Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дракон (№2) - Мечта Дракона

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Гилганнон Мэри / Мечта Дракона - Чтение (стр. 17)
Автор: Гилганнон Мэри
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Дракон

 

 


– Расскажи, как это было?

Возможно, благодаря необычайно яркому свету луны, на миг озарившему Кейнвена, его суровое лицо вдруг просветлело.

– Это так волнующе – почувствовать, что какая-то сила словно течет по твоим волосам, по кончикам пальцев и ты становишься частью единого огромного мира, но все же остаться самим собой – даже более чем когда-либо прежде.

Рианнон вновь вздрогнула, вдруг почувствовав, как нечто дотронулось до нее, как мягкая, невидимая рука принялась разминать окостеневшие мышцы шеи и спины. Она зашагала быстрее.

– Давайте же поспешим. Я не хочу, чтобы вы из-за меня опоздали.

Все трое углубились в лес. Странное ощущение не покидало Рианнон, и она была рада присутствию Арианрод и Кейнвена. В эту ночь лесные духи явно не спали, и ей не хотелось бы оказаться тут в одиночестве, а запах человеческого тепла, источаемый ее спутниками, подбадривал и успокаивал ее.

Наконец они добрались до поляны. Рианнон ожидала увидеть нечто более таинственное, что-то похожее на языческое святилище с истуканами, жертвенниками и белеющими на них костями животных. Но перед нею была обыкновенная лужайка, окруженная деревьями и залитая серебристым сиянием луны.

Могучий дуб широко раскинул свои ветви над всем, что росло здесь летом, но в это время года обращал на себя внимание лишь толстый ствол огромного дерева, стоявшего в центре лесной прогалины. Арианрод подошла поближе к дубу и принялась развязывать свой узелок. Во многом эти приготовления напомнили Рианнон то, что она видела однажды в Диганви, когда священник украшал церковный алтарь. Арианрод расстелила на земле скатерть, поставила на нее блюдо с овсяными лепешками и кувшин с медовым напитком.

Наблюдая за нею, Рианнон заметила, что вокруг поляны задвигались какие-то тени. Медленно, один за одним, к дубу выходили мужчины и женщины. Они двигались почти бесшумно, с тихой грацией людей, проводивших в лесу немало времени. Рианнон прежде никого из них не встречала, но все-таки заволновалась: что, если кто-нибудь ее узнает и донесет Мэлгону?

Но люди все стягивались к дубу и, казалось, вовсе не обращали на нее внимания. Она успокоилась. Двое мужчин стояли в тени, и Рианнон услышала доносившиеся с той стороны удары в барабан и нежную мелодию дудочки Мужчины и женщины взялись за руки и образовали круг а Кейнвен подошел к Рианнон, чтобы включить и ее в общий хоровод. Арианрод оставалась в центре, возле дуба. Когда все медленно двинулись по кругу, она воздела вверх руки и принялась мелодично, негромко напевать:

– Сюда, в наш круг, приди, о Великая Владычица Родительница и Защитница всего живого, ниспосылающая дождь, и ветер, и сияние солнца. О ты, что вселяешь жизнь в чрево овцы, и кобылы, и оленихи, и женщины. Мы обращаемся к тебе, которая украшает растения нежным цветом весной и наливает зерно золотом по осени; к тебе, которая наполняет наши сердца радостью и наши глаза слезами горечи. О ты, дарующая нам жизнь, Диана, Рианнон, Сибила Изис – всеми именами призываем мы тебя. Услышь твоих детей и согрей их своим теплым дыханием!

Рианнон услышала, что люди вокруг нее шепчут слова своих молитв Богине. Звуки этих тихих заклинаний наполнили лесную поляну, словно многоголосая музыка. Хоровод закружился быстрее. Рианнон пришлось подчиниться увлекающим ее рукам, и она уже едва касалась земли подошвами. Волосы развевались у нее за спиной. Теплый ветер вдруг подул на поляну, и Рианнон, доверившись ему, поплыла по воздушной волне.

И вот она в море. Все вокруг белое или серебристо-голубое, лишь кое-где пронизанное золотом солнечных лучей А сама она плывет, покачивается в больших руках Матери-Богини, словно в уютной, надежной колыбели. Мысли ее свиваются в тонкие ниточки, весело пляшущие над водой. Но вдруг ее накрыло волной, и все вокруг потемнело и стало мрачным и пугающим. Вниз, вниз, вниз, в самую темень погружается она, понимая, что лишь крепкая нить мыслей удерживает ее от падения на дно.

Но часть ее существа жаждет коснуться дна, где ждет Эсилт. Уже видны ее темные волосы, вьющиеся вокруг лица подобно виноградной лозе, видна ее белая кожа, отливающая голубизной под толщей воды. Рианнон плывет к ней, ее грудь болит, жаждая воздуха, руки слабеют и опускаются от усталости. Так тяжело, так больно...

И вот она уже почти у цели, она тянется к Эсилт, желая коснуться ее лица. Но пальцы дотронулись не до матери, а до холодного, неподвижного тела ребенка, плывущего в темном потоке. Рианнон в ужасе отпрянула, чуть было не хлебнув воды. Дитя проплыло мимо, безжизненное, бледное и сверхъестественно прекрасное в этой голубизне. Из горла Рианнон вырвался крик, на сей раз она не смогла подавить его. Она вдохнула холодную морскую воду, ее легкие заполнились ею. Несчастная из последних сил пыталась бороться с удушьем, со смертью.

Придя в себя, она обнаружила, что лежит на холодной земле. Рядом была Арианрод, но голос ее доносился словно издалека:

– Рианнон, с тобой все в порядке?

Она бессознательно кивнула. Кошмар покидал ее, но голова до сих пор кружилась, и, казалось, она никак не могла сделать вдох.

– Я просто... напугалась, – прошептала, наконец, Рианнон.

– Но чего? Что ты видела?

Рианнон медленно покачала головой и сказала:

– Я не уверена... Я была в воде. И видела мою мать. А потом... – Но она не решилась поведать о младенце.

– Что сказала тебе мать? Она говорила с тобой?

– Не знаю. Я не смогла дотянуться до нее.

– Ничего удивительного, – с легким вздохом заявила Арианрод, – Я так и думала, ты еще недостаточно окрепла, чтобы посещать мир духов.

– Мир духов?

– Да. А где же, по-твоему, ты была?

Рианнон не ответила. Почти всю жизнь она мечтала проникнуть в тот загадочный, иной мир, посмотреть, на что он похож. В последние недели она уже дважды посетила его, но так ничего и не нашла там, кроме смерти и холода.

Арианрод помогла ей подняться на ноги. Собравшиеся вокруг люди начали расходиться. Рианнон никак не могла унять дрожь, сотрясавшую все ее тело. Тогда Кейнвен снял с себя изрядно поношенную волчью шкуру и накинул ей на плечи. Но даже после того прошло немало времени, прежде чем она согрелась и успокоилась.

Остаток ночи прошел без приключений. Люди соорудили большой костер и зажарили мясо, которое и съели сообща за разговорами. К удивлению Рианнон, явно интересовавшиеся ею незнакомцы все-таки открыто не проявляли своего любопытства: ни один так и не задал ей вопроса, не принялся обсуждать то, что случилось с ней во время церемонии. Она же не могла не сравнивать местный обычай с ритуалами бригантов. На празднествах в Манау-Готодин в воздухе постоянно витал дух жестокости и плотского возбуждения. Возможно, так происходило потому, что теми обрядами руководил Алевенон, тогда как здесь распоряжалась Арианрод. Все было напоено ее теплом и доброжелательностью.

Когда луна поднялась совсем высоко, люди стали расходиться, растворяясь в лесу так же бесшумно, как появились на поляне.

– Идем, Рианнон, уже слишком холодно, чтобы ждать в лесу рассвета. – Кейнвен помог ей подняться.

– А где же Арианрод? – спросила она, оглядывая опустевшую поляну. Только теперь Рианнон поняла, что уже некоторое время не видела жрицу.

– Обычно после церемонии она возвращается домой в одиночестве, – ответил рыбак. – Чтобы призвать Богиню снизойти на землю, надо затратить уйму сил, и она смертельно устает от этого.

– Но ты за нее не боишься?

– Арианрод – очень могущественная жрица. Так что мне вовсе не следует за нее опасаться. Ведь ей покровительствует сама Богиня.

Однако это не вполне убедило Рианнон, к тому же ей вовсе не хотелось оставаться в лесу наедине с Кейнвеном. Несмотря на всю его доброту, он – мужчина, а она все еще не могла забыть, как мужчина обманул ее доверчивость. Поэтому, едва Кейнвен обнял ее за талию, чтобы помочь идти, раненая неуклюже вырвалась.

– Что с тобой, Рианнон?

– Я боюсь.

– Меня?! – Кейнвен выпучил на нее глаза. – Это из-за того мерзавца, который ранил тебя? Ты все еще боишься его?

Рианнон молча покачала головой.

– Скажи мне, кто он, и ты будешь отомщена.

Рианнон уставилась в загорелое, яростное лицо рыбака. Ее тронуло его горячее участие, но она не на шутку испугалась мысли о том, что Кейнвен может бросить вызов Мэлгону.

– Я не могу тебе сказать. Во всяком случае, я не хочу, чтобы за меня мстили. Просто мне будет плохо, если кто-то опять пострадает.

Кейнвен пристально посмотрел в глаза Рианнон, словно стараясь прочесть ее потаенные мысли. Потом взял ее за руку и повел прочь с поляны.

– Я бы ни за что не обидел женщину, – проговорил рыбак. – Я поклялся служить Богине... и всему, что способно дарить жизнь.

Рианнон вновь с удивлением подумала о странном культе, который исповедовали ее гостеприимные хозяева. Удивляло их поклонение слабому полу, особое почтение к женщине. Воинственные бриганты уважали исключительно мужское начало. Кимры относились к своим женщинам немного получше, однако было очевидно, что и они делили мир на существ высшего и низшего порядка. Особых доказательств тому не требовалось. Ведь руками бригантов она сама, точно породистая кобыла, предназначенная для вязки с сильным жеребцом, была передана королю кимров, и Мэлгон взял ее тело, словно исполняя возложенную на него обязанность.

– Холодно, – пробормотала Рианнон, поежившись. – Давай поторопимся.

Вскоре несчастная так окоченела и устала, что просто не могла уже ни о чем думать. Всем весом наваливаясь на Кейнвена, она с трудом заставляла себя сделать шаг, еще шаг, потом еще и еще... Измученная женщина и не помнила, как они наконец добрались до хижины, как она забралась в свою постель.

Проснулась Рианнон еще затемно. В очаге горел огонь, но хозяина уже не было. Впрочем, она не удивилась – ведь рыбаки всегда до рассвета отправляются в море. Но и Арианрод покуда не возвращалась, а это уже вызывало беспокойство.

Рианнон быстро поднялась и подошла к огню. Присев на каменную кладку очага, она согрела над пламенем озябшие руки. В это утро ее придавила какая-то тупая тяжесть. Она не могла избавиться от воспоминания о своем видении. Снова и снова возвращалась давешняя картина: сверкающие воды на поверхности, потом – холодная тьма придонного морского мира, влекомый течением образ Эсилт...

Рианнон крепко зажмурилась, словно надеялась тем самым остановить плывущие перед глазами видения. Но вот она снова видит ребенка, который ждет ее в холодной глубине, то самое дитя, которое она потеряла. Уже можно различить, что должна была родиться девочка. Дочь, как две капли воды похожая на своего отца, на Мэлгона.

Страшный стон вырвался из груди несчастной. Она не могла больше сдерживаться. Она потеряла сразу все: свое будущее, любовь мужа, своего ребенка.

«Мое дитя! Дочка, милая маленькая дочка. Если бы не это убийство, то теперь ты была бы рядом, билась бы под моим сердцем. Вскоре пришло бы время рожать, и тогда с каким счастьем я держала бы тебя на руках. Мое собственное, единокровное дитя! О, как бы я любила его. Но нынче мне остались лишь одиночество и холодный ужас!»

Когда спустя несколько часов в хижину вошла Арианрод, ее гостья уже сумела кое-как унять свою печаль. Она вновь сидела за станком, и нитка за ниткой ткала пеструю красно-голубую материю для рубахи Кейнвена. Слезы высохли, но голос не слушался, и потому, боясь снова расплакаться, Рианнон лишь кивнула в ответ на приветствие Арианрод.

Жрица молча приблизилась к ней и крепко обняла. От нее пахло солнцем и соснами.

Глава 24

– Мэлгон!

Король вздрогнул. Кажется, он слишком глубоко задумался, может, даже задремал? В неизменном сумраке церкви трудно было судить о том, сколько прошло времени. Долго ли стоял он тут на коленях? Несколько минут? Часов? Дней?

– Мэлгон! – Его вновь позвали, на сей раз настойчивее. Король с трудом поднялся. Икры ног обожгло болью. Черт побери этих христиан, придумавших для молитвы столь неудобную позу. Для солдата, чьи раны неизменно ноют и чьи суставы разбиты годами, проведенными в седле, коленопреклонение превращается в подлинную пытку.

– Господи Иисусе, Мэлгон! Я уже битый час разыскиваю тебя повсюду! – Бэйлин приблизился к нему и потряс за плечо. – Ирландцы. Они высадились возле рыбачьей деревушки под Лландудно. Это набег, Мэлгон.

Набег. Как давно не приходилось слышать это слово, неизменно произносимое в страхе и волнении? Два года или даже больше? Но с тех пор этот пароль не утратил своей чудодейственной силы – по-прежнему вызывал тревогу и сердцебиение.

– Ты уже поднял людей?

– Да.

– А лошади? Оседланы?

– Все ждут только тебя.

Казалось, прошло всего несколько секунд, а друзья уже были готовы. Король сел на Кинрайта и присоединился к отряду, выезжавшему из ворот. Легким галопом выехав на прибрежный тракт, Мэлгон ощутил знакомую дрожь – предчувствие битвы. Он любил это чувство: ты скачешь навстречу опасности, и ветер дует тебе в лицо, и ты видишь повсюду вокруг блеск начищенных доспехов. Да, слишком долго он предавался своей скорби и печали; но теперь снова пришло время браться за оружие и защищать своих подданных.

Рыбачья деревушка располагалась совсем недалеко от крепости, но, боясь опоздать, всадники скакали во весь опор. Облака дыма, клубившиеся над горящими хижинами, безошибочно указывали на место происшествия, а вокруг все казалось тихим и пустынным. Поселение состояло из нескольких жалких хижин, совершенно ничем не защищенных и откровенно нищих. Здесь нечем было поживиться, разве что угнать в рабство несколько женщин и детей. Значит, пираты явились только ради наглого разбоя.

Ярость подхлестнула Мэлгона. Он пришпорил коня. Его примеру последовали остальные всадники. Достигнув наконец дымящихся строений, они увидели, что разбойники уже садятся в свои небольшие, сшитые из кож ладьи – корэкли. Они тащили с собой то немногое, что успели награбить. На Мэлгона произвела впечатление их многочисленность. Совершенно очевидно, что силы были неравны, и хотя вооружение его воинов превосходило ирландское, все-таки пришельцы брали числом. И все же король решил, что у него достаточно людей для стремительной атаки. Не медля ни минуты, он повел кимров за собой.

Подобно смертоносному урагану, спеша зарубить как можно больше врагов, они пронеслись по берегу. Однако ирландцы вскоре оправились от неожиданности, и тогда каменистый пляж превратился в весьма невыгодное для кимрской конницы поле боя. Хозяева оказались в окружении пиратов – на каждого кимра по три, а то и по четыре противника. Мэлгону стало не по себе. Люди его почувствовали то же самое, но вскоре взяли себя в руки, понимая, что если немедленно не дать отпор, то придется отступать.

Обе стороны сражались в полном молчании. Хотя дул холодный морской ветер, по лицу короля градом струился пот. Рука, рубившая направо и налево, уже заныла от усталости. Ирландцам же, казалось, не было счета, лица их снова и снова выплывали из тумана. Они стремились вывести из строя лошадей, чтобы вынудить кимров сражаться пешими. Четверо врагов набросились на короля одновременно. Мэлгон резко дернул поводья, стремясь уберечь коня от смертоносных лезвий, но Кинрайт оказался не столь осторожным, как его хозяин. Он дико завращал темными глазами и изо всех сил ударил по нападающим тяжелыми копытами. Двоих он повалил, однако оставшиеся двое продолжали наступать, нацеливаясь мечами прямо в пах жеребцу. С наслаждением предаваясь смертельной игре, Кинрайт ловко увернулся от них. У Мэлгона захватило дух. Если б только дотянуться до них мечом...

Один из нападающих просчитался: промедлив всего одно лишнее мгновение, он получил могучий удар копытом в грудь. Однако тут же и Мэлгон ощутил дуновение смерти. Нанося свой последний удар, Кинрайт покачнулся, и его хозяин, потеряв равновесие, был выброшен из седла. Приземлился Мэлгон весьма неудачно, подвернув ногу, отчего тут же почувствовал острую боль в лодыжке. Однако он не обратил на это внимания. И к счастью. Поскольку успел вскочить на ноги в тот миг, когда к нему подбежал последний из четверых нападавших. Ирландец ухмылялся и, явно глумясь над противником, изрыгал какие-то проклятия на гэльском наречии.

Однако это дорого обошлось ему. Мэлгон успел подобрать свой меч и, взмахнув им, рассечь кожу на груди ирландца. От этого удара враг пошатнулся и упал. Пока он силился подняться на ноги, Мэлгон очутился над ним. Следующим ударом он окончательно завалил противника наземь, после чего склонился над ним, прижав острие меча к беззащитной шее.

Но тут произошло нечто странное. Когда ирландец попытался приподняться, с его головы свалился кожаный шлем, и по земле рассыпались длинные огненно-рыжие пряди. Глаза Мэлгона словно заволокло туманом, а когда пелена рассеялась, он увидел, что из-под меча прямо ему в лицо смотрит Рианнон. Король замер, не в силах оторвать взгляд от образа погибшей жены. Рука, сжимавшая меч, вдруг ослабла, ноги подкосились. Но тут же Мэлгон увидел, как мощный алый поток заливает рыжую копну волос.

Внезапно лицо, привидевшееся ему, вновь обернулось лицом ирландского воина, чьи голубые глаза едва не вылезли из орбит, а затем остекленели.

– Мэлгон! О Господи!

Король обернулся и увидел Бэйлина. Друг стоял перед ним, и кровь из раны на лбу стекала по виску, смешиваясь с грязью и потом. Бэйлин был полон боевого задора.

– Мэлгон, да что с тобой? Очнись! Ты едва не дал убить себя!

С трудом держась на подкашивающихся ногах, король снова поглядел на противника. Тот умирал. Кровь текла у него изо рта, а тело вздрагивало в предсмертной агонии. Бэйлин со злостью ткнул его острием меча в подреберье.

– У него был кинжал, – процедил он сквозь зубы. – Не подоспей я вовремя, этот мерзавец наверняка прирезал бы тебя!

Мэлгон лишь тупо кивнул. Пальцы умирающего в последней судороге протянулись к кинжалу, выпавшему из его руки. Представив себе, что могло случиться, не подоспей на выручку Бэйлин, король содрогнулся. Он чувствовал себя совершенно разбитым.

– Клянусь Богом, ты меня не на шутку напугал! – Голос Бэйлина сорвался. – Что с тобой? Ты ранен?

– Меня сбросил Кинрайт, и я подвернул лодыжку. Но это все пустяки... на миг... я почти ослеп.

– Давай-ка выбираться отсюда. – Бэйлин схватил Мэлгона за плечо и потащил в сторону от завершавшегося сражения.

Последние стычки король наблюдал с покрытого мхом холма. В конце концов ирландцам удалось добраться до своих лодок. На берегу осталась лишь кучка неудачливых воинов, попавших в окружение. Вскоре они сдались на милость разъяренных кимров. Дальнейшим их уделом было рабство в крепости недавнего противника. Если через несколько лет они не умрут, то, возможно, смогут купить себе свободу и вернуться на родину.

Мэлгон был в смятении. Лицо Рианнон то и дело всплывало перед его мысленным взором. Оно казалось таким живым... Руки короля до сих пор дрожали при мысли о том, что его меч и в самом деле едва не пронзил гладкую, белую кожу на ее шее. И только потом он вспоминал, что то была вовсе не Рианнон – просто волосы ирландца оказались того же огненно-рыжего цвета.

Мэлгон ощупал свою ногу, стараясь понять, насколько серьезно повреждение. Несмотря на некоторое неудобство, он нашел в себе силы отправиться на розыски Кинрайта. Жеребец ускакал с поля боя вскоре после того, как потерял своего всадника, и Мэлгон обнаружил его мирно пасущимся в буром прибрежном тростнике.

– Я рад, что тебя не ранили, – прошептал король, поглаживая бархатистую морду коня. Кинрайт встряхнул гривой и поглядел на хозяина умными темно-карими глазами.

Мэлгон вскочил в седло, лишь слегка поморщившись, когда переносил поврежденную ногу через круп лошади, и поехал к месту сражения. Хотя крови было пролито не слишком много, запах смерти все же витал в воздухе, вызывая тошноту. Мэлгон, оглядев пляж, зычным голосом отдал необходимые распоряжения. Он знал, что и без его разъяснений люди сделают все что надо, но ему необходимо было как-то отвлечься, отогнать навязчивый образ, то и дело возникавший перед его взором.

Кимры вернули убитых ирландцев морю и собрали своих раненых, а также составили группу для охраны пленных. Мэлгон с основным отрядом поехал к Диганви. Наступили зимние сумерки. Похолодало. Холод продирал всадников до костей.

Приехав в крепость, Мэлгон бросил несколько слов своим воинам и удалился. Умывшись и наскоро поужинав тушеной бараниной, король отправился в палату совета.

Едва он развел огонь в жаровне и придвинул поближе скамью, как услышал скрип двери. Мэлгон нахмурился. Сегодня он не желал видеть даже Рина.

Тень на стене выросла до гигантских размеров, и Мэлгон догадался, что незваным гостем был Бэйлин. Король глотнул меда раз, другой и лишь затем обернулся, чтобы поприветствовать друга.

– А, Бэйлин – входи, входи, присоединяйся ко мне, – с трудом выдавил он. Хотя изображать радушного хозяина было не так просто, но этого человека король не мог выгнать вон. Ведь он спас ему жизнь. Уже во второй раз.

Воин молчал. Придвинув скамейку поближе к жаровне, он грузно опустился на нее. Его быстрый взгляд пробудил в Мэлгоне чувство вины. Вид у Бэйлина был красноречивый: на пепельной коже виска ярко выделялась запекшаяся кровь, а в глазах светилась холодная ярость.

– Ну что за денек! – выдохнул он.

– Да, – отозвался король, – действительно...

– Что случилось, Мэлгон? Почему ты едва не позволил этому ирландскому ублюдку отправить тебя к праотцам?

– Кинрайт завалился на сторону и сбросил меня, – уклонился от ответа король.

– Но я не о том, Мэлгон, и ты прекрасно понимаешь меня! Почему ты, как сопливый юнец, впервые попавший в настоящую битву, не решался прикончить этого варвара? Ведь он уже готов был нанести удар!

Последнее замечание, подобно острому клинку, пробило наконец невидимую броню.

– Я не испугался ирландца. Я замер, потому что увидел его лицо.

– И что же ты в Нем увидел?

Мэлгон крепче сжал горловину меха.

– Я видел Рианнон.

– Кого?

– Когда я уже собирался перерезать ему горло, этот ирландец... он вдруг как-то изменился... На меня смотрела Рианнон. Ее глаза были полны ужаса.

Бэйлин шумно вздохнул и перекрестился.

– Спаси тебя Господь. Ты видел призрак, демона!

Мэлгон покачал головой.

– То был не злобный дух. Скорее, напуганный.

Бэйлин вцепился в рукав друга.

– Но этот призрак, будь он трижды проклят, едва не погубил тебя. Надо пойти к священнику и попросить сотворить какое-нибудь заклинание или молитву, чтобы побороть дьявола.

– Ты забываешь, Бэйлин. Христиане ведь не верят в заговоры и духов.

– Ну тогда, может быть, святая вода или мощи... Должно же быть какое-нибудь средство от нечистого!

Мэлгон смерил его тяжелым взглядом и направился в другой конец комнаты. Затем вернулся на прежнее место.

– Не думаю, что ты меня поймешь, но я не могу избавиться от мыслей о Рианнон. Она, похоже, стремится поговорить со мной, хочет сказать мне что-то.

У Бэйлина отвисла челюсть.

– Так ты ждешь, что она вернется?

– А ты полагаешь, что это возможно? Полагаешь, я мог бы поговорить с нею?

Бэйлин схватил короля за руку.

– Нет! Это безумие! Большой грех! Искать встречи с мертвой – это, это... ты рискуешь спасением своей души!

– Моей души! – Мэлгон поморщился. – Говорю тебе, Бэйлин, если бы я знал, что это принесет мне хоть каплю утешения, то я бы добровольно отправился на встречу с самим Сатаной. Я готов заплатить любую цену, только бы избавиться от греха, от разъедающего душу чувства непоправимой утраты!

Бэйлин отпустил руку Мэлгона и отступил на шаг. Глаза воина расширились, в них читался неподдельный страх.

– Я приведу отца Лейкана. Он знает, что делать с тобой. Он запретит тебе богохульствовать.

Когда Бэйлин ушел, король устало опустился на скамью. Неосторожные слова друга подсказали ему выход. Возможно, он и впрямь сумеет как-нибудь вызвать дух Рианнон. Он отправится к старому дубу, туда, где, как ему казалось, он ощущал ее присутствие. Если искренне этого пожелать, то видение непременно появится снова.

Мэлгон еще раз приложился к медовому напитку и задумался над своим планом. Вскоре появился Бэйлин в сопровождении молодого священника. Из-под коричневого капюшона смотрели перепуганные черные глаза. Мэлгон невольно посочувствовал отцу Лейкану. Священник был благочестив и искренен в вере, но все-таки достаточно умен, чтобы разбираться в тонкостях вероисповедания и толковать их по-своему.

– Милорд, Бэйлин сказал, что вы нуждаетесь в совете духовного наставника.

Мэлгон едва заметно усмехнулся – Бэйлин весьма осторожно выбирал слова. Он взглянул в сторону стоявшего в углу великана; тот насторожился. Король усмехнулся. Каким отменным воякой был этот человек, дисциплинированный и отчаянный в бою, но наделенный суеверным страхом перед необъяснимым, тем страхом, который заставлял его столь же стойко придерживаться новой религии, насколько верно он служил в прежние времена старым богам. Казалось, Бэйлину и в голову не приходило, что некоторые вещи христианство просто не в состоянии объяснить.

– Скажи мне, святой отец, ты веришь в привидения?

– Конечно, нет, – изумился священник. – В Писании сказано, что когда человеческая душа расстается с земной оболочкой, она либо возносится на небеса, к Богу, либо отправляется в Преисподнюю на вечные муки.

– Однако нет ли средства, благодаря которому душа человека после его смерти могла бы остаться среди живых?

Отец Лейкан категорически покачал головой:

– Разумеется, нет. Это всего лишь предрассудки черни. Конечно, подобные суеверные мысли не станут беспокоить образованного христианина, подобного вам.

При этой незамысловатой лести священника Мэлгон нахмурился.

– Тем не менее, отец мой, я уверен, что видел нечто подобное. Дух. Дух моей покойной жены.

Священник наморщил лоб.

– Может, вы просто спали, милорд?

– Нет. Я не спал. Это случилось в разгар битвы. Я видел Рианнон, отец, и видел совершенно отчетливо.

Священник с минуту молчал, а Мэлгон пытался угадать, что он теперь скажет. Не мог же он подобно Бэйлину рассуждать об опасности сношений с потусторонним миром. Значит, ему придется заявить, что никаких духов попросту не существует.

– Вы обвиняете себя в смерти вашей жены?

Вопрос священника оказался для короля неожиданным, и Мэлгон ощутил, как чувство вины удавкой стягивается вокруг его шеи. Он ответил низким, дрожащим голосом:

– А кого же еще? В своей ярости я ранил ее, а потом выгнал вон. Это моя вина, что ее смыло в море.

Отец Лейкан кивнул.

– Вот эта Вина и преследует вас. Надо просить Господа, чтобы он отпустил вам этот грех и избавил от беспокойных видений. – Лейкан в знак сочувствия положил свою ладонь на руку Мэлгона. – Христос может простить даже убийство, если только раскаяние искренне, а вы, судя по всему, не желали гибели своей супруги.

– Ты не веришь мне, – произнес Мэлгон холодно. – Ты думаешь, что я обезумел от горя.

Священник промолчал и убрал свою руку с руки короля.

– Но я видел ее, отец, и я не могу не думать, что она ищет способ увидеться со мной.

Лейкан облизал сухие губы.

– Подобная вещь... Может быть, даже чудо... Есть ведь люди, которые утверждают, что собственными глазами видели ангелов или даже Матерь Божью. Однако для таких, как Рианнон, явиться к живому человеку... Это не похоже на правду. Ведь она не была христианкой.

– Ах, верно, я и забыл, – горько усмехнулся Мэлгон. – Рианнон не была крещена, и уже поэтому ее удел – гореть в адском пламени. Не верю! Рианнон была добра и невинна, и не может справедливый Бог столь жестоко обойтись с нею! – Король быстро глянул на священника, а потом подал ему знак уйти. – Ступай. Оставь меня.

Лейкан поспешил прочь. Мэлгон с угрозой во взгляде посмотрел на Бэйлина, и тот тоже покинул палату.

Король вновь устроился на своем месте возле огня. Тепло облегчило боль в поврежденном суставе, а медовый напиток отчасти унял и душевные страдания. Однако тяжкие раздумья не покидали короля. Он снова и снова воссоздавал в памяти образ Рианнон, пытаясь оживить это видение. Ведь если однажды оно посетило его, то почему бы ему не прийти снова? Завтра он отправится на поиски. Возможно, или на морском берегу, или в лесу под старым дубом она покажется вновь. Даже тень Рианнон – это все-таки лучше, чем полная пустота. Если он будет усердно думать о ней, достаточно крепко верить в свою мечту, то, конечно, сумеет вернуть к земному существованию хотя бы ее душу. Он закрыл глаза, чтобы яркое пламя не тревожило их. На него снизошло необычайное умиротворение. Рианнон и он сам – оба они верили в существование иного мира, в реальность мира духов. И если он отправится в эту страну, то непременно найдет ее там. Он сам еще не знает, как именно, но он вернет ее в мир живых.


Две женщины склонились над вязанкой сушеных трав. Только что они предприняли первую попытку обменяться своими познаниями.

– Ты настоящая знахарка, – сказала Рианнон. – Гораздо опытнее Алевенона. Конечно... – она чуть нахмурилась при этом неприятном воспоминании, – когда он меня обучал, я была слишком увлечена волшебством и магией, чтобы обращать внимание на лекарские секреты.

Девушка подняла взор. Арианрод тепло посмотрела ей в глаза, и потому Рианнон не почувствовала неловкости. Впервые приоткрыв завесу над своим прошлым, она поведала, что, живя на севере, училась у врачевателя, хотя ни словом не обмолвилась, ни о насилии над ней Алевенона, ни о том, как попала в Гвинедд. Арианрод по-прежнему не настаивала на полной откровенности. Однако рассказывая о себе, Рианнон рискнула вовсе не напрасно. Ведь теперь хозяйка охотно делилась с ней своими познаниями и подробно рассказывала обо всех травах, собранных за лето, высушенных и сложенных в корзинки и коробочки. Женщины провели довольно много времени, делясь секретами хранения трав и настоев, способами их использования.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25