27

Гвенасет озабоченно поглядела на короля. С того самого момента, как Аврору привезли в крепость, Мэлгвин не спал. Он неподвижно сидел в кресле у кровати, сжав руку жены, и печально смотрел на ее бледное осунувшееся лицо. Сам Мэлгвин выглядел ужасно. Гвенасет решила, что настало время последовать совету Торока и дать королю вина с успокаивающим составом.

— Мой господин, выпейте вот это, — попросила Гвенасет, протягивая Мэлгвину чашу с вином.

Он даже не повернулся, продолжая неотрывно смотреть на Аврору. Тогда Гвенасет вложила чашу в свободную руку короля.

— Выпейте, мой господин. Торок сказал, что это необходимо. Он настаивал на этом.

Мэлгвин вздохнул и, не спуская глаз с Авроры, выпил вино. Гвенасет взяла пустую чашу и, отойдя в сторону, тихо заплакала. Мэлгвин выглядел еще хуже, чем Аврора. Лицо королевы было безмятежно-спокойным, Мэлгвин же стал похож на человека, которого подвергли самым жестоким пыткам.

Гвенасет села на стул в углу комнаты. После того как воины разыскали Аврору, она сумела все-таки немного поспать и не чувствовала особой усталости. Ее только терзали угрызения совести. Если бы они с Элвином знали об истинном решении короля! Если бы они подождали хотя бы до утра! Впрочем, что толку теперь терзать себя? Ведь она же сама сказала и Элвину, и Мэлгвину, что ворошить прошлое — дело пустое. Надо думать о будущем.

Гвенасет снова взглянула на короля. Успокаивающий состав постепенно делал свое дело. Глаза Мэлгвина полуприкрылись, вид у него стал сонный. Надо будет кого-нибудь позвать — сама она не сможет уложить Мэлгвина должным образом, если он заснет в кресле.

Гвенасет вышла из спальных покоев и спустилась по лестнице. Внизу стоял Бэйлин.

— Ну, как она? — озабоченно спросил он. Гвенасет покачала головой.

— Еще не очнулась, но по крайней мере спокойно спит. Сейчас меня больше волнует Мэлгвин. Я дала ему вина с успокоительным. Не могли бы вы мне помочь уложить его?

Бэйлин кивнул, но задал еще один вопрос:

— Вы думаете, это плохой знак, что Аврора до сих пор не очнулась?

Гвенасет горько вздохнула.

— Мои лекарские познания — ничто по сравнению с искусством Торока. Но мне кажется, раз она дышит, значит, есть надежда… Пойдемте, вы поможете мне соорудить на полу хоть какое-то подобие постели для Мэлгвина.

Захватив из комнаты короля в казармах одеяла и овечьи шкуры, они расстелили их на полу в спальных покоях. Потом Бэйлин уложил Мэлгвина. Выходя из комнаты, старший офицер позвал за собой Гвенасет.

— Есть еще одна вещь, о которой вам следует знать, — с тревогой произнес он. — Сразу после того, как мы привезли Аврору в Каэр Эрири, в крепость прибыл гонец от Кунедды. Похоже, у него там снова нелады с пиктами, и он просит помощи Мэлгвина и его войска.

— А Мэлгвин об этом знает?

— Да, — мрачно кивнул Бэйлин. — Но он сказал гонцу, что не тронется из Каэр Эрири до тех пор, пока не поправится Аврора.

— Вы думаете, у Кунедды действительно нелады с пиктами или… или это ловушка?

— Ловушка?

— Я думала, вы обо всем знаете, — разочарованно сказала Гвенасет. — Одна из причин, почему Мэлгвин поссорился с Авророй и заточил ее в башне, заключалась в следующем: Авроре стало известно, что Кунедда послал в деревню, которая расположена недалеко от нашей крепости, шпиона, и он вел переговоры с кем-то из Каэр Эрири. Их цель состояла в том, чтобы заманить Мэлгвина в западню.

— Переговоры с кем-то из Каэр Эрири? — тревожно переспросил Бэйлин. — Уж не имеете ли вы в виду Эсилт?

Гвенасет кивнула.

— Мэлгвин, конечно, не поверил Авроре. Но ведь он тоже может ошибаться. По-моему, стоит над всем эти поразмыслить.

— Наверное, стоит, — медленно произнес Бэйлин. — Но окончательное решение принимать не мне. Мэлгвин должен вернуться в строй как можно скорее.

— Я молю христианского Бога… и всех других богов, чтобы это случилось как можно раньше, — тихо проговорила Гвенасет. — Пока это все, что мы в состоянии сделать.

Бэйлин поклонился Гвенасет и ушел, а она снова поднялась в спальные покои. В комнате было тихо и сумрачно. Подув на тлеющие в очаге угли, Гвенасет подошла к окну. День выдался дождливым, из окна веяло холодом. Лето заканчивалось. Гвенасет продрогла и, сев на стул у очага, задремала.

Истошный крик разбудил ее. Она чуть не упала со стула, не понимая, где находится. Наконец придя в себя, она поспешила к кровати. Аврора беспокойно металась. Что-то ее тревожило, и она громко кричала:

— Помоги, помоги мне, Маркус!

Гвенасет положила ладонь на горячий лоб Авроры и постаралась успокоить ее ласковыми словами. Аврора ничего не слышала. В лихорадочном бреду она продолжала кричать:

— Маркус, помоги мне, Маркус!

Гвенасет испугалась, что проснется Мэлсвин. Ей не хотелось, чтобы он услышал чужое мужское имя. Она нежно закрыла рукой рот Авроры. Но было поздно. Мэлгвин глубоко вздохнул и, потирая глаза, сел на полу Потом, пошатываясь, встал, и, подойдя к кровати, сжал руку жены.

— Помоги мне, Маркус, помоги!

Мэлгвин напрягся. Руки Авроры он не выпустил, но перестал шептать ей ласковые слова.

Крики королевы становились все тише, и наконец, откинувшись на подушки, она затихла. Гвенасет с облегчением вздохнула…

— Кто он? — вдруг сипло спросил Мэлгвин.

Гвенасет услышала в его голосе жестокую боль, и сердце ее сжалось. Мэлгвин страдал оттого, что в лихорадочном бреду Аврора звала на помощь другого мужчину. Что могла Гвенасет ответить королю? Если Аврора не умрет и если существует хоть какая-то надежда на продолжение их супружеской жизни, король и королева, наверное, должны быть предельно честны друг перед другом. Поколебавшись, Гвенасет решила сказать правду.

— Я не совсем уверена, — медленно начала она, — но, думаю, Маркус — мужчина из Вирокониума, в которого она была влюблена.

Гвенасет услышала тяжелый вздох Мэлгвина.

— Однако вы не должны использовать то, что я вам сказала, против Авроры, — настойчиво добавила Гвенасет. — Она говорила мне, что никогда не смогла бы выйти за него замуж… Они были просто друзьями… с самого детства.

— И все же… сейчас, когда ее душа может в любой момент распрощаться с телом, она зовет на помощь его… а не меня.

— Однако не забывайте, — прошептала Гвенасет, — минувшей ночью, когда Аврора бежала из этой комнаты, она была до смерти напугана вами.

— Как я могу забыть это! — воскликнул Мэлгвин. В его голосе слышалась невыносимая боль, и Гвенасет поспешила успокоить короля. Ласково дотронувшись до руки Мэлгвина, она сказала:

— Не печальтесь, она скоро очнется, и тогда услышит от вас все, что вам так хочется ей сказать.

— Ты уверена… ты уверена, что она очнется, а не умрет во сне, так и не узнав, что я люблю ее?

Гвенасет заставила себя ответить спокойным будничным голосом.

— Конечно же, очнется. То, что она кричит, означает только одно: дело идет на поправку, разве не так? И очень скоро… наверное, совсем скоро вы сможете поговорить с ней.

У Гвенасет не было уверенности в том, что Мэлгвин ей поверил. Медленно она пошла к низкому столику у кровати, чтобы зажечь свечу. Гвенасет знала, что ни она сама, ни Мэлгвин не смогут заснуть.

Снова эта ужасная боль! От нее никуда не спрячешься! Надо забыться. Но как? Ужасная боль преследует ее. А откуда льется этот дрожащий свет? Он режет глаза…

Мучительно застонав, Аврора очнулась. Из окна в комнату проникал серый свет вместе со свежим ветерком. Даже лежа под несколькими одеялами, Аврора чувствовала холод. Вдруг она вспомнила, что из этой самой комнаты она, кажется, бежала. Кто же тогда и почему вернул ее сюда? Кто раздел и уложил в постель? Может быть, побег ей просто приснился?

Аврора попыталась поднять голову, ей казалось, что так легче будет справиться с мучившими ее тошнотой и головокружением, и увидела сидящую у огня Гвенасет Она хотела позвать ее, но из пересохшего горла вырвалось лишь невнятное клокотание.

С другой стороны кровати послышался шорох. Морщась от боли, Аврора медленно повернула голову и увидела Мэлгвина. Страха она не почувствовала — боль заглушала все другие чувства. Кроме того, она заметила, что сам король озабоченно смотрит на нее и выглядит очень усталым. Она попыталась поднять руку, чтобы дотронуться до него, но рука, ставшая страшно тяжелой, не слушалась ее.

— Аврора, — прошептал король. — Аврора, любовь моя…

Аврора хотела кивнуть ему в ответ, но силы совсем оставили ее. Не мигая, она просто смотрела на изможденное и почему-то перепачканное грязью лицо мужа. Его глаза светились нежностью. Мэлгвин мягко тронул пальцами ее щеку Она закрыла глаза. От боли голова раскалывалась на части. Аврора снова забылась…

— Значит, опасность ей больше не угрожает? — тревожным тоном спросил Бэйлин.

— Да, так считает Торок. Он дал ей какое-то обезболивающее средство. От него она к тому же почти все время спит.

— Ты… уже говорил с ней?

Мэлгвин немного помедлил с ответом.

— Я старался… Но она так слаба, что я решил не утомлять ее разговорами.

— А может быть, тебе слишком трудно сказать ей о своих чувствах?

— Не понял! — насупившись, ответил Мэлгвин.

— Насколько я помню, еще совсем недавно, Мэлгвин, ты готов был отдать все свое королевство за счастье сказать жене о том, что любишь ее. Но теперь, когда она выздоравливает, ты выискиваешь разные предлоги, чтобы вообще не говорить с ней.

— Это ложь! Я уже сказал Авроре, что не собирался причинять ей никакого вреда, что у меня и в мыслях не было казнить ее. Я твердо дал ей понять, что не отправлю ее в Ви-рокониум. Что же касается истории с ядом, то об этом мы должны оба поскорее забыть.

— Сказал ли ты ей о своей любви?

— А что я могу сказать? Я действительно ее люблю. Но это же не решит всех наших трудностей.

Бэйлин покачал головой.

— Теперь я тебя не понимаю. По крайней мере мне казалось, что если Аврора выздоровеет, то ваша супружеская жизнь наладится.

Мэлгвин промолчал. Бэйлин напряженно вглядывался в печальное лицо короля…

— Решил ли ты выступить на помощь Кунедде?

— Конечно, он мой союзник, и я обязан прийти ему на помощь. Весь вопрос в том, когда я это сделаю. Честно говоря, мне совсем не хочется объявлять Авроре, что сегодня же я ухожу на войну.

— Сколько же еще можно откладывать? Гонец от Кунедды прибыл в Каэр Эрири уже неделю назад.

— Мы выступим совсем скоро. Я уже посылал гонцов к Абельгирту и другим верховным вождям. Сами они, как выяснилось, не горят желанием начинать войну перед самым сбором урожая.

— А тебе не приходило в голову, что этот крик о помощи от Кунедды… может быть, преследует какие-то иные цели?

Мэлгвин фыркнул.

— И ты о том же… Гвенасет уже успела напомнить мне о некоторых сомнениях Авроры. Но откуда мне знать правду? Ведь сама Аврора не видела шпиона бригантов. Нам лишь известно, что о шпионе говорила сумасшедшая старуха, да и та сейчас мертва.

— Я размышлял над этой историей, и вот что мне пришло в голову. Деревенские жители действительно считали Джастину странной, но в любом случае она была вполне безобидна для окружающих. Кому же понадобилось ее убивать?

— А кто говорит, что это убийство? Ее дом, возможно, загорелся случайно. Не забывай, что там было полно сухой травы. И дом мог вспыхнуть от случайной искры.

Бэйлин только открыл рот, чтобы возразить королю. Но, взглянув на него, так ничего и не сказал. Лицо Мэлгвина было непреклонно-решительным. Он явно не хотел слышать раздражающие его предположения.

Мэлгвин медленно поднялся по лестнице в спальные покои. Он долго откладывал этот разговор с Авророй, но больше оттягивать его уже не мог. Войско готово было двинуться в поход в любую минуту. Если не выступить сейчас, Кунедда станет подозревать Мэлгвина в отказе от его же собственных обязательств.

Дверь открыла Гвенасет. С того самого момента, как в нее привезли раненую Аврору, она почти не выходила из крепостной башни. Она оказалась верным, заботливым другом его жены. И он обязательно отблагодарит ее за это. Аврора сидела в кровати. Она быстро поправлялась. Щеки у нее порозовели, но пока еще она была очень слабой. Впрочем, болезнь не испортила ее ослепительной красоты. И Мэлгвин, лишь увидев ее, почувствовал страстное желание. Взмахом руки он попросил Гвенасет выйти.

— Добрый день, Мэлгвин, — смутившись от взгляда мужа, произнесла Аврора.

— Добрый день, моя королева!

Он сел на краешек кровати и сжал руку Авроры. Конечно, ему хотелось хотя бы поцеловать ее, но он боялся причинить ей боль.

— Ты, наверное, был сильно занят, — помолчав, сказала Аврора. — Я слышала какие-то приготовления во дворе. Там много людей и лошадей.

— Именно об этом я и хотел сообщить тебе, — мягко произнес Мэлгвин, нежно глядя на Аврору. — Мы отправляемся в поход.

— Против кого?

— Против пиктов. Меня попросил о помощи Кунедда.

Аврора отвела глаза в сторону.

— Конечно, я не хотел бы сейчас оставлять тебя, но…

— Когда вы выступаете?

— Утром.

Аврора разочарованно вздохнула. Мэлгвин тронул пальцами ее мягкое плечо. Она почувствовала его нерешительность и обиженно отвернулась. На глазах у нее появились слезы.

— Что случилось? — встревоженно спросил Мэлгвин.

— Ты уезжаешь… и даже не хочешь меня, — прошептала Аврора.

Мэлгвин обнял жену и страстно поцеловал.

— Я не был уверен… я боялся причинить тебе боль.

В ответ Аврора нежно поцеловала мужа. Мэлгвин положил руку на ее талию. После болезни Аврора похудела и производила впечатление хрупкой вазы, которая может разбиться от неосторожного прикосновения. Мэлгвин поцеловал грудь Авроры и неожиданно почувствовал, что соски жены стали твердыми и она, как обычно, с жадностью отвечает на его ласки. Ее бедра крепко прижались к его телу. «Она действительно хочет меня», — обрадованно подумал Мэлгвин. Нежным движением он снял с жены сорочку и восторженно оглядел ее. Даже после болезни, исхудавшая, она была великолепна. Мэлгвин ласковым прикосновением раздвинул ноги Авроры, не отрывая взгляда от ее лица. Глаза жены затуманились, губы слегка дрожали. Все в ней сейчас напоминало ему ту молодую чужестранку, с которой он остался впервые наедине в саду Константина в Вирокониу-ме. Аврора застонала от нетерпения, Мэлгвин жадно припал к ее влажному лону. Его язык настойчиво вторгался в мягкую розовую плоть, чувствуя там биение жизни. Аврора все теснее прижималась к нему и, наконец, закричав от восторга, обессиленно обмякла… Но уже через мгновение она снова жадно прижалась к нему. Ее ноги плотно обхватили мужа, ее пальцы неистово впились ему в спину Теперь они представляли собой единое целое. Это был клубок радостных чувств, нежности и наслаждения… Они оба закричали от счастья!

Мэлгвин осторожно лег рядом с Авророй и положил ее голову себе на плечо. Он чувствовал, как сильно бьется ее сердце и, не выдержав, еще раз крепко поцеловал ее в грудь. Именно сейчас, подумал он, я должен сказать ей о своей любви.

Неожиданно в дверь постучали. Мэлгвин быстро набросил на себя и Аврору одеяло.

— Войдите.

Это были Гвенасет и Торок. Увидев королевскую чету в постели, они застыли от удивления. Но уже через мгновение Гвенасет радостно улыбнулась. Торок же с сердитым видом подошел к кровати.

— Мэлгвин! О чем ты только думаешь? Ей необходим покой и еще раз покой.

Мэлгвин самодовольно засмеялся.

— Я ведь воин, который к тому же отправляется в поход. Кто знает, возможно, завтра меня убьют на поле битвы А раз так, то было бы совсем неплохо, если бы у меня появился наследник.

— Убьют? Тебя? Да ты скорее своими воинскими ухаживаниями вгонишь в могилу жену. Посмотри, как лихорадочно горит ее лицо!

— Горит? Да, горит. Но явно не от лихорадки, — снова засмеялся Мэлгвин.

Он встал с постели, заставив Гвенасет смущенно отвернуться, и начал одеваться. Ему не хотелось уходить просто так. Ведь он не успел сказать Авроре самого главного. Но как сказать это в присутствии Гвенасет и Торока?

— Я пойду… Надо отдать кое-какие распоряжения и убедиться, что все готово к походу.

— Придешь ли ты спать этой ночью? — сдержанно спросила Аврора.

Мэлгвин взглянул на недовольное лицо Торока. Может, действительно Торок прав?

— Будет поздно, и мне не хотелось бы тебя тревожить. Но… я постараюсь, — прошептал Мэлгвин, поцеловал Аврору в щеку и вышел.

Аврора провела ужасную ночь. Торок сказал, что теперь она должна спать без успокаивающего лекарства. На, -верное, поэтому у нее страшно разболелась голова и несколько раз она просыпалась в холодном поту от каких-то странных видений. В темноте она вытягивала руку, надеясь, что Мэлгвин здесь, что он успокоит ее, но мужа рядом с ней не было.

Только под утро Аврора крепко заснула, а когда проснулась, яркий свет за окном неумолимо свидетельствовал: Мэлгвин с войском давно уже выступил в поход. Гвенасет принесла завтрак. Аврора удивилась, вдруг увидев на ее глазах слезы.

— Что стряслось?

— Я впервые поссорилась с Элвином.

— Очень жаль… Это действительно прискорбно, — посочувствовала Аврора. — Из-за чего же вы поссорились?

— Он хотел идти с Мэлгвином в поход, а я не пустила его.

Аврора покачала головой. Смогла бы она сама не пустить Мэлгвина в поход?

— Я пришла в ужас от слов, которые он мне сказал, — сердито продолжала Гвенасет. — Он заявил, что он взрослый мужчина, а я обращаюсь с ним, как с мальчишкой. Недобрым словом помянул моего отца. С его точки зрения, мой отец и я хотим превратить его в домашнюю собачонку, которая ни на шаг не отходит от своих хозяев.

Аврора улыбнулась. Кое в чем Элвин прав. Гвенасет частенько командовала им, хотя и старалась делать это как можно незаметнее.

— Значит, Элвин хотел отправиться на войну?..

— Да. Он сказал: «Я — воин и должен быть рядом с Мэлгвином».

— Наверное, он прав, — мягко сказала Аврора.

— Но у него так много дел в крепости! — воскликнула Гвенасет — Наш дом еще не достроен, а ведь скоро зима! Кроме того, кто станет защищать нас с вами в отсутствие Мэлгвина и других воинов?

— Пожалуйста, не сердитесь на Элвина, — попросила Аврора. — Мне так не хочется, чтобы вы ссорились, Я хотела бы быть уверенной, что есть все же на свете люди, которые счастливы в браке!

Гвенасет удивленно взглянула на Аврору.

— Я думала, что вы с Мэлгвином… когда мы увидели вчера вас вместе… что у вас все наладилось…

Аврора вздохнула.

— Знаете, Гвенасет, у нас… у нас все, как обычно. В постели он ласков, но потом… Он снова становится неприступным. Вы ведь сами слышали, как он при Тороке язвил по поводу наших отношений. А потом как ни в чем не бывало отправился в поход, прекрасно помня о моих сомнениях относительно Кунедды.

Гвенасет пристально посмотрела на Аврору Та сидела в кровати, лицо ее раскраснелось, и выглядела она совсем здоровой. Фрейлина решила, что настало время сказать ей правду.

— Я догадываюсь, Аврора, почему Мэлгвин так странно повел себя, — начала она. — Когда вас привезли сюда, Мэлгвин ни на миг не отходил от вас. Мне пришлось даже дать ему успокоительное, чтобы он немного поспал. В ту ночь в бреду вы страшно кричали и своими криками разбудили смертельно уставшего Мэлгвина.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Все дело в том, что в бреду вы беспрестанно выкрикивали одно мужское имя… Это имя — Маркус.

Аврора побледнела.

— Я звала Маркуса?

— Да, вы все время звали его на помощь.

Глаза Авроры стали круглыми от страха.

— Мэлгвин… Как он отнесся к этому?

— Он спросил, кто такой Маркус. И я ответила, что вы знали этого человека еще по Вирокониуму.

Аврора горько вздохнула.

— Значит, он думает… — Аврора закрыла лицо руками.

— А может быть, это не так плохо, как кажется? — мягко спросила Гвенасет. — Конечно, его сильно обидело, что вы звали на помощь не его. Но должен же он понимать, что до встречи с ним у вас вполне могли быть теплые чувства и к какому-нибудь другому мужчине!

— Все это так. Но Мэлгвин страшно ревнив! — резко сказала Аврора. — Он всегда боялся, что я способна любить другого. И теперь, когда он отправился на войну, я не могу доказать ему, что для меня он один-единственный на свете!

28

Мэлгвин и Кунедда устало смотрели через костер друг на друга. Последние несколько дней не переставая лил дождь, и пламя костра оглушительно шипело от дождевых капель.

— Мне хочется, чтобы они наконец вступили с нами в честный бой, а не прятались по углам, как поджавшие хвост собаки, — зло проговорил Кунедда. — Пикты, однако, всегда верны себе: крадучись они подбираются к жертве, убивают ее и жгут все, что горит, а потом — также крадучись — убираются в свое логово.

Мэлгвин покачал головой.

— Мое войско находится здесь уже неделю, но до сих пор мы не встретили врага. Ты уверен, Кунедда, что пикты все еще в твоих владениях.

— Да, — недовольно отвечал Кунедда. — Ты же сам видел валяющиеся на дорогах трупы людей и сожженные туши домашнего скота. Кто еще, кроме пиктов, мажет это делать?

— Не нравится мне все это, — задумчиво произнес Мэлгвин. — Куда они все могли, подеваться? И сколько их?

— Похоже все-таки, что кто-те очень хочет задержать нас в этих краях, в честный же бой этот «кто-то» вступать и не собирается, — заметил Бэйлин.

Мэлгвин и Кунедда пристально посмотрели на него. Бэйлин выразил то, что они думали сами, но не решались сказать. Не заманили ли их в ловушку?

— Дело не было бы так плохо, если бы Фердик с доброй половиной моего войска не отправился к северным границам, — медленно промолвил Кунедда. — Такие войны действуют мне на нервы. Мое войско разделилось на две части. В результате мой народ и защитить-то некому.

— Зачем же тогда Фердик отправился на север, когда у тебя возникли трудности на юге? — спросил Мэлгвин.

Кунедда пожал плечами.

— Он думал, что на севере ему удастся расправиться с пиктами. А вообще Фердик очень упрям. Уж если он вобьет себе что-либо в голову, спорить с ним бесполезно.

Воины задумались. Мэлгвин пытался решить, не является ли причиной отсутствия Фердика его нежелание даже видеть Мэлгвина после того случая с Авророй и мертвой головой? Как бы там ни было, Кунедда поступил недальновидно, позволив сыну уйти с доброй половиной войска. После этого Кунедда стал слишком зависим от помощи Мэлгвина, Король решительно поднялся и размял затекшие от долгого сидения ноги.

— Мне очень жаль, Кунедда, но оставаться здесь мы больше не можем. — Мэлгвин громко щелкнул застежкой своей накидки. — У меня ведь тоже имеются владения, которые я должен защищать. Да и других забот у меня хватает.

Кунедда с пониманием кивнул головой.

— Дай мне всего лишь неделю, Мэлгвин. Мы прочешем мои земли, найдем этих трусливых собак и выдворим их отсюда раз и навсегда!

Аврора отложила в сторону вязание и нервно заерзала в кресле. Торок не позволял ей совершать прогулки верхом и даже просто гулять. Поэтому она вынуждена заниматься обычными женскими делами — вязать да шить. Невыносимая скука и одиночество заставили ее коротать время в Парадной зале в обществе других женщин. Ей показалось, что постепенно они начали привыкать к ее присутствию. Во всяком случае, судачили они при ней так, как будто она была им подружкой.

— Ой, — застонала Леян. Через две недели она собиралась рожать, и ребенок постоянно вертелся в ее чреве.

— Бьюсь об заклад, это — мальчишка! — сказала Видиан, жена Эврока. Только мальчишка доставляет столько неприятностей своей матери.

— Мои дочери были еще и похуже! — воскликнула Сьюэн. — Они так меня утомляли, что, вынашивая их, я думала, что умру.

— Если бы мужчины рожали, они меньше бы приставали к нам в постели со своими ласками, — промолвила Марна.

— Да, похоже, пока они находятся дома, на уме у них только эти ласки, — сказала Сьюэн. — И я просто счастлива, когда наконец они отправляются в поход и я могу отдохнуть.

— Нечего идти у них на поводу! — решительно вмешалась в разговор Видиан. — Я уже сказала мужу, что если ему нужно от меня только это, то он может отправляться к потаскухе в деревню.

Женщины робко посмотрели на Аврору. Некоторые из них, засмеявшись, быстро закрыли рот рукой. В крепости до сих пор сплетничали, чтв сам Мэлгвин этим летом бывал в гостях у Морганны.

— И как только вы можете говорить мужу такое? — громко спросила Аврора. — Жена обязана удовлетворять все желания своего супруга.

— С какой это стати? — холодно промолвила Видиан. — Я родила много детей, и за все время нашей супружеской жизни Эврок ни разу не доставил мне удовольствия.

— Извините, Видиан, — мягко перебила ее Сьюэн. — Вам не стоит так говорить при Гвенасет. Она ведь совсем недавно вышла замуж, и, думаю, испытывает к мужу самые нежные чувства.

— Это уж точно. Красавчик Элвин — желанный супруг для любой женщины, — с кислым выражением на лице сказала Видиан. — Но с годами и он может стать другим.

— Да, Элвин просто милашка, — мечтательно улыбнулась Марна. — Думаю, после короля он самый красивый мужчина в Каэр Эрири.

При упоминании короля старая Броудан, мирно дремавшая в кресле, внезапно задвигалась и жадно вступила в общий разговор.

— На свете мало таких красивых мужчин, как Мэлгвин, — назидательно произнесла она. — Ведь Мэлгвин — точная копия своей матери. Отец же его — Кодваллон — походил на старого быка, с огромным носом и лысой головой… Мэлгвин и Эсилт оба похожи на Рианнон. А уж она славилась неземной красотой — у нее были густые черные волосы, темно-голубые глаза и кожа, похожая на свежевзбитые сливки… Вот только нрав у нее был слишком уж злобный.

Аврора внимательно слушала Броудан. Раньше при ней о матери Мэлгвина в Каэр Эрири никто не упоминал.

— Это ж надо — натравить друг на друга своих сыновей, — горько вздохнула старая женщина. — И ведь всем было ясно, чем все это кончится — сильнейший победит, а слабейший умрет.

— Как же могла мать так поступить? — спросила Гвенасет.

Броудан пожала плечами.

— Я ведь говорила уже, что она была злобного нрава. А еще она хотела того, чем женщина обладать не может. Она хотела власти и права последнего слова при принятии мужчинами каких-либо решений. Мне кажется, поэтому она и замыслила взять под опеку самого сильного из своих сыновей, надеясь, что потом он передаст бразды правления в ее руки.

— В этом Мэлгвин явно непохож на свою мать, — съязвила Видиан. — Элости в нем ни капли. Эврок говорил мне, например, что Мэлгвин повел себя с Константином слишком уж мягко. В Вирокониуме он потребовал лишь самой обычной дани — зерна, вина, питья и ремесленников. А вот золото и драгоценности так и остались в сундуках Константина, хотя могли бы стать нашими.

Женщины, затаив дыхание, посмотрели на Аврору. Было очевидно, что Видиан сказала все это, чтобы задеть чувства Авроры и вынудить ее встать на чью-то сторону — или Мэлгвина, или отца. Аврора с трудом промолчала и снова принялась за вязание. Зато Гвенасет не выдержала.

— Как вы смеете говорить такое о Мэлгвине?! — воскликнула она, встав с кресла. — Заключив соглашение с Константином, Мэлгвин добился главного — прочного мира в интересах всего народа Гвинедда! — Гвенасет обвела яростным взглядом других женщин в Парадной зале. — А вы? — обратилась она к ним. — Может быть, вы рассчитывали с ног до головы увешать себя драгоценностями, ничуть не заботясь о том, что мужья ваши вполне могли погибнуть в битве с войском Константина?

Глаза Видиан сузились.

— Я слышала, что Константин в любом случае жаждет отмщения. И когда, объединив свое войско с силами Гвиртерина, он наконец вторгнется в Гвинедд, мы все еще настрадаемся из-за мягкости Мэлгвина. Он должен был разгромить Константина, когда существовала такая возможность!

В комнате повисла тишина. Женщины смущенно переглядывались друг с другом. Разговор явно вышел за рамки дозволенного. Он, во-первых, был оскорбителен для Авроры, а во-вторых, затрагивал темы, которые всегда входили в круг обязанностей мужчин. Это их дело думать о союзах, войнах и искать предателей. Женщины мало что в этом смыслили, да и не хотели вникать в такие тонкости.

Первой поднялась Сьюэн.

— Мне уже пора кормить детей. Да и устала я сегодня от этого шитья.

Одна за другой женщины потянулись вслед за Сьюэн. В зале остались только Гвенасет и Аврора.

— Другие женщины не такие, как Видиан, — мягко проговорила Гвенасет, подходя к королеве. — Они относятся к вам с уважением, и я знаю, что многие искренне переживали, когда вы болели. Только Видиан злорадствовала. Теперь вы понимаете, почему у Эврока всегда такое кислое выражение на лице? — рассмеялась Гвенасет.

Аврора не мигая смотрела на фрейлину.

— Откуда Видиан стало известно о намерениях моего отца? С чего она решила, что он замышляет предать Мэлгвина?

— Наверное, где-то что-то слышала мимоходом, — пожав плечами, ответила Гвенасет. — А может, и сама все выдумала, чтобы причинить вам боль.

— Сомнительно, — пробормотала Аврора. — У Видиан не хватило бы ума, чтобы все это выдумать. Наверное, какой-то воин рассказал ей об этим. Но какой? Эврок вряд ли бы стал делиться с женой военными сведениями… Тут что-то не так, Гвенасет, и это меня беспокоит. Думаю, надо переговорить с Элвином.

— Хорошо, — тихо сказала Гвенасет, — я приведу его к вам. Может, и вправду вам стоит с ним посоветоваться. Когда речь заходит о мести и предательстве, — Гвенасет зябко повела плечами, — этим должны заниматься мужчины.

Для разговора с Авророй Элвин поднялся в спальные покои в крепостной башне.

— Я к вашим услугам, моя госпожа, — сказал он.