Абельгирт засмеялся:

— Но уж в этом явно повинна не римская кровь. Кельтский характер — вот что делает британских женщин, как, впрочем, и мужчин, одинаково яростными. Как бы то ни было, Мэлгвин, за все хорошее в жизни надо платить. Моя дорогая Гвенамор — царство ей небесное, — Абельгирт осенил себя крестным знамением — недавно он принял христианство, — была настоящей красавицей, она искрилась красотой и свежестью, как морская пена. Но я заплатил слишком высокую цену за ее чарующую привлекательность: она была настолько изящной, что ей трудно было вынашивать детей, моих детей. Она умерла во время родов, я потерял и ее, и своего единственного сына.

— Я забыл об этом. Не сердись на меня, Абельгирт.

— Сейчас это уже не важно, — с горечью проговорил Абельгирт. — У меня есть моя прелестная Гвенасет. И, если того захочет Господь, она нарожает мне кучу внуков-здоровяков. Я очень рад, что Элвин наконец попросил ее руки. Из этого юноши получился слабый вояка, но зато он предан своим людям, своему роду, как предан старый охотничий пес своему хозяину. Он сделает мою дочь счастливой.

— Я рад, что ты одобряешь выбор дочери, — сказал Мэлгвин. — Я же всегда чувствовал себя немножко виноватым за то, что не попросил ее стать моей королевой.

— Что ты говоришь? — Абельгирт громко рассмеялся. — Уж ты точно проглотил бы мою прелестную малышку Гвен с такой жадностью, как большой баклан пожирает пескарей Но как бы то ни было — наши родственные связи укреплять не стоило бы. Ты должен был сделать именно тот выбор, какой сделал, расширив владения и укрепив свою власть.

— Хорошо, пусть не я. Но тогда, может быть, стоило бы выдать Гвенасет за другого принца. Есть немало верховных вождей, которые бы многое отдали за право стать твоим зятем.

Широкое обветренное лицо Абельгирта смягчилось:

— Возможно, я всего лишь старый глупец, но мне не хотелось бы превращать моего единственного ребенка в предмет торга с человеком, у которого много золота. Нет, я всегда хотел, чтобы Гвенасет была счастлива, чтобы она жила с человеком, который в первую очередь ценит ее, а не богатое приданое.

— Тогда, наверное, ты сочувствуешь Константину, — улыбнувшись, сказал Мэлгвин. — Уверен, я не из тех, кто просто так женился бы на его дочери.

— Все могло быть намного хуже. Но, судя по тому, как меняется выражение твоего лица, когда ты упоминаешь о ней, ты все-таки, как мне кажется, влюблен в эту принцессу из Корновии.

Мэлгвин испуганно вздрогнул.

— Нет, — не согласился он. — Мне противна сама мысль о любви к какой-либо женщине. Все дело в том, что она доставляет мне удовольствие.

Абельгирт насупил брови, и выражение его лица стало необычно унылым и угрюмым.

— Я уверен, что мужчине важно иметь доверительные и нежные отношения со своей женой. Сам-то я никогда не ценил Гвенамор — пока не стало поздно. Я гулял на стороне и развлекался как мог — Он вздохнул. — А потом она умерла. Скажу прямо: если бы только появилась возможность, я бы вернулся в прошлое и все делал бы по-другому.

Мэлгвин задумался над словами своего друга. Не секрет, что многие люди, вспоминая прошлое, недовольны тем, как вели себя в молодости. Абельгирт же, несмотря на всю свою важность и яростный характер, оказался в высшей степени добросердечным человеком.

— Интересно, удалось ли моему родичу Артуру заставить волков Саксонского моря не подходить близко к нашему восточному побережью? — спросил Мэлгвин, резко меняя тему разговора.

Абельгирт покачал головой:

— Артур — великий воин. Но ему не может всегда все удаваться. Саксонцев слишком много. И сколько бы он их ни уничтожал, всегда найдутся другие, чтобы совершить набег через море на наш берег. — Абельгирт как бы размышлял вслух. В его низком голосе послышались ледяные нотки. — Боюсь, когда-нибудь они нападут на нас и дойдут до самого Вирокониума, и тогда Константин — если, конечно, он останется в живых — наконец-то поймет, каким великодушным завоевателем был ты.

Абельгирт снял притороченный к седлу лошади бурдюк с вином и отхлебнул из него:

— Остается только надеяться, что нам удастся удержать их на западе. В горах саксонские шавки воевать не умеют, и твоим поселениям ничто не угрожает. Ну а мы на побережье только тем и занимаемся, что отражаем разные набеги.

Услышав это тревожное предсказание, Мэлгвин задумчиво кивнул. Артур доблестный воин, но сейчас, когда ушли римские легионеры, в любой момент можно ожидать нападения ослепленных жадностью саксонцев — предметом их вожделения были богатства Британии. Захватив римские крепости и города, саксонцы разрушат их. И все же главной заботой Мэлгвина была безопасность его прекрасной горной страны — Гвинедда. И безопасность эту обеспечивали именно крепости на побережье. Но, находясь здесь, Мэлгвин все равно тосковал по своим диким горам…

— Ну да ладно. Что же будем делать теперь, когда побережье на какое-то время в безопасности? — спросил Мэлгвин, принимая предложенный ему Абельгиртом бурдюк с вином.

— Конечно же, отправимся прямиком в мою Парадную залу, — улыбнувшись, отвечал Абельгирт. — Мои повара приготовили к твоему приезду особое блюдо. Как ты относишься к жареной лососине и угрям, сваренным в вине и масле?

— Как отношусь? Так чего же мы ждем?! — воскликнул Мэлгвин, впрыгивая в седло.

Легкий ветерок развевал волосы Авроры, примостившейся высоко на склоне крутой горы, которая возвышалась над Каэр Эрири. Она приходила на это место, откуда открывался великолепный вид, почти ежедневно после неожиданной встречи с Эсилт. Отсюда было рукой подать до крепости, и она чувствовала себя в безопасности под неусыпным взглядом сторожа у крепостных ворот. Вместе с тем здесь возникало ощущение отстраненности от жизни в Каэр Эрири, которая действовала на нее угнетающе. В крепости ей слишком неуютно. В течение всего дня в крепостной башне было жарко и душно, а за пределами палат на каждом шагу встречались занятые своими повседневными делами люди, вид которых напоминал ей о бесцельности ее собственной жизни. У нее не появлялось никакого желания отправиться на конюшню или в какое-либо другое подсобное помещение — а ведь она так любила это делать в Вирокониуме. Конюшня здесь была не такая чистая, как дома, а так как в крепости постройки тесно жались друг к другу и из-за этого она плохо проветривалась, от конюшни по всему городу разносился неприятный запах. Кроме того, размышляла Аврора, теперь она королева, и ей не пристало пачкать юбку в грязи, гоняясь за бездомной кошкой, или играть со щенком, как уже было однажды.

Она убегала сюда от одиночества и скуки. С собой она обязательно брала какое-нибудь шитье, чтобы создать впечатление, что она — как и все вокруг — тоже занята делом. Место было великолепным. Отсюда ей были видны пасущиеся поблизости лошади. Отсюда она слышала, как нервно воркуют голуби, свившие гнезда в укромных трещинах крепостных стен. Откуда-то сзади до нее доносились выкрики воинов, вышедших на учения и отрабатывающих боевые приемы. С этого удобного места открывался изумительный вид на всю долину. Вдали на полях работали крестьяне, похожие сверху на трудолюбивых муравьев. А в ясные дни на самом краю долины она могла даже видеть небольшую кучку монастырских строений.

В этом укромном местечке шитьем Аврора почти не занималась. Она главным образом напряженно размышляла, плетя венки из одуванчиков, которые в изобилии росли на горе. Мысленно еще и еще раз она возвращалась к встрече с Эсилт. Никому, даже Гвенасет, не сказала она об угрозах золовки. Ее замысел заключался в том, чтобы Мэлгвин отправил ее жить в какие-либо другие свои владения — подальше от коварной Эсилт. И Аврора все гадала, как же попросить мужа, не возбудив при этом подозрений? При разговоре с ним ей следует быть очень осторожной и искусной, чтобы убедить Мэлгвина, что помимо присутствия его сестры в Каэр Эрири достаточно иных причин для ее нежелания оставаться здесь. Аврора с нетерпением ожидала Мэлгвина и одновременно страшилась его приезда. Ей действительно очень не хватало его, но вместе с тем она и боялась своего мужа. Что сделает он с ней, если Эсилт успеет высыпать на него свои измышления и он поверит сестре?

Аврора, как всегда, сидела в своем укромном местечке, глядя на долину, как вдруг ее внимание привлекли приближающиеся к реке темные силуэты — Мэлгвин возвращался домой. Наблюдатель на крепостной башне еще не успел возвестить об этом, а Аврора уже бежала вниз, чтобы умыться и переодеться. Она хотела встретиться с Мэлгвином наедине и потому должна была прекрасно выглядеть.

Аврора встретила короля у крепостных ворот вместе с другими жителями Каэр Эрири. Мэлгвин смотрел на нее обожающими глазами, а когда спешился, сразу заключил в объятия и жадно поцеловал на виду у всех.

От такой теплой встречи с мужем Аврора почувствовала облегчение. И забыла бы обо всех своих переживаниях, если бы не присутствие Эсилт. Сознание того, что ее злобная золовка находится совсем рядом, не давало ей успокоиться.

Мэлгвин сразу занялся накопившимися за время его отъезда делами, и Аврора снова увидела мужа только во время вечерней трапезы. В Парадной зале все были радостными и чувствовали себя полностью раскрепощенными. Наверное, по этой причине и Аврора почти забыла о своем одиночестве, от которого так сильно страдала, пока воины находились в походе. Бэйлин шутил и резвился как мог, и даже Эврок вежливо улыбался ей. Не значит ли это, думала Аврора, что наконец-то они — воины Мэлгвина по крайней мере — начинают считать ее своей?

После трапезы Мэлгвина уже ничто не могло удержать в зале: он быстро пошел с Авророй в спальные покои. Она все еще не могла забыть об угрозах Эсилт, и ее явное беспокойство почувствовал Мэлгвин. После первых поцелуев он отстранился и вопросительно посмотрел ей в глаза:

— Что случилось, Аврора? — Она пожала плечами, не зная, с чего начать. — Но ведь наверняка что-то произошло, — нетерпеливо произнес Мэлгвин. — Мне кажется, ты даже не рада меня видеть.

— Это не так, — запротестовала Аврора, прижимаясь к мужу.

— Говори, женщина, — сказал он вкрадчивым голосом. — Расскажи мне, что беспокоит тебя.

— Это правда, что в Гвинедде помимо Каэр Эрири у тебя много других городов? — Мэлгвин кивнул. — Большую часть года ты живешь в Каэр Эрири или переезжаешь из крепости в крепость?

— Ну, по-разному бывает. В Каэр Эрири я стараюсь жить как можно дольше, но по мере необходимости я должен осматривать все свои владения.

Вопросы Авроры поставили Мэлгвина в тупик, и он уже начал раздражаться. С какой стати она спрашивает его об этом именно сейчас?

— А где буду жить я? — жалобно, с несчастным видом спросила Аврора.

— Ну, я-то хотел, чтобы ты оставалась в Каэр Эрири — здесь безопасно и есть все необходимые для жизни удобства. — Мэлгвин нахмурился. — Не собираешься же ты разъезжать вместе со мной — это ведь не женское дело.

— А я не хочу оставаться одна в Каэр Эрири — здесь недружелюбно ко мне относятся.

— А нельзя ли конкретнее?

— Местные женщины меня ненавидят. Они никогда не признают меня своей. И потом мне здесь просто нечего делать. К управлению домашним хозяйством меня не допускают, а от шитья и вязания я уже устала.

Мэлгвин, задумавшись, пытливо заглянул в глаза жены. Вид у нее был действительно несчастный, и он не исключал того, что в этом повинна Эсилт.

— Где же ты хочешь жить?

— Где угодно. На побережье, в любой другой крепости в горах — везде, где ко мне станут относиться не просто как к какой-то изнеженной сожительнице короля!

Не так-то просто подыскать другое место для жизни королевы, размышлял Мэлгвин, это только ей так кажется, что просто. Кроме того, не следует выполнять все прихоти Авроры. Но с другой стороны — хотелось бы, чтобы она почувствовала себя счастливой, ведь тогда она с большим удовольствием станет относиться к супружеским ласкам.. Он так и не принял решения. Нежно коснувшись пальцами ее щеки, Мэлгвин пообещал:

— Я еще подумаю об этом, Аврора. А сейчас… давай продолжим то, что уже начали…

Аврора заставила себя отбросить свои тревоги и со всей страстью отдалась ласкам мужа. Она знала: самое важное сейчас — чтобы Мэлгвин остался доволен.

На следующий день Бэйлин поинтересовался у Мэлгвина:

— Наладились ли твои отношения с Авророй?

Мэлгвин покачал головой:

— Как только мы остались одни, Аврора удивила меня, попросив подыскать ей для жилья какое-то другое место. Я знаю, здесь она чувствует себя несчастной. Но вот стоит ли мне поддаваться ее уговорам, учитывая особенно то, что с переездом хлопот не оберешься?

— А почему же она так несчастна?

— Ну, во-первых, она говорит, что другие женщины слишком холодны с ней и недружелюбны.

— В этом нет ничего удивительного, — задумчиво проговорил Бэйлин. — Я несколько раз пытался уговорить мою Сьюэн подружиться с Авророй, но она всегда решительно отказывалась поддерживать с ней отношения.

— Может, она действительно чем-то обидела женщин или все же речь идет о смешной женской ревности?

— О, обид на Аврору у них набралось достаточно, — с улыбкой отвечал Бэйлин. — Они думают, что она тщеславна и горда — слишком горда, чтобы первой заговорить с ними или просто снизойти до них. Я пытался убедить Сьюэн, что Аврора просто застенчива, что никакая она не гордячка, но Сьюэн — как всегда — к моим доводам не прислушалась. Она твердит, что я не знаю женщин, — продолжал Бэйлин. — Но вообще-то я их достаточно хорошо знаю. Они относятся к Авроре весьма ревниво и завидуют тому, что у нее много нарядов и что выглядит она великолепно. Такие красавицы никогда не приходятся по душе другим женщинам. Они ведь замечают, как их мужья оглядывают Аврору, как сладострастно загораются их глаза, когда они видят ее стройную фигуру и роскошные распущенные волосы…

— Аврора — моя королева, — оборвал Мэлгвин. — Ее красота предназначена для меня. И что же, я должен заставлять ее надевать лохмотья и заплетать волосы в косички, чтобы она не отличалась от простых женщин?

Бэйлин пожал плечами:

— Но ты ведь видишь, какие это создает проблемы. Будь она кимврской женщиной, все было бы намного проще. А приходится принимать во внимание ее странный выговор, чуждую нам манеру одеваться, ее чужеземное воспитание…

— Но станет ли проще, если я перевезу ее в какую-нибудь другую свою крепость? Нет, не думаю. Тамошние женщины будут испытывать перед ней еще больший страх. — Мэлгвин тяжело вздохнул. — Никогда не думал, что женитьба создаст столько трудностей.

— Может, есть и другие причины, почему ей не нравится Каэр Эрири?

— Да, — устало отвечал Мэлгвин. — Здесь ей не нравится еще и потому, что всеми домашними делами управляет Эсилт, а не она.

— У меня это не вызывает удивления. Ни одна женщина не сможет одолеть Эсилт.

Лицо Мэлгвина стало непреклонным. Он принял решение:

— Авроре придется научиться не обращать внимания на Эсилт и других женщин. Только этого я хочу от нее. И тогда она почувствует себя счастливой.

— Значит, ты откажешь ей в просьбе?

— Я вынужден так поступить. Она должна приспособиться к новой жизни — в конце концов она всего лишь женщина.

Аврора нетерпеливо ожидала Мэлгвина. Ячменная лепешка, которую она съела на завтрак, застряла у нее где-то в горле, мысли роем проносились в голове. Минувшей ночью она страстно ласкала мужа, но до сих пор он не дал ответа на ее просьбу, если, конечно, он вообще обращает внимание на ее слова. Разве сможет она перенести такую жизнь, когда Эсилт враждебно смотрит на нее и шпионит за каждым ее шагом?

Наконец появился Мэлгвин. Он нежно посмотрел на нее, потом наклонился и поцеловал.

— Пойдем погуляем, — предложил он.

Пока они шли по крепостному двору, Мэлгвин рассеянно перебирал ее пальцы, время от времени прижимая ее острые ноготки к своей мозолистой ладони. Увидев, что Мэлгвин пребывает в какой-то странной рассеянности, Аврора не знала, что и подумать. Когда же они миновали крепостные ворота, а он так и не промолвил ни слова, Аврора почувствовала беспокойство.

Некоторое время они шли по дороге, а потом свернули в густую траву. Когда они добрались почти до того самого места, откуда Аврора любила посмотреть на долину, Мэлгвин наконец остановился и повернулся к ней. Аврора внимательно посмотрела на красивое лицо мужа — на его глубоко посаженные невеселые глаза, на его чувственный рот. Даже сейчас — так близко от него — она не могла догадаться, о чем он думает, и от этого сердце ее бешено колотилось.

— Я говорил тебе, что подумаю над твоей просьбой жить за пределами Каэр Эрири. И теперь я принял решение, — мягко произнес он. — Мне очень жаль, Аврора, но ответ мой отрицательный.

Аврора была изумлена. Задыхаясь от волнения, она поспешила сказать ему, что она не согласна, но он остановил ее резким взмахом руки:

— Выслушай меня. Ты никуда не сможешь уехать, потому что нигде не будешь в безопасности, не говоря уж о том, что нигде нет таких удобств для жизни, как в Каэр Эрири.

— Да что толку от этой безопасности! — воскликнула Аврора. — Какой смысл чувствовать себя защищенной, но при этом быть одинокой и несчастной!

— Для меня твоя безопасность очень важна. Тебя могут взять в заложницы, и я буду вынужден начать ненужную войну из-за того, что не смог обеспечить жене должную охрану. Я не пойду на то, чтобы по твоей глупой прихоти под ударом оказался весь Гвинедд.

— Но ведь есть же Лансраглан! В хорошо укрепленных владениях Абельгирта я буду находиться в полной безопасности.

С суровым выражением на лице Мэлгвин покачал головой:

— Относительно того, где должна жить моя королева, есть еще соображения политического свойства. И так уже некоторые верховные вожди поговаривают, что я поддерживаю слишком тесные связи с Абельгиртом. А если я отправлю тебя жить в Ланфаглан, для их недовольства появится лишний повод. Они подумают, что среди всех вождей Абельгирта я выделяю особо.

На лице Авроры отразилось уныние, даже отчаяние, и Мэлгвин на какое-то мгновение пожалел, что отказал ей.

— Мне очень жаль, Аврора, — сказал он как можно мягче. — Я пришел к такому решению после серьезных раздумий. Если бы где-то было более безопасное место и если бы твой жизнь там не нарушала сложившееся равновесие во властных полномочиях моих верховных вождей — решение было бы другим.

Аврора едва сдержала резкие слова, готовые сорваться с ее языка. Также было слишком опасно рассказывать о ее ссоре с Эсилт. Пока что Эсилт не приходила к Мэлгвину со своими гнусными измышлениями, и Аврора побоялась сталкивать их лбами сейчас. Как бы то ни было, своим решением Мэлгвин обрек ее на несчастную жизнь в постоянном страхе.

Ярко светило солнце, и в его лучах слезы на щеках Авроры превращались в сверкающие полоски. Мэлгвина муча-ли сомнения: с одной стороны, он не хотел отказом причинить ей боль, хотя с другой — твердо решил не поддаваться се капризам. И вдруг понял, как можно смягчить смысл сказанного.

— Тебе станет лучше, если мы ненадолго уедем отсю-да?

Аврора кивнула.

— Мне нужно повидаться с Кунеддой на севере, его там одолевают налеты пиктов. Но путешествие предстоит тяжелое, Аврора, — предупредил он. — Это значит, что мы устанем, все время будем в грязи, а из еды возьмем только обычную походную пищу..

— Мне все равно, — просияла Аврора, слезы ее мгновенно высохли. — Не хочу оставаться здесь одна. Когда мы уезжаем?

— Завтра. Если, конечно, Гвенасет успеет все приготовить для твоего путешествия.

— Кто с нами поедет?

— Бэйлин, Эврок, Рис, Гарет… ну а Эсилт обязательно прихватит с собой очередного сожителя.

— Эсилт! — Аврора чуть не поперхнулась.

— Да. Кунедда — наш дальний родич, они с Эсилт очень дружны с тех самых пор, как совсем еще малышами возились у печки в нашем доме. — В глазах Авроры Мэлгвин увидел страх. — Ты уже передумала?

Аврора колебалась. В пути у Эсилт хватит времени, чтобы насплетничать Мэлгвину о ее поведении в его отсутствие. Но нет. Хотя сама мысль о том, что довольно долгое время придется находиться рядом с Эсилт, была ей противна, еще больше ей хотелось быть вместе с Мэлгвином. Это напомнит ему, что она его желанная подруга и что она знает, как сделать его счастливым.

— Мне… мне все же хочется поехать.

— Отлично. — Мэлгвин удовлетворенно улыбнулся. — Тогда поскорее отправляйся к Гвенасет и скажи ей об этом.