«Мне кажется… я скорее вспомню жизнь, растраченную неразумно на хрупкие вещи, чем жизнь, потраченную с умом на то, чтобы уклоняться от морального долга». Эти слова приснились мне во сне, и я записал их, когда проснулся, не понимая, что они означают и к кому относятся.
      Когда я задумывал эту книгу рассказов и вымышленных историй, лет восемь назад, я собирался назвать ее «Эти люди должны знать, кто мы: они нам подскажут, зачем мы здесь», по реплике одного из персонажей комикса «Приключения малыша Немо» (очень хорошая репродукция этой страницы приведена в книге Арта Шпигельмана «В тени уничтоженных башен»). Предполагалось, что повествование в каждом рассказе будет вестись от лица сомнительного, ненадежного героя, ни единому слову которого нельзя верить: эти герои будут рассказывать о себе, о том, кто они и что с ними происходило, когда они тоже были здесь. Около дюжины рассказчиков, около дюжины историй. Такова была первоначальная задумка; но жизнь, как всегда, переписала все по-своему, и когда я начал делать рассказы, собранные в этой книге, они сами собой обрели необходимую форму, и если некоторые из них так и остались историями от первого лица – фрагментами чьих-то жизней, – то другие просто не пожелали писаться подобным образом. Одну историю пришлось отдать месяцам года, чтобы они рассказали ее по-своему, и только тогда она стала такой, какой и должна была быть. Еще одна история строилась на игре тождеств, и ее нужно было писать от третьего лица и никак иначе.
      Набрав материалы для сборника, я всерьез озадачился его названием, поскольку первоначальное уже не совсем подходило. Как раз в это время вышел альбом (книга + CD) «As Smаrt as We Are» группы «One Ring Zero», и там была одна песня, и в ней были те самые строки, которые мне приснились, и я призадумался: а что именно я понимал под «хрупкими вещами».
      Мне показалось, что это хорошее название для сборника рассказов. В конце концов, в мире столько хрупких вещей. Люди ломаются так легко. Так же легко, как умирают мечты и разбиваются сердца.
 

ЭТЮД В ИЗУМРУДНЫХ ТОНАХ

 
      Этот рассказ был написан для антологии «Тени над Бейкер-стрит», которую выпустил мой друг Майкл Ривз вместе с Джоном Пиленом. Майкл высказал пожелание: «Мне нужен рассказ, в котором Шерлок Холмс соприкасается с миром Говарда Лавкрафта». Я согласился сделать рассказ, хотя у меня были серьезные сомнения в перспективности такого соприкосновения: мир Шерлока Холмса предельно рационален, в этом мире всему находится объяснение, и каждая тайна имеет свою разгадку, а реальность Лавкрафта, наоборот, предельно иррациональна, она вся пронизана темными тайнами, которые не поддаются разгадке, потому что разгадка сведет человека с ума. И если я собираюсь писать рассказ, сочетающий в себе элементы обоих миров, нужно придумать по-настоящему интересную комбинацию, в равной степени выигрышную и для Лавкрафта, и для сэра Артура Конан Дойла.
      В детстве мне очень нравились книги Филипа Хосе Фармера из серии «Уолд-Ньютон», в которых встречаются персонажи самых разных литературных произведений, и меня по-настоящему порадовало, что мои друзья Ким Ньюмен и Алан Мур создали свои собственные «сборные» миры по типу фармеровского «Уолд-Ньютона» в «Anno Drakula» и «Лиге выдающихся джентльменов» соответственно.
      На самом деле моя история получилась значительно лучше, чем я смел надеяться, когда комбинировал ингредиенты. (Написание книг во многом похоже на приготовление пищи. Бывает, пирог не выходит, как ты ни старайся. А бывает и наоборот: пирог получается просто волшебным, хотя ты готовил его, как всегда).
      В августе 2004 года «Этюд в изумрудных тонах» получил премию «Хьюго», для меня всякая литературная премия – это по-прежнему повод для гордости. А спустя еще год меня совершенно таинственным образом приняли в почетные члены общества любителей Шерлока Холмса «Baker Street Irregulars», видимо, отчасти благодаря этому рассказу.
 

ЭЛЬФИЙСКИЙ РИЛ

 
      Стихотворение для чтения вслух
 

ОКТЯБРЬ В ПРЕДСЕДАТЕЛЬСКОМ КРЕСЛЕ

 
      Этот рассказ я написал для Питера Страуба, для замечательной антологии «Перекрестки», в которой он выступил специально приглашенным редактором. Но все началось несколькими годами раньше, на конференции в Мэдисоне, штат Висконсин, когда Харлан Эллисон предложил мне написать с ним на пару короткий рассказ. Нас посадили на «ринг», обнесенный веревочным заграждением: Харлана с его пишущей машинкой и меня с моим ноутбуком. Но прежде чем приступить непосредственно к рассказу, Харлану надо было закончить предисловие, и пока он заканчивал предисловие, я придумал начало этого рассказа и показал его Эллисону. «Нет, – сказал он. – Не пойдет. Слишком по Нил-Геймановски». Так что я начал другой рассказ, над которым мы с Харланом работаем до сих пор (и что самое удивительное: каждый раз, когда мы собираемся вместе и пытаемся доделать рассказ, он становится все короче и короче), а фрагменты начатого мною рассказа так и остались валяться на жестком диске. Спустя пару лет Страуб предложил мне поучаствовать в «Перекрестках». Я хотел написать историю про двух мальчиков, живого и мертвого, в качестве пробной разминки для детской книжки, которую давно задумал (она называется «Кладбищенские рассказы», и сейчас я активно над ней работаю). История сложилась не сразу, а когда я ее завершил, то посвятил Рэю Брэдбери, который бы написал ее лучше – гораздо лучше, чем я.
      В 2005 году рассказ получил премию «Локус» В номинации за лучший рассказ.
 

ТАЙНАЯ КОМНАТА

 
      Все началось с просьбы двух Нэнси, Килпатрик и Холдер, написать что-нибудь «готичное» для их антологии «Чужие». Мне всегда казалось, что история Синей Бороды и ее многочисленные вариация – самая готичная из всех историй, и я написал это стихотворение, действие которого происходит в почти пустом доме, где я в то время жил.
 

ЗАПРЕТНЫЕ НЕВЕСТЫ БЕЗЛИКИХ РАБОВ В ПОТАЙНОМ ДОМЕ НОЧИ ПУГАЮЩЕЙ СТРАСТИ

 
      Эту историю я начал записывать карандашом в один ветреный зимний вечер в зале ожидания на вокзале Ист-Кройдон, между пятой и шестой платформами. Мне тогда было двадцать два года, даже почти двадцать три. Когда рассказ был закончен, я перепечатал его на машинке и показал паре издателей, которых знал лично. Один только фыркнул и сказал, что это вещь не его формата, и если честно, то он вообще не представляет, что она может кому-нибудь подойти. А второй прочел рассказ очень доброжелательно, а когда возвращал, объяснил, почему эту вещь никогда не напечатают. Потому что подобный комический бред не печатают в принципе. Я отложил распечатку подальше, очень довольный, что мне не придется испытывать публичное замешательство оттого, что люди прочтут это произведение, и оно им не понравится.
      Рассказ так и валялся нечитаным, кочуя из папки в коробку и снова в папку, из кабинета – в подвал, а потом – на чердак, на протяжении двадцати лет, и если я и вспоминал о нем, то лишь с чувством глубокого облегчения, что его не напечатали. И вот однажды меня попросили сделать рассказ для антологии «Готика!», и я вспомнил про рукопись на чердаке, и решил разыскать ее и посмотреть, можно ли как-то ее спасти.
      Я начал читать «Запретных невест» и все время, пока читал, улыбался. Мне показалось, что это забавный рассказ: смешной, а главное – остроумный. Конечно, там были некоторые недочеты, но все они относились к помаркам, свойственным для вещей, написанных «на ходу», и исправить их было несложно. В общем, я включил компьютер и прошелся суровой редакторской правкой по всему рассказу, спустя двадцать лет после того, как он был написан. Потом я сократил название до теперешнего его вида и отправил рассказ редактору. По крайней мере в одном из обзоров были вполне прозрачные намеки на комическую бредятину, но скорее всего это было практически единичное мнение, потому что рассказ потом перепечатали в нескольких сборниках из серии «Лучшее за год» и номинировали на премию «Локус» за лучший рассказ 2005 года.
      Я не знаю, чему учит эта история. Иной раз бывает, что ты показываешь свою вещь не тем людям. Есть люди, которым вообще ничего не нравится. Иногда я задумываюсь, а что еще прозябает без дела в коробках на чердаке.
 

БАСОВЫЙ КЛЮЧ и КРУПИЦЫ ВОСПОМИНАНИЙ

 
      На создание первого из этих рассказов меня вдохновила статуя Лайзы Снеллингс-Кларк: мужчина с контрабасом, держащий инструмент точно также, как я держал его в детстве. Второй рассказ был написан для антологии «подлинных» историй с привидениями. У многих авторов сборника истории получились значительно лучше, чем у меня. Хотя у моей истории было одно неоспоримое преимущество: это была чистая правда. Впервые эти рассказы увидели свет в альманахе «Приключения в лавке снов», выпушенном «NESFA Press» в 2002 году.
 

ПОСЛЕ ЗАКРЫТИЯ

 
      Когда Майкл Чабон составлял антологию «жанрового» рассказа с целью собрать средства для программы «826 Valencia», созданной в помощь талантливым детям, которые пишут стихи и прозу (книга вышла под названием «Сокровищница занимательного рассказа МакСуини»), он попросил меня поучаствовать в проекте, и я спросил, какой из жанров еще не охвачен. Оказалось, что Майклу нужна история с привидениями в манере М.Р. Джеймса. Я честно пытался написать настоящую историю с привидениями, но в итоге у меня получился рассказ, в котором значительно больше от моего увлечения «странными историями» Роберта Эйкмана, нежели от Джеймса (плюс к тому, оказалось, что это еще и клубная история, так что Майкл получил сразу два жанра по цене одного). Потом рассказ перепечатали в нескольких антологиях из серии «Лучшее за год» и присудили ему премию «Локус» в номинации лучший рассказ 2004 года. Все клубы, упомянутые в рассказе, существуют на самом деле, хотя я заменил некоторые названия: например, клуб «Диоген» – это «Троя» на Хэнуэй-стрнт. Наряду с вымышленными персонажами в рассказе действуют персонажи вполне реальные – настолько реальные, что вы даже не можете себе представить. То же самое касается и событий. Когда я писал «После закрытия», я часто задумывался, а существует ли до сих пор этот маленький игровой домик, или его давно снесли и построили на его месте что-то другое. Но честно признаюсь, у меня не возникало желания сходить и проверить.
 

ВЛИТЬСЯ В ЛЕСА

 
      Эта вещь была сделана для антологии «Зеленый человек» под редакцией Терри Уиндлинг и Эллен Датлоу.
 

ГОРЬКИЕ ЗЕРНА

 
      В 2002 году я написал четыре рассказа, и этот, мне кажется, самый лучший из всех четырех, хотя он и не получил ни одной награды. Этот рассказ я сделал для антологии «Заклинание: Истории о магии и злых духах», составленной моей давней подругой Нало Хопкинсон.
 

ДРУГИЕ ЛЮДИ

 
      Не помню, когда и где мне пришло в голову написать этот короткий рассказ, закрученный наподобие ленты Мёбиуса. Помню, я записал основную идею – и первую строчку, – а потом усомнился, что это действительно моя идея. Может быть, мне просто вспомнилась история, которую я прочел еще в детстве: что-то из Фредрика Брауна или Генри Kaттнера? У меня было стойкое ощущение, что это чья-то чужая история: какая-то она подозрительно элегантная, изысканно острая и завершенная.
      А через год, может чуть больше, когда я летел в самолете, и мне было скучно, я случайно наткнулся на свои давние записи и, дочитав журнал, просто взял и написал рассказ – он был закончен еще до того, как самолет пошел на посадку. Потом я принялся обзванивать знающих друзей. Я читал им рассказ и спрашивал, не читал ли кто что-то похожее раньше. Все отвечали: нет. Обычно я пишу рассказы, когда меня просят написать рассказ, а тут я впервые в жизни сделал рассказ, о котором никто не просил. Я отправил его Гордону ван Гельдеру в «Журнал фэнтези и научной фантастики», и Гордон его напечатал. Правда, изменив название. Но я вовсе не возражал. (Я назвал рассказ «Жизнь после смерти».)
      Я вообще много пишу в самолетах. В самом начале работы над «Американскими богами», я написал небольшой рассказ как раз в самолете, по дороге в Нью-Йорк. Я был уверен, что обязательно вставлю его в роман, но в итоге так и не сумел найти ему место. Когда книга вышла, и этой истории там не было, я переделал ее в рождественскую открытку, отправил кому-то и напрочь о ней забыл. А спустя пару лет издательство «Hill House Press», которое выпускает ограниченные тиражи моих книг в потрясающем оформлении, разослало своим подписчикам этот рассказ под видом собственной рождественской открытки.
      Я не придумывал ему названия. Назовем его
 

КАРТОГРАФ

 
      Как лучше всего описать историю? Рассказать эту историю. Понимаешь? Для того чтобы составить себе представление об истории, для того чтобы дать представление об этой истории другим, ее следует рассказать. Это деяния уравновешивания, и вместе с тем – это сон. Чем подробнее карта, тем больше сходства она имеет с реальной местностью. Значит, самая подробная карта и будет местностью. Карта, которая будет предельно точной и предельно бесполезной.
      История есть карта, которая есть местность. Об этом следует помнить.
      Тому назад двести лет правил в Китае один император, одержимый идеей составить подробную карту страны, находившейся под его властью. И по императорскому повелению весь Китай был воссоздан в миниатюре на небольшом островке, сооруженном ценою немалых расходов и даже ценой человеческих жизней (ибо вода глубока была и холодна) посреди озера в имперских владениях. На этом острове каждая гора превратилась в холмик над кротовой норой, каждая река – в крошечный ручеек. Император обходил весь остров по кругу ровно за половину часа.
      Каждое утро, в бледном предрассветном свечении, сто мужчин добирались до острова вплавь и приводили его в порядок: чинили и восстанавливали все детали ландшафта, попорченные погодой, или дикими птицами, или водами озера. Также они разбирали и перестраивали участки, поврежденные в действительности – наводнениями, землетрясениями и обвалами, – дабы карта на острове отражала мир правильно. Таким, каким он был на самом деле.
      Император был очень доволен, и так продолжалось почти целый год, а потом начал он замечать, что снедает его недовольство, и остров больше не мил его сердцу, и каждую ночь, перед тем как заснуть, раздумывал он над созданием новой карты, в сотую долю своей империи. Каждая хижина, каждый дом, каждый дворец, каждое дерево, каждый холм, каждый зверь будет представлен на ней точной копией в сотую долю реальных размеров.
      Это был грандиозный план, для его осуществления пришлось бы опустошить всю имперскую казну. А сколько людей надо было задействовать – то поистине непостижимо уму. Люди, которые чертят карты. Люди, которые измеряют и вычисляют. Землемеры, топографы, счетоводы, художники. Ваятели, гончары, строители и прочие ремесленники. Шесть сотен профессиональных сновидцев должны были бы прозреть природу вещей, скрытых под корнями деревьев, и в самых глубоких горных пещерах, и на дне беспокойных морей, ибо на безупречной карте должны быть представлены обе империи: видимая и невидимая.
      Таков был императорский план.
      Министр правой руки осмелился возразить своему императору, когда они прогуливались по ночному дворцовому саду под исполинской золотой луной.
      – Вы должны понимать, ваше императорское величество, – сказал министр правой руки, – что ваш замысел...
      Тут он запнулся, ибо ему не хватило  отваги продолжить. Бледный карп поднялся к самой поверхности, пробив спиной пленку воды, и отражение луны рассыпалось на сотню дрожащих осколков, и каждый был сам по себе, словно крошечная луна, а потом эти луны слились в цельный круг отраженного света, круглое золотое пятно на воде цвета ночного неба – такого насыщенного густо-багрового, что никто бы не стал называть его черным.
      – Невозможно осуществить? – мягко подсказал император. Когда императоры и короли проявляют мягкость. В эти мгновения они наиболее опасны.
      – Для императора нет ничего невозможного. Каждое его желание – закон, – сказал министр правой руки. – Однако осуществление данного плана будет стоить недешево. Для того чтобы сделать такую карту, придется опустошить императорскую казну. Придется снести города и селения, дабы освободить землю под вашу карту. И что останется вашим потомкам? Государство, которым они не сумеют править, ибо нищий правитель – уже не правитель. Как ваш советник, я пренебрег бы своими обязанностями, сели бы не попытался вас отговорить.
      – Может быть, ты прав, – сказал император. – Может быть. Но если я соглашусь с тобой и забуду о карте, если мой план так и останется неосуществленным, эта несбывшаяся мечта станет томить мою душу, и захватит мой разум, и испортит вкус пищи на языке и вкус  вина у меня во рту.
      Император умолк на мгновение. Стало слышно, как где-то поет соловей.
      – Но эта карта, – сказал император, – все равно только начало. Ибо, как только она воплотится, даже прежде того, как она воплотится, все мои помыслы будут направлены к новой задаче. И это поистине будет шедевр.
      – И что это будет? – спросил министр правой руки.
      – Карта, – сказал император. – Карта империи, на которой каждое здание будет представлено в свою натуральную величину, каждая гора – точно такой же горой, каждое дерево – деревом того же вида, размера и высоты, каждая река – рекой, каждый человек – человеком.
      Министр правой руки поклонился и пошел, погруженный в раздумья, следом за императором, сохраняя дистанцию в положенные три шага.
      В летописях говорится, что император умер во сне, и у нас нет оснований не верить, что именно так все и было – хотя мы могли бы заметить, что эта смерть не была полностью ненасильственной, и что старший сын императора, правивший после отца, не питал интереса ни к картам, ни к картографии.
      Остров на озере превратился в подлинный рай для птиц, как водоплавающих, так и просто летучих, ибо некому было их разгонять. Птицы распотрошили миниатюрные горы из мягкой глины, растащили их по кусочкам на строительство гнезд, и озерные воды размыли берег, и со временем остров исчез, и осталось лишь озеро.
      Карты не стало, не стало картографа, но земля продолжает жить.
 

СУВЕНИРЫ И СОКРОВИЩА

 
      Этот рассказ, с подзаголовком «История одной любви», начинался как комикс, сделанный для нуар-антологии «В Лондоне темно», составленной Оскаром Зарате и проиллюстрированной Уорреном Плисом. Уоррен нарисовал замечательно, но я был не очень доволен своей историей, и мне никак не давал покоя один вопрос: почему человек, называющий себя Смитом, стал таким, каким стал? Эл Саррантонио попросил меня сделать рассказ для сборника «999», я решил вновь обратиться к истории мистера Смита и мистера Элиса. Кстати, они появляются в еще одной вещи из этого сборника.
      Мне кажется, что есть еще много историй об отталкивающем мистере Смите, которые стоило бы рассказать. Меня особенно интересует та, где пути мистера Смита и мистера Эллиса расходятся окончательно.
 

ФАКТЫ ПО ДЕЛУ ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ МИСС ФИНЧ

 
      Однажды мне показали картину Фрэнка Фразетты, на которой была изображена первобытная женщина с двумя тиграми, и попросили придумать историю к этой картине. История не получилась, и я просто решил рассказать о том, что случилось с мисс Финч.
 

СТРАННЫЕ ДЕВОЧКИ

 
      ...на самом деле это отдельный короткий сборник из двенадцати очень коротких рассказиков, сделанных по мотивам альбома Тори Эймос «Странные девочки». Вдохновившись картинами Синди Шерман, Тори создала характерный образ для каждой песни, а я написал их истории. Мои «Странные девочки» не вошли ни в один сборник, но их напечатали полностью в книге, выпущенной к гастрольной поездке Тори, а строчки из разных рассказов использованы в оформлении буклета для диска.
 

ВЛЮБЛЕННЫЙ АРЛЕКИН

 
      Лайза Снеллингс-Кларк – художник и скульптор, чьими работами я восхищаюсь уже много лет. На основе ее «Чертова колеса» была сделана книжка под названием «Странный аттракцион»: несколько замечательных авторов рассказали истории пассажиров каждой кабинки. Меня попросили написать историю кассира, продающего билеты на чертово колесо – ухмыляющегося Арлекина.
      И я написал.
      Как правило, истории не пишутся сами, но что касается этой истории, я помню только, как сочинил первую фразу. А дальше все было так, словно мне диктовали, а я лишь записывал чьи-то слова, пока смеющийся и тоскующий Арлекин отмечал День влюбленных.
      Арлекин – персонаж итальянской комедии дель-арте, веселый пройдоха, плут и ловкач, невидимый шутник в маске, с волшебным жезлом в руках и в костюме, расшитом ромбами. Он любил Коломбину, которую преследовал в каждом действии, вступая в конфликты с шаблонными персонажами типа доктора или клоуна и преображая любого, кто встречался ему на пути.
 

ЗАМКИ

 
      Английский поэт Роберт Саути переписал «Златовласку и Трех медведей»: в его версии это была старуха и три медведя. Хотя сюжет оставался прежним и действие развивалось так, как ему и положено, читатели знали, что героиней должна быть не старая женщина, а маленькая девочка, и когда они пересказывали историю, там была именно девочка, а не старуха.
      Сказки – штука заразная. Они передаются от человека к человеку, из поколения в поколение. Сказки – это валюта, единая для всех. Сказки объединяют нас с теми, кто жил в этом мире задолго до нас. (Когда я рассказываю своим детям какую-то сказку, которую мне рассказывали родители, а им – их родители и так далее, я ощущаю свою сопричастность к великому бесконечному потоку самой жизни.) Моей дочери Мадди было два года, когда я написал для нее эту вещь, а сейчас ей одиннадцать, и мы с ней по-прежнему делим истории на двоих, только теперь это уже телефильмы и кинокартины. Мы с ней читаем одни и те же книги, а потом обсуждаем прочитанное, но я уже не читаю ей книжки – и давно не рассказываю ей сказки, которые придумывал сам.
      Я считаю, мы просто обязаны рассказывать друг другу сказки. Это мое убеждение, мой символ веры. Мы обязаны рассказывать друг другу сказки.
 

ПРОБЛЕМА СЬЮЗЕН

 
      Администратор отеля вызвал мне врача, и врач сказал, что это самый типичный грипп, и поэтому у меня болит шея, и меня постоянно тошнит, и все тело ломит. Врач принялся перечислять названия лекарств, анальгетиков и мышечных релаксантов, которые, по его мнению, мне следует принимать. Я принял какое-то болеутоляющее из списка, вернулся к себе в номер, упал на кровать и умер: я не мог шевелиться, не мог думать, не мог оторвать голову от подушки. На третий день позвонил мой домашний доктор, которого подняла на уши моя ассистентка Лоррейн. «Не люблю ставить диагнозы по телефону, но, похоже, у вас менингит», – сказал он. И оказался прав.
      Нормально работать я смог лишь спустя пару месяцев, потому что до этого в голове был сплошной туман, и первое, что я написал после болезни – как раз и была «Проблема Сьюзен». Это был странный опыт: как будто я снова учился ходить. Рассказ предназначался для антологии фэнтези «Полеты», которую составлял Эл Саррантонио.
      В детстве я обожал «Хроники Нарнии» и перечитывал их постоянно. Потом, уже будучи взрослым, я читал их вслух детям. Два раза. Мне очень нравятся эти книги, но у меня каждый раз возникает вопрос: почему все погибли, а Сьюзен осталась в живых? Это действительно меня беспокоит. Даже можно сказать – раздражает. Видимо, мне захотелось придумать историю, которая была бы такой же тревожащей и заведомо непонятной, пусть и с другой точки зрения. И еще мне хотелось поговорить об удивительно притягательной силе детской литературы.
 

ИНСТРУКЦИИ

 
      Хотя я включил несколько стихотворений в «Дым и зеркала», этот сборник я хотел сделать полностью прозаическим. Но потом я подумал и решил все же включить сюда стихи, прежде всего потому, что мне очень нравятся «Инструкции». Если вы принадлежите к тем людям, которые не любят поэзию, можете утешиться  мыслью, что стихотворные фрагменты – как и это предисловие – выступают здесь в качестве бесплатного приложения. Без стихов книга стоила бы ровно столько же, сколько стоит со стихами, и мне никто не платил за них дополнительный гонорар. Иной раз приятно взять книжку, отдохнуть пару минут, прочитать что-нибудь легкое и небольшое, а потом отложить книгу и снова заняться своими делами. Также иной раз бывает небезынтересно узнать кое-что из «подноготной истории», которая тебя так или иначе зацепила. И потом, если вы не хотите читать предисловие или стихи, вас никто не обязывает это делать. (И если я «мучился» на протяжении многих недель, размышляя о том, как мне выстроить этот сборник, читателю не возбраняется – наоборот, даже рекомендуется – читать истории в том порядке, в каком захочется.)
      Это действительно инструкция – в буквальном смысле слова, – что надо делать, когда попадаешь в волшебную сказку.
 

КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ?

 
      Меня попросили сделать рассказ для тематической антологии о горгульях. Крайний срок приближался, а у меня все еще не было ни одной конструктивной мысли.
      А потом мне пришло в голову, что горгулий помещали на здания церквей и соборов для того, чтобы они защищали святые места. И тогда я подумал, а что, если поставить горгулью куда-то еще? На что-то такое, что нужно хранить и беречь. К примеру, на сердце...
      Сейчас, когда я впервые за восемь лет перечитал эту историю, меня несколько удивило обилие секса, хотя, может быть, это все происходит от общего недовольства рассказом.
 

ЖИЗНЬ МОЯ

 
      Этот маленький монолог был написан как сопроводительный текст для фотографии обезьянки, сшитой из носков, в альбоме фотохудожника Арне Свенсона, где было собрано более двухсот фотографий таких обезьянок, сшитых из носков, и который – что неудивительно – назывался «Обезьянки, сшитые из носков». У обезьянки на доставшейся мне фотографии был такой вид, словно она прожила непростую, но интересную жизнь.
      Как раз в то время одна моя давняя подруга устроилась делать статьи в «Weekly World News», и я с большим удовольствием сочинял для нее истории. (Она очень скоро ушла из газеты, когда обнаружилось, что они печатают ее статьи с ее подписью, но не платят ей денег.) И я задумался: может быть, где-то есть кто-то, чья жизнь проходит в стиле историй для «Weekly World News». В «Обезьянках, сшитых из носков» текст напечатали в виде прозы, но мне больше нравится, когда он разбит на отдельные строки. Я нисколечко не сомневаюсь, что при должном количестве алкоголя и при наличии хорошего, усердного слушателя рассказчик этой истории мог бы говорить до скончания века. (Время от времени люди пишут мне на сайт и спрашивают, не буду ли я возражать, если они используют этот текст – или что-то еще из моих вещей – для чтения на актерском прослушивании. Я не возражаю.)
 

ПЯТНАДЦАТЬ РАСКРАШЕННЫХ КАРТ ИЗ КОЛОДЫ ВАМПИРА

 
      Мне осталось придумать еще семь историй на семь старших арканов, и я клятвенно обещал художнику Рику Бери, что когда-нибудь я их напишу, и тогда он сможет их нарисовать.
 

КТО-ТО КОРМИТ, КТО-ТО ЕСТ

 
      Эта история родилась из кошмара, который приснился мне очень давно. Когда мне было лишь чуть за двадцать.
      Я люблю смотреть сны. Я знаю, что логика сна отличается от логики повествования, и что редко когда получается сделать из сновидения историю: при пробуждении сон превращается из золота в жухлые листья, из шелка – в разорванную паутину.
      И все же есть веши, которые можно забрать с собой из сновидения в явь: настроение, фрагменты, людей или тему. На моей памяти это – единственный раз, когда мне удалось воссоздать сон целиком.
      Изначально это был комикс, проиллюстрированный талантливейшим и многогранным художником Марком Бакингемом. Потом я попробовал сделать из этой истории набросок  сценария для фильма ужасов в жанре порно-хоррора, который я так никогда и не снял (он назывался «Съеденные: сцены из фильма»). Пару лет назад издатель Стив Джонс спросил, не хочу ли я возродить какую-нибудь из своих несправедливо забытых историй для его антологии «Сдерживай натиск ночи», и я вспомнил про этот рассказ, засучил рукава и засел за компьютер.
      Чернильные грибы – это действительно вкусно, но их надо есть сразу, потому что они расплываются в противную вязкую черную жидкость вскоре после того, как их срезали с грибницы. Поэтому их и не продают в магазинах.
 

НЕДУГОТВОРЧЕСКИЙ КРИЗ

 
      Меня попросили написать статью для энциклопедии вымышленных болезней («Малой энциклопедии необычных и сомнительных заболеваний Такери Т. Ламбсхеда», составленной Джеффом Вандермеером и Марком Робертсом). Мне показалось, что было бы интересно описать вымышленную болезнь, симптомом которой является недуготворчество – измышление несуществующих, вымышленных болезней. Этот рассказ я написал с помощью давно позабытой компьютерной программы «Babble» и пыльной книги советов домашнего доктора.
 

В КОНЦЕ

 
      Я попытался представить последнюю книгу Библии.
      Что касается наименования тварей земных, скажу только одно: меня очень порадовало, когда я узнал, что слово «йети» в буквальном переводе означает «а что там за тварь». («Скажи мне, отважный и ловкий житель Гималаев, а что там за тварь?»
      «Йети».
      «Понятно».)
 

ГОЛИАФ

 
      Однажды мне позвонил: мой агент и сказал: «Тут очень хотят, чтобы ты написал рассказ. Для официального сайта одного фильма, который скоро выходит в прокат. Фильм называется «Матрица»). Сценарий тебе перешлют». Я с интересом прочел сценарий и написал этот рассказ, который вывесили на сайте где-то за неделю до премьеры фильма. И он висит там до сих пор.
 

СТРАНИЦЫ ИЗ ДНЕВНИКА, НАЙДЕННОГО В КОРОБКЕ ИЗ-ПОД ОБУВИ, ЗАБЫТОЙ В МЕЖДУГОРОДНОМ АВТОБУСЕ ГДЕ-ТО МЕЖДУ ТАЛСОЙ, ШТАТ ОКЛАХОМА, И ЛУИСВИЛЛОМ, ШТАТ КЕНТУККИ