В небе висел Глаз, за спиной Кхаммы шумно дышал Граум и рядом были все его друзья и военачальники. Удача не оставляла Кхамму: они не только взяли крепость, но и все его сподвижники остались живы, хотя, как и он, шли на приступ со всеми вместе. Но сейчас Кхамма думал не о перепитиях штурма и даже не о предстоящем походе в Срединное царство. В его голове мешались самые разные мысли - то он радовался, что удалось совершить великое дело и разгромить неслыханно опасного врага. То он вспоминал Кво и видение последнего моря в то утро, когда покидал город. То вновь в его ушах звучало: "В анорийских полях..." - и прежнее томление обжигало его. Еще Кхамма удивлялся - почему в небе остался Глаз - обычно, он появлялся в дни жесточайших битв или опасностей, а теперь дело было сделано, но Глаз не исчезал. И среди всей этой душевной сумятицы Кхамма пытался отыскать свою ненависть и решимость отплатить Велемихе - и вот, он не находил этого.
      Ничего не объясняя, Кхамма спустился со стены к себе в лагерь. Он оставался в палатке весь следующий день, почти не разговаривая даже с Илисой. Все это время он размышлял - и наконец, решил посоветоваться.
      - Огин, - спросил Кхамма, - когда-то ты обещал мне кое-что объяснить. Почему ты не стал взбираться тогда вершину?
      Огин не сразу сообразил, что Кхамма спрашивает его о давнишнем соревновании - кто вперед заберется на гору Владык. Воин расхохотался.
      - Какие же дураки мы были! Но все просто, Кхамма. Я бы никогда не смог совершить того, что удалось тебе. Я хотел только освободить свою землю от врага - а этого было недостаточно. А вот ты сражался с Сильными, потому что хотел завоеваний - и поэтому превзошел их. Я ведь уже тогда это понял, Кхамма.
      - Когда я был в царстве мертвых, - сказал вождь Кхамма, - Волод Великий не советовал мне повторять его путь. Волод сказал, что он был Сильным.
      - Объясни, Кхамма.
      - Почему тогда ложному Кхамме подчинился жезл Фенамоа? Почему этот зверь сказал, что мне не убить последнего Сильного? Я думал, думал... Последний Сильный - это я, Кхамма.
      И Кхамма добавил:
      - Чего я добьюсь, поднявшись в Среднегорье и убив Велемиху? Стану царем царей, владыкой Фенамоа? Небожителем? И что же потом? Какой-нибудь мой выродившийся потомок будет смотреть, как на червя, на нового Кхамму и презирать варваров - там, внизу, на грешной земле. Нет! Я не пойду по Зеркальной дороге.
      - Что ж, значит, конец войне, - спокойно отвечал друг. - Ты решил. Ты - Кхамма.
      - Войне конец, но не моему походу, - отвечал Кхамма.
      - Что ты задумал, Кхамма?
      - Объясню позже, - загадочно отвечал Кхамма и добавил, - Если хочешь, я передам тебе войска вместе с жезлом Фенамоа - веди их против небожителей, ведь ты хотел мести.
      Огин отрицательно помотал головой.
      - Нет. Я вернусь в свою страну. Ты сказал правду. Пусть Велемиха наслаждается заоблачным своим царством - и пусть знает, что делает это только потому, что мы ему позволили. Это - достаточная месть.
      Весть о решении Кхаммы распространилась по войску. Командиры и друзья искали с ним встречи, но Кхамма уединился с владыкой преисподней. Он достал карту - ту, что нашел с мечом и Атри. На ней появилась новая стрела - она показывала на север, и там, где обрывалась карта Фенамоа, был нарисован какой-то мост.
      - Посмотри, Имма, - попросил тарремец, - что ты знаешь о странах на второй части карты? Они знакомы тебе?
      - И да, и нет, - отвечал Имма. - Я не был там - это земли иных небес. Но я кое-что слышал о тех местах.
      - А вот этот мостик, где обрыв, на севере Фенамоа?
      - Там я как-то пролетал на колеснице, - отвечал царь демонов. - Это мост-радуга, он-то и ведет на верхние небеса.
      - Там есть моря?
      - Говорят, что есть.
      - Теперь все понятно, - сказал Кхамма, складывая карту.
      - Но мне непонятно! Ты что же, хочешь оттуда привести войско на голову Велемихе? У нас достаточно воинов, Кхамма!
      ВЫБОР КХАММЫ
      - Позови всех, Имма, - отвечал Кхамма. - Я все расскажу.
      Когда собрались его сподвижники и начальники войска, Кхамма объявил о своем решении. Кое-кто из горячих голов высказал сожаление, но спорить никто не стал.
      - Итак, надо объявить полкам о конце войны и решить, каким теперь быть Фенамоа, - заключил генерал Даба, выслушав новость.
      - Да, верно, - согласился Кхамма. - Решайте, я заранее одобряю все, что вы решите. Я верю - вы не сотворите худого.
      - А ты, Кхамма? - раздался хор восклицаний. - Ведь это твоя победа! Ты что же, не хочешь объявить свою волю?
      - Ну почему же, я объявлю её. Моя воля в том, чтобы уйти в новый поход.
      Опять посыпался град восклицаний и вопросов: куда, зачем, когда, с каким войском и так далее. Кхамма поднял руку, призывая к молчанию.
      - В этот поход я уйду один, - заявил тарремский витязь.
      Он показал карту:
      - Видите эту половину? Мои дела в Фенамоа закончены, и настало время заглянуть вот сюда, за пределы Фенамоа.
      Он рассказал про радужный мост и спросил:
      - Огин, ты подберешь для меня сведущего проводника?
      - Я сам поведу тебя, Кхамма, - отвечал друг. - Ты мог бы с самого начала обратиться ко мне - мы на севере хорошо знаем о мосте-радуге.
      - Итак, - произнес Кхамма, - принимайте на себя командование, владыки и военачальники Фенамоа. Вам оставаться - вам и решать. А потом мы хорошенько отпразднуем победу, и я отправлюсь на север.
      - Кхамма, я сам отвезу тебя в своей колеснице! - возопил Имма.
      - Нет, - отказался вождь союзного войска. - Ни к чему. Я ещё не видел севера, а это родина моего брата.
      Они гуляли три дня, празднуя победу и вечный мир в Фенамоа, а на утро четвертого дня к Кхамме пришли друзья.
      - Кхамма, - сказал Огин. - Мы совещались недолго. Айа, Волчонок, Даба, И Пань, Гхимма и я - мы твердо решили это. В поход мы пойдем с тобой вместе!
      Кхамма изумился:
      - Но ведь я сам не знаю, что меня встретит там! По совести, я даже не знаю, что я надеюсь отыскать.
      - Ну, так что же, - спокойно отвечал друг. - Кто из нас знает это здесь, в Фенамоа?
      - Даба, - обратился Кхамма, - ты же говорил, что тебе уже нечего узнать, кроме смерти.
      - Я ошибался, - отвечал старый генерал. - Ты по-настоящему удивил меня, Кхамма. Мне ещё есть что открыть в этой жизни - а может быть, и в иной.
      - А ты, И Пань? К чему ученому эта наша грешная суета? Разве тебе не наскучили бесконечные скитания?
      - Вовсе нет, - отвечал И Пань. - Да и кто из звездочетов не мечтает взобраться на небо?
      - Гхимма, ты решил бросить Тивеллу?
      - Нет, она идет с нами.
      - Вот как! Ну что ж... Остается только проститься с войском, а ещё с Граумом и Илисой.
      Девушка закричала раненым голосом:
      - Кхамма! Как ты мог сказать это? Даже Гхимма берет с собой Тивелу! Я с тобой, как и все.
      Тут же подал голос Атри:
      - Кхамма, Граум все понял. Он говорит, что пойдет за тобой до конца.
      - Я рад, - сознался Кхамма, - хотя совсем и не ждал этого. Я знал, что мы останемся друзьями как раньше, но не думал снова вести вас за собой.
      - Это потому, что твой поход ещё только начинается, - тихо заметил И Пань.
      Потом Кхамма обошел все войска, прощаясь с командирами и обнимаясь с иными из воинов, кого он помнил по минувшим походам. Неожиданно из рядов гвардии выступил молодой воин, земляк Кхаммы, и сообщил, что гвардия Кхаммы тоже решила сопровождать его. Дружный крик отряда подтвердил слова гвардейца. Кхамма думал недолго - и согласился:
      - Хорошо, но я возьму только холостых.
      Набрался отряд в две сотни с лишним.
      - Да, ничего себе - поход в одиночку, - посмеялся Кхамма.
      После всех он простился с О-ин, попросив Атри показать его жену. Та сидела у люльки с сыном. Кхамма несколько минут глядел на них, ясно сознавая, что несправедливо обходится с О-ин. Наконец, он заговорил:
      - О-ин, я был плохим мужем и знаю это. Я знаю, что наш брак решили не наши сердца, а бедствие в Фенамоа. Но теперь все позади.
      О-ин, заслышав его голос, вскочила. Она вглядывалась перед собой и как будто различала какой-то неясный облик.
      - Где ты, Кхамма?
      - Я под Индоканом. Мы сокрушили последнюю крепость, и Фенамоа теперь свободно. Я ухожу в дальний поход за пределы Фенамоа и навряд ли вернусь. Я послал весть коакану - теперь свободна и ты, и твой отец вправе найти для престола Ань нового наследника.
      - Это наш сын, - отвечала О-ин. - Вот он! Отцу незачем кого-то искать.
      - Ты - хорошая жена, О-ин, - сказал Кхамма. - Прощай.
      Они выступили в поход, и во все время их пути в небе висел Глаз. После четырех недель езды верхом они добрались до гор и пешком взобрались к радужному мосту. Он был таким: от края пропасти и все далее, теряясь из виду, начинались широкие разноцветные полосы света, наполовину прозрачные: были видны камни и поток далеко внизу.
      - Огин, ты уверен, что по этому мосту можно идти? - спросил Кхамма.
      - Я своими глазами видел, как уходили иные из моего братства, отвечал Огин.
      - А потом?
      Огин пожал плечами.
      - Неизвестно. Никто не возвращался, чтобы рассказать.
      Кхамма ещё раз попросил всех подумать - готовы ли они идти с ним. Никто не переменил решение. Кхамма сделал шаг к пропасти, и вдруг - из радужного сияния выступил колдун Шилка.
      - Ты кое-что обещал мне, воин Кхамма.
      - Я помню это, колдун Шилка, - тарремец снял с шеи цепочку с золотой стрелой и протянул колдуну. Он спросил Шилку:
      - Мы не разобьемся?
      - Нет, - проворчал колдун. - У смерти к вам есть другие дороги.
      Он пропал в один миг вместе с жезлом Фенамоа.
      - Что-то он ещё натворит с этой золотой стрелой, - проговорил Кхамма.
      Глазок отвечал:
      - Не волнуйся, Шилка всего лишь вернет этот жезл Фенамоа. Вперед, неугомонный Кхамма!
      ВЕРШИНА ВИХРЕЙ: БЛИЗКОЕ ДАЛЕКО
      Обнажив меч, Кхамма ступил вперед, на эти светящиеся полосы, а за ним последовали и все остальные. Они не упали - их держала как бы какая-то кожаная подушка или мех с вином.
      - Идем, как по облаку, - произнес Гхимма.
      Сравнение было на редкость удачным - скоро они действительно вошли в зябкий сырой пар - облако или туман - и все пропало из виду. Вышли они уже на другой берег пропасти. По её дну стелился туман, а берег, с которого они ушли, был и вовсе неразличим. Но и сама пропасть была уже другой, не той, что они встретили, когда подошли к краю обрыва там, в Фенамоа. Достаточно было короткого взгляда с вершины скалы, чтобы понять это. Они видели всю местность далеко-далеко вперед, как с колесницы Иммы. Но земля не расстилалась внизу, а наоборот - как бы загибалась вверх, так что даже приходилось задирать голову, чтобы разглядеть горизонт. От такого зрелища у всех вскоре закружилась голова.
      - Да уж, это не Фенамоа, - сказала Айа.
      Она выстрелила из лука, и стрела опять-таки не упала, а начала, на излете, подниматься вверх и тогда оказалась на земле. Было ещё нечто удивительное - такого в Фенамоа никто не видел - всю местность пересекали параллельно друг другу какие-то матовые жемчужные стены, отстоящие друг от друга на значительном удалении. Последняя из таких стен - если это была стена - виднелась у самого горизонта.
      - Что это может быть, И Пань? - спросил Кхамма.
      - Сначала попробую на язык, - пошутил звездочет. - Скажите-ка мне, старого книгочея подводят глаза, или это на самом деле? - я вижу, здесь много солнц.
      Если глаза обманывали, то не одного звездочета: над землей диковинного мира виднелось без видимого порядка целых восемь разноцветных солнц, а может быть, это были и луны - определить затруднялся даже И Пань. Так казалось, они отдалялись одно за другим к горизонту - последнее солнце выглядело уже скорее очень яркой большой звездой.
      - Что на твой карте, Кхамма? Давай-ка взглянем, - предложил Огин.
      На карте появилось нечто новое - от того места, где на второй половине была нарисована радуга, шла стрела.
      - Судя по всему, нам вон на ту гору, - прикинул Даба.
      Путь к вершине лежал через долину, и они начали спуск.
      - Кхамма, а ведь Глаз исчез, - тихонько сообщила Илиса.
      Кхамма пожал плечами:
      - Значит, все спокойно.
      Когда они достигли подошвы, то сразу заметили: солнце в небе осталось только одно, правда, оно было розовым, а не белым, как в Фенамоа. Да и горизонт перестал наплывать на них откуда-то с высоты. Зато та вершина, которую они только что оставили, теперь виделась как бы обрывом на конце склона - как будто они не спустились с горы, а наоборот, взобрались на нее. Они шли по ровному месту, но то, что оставалось позади, как бы опускалось вниз, будто они все время совершали восхождение.
      - Какой интересный мир, - проговорил И Пань. - Вот бы встретить здешних ученых - как они объясняют эти странности.
      - Пока что лучше встретить удобное место для лагеря и воду, досточтимый И, - отозвался генерал Даба.
      Его желание вскоре исполнилось - они остановились у ручья на расстоянии часа-другого ходьбы от выбранной по карте горы, но подъем отложили на следующий день.
      Утром быстрее, чем за час, - глазомер людей оказался в странном этом мире весьма ненадежным - они подошли к подножию и тут впервые увидели человека. Бородатый старик богатырского телосложения в тулупе и меховых сапогах сидел на камне и ел большую лепешку, запивая вином из фляжки.
      Огин поздоровался с ним на наречии Севера, близком языкам Запада, но тот неожиданно заговорил чистой тарремской речью.
      - Вот не думал, что язык Унь в ходу у небожителей, - удивился И Пань.
      - Эй, о чем ты говоришь, ученый И? - изумился Гхимма. - Я слышал язык Тарремы.
      - Ну да! - возразила Тивела. - Это речь Унгаровы.
      Айа не согласилась:
      - Ну вот еще! Мне ли не знать тайного языка этесок!
      - Он говорит по-аньски, - сказала Илиса.
      - Я не знаю ни одного из этих языков, - вмешался старик. - В нашем мире наречия не различаются, но мы все понимаем друг друга.
      У Кхаммы мелькнула мысль:
      - Так, может быть, ты разъяснишь нам надписи на моей карте? Мы из Фенамоа и не знаем этой земли.
      - Здесь не земля, - отвечал старик, - и вряд ли кто слышал про Фенамоа. Но я помогу вам, чем сумею. Меня зовут Вья.
      - Я - Кхамма, - представился воин, а за ним назвались все остальные.
      Вья долго разглядывал карту так и сяк и наконец пробурчал:
      - Ну, кажется, разобрался. Вот это - благодатная долина, а это молниевый лес. Вон там селение знающих, ага... значит, дальше - Звериный холм. Это, - показывал небожитель, - опасное место, болото, владения волшебницы Цха, дальше пустыня, стало быть, здесь дворец Коловита и город, потом серые пески... А вот эти черточки - соленые снега, они сразу за этими местами.
      - А вот эта гора?
      - Это Вершина Вихрей, - отвечал Вья.
      - А что за ней?
      - Как что? Ясное дело, Последнее море, - промолвил Вья как что-то само собой разумеющееся.
      - Нам туда! - обрадовался Кхамма. - Вья, мы сможем взобраться на эту Вершину Вихрей?
      - Мне-то почем знать! - пожал плечами старик. - попробуйте.
      Они поблагодарили Вья за его разъяснения и начали восхождение. Гора не была особенно крутой и высокой. Однако Огин настоял, чтобы они обвязались веревками. Это было всего лишь предосторожностью - даже Тивела и Илиса восходили сами, без мужской помощи. Но ближе к вершине началось непонятное: из-за камней или просто песка на склонах как будто начали поднимать голосы змеи - всюду стали вырастать, покачиваясь туда и сюда, столбики темно-серого цвета. Они все время подрагивали, и Кхамма понял:
      - Кажется, это и есть вихри!
      - Да, это похоже на смерчи, что мы видели в песках Востока, согласился Даба.
      Вихри вдруг все разом сорвались с места и покатились на людей. Когда они их достигли, то шедшие впереди ощутили удар весьма приличной силы - из крепких гвардейцев Кхаммы некоторые не сорвались лишь потому, что обвязались веревкой. Они были вынуждены прижаться ко склону и удерживались, вцепившись в камни руками и упираясь ногами. Первая волна вихрей прошла, но тотчас накатила новая, где вихри были больше и ударяли сильнее прежнего. От них исходило басовитое гудение, а потом к нему прибавился какой-то пронзительный звон и скрежет, будто бесы Иммы снова принялись спиливать гору Дус. Вынести было невозможно - люди зажимали уши и жмурились и уже не могли противостоять напору налетающих смерчей. Через какие-то полчаса они снова очутились у подножия, где повстречали Вья. Того уже не было.
      - Хорошо, хоть никого не унесло, - сказал Огин. - Эти вихри - очень опасная вещь. Но, кажется, есть способ справиться с ними.
      - Какой?
      - Надо нанести быстрый удар снизу вверх, и тогда, так меня учили, смерч распадется. Но лезвие должно быть очень острым.
      - Что ж, заткнем уши тряпками и попробуем ещё раз, - решил Кхамма.
      - Всем точить оружие! - велел Даба солдатам.
      Клинки гвардейцев и так были заточены острей волоса, но генерал был неумолим как всегда - тишину заполнил скрип брусков. Затем они повторили попытку с затычками в ушах. На полпути снова ударила волна вихрей, и средство Огина не подвело: кружащийся столб воздуха после резкого удара вдоль распадался. Но в мире Фенамоа он исчезал вовсе, а здесь вихрь превращался в воина-крепыша и устремлялся на своего противника с яростным криком. В руках воинов-вихрей были дубины из камня. Скоро обнаружилось, что убитые в схватке вихри не умирают, как люди, - они просто рассыпались в пыль и песок. А меж тем с вершины катились все новые и новые смерчи, один больше другого, а гудение и скрежет усилились так, что не спасали и тряпки в ушах. Отряд Кхаммы бился несколько часов - и не продвинулся ни на шаг. Из разрубленных смерчей теперь возникали настоящие великаны, они опрокидывали людей Кхаммы одним ударом. Огину и Кхамме и иным из воинов, покрепче и поумелей, удавалось уклоняться и поражать этот народ ветра, а стрелки под началом Айи пронзали их издали из луков. Но что толку - число смерчей, похоже, было бесконечно. Люди вконец изнемогли, и Атри пропищал:
      - Глупый Кхамма, ты не пройдешь здесь.
      Огин тоже был вынужден признать это:
      - Кхамма, мы не сможем подняться.
      Не прекращая схватки они стали отступать, и вихри вскоре улеглись. Кхамма был не так разозлен, как озадачен - цель казалась такой близкой, а что же теперь?
      - Возможно, мы сумеем обойти эту гору вихрей, - решил он.
      Они расположились на отдых прямо у подножия, и тут к ним подошел Вья.
      - Что, не получается?
      Кхамма только вздохнул.
      - Ладно, мне пора, - сказал Вья - и к общему изумлению стал взбираться на гору.
      В руках он держал какую-то сияющую полоску или веточку. Старик с неожиданной прытью карабкался все выше и выше, и никакие вихри ему не препятствовали.
      - Почтеный Вья! - окликнул И Пань. - Вы не скажете, что это за ветка у вас в руке?
      Вья повернулся и крикнул сверху:
      - Это ветвь молниевого дерева!
      Затем он достиг вершины и пропал из виду.
      - Кхамма, а может быть, все дело в этой ветке? - спросил И Пань. Может быть, она-то и позволяет одолеть гору? Помнишь, Вья показывал на карте сад молниевых деревьев?
      - Да, он называл одно место так, - сказал генерал Даба.
      - Выступаем немедля! - распорядился Кхамма.
      Они прикинули по карте расстояние и маршрут, и получилось не особенно приятно - идти надо было через место, которое старый Вья назвал солеными снегами. Отряд Кхаммы достиг их под вечер, и они убедились: название было верным - впереди расстилались снега, и наполовину они были замерзшей солью.
      Тяжелый переход занял неделю. Мало того, что было по-настоящему холодно, как в горах Севера, они нигде не могли пополнить запасы воды. В конце концов во фляжках у них остались считанные капли воды, и все изнывали от жажды. Изнемогали и ветераны, и молодежь - бывалые крепкие воины. Но Илиса и Тивела держались на удивление мужественно - ни одной жалобы. Собственно, все жалобы исходили от одногоединственного путника - Гхиммы: он истребил все запасы горячительного ещё в первые дни. Что же до И Паня, то Кхамма ещё по походам через веси Фенамоа убедился в поразительной выносливости сухого поджарого тела уньского звездочета. Ученый говорил, что причиной тому особая гимнастика, преподанная ему учителями Унь.
      БЛАГОДАТНАЯ ЗАПАДНЯ
      Зато Благодатная долина и впрямь оказалась благодатной. Чудилось, что они попали на блаженные острова, о которых в Фенамоа было сложено множество мифов - там, так передавали, обитали избранники Неба. Пологие холмы и долы, покрытые голубоватой пахучей травой, вода, чей вкус слаще меда, рощи, чьи серебристо-зеленые листья, шурша, тихо, но явственно выводили мелодии, и ещё воздух - достаточно было одного лишь дыхания, чтобы пропадал голод и жажда. Они пробыли здесь какие-то полчаса и чувствовали себя так, как будто не было восьми дней путешествия по сугробам замерзшей соли.
      - Мне словно снова двадцать лет, - сказал Даба.
      - Мои шрамы исчезли, - сказал Огин, проведя рукой по лицу.
      - А я не хочу пить, - сообщил Гхимма. - Вот это чудо так чудо!
      Все беззлобно расхохотались. Но старый полководец был верен себе:
      - Похоже, здесь можно наесться воздухом, - сказал Даба, - но в обратный путь мы его не захватим. Надо будет все-таки посмотреть, что тут есть из еды.
      - Сначала следует отыскать рощу молниевых деревьев, - Кхамма тоже не забывал о своем. - Судя по всему, это вон на том холме. Я пойду туда прямо сейчас.
      С ним вызвались идти все его друзья - и Огин, и Айа, и Илиса, и даже Гхимма с Тивелой.
      - Идите, - согласился Даба, - я тут пригляжу за всем.
      Солдатам не мешало отдохнуть, а на генерала Кхамма мог положиться как на себя - если не больше. Он ушел к молниевой роще без какой-либо тревоги, но когда они взошли на холм, Атри сказал:
      - Обернись, Кхамма.
      Кхамма обернулся. Вид позади них был чудесным: голубовато-зеленый дол, где серебрилась вода в ручьях и озерцах и низко стелился туман, и среди этого две сотни беззаботных счастливых людей, смеющихся и разгуливающих кто куда по траве и воде.
      - Похоже, это доносится смех женщин, - сказала Айа, прислушавшись.
      Кхамма было нахмурился, но возвращаться не стал.
      - Надеюсь, генерал Даба разберется с этим, - рассудил он.
      - Откуда только они взялись?
      Гхимма заулыбался.
      - Кхамма! Это же рай, а чего ещё не хватало нашим славным ребятам? Конечно, женщины должны были появиться.
      Кхамма махнул рукой. А вскоре и им навстречу выбежала стайка девушек в венках из цветов. Они не затевали любовных игр, они просто щебетали, как птицы, радуясь встрече, и смеялись, и тормошили их - даже Граум в конце концов начал мурлыкать, как котенок, соловея на глазах. А потом прежней щебечущей стайкой эти феи устремились вниз, в парной туман долины к воинам Кхаммы.
      А Кхамма с друзьями добрался до рощи молниевых деревьев, и название это было как нельзя более точным. Если возможно, чтобы молния не исчезала, полыхнув на мгновение, а замирала в небе на долгие годы, то это были как раз такие долгожителимолнии. Их ветви даже обжигали на ощупь, как убедился Кхамма, пробуя обломить ветку.
      - И Пань, - спросил он, - как ты думаешь, нам достаточно одной такой ветки на всех или каждый должен держать ветвь, чтобы пройти гору вихрей?
      - И впрямь задача, - задумался звездочет. - Видимо, лучше, если будет у каждого.
      - Не горе, - решил Кхамма, - пошлем сюда солдат. А пока захватим с собой десятка два веток.
      Осторожно, прихватывая через одежду, они обломили несколько веточек и собрались возвращаться. Кхамма и остальные взобрались на тот холм, где останавливались на пути вперед, и увидели то, чего не было прежде. Теперь меж ними и отрядом воинов возвышалась та серебристо-матовая стена, какие они разглядывали с вершины, пройдя по радужному мосту. У Кхаммы екнуло сердце от нехорошего предчувствия. Насторожились и его спутники. Они подошли вплотную к жемчужной стене и остановились.
      Стена, хотя и просвечивала, не была обманом зрения или какой-нибудь облачной завесой. Она была тверже камня и железа, как они быстро в этом удостоверились. Они перепробовали все - и рубить мечом, и ударяться телом с разбегу, и подкопаться, и залезть на стену - и все без всякого успеха. Наконец, они попытались докричаться до войска, но их, вероятно, не слышали. Сами-то они слышали речь и смех так отчетливо, будто стояли в нескольких шагах, они разбирали даже отдельные разговоры и любовные шепотки. Но их призывы оставались без ответа.
      В конце концов Кхамма смирился.
      - У нас один выход, - сказал он. - Оставаться здесь и подождать. Мы не можем пройти туда - но, кто знает, а вдруг оттуда можно пройти к нам?
      - Да, - согласился Огин, - конечно, генерал Даба должен начать нас искать, если мы задержимся надолго. Будем надеяться, он выступит со всем отрядом.
      Они заночевали возле перламутровой стены, но с той стороны так никто и не появился. По-прежнему из-за стены доносились шепотки и беззаботный смех, и просвечивали голубые луга с парным низовым туманом - никто не встревожился отсутствием Кхаммы и его друзей, не появлялся Даба с отрядом.
      - Я понял, - сказал Кхамма, - быстрого пути нет, это была ловушка вершина вихрей. Видимо, нам пройдется пройти все эти восемь солнц, пока доберемся до последнего.
      - Вероятно, ты уловил самую суть, Кхамма, - согласился И Пань. - Я склоняюсь к мысли, что в этом мире просто нет обратного пути. Возвращение невозможно.
      - Что же, два солнца уже позади - розовое вначале и зеленое над солеными снегами, - сказал Огин. - Дойдем.
      Илиса утешала Кхамму:
      - Может быть, мы ещё встретимся с Дабой и ребятами потом, в самом конце...
      Гхимма вмешался:
      - Кхамма, ребят никто не тащил сюда силой. Ты ведь хотел отпустить их по домам - у нас в Фенамоа, чтобы они пожили на мирном приволье. А здесь они и вовсе обрели рай. Считай, что это им награда за их верность.
      - В кои веки Гхимма сказал что-то путное, - поддела Айа. - Что значит давно не пить!
      Кхамма улыбнулся шутке.
      - Гхимма, наверное, прав, но верно и другое. Я слишком долго был Кхаммой-полководцем, Кхаммой-царем, при войске и власти и жезле Фенамоа. Мне наконец пора быть просто Кхаммой - воином из Тарремы.
      - А теперь скажи, - засмеялась Илиса, - я - Кхамма!
      - Я - Кхамма, - спокойно повторил тот.
      ДОРОГОЙ ПОТЕРЬ
      И вот, они вновь были в пути. Благодатная долина постепенно стала изменяться - они по-прежнему шли лугом, рядом по-прежнему текли ручьи со светлой водой и поднимались рощицы цветущих деревьев. Но голубизна трав мало-помалу сошла на-нет, воздух больше не насыщал, как прежде, и как-то внезапно они заметили, что и солнце вверху сменилось: оно стало бело-голубым и вытянулось в овал.
      - Неужели такое может быть? - изумлялся И Пань. - Да, только затем, чтобы увидеть такое, мне стоило сопровождать тебя, Кхамма!
      Атри хихикнул:
      - Что-то скажет наш звездочет, когда мы будем в селении знающих!
      Они достигли его в полдень. В селении было десятка три небольших двух - и трехэтажных домов с дверями настежь, и нигде - ни одного человека. Кхамма с друзьями осмотрели каждый дом и не увидели ничего, кроме малого числа мебели и множества странных вещей.
      Гхимма остался верен себе - он сразу же разыскал кладовую, где стояли стеклянные сосуды и висели связками ряды каких-то не то початков, не то колбас. Первым делом Гхимма приложился к бутыли и одобрительно крякнул:
      - Наконец-то настоящее питье! Пиво, да ещё из Лоэ!
      Огин осторожно попробовал и уставился на Гхимму:
      - Ты называешь нашу медовуху пивом из Лоэ?
      Они заспорили. К бутыли приложились все остальные, и каждый назвал свое:
      - Это же сусло! - сказал Кхамма. - Я не пробовал его с тех пор, как гостил у дядюшки Гхабы в деревне. У! Вкуснятина.
      - Белое столовое из красной Ань, - определила Илиса.
      - Лимонад, - назвала Тивела.
      - Родниковая вода, - сказала Айа. - И какая свежая!
      - Чай из зверобоя, - попробовал Волчонок.
      - А что скажешь ты, И Пань? - спросил Кхамма.
      Тут они хватились, что звездочет куда-то пропал. Прежде чем разыскать его, они ещё отведали, по настоянию Гхиммы, пищи этого селения - тех самых развешенных колбас. И опять все разошлись в том, каков их вкус. Гхимма и Огин решили, что это окорок, Кхамме они показались чем-то вроде копченой рыбы, другие почувствовали вкус сыра и фруктов и попросту хлеба.
      - Раз Граум это ест, то уж, во всяком случае, это не фрукты, рассудил Гхимма. - Жаль, что копченый лосось достался тебе, Кхамма! К пиву это как-то больше подходит.
      - Всегда готов поменяться, - улыбнулся Кхамма.
      - Это как с языком Вья, - сказала Айа, - каждому слышится речь его родины. И здесь то же самое. Интересно все-таки, что скажет наш мудрец И?
      Его они разыскали в одном из домиков. Ученый сидел напротив какой-то светящейся стеклянной стены, по которой бежали разные знаки и рисунки. Лицо его было совершенно ошалелым.
      - Поразительно, - бормотал он, - поразительно!
      - Что с тобой, учитель И? - участливо поинтересовался Огин.
      - Оказывается, весь мир состоит из мелких-мелких зернышек, и все эти зернышки есть ничто иное как маленькие вихри, скрученные вовнутрь себя! сообщил звездочет. - Подумать только - все звезды и это стекло, и мы сами, и трава - все это из одного и того же маленького вихря.
      - Как ты узнал это?
      - Мне это показала и объяснила вон та говорящая стена из стекла, отвечал ученый.
      Кхамма улыбнулся:
      - Если она объяснит ещё что-нибудь интересное, расскажешь нам.
      Они дали И Паню попробовать напитка из кувшина и этой загадочной пищи и спросили его мнения обо всем.
      - В легендах многих народов говорится о еде небожителей - нектаре и амброзии. Очевидно, это они и есть, - рассудил ученый.
      - Да, но какой вкус ощутил ты сам? - полюбопытствовала Тивела.