Александр Гейман
      Завоевания Кхаммы
      Фэнтэзи-эпос
      Уперев меч в каменный пол, Кхамма, воин из Тарремы, стоял на крепостной стене Индокана, как когда-то в древности Волод Великий. Крепость была ключом к Срединному царству, и вот - она была взята. В небе висел Глаз, а внизу, от ворот Индокана, вилась Зеркальная дорога, поднимаясь в горы - все выше, за облака, к чертогам небожителей, к алмазному престолу Велемихи. Рядом с Кхаммой стояли его друзья и военачальники, негромко переговариваясь между собой. Но Кхамма молчал - он размышлял. В одной его руке была золотая стрела - жезл Фенамоа, другой Кхамма опирался, как на посох, на Кхаммагит - свой чудесный меч.
      КЛАД КХАММЫ
      Многие считали, что с этого меча и начался путь Кхаммы, а вернее головокружительный взлет к победам и власти над половиной Фенамоа.
      Но началось раньше, с простуды, что он получил, спасая своего товарища. Гхимма оступился, когда они с армией герцога переходили вброд одну из горных речек, приток Вхаласы. Незадачливого пловца понесло к водопаду, вот Кхамме и пришлось прыгать в ледяную воду.
      Тогда он только-только попал в войско герцога Вопайи, в отряд наемников. Его, простого парня из Лоэ, медвежьего угла Тарремы, вряд ли приняли бы, не води его отец в молодости дружбы с генералом Дабой. Гхимма, пятью годами старше Кхаммы и тоже из Лоэ, уже несколько лет служил Вопайе. Он замолвил перед Дабой словечко за земляка, и так Кхамма оказался в этом походе. Они выступили с войной на Ань, богатую страну, отделенную от Тарремы землей татхинов. Здесь, на горном перевале, герцог Вопайа встал лагерем, поджидая войско гарийцев, союзников Тарремы. Князь Гвормас должен был подойти дня через три, и следующий день тарремцы могли передохнуть.
      Несмотря на вчерашнее холодное купание, Кхамма и Гхимма решили сходить половить форель в той горной речке. Гхимма, конечно же, опять где-то разжился спиртным и предлагал Кхамме угоститься заодно с ним глоток-другой от простуды. Но Кхамма отказался, он не любил вина и чувствовал себя здоровым, хотя и чихнул с утра пару раз.
      На реке они разделились - Гхимма с копьем остался на мелководье, а Кхамма поднялся выше по течению. Пробираясь по берегу, он ненароком глянул на солнце и от щекотки в носу несколько раз сильно чихнул. Неожиданно отозвалось громовое эхо, а минут через пять со склона вовсю посыпались гальки и песок, а потом повалили и целые глыбы. Противоположный берег был почти отвесным, и Кхамма кинулся навстречу грохочущим камням, надеясь укрыться где-нибудь под уступом. У него на глазах в обломок скалы ударил здоровенный валун, подвинув тот с места. За ним открылся темный лаз, и Кхамма, не раздумывая, нырнул туда.
      Этот лаз оказался входом в пещеру. Глаза Кхаммы ещё не привыкли к темноте, как вдруг она отступила. Свет шел сверху - на потолке пещеры прорисовался огромный глаз, и он светился. Кхамма чуть не выпрыгнул обратно, под ещё рокочущий камнепад. Он стал просить у духа пещеры извинения за беспокойство, и тут его прервал тонкий голосок.
      - Не будь дураком, Кхамма, - посоветовал он тарремцу, - а лучше возьми то, зачем пришел.
      Кхамма не понял его, но, конечно, спорить не стал. Он огляделся и заметил в глубине большой тускло блестящий сундук. Обрадовавшийсь, Кхамма решил было, будто там золото. Но когда он отодрал приржавевшую крышку, то нашел совсем другое - диковинный меч, какую-то коробку, свиток и маленькое бронзовое зеркальце. Кхамма взял все, кроме зеркельца, и тут Глаз пропал, и снова стало темно. Меж тем камнепад утих, и Кхамма поспешил к выходу. Однако его снова окликнули:
      - Эй! Ты что, настолько глуп, чтобы оставить меня здесь?
      И тогда Кхамма окончательно уверился, что этот голосочек не принадлежит духу пещеры.
      Потом они с Гхиммой долго разглядывали и обсуждали находки, а зеркальце то и дело поднимало обоих на смех, поминутно называя дураками. Свиток оказался картой Фенамоа, но какой-то странной. Пол-листа занимали знакомые страны - Огаста, Гария, Таррема, Ань, Срединное царство и так далее, а на второй половине была изображена вовсе незнакомая земля. Гхимма сказал, что это ошибка нерадивого писца, а зеркальце - или невидимка обругало его недоумком.
      - Не обзывай моего друга, - обиделся Кхамма.
      - С кем ты разговариваешь? - удивился Гхимма, и Кхамма понял, что только он сам может слышать голос зеркальца.
      В коробке они обнаружили какую-то мазь и решили, что она, вероятно, целебная, для заживления ран. Шею Кхаммы царапнула галька, когда он бежал к пещере, и Гхимма натер её мазью, чтобы проверить, поможет ли, а зеркальце насмешливо захихикало. Бронзовое зеркальце Гхимма посоветовал подарить какой-нибудь девчонке в таверне Ань, и невидимка завопил:
      - Гхимма болваниссимус!
      Зато меч оказался хорош - впору владеть иному богатырю или полубогу.
      - Да, - заключил Гхимма, - тебе не так уж и повезло. Лучше бы, если б в твоем ларе было золото! Меч, что говорить, редкий, но не таким воякам, как мы с тобой, им махать. Знаешь что - продай-ка его лучше герцогу или генералу Дабе.
      И опять зеркальце обругало товарища Кхаммы. А он как в воду глядел. Когда они вернулись в лагерь, то весть о находке облетела всех, и через какие-то полчаса сотник заглянул к ним в палатку и велел идти к герцогу Вопайе. Гхимма подмигнул:
      - Не продешеви, Кхамма!
      Герцог Вопайа восседал с надменным видом на походном троне в своем роскошном камзоле. Но с первого взгляда на меч - остальным герцог даже не поинтересовался - он изменился в лице и сразу спросил:
      - Солдат, сколько ты хочешь?
      Кхамма заколебался.
      - Не продавай меч, Кхамма! - завопило зеркальце.
      Герцог кинул Кхамме кошелек.
      - Здесь золото. И можешь вернуться домой, я отпускаю тебя со службы.
      Он вертел меч, разглядывая его со всех сторон, а зеркальце не унималось:
      - Кхамма, неужели всякий спесивый наглец может обирать тебя только потому, что рожден в знатной семье? Не отдавай меч! Ты упустишь свое счастье!
      И Кхамма неожиданно для себя отказался:
      - Это мой меч.
      - Ну что ж, - скривился герцог.
      И вдруг он напал на Кхамму и ударил его мечом по шее. Кхамма не успел толком уклониться, и должен был уже валяться на полу с перерубленным горлом. Но почему-то этого не произошло. Удивляться Кхамме было некогда - у него оставались считанные мгновения для ответа. И Кхамма успел - он выхватил кинжал с пояса герцога и вонзил его в глотку врага. Не мешкая, Кхамма вырвал из руки хрипящего герцога свой меч и повернулся навстречу Схомбе, громиле-телохранителю. Тот с рычанием уже надвигался на Кхамму. Их клинки скрестились, и вдруг - меч Кхаммы рассек клинок Схомбы, как дерево. Перепуганный Схомба попятился:
      - Ты - демон, Кхамма! Тебя ударили мечом, который рубит железо, и ты жив!
      - Я не буду убивать тебя, Схомба! - ответил Кхамма. - Он сам напал, ты видел. А ну, нагни-ка голову.
      Ошалевший Схомба послушался, и Кхамма оглушил его ударом рукоятки. Он вышел из герцогского шатра и миновал караул с небрежным лицом. Схватка получилась не особенно шумной, и часовые не насторожились. Так же небрежно Кхамма прошелся по лагерю, отвернул за скалу и тут припустил со всех ног.
      Он спешил в Поайскую чащу. Там, за рекой Вхаласой, кончались земли Тарремы. Кхамма рассчитывал пробраться в Огасту или ещё дальше, где его не могла достать семья герцога. У него были волшебный меч и мазь, и Атри, Глазок - так стал называть зеркальце Кхамма, и он мог постоять за себя, а там - как уж будет.
      КХАММА В ПОАЙЕ: ЛЕСНОЕ ЧУДОВИЩЕ, И ПАНЬ И ЭТЕСКИ
      К вечеру Кхамма достиг леса. Стволы елей и кедров вперемежку с лиственными деревьями вставали мрачной серо-зеленой стеной. Начинались опасные места - дальше, за Вхаласой, водились, по рассказам, разные хищные твари и племена людоедов. Тарремцы предпочитали не соваться туда, но Кхамме выбирать не приходилось. Пока не стемнело, он забрался так далеко, как мог, и заночевал на дереве.
      На следущее утро он переправился через Вхаласу и пошел вдоль реки к югу. До Огасты так было дальше, но идти напрямик через самые дебри Кхамма все же не рискнул. Он был уверен, что погоня остановится перед Вхаласой, но в середине дня Атри окликнул его:
      - Посмотри-ка на тот берег!
      Там мелькнуло между деревьями несколько людей в серых куртках с рисунком дракона - форме армии Тарремы. Кхамма поспешил вглубь леса, быстро и одновременно бесшумно, насколько возможно. Неведомо как, его преследователи угадали его близость, и, перейдя реку, повисли у Кхаммы на хвосте. И тогда зеркальце посоветовало пойти на хитрость. Припомнив охотничьи уроки дядюшки Ахбы, Кхамма вернулся по своему следу и, отойдя в сторону, спрятался получше, а потом сам сел на хвост своей погоне. И вдруг - впереди послышался утробный рев и крики. Кхамма едва успел спрятаться от бегущих в его сторону тарремцев. Один солдат крикнул на бегу другому:
      - А где Гхимма?
      - Кажется, оно его схватило! - отвечал не останавливаясь горе-вояка.
      Кхамма понял, что его товарищ попал в лапы к какой-нибудь поайской твари. Он посмотрел в сторону, откуда несся жуткий рев, и похолодел от ужаса - в небе, рядом с белым солнцем Фенамоа, парил Глаз - тот же, что глядел на Кхамму в пещере с кладом. Только теперь он был невообразимо огромней, больше солнца или луны.
      - Злой дух, это ты послал чудище, чтобы убить меня?! - закричал Кхамма.
      - Не будь идиотом, Кхамма, - холодно отозвался Глазок. - И когда ты только поумнеешь?
      - Не быть идиотом - это обойти зверя стороной, да? - спросил Кхамма.
      Но Атри почему-то молчал. Кхамма вздохнул и пошел вперед на звуки этого злобного рычания. Тарремцы ошиблись - Гхимма был жив, он цеплялся за ветку на верхушке секвойи и от ужаса даже не мог позвать на помощь. А под деревом, вставая на дыбы и царапая кору, возилась огромная бурая тварь, похожая на медведя, но раз в восемь больше и с длинной плоской пастью. На поляне валялись клочья растерзанного тела другого солдата. Кхамма наскоро намазал своей мазью грудь, живот и лицо. Воин не был уверен, что достанет горло или сердце хищника ударом снизу, и решил напасть сверху. Он разбежался и запрыгнул на спину бурому страшилищу. Когда зверь стал поворачивать свою громадную пасть, Кхамме уже удалось вскарабкаться ему на шею. Он взял меч обеими руками лезвием вниз, как весло каноэ, и рубанул по шее чудовища. Удар вышел неплох, и все же - меч, рассекший тарремское железо, не смог до конца разрубить жесткую шкуру и мышцы. Но клинок попал между позвонками, и поайский хищник, взревев было от боли и ярости, повалился на бок, молотя лапами в агонии - Кхамма едва успел соскочить на землю и отбежать.
      Когда спустился Гхимма, Кхамма упрекнул:
      - Как же так, Гхимма, я вытащил тебя из реки, а ты вместе со всеми отправился за мной в погоню.
      Но Гхимма уверял, будто Кхамме ничего не грозит. По его словам выходило, что генерал Даба нарочно отправил Гхимму, чтобы уговорить Кхамму вернуться к тарремцам. Конечно, Кхамма отказался. И тогда Гхимма упросил его проводить хотя бы до Вхаласы - он подвернул ногу, когда спрыгнул с дерева на брюхо этой твари. Гхимма был земляком Кхаммы и спас ему жизнь ведь это он натер волшебным снадобьем шею Кхаммы, когда они разглядывали находки. Поэтому Кхамма решился пройти к Вхаласе и помог Гхимме перейти на тот берег.
      От реки Кхамма вернулся к убитому зверю, чтобы вырезать в дорогу пару кусков мяса. Когда он делал это, его окружило десятка два дикарей - это были этески, амазонки Поайи. Они целились в него из луков, и Кхамма уже готовился к битве и даже смерти.
      - Это ты убил длиннорыла? - спросила его старшая.
      - Да, - отвечал Кхамма - и рассказал свою историю.
      Лесные охотницы сообщили, что гигантский хищник принес много вреда их селениям, и Айа, вождь этесок, теперь собирала на охоту все их роды. Этески согласились помочь Кхамме и вызвались проводить его к одному лесному чародею-отшельнику.
      - Он что - шаман? - спросил Кхамма.
      - Нет. Но И Пань много знает. Он покажет тебе тропу в Огасту, а возможно, и что-нибудь посоветует.
      Утром Кхамма проснулся один - этески ушли неслышно. Меч, положенный на траву, показывал направление пути. Кхамма шел полдня, и наконец над кромкой леса увидел башню И Паня. Он подошел к ней вплотную, и тут в бледно-фиолетовом небе над башней вновь появился Глаз. В этот раз Кхамма не испугался его, но догадался, что надо быть начеку.
      Из-за изгороди неслись вопли. В щель Кхамма увидел, что по двору двое громил волокут старика в чудных одеждах. Сзади шел ещё один верзила с большим мешком на спине, а впереди - вожак, самый крупный из них. У напавших были красные глаза и острые уши - это были гайгу, демоны Западного Фенамоа. Кхамма предпочел бы выждать и подкрасться к гайгу ночью, чтобы освободить И Паня. Но зеркальце пискнуло:
      - Ну же, Кхамма!
      В этот момент с неба донесся странный звук. Гайгу заметили Глаз и уставились на него, задрав головы. Кхамма вырос перед вожаком и снес ему голову с плеч. Второго он только слегка задел, и все трое вынули короткие мечи и напали на Кхамму, бросив свой груз на землю. И тут засвистели стрелы, и двое гайгу ткнулись носом в землю, а третьего прикончил Кхамма. К счастью, этески все-таки решили проводить его к И Паню, и вот - подоспели вовремя.
      Они переговорили с И Панем, и тот обещал этескам помочь Кхамме. Они беседовали за обедом в башне мудреца. К удивлению Кхаммы, И Пань отрицал, что он чародей. Он называл себя ученым, звездочетом из Унь.
      - Но Унь - это ведь провинция в Ань? - спросил Кхамма.
      - Нет, это совсем другая страна! - с неожиданной горячностью возразил И Пань. - Эти варвары из Ань захватили нас и выдают наши достижения за свои. Я не анец, Кхамма, я - унец!
      - И ты не чародей?
      - Э, Кхамма... Я просто провел очень много времени в обществе очень многих людей, - звездочет показал на книги. - Почти все ушли, но голоса звучат.
      Но больше всего Кхамма удивился, когда И Пань осмотрел его находки и сказал, что они странные, но не волшебные.
      - По-твоему, меч, рубящий железо, - это не волшебство?
      И Пань хмыкнул.
      - Просто очень хороший сплав и работа знающего мастера. В этой части Феномоа дрянное железо, и нет тех, кто знает его секреты. Вот и вся загадка.
      - Эй, Кхамма! - пискнуло зеркальце. - Послушай мудрого человека.
      - Кто это говорит с тобой, Кхамма? - спросил И Пань.
      - Атри, мое бронзовое зеркальце. Постой-ка, мудрец И... Как может не-чародей слышать то, чего никто не слышит?
      И Пань снова хмыкнул.
      - Ты тоже слышишь Атри. Что же - и ты чародей?
      Старый ученый пошел с Кхаммой показать тропу в Огасту. Они отошли от башни на пару сотен шагов, и вдруг - вокруг выросли солдаты Тарремы. Навстречу Кхамме вышел сам генерал Даба. Он поклялся, что Кхамме не причинят вреда, и они стали беседовать - Кхамма, Даба и звездочет. К изумлению Кхаммы выяснилось, что он неповинен в убийстве герцога Вопайи: когда стали осматривать тело, то обнаружилось, что это не герцог, а... гайгу! Получалось, что этот оборотень прикидывался герцогом, а сам Вопайа был, вероятно, убит давным-давно.
      - Но как же так, - удивился И Пань, - гайгу не могут оборачиваться людьми. Вот волком, совой, пантерой - другое дело.
      - Да, я тоже слыхал такое, - признал Даба. - Как же ты объяснишь это, почтенный И из Унь?
      - Не знаю.
      Тут заговорило зеркальце:
      - Твой высокоученый друг мог бы быть и посообразительней, Кхамма. Если гайгу не могут оборачиваться людьми, то, вероятно, люди могут превращаться в гайгу!
      И Пань кашлянул.
      - Может быть, воину Кхамме есть что сказать?
      Кхамма тоже хмыкнул и повторил слова Атри. С этим все и согласились, и генерал продолжил свой рассказ. Он давно уже заподозрил неладное - года два как Вопайю будто подменили. Стало твориться такое, что никак не могло идти на пользу ни Тарреме, ни трону её властелина, включая и эту войну с Ань. Генерал отправил срочное донесение в Тарру о смерти герцога,правда, он нарочно изобразил дело так, будто Вопайа сорвался в пропасть, и тело его не найдено.
      - И что же мне ответили? Продолжать поход под началом князя Гарии! Сам посуди, Кхамма, - в народе большое недовольство, того и гляди, поднимется смута, глава страны умер - и в такое время идти в поход для ненужной войны под чужим началом! Несомненно, это заговор. Не удивлюсь, если и князь Гарии - тоже оборотень.
      - Почему ты рассказываешь все это мне? - спросил Кхамма.
      - Я говорил кое с кем из старых солдат и командиров. Мы хотим, чтобы ты возглавил войско.
      И генерал Даба объяснил, что у них теперь один выход - самим пойти на столицу и расправиться с оборотнями-гайгу. Иначе и Кхамму, и генерала можно было записывать в покойники, - гайгу, конечно, разделались бы с каждым.
      - Да и тебя, высокоученый И из Унь, - добавил Даба, - не спасут никакие дебри. Ты, видно, очень нужен этим гайгу.
      - Да, - согласился И Пань. - И поэтому я пойду с вами.
      - А ты, Кхамма?
      - Я готов сражаться, но вести войско... Почему я, а не ты сам, Даба?
      - Верно, военачальник из тебя пока никакой, ну да, это моя забота, отвечал генерал Даба. - Не это важно. Ты нашел волшебный меч. И ты сразил гайгу-оборотня, а ещё - это лесное чудовище. И ведь в тебе есть кровь властителей - дед герцога был и твоим дедом.
      - Этого уже никто не помнит.
      - Зато солдаты сейчас говорят о тебе как о полубоге! То, что и требуется, чтобы без страха сразиться с войском нелюди.
      КХАММА ОСВОБОЖДАЕТ ТАРРЕМУ
      Так вот и получилось, что Кхамма оказался во главе войска тарремцев, в то время, когда сам ожидал мести и казни.
      На обратном пути генерал Даба спросил:
      - По Фенамоа ползут странные слухи о каких-то четырех Сильных. И Пань, ты ничего не знаешь об этом?
      - Я слушаю только небо, - отвечал звездочет.
      - И что же оно говорит?
      - Будут потрясения, - был короткий ответ.
      Добравшись до лагеря, они узнали, что князь гарийцев уже прибыл.
      - Он сердится, - доложил солдат, - что вы, генерал Даба, невесть зачем ушли в Поайю. Шипит, как рысь, укусившая крапиву.
      - Вспомнил, - сказал И Пань. - Гайгу не переносят дыма от горящей крапивы. Так пишет О Минь в своем трактате о благовониях. Я смешаю стебли крапивы с воском, и свечи помогут нам распознать, оборотень ли князь Гвормас.
      Но когда князь Гвормас, пожаловав со свитой, расположился на почетном месте в шатре генерала Дабы, нашлись свидетельства понадежней, чем дым. Владыка гарийцев как раз промывал мозги тарремскому полководцу, когда по знаку генерала зажгли свечи. Гвормас закрутил носом, морщась от неудовольствия, но не перестал браниться. И в этот миг в ладонь Кхаммы само собой, словно выпрыгнув, катнулось бронзовое зеркальце. Кхамма глянул в него и едва не вскрикнул - зеркальце отражало мерзкого красноглазого гайгу вместо гарийского князя! А мигом позже произошло и того удивительнее: отражение в зеркальце изменилось, вновь показывая гарийского князя. Зато в середине палатки у всех на виду сидел не князь Гвормас, а тот самый гайгу!
      - Что случилось? - спросил обротень, обводя взглядом кружок онемевших людей. - Что вы все на меня уставились?
      В тот же миг на лже-Гвормаса навалились тарремские гвардейцы и, не давая опомниться, скрутили по рукам и ногам. Кхамма украдкой оглядел в зеркальце остальных гарийцев,но нет, Глазок больше не показывал оборотней. Пока гайгу хрипел проклятия на полу палатки, Даба рассказал гарийцам обо всем.
      Они стали размышлять, что им предпринять. Даба убеждал гарийских командиров пойти на Тарру с ратью тарремцев. Но те хотели сначала допросить князя-гайгу. И тут вдруг оборотень жутко захохотал:
      - Вы опоздали, слышишь, Даба! Пока вы торчали на перевале, в Тарру вошла армия Сильного. Герцог и я - только пешки в его игре! Вы все обречены.
      Он снова засмеялся и отказался говорить больше:
      - Вы все равно убьете меня.
      - Нет, - поклялся генерал Даба. - Если ты все расскажешь, то мы дадим тебе возможность спастись. Ты будешь биться на поединке, и если победишь, то уйдешь, куда хочешь.
      Гайгу засмеялся:
      - Ты надеешься одолеть меня, старик?
      - Ты будешь биться вот с ним, - генерал показал на Кхамму.
      Удивленный оборотень презрительно оглядел противника и потребовал, чтобы все поклялись в сказанном Дабой. То, что поведал Гвормас-гайгу, всех потрясло. Не только Таррема и Гария были обречены, но все Фенамоа, все страны, кроме, разве что, Срединного царства. С разных концов земли сходились армии Четырех Сильных, и покорение Гарии, Тарремы и Ань было только частью обширного плана завоеваний.
      - Кто они, эти Сильные?
      - Я не знаю, - отвечал гайгу. - Но скоро они сами откроются. Может быть, одного ты найдешь в Тарреме, глупый старик. Почти весь запад уже под его пятой.
      - Ты говоришь об этой змее Медойе, советнике герцога?
      - Спроси его сам, - оскалился в насмешке оборотень.
      - Как он подчинил себе тебя и Вопайю и превратил в демонов?
      - Гайгу не демоны, - угрюмо огрызнулся лже-Гвормас.
      По его словам, все случилось во время встречи властителей на охоте несколько лет назад. Обоих чем-то одурманили, и потом Медойа - или тот, кто им притворялся - велел двум гайгу вложить свою душу в их тела. Гайгу тут же убили, но умерли не два - умерли четыре - не стало ни Гвормаса, ни Вопайи. Гарийцы и Даба допытывались, кого ещё таким образом превратили в гайгу, но Гвормас-оборотень утверждал, что не знает. Правда, он сказал, что это сильное колдовство, и гайгу им не владеют.
      - Значит, Сильные - не гайгу?
      - Почем мне знать! Видимо, так!
      - Тогда почему гайгу пошли за ними?
      - Не знаю! Хватит, я хочу биться! - зло прохрипел гайгу.
      И вот посреди лагеря на глазах у изумленных воинов Тарремы и Гарии начался поединок Кхаммы и оборотня. Они были без доспехов и щитов, только мечи в руках, и Кхамма не стал натираться своей чудодейственной мазью. Он это сделал отчасти из справедливости, а отчасти, потому что понял - самые тяжелые битвы ещё впереди. В небе, как уже бывало, появился Глаз, и Кхамма открыл во всеуслышанье, что это его небесный защитник, Глаз Кхаммы. Он не знал, так ли это на самом деле, но сказал это, чтобы воины не испугались злого колдовства гайгу.
      Возможно, И Пань был прав, и железо тарремцев и впрямь было не из лучших - клинок гайгу выдержал все удары меча Кхаммы. Но это не помогло оборотню, Кхамма победил и своей рукой прикончил его. А потом, когда смолкли крики одобрения и ликования, Кхамма поднялся на плечи двух воинов повыше. Он сказал:
      - Вы знаете меня. Я - Кхамма! Там, за спиной у нас, гайгу предательски захватили нашу страну. Но мы повернем назад и разделаемся с нелюдью, как с этим гайгу.
      - Веди нас! Ты - Кхамма! - кричали солдаты, неистово стуча мечами по щитам.
      В поход на Таррему с ними пошла добрая половина гарийцев. Кхамма и Даба не сомневались в успехе, но в пути узнали, что Таррему наводнили отряды гайгу из глухих земель за хребтами Западного Фенамоа. Медойа провозгласил себя повелителем Тарремы под именем Сильного.
      - Он называет себя царем всего Фенамоа, - рассказывал один из бежавших из столицы.
      - Не слишком ли он поторопился? - усмехнулся Кхамма.
      А Даба удивился:
      - Странно, говорили о четырех Сильных.
      И Пань сказал:
      - Может быть, эти четверо - один и тот же.
      - То есть как это?
      - Несколько лет назад, - рассказал звездочет, - в небесах были странные события. Явилась необычная комета и разделилась на четыре части. Эти обломки вошли в четыре стороны Небесного креста и соединились с Черным солнцем. А что вверху, то и внизу.
      К ним навстречу двигалось сильное войско, и в нем были не одни гайгу, но также наемники с разных концов Фенамоа. Когда до столкновения с врагом остались считанные часы, к войску Кхаммы присоединился отряд этесок. Их вела Айа, о которой Кхамма слышал тогда в лесу, а причиной их помощи была не одна благодарность за убитого длиннорыла: гайгу в отместку за своих убитых сородичей напали на селение этесок.
      - Мои девушки не столь хороши в схватке на мече, как ты, Кхамма, сказала Айа. - Но меткие стрелки тебе пригодятся.
      Сама-то она и на мече умела драться не хуже воинов Тарремы, как убедился Кхамма. Так вот и произошла эта встреча, и Айа так и осталась с Кхаммой.
      А потом была битва, и в небе парил Глаз, и Кхамма шел впереди всех со своим волшебным мечом. Он появлялся то там, то здесь, и его не взяла ни одна стрела или копье, и не ранил ни один меч. Воинов это воодушевляло, а гайгу при виде его неуязвимости охватил страх. Они все побежали - к самой Тарре, а воины Кхаммы преследовали и убивали их, пока не настала ночь.
      Но у ворот Тарры Кхамму встретило новое войско, больше прежнего, и командовал им Сильный, этот Медойа или кем он там был.
      Даба придумал хитрость - к вождю гайгу пробрался посланец от гарийцев и передал, что командиры Гарии готовы уйти в свою страну, если награда будет хорошей. Они покинули лагерь вечером, на глазах армии врага, но ночью тайно вернулись к Тарре и остались в засаде.
      С утра в виду крепостных стен столицы два войска сошлись на поле, и в этот раз все пошло не так, как в первой битве. В небе почему-то не было Глаза, и это не понравилось Кхамме, тем более, что его воины это тоже заметили. А Кхамму вызвал на середину поля Медойа, но, как выяснилось, не для поединка. Подъезжая, Кхамма незаметно посмотрел в свое зеркальце. Но отражения Сильного он в нем не увидел вовсе - как Кхамма ни поворачивал зеркальце, Глазок показывал только его самого, Кхамму. Это не понравилось Кхамме ещё больше.
      - Я предлагаю мир, Кхамма, - сказал Сильный. - Тебе нужна Таррема? Прекрасно. Возьми её. Будешь герцогом вместо Вопайи. Ты хороший воин, и мы будем рады заключить с тобой союз.
      - Кто это - мы? - хмуро спросил Кхамма.
      - Ты слышал, - мы, Сильные, - усмехнулся Медойа.
      - А что взамен?
      - Ты будешь биться с нами против наших врагов.
      - То есть - буду вашим слугой на троне? - уточнил Кхамма. - Нет! Давай биться.
      Сильный посмеялся.
      - Ты надеешься на свой волшебный меч? Он не поможет тебе, как и этот барсучий жир, которым ты натерся, чтобы остаться цел.
      Сильный взглянул в небо и добавил:
      - Как и эта гляделка в небе, которой не захотелось видеть твою жалкую гибель.
      - Давай биться, - повторил Кхамма, - ты и я.
      - Тебя убьют и так, - отвечал Сильный и ускакал к своим.
      - Он боится тебя, Кхамма! - закричал Атри.
      И началась битва. Честной она не была - скоро все увидели, как по небу мчится какая-то багровая туча, приближаясь к месту сражения. Она ещё плыла в высоте, когда на тарремцев посыпались первые ядовитые гостинцы - это была красная крупная саранча, и от её укусов люди валились, как поленья. По войску людей понеслись крики ужаса, ещё немного - и все побежали бы прочь, как стадо овец. И тогда появился Глаз. Раньше это карее око лишь безучастно взирало вниз, и Кхамма мог только гадать, видит ли оно вообще, что творится под ним на земле, ведь его зрачок даже ни разу не дрогнул. Но теперь было иначе - Глаз мигнул, и вдруг - его зрачок расширился чуть не во всю радужку. А вся багровая туча саранчи с гудением взмыла вверх и втянулась, как в какую-то небесную скважину, в черный провал огромного зрачка.
      - Глаз Кхаммы! - неслись по полю вопли радости.
      Но победой это ещё не было, это было только переходом к битве, где чаши весов колебались то туда, то сюда. Кхамма искал Сильного - и нашел его, а вернее, угодил в ловушку. Он бился в окружении, и воинов с ним оставалось немного. Тут-то на него и навалился Сильный, и Кхамма убедился так он назвался не зря. Гвардейцы Кхаммы гибли один за другим, а он даже не мог потеснить своего врага, кем бы он ни был - гайгу или колдуном или полубогом. Уже только всего один воин прикрывал спину Кхамме, и тогда к нему прорвалась Айа с этесками. В этот самый миг над полем разнесся условленный сигнал, и в отдалении послышался клич гарийцев - Даба привел свой план в исполнение.
      Ободренный Кхамма хотел с новыми силами напасть на своего таинственного противника, но Глазок закричал:
      - Отступай, Кхамма! Отступай, ты, недоумок, бестолочь! Хватит поить урода своей силой!
      Кхамма не понял, но послушался. Он сделал вид, что выдохся, и начал пятиться. Сильный стал наступать, но, к изумлению Кхаммы, его удары потеряли всякую мощь - казалось, он сам вдруг резко обессилел. И Кхамма, выманив врага на безуспешную атаку, резким ударом вогнал меч ему в сердце.
      После этого гайгу и наемники Сильного побежали, потеряв голову. Тарремцам не пришлось штурмовать свою столицу - они ворвались туда на плечах врага. Гайгу не пытались сопротивляться - они дружно сдавались в плен. В горячке боя иные командиры готовы были учинить резню поверженного врага, но Кхамма запретил трогать пленных.
      После этого он, наконец, осмотрел сраженного им противника. Как ни странно, смерть не превратила Сильного - или Медойю - в демона, как это было с Вопайей. На земле лежал обычный человек, и даже телосложение его было не из крепких. Но ведь он так дрался!
      Рядом с трупом Сильного сидел прямо на земле раненный гайгу. Он кивнул в сторону мертвеца и просипел:
      - Не удивляйся, Кхамма. Это не его труп. Сильный ушел.
      - Куда?
      - Вероятно, к своим.
      - Разве он не гайгу?
      - Он захватил нас так же, как твою страну. Мы и не собирались покидать свои пустоши.
      Это же подтвердили и другие гайгу. Испокон повелось, что они жили, сторонясь людей, за хребтами Тиакунга, и не помышляли ни о каких походах так, набег изредка, не более. Гайгу мало что рассказали Кхамме: откуда-то появился Сильный, и они все, невесть как, стали его рабами и солдатами это все, что они сами знали. По общему согласию, Кхамма отпустил их в свою страну, взяв клятву мира.
      А потом был въезд в Таррему и коронация Кхаммы. Никто не возразжал против этого - все равно всех наследников Вопайи вырезал Медойа, а у остальных прав на престол было не больше, чем у Кхаммы. Даже меньше Кхамма был победитель, герой, почти полубог. Все было хорошо, но в первую же ночь в герцогских покоях в спальню Кхаммы проник убийца. И вновь Кхамму спасла Айа. Ее комната была рядом, и чутье лесной охотницы оказалось лучше, чем слух опьяненного Кхаммы и внимание олухов-часовых.
      - Я не смог до тебя доораться! - сердито пропищал Атри. - Если так пойдет дальше, то мне скоро придется сменить владельца.
      Об этом же сказала и Айа:
      - Тебя так зарежут, Кхамма. Я буду ночевать здесь.
      - Я слышал, этески принимают мужчин только весной, в месяц свиданий?
      - Я не говорила, что буду спать с тобой, - улыбнулась Айа. - Я постелю вон там.
      Так она и сделала на следующую ночь, и Кхамма, проснувшись в глухой час, подошел к амазонке.
      - Айа...
      - А, тебе нужно! Подожди, - отвечала этеска, как ни в чем ни бывало.
      Она вышла из спальни и вернулась с двумя грудастыми сонными служанкамии.
      - Вы хотите лечь с ним? - спросила Айа.
      - Да! Да! - хором закричали девушки, пожирая Кхамму обожающими глазами.
      - Ну, которая?
      Кхамма оставил светленькую, а про себя подумал, что ему никогда не понять женщину-воительницу. За время их похода на Таррему ему стало казаться, что Айа неравнодушна к нему, но... Зачем же она осталась в Тарре? Он спросил Айю, и та ответила:
      КХАММА ВЫСТУПАЕТ В ПОХОД ПРОТИВ СИЛЬНЫХ
      - Ты скоро снова пойдешь в поход, герцог Кхамма.
      - Я не герцог, - ответил Кхамма.
      Но он задумался над словами Айи. В их конце Фенамоа теперь было спокойно, но кто мог поручиться, что это надолго? А если другие Сильные приведут сюда новое войско?
      Произошло, однако, совсем другое: от Сильных прибыло посольство.
      - Владыка Кхамма, - молвил вестник, разворачивая пергамент с посланием, - Сильные не держат на тебя зла за все обиды, что ты причинил им. Они не враги тебе. Сильные признают твоим владением весь запад Фенамоа, включая Таррему, Гарию, Огасту, Поайю, земли татхинов и пустоши гайгу. А если захочешь, то соедини свой меч с мечами Сильных, и тогда вы встретитесь на восточной границе Ань.
      Кхамме не понравилось:
      - Все страны, что ты назвал, свободны, с каких пор я стал их владыкой? И Сильные не хозяева Фенамоа, чтобы дарить его земли.
      - Наполовину хозяева, - нагло отвечал посол и засмеялся.
      Рассерженныый Кхамма не знал - то ли выгнать вестника, то ли вызвать на поединок. Тот словно прочитал его мысли:
      - Не хватайся за Кхаммагит, владыка, я не буду с тобой биться. Лучше подумай над сказанным.
      И вслед за тем всю залу заволокло едким дымом, а посол в один миг куда-то исчез.
      - Опять это злое колдовство! - ругался Кхамма.
      - Или особый порошок, чтобы устроить завесу и незаметно ускользнуть, улыбнулся И Пань.
      Генерал Даба сказал:
      - Этот наглец прав в одном - нам надо хорошенько подумать. Мои люди шлют тревожные вести.
      Они совещались весь день - Кхамма, Даба, И Пань и кое-кто из командиров. По сути, Сильные устанавливали раздел Фенамоа - Кхамме они предлагали подчинить себе запад, а север - земли за Срединным царством - по слухам, был уже под их пятой, как и юг Фенамоа. Оставались страны востока Сильные собирались покорить и их, и тогда Кхамму и Сильных разделяла бы только Ань и татхины.
      - Если страны западного Фенамоа заключат союз, - сказал И Пань, - то Сильные, скорее всего, не нападут на Ань. И тогда война в Фенамоа не затронет Таррему.
      - Надолго ли? - возразил Даба. - А если все-таки нападут? Мы должны держать оружие наготове.
      Кхамма вспомнил найденную им карту: через многие страны там были прочерчены какие-то стрелы. Тогда они с Гхиммой не поняли, в чем их смысл. Но теперь Кхамма знал. Он решительно сказал:
      - Нет! Мы не будем ждать врага в гости. Мы выступим сами, пройдем за пределы Ань и разобьем Сильных.
      Многие стали возражать: у себя дома, с помощью хороших крепостей и летучих отрядов, они могли отразить и много сильнейшее войско. Но идти походом через Фенамоа!
      - Для этого у нас нет достаточных сил, - говорили наиболее осторожные. - Даже если с нами будут гарийцы и Огаста и племена Поайи. А у Сильных, доносят, несметные полчища.
      - Нас может поддержать Ань, - отвечал Кхамма. - Это богатая и многолюдная страна.
      Даба не согласился:
      - Князья Ань в раздоре, если кто-то примет нашу сторону, то другие войдут в союз с Сильными.
      Тогда Айа сказала:
      - Я знаю, где найти помощь! В Срединном царстве.
      Воцарилось молчание, а потом вновь разгорелся спор. Срединное царство находилось в кольце неприступных гор, и последние несколько столетий почти не общалось с соседями. Туда вела единственная - Зеркальная - дорога, и находилась она на севере, уже захваченном врагом.
      Гхимма сказал:
      - Ждать помощи от среднегорцев просто смешно. Эти небожители давным-давно сторонятся дел с людьми Фенамоа.
      - Но витязи Фенамоа для них - желанные гости, - напомнил Кхамма. Ведь это там знаменитый круглый стол, за которым пируют богатыри и герои.
      - Это ещё не значит, что они захотят помочь, - промолвил генерал Даба. - К тому же, туда все равно не добраться.
      - Можно добраться! - горячо сказала Айа. - В землях татхинов есть колдун Шилка. Я слыхала, он бывает у Велемихи.
      - Я слышал такое, - кивнул Даба. - Но он, говорят, ещё своенравней и недоступней, чем эти среднегорские полубоги.
      Кхамма сказал:
      - Я заставлю колдуна провести меня к Велемихе! Но помогут нам в Срединном царстве или нет, мы выступаем в поход. Я - Кхамма!
      - Правильно! - пискнуло зеркальце.
      Вечером Кхамма вглядывался с башни дворца в горизонт. Где-то там вдали были невиданные страны и города, приключения и подвиги. Но ради этого жечь селенья и обращать в рабов жителей Фенамоа, опустошать землю и сиротить детей?.. Нет, если б не Сильные, Кхамма никогда не решился бы на поход. Но теперь... Его глаза горели.
      К нему поднялись Даба и И Пань.
      - Что нам сулят звезды, досточтимый звездочет И? - спросил Кхамма.
      - Всего помаленьку, - ответил И Пань.
      - Думаешь, как сокрушить Сильных, Кхамма? - поинтересовался генерал Даба.
      Кхамма помолчал и ответил откровенно:
      - Я скажу правду тебе, генерал Даба. Я даже рад, что у нас в Фенамоа такой страшный враг. Есть причина начать поход. Есть что увидеть. Есть кого победить. Просидеть жизнь на троне - это не для меня.
      Даба покивал:
      - Ты хочешь завоеваний. Мы с твоим отцом были такими же. Но когда я побывал в Среднегорье, я изменился.
      - Ты был за столом удальцов?!.
      Кхамма хотел расспросить Дабу, но тот уклонился.
      По весне они выступили из Тарры. К ним присоединился большой отряд гарийцев и добровольцы-наемники из Огасты. С Айей был только десяток её лучших лучниц. Она огорченно произнесла:
      - Слишком дальний поход, Кхамма. Твои воины оставляют дом на своих женщин, а у моих женщин нет никого.
      - Ты одна - целый отряд, Айа, - успокоил этеску Кхамма.
      Они шли по землям татхинов. Кхамма заранее разослал вестников с предложением присоединиться к нему. Но желающих набралось лишь полторы сотни - молодые парни, жаждущие приключений и битв, как и сам Кхамма. Но он не огорчался - хорошо, хоть не пришлось прокладывать дорогу силой.
      В северном части Татхайны, когда уже недалеко оставалось до жилья знаменитого колдуна, к войску Кхаммы прибыло неожиданное подкрепление. Проснувшись на рассвете, Кхамма услышал крики и громкое рычание подле самого своего шатра.
      - Смотри-ка, Кхамма, - позвала Айа.
      Кхамма выглянул из шатра и вытаращил глаза. У самого входа на задних лапах сидел какой-то огромный зверь с гривой, как у льва. Передними лапами он отмахивался от копий, что с разных сторон совали ему в морду гвардейцы Кхаммы. Почуяв у себя за спиной человека, зверь повернул морду к вождю тарремцев, и вдруг - облизал Кхамме лицо. Он положил обе лапы ему на плечи, и Кхамма напрягся изо всех сил, чтобы удержать вес мощного тела.
      - Ты кто? - спросил Кхамма.
      - Г-р-р-а-ум-м! - пророкатала могучая глотка.
      Подошли Даба и И Пань.
      - Похоже, нашлось кому стеречь твой сон вместо Айи, - заметил старый воин, мгновенно оценив ситуацию.
      - Что это за зверь, И Пань?
      - Это равнинный сеур, родич льва, из южного Феномоа, - определил ученый.
      - Интересно, как он сюда попал? Его послал кто-нибудь, как ты думаешь, Даба?
      - Гр-р-аум! - рявкнул сеур.
      - Он говорит, что пришел сам, - перевел Атри. - Он вступает в твое войско.
      - Я буду звать тебя Граум, - решил Кхамма.
      Через весь левый бок Граума тянулась глубокая незажившая рана - похоже было на то, что её оставил чей-то бивень или меч.
      - Да, видать, у тебя были причины заключить с нами дружбу, проговорила Айа, промывая Грауму рану.
      - Гр-р-м! - коротко подтвердил сеур.
      Глазок перевел:
      - Граум говорит, это сделали Сильные.
      В тот же день они с Айей, Граумом, десятком воинов и проводниками-татхинами отправились к Шилке, оставив войско на попечение генералу Дабе.
      Они проделали трудный путь, и только через четыре дня добрались до становья Шилки. Атри предупредил:
      - Шилка не хочет встречи с нами. Он нарочно кружит нас по одному месту.
      Тогда в небе возник Глаз. В этот раз он висел ниже, чем обычно, и Кхамма понял, что он указывает место, где скрывается колдун. Они последовали подсказке, и тут стал сгущаться холодный густой туман. Не стало ничего видно на расстоянии вытянутой руки. Сеур проворчал "гр-раум-м!" и повел их сквозь туман - он-то не потерял чутья. Наконец они уткнулись в бревенчатую стену и остановились. Зябкий туман рассеялся, и стало видно, что это вросшая в землю хижина. На пороге её сидел колдун Шилка. Он сварливо сказал:
      - Я не приглашал тебя к себе, Кхамма из Тарремы.
      - У нас с собой много золота и кое-что еще. Это будет твоим, если ты отведешь меня к Велемихе.
      - Нет!
      Колдун встряхнул посохом и вдруг закружился в танце, бормоча коробори. Разноцветные лоскуты на его одежде слились в полосы, бубенцы забренчали, выводя какой-то замысловатый ритм. В глазах Кхаммы все поплыло. Краем глаза он заметил, что все его спутники повалились на землю и уже спали, даже Айа. И только Граум негромко рычал, уставившись в колдуна немигающим взглядом.
      - Держись, ты, засоня! - зазвенел Глазок. - Не смей уснуть.
      Кхамма полез за пазуху и достал кожаный мешочек со снадобьем, которым его снабдил И Пань. Он кинул в рот сразу две пилюли, и его чуть не перекосило от горечи. Но сон прошел. Меж тем запыхавшийся Шилка прекратил свое коробори, и тогда Граум шагнул к нему и положил на плечо могучую лапу. Они смотрели в глаза друг другу, и колдун отвел взгляд.
      - Так что ты мне дашь, тарремец?
      Кхамма вынул коробочку с волшебной мазью.
      - Эта мазь делает неузвимой. Она твоя, если ты мне поможешь. А вот золото.
      Шилка осмотрел мазь и уставился на Кхамму.
      - И это ты называешь волшебным подарком?
      - Да, а что?
      - Тут только половина коробочки.
      - Я уже пользовался ей, - объяснил Кхамма. - Не сомневайся, эта мазь уже спасла мне жизнь.
      - Тебе-то - может быть, - пробурчал колдун. - Этого мне мало.
      - Но у меня больше ничего нет.
      - А болтливое зеркальце, Граум, женщина и этот летучий соглядатай? ворчливо спросил Шилка. - И ещё твой меч.
      - Меч я отдать не могу, а все остальные свободны и распоряжаются собой сами.
      Но Шилка продолжать браниться - плата его не устраивала. Он потребовал:
      - Поклянись, что когда ты завершишь свой поход, то отдашь мне золотую стрелу.
      - Но у меня нет такой!
      - Будет, - усмехнулся колдун.
      Он повел Кхамму на вершину горы, развел большой костер и стал варить какое-то питье. Кхамма гадал, когда же они отправятся в путь, но все обстояло не так. Шилка заставил его выпить варево и сказал, что скоро должна прилететь птица.
      - Какая?
      - Любая - ворон или синица или цапля. Тебе обязательно нужно схватить её, - велел колдун. - Она и отнесет тебя к Велемихе.
      Сам он собирался остаться и ждать возвращения Кхаммы здесь.
      - Возможно, ты не столкуешься с небожителями. Тогда возвращайся, наказывал Шилка. - Выходи на балкон дворца Велемихи, встань на перила и зови меня. Я верну тебя назад.
      В ЧЕРТОГАХ ВЕЛЕМИХИ
      Кхамма лег на спину и стал глядеть в пустое бледно-фиолетовое небо. Дальше все было, как сказал Шилка - прилетела сорока, и Кхамма схватил и прижал её к груди. Птица понесла его в небо, а вернее, Кхамме показалось, что он сам превратился в эту сороку и поднимается все выше. Полет оказался долгим и трудным, но Шилка предупредил его - Кхамма отразил все нападения и добрался до цели. Он опустился на пол огромной террасы, опоясывающей высоченный дворец - и вот, снова стал Кхаммой-человеком. Он на миг зажмурился - так сверкали стены от позолоты и блесток множества красивых кристаллов. Да, это поистине были чертоги небожителей - куда до них его тарремскому дворцу!
      Кхамма открыл тяжелые двери из полупрозрачного дымчатого стекла или хрусталя и вошел внутрь. Это была огромная палата, больше всего герцогского дворца в Тарре. Там шел пир, сновали слуги с напитками и снедью, стояло несколько рядов столов, а поодаль, на возвышении, сидел на алмазном троне Велемиха - повелитель Срединного царства, если не всего Фенамоа. Еще Кхамма заметил красивую стенопись напротив - ряд картин в подробностях изображал битвы и подвиги Волода Великого, покорителя Фенамоа и основателя нынешней династии.
      На Кхамму никто не обращал внимания. Он прошел мимо пиршественных столов, миновал группу витязей, устроивших молодецкое состязание прямо в зале - один удалец отражал нападение сразу пяти мечников. Кхамма отметил про себя, что он сам не продержался бы против этого витязя и десяти минут. Но ему некогда было теперь любоваться удалью воителей Фенамоа. Кхамма приблизился к трону Велемихи и склонился в поклоне:
      - Кхамма, вождь тарремцев, приветствует тебя, царь Велемиха!
      Велемиха отложил на золотое блюдо недоеденное ребрышко и молча принялся разглядывать Кхамму. Постепенно шум в зале стих, и взгляды всех средоточились на них двоих.
      - Ты явился как соискатель места в кругу моих витязей, Кхамма из Тарры? - заговорил наконец Велемиха. - Мы испытаем тебя.
      - В другое время я мечтал бы об этом и с радостью принял все испытания, владыка, - отвечал Кхамма. - Но теперь я не с этим.
      - Тебе не нужно место за столом витязей? Что же тогда?
      - Я прошу о помощи, царь Велемиха.
      Кхамма объяснил, зачем он пришел:
      - Половина Фенамоа в руках демонов-захватчиков, неких Сильных. Они творят бесчинства, вырезают целые города. Они призвали бесов. Я выступил против них со своим войском, но у нас мало сил.
      - Сильные? Что-то не припоминаю... Расскажи-ка все подробно, Кхамма из Тарры.
      Кхамма поведал обо всем, начиная с того похода Вопайи и своего клада. Он кончил рассказ, и Велемиха неожиданно сморщился и сказал:
      - Я так и думал, все это происки Иасонда.
      - Прости, владыка? - не понял Кхамма.
      - Мы не станем помогать тебе, Кхамма из Таррры, - ответил Велемиха.
      - Ты хочешь, чтобы Сильные захватили все Фенамоа?
      - А разве ты сам не стремишься к тому же? - усмехнулся Велемиха.
      Он сделал знак, и странно одетый человек подле его трона - очевидно, чародей, - направил на противоположную стену жезл. Там появилась картина он сам на башне Тарры и рядом И Пань и Даба. Изумленный Кхамма услышал свой собственный голос: "Я даже рад нашествию Сильных. Это хороший повод для похода."
      - Разве это не твои слова, воитель Кхамма?
      - Это мои слова, - признал Кхамма. - Но не будь Сильных, я не выступил бы в поход. А не неси они зло и смерть всему Фенамоа, я сражался бы только сам за себя и не просил о помощи.
      - Довольно! - прогремел Велемиха. - Ты считаешь Сильных злом, - ну что ж, сам и сражайся с ними. Мы не можем входить в каждый раздор царьков Фенамоа.
      Кхаммой начал овладевать гнев. Да как они не поймут, что дело не в его тщеславии!
      - А ты не боишься, царь Велемиха, - спросил Кхамма, - что Сильные могут захватить и твои заоблачные твердыни, когда расправятся с нами, простецами из деревень Фенамоа?
      - Нет, не боюсь, - ответил Велемиха. - Ты ведь раздавишь их, великий воитель! Чего же бояться.
      По залу прокатился хохот. А на Кхамму вдруг снизошло ледяное спокойствие. Он сказал:
      - Если ты не боишься вторжения Сильных, небожитель Велемиха, тогда бойся меня. Если я одолею Сильных, то сам пойду на твое царство. Клянусь, что поднимусь по Зеркальной дороге и сброшу тебя с этого драгоценного кресла!
      Велемиха не возмутился дерзостью. Он ответил неожиданно спокойно:
      - Ты ничем не удивил меня, Кхамма из Тарры. Может быть, ты и покоришь Фенамоа, а может быть, захватишь и мой трон. Но и в этом случае, воин Кхамма, ты только повторишь путь Волода Великого. Так что же, Кхамма из Тарры, - ты хочешь побед, а сам, едва начав, обрекаешь себя на жалкое подражание! Не таким, как ты, коснуться солнца последнего моря!
      По залу прокатился одобрительный гул. Велемиха показал рукой на стену с картинами подвигов Волода Великого. Кхамма посмотрел - и вдруг заметил на боковой стене другую роспись, изображавшую нечто другое и странное, какие-то необычные места. Кхамма мог поклясться, что не видел их никогда, и все же, было во всем что-то знакомое, что-то желанное. Сердце тарремца защемило от острой тоски - а может быть, радости, - он сам не знал. Не желая обнаружить свое смятение перед врагом, Кхамма отвернулся от Велемихи и спросил у витязей за пиршественным столом:
      - Может быть, кто-то из воинов Срединного царства захочет помочь воину Кхамме?
      Ответом было ледяное молчание, а затем из-за стола начал подниматься какой-то богатырь, явственно готовясь прочитать отповедь.
      В этот миг от дверей, противоположных тем, какими вошел Кхамма, прозвучал сильный голос:
      - Я пойду с тобой, Кхамма из Тарры!
      Через весь зал к престолу Велемихи подошел витязь. Он был не выше и не шире в плечах, чем Кхамма, но так и излучал воинскую силу и доблесть. У витязя было открытое и благородное лицо, и через лоб проходил свежий шрам от раны.
      - Я - Огин из лесов Севера, хранитель братства Горностаев. Я слышал весь спор и подтверждаю слова Кхаммы: эти Сильные творят недозволенное, они - великое зло.
      - Ты прошел Зеркальной дорогой? - спросил Велемиха.
      - Да, владыка, я прошел все твои испытания.
      - И ты не хочешь стать моим витязем?
      - Нет, царь Велемиха, я хочу сражаться вместе с Кхаммой. Правда, воинов у меня не осталось. Но я убил одного из Сильных и готов это сделать вновь, владыка Кхамма.
      Кхамма вскричал:
      - Ты сразил Сильного! Я тоже. Ты - мой брат, Огин.
      Они обнялись и пошли из залы, взявшись за руки. У выхода на террасу, Кхамма обернулся и сказал:
      - Помни мои слова, царь Велемиха.
      С Огином они подошли к широкому парапету, и Кхамма попросил нового друга забраться на него. На всякий случай, он взял Огина за руку и позвал:
      - Шилка! Верни нас, Шилка!
      В тот же миг в ушах у них загромыхало, Кхамму и Огина встряхнуло, и вот - они уже стояли в кругу десятка воинов Тарремы.
      - Это Огин, - представил Кхамма нового витязя. - Он с Севера. Он уже убил Сильного и теперь будет биться вместе с нами.
      Граум лизнул Огина в лицо.
      - Смотри, Огин! - воскликнул Кхамма. - Граум признает в тебе моего брата.
      Огин поведал свою нехитрую историю. Она походила на историю Кхаммы пришли Сильные, и Огин сражался. Разница была в том, что витязь с Севера родился вождем, а не стал им, как Кхамма. А ещё - он тоже сразил Сильного, но в бою потерял все войско и страну и ушел за помощью в Срединное царство. Огин рассказал:
      - Я был хранителем клятв нашего боевого братства. Но Тагин, глава Горностаев, погиб, и все наше братство - тоже. Поэтому я не мог позволить себе умереть. Я все время помнил об этом, и мне удалось миновать Индокан и подняться по Зеркальной дороге.
      На прощанье Шилка вернул Кхамме волшебную мазь:
      - Тебе она нужней, чем мне.
      Кхамме показалось, что коробочка потяжелела. Он отвинтил крышку и увидел, что Шилка восполнил убыль. Значит, он знал секрет чудесного снадобья, а Кхамма ещё предлагал его в дар!
      С тем они вернулись в свой лагерь. Огин понравился всем, особенно генералу Дабе и И Паню. Вечерами ученый и северный витязь часто беседовали. Кхамма спросил, и оказалось, что И Пань записывает рассказы о делах Севера, а Огин учится у него языку Ань и премудрости звездочета.
      - Мы с тобой - дикари, Кхамма, - вздохнула Айа.
      Гхимма сказал:
      - Теперь у тебя новый друг.
      - Хочешь, я поставлю тебя командовать отрядом гвардии? - спросил Кхамма.
      - Я как сотник-то тяну еле-еле, - улыбнулся Гхимма. - Но если в совете тебе понадобится услышать голос простого солдата, то всегда можешь позвать меня!
      - Я больше ценю тебя за то, что ты до сих пор ухитряешься каждый день разжиться спиртным, - пошутил Кхамма. - Куда до тебя всяким колдунам!
      - Так ты знаешь? - изумился Гхимма.
      Кхамма расхохотался.
      Они уже вступили в пределы Ань, и здесь у Кхаммы появился ещё один спутник. Он пришел на рассвете, как раньше Граум, миновал незамеченным все посты, и только у входа в палатку Кхаммы его остановил сеур. Граум прижимал его к земле лапой, но не трогал, а тот сверкал глазами и рычал, оскалясь, как волчонок. На шее его был железный ошейник с остатком цепи.
      - Да это же мальчишка! - удивился Кхамма.
      Он поднял его с земли и увидел, что одно из звеньев цепи было разогнуто. Огин покрутил головой:
      - Да, этот Волчонок умеет укусить!
      Так его и стали звать - Волчонок. Сильные обратили его в рабство где-то там, в далекой стране на востоке, и он был одним из немногих, кто сумел выжить, а позже и бежать. Волчонок много не рассказывал про себя сказал только, что пришел отомстить Сильным. Но он много рассказал о том, что происходит на востоке и близ Ань.
      - Они подчинили себе волков и других хищников, - говорил Волчонок, жадно хлебая из миски. - С ними целые орды зверей.
      - Но как же они могут кормить такую прорву зверей? - удивился И Пань.
      - Они их не кормят. Они пускают их самим добывать себе пищу. Там, Волчонок махнул рукой в сторону востока, - целые деревни загрызены волками. И ещё с ними какие-то лесные зверолюди и бесы.
      - Гайгу?
      - Гайгу там тоже есть, но это другие, настоящие демоны.
      - Он говорит правду, - подтвердил Огин. - Мы бились с такими. Среди них встречались четырехрукие и с песьими головами. Гайгу рядом с ними люди, как мы.
      - Откуда же взялись эти демоны? - спросил И Пань. - Неужели из царства Иммы?
      - Не знаю, но, кажется, нет.
      - Мы слышали, будто они приходят к Сильным из какого-то провала или дыры где-то в другом мире, - сказал Волчонок.
      - Тебе известно о таком, И Пань?
      - Нет, - покачал головой старый звездочет. - Может быть, в Унь что-то знают... Но все это очень, очень тревожно.
      Еще Волчонок сообщил, что на границах Ань собирается большая армия, и к ней подходят все новые отряды. Разведчики Дабы извещали о том же. Военачальники стали держать совет - что делать дальше.
      - Ань считается одним государством, но на самом деле она раздроблена на множество княжеств, - излагал И Пань. - Из них восемь самых сильных и крупных являются на деле самостоятельными царствами. Это Красная Ань, Желтая, Серебристая, Белая, Коричневая, Черная, Вечерне-алая и Зеленая. Так что невозможно завоевать Ань как одну страну.
      - Но ведь власть коакана Ань как будто никто не оспаривает? - спросил Огин.
      - Это потому, что у него почти нет власти. Его роль лишь в том, чтобы выступать судьей в тяжбах между князьями. Ни один из владык не допустит, чтобы другой захватил трон коакана. Но это не из-за верности царю царей таково значение титула "коакан" - а лишь затем, чтобы равновесие не нарушилось в чью-то пользу.
      - Отсюда следует, что, если кто-то поддержит нас, то другие князья примут сторону Сильных? - спросил Даба.
      - Верно.
      - И что же делать?
      - Дать волю Унь, - ответил звездочет.
      Все переглянулись - уньский ученый оседлал своего любимого конька. Кхамма спросил:
      - Допустим, твоя родина станет свободна. Чем нам это поможет, высокоученый И?
      Но И Пань заговорил совсем о другом:
      - Нельзя ввергать Ань в междуусобье. Нельзя опрокидывать трон коакана. Коакан ведет Ань против Сильных - это лучше всего.
      Все снова задумались, и Даба сказал:
      - Князь Белой Ань готов поддержать нас. Пойдем сначала к нему - князь У примет нас, а там будет видно.
      Они выступили на юг к землям Белой Ань, и Кхамма заметил:
      - За каких-то десять дней мы освободили Таррему, а теперь за два месяца кое-как добрались до Ань.
      Даба только крякнул, а Огин ответил:
      - Кхамма! Моя страна погибла в один день. А ров Ань копали десятки лет, и он все ещё не засыпан.
      КОАКАН АНЬ, ЕГО ДОЧЬ И ЕЕ СЛУЖАНКА
      Они уже подошли к границам Ань и двигались вдоль знаменитого рва и вала. И ров, и крепостная стена на валу были заброшены, так как с этой стороны Ань уже давно никто особо не угрожал. Но укрепления все ещё представляли серьезную преграду для любого войска. Кхамма был потрясен:
      - Чтобы обычные смертные люди сумели такое... Здесь нет хрусталя и золотой росписи, однако это не уступает дворцу Велемихи.
      Почему-то зрелище древнего заграждения внушило Кхамме веру в успех: если здесь, в долине, обычные люди смогли создать такое, то почему бы ему, Кхамме, не совершить задуманное? Так они шли неделю, и ров и вал нигде не прерывались. Наконец полки Кхаммы достигли крепости Белой Ань и по мосту вступили на землю князя У. До его столицы было несколько дней пути. Здесь Кхамму ждало новое потрясение: народ Ань, крестьяне, кишевшие на крохотных клочках своих полей, не обращали никакого внимания на его войско, проходящее мимо по дороге. И Пань сообщил:
      - Даже если бы рядом творилась битва, то они обращали бы не больше внимания.
      - Даже если это битва последнего дня?
      - Даже если это битва последнего дня. Правда, здесь в неё не верят.
      Звездочет пояснил:
      - Ань заимствовала веру у созерцателей Унь, а они считают видимый мир обманом чувств, вроде сна, и учат не отвлекаться на всю эту суету.
      Воины Запада удивлялись - какая же тогда радость от жизни? Волчонок сказал:
      - Не такие уж они бесчувственные, эти аньцы. Когда я пробирался к войску Кхаммы, меня всегда укрывали и давали кусок хлеба.
      - Верно, их просто не занимают дела власти, - согласился И Пань.
      - Такую страну легко завоевать, - заметил генерал Даба, - но трудно заручиться поддержкой народа.
      Недалеко от У-Ань их встретил князь У. Большая часть войска Кхаммы расположилась за городом, а Кхамма с отрядом гвардии проследовал в столицу. Князь У подтвердил все то, что они уже обсуждали на совете военачальников.
      - Сильные - это большое зло, и их вторжение будет бедствием для Ань. Но, - вздохнул князь У, - другие князья думают лишь о том, как бы этим воспользоваться для своего возвышения. Я готов поддержать владыку Кхамму, но лучше, если он будет не захватчиком, а защитником Ань.
      Князь У посоветовал посетить коакана Ань - может быть, удастся склонить его на свою сторону. Кхамма с небольшим отрядом и князем Белой Ань отбыл в Ко-Ань. Они вошли в этот город, и Кхамма впервые понял, что значит - столица. Дворцы её не стыдно было сравнить с чертогами Велемихи, а народу! Больше, чем во всем войске тарремцев. Жители столицы не походили на аньцев-селян: они толпились вдоль улицы, галдя и во все глаза разглядывая чужаков. Князь У морщился:
      - Никакого сравнения с безыскусностью простого народа! От этого падения нравов и воцарился упадок в Ань.
      - Нас, конечно, называют варварами? - спросил Кхамма.
      Ему ответил Огин - он уже понимал по-аньски:
      - Да. А ещё они не верят, что ты сможешь одолеть Сильных.
      Ближе к дворцу произошла неожиданность. Из толпы продвинулся поближе к кортежу какой-то малопримечательный человек, на которого никто не обратил внимания. Но Волчонок вдруг кинулся к нему и повис на его руке, вцепившись в неё зубами и руками, а Атри пискнул:
      - Берегись, Кхамма!
      Волчонка оторвали от незнакомца, и мальчишка закричал:
      - Я узнал его! Это слуга Сильных.
      - Что ты мелешь! - заорал было тот.
      Но Огин силой разжал его пальцы и вынул из ладони короткую трубочку с шипом внутри. Он показал Кхамме:
      - Видишь яд на шипе? Стоило бы ему раз дунуть - и ты покойник.
      Этим дело не кончилось. Когда они уже поднимались по ступеням дворцовой лестницы, сверху послышалось рычание и лай, и прямо на отряд Кхаммы понеслось три огромных пса. Это были бойцовые собаки особой породы одна такая в одиночку могла взять зубра или медведя. Кхамма не успел обнажить клинок, а Айа - нацелить стрелу, - их опередил Граум. Он не дал собакам пустить в ход их чудовищные челюсти, сравнимые по мощи с его собственными. Сеур сделал прыжок навстречу, ударил, молниеносно развернулся, нанес ещё удар, и ещё один - и три черных тела, скуля и биясь в агонии, покатились по ступеням.
      - У тебя хорошая охрана, владыка Кхамма, - заметил князь У. - Очень, очень хорошо - пусть все это видят.
      Одобрительный гул черни внизу подтвердил эти слова. А Кхамме показалось, что он поймал чей-то внимательный изучающий взгляд откуда-то сверху, из дворцовых окон.
      Потом был долгий церемониал встречи с коаканом Ань. Беседу вел И Пань, а князь У и Огин негромко переводили остальным. Вся речь сводилась к бесчисленным ритуальным фигурам, и ни слова не было сказано о деле. Но князь У предупредил их - иного при встрече и не ожидалось. Однако на выходе к тарремскому вождю гибко скользнул слуга и с низким поклоном пригласил князя Запада для беседы.
      Кхамма полагал, что увидится с глазу на глаз с коаканом, но это оказалась его дочь.
      - Так это и есть князь Запада, которого защищают дети и львы? спросила царевна О-Ин на наречии Запада.
      - Граум сеур, а не лев, да и Волчонок стоит иного воина, - отвечал Кхамма. - Благородная госпожа, кто спустил на нас этих звероедов у входа во дворец?
      - Это дело Виноа, министра двора, он держит сторону Сильных, отвечала царевна. - Но не будем говорить сегодня о делах, будем веселиться!
      Она сделала знак, и в комнату внесли столик с явствами. Одна из девушек подошла к Кхамме с золотым тазиком для умывания. Служанка низко присела в поклоне и распрямилась, подвигая к нему посудину. Кхамма мельком глянул на её лицо, и на малый миг их взгляды встретились. Но этой доли мгновения было достаточно - Кхамма понял, что эту женщину он будет любить вечно, какие бы сражения и встречи не судило ему будущее. По телу девушки пробежала легкая дрожь, а лицо вспыхнуло, и Кхамма догадался - это же самое ощутила и она. Он нарочно долго полоскал ладони в теплой воде.
      - Достаточно, Илиса, руки царя Кхаммы уже чисты, - отослала служанку О-Ин.
      Она внимательно посмотрела ему в лицо и спросила про Айю.
      - Айа - вождь этесок, амазонок Поайи. Она - один из лучших воинов и командиров в моем войске, - рассказал Кхамма.
      - И при том остается ночью в шатре царя Кхаммы?
      - Ах, ты про это! - рассмеялся он. - Нет, все не так.
      Тарремец рассказал О-Ин, как в Тарре Айа привела к нему двух герцогских служанок. Царевна задумчиво покачала головой:
      - Как сильно она вас любит... Не знаю, смогу ли я быть столь же возвышенна...
      Потом они говорили о семье Кхаммы, о Тарреме и прочем таком. О-Ин сказала на прощание:
      - Надеюсь, отец сумеет выкроить полчаса, чтобы побеседовать с вами запросто.
      Они провели ещё несколько дней при дворе коакана в разных забавах охотились в царском парке, состязались в стрельбе из лука, смотрели разные диковины мастеров Ань и так далее. Кхамма ещё раз беседовал с О-Ин и однажды вновь видел Илису. Но обещанные полчаса коакан так и не выкраивал. Кхамма сказал О-Ин, что они через день уезжают. Вечером, накануне отъезда, Кхамма со спутниками встретились с О-Ин на каком-то подобии дружеской пирушки. Неожиданно аньская царевна извинилась и покинула их. Она так и не появилась, но к ним вышел коакан, и беседа пошла без околичностей.
      - Лазутчик с трубкой, покушавшийся на царя Кхамму, казнен, - сообщил он.
      Князь У и звездочет И испустили вздох восхищения.
      - Да постигнет та же судьба всех врагов коакана!
      С непроницаемым лицом царь Ань продолжал:
      - Если владыка чужой страны пройдет по земле Ань с войском, то он будет варвар и захватчик. Но, - добавил властитель, - если он будет зятем коакана, то защищать Ань - это его обязанность.
      Он помолчал и спросил:
      - Владыка Кхамма, мы можем объявить о помолвке царевны О-Ин и князя Кхаммы?
      Взоры всех устремились на Кхамму. Перед глазами тарремского вождя воникло милое лицо Илисы с робко опущенными ресницами, и сердце его обожгла резкая боль. Но он отвечал без тени колебания и в аньском стиле:
      - Как мы можем скрывать столь радостную весть от народа Ань?
      На губах коакана мелькнула улыбка. Он произнес:
      - Я слышал, к южным пределам подходит войско Сильных. Увы, у меня нет сил, чтобы послать их с князем Запада. Но армия князя У как будто готова помочь в отражении угрозы?
      У-аньский князь подтвердил это с почтительным поклоном. На этом их беседа завершилась, а наутро они все срочно отбыли к войску. На выезде из города они увидели плаху, и рядом с ней на колу была выставлена отрубленная голова министра Виноа.
      - Вот так же и наши головы могли встречать Сильных у ворот Ко-Ань, молвил Огин.
      - Нет! - яростно возразил Кхамма. - Я - Кхамма!
      - Хотя я того и не ожидал, но надо признать - коакан очень умен, заметил генерал Даба. - Теперь, когда мы выступим из Ань в южный поход, в его страну вторгнутся Сильные. Мы придем в Ань как освободители её.
      - Надо очень любить свою страну, чтобы решиться на такое, - согласился с ним Огин. - Но опасность в том, что Сильные возьмут столицу и пленят коакана, и станут диктовать от его имени волю всей Ань.
      - Надо опередить их! - решительно отвечал Кхамма, но перед глазами его возник не образ О-Ин, его невесты, а невыразимо милое лицо Илисы.
      - Освободи Унь, Кхамма, - неожиданно произнес И Пань.
      - Обещаю, - поклялся Кхамма.
      Он не знал, зачем это нужно, но уже понял: в загадочном мире Ань правила игры были порой весьма замысловаты, и смысл ходов был не очевиден. А звездочет был мудр и проникал в этот скрытый смысл, - что ж, пусть будет так.
      БИТВА ПРИ КРОА
      Спустя три недели они занимали позицию в предгорьях, миновать которую южная армия Сильных не могла. Беженцы с Юга и разведчики рассказывали о свирепости и большом числе южного войска врага. Но воины Запада были хорошо подготовлены, а за время похода командиры не упускали случая лишний раз поупражнять их. К тому же, у них не было выбора - сейчас поражение было бы гибельным для них всех. Кхамма не сомневался в победе, его занимало другое - сохранить побольше людей для войны с восточной армией Сильных. Потому-то генерал Даба и избрал для войска Запада оборону - до времени.
      - Как называется вон то селение? - спросил Кхамма накануне битвы князя У.
      - Помнится, Кроа.
      - Значит, это будет битвой при Кроа, - сказал воин из Тарремы.
      В эту ночь Кхамме приснился сон. Он будто парил над всем Фенамоа в какой-то полутьме. Края земли терялись где-то в дымке, но он различал внизу все страны Фенамоа вокруг Срединного царства. Он видел и сам престол Велемихи и все полки, что шли под началом Сильных, и свои отряды. А ещё далеко на севере Кхамма видел какие-то радужные всполохи - они значили что-то важное, хотя не ясно было, что же именно. Еще к югу от Ань, не так далеко от Кроа, Кхамма видел какой-то провал, а на северо-востоке от царства Велемихи был другой провал, но странный - он как будто шел не вниз, а вверх. Какой-то голос разъяснял Кхамме смысл увиденного, и Кхамма понимал эти разъяснения, но как-то неотчетливо. Рядом с собой тарремец с удивлением заметил Граума - сеур парил бок-о-бок с ним, вглядываясь в фиолетовые сумерки сновидения горящими ярко-желтыми глазами. Затем вид внизу подернула непроницаемая завеса, и Кхамма оказался будто в другом мире, где свет был серым, а солнце - черным. Перед ним быстро промелькнуло несколько незнакомых лиц, а затем рядом с ним на какие-то мгновения появились Айа, Илиса и Огин. Они исчезли, и вместо них напротив появились смутные силуэты Сильных, и Кхамма ощутил внутри себя некий сильный призыв. Внезапно Кхамма заметил, что сознание его разделилось. Он больше не был прежним Кхаммой, он стал одним из Сильных, и сознавал весь мир их зрением и разумом, и только где-то в отдалении сохранялась душа настоящего Кхаммы. Он понял смысл происходящего - Сильные предлагали соединиться и слить свою волю с ними, стать одним из них. Но их разум и цели показались чуждыми Кхамме, и он с отвращением отклонил предлагаемое. И тогда его стало затягивать в их волю силой. Кхамма сражался, как ещё никогда не сражался наяву, но чем неистовей он сопротивлялся, тем глубже его засасывала какая-то глубокая воронка, вроде водоворота на реке. Еще немного - и захват бы удался. Кхамму спас Граум: сеур прыгнул за ним в эту воронку, подхватил своей могучей лапой и вытащил наверх.
      Кхамма проснулся от того, что кто-то лизал ему лицо - и конечно, это был Граум. Кхамма поднялся и вышел из шатра. Даба тоже уже не спал.
      - Готовь полки к бою, генерал Даба.
      Граум взял ладонь Кхаммы в пасть и легонько потянул. Атри перевел:
      - Он зовет тебя вон на тот утес.
      - Я буду вон там, - показал Дабе Кхамма.
      Он забрался на скалу и стал дожидаться рассвета. Когда солнце осветило долину внизу, она была сплошь покрыта ратью врага. Полки его уже были построены и быстрым шагом поднимались в горы к позициям Кхаммы. А впереди рысью двигались фигурки, - нет, ошибки не было, Кхамма отчетливо разглядел их - самых разных зверей: волков, львов, пантер, гиен и сеуров, и тигров, и ещё иных, огромных, как убитый Кхаммой поайский хищник. Их было много, и Кхамма омрачился при мысли о том, какой урон нанесут эти звери его войску.
      Хищники рыча и воя уже карабкались по склону, когда Граум стал на краю утеса.
      - Заткни уши, Кхамма, - посоветовал Глазок.
      Кхамма не послушал, и зря, - он едва не оглох от громового рева, что издал его могучий зверь. А сеур проревел вновь, и Кхамма рукой ухватился за камень, чтобы не свалиться на землю, - может быть, он просто покачнулся, но Кхамме показалось, будто задрожала сама скала.
      При звуке рева звери внизу замерли, как по команде, и подняли головы, вперившись в Граума, видимого далеко с вершины утеса. А затем - Кхамма вытаращил глаза - они все легли на землю и дружно заскулили и завизжали, как испуганные провинившиеся щенки.
      Граум молчал, а они все визжали и выли. Так прошло минуты три, и сеур испустил новый рык. И звери, как ужаленные, подскочили на месте и вдруг - в один миг развернулись и ринулись обратно, атакуя подступающих снизу воинов Сильных. И Кхамме почудилось, что теперь в их рычании слышалась не только ярость, но и какая-то радость, - казалось, звери стряхнули наконец какую-то тяжесть или наваждение.
      Нападение было столь стремительно и яростно, что смешало ряды передовых отрядов. План Кхаммы и Дабы был другим, но упускать момент было нельзя. Кхамма замахал рукой и закричал Дабе, чтобы он начинал атаку. Даба и сам знал дело - воины Тарремы уже выходили из укрытий и с боевым кличем устремились вниз.
      А затем и сам Кхамма вместе с Граумом спустился с утеса и вступил в битву. К полудню все было кончено - свежие силы, брошенные в бой полководцами Сильных, ничего не поправили. Бегство врага стало неудержимым, и Даба вывел резерв на поле уже только для преследования бегущих. Повсюду валялись груды тел - и белых, и смуглых, и черных, а среди них разгуливали хищники, с рычанием лакая кровь из луж.
      - Мы не можем уподобляться этим выродкам и травить на людей зверье, сказал Огин.
      - Да, - согласился Кхамма. - Я попробую поговорить с Граумом - пусть он уведет свое войско.
      На Кхамме была пара царапин, а вот у сеура было несколько серьезных ран. Кхамма огорчился:
      - Какой я дурак, как же я не подумал. В другой раз надо будет намазать тебя своей мазью - у тебя-то нет лат. Скажи своему народу, Граум, - пусть они возвращаются домой.
      - Он знает, - пискнуло зеркальце.
      Вечером командиры держали совет и решили не углубляться на юг.
      - Мы пошлем вестников к царям южных народов, - сказал Даба. - Они, вероятно, и сами теперь отпадут от Сильных. Хотя в других условиях стоило бы прибрать к рукам Юг.
      - Сейчас важней Ань, - согласился князь У. - Сильные уже вторглись в северные пределы. Пора идти в Ко-Ань, к коакану.
      ГОРА ВЛАДЫК И ДАР ФЕНОМОА
      - Нет, - сказал Кхамма. - Сначала мы пойдем в Унь.
      И Пань сдержанно улыбнулся.
      Унь оказалась страной плоскогорий. Жители её были чуть смуглей аньцев и, к удивлению Кхаммы, гораздо сердечней. Они приветствовали его воинов, дарили плоды и вино.
      - И Пань, не ты ли говорил, что вера Унь учит безразличию к земным делам? - напомнил Кхамма. - Или они радуются потому, что знают о моем обещании дать Унь свободу?
      - Вера Ань пришла от нас, - объяснил звездочет, - но сама Унь держится иного учения. Ложность зримого преисполняет Ань безразличия, а Унь радости.
      - Как это?
      - Погоди, мы будем проходить пещеры Учителей, - отвечал И Пань. Возможно, ты побеседуешь с ними.
      Они вошли в Унь-Тай, главный город Унь, и Кхамма разговаривал с наместником.
      - Если воля народа Унь в этом, то Унь может назвать себя свободной, возвестил Кхамма. - Избирайте своего князя, коакан вам более не владыка.
      - Унь считается уделом Зеленой Ань, - сказал наместник. - Князь Си-Ва не простит тебе, владыка Кхамма. Ты отдаешь Зеленую Ань в руки Сильных. Может быть, зятю коакана не следует торопиться с этим?
      - Я обещал, - возразил вождь Тарремы. - Я - Кхамма!
      Не задерживаясь в Унь-Тай, они повернули на север, торопясь достичь столицы Ань. За переход до пещер Учителей они проходили мимо какой-то горы любопытных очертаний. Она походила на руку с жезлом в сжатой ладони.
      - Это гора Царей, - рассказал И Пань. - Есть предание - кто сумеет забраться на неё сам, без снаряжения и помощи, станет владыкой Фенамоа.
      - И что, кто-то забирался? - поинтересовалась Айа.
      - Говорят, Волод Великий.
      - Огин, - предложил Кхамма, - давай попробуем!
      - Я тоже хочу! - вдруг вызвался Гхимма.
      Они с трех разных сторон устремились к вершине. Дело было нешуточным одна ошибка, и костей не соберешь. Конечно, Кхамма не принял легенду всерьез, в нем просто говорила удаль. Теперь он едва не пожалел: зачем было играть жизнью друзей и своей собственной? Но отступать было поздно, и он карабкался, в кровь обдирая руки. Неожиданно с другой стороны из-за скалы до него донеслись крики Гхиммы. Он звал на помощь. Кхамма выругался понесло же ещё одного дурака наверх! Он осторожно подобрался к Гхимме. Незадачливый верхолаз висел на руках, болтая ногами над пустотой. Его лицо перекосилось от ужаса.
      - Кхамма, - прохрипел он.
      Кхамме удалось вогнать меч в расселину. Он привязал себя за ногу поясом и осторожно спустился к Гхимме. Тот не мог отпустить руку, чтобы уцепиться за руку Кхаммы, и вождю тарремцев пришлось самому схватить Гхимму за шиворот. Кхамма подтянул его к себе, и Гхимма наконец сумел вскарабкаться наверх.
      - Кхамма, - бормотал он, - ох, Кхамма...
      И Кхамме ещё пришлось помочь Гхимме добраться до места, откуда можно было безопасно спуститься. А Кхамма вновь начал подъем вверх.
      - Эй! - удивленно позвал Гхимма. - Ты что, ещё не передумал? Это ведь уже не считается!
      Кхамма не отвечал ему. Он не торопился, зная, что Огин уже взошел на вершину, но и не хотел отступать. Однако, когда тарремец поднялся наверх, Огина на вершине не было. Кхамма вскинул вверх руки и испустил побеный клич:
      - Таррема-о-Тарра!
      Внизу его приветствовали воины.
      - Посмотри-ка налево, великий витязь, - насмешливо произнесло зеркальце.
      Кхамма сделал это - и оторопел: на небольшом уступе в считанных саженях от вершины преспокойно сидел Огин, прислонившись спиной к скале.
      - Огин, - возмутился Кхамма, - как ты мог это сделать? Мы будем биться!
      Огин взобрался наверх и обнял Кхамму за плечи.
      - Кхамма, ты ведь знаешь, что сила не только в мышцах. Первым поднимается сильнейший. Ты это сделал, и какая разница, достиг ты этого одной силой тела или ещё силой дружбы.
      Кхамма подумал - и ответил на объятие друга.
      - Ты гораздо умней меня, - признал он. - Хорошо, что ты идешь с нами, а не с Сильными.
      - Когда ты завоюешь Фенамоа, я скажу тебе, почему поступил так, сказал Огин.
      Вечером они добрались до знаменитых пещер. И Пань ушел к мудрецам условиться о встрече и вернулся лишь утром.
      - Учитель А путешествовал, - сообщил он, - мне пришлось ждать возвращения. Пойдем, Кхамма.
      С Кхаммой отправились Огин, Айа, Гхимма, Волчонок и князь У - всем было любопытно взглянуть на загадочных отшельников. Генерал Даба остался.
      - Я стар, и мне уже нечего узнавать, кроме своей смерти, - сказал старый воин. - А это успеется.
      И Пань повел их по длинному ходу - местами он явно был вытесан в камне руками человека. Сама собой перед ними открылась толстенная каменная дверь, и они очутились в просторной освещенной комнате. В стеклянных лампах неярко горело какое-то ароматное масло, а стены и пол были закрыты тканью с узорной вышивкой.
      - Я-то думал встретить сидячих скелетов, обтянутых кожей, - удивился Гхимма. - Эти ученые отшельники знают толк в удобствах.
      И Пань зашипел на него. Вскоре вышел человек - и он, действительно, был чрезвычайно худ, но никак не выглядел изможденным. Наоборот, он так и излучал какую-то особую силу, а глаза его светились не только умом, но некой странной радостью. Отшельник приветствовал всех и сказал:
      - Останьтесь, каждый из вас узнает то, что ему необходимо узнать. А тебя, Кхамма, приглашает учитель А.
      Все удивились - они-то думали, что этот отшельник и есть тот самый великий А. Кхамма прошел с ним и очутился в огромной зале, разве что чуть-чуть уступающей пришественной зале во дворце Велемихи. И вдруг он понял, что это и есть её почти точное подобие: росписи на стенах повторяли увиденные им в Срединном царстве.
      - Спрашивай, Кхамма! - раздался рядом негромкий голос.
      Справа от Кхаммы невесть когда очутился невысокий старик, похожий на того, что привел сюда Кхамму.
      - Что это за места изображены вон там на стене, - показал Кхамма, - и почему они кажутся мне знакомыми?
      - Ключ к ним - вторая половина твоей карты, воин Кхамма, - отвечал учитель А.
      Кхамма понял:
      - А, значит, эти страны тут и нарисованы! А что значит это?
      Кхамма показал на картину в середине - ту самую, что так смутила его во дворце Велемихи. На ней был изображен берег моря, и поодаль от берега прямо в море была высокая арка. Вода как будто падала туда, как если бы эта арка была невидимым колодцем. А в глубине за аркой виднелся горизонт, край моря, и над ним восходило - так ощущалось, что это никак не был закат какое-то особенное, невиданное солнце. Видимо, художник владел тем же секретом, что мастер Срединного царства - цвет солнца не был постоянным, но менялся от белого до алого или лазурного, а иногда это загадочное светило переливалось всеми цветами радуги - и от него до самой арки бежала по прозрачным волнам ослепительная то золотая, то радужная дорожка.
      - Это солнце последнего моря, Кхамма, - разъяснил А.
      - То, про которое говорил Велемиха?
      - То, про которое говорил Велемиха, - подтвердил отшельник.
      Кхамма молчал, собираясь с мыслями для нового вопроса. Учитель А заговорил сам:
      - Твой учитель просил помочь тебе.
      - Я очень уважаю И Паня, но он мне не учитель, - удивился Кхамма.
      Отшельник рассмеялся, словно мальчишка.
      - Больше не смеши меня так, - попросил он. - Я говорил не про И Паня. Пойдем.
      Он отвел Кхамму в какую-то крохотную каморку, зажег ароматную свечку и велел:
      - Жди, за тобой придут.
      Благовонная свечка сгорела полностью, но никто не приходил. Кхамма сидел на циновке в полной темноте и беззвучии. Он недоумевал: может быть, произошла какая-то ошибка? И вдруг тарремец услышал громкое царапанье и знакомое басовитое ворчание. Граум! Как только он разыскал его? Кхамма кинулся к стене и нашарил рукой еле ощутимые края плотно пригнанной двери. Но как открыть ее? Он наощупь искал ручку, но её не было. Тогда он попробовал попросту надавить, и плита подвинулась.
      Кхамма вылез наружу и оказался в длинном туннеле. Граум прилег на пол и выжидательно посмотрел на Кхамму. Атри молчал, но Кхамма догадался и так - сеур предлагал ему оседлать его. Кхамма послушался, и Граум быстрыми прыжками устремился по подземелью. Постепенно дорога пошла под уклон, все круче вниз, и Кхамма вцепился в гриву сеура, чтобы не свалиться. Вокруг царила непроглядная темень, но каким-то образом Кхамма все различал.
      Он уже потерял счет времени, когда темнота сменилась сумраком. Стены раздвинулись, они с Граумом шли по какой-то долине. Кхамма даже не знал, находятся ли они по-прежнему в подземелье или где-нибудь вечерней порой в долине. Он посмотрел вверх и не увидел звезд - все терялось в дымке. Но там проносились какие-то светящиеся шары и нити, а ещё полупрозрачные светящиеся тени. Потом стали попадаться самые разные звери и птицы - олени и носороги, пеликаны и орлы, волки и барсы, тигры, слоны, цапли, лошади, зубры и многие другие, о каких Кхамма никогда даже не слышал. Они шли мимо, и те не обращали никакого внимания на путников. Постепенно небо стало светлеть и где-то вдали начала вырисовываться чья-то исполинская фигура.
      Они шли, пока не уперлись в её ступни, и каждый палец на них был с целую гору. Верха Кхамма не различал - так это было далеко. Потом будто что-то треснуло, и вдруг - эта титаническая фигура в один миг уменьшилась, и перед Кхаммой появился странный человек не столь уже огромный - всего на две головы выше Кхаммы. Он молча протягивал Кхамме какой-то продолговатый камешек. Кхамма взял его в руки, и в воздухе прошелестело: Фенамоа... Кхамма понял: это сам Фенамоа, титан-первочеловек, на груди которого размещался весь мир, согласно легендам и рассказам ведунов и волхвов.
      А Фенамоа повернулся спиной к человеку и присел на землю. Он неловко согнул в локте каменную руку, показывая на что-то. Кхамма вгляделся и заметил на спине великана две каких-то дыры, одну рядом с левой лопаткой и другую немного ниже. Кхамма поднес ладонь к верхнему отверстию, и оттуда на него повеяло холодом и ещё чем-то нехорошим, злым. Ладонь резко закололо. Догадавшись, Кхамма взял камешек, что дал ему Фенамоа, и заткнул это отверстие, и великан испустил вздох великого облегчения. И вдруг - из второго отверстия, пониже, выскочил другой камешек, а скорее - полоска, палочка тускло-желтого цвета. Кхамма вытащил её, и Фенамоа выпрямился. Он повернулся, кивнул Кхамме, сделал шаг в сторону, и вдруг - перед Кхаммой и Граумом высилась та же невообразимо громадная гора. Воин осмотрел дар Фенамоа и наконец понял: это была золотая стрела!
      Затем снова послышался сильный треск, и Кхамма очнулся посреди той комнаты с вышивками, куда их первоначально привел И Пань. Вождь тарремцев огляделся по сторонам - все его спутники тоже уже были тут. Кхамма спросил:
      - А где Граум?
      Все недоуменно переглянулись.
      - Он же остался у входа, Кхамма, - напомнила Айа. - Что это у тебя в руке?
      - Золотая стрела.
      И Пань посмотрел на обретение Кхаммы и ахнул:
      - Да это жезл Фенамоа! Откуда он у тебя?
      Кхамма вкратце передал, что с ним произошло. И Пань все качал головой, не в силах поверить.
      - Этот дар стократ ценней и твоего меча, и зеркала, и даже того Глаза в небе. В нем - власть над всем сущим в Фенамоа, даже демонами и духами.
      "Потому-то колдун Шилка и взял с меня клятву, что я передам этот жезл ему!" - мелькнуло в голове у Кхаммы. Он спросил:
      - Ну, а вы? Вы получили, что хотели?
      - О, да! - послышался хор восклицаний.
      Гхимма сказал:
      - Из моего кувшина вынули донышко, Кхамма. Теперь я могу выпить целое море, и все равно останусь на ногах.
      - Лучше бы ты попросил, чтоб тебя не тянуло к вину, - бросил Огин.
      - Это мне и предложили, - отвечал Гхимма, - но я попросил замену.
      - А ты, Айа? - спросил Кхамма.
      Этеска загадочно улыбнулась.
      - Все хорошо.
      Огин сказал:
      - Братство Горностаев возродится.
      - А моя семья не воскреснет, - сказал Волчонок. - Но я стану таким, как Кхамма!
      Вечером в лагере Кхамма беседовал с И Панем.
      - Жезл Фенамоа у меня, и это цена свободы не только Унь, но всего Фенамоа. Но как им распорядиться, И Пань?
      - Я думал об этом, - отвечал звездочет. - Ты помнишь, что рассказывали о демонах в войске Сильных?
      - А, ну да, ведь жезл дает мне власть над ними!
      - Вряд ли, - возразил ученый. - Учитель А говорил мне, что это демоны не из нашего мира. Помнишь, Волчонок упомянул о какой-то бездне, откуда эти бесы пришли в Фенамоа? Они нездешние.
      Он сказал, что против этих бесовских полчищ надо просить помощи у демонов Фенамоа. Кхамме это не понравилось:
      - Звать эту нечисть - значит действовать по подобию этих выродков Сильных. Нет! Достаточно того, что теперь звери оставят свое рабство у Сильных.
      Звездочет не стал спорить.
      Они спешно выступили к столице Ань - по донесениям, туда уже подходили передовые отряды врага. Весь север и несколько княжеств восточного Ань уже были в их руках. Но теперь князья Ань и народ на своей шкуре испытали, с каким врагом имеют дело: зверства захватчиков и набеги бесов и хищников настроили всех против Сильных. Теперь войско Кхаммы встречали приветствиями, а Кхамму называли наследником коакана и избранником Неба. А ближе к Ко-Ань военачальники Запада узнали, что все звери внезапно оставили войско Сильных и разбежались прочь из земель Ань.
      - Сильные сами их отпустили, Кхамма, - сказал И Пань. - У тебя теперь жезл Фенамоа, а Сильные, конечно, запомнили урок битвы при Кроа.
      Кхамма только день провел в столице. Коакан принял их без прежних церемоний, открыто называя Кхамму зятем и своим преемником. Но О-Ин Кхамма видел только мельком. Зато ночью к нему пришла Илиса.
      - О-Ин станет твоей женой, но эта ночь - наша, - сказала девушка, обнимая вождя тарремцев.
      - Нет, - отвечал Кхамма, - не ночь. Вся моя жизнь - твоя.
      Два следующих дня Кхамма с войском шел на восток. Впереди была неизвестность, возможно - смерть, но Кхамма не думал о битвах и победах. Чувство к Илисе было таким сильным, что иногда ему хотелось погибнуть в бою. Увидеть бы ее! Хоть один только разок, хоть на миг...
      - Загляни-ка в меня, влюбленный Кхамма, - пропищало зеркальце вечером в шатре.
      Кхамма послушался - и чуть не вскрикнул: Глазок показывал ему Илису. Девушка рассматривала прядку его волос и блаженно улыбалась.
      - Поговори с ней, она услышит, - предложил Атри.
      Кхамма позвал Илису и объяснил ей про зеркальце. Они начали шептаться, как тогда во дворце. И вдруг образ Илисы размылся и голос её пропал.
      - Атри! - вскричал Кхамма.
      - Хорошего помаленьку, - отрезало зеркальце.
      Рассерженный воин швырнул его в угол палатки.
      ДЕНЬ ОГИНА И ДВА ДНЯ ГХИММЫ
      На следующий день две рати сошлись на поле. В небе висел Глаз Кхаммы, а его войско пополнилось полками князей Лиловой, Черной и Лазурной Ань. Воины Кхаммы были испытаны в боях и безоглядно шли за ним. И все же - этого оказалось недостаточно. Сильные вели против него целые орды, и хуже всего половину их войска составляли демоны нечеловеческой мощи и свирепости.
      Кхамма бился бок-о-бок с Огином, рядом были Граум, Айа и Волчонок - не было запрета удержать его вдали от битвы. Витязи превзошли самое себя, и все же - к вечеру ничего не решилось, и с утра бой возобновился. Так продолжалось ещё два дня, а на четвертый полки Кхаммы начали уступать. Воины не сдавались и не бежали, но они были измотаны, они гибли - и отступление стало неизбежным.
      Ночью они обсуждали положение так и сяк.
      - Облегчив обоз, мы сумеем отступить, сохранив порядок, на хорошие позиции где-нибудь в горах и там сможем держать оборону, - сказал генерал Даба. - А по пути будем хорошо огрызаться.
      - В Ко-Ань и городах оставим хорошие гарнизоны, их можно оборонять год и больше, - согласился князь У. - И ещё пустим летучие отряды в тыл Сильных. Пусть враг раздробит силы и попотеет, осаждая крепости.
      - Да, - сказал И Пань. - Или это, или звать демонов.
      Генералы Кхаммы обменялись взглядами.
      - Что ты имеешь в виду, И Пань?
      Звездочет пересказал свой разговор с Кхаммой.
      - Ты видел вторую дыру в теле Фенамоа, помнишь? - обратился к вождю ратей Запада старый ученый. - Так вот, в трех-четырех переходах отсюда есть бездна Тэнь. Она - вход в преисподнюю. Настала пора, Кхамма.
      Все ждали, что решит Кхамма.
      - Да, - ответил он наконец. - Выбора нет - пусть демоны разят демонов. Не будем пятиться! Я сейчас же отправляюсь к бездне Тэнь. А вы должны продержаться, пока я не вернусь.
      - Нам все же придется понемногу отступать, - заметил генерал Даба. Как мы сможем продержаться иначе?
      - Я знаю как! - неожиданно воскликнул Гхимма. - Я задержу бесов!
      - Да ну тебя, Гхимма! - отмахнулся Кхамма. - Похоже, дар уньских отшельников не пошел тебе впрок.
      Кхамма отбыл вместе с Айей, Граумом и Волчонком. Он не взял бы мальчишку в ином случае, но теперь решил, что для отчаянного подростка с ним будет безопасней, чем рубиться на поле. Конечно, Кхамма тогда не знал, что Гхимма выполнит обещанное.
      А тарремский воин сделал это так.
      На следующий день перед битвой Гхимма вышел вперед всех и вызвал на поединок самого могучего демона. Под общий смех вперед выступил гороподобный четырехрукий урод со страховидными клыками, торчащими изо рта. Насмехаясь, воин спросил:
      - Меня зовут Граги - это значит Лютый. Мышонок, каким же оружием мы будем с тобой биться?
      - Меня зовут не Мышонок, мое имя - Гхимма. Я скажу тебе, какое оружие я выбрал, но прежде поклянись, что пока мы не завершим поединок, никто не вмешается в наш спор.
      - Ты думаешь, что я позову на помощь! - захохотал демон. - Клянусь.
      - Эй, вы все! - закричал Гхимма. - Помните закон битвы: пока не окончен зачинный поединок, никто не может вступать в бой.
      - Мы помним! - со смехом отвечали демоны и поклялись, что не нарушат правила.
      И тогда Гхимма предложил бесу соревноваться, кто больше сможет выпить вина:
      - Кто повалится с ног, тот и проиграл.
      - Ха! - завопил демон. - Пьянчужка, да ты, небось, думаешь, что в мой бочонок меньше входит. Я согласен!
      К поединщикам подкатили бочку с вином, и они поочередно стали зачерпывать оттуда по ковшу вина. К полудню они опорожнили половину, и Гхимма, к общему удивлению, оставался ни в одном глазу. К вечеру они прикончили вторую бочку, и к ним выкатили третью. Граги стал пошатываться. Он предложил:
      - Пьянчуга, давай прервем нашу схватку до утра! Ночью ведь никто не бьется.
      - Согласен, - принял Гхимма - войско-то Кхаммы это устраивало как нельзя лучше.
      Утром вместо Граги вышел похожий демон, в его доспехах и тоже четырехрукий. Но Гхимма сделал вид, будто не узнал подмены. Он только спросил:
      - Граги, что-то твое лицо за ночь потемнело. Это, никак, из-за выпитого вина?
      - А по-твоему, можно выпить столько и не потемнеть от вина! - прорычал демон. - Давай возобновим поединок.
      - И усы твои почему-то выпали, - продолжал Гхимма.
      - Я сказал - давай начнем! - заревел бес.
      И опять Гхимма стойко выдержал все до самого вечера. Он нарочно в середине дня стал пошатываться, чтобы вселить в подставного Граги ложную надежду на победу и заставить продолжать состязание. Но к концу дня шатался уже и этот демон, и вот - на виду у двух ратей мнимый Граги грохнулся на землю. По войску Тарремы понеслись торжествующие крики и смех, а Гхимма огорчился:
      - Эх, надо было пить помедленней! Зря я задал такой темп, а то бы мы и на третий день продолжили!
      Разъяренные бесы кинулись было на войско Кхаммы, но те отразили атаку, а наступившая ночь остановила битву.
      На следующее утро из войска демонов вышел воин бычьего сложения. У него была пасть, как у зверя, восемь глаз и четыре руки. Демон вызывал на поединок воинов Тарремы - видимо, униженные неудачей в состязании с Гхиммой, демоны жаждали реванша.
      - Теперь мы будем биться по-настоящему! - проревел бес. - Как воины, а не как пьянчуги.
      Огин выступил вперед и сказал, что согласен. Вероятно, Авай - так назвался демон - рассчитывал на легкую победу. Но Огин был настоящим витязем, лучшим бойцом в братстве Горностаев, и четыре лапы демона не превзошли пары могучих человеческих рук и воинского умения. Они билсь до вечера, останавливаясь для передышек, все более и более долгих, и ни один не мог одолеть другого. Даба видел - Огин уже несколько раз мог нанести смертельный удар, но его цель была та же, что у Гхиммы - тянуть время. Демон, конечно, понял это. Когда они сошлись после очередной передышки, Авай прорычал:
      - Глупый солдат! Ты думаешь, мы не раскусили ваш умысел? Ты хочешь выиграть время, чтобы к вам подошли подкрепления! Так знай, что мы сами ждем армию наших братьев с востока, а то бы давно напали на вас!
      Он ринулся на Огина, молотя сразу четырьмя руками. Оба противника начали двигаться столь стремительно, что за ними не поспевали глаза наблюдавших воинов - был виден только крутящийся вихрь боевого железа и слышно рычание Авая. Затем вихрь остановился, и друг против друга появились Авай и Огин. Авай молча вращал всеми восемью глазами, налитыми кровью - и вдруг повалился лицом вперед. А Огин поставил ему на голову ступню и издал клич победы.
      - Вот так же будет и с вами, псы Сильных! - прокричал он.
      Затем, хорошо зная, что от этого врага не следует ждать благородства, Огин поднял за грудь тело Авая и, взвалив на спину, стал отступать к своему войску. И вовремя - в него уже полетела туча стрел, но огромное тело демона заслонило Огина лучше щита.
      Огин передал Дабе слова Авая. Генерал задумался.
      - Если завтра не подоспеет Кхамма, нас опрокинут. Надо готовить отход...
      Среди ночи послышался шум, но не с востока, а с запада и с юга. Тарремцы были готовы к нападению, и все войско поднялось по тревоге. К удивлению и общей радости, это подошла подмога - хотя и не от Кхаммы.
      - Молодежь Лоэ узнала о победах нашего царя, и решила поддержать его в битвах на Востоке. А по пути к нам присоединилась и рать татхинов, рассказал тарремский командир.
      С юга тоже подошло войско - вестники генерала Дабы не зря проделали свой путь по странам южных царей. Владыки Юга были сыты по горло верховенством Сильных в своих странах, и вот - решили, что лучше будет выступить вместе с Кхаммой.
      - Кстати, мы видели его по дороге к вам две ночи тому назад, - сказал военачальник южан. - Он велел нам спешить.
      - Вы не опоздали, - ответил Даба, - завтра большая битва.
      Больше воины Юга про Кхамму ничего не знали - они сказали лишь, что он ехал верхом на громадном сеуре, и с ним было несколько всадников.
      КХАММА ПРОТИВ ПРЕИСПОДНЕЙ
      А дело было в том, что на второй день пути конь Кхаммы угодил копытом в нору и сломал ногу. Кхамма собирался пересесть на лошадь под Волчонком самым легким из них, но сеур сам предложил свою спину Кхамме. На широкой спине Граума было не так чтобы очень удобно, но что делать, зато быстрей.
      Они почти не останавливались до самой бездны Тэнь. Бездна оказалась в горах, откуда клубился довольно густой белый пар. Они оставили коней с проводниками и начали спускаться в провал один за другим. Скоро дневной свет перестал проникать в этот горный колодец, а факелы во влажном воздухе не горели. Однако сами испарения отчего-то слегка мерцали, и кое-как удавалось различать дорогу. Чем ниже они спускались, тем громче становился шум, идущий снизу. Когда они ступили на дно, стала понятна его причина - в нескольких шагах от уступа, где они стояли, был другой провал, и в него, как в исполинское горло, устремлялся поток, закручиваясь воронкой. Оттуда-то и поднимался этот светящийся туман - вместе с ревом, от которого впору было оглохнуть.
      Кхамма со спутниками пошел вглубь, по уступу вдоль хода, откуда вытекал подземный мерцающий поток. И Пань рассказал, что там должен быть перекидной мост, ведущий на другой берег в царство мертвых. Они шли так долго, что стих грохот подземного водопада, и тогда показался каменный мост.
      Неожиданно Граум заворчал - у входа на мост стоял татхинский колдун Шилка.
      Кхамма удивился:
      - Если ты пришел за золотой стрелой, Шилка, то я ещё не освободил Фенамоа. Помнится, наш уговор...
      - Пока что я не жалуюсь на память, - сварливо прервал его колдун. - Я пришел не за этим. Вы не сможете миновать этот мост даже с золотой стрелой.
      - Почему?
      - Он открыт для мертвых, а вы ещё живы. Но я помогу, иначе, - в голосе колдуна вновь зазвучали ворчливые нотки, - ты не сможешь выполнить своего обещания. Вам придется оставить ваши тени здесь, а я постерегу их.
      Цепочкой они забрались на мост, и у другого берега их окликнул демон ужасного вида.
      - Я - страж царства духов и демонов. Зачем вы пришли? От вас пахнет жизнью.
      Он вгляделся в них и смягчился.
      - Нет, у вас нет теней, вы можете войти! Встаньте здесь у стены, я закую вас в кандалы и отведу на суд к царю Имме.
      - В кандалы? - переспросил Кхамма. - А это ты видел?
      Он сорвал с шеи цепочку с золотой стрелой и сунул её под нос стражу преисподней.
      - Жезл Фенамоа! - ахнул демон и опустился на колени. - Чего ты хочешь, владыка?
      - Незаметно проведи нас к самому трону Иммы, - приказал Кхамма.
      Привратник ада повел их через бесчисленную череду переходов, мостов и коридоров. В пути Кхамма и остальные видели множество демонов - и похожих на людей, и страховидных, и забавных уродцев - никто не обращал на них внимания.
      - Никогда бы не подумала, что преисподний народ столь разнолик, негромко заметила Айа.
      Страж бездны зашипел:
      - Усопшие безгласны, тихо, вы!
      В конце концов, он открыл какую-то дверь и ввел их в огромную залу гораздо больше той, что была во дворце Велемихи. В ней горело множество костров, а вернее - оранжевые языки пламени вырывались прямо из каменного пола. Такого многолюдья - если только считать демонов ветвью человеческого рода - Кхамма не видел даже в Ань. Происходящее походило то ли на базар, то ли на гулянье, то ли на роенье саранчи. В нескольких шагах от них стоял трон Иммы, где он восседал вместе с супругой-Смертью. От облика венценосной четы у всех мороз продрал по коже.
      В следующий миг Кхамма в несколько прыжков выскочил перед троном. Бесы-охранники кинулись было наперехват, но тут же полетели на пол от ударов лап Граума. Айа, встав рядом с Кхаммой, нацелила свой лук в глаз Имме.
      - Только шевельнись, и я ослеплю тебя!
      В доказательство своей угрозы она пустила стрелу, пришпилив рукав платья Иммы к трону, и тут же наложила на тетиву новую стрелу.
      - Сейчас я расправлюсь с этими нечестивцами! - завопила Смерть на всю преисподнюю бездну.
      Ощерясь черными зубами, с которых капал яд, Смерть пошла на Кхамму, выставив перед собой руки, лишенные плоти. Оружия у неё не было - она не нуждалась в нем. Смерть прыгнула на Кхамму, но он увернулся и долбанул её стрелой Фенамоа по черепу с зияющими пустотой глазницами. И произошло невероятное: Смерть с коротким криком боли, удивления и гнева осела на пол и осталась сидеть там, враскорячку раскинув ноги и тупо разинув рот.
      - Я - Кхамма! - провозгласил Кхамма. - Я беру под свою руку тебя, Имма, и все твое царство!
      - Сладь сначала с ним! - зло отвечал Имма, не пытаясь, однако, двинуться с места.
      - Сзади, Кхамма! - позвал Волчонок.
      Кхамма повернулся лицом в противоположную сторону - прямо на него мчалась по воздуху удивительная колесница, запряженная тремя огнедышащими крылатыми зверями. Возница, правящий ими, держал в левой руке поводья, а правой раскручивал багровый блистающий диск. Это был колесничий Иммы, Харна-Химма, само всепожирающее время - и он неудержимо мчался на Кхамму под свирепое завывание всех демонов преисподней.
      Но Кхамма выставил навстречу ему золотую стрелу и крикнул:
      - Харна-Химма, стой!
      И в один миг, будто налетев на невидимую преграду, колесница Иммы замерла, хотя крылатые твари продолжали махать крыльями изо всех сил. На какой-то миг Кхамме показалось, что чья-то огромная ладонь - возможно, самого Фенамоа - появилась перед Харной-Химмой, не давая ему пройти.
      - Стрела Фенамоа! - пронеслось по залу.
      Харна-Химма бросил вожжи, опустил диск и сказал:
      - Из почтения перед Фенамоа, я уступаю.
      Колесница медленно приблизилась к уступу, где был трон Иммы, и зависла в воздухе.
      - О, Кхамма! Ты - великий воитель, мы склоняемся перед тобой! загорланили демоны.
      Кхамма сделал им знак молчать. Он подошел к трону, снял с Иммы корону и возвестил:
      - Я покорил царство Иммы! Я - ваш владыка, демоны и духи Фенамоа!
      Имма зашевелился на своем престоле:
      - Кхамма, чего ты хочешь, скажи! Неужели тебе нравится остаться здесь и править нами?
      - А почему бы и нет? - спросил тарремский витязь. - Кто мне помешает?
      - Но ведь в этом никакого удовольствия, - залебезил царь. - Это такое отвратительное место, одни демоны да мертвецы - всякие грешники и изуверы. В кои веки забредет интересный человек - воин вроде тебя или мудрец.
      Он долго расписывал всю скверну своего царства, а Кхамма делал вид, что начинает колебаться.
      - Пожалуй, ты убедил меня, Имма. Я не останусь в твоем подземельи. Но за это ты будешь служить мне, как я скажу.
      - Все, что прикажешь! - вскричал владыка мертвого царства.
      - Мне нужно рагромить те полчища демонов, что привели в наш мир Сильные.
      - Кхамма, почему ты не сказал этого сразу? - обрадовался Имма. - С великой радостью, мы сами возмущены их вторжением.
      - Тогда собирай свое войско, и мы немедля отправимся, - приказал вождь тарремцев.
      Пока Кхамма и его друзья ждали конца приготовлений, раздался голос Атри:
      - Волод Великий приветствует тебя, Кхамма.
      Кхамма посмотрел по сторонам:
      - Я никого не вижу, Атри.
      - Это потому что ты живой, - отвечал Глазок. - Глянь-ка в меня.
      Кхамма посмотрел в зеркальце и увидел героя, о котором слышал великое множество легенд. Но богоравный воитель не выглядел грозным - скорее, он был согнут великим грузом какой-то тоски или заботы.
      - Что он говорит, Атри? Чем он опечален?
      - Он советует тебе не попадать сюда.
      - Но я не бессмертен! - возразил Кхамма. - Как я могу избежать конца?
      - Нет, дело не в этом! - отвечал Глазок. - Он говорит: я был Сильным.
      - Что это значит?
      Но образ Волода Великого уже растаял в зеркальце.
      В АНЬ С ПОБЕДОЙ
      И вот они все в колеснице Иммы с его возницей и женой-Смертью неслись в Ань к войску Кхаммы. Воздух рассекали крылья армады летучих демонов, а пешая рать должна была подойти позже. Был полдень четвертого дня с того времени, как войско Кхаммы отражало врага в его отсутствие.
      - Не сомневайся, Кхамма, - ободрил вождя Тарремы Имма, - мы не опоздаем!
      И верно - битва внизу была в самом разгаре, когда над двумя ратями появились демоны Иммы.
      - Это Кхамма, вон там, на летающей колеснице! - закричали наиболее зоркие из воинов Кхаммы, завидев подмогу.
      Было чему радоваться - положение союзного войска, несмотря на свежие подкрепления, было очень опасным: новая рать Сильных многократно превышала в числе полки Кхаммы. Они уже были почти окружены, и генерал Даба надеялся лишь на то, что удастся прорваться из кольца, сохранив ядро войска. Огин же, отвлекая врага, предпринимал отчаянную попытку прорубиться к ставке Сильных и убить хотя бы одного из них.
      Орлиный глаз этески мгновенно оценил положение:
      - Кхамма! Вон там твой брат бьется в кольце бесов.
      Ревя и завывая, четверка крылатых коней направилась вниз, и колесница Иммы обрушилась на голову врага в прямом смысле слова.
      Кхамма спрыгнул на землю и обнял друга.
      - Передохни-ка, витязь, оставь мне малость работенки!
      Так ударом с воздуха они отразили натиск орды Сильных. Колесница смерти собрала богатую жатву, но окончательно дело решилось лишь на следующий день, когда подоспела пешая рать бесов Иммы. С их помощью войско людей опрокинуло армию Сильных и рассеяло полчища иноземных демонов. Те вопили:
      - Предатели, вы сражаетесь против родичей!
      А демоны Иммы отвечали:
      - Зачем вы пришли в наши владения? Смерть, смерть!
      К полудню остатки армии Сильных спешно отступали. Что касается демонов, то им не давали пощады их же родичи - народ Иммы добивал каждого. Но людей Кхамма брал в плен. Война была далеко не кончена - предстоял поход на восток и освобождение севера Фенамоа, а воины этих краев пришли в Ань не по своей воле. Кхамма послал бесов Иммы преследовать врага, а войску людей нужно было подумать о передышке перед новым походом.
      А потом Кхамма - уже в третий раз - въезжал в Ко-Ань. Прошли положенные празднества, включая его свадьбу с О-ин, и за все это время Кхамма ни разу не видел Илису. Он почти не бывал один, а когда улучал случай остаться наедине с собой, то даже Атри отказывался показать ему возлюбленную. "Стоит ли покорять Фенамоа, если именно это не дает мне того, что нужнее всего", - невольно думал Кхамма. Будь он простой воин или просто завоеватель, то давно бы привел к себе на ложе Илису. А теперь - не мог же он оскорбить О-ин, в первые же ночи покинув её ради её собственной служанки!
      БЛАГОДЕЯНИЕ АЙИ
      Боль день ото дня становилась все невыносимей, и Кхамма поспешил покинуть Ко-Ань, отговорившись перед коаканом, что не может надолго оставлять дело войны. И действительно, ему доносили, что Сильные уже собирают новую рать - взамен перебитых демонов к ним прибывали откуда-то все новые отряды. Так что не так далеко от столицы генерал Даба готовил пополнение, а Огин стоял с войском на восточной границе Ань.
      Увидев Кхамму, Даба удивился:
      - Кхамма, ещё не меньше пары месяцев, пока мы подготовим поход на восток! Не ожидал увидеть тебя так скоро.
      Генерал долго докладывал, какие отряды ожидаются с Юга и кто прибыл из Гарии и Тарремы, какие княжества Ань и сколько войска согласны выставить и так далее, и тому подобное. Кхамма кивал, что-то спрашивал, делал какие-то замечания, но на самом деле не воспринимал ничего из слов старого воина. Наконец он отделался от Дабы и послал Волчонка разыскать Гхимму.
      - Гхимма, - обратился Кхамма, - ты совершил великое дело в битве под Ко-Ань. Сделай ещё одно - составь-ка мне компанию сегодня. А заодно приведи пару девчонок из обоза - я хочу хорошенько повеселиться.
      Гхимма удивился, но спрашивать не стал. Он по-свойски подмигнул:
      - Уж эти аньские церемонии... и эти знатные барышни... Не волнуйся, приведу самых смазливых.
      - Не, - сказал Кхамма, - смазливых не надо. Лучше, знаешь, таких... позатасканней.
      - Разыщу самых опытных, - посулил Гхимма - он по-своему понял Кхамму.
      Вскоре он явился с бочонком вина и двумя потаскушками. Кхамма выбрал себе ту, что была попротивней, так ему хотелось. Они пили и пели и орали всякую чушь до глубокой ночи, затем спали весь день, а на следующий вечер повторилось тоже самое. Волчонок бросился искать Айю. В разгар попойки амазонка ворвалась в шатер, как разъяренная демоница. Первым делом она выкинула из палатки обеих потаскух, затем отвозила Гхимму и выкинула его вслед за девками, а затем нависла над пьяным Кхаммой, шипя, как рысь, укусившая крапиву. Айа плюнула ему в лицо и в бешенстве выбежала прочь.
      Наутро Кхамма узнал, что Айа с Волчонком куда-то уcкакали. Гхимма вечером опять было толкнулся к другу, но пристыженный Кхамма не стал продолжать буйство. Он вздыхал и ворочался до утра, и вдруг у шатра послышался стук копыт. В палатку вошла Айа, окинула Кхамму насмешливыми глазами и втянула кого-то за руку. Женщина отняла руку от лица - это была Илиса.
      - Дурак, - сказала Айа и вышла.
      - И Пань, - спросил Кхамма на следующий день, - ты не знаешь, Волода Великого сопровождала в походах женщина?
      - Возможно, но я о таком не слышал, - отвечал ученый подумав.
      - А меня - будет, - сказал тарремец. - Я Кхамма!
      В эту ночь Кхамма и Илиса услышали, как Айа поет - она расположилась у костра рядом с шатром Кхаммы. Языки племен Поайи мало отличались от тарремского наречия, но слова этой песни Кхамма не разбирал - может быть, это был какой-то тайный язык амазонок Поайи. Зато, казалось, понимал Граум - он тихонько рычал, будто подтягивал вслед за Айей.
      - Она так тебя любит, - вздохнула Илиса. - И царевна О-ин.
      - А ты? - спросил Кхамма.
      Девушка счастливо улыбнулась и продолжала:
      - Айа и мы - рядом с тобой, а О-ин...
      Кхамма почувствовал жалость к оставленной жене.
      - Я навещу её перед походом, - пообещал он. - И буду посылать ей подарки.
      Меж тем прошел месяц, и с восточного пограничья вернулся из боевой разведки Огин.
      - Лучшее время для нашего похода - весна, когда степь расцветет. Мы сможем быстро достичь ставки Сильных. Но, - добавил Огин, - одно остается непонятно - где второй провал - тот, откуда Сильные вызывают бесов.
      - Ничего, - решил Кхамма, - это все равно где-нибудь рядом со ставкой. Разгромим её, а там и разыщем эту чертову брешь.
      Даба согласился.
      - Надо будет ещё и заделать эту бесовскую бездну, - напомнил И Пань.
      - Имма сделает, - беззаботно отвечал Кхамма, - он сам к этому стремится.
      К ТВЕРДЫНЕ СИЛЬНЫХ
      Они двигались на восток по бескрайним степям Фенамоа, и сердце Кхаммы мало-помалу наполняло ожесточение. До сих пор, в Ань или ранее в Тарреме, он видел лишь обычные разрушения от войны - ведь ни там, ни здесь Сильные не закреплялись надолго. Но теперь было иначе - полки Кхаммы повсюду натыкались на следы чудовищных злодеяний.
      То они шли вдоль дороги, где многие дни пути их встречали кресты с распятыми бунтовщиками. То они входили в сожженые и опустевшие селения, то натыкались на целые курганы черепов. Беспечность Кхаммы растаяла - он понял наконец, что впереди неистовая борьба не на жизнь, а на смерть, хотя по-прежнему не сомневался в победе. Теперь им не приходилось искать дорогу - весь путь до Твердыни в небе плыл Глаз - его не скрывала ночь и не заслоняли тучи. Ненависть Кхаммы день ото дня разгоралась, но направлена она была не против Сильных - это были враги, нелюди, их нужно было уничтожить и тратить на них жар души было непозволительно. Но вот Срединное царство, стол витязей, Велемиха - их Кхамма вспоминал со все большим возмущением и желанием отомстить. Помоги они ему - и не пришлось бы терять столько воинов, а главное - не лежали бы в разрухе и запустении целые края и остались бы живые многие народы. Ведь войска Кхаммы во всей степи почти не встречали юрт и кибиток номадов - непокорных степняков Сильные вырезали целыми племенами, а те, что ушли от их мечей, в ужасе бежали далеко прочь. И только очень немногие роды сохранили в себе мужество для мести и теперь примкнули к великому походу.
      Они миновали царство Туким - когда-то оно соперничало с Ань, а теперь лежало в руинах, - затем Ургам и Весию и повернули на север. Там, в горах Олаваго, и было гнездо Сильных. Уже на подходе к нему начались стычки с передовыми заграждениями, и они становились все ожесточенней по мере продвижения к твердыне. Кхамма не особо спешил - он ждал прибытия рати Иммы, а пока что использовал его летучих подданых для разведки. Крылатые демоны рассказали ему многое - и про оружие, и про крепости в горных проходах, и даже про катакомбы под твердыней Сильных, где были накоплены запасы пищи и оружия на многие годы осады. Бесы не узнали только одного: где же вторая бездна - та, откуда Сильные извлекали все новые и новые подкрепления, и при том, не одних только демонов, но и людей.
      - Похоже, нашим глазам не дано это видеть, о царь Кхамма, - виновато разводил руками генерал летучего - в полном смысле слова - отряда.
      Бес завис в воздухе, сильно бия крылами, и спросил:
      - Может быть, кто-нибудь из твоих друзей мудрецов способен прозреть то, что ускользает от нас?
      - Может быть, - отвечал Кхамма - у него в самом деле возникла одна мысль.
      И вот они начали изнурительный подъем к оплоту Сильных. Бой за каждое ущелье, за каждую скалу и расщелину: камни, летящие на голову, пропасти и рушащиеся мосты, тучи стрел неизвестно откуда - казалось, прямо из скал да, это было, пожалуй, потяжелей, чем битва в чистом поле там, при Ко-Ань, даже с превосходящим войском. Кхамма должен был признать - не будь армии Иммы, они бы вообще не добрались до крепости Сильных.
      Но теперь они стояли у её стен и готовили штурм твердыни. Пешая рать Иммы уже подошла, и все было решено. Накануне штурма Кхамме приснилось нечто странное - он будто блуждал в беспроссветной мгле совершенно один и пытался разыскать своих - Илису, Огина, Айю, Граума и всех остальных. Иногда где-то мелькало лицо то одного, то другого, но никто не откликался ему, как их не звал Кхамма. Неожиданно он оказался перед большим зеркалом. "Атри", - позвал Кхамма. Зеркало не ответило, но появилось его отражение. Странно, это отражение принялось вдруг разглядывать его, как будто оно было самим Кхаммой. Они долго изучали друг друга; Кхамма протянул руку - и вдруг отражение пропало. Кхамма стоял перед зеркалом, но оно не отражало его. И в этот миг послышался испуганный вскрик Илисы. Кхамма проснулся - ему не приснилось, женщина действительно вскрикнула.
      КХАММА ПРОТИВ КХАММЫ: ВЫБОР ИЛИСЫ
      - Кхамма, - прошептала Илиса, - мне показалось, будто ты взял жезл и меч и ушел к войску.
      - Это я и сделаю, - отвечал Кхамма. - Но чего же ты испугалась?
      - Мне почудилось, будто это не сон, а на самом деле. Смотрю - а ты снова здесь, со мной.
      Кхамма хотел пошутить над её мнительностью, и вдруг... У него по спине пробежал холод: цепочки с золотой стрелой, что была у него на шее, не оказалось на месте! Кхамма вскочил и схватил лампу. Он осмотрел каждый угол, но жезла Фенамоа не было. Исчез и его меч. Мороз вновь продрал его вдоль спины. Как это могло произойти? Чужак мог войти только через труп Граума, и потом - кто бы сумел снять с него цепочку с жезлом? Стрела Фенамоа просто не далась бы никому в руки, кроме него, на то она и была даром Фенамоа - даром ему, и никому больше.
      Наскоро одевшись, Кхамма выскочил из палатки. Граума у шатра не было, а войско уже начинало построение. Он заглянул к Огину - палатка витязя была пуста, как и шатер генерала Дабы. Тогда Кхамма бегом поспешил в середину лагеря, где, несмотря на ещё не рассеявшиеся сумерки, строились его отряды. Там же были и все командиры. Кхамма подошел к ним и оторопел - он услышал свой собственный голос, доносящийся с деревянного помоста на площади. Одним прыжком воин вскочил на возвышение. К нему повернулось сразу несколько лиц.
      - Кхамма! - послышался удивленный хор восклицаний.
      Кхамме было не до приветствий. Он ошалел - лицом к лицу против него стоял его двойник с жезлом Фенамоа на цепочке и Кхаммагитом у пояса.
      - Ты вор! - взорвался наконец Кхамма. - Ты украл мой жезл и меч!
      Он шагнул вперед с намерением вырвать у самозванца золотую стрелу, но второй Кхамма оттолкнул его не менее решительно.
      - Я - Кхамма! - возгласил он. - Откуда ты взялся, демон?
      - Это я - Кхамма! - возмутился Кхамма. - Демон - ты.
      Граум, рыча, переводил взгляд с одного на другого - и вдруг замолчал и попятился чуть ли не повизгивая. Смущены были и все остальные. Кхамме внезапно пришла в голову мысль:
      - Имма! Ты - демон, ты видишь чародейство, - скажи, кто из нас настоящий?
      Это они произнесли хором с двойником.
      - Я не различаю вас, - растерянно отвечал владыка мертвых. - Я повинуюсь Кхамме с золотой стрелой, - добавил он после некоторого молчания.
      - Ага! - победно вскричал двойник. - Ты слышал! Будь я ложным Кхаммой, я не смог бы завладеть золотой стрелой.
      - Ну так что же, - отвечал Кхамма, - тогда испытай меня. Проверь, дастся ли мне жезл Фенамоа!
      - Конечно, нет!
      - Тогда ты ничем не рискуешь. Ну же! - потребовал Кхамма.
      Остальные неуверенно поддержали:
      - Да, Кхамма! Надо его проверить.
      Двойник снял цепочку со стрелой и протянул её. Кхамма немедленно схватил жезл.
      - Имма! Ты будешь служить мне, как клялся?
      - Да, владыка, - с поклоном отвечал Имма.
      Двойник Кхаммы тотчас вырвал жезл обратно.
      - Имма! Ты должен хранить верность мне.
      Царь демонов поклонился вновь:
      - Я повинуюсь тебе, владыка!
      Кхамма и двойник в ярости сверлили друг друга взглядом: испытание жезлом ничего не прояснило.
      - Так что же, у нас теперь будет два Кхаммы? - неуверенно проговорил Гхимма. - Или это двоится у меня в глазах?
      - А ты бы заткнулся, Гхимма! - вновь хором воскликнули оба Кхаммы.
      Имма сказал:
      - Я не знаю, кому я должен повиноваться. Пока это не разрешится, я останавливаю свое слово и удаляюсь с войском от битвы.
      - Ну, конечно, Сильные все это затем и затеяли! - с гневом произнес Кхамма - и конечно, опять на пару с двойником.
      Кхамма воззвал:
      - Атри, скажи хоть ты - тебя услышат и послушают!
      Оба, он и двойник, наклонили головы, с надеждой дожидаясь приговора зерклаьца. Но оно молчало.
      - Ну что ж, тогда придется все решить в поединке, - заключили оба.
      Меж тем, как бы видя все происходящее в войске Кхаммы, Сильные начали выводить своих воинов из ворот крепости. В этом, конечно же, и состоял их расчет - на эту неразбериху и возможное торжество поддельного Кхаммы.
      - Если так будет продолжаться, нас сметут, тем более, что Имма увел своих бесов, - промолвил генерал Даба. - Я принимаю на себя командование войском, пока мы не разберемся с этим колдовством. И Пань - возьми на себя труд разрешить это дело.
      Даба спрыгнул с помоста и кликнул к себе начальников войска. Остальные оставались на месте, переглядываясь в прежнем смятении. Наконец И Пань сказал:
      - Может статься, что каждый из вас - настоящий Кхамма. И тогда поединок губителен, можно потерять обоих. Возможно, поможет другое средство.
      Он замолчал.
      - Учитель И, прости, у нас мало времени, - сдержанно поторопил Огин.
      - Я читал в одной хронике о подобном случае, - наконец начал старый звездочет. - Это было ещё до Волода Великого... Тогда поступили так: близкие друзья и родные этих близнецов входили по одному и выбирали настоящего.
      - И что же?
      - После того, как верно угадали, ложный двойник исчез, - отвечал И Пань.
      - А если бы ошиблись все? - спросила Айа.
      - Возможно, это мы сейчас и узнаем, - невозмутимо ответил ученый.
      Они стояли в палатке, Кхамма и двойник, раздетые донага, меч и жезл лежали у входа поодаль. Друзья Кхаммы входили один за другим и называли, кто из них двоих настоящий. И один за другим все ошибались: Гхимма, Огин, Даба, князь У, даже Волчонок. Граум не смог выбрать и попятился назад, к выходу из палатки. Вошла Айа, долго вглядывалась, наморщив лоб, и наконец сказала:
      - Я не знаю.
      - Илиса! - закричал Кхамма. - Еще не выбирала Илиса.
      - Да! - поддержал двойник. - Пусть придет Илиса.
      Женщина вошла и ахнула, увидев их двоих. Она смотрела глазами, круглыми от ужаса, по щекам её покатились слезы.
      - Соберись, Илиса, - тихо произнесла Айа.
      Илиса сделала решительное лицо и подошла близко к двойнику. Она вгляделась в него, шагнула к Кхамме - и кинулась ему на грудь.
      - Кхамма!
      - Кхамма! - закричали все вместе вслед за ней - он стоял в палатке уже один: ложный Кхамма справа от него исчез во мгновение ока.
      - А что же ты хочешь, - оправдывался Гхимма. - Граум, и тот не смог отличить.
      МЕСТЬ ГРАУМА
      Кхамме некогда было обсуждать произошдшее, он даже не спросил Илису, как она его распознала - передовые отряды уже скрестили клинки, и битва началась.
      - Даба, - пошли к Имме, - распорядился он. - Пусть пока выжидает - я хочу, чтобы Сильные думали, будто их подлость удалась.
      По этой или иной причине, но в этот раз Сильные тоже вышли с войском на битву - в отличие от дней сражения под Ко-Ань. Кхамма и Огин с разных концов прорубались к их знамени, у обоих были причины желать заколоть гадину своей рукой. Ни тот, ни другой не смогли сделать этого. Двое витязей прорубились одновременно - только обоих опередил Граум. Он был в таком неистовстве, какого Кхамма даже не мог у него представить.
      Одним прыжком сеур перемахнул через ряды латников - а там были и демоны - и свалив врага на землю, пустил в ход клыки и когти. Несколько копий задели его, и серьезно, но Граум не обращал на это внимания, хотя Кхамма и не успел в этот раз натереть сеура своей мазью. Но Огин и Кхамма с воинами подоспели на выручку - никто из демонов Сильных не смог по-настоящему вмешаться в поединок Граума. Всем уже стало видно, что сеур бьется не с человеком. Огромный крысоподобный зверь с клыками, как у смилодона, - вот кем был третий Сильный, и Граум одолел и растерзал его. Кхамма и Огин стояли над недвижным телом, покрытым серо-бурой шерстью, а сеур держал лапу на горле огромной твари и поводил боками, восстанавливая дыхание.
      - Остался ещё четвертый, Кхамма, - напомнил Огин.
      - Да, только я не видел его знамени, - отвечал тарремец.
      И тогда умирающая гадина вдруг открыла глаза и произнесла голосом человека:
      - Последнего Сильного ты никогда не убьешь, Кхамма, - и с этими словами она испустила дух.
      А потом, в этот же день, был штурм цитадели. Военачальники Кхаммы надеялись, что после гибели третьего из Сильных, а вместе с ним - доброй половины войска, овладеть крепостью будет легче. Но нет, враг дрался до конца, отчаянно, как будто до последнего момента верил в победу или какое-то чудо. Ни одного демона, кроме гайгу, не удавалось захватить в плен. Что до людей, то они были как заморочены - бились, сами не зная, за кого и за что. Летучие бесы Иммы высадили в тыл осажденным десант из отборных воинов - людей и демонов, и только так они смогли проникнуть в крепость и захватить её.
      Но ко всеобщей ярости, когда они пробились в катакомбы и овладели ими, то обнаружили, что врагу удалось ускользнуть по длинному подземному ходу. С последним Сильным ушло и несколько отрядов - гвардия Сильных. И главное, нигде так и отыскали той скважины или пещеры или иного хода, откуда к Сильным поступало подкрепление из неведомого мира.
      - Если мы не закроем эту брешь, то зафенамойские орды снова наводнят наш мир, - сказал Даба.
      - О! - кровожадно завопила супруга Иммы. - Снова будет мой пир, снова еда и вино! Хорошо!
      Но больше никто не обрадовался - праздник мечей и так уже длился несколько лет, и устали даже бесы.
      - Кхамма, - напомнил царь Имма, - ты обещал, что твои друзья-мудрецы нам помогут.
      - Да, я думал об этом, - признал Кхамма. - И Пань - ты говорил мне когда-то, что на земле, как на небе.
      - Да, и что?
      - Ты говорил, что четыре части кометы сединились... как там?
      - А, вон ты про что! Да, они соединились с черным солнцем. Я наблюдал это.
      - А какому месту на земле Фенамоа может соответствовать эта небесная встреча?
      - Я попробую рассчитать, - отвечал И Пань. - Смотри-ка, Кхамма, а ты смыслишь не только в деле меча! На следующий день он принес свои расчеты.
      БЕЗДНА В НЕБО
      - Получается, что это гора Дус. Ведь скважина, откуда ты получил золотую стрелу, была под правой лопаткой Фенамоа?
      - Да, так.
      - Это бездна Иммы - это там тебе понадобилась золотая стрела. Значит, второй провал - гора Дус.
      Воины и демоны Иммы прочесали каждую пядь горы - она была не так далеко от твердыни Сильных. Однако они не нашли ничего - никаких скважин или пещер.
      - Даже ни одной лисьей норы, Кхамма, - равзодил руками Гхоба, начальник разведки, бывалый следопыт и воин.
      Кхамме доложили, что князь пленных гайгу просит о встрече.
      - Это правда, владыка Кхамма, что ты отпустил домой пленных гайгу Запада, взяв клятву мира и повиновения? - спросил пленный вождь.
      - Правда.
      - Если ты поступишь так и с нами, я открою тебе секрет. Мы слышали, ты ищешь вход из иного мира.
      - Я - Кхамма! - поклялся предводитель союзных войск. - Говори.
      - Ход в иной мир - это сама гора Дус, - отвечал гайгу.
      Кхамма и остальные недоумевали, но И Пань схватился за голову:
      - Да! Как же я сам не сообразил. Недаром в Унь меня не приняли в академики - я слишком туп.
      И старый звездочет объяснил:
      - Гора - это и есть провал, только не вниз, а вверх, в небо! Ход из иного мира и должен быть скважиной наоборот.
      - Тогда как же её заделать в таком случае?
      - Снести с места! - последовал ответ.
      - Кхамма, он прав, - поддержал владыка демонов. - Мои ребята спилят гору Дус и столкнут её в ущелье внизу. Мы и раньше видели, как по склонам горы струится какой-то странный огонь, но не поняли тогда, в чем причина.
      - Как скоро вы это сделате?
      - Сначала нам надо изготовить цепь, - отвечал Имма. - Потребуется твоя помощь, владыка Кхамма.
      - В чем?
      - Нужно будет достать много железа. Если ты не хочешь, чтобы на цепь пошло оружие твоего войска...
      - Нет, не хочу.
      - Тогда надо идти к кобольдам и просить их, чтобы они поделились рудой. А ещё лучше, если они сами изготовят цепь. У тебя жезл Фенамоа, напомнил царь мертвых.
      И Кхамма вместе с Иммой направился на его колеснице вместе со всей ратью крылатых бесов в горы, где был ход, ведущий в края духов рудных царств. Конечно, это было уже не сравнить с его походом в царство самого Иммы - теперь у Кхаммы был не только жезл Фенамоа, но и летучая колесница, и армада демонов к его услугам. И все же, уговорить кобольдов исполнить нужное оказалось не так-то просто - они выторговали себе свободу от власти Иммы, и владыка демонов был очень недоволен.
      Войско Кхаммы издали заслышало странный звук, все более громкий с приближением - это волочилась по камням огромная железная цепь, толщиной в два больших ствола и длиной в несколько верст. Наверх её затаскивали уже по воздуху бесы Иммы. Затем они обернули цепь вокруг горы и принялись двумя отрядами тянуть её взад и вперед. Войско людей выстроилось неподалеку, наблюдая небывалое зрелище - как пилят гору. Наконец, крылья демонов устали, и концы цепи подхватили все - и бесы, и люди. Они стояли в двух ложбинах напротив и поочередно тянули каждые свой конец. Скрежет стоял невообразимый - пришлось воткнуть в уши затычки, но все равно было слышно.
      - Готов поручиться, Кхамма, - сказал И Пань, - когда-нибудь забудут этот приступ, а вот про то, как спилили гору, будут рассказывать ещё долго!
      И вот они совершили это - спилили гору и сбросили её в пропасть.
      - Я думаю, Фенамоа теперь полегчает, - сказал Кхамма, наблюдавший все это с колесницы Иммы. - Кто мог подумать, что пробуравлена не земная, а небесная твердь!
      Все понимали, что худшее и труднейшее позади. Правда, война ещё не была кончена - часть отрядов Сильных бежала на восток, в Приморье, а другие ещё удерживали в своих руках Север. Кхамма разделил силы: треть войска повел на Север Огин, отвоевывать у врага земли своей родины. Генерал Даба пошел с аньской армией в обход Срединного царства, очищая предгорья и равнины вокруг владений Велемихи от ускользнувших отрядов Сильных. А Кхамма с Айей и войском тарремцев направился на восток, к морю, которое он не видел ещё никогда в жизни. С ним были, конечно же, Граум и Волчонок, не говоря об Илисе.
      Что до войска бесов, то Кхамма счел возможным отпустить их до срока в свое подземное царство.
      - Возможно, твоя колесница, Имма, ещё провезет меня по Зеркальной дороге, - сказал на прощание Кхамма.
      - Ха! - радостно вскричал Имма. - Я с удовольствием раскрою череп этому задаваке! - владыка преисподней имел в виду Велемиху.
      - Но это ещё рано загадывать, - добавил Кхамма. - Держи пока что руку на мече. И доставь эти послания в Ань.
      Кхамма помнил свое обещание и отправлял в Ко-Ань не только известия, но и подарки О-ин. Илиса приняла от него только одно простое золотое колечко с небольшим камнем и отказалась от всего, чем хотел её одарить любимый. Впрочем, добыча войска Кхаммы не была столь уж богатой - они проходили по разоренным землям, а цитадель Сильных была крепостью, а не столичным городом с дворцами вельмож и купцов. Можно было надеяться, что Сильные прячут награбленные сокровища в катакомбах крепости, но, очевидно, отступая, враг унес самое ценное. Пригодились только запасы провианта - их хватило, чтобы снабдить все три армии.
      ПОХИЩЕНИЕ АТРИ ИЛИ ЛЕВ В МЫШЕЛОВКЕ
      Кхамма двигался на восток, и теперь это было прогулкой. Атри показывал ему иногда Огина или Дабу - у них жаркого дела было куда больше. Войско же Кхаммы почти не сражалось - так, редкие стычки с потерявшимися отрядами Сильных. Враг отходил все дальше к морю - то ли надеясь закрепиться на последнем рубеже, то ли... Кто мог знать их нечистые помыслы...
      Земли Востока не были разорены - его страны вошли в союз с Сильными, и война их мало затронула. Кхамма теперь чувствовал себя скорее путешественником, нежели полководцем: он жадно интересовался местами и племенами, через которые они проходили, их обычаями, историей - всем тем, что обычно составляло добычу И Паня, который записывал в свою хронику все любопытное, что встречалось в походе. И Пань делился с ним своими заметками и открытиями. Он был доволен:
      - Конечно, истинный ученый выше земной суеты, и мне следовало остаться у себя в Поайской чаще... Но все-таки - я столько всякого увидел!
      - Я скажу Имме - пусть провезет тебя в летающей колеснице по всему Фенамоа... да и сам составлю тебе компанию, - отвечал Кхамма.
      - А я? - возмутился Волчонок. - Неужели ты меня не возьмешь?
      - И меня! - поддержала Айа.
      - И меня! - подхватила за подругой Илиса.
      Их всех в этом походе не оставляла радость - они были молоды, они были победители, цари Фенамоа и владыки удачи, и жизни оставалось ещё много-много, а все худшее было позади - так все они верили.
      На исходе четвертой недели они вступили в пределы царства Унгарова. Предстояло миновать перевал в горах, и воевода крепости, закрывавшей перевал, отказался пропустить чужое войско. Кхамма через переводчика несколько раз объяснял, что они не враги Унгаровы, хотя его царица и поддержала Сильных, что они только преследуют бегущего врага. В ответ летели стрелы. Кхамма не мог понять - неужели начальник крепости не видит, сколько с ним пришло войска? Или он безумец, что надеется отстоять эту крепость? Она не так уж неприступна - да и зачем? Атри сказал:
      - Не трать слов и времени, Кхамма. Воевода просто-напросто глуп и заносчив.
      Кхамма сам повел воинов на приступ. Они овладели укреплениями менее чем за полчаса, но потеряли два десятка воинов. Кхамма выстроил захваченных солдат во дворе и вывел перед ними их командира. Он отчитал его с холодным бешенством:
      - Ты - негодяй. Ради своей глупости и спеси ты заставил своих и моих людей убивать друг друга в ненужном бою. Следовало бы отрубить тебе руки и ноги и оставить жить. Но я слишком зол и казню тебя сам.
      На глазах унгаровского гарнизона Кхамма отрубил голову воеводе. Он заставил плененных солдат разрушить и поджечь крепость, и после этого вернул им оружие.
      - Я не хочу, чтобы на обратном пути мне снова пришлось штурмовать этот форт. Вы поняли меня? - спросил Кхамма унгаровцев.
      - Поняли! - недружно отвечали те.
      Кхамма ушел прочь не оглядываясь на разоренную крепость, но на душе у него не было спокойно. До сих пор он громил только врага - демонов, воинов, что сами могли сплясать пляску победы, потрясая его отрубленной головой. И вот - он оставлял за собой руины чужого дома и казненного им человека...
      Правда, в столице Унгаровы никто не помянул ему этого. Царица Лувалла, принимавшая Кхамму и его спутников, была вежлива чуть ли не до раболепия ещё бы, она ведь держала руку Сильных - и получалось, сделала не ту ставку.
      Их стол возвышался на подиуме, и за ним была только сама Лувалла с сестрой Тивеллой, а с Кхаммой были Волчонок, Айа, Илиса и звездочет И. Тут же взгромоздился Граум - обгрызая здоровенные кости, он не забывал зорко оглядывать все происходящее. Внизу в зале за их трапезой наблюдали придворные и командиры Кхаммы.
      - А я и не знала, что наследного принца Ань сопровождает его жена, - с приторной змеиной улыбкой произнесла царица Унгаровы. Она говорила по-аньски. - Кажется, вас зовут О-ин, о величайшая из моих царственных сестер?
      Илиса впыхнула.
      - Меня зовут Илиса, и я не аньская царевна.
      Брови Луваллы изумленно выгнулись:
      - О! Ах, как же я не поняла сразу... Так, значит, это вы - О-ин, высокородная госпожа? - обратилась она к этеске.
      Айа часто общалась c Илисой и И Панем и неплохо освоила аньский - как, впрочем, и сам Кхамма и многие из тарремцев. Амазонка спокойно ответила:
      - О-ин осталась в Ко-Ань. Многодневные переходы и бои не для барышни, чьи ступни не касались ничего, кроме бархата и шелка. А я... - этеска сделала паузу, - Айа!
      Это прозвучало почти как "Я - Кхамма!"
      - Ах, как жаль, что не удалось увидать царевну О-ин, - ядовито вздохнула Лувалла.
      - Это поправимо, - все так же спокойно отвечала Айа. - Надо только продать всю Унгарову с её землей и народом, чтобы купить вдоволь припасов и нанять хорошое войско. Потом всего два-три месяца боев и переходов до Ань. А там остается подождать каких-нибудь года два, пока царевна О-ин любезно выставит мизинчик из кареты, проезжая мимо. Наша О-ин чрезвычайно воспитанна и считает своим долгом быть снисходительной к низшим.
      Теперь вспыхнула Лувалла - непревзойденная лучница, Айа и теперь послала стрелу без промаха. Сестра царицы потупила глаза, пряча улыбку очевидно, она была не на стороне Луваллы.
      - Я слышала, вы раньше командовали какими-то дикарями где-то в джунглях на Западе? - осведомилась Лувалла.
      Никакого сомнения, что Айа и на сей раз ответила бы не хуже, но тут к ним поднялся какой-то юноша богатырского телосложения. Его огромные мышцы так и играли. Он окинул взглядом чужаков и спросил:
      - Лувалла, ты дозволишь мне присесть за один стол с высокими гостями?
      - Конечно, - с облегчением отвечала царица. - Садись, Тунтир. Познакомьтесь, это Тунтир, мой племянник по покойному мужу, - пояснила она всем.
      - И незаменимый любовник, - дополняя, пискнуло зеркальце.
      Лувалла нахмурясь посмотрела в сторону Кхаммы - и ему показалось, что она расслышала голос Атри. Зеркальце вдруг выкатилось из-за пазухи Кхаммы.
      - О, какая изящная вещица! - протянула Лувалла. - Я могу взглянуть?
      - Похоже, царица Лувалла понимает науку магии, - заметил И Пань, наблюдая, как Лувалла изучает зеркальце.
      - О, я совсем невежда! - в змеиной улыбке скривила губы царица. - Так, пустячки для собственного развлечения.
      Меж тем заговорил Тунтир, с вызовом глядя на Кхамму:
      - Наш непобедимый гость не желает потешиться молодецкой забавой? Борьбой, к примеру, или схваткой на палицах?
      - Тунтир, - встревоженно заговорила Тивелла, - владыка владык не может бороться с тобой, это невозможно!
      - Тивелла права, - подтвердил Кхамма. - Настоящая борьба для мужчин это встреча в сражении, где нет зрителей, а судья только смерть. Когда делаешь это изо дня в день, чтобы выжить, уже нет желания заниматься этим для забавы.
      - А я-то думал, что настоящий воин никогда не откажется от схватки, дерзко возразил Тунтир.
      Он напрашивался на хороший урок, но храбрость юноши понравилась Кхамме, и он отвечал миролюбиво:
      - Если ты так любишь битву, Тунтир, то почему не бился с Сильными?
      - Но нас принудили к союзу, мы не могли, - поспешно вставила Лувалла.
      - Ну что ж, есть ещё стол витязей в царстве Велемихи, - сказал Кхамма. - Там я видел таких бойцов, против которых мудрено было бы устоять и Огину, моему брату, а он владеет клинком куда лучше меня. Отправляйся туда, Тунтир, и испытай себя.
      Юноша недоверчиво хмыкнул:
      - И ты не стесняешься при всех сознаться в своем воинском несовершенстве?
      Кхамма терпеливо отвечал:
      - Если ты так хочешь потягаться со мной, юный храбрец, то выучи сначала язык зверей. Как я объясню сеуру, что мы пытаемся убить друг друга понарошку? Граум растерзает тебя, как только ты направишь оружие в мою сторону.
      - Пожалуй, пора позвать Гхимму, - пропищал Атри.
      Видимо, Глазок сумел это сделать - Гхимма, чуть-чуть покачиваясь, уже поднимался к ним:
      - Кхамма, я хочу эту чашу выпить с тобой!
      - Эй, Гхимма! - окликнула Айа. - Этот юноша хочет поединка.
      - Да ну? - обрадовался Гхимма. - Вот это дело! А то эти, - тарремский сотник презрительно повел рукой в сторону зала, - уже повержены.
      Он сел напротив Тунтира и строго проговорил:
      - Пить сразу по полной чаше. Никаких передышек! До дна. Я первый.
      Гхимма осушил свой кубок и спросил:
      - Ну, сдаешься?
      - Нет! - зло отвечал Тунтир.
      Через полчаса юный богатырь рухнул головой на стол. Лувалла велела слугам унести его и на время удалилась сама. Гхимма укоризненно покачал головой:
      - И это с такими мышцами! Слабак.
      - Гхимма, ты незаменим, - признал Кхамма улыбаясь.
      - Наконец-то ты это понял, - браво отвечал старый товарищ.
      Он молодецки подбоченился и снова спустился в зал - искать новых противников.
      - Это для него пустяк, - сказала Айа Тивелле. - Под Ко-Ань Гхимма два дня держал на месте всю армию Сильных. Расскажи-ка, И Пань, - ты ведь был там.
      И Пань поведал о подвиге Гхиммы.
      - А я-то думала, что он всего-навсего пьяница, - проговорила Тивелла, разыскивая взглядом Гхимму в зале внизу. - Вы не должны быть строги к Тунтиру, Кхамма. Он не уклонялся от схватки с Сильными. Когда месяц назад они отходили к морю и были у нас во вдорце, Тунтир вызвал на поединок Сильного.
      - Вот как? - изумился Кхамма. - Недаром он мне понравился. И что же?
      - Сильный сбросил Тунтира с помоста и велел высечь плетьми. Сильный, тихонько добавила Тивелла, - походил на вас, Кхамма, как две капли воды.
      - Даже так! - вскричал Кхамма. - Тогда понятно... почему Тунтир себя так вел.
      Но подумал он совсем другое - он понял теперь слова Сильного в облике огромного зверя, которого сразил Граум.
      - Да, в том-то и дело. И я никак не ожидала, что вы окажетесь столь великодушны - не то, что тот, Сильный.
      - Тивелла, - отвечал Кхамма. - Я - Кхамма! Но Кхамма - это не только тот, кого ты сейчас видишь. Кхамма - это Граум, что караулит каждое враждебное движение у меня за спиной. Кхамма - это Айа, что стрелой попадает в муху. Она готова была лишить глаз самого владыку ада - и сделала бы это! Кхамма - это Илиса, что сумела различить то, что не умели распознать глаза мудрецов и демонов. Кхамма - это мой брат Огин. Это одно болтливое зеркальце. Это мудрец И, что на короткой ноге с мудрецами Унь, а каждый из них удивительней всего царства Велемихи. Это жезл Фенамоа. Это ещё много чего. Тунтир не понимал, чего просит, когда хотел сразиться со всем этим.
      - Смотри-ка, - прозвенел Глазок, - а наш глупый Кхамма начинает умнеть!
      Они не задержались в столице Унгаровы. Кхамма дал отдохнуть войску лишь один день и без сожаления покидал этот лицемерный дворец. Сожалел только Гхимма: он сутки провел в обществе Тивеллы - на девушку произвел впечатление рассказа И Паня, и она пожелала познакомиться поближе.
      - Что за девчонка, - вздыхал Гхимма. - Не то, что эта гадюка Лувалла!
      С "гадюкой" Луваллой Кхамма имел перед отъездом недолгую беседу. Царица всячески извинялась за своего племянника и клялась в верности союзу стран Фенамоа, что сложился под началом Кхаммы.
      - Лувалла - верная слуга владыки Фенамоа, - стелилась владычица Унгаровы.
      Кхамма с облегчением вздохнул, выходя из дворца. Но вечером его облегчение сменилось яростью - он вдруг обнаружил пропажу Атри.
      - Лувалла! Лувалла! - прорычал он.
      В ответ грозным рыком отозвался Граум. Айа с Волчонком заглянула в палатку - что случилось? Кхамма объяснил. Айа взяла десяток гвардейцев и поскакала в Пилнет - столицу Луваллы. Она вернулась утром вне себя от бешенства: унгаровские вельможи клялись, что царица скрылась неизвестно куда.
      - Что же - мне из-за зеркальца штурмовать эту никчемную столицу этого никчемного царства? - сердился Кхамма.
      - Но ведь это - твой друг, - сказала Илиса. - Если бы захватили Айю или Гхимму, ты бы поступил так, верно?
      - Да, - согласился Кхамма. - Я не могу оставить Атри. Возьмем Пилнет в осаду!
      Он был как лев, угодивший когтем в мышеловку, - и не пойман, и не свободен. Когда войско расположилось под стенами Пилнета, обнаружилось, что пропал и Волчонок. Кхамма потребовал к себе высших сановников Унгаровы для переговоров. Те твердили одно и то же - царица Лувалла своенравна и ни с кем не советуется, к тому же, она и раньше исчезала невесть куда, и разыскать её никто не может.
      - Завтра я вызову Имму и его духов! - решил Кхамма.
      Но среди ночи появился Волчонок с зеркальцем. С ним была Тивелла.
      - Она помогла мне, - это было все, что сообщил мальчишка.
      - Кхамма, Тивелла просится с нами. Она говорит, что не вернется к Лувалле, - доложила Айа.
      - Я её понимаю, - кивнул Кхамма.
      Теперь в возке рядом с И Панем ехала и царевна Тивелла - и частенько к ней подъезжал Гхимма. Дело кончилось тем, чем началось в Пилнете - Тивелла стала ночевать в палатке тарремского сотника. Кхамма обязан был каждому из этих двоих и никак не отозвался на эту новость.
      На границе Унгаровы из леска выскочило несколько латников верхом. Такого доспеха Кхамма ещё не видел - каждый из пятерых был в броне с головы до ног, и даже глаза закрывала дырчатая металлическая пластинка. Всадники устремились прямо на Кхамму. Их предводитель, громадного роста и на богатырской лошади, глухо крикнул из-под забрала:
      - Защищайся, тарремский трус!
      Он так и не скрестил своего клинка с Кхаммагитом - Граум метнулся к нему, и лошадь, испугавшись, шарахнулась. Незадачливый наездник неловко грохнулся о землю. Граум, рыча, стоял лапой на его груди. Остальные четверо остановились, не решаясь ни напасть, ни приблизиться к своему поверженному вождю. Кхамма, спешившись, откинул забрало упавшего - это был Тунтир. Он окликнул юношу, но тот не отвечал - падение оказалось гибельным для юного витязя: он свернул себе шею.
      - Вы видели - я не трогал его, - сказал Кхамма людям Тунтира. - Я не хотел мстить даже Лувалле после её выходки. Передайте царице - она покарала сама себя.
      СБОРЩИК ИМЕНИ
      На выезде Кхамма оглянулся на землю Унгаровы и поклялся объехать её на обратном пути. Им оставалось всего несколько дней пути до моря. Если войско Сильных собиралось сразиться с ним, то это должно было произойти где-нибудь неподалеку. Но местные жители единодушно утверждали, что все отряды Сильных давно ушли к морю, в гавань торгового города Кво. Донесения разведчиков совпадали с этим, но Кхамма был начеку - урок Пилнета не пропал даром.
      А вот И Пань продолжал пополнять свою хронику. Как-то он подсадил к себе в возок какого-то человека необычного вида. Вечером звездочет долго беседовал с ним у себя в палатке, а утром вновь ехал с И Панем в возке.
      - Познакомься-ка с этим попутчиком, Кхамма, - посоветовал Глазок.
      - Кто твой гость, звездочет И? - спросил Кхамма.
      - О, - с почтением протянул старый унец, - это очень редкая птица, владыка Кхамма. Мне посчастливилось встретить сборщика имени.
      - Как? Сборщика...
      - Имени.
      - Загляните-ка ко мне вечерком на ужин, - пригласил Кхамма.
      Гость И Паня и впрямь оказался необычным человеком.
      - Мы собираем имя как иные собирают целебные травы или раковины после отлива, - рассказывал он. - Моей дружине повезло - мы уже отыскали половину строки, а ведь начали всего сто лет назад. Бывает, что иная дружина за несколько веков узнает одно-единственное слово.
      - Получается, вы собираете разные имена? - спросил Кхамма. - Но кому же принадлежат они?
      - Непростой вопрос, владыка Кхамма... Мы верим, что есть Тот, Единый, безымянный, кто вверху. Имена относятся лишь к разным его обликам: то Он речная волна, то писк воробья, то камнепад в горах, то еще-что-нибудь... Истинное имя неизвестно, но мы верим, что если собрать все имена, то откроется и оно.
      - И это - поколение за поколением, столетие за столетием, одни сменяя других? - раскрыла глаза Айа.
      - Да, прекраснейшая из воительниц, именно так. Дружина сборщиков как бы прядет нить, которую позже подхватят новые искатели.
      Айа, Волчонок и Илиса слушали как зачарованные - поистине, это было изумительней бездны духов или Срединного царства.
      - Ты напоминаешь мне учителей из Унь, - заметил Кхамма.
      Сборщик имени улыбнулся:
      - Они - наши братья. И кстати, иные из них тоже бывали собирателями.
      - Ну, а что же дает этот поиск тому, кто решил им заняться?
      - Когда имя будет найдено, - ответил странник, - то вся дружина, что собирала его, войдет в покой Безымянного. Так мы верим.
      - Это когда-нибудь, а теперь, в этой жизни?
      - Теперь это дает только дорогу, - отвечал с тонкой улыбкой собиратель.
      - Пожалуй, даже в Унь у меня не было более удивительной встречи, произнес Кхамма среди общего молчания. - Что ж, я желаю успеха тебе, сборщик имени.
      - А как имя нашего гостя, можно узнать? - тихо спросила Илиса.
      Сборщик имени рассмеялся:
      - Откуда мне его взять? - мы же только ищем имя, я ведь говорил.
      - Хорошо, но как тебя зовут другие? - настаивал Кхамма.
      - Иные - сказителем, иные - ученым, отшельником. Иные - бродягой, бездельником, безумцем... Кто как.
      - Меня тоже зовут то владыкой Фенамоа, то варваром, то спасителем народов, а то - захватчиком, - отозвался Кхамма. - Я понимаю тебя.
      - Конечно, - заметил странник, - ведь ты тоже в дороге.
      Не доходя до Кво, сборщик имени покинул их.
      - Говорят, где-то тут есть луга, чьи травы открывают тайну будущего. Может быть, они мне что-нибудь подскажут.
      - Сборщик имени, - попросила Илиса, - может быть, ты прочитаешь на прощание что-нибудь из того, что уже найдено?
      - Пожалуй, нет, - отвечал тот. - Но вот слова песни, что мне запомнилась... - И он прочитал:
      Мы всходили по серебристому небу.
      Стоял каменный воздух.
      Земля скрылась из виду
      ни внизу
      и нигде.
      Три вопроса я задал:
      Чем держаться
      на этой отвесной стене?
      Кто нас встретит у ночи, у тетушки черной?
      И последний: зачем я тоскую?
      - Перестань делать глупости,
      перед сном берегись обжираться
      и не строй из себя,
      отвечал добрый дядюшка солнце.
      Он упал на песок
      у правдивого моря,
      волны тело несут.
      Он упал, он разбился.
      Завтра новое солнце.
      И чифир варит
      чернокожая тетушка ночь,
      ходит с ложкой по кухне,
      трясет толстой грудью.
      Там, в котле на огне
      две глазницы пустых,
      два зрачка
      или две черных дырочки,
      назови их, как хочешь,
      отведай.
      Все пожелали успеха страннику. Через день Кхамма вошел в Кво без всякого боя. Остатки войска Сильных, разрозненная толпа угрюмых и усталых солдат, скучились в порту.
      - Они уплыли, - вон паруса последнего корабля, - рассказывали брошенные на произвол судьбы солдаты.
      Кхамма задержался в Кво ровно настолько, чтобы дать передышку войску и подготовить припасы для возвращения назад. Он не забыл и о подарках для О-ин: Атри дозвался до Иммы, и несколько крылатых демонов унесли его послания в Ань и Дабе и Огину. А Кхамма каждый день поднимался на маяк Кво и вглядывался вдаль: море понравилось ему, и главное - его что-то звало туда, за море, к неведомым землям за пределами Фенамоа. В последнее утро в Кво ему было видение: над гаванью, выше восходящего солнца, вдруг возникло ещё одно море и ещё одно солнце, наполовину закрытое горизонтом. В этом небесном море виднелась арка, и второе солнце светило как раз сквозь неё от горизонта до ворот бежала по волнам сверкающая дорожка... И парил надо всем Глаз - не было только понятно, в этом ли небе, или же в небе иного мира. Кхамма узнал сразу - картина повторяла ту, что он видел во дворце Велемихи и в пещерах учителей Унь. Ему не пригрезилось - видение наблюдал не только он, но и все в городе. Но только Кхамма знал, что же такое им открылось.
      - Это солнце последнего моря, И Пань, - тихо сказал он.
      - Как ты знаешь?
      Кхамма объяснил.
      На обратном пути почти на том же месте, где они расстались со сборщиком имени, они его вновь повстречали.
      - Знакомство с тобой принесло мне удачу, Кхамма, - сказал странник. Видимо, крошка твоей силы перепала и мне. Мне очень повезло на тех лугах открылось два слова, и я смог закончить строку. Я прочитаю её тебе, владыка Кхамма, в знак великой благодарности, но обещай, что сохранишь тайну.
      Сборщик имени отвел Кхамму в сторону и со значенимем глядя ему в глаза тихо прошептал:
      - В анорийских полях расцветают люденские маки...
      Кхамму как будто обожгло внутри, он шепотом повторил: "В анорийских полях расцветают люденские маки"... В тот же миг сборщик имени куда-то пропал, но Кхамма даже не обратил на это внимания. Он повторял эту строку весь путь до Индокана, а ещё вспоминал свое видение у Кво - почему-то казалось, что все это как-то связано с друг другом... И каждый раз его охватывала ни с чем не сравнимая тоска и какое-то особое томление - оно было иным, нежели тогда, когда он с ума сходил в разлуке с Илисой, не столь жгучее, может быть, но столь же захватывающее и властное. В чем тут дело, Кхамма не понимал - ведь его совсем не тянуло ступить на тропу собирателя имени. Казалось, здесь есть что-то неземное - глубже бездны Тэнь и выше престола Велемихи. Одно он понял - приверженность своему пути сборщиков имени и его смысл - да, тут было за что держаться...
      ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ
      Новые заботы и встречи заслонили это. Он уже подошел к Индокану, где была назначена встреча трех ратей. Огин рассказывал про опустошения, произведенные нашествием Сильных родине северного витязя, и к Кхамме вернулось былое ожесточение.
      - После того, что я видел, Кхамма, у меня не осталось оправданий для небожителей Среднегорья. Если ты пойдешь против Велемихи, я буду с тобой, сказал Огин.
      - А ты, генерал Даба?
      - Я поведу войско, куда ты скажешь, Кхамма, - отвечал старый воин. Но в любом случае нам надо взять Индокан - все осколки демонских орд засели там. Болтают, будто Велемиха заодно с ними.
      - Что ж, это понятно, - усмехнулся Кхамма. - Индокан - ключ к Срединному царству. Дождемся Иммы - и приступ.
      Когда подошла рать бесов, они так и сделали. Эта твердыня держалась даже отчаянней, чем цитадель Сильных в горах Оловаго. Без Иммы Кхамма не взял бы её - тем более, что отрядам врага действительно помогали небожители: как выяснилось позже, у осажденных не было недостатка в припасах и оружии. На головы воинов валились и камни, и какое-то липкое горящее масло, и железные горшки, что взрывались и калечили людей и демонов.
      - Как ты думаешь, Кхамма, - спросил Огин, - может быть, Велемиха с самого начала был в союзе с Сильными?
      - Не знаю, - отвечал вождь - теперь уже всего Фенамоа, - но узнаю, когда буду держать Велемиху за глотку!
      Аньские умельцы вместе с демонами изготовили множество осадных башен. И Пань предложил смастерить ещё несколько платформ, колесниц, наподобие летучей колесницы Иммы. Одновременно с башен и этих колесниц они пошли на приступ Индокана - четвертый по счету - и последний.
      И вот, подобно Володу Великому в древности, Кхамма стоял на стене захваченного Индокана - с золотым жезлом Фенамоа в левой руке и опершись правой на Кхаммагит. В небе висел Глаз, за спиной Кхаммы шумно дышал Граум и рядом были все его друзья и военачальники. Удача не оставляла Кхамму: они не только взяли крепость, но и все его сподвижники остались живы, хотя, как и он, шли на приступ со всеми вместе. Но сейчас Кхамма думал не о перепитиях штурма и даже не о предстоящем походе в Срединное царство. В его голове мешались самые разные мысли - то он радовался, что удалось совершить великое дело и разгромить неслыханно опасного врага. То он вспоминал Кво и видение последнего моря в то утро, когда покидал город. То вновь в его ушах звучало: "В анорийских полях..." - и прежнее томление обжигало его. Еще Кхамма удивлялся - почему в небе остался Глаз - обычно, он появлялся в дни жесточайших битв или опасностей, а теперь дело было сделано, но Глаз не исчезал. И среди всей этой душевной сумятицы Кхамма пытался отыскать свою ненависть и решимость отплатить Велемихе - и вот, он не находил этого.
      Ничего не объясняя, Кхамма спустился со стены к себе в лагерь. Он оставался в палатке весь следующий день, почти не разговаривая даже с Илисой. Все это время он размышлял - и наконец, решил посоветоваться.
      - Огин, - спросил Кхамма, - когда-то ты обещал мне кое-что объяснить. Почему ты не стал взбираться тогда вершину?
      Огин не сразу сообразил, что Кхамма спрашивает его о давнишнем соревновании - кто вперед заберется на гору Владык. Воин расхохотался.
      - Какие же дураки мы были! Но все просто, Кхамма. Я бы никогда не смог совершить того, что удалось тебе. Я хотел только освободить свою землю от врага - а этого было недостаточно. А вот ты сражался с Сильными, потому что хотел завоеваний - и поэтому превзошел их. Я ведь уже тогда это понял, Кхамма.
      - Когда я был в царстве мертвых, - сказал вождь Кхамма, - Волод Великий не советовал мне повторять его путь. Волод сказал, что он был Сильным.
      - Объясни, Кхамма.
      - Почему тогда ложному Кхамме подчинился жезл Фенамоа? Почему этот зверь сказал, что мне не убить последнего Сильного? Я думал, думал... Последний Сильный - это я, Кхамма.
      И Кхамма добавил:
      - Чего я добьюсь, поднявшись в Среднегорье и убив Велемиху? Стану царем царей, владыкой Фенамоа? Небожителем? И что же потом? Какой-нибудь мой выродившийся потомок будет смотреть, как на червя, на нового Кхамму и презирать варваров - там, внизу, на грешной земле. Нет! Я не пойду по Зеркальной дороге.
      - Что ж, значит, конец войне, - спокойно отвечал друг. - Ты решил. Ты - Кхамма.
      - Войне конец, но не моему походу, - отвечал Кхамма.
      - Что ты задумал, Кхамма?
      - Объясню позже, - загадочно отвечал Кхамма и добавил, - Если хочешь, я передам тебе войска вместе с жезлом Фенамоа - веди их против небожителей, ведь ты хотел мести.
      Огин отрицательно помотал головой.
      - Нет. Я вернусь в свою страну. Ты сказал правду. Пусть Велемиха наслаждается заоблачным своим царством - и пусть знает, что делает это только потому, что мы ему позволили. Это - достаточная месть.
      Весть о решении Кхаммы распространилась по войску. Командиры и друзья искали с ним встречи, но Кхамма уединился с владыкой преисподней. Он достал карту - ту, что нашел с мечом и Атри. На ней появилась новая стрела - она показывала на север, и там, где обрывалась карта Фенамоа, был нарисован какой-то мост.
      - Посмотри, Имма, - попросил тарремец, - что ты знаешь о странах на второй части карты? Они знакомы тебе?
      - И да, и нет, - отвечал Имма. - Я не был там - это земли иных небес. Но я кое-что слышал о тех местах.
      - А вот этот мостик, где обрыв, на севере Фенамоа?
      - Там я как-то пролетал на колеснице, - отвечал царь демонов. - Это мост-радуга, он-то и ведет на верхние небеса.
      - Там есть моря?
      - Говорят, что есть.
      - Теперь все понятно, - сказал Кхамма, складывая карту.
      - Но мне непонятно! Ты что же, хочешь оттуда привести войско на голову Велемихе? У нас достаточно воинов, Кхамма!
      ВЫБОР КХАММЫ
      - Позови всех, Имма, - отвечал Кхамма. - Я все расскажу.
      Когда собрались его сподвижники и начальники войска, Кхамма объявил о своем решении. Кое-кто из горячих голов высказал сожаление, но спорить никто не стал.
      - Итак, надо объявить полкам о конце войны и решить, каким теперь быть Фенамоа, - заключил генерал Даба, выслушав новость.
      - Да, верно, - согласился Кхамма. - Решайте, я заранее одобряю все, что вы решите. Я верю - вы не сотворите худого.
      - А ты, Кхамма? - раздался хор восклицаний. - Ведь это твоя победа! Ты что же, не хочешь объявить свою волю?
      - Ну почему же, я объявлю её. Моя воля в том, чтобы уйти в новый поход.
      Опять посыпался град восклицаний и вопросов: куда, зачем, когда, с каким войском и так далее. Кхамма поднял руку, призывая к молчанию.
      - В этот поход я уйду один, - заявил тарремский витязь.
      Он показал карту:
      - Видите эту половину? Мои дела в Фенамоа закончены, и настало время заглянуть вот сюда, за пределы Фенамоа.
      Он рассказал про радужный мост и спросил:
      - Огин, ты подберешь для меня сведущего проводника?
      - Я сам поведу тебя, Кхамма, - отвечал друг. - Ты мог бы с самого начала обратиться ко мне - мы на севере хорошо знаем о мосте-радуге.
      - Итак, - произнес Кхамма, - принимайте на себя командование, владыки и военачальники Фенамоа. Вам оставаться - вам и решать. А потом мы хорошенько отпразднуем победу, и я отправлюсь на север.
      - Кхамма, я сам отвезу тебя в своей колеснице! - возопил Имма.
      - Нет, - отказался вождь союзного войска. - Ни к чему. Я ещё не видел севера, а это родина моего брата.
      Они гуляли три дня, празднуя победу и вечный мир в Фенамоа, а на утро четвертого дня к Кхамме пришли друзья.
      - Кхамма, - сказал Огин. - Мы совещались недолго. Айа, Волчонок, Даба, И Пань, Гхимма и я - мы твердо решили это. В поход мы пойдем с тобой вместе!
      Кхамма изумился:
      - Но ведь я сам не знаю, что меня встретит там! По совести, я даже не знаю, что я надеюсь отыскать.
      - Ну, так что же, - спокойно отвечал друг. - Кто из нас знает это здесь, в Фенамоа?
      - Даба, - обратился Кхамма, - ты же говорил, что тебе уже нечего узнать, кроме смерти.
      - Я ошибался, - отвечал старый генерал. - Ты по-настоящему удивил меня, Кхамма. Мне ещё есть что открыть в этой жизни - а может быть, и в иной.
      - А ты, И Пань? К чему ученому эта наша грешная суета? Разве тебе не наскучили бесконечные скитания?
      - Вовсе нет, - отвечал И Пань. - Да и кто из звездочетов не мечтает взобраться на небо?
      - Гхимма, ты решил бросить Тивеллу?
      - Нет, она идет с нами.
      - Вот как! Ну что ж... Остается только проститься с войском, а ещё с Граумом и Илисой.
      Девушка закричала раненым голосом:
      - Кхамма! Как ты мог сказать это? Даже Гхимма берет с собой Тивелу! Я с тобой, как и все.
      Тут же подал голос Атри:
      - Кхамма, Граум все понял. Он говорит, что пойдет за тобой до конца.
      - Я рад, - сознался Кхамма, - хотя совсем и не ждал этого. Я знал, что мы останемся друзьями как раньше, но не думал снова вести вас за собой.
      - Это потому, что твой поход ещё только начинается, - тихо заметил И Пань.
      Потом Кхамма обошел все войска, прощаясь с командирами и обнимаясь с иными из воинов, кого он помнил по минувшим походам. Неожиданно из рядов гвардии выступил молодой воин, земляк Кхаммы, и сообщил, что гвардия Кхаммы тоже решила сопровождать его. Дружный крик отряда подтвердил слова гвардейца. Кхамма думал недолго - и согласился:
      - Хорошо, но я возьму только холостых.
      Набрался отряд в две сотни с лишним.
      - Да, ничего себе - поход в одиночку, - посмеялся Кхамма.
      После всех он простился с О-ин, попросив Атри показать его жену. Та сидела у люльки с сыном. Кхамма несколько минут глядел на них, ясно сознавая, что несправедливо обходится с О-ин. Наконец, он заговорил:
      - О-ин, я был плохим мужем и знаю это. Я знаю, что наш брак решили не наши сердца, а бедствие в Фенамоа. Но теперь все позади.
      О-ин, заслышав его голос, вскочила. Она вглядывалась перед собой и как будто различала какой-то неясный облик.
      - Где ты, Кхамма?
      - Я под Индоканом. Мы сокрушили последнюю крепость, и Фенамоа теперь свободно. Я ухожу в дальний поход за пределы Фенамоа и навряд ли вернусь. Я послал весть коакану - теперь свободна и ты, и твой отец вправе найти для престола Ань нового наследника.
      - Это наш сын, - отвечала О-ин. - Вот он! Отцу незачем кого-то искать.
      - Ты - хорошая жена, О-ин, - сказал Кхамма. - Прощай.
      Они выступили в поход, и во все время их пути в небе висел Глаз. После четырех недель езды верхом они добрались до гор и пешком взобрались к радужному мосту. Он был таким: от края пропасти и все далее, теряясь из виду, начинались широкие разноцветные полосы света, наполовину прозрачные: были видны камни и поток далеко внизу.
      - Огин, ты уверен, что по этому мосту можно идти? - спросил Кхамма.
      - Я своими глазами видел, как уходили иные из моего братства, отвечал Огин.
      - А потом?
      Огин пожал плечами.
      - Неизвестно. Никто не возвращался, чтобы рассказать.
      Кхамма ещё раз попросил всех подумать - готовы ли они идти с ним. Никто не переменил решение. Кхамма сделал шаг к пропасти, и вдруг - из радужного сияния выступил колдун Шилка.
      - Ты кое-что обещал мне, воин Кхамма.
      - Я помню это, колдун Шилка, - тарремец снял с шеи цепочку с золотой стрелой и протянул колдуну. Он спросил Шилку:
      - Мы не разобьемся?
      - Нет, - проворчал колдун. - У смерти к вам есть другие дороги.
      Он пропал в один миг вместе с жезлом Фенамоа.
      - Что-то он ещё натворит с этой золотой стрелой, - проговорил Кхамма.
      Глазок отвечал:
      - Не волнуйся, Шилка всего лишь вернет этот жезл Фенамоа. Вперед, неугомонный Кхамма!
      ВЕРШИНА ВИХРЕЙ: БЛИЗКОЕ ДАЛЕКО
      Обнажив меч, Кхамма ступил вперед, на эти светящиеся полосы, а за ним последовали и все остальные. Они не упали - их держала как бы какая-то кожаная подушка или мех с вином.
      - Идем, как по облаку, - произнес Гхимма.
      Сравнение было на редкость удачным - скоро они действительно вошли в зябкий сырой пар - облако или туман - и все пропало из виду. Вышли они уже на другой берег пропасти. По её дну стелился туман, а берег, с которого они ушли, был и вовсе неразличим. Но и сама пропасть была уже другой, не той, что они встретили, когда подошли к краю обрыва там, в Фенамоа. Достаточно было короткого взгляда с вершины скалы, чтобы понять это. Они видели всю местность далеко-далеко вперед, как с колесницы Иммы. Но земля не расстилалась внизу, а наоборот - как бы загибалась вверх, так что даже приходилось задирать голову, чтобы разглядеть горизонт. От такого зрелища у всех вскоре закружилась голова.
      - Да уж, это не Фенамоа, - сказала Айа.
      Она выстрелила из лука, и стрела опять-таки не упала, а начала, на излете, подниматься вверх и тогда оказалась на земле. Было ещё нечто удивительное - такого в Фенамоа никто не видел - всю местность пересекали параллельно друг другу какие-то матовые жемчужные стены, отстоящие друг от друга на значительном удалении. Последняя из таких стен - если это была стена - виднелась у самого горизонта.
      - Что это может быть, И Пань? - спросил Кхамма.
      - Сначала попробую на язык, - пошутил звездочет. - Скажите-ка мне, старого книгочея подводят глаза, или это на самом деле? - я вижу, здесь много солнц.
      Если глаза обманывали, то не одного звездочета: над землей диковинного мира виднелось без видимого порядка целых восемь разноцветных солнц, а может быть, это были и луны - определить затруднялся даже И Пань. Так казалось, они отдалялись одно за другим к горизонту - последнее солнце выглядело уже скорее очень яркой большой звездой.
      - Что на твой карте, Кхамма? Давай-ка взглянем, - предложил Огин.
      На карте появилось нечто новое - от того места, где на второй половине была нарисована радуга, шла стрела.
      - Судя по всему, нам вон на ту гору, - прикинул Даба.
      Путь к вершине лежал через долину, и они начали спуск.
      - Кхамма, а ведь Глаз исчез, - тихонько сообщила Илиса.
      Кхамма пожал плечами:
      - Значит, все спокойно.
      Когда они достигли подошвы, то сразу заметили: солнце в небе осталось только одно, правда, оно было розовым, а не белым, как в Фенамоа. Да и горизонт перестал наплывать на них откуда-то с высоты. Зато та вершина, которую они только что оставили, теперь виделась как бы обрывом на конце склона - как будто они не спустились с горы, а наоборот, взобрались на нее. Они шли по ровному месту, но то, что оставалось позади, как бы опускалось вниз, будто они все время совершали восхождение.
      - Какой интересный мир, - проговорил И Пань. - Вот бы встретить здешних ученых - как они объясняют эти странности.
      - Пока что лучше встретить удобное место для лагеря и воду, досточтимый И, - отозвался генерал Даба.
      Его желание вскоре исполнилось - они остановились у ручья на расстоянии часа-другого ходьбы от выбранной по карте горы, но подъем отложили на следующий день.
      Утром быстрее, чем за час, - глазомер людей оказался в странном этом мире весьма ненадежным - они подошли к подножию и тут впервые увидели человека. Бородатый старик богатырского телосложения в тулупе и меховых сапогах сидел на камне и ел большую лепешку, запивая вином из фляжки.
      Огин поздоровался с ним на наречии Севера, близком языкам Запада, но тот неожиданно заговорил чистой тарремской речью.
      - Вот не думал, что язык Унь в ходу у небожителей, - удивился И Пань.
      - Эй, о чем ты говоришь, ученый И? - изумился Гхимма. - Я слышал язык Тарремы.
      - Ну да! - возразила Тивела. - Это речь Унгаровы.
      Айа не согласилась:
      - Ну вот еще! Мне ли не знать тайного языка этесок!
      - Он говорит по-аньски, - сказала Илиса.
      - Я не знаю ни одного из этих языков, - вмешался старик. - В нашем мире наречия не различаются, но мы все понимаем друг друга.
      У Кхаммы мелькнула мысль:
      - Так, может быть, ты разъяснишь нам надписи на моей карте? Мы из Фенамоа и не знаем этой земли.
      - Здесь не земля, - отвечал старик, - и вряд ли кто слышал про Фенамоа. Но я помогу вам, чем сумею. Меня зовут Вья.
      - Я - Кхамма, - представился воин, а за ним назвались все остальные.
      Вья долго разглядывал карту так и сяк и наконец пробурчал:
      - Ну, кажется, разобрался. Вот это - благодатная долина, а это молниевый лес. Вон там селение знающих, ага... значит, дальше - Звериный холм. Это, - показывал небожитель, - опасное место, болото, владения волшебницы Цха, дальше пустыня, стало быть, здесь дворец Коловита и город, потом серые пески... А вот эти черточки - соленые снега, они сразу за этими местами.
      - А вот эта гора?
      - Это Вершина Вихрей, - отвечал Вья.
      - А что за ней?
      - Как что? Ясное дело, Последнее море, - промолвил Вья как что-то само собой разумеющееся.
      - Нам туда! - обрадовался Кхамма. - Вья, мы сможем взобраться на эту Вершину Вихрей?
      - Мне-то почем знать! - пожал плечами старик. - попробуйте.
      Они поблагодарили Вья за его разъяснения и начали восхождение. Гора не была особенно крутой и высокой. Однако Огин настоял, чтобы они обвязались веревками. Это было всего лишь предосторожностью - даже Тивела и Илиса восходили сами, без мужской помощи. Но ближе к вершине началось непонятное: из-за камней или просто песка на склонах как будто начали поднимать голосы змеи - всюду стали вырастать, покачиваясь туда и сюда, столбики темно-серого цвета. Они все время подрагивали, и Кхамма понял:
      - Кажется, это и есть вихри!
      - Да, это похоже на смерчи, что мы видели в песках Востока, согласился Даба.
      Вихри вдруг все разом сорвались с места и покатились на людей. Когда они их достигли, то шедшие впереди ощутили удар весьма приличной силы - из крепких гвардейцев Кхаммы некоторые не сорвались лишь потому, что обвязались веревкой. Они были вынуждены прижаться ко склону и удерживались, вцепившись в камни руками и упираясь ногами. Первая волна вихрей прошла, но тотчас накатила новая, где вихри были больше и ударяли сильнее прежнего. От них исходило басовитое гудение, а потом к нему прибавился какой-то пронзительный звон и скрежет, будто бесы Иммы снова принялись спиливать гору Дус. Вынести было невозможно - люди зажимали уши и жмурились и уже не могли противостоять напору налетающих смерчей. Через какие-то полчаса они снова очутились у подножия, где повстречали Вья. Того уже не было.
      - Хорошо, хоть никого не унесло, - сказал Огин. - Эти вихри - очень опасная вещь. Но, кажется, есть способ справиться с ними.
      - Какой?
      - Надо нанести быстрый удар снизу вверх, и тогда, так меня учили, смерч распадется. Но лезвие должно быть очень острым.
      - Что ж, заткнем уши тряпками и попробуем ещё раз, - решил Кхамма.
      - Всем точить оружие! - велел Даба солдатам.
      Клинки гвардейцев и так были заточены острей волоса, но генерал был неумолим как всегда - тишину заполнил скрип брусков. Затем они повторили попытку с затычками в ушах. На полпути снова ударила волна вихрей, и средство Огина не подвело: кружащийся столб воздуха после резкого удара вдоль распадался. Но в мире Фенамоа он исчезал вовсе, а здесь вихрь превращался в воина-крепыша и устремлялся на своего противника с яростным криком. В руках воинов-вихрей были дубины из камня. Скоро обнаружилось, что убитые в схватке вихри не умирают, как люди, - они просто рассыпались в пыль и песок. А меж тем с вершины катились все новые и новые смерчи, один больше другого, а гудение и скрежет усилились так, что не спасали и тряпки в ушах. Отряд Кхаммы бился несколько часов - и не продвинулся ни на шаг. Из разрубленных смерчей теперь возникали настоящие великаны, они опрокидывали людей Кхаммы одним ударом. Огину и Кхамме и иным из воинов, покрепче и поумелей, удавалось уклоняться и поражать этот народ ветра, а стрелки под началом Айи пронзали их издали из луков. Но что толку - число смерчей, похоже, было бесконечно. Люди вконец изнемогли, и Атри пропищал:
      - Глупый Кхамма, ты не пройдешь здесь.
      Огин тоже был вынужден признать это:
      - Кхамма, мы не сможем подняться.
      Не прекращая схватки они стали отступать, и вихри вскоре улеглись. Кхамма был не так разозлен, как озадачен - цель казалась такой близкой, а что же теперь?
      - Возможно, мы сумеем обойти эту гору вихрей, - решил он.
      Они расположились на отдых прямо у подножия, и тут к ним подошел Вья.
      - Что, не получается?
      Кхамма только вздохнул.
      - Ладно, мне пора, - сказал Вья - и к общему изумлению стал взбираться на гору.
      В руках он держал какую-то сияющую полоску или веточку. Старик с неожиданной прытью карабкался все выше и выше, и никакие вихри ему не препятствовали.
      - Почтеный Вья! - окликнул И Пань. - Вы не скажете, что это за ветка у вас в руке?
      Вья повернулся и крикнул сверху:
      - Это ветвь молниевого дерева!
      Затем он достиг вершины и пропал из виду.
      - Кхамма, а может быть, все дело в этой ветке? - спросил И Пань. Может быть, она-то и позволяет одолеть гору? Помнишь, Вья показывал на карте сад молниевых деревьев?
      - Да, он называл одно место так, - сказал генерал Даба.
      - Выступаем немедля! - распорядился Кхамма.
      Они прикинули по карте расстояние и маршрут, и получилось не особенно приятно - идти надо было через место, которое старый Вья назвал солеными снегами. Отряд Кхаммы достиг их под вечер, и они убедились: название было верным - впереди расстилались снега, и наполовину они были замерзшей солью.
      Тяжелый переход занял неделю. Мало того, что было по-настоящему холодно, как в горах Севера, они нигде не могли пополнить запасы воды. В конце концов во фляжках у них остались считанные капли воды, и все изнывали от жажды. Изнемогали и ветераны, и молодежь - бывалые крепкие воины. Но Илиса и Тивела держались на удивление мужественно - ни одной жалобы. Собственно, все жалобы исходили от одногоединственного путника - Гхиммы: он истребил все запасы горячительного ещё в первые дни. Что же до И Паня, то Кхамма ещё по походам через веси Фенамоа убедился в поразительной выносливости сухого поджарого тела уньского звездочета. Ученый говорил, что причиной тому особая гимнастика, преподанная ему учителями Унь.
      БЛАГОДАТНАЯ ЗАПАДНЯ
      Зато Благодатная долина и впрямь оказалась благодатной. Чудилось, что они попали на блаженные острова, о которых в Фенамоа было сложено множество мифов - там, так передавали, обитали избранники Неба. Пологие холмы и долы, покрытые голубоватой пахучей травой, вода, чей вкус слаще меда, рощи, чьи серебристо-зеленые листья, шурша, тихо, но явственно выводили мелодии, и ещё воздух - достаточно было одного лишь дыхания, чтобы пропадал голод и жажда. Они пробыли здесь какие-то полчаса и чувствовали себя так, как будто не было восьми дней путешествия по сугробам замерзшей соли.
      - Мне словно снова двадцать лет, - сказал Даба.
      - Мои шрамы исчезли, - сказал Огин, проведя рукой по лицу.
      - А я не хочу пить, - сообщил Гхимма. - Вот это чудо так чудо!
      Все беззлобно расхохотались. Но старый полководец был верен себе:
      - Похоже, здесь можно наесться воздухом, - сказал Даба, - но в обратный путь мы его не захватим. Надо будет все-таки посмотреть, что тут есть из еды.
      - Сначала следует отыскать рощу молниевых деревьев, - Кхамма тоже не забывал о своем. - Судя по всему, это вон на том холме. Я пойду туда прямо сейчас.
      С ним вызвались идти все его друзья - и Огин, и Айа, и Илиса, и даже Гхимма с Тивелой.
      - Идите, - согласился Даба, - я тут пригляжу за всем.
      Солдатам не мешало отдохнуть, а на генерала Кхамма мог положиться как на себя - если не больше. Он ушел к молниевой роще без какой-либо тревоги, но когда они взошли на холм, Атри сказал:
      - Обернись, Кхамма.
      Кхамма обернулся. Вид позади них был чудесным: голубовато-зеленый дол, где серебрилась вода в ручьях и озерцах и низко стелился туман, и среди этого две сотни беззаботных счастливых людей, смеющихся и разгуливающих кто куда по траве и воде.
      - Похоже, это доносится смех женщин, - сказала Айа, прислушавшись.
      Кхамма было нахмурился, но возвращаться не стал.
      - Надеюсь, генерал Даба разберется с этим, - рассудил он.
      - Откуда только они взялись?
      Гхимма заулыбался.
      - Кхамма! Это же рай, а чего ещё не хватало нашим славным ребятам? Конечно, женщины должны были появиться.
      Кхамма махнул рукой. А вскоре и им навстречу выбежала стайка девушек в венках из цветов. Они не затевали любовных игр, они просто щебетали, как птицы, радуясь встрече, и смеялись, и тормошили их - даже Граум в конце концов начал мурлыкать, как котенок, соловея на глазах. А потом прежней щебечущей стайкой эти феи устремились вниз, в парной туман долины к воинам Кхаммы.
      А Кхамма с друзьями добрался до рощи молниевых деревьев, и название это было как нельзя более точным. Если возможно, чтобы молния не исчезала, полыхнув на мгновение, а замирала в небе на долгие годы, то это были как раз такие долгожителимолнии. Их ветви даже обжигали на ощупь, как убедился Кхамма, пробуя обломить ветку.
      - И Пань, - спросил он, - как ты думаешь, нам достаточно одной такой ветки на всех или каждый должен держать ветвь, чтобы пройти гору вихрей?
      - И впрямь задача, - задумался звездочет. - Видимо, лучше, если будет у каждого.
      - Не горе, - решил Кхамма, - пошлем сюда солдат. А пока захватим с собой десятка два веток.
      Осторожно, прихватывая через одежду, они обломили несколько веточек и собрались возвращаться. Кхамма и остальные взобрались на тот холм, где останавливались на пути вперед, и увидели то, чего не было прежде. Теперь меж ними и отрядом воинов возвышалась та серебристо-матовая стена, какие они разглядывали с вершины, пройдя по радужному мосту. У Кхаммы екнуло сердце от нехорошего предчувствия. Насторожились и его спутники. Они подошли вплотную к жемчужной стене и остановились.
      Стена, хотя и просвечивала, не была обманом зрения или какой-нибудь облачной завесой. Она была тверже камня и железа, как они быстро в этом удостоверились. Они перепробовали все - и рубить мечом, и ударяться телом с разбегу, и подкопаться, и залезть на стену - и все без всякого успеха. Наконец, они попытались докричаться до войска, но их, вероятно, не слышали. Сами-то они слышали речь и смех так отчетливо, будто стояли в нескольких шагах, они разбирали даже отдельные разговоры и любовные шепотки. Но их призывы оставались без ответа.
      В конце концов Кхамма смирился.
      - У нас один выход, - сказал он. - Оставаться здесь и подождать. Мы не можем пройти туда - но, кто знает, а вдруг оттуда можно пройти к нам?
      - Да, - согласился Огин, - конечно, генерал Даба должен начать нас искать, если мы задержимся надолго. Будем надеяться, он выступит со всем отрядом.
      Они заночевали возле перламутровой стены, но с той стороны так никто и не появился. По-прежнему из-за стены доносились шепотки и беззаботный смех, и просвечивали голубые луга с парным низовым туманом - никто не встревожился отсутствием Кхаммы и его друзей, не появлялся Даба с отрядом.
      - Я понял, - сказал Кхамма, - быстрого пути нет, это была ловушка вершина вихрей. Видимо, нам пройдется пройти все эти восемь солнц, пока доберемся до последнего.
      - Вероятно, ты уловил самую суть, Кхамма, - согласился И Пань. - Я склоняюсь к мысли, что в этом мире просто нет обратного пути. Возвращение невозможно.
      - Что же, два солнца уже позади - розовое вначале и зеленое над солеными снегами, - сказал Огин. - Дойдем.
      Илиса утешала Кхамму:
      - Может быть, мы ещё встретимся с Дабой и ребятами потом, в самом конце...
      Гхимма вмешался:
      - Кхамма, ребят никто не тащил сюда силой. Ты ведь хотел отпустить их по домам - у нас в Фенамоа, чтобы они пожили на мирном приволье. А здесь они и вовсе обрели рай. Считай, что это им награда за их верность.
      - В кои веки Гхимма сказал что-то путное, - поддела Айа. - Что значит давно не пить!
      Кхамма улыбнулся шутке.
      - Гхимма, наверное, прав, но верно и другое. Я слишком долго был Кхаммой-полководцем, Кхаммой-царем, при войске и власти и жезле Фенамоа. Мне наконец пора быть просто Кхаммой - воином из Тарремы.
      - А теперь скажи, - засмеялась Илиса, - я - Кхамма!
      - Я - Кхамма, - спокойно повторил тот.
      ДОРОГОЙ ПОТЕРЬ
      И вот, они вновь были в пути. Благодатная долина постепенно стала изменяться - они по-прежнему шли лугом, рядом по-прежнему текли ручьи со светлой водой и поднимались рощицы цветущих деревьев. Но голубизна трав мало-помалу сошла на-нет, воздух больше не насыщал, как прежде, и как-то внезапно они заметили, что и солнце вверху сменилось: оно стало бело-голубым и вытянулось в овал.
      - Неужели такое может быть? - изумлялся И Пань. - Да, только затем, чтобы увидеть такое, мне стоило сопровождать тебя, Кхамма!
      Атри хихикнул:
      - Что-то скажет наш звездочет, когда мы будем в селении знающих!
      Они достигли его в полдень. В селении было десятка три небольших двух - и трехэтажных домов с дверями настежь, и нигде - ни одного человека. Кхамма с друзьями осмотрели каждый дом и не увидели ничего, кроме малого числа мебели и множества странных вещей.
      Гхимма остался верен себе - он сразу же разыскал кладовую, где стояли стеклянные сосуды и висели связками ряды каких-то не то початков, не то колбас. Первым делом Гхимма приложился к бутыли и одобрительно крякнул:
      - Наконец-то настоящее питье! Пиво, да ещё из Лоэ!
      Огин осторожно попробовал и уставился на Гхимму:
      - Ты называешь нашу медовуху пивом из Лоэ?
      Они заспорили. К бутыли приложились все остальные, и каждый назвал свое:
      - Это же сусло! - сказал Кхамма. - Я не пробовал его с тех пор, как гостил у дядюшки Гхабы в деревне. У! Вкуснятина.
      - Белое столовое из красной Ань, - определила Илиса.
      - Лимонад, - назвала Тивела.
      - Родниковая вода, - сказала Айа. - И какая свежая!
      - Чай из зверобоя, - попробовал Волчонок.
      - А что скажешь ты, И Пань? - спросил Кхамма.
      Тут они хватились, что звездочет куда-то пропал. Прежде чем разыскать его, они ещё отведали, по настоянию Гхиммы, пищи этого селения - тех самых развешенных колбас. И опять все разошлись в том, каков их вкус. Гхимма и Огин решили, что это окорок, Кхамме они показались чем-то вроде копченой рыбы, другие почувствовали вкус сыра и фруктов и попросту хлеба.
      - Раз Граум это ест, то уж, во всяком случае, это не фрукты, рассудил Гхимма. - Жаль, что копченый лосось достался тебе, Кхамма! К пиву это как-то больше подходит.
      - Всегда готов поменяться, - улыбнулся Кхамма.
      - Это как с языком Вья, - сказала Айа, - каждому слышится речь его родины. И здесь то же самое. Интересно все-таки, что скажет наш мудрец И?
      Его они разыскали в одном из домиков. Ученый сидел напротив какой-то светящейся стеклянной стены, по которой бежали разные знаки и рисунки. Лицо его было совершенно ошалелым.
      - Поразительно, - бормотал он, - поразительно!
      - Что с тобой, учитель И? - участливо поинтересовался Огин.
      - Оказывается, весь мир состоит из мелких-мелких зернышек, и все эти зернышки есть ничто иное как маленькие вихри, скрученные вовнутрь себя! сообщил звездочет. - Подумать только - все звезды и это стекло, и мы сами, и трава - все это из одного и того же маленького вихря.
      - Как ты узнал это?
      - Мне это показала и объяснила вон та говорящая стена из стекла, отвечал ученый.
      Кхамма улыбнулся:
      - Если она объяснит ещё что-нибудь интересное, расскажешь нам.
      Они дали И Паню попробовать напитка из кувшина и этой загадочной пищи и спросили его мнения обо всем.
      - В легендах многих народов говорится о еде небожителей - нектаре и амброзии. Очевидно, это они и есть, - рассудил ученый.
      - Да, но какой вкус ощутил ты сам? - полюбопытствовала Тивела.
      - Я вообще не почувствовал вкуса, - ответил звездочет. - Но я пока что не хочу есть.
      - То есть вкус этой пище придает наш голод?
      - Очевидно.
      Они оставили старого ученого наедине с его сокровищами и принялись тем временем укладывать припасы, распределяя меж собой тяжесть ноши.
      - Попробовать бы уговорить Граума нести часть груза, - произнес Кхамма. - Кто знает, когда ещё нам выпадет случай чем-нибудь разжиться.
      Но Граум вел себя как-то странно. Он ощутимо нервничал, чего с ним раньше не бывало. Сеур нюхал воздух, прислушивался к чему-то и угрожающе ворчал.
      - Волчонок, ты не взберешься на крышу? - попросил Кхамма. - Может быть, Граум кого-нибудь чует.
      Малчишка выбрал дом повыше других и вскарабкался на самый конек. Он разглядывал местность вокруг, поворачиваясь в разные стороны и слишком поздно заметил опасность. Нападение пришло сверху - во мгновение ока в небе прорисовалась черно-красная фигура - что-то вроде крылатого кружка. Предостерегающие крики запоздали - Волчонок не успел ни спрятаться, ни защититься. Птица камнем рухнула вниз, обхватила Волчонка, полностью закрыв своими крыльями, и столь же молниеносно взмыла в воздух.
      Айа опустила лук:
      - Волчонок внутри этой твари, я не могу стрелять.
      - Может быть, она испугается!
      Они бежали следом, крича погромче, а этеска выстрелила пару раз, стараясь задеть край этих черно-багровых крыльев. Но безуспешно - хищник стремительно удалялся и вскоре скрылся из виду.
      - Не такой уж это рай, - хмуро сказал Огин. - Нам нельзя расслабляться.
      - Мы разыщем его! - твердо произнес Кхамма. - Будь что угодно, но сначала мы найдем Волчонка.
      Они решили выступить немедля, и Кхамма пошел поторопить И Паня. Ученый все ещё сидел перед говорящей стеной, увлеченно разглядывая свою тайнопись, бегущую по стеклу. Кхамма окликнул его, но тот даже не обернулся.
      - Надо же так сосредоточиться! - удивился тарремец.
      Он сделал шаг к дому - и отлетел обратно. Знакомая перламутровая стена плотнела на глазах, разделяя И Паня и Кхамму. Спутники Кхаммы, подойдя к нему, молча стояли рядом. И Пань был в двух шагах от них - и однако же, отрезан - может быть, навсегда.
      - Даба и гвардейцы, Волчонок, И Пань... Кто будет следующим? - вот что думали все, а Айа сказала это вслух.
      - Впредь мы не должны разделяться, - решил Кхамма.
      Он пробовал поговорить с Атри - возможно, зеркальце покажет, где искать Волчонка, но Атри не отзывался. Они шли в том направлении, куда улетел черно-красный хищник, но не находили пока что никаких следов. И кроме опасений за судьбу мальчишки Кхамму беспокоило поведение Граума. Сеур не то что чего-то опасался, но был какой-то сам не свой, - из человеческих чувств к его состоянию больше всего подошла бы печаль.
      - Граум хочет проститься с тобой, - заговорил вдруг Атри.
      Сеур, как когда-то при первой встрече, положил лапы на плечи Кхаммы и облизал его лицо шершавым языком. Это же он проделал с Огином и Айей. Илиса сама потрепала его жесткую гриву.
      - Он хочет уйти? - спросила девушка.
      - Нет, - ответил Кхамма. - Но Атри говорит, что мы скоро расстанемся.
      Это произошло позже, когда новое солнце осветило новый мир, и он не походил ни на один из пройденных до того. Солнце здесь было желтым, а мир огромным бело-серым зданием наподобие термитника, увеличенного в тысячи и тысячи раз. К его дверям вела широкая утоптанная дорога. Они вошли внутрь, и Граум задрожал. Насторожились и все остальные - на них накатила волна запахов множества зверей, и это различила не только охотница Айа, но даже Илиса и Тивела. Опасность, однако, была не в зверях. В просторном зале их встретил высокий человек, настоящий великан, неопределенного возраста и какой-то невыразительной наружности.
      - А! - произнес он. - Я вижу, ты решил вернуть мне зверя! Правильно.
      - Вернуть зверя? - переспросил Кхамма. - О чем ты говоришь и кто ты?
      - Я - хозяин всех зверей, что заключены здесь, - великан махнул рукой, показывая вокруг себя, - а говорю я об этом сеуре.
      - Граум - мой друг, - отвечал Кхамма. - Мы ищем своего спутника, мальчишку по прозванию Волчонок. Если его здесь нет, то позволь нам пройти дальше.
      - Волки у меня есть, но твоего мальчишки среди них нет, - отвечал великан. - Так что можете уйти вон через те двери.
      - Спасибо, владыка, - поблагодарил Кхамма. - Но мы уйдем все вместе, и Граум с нами.
      - Эй! - удивленно уставился на тарремца великан. - Ты же сам привел сеура, чтобы отдать его!
      - Я не делал этого!
      - Нет, привел! - настаивал великан. - Смотри, все звери здесь, у меня!
      Великан повел рукой - и вдруг стала видна внутренность всего этого места. Здание действительно походило на термитник: во все стороны его прорезало множество ходов, и все они вели к чему-то вроде камор или клетей, где было непредставимое множество зверей и птиц. Из них люди могли узнать лишь небольшую часть, а об остальных они даже не слышали.
      - Я храню их здесь и даю на время, и теперь это время истекло, торжественно заключил великан.
      Огин сделал неприметный для чужих знак, и Кхамма так же незаметно кивнул. В один миг Огин прыгнул на грудь великану, а Кхамма со всей силы рванул его за ноги. На помощь им тут же пришли Айа и Гхимма. Поверженный великан лежал на спине и удивленно хлопал глазами.
      - Вы что, хотите, чтобы я напустил на вас свой народ? - спросил он, не пытаясь бороться.
      Граум подошел к Кхамме и лизнул в лицо. Он тихонько ворчал.
      - Граум говорит: не надо, Кхамма! - пропищал Глазок.
      Они отпустили владыку зверей, и тот сказал:
      - Кхамма, Граум останется здесь. Но ты мне нравишься и твои друзья тоже. Так и быть, я разрешу Грауму вновь увидаться с тобой, но сейчас ты уйдешь без него.
      Великан помолчал и добавил:
      - Твоего Волчонка забрала колдунья Цха.
      В один миг он исчез и вместе с ним - Граум. Когда они прошли этот невообразимо огромный зал - похоже, он был даже больше, нежели преисподняя Иммы - то в глаза им ударили лучи нового - пятого - солнца, и было оно фиолетово-багровым. Этот фиолетово-багровый круг уже наполовину был скрыт горизонтом - зелено-коричневой мутной водой бескрайнего болота.
      - Может быть, нам лучше переночевать в холме зверей? - спросила Илиса.
      - Может быть, и лучше, но уже не получится, - отвечала Айа.
      Обернувшись они увидели уже знакомое - вход в холм был закрыт все той же жемчужно-белой стеной. Единственное сухое место было пригорком, на котором они стояли. Из болота донесся отвратительный ухающий стон. Женщины содрогнулись.
      - Может налететь та птица или ещё кто-нибудь, - сказал Огин. - Лучше всего спать, прижавшись спинами к этой жемчужной стене. Граума с нами больше нет.
      ЧАРЫ ЦХА
      - Да, - согласился Кхамма. Женщин в середину, а мы будем дежурить по очереди.
      Он имел в виду Илису и Тивелу - Айа шла по мужскому счету, как воин. Но ночь прошла спокойно, если не считать разных угрожающих звуков, чавканья и урчания где-то там в непроглядной жиже.
      А утром они увидели, что от самого их пригорка тянется ровная и прямая, как стрела, дорога - что-то вроде мостика, висящего невысоко над топью. Куда вела эта дорога, скрывалось в дымке болотных испарений, но им выбирать не приходилось.
      - Надо так понимать, что эта колдунья Цха приглашает нас к себе, сказал Кхамма.
      - Или заманивает в болото, чтобы в любое время окунуть нас в эту пакость, - возразил Гхимма. - Между прочим, я плохо плаваю.
      - Я это помню, - засмеялся Кхамма.
      Стоило им чуть отойти от берега, как из топи начали всплывать, разевая огромные пасти, разные твари, похожие на крокодилов в джунглях Южного Фенамоа. Они плотоядно таращились на путников и с хлюпаньем тащились вдоль их мостика, щелкая челюстями и пытаясь вскарабкаться наверх.
      - Госпожа Цха показывает свое могущество, - заметил Огин, сбрасывая не в меру разохотившуюся тварь с дороги - зверюге удалось было взгромоздить свой нос на их мостик.
      - В таком случае она не так чтобы очень умна, - отозвалась Айа. - Тот, кто хочет убить, сделал бы это давно.
      - Она же не воин, как ты, Айа, - сказала Илиса. - Она просто женщина.
      Из тумана впереди них послышался громкий насмешливый хохот, очевидно, их разговор подслушивали. Так они шли довольно долго, и наконец вступили в сырой неприятный туман, казавшийся кровавым из-за лучей багрово-фиолетового светила этого мира. Дорога вывела их на берег и уперлась в подножие черно-белого трона, на вид каменного или из кости. На нем восседала волшебница.
      - Приветствую тебя, владыка Кхамма, - обратилась она. - Ты едва не опоздал к обеду.
      - Приветствую и я тебя, волшебница Цха, - отвечал Кхамма в тон ей. Но я не владыка, я только путник, как и мои друзья.
      - Ты был владыкой и снова им станешь, - возразила колдунья. - Если я тебе помогу, - добавила она. - Пойдем. Твои спутники могут присутствовать на нашей трапезе, - милостиво разрешила Цха, окинув остальных беглым пренебрежительным взглядом.
      Все переглянулись: замашки колдуньи были весьма высокомерны.
      - Что же ты остановился, царь Кхамма? - вопросила Цха, видя, что Кхамма не следует за ней к накрытому уже столу.
      - Благодарю за приглашение, царица Цха, но я пришел не на обед. Твоя птица унесла нашего спутника, мальчишку. Мы зовем его Волчонок.
      - А, этот! - надменно скривилась колдунья. - У меня его нет.
      - Но хозяин зверей сказал, что он у тебя, - возразил Кхамма.
      - Так и было, - нахмурившись отвечала Цха, - но Яфмами забрал его во дворец Коловита. Туда попадают все отставшие путники, - пояснила она.
      Все снова переглянулись - по всему, с волшебницей следовало побеседовать и узнать побольше.
      За столом все продолжилось, как началось, - волшебница беседовала исключительно с Кхаммой, почти не отвлекаясь, чтобы заметить присутствие его спутников. Им прислуживали люди с серо-зеленым отливом кожи и жабьими глазами - они напоминали тех болотных тварей, что Кхамма с друзьями видел, проходя над топью.
      Впрочем, с Кхаммой колдунья была довольно любезна:
      - Попробуй-ка вот это блюдо, воитель... и вот тот кусочек, - потчевала она гостя. - Под всеми восемью солнцами никто не сумеет получить столько вкусов из одного плода тайи.
      - Я правильно понял, владычица Цха, - спросил Огин, - что все эти блюда из одного растения? Видимо, и напиток на ваших небесах один и тот же?
      - Последний дурак знает, - отвечала волшебница, глядя, однако, не на Огина, а все так же на Кхамму, - что под всеми восемью солнцами есть только одна пища. Искусство в том, чтобы одно было многим. Только я умею достичь такого разнообразия, - похвалилась она. - Даже Яфмами не столь изобретателен.
      - Кто такой Яфмами? - спросил Кхамма.
      - Это недоучка-чародей при дворе Коловита, мой соперник, - при этих словах по губам колдуньи скользнула ядовитая улыбка.
      - Ну, а кто такой Коловит?
      Волшебница скривилась:
      - Он считает себя владыкой небес. Но это лишь потому, что никому пока не пришло в голову дать хорошего пинка по его шаткому трону.
      - А тебе, царица, это, судя по всему, в голову пришло? - Кхамма решил не тянуть и заставить волшебницу открыть карты.
      Однако та не торопилась делать это.
      - С чего ты взял? вовсе нет... иначе я бы уже заняла его трон.
      Атри что-то пробормотал, но впервые в жизни Кхамма не смог разобрать его слов. А Тивела неожиданно сказала:
      - Ты очень похожа на мою сестру, царицу Луваллу, не в обиду будь сказано, владычица.
      Колдунья удостоила Тивелу гневного взгялда.
      - Я похожа на эту шлюшку? Я?!. Это она мне подражает, побирается крошками с моего стола!
      - Что ж, твоя правда, - заговорила вдруг Илиса, - Лувалла и впрямь завистлива и охоча до чужого. Надеюсь, это её собственная черта, а не подражание тебе, царица Цха.
      Айа расхохоталась, а Цха уставилась на Илису тяжелым взглядом. Но женщина не отводила глаз и отвечала ей на удивление твердо. Кхамма решил вмешаться.
      - Я впервые слышу, царица, что кто-то здесь знает о Фенамоа и наших земных делах. Ты бывала в Фенамоа?
      - Ну, вот еще, - фыркнула колдунья. - В отличие от Коловита, я не сую нос в дела каких-то смертных.
      Она пояснила, отвечая на немой вопрос Кхаммы:
      - Эти Сильные с их нашествием - дело его рук. Это он навел их на Фенамоа, и он же открыл врата демонов.
      - Зачем?
      - Он боится тебя, Кхамма. Он знал, что ты придешь в его владения, и хотел заранее покончить с тобой.
      Атри опять что-то пробормотал, и вновь Кхамма не сумел его расслышать. Воин пожал плечами:
      - Наводнить землю ордами чужемирных воинов, чтобы покончить с одним слабым смертным человеком? Владыка небес меня явно переоценил.
      - Он не знал, что это будешь именно ты, - возразила колдунья. Коловит, к примеру, больше опасался Нагина, если ты, - ядовито усмехнувшись, она обратилась вдруг к Огину, - помнишь такого, Огин.
      - Я помню такого, царица Цха, - спокойно отвечал витязь Севера. - Он действительно хотел взойти по Радужному мосту.
      - Но был убит Сильными, - дополнила волшебница, змеино улыбаясь.
      - Огин несколько посуровел в лице.
      - Благодарю за яства и внимание, - сказал наконец Кхамма. Чрезвычайно рад нашему знакомству. Если, владычица, у тебя есть какое-то дело к нам, то изложи его, а если нет, то оставь нам продолжать наш путь.
      - Ты прав, Кхамма, нетерпеливый, как все воители, - ответила Цха. - Я хочу предложить тебе недостающее, вот какое у меня к тебе дело.
      - А что же это недостающее?
      - Четвертая жена, Кхамма, - отвечала волшебница и величественно поднялась с места. - У тебя должно быть четыре жены, но их сейчас только три. Женщина-воин, женщина-царевна и наложница. Но четвертой должна быть женщина-маг, знай это, владыка Кхамма.
      Кхамма молчал, не зная, что и сказать. Он не видел причин для отказа, но и не видел смысла в согласии. И в этот миг Атри подал голос:
      - Кхамма, она хочет обмануть тебя!
      - Молчи! - топнула ногой колдунья - и речь зеркальца вновь стала неразборчива.
      - Царица Цха, - произнес наконец Кхамма. - Лучше будет, если ты прямо скажешь, платой за что будет этот союз. И кстати - верни голос моему Атри.
      В этот миг из-за стола поднялась Илиса и заговорила. Ее губы подрагивали от сдержанного гнева, но лицо было твердо.
      - Я отвечу тебе, Кхамма, за нашу хозяйку, - сказала женщина Кхаммы. Она хочет использовать тебя, чтобы захватить престол Коловита - вот в чем смысл союза, воин Кхамма. Ты ошибаешься, если думаешь, что царица Цха ищет твоей любви.
      - Ты испугалась, дуреха, что я займу твое место на ложе? - высокомерно вопросила колдунья. - Мне не нужно этого, но если ты не захочешь поумнеть, то лишишься его.
      Они смотрели друг другу в глаза - небожительница и смертная женщина, вступая в поединок по обычаю магов, - только одна выходила на битву в полных боевых доспехах, а другая - почти безоружной. Кхамма хотел вмешаться - и вдруг - в голове у него страшно зазвенело, перед глазами все закружилось, и через миг он провалился в темное забытье.
      ГХИММА В КОЛОДЦЕ
      Кхамма вынырнул из него уже близ владений Коловита. Дворец Владыки небес высился неподалеку - были видны даже лица в окнах. Однако мир освещало все то же багрово-фиолетовое солнце, а значит, они все ещё были в мире колдуньи Цха. Над Кхаммой склонились его друзья. Илиса гладила его лицо:
      - Как ты, Кхамма?
      - В голове гудит, как осенью ветер в горных ущельях. Что случилось?
      Айа потрепала Илису по плечу:
      - Вот этот боец и ещё один пьяница спасли нас всех.
      - В пищу было подмешено зелье, - объяснил Огин. - Тебе досталось больше нас всех. Мы же только не могли двинуться с места, сидели как прикованные. К счастью, Илиса не притронулась ни к кусочку.
      - А кое-кому, - продолжил Гхимма, широко улыбаясь, любое питье нипочем. - Когда я заметил, что все отключились, а эти две бабы все ещё буравят дыру друг в друге, я встал из-за стола и... Кхамма, как по-твоему, честный солдат может стукнуть по темени женщину?
      - Может, - отвечала Айа, - если эту змею зовут Цха.
      - А что же дальше?
      - Цха упала на землю, и я одолела её чары, - ответила Илиса. - Мерзкое болото было лишь мороком, и он сразу развеялся.
      Однако и в подлинном своем виде мир Цха был не намного лучше - во все стороны расстилалась совершенно безжизненная пустыня.
      - Ничего, - бодро сказал неунывающий Гхимма, - до дворца рукой подать, а кстати, я вижу на пути и колодец.
      - Они шли несколько часов, но подать рукой до дворца так и не получалось, Все, что им удавалось - это немного приблизиться к колодцу.
      - Я знаю, - сказала Тивела, - в наших песках так бывает. Это мираж. Дворец, наверное, где-нибудь далеко.
      - Может быть, и недалеко, но в другом мире, - отвечал Огин. - Хорошо, если завтра мы сумеем дойти до колодца.
      Кхамма взгянул ему в глаза и без слов понял то, что недоговорил Огин: похоже, что и этот мир нельзя было миновать без новой разлуки. Но никто не решался заговорить об этом вслух - да и зной не особенно располагал к разговорам, во рту у всех давно пересохло.
      Следующий день целиком ушел на то, чтобы ещё приблизиться к колодцу, но достигли они его только на третий день. На его цепи не оказалось ведра оно просвечивало из-под воды внизу.
      - Пустите меня, - попросил Гхимма, - а то я рехнусь от жажды.
      Он быстро спустился вниз и припал к воде ртом.
      - Гхимма! - наконец заорали все. - Нас тут пятеро!
      Гхимма привязал ведро, и они в момент его вытащили и опустошили, а следом и новое ведро. Затем они наполнили свои фляги, а затем с наслаждением принялись обливать друг друга прохладной водой. Гхимма не торопился вылезать - он хотел отдохнуть от зноя.
      - Может быть, нам всем окунуться напоследок? - предложил Огин. - Кто знает, когда-то ещё выпадет такой случай.
      Они стали вытаскивать Гхимму, а подняли из колодца новую разлуку сколько Огин и Кхамма ни крутили цепь, Гхимма оставался на месте, так все и висел, схватившись за цепь, у самого дна. Они избегали смотреть на Тивелу женщина плакала, упав на камни колодца. И вдруг она вскочила, ухватилась за цепь и соскользнула вниз.
      - Тивела! - ахнула Илиса.
      - Я останусь с ним! - решительно отвечала Тивела со дна колодца, подняв лицо кверху. - Идите без нас.
      Кхамма и Огин попробовали вытянуть их обоих вместе - у Кхаммы возникла было надежда, что такая жертва Тивелы может рассеять злые чары. Этого не случилось. Они ещё постояли у колодца, крича друг другу слова прощания - и ушли уже вчетвером.
      - Кхамма, - сообщила Айа, - поглядев в небо, - солнце красное.
      У ВЛАДЫКИ НЕБЕС
      - Да, - отвечал Кхамма, - назад можно не смотреть.
      Он был прав - сзади уже высилась перламутровая стена, а они шли по земле нового мира - ко дворцу Коловита. Теперь они достигли его всего за пару часов. Этот дворец был таким, каким и можно было ожидать, - огромным и величественным издали и богато украшенным вблизи. Он только немного устпал по размеру Холму зверей, зато в роскоши убранства и всяческих красотах далеко превосходил все, что приходилось видеть Кхамме, включая зодчество Ань и Срединного царства. Они миновали стражу у ворот - драконов с красными и зелеными глазами и шли по дорожке сада.
      Этот сад составлял часть дворца - сверху его закрывала стеклянная - а может, и хрустальная крыша, ярко сверкавшая под лучами солнца. Уже в саду им встретилось множество людей - прислуги и придворных, - а ещё множество разных зверей и диковинных существ, - вероятно, наделенных разумом и речью, судя по их поведению и виду. Никто не обращал на Кхамму со спутниками никакого внимания, но когда они вступили в палату дворца, к ним тотчас подошел могучий воин в золотой кольчуге.
      - Я - начальник стражи, привратник Тха. Кто вы и что хотите?
      Кхамма представил себя и своих друзей, и Тха велел им следовать за ним. В окружении десятка стражников он провел их через несколько палат, и они очутились в зале, напомнившей Кхамме дворец Велемихи: здесь тоже шел пир, а Владыка Небес взирал на него с возвышения трона. У его подножия Кхамма увидел чародея, что некогда в подобном случае он встретил у престола Велемихи. С другой стороны от трона стояла Цха, пронзавшая всех четырех ледяным взглядом. Сам Коловит оказался не особенно примечательным человеком, но во лбу у него горел ярким пламенем какой-то сине-красный кристалл.
      Владыка Небес заговорил первым:
      - Так ты говоришь, Яфмами, - обратился он к чародею, - что этот смертный некогда надерзил моему слуге Велемихе?
      - Верно, Владыка владык, - подтвердил чародей у престола. - Он грозился, что свергнет его.
      - Почему же ты не сделал этого, Кхамма из Тарры? - спросил Коловит.
      - Он решил замахнуться на большее, владыка Коловит, - отвечала за него Цха. - Он мечтает заполучить твои небеса и твою корону. Власти над людьми ему мало.
      Айа опровергла колдунью:
      - Эта дрянь лжет, владыка Коловит. Цха сама подговаривала Кхамму свергнуть тебя. У нас нет таких мыслей.
      - А какие же мысли у вас есть? - спросил Коловит. - Отвечай мне, Кхамма из Тарры.
      - Я хочу пройти к последнему морю, владыка, - отвечал Кхамма, - и мне не надо ни твоих небес, ни твоей короны, ни твоего дворца.
      - Вот как! - воскликнул владыка. - А зачем же тогда тебе последнее море?
      - Оно звало меня с тех пор, как я увидел его картину на стене дворца Велемихи, - рассказал Кхамма. - А потом я повстречал сборщика имени и разочаровался в делах меча.
      - Я же говорю - это происки Иасонда, - подал голос Яфмами.
      - Их надо сбросить обратно в Фенамоа, - прошипела Цха.
      Коловит задумался. Наконец, Владыка Небес приговорил:
      - Все, кто попадает ко мне, могут невозбранно пировать в моем дворце и веселиться, оставив тревоги. Это же относится и к вам четверым. Я ещё потолкую с тобой, Кхамма из Тарры. А пока... пока можете занять место вон там за столом или омыться в моих купальнях.
      Тха повел их к указанному месту за одним из длинных столов. Недалеко от престола с важным лицом сидел человек, чье лицо им показалось знакомым.
      - Учитель И! - воскликнул Огин.
      И Пань надменно кивнул. Тха подтолкнул их:
      - Не отвлекайте академика И, он размышляет!
      Когда они уселись за стол, Айа негромко сообщила:
      - Я видела Тивелу и Гхимму за одним из столов.
      Атри хмыкнул:
      - Я видел и ещё кое-кого.
      Мимо колесом прошелся один из шутов, и Айа так же негромко произнесла:
      - Волчонок!
      Волчонок вновь прокатился мимо них, и на стол к ладони Кхаммы шлепнулся комочек. Кхамма развернул бумажку и прочел: "Будьте в саду". Рядом был оттиснут перстень Дабы. Кхамма незаметно показал это Огину. Тот улыбнулся одними глазами. Айа поймала за рукав одного из слуг:
      - Эй, дружок! Помоги-ка нам пройти к купальням. Путникам надо ополоснуться с дороги.
      Они с наслаждением плескались в тепловатой воде, смывая пыль и грязь долгого пути, а потом улеглись прямо в траву под лучи солнца, идущие сверху сквозь ту же хрустальную сферу над дворцом. Даба не заставил себя ждать и присел рядом с Кхаммой.
      - Я привел сюда почти всех, - произнес он негромко.
      - Даба, - отвечал Кхамма спокойно, - я не держу в мыслях захватывать этот дворец и трон, так что можешь говорить не таясь.
      - Не все так просто, - возразил генерал. - Ведь это Коловит навел Сильных в Фенамоа.
      - Мы это уже знаем.
      - А про Врата Иасонда вы тоже знаете?
      Кхамма и остальные переглянулись. Кхамма спросил:
      - Атри, ты можешь хоть раз сделать, что я прошу? Скажи, за нами подсматривают?
      Обиженное зеркальце завопило тоненьким голоском:
      - Неблагодарный Кхамма, как будто мало я тебе помогал! Конечно, наблюдают.
      - А ты можешь укрыть нас? - спросил Огин - за время их долгих походов голос Атри стал различать не только И Пань, но и остальные из друзей Кхаммы.
      - Да, я могу, но не очень долго, - согласился Глазок. - Если этот осел попросит как полагается!
      - Оставайтесь здесь, - поднялся Даба, - я приведу И Паня.
      Ученый пришел вместе с Волчонком.
      - Кхамма, я все узнал, - начал рассказ ученый. - Тебе надо открыть Врата Иасонда, и тогда ты выйдешь на берег последнего моря. Эти Врата находятся в мире черного солнца.
      - Как попасть туда?
      - Единственный путь - из дворца Коловита. Но вход стерегут. Тот, кто пройдет к Вратам и сумеет открыть их, - пояснил И Пань, - получит власть над этим миром и трон Коловита.
      - А! Вот оно что! - расхохотался Кхамма. - А я-то ещё думал его успокоить, когда говорил, что хочу всего-навсего пройти к последнему морю.
      Ученый улыбнулся:
      - Это и впрямь было забавно. Но можешь не опасаться - здесь во дворце Коловит не может причинить тебе вреда. Другое дело, что он не пропустит тебя ко входу.
      - А ты знаешь, где этот вход?
      И Пань отрицательно качнул головой.
      - Я знаю! - воскликнул Волчонок. - Я подслушал разговор Яфмами с Коловитом.
      И Пань предостерег:
      - Кхамма, даже если ты проберешься ко входу, дверь ещё надо открыть. И главное, пройти мир черного солнца не так-то просто - возможо, не легче, чем было изгнать Сильных из Фенамоа. А ведь ещё нужно открыть Врата - это труднее всего на свете.
      - Ты знаешь, как открыть дверь из дворца? - перебил Кхамма.
      - Понятия не имею. Но это не ключ из железа, во всяком случае. Зато я знаю, как открыть Врата Иасонда.
      Ученый со значением посмотрел в глаза Кхамме.
      - Запомни, владыка Кхамма, это очень важно. В конце концов, если сумеешь, ты выйдешь к большому камню перед воротами. На него нужно сесть и ждать, пока они не откроются.
      - И все? - с удивлением спросил Кхамма.
      - Все, не считая того, что нужно молчать и оставаться на месте, что бы ни произошло. Что бы ни случилось, Кхамма, - молчать и не двигаться! Я узнал это в селении знающих, Кхамма, - те, кто сумел пройти Врата, поведали об этом сами.
      - Мне нечем отблагодарить тебя, академик И, - сердечно произнес Кхамма.
      - Это я в долгу перед тобой, - улыбнулся И Пань. - Час беседы с Рассказчиком в селении стоит всех тягот похода. Спасибо, что разрешил сопровождать тебя.
      - Кхамма! - тревожно запищал Атри. - Коловит и двое его колдунов заподозрили неладное. Они совещаются, как остановить тебя.
      - Значит, нельзя откладывать, - поднялся Кхамма. - Даба!
      - У меня все готово, - отозвался генерал. - Ребята прикроют тебя. Мы нападем на престол Коловита, а ты иди прямо к выходу.
      Они вошли в зал и, как ни в чем ни бывало, вновь заняли места за столами. Коловит поглядел с высоты на Кхамму, и в его взгляде сквозило явное подозрение.
      И тут с огромной чашей в руках поднялся из-за стола Гхимма.
      - Владыка Коловит! - проорал он, подняв руку. - У меня есть слово.
      - Говори, - разрешил царь миров.
      - Я хочу выпить эту чашу в твою честь, владыка, - провозгласил Гхимма. - И если ты позволишь, из твоих рук. Кхамма и его дружки, - тарремец показал в сторону стола, где был Кхамма с остальными, - они бросили меня, Коловит!
      Это Гхимма произнес жалобным голосом обиженного ребенка. Он приблизился к трону и продолжал:
      - Мы с бедной Тивелой остались в колодце посреди пустыни, а он ушел! Но Владыка Небес по своей милости...
      Коловит сделал Гхимме знак подняться.
      - ...по своей милости взял меня в этот сказочный дворец. И вот я, недостойный таких щедрот, поднимаю эту чашу в честь нашего бога и царя!
      Гхимма вознес чашу над своей головой под рукоплескания зала - и внезапно обрушил её вместе с вином на голову Коловита.
      - Да здравствует Кхамма! - громко закричал он.
      Кхамма выпрыгнул из-за стола и выкликнул клич:
      - Таррема-о-Тарра! Я здесь!
      Со всех сторон зала к престолу уже бежали воины Кхаммы. С ходу разметав ошеломленных телохранителей, они вскочили на помост на подмогу Гхимме и схватили оторопевшего Коловита.
      - Ты пока пойдешь с нами, - распорядился Кхамма, - прости уж, что так получилось, владыка.
      Царь миров бешено вращал глазами не в силах произнести что-либо.
      - Где дверь? - спросил Кхамма.
      - Р-р-р-а-а!.. - вырвался рев из августейшего рта.
      - Веди, Волчонок! - велел Кхамма.
      Они пошли по бесчисленным коридорам, на ходу отражая наскоки дворцовой стражи.
      - Это она! Наверное, она, - показал Волчонок на высокую двустворчатую дверь, у которой даже не стояло охраны. - Здесь знак черного солнца.
      - Это та дверь? - спросил Кхамма Коловита.
      Но царь Небес презрительно молчал.
      - Это та дверь, - прозвучал вдруг голос Яфмами.
      Он во мгновение ока возник слева от двери и был как будто спокоен и уверен в себе.
      - Это та самая дверь, Кхамма, но ты не войдешь в нее. Первый, кто откроет её, упадет мертвым.
      Лучше бы он этого не говорил. Кхамма ещё только обдумывал слова чародея, а Волчонок метнулся вперед всех и прыгнул, ударив телом в створ дверей. Они распахнулись настежь, а Волчонок упал на пол. Он был мертв Кхамме не пришлось усомниться в этом, когда он поднял мальчишку.
      - Эту птицу мы уже не догоним, Кхамма, - сказал Огин, трогая Кхамму за плечо.
      И Пань возразил:
      - Кхамма, все изменится, если ты откроешь Врата. Теперь уж иди вперед! И помни, что я сказал, - _молчать и оставаться на месте_.
      - А вы? - спросил Кхамма. - Ты и Даба, и Гхимма, и остальные?
      - Кхамма, мы уже не сможем, - отвечал И Пань. - Мы остановились раньше. Пока ты не достиг цели, мы - пленники дворца. Это путь для тебя одного, Кхамма. Даже Огин и две твоих женщины смогут проводить тебя лишь до стены следующего мира.
      - Мы сделаем это, - твердо сказал Огин.
      - Но тогда вам придется ждать под черным солнцем, пока Кхамма не пройдет путь, - остерег И Пань. - Лучше переждать это время здесь, во дворце.
      - Нет, - отвечали в один голос все трое.
      И Пань развел руками. Кхамма и трое его друзей простились с Дабой и остальными.
      - Не вздумай вредить моим друзьям, Коловит, - наказал на прощание Кхамма. - Они мне дороже самого себя.
      Коловит хранил ледяное молчание.
      Кхамма и трое его последних спутников вошли в коридор, открывшийся за дверью. Скоро он превратился в туннель, где почти не было света.
      - Сзади опять стена, - сообщил Огин, шедший последним.
      - Кто сомневался, - отвечал Кхамма.
      Они зажгли факел, и когда он погас, далеко впереди показался свет.
      - Похоже, добрались, - молвила Айа.
      Послышался злорадный хохот. На их пути стояла Цха и злобно усмехалась.
      - Сначала одолейте зверя! - со злым торжеством в голосе предложила она. - Ты все сумел, Кхамма из Тарры, даже захватить Коловита. Может быть, ты усидел бы и на Камне Иасонда. Но этого зверя тебе не одолеть без меня. Теперь ты пожалеешь, что пошел против меня, Кхамма-смертный!
      Она исчезла, а впереди послышался утробный рев. Тусклый просвет далекого выхода заслонила чья-то фигура. Она приближалась, и стали видны огромные светящиеся глаза какого-то зверя. Айа вышагнула вперед и одну за другой послала в них несколько стрел. Никакого результата - чудовище только взревело громче прежнего. Кхамма и Огин обнажили мечи, а Илиса пыталась поджечь клочок ткани - другого факела у них не было. И вдруг эти горящие глаза что-то заслонило, а рев чудовища перекрыло иное рычание - и оно было им знакомо.
      - Это Граум! - узнал Кхамма.
      Там, впереди них, сеур уже сшибся с неведомым врагом, и в темноте туннеля разгоралась их битва. Люди поспешили на помощь Грауму и вскоре достигли места схватки. Увы, они не могли помочь своему другу - ход был слишком узок, чтобы подступиться к противнику Граума. Скорее, они могли только помешать сеуру и пораниться сами. И они топтались в нескольких шагах, не в силах вмешаться - сейчас они могли только полагаться на боевую мощь и волю Граума. Мало-помалу перевес стал склоняться на его сторону враг Граума хотя и не был повержен, но начал отступать все ближе к выходу, рыча и огрызаясь. А люди шли следом так же шаг за шагом, дожидаясь момента, когда смогут вступить в схватку.
      Наконец Граум вытеснил зверя и выпрыгнул наружу, и тут же следом метнулись Кхамма и Огин. Но зверь стремительно удалялся, делая огромные прыжки. Граум не преследовал его. Он остановился, переводя дыхание. Кхамма обхватил его жесткую гриву:
      - Смотри-ка, старый кот, ты снова с нами!
      Сеур тихо ворчал, пока его трепали все остальные. Кхамма было решил, что Граум вернулся, чтобы идти с ними, но Атри сказал:
      - Кхамма, Граум останется здесь. Он постережет зверя.
      - Жаль, - огорчился воин.
      - Может быть, вы увидетесь, - утешило зеркальце.
      ПОД ЧЕРНЫМ СОЛНЦЕМ
      Они огляделись. В мире черного солнца царил полумрак. Но их глаза уже привыкли к нему в туннеле. Вдали неясно виднелись какие-то холмы или, возможно, здания, а до них расстилалась унылая равнина без растительности. В небе проступали тусклые редкие звезды - и конечно, это не были звезды Фенамоа, не требовалось познаний И Паня, чтобы понять это. Прикинув направление по карте Кхаммы они тронулись в путь к видимой в полутьме гряде. Вскоре стало чуть светлее - это поднялось седьмое - черное - солнце. Когда-то в детстве Кхамма видел затмение солнца - тогда светило Фенамоа закрыл черный кружок, и только самые края его сияли из-под черной круглой тени. Вот таким черным кругом и было солнце седьмого мира, и удивительно было то, что оно все же давало какой-то сумеречный серый свет.
      - Я думала, это только так говорится - черное солнце, - сказала Илиса. - А оно и вправду такое.
      - Я тоже так думал, - ответил Огин. - А ведь у нас на Севере я слышал байки о нем. Говорили, что есть мир, где все наоборот - солнце черное и движется с запада на восток.
      - Помнится, И Пань тоже что-то толковал о черном солнце, - припомнил и Кхамма. - Не знаю, жалеть или радоваться, что его нет в этом походе с нами.
      - Конечно, радоваться! - воскликнула Айа. - Я подозреваю, что впереди самое худшее. Это не для нашего старого И.
      Илиса поежилась. За такими разговорами они понемногу приближались к гряде вдали, и до них начал доноситься какой-то гул. И вдруг - эта гряда сама сдвинулась с места и быстро начала приближаться. Гул усилился, и Кхамма догадался:
      - Это же смерчи! Такие же, как там, на Вершине вихрей. Похоже, это сторожа рубежей седьмого мира.
      Вихри были не совсем такими, как те, что на горе - гораздо больше, они вздымались до неба. Илиса сказала:
      - У меня уцелела ветка молниевого дерева. Я обнаружила её, когда разжигала тряпку.
      Из трех грудей вырвался невольный вздох облегчения.
      - Сейчас мы проверим, - сказал Кхамма, - хватит ли одной ветки, чтобы пропустили нас всех. Если нет, то дальше я пойду один.
      - Нет! - горячо воскликнула Илиса.
      Айа и Огин тихо засмеялись.
      Когда вихри были уже близко, Кхамма выставил вперед руку с маленькой золотой молнией в руке. За ним гуськом шли все остальные - Айа, Илиса и Огин в конце. Смерчи не улеглись, как перед Вья на той горе, но они расступились, пропуская их, и все четверо продолжили путь вместе.
      - Как-то я шел вдоль водопада по уступу, - заметил Огин. - Это довольно похоже. Только все валится не вниз, а вверх.
      - Нет, - поправила Айа, приглядевшись, - эти вихри идут с неба в землю.
      - Верно, - удивился Кхамма. - И здесь все наоборот!
      Четверка людей наконец миновала гудящие воздухопады, и перед ними оказалась все та же безжизненная местность. Но недалеко уже проглядывали скалы, - похоже, на этот раз настоящие. Они заночевали, не достигнув их, под тусклым светом чужих звезд. Атри отговорил их от дежурства по очереди:
      - Здесь никого нет, а если будет опасность, я позову.
      - Помнится, ты не всегда предупреждал вовремя, - проворчал Кхамма, но послушался совета.
      Они выспались вволю, не торопясь продолжать поход - с тех пор, как отряд Кхаммы перешел радужный мост, сроки потеряли значение, и они это давно поняли. Вблизи скал с Кхаммой заговорил Атри:
      - Кхамма, то, что я скажу, услышишь только ты. Не отвечай мне. Когда увидишь арку, то знай, что надпись увидят лишь твои глаза.
      Четверо добрались до скал, и Кхамма сказал:
      - Где-то здесь должна быть арка.
      Они нашли её чуть в стороне - в скале был пробит широкий проход, забранный решетчатыми воротами. Узор решетки складывался в короткое сочетание слов: смерть кроме. Не требовалось быть мудрецом, чтобы понять смысл надписи: если кто и мог уцелеть за теми воротами, то только сам Кхамма - искатель последнего моря. Кхамма долго разглядывал эти ворота и наконец сказал:
      - Атри говорит, что дальше могу идти только я один.
      - Разве это Врата Иасонда? - в недоумении спросил Огин. - Ведь камня там нет.
      - Нет, это ещё не те ворота, - согласился Кхамма. - Но я могу войти только один. Так написано на решетке.
      - Мы ничего там не видим, - возразили остальные.
      - Но вижу я, - отвечал Кхамма. - Нам пора расставаться. Вы не сможете здесь пройти.
      Огин попробовал раздвинуть створки ворот - и не смог.
      - Ну, убедились? - торжествуя про себя, спросил Кхамма.
      Они разделили воду и пищу - "нектар и амброзию", и её оказалось дней на двадцать. Молниевую ветку Кхамма оставил друзьям.
      - Если я не вернусь, то мне она не понадобится, а если вернусь, то пройдем вихри вместе.
      - Мы будем ждать тебя месяц, - сказал Огин.
      - Нет! Двадцать дней и не часом больше! - отрезал Кхамма.
      Илиса плакала. Она старалась сдержаться, но слезы так и текли по её щекам. Кхамма обнял каждого, поднял свою поклажу и - отворил ворота. Он закрыл их с другой стороны и хотел нащупать рукой - нет ли где засова, чтобы закрыть понадежней. У него оставалось опасение, что его запрета не послушают. Но сзади уже плотнела жемчужная стена, и Кхамма успокоился - он шел один.
      Тарремский воин прошагал полчаса или более, пока не сообразил, что что-то не так: чем дальше он шел, тем дальше отодвигались вещи, которые он различал впереди, как будто Кхамма шел не к ним, а от них.
      - Глупый Кхамма, это же мир наоборот, - хихикнул Глазок. - Тебе надо смотреться в меня.
      Более странной ходьбы у Кхаммы не было: он шел, глядя в зеркальце, и это было не так чтобы очень удобно. Атри хихикнул:
      - Скажи спасибо, что не надо пятиться.
      - Спасибо, - поблагодарил Кхамма.
      А дальше произошло неожиданное: в зеркальце Кхамма увидал три силуэта. Он не верил своим глазам, пока не подошел вплотную.
      - Кхамма, мы все-таки открыли эти ворота, - проговорил Огин, широко улыбаясь.
      Кхамма знал, что они выбрали смерть, и все же - радость встречи пересилила печаль неминуемой утраты.
      А затем начались бесчисленные переходы в полутьме. Это был самый тягостный из его походов. Не было тяжелых боев или подъемов на кручи, только шаги, шаги, шаги в неизвестность под беспросветной серостью неба. На шестой день Айа сказала:
      - Нам надо уменьшить дневную долю пищи.
      Еще через пять дней Илиса стала слабеть час от часу.
      - Мы будем нести тебя на руках, - сказал Кхамма.
      - Нет! - яростно отвергла Илиса. - Я пойду сама.
      Она держалась два дня, упорно отклоняя все уговоры остановиться и передохнуть. Утром Илиса не смогла идти и умерла в тот же день на руках у Кхаммы.
      - Айа лучший воин, чем я, - были её последние слова.
      Кхамма понял её, когда стали разбирать сумку Илисы: там была сложена её доля пищи за несколько дней. Фляжка Илисы тоже была почти не тронута.
      - Как она могла столько продержаться? - изумился Огин.
      - Она считала, что будет нам обузой, а от меня больше проку, - хмуро сказала Айа.
      Огин вздохнул:
      - Здесь не будет битв, Айа, я уже понял это. Пожалуй, от нашего оружия пользы меньше, чем от её слабости.
      А все-таки Илиса оказалась права - в конце концов им пришлось преодолевать горы, и для сильных тел воинов этот труд был все-таки легче.
      На пятнадцатый день они встретили странное: каменную статую воина высотою с хорошую башню. Истукан стоял лицом к ним и держал обеими руками меч лезвием вниз, будто собирался добить кого-то. Под его мечом в камне была вырублена широкая длинная яма и рядом лежала каменная крышка.
      - Это похоже на гроб, - сказала Айа.
      - Скорей, на могилу, - ответил Кхамма. - Атри, что это значит?
      Зеркальце молчало.
      - Сейчас проверим, - откликнулся Огин.
      Он скинул кладь и с мечом в руке спрыгнул вниз. У Кхаммы похолодело сердце от недоброго предчувствия.
      - Огин! - закричал он. - Не делай этого!
      Но каменный меч каменного воина уже опустился, расплющив не только выставленный навстречу меч человека, но и его самого. Меч победителя вновь поднялся вверх, и тотчас каменная крышка сама собой снялась с места и с грохотом накрыла каменный мешок.
      Айа и Кхамма потрясенно молчали - и наконец, не говоря ни слова, пошли прочь от погибельного места не останавливаясь и не оглядываясь. Они не обменялись ни словом в течение нескольких дней, и лишь потом Кхамму прорвало.
      - Я всегда равнялся на Огина. Мы были братья, но Огин был старшим, признался Кхамма. - Да я ему и в подметки не гожусь, и всегда знал это.
      - Нет, - не согласилась Айа, - вы просто были разными. И уж если на то пошло, то Огин говорил мне нечто подобное про тебя. Вы были как одна пара рук.
      - Я как-то видел - Огин плакал, а я вот не умею, - сказал Кхамма.
      - Да, на севере мужчины не считают это постыдным, - подтвердила Айа. Но я тоже разучилась этому.
      Они лежали на спине, головами друг к другу, и Айа сказала:
      - Знаешь, почему я с тобой? Там, в пещере уньских Учителей, я попросила такой дар: быть с тобой до самого конца. Поэтому Илиса опередила меня.
      Кхамма ответил:
      - В Фенамоа я шел путем обретений, а здесь иду путь потерь. Я знаю, что не заслуживал того раньше и не заслуживаю теперь, но мне это уже безразлично.
      А потом ещё было много дней похода. У них вышла вся еда и питье, и оба уже еле переставляли ноги. Их поддерживал Атри, призывая крепиться и пискляво распевая разные песенки - смешные и воинские, тарремские и аньские, и прочиеп со всех концов Фенамоа. Неизвестно, хватило бы этой поддержки или нет, но в конце концов появился Граум. У обоих сил осталось ровно на то, чтобы взгромоздиться на могучую спину, а потом кое-как удержаться. Сеур вынес их к большому камню. В десятке шагов от него находились ворота - точь-в-точь похожие на те, что миновал Кхамма, когда вошел в арку под скалой - и за ними не видно было никакого нового мира. Граум облизал лица двоих и скрылся в сумерках черного солнца.
      ВРАТА ИАСОНДА
      Кхамма и Айа вдвоем сидели у Врат Иасонда - а это были именно они прижавшись спиной к камню. В камне было вырублено сиденье и подлокотники, а внизу - место для ступней. Наконец Айа поднялась и сказала:
      - Колдунья этесок научила меня этому. Путь ещё не пройден, но мы не расстаемся, Кхамма. Мы будем с тобой одно.
      А вслед за тем она заколола себя и упала мертвая к ногам Кхаммы, и сила её вошла в него, восполнив всю силу, истраченную им в этом походе. Кхамма поцеловал её мертвые губы. Он оставил тело Айи, где оно было, только слегка присыпал песком.
      После этого Кхамма сел в каменное кресло и приготовился открыть врата смерти - он давно понял, что тоже умрет здесь.
      Но это произошло не так скоро.
      Сначала из песка под камнем выбрался хищный зверь с длинными клыками может быть, тот самый, с которым бился в туннеле Граум. Хищник стряхнул песок, пофыркал, заметил следы крови на земле и стал вылизывать её. Потом он поднял голову и в упор посмотрел в лицо Кхаммы - и тут же метнулся на него в прыжке, яростно взревев. Кхамма не вскрикнул и даже не пошевелился он помнил: _молчи и оставайся на месте_ - так велел звездочет И. А зверь, урча, выгрызал ему живот и крушил ребра - и наконец, уселся передохнуть, облизывая окровавленные лапы. Кхамма оставался в сознании и ощущал страшную боль, этот хищник не был видением - но он все терпел молча.
      Наевшийся зверь скрылся в полутьме, а к Кхамме подошли четверо Сильных. Они злорадно смеялись:
      - Вот ты нам и попался! Теперь мы отплатим тебе за все.
      Они вырыли из песка и осквернили тело Айи. Кхамма молчал. Это взбесило Сильных, и они стащили Кхамму с каменного сиденья и подвергли пыткам и издевательствам. Кхамма молчал.
      - Дурак, да он думает, что сумеет открыть Врата! - засмеялся один из Сильных. - Ну и болван, ведь мы же стащили тебя с места! Оставаться на месте, - передразнил он И Паня. - Ну-ка, Кхамма, попробуй, заберись-ка обратно на камень!
      Кхамма молчал - он видел, что это только уловка, а их слова - ложь. Тогда Сильные принесли к Вратам тела Огина и Илисы. Они оживили обоих и стали пытать на глазах у Кхаммы. Илиса долго крепилась и в конце концов принялась молить о пощаде. Она взывала то к Сильным, то к Кхамме и проклинала его, и Кхамма почувствовал, что сходит с ума. Но он молчал.
      Из тьмы выступила Цха.
      - Что вы возитесь с этим недоумком? Этого выродка пора убить и сбросить на землю! - завопила колдунья.
      Она развела костер, нагрела металлический прут и вонзила его в череп Кхаммы.
      Кхамма умер, и его сбросили вниз, на землю Фенамоа. Он истлевал, превращаясь в пыль и прах где-то в неведомых краях и в неведомое время. Он превращался в тех червей и мух, что его пожирали, а позже - в плоть птиц и зверей, в траву, в рябь на воде, в отбросы, в дерево, в кожу на барабане, в кандалы на ногах каторжников... Но он молчал.
      В конце концов, скитаясь по земле Фенамоа, прах Кхаммы сложился в него самого. Он много раз прожил собственную жизнь, повторяя её снова и снова. Но теперь все было иначе. Его походы по Фенамоа кончались бесславно, он попадал в лапы демонов Иммы, и его карали за грехи невообразимо ужасными пытками, а потом он рождался снова, и все повторялось. Он вел полки против врага, и в решающий момент надо было дать приказ о наступлении. Его хватали за руки:
      - Кхамма! Скажи же - вперед!
      Но Кхамма молчал - и его друзья и все войско гибло, а люди Фенамоа и искалеченные солдаты осыпали его проклятиями. Наконец он родился в Ань и, выросши, стал слугой, дядькой сына его и О-ин. Его считали немым, но О-ин как-то смогла узнать в нем Кхамму. Наедине она разговаривала с ним, как будто он был в своем подлинном облике, хотя Кхамма не заговорил с ней ни разу и ни разу не дал ей знака, что она права. Он наблюдал, как растет мальчик и старался обучить его тому, что умел сам как воин. А потом случилось так, что недруги Кхаммы устроили покушение на наследника Аньского царства. Сын шел в руки убийц, и Кхамма пытался знаками, а потом и силой удержать его от гибельного шага. Он не смог остановить его, и тот был убит. О-ин билась в рыданиях над окровавленным телом - и наконец набросилась на Кхамму:
      - Почему ты не рассказал ему?!. Почему?!. Ведь ты можешь говорить, я знаю!..
      Она проклинала его недозволенными проклятиями, билась о землю... Кхамма молчал.
      - Да это мерзавец, каких свет не видел, - сказали Сильные. - Оставим эту падаль, пусть гниет тут один.
      Они плюнули ему в лицо и ушли.
      Кхамма остался один на своем камне. Он хотел поднять руку и увидел, что на ней не осталось плоти. Он превратился в скелет уже давным-давно - а спустя ещё долгие годы уже и кости Кхаммы осыпались вниз на камень.
      Тогда началось самое страшное. Душа Кхаммы покинула эти истлевшие останки и превратилась в ворона с алмазным клювом. Он полетел высоко-высоко вверх и уселся на вершину гранитной глыбы - настолько огромной, что она была больше, чем вся земля Фенамоа.
      Кхамма сидел на вершине и раз в тысячу лет чистил свой клюв об эту гранитную гору. Песчинки гранита слетали вниз, на его кости - там, в каменном кресле, и мало-помалу песок засыпал его целиком. Но это ещё не было концом - мир менялся, в Фенамоа приходили новые народы и расы, несколько раз сменилось все небо, давным-давно никто не помнил даже имени Фенамоа или Коловита, - а Кхамма продолжал раз в тысячелетие чистить алмазный клюв о гранит. Он молчал. Иногда он вспоминал свои мучения и пытки там, на камне, от рук Сильных - и теперь они казались ему блаженством. В конце концов наступил конец света, и все исчезло - кроме его, Кхаммы-ворона, и этой гранитной скалы. Кхамма в последний раз почистил клюв о глыбу и понял, что теперь пришло время и его конца. И тогда ярче тысячи солнц вспыхнул ослепительный белый свет, и все взорвалось...
      - Кхамма! Кхамма! Очнись! Врата Иасонда открылись, - пищал Атри. - Ну же, Кхамма-тарремец, соберись с силами!
      Кхамма с трудом разлепил веки. Он долго не мог сообразить, кто он и что с ним, и наконец, стал осознавать себя и мир вокруг. Вечная полутьма черного солнца отступила - в открытые ворота проникал яркий свет из нового, последнего мира. Кхамма поднялся с места и пошевелился, разгоняя кровь. Потихоньку он пришел в себя и огляделся по сторонам. Вокруг не было, конечно же, никаких следов схваток и крови - все пережитое оказалось только мороком, испытанием. И он его выдержал!
      Кхамма не увидел и песчаного холмика над телом Айи подле каменного кресла, но уже не удивился этому. Он пошел к воротам, и Атри неожиданно запел походную песню воинов Тарремы. Тонкий голосок браво вытягивал мотив и вдруг - оборвался на полуслове. Это произошло, когда Кхамма миновал ворота.
      - Что случилось, Глазок? - спросил человек.
      Атри не отвечал. Кхамма вынул его - на бронзовой поверхности появилась трещина наискось через все зеркальце.
      - Значит, ты ушел последним, Глазок, - проговорил Кхамма.
      Он стоял на берегу последнего моря, и все было так, как он уже видел раньше - в Восточном море в Кво и в пещерах Унь и во дворце Велемихи. Пологий берег, уходящий вправо и влево, прибой, накатывающий на белой песок, и арка прямо в море, и радужная сверкающая дорожка, бегущая к арке от самого горизонта, где восходило восьмое - радужное - солнце. Оно было то белым, то золотистым, то лазурным, а то переливалось всеми цветами сразу, и красивей этого Кхамма не видел. Сам не зная почему, воин вслух произнес строку, дарованую сборщиком имени:
      - В анорийских полях расцветают люденские маки...
      Но в этом мире было все же кое-что, чего Кхамма не замечал ранее на картинах: в небе вновь парил Глаз. Он вдруг весело подмигнул Кхамме - и пропал. А прямо перед Кхаммой появился высокий старик с молодыми глазами и открытой улыбкой.
      - Вья! - узнал Кхамма.
      - Обычно меня зовут Иасонд, - поправил старик. - Ты прекрасно справился, воин Кхамма, и сделал всего одну ошибку. У Горы вихрей тебе следовало попросить меня дать тебе ветку молниевого дерева, и тогды ты сразу бы вышел на этот берег.
      - Кто ж мог знать, - устало отвечал Кхамма.
      - Ничего, ты все равно прошел, - похвалил Иасонд. - Молодец! Ты выдержал у моих Врат столько, сколько не мог никто из созерцателей Унь. Это - лучший из твоих подвигов, великий воитель Кхамма.
      - Ты - тот Глаз, что сопутствовал мне в Фенамоа? - спросил Кхамма. Ты помогал мне, но почему?
      Иасонд засмеялся.
      - Ты не поверишь, Кхамма из Тарры, но причина проста. Ты - и есть я. Разница в том, что я знал это, а ты - нет.
      Кхамма ошеломленно молчал.
      - Но я - только простой смертный, человек с мечом. Я не умел и не умею ничего из тех чудес, что ты посылал мне - там, в Фенамоа, и здесь, вымолвил он наконец. - Без волшебного меча и зеркальца я не достиг бы ничего.
      Иасонд снова весело рассмеялся.
      - Кхамма, все волшебство было только в твоем воображении - да ещё в пересудах людей Фенамоа. Твоя волшебная мазь была обычным барсучим жиром. Но ты верил, что она дает неуязвимость в бою - и достигал неуязвимости. Зеркальце говорило твоим собственным голосом, позволяя тебе услышать то, что ты знал внутри себя. А когда ты видел в нем нечто далекое, то в это проникала твоя собственная мысль, легкая на крыло. Что до Кхаммагита, то правильно сказал звездочет И - это просто хорошая работа хорошего мастера. Я вмешивался в твой поход лишь какую-то пару раз, Кхамма, - в основном, я только затащил тебя в пещеру с кладом.
      - Но зачем? - спросил воин. - Ты хотел изгнать нелюдей из Фенамоа, верно?
      - Прежде всего я хотел, чтобы ты пришел ко мне, Кхамма, - возразил И.
      - Зачем?
      - Затем, что это путь каждого человека, если только он вообще шевелит ногами. Придти на мой берег и принести все, что он собрал в своем походе все битвы и потери, и дары, и победы. Затем, чтобы встретить здесь меня и узнать о себе.
      - А что затем?
      - А затем ты вернешься домой, и мы уже всегда будем вместе, - отвечал Иасонд. - Я буду сопутствовать тебе, ведь мы - одно.
      - Мне некуда возвращаться, - возразил Кхамма. - Я потерял всех, кем дорожил, а остальным хорошо и без меня.
      - Ты никого не потерял, Кхамма, - опроверг в свою очередь Иасонд. Все твои друзья живы и встретят тебя за этими воротами, едва ты вновь пересечешь их. Ты волен вести их, куда захочешь - в Тарру или во дворец Велемихи или на престол Коловита. Ведь ты - победил, воин Кхамма.
      Кхамма уставился в лицо Иасонду.
      - Ты хочешь сказать, что все эти смерти и разлуки и страдания были всего лишь сон, морок? Я не хоронил Илису и Айю? И Огин не лег вместо меня в каменный гроб? А что же тогда было?
      - Было испытание, Кхамма. А образы его ты выбрал сам, - терпеливо отвечал Иасонд. - Но теперь все лишения позади, и чаша выпита до дна. Отныне тебе остается только радость. Итак, возвращайся к живым, Кхамма-победитель.
      Но Кхамма сказал:
      - На стене Индокана я поклялся себе, что коснусь солнца последнего моря. Вот этот берег, и вот я - Кхамма!
      Кхамма сбросил наземь свою одежду и меч и вошел в воду. Он нырнул в набежавшую волну и поплыл к арке, возвышавшейся поодаль в море. Солнце по-прежнему светило сквозь нее, вечно восходя над последним морем. Наконец Кхамма достиг арки и поплыл по сверкающей радужной дорожке - все дальше и дальше. И тогда над берегом разнесся рык - то подал голос Граум, лев Кхаммы.
      Когда открылись Врата, Огин, Илиса и Айа вошли внутрь и обнаружили большой камень, возле которого валялась одежда и меч Кхаммы. Рядом на песке отпечаталась лапа сеура и проглядывал сквозь песок овальный краешек бронзы. Они подняли его, и тогда зеркальце заговорило и рассказало обо всем, что произошло.
      ноябрь-декабрь 1997