Легата переключалась от одного сенсора к другому, пытаясь разобраться в показаниях приборов. Изображения смазывались, перетекали друг в друга, перспектива искажалась. Рвали равнину лучи резаков, виднелись тела, и что-то двигалось в дыму. Выли аварийные сирены, свидетельствуя, что периметр Редута прорван. Она смутно слышала, как Льюис рассылает команды ремонтников и бойцов. Заработали резаки со стен, управляемые операторами прямо из центра. Легата не могла позволить себе отвлекаться на что-то, кроме загадочно сбоивших камер. Когда она переключила экран на совмещенное изображение, расплываться начинали все квадратики одновременно — словно на камеры действовала некая внешняя сила.

Легата утерла лоб рукавом. Покуда длилась суматошная битва, солнца поднялись уже высоко в небо, а системы жизнеобеспечения Редута работали на голодном пайке — вся энергия уходила на оборону. В центре управления было жарко. Вдобавок Легату раздражал суетящийся за ее спиной Оукс. Льюис, в отличие от своего начальника, был невозможно спокоен. Происходящее его словно веселило слегка.

На равнине шла кровавая бойня. В этом сомнений быть не могло. Клоны в центре управления трудились с преувеличенным усердием, опасаясь, очевидно, что их могут отправить вслед за товарищами в бой.

Легата вдавила кнопку «Повтор». По экрану что-то мелькнуло.

— Это еще что? — осведомился Оукс.

Легата нажала «Паузу», но сенсоры не могли дать достаточного разрешения. Она снова нажала «Повтор» и прибавила увеличение. Сплошная муть. В третий раз она замедлила воспроизведение и запустила программу распознавания образов в компьютерной сети Редута. По экрану прошла колышущаяся тень, смутно напоминавшая человека, вцепилась во что-то большое и тяжелое, потом отступила. Откуда-то из зоны расплывающегося изображения вызмеился яростный синий луч, и по нижнему краю экрана побежали значки — в этот момент заработала сигнализация периметра. На них Легата внимания не обратила — дело прошлое, и Льюис тогда справился. То, что появилось на экране, было куда важнее — медленно вздымающийся на пустом мгновение назад месте красно-рыжий цветок взрыва.

— Что ты делаешь? — спросил Оукс. — Что это было?

— Кажется, они влияют на наши сенсоры, — проговорила Легата и сама не поверила собственным словам.

Несколько секунд Оукс тупо пялился в экран.

— Корабль! — вскричал он. — Это дело рук проклятой жестянки!

На губе его, на скулах проступали капельки пота. Легата чувствовала, как Морган начинает ломаться.

— Зачем это кораблю? — спросил Льюис.

— Это из-за Томаса! Ты же его видел! — Голос Оукса сорвался.

Легата переключилась на панорамный обзор поля боя. Демоны сгинули — их не было видно нигде. Поэт также покинул свой наблюдательный пост на скале. От сплошной массы дирижабликов, зависших над скальной грядой, осталась только редкая череда. Два солнца заливали всю сцену ослепительным светом.

— Где дирижаблики? — прошептала она. — Я не заметила, как они пропали.

— Поблизости ни одного, — согласился Льюис. — Может, улетели, чтобы…

Его прервал шум из коридора.

Обернувшись, Легата увидала вбежавшего в центр управления темноволосого природника, мокрого от пота и испуганного. Глубокий ожог на голом плече был кое-как залеплен клеткопластырем, глаза слегка остекленели от болеутоляющего.

«Значит, снаружи не только клоны», — мелькнуло у нее в голове.

— Хесус, — прохрипел вполголоса прибывший, подбегая к Льюису, — у нас на руках уйма раненых клонов. Что с ними делать?

Льюис покосился на Оукса, как бы переадресуя вопрос.

— Организовать лазарет, — распорядился тот. — В бараках для клонов. Пусть ухаживают за своими.

— Мало кто из них разбирается в медицине, — предупредил Льюис. — Большинство еще довольно молоды, не забудь.

— Я помню, — отрезал Оукс.

Льюис кивнул.

— Понятно. — Он обернулся к надсмотрщику: — Слышал? Вперед.

Тот зло глянул сначала на одного начальника, потом на второго, но подчинился.

— Корабль помогает бунтовщикам, — заявил Оукс. — Мы не можем рисковать медиками и другими специалистами. Нужно составить план…

— Что там происходит? — воскликнула Легата.

При первом взгляде на экран Оукс не сразу понял, что привлекло ее внимание. Площадь экрана делили изображения с нескольких камер одновременно, и в правом верхнем углу виднелось нечто серебристо-серое, наплывающее на стены Редута. Словно неторопливая волна, этот серый полог накрывал сенсоры один за другим, поднимаясь все выше. Легата отключала вышедшие из строя, отступая к все новым и новым. Стало видно, что волну образуют бессчетные сверкающие на солнцах нити.

— Прядильщики, — прошептал Льюис.

В зале стало так тихо, что казалось, еще чуть — и воздух хрустнет.

Легата не отрывалась от пульта.

— Харкур, — обратился Льюис к одному из природников, охранявших центр, — вы с Яво берите огнемет, посмотрите, можно ли прожечь дорогу через паутину.

Охранники не сдвинулись с места. В затопившей центр тишине Легата улыбнулась про себя. Она чувствовала, как по мере приближения желанного мига нарастает напряжение. Да, она была права, решив подождать.

Охранники молчали.

По залу прокатилась волна натужного движения. Из коридора пропихивались все новые клоны, в большинстве раненые, многие — явно переделанные. И все кого-то искали.

— Нам нужны медики! — возвысился над шумом гортанный голос.

Льюис отвернулся к двоим природникам, которым приказал отбить нападение прядильщиков.

— Вы отказываетесь подчиниться приказу?

— Пошлите клонов, — повторил Харкур, багровея. — Они для того и сделаны.

— Мы туда не пойдем! — пискнул кто-то из центра зала.

— Почему они должны идти? — спросила Легата.

— Легата, не вмешивайся! — взвизгнул Оукс.

— Просто объясни им, почему идти должны клоны, — повторила она.

— Ты сама знаешь!

— Нет.

— Потому что клоны идут первыми на все опасные задания. Харкур прав. Первыми идут клоны. Так всегда было и так будет.

«Значит, он рассчитывает на верность природнорожденных».

Легата перевела взгляд на Льюиса. Что это в его глазах — злое веселье? Неважно. Она вдавила клавишу на пульте, оглядела комнату — нет, никто не прозевает того, что появится сейчас на экране. А программа ею давно подготовлена.

Да… немая сцена. Все внимание — на экран.

Изумленный Оукс тоже повернулся и увидал на экране собственное лицо. Ниже кромки портрета ползли строки досье. В безмолвном ужасе он уставился на заголовок:

«Морган лон Оукс. См. файл оригинала, Морган Хемпстед, донор клеток…»

Сдавило грудь. «Что за фокусы?!» Он поглядел в холодные глаза Легаты, и по спине его побежали ледяные мурашки.

— Морган… — Как сладок ее голос! — Я нашла твое досье, Морган. Видишь на документе печать Корабля? Сам Корабль ручается за его подлинность.

От ужаса у Оукса задергалось левое веко. Он попытался глотнуть.

«Этого не может быть!» По залу расползалось угрожающее ворчание. «Босс — клон? Глаза Корабля!»

Легата отошла от пульта, приблизилась к Оуксу на расстояние вытянутой руки.

— Твое имя… это имя женщины, выносившей тебя… за деньги.

— Это ложь! — К Оуксу вернулась способность говорить. — Мои родители… наше солнце готово было взорваться… я…

— Корабль говорит иначе. — Она махнула рукой в сторону экрана: — Видите?

Строки все ползли: дата имплантации яйцеклетки, адреса суррогатных родителей, имена…

Льюис тоже подошел и замер за плечом своего босса.

— Почему, Легата?

Да, в голосе его определенно звучал смех.

Легата не могла отвести взгляд от потрясенного Оукса. «Почему мне так хочется утешить его?»

— Комната ужасов… была ошибкой, — прошептала она.

— Вначале клонов! — вскрикнул кто-то от дальней стены. — Пошлите клона! — И весь зал подхватил, скандируя в безотчетном яростном гневе: — По-шли-те кло-на! По-шли-те кло-на!

— Не-ет! — взвыл Оукс.

Но десятки рук уже вцепились в него, и Легата была не в силах спасти его, не убив, — а на это у нее не хватило духу. Вопли Оукса «Нет! Нет, умоляю!» становились все тише, уплывая в коридор, и потерялись в рычании толпы.

Подойдя к пульту, Льюис убрал досье с экрана и подключился к сенсору на верхнем ярусе, еще не заплетенному паутиной. Полыхнула огнеметная струя, прожигая дорожку в паутине там, где периметр пробили лучи вражеского резака. А через несколько мгновений на экране показался Оукс, который бежал, спотыкаясь, по смертоносному полю Пандоры.

Ваэла пристроилась на краю кушетки в импровизированной родильной палате. Слышно было, как Ферри латает кого-то в соседнем закутке. Старик даже не заметил, что она ушла. Ящики с медикаментами скрывали ее из виду. Ваэла сидела в тени шатра и часто-часто дышала, стараясь унять родовые схватки.

Предсказания ее внутреннего голоса и прибокса Хали оказались точны. Дитя готово было появиться на свет по своему распорядку, что бы ни творилось вокруг.

Ваэла откинулась на кушетку.

«Я не боюсь. Почему это?»

«Случится то, что случится», — ответил голос из ее чрева.

Тишину нарушили громкие голоса, и в лазаретную палатку вломился еще кто-то. Которая это уже партия раненых? Ваэла сбилась со счета.

Следующая схватка оказалась особенно сильной. Ваэла застонала.

«Время пришло. Пришло».

Ваэле казалось, будто она скользит по бесконечной горке, не в силах ни задержаться, ни изменить свой путь, предначертанный с той самой секунды, когда в капсуле субмарины свершилось зачатие.

«Как я могла остановить это? Никак».

— Куда подевалась эта таоЛини? Мне нужна помощь, — послышался знакомый визг. Ферри.

Ваэла с трудом поднялась и доковыляла до занавеси, отгораживавшей родильный угол. На пороге ей пришлось остановиться — чрево ее сотрясла очередная схватка.

— Здесь я. Что тебе надо?

Ферри поднял голову, продолжая заклеивать клеткопластырем раны очередного спецклона.

— Кто-то должен выйти и рассортировать раненых по тяжести травм. Я не успеваю.

Ваэла молча поковыляла к выходу.

— Стой! — Мутный старческий взгляд сосредоточился наконец на ней. — Что с тобой?

— Я… уже… — Ваэла ухватилась за край операционного стола, глядя на раненого.

— Тогда вернись и ляг, — приказал Ферри.

— Но тебе нужна…

— Я сам решу, что мне нужно!

— Но ты сказал…

— Я передумал. — Он закончил перевязку и ткнул пальцем в спецклона, чьи выпученные глаза разнесло до самых висков. — Ты! У тебя хватит здоровья выйти наружу и проследить, чтобы ко мне отправляли в первую очередь самых тяжелых.

Ваэла покачала головой.

— Он же ничего не знает о…

— Умирающих он точно узнает. Верно? — Ферри помог клону встать, и Ваэла заметила, что у того обожжено правое плечо.

— Он же сам ранен, — заспорила Ваэла. — Нельзя…

— Все мы здесь ранены, — отрезал Ферри истерически. — Все до одного. А ты иди и ляг. Пусть убогие лечат убогих.

— Что ты…

— Приду, когда разберусь с этой толпой. Потом… — Он ухмыльнулся, показав желтые редкие зубы. — Потом суп с котом. Видишь — я тоже рифмач. Может, теперь я тебе понравлюсь.

По спине Ваэлы прозмеилась холодная струйка страха.

В лазарет зашла еще одна обожженная — молодая женщина с длинной шеей и огромными глазами на узком лице. Ферри помог ей лечь на стол и подозвал на помощь клона-санитара. Проковылявшая вслед за раненой колченогая фигура обняла подругу за плечи.

Ваэла отвернулась, не в силах видеть муки в глазах обожженной. Как она может молчать?

— Я скоро! — бросил Ферри ей в спину.

— Я сама могу о себе позаботиться! — крикнула Ваэла из-за занавеси. — Хали меня научила…

Ферри расхохотался.

— Хали, сладкая моя девочка, ничему тебя не могла научить! Ты уже не так молода, таоЛини, и это твои первые роды. Хочешь не хочешь, а я тебе пригожусь, вот увидишь.

Осторожно ступающую Ваэлу настигла очередная схватка, перегнув пополам. Когда боль схлынула, роженица добралась до койки и рухнула на нее. По вздутому животу прокатилась отчетливо видимая судорога, сразу за ней — еще одна, сильней и больней. Ваэла захлебнулась воздухом, и тут же накатила третья схватка. Койку залили плодные воды.

«О святой Корабль! Ребенок выходит, выходит…»

Ваэла зажмурилась, захваченная надвигающейся изнутри могучей силой. Ей не помнилось, чтобы она кричала, но когда глаза открылись, над ней уже стоял Ферри, а с ним длиннопалый карлик, которого она видела у лазарета.

— Я Майло Курц, — представился гном, склоняясь над роженицей. Глаза у него были огромные, навыкате. — Что теперь делать?

Ферри заламывал руки. По лбу катились капли пота, истерическая бравада, переполнявшая старика в лазарете, схлынула.

— Она не может сейчас рожать, — пробормотал он.

— Она… идет, — прошептала Ваэла.

— Но медтехника нет. Наталь…

— Она сказала, что ты можешь помочь.

— Но я никогда…

Ваэлу сотрясла очередная схватка.

— Не стой ты столбом! Помоги мне! Помоги, черт!

Курц погладил ее по лбу.

Дважды Ферри протягивал к ней руки и дважды опускал их.

— Пожалуйста! — прерывисто вскрикивала Ваэла. — Плод… надо развернуть! Поверни ее!

— Я не могу! — Ферри отступал все дальше.

Ваэла глянула на гнома.

— Курц… пожалуйста. Ребенка надо повернуть. Ты мож… — Очередная схватка прервала ее.

И, когда боль отступила, послышался спокойный голос гнома:

— Скажи, что мне делать, сестра.

— Попробуй обхватить тело малышки и повернуть. У нее запрокинута ручка, и она мешает головке… о-о-о!

Во рту Ваэлы стоял привкус крови — она прикусила губу, но эта малая боль помогла рассудку вернуться. Открыв глаза, она увидала, что гном стоил на коленях меж ее бедер, ощутила его руки — мягкие, уверенные.

— А-а, — протянул он.

— Что… что… — Ферри стоял на пороге, готовый сбежать в любой момент.

— Дитя подсказывает мне, что делать, — проговорил Курц, закрыв глаза. Дыхание его выровнялось. — У малышки есть имя, — вымолвил он. — Ее зовут Ваата.

«Наружу! Из чрева!»

Голос раздавался в мозгу Ваэлы, она видела давящую тьму, чувствовала запах крови, хотя нос ее был забит… забит…

— Или это я рождаюсь вновь? — вопросил Курц.

Он выпрямился, с восторгом на лице сжимая блестящее извивающееся тельце младенца.

— Как тебе это удалось? — изумился Ферри.

Ваэла молча прижала малышку к груди. Она чувствовала, как руки карлика касаются ее, касаются ребенка — Ваата, Ваата, Ваата… Собственные воспоминания мешались со сценами из прошлого Курца: «Сколько же доброты в этом человеке!» Она увидала битву при Редуте и чувствовала боль от ран Курца. Словно в ускоренной голозаписи, проносились перед глазами образы. Ваэла ощутила рядом с собой Керро и услышала его мысленный голос:

«Касание младенца учит нас рожденью, и руки наши — свидетели того урока».

Конечно, это Керро — но его же не было рядом, в лазарете!

А потом Ваэла разом ощутила всех, кто остался на борту Корабля, — работников в гидропонных садах, команду, торопящуюся по своим делам по мириадам переходов… даже спящих в гибернации. Все они на миг стали едины с ней, и соединенное их сознание примолкло недоуменно. Их страх стал ее страхом.

«Что со мной творится? Господи, что это?!»

— Мы живем! Живем!

И когда Ваэла ощутила-услышала эти слова, чужие мысли покинули ее. Осталась только та, кто кричала, — тоненький голосок бесконечного утешения, поющий: «Мы живем!»

Ваэла открыла глаза и встретилась взглядом с карликом.

— Я все видел, — прошептал тот. — Дитя…

— Да, — проговорила Ваэла. — Ваата. Наша Ваата…

— Что-то… происходит, — пробормотал Ферри. — Что такое? — Он стиснул виски ладонями. — Убирайся! Уходи, я сказал!

Он рухнул на пол, содрогаясь.

Ваэла снова глянула на Курца.

— Помоги ему.

Карлик встал.

— Конечно. Самых тяжелых раненых — вперед.

Сердце Моргана Оукса колотилось слишком быстро. Зеленый комб промок от пота. Болели ноги. И все же он брел, удаляясь от Редута.

«Легата, как ты могла?»

Когда силы оставили его, он повалился на песок и только теперь осмелился оглянуться. Никто его не преследовал.

«Они могли меня убить!»

Прожженное толпою отверстие в паутинном пологе окаймляла полоса сажи, и Оукс не сводил взгляда с этой дыры. Каждый вздох отзывался в груди болью. Он не сразу осознал, что в мире есть звуки помимо его дыхания. Дальним громам отзывалась сама земля. «Волны!»

Он глянул в сторону моря. Линия прибоя поднялась невиданно высоко. До самого горизонта простирался белопенный простор. Огромные валы разбивались о берег там, где было раньше посадочное поле. На глазах у Оукса здоровенный кусок равнины соскользнул в море, оторвав половину ангара для челноков.

Оукс кое-как поднялся на ноги. В белой пене мелькало что-то черное — скалы! Волны легко подбрасывали валуны в человеческий рост. Покуда он смотрел, в пучину соскользнул сад — его драгоценный сад.

Среди брызг летали пронзительные крики, словно вопли почти забытых чаек. Оукс огляделся. «Дирижаблики?» Сгинули. Ни один оранжевый мешок не танцевал на ветру, не парил над черными утесами.

А крики не стихали.

И только тогда Морган Оукс повернулся в сторону скального гребня, откуда Томас вывел свою армию. «Тела!» Под жаркими лучами обоих солнц валялись, подергиваясь, изувеченные тела. Среди раненых медленно проходили фигуры с носилками, собирая их по одному и оттаскивая к подножию утесов.

Оукс снова обернулся к Редуту — нет, там ждет верная смерть. Глянул на поле боя — и только теперь заметил демонов. Его передернуло. Твари сидели широким полукругом, недвижно взирая на поле брани. А среди них одиноко стоял человек в белых одеждах. Оукс узнал его — это был Керро Паниль.

И эти крики! Стоны раненых, умирающих!

Оукс двинулся к поджидавшему его Панилю. «Какая мне теперь разница? Ну пошли против меня своих бесов… рифмоплет!»

Путь его пролегал по краю кровавого поля, среди обезображенных тел. Оукс наступил на оторванную руку, и та в последней судороге вцепилась ему в ногу. Бывший босс отскочил, точно заяц. Ему хотелось бегом бежать в Редут, к Легате. Но ноги не слушались. Он мог только ковылять к возвышающемуся над толпой демонов Панилю.

«Почему они не движутся?»

Он остановился в нескольких шагах от поэта.

— Ты. — Оукс сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.

— Я.

Голос поэта доносился через вживленный под кожу Оукса передатчик, губы же не двигались.