Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология

Скажем, приезжает начальник главка и говорит: этот начальник управления строительством сумел сплотить руководство в одну тесную, крепкую группу… Кстати, это может произойти и на базе собутыльничества. Это важный фактор. Может быть, на базе поездок, какого-то отдыха… Или, например, главный [инженер] начинает организовывать группу из двух других замов, и тогда вот эта «пятерка» разбивается на две группировки. А может оказаться, что главный [инженер] еще включен в другую группу. Скажем, он – приятель начальника главка, домами, как говорится, встречаются, он входит в другую группу, которая захватывает уже другие коллективы. Обратите внимание: слои как бы «прорезаются» этими группами. Откуда возникли группы? То ли эти люди учились вместе, то ли они приехали из одного места и уже в силу этого автоматически начинают образовывать группу. Основания могут быть самыми разными. Но важно, что весь коллектив разбивается на большое количество малых групп.

– С совершенно неопределенными границами.

Да, границы у них самые неопределенные, но зато точно определенные центры, или фокусы. Вот что важно.

– Получается что-то вроде амебы.

Это кажется вам правдоподобным?

– Конечно.

А как вы считаете: это только возможно или это как правило бывает? Потому что, скажем, если в вашем управлении этого нет, то вы нам, как исследователям, можете дать совершенно бесценный материал. Это будет переворот в науке: большой коллектив, не разбивающийся на группы. В Штатах об этом будут писать через неделю.

– Разве отношения на производстве не регулируются прежде всего деловыми связями, существующими инструкциями и т. п.? Не обязательно же иметь какие-то знакомства – могут же быть просто нормальные деловые связи?..

Я попробую вам ответить. Начну с Маркса. Маркс считал, что группы существуют всегда. Больше того (может быть, это покажется вам странным), он постоянно писал удивительные, даже несуразные для нас вещи, а именно: он считал, что эти групповые отношения создают человеческую сущность. А труд потребляет человека, но никогда в человеке ничего не создает. Вот так жестко он писал²². А человека, его сущностные силы, создают занятия политикой, искусством и наукой. Но наукой не в нашем современном смысле, когда она стала формой производства, а наукой как свободным занятием. Вот так он считал.

Но теперь давайте сделаем следующий проход, который нам все это объяснит. Скажите, а что у нас считается главным по нашей идеологии, [в соответствии] с принципами нашей организации? Производственная организация или политическая сфера, политическая организация?

– Производственная.

– Наоборот, политическая.

Всегда только политическая. Именно ей мы придаем основную и определяющую роль. Главное – это политика, политические отношения, идеология. А где разворачиваются политические отношения? Только в отношениях между группами людей, организуемыми партийно… Я дальше этот кусок буду специально обсуждать, чтобы посмотреть, как существует человек [47, с. 96–136].

Поэтому я бы отвечал [на свой вопрос] так. Действительно, политические групповые отношения всегда являются определяющими. Сначала они складываются стихийно. И, в частности, в истории мы видим пример такого стихийного формирования.

Это Афины VI–V веков до нашей эры, где было создано народное собрание. В Афинах появились демагоги, то есть люди, выступавшие в нем и организовывающие общественное мнение; было введено голосование камешками; и был создан механизм остракизма. Если кого-то подозревали в том, что он может стать тираном, то собрание голосованием могло изгнать его из Афин. И если человека изгоняли, он должен был в течение суток покинуть страну, – он даже не успевал продать свое имущество. Всякий, кто увидит его по истечении суток, был обязан его убить, а если не убивал, то [сам] подвергался наказанию. Поэтому подвергшиеся остракизму бежали очень быстро. И всех лучших…

– Выперли.

Да, выперли. И Афины остались без лучших полководцев и философов. И тогда впервые в афинском собрании появились партии. Партии возникли как попытка организовать стихийное движение групп.

Партии суть фактически форма организации групповой деятельности – она в социологии называется «клубной» [47, с. 118–122].

И что интересно, и о чем красиво писал Маркс: в трудовых организациях человек выступает как индивид, он там всегда может быть только «винтиком» деловой машины.

Все разговоры о том, что человек – «это звучит гордо», «с большой буквы», все, что пишут поэты, не про это. На производстве я должен из себя делать «винтик» и быть предельно дисциплинированным, и работать так, чтобы «крутить» это место соответственно интересам организации и ее целям. И я здесь не могу выступать как личность.

А в клубной сфере… Кончилось рабочее время, отзвенел звонок – я пошел на улицу Горького²³, ищу красивую девушку, и здесь уже никого не интересует, начальник ли я управления, или главный инженер, или вообще младший научный сотрудник. Важно, чтобы я умел вести себя, умел «обаять». Или вот кончилось рабочее время, и я пошел на партсобрание. Я встаю и говорю, что начальник управления проводит неправильную линию и т. д. Я набрался окаянства (мужества, смелости) и правду-матку режу – уверенный в себе – пусть меня даже после этого с работы выгонят.

Кстати, такой пример. Вот начинается Первая мировая война. Все социал-демократические партии голосуют за поддержку своих правительств, и только Ленин в Швейцарии выдвигает – давайте вдумаемся – страшный лозунг: поражение своего правительства²⁴. Значит, Ленин набирается окаянства и начинает всюду проповедовать необходимость поражения России. И это требует от него личностного действия. Остальные руководители партий не могли этого сделать – они были людьми организации, «винтиками» ее. А он производил личностное действие. Противопоставлялся всей организации.

И вот это противопоставление возникает только в групповых отношениях. Сначала он один, потом он собирает группу, и эта группа занимает определенную позицию, дает оценку событиям. Поэтому именно здесь, в группах, в клубе, мы вступаем в отношения друг с другом – дискуссионные, политические, согласия и несогласия – по отношению к структурам производства.

Почему так? Потому что производственные организации не имеют саморазвития. Они не могут развиваться. Их могут развивать только люди. Если они, эти организации, окостеневают, то очень скоро заходят в тупик, становятся неадекватными ситуации. Люди должны выйти из них и начать их перестраивать. Поэтому самое главное, определяющее пути развития, – это область групповых отношений. А организации – промышленные, производственные – имеют только одну цель: обеспечить наилучшую организацию производства. Но не жизни.

И поэтому я теперь задаю вопрос: что главнее – жизнь или производство?

– А если производство хорошо налажено, интересы производства совпадают с моими интересами, я там себя хорошо, свободно, раскованно чувствую?..

Такого не может быть. Хотя в одном пункте я с вами согласен. Если вы говорите про восьмую строку [организации] и спрашиваете, каким здесь должен быть человек, то здесь я с вами согласен: здесь он должен быть «винтиком», то есть предельно дисциплинированным, и [должен] понимать, что если он занял должность либо главного инженера, либо диспетчера, либо еще какую-то, то он должен отбросить все свое личное, всю свою психологию, все свое, простите, «дерьмо» и выполнять работу на этом месте предельно дисциплинированно. Приходит мой начальник и говорит, что надо сделать то-то и то-то. Я сразу оцениваю: это приказ в рамках организации, должностных обязанностей? Да, поскольку я подал заявление на занятие должности. И теперь я обязан быть дисциплинированным. Кончилось мое рабочее время, выскочил я из этого места после звонка – я свободен. «Осознанная необходимость»²⁵ действует всюду – и в клубе, и на производстве. Но на производстве я должен быть «винтиком», а в клубе в принципе обязан быть смелым, красивым и вообще личностью по всем параметрам.

– Вы хотите сказать, что в идеале организованная структура должна соответствовать той стихийной структуре взаимоотношений, которая там сложилась?

Вы сейчас делаете открытие, которое в науке принадлежит Морено²⁶. Он разработал сложные социометрические методы, которые потом широко распространились в Штатах. Сегодня и американцы, и немцы, и японцы приводят организационные структуры в соответствие со структурами групп: проводится анкетирование (я потом могу коротко рассказать, если кто-то не знает, как это делается), определяют лидеров и назначают их на соответствующие места.

Но я не говорю, что так нужно делать. Может быть, наоборот, говорю я, должен быть всегда разрыв между организационной структурой и структурой групповой. И, может быть, тогда коллектив будет жизнеспособнее.

Вы знаете, почему Маркс мог жить в эмиграции в Англии?²⁷ Потому что Англия была самой хитрой, самой мощной буржуазной страной, и она сохраняла всех радикалов и революционеров для того, чтобы быть жизнеспособной. Они как микробы… Ведь у нас в организме всегда есть микробы, и мы за счет постоянной борьбы с ними обновляем свои силы. Может быть, эти группы являются фактически противовесом организации.

Кстати, мы партийную организацию так и используем. Партийная организация принадлежит всем этим группам, это организация этих групп. И она всегда выступает как противовес чисто административным структурам. Это важно. И кстати, если парторг сильный – в этом залог того, что начальник управления строительством не наделает ошибок… * * *

Я подчеркиваю, что это невероятно сложный круг вопросов. И неправильно было бы думать, что вот такое расслаивание, расчленение является единственно возможным. Так же, как неправильно думать, что оно претендует на истинность. Нет, оно претендует только на некоторое правдоподобие. И с этим можно работать, можно кое-что понять – больше, чем мы привыкли и умеем сегодня понимать. Хотя все это надо еще посмотреть в деле, в частности на вашем материале.

Кстати, вся ныне развиваемая техника организации, руководства и управления, теория организации, руководства и управления – они немыслимы без опоры на тот материал, который вы получаете. Не только получаете, но и создаете. Причем часто нарушая эти принципы и творя что-то новое. Поэтому, по идее, на базе ваших и других групп должна вестись исследовательская работа, обеспечивающая соответствующую организацию.

Больше того, я думаю – и дальше хочу попробовать эту мысль провести, – что при каждом крупном управлении строительством должна существовать хотя бы небольшая группа развития, человек десять, которая бы занималась исследованием организации и управления, в том числе и проблемами руководства такими группами.

Мы тут в перерыве начали обсуждать, что же такое труд и когда труд есть действительно человеческое дело. Я задавал вопрос: можно от раба ждать активности, труд раба может быть желаемым? Нет. Равно как и труд в условиях тяжкой крепостной зависимости. Когда вы поставили человека, чтобы он выполнял тяжелую физическую работу, шесть часов он вкалывает, пусть даже немножко покурить успевает, – при всех условиях такой труд не может быть делом, формирующим человека.

Труд становится таковым только тогда, когда эти два плана, седьмой [группы] и восьмой [организации], особым образом сочленяются. И тогда исполнение функций на этом месте становится для меня моим личным делом. Это мы обычно фиксируем как совпадение моих интересов и интересов общих, моих целей и общих целей.

Но теперь надо еще посмотреть, что такое цель.

Вообще, совпадение целей – это интересно. У человека не может быть такой цели – трудиться; я вот такую, резкую вещь говорю. Такой цели у человека быть не может в принципе. Это бессодержательно. Что значит – «трудиться»? Трудиться он обязан по закону. Таковы сегодня условия.

И у Маркса был важный тезис, который и сейчас часто повторяют, но ведь его еще надо осмыслить. Маркс писал, что мера развития всякого общества – это свободное время людей. Что значит «свободное время»? Свободное от труда. Это он писал в ранних работах, в работах среднего периода, в поздних. Он об этом писал постоянно.

– Маркс говорил, что чем больше производительность труда, тем больше у человека свободного времени. Правда, я дословно не помню…

А я помню: степень развития человеческого общества определяется величиной свободного времени²⁸.

Но я вам скажу: вот мы вчера пришли сюда в десять [утра], а ушли в полдвенадцатого ночи, и я ехал домой с ощущением, что таскал рояль. Но я ехал с удовольствием, и у меня не было ощущения, что меня этот труд задавил. И я был готов произносить монологи Чацкого. Потому что мы обсуждали разные вопросы и получили много новых интересных вещей – проблемы возникли. А ноги были ватные: не ел долго, часов десять. Это был для меня труд, поскольку там был момент подневольности: мы же спорили, я уйти не мог и спор прервать тоже не мог. Мне, может быть, и хотелось часов в десять уйти, но только нельзя было. Так что это, с одной стороны, был труд, а с другой – личное дело. Тот самый случай.

Чтобы с этим закончить и дальше набирать темп, я добавил бы только вот что. В чем сегодня прелесть организационно-управленческого труда? В том, что там личное действие, групповое действие и труд практически могут совпадать. Я не говорю – совпадают, но могут совпадать. Это сегодня такое место и такой способ жизни и работы людей, где они выступают фактически как носители общественного сознания, где они могут мыслить, ставить цели и задачи и их реализовывать. И поэтому их индивидуальное и их личное могут совпадать.

Как это вы вчера говорили: над нами всегда висит дамоклов меч – начальник главка, и мы начинаем так трудиться под этим дамокловым мечом, что уже и вздохнуть не можем. Так вот, если здесь «заслоночку» поставить, оградиться от него, то вы выступите как демиург всей этой системы.

Я дальше вернусь к этому, но уже сейчас хочу отметить: вы можете здесь реализовать свою свободу как осознанную необходимость.

Вот я прихожу на место начальника управления строительством. Я хочу замкнуть, и замыкаю, исполнение всех планов на главного инженера – такой у меня нехороший характер, – чтобы он крутил эту машину, а сам начинаю думать над перспективой: над такой организацией самого управления, чтобы все рутинные процессы были максимально технологизированы, чтобы были налажены организационные структуры, чтобы не было расхождений и противоречий, чтобы люди занимали адекватные места, чтобы была правильная кадровая политика.

И будет не управление, а «игрушка». Начинаю сосредотачивать усилия на развитии жизни коллектива; начинаю реально уменьшать ручной труд; повышаю зарплату; обеспечиваю жилищное строительство (исхитрился каким-то образом) и т. д. Я хожу по стройке и чувствую, что люди, может быть, иногда и не любят меня, но все, как правило, уважают. И здесь я реализую свою человеческую, гражданскую и всякую другую позиции.

И я начинаю людей двигать. Они начинают реально расти, и я получаю удовольствие от этого. Мое человеческое существование как личности, в отношениях с людьми, начинает совпадать с моим местом начальника управления строительством.

– А как быть с той «заслоночкой» сверху?

Ну, я бы поехал куда-нибудь в Сибирь, подальше.

– Нас пока не собираются посылать так далеко.

Это неизвестно. Но вообще-то эту «заслоночку» можно поставить и в центре. Надо только исхитриться.

Итак, вы начинаете растить людей, вы выполняете человеческие функции. Я бы еще стал науку развивать, пользуясь своим местом, – социологии, психологии помог бы. Включился бы в государственное дело – развитие России. Можно же много чего придумать. Страна-то богатейшая, а начальник управления строительством – очень большой человек.

Но перейдем к следующей строке: организация. Вот тут начинается, может быть, самое интересное. Вспомним исходное [рассуждение]. У нас есть индивид-личность. Он входит в слои данного города, поселения, начинает вхождение в группы. И вот теперь он сталкивается с организацией и начинает сложным образом к ней относиться. Тут с большой остротой встает проблема [отношений] организации и личности.

Он должен занять определенное место и стать «винтиком» в этой организации. Но не просто «винтиком» – мы же рассматриваем вступление в должность начальника управления строительством атомной электростанции. Он еще имеет право и обязан противопоставить себя организации. И в этом смысле начальник управления строительством – совершенно особое место и особая позиция.

Я еще раз повторю, чтобы здесь не было недоразумения в понимании моей позиции: начальник управления строительством – и это входит в понятие «быть начальником» – обязан быть не только «винтиком», но и человеком, противостоящим всей этой организации.

– А если он создавал ее с самого начала?

Все равно. Он обязан быть противостоящим этой организации. Даже если он ее создавал. Я вернусь дальше к обсуждению этого вопроса. Но я сейчас подведу под это большую историческую базу.

Дело в том, что вообще эта оппозиция – личность и организация – является одной из основных социокультурных оппозиций нашего времени.

Сама по себе эта оппозиция сложилась примерно в XIII–XIV веках. Имейте в виду, что современное понятие о личности складывается как раз в это время, в среднеитальянских²⁹ городах. Оно теснейшим образом связано с групповой борьбой, в частности борьбой партий во Флоренции, и с существованием князя как формальной власти (реальной власти он не имел).

Представьте себе современных американских служащих. Что от них требуется? Все они должны быть одинаково мужественными, резкими, энергичными и т. д. Мало того, они должны носить одинаковые пиджаки, одинаковые рубашки, одинаковые галстуки…

– Там такого нет.

Ну ладно, не было одинаковых пиджаков, поскольку они все специально разные… А вы возьмите, скажем, работы по психологии «белых воротничков». Там фиксируется жестко: для того чтобы быть человеком организации, я должен от своей индивидуальности отказаться. Чтобы стать человеком организации, вы должны отказаться от собственной позиции.

– Вовсе нет.

Обязательно. Я же должен стать конформным.

Вот есть интересные социологические исследования Владимира Александровича Ядова³⁰, посвященные конформности [с использованием] метода подсадной группы.

Человека вызывают на проходящую раз в пять лет аттестацию. Те опыты, которые я хорошо знаю, проводились на инженерах, строящих мосты. Инженеру дается задача по расчету основных параметров моста. Всего в группе вместе с ним шесть человек, но пять – подставные. Он подсчитал, получил правильный ответ. Естественно, преподаватель вышел. Он спрашивает: «А у вас сколько?» И вот дальше раскладка: из пяти, которые там играют, четверо дают ему неправильный ответ, но общий, одинаковый у всех, а один дает отличающийся ответ, немного похожий на тот, который получился у инженера. Что должен делать этот человек?

– Исправить свой ответ.

Да, исправить в соответствии с общим мнением. У него возникает проблема: он и коллектив. Это страшная вещь. Он уверен в своих расчетах, но ведь группа-то говорит другое! Он же должен пойти против мнения группы. И как вы думаете, сколько таких оказалось? В городе Ленинграде – около 7 %.

– А хорошо это или плохо?

Это в зависимости от того, в какой строке я нахожусь. Если я в строке «организации», это, конечно, хорошо. Но я поглядел немного дальше и спрашиваю: «А что же это у меня будет получаться?» Ну ладно, в данном случае это все на бумажке. А если в результате мосты начнут рушиться? Или мы заложим принцип, что коллектив никогда не ошибается, что он всегда прав? А как у нас, интересно, будет происходить развитие?

Ведь что такое развитие? Это значит, что то, что вчера было правильным, сегодня становится устаревшим, следовательно, неправильным. Как же быть? Но ведь вопрос глубже. Ядов ведь фактически спрашивает: сколько должно быть новаторов? Представьте себе, что новаторов будет 80 %.

– Кошмар будет.

Совершенно верно, «кошмар будет». Мы погибнем от новаторства. Поэтому он и говорит, что нет проблемы. Может быть, 7 % – это и есть столько, сколько нужно для выживания или для уравновешенного развития. А может быть, и нет. Мы этого опять-таки не знаем. Скажем, если достаточно 7 % при нормальном развитии, то что будет, когда начнется война?

– 25–30 %.

Кстати, это одна из интереснейших проблем нашей истории. Очень важная.

Ведь что произошло в период войны? Оказалось, что в нашей армии того периода конформность резко возросла. И практически, офицеры кадровой армии, командный состав, не могли сражаться. А сражались инженеры, агрономы, учителя – вот они и составили офицерские кадры батальонов, полков и т. д.

Или вот такая история. Два года назад на Белоярской атомной станции случился пожар. Вы понимаете, что на атомной станции пожар – вещь серьезная. И поэтому там все время держат пожарную команду. Она четко знает, где какой уровень радиации, где опасность, где границы и т. д. Так вот, когда начался пожар, то ни один пожарный в огонь не пошел. Полковник там руку отбил об их физиономии. Он их лупил и так, и палкой, и всяко. А тушили пожар научные сотрудники – в нейлоновых, легко воспламеняющихся рубашках. А пожарные в своей противопожарной защите, так и стояли вдалеке от огня, поскольку твердо знали, что очень опасно.

Американцы проводили такие опыты в армейских частях в условиях, приближенных к боевым. Сообщили, что произошел радиационный взрыв, и оказалось, что все обученные солдаты, знающие, в чем дело, по приказу не пошли [тушить пожар].

Человек же – очень хитрое существо. Вот, например, там, на Белоярке³¹, ни один человек не верит в то, что могут быть радиационные выбросы. И понятно почему. Они твердо знают, твердо уверены, что все так, как нужно. В противном случае жить и работать там было бы сложно… Срабатывает «предохранительный механизм». Поэтому они абсолютно убеждены, что все «нормально». И смешная штука: в озере, где постоянно замеряют уровень радиации воды, работники станции все время рыбу ловят. Рыбы много, и они спокойны. А то, что нам рассказывали, я повторять не буду.

Итак, оппозиция организации и личности – личности в современном смысле – складывается в XIII–XIV веках в среднеитальянских городах, когда возникают производственные организации (торговые и промышленные предприятия) и организации политические, групповые, – партии. Здесь появляются гвельфы и гибеллины³². Здесь пишется первый в мире политический трактат³³. И организации противостоит личность.

Собственно говоря, личность начинает формироваться – я обращаюсь к нашему обсуждению – только в оппозиции к организации. Парадоксальная вещь: вы можете быть личностью, если вы противостоите организации, отделяете ее от себя. И наоборот: чтобы быть человеком организации, вы должны от своих личностных качеств, и даже от личности, отказаться. И поэтому люди в организации, преследующие интересы организации, должны быть все одинаковые, неразличимые.

И в XX веке в Европе и Штатах в качестве важнейшей встает проблема: как при дальнейшем развитии организации суметь сохранить личность при потере многих факторов индивидуальности. Мы приходим к совершенно новому отношению, я бы так сказал: между организацией и личностью как таковой. Не между организацией и человеком, а между организацией и личностью, потому что человек живет всегда в организации и вне организации человека вообще быть не может, человеческого общества быть не может – ни производства, ни клуба, ничего. Так что не между человеком и организацией существует диссонанс, противоречие, а между личностью и организацией.

Больше того, личность и развивается только в оппозиции к организации, как право и возможность человека выйти из организации в клуб и там противостоять ей в поисках своих, свободных решений, как право прожить свою жизнь в этой оппозиции. Потому что тот, кто противостоит организации, всегда должен твердо знать, что бить его будут без пощады. Поэтому стать личностью – это значит принять такой способ жизни.

В этом смысле образом личности в новой истории становится Джордано Бруно. Кардинал ему говорит: «Признай только, что ты можешь быть не прав», то есть не говори, что ты не прав, скажи только, что ты можешь быть не прав! А он отказывается. А так как они с этим кардиналом друзья, они учились вместе, тот ему говорит: «Что ты делаешь? От тебя просят такую малую вещь – и ты останешься жить». А он говорит: «Нет, я пойду на костер, чтобы доказать, что я прав».

А что это за догматизм такой? Что это значит, что он прав? Дело не в этом – он демонстрирует свои качества личности.

Еще несколько интереснейших примеров. Первый – Сократ. Он так надоел своими вопросами афинянам, что его приговорили выпить чашку цикуты. Его ученики собрали 30 талантов³⁴ золота, чтобы он бежал. А он говорит: «Я не купец, а философ, я ищу не выгоды, а истины. Я выпью эту цикуту, чтобы всегда вспоминали этих афинян как плохих людей, совершивших преступление по отношению к личности». Это опять чистая оппозиция. Но эта оппозиция и есть ценность.

Или вот еще пример. Кажется, это был Кампанелла, но я не уверен. Его посадили на кол, и медленно опускали³⁵. От него требовали, чтобы он покаялся, а он исступленно стоял на своем. В конце концов его помиловали, сняли с кола, и он еле выжил. А потом, уже через много лет, он принял догматы христианской церкви, принял сам, поскольку, как он писал, убедился в их правоте. Но пока его держали на колу, он кричал «Нет!» – вот в чем здесь принцип.

Так вот, в ситуации вхождения в должность каждый раз возникает проблематика [оппозиции личности и организации]. Когда назначенный на должность начальника управления строительством приходит на новое место и начинает проводить первое совещание, то здесь обязательно разыгрывается столкновение между ним как личностью и организацией. Хотите вы этого или нет, решили вы заранее избежать этого столкновения или, наоборот, прямо идете на него, но это столкновение обязательно будет разыгрываться и будут складываться интересные отношения между личностью вновь назначенного начальника управления и организацией.

В чем здесь дело? В чем тайна и возможности этого столкновения? Я не случайно нарисовал на схеме пять кружочков (пять мест) и никак не обозначил связи между ними. Я задал вопрос: чем определяются линейные и функциональные отношения между ними? Интересно, чем задаются эти линейные и функциональные связи и какие к ним привязываются подразделения и службы. В это нам тоже надо поиграть. Потому что, говорю я, многое в реальном закреплении оргструктур зависит от того, как вновь назначенный начальник управления войдет в группу или в коллектив других руководителей.

C одной стороны, реально эта организационная структура уже предрешена и задана – но не жестко, а с определенными «люфтами», с определенными вариациями – всеми должностными инструкциями, соответствующими оргсхемами.

С другой стороны, он их, эти связи, начинает «лепить». Он их может выстроить по вертикали, выстроить по горизонтали; может по одним вопросам «завязать» их в одну структуру, а по другим – в другую.

И кстати, я бы «завязывал» по-разному. Не только потому, что этого требуют интересы дела, но и для того чтобы создать гибкую, «ротационную», как вы здесь говорите, структуру отношений между членами коллектива.

В следующей лекции я вам расскажу о тех случаях, когда не возникает достаточно развитой групповой структуры – как в городе Новосибирске, где погиб Академгородок и вся наука «пошла кошке под хвост» только потому, что младший научный сотрудник не мог спрятаться в большом городе от своего директора…

Понятен механизм? Это надо будет обсудить дальше подробнее. Я здесь имею в виду следующее: дополнительная структуризация отношений между должностями всегда определяется местом, или положением, вновь входящего начальника управления в группу или в коллектив руководства. То, какое место он сумеет там занять, отразится – не прямо, не зеркально, а по принципу дополнения – на оргструктуре. А с другой стороны, сама оргструктура выступает для него как средство вхождения в коллектив и группу и как средство создания группы.

Итак, групповая структура и оргструктура никогда не совпадают, но сложным образом дополняют друг друга. Начальник управления строительством должен иметь в виду обе эти структуры и гибко ими, как инструментами, пользоваться, по принципу дополнительности.

Но они должны особым образом друг другу соответствовать. И при этом в зависимости от личного веса людей в этой «пятерке» и от личного веса начальника управления строительством те или иные структуры будут оптимальными.

В одних случаях умелая стратегия начальника управления строительством будет состоять в том, что основные функции он поручит главному инженеру, а себе создаст бoльшую свободу. Скажем, если он не очень знает технику дела, тогда он должен перекладывать бoльшую часть технической работы на главного инженера и, не вмешиваясь в техническую сторону дела, сохранять руководящую функцию. Это вполне возможная стратегия.

В других случаях, если он силен в технике дела и это его выигрышный конек, он должен бoльшие права дать заместителю по кадрам и социальному развитию, противопоставив его чуть-чуть главному инженеру.

Осознанная, целенаправленная политика в отношении как организационной структуры, так и группы и коллектива является обязанностью начальника управления строительством.

– Почему такое значение придается вступлению начальника в должность?

Я ответил бы так. Давайте проследим за нашей жизнью в школе. Вот я перешел в другую школу и как-то там набедокурил – стекло разбил, еще что-то. Классная руководительница мне всыпала. А я ей нагрубил. И такие между нами сложились отношения: начинает она меня дергать и воспитывать по каждому поводу. Так это все и тянется. Мне ставят «неуд» за дисциплину. Я вроде ничего не делаю, а «слава» уже есть. Я бы, может, и хотел освободиться от всего этого, а не получается. И учусь я в этой школе шесть лет, а мне все вспоминают это разбитое стекло.