Танька Сковородкина — лучшая подруга Кати Шумковой, только они каждый день ссорятся. Но это ничего!
      — Интересно ты рассуждаешь! — поджав толстые губы и высоко задрав нос, Танька гордо вышагивала по улице, и Катя едва поспевала за ней. — Очень даже интересно! Ну, просто совсем как мой брат Толик! А он, как ты знаешь, балбес и дурак!
      — Я знаю, что он дурак и балбес! — торопливо согласилась Катя, чтобы не обострять отношения. — Только дело ведь…
      — Много ты в балбесах понимаешь! — обиделась Танька. — Он, может, мне знаешь чего сказал?
      — Чего? — Катя сделала вид, что ей ну просто до смерти интересно, что сказал этот глупый Толька, Танькин старший брат.
      — Это мы когда на лодке катались прошлым летом, — не сбавляя шага, начала рассказывать Танька. — На резиновой, надувной, я тебе говорила! Ну, там Толька мой был, я, дядя Валя, тетя Лена, собака была по кличке Тайга, Верка с Лешей…
      — Как же вы все на одну лодку вместились? — удивилась Катя.
      — Ой, горе ты мое! — тяжело вздохнула Танька. — Да у нас этих лодок, может, миллион было! Две штуки целых! Так он мне что сказал, знаешь?
      — Кто?
      — Да Толька же мой! Знаешь, Танюха, говорит, что в женщине главное?
      — Что? — даже остановившись от смущения, тихим голоском переспросила Катя.
      — Вот и я у него спрашиваю чего! Мускулатура, отвечает! Вот тебе весла, Татьяна, говорит, грести будешь! Дурак-то он дурак, да умный! И очень хитрый! Я ж эту лодку на себе до самого пруда перла, а тут еще грести!
      — А ты что ответила?! — с обидой за всех женщин на свете выдохнула Катя.
      — Ну, чего… — потоптавшись на месте, застенчиво ответила Танька. — Ну, вывезла его на середину пруда, взяла за шкирку и выбросила из лодки… Главное в женщине, говорю, красота и нежность, бурундук ты непричесанный!
      — Вот это правильно, красота и нежность! — ахнула Катя. — Только вдобавок еще смелость в себе воспитывать и развивать надо, я сама в книжке читала!
      Кате вдруг стало страшно за выброшенного из лодки несчастного старшего Танькиного брата Толика, худенького и тщедушного, который едва доставал Таньке до плеча. За что его бурундуком непричесанным назвали?!
      — А если бы утонул? — с легкой дрожью в голосе спросила Катя. — Ну, Толик твой?
      — Все они, суслики, плавать умеют! — пренебрежительно махнула рукой Танька. — И потом, я-то рядом! Спасла бы, если что!
      Сказано это было так просто, и в то же время прозвучали Танькины слова настолько веско и убедительно, что Катя поспешила как можно быстрее переменить тему разговора.
      — А в подвале чьи-то зеленые глаза светятся! — вспомнила вдруг Катя ни к селу ни к городу. — Вот такие вот огромные, как чайные блюдечки! Даже как тарелки!
      Вообще-то о разных чудовищах и других жутких вещах Катя думала постоянно. И тому была веская причина. Но об этом после.
      Танька Сковородкина всегда и во всем возражала Кате хотя бы для того, чтобы возразить:
      — Ты сама-то видела, видела, видела?! Сама-то не видела!
      — Я сама… почти что видела… — немного смутилась Катя. — Я обязательно увидела бы, я к этому подвалу подходить одна боюсь, а то бы, конечно, увидела… Глазищи во-от такущие, а уж сам-то какое страшилище!
      — Кто?! — презрительно скривилась Танька. — Кто — страшилище? Болтает не знаю что!
      — Я болтаю?! Это я-то болтаю?! — зачастила Катя обиженно. — Еще как все точно знаю! Весь двор про это знает! Глаза зеленые, за ноги всех хватает!
      — Что-то меня не схватило! — недоверчиво тряхнула торчавшими из-под шапки косичками Танька.
      — Давай прямо сейчас пойдем и заберемся в подвал!… — у Кати перехватило дух от собственной храбрости. — И все увидим своими глазами!
      Кончики Катиных пальцев вдруг стали холодными, как ледышки: а вдруг Танька согласится!
      — Это кто это — мы? — снова просто из духа противоречия поинтересовалась Танька.
      — Ну, мы с тобой…
      — А что это ты за меня решаешь?! — противным и очень вежливым голосом поинтересовалась Танька. — Я, может, как раз очень тороплюсь на бальные танцы пойду, в кружок иду записываться?!
      — Три ха-ха! — с облегчением нервно засмеялась Катя. И еще вдобавок повертела пальцем у виска:
      — Птичка летает — вот тут не хватает?
      Танька, больше не взглянув на лучшую подругу, медленно повернулась и, фальшиво, с шипением насвистывая взрослую песенку, отправилась к своему подъезду.
      — Что, испугалась, да? — в закричала Катя Татьяне Сковородкиной вдогонку, понимая, что та не вернется. — Испугалась в подвал-то лезть?!
      Лучшая Катина подруга даже не обернулась.
      — Тогда я одна, без тебя залезу в подвал! — с обидой выкрикнула Катя. — Я все-все там посмотрю! Торжественно обещаю!
      Катя прикусила язык. Что такое она сгоряча наговорила! Да слово — не воробей!
      «Вот прямо не откладывая на потом пойду и залезу в подвал, — мелко дрожа от собственного геройства, размышляла Катя, оставшись одна. — Даже домой не зайду!…»
      И вдруг очень кстати вспомнила об одном важном и совершенно неотложном деле, которое еще раньше наметила имении на сегодня.
      «Вот освобожусь — и сразу в подвал!» — мудро решила Катя.

      Город был буквально забит шпионами и диверсантами всех мастей. Но вот этот человек выглядел опаснее остальных: он никуда не торопился, в движениях его не чувствовалось суеты и нервозности…
      Одет подозрительный субъект был чересчур обыкновенно и очень неброско, что говорило о его большом агентурном опыте. Похоже, матерый волчище!
      «Подозрительный» неожиданно остановился. Возможно, почуял наблюдение. Или просто на всякий случай проверял, нет ли за ним «хвоста». Он в задумчивости потоптался на месте, а затем так же неторопливо развернулся и пошел в обратном направлении, навстречу Вадику.
      Вадик Градобоев едва успел шмыгнуть за угол дома, чтобы не столкнуться носом к носу с резидентом иностранной разведки. Шпион остановился возле сине-белого киоска с надписью «Мороженое» и очень долго изучал витрину.
      Вадик за это время успел обежать дом и вынырнул на улицу совсем рядом с незнакомцем, но уже с другой стороны.
      Переодетый диверсант купил недорогой брикет пломбира с орехами, на хорошем русском языке сказал «спасибо» продавщице.
      «Первая крупная ошибка, — с удовлетворением отметил про себя Вадик. — Прохладно, никто не покупает мороженое, а он купил! Ничего, посмотрим, что будет дальше! Посмотрим, посмо-о-оотрим!»
      Диверсант и террорист, далеко высунув широкий язык, лизнул свое лакомство, зажмурил глаза и как-то неопределенно помотал головой.
      «Хорошо прикидывается, натурально!» — одобрительно хмыкнул про себя Вадик. «Если что-то заподозрил и попробует улизнуть, пойдет в парк!»
      Так и получилось. «Объект» вдруг решительным шагом направился к воротам парка. Вадик, не оборачиваясь, тихонечко свистнул. И короткими перебежками стал преследовать незнакомца.
 
      Деревья стояли голые, небольшой уютный парк просматривался насквозь от забора до забора, и оставаться незамеченным стало невозможно даже опытному конспиратору.
      Тогда Вадик предпринял решительный и, как оказалось, единственно верный в такой ситуации шаг. Он прямо на глазах у «подозрительного» вошел в аллейку, громко распевая песню «Жили у бабуси два веселых гуся». Затем, шагнув в сторону с дорожки, он провалился по колено в мокрый снег, но тут же с самым беззаботным видом начал лепить снежную бабу!
      Незнакомец между тем выбрал одну из скамеек, перчаткой смел с нее остатки снега.
      «Ха-ха-ха! — едва вслух не рассмеялся Вадик. — Тоже мне! Хорошенькую погодку он выбрал, чтобы посидеть на скамеечке с мороженым! Видимо, " легенда» глупая — тут уж сам погибай, а задание выполняй! Простудится, бедолага…»
      Вадику даже немного жалко стало незадачливого шпиона.
      «Наверное, на связь вышел… Будет ждать кого-то…»
      — Ля-ля-ля, ля-ля-ля! — громко пропел Вадик, специально чтобы «подозрительному» было слышно. И еще громче добавил:
      — Ну что это за снеговик получился! Это не снеговик, а просто монумент какой-то! Вот я сейчас еще одного слеплю, вот это будет снеговик!
      «Подозрительный» покончил с мороженым, вытер руки носовым платком и вытащил из внутреннего кармана пальто большой потрепанный блокнот.
      Вадик даже присел от неожиданности.
      «Как неосторожно! Еще шпион называется!» — закричал внутри Вадика обиженный голос. «Вы же, голубчик, на грани провала!»
      «Подозрительный», покусывая карандаш, записал коротко записал что-то, спрятал блокнот, поднялся со скамейки.
      «Уйдет!» — мелькнуло в голове у Вадика.
      Ждать больше было нечего, таинственный связной к резиденту почему-то не пришел.
      «Будем брать живым! И с поличным!» — решил Вадик.
 
      Вадик Градобоев догнал незадачливого шпиона почти у самого выхода и, не переводя дыхания, гаркнул:
      — Руки вверх! Сопротивление бесполезно!
      Незнакомец вздрогнул и, вжав голову в плечи, медленно обернулся:
      — Ты что-то спросил, мальчик?
      — Руки вверх! — отступив на шаг, грозным, чуть дрожащим от волнения голосом повторил Вадик. — Если вы, конечно, не хотите ненужного кровопролития!
      — Чего, чего?! — незнакомец наконец разобрался в ситуации.
      Перед ним в пустой парковой аллее стоял странный щупленький мальчишка и неизвестно почему угрожал.
      — А если хочу? Если я захочу… хм, кровопролития?
      Вместо ответа Вадик снова тихонечко свистнул.
      — Что за звуки? — удивился шпион.
      — Ну так как, стрелять будете? — беспечно и в то же время с вызовом поинтересовался Вадик.
      — Я тебе уши сейчас надеру! — пообещал диверсант.
      — Ага, угроза действием! — с нарастающим удовольствием отметил Вадик. — Что вы мне еще сделаете? Неужели только уши надерете?!
      — Очень хочется, да? — сочувственно вздохнул резидент иностранной разведки. — Давно не драли? Оно и видно! Ладно, в другой раз обязательно!
      — Другого раза может не случиться, — зловеще пообещал Вадик.
      И теперь уже громко настойчиво свистнул.
      — Да что ты все время свистишь?! — сморщился «шпион». — Ну ладно, парень, я пошел…
      — Нет! — звонким и строгим голосом закричал Вадик. — Вам придется пройти со мной, гражданин!
      Гражданин тепло улыбнулся Вадику и покрутил у своего виска «шурупчики». Затем он развернулся было, чтобы уйти…
      Должно быть, расколись пополам небо или же разверзлась бы земля, несчастный шпион, возможно, не так уж и удивился. А тут он застыл, как соляной столб!
      — Да, Шарик, — ласковым голосом произнес тогда Вадик, довольный произведенным на диверсанта впечателением. — Господин диверсант не хочет идти с нами. Наверное, резидент иностранной разведки хочет, чтобы Шарик его скушал, да Шарик?
      Огромный желтый с белыми пятнами сенбернар по имени Шарик шумно зевнул и по-доброму уставился на «подозрительного».
      Серые шпионские глаза иностранного агента полезли на лоб. Мозг лихорадочно работал. Получалось, что все время разговора за его спиной стояло готовое к броску этакое чудовище?!
      — А!… А-а! — тоненьким голоском вежливо произнес «резидент». — Сдаюсь! Сдаюсь без боя!
 
      В отделении милиции было тихо и уютно. Дежурный, старший лейтенант, сидел за пультом с множеством таинственных разноцветных кнопок и читал интересную книгу «Остров сокровищ».
      — Вот, товарищ офицер, шпиона вам задержал, — скромно сообщил Вадик и начал внимательно разглядывать стену, где висели яркие плакаты с милиционерами в конном строю.
      — Опять? Еще одного? — при виде Вадика дежурный милиционер болезненно сморщился и отложил в сторону книгу. — Вадик, дорогой, ведь ты уже переводил к нам полгорода! И всегда утверждал, что на этот раз — точно, шпион! И всегда оказывалось почему-то, что нет, не шпион!
      — Вот видите! — нисколько не смутился Вадик. — Должен же быть хотя бы один шпион на целый город! Значит, вероятность с каждым новым приводом увеличивается!
      — Ну да, вообще-то… — с сомнением кивнул старший лейтенант.
      — Если же вдобавок исключить из-под подозрения младенцев, то кто останется?! — торжествующе поднял вверх указательный палец Вадик и тут же ткнул этим пальцем в сторону задержанного:
      — Вот он только и останется!
      — Я вообще не из вашего города! — несмело успел вставить задержанный.
      — Тем более, — сурово и твердо оборвал его Вадик.
      — Гражданин, у вас есть какие-нибудь документы, удостоверяющие, что вы — шпион? — обратился к «подозрительному» старший лейтенант милиции.
      — Нет! Откуда?! — испуганно замотал головой «шпион». — Нет у меня таких документов!
      В помещении резидент иностранной разведки перестал казаться опасным и многоопытным бандитом, сделался почему-то гораздо ниже ростом и моложе. Лет ему на вид было не больше… восемнадцати, наверное.
      — Ну, вот видишь, Вадик, — облегченно вздохнул офицер милиции. — За что ж мы человека арестовывать должны?
      — Вы спросите, как он мороженое ел! — закипятился Вадик. — И что при этом в блокнот записывал!
      — Ну что он, право, секрет мороженого у нас выкрасть хотел, что ли?! — снова недовольно поморщился старший лейтенант.
      Но на всякий случай поинтересовался у задержанного, который опасливо жался в уголок и все время поглядывал на Шарика.
      — Чем занимаетесь?
      — Вообще-то я кулинар по специальности… — вдруг замялся «резидент». — Но в настоящее время делаю, что поручат: то компоты варю, то на второе блюдо поставят…
      — Без определенных занятий, значит, — насторожился офицер.
      — А мороженое у вас в Шутихинске действительно очень вкусное! — подтвердил задержанный. — Я, видите ли, изучаю секреты изготовления именно мороженого, это вы правильно заметили! В каждом новом городе я обязательно пробую мороженое и пытаюсь определить, как оно приготовлено… Я хочу, чтобы и в нашем кафе всегда было вкусное и разное мороженое!
      — И только за этим вы приехали в Шутихинск? — подозрительно прищурился милиционер.
      — Нет, у меня здесь бабушка живет! — заторопился кулинар и вытащил из кармана помятый конверт. — Вот письмо от нее!
      — Видишь, Вадик, у человека здесь бабушка живет, письмо ему прислала, — развел руками дежурный. — А ты — шпион, шпион!
      — Вы свободны, гражданин! От лица службы приношу вам свои извинения, — кивнул он вполне добропорядочному кулинару и кондитеру.
      — Да чего там, — в ответ шмыгнул носом знаток мороженых секретов. — Я вот только еще хотел спросить…
      — Да-да! — подбодрил его дежурный офицер.
      — Я у мальчика спросить хотел… Почему он называет свою милую собачку Шариком? Разве это подходящее имя для сенбернара?!
      — Конечно, — подтвердил Вадик.
      Он нисколько не расстроился, что и этот человек оказался не шпионом. Вадик настоящих опасных шпионов еще сколько угодно задержит и в милицию приведет.
      — Шарик добрый и ласковый…
      — Чемодан с хвостом, а не Шарик, вот как ему имя! — высокомерно объявил вдруг кулинар, почувствовав себя в безопасности, после чего захлопнул за собой дверь отделения милиции.
 
      В школьном музее повисла напряженная тишина.
      — Хорош гусь… — наконец нарушил молчание Иван Алексеевич Бубенцов. — Значит, вот он каков, Вадик…
      — Таким он был… В те давние времена… — уточнил автор.
      — Именно этого парнишку с собакой вы, дорогой волшебник, и высматривали с крыши? — обратился моряк к Валерию Ивановичу.
      — Конечно! Именно его, вы правильно заметили!! Какое я волшебство приготовил, какое потрясающее волшебство, — горестно покачал головой чародей.
      — И все прахом пошло! — в тон ему закончил старший Бубенцов.
      — Отчего же?! — обидчиво вскинулся волшебник. Он не почувствовал иронии в словах моряка. — Просто перенес начало феерии на час… Или на два… поближе к вечеру! Задержался чуток! С вашим же племянничком провозился, милейший! Не мог же я Виктора так оставить, на произвол судьбы!… Я заварил кашу, я за все и в ответе!
      — А разве нельзя было… просто отменить намеченное волшебство? Или хотя бы отложить его на утро? — повела плечами пенсионерка Клавдия Леонтьевна.
      — Естественно, нет! — решительно дернул подбородком Валерий Иванович Кириллов. — Ведь воробьи! Воробьи-то уже улетели!… В Австралию!

      В дверь тихонько постучали. Даже, если сказать точнее, не постучали, а словно бы поскреблись.
      Клавдия Леонтьевна, охнув и придерживая рукой поясницу, тяжело поднялась с дивана и, громко шаркая подошвами старых теплых домашних туфель, пошла открывать. Потому что стучались и скреблись в дверь к Клавдии Леонтьевне по-всякому, она привыкла.
      — Ну-ка, Мусенька, пойдем посмотрим, кто это к нам пришел, — приговаривала Клавдия Леонтьевна нарочно вслух, пока возилась с замком. — Наверное, какой-нибудь очень хороший человек, как ты думаешь? Потому что плохие люди к нам с тобой не ходят!
      Клавдия Леонтьевна специально всегда долго будто бы не могла открыть дверь. И всегда при этом говорила разные хорошие вещи громким голосом, чтобы и с другой стороны двери было слышно. Ведь ей-то это нетрудно, так пусть человеку будет приятно!
      Муська лежала возле дивана на коврике, когда в дверь заскреблись. Она сразу насторожилась, подняла уши, даже подумала, а не зарычать ли. Но не зарычала, проводила хозяйку до двери и теперь терпеливо дожидалась, пока ежедневный ритуал закончится и можно будет узнать, кто же в самом деле пришел.
      На пороге стояла худенькая девочка с испуганным лицом. Клавдии Леонтьевне показалось, что девочка эта в любой момент готова броситься наутек, не разбирая дороги и перескакивая через три-четыре ступеньки.
      — Здрасьте, — едва слышно пискнула девочка. И после этого забормотала что-то совсем неразборчивое.
      — Здравствуйте, пожалуйста! — басом перебила девчонку Клавдия Леонтьевна. — А если и я тебе вот так же отвечать начну: быр-быр, бу-бу, шу-шу-шу?!
      Девчонка подняла глаза и вдруг отчаянно выпалила:
      — А ваша Муська не хочет погулять?
      — Мусенька, ты пойдешь с девочкой погулять? — вежливо поинтересовалась у собаки Клавдия Леонтьевна, не поворачивая головы. — Мне кажется, Муся, это очень хорошая девочка.
      Болонка завиляла хвостом и невысоко подпрыгнула одними передними лапами.
      — Она пойдет гулять, — торжественно и благосклонно сообщила Клавдия Леонтьевна девочке. — Правда, я что-то не припомню, чтобы ты раньше дружила с моей Мусей…
      — Я дружила, дружила, честное слово! — забеспокоилась маленькая незнакомка. — Хоть кого во дворе спросите, меня зовут Катя Шумкова! Только я с вашей собачкой… я издалека с ней дружила!
      — Ах, вот оно в чем дело! — Клавдия Леонтьевна неожиданно вспомнила, где и при каких обстоятельствах она уже видела эту странную девочку. Катя была единственным человеком во дворе… нет, на всей улице… да что там говорить, в целом городе, кто боялся болонки Муськи и с криком убегал домой, едва крошечная собачонка появлялась во дворе.
      Но мудрая Клавдия Леонтьевна не стала говорить Кате о своем открытии.
      — С Мусенькой очень часто гуляет отважная Татьяна Сковородкина! — с нескрываемой гордостью сообщила она.
      — Да, да, я знаю! — закивала Катя. — А я тоже… отважной стала… недавно! Уже третью неделю!
      Насчет собственной отваги Катя слегка прибавила. Но размышляла над этим вопросом она давно и серьезно.
      — Только у нас не все в классе очень отважные, — скромно добавила Катя. — Вы не подумайте, пожалуйста, что все! Нас немного: я да вот еще некоторые…
      — Вот как! — одобрительно оглядела Катю с ног до головы Клавдия Леонтьевна.
 
      В лифте, оставшись с Муськой один на один, Катя Шумкова едва попала дрожащим пальцем в кнопочку с цифрой «2», — конечно, нужно было на этаж ниже, но и это уже хорошо! Пока лифт спускался, Катя вжалась спиной в его полированную коричневую стенку и выставила вперед согнутую в локте правую руку, обмотанную под рукавом пальто еще и носовым платком. Катя видела в кино: так делают все опытные собаководы, начиная работать с незнакомой собакой.
      А Муська ничего, ехала спокойно. Только хвостом вертела от нетерпения.
      Наконец они вышли из подъезда. Во дворе не было никого, только на засыпанной снегом детской площадке возился какой-то малыш, крест-накрест перевязанный длинным красным шарфом. На скамейке сидела бабушка карапуза.
      Увидев Катю с Муськой, мальчуган оторвался от своих дел, пошел Кате навстречу и доверительно посоветовал:
      — Ты ее не бойся, это же Муська! А если боишься — стой и не шевелись, замри! Собака подумает, что ты — статуя!
      — Без тебя знаю! — чуть не вырвалось у Катя с обидой. — Дуралей ты! Все вы!…
      Она хотела крикнуть: «Все вы, парни, дураки!», но прикусила язык.
      Катя осеклась, потому что, во-первых, обзывать младших просто некрасиво. А во-вторых, это была бы неправда, она вовсе так не считала.
      Екатерина Шумкова была прогрессивно настроенной хорошисткой и понимала: не все мальчишки на свете безнадежные дураки и балбесы. Конечно, дураков, балбесов и даже настоящих болванов среди мальчишек большинство, но если найдется хотя бы один не дурак и не болван, то говорить обо всех уже просто несправедливо…
      А ведь не так давно он обнаружился, этот единственный!…
      Еще у Кати Шумковой была мечта. Мечта эта возникла впервые пришла дней десять назад, но за это время достигла какой-то потрясающей яркости, убедительности и завершенности.
      Вот будто бы идет она, Катерина Шумкова, жарким летним днем по берегу реки и вдруг бултых — и уже почти на самой середине! Плавать же Катя нарочно не умеет и учиться не собирается!
      — Тону! Ну я же тону! — сразу же отчаянно закричит несчастная. — Я сейчас утону насовсем, если меня никто не спасет!
      — Я тону! — станет кричать Катя все громче и громче. — Ой, какая холодная вода, просто ледяная! Ой, мое новое платье, оно намокнет!
      Что интересно, на крутом речном берегу в это время как назло не окажется ни одной живой души!
      Так что, вот уже час тонет отважная Катя Шумкова, второй пошел… Как раз ближе к вечеру, сразу после ужина на берегу появятся двое, Вадик Градобоев и его собака.
      — Ага! — закричит из воды Катя, уже начиная пускать пузыри. — Конечно, с собакой-то любой дурак меня из воды вытащит! Сейчас скажешь: «Фас!», она поплывет и вытащит меня! Еще зубами своими все платье мне изжулькает, я его только утром горячим утюгом гладила!
      — Не скажу я ему «Фас!», — хмуро и мужественно ответит тогда Вадик с берега. — Я, пожалуй, сам тебя сейчас спасать стану!
      Так скажет он и храбро, прямо в одежде, прыгнет с речного обрыва в воду.
      Понятное дело, Вадик вытащит погибающую в расцвете лет Катерину и даже на всякий случай сделает ей искусственное дыхание.
      После чудесного спасения они пойдут по живописному берегу, взявшись за руки, вдвоем… э-эх, да нет же, втроем! Вадик, Катя, а за ними следом эта его дурацкая огромная псина, которую Катя до смерти боится!
      Вообще-то Катя вообще всех на свете собак боится, не одного только Вадикова пса. Но не отказываться же из-за этого от такой расчудесной мечты! Ничего, собака в жизни не самое страшное!…
      Все светлые мечты обязательно сбываются. Осталось-то чепуха: стать беспримерно храброй и отважной да хотя бы немного полюбить собак. Ну и лета еще дождаться, жары…
      — Муська, ты еще не нагулялась? — опасливо спросила Катя у болонки, которая забралась зачем-то в сугроб, так, что только кучерявая макушка торчала. — Может, домой пойдем, а? Хватит на сегодня? У меня еще других важных дел много.
      Муська выскочила на тротуар, встряхнулась и, весело виляя хвостом, подбежала к дрожащей Кате.
      Первое испытание на храбрость Катя выдержала! Впереди были подвиги…
 
      — И ни капелечки на нас не похоже, правда, Мусенька? — не скрывая довольной улыбки, произнесла пенсионерка Клавдия Леонтьевна. — Вот все другие персонажи в повести похоже получаютя! И даже ты, Муська, немножко на себя похожа… Но вместе мы с тобой совсем не такие!…
      — Значит, Катя не сдержала данного себе слова? — уточнил моряк Бубенцов. — Ведь она собиралась забраться в подвал, а не собак дрессировать!…
      — Как сказать… — замялся автор. — Как сказать…

      Вот уже с полчаса Катя Шумкова мужественно находилась в засаде, притаившись в узеньком проходе между сараюшками.
      Секретный подвал она обнаружила быстро. Катя решительным шагом подошла прямо к люку, храбро топнула ногой по гулкому железу.
      Осталось только поднять крышку… Потом что-то остановило Катю. Подумав немного, она правильно решила, что засада тоже дело храбрых и мужественных людей. Если можно совершить за один раз два мужественных поступка — прогулку по таинственному подвалу и засаду, то почему ж не совершить?!
      Мысли в засаде текут медленно, но очень логично и правильно. Постепенно Катя пришла к странному, но абсолютно правильному выводу: а ведь не стоит совершать все возможные мужественные поступки за один день! Нужно знать меру! Горько, если на завтра ничего останется!
      Нет, пожалуй, для начала одной засады вполне достаточно, тем более что в подвале тихо и судя по всему, пока ничего таинственного не происходит…
      Вот в этом самом месте замечательные по своей стройности Катины мысли были прерваны.
      На пустыре появился человек.
      — Ого! — прошептала Катя. — Да это же… Мошкин!
      Классный хулиган средней руки неуверенно и как-то суетливо озирался по сторонам.
      — Он меня сейчас заметит! — заранее испугалась Катя.
      Но Мошкин шагнул к люку, приподнял крышку, быстро юркнул внутрь. Крышка с гулом захлопнулась над ним.
      — Что будет! — Катя схватилась за голову. Она разом припомнила все слухи про зеленоглазое страшилище, представила себе жуткую темноту внизу, под землей.
      Девочка выскочила из своего убежища, бросилась к люку, нагнулась…
      Из-под земли доносились звуки. Правда, ничего разобрать Кате не удалось, но это были, несомненно, человеческие голоса.
      — Бу бу-бу! Бу-бу-бу! — раздавалось снизу. — Бу-бу-бу!
      Часто дыша, Катя опустилась на коленки и прижалась ухом к холодной крышке. Чулки сразу намокли, но мужественная Катя даже не обратила на это внимания.
      «Бу бу-бу! Бу-бу-бу!» — звучало теперь гораздо громче.
      Но ничуть не отчетливее. И так минут десять. Или даже больше.
      А потом все разом смолкло!
      Катя едва успела вскочить и отбежать обратно в свое надежное укрытие, как из люка показалась голова Павла Мошкина.
      Щеки школьного хулигана были свекольно-красными от возбуждения, в движениях появилась излишняя резкость. Словно Пашкино тело было собрано на пружинах, и всего минуту назад кто-то сильно сжал эти пружины, а затем резко отпустил.
      Павел Мошкин был один, никто не выбрался из подвала за ним следом!
      «С кем же он там разговаривал? — недоумевала Катя, зажигаясь все большим интересом. — Ведь я же собственными ушами слышала! Неужели… с тем, кто там живет?! То есть, он встречался… с таинственным страшилищем?!…»
      Невыразительный, серый образ хулигана средней руки в Катиных глазах быстро приобретал все более и более привлекательные черты. Этот человек жил, оказывается, еще и какой-то особой, непонятной, скрытой от посторонних глаз жизнью, наверняка таинственной и загадочной, полной тревог и опасностей!
      Открыв рот, Катя проводила сияющими глазами сутуловатую Мошкинскую спину.
      Но вот следующая Катина мысль была вообще нелогичной и нелепой.
      «Эх, Танька, Танька! — сокрушенно подумала Катя. — Сковородкина, ты и есть Сковородкина! Вот пошла бы со мной, забралась в подвал — и весь их тайный разговор от начала до конца подслушала! Потом мне бы рассказала…»
 
      — Эх, вы! — Клавдия Леонтьевна повернулась к волшебнику. — Конспиратор! Значит, все про вас знали? Или, по крайней мере, догадывались! «Зеленоглазое страшилище» называется, стыд-то какой!
      Валерий Иванович, потупясь, шумно сопел и при этом, кажется, даже слегка покраснел.
      — Ближе к делу, не отвлекайтесь! — заторопил автора моряк Бубенцов.

      Виктор Бубенцов сразу же после дурацкого телефонного разговора помчался искать секретный подвал. Он быстро обнаружил люк, отбросил в сторону громыхнувшую крышку и, опершись руками о край колодца, опустил в темноту сначала одну ногу, а затем и вторую.
      — Прыгайте, тут не глубоко… — раздался снизу, из темноты колодца тихий голос.
      От неожиданности руки разжались, Витька полетел вниз и… почти сразу же приземлился на что-то мягкое.
      — Крышку прикройте, — попросил тот же голос. — Дует…
      Пахло мышами, сырой глиной и железом. Было очень тепло и почему-то совершенно не страшно!
      — Руку! — требовательно прозвучало в темноте.
      Мальчишка повиновался; у невидимки оказались сухие, тонкие пальцы, слегка подрагивающие и горячие.
      — Тс-с-с!
      В этом голосе совсем не было угрожающих нот. Он показался Витьке скорей неуверенным и даже беспомощным.
      — Опускайтесь на землю!… Не беспокойтесь, здесь не сыро… Я постелил одеяла…
      Виктор машинально нащупал под собой толстое и колючее одеяло.
      — Держитесь за мной! — скомандовал незнакомец. — Ползем! Вот моя пятка!
      Пальцы ощутили сначала гладкую холодную резину, затем короткий жесткий ворс.
      «В галошах он, что ли? Валенки с галошами?»
      Галоша выскользнула из рук, Виктор кошкой бросился вперед… и в то же мгновение вновь услышал предостерегающее «тс-с!».
      Какое-то время они ползли молча; Виктор ориентировался по тяжелому сопению неведомого спутника, которое постепенно становилось все более громким, усталым, прерывистым.