— По делам.

— А… по каким делам?

Пopa показать, что запал у него короткий. Джесс снял со стола одну ногу в сапоге и с грохотом опустил ее на пол. Все подпрыгнули, но шериф — выше всех.

— По частным делам, — грозно пояснил Джесс. — Ты что-то против этого имеешь, дружище? Тогда давай продолжим разговор на улице.

Он сцепил пальцы и захрустел суставами, сгибая их один за другим, чтобы никто не усомнился в смысле его слов.

Только с третьей попытки шериф сумел выговорить:

— Я ничего против вас не имею.

— Вот и хорошо. Тогда можешь присесть и выпить со мной. Бармен!

— Нет, спасибо, — отклонил приглашение шериф, оскорблённо раздувая ноздри.

Он еще больше выпрямился, расправил плечи и выпятил грудь под безупречно белой рубашкой.

— Я только хотел сказать, что нам не нужны неприятности, мистер Голт.

Джесс понял, что большего на этот раз не добьется.

— У меня и в мыслях не было кому-то доставлять неприятности, шериф, — прохрипел он голосом призрака. — Но если кто-то досадит мне, я положу этому конец.

Поединок взглядов затянулся, как ему показалось, часа на полтора. Наконец кадык у шерифа задергался, как поплавок, а глаза заслезились. Он коснулся пальцами полей шляпы.

— Желаю приятно провести вечер.

Джесс не ответил. Шериф Ливер повернулся кругом и покинул салун «Приют бродяги» со всем возможным достоинством, какое удалось сохранить при столь плачевных обстоятельствах.

«Для первого раза неплохо», — подумал Джесс. Постепенно общий разговор возобновился, и вскоре уровень шума поднялся до обычного. Вытащив из кармана колоду карт, Джесс начал раскладывать на столе пасьянс собственного изобретения. Ему хотелось поговорить с Хэмом. Присутствие Глендолин он заметил лишь в момент, когда она провела пальцами по его шее, просунув их под воротничок.

— Привет, милый, — промурлыкала она пьяным шепотом прямо ему на ухо.

Он поморщился, не зная, стоит ли пригласить ее присесть. По правде говоря, Глендолин его слегка разочаровала. Похоже, шериф имел на нее самые серьезные виды, а она не пожелала даже поздороваться с ним по-человечески. Джесс ничуть не удивился бы, узнав, что она смеется над честным простаком-шерифом у него за спиной: таких мужчин, как Ливер, некоторые женщины просто не воспринимают всерьез. Ладно, его все это не касается. Он снял ноги со стола и начал было:

— Почему бы тебе…

— Глен, будь так любезна, обслужи клиентов за задним столиком, если тебя не затруднит.

Глендолин растерянно заморгала.

— Это какие? Вон те?

— Те самые. Видишь, они уже языки высунули от жажды? Сорок минут ждут обещанной выпивки.

— Да, конечно, Кэйди. Я мигом, — добавила Глендолин, обращаясь к Джессу.

Она кокетливо помахала ему рукой и отправилась выполнять поручение, покачивая на ходу своей маленькой круглой попкой.

Кэйди устало повела глазами. Это легкое выражение досады прошло бы незамеченным, если бы Джесс не смотрел на нее так пристально. Ему приходилось встречать и более красивых женщин, чем Кэденс Макгилл, но не так уж много, и все они в чем-то уступали ей. Он не мог отвести от нее глаз. И дело даже не в том, как она выглядела в эту минуту. Главный секрет ее притягательности заключался в ином: каким-то непостижимым образом она умела сочетать в себе нынешнюю разряженную и накрашенную Кэйди с той девушкой в застиранной старой блузке, мужской фетровой шляпе и с веснушками на носу, которую он встретил днем.

И как только женщинам это удается? Ну, разумеется, не всем, а только избранным. Джесс был уверен, что та же Глендолин, к примеру, — доведись ему увидеть ее в косынке и в фартуке с нагрудником, — вряд ли взбудоражила ему кровь. А вот эта Макгилл — совсем другое дело. Ему хотелось увидеть ее в каком-нибудь новом костюме, в другой обстановке. Интересно, как она выглядит в церкви или в бакалейной лавке? Или по утрам, когда встает с постели?

— Мистер Голт, вы распугиваете моих клиентов.

Заглянув ей за спину, Джесс убедился в ее правоте: с уходом шерифа салун наполовину опустел. Правда, тощий, бледный, похожий на покойника субъект, сбежавший от него раньше, вернулся к стойке бара. Джесс встретился с ним взглядом. Ходячий труп замер, не донеся стакан до рта, со стуком опустил его на стойку, бросил бармену монету и сломя голову кинулся к дверям, как будто за ним гнались демоны ада.

Любопытно.

Джесс встал и указал на второй стул.

— Может, присядете, мисс Кэйди?

Она перевела взгляд с него на стул и обратно. Он ясно видел, что на лице у нее написано: «Спасибо, я лучше постою».

— Просто чтобы доказать вашим клиентам, что я не кусаюсь, — добавил Джесс, поведя подбородком в сторону кучки самых стойких посетителей.

Обдумав это предложение, она кивнула и села.

— Выпьете?

— Нет.

Потянувшись за бутылкой, чтобы налить себе, он промахнулся и едва не сбросил ее со стола, но Макгилл успела ее подхватить, на скатерть пролилось не слишком много бурбона. «Чертова повязка», — мысленно выругался Джесс, по крайней мере, в тысячный раз.

Из-за этой проклятой «заплатки» он все видел не в фокусе и чувствовал себя полным идиотом. Однако промах сослужил ему хотя бы одну добрую службу: дал возможность еще раз взглянуть на ее татуировку. Увы, синеватый контур птицы на белой коже мелькнул лишь на мгновение, но дело того стоило.

— Мистер Голт, мне придется просить вас об одном одолжении.

— Только назовите.

— Поймите меня правильно, — предупредила она, нервно перебирая звенья серебряной браслетки у себя на запястье, — лично против вас я ничего не имею, но… Не могли бы вы перебраться в другую гостиницу?

Джесс недоуменно поднял бровь, и она заговорила быстрее:

— Добб-Хауз расположен в двух шагах отсюда, вы его, наверное, просто не заметили, когда шли сюда. Там гораздо меньше шума, к тому же у них есть ресторан, вам бы не пришлось…

— А мне нравится шум. В салуне я чувствую себя как дома.

Она задумчиво посмотрела на него.

— В таком случае вам, наверное, будет хорошо у Уайли. У него салун гораздо больше этого. И шума много — это самое подходящее место для вас.

Он усмехнулся.

— Чтобы я мог распугивать его клиентов?

Кэйди ответила полуулыбкой:

— Вы действительно на него не работаете?

— Я его никогда не встречал.

— Тогда кто вас нанял?

Пора кончать, разговоры и показать зубы. Что-то она уж больно осмелела, эта Макгилл, задает слишком много вопросов. Она совсем перестала его бояться! Но он ограничился тем, что сказал:

— С чего вы взяли, будто меня кто-то нанял? Может, не стоит спешить с выводами?

Теперь уже она подняла бровь и не ответила. Джесс потянулся за одной из своих черных папиросок. Он взял себе за правило сворачивать их заблаговременно, без свидетелей. Ему эта работа быстро никак не давалась: на каждую приходилось затрачивать не меньше пяти минут упорного труда, сдвинув повязку с глаз на лоб.

Прилепив папироску к нижней губе, Джесс вытащил из другого кармана деревянную спичку. Этот у маневр у него был отработан первоклассно: с величайшей небрежностью он чиркнул спичкой по ногтю большого пальца. Она зажглась с первой попытки. Глядя прямо в карие глаза Макгилл, он поднес спичку к кончику папироски и вдохнул. Ничего. Джесс — снова затянулся. По-прежнему ничего. Слегка повернув голову, чтобы понять, что, черт побери, происходит, он убедился, что держит спичку на дюйм ниже и левее, чем следовало.

— Дерьмо.

Потрясая в воздухе обожженными пальцами, он выронил спичку. Она все еще горела, и ее пришлось задуть, но при этом папироска выпала у него изо рта прямо на стол. О, черт, надо же так вляпаться! Ему хотелось в сердцах швырнуть незажженную папироску через весь зал, но вместо этого он сунул ее в карман, бросил погасшую спичку в пепельницу, потом собрался с духом и поднял глаза на Кэйди.

Она смотрела на него, не мигая, почти без всякого выражения. Почти. Может, она улыбается? Он пригляделся внимательнее. Нет, она не улыбалась, но, похоже, прилагала все силы, чтобы удержаться.

Джесс надвинул шляпу на глаза: это была самая, пугающая из отработанных им поз, в чем он не раз имел возможность убедиться, упражняясь перед зеркалом. Теперь следовало бросить какую-нибудь убийственную реплику, чтобы вновь вселить в нее страх перед Голтом. Увы, ему ничего не приходило в голову.

— Что у вас с глазом? — спросила она с любопытством. — Когда это случилось?

Вот дьявольщина! Еще пять минут назад она ни за что не посмела бы задать такой вопрос. Он лишился значительной части своей репутации плохого парня, но почему-то в глубине души не жалел об этом.

— На войне.

— Но вы же тогда были молоды! Я бы сказала, даже слишком молоды.

Все верно, ему было лет девять, но ей об этом знать необязательно.

— На войне человек быстро взрослеет, — буркнул он в ответ. — Вы уверены, что не хотите со мной выпить?

— Нет, спасибо, я не пью. Ну, может, кружку пива в жаркий день, — уточнила она, — но это все.

Раз уж они так душевно разговорились, Джесс решил спросить:

— Мне бы хотелось узнать, если не возражаете, как это получилось, что вы занялись своей нынешней работой, мисс Макгилл?

— А в чем дело? — тут же ощетинилась она. — Вы что-то имеете против моей работы?

— Ничего. Ровным счетом ничего.

— Мне это место досталось по наследству,

— От отца?

— Нет, от друга.

— Ах вот как. От друга, — понимающе протянул Джесс.

Кэйди одарила его саркастической усмешкой.

— Может, вам тоже не стоит спешить с выводами, мистер Голт?

Он сразу пожалел о своих словах. Не следовала разыгрывать из себя циничного всезнайку в разговоре с этой Макгилл.

Маленький Хэм появился как раз вовремя.

— Привет, — робко сказал он, прячась за спинкой стула Кэйди.

Джесс подмигнул ему. В присутствии Кэйди мальчик расхрабрился, особенно когда она положила руку ему на затылок, но все-таки смотрел на Джесса расширенными и круглыми, как полтинники, глазами.

— Привет, — ответил Джесс. — Гляди, что я только что поднял с пола. Не понимаю, как ты его проглядел, пока подметал?

— Чье это? — спросил Хэм, уставившись на двадцатипятицентовик, который Джесс протягивал ему на ладони.

— Понятия не имею. Думаю, теперь твое.

— Вот это да! Спасибо, мистер Голт.

— А я тут при чем? На полу валялось. Ты нашел, ты и забирай.

Он заметил, что устремленный на него взгляд Кэйди смягчился. Это было что-то новенькое. Какие чудные у нее глаза, когда в них нет подозрительности и настороженности! Настоящие карие — теплые и бархатистые. В этих глазах можно утонуть с головой и при этом чувствовать себя очень даже уютно.

— Вам удалось пообедать и принять ванну, мистер Голт?

Он с трудом заставил себя очнуться, чтобы ответить утвердительно и рассказать ей, как ему понравился обед у Жака. Маленький Хэм жадно ловил каждое его слово, и Джесс вспомнил себя в семилетнем возрасте. Как-то раз его сестра сообщила ему на ухо в воскресной школе, что мать Мария-Алоизия ничем не отличается ото всех других людей: принимает пищу, спит в кровати, ходит в уборную, ну, словом, все.

Наемный стрелок Голт, вероятно, казался Хэму легендой, как вдруг выясняется, что этот героический вымысел поглощает отбивные в ресторане напротив и принимает ванну в задней комнате парикмахерской Куомо! В душе Джесс не мог ему не посочувствовать.

— Если вас все еще интересует игра в покер, — продолжала между тем Кэйди, — вон те парни делают весьма приличные ставки. Начинают каждый вечер около десяти. Они не транжиры и никогда не играют в долг. Все по-честному. Никакого шулерства я в своем салуне не допускаю.

— Рад слышать.

Судя по виду, она ему не поверила, но Джесс сказал правду. Он отлично умел играть в покер, но никогда не занимался шулерством.

— Кроме того, у вас всегда есть возможность сыграть в «блэк джек», — добавила она с дерзкой улыбкой, словно бросая ему вызов.

— Да нет, вряд ли, — покачал головой Джесс, улыбаясь в ответ.

— Нет?

— Полагаю, вероятность выигрыша слишком мала.

— А вы попробуйте, тогда узнаете наверняка.

— Я взял себе за правило никогда не играть против заведения.

— Риск действительно выше, — согласилась Кэйди, — но и награда гораздо больше, если сумеете выиграть.

Они оба умолкли, уставившись друг на друга. Разговор принял какой-то странный оборот, и дело было вовсе не в «блэк джеке». Даже Хэм это понимал.

— Ну что ж, — сказала мисс Макгилл, отодвинув свой стул.

Джесс готов был поклясться, что ей не хочется уходить. Поскольку она пришла, чтобы просить его съехать, можно считать, он одержал победу. Ему не хотелось оставаться одному: если не считать Хэма, он ни с кем так долго не разговаривал в течение многих недель.

— Вы не могли бы завтра показать мне город, мисс Макгилл?

Дурацкий ход. Выражение ее лица обрушило его с небес на землю. Кэйди стремительно поднялась с места, вдруг вспомнив, с кем имеет дело.

— Мне очень жаль, — пробормотала она, причем по лицу было видно, что ей ничуть не жаль, — завтра я занята.

— Завтра суббота, — вставил Хэм. — Чем вы хотите заниматься, мисс Кэйди?

— Делами.

— Какими делами?

Она с досадой перевела дух.

— Важными делами.

Джесс поднял ноги на стул, который она только что освободила.

— Не будем об этом, — бросил он небрежно. — Я совсем забыл, что у меня тоже завтра полно дел.

Теперь она смутилась. А может, даже пожалела о своем отказе?

— Ну что ж… — неуверенно повторила Макгилл.

Он лишь окинул ее недобрым взглядом.

— Прошу меня извинить, — она повернулась и ушла.

Вскоре после этого Хэм тоже его покинул. «Не напиться ли с тоски?» — подумал Джесс, но решил, что не стоит. В самом паршивом настроении он бросил деньги на стол и вышел из салуна на свежий воздух.

Это был тихий конец города. Издалека, откуда-то справа, доносились пьяные крики (вероятно, это веселились непуганые клиенты Уайли), но большинство добропорядочных жителей Парадиза в этот час уже досматривали третий сон. Тонкий серп едва народившейся луны, похожий на серебряную запятую, висел над церковным шпилем, почти не давая света. Широкий тротуар утопал в тени от навеса над крыльцом. Джесс подошел к ограждению. Лишь вспыхнувший в темноте огонек сигары подсказал ему, что рядом кто-то есть. И в самом деле какой-то человек стоял, прислонившись к столбу.

— Добрый вечер, — рассеянно поздоровался Джесс, на всякий случай положив руки на рукоятки револьверов и глубоко вдохнув чистый ночной воздух.

Незнакомец повернулся к нему. Замедленность его движений настораживала больше, чем любая спешка. Он словно готовился столкнуться лицом к лицу с самим дьяволом или с собственной смертью. В снопе света, падавшего из окна салуна, Джесс узнал его: это был человек с лицом мертвеца у стойки бара. Тот самый, что всячески пытался уклониться от встречи с у ним.

— Док, — прошептал Джесс, вспомнив, что именно так обращался к нему бармен. — Спичка есть? — спросил он, просто чтобы завести разговор, и вытащил папироску из кармана.

Казалось, прошла целая вечность, но в конце концов доктор (если он действительно был доктором) нащупал в кармане спичку и чиркнул ею по поручню ограждения. Его правая рука так тряслась, что ему пришлось поддержать ее левой. Он был чисто выбрит с гладко зачесанными назад от высокого лба черными волосами. В краткой вспышке пламени спички его глаза жутковато блеснули в глубоких орбитах на изможденном, белом как мел лице.

Джесс глубоко затянулся папиросой, выжидая.

Ждать пришлось недолго.

— За восемь месяцев я не взял в рот ни капли, — заявил Док тихим голосом, обращаясь не к Джессу, а к двурогому серпу на небе. — Ни единой капли с той самой ночи.

На сей раз молчание затянулось.

— Он вам говорил, что она так и так могла умереть?

Джесс благоразумно промолчал.

— Скорее всего, нет, но это правда. Даже если бы я приехал вовремя, даже если бы я был трезв… Роды были такие тяжелые, что она бы, скорее всего не выдержала. А ребенок…

Он ссутулил плечи, обеими руками ухватившись за поручень.

— Он был уже мертв, он задохнулся. Пуповина обмоталась вокруг шеи. Так иногда бывает. Джефферс это знал, но он… Вы же его видели. Нет нужды объяснять вам, что он за человек.

Доктор медленно выпрямился.

— Как вы меня нашли?

Джесс ничего не ответил.

Тонкие губы доктора дрогнули в презрительной усмешке.

— Вы небось гордитесь собой, мистер Голт? Вам нравится такой способ зарабатывать на жизнь? Я совершил ужасную ошибку, но я, по крайней мере, пытался спасти жизнь. А вы…

Он отвернулся и сплюнул на мостовую. Джесс стоял, по-прежнему не двигаясь и храня молчание. Он просто не знал, что сказать.

Доктор попятился и снова прижался к столбу. У него не осталось ни сил, ни воли к сопротивлению, он увял, будто сложился пополам.

— Как вы собираетесь это сделать? — спросил он безучастно. — Выстрелите мне в спину? Вызовете на дуэль?

Хриплый безнадежный смешок вырвался из его горла.

— Пару раз я сам был близок к этому. Чуть было не сделал за вас вашу грязную работу. Да, не так давно… — пояснил он. — Но теперь… сказать вам по правде, я не хочу умирать. Это усложняет вашу задачу? А может, упрощает? Хотя вообще-то мне наплевать.

— Послушайте, — начал Джесс.

— Нет, это ты меня послушай, сукин ты сын! Вот смотри — это все, что у меня есть. Сто семьдесят долларов. Я сегодня забрал их из банка, как только узнал, что ты в городе. Больше у меня нет ни цента. Я собирался послать эти деньги… ладно, не имеет значения. Это немного, но, думаю, все-таки больше, чем стоит моя жизнь. Если ты их возьмёшь, меня к утру здесь не будет.

Джесс не пошевелился. Тогда доктор с размаху шлепнул пачку денег на поручень прямо перед ним.

— Тебе-то что? Джефферс ничего не узнает. А может, деньги тут ни при чем? Может, тебе просто нравится убивать? Или ты хочешь, чтобы я тебя умолял? В этом все дело? Что ж, ты можешь…

— Я здесь не из-за вас.

— Что?

— Вы заблуждаетесь. Я не знаю никакого Джефферса.

Держась за поручень и спотыкаясь, доктор добрался до ступеней крыльца и рухнул на нижнюю. Опершись локтями на колени, он уставился в землю у себя между ног. Плечи его сотрясались, То ли от озноба, то ли от смеха, но изо рта не вырвалось ни звука.

Джесс взял деньги и положил их на ступеньку рядом с доктором. Долгое время ни один из них не произнес ни слова. Наконец Джесс тихо заговорил, глядя прямо перед собой, на погруженные в тень витрины на другой стороне улицы:

— Полагаю, однажды вы совершили ошибку. Меня это не касается, но, похоже, в душе вы расплачиваетесь за нее до сих пор. Я ничего про вас не знаю, но если вы приехали сюда… работать, начать все сначала, у меня нет возражений. Это не мое дело. А то, что вы мне сейчас рассказали… этого просто не было. Мы с вами ни о чем не говорили. Мы даже не встречались.

Все так же медленно доктор поднял голову и посмотрел на него. Впервые за все время разговора краска вернулась в его лицо, глубоко запавшие глаза заблестели. Неужели от слез?

— Я…

— Ну что ж, спокойной вам ночи. — Джесс ощущал мучительную, обжигающую, как кипяток, неловкость. — Пойду прогуляюсь, хочу немного размяться. Увидимся.

Ему хотелось бежать со всех ног, но он заставил себя отойти от крыльца прогулочным шагом. Главное — уйти подальше и не слышать, как доктор произнесет роковые слова, которые прикончили бы его наверняка: «Благодарю вас».