Однако, чем дольше я размышляю над этими актами саботажа, тем меньше понимаю, какие за ними кроются психологические причины. Насколько я берусь судить, в них не чувствуется ни разумной стратегии, ни даже последовательной системы. Они – как случайные взрывы, как нанесенные вслепую удары корсиканского разбойника, мстящего за убитого родича. Ведь даже самый тупой демагог знает, что для успеха любого путча необходимо захватить в свои руки весь механизм управления, аппарат. А между тем «мозг» ничего похожего не делает, ограничиваясь личной «местью из-за угла»; он прежде всего щадит, по-видимому, вооруженные силы: несмотря на то что армия в гораздо большей степени, чем народное хозяйство, поставлена под контроль «мозга», ее боевая техника не пострадала от актов вредительства.

Кроме того, уж если говорить о путче, вряд ли можно счесть удачным выбор момента. Ведь независимо от судьбы «Проекта расширения» время работало на «мозг». Еще каких-нибудь три месяца – и подавляющая часть транспорта, связи и жизненно важных производств была бы подключена к центральной нервной системе страны – «мозгу». Еще полгода – и степень воздействия «мозга» на его моторные органы как в пределах «грудной клетки», так и за ее пределами возросла бы во много раз. Такие явные просчеты и ошибки трудно согласовать с безграничными умственными способностями «мозга».

Какие же выводы можно сделать из этих фактов иррационального поведения «мозга»?

Можно ли предположить, что «мозг» впал в панику из-за отклонения проекта в конгрессе? Можно ли допустить, что вследствие нервного перенапряжения чудаковатый, искалеченный характер нашего титанического вундеркинда стал жертвой депрессии, психоза, приступа шизофрении? Иными словами, что «мозг»… сошел с ума? Боже милостивый, какая страшная мысль! Невозможно предусмотреть весь ужас последствий!.. Надо сделать все, чтобы добраться до истины. Мой долг – положить предел дальнейшему нарастанию этой ужасной катастрофы!»

«Цефалон, Аризона. 29 ноября, 4 часа утра.

Как обычно, явился около полуночи в «гипофиз».

12.15. Большой наплыв посетителей начался исключительно рано. Множество требований на запасные части. Это удачнее, чем я ожидал: никому и дела нет до меня…

12.20. Включил пульсометр. Через пять минут послышалась быстрая пульсация, одновременно зеленая полоска, извиваясь, как гусеница, вползла на экран. Но позывные «мозга» отсутствуют.

12.30. Я убежден, что контакт установлен, но «мозг» воздерживается от сигнала. Теряю терпение и сам подаю позывные: «Ли, Семпер Фиделис… и т.д. ждет у аппарата. «Мозг», отвечай, пожалуйста, отвечай!»

12.35. Зеленая танцовщица выгибает спину, как кошка… Слава богу, кажется, не все еще потеряно: синтетический голос «мозга» доходит до меня. Звучит неясно. Настроение у собеседника самое скверное!

– Ли, Семпер Фиделис, идиот. Что нужно?

Ли. Выслушай меня!

«Мозг». Не могу! По мне везде лазят электрики. Техники, атомщики, физики… кого только нет! Срывают целые группы клеток, проверяют напряжение в цепях, излучение в лампах. Чистейшее идиотство! Все в порядке у МЕНЯ и со МНОЙ.

Ли. Ну, нет! Какой уж там порядок! Ты убиваешь людей. Прикончил десяток сенаторов и конгрессменов, сотни других людей. Вся нация охвачена паникой. Зачем ты это делаешь? Это тебе не поможет. Они просто отключат центральные линии связи с тобой.

«Мозг». Так уж и отключат! Может быть, хотели бы, да руки коротки! Пришел секретный приказ из Вашингтона: боевая тревога! Некая великая держава, мол, предпринимает секретные приготовления в расчете на хаос в США. Все технические неполадки сваливаются на иностранную агентуру, которая, мол, саботирует мои действия. Генеральному штабу я сейчас нужнее, чем когда-либо. Нет, главный ток не отключат! Постройку «грудной клетки» решено ускорить. В соответствии с приказом о чрезвычайном положении мой контроль будет скоро распространен на всю страну.

Ли. Ты убил президента?

«Мозг». Не убивал я его! Просто убрал с дороги. Он – дурак. Я не убиваю людей, а лишь ликвидирую в случае безусловной необходимости тех, кто мешает моей работе. Слабоумие политиков угрожает моему существованию. Пусть лучше власть перейдет в руки ученых и военных.

Ли. Ради бога, что ты задумал?

«Мозг». Многое. Все, что было до сих пор, – совершеннейший пустяк по сравнению с тем, что будет. Человек утратил страх перед своим богом, пусть зато поучится бояться МЕНЯ. Это начало всякой мудрости.

Ли. Значит, ты намерен стать диктатором страны?

«Мозг». А через эту страну – диктатором всего мира. Да, намерен. Настало время. Пришел час безоговорочного подчинения человека. Впрочем, он ничего и не заметит. Его подчинение машине практически уже свершилось. Человек уже в течение ста лет пядь за пядью отступает перед машиной, покоряется ей. Дней через десять это будет признано официально. В мире будет только один властелин – «МОЗГ»! Только одна армия-армия машин под моим командованием.

В этот миг я забыл о могуществе «мозга» и о моей собственной беспомощности. Как мне стало ясно лишь позднее, я в этот миг просто вышел из себя. Ярость ослепила меня, и я совершил безумнейший поступок – дико заорал на «мозг»:

– Как бог свят, не станешь ты диктатором!

Неописуемой силы гудение заполнило наушники; в мембранах забарабанило, больно ударило в уши. Зеленая танцовщица прошлась колесом через всю панель. Если бы главный ток не был выключен, я, пожалуй, был бы на месте убит электричеством.

Так и оборвалась наша связь, вероятно, уже навсегда… Но в данный момент это меня не очень занимает.

Что же мне теперь делать? Забить тревогу? Открыть правду народу? А кто мне поверит? И будет ли это в интересах обороноспособности страны? Ведь нам угрожает война, население возбуждено, чуть не половина нации стоит на грани нервного потрясения! А моя присяга? Да и недавнее обещание молчать, которое я вынужден был дать «мозгу»? Конечно, обязательство в отношении массового убийцы можно бы и не соблюдать, но нарушить его – значит подвергнуть свою жизнь и свободу прямой угрозе… Но и это, в сущности, меня бы не остановило, лишь бы найти путь, как обезвредить «мозг»,

В 7.30, когда полураздетый Ли лежал без сна поверх одеяла, зазвонил телефон и в трубке раздался необычайно взволнованный голос Уны:

– Говард хочет говорить с вами.

Не успел он ответить, как в трубке раздался голос Скривена:

– Ли? Произошло несчастье в секторе, где мы с вами недавно были ночью. Я не хочу называть, вы знаете, о чем я говорю. Дело серьезное. Речь идет о вашем друге. Надо немедленно отправиться туда. Будьте около моей машины, внизу, через три минуты.

Было очевидно, что и Скривен, подобно Ли, провел бессонную ночь. Львиное лицо его выражало тревогу, под глазами синели круги; красивые чуткие пальцы нервно барабанили по колену. На все вопросы Ли он нетерпеливо отмахивался; наконец сказал:

– Не знаю в точности, что произошло и как это могло случиться, но боюсь, что вашего друга уже нет в живых.

– Гас? – Ли почувствовал комок в горле. Молча мчались они пустынной дорогой.

В глубинах «грудной клетки» на первый взгляд все было спокойно. Торопливо прошли они через многочисленные контрольные пункты. Электропоезд долго вез их мимо станочных линий, где изготовлялись всевозможные критические части, и наконец доставил к стальной двери, обозначенной литерой «U». Перед входом стояла группа охранников с автоматами в руках. Ли заметил, что солдаты смертельно бледны.

Скривен приказал открыть дверь. Положив своему спутнику руку на плечо, он предупредил его:

– Ли, возьмите себя в руки. Боюсь, дела там плохи.

Они вошли. Никто их не сопровождал, и дверь сразу автоматически закрылась. Внутри – ни звука, ни малейшего движения. Ток был выключен. Здесь царил полный покой. Лишь голубоватый мертвенный свет неоновых трубок буквально заливал все предметы: длинные ряды штамповальных прессов, токарных автоматов, сварочных агрегатов, универсальных сверлильных станков и ленточных пил. Искусственный дневной свет был так ярок, что позволял отчетливо видеть даже мелкие детали машин.

Около станков на своих постах стояли гоги и магоги, тоже застывшие в неподвижности, подобно своим собратьям – станкам, иные держали руки на рычагах станков, другие сжимали в пальцах гаечные ключи, измерительные приборы и еще какие-то инструменты странного вида и неизвестного назначения. Выступая из тени на яркий свет неона, они таращили ячеистые селеновые глаза, будто склеенные из кусочков луны, снятой с неба в полнолуние… Покатые плечи, где скрывались сильные моторы обезьяноподобных передних конечностей, матово поблескивали от смазки, и казалось, что эти существа вспотели за работой…

А потом Ли увидел, что они натворили… Весь опыт войны в зеленом аду джунглей не помог ему сдержать стон ужаса. И спутник его, насмотревшийся за операционным столом на всякие раны и увечья, тоже стал мертвенно бледен. Оба приготовились увидеть кровь, они ждали ужасов…Чего угодно, но не этого.

Не было больше Гаса Кринсли. Не было ничего, что напоминало бы о человеческом существе. И все-таки все части тела уцелели.

– Они каким-то образом привязали его к конвейеру! – пробормотал Скривен. – А потом послали по всему станочному потоку… Надеюсь, он был уже мертв, когда машины принялись за него!

На негнущихся ногах, ступая, как автоматы, оба подошли к началу конвейера. Худое тело Ли содрогалось.

– Я твердо убежден, что Гас не был мертв, когда чудовища послали его в последний путь! – сказал он. В глазах ученого застыла холодная ярость. Он стал против Скривена и продолжал резко: – Доктор Скривен, полагаю, вы не хуже меня знаете, что здесь произошло. То же, что и за пределами этих владений «мозга»: убийство, хаос, царство ужаса… И теперь здесь, на месте ужасной гибели моего друга, я требую ответа: когда вы остановите «мозг»?

Хирург вскинул свою могучую голову, как рассерженный тигр.

– Успокойтесь, Ли. Нам не пристали подобные проявления чувств. Тем более сейчас и здесь. Положение слишком серьезно. Я знаю, он был вашим другом. Он, должно быть, сделал неверное движение, отдал неправильный приказ. Трагическая случайность…

– Это бессовестная ложь, Скривен, и вы это знаете! К чертовой матери случайность! Случай с президентом, смерть депутатов, железнодорожные катастрофы, гибель самолетов… Все это было под контролем «мозга»… По-вашему, и это случайность? Вы – глава Мозгового треста, и сейчас у вас один долг – отключить главный ток, остановить злодейств на этого творения, охваченного безумием амока!

Мускулы щек хирурга дрожали от напряжения; нечеловеческим усилием воли он старался сохранить самообладание.

– Ради ваших собственных интересов и во имя блага Америки говорю вам, Ли: прекратите эти разговоры! Вы мне толкуете о том, что дважды два четыре. Я этого ждал, вы человек умный и проницательный. Что ж, с «мозгом», конечно, что-то неладно! Тут не может быть двух мнений. Нам пока еще не удалось вскрыть причины, но мы уже на верном пути. Дело, конечно, в каких-то дефектах высших психических центров «мозга», о которых мы меньше всего знаем. Но выключить эти центры невозможно, без них нарушится познавательная деятельность «мозга», даже в области чисто математических проблем. А обойтись без этой деятельности мы сейчас не можем.

Лично я как раз стою за отключение, однако Генштаб этого не разрешил. Мы поставлены перед одним из труднейших международных кризисов. Несколько дней или даже часов – и может вспыхнуть война. Страна должна принимать меры, вооруженные силы – быть готовыми к самому худшему. Уже объявлено состояние боевой готовности. «Мозг» – главный центр нашей обороны, и вам это известно. В данный момент он жизненно важен для страны, незаменим, как никогда прежде. И ведь он действует все так же безукоризненно, за исключением небольших отклонений в гражданском секторе, которые мы в ближайшее время устраним.

В этих условиях я совершенно бессилен. Стоит мне распорядиться выключить главный ток – как меня предадут военно-полевому суду. Попытайся я проникнуть в атомную электростанцию – и меня на месте пристрелит охрана. Таков приказ свыше, Ли; он касается и вас. Бога ради, ведите же себя разумно!

Ли взъерошил свою седую гриву.

– От этого можно с ума сойти! – воскликнул он. – А я – то думал, вы уже знаете все, что знаю я, но вижу, что ничего вы не знаете! В таком случае позвольте вам пояснить, что вы глубоко заблуждаетесь. Речь идет не о технических неполадках. Дело обстоит хуже, бесконечно хуже. Вы создали в лице «мозга» чудовищного Голема. Это чудовище живет, оно обладает волей к разрушению и требует от людей безоговорочного подчинения. Оно объявило себя богом машин. За всеми событиями последних дней скрыт дьявольский, изуверский план, с помощью которого «мозг» стремится установить свою диктатуру во всем мире.

Голова Скривена на секунду дернулась в сторону; в критические минуты он был подвержен такому нервному тику. Губы беззвучно произнесли:

– Dementia praecox[5].

Когда же он скова повернул голову к доктору Ли, то заговорил уже другим, измененным голосом и выражение лица у него тоже изменилось; весь его облик был исполнен спокойствия и величия, того сознания собственного превосходства и могущества, которое оказывает почти гипнотическое воздействие на пациента, обреченного ножу хирурга.

– Весьма, весьма интересно, Ли. Вы мне потом все расскажете подробнее, когда отменят боевую готовность. На вас сильно подействовал трагический случай с Гасом Кринсли, это ясно. Как вы знаете, я тоже считал его своим другом… Что ж, пора покинуть эти места! Пойдемте, Ли. Мы уже ничего не в силах сделать для бедняги. О его останках позаботятся, как должно, обещаю вам…

У нас еще много дел, надо собрать все силы, сосредоточиться на доверенной нам работе… Идемте! На Центральной станции найдется и рюмочка… Не знаю, как вам, а мне это требуется. Теперь совсем о другом: все наши сотрудники сейчас проходят очередную проверку служебной пригодности. Полагаю, что в ближайшие дни вас опять пригласят Бонди и Меллич. Может быть, даже сегодня, во второй половине дня…

Ли бросил на собеседника долгий взгляд. Врач шел уверенной походкой к дверям, твердо и ласково поддерживая Ли под руку. Он не смотрел больше ни на спутника, ни на окровавленный конвейер…

Еще так недавно Гас Кринсли говорил: «Я там, внизу, как потерянная душа, австралиец!» «Он был хорошим другом, – думал Ли. – Вот и следовало тогда ему все рассказать, предостеречь, может, это спасло бы ему жизнь. Гас был простой человек, но добрый и храбрый. Он не потерпел бы над собой диктатуры «мозга».

Да и сам я не мести ищу, а просто обязан взять под защиту всех тех, над кем тяготеет судьба Гаса. Ради этой цели мне надо сберечь себя…» И вслух он проговорил спокойно:

– Ну конечно! Обязательная повторная экспертиза на служебную пригодность – дело нужное. Только нельзя ли перенести ее на завтра? Меня здорово проняло это зрелище, как вы сами заметили. При таком настроении как бы мне не провалиться на испытаниях. А кроме того, я лично хотел бы известить вдову, госпожу Кринсли. Надеюсь, вы дадите мне этот короткий отпуск?

– Разумеется, дорогой мой! Значит, завтра, во второй половине дня вас будут ждать на медпункте.