— Конечно, святой отец, — ответила она и, приподняв подол юбки, послушно последовала за ним.

Ее поразило количество людей, собравшихся в доме. За столом сидели трое мужчин и две женщины — и те и другие пожилого возраста. А еще две женщины стояли у камина.

Изабелла сидела на табурете рядом с кроватью и держала на руках сына. Джудит не слишком беспокоилась по поводу предстоящей беседы со священником до тех пор, пока не увидела выражение лица Изабеллы. Бедняжка выглядела страшно напуганной.

Джудит быстренько подошла к ней.

— Изабелла, почему ты встала с постели? Тебе необходим отдых после того испытания, через которое ты прошла вчерашней ночью. — Уинслоу стоял рядом с женой. Взяв у Изабеллы ребенка, Джудит отступила на шаг. — Уинслоу, помогите ей, пожалуйста, снова лечь в постель.

— Значит, Изабелла прошла через тяжелое испытание? — поспешно спросил отец Лэгган.

Джудит была поражена этим вопросом, а потому ответила довольно резко:

— Чертовски тяжелое, святой отец!

Священник вскинул брови в ответ на резкость ее тона, но тут же опустил голову. Однако Джудит успела заметить на его лице явное облегчение.

Она не знала, как все это понимать. Может быть, священник на стороне Изабеллы? Дай Бог, чтобы это было так! Джудит перевела взгляд на хорошенького младенца, покоящегося у нее в руках, чтобы посмотреть — не разбудила ли она его. Затем она вновь перевела взгляд на отца Лэггана.

— Я просто хотела сказать, святой отец, что Изабелле сейчас действительно необходим отдых, — прибавила она уже более мягким тоном.

Священник кивнул и, наскоро представив ей родственников Уинслоу, сидящих у стола, указал на двух женщин, стоящих бок о бок у очага.

— Та, что слева, — Агнес. Рядом с ней — Хелен. Они обвиняют вас, леди Джудит.

— Обвиняют меня? — В голосе Джудит звучало недоверие, но она ничего не могла с этим поделать. Она просто не могла поверить в это. В ее душе мало-помалу нарастал гнев. Однако ей все-таки удалось сохранить внешнее спокойствие.

Джудит обернулась и посмотрела на этих вестниц беды. Хелен сделала шаг вперед и коротко кивнула Джудит. Это была не слишком привлекательная женщина с каштановыми волосами и карими глазами. Сжатые кулаки свидетельствовали о том, что помощница повитухи нервничает. Под пристальным взглядом Джудит она поспешно опустила глаза.

Агнес же удивила Джудит. После всех тех ужасных рассказов, которые девушке довелось услышать об этой повитухе, она ожидала увидеть перед собой мегеру или по крайней мере старую ведьму с бородавкой на носу. Но Агнес оказалась совсем не такой, какой она ее представляла. У этой женщины было ангельское лицо и самые чудесные зеленые глаза, какие когда-либо ей приходилось видеть. Они напоминали зеленые огоньки. Годы пощадили ее: на лице появилось лишь несколько мелких морщинок. Фрэнсис Кэтрин говорила Джудит, что у Агнес есть дочь, готовая выйти замуж за Йана. Это значит, что повитухе должно было быть не меньше лет, чем матери самой Джудит. Но, несмотря на это, она сумела сохранить кожу и фигуру молодой девушки, не раздавшись в талии в отличие от большинства пожилых женщин.

Краем глаза Джудит заметила, что Изабелла испуганно схватилась за руку мужа. Это еще больше усилило ее гнев. Женщина, только что ставшая матерью, не должна так волноваться! Джудит отдала ребенка Уинслоу и повернулась лицом к священнику, умышленно встав спиной к повитухам.

— Какие у вас ко мне вопросы, святой отец?

— Мы не слышали никаких криков.

Это выпалила Агнес. Джудит сделала вид, что не расслышала ее возмутительного замечания. Она смотрела на священника и ждала его объяснений.

— Агнес и Хелен, — начал отец Лэгган, — сообщили мне, что не слышали прошлой ночью никаких криков. Они живут поблизости, леди Джудит, и считают, что должны были услышать крики.

Он сделал паузу, прежде чем продолжить дальнейшие объяснения.

— Обе повитухи обратились ко мне, чтобы выразить свою обеспокоенность. Как вы, наверное, знаете, по учению нашей церкви, — как, впрочем, и вашей церкви тоже, ибо король Джон все же считается с постановлениями наших святых отцов…

Внезапно отец Лэгган замолчал. Казалось, он потерял нить рассуждений. Несколько минут в комнате царило молчание, все ждали продолжения, но наконец Агнес выступила вперед.

— Грехи Евы, — подсказала она священнику.

— Да, да, грехи Евы, — закивал отец Лэгган. — Вот в чем дело, леди Джудит.

Девушка никак не могла понять, о чем идет речь. Растерянность читалась в ее взоре.

— Церковь считает, что боль, которую испытывает женщина во время родов, является искуплением ею грехов Евы. Посредством боли и страданий женщины обретают спасение. Если будет установлено, что Изабелла не испытала во время родов достаточно сильной боли, тогда…

Он замолчал. По страдальческому выражению его лица Джудит поняла, что ему не хочется углубляться в изложение этого пункта церковных правил.

— Тогда что? — настойчиво спросила она, решив заставить его объяснить ей все до конца.

— Изабелла будет проклята церковью, — почти шепотом выпалил отец Лэгган. — И ее младенец тоже.

Джудит настолько возмутили эти слова, что ей с трудом удалось удержать себя в руках. Видит Бог, она была в ярости! Теперь ей все стало понятно. Повитухи метили не в нее, нет, они хотели наказать Изабеллу, ловко используя в своих целях церковь. И дело здесь не просто в ущемленном самолюбии. Все обстоит гораздо хуже. Их власть над женщинами клана пошатнулась, и проклятие церкви послужило бы хорошей угрозой другим роженицам.

Их мстительность была настолько отвратительна Джудит, что ей захотелось наброситься на них с кулаками. Однако подобное поведение ничем бы не помогло Изабелле. Лишь это обстоятельство вынуждало Джудит держать себя в руках.

— Вы знакомы с церковными правилами, касающимися грехов Евы, не так ли, леди Джудит? — спросил священник.

— Да, разумеется, — ответила она. Это была наглая ложь, но Джудит сейчас это нисколько не волновало. Она мысленно спрашивала себя, о каких еще правилах не успела рассказать ей Мод.

Священник, по-видимому, испытал большое облегчение.

— Я спрашиваю вас, леди Джудит, предпринимали ли вы вчера ночью что-либо, чтобы облегчить боль Изабеллы?

— Нет, отец.

— Значит, Изабелла сама что-то предприняла, — выкрикнула Агнес. — Или же дьявол приложил руку к этим родам!

Один из сидящих за столом мужчин привстал с табурета. Лицо его пылало гневом и наводило ужас.

На середину комнаты вышел Уинслоу.

— Я не позволю говорить такое в моем доме, — рявкнул он.

Сидящий за столом пожилой мужчина удовлетворенно кивнул.

В это время младенец, покоящийся на руках у родителя, издал пронзительный вопль. Уинслоу пришел в такую ярость, что напрочь проигнорировал попытки Изабеллы взять у него из рук ребенка.

— Убирайтесь к черту из моего дома! — снова крикнул он повитухам.

— Успокойтесь, Уинслоу. — Голос отца Лэггана был полон печали. — Мне это все нравится не больше, чем вам. Но наш долг разобраться во всем до конца.

Уинслоу затряс головой. Джудит подошла к нему и взяла под руку.

— Уинслоу, если вы дадите мне слово, я думаю, мне очень быстро удастся покончить со всей этой ерундой.

— Ерундой? Вы смеете называть столь серьезное дело ерундой?

Этот вопрос задала Агнес. Джудит не обратила на нее никакого внимания. Она подождала, пока Уинслоу кивнул в знак согласия, после чего снова обернулась к священнику. Уинслоу подошел к кровати и отдал сына Изабелле. Младенец, видимо, только того и ждал, так как тотчас же перестал плакать.

— Изабелла испытывала ужасную боль, — заявила Джудит твердым голосом.

— Но мы ничего не слышали! — выкрикнула Агнес. Джудит по-прежнему не обращала на нее никакого внимания.

— Святой отец, вы собираетесь проклясть Изабеллу за то, что она попыталась проявить мужество? Она действительно кричала, и даже не один раз, но не при каждом приступе боли, не хотела огорчать мужа, который все это время стоял за дверью. Изабелла знала, что он ее слышит. Даже испытывая нечеловеческие страдания, она думала о нем.

— Должны ли мы доверять слову англичанки при обсуждении этого вопроса? — с вызовом спросила Агнес.

Джудит повернулась к сидящим у стола родственникам и обратилась к ним.

— Я познакомилась с Изабеллой только вчера и поэтому знаю ее не слишком хорошо. Но мне она показалась очень доброй девушкой. Скажите, это справедливая оценка?

— Да, справедливая, — заявила темноволосая женщина и, повернувшись к повитухам, добавила: — Она такая добрая и нежная, какой только может быть девушка. Большое счастье сознавать ее членом нашей семьи. И к тому же она очень богобоязненна. Изабелла не сделала бы ничего такого, что позволило бы ей смягчить боль.

— Я тоже согласен с тем, что Изабелла — добрая девушка, — вмешался священник.

— К делу это не имеет никакого отношения, — огрызнулась Агнес. — Дьявол…

Джудит умышленно прервала ее на полуслове, вновь обратившись к сидящим у стола:

— Справедливо ли утверждение, будто Изабелла не может сознательно причинить кому-либо боль? Что ее доброе сердце не допустит подобного поведения?

Все дружно закивали. Джудит вновь повернулась к отцу Лэггану и сняла шаль, обернутую вокруг своей шеи.

— Теперь я спрашиваю вас, святой отец, верите ли вы в то, что Изабелла страдала достаточно сильно?

И, откинув назад волосы, она наклонила голову так, чтобы священник отчетливо мог разглядеть отметины на ее шее.

Глаза отца Лэггана широко раскрылись от изумления.

— Пресвятая матерь Божья, неужели это сделала добрая Изабелла?

— Да, — ответила Джудит. «И слава Богу, что сделала», — подумала она — Изабелла так страдала, что схватила меня за горло и не отпускала до тех пор, пока не разрешилась. Сомневаюсь, что сама она помнит об этом. Мне пришлось буквально отдирать ее пальцы, святой отец!

Целую минуту священник пристально смотрел на Джудит. Та прочитала в его взгляде неподдельное облегчение, и от этого на сердце у нее потеплело: отец Лэгган верил ей!

Но Агнес не собиралась сдаваться. Она подскочила к Джудит, держа в руке кусок полотна, который вытащила из рукава своего платья.

— Это может оказаться обманом, — почти прокричала она и, схватив Джудит за горло, попыталась оттереть синяки.

Джудит содрогнулась от боли, но не воспротивилась этой пытке, понимая, что, сделай она это, повитуха пустит слух, что синяки на ее шее не более чем пятна масляной краски.

— Уберите от нее руки! — раздался вдруг громоподобный голос Йана.

Агнес, как ошпаренная кошка, отскочила от Джудит и со всего размаху налетела на священника.

При виде Йана Джудит испытала такую огромную радость, что глаза ее вмиг наполнились слезами. Ее захлестнуло непреодолимое желание тотчас же броситься ему на шею.

Не отрывая взгляда от ее лица, Йан медленно вошел в дом. За ним по пятам следовал Бродик. Оба воина были вне себя от ярости. Йан остановился, когда до Джудит оставалось не более двух футов. Он внимательно оглядел ее с головы до ног, чтобы убедиться, что ей не причинили никакого вреда.

Джудит была довольна, что ей удалось сохранить присутствие духа. Йан никогда не узнает, насколько тяжелым было для нее это разбирательство. Джудит уже достаточно унизила себя перед ним вчерашней ночью, залив ему слезами всю грудь. Поэтому теперь ей даже в глаза ему смотреть было неловко. Нет, она никогда больше не выдаст перед ним своей слабости.

Йану показалось, что Джудит вновь готова разрыдаться. Глаза у нее были красными и влажными, и он ясно видел, что она изо всех сил старается сохранить спокойствие. Этой девушке не причинили никакого физического вреда, но чувства ее были, несомненно, оскорблены.

— Уинслоу? — Голос его звучал гневно и резко.

Муж Изабеллы шагнул вперед. Он отлично понял, о чем его спрашивает лаэрд, и рассказал обо всем, что произошло, быстро и кратко. При этом голос его дрожал. Уинслоу не успел еще оправиться от обуревавшей его ярости.

Йан опустил руку на плечо Джудит и почувствовал, как дрожит ее тело. Это привело его в еще большую ярость.

— Джудит — гостья в доме моего брата. Подождав, пока присутствующие как следует осознают этот факт, он продолжил:

— И, кроме того, она находится под моей личной защитой. Если же что-то происходит, вы должны обращаться ко мне, а не к священнику. Ясно?

От его разъяренного голоса, казалось, содрогались стены. Джудит никогда еще не видела Йана в таком гневе. И гнев этот пугал ее. Она напомнила себе, что воин сердится не на нее, что именно ее-то он как раз и защищает, но это не слишком помогло ей. Все равно выражение глаз лаэрда наводило на нее страх.

— Лаэрд Йан, вы понимаете, что говорите? — прошептал отец Лэгган.

— Да, — ответил Йан, не отрывая взгляда от Джудит.

— Черт возьми, — пробормотал Бродик.

— Ты хочешь мне возразить? — Йан повернулся лицом к другу.

Бродику понадобилась целая минута, чтобы обдумать ответ на этот вопрос.

— Нет. Я хочу поддержать тебя. Видит Бог, тебе понадобится поддержка, — покачал он головой.

— Я тоже вас поддержу, — заявил Уинслоу.

Йан кивнул. Желваки, ходуном ходившие под его челюстью, замерли. Джудит поняла, что демонстрация преданности со стороны друзей усмирила гнев Йана.

Правда, она не понимала, почему эти люди должны по очереди заявлять о своей поддержке. В Англии гостеприимство по отношению к гостю проявляли все члены семьи без исключения. Здесь же, по-видимому, все обстояло совсем иначе.

— Совет? — спросил Уинслоу.

— Скоро, — ответил Йан.

За спиной у Джудит кто-то ахнул. Она обернулась и, посмотрев на повитух, поразилась выражению лица Хелен. Та, казалось, испытывала неподдельное облегчение от того, что разбирательство закончилось именно так, а не иначе. Она едва сдерживала улыбку. Джудит совсем ничего не понимала.

Выражение же лица Агнес говорило само за себя. Глаза ее полыхали гневом. Джудит отвернулась от этой женщины.

— Отец, у вас есть ко мне еще вопросы? — обратилась она к наблюдавшему за ней отцу Лэггану.

Тот улыбнулся и покачал головой. Поскольку никто больше не обращал на них внимания, Джудит подошла к священнику, чтобы спросить его кое о чем. Уинслоу, его брат Бродик и Йан принялись что-то обсуждать вполголоса. Этим же занимались и родственники Уинслоу, сидящие за столом.

— Святой отец, можно задать вам один вопрос? — прошептала Джудит.

— Конечно.

— Если бы на моей шее не оказалось никаких синяков, вы бы прокляли Изабеллу и ее сына? — спросила Джудит и вновь накинула шаль Фрэнсис Кэтрин.

— Нет, — ответил отец Лэгган.

Джудит облегченно вздохнула. Ей так не хотелось думать, что священнослужитель может быть косным и бессердечным человеком.

— Значит, вы сочли бы мое слово достаточным доказательством невиновности Изабеллы, несмотря на то что я чужая в этих краях?

— Я нашел бы способ, как поддержать вас. Например, вызвал бы всех родственников Изабеллы, чтобы они высказались в ее защиту. — Священник похлопал Джудит по руке. — Просто синяки значительно облегчили мою задачу.

— Действительно, — согласилась она. — А теперь, святой отец, если позволите, я бы хотела уйти.

Получив разрешение, она поспешно покинула дом Уинслоу. Может быть, с ее стороны и было невежливо уйти, не попрощавшись с присутствующими — а особенно с лаэрдом, — но Джудит не могла больше ни минуты выносить пребывание в одной комнате с Агнес.

С того момента, как Джудит вошла в дом Уинслоу, толпа, собравшаяся снаружи, выросла как минимум в два раза. У Джудит не было настроения выдерживать ее любопытные взгляды. С высоко поднятой головой она проследовала к дереву, у которого оставила коня.

Сносить капризы жеребца она тоже не была расположена, поэтому шлепнула его хорошенько по левому боку, чтобы тот постоял смирно, пока она заберется в седло.

Джудит все еще находилась под впечатлением только что закончившегося разбирательства и поэтому не хотела сразу возвращаться к Фрэнсис Кэтрин. Сначала ей необходимо было успокоиться. Никуда конкретно Джудит ехать не собиралась — она просто направила жеребца вверх по тропе, ведущей к гребню холма. Ей хотелось скакать и скакать вперед до тех пор, пока не утихнет ее гнев.

Отец Лэгган вышел из дома Изабеллы через минуту после отъезда Джудит и, широко улыбнувшись, поднял руки над головой, чтобы привлечь внимание толпы.

— Все окончилось благополучно! — крикнул он. — Леди Джудит быстро нам все разъяснила.

Толпа радостно загудела. Священник посторонился к краю крыльца, пропуская вперед Бродика, Йана и Уинслоу.

Собравшиеся расступились перед Бродиком, направлявшимся к дереву, возле которого еще минуту назад стоял конь Йана.

Увидев, что коня нет, Бродик резко обернулся, и все увидели выражение крайнего изумления на его лице.

— Клянусь Богом, она опять это сделала! — взревел он, ни к кому конкретно не обращаясь. По-видимому, воин никак не мог понять причину оскорбления, нанесенного ему Джудит, уведшей его коня. То, что жеребец в действительности принадлежит Йану, не меняло для него ничего.

— Леди Джудит не украла твоего жеребца, — крикнул ему Уинслоу. — А просто одолжила. Во всяком случае, так она сама мне сказала, когда приехала сюда, и, наверное, эта девушка считает…

Уинслоу не смог продолжать, ему помешал всеобщий смех. Йан был более сдержан. Он даже не улыбнулся, а лишь вскочил на своего коня и протянул Бродику руку. Тот уже собрался было сесть позади лаэрда, как вдруг из толпы вышел Брайан, сутулый старик с огненно-рыжими волосами.

— Эта женщина не украла твоего коня, Бродик, и ты не должен думать о ней плохо.

Бродик обернулся и сердито уставился на старика. К этому времени еще один воин пробрался сквозь толпу и встал рядом с Брайаном.

— Верно, леди Джудит просто спешила, — сказал он.

Один за другим люди выходили вперед и приводили свои доводы в пользу того, что леди Джудит не украла коня. Эта сцена доставила Йану немалое удовольствие. Дело, конечно, не в одолженной лошади. Люди давали своему лаэрду понять, что поддерживают Джудит… и что она сумела завоевать их сердца тем, что вступилась за Изабеллу. И вот теперь они вступаются за нее…

— Она не обязана была помогать Изабелле вчера ночью и не обязана была возвращаться сюда сегодня отвечать на вопросы отца Лэггана, — заявил Брайан. — Не смей говорить плохо о леди Джудит, Бродик, или ты мне ответишь за это!

Казалось, небольшого ветра хватило бы, чтобы свалить Брайана с ног, настолько слаб был старик, и все же он отважно бросал вызов могучему Бродику.

— Черт возьми, — в растерянности пробормотал Бродик.

И тут Йан все-таки улыбнулся. Одобрительно кивнув защитникам Джудит, он подождал, пока Бродик вскочит в седло, и пришпорил коня.

Поначалу Йан полагал, что Джудит отправилась прямо к дому Патрика. Но перед домом брата никакого жеребца не оказалось, и это обескуражило Йана — ему трудно было представить себе, куда еще могла поскакать Джудит.

Он остановил коня и позволил Бродику сойти.

— Возможно, Джудит поехала обратно к замку, — попутно заметил он. — Поеду посмотрю. Бродик кивнул.

— А я поищу внизу, — сказал он и уже было двинулся в путь, как вдруг обернулся. — Предупреждаю тебя заранее, Йан. Когда я ее найду, то устрою ей хорошую взбучку.

— Я тебе разрешаю это сделать.

Бродик подавил усмешку. Хорошо зная Йана и понимая ход его мыслей, он ждал какого-либо подвоха.

— Ну и? — спросил Бродик, не дождавшись от лаэрда никаких дополнительных разъяснений.

— Ты можешь задать ей взбучку, но не должен повышать при этом голос.

— Почему?

— Потому, что этим ты можешь огорчить ее, — объяснил Йан и пожал плечами. — А я не могу этого допустить.

Бродик открыл было рот, чтобы высказаться на этот счет, но передумал. Йан только что лишил его будущий гнев всякого смысла. Если нельзя кричать на эту женщину, то стоит ли вообще ее отчитывать?

Он повернулся и двинулся вниз, что-то бормоча себе под нос. Позади раздался смех Йана.

Нет, Джудит не ждала Йана у замка. Убедившись в этом, воин пустил коня на запад, по тропе, ведущей к гребню следующего холма.

Он обнаружил Джудит на кладбище. Девушка быстро шла по тропинке, отделявшей священную землю от леса.

Джудит считала, что быстрая ходьба поможет ей развеять остатки гнева. На кладбище она забрела случайно. Обуреваемая любопытством, девушка решила сделать остановку и осмотреться. Место, где она оказалась, действительно было очень красивым и мирным. Высокая изгородь, состоящая из свежепобеленных и прямых, как копья, деревянных кольев, с трех сторон окружала кладбище. Украшенные затейливой резьбой надгробные камни — одни округлые, другие прямоугольные — располагались здесь аккуратными рядами. Почти все могилы были устланы свежими цветами. Было видно, что тот, кому поручили присматривать за этим местом, добросовестно выполнял свои обязанности. На всем лежала печать внимания и заботы.

Девушка перекрестилась и зашагала дальше. Она вышла за пределы кладбища и стала подниматься по узкой тропе, вдоль ряда деревьев, закрывающих от глаз лежащую внизу долину. Ветер свистел в их ветвях, и этот звук показался Джудит на редкость печальным.

Вскоре ее взору открылся участок земли, отведенный для упокоения проклятых душ. Дойдя до самого края пустынной площадки, девушка резко остановилась. Здесь не было ни побеленной ограды, ни затейливо украшенных надгробий. Только потемневшие от непогоды деревянные колышки.

Джудит знала, кто здесь похоронен: бедняги, души которых, по мнению церкви, отправились в ад. Да, конечно, среди них были грабители, убийцы, насильники, воры и предатели… Но были и женщины, умершие во время родов.

Гнев, от которого она надеялась избавиться во время прогулки, вспыхнул в ней с новой силой и вскоре перерос в жгучую ярость.

Значит, и в загробной жизни тоже нет никакой справедливости?

— Джудит?

Девушка резко обернулась и увидела Йана, стоявшего всего в нескольких шагах от нее. Она даже не слышала, как он подошел.

— Вы думаете, они все сейчас в аду? — спросила Джудит и кивнула в сторону могил.

Йан поднял брови, удивленный той яростью, с которой были произнесены эти слова.

— О ком вы говорите?

— Женщины, которые здесь похоронены, — объяснила Джудит, взмахнув рукой. — Я не верю, что души их сейчас горят в аду. Эти несчастные умерли, выполняя свой святой долг, черт возьми! Святой долг перед своими мужьями и священниками. И ради чего же, Йан? Для того, чтобы вечно гореть в аду лишь потому, что церковь считает их недостаточно чистыми для рая? Чепуха! — прибавила она хриплым шепотом. — Все это чепуха. И если эти мысли делают меня еретичкой, то я согласна быть таковой, ибо не могу поверить, что Бог настолько жесток…

Йан не знал, что ей ответить. В глубине души он чувствовал, что Джудит права. Все это чепуха. Хотя, по правде говоря, он никогда не задумывался над подобными вещами.

— Долг женщины — дать своему мужу наследников. Разве не так? — продолжила Джудит.

— Так, — согласился воин.

— Тогда почему во время беременности ей не дозволено входить в церковь? Ее считают нечистой, да?

Прежде чем он успел ответить на первый вопрос, Джудит уже начала задавать следующий.

— Вы считаете Фрэнсис Кэтрин нечистой? Нет, конечно же, нет, — ответила она сама себе. — А вот церковь считает. И если она родит Патрику сына, ей придется ждать тридцать один день, прежде чем над ней совершат ритуал очищения и позволят вновь вернуться в церковь. Если же она родит дочь, то ей придется ждать вдвое дольше; а если она умрет во время родов или в любое другое время, до получения благословения, то ее земной путь кончится здесь. Как это достойно Фрэнсис Кэтрин — быть похороненной бок о бок с убийцей и с… — Джудит остановилась и, склонив голову, устало вздохнула: — Извините. Мне не следовало набрасываться на вас с такой яростью. Если бы мне только удалось заставить себя не думать обо все этом, я бы не разозлилась так сильно.

— Такой уж у вас характер — не быть равнодушной, — пожал плечами Йан.

— Да что вы знаете о моем характере?

— Одно из его проявлений — ваша помощь Изабелле, — ответил Йан. — И я мог бы привести еще много примеров…

Голос его был полон нежности. Джудит почувствовала себя так, словно ее приласкали. Внезапно ей захотелось прижаться к нему, обхватить руками его тело и держать долго-долго… Йан излучает такую чудесную силу, а она сейчас чувствует себя настолько беззащитной.

Оказывается, раньше она даже не замечала, что восхищается этим человеком. Он всегда так уверен в себе. У него такой спокойный и властный вид. Ему не было нужды требовать уважения от своих подчиненных. Нет, Йан завоевал их преданность и доверие. И, потом, он так редко повышает голос… Джудит улыбнулась, вспомнив, что на нее-то он как раз уже неоднократно повышал голос. «Просто в моем присутствии он не слишком хорошо владеет собой», — решила она. Интересно, что все это означает?

— Если вам что-то не нравится, разве не ваш долг попытаться изменить это «что-то» к лучшему? — спросил Йан.

Поначалу Джудит чуть было не рассмеялась над его предположением, но по выражению его лица поняла, что он говорит совершенно серьезно.

— Вы считаете, я могу бороться с церковью? — поразилась она.

Йан покачал головой.

— Один шепот, Джудит, сливающийся с тысячами других, становится громом протеста, пренебречь которым не может даже церковь. Начните с отца Лэггана. Поделитесь с ним вашими сомнениями. Он человек справедливый. И к вам он прислушается.

Произнося слово «справедливый», Йан улыбнулся. Джудит почувствовала, что улыбается в ответ. На этот раз он не смеется над ней. Нет, он действительно пытается помочь.

— Я не настолько сильна, чтобы что-то изменить в этом мире. Я всего лишь женщина, которая…

— До тех пор, пока вы верите в подобную чепуху, вы и в самом деле ничего не добьетесь — только сами себе нанесете поражение.

— Но, Йан, — возразила Джудит, — как я могу что-то изменить? Меня осудят, если я стану открыто критиковать учение церкви. Да и чем это может помочь?

— А вы не начинайте с нападения, — настаивал он. — Просто обсуждайте с людьми противоречивость существующих правил. Если вы просветите одного, затем еще одного, и еще…

Он замолчал. Джудит кивнула:

— Мне следует подумать над вашими словами. Хотя я и не могу себе представить, как это можно заставить кого-либо прислушаться к моему мнению, особенно здесь, в ваших краях…

Йан улыбнулся.

— Вы уже заставили, Джудит. Заставили меня понять одно из противоречий. Как вы сегодня оказались здесь? — неожиданно спросил он.

— Случайно, — ответила Джудит. — Хотела немного пройтись, развеять гнев. Может быть, вы и не заметили, но я действительно была очень разгневана, когда покидала дом Уинслоу. Готова была просто кричать. Все, что там происходило, было так несправедливо но отношению к Изабелле.

— Вы могли бы покричать здесь, где вас никто не услышит, — посоветовал Йан, и в глазах его вспыхнули насмешливые искорки.

— Вы бы услышали, — покачала головой Джудит.

— Мне все равно.

— Но мне не все равно. Это нехорошо.

— Нехорошо?

Джудит покачала головой и прибавила:

— Недостойно леди.

Она выглядела ужасно серьезной. Йан не смог удержаться. Он нагнулся и поцеловал ее. Его губы коснулись ее губ лишь на короткое мгновение. Почти сразу же он отстранился.

— Зачем вы это сделали? — удивилась она.

— Чтобы вы перестали на меня хмуро смотреть, — улыбнулся он.

Джудит еще ничего не успела ответить на это признание, а Йан уже взял ее за руку.

— Пойдемте, Джудит. Будем идти, пока ваш гнев полностью не пройдет.

Ей пришлось побежать, чтобы поспеть за ним.

— Это же не бег наперегонки, Йан. Мы ведь можем идти более медленным шагом, — запыхавшись, прокричала она.

Йан замедлил шаг. Несколько минут они шли молча. Каждый был погружен в свои мысли.

— Джудит, вы всегда так добры? Вопрос его показался ей странным.

— И да, и нет, — ответила она. — Я добра на протяжении тех шести месяцев в году, которые вынуждена проводить с матерью и дядей Текелом.

Йан обратил внимание на слово «вынуждена», но решил не вдаваться сейчас в расспросы. Джудит говорила раскованно и непринужденно, и ему хотелось узнать как можно больше о ее семье, прежде чем она вновь замкнется в себе.

— А оставшиеся шесть месяцев? — спросил он как можно более небрежным тоном.

— А в оставшиеся шесть месяцев я отнюдь не воплощение добродетели, — ответила она. — Дядя Герберт и тетя Милисента дают мне слишком большую свободу действий. Ни в чем меня не ограничивают…

— Например, в чем конкретно они вас не ограничивают? — спросил Йан. — Я не понимаю. Джудит кивнула.

— Я хотела узнать все, что только можно, о рождении детей. Тетя Милисента дала мне на это свое согласие и, кроме того, всячески помогала в моем поиске знаний.

Рассказу о тете и дяде Джудит уделила еще несколько минут. В каждой ее фразе сквозила любовь, которую она испытывала к этой достойной паре. Йан старался задавать как можно меньше вопросов, исподволь подводя беседу к личности ее матери.

— Дядя Текел, о котором вы упомянули вначале, это брат вашего отца или вашей матери?

— Он старший брат моей матери.

Йан ждал, что она расскажет ему еще что-нибудь, но Джудит больше не прибавила ни слова. Они повернули и пошли обратно, туда, где были привязаны их кони. Только когда они миновали кладбище, Джудит заговорила вновь:

— Вы считаете, что я не такая, как другие женщины?

—Да.

Плечи Джудит опустились. Девушка сделалась ужасно грустной. Йану же захотелось рассмеяться.

— Это же неплохо, Джудит! Просто вы — другая. Вы понимаете больше, чем большинство женщин, не все принимаете на веру…

— Когда-нибудь это накличет на меня беду, да?

— Я вас буду защищать.