По выражению ее лица он видел, что она все еще не понимает.

– Хорошо, – сказала Николя, – тогда прикажи ему прийти сюда.

– Не могу.

– Не можешь? – Николя пришлось бежать за ним до самой двери. – Не понимаю, чем вызвано твое упрямство, – проговорила она. – Джастин родился и вырос в этих стенах. Это его родной дом. Если ты не хочешь, чтобы он входил сюда, я пойду к нему сама.

Ройс преградил ей дорогу.

– Ты останешься здесь и будешь присматривать за Ульриком, Николя, а с Джастином увидишься, когда он устроится.

Николя насупилась, но спорить с ним не решилась.

– Я с радостью подожду, пока он устроится. Как ты думаешь, это будет недолго, сколько времени ему потребуется?

– Нет, жена, это будет не скоро. Полагаю, ему потребуется месяц, возможно, даже больше. А пока держись от него подальше. Ты поняла меня?

Ройс захлопнул дверь прежде, чем Николя успела возразить что-либо против такого откровенного диктата. Николя не могла поверить, что он сказал это серьезно. Не думает же он, в самом деле, что она забудет о Джастине.

Она продолжала еще думать о брате, когда Ульрик вдруг зашевелился.

Николя взглянула на него и увидела, как он улыбается ей. Лицо ее сразу расцвело в улыбке, и она понесла мальчика наверх, к нему в комнату.

Остаток дня Николя провела с племянником. Ульрик показался ей необыкновенно смышленым. Он так быстро и ловко пересекал ползком комнату, что Николя просто изумлялась. Если он сейчас передвигается так быстро, что будет, когда он пойдет?

– Когда он начнет бегать, придется убрать все лишнее, – сказала Кларисса. – Подержите его немного, миледи. Барон желает, чтобы мы перенесли этот комод к нему в комнату.

– Оставь его здесь, Кларисса, – отменила распоряжение мужа Николя. – Сюда можно сложить все вещи Ульрика.

До ужина, вечером того же дня, Николя успела отменить еще не менее шести распоряжений Ройса. Когда она узнала, что Ройс велел кухарке приготовить на ужин куропатку, Николя заменила куропатку на фазана. Ближе к вечеру, когда Элис, временная няня Ульрика, уложила его спать, Николя вернулась в большой зал. Длинный стол был выдвинут на середину, ближе к камину. Николя тут же распорядилась вернуть его на место. Слуги беспрекословно выполнили ее распоряжение, они были по-прежнему преданы хозяйке.

Николя показалось, что Ройс даже не заметил, что его приказы не выполняются. Увидев передвинутый стол, он ничего не сказал. С большим удовольствием поел фазана. Ужин прошел в приятной обстановке. К ним присоединились Лоренс и Ингельрам, говорили о расширении владений, но Ройс высказывался очень туманно.

– Вы говорите о том, чтобы построить новую стену или укрепить нынешнюю? Она еще довольно крепкая, – вмешалась Николя.

– Нет, миледи, она совсем не крепкая, – отозвался Ингельрам.

– Разве? – Николя повернулась к вассалу.

Ингельрам был настолько очарован красотой Николя, что забыл, о чем они говорят. Необыкновенно синие глаза Николя лишили его способности думать ясно. Ее улыбка пронзила ему сердце, он едва дышал. Толчок в бок быстро вернул его к действительности, и он успел разобрать последние слова барона;

– Ты свободен, Ингельрам.

Вассал вскочил, выполняя распоряжение, и в спешке опрокинул стул. Он торопливо поднял его, учтиво поклонился Ройсу и бросился к выходу.

– В чем дело? – удивленно спросила Николя.

– В вас, – с улыбкой отозвался Лоренс.

– Что вы хотите сказать, Лоренс? – Николя выпрямилась на стуле. – Я едва перемолвилась с ним словом и уж никак не могла огорчить его. Он весь ужин вел себя несколько странно, ты согласен, Ройс? – Она дождалась утвердительного кивка Ройса и опять обратись к Лоренсу; – Видите? Ройс тоже заметил. Ингельрам и не ел почти ничего. – Она указала на тарелку незадачливого вассала, полную еды. – Наверное, он чувствует себя не очень хорошо, – предположила она.

Лоренс улыбнулся. Ингельрам совершенно здоров А не ел он, потому что весь вечер не сводил глаз с красавицы госпожи.

«Она настоящая чаровница, – решил Лоренс. Когда эти синие глаза смотрят прямо на тебя, можно забыть про все на свете».

Николя не поняла, чему вдруг улыбнулся Лоренс, но решила, что ее предположение о возможной болезни Ингельрама подействовало на него довольно странно. Она быстро отогнала эту мысль и обратила взор к Ройсу. Он тоже улыбался. Николя не знала, чему радуется муж, но решила воспользоваться возможностью и спросила:

– Джастин хорошо себя чувствует?

Ройс пожал плечами, помолчал и заговорил совсем о другом.

– Лоренс, когда закончишь, собери слуг.

– Зачем ты хочешь собрать слуг? – поинтересовалась Николя.

– Хочу поговорить с ними.

Николя не придала значения его хмурому виду.

– Большинство из них уже легли спать, муж. Они встают до рассвета.

Ройс пропустил эти слова мимо ушей.

– Лоренс!

– Да, милорд, я сейчас же исполню, – отозвался вассал.

Николя попыталась было что-то сказать, но Ройс взял ее за руку и крепко сжал. Как только Лоренс вышел, Ройс обратился к ней.

– Больше никогда не перечь мне, Николя.

– Я не перечу, – возразила она, пытаясь высвободить руку, но Ройс не отпускал. – Меня просто разбирает любопытство. Скажи мне, будь любезен, зачем ты собираешь слуг в столь позднее время?

– Отлично, – отозвался Ройс. – Сегодня утром я отдал несколько распоряжений, которые не были выполнены. Тем, кто не выполняет их и оказывает сопротивление, придется покинуть замок.

– Покинуть замок? – Николя пришла в ужас. – Но куда они пойдут? Они всю жизнь работают здесь. Неужели ты их выгонишь?

– Мне все равно, куда они пойдут, – жестко отрезал Ройс.

– Эти твои… распоряжения, они очень важные?

– Нет.

– Тогда…

– Любой приказ должен выполняться беспрекословно. Не воинам и не слугам определять важность моих распоряжений, – жестко ответил Ройс.

Упрямство мужа привело Николя в такую ярость, что ей захотелось кричать. Но судьба слуг очень беспокоила ее, она понимала, что, накричав на своего высокомерного мужа, она мало чем поможет им.

– Неужели ты не дашь им еще одну возможность? Одна ошибка – и они обречены?

– В сражении у воинов не бывает второй возможности.

– Мы говорим не о сражении.

«Нет, это – сражение», – подумал про себя Ройс. Николя сейчас – его противник. Ему прекрасно известно, что его распоряжения не выполнены по ее вине Теперь надо добиться, чтобы она признала это. Тогда он объяснит ей важность порядка, необходимость строжайшей иерархии, а заодно – ее место в доме.

Он почти улыбался. Жена его от гнева с трудом сидит на месте. Воспитание началось.

– Никогда не повышай на меня голос, Николя, – мягко произнес он.

Она уставилась на него долгим взглядом. Она поняла, что он не шутит, и глубоко вздохнула. Нельзя допустить, чтобы слуги пострадали из-за нее.

– У меня есть просьба к тебе, муж.

– Какая?

– Мне бы хотелось поговорить со слугами первой, если ты позволишь.

Она испытала благодарность к нему, когда он в ответ просто кивнул головой. Глаза его мягко блеснули, но Николя не поняла почему. Слуги степенно стекались в зал, некоторые уже приготовились ко сну. Николя встала и обошла стол, с безмятежным лицом она скрестила руки на груди.

Последней подошла Элис. Николя кивнула ей.

– Мой муж любезно позволил мне поговорить с вами первой, – начала она. «Слава Богу, голос не дрожит», – пронеслось у нее в голове. – Сегодня ваш господин отдал некоторым из вас распоряжения. – Несколько человек закивали. – Я изменила эти распоряжения. Это было очень непродуманно с моей стороны, – добавила она. – Приношу свои извинения моему мужу и вам за возникшее недоразумение. – Она глубоко вздохнула – теперь самое трудное. – В будущем вы должны беспрекословно выполнять распоряжения моего мужа, вашего господина. Если я ненароком попрошу сделать что-то, что будет противоречить его приказу, прошу вас, напомнить мне, что вы теперь подчиняетесь только своему господину. Теперь хозяин здесь он, и все вы прежде всего должны быть преданы ему.

Кларисса шагнула вперед.

– Теперь мы должны слушаться господина, а не вас, миледи? – спросила она.

– Да, прежде всего его, подтвердила Николя. – Еще есть вопросы?

– Миледи, а что делать, если вы прикажете что-то, а барон отменит ваше распоряжение? – громко спросила Элис.

– Ты исполнишь распоряжение моего мужа, Элис.

Все согласно закивали головами. Николя изо всех сил старалась улыбаться.

– А теперь с вами поговорит мой муж.

Она не повернулась к Ройсу, а медленно направилась к выходу, надеясь, что Ройс не окликнет ее. Николя знала, что больше не сможет улыбаться: внутри у нее все кипело от возмущения. Поднимаясь по лестнице, она бормотала себе под нос. Муж у нее – мерзавец. Сначала отобрал у нее имение, а теперь хочет лишить ее преданности верных слуг. Слишком несправедливо. Почему сдаваться приходится всегда ей? Наверное, потому что нормандцы выиграли войну. Но ведь она все же его жена, он не может не считаться с ее мнением.

Николя прошла мимо своей прежней комнаты и решила заглянуть к Ульрику. Она надеялась, что вид малыша, этого бесценного сокровища, напомнит ей, почему она старается поладить со своим упрямым мужем.

Николя постаралась войти в комнату как можно тише, чтобы не разбудить мальчика. Она уже почти закрыла дверь за собой, когда заметила какое-то движение слева от себя. Она непроизвольно посмотрела туда и едва не закричала, но чья-то рука крепко зажала ей рот, и ее быстро прижали к стене.

Она сопротивлялась, как сумасшедшая, укусила своего пленителя в руку, ногтями царапала его.

– Черт побери, Николя, прекрати. Это я, Терстон.

Николя сразу обмякла. Брат медленно убрал руку и повернул Николя к себе.

Она не верила, что видит перед собой брата. Радость и ужас переполнили ее.

– Ты что, с ума сошел, Терстон? – прошептала она. – Зачем так рисковать? Как ты проник сюда? Боже правый, что будет, если тебя найдут…

Терстон обнял ее и крепко прижал к себе.

– Я пришел по тайному ходу. Мне нужно было увидеть тебя, Николя, убедиться, что с тобой все в порядке. Господи, я едва не убил тебя. Когда я увидел золотистые волосы, я понял, что выпустил стрелу в тебя. – Он сказал это с такой болью, что у Николя защемило сердце.

– Меня только задело, – солгала она.

– Я целился в нормандца, но в последний миг ты бросилась к нему. Зачем? Хотела спасти? Мне показалось именно так, но какой в этом смысл? Ты знала, что я был там?

– Я увидела, как ты целишься, Терстон, и догадалась, что ты хочешь убить Ройса.

– Ройс? Так зовут твоего пленителя?

– Он не пленитель, – прошептала она. – Он мой муж.

Новость пришлась Терстону явно не по душе. Он так сильно сжал ей руки, что Николя не сомневалась – останутся синяки. В синих глазах брата бушевала ярость.

Николя высвободилась, думая только об одном – как объяснить ему, чтобы он все понял.

– Нам надо о многом поговорить, – произнесла она. – Не суди меня, пока не узнаешь, как все случилось.

Она взяла брата за руку и отвела его к окну, подальше от спящего малыша. Лунный свет струился в комнату через окно. Николя зажгла свечу и взглянула на брата.

Терстон был таким же здоровяком, как и Ройс. У брата были белокурые волосы и гладкое, не обезображенное шрамами лицо. Он очень красив даже сейчас – в гневе, но выглядит устало.

– Тебе нельзя появляться здесь, – сказала Николя. – Ройс нашел почти все тайные ходы. Найдет и этот, ведущий сюда. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Николя, тебя принудили выйти за него?

Времени на подробные объяснения не было. Да и вряд ли Терстон поймет. Она глубоко вздохнула и коротко ответила:

– Нет.

– Тебя не принудили? – Он не хотел верить услышанному.

– Нет, – повторила она. – Я сама выбрала его. Если кого-то и принудили к этому браку, то Ройса, а не меня.

Терстон прислонился к оконной раме. Неожиданно прогремел раскат грома, Николя вздрогнула. Брат стоял, сложив руки на груди, и не спускал с нее глаз.

– Но почему ты это сделала?

Она понимала, что истина распалит его еще больше.

– Если бы не сложившиеся обстоятельства, если бы ты мог познакомиться с моим мужем, то понял бы, почему я выбрала его. Ройс – очень хороший человек, Терстон. Он очень добр и внимателен ко мне.

– Он – нормандец.

Терстон выплеснул эти слова, словно богохульство. От его гнева ей стало нехорошо. Но одновременно Николя страшно рассердилась.

– Война окончена, Терстон. Если ты не присягнешь на верность Вильгельму, тебя убьют. Умоляю, прими неизбежное. Я не хочу, чтобы тебя убили.

– Нет, война еще не кончилась, – ответил он, покачивая головой. – С каждым днем ширится сопротивление. Мы свергнем этого нормандского ублюдка с трона. Это лишь вопрос времени.

– Как ты можешь верить в эту глупость? – искренне возмутилась Николя.

– Ты здесь отрезана от мира, Николя. – Терстон устало вздохнул. – Тебе не понять. Сейчас я уйду. Мои люди ждут меня под стенами. Заверни Ульрика в одеяло. Поспеши, а то начинается буря.

Николя была ошеломлена. Терстон возвышался над ней, словно крепость. Она шагнула назад и покачала головой.

– Я не могу уйти с тобой, брат. Ройс – мой муж, и мое место здесь.

– Не верю, что ты хочешь остаться.

Он сказал это с таким нескрываемым отвращением, что у Николя заныло под ложечкой. Она склонила голову и твердо сказала:

– Я хочу остаться здесь.

Оба замолчали. Когда Терстон заговорил вновь, голос у него дрожал.

– Господь, сохрани твою душу, Николя. Ты что, любишь его?

Только сейчас, в этот миг, когда ее прямо спросили об этом, она призналась сама себе:

– Да, я люблю его.

От этого признания Терстон вспыхнул, не удержался и с силой ударил ее по лицу. Он впервые поднял руку на сестру. Удар едва не свалил ее с ног. Лицо горело от боли, но она не заплакала. Николя молча смотрела на брата, ожидая, что он теперь будет делать. Нрав у Терстона был нелегкий, но он всегда отличался благоразумием. Николя решила, что во всем виновата война. Это она до неузнаваемости изменила брата.

– Ты стала предательницей, – сказал он.

Слова эти оказались куда больнее удара. Глаза Николя наполнились слезами. Она лихорадочно искала слова, которые помогли бы донести до него случившееся.

– Я люблю тебя, Терстон, – сказала она, – и боюсь. Тебя гложет ненависть. Подумай о сыне. Ты нужен Ульрику. Усмири свою гордыню, подумай о его будущем.

– У моего сына нет будущего среди нормандцев, – процедил он сквозь зубы. – Где Джастин? Он все еще в аббатстве?

Терстон перевел разговор на брата, и это привело Николя в ярость. Неужели сын для него значит так мало?

– Отвечай, – приказал он. – Где Джастин?

– Он здесь. – Николя протянула руку и коснулась брата.

Он оттолкнул ее.

– Прощу тебя, Терстон, не надо. Джастин хотел умереть, но Ройс спас его.

Ее проникновенный голос не произвел на него никакого впечатления.

– Я хочу знать, где он.

– Он вместе с другими воинами.

– Боже, какое унижение для него.

– Ройс обещал помочь ему. Терстон покачал головой:

– Передай Джастину мои слова. Скажи, что я не забыл его. Я скоро вернусь.

– Нет!

Николя даже не заметила, как громко она выкрикнула это «нет». Оно эхом прокатилось по комнате.

Ульрик проснулся и захныкал. Николя подбежала к колыбельке и ласково похлопала малыша. Ульрик сунул большой палец в рот и закрыл глаза.

– Отойди от него, – приказал Терстон. – Я не хочу, чтобы ты касалась моего сына.

Он произнес это с таким отвращением, будто она прокаженная. Николя выпрямилась и посмотрела на брата.

Ульрик бы сразу же уснул, не распахни Ройс в это мгновение дверь. Она едва не слетела с петель, дважды с грохотом ударившись о стену. Николя от неожиданности подскочила на месте, а Ульрик заорал с испугу.

Ройс заполнил собой весь дверной проем. Он широко расставил ноги и сжал кулаки. Но испугало Николя не это, а взгляд его глаз.

…Слава Богу, Николя цела и невредима. Ройс поднимался наверх, когда услышал ее крик. Сердце его чуть не остановилось. Он бросился на ее голос. В голове пронеслись самые страшные картины, и, когда он добежал до комнаты Ульрика, страх за Николя вытеснил все остальные чувства.

Она жива и здорова. Ройс не сводил глаз с жены, пока не убедился в этом.

Николя умышленно не поворачивалась к нему левой стороной. По холодному взгляду его глаз она поняла, что он в бешенстве. Если он узнает, что брат ударил ее, он забудет о своей выдержке и может стать таким же неуправляемым, как Терстон.

Николя хотела во что бы то ни стало предотвратить беду, но не знала, кого первым увещевать.

Ребенок продолжал плакать, в комнате воцарилось напряженное молчание. Однако малышу опасность не угрожала. Опасность угрожала Ройсу. Терстон внезапно сделал шаг вперед.

Николя стояла посередине комнаты между противниками. Оба не сводили с нее глаз. Николя поочередно смотрела то на одного, то на другого и вдруг бросилась к мужу.

– Прошу тебя, будь милостив, – прошептала она, падая ему в руки. – Заклинаю тебя.

Ее страх несколько остудил гнев Ройса. Он торопливо обнял Николя, успокаивая, затем толкнул к себе за спину и полностью сосредоточился на противнике.

Терстон сделал еще шаг по направлению к Ройсу.

Ройс прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на саксонца. Его самообладание сбило Терстона с толку.

– Я ожидал, что ты появишься здесь раньше, Терстон. Ройс произнес это настолько вкрадчиво-спокойно, что брат Николя чуть не потерял выдержку, но быстро взял себя в руки.

– Это Николя рассказала тебе о тайных ходах?

Ройс покачал головой. Он чувствовал, как сзади Николя тянет его за рубаху, и понимал ее состояние. Поэтому решил не затягивать ее пытку.

– Решайся, Терстон, – произнес он. Голос его звучал жестко.

Николя попыталась встать сбоку от мужа, но он, не сводя глаз с Терстона, рукой опять отпихнул ее назад.

– Выбор за тобой, – сказал Ройс. – Или ты отдашь мне свой меч и присягнешь на верность, или…

– Или что? – потребовал Терстон. – Или я умру, нормандец? Только сначала я убью тебя.

– Нет! – вырвалось у Николя.

Внезапно она почувствовала на своих плечах чьи-то руки. За спиной стоял Лоренс.

– Барон! – произнес Лоренс.

Ройс по-прежнему не сводил глаз с Терстона.

– Уведи мою жену отсюда, Лоренс, и побудь с ней.

Лоренс попытался силой оторвать Николя от Ройса.

– Нет! Нет! – кричала она снова и снова. – Ройс, ребенок… позволь мне забрать Ульрика!

– Оставь моего сына в покое, Николя! – воскликнул Терстон. – Ты выбрала свою дорогу!

Услышав эти слова, Николя отпустила Ройса. Выпрямившись, она покинула комнату.

Ройс шагнул вперед. Лоренс подхватил Николя и закрыл дверь.

Терстон шагнул навстречу Ройсу:

– Тебе надо было призвать сюда воинов!

– Зачем?

– На помощь, – улыбнулся Терстон. – Иначе я с тобой расправлюсь, ублюдок. Я убью тебя!

– Нет, ты не убьешь меня, Терстон, – спокойно сказал Ройс и покачал головой. – Хотя, Бог свидетель, хотелось бы мне, чтобы ты попробовал. – Он замолчал и вздохнул. – Тогда я со спокойной совестью мог бы убить тебя. И сделал бы это с великим удовольствием, только вот моя жена очень бы расстроилась.

– Она предала свою семью!

Ройс приподнял бровь, демонстрируя удивление Ему все труднее становилось сдерживать свой гнев.

– Когда же Николя стала предательницей? – спросил он вкрадчиво-мягко и одновременно твердо.

До или после того, как ты бросил ее?

– Бросил ее? Да ты не понимаешь, о чем говоришь!

– Разве? Ты оставил ее одну без помощи, – продолжал Ройс. – А потом еще и сына к ней переправил, будто ей без этого забот не хватало. Каких трудов ей стоило сохранить жизнь твоему сыну, а ты плюешь на все се жертвы? Да, так и было, ты бросил ее!

– Я был нужен на севере, – процедил Терстон.

– Как же! Нужен на севере! – повторил Ройс с насмешкой. – Это там ты оставил брата умирать?

Терстон побагровел. Ненависть к этому нормандцу душила его, затмевала разум, лишала способности соображать.

– Мне сказали, что Джастин умер.

Что-то в его голосе подсказало Ройсу, что он говорит не правду.

– Нет. Тебе сказали, что он тяжело ранен. А когда ты узнал, как его ранили, ты оставил его умирать. Так было? Или я не прав? С одной рукой Джастин тебе стал бесполезен, он уже не мог сражаться за ваше дело.

Терстон был настолько потрясен тем, что Ройсу известно так много, что не сумел скрыть своих чувств. Нормандец хочет переложить на него ответственность за судьбу брата.

– Но я продолжал сражаться, потому что хотел отомстить за брата.

Ройсу стало противно. Он всего лишь высказал свое предположение, к которому пришел на основании того, что знал. Это была лишь догадка. Но поведение Терстона сейчас подсказало ему, что он прав. Этот ублюдок действительно бросил брата умирать.

– Джастин знал об этом? – спросил Ройс.

Терстон пожал плечами:

– Он понял. Он тоже предал нас? Или это Николя сумела убедить его? В его положении ей, наверное, было нетрудно уговорить его, что для него выгоднее союз с нормандцами?

Ройс ничего не ответил на это.

– Скажи-ка мне, – приказал он, – ты осуждаешь Николя за то, что она вышла за меня замуж, или за то, что до сих пор жива?

– Она сама во всем призналась и навлекла на себя проклятие.

– Призналась? – удивился Ройс.

– Она рассказала, что сама выбрала тебя, – процедил Терстон. – Без принуждения. Она позволяет тебе касаться ее. Господь всемогущий, моя сестра в одной постели с нормандцем! Почему моя стрела не поразила ее в сердце?

Терпение Ройса лопнуло. Терстон не ожидал этого. Ройс двигался на редкость быстро. Его кулак въехал саксонцу в лицо, прежде чем тот успел прикрыться или увернуться. Удар отшвырнул Терстона к камину. Он

Ударился о полку над камином с такой силой, что та свалилась на пол. Терстон упал. Лишь придя в себя, он с трудом встал на ноги.

Ройс разбил ему нос, а хотел сломать шею. Громкий крик Ульрика помог Ройсу взять себя в руки. Он взглянул на колыбельку, убедился, что с малышом все в порядке, а затем сильным ударом ноги выбил декоративный щит, прикрывающий тайный ход.

– Я позволил тебе прийти сюда, Терстон, потому что хотел поговорить с тобой. Я хочу знать имя человека, который угрожал в Лондоне моей жене. Ты скажешь мне его имя, прежде чем уйдешь.

Терстон покачал головой.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – процедил он сквозь зубы и тыльной стороной ладони вытер кровь с лица. – У нас в Лондоне никого нет… пока, – добавил он, – но скоро мы вернем все, что наше по праву. Не останется ни одного нормандца…

– Избавь меня от своих речей, – перебил его Ройс. – Мне нужна правда. Или ты назовешь имя того саксонца добровольно, или я выбью его из тебя силой.

До Терстона наконец дошло, что Ульрик громко плачет. Он подошел к колыбельке, вынул сына и попытался успокоить его, тихонько похлопывая по спинке.

– Я забираю сына с собой.

– Нет, – ответил Ройс. – Если тебя не волнует благополучие мальчика, то нам с Николя оно совсем небезразлично. На дворе холодно, идет дождь. Давай договоримся, – продолжил он, прежде чем Терстон успел возразить, – когда ты найдешь надежное прибежище для сына, можешь прислать за ним.

– А ты отдашь его?

– Даю слово, – ответил Ройс. – А теперь я хочу, чтобы ты дал слово, что не знаешь, кто угрожал моей жене.

– Расскажи, что случилось, – попросил Терстон. Ройс рассказал о женщине, которая принесла Николя кинжал, чтобы она убила его. По лицу Терстона он понял, что тот действительно ничего не знает.

– Саксонские бароны, переметнувшиеся к Вильгельму, определенно не заслуживают доверия, – проговорил Терстон. – Мы никогда не поручали им ничего подобного. Ищите среди своих, – добавил он. – Саксонцы не посылают женщин на такие дела.

Ройс поверил его словам. Он наблюдал, как Терстон опускает Ульрика в колыбельку. Саксонец – его враг, но он брат Николя, поэтому Ройс терпеливо ждал, пока отец попрощается с сыном.

Терстон глубоко вздохнул. Разумом он понимал, что нормандец прав, но ему было очень трудно оставлять сына во вражеском стане. Придется положиться на слово нормандца. Это еще обиднее.

– Я отправлю Ульрика к родне жены. Когда за ним прибудут, отдай его.

Слова прозвучали, как приказ. Ройс согласно кивнул и огласил свое решение.

– Пусть приходят родственники твоей жены. Если я увижу, что Ульрику с ними будет безопасно, я отдам его. Теперь уходи, Терстон. Ты использовал время, которое я дал тебе.

Терстон бросил прощальный взгляд на сына и подошел к отверстию в стене.

– Отбрось свою ненависть, Терстон. Время еще есть. Зачем стремиться к саморазрушению?

Если Терстон и понял предостережение Ройса, он не подал вида и исчез в проеме, не обернувшись.

Ройс прикрыл дыру и подошел к колыбели. Ульрик орал во все горло. Ройс взял его на руки и прижал головку к своему плечу. Он видел, что так носила его Николя. Он нашептывал ему ласковые слова, пытаясь успокоить, совсем как Николя. Ульрик быстро угомонился.

В коридоре Ройса ожидал Ингельрам, который тут же получил приказание прочно заделать все оставшиеся потайные ходы.

У лестницы Ройс заметил Элис и жестом подозвал к себе.

– Малыш в порядке, – успокоил он ее, увидев взволнованное лицо няни. – Он не пострадал.

Ульрик не спал и, успокоившись, с интересом вертел головкой, глядя по сторонам. Элис взяла мальчика у Ройса.

– Вам удалось успокоить его, – сказала она, – но есть еще один человек, которого надо успокоить, – сказав это, Элис покраснела. – Прошу простить мою дерзость, милорд, что обращаюсь к вам, но меня волнует состояние хозяйки. Она сама не своя.

– Да, Элис, есть от чего, – согласился Ройс. Он погладил Ульрика по головке, повернулся и пошел прочь.

Бог свидетель, он боялся предстоящего разговора с женой, чувствовал себя совершенно беспомощным и не представлял, как успокоить Николя…

Она стояла у окна, вглядываясь в ночь, когда Ройс вошел в комнату.

Услышав, как скрипнула дверь, она обернулась. У Ройса защемило сердце. На Николя не было лица от горя. Ройс устало вздохнул. Наверное, она уверена, что он уже расправился с ее братом и теперь только ждет подтверждения этому.

У камина стоял Лоренс. Он искренне обрадовался, увидев господина.

– Леди Николя очень обеспокоена, он, хотя и без его слов все было видно.

Не спуская глаз с жены, Ройс сказал:

– Она напрасно волнуется, ее брат жив.

Лоренс улыбнулся. Он прошел мимо Ройса к выходу.

– Она беспокоилась не за Терстона, барон. Она беспокоилась за вас.

С этими словами вассал закрыл за собой дверь.

– Я не беспокоилась за тебя, – проговорила Николя.

– А Лоренс сказал совсем другое.

– Он солгал.

– Лоренс никогда не лжет. Слезы затуманили ее взор.

– Я должна бы ненавидеть тебя, Ройс. Да, ненавидеть. С того времени, как нас свела судьба, со мной происходят ужасные вещи. Посмотри на меня. – Она подняла руки. – У меня все руки в шрамах, на плече страшная отметина. И все из-за тебя. – Николя развязала пояс и бросила его на пол, затем скинула башмачки. – Все из-за того, что ты – нормандец. Ты виноват во всем. – Она стянула через голову платье и отшвырнула его, потом со злостью стащила с себя нижнюю юбку. – Ну? – гневно спросила она. – Что скажешь в свою защиту? – Но времени ответить ему не дала. – Если бы не ты, я не была бы сейчас обезображена шрамами.

– А я-то думал, что беда сама за тобой по пятам ходит.

Ему показалось, что она не расслышала его слов, так как была слишком увлечена перечислением его недостатков. Он даже не улыбнулся, когда она упрекнула его в том, что на дворе гремит гром. Ройс молча слушал, давая ей выговориться. Он хорошо понимал, что надо дать выход ее гневу и страху. Он видел, что она боится спрашивать его о Терстоне и об Ульрике.

Гнев ее истощился к тому времени, когда она осталась в одной рубашке. Она стояла лицом к нему, опустив голову. Вид у нее был совершенно беззащитный.

– Ты можешь выслушать меня спокойно? Она не ответила.

– Николя, подойди ко мне.

Она пересекла комнату и остановилась перед ним.

– Я никогда больше не буду тебе подчиняться, слышишь Ройс, никогда!

Ройс решил, что сейчас не самое подходящее время, чтобы указывать ей на то, что она только что уже подчинилась ему. Он молча обнял ее и прижал к себе.

– Ты больше не прикоснешься ко мне! – воскликнула она, сбрасывая его руки с плеч.

Ройс не стал спорить, но силой удержал ее и опять обнял. Николя жаждала утешения. В его руках она сразу обмякла, обвила Ройса руками и безутешно заплакала. Она плакала громко и безудержно, совсем как Ульрик. Ройс не пытался успокоить ее. Он уткнулся подбородком ей в макушку и ждал, пока она выплачется.

Когда она наконец затихла, рубаха у него на груди была мокрой от ее слез. Она ужасалась собственному поведению, но остановиться не могла. Увидев, как он вошел в комнату, целый и невредимый, она испытала такое неимоверное облегчение, что уже не могла больше сдерживаться. Ее трясло от усталости и холода. Почувствовав это, Ройс крепче обнял ее.

– Залезай под одеяло, пока совсем не замерзла, – ворчливо прошептал он.

Николя пропустила его слова мимо ушей. Она не понимала почему, но ей было необходимо, чтобы он не отпускал ее.

– Ты, наверное, думаешь, что я ребенок, – сказала она. – Я веду себя совсем как Ульрик.

– Ведешь себя как Ульрик, а пахнешь много лучше.

Николя явно различила в его голосе веселые нотки и поняла, что он поддразнивает ее. На него странно подействовала трагическая встреча с Терстоном.

– Ройс!

– Что?

Николя помолчала, прежде чем спросить его.