Кларисса улыбнулась, услышав, как расстроенно произнесла эти слова госпожа.

Николя уселась на стул, Кларисса взяла в руки щетку для волос и начала расчесывать ей волосы. Дважды она начинала укладывать их, и дважды хозяйка меняла решение.

Никогда раньше Кларисса не видела свою хозяйку такой нерешительной. Никогда прежде Николя не обращала такого внимания на свой вид.

– Что вас мучает, миледи?

– Ничего. Я просто хочу быть привлекательной сегодня вечером.

– Для кого-то в особенности? – улыбнулась Кларисса.

– Для моего мужа, – ответила Николя. – Я хочу, чтобы сегодня вечером он обратил на меня внимание.

– Вот это да!

Николя возблагодарила Бога за то, что горничная не видит ее пунцового лица.

– Я кое-что придумала.

– На это вы мастерица, – опять улыбнулась горничная.

Похвала была приятна Николя, она улыбнулась.

– В наше нелегкое время надо рассчитывать свои действия на шаг вперед.

– Времена меняются, миледи, – отозвалась Кларисса. – Ваш муж наводит порядок в замке.

Николя покачала головой. У Клариссы, конечно, есть все основания для оптимизма, но она не знает, что Терстон жив. Об этом Николя никому не сказала. Как только она вспоминала брата, на душе сразу становилось неспокойно.

– Для одних война закончилась, а для других только начинается.

– Что это такое вы говорите, миледи? – спросила Кларисса. – Уж не о своем ли замужестве? Вы не воюете с мужем. Просто вы немного упрямы, если мне позволительно высказать свое мнение.

Николя не успела ничего ответить. Кларисса отвлекла ее внимание, попросив рассказать, что придумала Николя.

– Сегодня вечером я буду очень любезна, – начала Николя. – Ройсу не удастся разозлить меня – пусть говорит любые гадости. Надеюсь, когда он заметит наконец, сколь я любезна, он ответит мне тем же, спокойно выслушает меня и согласится привезти сюда Ульрика и Джастина.

Клариссе не удалось скрыть разочарования. Когда Николя встала и потянулась за поясом, она увидела задумчивое лицо горничной.

– Тебе не нравится мой план?

– Нет, миледи, план неплохой. Я просто надеялась, что вы хотите быть привлекательной совсем для другого.

Николя расправила на бедрах поясок и сунула небольшой кинжал в узкие, специально предназначенные для него ножны.

– Это еще не весь план. Я не очень довольна тем, как складывается моя семейная жизнь. С Ройсом так трудно! Я уверена, ты уже заметила, что он и слушать меня не хочет. Как только я заговариваю об Ульрике и Джастине, он поворачивается и уходит. Он невыносимо груб. Сколько раз я начинала говорить с ним и вдруг обнаруживала, что говорю с его тенью.

– Ваш муж уходит, когда вы начинаете командовать, миледи, – улыбнулась Кларисса. – Это я точно заметила. Последнее время вы сама не своя, с вашего позволения. Никогда раньше вы столько не кричали.

Николя знала, что Кларисса говорит правду, и в смущении опустила голову.

– Мой муж действительно часто выводит меня из терпения, – созналась она. – Но я обещаю, что больше не буду кричать. Я понимаю, леди так не ведут себя.

– Вы перестанете кричать, потому что поняли, что на вашего мужа это совершенно не действует? – спросила, улыбнувшись, Кларисса.

– И поэтому тоже. – Николя кивнула. – Хватит мне хмуриться, Кларисса. Я решила, что пора нам с Ройсом забыть о разногласиях.

– Хвала Господу, – обрадовалась горничная. – Наконец-то разум вернулся к вам. Разве годится мужу и жене спать раздельно? Вы правда хотите исправить это?

Николя уставилась в камин. Господи, как неловко и трудно говорить на столь деликатную тему.

– Я хочу соблазнить его.

Кларисса прыснула со смеху. Николя нахмурилась.

– Это очень серьезно, – добавила она. Николя ждала, пока горничная успокоится.

– Мы с Ройсом начнем сначала. Мы связаны священными узами брака, мой долг – дать ему детей. – Прежде чем Кларисса успела согласиться, Николя продолжила:

– Не важно, как это случилось. Но теперь мы – муж и жена. Надо принять это и жить в согласии. Я и об Ульрике думаю. Малыш заслуживает, чтобы у него был счастливый дом.

– Не надо меня убеждать, миледи. Я поддерживаю ваш план. Однако я вот что хочу сказать: ваш муж ведь считает, что Ульрик – ваш сын?

– Да.

– Он поймет, что вы сказали не правду, когда разделит с вами ложе. – Кларисса глубоко вздохнула. – Лучше скажите ему правду, пока он сам не выяснил.

Николя покачала головой.

– У меня была причина солгать, – сказала она. – Я защищала Ульрика. Пока нормандцы будут думать, что он мой сын, они не сделают ему ничего плохого.

– Все изменилось, – возразила Кларисса. – Вы же не думаете, что барон желает зла мальчику?

Кларисса произнесла эти слова настолько горячо, что Николя поняла: горничная безоговорочно приняла Ройса как господина. И это почему-то очень обрадовало ее.

– С нашей первой встречи я поняла, что Ройс никогда не сделает Ульрику ничего плохого. А вот использовать его, чтобы добраться до Терстона, вполне может.

– Что вы такое говорите, Господь с вами. Мы же обе знаем, что Терстон погиб. – Горничная замолчала и торопливо перекрестилась. – Упокой, Господь, его душу.

– А что, если жив?

– Барон все равно никогда не станет использовать Ульрика против него. Я верю в это всем сердцем.

Николя вздохнула и перевела разговор в иное русло.

– Мне известно, что брак, основанный на лжи, обречен. Я уже дала Ройсу слово никогда больше не лгать ему.

– Значит, расскажите ему…

– Сначала постараюсь, чтобы он напился, – заявила Николя, – а уж потом все расскажу.

– Миледи, вы сошли с ума.

Николя рассмеялась. Забавно было видеть изумленное лицо Клариссы.

– Я знаю, что делаю, – сказала Николя. – В пьяном состоянии Ройс толком ничего не поймет, а утром и вовсе все забудет.

Кларисса подумала, что более сумасшедшего плана ей еще не приходилось слышать.

– Миледи, вам нужно иметь в запасе еще один план на случай, если этот не сработает, – посоветовала горничная. – А еще я вам вот что скажу: пьяный думает, только как бы выспаться, а если решил получить удовольствие, не ждите, что будет жалеть вас, особенно, если уверен, что опыт у вас есть.

Николя покачала головой:

– Ройс никогда не сделает мне больно.

– Он-то, может, и не хочет, да как же… – Кларисса не договорила, потому что ее госпожа вышла из комнаты. Горничная последовала за ней. – Миледи, на этот раз ваш план никуда не годится. Уж поверьте, у меня есть опыт. Да простит мне Господь, но у вас-то никакого опыта. Видела я, как смотрит на вас барон. Он ужас как вас хочет, и если вы не объясните…

Они подошли к большому залу.

– Все будет хорошо, – прошептала Николя и с чувством обняла горничную. – Не волнуйся, Кларисса.

– Господь всемогущий, отбросьте гордость, леди Николя, расскажите все как есть.

– Гордость не имеет к этому никакого отношения, – возразила Николя.

– Имеет, миледи. – Кларисса сокрушенно покачала головой. – Как раз гордость-то имеет прямое отношение к вашему плану.

Николя деланно улыбнулась, открыла дверь и направилась к мужу.

Войдя в зал, Николя увидела Хью и Ройса у камина. Они были увлечены разговором. Ройс, весь в черном, был неотразим. Этот цвет придавал ему непобедимый вид.

Николя искренне обрадовалась, увидев Хыо. Барон сказал ей накануне, что намеревается уехать в Лондон. Ей будет не хватать его. И в шахматы он прекрасно играет. До нее ему далеко, конечно, она всегда с легкостью обыгрывает его, но он единственный, кто, Играя с ней, заставляет ее сосредоточиться только на игре. Когда она сказала ему об этом на прошлой неделе, Хью смеялся до слез. Николя показалось странным, что ее слова произвели на него такое действие, но она не стала говорить ему об этом, чтобы не обидеть.

Ройс крайне редко заходил в зал ради игры в шахматы, да Николя и не хотела играть с ним. Она знала, что не сумеет сосредоточиться. Кто знает, возможно, через год-другой, когда она привыкнет к его близости, его привлекательности, она научится думать об игре, не отвлекаясь. Тогда они и поиграют. Но она его тоже обыграет. Подумав об этом, Николя улыбнулась.

Хью заметил ее. Какие-то доли минуты он не мог прийти в себя, потом низко поклонился, приветствуя ее.

Ройс замер, уставившись на жену в полном изумлении. Очнувшись, он жестом подозвал ее к себе.

Николя заскрежетала зубами от этой грубости, но повиновалась. Она остановилась рядом с ними и присела в реверансе, но, сообразив, что Ройс может заметить шрамы у нее на руках, тотчас же выпрямилась и спрятала руки за спину.

Хью заявил, что она прелестна. Ройс промолчал. Но Николя была полна решимости сохранить хорошее настроение. Она спокойно и терпеливо дожидалась окончания их разговора.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала она. – Я не хотела прерывать вас.

Хью повернулся к Ройсу и спросил:

– Ты сначала снесешь стену или замок?

– Вы собираетесь сносить мой дом? – вырвался у Николя изумленный вскрик.

– Нет.

Радость ее была очевидна. Ройс пояснил:

– Я собираюсь укрепить свой дом деревом и камнем.

– Зачем?

– Я так хочу.

– Спасибо за объяснение. – Николя понадобились все силы, чтобы улыб1гуться.

– Всегда к вашим услугам, – слегка поклонился Ройс.

В глазах у него Николя заметила веселые искорки. Она не понимала, что его радует.

– Я не выспрашивала, Ройс. – Она с покорным видом склонила голову. – Просто хотелось знати твои планы. Меня не касается, что ты здесь хочешь переделать.

Николя подняла глаза и увидела его улыбку. Оказалось, что быть любезной не так уж и сложно, много проще, чем она ожидала.

Какую новую игру она затеяла? Ройс задумался. Впервые она так любезна с ним. Последние две недели стали настоящей пыткой… «Раззадоривающей пыткой», – уточнил он про себя. Бывали мгновения, когда казалось, что он попал в круговерть урагана. Мира между ними не было, но надо отдать должное Николя, она искусно пыталась обыграть его. А сейчас она совершенно покорна. Наверное, ей нелегко дается такое смирение. Не переставая улыбаться, Ройс сказал:

– Значит, тебе все равно, если я снесу этот замок и выстрою на его месте новый?

Поскольку он сказал, что собирается всего лишь укрепить замок, Николя спокойно солгала:

– Совершенно все равно.

– Ничего не понимаю, – вставил Хью. – Я думал, ты так и хочешь сделать.

– Хотел, – отозвался Ройс, – но подумал, что это огорчит мою жену. Она выросла здесь, Хью. Ей будет нелегко, если снесут ее родной дом. Однако теперь я…

– Мне не все равно, – вырвалось у Николя.

– Но ты же только что сказала…

Она забыла, что решила быть любезной.

– Ты не станешь сносить мой дом, Ройс.

Он удивленно приподнял бровь. Николя вздохнула. Она вовсе не хотела повышать голос на мужа.

– Надеюсь, ты оставишь замок в покое.

– Так, значит, ты солгала, когда сказала…

– Я просто не хотела спорить, – перебила его Николя. – Господь свидетель, с тобой так трудно. Давай просто поужинаем, а потом поговорим об этом.

Хью всей душой поддержал Николя. Он поспешил к столу, громко призывая Клариссу подавать. Николя повернулась к Ройсу, он взял ее за руку и твердо сказал:

– Ты должна говорить только правду.

– Я стараюсь, – сказала она и подняла на него глаза. – Мне не хочется огорчать тебя.

Это признание ошеломило его.

– Почему?

– Если я не буду огорчать тебя, – объяснила она, – возможно, и ты решишь не огорчать меня.

Он усмехнулся и медленно притянул ее к себе.

– И что же я должен для этого сделать?

– Я была бы очень рада, если бы ты привез сюда Ульрика и Джастина.

– Я так и сделаю, – ответил он и взял ее рукой за подбородок, – как только ты объяснишь свои действия в тот день, когда на нас напали саксонцы.

– Ты все еще ждешь от меня извинений за вмешательство?

Он кивнул. Она приподнялась и поцеловала его. Легко и нежно.

– Я объясню тебе все этой ночью, Ройс, и ты поймешь, что я ни в чем не виновата, может быть, после моего признания ты сам попросишь у меня прощения. Ты ведь знаешь как, правда?

Она выглядела так невинно, улыбалась так нежно. Трудно поверить, что это та самая чертовка, с которой он живет последние две недели.

– Николя!

– Да, Ройс.

– Мне хочется напиться.

Господь всемогущий, ей только этого и надо. Она ликовала, чуть громко не рассмеялась от радости. От улыбки, которую она и не пыталась скрыть, на щеке появилась ямочка. Устоять против такого соблазна становилось все труднее. Ройс был исполнен решимости не обращать на нее внимания до тех пор, пока она не поймет, что криком ничего не добьется. Николя должна знать свое место в доме. Он хочет добиться преданности и честности от жены, и, Бог – свидетель, он не прикоснется к ней, пока не добьется своего. Черт побери, от этого брака страдает только он!

Ройс быстро понял истинное положение дел. Николя была слишком невинна, чтобы осознать, какой пытке подвергает его. Она и понятия не имела о своей притягательности. Как она женственна! Когда она улыбается, единственное, чего он хочет, – коснуться ее. Она не понимает, какую радость и удовлетворение они могут доставить друг другу в постели. А судя по тому, как идут дела, она вполне успеет состариться, прежде чем поймет.

Возможно, стоит изменить тактику? Эта мысль пришла ему в голову, когда он протянул руку к ее волосам. Он пропустил пальцы сквозь ее волосы и медленно наклонился к ее губам. Он собирался только прикоснуться к ним, но жена его вдруг с желанием потянулась к нему навстречу, и Ройсу ничего не оставалось, как крепко поцеловать ее. Его язык проник внутрь и отыскал ее язык. Вкус поцелуя опьянил Ройса, ему захотелось большего.

Когда Николя обняла его и крепко прижалась к его груди, у него вырвался глухой стон. Поцелуй затягивался – жаркий и страстный. Он никак не мог оторваться от ее губ, впиваясь в них снова и снова, пока, наконец, не задрожал от желания.

Надо было остановиться. Не время и не место так открыто проявлять чувства. Ройс осторожно отстранился от Николя, но она потянулась за ним. Это движение наполнило его радостью, он не удержался и поцеловал ее снова.

Когда он наконец отстранился от нее, она вся дрожала. Не в состоянии стоять, она уткнулась в него лицом. Он поддержал ее, пока оба не пришли в себя, потом поднял за подбородок ее лицо так, чтобы видеть глаза, и прошептал:

– Я хочу тебя, Николя.

Резкость, с которой он прошептал эти слова, не смутила Николя. Наоборот, это признание согрело ее.

– Я рада, что ты хочешь меня, Ройс. Я тоже хочу тебя. Так и должно быть между мужем и женой.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Да, так должно быть, хотя в жизни случается редко.

Николя не знала, что сказать на это. Она не могла оторвать глаз от него. А он, в свою очередь, смотрел, не отрываясь, на нее. Они простояли так целую вечность. И только громкий смех Клариссы рассеял волшебные чары. Ройс очнулся первым. Он взял Николя за руку и повел к столу.

Николя покачала головой, увидев, что у дальней стены барон Хью тискает Клариссу. Огромный нормандец покусывал ей мочку уха, от чего Кларисса была в восторге. Но, заметив, что хозяйка наблюдает за ней, горничная ловким движением высвободилась из объятий Хью и юркнула в буфетную, Хью с сожалением вздохнул.

– Она все время ускользает от меня, – пробормотал он, усаживаясь за стол.

Ройс сел во главе стола, Николя заняла место по правую руку от него. Хью уселся напротив Николя.

Для каждого на столе стоял серебряный кубок.

Элис замерла у дверей кладовой и ждала приказаний хозяйки. По знаку Николя она быстро подошла к столу с большим кувшином и наполнила кубки темным элем. Ройсу она налила до самых краев. Ройс не стал укорять ее, понимая, что она просто старается ему угодить. Николя сразу же подняла свой кубок и предложила тост, стараясь держать руку так, чтобы Ройсу не было видно шрамов. Она выпила первый кубок почти до дна, чтобы муж ничего не заподозрил, но вдруг почувствовала, что не хочет останавливаться. Она предлагала один тост за другим, пока, наконец, они не выпили за здоровье почти всей Англии, кроме разве старшего конюшего.

Николя хотела было выпить и за него, но тут внесли жареных куропаток и фазанов. За ними появились караваи свежеиспеченного черного хлеба и огромные клинья янтарного сыра.

Чтобы Ройс больше пил, она велела пересолить блюда. Но сейчас Николя забыла об этом. Голова у нее затуманилась от выпитого эля. Она ела с большим аппетитом, обильно запивая каждый кусок.

Ройс вскоре сообразил, что Николя опять что-то задумала. Не успевал он отпить из кубка, как Элис тут же наполняла его до краев. Он заподозрил, что Николя и служанка сговорились. Они все время обменивались многозначительными взглядами.

Он понял намерение Николя: она хочет, чтобы он напился. Поэтому каждый раз, когда Элис наполняла его кубок, он тут же отливал половину Николя. Отказаться она не могла, и через некоторое время вообще перестала замечать, что он делает. Вскоре веки ее начали слипаться, сидеть на стуле прямо становилось все труднее. Николя облокотилась на стол и подперла рукой голову.

– В жизни не ел хуже, чем сегодня, – заявил Хью. – Сплошная соль.

– Верно, – поддержал друга Ройс.

– Что-то я устал. – Хью поднялся из-за стола. – Пойду к себе. Куда это запропастилась славная Кларисса?

– Она прячется в кладовой, – проговорила Николя. Попросив у Хью извинения за ужин, Николя пожелала ему спокойной ночи. Она не замечала, что с трудом выговаривает слова, что волосы растрепались и закрыли половину лица. Все внимание Николя было направлено на то, чтобы не дать голове упасть на стол.

Ройс терял терпение. Он с трудом дождался, когда Хью покинет зал, потом знаком приказал Элис уйти и обратил все свое внимание на жену. Он хотел было потребовать у нее объяснения, но она качнулась на стуле и чуть не свалилась на пол. Ройс едва успел подхватить жену, потом он сел на стул и посадил ее себе на колени.

Голова у Николя шла кругом. Она протянула руки, чтобы обнять его за шею, но передумала и неуклюже попыталась спрятать их в складках платья.

– Что ты делаешь? – спросил Ройс, наблюдая за ее действиями.

– Прячу от тебя руки.

– Почему?

– Не хочу, чтобы ты видел шрамы. Они такие безобразные, – заявила Николя и уткнулась щекой в его плечо. – Как от тебя хорошо пахнет, Ройс, как в лесу.

Ройс пропустил этот комплимент мимо ушей и потянулся к ее рукам.

Он заставил Николя разжать кулаки и посмотрел на шрамы. Раны еще не зажили до конца, и кожа на ладонях была ярко-красная.

Видя, что Ройс молчит, она прошептала:

– Они ужасны, да?

– Нет.

Николя немного отодвинулась от него, чтобы посмотреть, дразнит он ее или говорит правду.

Ройс едва не рассмеялся, когда увидел, как подавлена Николя. Прядь волос упала ей на левый глаз. Вид у нее был ужасно сонный.

– Ты должен сказать мне правду, – требовательно заявила она. – Они отвратительны.

– Нет, нисколько.

– Но они же не привлекательны.

– Нет, конечно.

– Что же тогда?

Его улыбка была полна нежности.

– Это просто шрамы, Николя, и ничего больше. Она угомонилась. Он поцеловал ее, и она довольно улыбнулась.

– Я уже не совершенство, – весело проговорила она.

Ройс едва не рассмеялся.

– Что скажешь на это? – Она не дала ему ответить. – Сиди тихо, Ройс, а то вся комната кругом идет, когда ты трясешься.

Ройс, однако, и так сидел тихо, не зная, как ей помочь. Он все еще не отрывал взгляда от ее рук и заметил на двух пальцах по загрубевшему мозолю.

– Откуда у тебя эти мозоли? – поинтересовался он. Когда же Николя попыталась осмотреть левую руку, она ударилась макушкой о его подбородок.

– Какие мозоли? – спросила она.

Николя согнулась почти пополам, пытаясь разглядеть свою ладонь. Похоже, ей и в голову не приходило, что легче поднять руку к лицу.

Ройс терпеливо ждал.

– Мозоли на другой руке, Николя.

Он поднял ее правую руку. Она нахмурилась, сосредоточенно глядя на пальцы, потом улыбнулась.

– А, эти. Они от петель, конечно. Откуда же еще?

– От каких еще петель? – ничего не понял Ройс.

– От тех, которые я надеваю на пальцы.

Он закрыл глаза и попросил у Бога еще немного терпения.

– Николя, о каких петлях ты говоришь? – настойчиво спросил он.

– В моей праще.

– В чем?

Она уютно прижалась к его огромной груди, не понимая, с чего он вдруг сердится. Потом вспомнила, как выпустила из пращи камень, целясь ему в лоб. И раз уж она решила больше ничего не скрывать, она поняла, что должна честно рассказать и об этом.

– Я выпустила в тебя камень из пращи, да я ведь призналась уже в этом. Мне тогда ничуть не было жаль тебя. Если бы я хотела убить тебя, я бы так и сделала. – Николя замолчала и, громко зевнув, добавила:

– Терстон научил меня пользоваться пращой. Ты знаешь об этом?

Ройс ничего не ответил, пытаясь осмыслить услышанное. Она действительно однажды пыталась рассказать ему об этом, но тогда он ей не поверил. Теперь – другое дело.

– Господи, как я хочу спать, – прошептала она. Ройс вздохнул. Он решил больше не возвращаться к праще и перейти к главному, пока его жену окончательно не сморил выпитый эль. А судя по ее виду, времени у него оставалось совсем немного.

– Ты хотела, чтобы я захмелел? – спросил он.

– Да.

– Зачем?

– Чтобы соблазнить тебя.

«Откровеннее сказать трудно», – подумал он.

– Ты думала, если я напьюсь, будет легче соблазнить меня?

Она кивнула и опять ударилась макушкой о его подбородок. Николя потерла ушибленное место.

– Ты пьян? Ты выпил не меньше двенадцати кубков эля. Я считала.

Она ошиблась по крайней мере на восемь кубков, если, конечно, не включила в счет то, что выпила сама.

– Николя, ты когда-нибудь была пьяна?

От возмущения она едва не свалилась с его колен.

– Господь, спаси и сохрани! Как можно, Ройс, я же леди. Только простые крестьянки напиваются. И потом, мне не очень нравится вкус эля.

– Ты едва не провела меня, – протянул он.

– Да, я провела тебя. – Она улыбнулась. – Ты напился и даже не заметил как. Правда, я умно все придумала?

– Но ты так и не объяснила зачем, – напомнил он.

– По-моему, ты очень красив, Ройс, и ты наверняка знаешь об этом.

Он ничего не понял из этого объяснения. Однако не рассердился, скорее удивился.

– Ты находишь меня красивым?

– Конечно, – подтвердила Николя. – Я придумала этот план, и все получилось по-моему.

– А в чем, собственно, твой план заключается?

– Вот ты сейчас пьян, и я могу во всем тебе сознаться. Ты настолько пьян, что не огорчишься. А потом я тебя соблазню. Видишь, как все просто?

– Нет, – отозвался он. – Объясни, почему ты считаешь, что все просто?

– Утром ты не вспомнишь ни слова из того, что я тебе скажу.

«Эта женщина глупа, как ослица», – подумал Ройс.

– А если все-таки вспомню?

Этот вопрос озадачил ее, она надолго задумалась, прежде чем ответить.

– Тогда ты вспомнишь только ту часть, как разделил со мной брачное ложе. Так говорит Элис.

– Ради всего святого, Николя!

– План отличный. – Она толкнула его в плечо. Ройс закатил глаза к потолку. Только сумасшедшей могло прийти такое в голову.

– Но зачем было городить все это? Разве нельзя просто объяснить?

– Почему ты вечно все усложняешь? – спросила Николя. – Это мой план, а не твой. Значит, и действовать надо по-моему. Ты только сбиваешь меня с толку своими дурацкими вопросами.

Она все больше распалялась. Глаза у нее наполнились слезами, казалось, она вот-вот разрыдается. Ройс постарался утешить ее.

– Ну ладно, – начал он, – мы сделаем по-твоему. Давай начнем с признаний, хорошо? А потом перейдем к моему соблазнению.

– Это мое соблазнение, а не твое! Он не стал спорить.

– Полагаю, тебе есть в чем признаться? Верно?

– Да.

– С чего ты хотела бы начать?

– С главного.

– Я жду, Николя, – произнес Ройс, видя, что Николя молчит.

– Я не мать Ульрику. – Она напряженно ждала, как подействуют на него эти слова. Даже отодвинулась немного, чтобы видеть, не хмурится ли он. Нет, не хмурится. – Я никогда не была замужем.

– Ясно.

– Ничего тебе не ясно, – прошептала она, покачивая головой. – Ты думаешь, у меня есть опыт, а на самом деле все наоборот.

Ройс сохранял невозмутимый вид. Николя не знала, что и подумать. Скорее всего он ничего не понял.

– Ройс, мне жаль, если ты недоволен, но я, и правда, все еще…

Она никак не могла выговорить последнее слово. Он пожалел ее.

– Ты все еще девственница?

– Да.

– И ты думаешь, это известие огорчит меня?

– Нечего улыбаться, Ройс. Я должна была сказать тебе об этом до того, как соблазню тебя. Ведь ты бы все равно… – Она не договорила и сердито посмотрела ему в лицо. – Ты бы все равно понял, правда?

– Да, я бы все равно понял.

– Ну вот видишь? – сказала она и отодвинулась от Ройса так далеко, что обязательно бы упала, не удержи он ее за талию. – Завтра ты не вспомнишь ни слова из нашего разговора. Ты не должен знать, что малыш Ульрик – сын моего брата. Это небезопасно для мальчика, особенно, если ты узнаешь, что Терстон жив.

Глаза у Николя опять затуманились. Ройс придвинул ее к себе.

– Николя, я понимаю, тебе сейчас трудно сосредоточиться, но я хочу, чтобы ты поняла то, что я скажу.

– Хорошо.

– Ты боишься меня, да?

– Ну, если только чуть-чуть.

– Я не хочу, чтобы ты боялась меня хотя бы чуть-чуть, – прошептал он, крепко сжимая ее в объятиях в доказательство своих слов. – Знаешь, духом ты сильнее меня.

Николя долго обдумывала услышанное, потом кивнула.

– Благодарю тебя, муж.

– Это не комплимент, Николя, просто наблюдение.

– Сознаюсь, я иногда повышаю голос, – прошептала Николя.

– Не уходи в сторону, Николя. Я хочу поговорить о том, что ты боишься меня без всякого основания.

– Основание есть, – пробормотала Николя. – Я не то, чтобы боюсь, я просто осторожна, вот и все.

– Осторожность – хорошее качество, жена, но зачем же осторожничать со мной? Я никогда не обижу тебя, что бы ты ни сделала.

– Ты избегаешь меня и этим обижаешь.

– Это другое дело.

– Не вижу разницы, – вздохнула Николя.

– Расскажи мне, что произошло в тот день, когда на нас напали.

– Я вмешалась.

– Знаю. Но я хотел бы знать зачем.

– Я не должна говорить тебе этого, – прошептала она. – Но сказать надо. Не знаю, что делать. Ты будешь гневаться на Терстона. Прошу тебя, не испытывай ненависти к нему. Он не хотел убить тебя. То есть он, конечно, хотел убить именно тебя, но откуда ему было знать, что ты мой муж.

– Николя, ты можешь говорить ясно? – властно спросил Ройс. – Терстон жив? Ты это пытаешься сказать мне?

– Господи, как ты догадался?

– Твой брат – участник заговора против Вильгельма.

Его проницательность поразила Николя.

– Как ты догадался об этом? – повторила она свой вопрос.

Он не стал напоминать ей, что она сама только что рассказала ему об этом.

– И Терстон – отец Ульрика, верно?

– Да, – воскликнула Николя. – Но утром ты должен забыть, чей он сын, Ройс, дай мне слово.

– Неужели ты думаешь, что я могу причинить зло младенцу только потому, что его отец – мой враг? – неожиданно вспылил Ройс.

Она прижалась головой к его плечу.

– Нет, но ты вполне можешь использовать малыша, чтобы заполучить Терстона. Во главе тех, кто напал на нас, был Терстон, мой брат. Ройс, я видела его.

– Проклятие! Николя, я никогда не стал бы использовать Ульрика таким способом. Как ты могла подумать…

Ройс внезапно умолк, вспомнив, что уже один раз воспользовался Ульриком, чтобы принудить Николя покинуть святую обитель. Ее опасения вполне обоснованны, он может пойти на это опять.

– Николя, ты заметила брата до или после того, как в тебя попала стрела?

Она обвила его шею руками. Ее пальчики нежно перебирали пряди его волос. Он резко отстранил ее руки.

– Отвечай, – потребовал Ройс.

– В меня попала стрела Терстона, – со вздохом произнесла она. – А целился он в тебя.

– И поэтому ты закричала, да? – спросил Ройс и улыбнулся.

– Я испугалась за тебя, – ответила Николя, поцеловала его в подбородок и опять прижалась к нему. – Ты не можешь винить моего брата. Он не знал, что я тоже была там. Он любит меня, Ройс. Он бы никогда не выстрелил в меня.

Теперь все встало на место. Терстон наверняка понял, что натворил, как только выпустил стрелу. Он не мог не заметить белокурых волос Николя. Ройс помнил что одновременно с его гневным рыком раздался полный боли крик саксонца. Да, несомненно, Терстон понял, что случилось. Поэтому он и приказал отступить.

Господи, помоги Николя! С тех пор как они встретились, ей приходится нелегко. Он поцеловал ее и, не выпуская из рук, встал.

– Ты не веришь, что Терстон любит меня? – спросила Николя.

– Нет, в этом я не сомневаюсь, а вот зрение у него… С такого расстояния, черт побери, он должен был…

– У Терстона отличное зрение, – заявила Николя. – А у меня еще лучше. Знаешь, я могу из пращи поразить любую цель. – Она протянула руку и погладила небольшой шрам у него на лбу. – Именно в это место я и целилась, муж.

Ройс невольно отметил, что голос Николя звучит очень довольно.

– И тебе меня ничуть не жаль? – спросил он с интересом, направляясь к двери.

– Ты тогда еще не был моим мужем, – ответила она. – Иногда я и стрелами пользуюсь тоже. – Она опять поцеловала его в подбородок, потом прошептала:

– Я всегда попадаю в цель. Первый рыцарь, которого Вильгельм послал захватить мой замок, унес в своем теле мою стрелу.

Ройс нес ее вверх по ступеням. Он остановился и посмотрел ей в лицо. Николя была чрезвычайно довольна собой.