Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Розы (№3) - Когда придет весна

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Гарвуд Джулия / Когда придет весна - Чтение (Весь текст)
Автор: Гарвуд Джулия
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Розы

 

 


Джулия ГАРВУД

КОГДА ПРИДЕТ ВЕСНА

Моей дочери Элизабет, у которой ум ученого, сердце святой, характер многоборца, озорство настоящей ирландки! О, как ты вдохновляешь меня!


Закончатся холодные дожди,

Пройдут сезоны снега и греха.

Свет дня уйдет,

любовников друг с другом разделив.

Наступит ночь, соединит их вновь.

Все горести уйдут,

Растают, как снега.

Земля покроется зеленою травой,

Цветы всем возвестят весну.

Алджернон Чарлз Суинберн. «Аталанта в Калидоне»

ЧАСТЬ I

Закончатся холодные дожди,

Пройдут сезоны снега и греха.

Глава 1

Только благодаря милости Божьей и развязавшемуся шнурку в тот день она не погибла вместе с другими. Она вошла в банк точно в два часа сорок минут дня с намерением закрыть счет. Она специально дотянула до самой последней минуты, чтобы не оставалось времени передумать. Все вещи уже упакованы, и очень скоро она навсегда покинет Рокфорд-Фоллз, штат Монтана.

Шерман Маккоркл, президент банка, через пятнадцать минут собирался запереть двери. В зале находились еще несколько клиентов. Кассиры работали только в двух окошках, а не в трех, как обычно. Эммелин Маккоркл, дочь Шермана, была дома: не оправилась от гриппа, две недели назад налетевшего на этот мирный городок.

Очередь к Малкому Уоттерсону была короче на три человека, но к нему она решила не вставать: этот известный сплетник наверняка привяжется с бестактными вопросами.

К счастью, сегодня работал Франклин Кэррол, и она заняла очередь к нему. Он действовал быстро и никогда не лез в чужие дела. К тому же у них были хорошие отношения. Правда, она попрощалась с ним еще в воскресенье, в церкви, но вдруг ей захотелось еще раз сказать «до свидания».

Вообще она ненавидела, ждать. Нервно притопывая ногой по дощатому полу, она то снимала, то надевала перчатки, при этом сумочка на атласной ленте, прицепленная к запястью, моталась туда-сюда, будто передразнивала маятник настенных часов, висевших за спиной у кассиров.

Мужчина, за которым она стояла, шагнул вперед, но она не двинулась с места, не желая задыхаться от кислого запаха пота, смешанного с едкой вонью жареных сосисок и пропитавшего давно не стиранную одежду.

Слева от нее стоял мужчина в очереди к Малкому, он улыбнулся ей, демонстрируя зияющие дырки между передними зубами. Она быстро кивнула и, чтобы, не дай Бог, он не затеял с ней разговор, возвела глаза к потолку, уставившись на желтоватые разводья от протечки.

Было влажно, душно, нестерпимо жарко. Она вспотела и оттянула от шеи воротник крахмальной блузки. Бросив на Франклина сочувствующий взгляд, она подумала, как ужасно целый день сидеть в мрачной, темной гробнице. Потом, повернувшись направо, с тоской посмотрела на три плотно закрытых окна.

Солнечный свет с трудом проникал сквозь немытое стекло, высвечивая на деревянном полу узорчатые грязные пятна и столб пыли в воздухе. Будь у нее побольше времени, она позлила бы Шермана Мак-коркла: подошла к окнам и распахнула бы настежь. Впрочем, президент наверняка бы тут же закрыл окна, строгим голосом прочитав лекцию о безопасности банка, а она потеряла бы место в очереди.

Наконец между ней и кассой никого не осталось. Заторопившись, она споткнулась, ударилась лбом о стекло окошка, а с ноги соскочила туфелька. Она торопливо сунула ногу обратно и почувствовала, что кожаный язычок попал между пальцев. За спиной кассира открылась дверь, в нее просунулась голова Шермана Маккоркла, услышавшего шум. Он мрачно оглядел публику. Слабо улыбнувшись ему, она сосредоточила внимание на Франклине.

— Шнурок развязался, — пробормотала она.

Он с сочувствием посмотрел на девушку:

Вы готовы к отъезду?

— Да, почти, — прошептала она тихо, чтобы шустрый Малком, который всем телом подался в ее сторону, желая уловить каждое слово, ничего не услышал. Она знала, что ему не терпится выяснить подробности.

— Я буду скучать без вас, — выпалил Франклин. От смущения его щеки и шея пошли пятнами, робость Франклина была очень милой чертой его натуры. Высокий и очень худой мужчина с трудом проглотил слюну, и его большое адамово яблоко дернулось. Он лет на двадцать был старше ее, но всякий раз, оказавшись рядом, вел себя как юноша.

— Я тоже буду скучать, Франклин.

— Хотите закрыть счет прямо сейчас?

Она кивнула и просунула бумаги в маленькое приоткрытое оконце.

— Надеюсь, все в порядке?

Он занялся бумагами, проверяя подписи и числа, потом открыл ящичек с деньгами и принялся считать купюры.

— Четыреста два доллара — очень большая сумма, чтобы держать при себе, — предупредил он.

— Да, знаю, — согласилась она. — Я буду осторожна, не волнуйтесь.

Она сняла перчатки, пока он складывал бумаги, а когда получила через окошко деньги, втиснула их в матерчатый кошелек и плотно затянула шнурок.

Посмотрев искоса на коллегу, Франклин наклонился и прижался лбом к стеклу:

— Теперь я не увижу вас в церкви, мы с мамой больше не будем сидеть у вас за спиной. Мне не хочется, чтобы вы уезжали. В конце концов вы бы с мамой подружились. Я уверен.

Она порывисто протянула руку в окошко и стиснула руку Франклина.

— Я недолго прожила в этом городке, но вы стали мне настоящим другом, Франклин. Я никогда не забуду ваше прекрасное отношение ко мне.

— Вы напишете мне?

— Конечно.

— Посылайте письма на банк, чтобы они не попали к маме.

Она улыбнулась:

— Да, я так и сделаю.

Осторожный кашель, раздавшийся за спиной, напомнил, что они задерживают очередь. Она взяла перчатки, кошелек и огляделась, подыскивая место, где можно встать и завязать шнурок. Увидела пустой стол в углу зала, за низкими дверями, отделявшими посетителей от служащих банка. Обычно там сидел Лемонт Морганстафф, но, как и Эммелин Маккоркл, он только недавно оправился от болезни и сегодня остался дома.

Она, хромая, прошла через зал к обшарпанному, поцарапанному столу. Франклин рассказывал, что Маккоркл купил эту мебель подержанной, поэтому она такая облезлая. Из-за своей жадности он не заметил ни чернильных пятен, ни растрескавшейся крышки, о которую легко занозить руку, стоит лишь зазеваться.

Разумеется, Маккорклу грешно так относиться к служащим. Он платил им гроши. Бедняга Франклин жил чрезвычайно скромно, он с трудом мог купить матери лекарства.

Хорошо бы сейчас войти в сверкающий, новый кабинет Маккоркла со столом красного дерева, отполированным до зеркального блеска, и с такими же шкафчиками для папок и заявить ему честно и прямо, какой он скряга, пристыдить за жалкие условия, в которых вынуждены работать его сотрудники. Она бы так и поступила, если бы не опасалась навредить Франклину. Наверняка Маккоркл подумал бы, что Франклин подговорил ее, ведь он знал про их дружбу. Нет, бна не осмелилась упрекнуть банкира, а лишь посмотрела на него с неприкрытым отвращением.

Но она зря старалась: взгляд Маккоркла был устремлен в другую сторону. Тогда она демонстративно отвернулась от него. Положив свои вещи на стул, она села, изящно расправила нижние юбки, чтобы они ей не мешали, поправила язычок туфли, сунула ногу и быстро завязала шнурок. Вставая, она наступила на подол юбки и шлепнулась на пол. Кошелек и перчатки упали, стул на колесиках откатился к стене, потом, оттолкнувшись от нее, вернулся и ударил девушку в плечо. Смущенная собственной неуклюжестью, она посмотрела поверх крышки стола, желая узнать, наблюдал ли кто-нибудь за столь ужасной сценой.

Возле кассовых окошек оставались три клиента, и все, как один, смотрели на нее, раскрыв рот. Франклин закончил укладывать ее бумаги в папку и потянулся к шкафчику, собираясь поставить туда документы, когда она упала. Он бросился к ней, но девушка с улыбкой замахала рукой, чтобы он не волновался. Она уже хотела сказать Франклину, что с ней все в порядке, как входная дверь вдруг со стуком распахнулась.

Часы пробили три. Семеро мужчин ворвались в зал и рассеялись по углам. Всем стало ясно, что они намеревались делать. Темные повязки скрывали нижнюю часть лица каждого налетчика, а шляпы, надвинутые на лоб, прикрывали глаза. Бандиты выхватили оружие. Налетчик, вошедший последним, закрыл дверь на засов.

Все застыли, кроме Шермана Маккоркла. Он поднялся из кресла и принялся звать на помощь. Онемевшие губы не слушались, а из горла вырвался сдавленный крик. Визгливое сопрано Франклина, внезапно прорезавшее звенящую тишину, заставило всех вздрогнуть.

Как и остальные, она боялась пошевельнуться. Ее охватила паника, тело онемело. Она отчаянно пыталась взять себя в руки. «Не паниковать. Не паниковать… Они не могут нас перестрелять — не посмеют… Ведь от стрельбы шум… Они просто хотят денег… И если никто не станет сопротивляться, они нас не тронут…»

Увы, дикое биение сердца не подчинялось голосу разума. Они могут отнять ее четыреста долларов, что совершенно невозможно. Она не позволит им забрать их, не позволит. Но как ей остановить их? Онa вынула деньги из кошелька и стала судорожно искать место, куда бы их перепрятать.

«Думай… Думай…»

Она покосилась на Франклина. Тот, почувствовав ее взгляд, слегка склонил голову. Она догадалась, что бандиты ее не видят, и, поколебавшись несколько секунд, не спуская глаз с бледного лица Франклина, юркнула под стол. Быстро расстегнув блузку, засунула деньги в корсет и прижала руки к груди.

О Боже… Один из налетчиков подошел к столу. Она слышала его шаги — все ближе, ближе… Нижние юбки! Они распластались на полу, словно белый флаг, символ капитуляции. Она торопливо подтянула их и заткнула под колени. Сердце стучало, словно барабан, она боялась, что бандиты его слышат. Если они не заметят ее, может быть, ей удастся спасти деньги.

Сапоги из змеиной кожи, звякая шпорами, проследовали в нескольких дюймах от нее. Донесся запах перечной мяты. Как странно… Обычно так пахнет от детей, но никак не от бандитов. «Только бы они меня не увидели! Ну пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы они меня не увидели!» Ей хотелось крепко зажмуриться и исчезнуть, стать невидимой. Она слышала, как кто-то опустил шторы, и солнечный свет померк. Ей вдруг показалось, что она задыхается, будто ее посадили в шкатулку и прихлопнули крышкой.

Налетчики находились в банке всего несколько секунд. Они скоро отсюда уйдут, твердила она себе. Им нужны только деньги. Больше ничего. Они, конечно, поторопятся убраться отсюда. Ну да, они должны… Каждая секунда грозит им поимкой.

А не заметят ли они ее сквозь щели в столе? Как страшно! В крышке зияла здоровенная, в полдюйма, щель, она тянулась точно посередине, поэтому девушка осторожно поменяла положение, убрала колени. Воздух был спертый, тяжелый. Она глубоко вздохнула и наклонилась так, чтобы можно было подглядывать.

На другом конце зала замерли три клиента с серыми лицами, прижавшись спиной к стойке. Один грабитель шагнул вперед. В черном костюме, белой рубашке, он походил на президента банка. Если бы не маска на лице и оружие в руках, ни дать ни взять — обычный бизнесмен.

Он держался вежливо, говорил спокойно.

— Джентльмены, вам нечего бояться. — Его голос источал радушие южанина. — Если вы будете следовать моим указаниям, все обойдется. Случайно от одного из наших друзей мы узнали, что правительство переправило в банк большой депозит для солдат. Мы подумали, что могли бы сами распорядиться деньгами. Я, конечно, понимаю, вы чувствуете себя не совсем удобно, и мне очень жаль. Мистер Белл, вывесьте, пожалуйста, за окно табличку «Закрыто».

Приказание быстро исполнили.

— Прекрасно, прекрасно! — похвалил главарь банды. — Ну теперь я прошу вас положить руки за голову и выйти сюда, чтобы мне не пришлось беспокоиться из-за какой-нибудь глупости с вашей стороны. Не робейте, мистер президент. Выходите из кабинета и присоединяйтесь к друзьям и соседям. Она услышала шарканье ног, скрипнула дверь.

— Вот и хорошо. Так и надо, — пропел главарь, когда несчастные выполнили его приказание. — Вы все прекрасно сделали. Но у меня еще одна просьба. Не будете ли вы так любезны встать на колени? Нет-нет, руки пускай останутся за головой. Вы же не хотите, чтобы я разволновался? Правда? Мистер Белл предлагал мне положить вас всех на пол и связать. Зачем же пачкать хорошую одежду? Просто сдвиньтесь в маленький тесный кружок. Замечательно!

— Сейф открыт, сэр! — крикнул кто-то.

— Ну так займись им, сынок.

Главарь повернулся к столу, и девушка ясно увидела его глаза. Они были карие, с золотистыми прожилками, как на куске мрамора. Глаза холодные и бесчувственные. Мужчина по имени Белл закашлялся, и главарь перевел взгляд на сообщника.

— Итак, пора поторопиться и наполнить мешки. Мой друг сегодня плохо себя чувствует, — сказал он, обращаясь к пленникам.

— Наверное, у него грипп? — угодливым тоном предположил Малком.

— Боюсь, что так, — закивал главарь. — Очень, очень жаль, он любит свою работу. А сегодня, видите, не в форме. Ему не до забав. Не правда ли, мистер Белл?

— Да, сэр, — ответил тот.

— Ну вы как, уже заканчиваете, мистер Робертсон?

— Все взяли, сэр.

— Не забудьте про наличные в ящике, — напомнил он.

— Уже оприходовали, сэр.

— Ну вот мы и завершили свои дела. Мистер Джонсон, убедитесь, пожалуйста, что от задней двери не стоит ждать никаких неприятностей.

— Я уже проследил, сэр.

— Ну что ж, тогда заканчиваем.

Она услышала дробный стук каблуков через зал, ей показалось, что включился телеграфный аппарат. Один бандит захихикал.

Главарь отвернулся, сейчас девушка отчетливо видела всю банду. Грабители встали позади пленников, сдернули с лиц повязки и засунули их в карманы. Главарь шагнул вперед, убрал оружие, снял маску и аккуратно опустил в нагрудный карман. Он оказался довольно близко к ней, и она разглядела длинные пальцы и тщательно ухоженные ногти.

Почему они открыли лица? Неужели не понимают, что Франклин и другие непременно дадут описание бандитов властям? «Боже! Нет! Нет!»

— Задняя дверь открыта, мистер Джонсон?

— Да, сэр.

— Ну что ж, тогда, я думаю, пора уходить. Сегодня чья очередь? — спросил он.

— Мистер Белл давно простаивает, после той маленькой девчонки. Помните, сэр?

— Помню. Ну так как сегодня, мистер Белл?

— Да, конечно.

— Ну что ж, начали; — разрешил главарь.

Бандит вскинул оружие и взвел курок.

— Что вы хотите сделать? — закричал президент.

— А теперь умолкни. Я предупреждал, мы никого не обидим. Разве нет?

Голос его звучал невероятно спокойно. Маккоркл закивал, бандит по имени Белл выстрелил. Голова президента разлетелась на кусочки.

Главарь выстрелил в мужчину, стоявшего перед ним, и отскочил назад, когда из раны фонтаном захлестала кровь.

Франклин закричал:

— Но вы же обещали…

Главарь резко повернулся к нему и выстрелил несчастному в затылок. Шея Франклина передернулась.

— Ну так я наврал.

Глава 2

Такой церемонии еще не было. Герой дня — Коул Клейборн проспал и ее, и все, что происходило после. Сейчас, когда гости разошлись, ощущение от странного сна стало улетучиваться, хотя он до сих пор не мог понять, происходит все это во сне или наяву. Глаза никак не открывались, не хватало сил поднять веки, раскалывалась голова. Но он чувствовал, как медленно возвращается в реальность, и первый звук, который услышал и распознал, был звон стекла. Это чокались гости. А потом он услышал громкий смех.

Что-то говорили ему или о нем, он разобрал свое имя, но никак не мог сосредоточиться и понять, о чем речь. Казалось, голову оккупировала банда лилипутов. Они расселись у него между глазами и остренькими молоточками тюкали по черепу.

Может, это с похмелья? Да нет, он никогда не напивался за пределами Роуз-Хилла. Впрочем, и дома тоже. Он вообще редко прикладывался к рюмке, выпивая лишь кружку холодного пива в жару. Коул терпеть не мог похмелья. Алкоголь, считал он, притупляет чувства и замедляет реакцию, а если учесть, что половина здешнего люда мечтала прославиться, всадив в него пулю, он не мог позволить себе пить что-то менее банальное, чем вода.

Похоже, кое-кто прекрасно проводит время, подумал Коул, снова услышав приступ хохота. Он попытался повернуться на шум, но боль, словно выстрел, обожгла шею, и во рту стало горько, как если бы туда выплеснулась желчь. О Господи, до чего же ему плохо!..

— Джози, парень приходит в себя. Вернись-ка лучше в дом, прежде чем он начнет ворчать и шипеть. Зачем тебе это наблюдать?

Том Нортон посмотрел на свою жену, и Джози Нортон поспешно удалилась, прежде чем Коул Клейборн успел сфокусировать на ней взгляд. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, где он. Стиснув зубы, Коул попытался сесть на узкой кровати и спустить ноги на пол. Его пальцы впились в матрас, а голова упала на грудь.

Коул изучающе посмотрел на шерифа — пожилого человека с грубым лицом и обветренной кожей, с небольшим животиком и меланхолическим взглядом гончей.

— А почему я в тюрьме? — резким шепотом спросил Коул.

Шериф привалился к косяку двери и улыбнулся:

— А потому, что ты, сынок, нарушил общественный порядок.

— Что?!

— Не кричи. Я вижу, как тебе больно. Ты схлопотал хороший удар по голове. Не думай, что если развопишься, то полегчает. Помнишь, что случилось?

Коул покачал головой и немедленно пожалел об этом. Казалось, от боли сейчас лопнут глаза.

— Я, кажется, заболел.

— Да, ты подцепил грипп, четыре дня лежал в горячке. Моя Джози вытащила тебя с того света. Но уже второй день, как тебе стало лучше.

— А когда я нарушил общественный порядок?

— Когда переходил улицу, — весело сказал шериф. — Да, с моей точки зрения, это серьезный проступок. Ты решил уехать, хотя я изо всех сил уговаривал тебя дождаться назначения в Мидлтоне. Я дал слово одному очень важному человеку, что задержу тебя тут, сынок. А ты никак не хотел мне помочь.

— Поэтому ты стукнул меня по голове.

— Ага, — признался он. — А что мне оставалось делать? Подумаешь, тюкнул тебя чуток рукояткой пистолета по затылку. Ничего серьезного с тобой не стряслось, иначе не сидел бы тут и не ворчал на меня. Вообще-то я сделал доброе дело.

Веселый голос шерифа действовал Коулу на нервы.

Как это понимать? — хмуро спросил он.

— Тебя за углом поджидала парочка метких стрелков — собирались разобраться с тобой. Твоя болезнь была в самом разгаре. Знаю, ты не согласишься со мной, но я бы без колебаний поставил недельное жалованье на то, что ты был не в форме и не справился бы с ними. Грипп тебя здорово подкосил, сынок, только сейчас ты немного приходишь в себя. Так что вот, сэр, я сделал вам одолжение.

— Да-а, кое-что припоминаю.

— Ну ладно, дело прошлое. Сейчас тут, в тюрьме, происходит чудесная церемония. Даже странно, как в твою камеру смогло набиться столько народу. Судья ничего не имел против, и все вышло превосходно. Плохо лишь одно: ты проспал весь свой праздник. Тебя чествовали, а ты продрых. Моя жена испекла для тебя пирог. Вон кусок на столе, — шериф кивнул в противоположную сторону камеры, — съешь его поскорее, пока мыши не опередили.

С каждой секундой Коул расстраивался все сильнее. Шериф говорил, а Коул мало что понимал.

— Ответь-ка на мои вопросы, — потребовал он. — Ты сказал, что какой-то важный тип хотел задержать меня тут? Кто?

— Маршал Дэниел Райан. [1]. Он должен появиться здесь с минуты на минуту и выпустить тебя.

— Райан? Этот ворюга…

— Ну-ка помолчи. Незачем сотрясать воздух глупостями. Он мне рассказал, что ты настроен против него и почему. Он говорил про компас в золотом футляре, который он для тебя сохранил. В голове Коула прояснялось.

— Моя мать везла мне в подарок компас. А Райан по дороге стащил и не собирался его возвращать. Я отниму у него эту вещь.

— Я думаю, ты сильно ошибаешься. — Нортон покачал головой.

Спорить бесполезно, понял Коул и решил придержать гнев до встречи с виновником… Дэниелом Райаном. Он никак не мог дождаться, когда тот наконец попадется ему в руки.

— Ты собираешься выпустить меня отсюда и вернуть оружие?

— Хотел бы, да…

— Ну?

— Не могу, — признался шериф. — Ключи у Райана. А мне надо забрать кое-какие бумаги и отнести судье. Ты пока посиди спокойно и съешь пирог. Я быстро. — Шериф повернулся, собираясь уходить. — Еще одно, — протянул он. — Поздравляю. Я уверен, что буду тобой гордиться. Поздравляю, сынок.

Погоди! — крикнул ему вслед Коул. — С чем ты меня поздравляешь?

Нортон, не ответив, важно прошествовал в кабинет. Через минуту Коул услышал стук входной двери. Ничего не понимая, он покачал головой. О чем это старик говорил? Что он имел в виду?

Коул оглядел пустую камеру с серыми стенами, серыми решетками и серым полом. В углу увидел треногу с тазом в серую крапинку и кувшин с водой, а рядом с ним кусок пирога, испеченного женой шерифа. Единственным украшением камеры был черный паук, передвигавшийся по каменной стене. Еще один свисал в сплетенной сети в зарешеченном окне высоко под потолком. Коул был ростом почти шесть футов, но чтобы выглянуть в окно, ему пришлось бы встать на стул. А такового в камере не оказалось, и ему оставалось довольствоваться кусочком неба, такого же серого, как и все в его временном пристанище.

Впрочем, цвет вполне соответствовал настроению Коула. Ситуация складывалась не в его пользу. Он не мог застрелить Нортона, ведь жена шерифа выходила его. Кроме того, шериф, может, и на самом деле спас ему жизнь, ударив по голове, прежде чем напали бандиты. Коул вспомнил, как грипп истощил его силы. Он мог умереть в перестрелке, точно. Но черт побери, зачем Нортон так сильно стукнул? Голова просто раскалывалась!

Он потянулся потереть ушибленное место, и вдруг правая рука стукнулась обо что-то холодное и металлическое. Он опустил глаза вниз и застыл: золотая вещица болталась на цепочке, которую скорее всего Райан прицепил к карману кожаного жилета.

Наконец-то сукин сын вернул ему подарок! Он положил компас на ладонь и с умилением принялся рассматривать, потом открыл. Компас сделан из меди, не из золота, но все равно он прекрасен. Циферблат белый, буквы красные, а стрелки черные. Коул вынул его из футляра и, улыбаясь, наблюдал за стрелкой. Подергавшись, она наконец замерла, указывая на север.

Мама Роуз обрадуется, что наконец-то ее подарок у сына. Она купила компас больше года назад. Красивая, ценная, замечательная вещь! Ни вмятины, ни царапины Коул нигде не заметил. С неудовольствием он подумал, что Райан явно заботился о компасе. Ему, правда, все еще хотелось пристрелить мерзавца за то, что тот так долго держал компас у себя, но Коул понимал: если ему не надоело жить на этом свете, то не стоит связываться. Убивать кого-то вроде маршала Райана — дело дурное, народ не поймет. Коул решил просто как следует двинуть ему в нос.

Он осторожно засунул компас в карман жилета, потом обратил внимание на кувшин и решил сполоснуть лицо. Взгляд его замер на куске пирога рядом с кувшином. Почему же они ели праздничный пирог в камере? Ответа он не знал.

Коул встал, разминая застывшие мускулы. Он стал снимать жилет, как вдруг что-то острое кольнуло его. Коул навзничь повалился на кровать, уставившись на свое левое плечо. Неужели?

Это, должно быть, шутка. Дурацкая шутка. Однако в памяти всплыли слова шерифа Нортона. Назначение пришло… Да, именно это он сказал… Значит, они праздновали… Коул вспомнил: это он — человек, которого они чествовали!

— Сукин сын! — заорал он, глядя на серебряную звезду на жилете.

Итак, теперь он федеральный уполномоченный. Маршал Коул Клейборн.

Глава 3

Когда шериф Нортон вернулся в тюрьму, Коул клокотал от злости. К счастью, Нортон забрал у Райана ключи и пришел к Коулу вместе с женой Джози, поэтому парень старался сдерживаться.

Джози держала поднос, накрытый бело-голубой клетчатой салфеткой, и, как только шериф распахнул дверь, внесла обед в камеру.

Нортон представил их друг другу.

— Официально вы еще незнакомы. Ты просто пылал огнем, когда Джози ухаживала за тобой. Это маршал Коул Клейборн, дорогая. Он, правда, еще не знает, что будет помогать Райану выслеживать банду убийц, которая терроризирует всю округу. Коул… Если не возражаешь, я буду называть тебя по имени.

— Нет, сэр, не возражаю.

Шериф засиял от удовольствия:

— Очень великодушно с твоей стороны, если учесть, сколько неприятностей я тебе доставил, дав хорошего тумака. Короче говоря, эта мило краснеющая дама рядом со мной — моя жена Джози. Она ухаживала за тобой во время болезни. Ты хоть помнишь?

Коул встал, как только Джози вошла в камеру, и шагнул вперед.

— Разумеется, помню. Мэм, я весьма благодарен вам. Очень надеюсь, что доставил вам не слишком много хлопот.

Джози была обыкновенная женщина, с круглыми плечами, неровными зубами, но улыбка преображала не только ее лицо — она будто освещала камеру. Всем хотелось улыбнуться в ответ. Коул не стал исключением.

— Немногие люди захотели бы возиться с незнакомцем, — растроганно проговорил он.

— О, что вы! С вами не было никаких хлопот. Вы немного похудели, но мой цыпленок прибавит вам жирка. Я принесла его из дома.

— Моя Джози замечательно жарит цыплят, — вставил Нортон, кивнув в сторону корзинки, которую жена держала в руке.

— Я чувствовала, что просто обязана загладить поступок мужа. Томас не должен был с такой силой бить вас по голове, ведь вы так ослабли. Голова болит?

— Нет, мэм, не болит, — солгал Коул. Она повернулась к мужу:

— Те два противных типа все еще болтаются неподалеку. Я видела, когда шла сюда. Один сидит на корточках на северном конце улицы, другой на южном. Ты собираешься что-то предпринять, прежде чем они набросятся на мальчика? Нортон потер подбородок:

— Я думаю, Райан перекинется с ними словечком.

— Да он не из разговорчивых, — заметила Джози.

— Мэм, эти типы мои. Я с ними сам поговорю.

— Но они хотят не разговаривать. У них руки чешутся от желания прославиться, то есть пристрелить тебя. Не давай им втянуть себя в неприятную историю, — предупредил Нортон.

Джози закивала, потом снова повернулась к мужу:

— Где мне накрыть стол?

— Здесь слишком душно. Почему бы не разложить все это у меня в кабинете? — предложил Нортон.

Коул подождал, пока Джози выйдет из камеры, потом спросил шерифа:

— А где Райан?

— Скоро появится. Он уже шел сюда, но его перехватили по дороге, попросили зайти на телеграф за телеграммой. Тебе не терпится с ним пообщаться?

Коул закивал. Он сдерживался, напоминая себе, что шериф только исполнял приказ. Именно Райан приказал Нортону задержать его в городе, Райан нацепил эту звезду ему на грудь. Коул считал, что значок должен быть совсем в другом месте: на лбу у Дэниела Райана. Он невольно улыбнулся.

Джози убрала бумаги со стола мужа, разложила клетчатую скатерть и поставила две белые тарелки, выщербленные по краям и украшенные каймой с голубыми бабочками, и две такие же кофейные чашки. В центре стола в луже жира возлежал жареный цыпленок, а рядом расположилась вареная репа с волосатыми хвостиками. Застывшая подлива напоминала тесто. Маринованная свекла и подгоревшие булочки завершали непривлекательную картину.

Желудок Коула, все еще слабый после болезни, скрутило от одного запаха. Как только Джози ушла, он успокоился: по крайней мере, он не обидит добрую женщину отсутствием аппетита.

Шериф уселся за стол и указал Коулу на другое кресло. Налив кофе обоим, он откинулся назад и указал на еду:

— Должен предупредить, моя жена очень старается, но она так и не научилась готовить. Думает, что все надо жарить на свином сале. На твоем месте я бы не стал пробовать подливку. Она просто убийственная.

— Да я и не хочу есть, — сказал Коул. Шериф рассмеялся:

— Из тебя получится прекрасный уполномоченный. Какой дипломат! — Постучав себя по раздутому животу, Нортон добавил: — Я привык к стряпне Джози, но на это ушло тридцать лет. Порой мне казалось, что она хочет меня извести.

Коул выпил кофе, пока Нортон ел за двоих. Закончив, старикан вытер губы, засунул тарелки в корзинку и накрыл их испачканной салфеткой.

— Знаешь, смотаюсь-ка я в ресторан к Фриде и возьму ореховый пирог. Составишь компанию?

— Нет, спасибо. Я дождусь Райана. — За этой мыслью потянулась другая: — А где мое оружие?

— У меня в столе. В нижнем ящике. У тебя очень удобный ремень. Наверно, легко дотянуться до пистолета в нужный момент? Я заметил, у Райана такой же.

Как только шериф вышел, Коул вынул ремень и нацепил на себя. Обнаружив, что оружие разряжено, он зарядил его снова. Нортон вернулся довольно быстро.

— Мне кажется, Райан не отказался бы от твоей помощи. Та парочка выжидает на противоположных концах улицы, а он шагает прямо посередине. Его могут пристрелить.

Коул покачал головой:

— Им нужен я. Не Райан. — Со стуком засадив обойму в револьвер, он засунул его в кобуру.

— В этом-то и загвоздка, сынок. Райан не подпустит их к тебе, иначе ты не поможешь ему схватить блэкуотерскую банду, а он несколько раз повторял, что ему очень нужна именно твоя помощь.

Коул понятия не имел, о чем говорит шериф и какую помощь он может оказать Райану. Ладно, потом разберется, в чем дело. Для начала Коул предложил шерифу не выходить из здания тюрьмы, но тот воспротивился:

— Сынок, от меня тоже может быть польза. Разумеется, я давно не участвовал в перестрелке, но это ведь как чашка кофе. Однажды попробовал — и никогда не забудешь. Когда-то я был очень скор на руку, знаешь ли.

Коул покачал головой:

— Я уже говорил, им нужен я. Но все равно благодарю за предложение.

Нортон кинулся открывать дверь, и прежде чем Коул переступил через порог, он услышал, как пожилой мужчина прошептал:

— Да поможет тебе Господь.

Глава 4

Коул надеялся только на самого себя. Жизнь убедила его, что так лучше всего. Он мгновенно оценил обстановку. Мерзавцы ждали на разных концах грязной улицы. Никого из них он не узнал, впрочем, все эти типы были для него на одно лицо. Сколько их гонялось за пустой мечтой снискать славу самого быстрого и меткого стрелка на Западе. Одетые в одинаковые ковбойские штаны, они переминались с ноги на ногу. Как же им не терпится расправиться с ним! Что ему предпринять? Сначала Коулу показалось, что лучше всего кинуться на землю, перевернуться и тем самым избежать пули. Но черт побери, нет у него желания валяться в грязи, особенно сегодня, когда он чуть живой от рези в желудке. И потом: ему непременно надо выжить.

Райан был как бельмо на глазу: столбом стоял посреди улицы, как живая мишень. Коул уже хотел окликнуть его, но тут Райан махнул ему, приглашая подойти. Опустив руки, не желая вспугнуть стрелков, которым не терпелось умереть, Коул сошел с тротуара и направился к Райану. С каким удовольствием он бы схватился за оружие! Не для того, чтобы пристрелить Райана, а просто чтобы огреть как следует по затылку тяжелой рукояткой: пускай представит себе, какую боль пришлось вытерпеть Коулу из-за дурацкого приказа задержать его в городе.

Медленно, вразвалочку, Коул подходил ближе, а бандиты, словно крысы, испугавшиеся яркого света, но страстно желавшие получить свое, тоже двинулись вперед.

Коул решил не обращать на них внимания, они с Райаном в полной безопасности… до тех пор, пока не вынут оружие. Эти типы хотели славы, а добыть ее можно единственным способом: пристрелить его, Коула Клейборна, при свидетелях, в перестрелке. Честно и справедливо. Иначе это будет просто убийство.

Шериф Нортон наблюдал за происходящим в приоткрытую дверь и улыбался: еще бы, есть на что посмотреть и что запомнить. Два представителя закона, два маршала, рослые и грозные, будто два Голиафа, мерили друг друга взглядом — настоящие соперники на боксерском ринге. «Потрясающая пара!» — сказала Джози. Она испугалась Дэниела Райана, увидев его впервые, и точно такое же чувство жена Нортона испытала при встрече с Коулом Клейборном, хотя очень старалась это скрыть. Оба вгоняли ее в дрожь одним своим видом. Нортон запомнил ее слова, когда она попыталась объяснить свои чувства:

— Это из-за глаз. У обоих такой холодный, пронзительный взгляд, будто острые сосульки протыкают тебя насквозь. Мне кажется, они знают, о чем я думаю, лучше меня самой.

Несмотря на робость, жена призналась, что заметила, как хороши собой оба маршала… когда не смотрят на нее.

Коул окликнул Райана, и шериф вздрогнул.

— Райан, уходи, а то тебя убьют.

Тот даже не пошевелился, он лишь сощурился, наблюдая, как к нему подходит Коул. Клейборн замер в двух шагах от Райана и посмотрел ему в глаза. Не отводя взгляда, Райан спросил:

— Хочешь пристрелить меня?

В голосе слышалась насмешка, что особенно не понравилось Коулу.

— Была такая мысль. Но сейчас есть другие заботы. Если не хочешь схлопотать шальную пулю, я бы тебе предложил убраться подальше.

— Кто-то, может, и хочет сыграть в ящик, но только не я, — медленно растягивая слова, заявил Райан.

— Ты думаешь, сможешь взять обоих? — Коул кивнул в сторону типа, который крался к ним. А мы скоро выясним.

— Они меня хотят заполучить. А не тебя.

— Но я так же быстр, Коул.

— Нет. Ты не такой быстрый в стрельбе.

Улыбка Райана удивила Коула — с чего он так развеселился, но справа раздался голос стрелка:

— Меня зовут Игл, Клейборн. Я тут затем, чтобы убрать тебя. Повернись ко мне лицом, ты, трусливый ублюдок! Я пришью тебя. Перестань прятаться!

Его соперник тоже подал голос:

— Меня зовут Райли, Клейборн. Ты получишь мою пулю.

Подобные типы — а с такими Коул встречался не раз — были настоящими дураками. Эти не являлись исключением.

— Может, мне что-нибудь с ними сделать? — спросил Райан.

— Например? Арестовать?

— Может, и арестовать.

Убийственное спокойствие Райана, делавшего вид, будто ничего необычного не происходит, раздражало Коула.

— Что же ты за маршал?

— Чертовски хороший. Отменный! Коул стиснул зубы.

— Уж слишком самодовольный.

— Я чувствую свою силу. Кстати, твою тоже. Терпение Коула иссякло.

— Почему бы тебе не пойти к шерифу? Потом будешь рассказывать мне о своей силе. Дай разобраться с этими негодяями.

— Хочешь, чтобы я убрался с дороги?

— Вот именно.

— И шагу не сделаю. И чтобы ты знал: у меня есть план. — Он махнул в сторону одного бандита.

— У меня тоже есть план.

— Мой лучше.

— Неужели?

— Да. На счет «три» мы с тобой падаем на землю, а они убивают друг друга.

Несмотря на дурное расположение духа, картина, нарисованная Райаном, развеселила Коула.

— Да, было бы здорово. — Он улыбнулся. — Но они стоят слишком далеко друг от друга. Промахнутся. И потом у меня новая рубаха, жалко ее пачкать в грязи.

— А у тебя какой план?

— Убить одного, потом кувыркнуться и пришить другого.

— А рубаха? Ты же ее испачкаешь?

— Слушай, в конце-то концов, ты уберешься отсюда?

— Обычно маршалы стоят вместе до конца, Коул. Это — самое важное правило, запомни.

— А я не маршал.

— Нет, ты маршал. Тебя осталось привести к присяге, но это формальность.

— Странные у тебя шуточки, Райан. Ты сам-то об этом знаешь? Я не собираюсь быть федеральным уполномоченным.

— Но ты уже стал им, — невозмутимо заметил Райан.

— Это еще почему?

— Потому что мне нужна твоя помощь.

— Наверное, ты не понимаешь, что я сейчас чувствую: с трудом удерживаюсь от желания пристрелить тебя. Просто руки горят. Ты продержал у себя мой компас больше года.

Райан ничуть не испугался угроз Коула:

— Долго шел приказ.

— Какой еще приказ?

— Ну я же не мог взять и просто так нацепить тебе на грудь значок, — объяснил Райан. — Назначение утверждали в Вашингтоне.

Коул покачал головой.

— Они приближаются, — предупредил Райан, метнув взгляд в сторону Игла.

— Хоть одного знаешь?

— Нет.

Маршалы обернулись к приближающимся противникам. Потом, медленно пятясь назад, стали сходиться, пока наконец не соприкоснулись спинами.

— Не промахнешься?

— Шутишь?

Райан приказал бандитам поднять руки и медленно подойти к нему. Но Игл и Райли не двинулись с места, спокойно поигрывая оружием.

— Если промажешь, пуля Райли прошьет тебя и войдет в меня, — предупредил Коул.

— Я бью без промаха.

— Вот дерьмо! — прошептал Коул, когда Игл схватился за револьвер.

С реакцией Коула могла соперничать разве что молния. Противник не успел вынуть оружие из кобуры, а пуля Коула прошла через его ладонь. Выстрелил и Райан, выбив пистолет из руки Райли именно в тот миг, когда стрелок прицелился. Пуля пробила тому запястье.

Продолжая держать бандитов на мушке, оба представителя власти направились к ним. Райан забрал у Райли оружие и, не обращая внимание на его крики, повел к тюрьме.

Игл ревел, будто раненый медведь. К великому раздражению Коула, он не мог спокойно стоять, а вертелся волчком.

— Ты ранил меня в правую руку, Клейборн. Как я теперь буду стрелять? Ты ее погубил! — вопил он.

— Я не глухой, чего ты орешь? — зарычал Коул. — Стой спокойно, черт побери, и давай сюда револьвер!

Игл не унимался, а Коулу надоело возиться с ним. Он вздохнул, схватил бандита за грудки и ударил кулаком в челюсть. Тот мгновенно потерял сознание. Коул отнял оружие, взял стрелка за шиворот и потащил к Нортону.

Шериф сиял, наблюдая за маршалами с тротуара:

— Думаю, надо пригласить доктора, пускай подштопает эту парочку.

— Пожалуй, — согласился Коул.

Шериф побежал в здание тюрьмы, схватил со стола ключи и торопливо отпер две камеры. Через минуту оба типа сидели под замком.

Шериф не успел поздравить маршалов. Едва захлопнулись двери камер, как Райана позвал клерк из местного телеграфа. Когда Коул подошел поближе, то по лицу Райана сразу понял: что-то стряслось. Он немного удивился, когда маршал протянул телеграмму ему.

Пока Коул читал, Райан пересказывал новость шерифу Нортону.

— Еще одно ограбление, — сухо сообщил он.

— Сколько жертв на этот раз? — удрученно спросил Нортон.

— Семь.

— Где это случилось?

— Рокфорд-Фоллз.

— Недалеко. Я могу объяснить, как доехать.

— Сколько миль?

— Миль сорок напрямик. Но дорога плохая.

— Надо быть настороже: вдруг кто-то из них сунется сюда на обратном пути. Хотя я очень сомневаюсь, — добавил Райан. — Банк они уже ограбили. Коул, едешь со мной?

Тот покачал головой и отдал телеграмму:

— Это не моя забота.

Райан промолчал. Щурясь на солнце, он повернулся к Коулу. Потом вдруг схватил его за жилет и встряхнул. Прежде чем Коул пришел в себя и стиснул кулак, чтобы ответить, Райан извинился:

— Прости, Коул, не сдержался. Слушай, ты прав. Ограбление банка не твоя забота. Моя. Я просто подумал… надеялся… что ты согласишься мне помочь. Но тем не менее я не могу отправить тебя в отставку. Тебе придется поехать в региональный офис и сдать значок уполномоченному. Шериф Нортон объяснит, как туда добраться. А мне надо спешить в Рокфорд-Фоллз, пока еще можно взять след. Не держишь на меня зла? — спросил он и протянул руку.

Коул пожал плечами и пожал Райану руку.

— Нет, не держу.

Райан побежал к конюшне. Коул смотрел ему вслед, потом пошел за шерифом в здание тюрьмы, чтобы выяснить, где находится этот чертов региональный офис.

— Если это далеко, я пошлю значок по почте, вот и все.

Нортон тяжело опустился на стул и положил руки на бумаги.

— Райану вряд ли понравится твой поступок. Эти значки святые, сынок. На твоем месте я не стал бы его сердить. Знаешь, как он хлопотал о твоем назначении? Очень странно, что он не стал с тобой спорить, а довольно легко согласился. Тебе не кажется?

— Я не настолько хорошо знаю Райана, чтобы судить о нем, — ответил Коул.

— А ты уверен, что хочешь сдать значок?

— Уверен. Я не создан быть блюстителем порядка.

— Ага, считаешь, что создан быть вот таким стрелком, как те двое? Некоторые люди не видят никакой разницы между маршалом и вооруженным бандитом.

— Я обыкновенный фермер.

— Почему же тогда столько вооруженных мерзавцев охотятся за тобой? Нравится тебе или нет, но у тебя репутация быстрого и меткого стрелка. Эти парни охотятся за славой. Мне кажется, единственный для тебя способ обезопасить свою жизнь, это сохранить значок. Кое-кто из них дважды подумает, прежде чем пойти против представителя закона, против маршала.

— А кое-кто и нет, — возразил Коул. — Ты скажешь мне, где этот офис?

Нортон пропустил мимо ушей вопрос Коула Клейборна.

— Я скажу тебе вот что, коротко и ясно: итак, сынок, Райан не стал тебя уговаривать, придется мне этим заняться. А ты, будь добр, выслушай, ведь я стар, гожусь тебе в отцы. Блэкуотерская банда стала для нас, да и для тебя, поскольку ты живешь в наших краях, ужасной проблемой. Совсем недавно ограбили наш маленький банк, мы потеряли нескольких хороших людей. Порядочным, законопослушным горожанам просто не повезло. Они оказались в банке в момент ограбления, их всех пристрелили, как собак. У нас был свидетель. Люк Макфарланд. Но он долго не протянул.

— Шериф, очень сожалею, но я… Нортон не дал ему договорить:

— В Люка выпустили пулю, когда ограбление еще не закончилось. Он даже не входил в банк, а просто шел мимо по тротуару. Ему здорово не повезло в тот день. Доктор, правда, подштопал его, Люк должен был выздороветь, по крайней мере доктор обещал. Он разглядел пару лиц сквозь приоткрытую дверь банка. И если бы мы поймали тех сволочей, он стал бы хорошим свидетелем.

— И что с ним произошло?

— Люку перерезали горло, ему и его жене. Они спали в своей постели, но, полагаю, один из них проснулся. Видел бы ты их комнату, сынок! Крови было больше, чем краски на этих стенах. Старший сынишка, которому в прошлом месяце исполнилось Десять, обнаружил их мертвыми. Парень уже никогда не будет прежним.

Рассказ шерифа Нортона глубоко задел Коула. Он оперся о край стола и устремил взгляд за дверь, на улицу. Он думал о бедных, несчастных детях. Какой кошмар для ребенка увидеть такое! Что теперь с ним будет, с этим малышом? А с другими? Кто о них позаботится? Заберут ли их родственники или они окажутся на улице, как он сам когда-то? Краем глаза Коул заметил Райана, на черной лошади галопом пронесшегося по главной улице. Он надеялся, что маршал схватит негодяев, сделавших детей сиротами. Надо же, за одну ночь их жизнь изменилась навсегда.

Он повернулся к шерифу, когда тот снова заговорил:

— Не было никакого крика, когда их убивали. Ни звука. Ты знаешь, что сказал Райан?

— Нет.

— Это чудо, что мерзавцы не прирезали мальчишек. Если бы хоть один ребенок появился в комнате, когда свершалось злодеяние, они бы его прикончили…

— А что с ними?

— С мальчиками? — Шериф сразу сник, погрустнел. — Мы с Джози хотели взять их, но родственники с востока сказали, что заберут детей. Скорее всего поделят их между собой. — Он вздохнул. — Мне кажется, это неправильно. Братья должны жить вместе.

Коул задумчиво кивнул.

— У меня есть свое мнение, почему они убили жену Люка. Хочешь узнать? — спросил шериф.

— Конечно.

— Я думаю, таким образом они предупредили остальных. — Нортон перешел на шепот: — Слухи распространяются очень быстро, сам знаешь. И если кто-то что-то видел или слышал, все тут же становится известно. Поэтому они не оставляют в живых свидетелей. Вот в чем суть послания.

— Они наверняка совершат какую-нибудь ошибку. И очень скоро.

— Сынок, только на это сейчас вся надежда. Я молюсь, чтобы это случилось поскорее, — погибло слишком много хороших людей. От этой банды пострадали не только мужчины, но женщины и дети. Негодяи должны гореть в аду за все, что они натворили.

— Они убивают детей?

— Я слышал про маленькую девочку. Она была в банке вместе с матерью. Пока это только догадки. Я спросил Райана, но он очень странно на меня посмотрел и молча вышел за дверь, не произнеся ни слова. Так что не знаю, правда это или нет. У него, конечно, было полно дел, — покачал он головой. — А ты собираешься вернуться к себе на ранчо?

— Сейчас мне надо в Техас, за быками. Пора гнать их домой. Хорошо, если бы этот офис оказался у меня по пути…

Нортон не дал ему договорить.

— Слушай, у меня к тебе небольшая просьба. — Он поднял руку, желая, чтобы его не перебивали. —Я знаю, у меня нет никаких прав, ко всему прочему я стукнул тебя по голове, но все же вынужден попросить тебя об одном одолжении.

— Чего ты хочешь, Нортон?

— Сохрани значок до завтра, а потом примешь решение. Сейчас уже темнеет, ждать осталось недолго. А утром, если ты все еще будешь уверен в том, что хочешь вернуть значок, я расскажу тебе, как добраться до конторы кратчайшим путем. По компасу ты очень быстро найдешь дорогу. Да не тряси ты головой, по крайней мере подумай хоть немного, А пока ответь на вопрос.

— На какой? — хмуро спросил Коул.

— Почему Райан так легко отстал от тебя? Как считаешь?

— Разочаровался, — буркнул Коул. Шериф облизнул губы, как кот возле горшка со сметаной.

— Ты хотел его ударить, да? Я заметил, как ты стиснул кулаки. Я видел и еще кое-что. Ты сдержался и поступил разумно. А Райан извинился перед тобой, я слышал своими собственными ушами. А вот теперь я думаю, извинился ли он только за то, что тряхнул тебя как следует, или еще за что-то?

Прежде чем Коул потребовал объяснить, о чем речь, шериф перевел разговор на другую тему:

— Ты переночуешь здесь? Если да, то пойдем-ка поужинаем в ресторан Фриды. Я бы на твоем месте как следует выспался на чистых простынях, прежде чем двинуться в такое долгое путешествие. Наступит утро, я тебе объясню, как ехать. Ты быстро доберешься куда надо. Может, захочешь завернуть в Рокфорд-Фоллз. Это рядом.

Коул поднял бровь:

— А чего ради мне туда ехать?

Нортон хихикнул:

— Да за своим компасом, сынок.

Глава 5

Город Рокфорд-Фоллз был потрясен. За последние два дня он потерял несколько лучших граждан и еще одного, может, и не такого замечательного, но о нем горевали не меньше.

Грипп был повинен в двух смертях. Эпидемия за последнюю неделю набрала силу и свалила половину горожан. Больше всего страдали старики и дети. Аделаида Весткотт, энергичная старая дева семидесяти восьми лет, имевшая до сих пор отличные, крепкие зубы и за всю жизнь не сказавшая ни о ком дурного слова, и милый малыш восьми месяцев от роду То-биас Доллен, унаследовавший от отца большие уши и улыбку матери, умерли в течение часа, один за другим. Как объяснил доктор Лоренс, они скончались от осложнений после гриппа.

Город оплакивал умерших. Все, кто мог держаться на ногах, пришли на похороны, а кто не мог встать с постели, молились за их души дома.

Аделаиду и Тобиаса похоронили утром в среду на кладбище, обращенном к долине Сонного ручья. Шестеро горожан были жестоко убиты во время ограбления банка. Седьмым человеком, отдавшим Богу душу, стал Билли Вакшот, известный пьяница, который, как полагали, направлялся из своей развалюхи на окраине города в салун поесть. Человек привычки, Билли каждый день свой начинал в три или четыре часа дня и всегда проходил по переулку между банком и магазином, сокращая путь на две улицы. Поскольку он был найден с пистолетом в руках, шериф Слоун предположил, что Билли случайно нарвался на банду как раз в тот момент, когда она выходила через заднюю дверь банка. У бедняги не было никакого шанса выжить. Все знали: пока он не примет первую рюмку, продрав глаза после сна, его руки трясутся, как качели на крыльце во время бури. Его не пристрелили, как других, а зарезали, и, судя по числу ран на лице и шее, убийца испытывал извращенное наслаждение, расправляясь с несчастным.

Бандитам явно повезло: никто не слышал ни выстрелов в банке, ни их топота на улице. Больше половины города лежало в постели. Те, кто хотел выйти подышать свежим воздухом, дожидались момента, когда солнце начнет садиться. Шедшие по тротуару, конечно, видели Билли, лежавшего на земле, но никто не обратил на него внимания. Все давнопривыкли к таким сценам и думали, что городской пьяница снова в отключке.

Значит, потеряли еще один драгоценный час, и этим временем, конечно, воспользовались убийцы. Тяжелые тучи собирались над городом, раскаты грома предупреждали о надвигающейся грозе. Эммелин Маккоркл, все еще слабая, с серым после гриппа лицом, поддавшись уговорам матери, пошла с ней в банк, чтобы выяснить, почему Шерман Маккоркл опаздывает на ужин.

Жена Шермана в гневе колотила кулаками в дверь банка, вызывая любопытство зевак, но поскольку никто не отвечал, она потащила дочь к заднему входу. Ни Эммелин, ни ее мать даже не взглянули на пьяницу, а, пренебрежительно скривив лица, шли, глядя прямо перед собой. Эммелин приподняла подол юбки, чтобы перешагнуть через ноги Билли, торчавшие из-под тряпки, которой, подумала она, он укрылся вместо одеяла.

Когда они завернули за угол, мать отпустила руку дочери, толкнула дверь и вошла в помещение, громко выкрикивая имя мужа. Эммелин робко ступила через порог следом за ней.

Их душераздирающие крики услышали даже на кладбище. Люди прибежали на шум, желая узнать, что стряслось. Ужасную картину, представшую перед ними в банке, никто не забудет. Джона Клетчема, фотографа, которого шериф пригласил сделать снимки, перед тем как опечатать дверь помещения, затошнило, и он пулей вылетел на улицу. Две жертвы, Франклин Кэррол и Мал-ком Уоттерсон, застреленные практически одновременно, упали один на другого. Они стояли на коленях и, казалось, обнимались, положив головы друг другу на плечи.

Дэниела Райана едва не растерзали, когда он въехал в город. Из-за проливного дождя он добирался дольше, чем предполагал. Шериф Слоун на пороге банка рассказал ему о некоторых деталях, потом открыл дверь, и они вошли внутрь.

Тела еще не убрали, и если Райану и стало дурно, то он не подал виду. Он медленно обошел зал, разглядывая каждую жертву. Только руки, стиснутые в кулаки, выдавали его состояние.

Слоун сдавленно прошептал:

— Я не знал, убирать тела или оставить до вашего приезда. И оставил. Я правильно поступил? — Прежде чем Райан ответил, шериф продолжил: — Нашли еще одно тело, в переулке возле банка. Это Билли, известный пьяница. Его зарезали. Я не успел сказать, чтобы его не трогали, так что его уже закопали. У меня есть снимки всех убитых, кроме Билли.

Запах становился нестерпимым. Слоун прижал носовой платок к лицу, закрывая рот и нос, а взгляд устремил в потолок, не в силах смотреть на трупы которых хорошо знал.

— Я не хочу, чтобы родные увидели их такими…

Слоун больше не мог продолжать и стал судорожно дергать ручку двери. Райан помог ему открыть ее. Шериф выскочил на улицу, перегнулся пополам прямо перед толпой зевак. Его вывернуло. Изучая обстановку, Райан присел на корточки возле одного из тел, чтобы лучше рассмотреть пулю, наполовину вошедшую в» деревянный пол. Он слышал причитания и стоны Слоуна, доносившиеся с улицы, и старался поймать хоть глоток свежего воздуха, проникающего через неплотно закрытую дверь. Внезапно в банк вошел Коул. Райан повернулся к нему, ожидая реакции.

Коул не был готов к тому, что предстало перед его глазами. Он замер на месте, будто наткнувшись на каменную стену, и попятился назад, шепча: —О Боже!

— Ты собираешься убежать или остаться? Коул не ответил. В глазах Райана застыл гнев.

— Как следует смотри, Коул! Любой из этих людей мог оказаться твоим братом. Скажи, твои родные часто ходят в банк? Мать? Сестра? — Он говорил резко, и каждое слово словно кнутом хлестало Коула.

Коул покачал головой и не отрываясь смотрел на два трупа, стоявшие на коленях и склонившиеся друг к другу. Он просто примерз к ним взглядом.

— Не смей говорить, что это не твоя забота! У тебя на груди звезда маршала. Я добился, чтобы она была на твоем жилете. Нравится тебе это или нет, но теперь ты никуда не денешься, поможешь мне поймать этих сволочей.

Коул не ответил, борясь с нестерпимым желанием выйти на улицу, к шерифу, но в то же время чувствуя, как внутри нарастает злость. Никто не должен умирать так, как эти люди. Никто! Он не позволит, чтобы его стошнило. Он не может просто повернуться к этим несчастным спиной и выбежать на улицу! Он не был в состоянии объяснить свою мысль, но знал, что не вправе уйти, отвернуться от погибших.

Он помотал головой и прошелся по залу. Райан внимательно наблюдал за Коулом Клейборном.

Через минуту Коул сказал:

— Не знаю, сколько было бандитов, но уверен, что стреляли несколько человек.

— Как ты догадался?

— По запаху пороха и по углу вхождения пуль. — Он указал на два тела и прошептал: — Смотри, пуля прошла через затылок мужчины, вышла через лоб и попала в шею стоявшего лицом к нему. То же самое с теми двумя. Негодяи развлекались! Они пытались убить двоих одной пулей. Ты это тоже понял, да?

Райан кивнул:

— Да.

— Ограбление произошло вчера. Почему их не похоронили?

— Шериф решил оставить все в неприкосновенности до нашего прихода, чтобы мы увидели сами. Мне кажется, он новичок в нашем деле.

Коул снова покачал головой:

— На улице стоит похоронная тележка, их надо предать земле.

— Отдай приказ, — велел Райан.

Коул направился на улицу, но остановился, ухватившись за дверную ручку.

— Когда я не на ранчо, то работаю в одиночку.

— В одиночку ты больше не работаешь.

— Но предупреждаю тебя: кое-что я делаю не по закону.

— Я уже догадался, — ответил Райан.

Он вышел за Коулом на улицу и встал рядом с ним на тротуаре. Коул приказал толпе отойти и пропустить похоронную тележку. Человек с лунообразным лицом и сгорбленными плечами вышел вперед. Коул велел сборщику трупов закрыть тела простынями, прежде чем выносить из банка. Репортер местной газеты принялся возражать.

— Мы хотим их видеть! — кричал он. — Зачем закрывать простынями?

Коул с удовольствием дал бы тумака этому отвратительному типу. Усилием воли он сдержал себя:

— Они бы не захотели остаться такими в памяти горожан.

— Они покойники! — не сдавался репортер. — Откуда вам знать, чего бы они хотели?

Женщина в толпе расплакалась. Коул посмотрел на Райана, ожидая, что он скажет, но тот молчал, продолжая изучать лица людей, собравшихся на улице.

— Да, они мертвы! — крикнул Коул. — Поэтому теперь за них говорит закон. Принесите простыни!

Райан кивнул. Он вытащил из кармана компас и отдал Коулу.

— Вот ты и стал настоящим маршалом.

Глава 6

За час убрали все шесть тел. Хозяину похоронной тележки пришлось здорово потрудиться, чтобы вытащить пару, крепко сцепленную трупным окоченением.

Помогавшие ему говорили шепотом — то ли из уважения к смерти, то ли от испуга. Одного добровольца затошнило, и он вылетел на улицу, когда похоронщик высказал опасение, что если семьи захотят предать земле всех несчастных сегодня, то ему придется сколотить специальный гроб для пары. Можно, конечно, похоронить их и отдельно, но тогда надо отрубить им ноги. Если же дать им полежать денек, можно сделать нормальные гробы, а чтобы не проникал запах, забить попрочнее.

Пол под трупами почернел, кровь впиталась в сухое дерево, и даже щелоком не удалось ее оттереть.

Осматривая кабинет президента и конторки кассиров, Райан задавал вопросы Слоуну, потом собрал бумаги, сложил в коробку и понес к обшарпанному, заляпанному чернилами столу у окна. Пока Коул бродил по банку, пытаясь точно представить себе произошедшее, Райан присел на краешек стола и начал читать.

Слоун беспокойно переминался у двери с ноги на ногу.

Наконец Райан обратил на него внимание.

— Шериф, вас что-то беспокоит? — Он поднял глаза от документа.

— Я подумал, надо бы вызвать еще один отряд полицейских и вместе с ними отправиться на поиски банды ночью, а то мерзавцы удерут далеко, и все следы исчезнут.

— Хорошая мысль, — сказал Райан. — Почему бы вам этим не заняться?

— Я сам отберу, кого взять с собой.

Райан пожал плечами.

— Вы знаете своих людей лучше, чем я. Но предупреждаю: я не хотел бы услышать, что вы повесили кого-нибудь, заподозрив в соучастии в преступлении. Если кого-то поймаете, ведите сюда.

— Но я не могу отвечать за всю команду. Люди знают, что тут произошло. Они могут…

Райан резко оборвал его:

— Вы должны отвечать за всех, шериф!

— Я попытаюсь, — кивнул Слоун.

— Это не ответ. Никто не вправе нарушать закон. Ясно? Если кто-то из ваших друзей думает иначе, пристрелите этого сукина сына.

Райан ожидал, что Слоун наконец уйдет, но тот не двигался с места. Лицо его стало ярко-красным, он продолжал переминаться с ноги на ногу, глядя в пол.

— Что еще? — спросил Райан.

— Мне кажется… Многие люди в городе… считают, что я должен заниматься расследованием.

Райан многозначительно покосился на Коула:

— С чего бы это?

— Я шериф в Рокфорд-Фоллз и отвечаю за все, что тут делается. А вы оба должны выполнять мои приказания.

— Вы считаете, шериф, что справитесь лучше нас?

— Вполне возможно.

— Но вы даже не можете взглянуть на кровь на полу, — сказал Райан. — С чего вы взяли…

— Это моя обязанность, — упрямо твердил Слоун.

Терпение Райана иссякло.

— Уполномоченный Клейборн и я находимся здесь по специальному приказу, и меня совершенно не волнует ваша точка зрения. Уйдите с дороги! — хрипло приказал он. — Отправляйтесь и собирайте отряд.

Коул не произнес ни слова, слушая перепалку Райана и шерифа. Он подождал, пока Слоун выйдет, подошел к окнам и толкнул створки. Чистый, приятный ветерок, напоенный запахом сосен, освежил руки и шею. Он несколько раз вдохнул полной грудью, желая избавиться от металлического запаха крови, которым пропитался банк.

Повернувшись к Райану, он заметил:

— Прошлую ночь лил дождь и почти все утро тоже.

— Знаю. Я промок до нитки.

— Никаких следов не найти. Райан взглянул через плечо.

— Это я тоже знаю. Просто хотел избавиться от Слоуна.

Коул скрестил руки на груди и привалился к подоконнику.

— Люди, которые это сделали, уже далеко.

Райан кивнул.

— Телеграммы разосланы всем представителям закона еще вчера. Значит, главные дороги, железнодорожные станции и речные пристани под контролем. Негодяи, впрочем, сумеют выскользнуть из сетей. Они очень хитрые. — Он опустил на стол бумагу, которую просматривал, и повернулся лицом к Коулу. — Ты знаешь, о чем я беспокоюсь?

— О чем?

— Что они остановятся. — Райан понизил голос — Прекратят налеты. Тогда мы не сможем их поймать.

Коул покачал головой.

— Нет, они не остановятся. — Кивнув на пятна крови, он прошептал: — них это слишком большое удовольствие.

— Пожалуй, ты прав. У них действительно появился вкус к убийству.

— Сколько банков они ограбили?

— Вместе с этим дюжину.

— И все двенадцать раз уходили?

— Да, им или очень везет, или они слишком умны.

— Где и когда они совершили первое ограбление?

— Два года назад, весной. Ограбили банк в Техасе, в Блэкуотере, если точнее.

— Вот почему их называют блэкуотерской бандой!.. — пробормотал Коул.

— Да. Ночью они подобрались к зданию с керосином, сожгли его дотла и исчезли. Никто ничего не видел.

— Кого-нибудь убили?

— Нет. Но через две недели они напали еще на один банк, в Холистере, штат Оклахома. Снова ночью, но в тот раз обошлись без керосина. — Райан покачал головой. — Они действовали очень аккуратно. Ничего не тронули, кроме денег. И не оставили никаких улик.

— А откуда ты знаешь, что эти ограбления связаны между собой?

— Нутром чую, — признался Райан. — Кое-что похоже в манере. Оба раза ночью, во-первых. А во-вторых, в том и в другом случае они крали правительственные деньги, предназначенные для выплаты жалованья армейским отрядам в ближних фортах.

— А третий банк?

— В Пелтоне, штат Канзас, — ответил Райан. — На этот раз они изменили тактику: появились в банке в конце рабочего дня, перед самым закрытием, как здесь. В помещении было семь человек, двоих убили. Пальба началась, когда один из клерков полез за оружием. Он так и умер, сжав в руке пистолет и не успев им воспользоваться.

— Свидетели были?

— Да. Но они ничем не могли помочь. Налетчики были в масках, говорил только один. Как утверждают, с южным акцентом.

— Так сколько народу было в банке?

— Семь.

— И они опять напали после того, как в банк привезли армейские деньги?

— Именно так.

Коул переварил услышанное и спросил:

— А следующее нападение?

— Они вернулись в Техас и ограбили банк в Диллоне.

— Где ты живешь, да? — Райан вздрогнул. — Да, я все про тебя узнал, когда ты забрал мой компас! — воскликнул Коул.

— Что еще ты узнал?

Коул пожал плечами.

— Да ничего особенного. Кого-нибудь убили во время ограбления в Диллоне? — спросил он, переводя разговор на более важную тему.

— Да. — Голос Райана стал хриплым и сердитым. — Слишком много людей.

Коул ждал продолжения, но Райан не стал вдаваться в детали и вдруг разволновался:

— Слушай, все есть в папках. Я читал их раз сто, но может быть, когда ты сам просмотришь документы, найдешь что-то, чего я не заметил. Банк в Диллоне был последним в тот год. Они залегли на дно на всю зиму, а весной снова начали, летом тоже не простаивали. В последний год банда перебралась на север и стала действовать более жестоко. В этом году они взяли три банка в Монтане.

— Вероятно, здесь легче скрыться.

— Скорее всего. Они избегают больших городов.

— Шериф Нортон рассказал мне про свидетеля в Мидлтоне.

— Люк Макфарланд. Случайно проходил мимо банка как раз в момент ограбления. Он говорил мне, что услышал выстрелы и еще кое-что.

— И что это было?

— Смех.

Коул не удивился:

— Я же сказал тебе, кроме всего прочего, они еще и развлекаются. С каждым разом будут действовать все более жестоко, пока ты их не остановишь.

— Пока мы их не остановим, — поправил его Райан. — Ты теперь тоже в деле.

— Думаю, что да. А Люк говорил, как они убили этих людей? Ставили их на колени?

— Нет. Уводили в заднюю комнату и там убивали. Ставить на колени… Это что-то новое. Как и нож…

Райан потянулся и принялся массировать шею сзади.

— Черт побери, как же я устал!

Коул видел, какой Райан измученный.

— Не надо было спать на улице под дождем. Ты уже стар для этого.

— На год старше тебя, — улыбнулся Райан.

— Откуда знаешь, сколько мне лет?

— Я знаю все, что надо знать о тебе.

Если Коул и удивился, то не подал вида.

— А почему ты не защитил своего свидетеля в Мидлтоне?

— Я пытался всеми силами защитить его, видит Бог! Но мне доложили еще об одном ограблении, в Хартфилде, и я поехал проверить, в чем дело. Отвечать за Люка Макфарланда оставил маршала Дэвидсона.

— Кроме смеха, что еще слышал Люк?

— Ничего. Он увидел только двоих мужчин. Один снял маску, и Аюк запомнил его профиль и фигуру. Мужчина был высокий и гибкий. Однако Люк опасался, что в толпе вряд ли узнал бы его.

— Что еще он говорил?

— Ничего.

— А чем занимался этот Дэвидсон, когда убивали единственного свидетеля?

— Сперва они добрались до него самого. Доктор сказал, что вытащил из него три пули. Он не скоро вернется к работе.

— Шериф Нортон рассказал мне, как убили Мак-фарланда и его жену. Ножом, обоих. Тем самым, считает он, они пригрозили остальным, чтобы не открывали рта, даже если что-то видели. Слухи быстро разносятся по округе.

— Нортон рассказывал тебе о своем прошлом?

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Просто из любопытства. Слышал когда-нибудь о метком стрелке по имени Ларедо Кид?

— Еще бы! — ответил Коул. — С этой легендой я вырос. Все считали его сумасшедшим. Так виртуозно обращаться с оружием! Молния, а не человек! Вряд ли он еще пребывает на этом свете. Нортон его убил?

Райан улыбнулся.

— Ларедо Кид не умер. Он стал шерифом.

— Так Нортон?.. — Не в силах поверить в свою догадку, Коул замолчал.

— Клянусь. Это он.

— Его должны были убить еще несколько лет назад! Всегда найдется тот, кто быстрее выхватит оружие и докажет собственное превосходство. Ему здорово повезло, если он до сих пор жив.

— Согласен. Особенно имея жену, которая так готовит. Она угощала тебя жареным цыпленком? Он чуть меня не прикончил.

Коул расхохотался. У него вдруг стало невероятно тепло на душе. Внутреннее напряжение спало.

— Она пыталась меня накормить своим цыпленком. Но я даже не притронулся к нему.

Райан тоже немного расслабился, но тут его взгляд упал на пятна крови. Увы, это зрелище отрезвляло.

— Скажи, что ты думаешь обо всем этом, Коул. Что здесь, по-твоему, происходило?

Глаза Коула мгновенно стали серьезными.

— Я лучше скажу тебе, чего не происходило. Никто из погибших не сопротивлялся. Никаких признаков борьбы. Они вели себя робко, послушно, как овцы. В каждом из трех кассовых ящиков есть оружие. — Он кивнул в сторону конторок. — Все пистолеты заряжены. Но к ним никто не притронулся. А теперь скажи мне, Райан. Почему ты выбрал меня? Ведь есть люди более достойные, чтобы носить этот значок.

— Я действительно предпочел выбрать именно тебя.

— Почему?

— Ну, это сложно…

— Не понимаю.

Райан в раздражении отшвырнул стул и прислонился к стене. После долгой минуты молчания он принял решение.

— Хорошо, я скажу, почему выбрал тебя. Давным-давно, когда услышал о том, что случилось в Абилине и как ты тогда вышел из того положения, я заинтересовался тобой.

— Историю здорово раздули.

— Ничуть, я проверил. Ты знал, что они собирались сделать с женщиной. И ты…

— Ну вот, — перебил Коул Райана, — все слишком преувеличено.

— Ты выстрелил через нее и попал в него.

— Я прострелил ей руку. К счастью, пуля не задела кость, рана оказалась несерьезной.

— Но та же самая пуля убила его.

— Он должен был умереть.

— Могу привести еще два десятка примеров.

— Да, я умею обращаться с оружием. Ну и что?

— Хочешь услышать более вескую причину?

— Да.

— Ты понимаешь ход их мыслей.

— Их?

— Мерзавцев вроде тех, что явились сюда и убили невинных людей!

— Сукин ты сын! — заорал Коул. — Думаешь, я тоже способен на такое?

Райан утихомирил его:

— Нет, ничего такого я не думаю. Я сказал только, что ты можешь проникнуть в их мозги Коул. Понять ход их мыслей. Я пытался, но у меня не получается. Не дано.

— Ты чокнутый, Райан.

— Наверное. Но мне нужен человек, который не будет сомневаться и даже переступит закон, если понадобится. К тому же такой, которому я мог бы доверять. Тебе я доверяю.

— С чего ты взял, что мне можно доверять?

— Я ехал с твоей матерью на поезде в Солт-Лейк. Она мне рассказывала про тебя всякие небылицы. Она, кстати, знает, каким жестоким ты можешь быть? — Коул не ответил, а Райан продолжал напирать: — Она думает, что ты сбился с правильного пути, поэтому и купила тебе компас.

— А ты продержал его у себя больше года. Райан пожал плечами:

— Она мне сказала, что компас должен направить тебя на верный путь. Именно это я и помогаю тебе сделать.

— Я не жестокий.

— Но когда понадобится, можешь стать таким. И слышал и о Спрингфилде.

— Вот черт!

— Так ты собираешься мне помогать или нет?

Коул уже принял решение. Воспоминания о телах на залитом кровью полу надолго засело в голове. Он понимал, что не сможет спать спокойно, пока не найдет негодяев, совершивших подобное злодейство. Ему не уйти от этого, не избавиться, не забыть.

— Я найду их, — прошептал он. — Я беру этот значок, но как только закончим дело, верну его.

— Но может, потом ты примешь другое решение.

— Возможно, — односложно ответил Коул. — Есть какие-то особые правила для маршалов?

— Маршалы приписаны к определенным территориям. Мы с тобой исключение, у нас специальное задание. Насчет правил не беспокойся. В основе их лежит здравый смысл. Маршалов не судят за убийство. — Он произнес эту ложь с совершенно спокойным лицом.

Коул рассмеялся:

— Вот это правило мне подходит!

Райан встал, повел плечами, снимая напряжение в мышцах.

— Посмотри-ка бумаги в коробке, а я пойду еще раз загляну в ящики кассиров.

Райан уже подходил к кабинету президента, когда Коул окликнул его:

— А что мне искать?

— Имена людей, приходивших вчера в банк. Слоун рассказывал, что президент всегда заставлял кассиров четко и аккуратно записывать данные каждого клиента, которого они обслужили.

— Составим список, а что потом?

— С каждым поговорим. Может, кто-то заметил нечто необычное.

— Такое здесь уже случалось?

— Нет. Но мы должны опросить всех. Эти подонки могли совершить какую-нибудь ошибку. Вдруг кто-то из бандитов раньше заходил в банк, чтобы оглядеться?

— Вряд ли, Райан.

— Понимаю, но все равно надо попробовать. Мы должны использовать любую возможность. Судя по количеству бумаг, вчера тут было полно народу. Так что на это уйдет весь остаток дня.

Они разделили между собой пачки документов. Райан вернулся в кабинет, а Коул остался в зале. Пошарив в верхнем ящике заляпанного чернилами стола, он достал блокнот и карандаш, чтобы составить список. Он уже собирался пойти за стулом, который Райан отпихнул к стене, как вдруг заметил под столом что-то голубое.

— Мы должны все просмотреть не меньше трех раз, — предупредил Райан. — На случай если что-то пропустим.

— Мы тут проторчим неделю! — крикнул Коул, вставая на колени и вытаскивая из-под стола голубую сумочку на атласной бело-голубой ленте. Он открыл ее, заглянул — пусто. Коул уставился на вещицу, посмотрел несколько секунд и крикнул: — Эй, Райан, ты знаешь, чей это стол? Кто за ним сидит?

— Знаю! — крикнул Райан в ответ, устроившись в кресле и методично изучая содержимое верхнего ящика. — У меня где-то записано имя.

— Это мужчина или женщина?

Что-то в голосе Коула заставило Райана внимательно прислушаться. Он оторвал взгляд от бумаг и увидел, что его напарник стоит на коленях, и крикнул:

— Мужчина.

— Из убитых?

— Нет, он болен. Дома лежит.

Коул высунул голову.

— Ну и ну!.. — прошептал он.

— Нашел что-нибудь важное? — крикнул Райан.

— Похоже, — ответил Коул. — А может, и нет. — Он повернулся к Райану: — Ты не знаешь, часто ли тут убирают?

— Это первое, о чем я спросил у Слоуна. Он уверяет, что Маккоркл был просто одержим чистотой и сам лично заглядывал в каждый уголок, в каждую щелку утром и вечером. Мусор в корзинах вчерашний.

— Ты уверен, что во вторник вечером тут убирали?

Райан отложил дела и вышел в зал. Он увидел что-то голубое в руках Коула.

— Уверен. Что это?

— Вероятность.

— Вероятность чего?

Коул улыбнулся:

— Существования свидетеля.

Глава 7

Днем, в день ограбления, между часом и тремя, в банк приходили три женщины. Коул и Райан знали это точно благодаря неимоверной аккуратности в делах Шермана Маккоркла. Как рассказал Райану шериф, Шерман требовал каждую операцию, даже размен доллара, фиксировать вместе с фамилией клиента на бумаге, которая оставалась в ящике кассы. Если потом записанные цифры не совпадали с суммой остатка, кассир обязан был возместить разницу. Маккоркл настаивал, чтобы утренние и дневные квитанции лежали отдельно. Утренние все еще высились тремя аккуратными стопочками на столе Маккоркла. Открытый шкаф возле стола президента был набит документами, свидетельствующими о займах, закладных, отчетах о лишении должников права выкупа заложенного имущества. На каждой бумаге стояла дата.

Господь, вероятно, ценил Шермана Маккоркла за педантичность.

К позднему вечеру маршалы составили наконец список имен. Оказалось, в банке в тот день побывали двадцать девять клиентов, мужчин и женщин: восемнадцать — утром, из них — ни одной дамы. Банк закрылся на ленч до часу, а днем еще одиннадцать человек посетили его, в том числе три женщины. Одна из них потеряла сумочку.

Райан и Коул не торопились с выводами, проявляя сдержанность и осторожность. Неужели у них есть свидетель?.. Они боялись сглазить.

— Нечего прыгать от радости раньше времени, — предупредил Коул.

— Верно. Но у меня такое ощущение…

— У меня тоже, — прошептал Коул. — Однако сумочка могла проваляться под столом несколько дней.

— Надо поговорить с уборщиками. Немедленно! У меня записаны имена и адрес. — Райан принялся перелистывать блокнот. — А, вот… Милдред и Эдвард Стюарты. Они живут на Каррент-стрит. Давай-ка выберемся отсюда на свежий воздух, подышим хоть немного и поговорим с ними.

— Уже половина десятого, — заметил Коул. — Может, они легли спать?

Напомнив Райану о времени, он тем не менее направился к двери. Заперев банк, маршалы пошли на окраину города, к домику Стюартов. Девушка, открывшая дверь, объяснила, что родители каждый вечер убирают банк, церковь и магазин. Маршалы пошли обратно и, проходя мимо магазина, заметили свет. Эдвард открыл дверь сразу же, едва Райан постучал и представился.

Милдред, стоя на коленях, скребла деревянный пол. Увидев незнакомцев, она поднялась, вытирая руки о фартук, — довольно крепкая женщина, как и муж, лет пятидесяти. Глядя на усталые лица и сутулые плечи супругов, Коул подумал, каким тяжелым трудом им приходится зарабатывать на жизнь.

— Видим, вы очень заняты, — начал Райан, — но мы будем вам очень благодарны, если вы ответите на несколько вопросов.

— Рады помочь, чем только сможем, — сказал Эдвард. — Там, у стойки, есть стулья. Если хотите, можете сесть. А пол пока высохнет.

— Мы вас не задержим, — пообещал Райан. — Вы с Милдред убирали банк во вторник вечером?

Эдвард кивнул:

— Да, сэр, убирали. Мы делаем это каждый вечер, кроме воскресенья. Маккоркл платил нам по понедельникам, утром.

— Кто-то хочет занять наше место? — тревожно спросила Милдред. — Мы хорошо работаем.

Они заметили ее беспокойство. Женщина теребила фартук и озабоченно хмурилась.

— Уверен, место останется за вами, — успокоил ее Райан. — Во время уборки в банке вы моете полы или только подметаете?

— И то и другое, — ответила Милдред. — Сперва я как следует подметаю. Потом встаю на четвереньки и промываю каждый дюйм. Обычно я добавляю в воду уксус. Поэтому после мытья дерево блестит. Так ведь, Эдвард?

— Точно, — согласился он.

— Вы передвигаете мебель? — спросил Коул.

— Нет, тяжелую мы не трогаем. Но стулья и мусорные корзинки — всегда. Я подлезаю под столы, протираю пыль под шкафами и в углах. В общем, мы работаем очень тщательно, — заверила Милдред.

— Маккоркл всегда проверял нашу работу. Иногда даже вставал на колени и заглядывал в углы — убедиться, нет ли пыли или паутины. Если находил, то срезал нам плату. Он был очень привередливый.

— Купил старую, обшарпанную мебель для зала и для сотрудников, говорил, если как следует ее натирать, она снова заблестит, — жаловался Эдвард. — Некоторые столы надо было выкинуть на помойку еще несколько лет назад. Но Маккоркл не из тех, кто выбрасывает хоть что-то.

— Он мечтал купить новую мебель в свой кабинет, — перебила мужа Милдред.

Коул увидел корзину зеленых яблок на прилавке. Он вынул монетку из кармана, кинул рядом с корзинкой и взял два яблока. Одно бросил Райану, Другое надкусил сам.

— Мадам, а клиенты банка забывают что-нибудь в зале?

— Ну конечно. Однажды я нашла очень красивую брошь. А Эдвард — кошелек с шестью долларами. Все находки мы кладем в коробку для забытых вещей в кабинете Маккоркла. Она стоит у него в углу для лучшей сохранности.

— Во вторник вечером вы что-нибудь находили?

Милдред и Эдвард покачали головой.

— Не помните, во вторник вечером вы убирали под столами? — спросил Коул.

— Разумеется, — сказала Милдред. — Я убираю под ними каждый вечер, кроме воскресенья. А почему вы спрашиваете?

— Из любопытства, — солгал Коул.

— Даже если валимся с ног, мы все равно работаем в банке как следует. Иначе Маккоркл нам срезал бы плату.

— Он был тяжелый человек, — прошептала Милдред.

— Нельзя говорить плохо о покойных, — напомнил Эдвард жене.

— Я ведь говорю правду.

— Продолжайте свою работу, — сказал Райан. — Большое спасибо за помощь.

Эдвард направился к двери, чтобы выпустить поздних гостей.

— А не могли бы вы намекнуть жене Маккоркла, чтобы она нам заплатила за два вечера, которые мы отработали? — попросил Эдвард.

— Непременно. Но если она не заплатит, не сомневайтесь, новый хозяин рассчитается с вами.

Эдвард покачал головой:

— Если бы мы хоть чем-то могли вам помочь в поимке бандитов. Приходите, если захотите еще поговорить с нами.

— Обязательно, — пообещал Райан. Мужчины вышли на улицу.

— Ну и что теперь? — спросил Коул.

— Вернемся в банк и изучим вчерашние бумаги все до единой. Это недолго.

— Ты думаешь, ресторан еще открыт?

— Нет, слишком поздно. Вместо ужина — яблоко. Я бы хотел поговорить с тремя женщинами, которые приходили в банк. Нам нужны их адреса.

— Можем узнать у шерифа, как только он вернется с отрядом.

— Да, — согласился Райан.

Несколько минут они шагали молча, потом Коул сказал:

— По крайней мере, нам известно, что сумочку оставили именно в день ограбления. Но каков Маккоркл!

— Ты насчет того, что он недоплачивал за недобросовестную работу?

— Именно, — кивнул Коул. — А почему женщина оставила свою сумочку?

— Потеряла в панике?

— Если она пряталась под столом, значит, она видела все?

— Может, и так. Надо поговорить с тем, кто обычно работает за этим столом. — Он подал ключ от банка Коулу, а сам полез за блокнотом.

Коул открыл дверь и зажег газовую лампу. Райан нашел то, что искал.

— Его зовут Лемонт Морганстафф. Утром навестим его. Возможно, он что-то знает о сумочке.

— Что именно?

— Вот мы его и расспросим.

— А потом?

— Если ему не известно, откуда она взялась, мы все еще не сможем утверждать, будто под столом пряталась женщина. Вещица могла попасть туда каким угодно образом. Допустим, дама села за стол просмотреть бумаги, а вставая, уронила сумочку. Черт побери, как жаль, что сейчас так поздно!

— Ты прав, объяснений может быть множество. Женщина могла забыть сумочку утром, придя в банк с кем-то. Вероятно, она сидела рядом, ожидая, когда ее спутник закончит дела.

— Почему же она носила с собой пустую сумочку?

— Я вообще не знаю, зачем они их носят, если честно. Карманы гораздо удобнее.

— Все-таки у нас мало надежды. Женщина могла уронить ее вставая и потом случайно задвинуть ногой под стол.

Коул покачал головой:

— Известные мне женщины всегда следят за своими вещами.

— О Боже, хорошо бы она все видела!

— Так кто же из нас жестокий? Если она видела убийц, то до смерти перепугалась! И уж ей меньше всего хотелось бы стать свидетелем.

— Мы защитим ее.

— Она наверняка слышала про печальный конец Люка Макфарланда и его жены.

Райан принялся расхаживать по комнате. В свете газовой лампы кровавые пятна на полу обретали омерзительные очертания.

— Мы тщательно, по всем правилам проведем расследование. Я не хочу ничего пропустить. Ни единой мелочи.

— Я служу закону всего один день и понятия не имею, что значит расследование по всем правилам! — раздраженно отозвался Коул.

— Сначала мы расспросим трех женщин и всех мужчин, которые вчера переступали порог банка.

— Полагаю, это пустая трата времени! — заявил Коул.

— Таков существующий порядок.

Коул откинулся назад, оперся о стол и откусил яблоко.

— Прекрасно! Вот как мы сделаем. Их двадцать девять! Ты разговариваешь с пятнадцатью, а я с четырнадцатью.

— Нет, не выйдет. Мы будем с каждым говорить вместе и потом сравним впечатления. Я могу что-то пропустить, а ты заметишь, — пояснил Райан. — Но сперва с женщинами. А потом с остальными. Впрочем, это только начало. Надо поговорить со всеми, кто был на улице, в соседних домах. Мы также…

— Иными словами, — перебил его Коул, — поговорим со всеми в городе.

— Почти, — согласился Райан. — Мне ужасно не хочется, но придется привлечь и Слоуна. Я не знаю этих людей, а они могут ему рассказать то, что скажут нам. Я дам ему список имен, как только он вернется.

Райан, расхаживая по залу, огляделся.

— Ну, думаю, здесь мы закончили. Сейчас положу бумаги обратно в сейф — на случай если кто-то из нас захочет просмотреть их еще раз. Бухгалтеры из банка Грэмби приедут в воскресенье и проведут ревизию. После окончания проверки мы узнаем украденную сумму. Давай встретимся здесь в семь утра и покажем Слоуну список тех, с кем надо поговорить.

— Вряд ли стоит беседовать с людьми здесь. Лучше воспользоваться кабинетом в здании тюрьмы.

Райан покачал головой:

— Там обычно все очень нервничают.

— А при виде пятен крови они станут нервничать еще сильнее.

— Ты прав. Давай лучше в тюрьме.

Собрав бумаги и заперев сейф, они вышли из банка.

— Ты устроился в гостинице? — спросил Райан.

— Нет, я сразу пошел в банк. А ты?

— Я тоже нет. А ты все еще хочешь есть?

— Да, — ответил Коул. — Может, в гостинице нам откроют кухню?

— Откроют, — уверил его Райан. — Мы же все-таки представители закона. Мы их заставим.

Коул рассмеялся:

— Я так и чувствовал, что хоть какая-то выгода от этой работы должна быть.

Они молча прошли половину улицы. Путь им освещала полная луна.

— Ты думаешь, сколько денег они украли? — спросил Коул.

— Я уже говорил, мы не узнаем точную цифру до тех пор, пока эксперты не просмотрят все бумаги. Я нашел одну квитанцию на столе Маккоркла. Из нее ясно, что армейский казначей привез депозит в то утро. Семнадцать тысяч восемьсот с чем-то.

— Много! — присвистнул Коул. — Бьюсь об заклад, мерзавцы узнали раньше Маккоркла, какие деньги сюда доставят.

— Я тоже уверен: знали. Единственное, что им надо было сделать, — поехать следом.

— Какой смысл грабить банки? — спросил Коул. — Почему просто не ограбить казначея по дороге?

— Слишком опасно. Казначей никогда не ездит один. Его охрана отлично стреляет. Банки легче грабить, когда знаешь, что делаешь. А те, за кем мы охотимся, это знают. Уж поверь.

К гостинице они подошли молча. Свободные комнаты остались только наверху и были размером с платяной шкаф. Окно Коула выходило на улицу. Комната Райана располагалась напротив, через коридор. Постели были мягкие, а после недолгих уговоров ночной дежурный согласился принести им ужин.

Райан и Коул долго не могли заснуть. Коул думал об ужасной сцене, которую увидел, а Райан — о вероятном свидетеле.

Глава 8

Утро наступило слишком быстро. Райан и Коул, как и договорились, встретились в банке. Шериф Слоун уже ждал их и доложил: отряду не повезло, никаких следов не обнаружено. Райан подал ему список людей, которых надо опросить. Первыми стояли три женских имени.

Шериф посмотрел на имена и покачал головой: — Многие болеют… лежат в постели. Кое-кто уже собрался уезжать из города. Я столкнулся с доктором Лоуренсом в ресторане, так он сказал, что ночь напролет занимался семейством Уолш. В списке значится Джон Уолш. Доктор говорит, что Фредерик О'Мэлли уже собрал вещи и вместе со своим выводком отбывает. Он ждет открытия магазина, хочет купить продуктов на дорогу.

— Никто не уедет из города, пока мы с маршалом Клейборном не поговорим с ними! В том числе и Фредерик О'Мэлли.

— Но я не могу удержать его.

— Зато я могу, — ответил Райан.

— Мне кажется, это пустая трата времени, — принялся спорить Слоун. — Если бы кто-то что-то видел, давно бы сказал.

— Маршал Райан хочет провести расследование по всем правилам, — вмешался Коул.

Слоун уставился на голубую сумочку на столе:

— А это еще откуда?

— Валялась на полу под столом, — пояснил Райан.

— Думаете, ее кто-то забыл?

— Вполне вероятно. Нам интересно узнать, чья она.

Глаза Слоуна заблестели.

— Наверное, ее забыли в день ограбления, иначе Стюарты нашли бы ее, когда убирали в банке, и положили бы в коробку для забытых вещей. Они очень честные люди! — Подумав, он добавил: — А не считаете ли вы, что ее забыл кто-то из грабителей?

— Мы так не думаем, — сухо бросил Коул.

— А под каким столом она лежала?

— Под столом Лемонта Морганстаффа, — ответил Райан. — Мы хотим поговорить с ним как можно скорее. Где он живет?

— В этом городе я всех знаю. Я отведу вас к Аемонту, когда скажете. Будете расспрашивать его про сумочку?

— Да, — ответил Райан.

В голове Слоуна как вихрь завертелись мысли.

— Агде именно она лежала? Возле стула или под столом?

— Она лежала под столом.

Глаза Слоуна расширились.

— А не думаете ли вы, что там кто-нибудь прятался?

— Мы еще не сделали окончательного вывода.

— Но ведь такое может быть?

— Да, — согласился Райан. — Конечно. Ио вопрос о сумочке строго конфиденциальный. Я не хочу, чтобы вы всем рассказывали про нее.

Слоун опустился на колени:

— Отсюда можно увидеть…

— Я приступаю к расследованию. Покажите нам, Слоун, где живет Лемонт. И начинайте вызывать людей по списку. Мы будем беседовать с ними в здании тюрьмы.

— Я подожду на улице и отведу вас к Демонту, — пообещал Слоун, направляясь к двери.

Едва Слоун вышел, Коул покачал головой:

— Зря сказали ему, где нашли сумочку.

Райан пожал плечами.

— Он блюститель закона и будет нам только мешать, если поймет, что мы скрываем от него улики. Да и как он может нам навредить?

Глава 9

Оказалось, Слоун может навредить, и очень здорово. Еще до конца дня Райану захотелось запереть шерифа в его собственной тюрьме под большой висячий замок. Жаль, закон запрещает брать под стражу человека только потому, что он дурак.

В городке Рокфорд-Фоллз все знали друг друга, и секреты утекали, как вода сквозь решето. Служащему банка, под чьим столом нашли голубую сумочку, чопорному старику Морганстаффу маршалы задали несколько вопросов. Беседа шла в крохотной гостиной Лемонта.

Хозяин в лимонно-желтом бархатном халате и таких же тапочках сильно напоминал попугая. Он сидел в потертом кресле и сжимал в ладонях кружевной платочек. Сложив губы трубочкой, через несколько минут он глубокомысленно заявил, что под его столом этой сумочки быть не могло. У него есть правило, по которому ни мужчине, ни женщине не позволяется заходить за дверь, отделяющую его стол от зала. Однако поскольку в день ограбления он не работал, то не уверен, что напарник строго следовал его правилу.

Шериф Слоун, настоявший на своем присутствии во время беседы с Лемонтом Морганстаффом, выпалил, что сумочку нашли именно под его столом.

— Она могла попасть под ваш стол случайно, — заявил он. — Я немного поразмыслил, и теперь мне кажется, что во время ограбления под столом пряталась женщина. Клянусь, уполномоченные считают точно так же! А теперь, поскольку мы знаем, что в банке в тот день побывали три дамы, и нам известно, кто они, я вызову их всех. Полагаю, женщина, видевшая убийц, боится прийти к нам сама. Но если она намеренно утаивает сведения, из-за страха, я ее арестую.

Лемонт прикрыл рот носовым платком, изображая ужас.

— Вы думаете, женщина видела весь этот ужас? Все убийства? О бедная, о несчастная!.. — прошептал он.

Райан поспешил исправить то, что натворил Слоун, а Коул указал шерифу на дверь.

— Ни во что такое мы с маршалом Райаном не верим, — заявил он. — В банк приходило много дам, любая могла посидеть за вашим столом и нечаянно уронить сумочку.

Лемонт закивал.

— Да, вполне вероятно, сумочка оказалась там в день ограбления, — возбужденно заговорил он. — В банке каждый вечер очень тщательно убирают Стюарты. Впрочем, сумочка могла валяться там с самого утра… Если вы просмотрите ящички кассиров, найдете записи о каждом клиенте.

Слоун повернулся к Лемонту:

— Нутром чую: все три клиентки заходили в банк днем, а не утром. У меня тут имена. Джессика Саммерз, Грэйс Уинтроп и Ребекка Джеймс. Вы их знаете, Лемонт?

— Я знаю Ребекку Джеймс. Я видел Ребекку вчера вечером, она плохо себя чувствовала: боюсь, заразилась гриппом. Очень милая особа, — продолжал он. — На прошлой неделе она остановилась похвалить мой сад. Она высоко ценит красоту. Двух других дам я не встречал, поэтому ничего сказать не могу. Я вернулся из банка незадолго до темноты и остаток дня провел в саду — ухаживал за цветами.

— Вы уверены, что никогда не видели Джессику Саммерз? Или Грэйс Уинтроп? — не унимался Слоун.

— Даже если и видел, то ни одна из них не произвела на меня большого впечатления.

Коул схватил шерифа за руку и потащил к двери. Райан не сводил глаз с Лемонта.

— Шериф поторопился, — начал он, — Его выводы ни на чем не основаны.

— А если кто-то из приезжих оставил сумочку? — предположил Лемонт. — Их немало бывает в нашем городе. Обычно они желают полюбоваться водопадами, цветами, которыми покрыты холмы. Некоторые люди очень наглые. Две недели назад такой вот нахал совершил настоящий акт вандализма! — Старик затрясся от негодования. — Сорвал в моем саду все тюльпаны! Несколько раз я обращался к шерифу Слоуну с просьбой принять меры, но коль вы сами пришли в мой дом, прошу вас наказать преступников. Настаиваю, — добавил он, — не важно, чьих рук это дело: ребенка или взрослого. Хулиганы должны предстать перед судом!

Коул вернулся в гостиную при последних словах Лемонта.

— Похоже, вы заботитесь больше о своем саде, чем…

—…чем о людях, которые погибли в банке? — перебил Лемонт. — Вы правы, так и есть. Цветы, видите ли, для меня представляют большую ценность. Они служат красоте, а я люблю красоту.

— Пошли, — сказал Коул Райану. — Мы и так отняли у господина Лемонта много времени.

Мужчины направились к двери.

— Я бы не хотел, чтобы вы кому-то рассказывали о нашем разговоре, — предупредил Райан. — Иначе вы будете арестованы.

Лемонт поклялся молчать, однако не счел возможным выполнить обещание. Через час к нему пришел гость, и он изложил ему разговор с представителями закона слово в слово. Он поделился новостями и со своей экономкой Эрнестиной Хоппер, которая не умела держать рот на замке, и уж конечно, она раззвонила всем знакомым, что, возможно, есть свидетель преступления, а повторяя историю в четвертый или пятый раз, уже спокойно пропускала слово «возможно», уверяя, что свидетель ограбления есть.

Слухи, совершив круг по городу, как и полагается, вернулись к Райану и Коулу. История ограбления банка пышным цветом расцвела на первой странице новостей в «Рокфорд-Фоллз газетт». Убежденный, что это самая горячая городская новость, репортер уговорил издателя сделать вечерний выпуск. Впервые за всю историю существования этого листка жители городка получили два выпуска газеты в один день. И надо ли говорить, что специальный выпуск вызвал настоящее потрясение.

Глава 10

Райану хотелось кого-нибудь убить. Коул предложил ему начать с шерифа, а потом пойти в дом Морганстаффа, застрелить его самого и всадить по пуле в каждый из его цветочков. Маршалы, расстроенные и раздраженные, направляясь вечером в ресторан Мелтона, обсуждали по дороге, что делать со Слоуном. Они еще не поговорили с тремя дамами. Джессика Саммерз и Грэйс Уинтроп уехали по делам и вернутся в пансион не раньше ужина. Ребекка Джеймс находилась в гостинице, но плохо себя чувствовала. Впрочем, она надеялась, что завтра ей станет лучше и она ответит на вопросы представителей закона.

Райан и Коул уже опросили восемнадцать человек из тех, кто приходил в банк, но расследование не сдвинулось с мертвой точки. Никто ничего не видел и не слышал. Абсолютно ничего необычного!

Сумерки спускались быстро, но день еще не закончился. После ужина они решили пойти в пансион побеседовать с Джессикой и Грэйс.

Редкие гуляющие пары, попадавшиеся им навстречу, уступали дорогу, а когда маршалы сели за столик в ресторане, большинство ужинавших поднялись и ушли.

— Тебя это раздражает? — поинтересовался Райан у Коула, кивнув на дверь, когда трое мужчин, торопливо подталкивая друг друга, устремились на улицу.

— Нет, — ответил Коул. — Я привык. Каждый раз, когда приезжаю в незнакомый город, люди почему-то вскакивают с мест, принимая меня за бездумного стрелка.

— Так ты им и был, — напомнил ему Райан. У Коула не было настроения спорить с Райаном.

Он подался назад, позволяя хозяйке поставить на стол рагу из кролика и корзинку с горячим хлебом.

— Если вы не против, я бы попросила вас поторопиться с едой. Я закрываю заведение.

Коул еле сдержался. Женщина была старая, уставшая и тощая как палка. Он вежливо спросил у нее про кофе. Она довольно резко и строго осведомилась: не собирается ли он засиживаться за столом из-за кофе?

— Мзм, ни уполномоченный Райан, ни я не убивали семерых несчастных, которых только что предали земле. Будьте любезны, перестаньте, пожалуйста, обращаться с нами как с бандитами.

— А почему вы не поймали убийц? Люди ждут от вас действий!

— Мы делаем все, что можем, устало сказал Райан.

— Знаю, вы расспрашивали людей, приходивших в банк в день грабежа.

— Да, слухи быстро распространяются, не так ли? — обратился Коул к Райану, а потом снова повернулся к женщине: — Увы, никто из ваших друзей или соседей ничего не видел. Они не видели, как приехали бандиты в город, как уехали. Никто не слышал ни единого выстрела!.. — добавил он.

Она сочувственно посмотрела на мужчин и внезапно смягчилась:

— О, некоторые, конечно, слышали выстрелы. Видимо, просто боятся. А вы, мальчики, устали, да? Меня зовут Лорин, — представилась она. — Сейчас принесу кофе.

Через минуту она вернулась, наполнила две чашки и поставила кофейник на стол.

— Я сама вот что думаю. Кто-то расскажет вам, что видел и слышал, но большинство промолчит. Мы хорошо знаем, что случается с теми, кто откроет рот. Банда вернется и отомстит. Все знают про их зверства. В прежние времена я никогда не слышала ничего такого. Люди не были жестокими. Я читала, как эти мерзавцы ограбили банк в Техасе и убили женщину с девочкой. Ребенку не исполнилось и трех лет.

— Ей было четыре, — сказал Райан.

— Значит, это правда? — глухо отозвалась Лорин.

— Правда.

— Боже мой!.. Зачем лишать жизни невинную душу? Малышка все равно ничего не сказала бы.

У Коула пропал аппетит. Им предстоит иметь дело с настоящими монстрами… Как же поймать их?

Лорин уперлась костлявой рукой в бок и замотала головой.

— Знаю, вы стараетесь изо всех сил, мальчики. Но вам мешает эпидемия гриппа: болезнь свалила весь город. Даже любопытные, которые приезжают из других мест поглазеть на наши водопады, тоже слегли, как говорит доктор. Он, правда, уверяет, будто болезнь незаразная, а я точно знаю: это не так. Вы уже повстречались с бедняжкой, которая видела убийц?

Задумавшиеся, ушедшие в свои мысли мужчины, уловив вопросительную интонацию, встрепенулись. Коул попросил повторить вопрос.

— Говорили вы или нет с той бедной женщиной, которая видела убийц? — повторила Лорин. — Вы ведь подозреваете, будто одна из трех дам, приходивших в банк в тот день, все видела? И если она не перепугана до смерти, то расскажет, а если и перепугана, вам придется заставить ее говорить. Я, конечно, не учу вас, как вести расследование, — спохватилась она, — но раз уж вы подозреваете…

— Мы никого не подозреваем, — перебил ее Коул.

Лорин не обратила никакого внимания на его замечание.

— Это правда, я читала в газете. Сегодня мы получили специальный выпуск. Шериф Слоун сказал репортеру, что он сам залезал под стол. Через щели в столе виден весь зал. Он говорит, там точно пряталась женщина.

— Мэм, шериф не лазил под стол, — сказал Коул.

— А в газете написано, что лазил, — заявила она. — Знаете, я тоже могла бы оказаться в банке в тот самый момент. Обычно я хожу туда в это же время. Но мне не понадобились деньги: когда болеешь, никакого аппетита, — пояснила Лорин. — И еще, мальчики, я никак не могу понять, зачем вы заперли этих трех дам в тюрьме? Я слышала, шериф выволок одну прямо из постели, а две другие только сели ужинать, как их подняли из-за стола. Я думаю, вам надо было задать им вопросы в пансионе. Тюрьма — неподходящее место для дам. Нет, сэр, неправильно относиться к ним как к преступницам. А что, мальчики не собираются доедать ужин? Куда вы?..

Глава 11

Едва Лорин произнесла слово «тюрьма», Коул и Райан подскочили как ужаленные. Они все поняли: Слоун снова натворил дел.

Райан и Коул бегом помчались в тюрьму, ругаясь про себя нехорошими словами. Действительно, обнаружили они, шериф запер трех женщин в камеру и теперь как идиот гордился своим поступком. Выпятив грудь, он петухом расхаживал по кабинету, объясняя маршалам свои действия.

— Я должен был так поступить, — начал он. — Я спросил, кто из них находился в банке во время преступления, и ни одна не призналась. Вот я и засадил их в камеру — пускай подумают. Предвижу: очень скоро перед тюрьмой соберется толпа народу, готовая устроить самосуд. Горожане слышали, что у нас есть свидетельница, не желающая говорить, да и многие видели, как я вел их сюда.

Райана захлестнула ярость, рука невольно потянулась к пистолету, однако он заставил себя остановиться: ведь потом горько пожалеет о своих действиях. Коул с превеликим удовольствием придушил бы Слоуна.

Он, сжав кулаки, бросился к нему, когда услышал нечто напоминающее детский смех. Он не поверил своим ушам и заорал:

— Ты что, одурел? Ты запер в тюрьме ребенка?

Райан, вне себя от гнева, уселся на стол и сверлил шерифа Слоуна взглядом.

— Коул, перестань его душить, а то он вообще ничего не объяснит. Пусть расскажет, с какой стати он запер в тюрьме трех женщин и младенца.

Едва Коул расцепил руки на потной шее Слоуна, шериф, запинаясь, пробормотал:

— Я не знал, что делать с мальчонкой. Он не отставал от матери. Кинулся на пол и устроил черт знает что. Но он не младенец, ему уже полтора года, даже, может, целых два. Правда, он все еще писает в штаны, но уже говорит, а младенцы этого не умеют.

Райан скрипнул зубами.

— Где ключи от камеры? — потребовал он.

— Вы собираетесь их выпустить?

— Черт побери! Да! Собираюсь! — заорал Райан. — Ну-ка быстро, ключи!

— Они висят на крючке за вами, — спокойно ответил Слоун. — Я сделал то, что должен сделать.

Райан пропустил его слова мимо ушей.

— Здесь есть задняя дверь?

— В конце коридора. А что? Райан швырнул Коулу связку ключей.

— Слушай внимательно, шериф. Федеральный уполномоченный Клейборн сейчас выпустит дам из камеры. Ты будешь ждать их на улице, у задней двери, а когда они выйдут, проводишь всех домой.

— К тому же извинишься перед каждой, — добавил Коул. — И сделай это как подобает.

Слоун еще на шаг отступил от Коула.

— Но я же сам запер их! — запротестовал он. — Если я стану извиняться, они подумают…

Коул устало вздохнул:

— Они подумают, что ты обыкновенный дурак. Теперь давай приступай к исполнению!

Красный как рак шериф поплелся ив кабинета. Коул открыл дверь, ведущую в тюремный коридор, нагнулся в низком проеме и пошел вдоль стен, повлажневших от дождя. В воздухе стоял запах мокрой листвы. Он внезапно остановился, потрясенный: ему показалось, что он увидел картину в прекрасной раме из холодного серого камня. Будто вдруг попал в старинный музей. На узкой тюремной койке сидели три красавицы. Никогда в жизни Коул не видел таких прелестных женщин. Плечи расправлены, головы высоко подняты, лица совершенно спокойны, словно художник, создавая тройной портрет, приказал им позировать именно так.

Коул был совершенно не готов увидеть подобное. Молодые… невероятно прекрасные… и кипевшие от гнева.

Ближе всех к нему сидела женщина, скромно сложившая руки на коленях. Длинные черные волосы Мягкими локонами падали на плечи, обрамляя фарфоровое личико, а ясные зеленые глаза пристально смотрели на него сквозь густые черные ресницы. В ней было что-то царственное, аристократическое, от нее веяло благополучием и уверенностью. Кружевной воротник розового платья с перламутровыми пуговицами был порван. Рядом с ней лежала широкополая соломенная шляпа с розовыми лентами и пара кипенно-белых перчаток.

Коул улыбнулся: надо же, надела шляпу в тюрьму! Только женщина благородного происхождения могла так поступить. Взгляд ее был прямой, любопытный и совсем невысокомерный. Она обладала достоинством и, видимо, сохраняла его в любых обстоятельствах.

Дальше сидела самая красивая, на взгляд Коула, женщина. Она очень отличалась от своей соседки, одетая в дорогое сапфировое платье. Черты лица ее были безупречны: алебастровая кожа, полные ярко-красные губы, греческий нос, голубые глаза. Весь ее вид, поза дышали презрительным раздражением. Золотистые волосы были собраны в строгий пучок на затылке, который любую другую женщину портил бы, а ее красоту лишь подчеркивал. При виде такого совершенства у большинства мужчин перехватывало дыхание. Женщина догадалась о впечатлении, произведенном на маршала, и бросила нетерпеливый взгляд: мол, когда же ты перестанешь глазеть и приступишь к делу? Привыкшая к восхищенным, назойливым взглядам мужчин, она держалась скучающе-недоступно.

Последняя из трех дам показалась Коулу очень соблазнительной. Несколько выбившихся из пучка прядей волос цвета корицы мягко обрамляли лицо. На носу и на лбу золотились веснушки, а проницательный взгляд темных миндалевидных глаз пронзал Коула насквозь. На ней было бледно-лиловое платье с рукавами, закатанными до локтей, значит, женщину оторвали от домашних дел, чтобы повести в тюрьму. В глазах ее стояла тревога, но за этой тревогой, почувствовал Коул, скрывался горячий, необузданный темперамент…

У нее на коленях сидел кудрявый херувимчик, кажется, вполне довольный жизнью и не чувствующий никакой враждебности окружающих.

Дамы кипели от злости. Если бы взглядом можно было убить стоявшего перед ними мужчину, три красавицы уже кидали бы комья земли в его открытую могилу. Впрочем, все трое были ужасно бледны и явно испуганы. Коулу стало стыдно. Он заставил себя отбросить посторонние мысли, отпер двери, а как только шагнул в камеру, малыш отвернулся и зарылся лицом в грудь матери.

Распахнув дверь, Коул произнес:

— Приношу извинения за причиненные неудобства, леди. Вам давно надо быть дома.

Золотоволосая красавица первой поднялась с тюремной койки, остальные за ней.

— Кто вы? — надменно спросила она.

— Коул Клейборн. Маршал Клейборн.

— Вы здесь главный?

Коул покачал головой:

— Нет, мэм. Маршал Дэниел Райан главный.

— Он знает, что шериф в этом городе — слабоумный человек?

От ее вопроса Коул улыбнулся:

— Он почти пришел к такому выводу, мадам.

От честного ответа Коула взгляд красавицы стал мягче.

— Значит, ни вы, ни маршал Райан не давали приказа схватить нас и запереть, как преступниц?

— Нет. Мы не отдавали такого приказа.

— Шериф Слоун жаден до власти и невежествен — самое опасное сочетание, — пробормотала женщина. Потом посмотрела на подруг по несчастью и добавила: — Ну хорошо, мы припасем свой гнев для шерифа. Позвольте представиться, маршал Клейборн, я Ребекка Джеймс. Шериф Слоун грубо выволок меня из постели и устроил неприличную сцену в вестибюле. Я была ужасно смущена, мне едва не стало плохо. Уважаемая леди слева от меня — Грэйс Уинтроп. Она приехала из Англии, проделала дальний путь, потому что слышала много хорошего о нашей прекрасной стране, а город проявил свое гостеприимство вот таким невероятным образом. Ее схватили и заперли в тюрьме!

Коул прервал ее речь:

— Мисс Джеймс, успокойтесь…

Она подняла руку, заставляя его умолкнуть:

— Ну и наконец хотела бы представить Джессику Саммерз и ее сына Калеба. Молодая мать собиралась кормить ребенка ужином, как вдруг ее вывели из дома и притащили сюда.

— Я уверен, ее не выводили и не тащили, — возразил Коул. Несмотря на свое отношение к Слоуну, он не мог поверить, что шериф совсем уж глупо вел себя. — Я уже сказал, мне очень жаль, что вы испытали такие неудобства.

— Неудобства? Это — зверство! — воскликнула Ребекка.

Грэйс Уинтроп и Джессика Саммерз закивали.

Коул понял: роль лидера взяла на себя Ребекка. Грэйс и Джессика, казалось, с радостью предоставили ей возможность говорить за всех. Совершенно ясно: гнев против шерифа Слоуна объединил женщин.

— Так вы уверены, что уполномоченный Райан не давал приказа запереть нас здесь? — повторила она вопрос.

— Нет, такого приказа я не давал. — Райан сам ответил на вопрос, появившись в дверях камеры.

Коул заметил удивление в глазах маршала, когда тот увидел «преступниц». Он был поражен точно так же, как и Коул.

— Леди, если вы не против, задержитесь в камере еще на несколько минут. Я буду вам премного благодарен.

Ребекка шагнула вперед и ответила за всех:

— Мы против. Самым решительным образом! Пойдемте, дамы, из этого отвратительного места.

Коул заметил револьвер в руке Райана только в тот момент, когда Ребекка попыталась пройти мимо маршала. Он вытянул руку, преграждая ей путь.

— Думаю, вам лучше задержаться.

— Не могу поверить в подобную жестокость! — заявила она, нехотя отступая.

Джессика попыталась выскользнуть из камеры, но Коул загородил выход.

Они стояли нос к носу. Джессика не отступала, а Коул смотрел на нее, давая понять: спорить не стоит.

Она смотрела на него точно так же. Но черт побери, она даже не моргнула! Таким взглядом можно усмирить и гремучую змею, подумал он! А как от нее восхитительно пахло! Свежестью и цветами. Он перестал хмуриться: ведь это на нее совершенно не действует! Но самое удивительное: он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее прекрасных глаз.

— Коул, перед зданием тюрьмы кое-что затевается, — сообщил Райан. — Мне нужна твоя помощь.

Ребенок быстро взглянул на Коула, мужчина подмигнул ему, а потом быстро закрыл дверь прямо перед носом его матери и пошел в кабинет шерифа. Ее яростные крики звучали у него в ушах.

Глава 12

То, что Райан определил как «кое-что затевается», оказалось большой толпой. Оставив открытой входную дверь, Райан встал на тротуаре с оружием наперевес. Он пытался убедить полсотни сердитых мужчин отправиться по домам.

— Я приказываю вам разойтись! — крикнул Райан. — Отправляйтесь домой и дайте нам делать свое дело.

Из толпы раздался мужской голос:

— Выдайте нам женщин! Мы заставим их говорить!

— А как ты собираешься это сделать? — полюбопытствовал Коул.

— Повесим их, вот как! — взревела толпа.

— Вот это да!.. — пробормотал Коул. Райан посмотрел на него:

— Невозможно взывать к разуму разъяренных людей.

— Они просто раззадорились, — хмыкнул тот. — Если хочешь узнать, что такое настоящая ярость, пойди к дамам в камеру. Они готовы содрать с тебя шкуру.

Райан скрыл улыбку:

— Хорошо. Займись толпой, а я пойду навещу дам.

— Договорились, — согласился Коул. Шагнув вперед, он обратился к мужчинам: — Никто никого не повесит. Все, что вы слышали, болтовня. У нас нет никакого свидетеля.

— Мы читали в газете! — крикнул кто-то.

— Газетчики ошиблись.

— А почему же шериф их запер?

— Его и спросите, — ответил Коул. — Отправляйтесь по домам.

— Лучше сам со своим маршалом проваливай из города! Пускай наш шериф займется женщинами! Они у него быстро заговорят!

Прежде чем Коул успел ответить на грубый выпад, один горожанин выступил вперед, повернулся лицом к друзьям и соседям и поднял руки, успокаивая их.

— Я точно знаю, что леди со смешным акцентом была в банке за некоторое время до ограбления. Я стоял с ней в одной очереди и слышал, как она говорила с кассиром.

— Значит, свидетельница одна из двух других! — раздался мужской голос. — Кто-нибудь видел их в банке?

— Я видел! — Мужчина из задних рядов вскинулруку. — Светловолосую женщину, когда менял деньги у Малкома. Я запомнил ее очень хорошо: самая симпатичная из всех женщин, которые мне когда-нибудь попадались на глаза.

Какой-то любопытствующий прорвался сквозь толпу:

— А как насчет женщины с ребенком?

— Я видел ее! — крикнул мужчина. — Мальчишка прицепился к двери и качался, а Маккоркл сильно разозлился. Его матери пришлось выйти из очереди и заняться сыном. Она расшипелась на старика Маккоркла за то, что тот повысил голос на малыша.

— Если всех женщин видели в банке, тогда, похоже, у нас нет свидетеля, — сделал вывод укротитель толпы, безнадежно махнув рукой.

— А может, кто-то из них тихонечко вернулся и спрятался под столом? — Собравшиеся не собирались сдаваться.

— Не скажешь, что эти люди слишком умны, да? — прошептал Коул Райану.

— Слоун поработал на совесть, — усмехнулся Райан.

— Ну хорошо! — закричал Коул толпе. — Давайте сделаем вот что. Сейчас вы все отправитесь по домам и как следует подумаете про день ограбления. Если кто-то вспомнит что-то необычное, пускай придет завтра утром в тюрьму и нам расскажет.

— У вас нет никакого права приказывать нам, что делать! — закричал мужчина, которого Коул узнал. Репортер из «Рокфорд-Фоллз газетт», тот самый, который требовал не накрывать тела погибших в банке простынями. Коул сразу невзлюбил этого типа.

Газетчик выступил вперед. Он смотрел то на толпу, то на маршалов.

— Это наше, местное дело. Им должен заниматься шериф Слоун.

— Но украдены федеральные деньги! — закричал Райан. — Значит, дело наше. Выполняйте приказ маршала Клейборна. Отправляйтесь домой, а мы будем работать.

— Я с места не сойду, пока не поговорю с женщинами! — закричал репортер.

Коул не намеревался продолжать спор: в мгновение ока он вынул пистолет и сбил шляпу с головы репортера.

— Вы не имеете права! — завопил репортер.

— Имею. Маршал Райан объяснил, что меня не осудят даже за убийство. Я маршал Соединенных Штатов, могу застрелить любого из вас, если вы откажетесь повиноваться, и мне ничего не будет. Итак, повторяю в последний раз: идите домой.

— Коул, — шепотом окликнул его Райан. Не спуская глаз с толпы, тот ответил:

— Да?

— Я это выдумал.

Коул улыбнулся:

— Ну так они же не знают.

Маршалы стояли и смотрели, как выпустившая пар толпа с ворчанием рассасывается. После того как площадь перед тюрьмой опустела, Райан велел вывести пленниц.

Через десять минут, крадучись, Слоун вышел из-за угла. Он проводил дам домой и вернулся с сообщением от них, что если им предстоит инквизиция, то лучше не тянуть и покончить с этим сегодня вечером. Райан и Коул решили начать с Ребекки Джеймс.

Она остановилась в той же гостинице, что и Коул с Райаном. Старое четырехэтажное здание располагалось на один квартал севернее тюрьмы, на Элм-стрит. С трех сторон гостиницу окружала веранда. За Ребеккой послали горничную, а маршалы остались ждать ее на крыльце. Солнце садилось, прохладный ветерок принес долгожданное облегчение после палящего солнечного дня.

— Ничего важного мы не узнаем, — предсказал Коул. — Нам известно, что три дамы приходили днем в банк. Разговор с ними — пустая трата сил и времени. Что они могли увидеть?

— Мы не получим ответа на твой вопрос, пока не поговорим с ними. Это недолго.

Увы, через полчаса он уже так не думал. Ребекка заставила их ждать до начала девятого вечера. Коул расхаживал по веранде, а Райан растянулся в плетеном кресле, когда наконец появилась Ребекка. Женщина не извинилась за опоздание, и по выражению ее лица было ясно, что она клокочет от злости.

Райан, едва завидев ее, поднялся, подождал, пока она сядет, потом пододвинул другое кресло и сел напротив. Коул оперся на перила, скрестив руки на груди.

Ребеккаустроилась на краешке кресла, держа спину очень прямо и сложив руки на коленях. Она сердилась, и Коул решил: если он хоть чуть-чуть усилит ее раздражение, она вспыхнет от ярости как пучок сухой соломы.

Откинувшись назад, Коул с удовольствием подумал, как хорошо, что вопросы задает Райан, а он сам наблюдает со стороны. Разумеется, это несколько нахально, но он не переживал. Потрясающая женщина! Он старался выискать у нее хоть какой-то недостаток, надеясь, что если найдет, то освободится от ее чар.

Райан тоже казался напряженным, и Коул подумал, что, может, он играет с собой в такую же игру.

— Мы очень ценим вашу готовность сотрудничать с нами, — начал Райан, — и очень сожалеем о случившемся.

— Вряд ли я могу помочь вашему расследованию, — сказала она. — Я была бы счастлива поскорее ответить на вопросы, маршал, и покинуть этот ужасный город навсегда. Впрочем, сам город очаровательный, здесь прекрасные водопады, но люди немного… отсталые. Судя по тому, что пишет газета, положение тут сложное. Я мечтаю вернуться домой.

— Где вы живете? — поинтересовался Райан.

— В Сент-Луисе. Я собиралась уехать еще два дня назад, чтобы встретиться кое с кем из друзей в Солт-Лейк-Сити, но меня свалил грипп, и пришлось отложить поездку.

— А теперь вам лучше?

— Немного, спасибо. Доктор говорит, мне еще повезло, у меня легкий случай.

— А вы сами из Сент-Луиса? — спросил Коул.

— Я выросла на востоке, — объяснила Ребекка, — а переехала поближе к друзьям, в Сент-Луис. — Она снова повернулась к Райану. — Я думала, вы хотели поговорить со мной об ограблении.

— Так и есть. Вы помните, в какое время были в банке?

Она задумалась на несколько секунд.

— Ну в общем-то да. Я была там в два часа плюс-минус десять минут. Я стояла в очереди, но никого из клиентов не помню: ни на кого не обращала внимания. Уверена, меня кто-то наверняка запомнил. Вы записываете каждое мое слово?

Райан посмотрел на нее и улыбнулся.

— Пытаюсь, — ответил он.

— Зачем?

Он откинулся в кресле, дописал фразу и вздохнул:

— Произошло столько ограблений. Поэтому записать — единственный способ зафиксировать сведения. Вас это раздражает?

Ребекка покачала головой:

— Нет. Просто любопытно.

Шериф Слоун прервал беседу, тяжело топая вверх по лестнице. Он, казалось, оробел, увидев враждебность на лицах маршалов, и собрался повернуть обратно.

Голос Райана, будто плетка, хлестнул его:

— Сядьте!

Как натренированный пес, Слоун тут же подчинился команде: схватил ближайший стул и почти упал на него.

— Из-за вас возникли сложности, шериф, —сказала Ребекка. — Из-за вас люди в городе думают, что есть свидетель ограбления и убийств. Я читала в газете. Все читали. Вас там цитируют несколько раз. Вы понимаете, что натворили? Если бандиты прочтут или до них дойдут слухи, которые вы распустили, они вернутся сюда и убьют нас всех! Джессику, Грэйс и меня. Боже мой! Неужели вы не понимаете, на что способны эти люди! Они уже убивали женщин и глазом не моргнув убьют еще трех.

— Мэм, я бы на вашем месте не волновался. Банда сюда не вернется. Они наверняка уже удрали далеко.

Безразличный тон Слоуна взбесил Ребекку.

— Свидетели долго не живут! — закричала она. — Все знают, что случилось с беднягой в Мидлтоне. Его убили вместе с женой. Разве нет? А если Грэйс или Джессика были в банке в момент ограбления, неужели вы всерьез надеетесь на их признание? Ведь признавшись, они подпишут себе смертный приговор.

— Я вам очень сочувствую, — сказал Слоун, красный от смущения. — Но я бы на вашем месте не волновался. Бандиты не читают нашу газетенку. Никто не видит ее за пределами города, — пытался успокоить он Ребекку. — И потом: что я мог сделать? Репортер вцепился в меня, как бульдог. Я в городе представляю власть, поэтому обязан был рассказать ему все, что знаю. Я сказал, что маршалы нашли сумочку под одним из столов. А уж вывод про свидетельницу он сделал сам… — Объяснившись, Слоун поднялся и посмотрел на Райана: — Я обещал своей даме пойти прогуляться. Она ждет меня. Маршал Райан, мне оставаться поблизости?

— Нет, — ответил Райан.

Ребекка дождалась, когда Слоун спустится с крыльца со своей дамой, маленькой женщиной с глуповатой улыбкой на лице, схватившей его под руку.

— Шериф всем нам показал сумочку. Это не моя. Я вообще не ношу сумочек, — добавила она. — Ну а теперь можно мне уйти? Я хочу спать. Сегодня был очень утомительный день.

— У меня пока нет вопросов, — сказал Райан, закрывая блокнот. Потом посмотрел на Коула: — А у тебя?

— Только один, — ответил Коул. — Сколько еще вы пробудете в городе?

— До послезавтра. До прибытия дилижанса.

Райан предложил Ребекке руку, чтобы помочь встать. Она даже вздрогнула от такого джентльменского жеста, но, поколебавшись, оперлась на нее.

— Вы намерены уже сегодня расспросить Джессику и Грэйс? Сейчас почти девять. Они очень устали и обе неважно себя чувствуют. — Помолчав, Ребекка добавила: — Лучше дать им как следует, выспаться, а уж потом мучить вопросами. Доброй ночи, джентльмены.

Маршалы смотрели Ребекке вслед, думая о своем. Она задержалась в дверях и внезапно повернулась к ним. Слезы градом катились по ее щекам. Она совершенно не походила на холодную, сдержанную женщину, которая только что отвечала на вопросы.

— Вы поймаете негодяев? У вас есть хоть какие-то зацепки? Шериф сказал, будто у вас нет ничего, но я полагаю, он ошибается.

Райан сник.

— Нет, никаких зацепок нет. Но они будут. Обязательно.

— Мы их поймаем, — перебил его Коул. — Точно. Это — дело времени. Не сомневайтесь.

— Конечно, вы их непременно поймаете, — сказала Ребекка. — Если у вас появятся новые вопросы, я здесь.

Едва она вошла в дом, Коул тихо выругался.

— Не нравится мне быть маршалом. Чертовски угнетает.

— Знаешь, что на самом деле тебя мучает? Жалость к трем женщинам, вот что.

— Ты прав. Из-за глупости Слоуна дамы оказались в котле с кипящей смолой. Мне совершенно ясно: их не было в банке во время налета, а весь город думает, будто кто-то из них там был. Толпа, как стадо, вообще не думает и не рассуждает. А видеть Ребекку такой испуганной — ну прямо с души воротит!

— Ее можно понять, — вздохнул Райан. — Она знает, на что способна блэкуотерская банда.

— Думаешь, кто-то из них вернется в Рокфорд-Фоллз? Неужели негодяи пойдут на это из-за слухов?

— Люди обычно верят газетам. Коул, нам бы повезло, если бы они вернулись. Да перестань таращиться на меня… Я говорю с тобой честно. Мы совершили бы настоящий прорыв в деле. Видит Бог, должны же мы иметь хоть что-то, хоть какую-то зацепку! А женщин мы сумеем защитить. Ну ладно, давай продолжим, поговорим с Джессикой Саммерз и с Грэйс Уинтроп.

— Мне кажется, это бесполезно, — покачал головой Коул. — Они ничего не видели.

— Мы должны их расспросить, — упрямствовал Райан. — Кстати, ты будешь записывать.

— Сам пиши. Ненавижу писать. И у меня хорошая память.

— Возможно. Но после нескольких ограблений все имена и даты в голове перепутаются.

— Тогда лучше поймать негодяев, прежде они ограбят еще какой-нибудь банк. — Голодный, уставший, Коул нехотя поплелся за Райаном вниз по лестнице. — Ребекка сказала, что Джессика и Грэйс устали. Может, подождем до завтра?

— Нет. Сейчас.

Коул перестал спорить. Работа маршала его ужасно раздражала. Ему хотелось действовать. А эта рутина — бумаги, разговоры с возможными свидетелями — напоминала ему складывание мозаики из кусочков. Тоска!.. Для такого занятия необходимо терпение, а Коул не обладал этим качеством.

ЧАСТЬ II

Свет дня уйдет,

любовников друг с другом разделив.

Наступит ночь, соединив их вновь.

Глава 13

Пансион Тилли Макквайр находился в самом конце извилистой Элм-стрит, обсаженной столетними вязами. Он стоял напротив гостиницы, но густые, ветвистые деревья закрывали вход в дом и скрывали его от других строений.

Бывшую фермерскую усадьбу покрасили белой краской, и на ее фоне оконные рамы цвета бургундского вина являлись настоящим украшением. На веранде стояли кресла для отдыха точно такого же цвета. Чистенький домик и двор были обнесены частоколом, и цепкий вездесущий плющ уже устремился вверх по планкам. Дом и лужайка перед ним скрывались от палящего солнца в тени старых деревьев. Эти мощные гиганты стояли словно стражи, охраняя обитателей дома. Слабый ветерок едва пробивался сквозь ветви, касавшиеся остроконечной крыши.

Очаровательный домик Тилли Макквайр был идеальным местом для воспитания детей. Эта живая, подвижная женщина шестидесяти пяти лет вышла замуж в четырнадцать и родила восемь детей —девочек. После того как ее младшая дочь вышла замуж и уехала, а третий муж умер, Тилли превратила свой дом с шестью спальнями в пансион.

Она нуждалась не в деньгах, а в общении. Хозяйкой Тилли оказалась разборчивой, принимала только понравившихся ей дам, готовых придерживаться установленных ею правил. Мужчинам не разрешалось подниматься выше первого этажа без надобности. Дамы должны быть дома в десять вечера, включая субботу. Каждое воскресное утро ходить в церковь. Никто из постояльцев не имел права пропустить ужин. Соблюдение правил вознаграждалось сторицей: хозяйка баловала жильцов, еда в пансионе была отменная, спальни просторные, красивые, постельное белье каждый день свежее. Добрейшая женщина относилась к гостям как к членам семьи.

По правде говоря, под строгим обликом Тилли таилась мягкая, нежная душа. Она нарушила свои твердые правила, разрешив Джессике с сыном остановиться у нее. С тех пор как собственные дочери выросли, Тилли не допускала в дом младенцев или маленьких детей: не хотела шума. Но малыш Калеб стал исключением. Он похитил ее сердце в тот момент, когда захлопал большими карими глазами и показал ей язык.

Когда маршалы постучали в дверь, Тилли как раз смеялась над ужимками мальчишки. Маленькая крепкая женщина с блестящими глазами на морщинистом лице улыбалась, пока не заметила маршальских значков. Крепко держа Калеба за руку, она подошла к двери.

— Вы хотите допросить моих девушек? Не так ли?

— Да, мадам. Именно поэтому мы и пришли, — ответил Райан.

Она нахмурилась.

— Они очень взволнованы и испуганы, к тому же недавно перенесли грипп. Бедняжка Джессика почти выздоровела, но кажется, болезнь снова возвращается. Вечером в среду ее сильно тошнило. Стыдно так пугать девочек! Входите. Они на кухне, моют посуду. Обычно я не разрешаю постояльцам заниматься хозяйством, но мои служанки больны, лежат дома, да и я сегодня неважно себя чувствую. Поэтому пришлось нарушить правило. Впрочем, это ведь мой дом. Хотите поговорить с обеими? Вы можете расположиться за кухонным столом.

Чисто вымытый ребенок, вцепившись в волосы тряпичной куклы, стоял и смотрел на Коула. Он отпустил руку Тилли и засунул большой палец в рот.

— Мы бы хотели поговорить с каждой девушкой отдельно, — сказал Райан. — Вы не попросите выйти Джессику Саммерз? Мы подождем ее здесь.

— Малыш, иди найди маму! — велела ребенку Тилли.

Мальчишка довольно долго вынимал палец изо рта, потом закричал: «Нет!», — повернулся и убежал в дом.

Тилли засмеялась:

— «Нет» его любимое словечко. За день он повторяет его раз сто. Он вообще неглупый мальчик, просто очень упрямый.

Оглянувшись, желая убедиться, что ребенок не слышит ее, Тилли снова заговорила:

— Джессика и Грэйс перепуганы, как кролики. Все из-за слухов, будто кто-то из них стал свидетельницей убийств. Так написано в газете. Но мои девочки ничего не видели! Если бы видели, обязательно мне бы рассказали. Я не хочу, чтобы вы, маршалы, пугали их вопросами. Слышите меня?

— Да, мэм, — ответил Коул.

— Ну я пошла за Джессикой, — объявила! она. — А потом поднимусь наверх с чаем, который Грэйс мне заварила. Я вернусь вниз и запру двери ровно в десять. К этому времени вы должны закончить.

— Да, мэм, непременно, — пообещал Райан.

Но Тилли не ушла, похоже, хотела еще кое-что сказать маршалам. У нее была такая особенность: когда на ум приходила мысль, она высказывала ее немедленно. Ведь время слишком дорого, чтобы тратить его попусту на разговоры вокруг да около.

— Очень жаль, что горожане так ведут себя. Мои девочки здесь совсем недавно, а о них так много говорят. Я сочувствую и бедняжке Ребекке Джеймс. Она тоже плохо себя чувствует. Вы ее уже расспрашивали?

— А когда вы встречались с Ребеккой? — задал встречный вопрос Райан.

— В прошлое воскресенье, в церкви, — ответила Тилли. — Мы очень хорошо поговорили после службы. Она сказала, что хотела бы переехать ко мне, потому что у нее очень тесная комната в гостинице. Я бы с удовольствием приняла ее. Конечно, я очень щепетильна насчет постояльцев, но ее возьму. У нее доброе сердце. Представьте себе, даже со старым, противным Лемонтом Морганстаффом она сумела быть любезной — похвалила его сад.

— Сколько сейчас у вас жильцов?

— Вообще хватило бы места для пятерых, но теперь у меня живут только двое: Грэйс и Джессика. И ребенок, конечно.

Тут Калеб пронесся мимо Тилли, рывком открыл дверь и выскочил на улицу, прежде чем она успела схватить его. Озорник был в белой хлопчатобумажной рубашонке до пят и босиком.

— Прошу вас, мальчики, не спускать глаз с этой егозы, пока я буду ходить за Джессикой. Потом уведу Калеба наверх. Я обещала рассказать ему сказку.

Тилли уже повернулась, но Коул остановил ее:

— Мэм, а где отец мальчика?

— Хороший вопрос. Если бы у меня было право говорить на эту тему, я бы рассказала. Но я дала слово Джессике держать язык за зубами. Скажу только одно: родная мать малыша умерла при родах. Мужа рядом с ней не было. Да, сэр, не было.

— Значит, Джессика не мать мальчику? — спросил Дэниел Райан.

— Калеб считает ее матерью. Она заботится о нем со дня рождения, но по крови она ему не мать.

— А отец Калеба жив? — поинтересовался Коул.

— Честно говоря, не знаю, — нахмурилась Тилли. — Скорее всего уже допился до могилы. Все, больше не произнесу ни слова! Спросите сами у Джессики.

Хозяйка исчезла в гостиной. Коул и Райан посмотрели на ребенка. Калеб стоял на ступеньке и с улыбкой до ушей глядел на них. Потом шлепнулся на колени, попятился назад, и завязки на его подгузниках развязались.

— Куда это ты собрался? — спросил Коул и быстро подхватил малыша.

Райан успел поймать подгузники, прежде чем они свалились с Калеба, и быстро завязал тесемки. Калеб бросил матерчатую куклу и потянулся к значку Райана.

— Ты ведешь себя так, будто соображаешь, что делаешь, — заметил Коул, не обращая внимания на крики ребенка, который, извиваясь, просился вниз.

— У меня есть некоторый опыт.

— Племянники и племянницы?

— Нет, дочь. — Райан прижал ребенка к себе, прежде чем отпустить. — От него пахнет яблоком и мылом. Навевает воспоминания. — Он пересек крыльцо, прислонился к столбу и уставился в темноту. — Устал сегодня, — признался он.

— Я не знал, что ты был женат.

— Ты же не спрашивал.

Голос Райана звучал напряженно, по тону было ясно, что ему не хочется развивать тему. Но Коул не удержался от любопытства:

— И долго ты был женат?

— В прошлом месяце было бы семь лет.

— Было бы?

Райан кивнул:

— Они обе мертвы.

В голове Коула роились вопросы.

— Когда ты, говоришь, занялся расследованием ограблений?

— Я ничего такого не говорил.

— О'кей. Не говорил, но когда все-таки?

— Меня назначили главой специального отряда после одного ограбления.

— Перестань увиливать, скажи, какое ограбление? Где?

— В Диллоне, — ответил Райан.

— В твоем родном городе…

— Да, в моем родном городе.

Оба умолкли. Коул вдруг вспомнил рассказ о том ограблении.

— Твоя жена и дочь заболели? — спросил он наконец.

— Перестань задавать вопросы, Коул!

— Так они заболели? — не отступал Коул. Райан покачал головой:

— Нет, они не заболели. Они просто оказались не в том месте и не в то время.

Коул со свистом выдохнул:

— Ах… Черт побери, Дэниел. Так это были они, да?..

Глава 14

Джессика стояла у кухонной стойки, мечтательно глядяв окно. Она пыталась вспомнить, что такое беззаботная жизнь.

Но не могла.

Она ужасно устала, видимо, поэтому любые волнения и заботы казались теперь непереносимыми. Столько перемен произошло в ее жизни за последние два года! Казалось, она живет на свете лет сто.

У нее не оставалось времени себя жалеть, и как бы ни уставала, она не переставала благодарить Бога за счастье, которым он наделил ее, подарив малыша Калеба. Джессика не могла себе представить жизнь без него, хотя он невероятно осложнил ее существование.

Заставив себя вернуться к прежнему занятию, Джессика взяла тряпку и принялась мыть одну из красивых фарфоровых тарелок Тилли. Вода выплеснулась на юбку. Она посмотрела на мокрое пятно и впервые заметила, какое старое на ней платье. И оно ей стало мало: сильно жмет в груди. Надо найти время и переставить пуговицы. Конечно, она не выбросит его, как советует Тилли. Зачем поступать неразумно и расточительно? Она не может себе позволить тратить деньги. Платье хоть и выцвело за годы бесконечных стирок, но тон ей нравится. Джессика пожала плечами: выглядит ее наряд вполне прилично, а это самое главное.

Боже, как изменились ее взгляды на жизнь! Джессика представила другое платье, которое ей нестерпимо хотелось иметь. Да, иногда одолевали ее такие глупые мысли. Однажды она увидела платье из белой парчи, с широким красным бархатным поясом, выставленное в витрине, и ей показалось, что нет в мире ничего более прекрасного. Джессика улыбнулась, вспоминая, как поклялась себе накопить денег и купить это совершенно непрактичное платье.

Ныне у нее другие мечты: она больше не думает о танцах, поклонниках, вечеринках. Раньше она была глупой, пустоголовой молоденькой девчонкой. Теперь же она взрослая женщина, на ней лежит невероятная ответственность. Ее единственная и главная забота — стать хорошей матерью Калебу.

Голос Тилли вернул ее к реальности. Хозяйка пансиона сообщила, что маршалы хотят поговорить с Джессикой.

— Они ждут на крыльце.

— Иду, — пообещала Джессика.

Но и через пять минут девушка все еще стояла у кухонной стойки. Она понимала: неприлично заставлять маршалов ждать, но так нервничала и боялась, что не могла сделать и шагу. Девушка оттягивала неизбежное, уверяя себя, что надо помочь новой подруге Грэйс Уинтроп домыть тарелки и убрать со стола.

Грэйс неважно справлялась на кухне. Джессика сомневалась, что той вообще когда-то приходилось заниматься хозяйством. Впрочем, отсутствие опыта Грэйс старалась возместить энтузиазмом: была полна решимости научиться хорошо готовить и постичь премудрости ведения дома. Вчера, к примеру, она сняла шляпу и перчатки, надела старый фартук Тилли и, опустившись на четвереньки, принялась скрести пол. На это у нее ушло вдвое больше времени, чем понадобилось бы Джессике, но когда она закончила, пол блестел.

Девушки подружились. А сейчас каждая, погрузившись в свои мысли, занималась делом.

— Я боюсь, — прошептала Джессика, — боюсь говорить с ними!..

— Я тоже, — призналась Грэйс. — После того как они закончат расспрашивать тебя, наверняка захотят поговорить со мной. Может, Тилли убедит их прийти завтра?

Джессика покачала головой:

— Тогда я не засну. Уж лучше сегодня.

— Так ты подумала насчет моего предложения? Мистер Нелсон хочет знать, буду ли я покупать у него фургон. Я обещала дать ответ утром. Мы уедем отсюда.

— А… вон фургон, стоит на поле, — шепотом ответила Джессика. — Да, я решила. Если мы с Калебом не будем тебе в тягость, я с удовольствием поеду.

Грэйс облегченно вздохнула:

— Я тебе так благодарна! Ну конечно, вы не будете мне в тягость. И я вряд ли смогу без посторонней помощи справиться с лошадьми.

— Вместе мы справимся, — пообещала Джессика.

Тилли вернулась на кухню узнать, почему Джессика не выходит.

— Они все равно не уйдут, девочка, — заметила она. — Придется пойти и ответить на вопросы. А во время разговора с ними я тебе очень советую обратить внимание, какие маршалы симпатичные. Давно не видела таких высоких и сильных мужчин. С первого взгляда они могут показаться суровыми, но если заглянешь им в глаза, увидишь доброту. Твои страхи тут же улетучатся. У обоих мальчиков — красивые голубые глаза.

Джессика заставила себя улыбнуться, желая скрыть нервозность.

— А зачем мне обращать внимание на их внешность?

Тилли раздраженно уперла руки в бока и поцо-кала языком.

— Потому что у тебя есть мальчишка, которого надо поднять на ноги. Помощь сильного мужчины тебе не помешала бы.

Джессика положила мокрую тряпку на кухонную стойку.

— Понимаю, вы желаете мне добра. Но мне никто не нужен. Я сама буду растить Калеба. Мы прекрасно обходимся.

— Чепуха! — заявила Тилли. — Полагаю, у тебя хватит разума и доброты правильно воспитывать ребенка, но мужчина мог бы облегчить тяжесть этой ноши. Если бы я была лет на сорок моложе, то сама присмотрела бы кого-нибудь из них; Правда, пришлось бы сто раз подумать, кого выбрать, кому разрешить оставить свои ботинки под моей кроватью. Итак, единственный совет тебе, Джессика: обрати внимание. Кстати, ты, Грэйс, тоже. Хороший мужчина помог бы разрешить твои семейные проблемы. Джессика, вынь ленту из волос. Она съехала набок.

— Да, мэм. — Она вытащила ленту и пригладила каштановые волосы. Она не прихорашивалась, просто хотела угодить Тилли.

— У тебя красивые волосы, Джессика. Их надо показывать. Не умрешь, если немножко пофлиртуешь с мальчиками. Хотя, бьюсь об заклад, ты даже не знаешь, как это делается. Но все равно попытайся, девочка. Они хотят обсудить очень серьезные вопросы, но мужчина всегда остается мужчиной, и маршалы увидят в тебе прежде всего женщину. Грэйс, а ты, пока ждешь своей очереди, как следует расчеши волосы. Мужчинам нравятся распущенные волосы, а не заколотые, как у старых школьных мымр.

Джессика и Грэйс сочли невежливым спорить с Тилли, ведь она была уверена, что знает лучше всех, что делать и как поступить. Грэйс улыбнулась Тилли, Джессика заметила смущенный румянец на ее щеках.

— Надо идти, — объявила Джессика.

— Да, тебе лучше идти, — согласилась Тилли. — Я отведу ребенка наверх, как только найду его.

— Тилли, ты неважно себя чувствуешь. Иди ложись, а Калеба я возьму к себе, — добавила Грэйс. — Джессика, Калеб может побыть со мной на кухне. Я за ним присмотрю.

Джессика глубоко вздохнула и медленно проговорила:

— О Боже, как бы я хотела не волноваться.

— У меня странное чувство, будто я сделала что-то не так, — кивнула Грэйс. — Хорошо бы вообще никогда не появляться в этом городе. Я так надеялась…

— Понимаю, — сказала Джессика. — Со стороны сына мистера Уэллса непорядочно не сдержать обещание, данное его отцом. Ему следовало бы продать пастбища, как собирался его отец. Слово мужчины свято.

— Увы, молодой мистер Уэллс так не считает, — вздохнула Грэйс.

— Ты найдешь себе ранчо, — подбодрила ее Джессика. — Сначала мы осмотрим земли около Денвера, а если не увидим ничего подходящего, то много хороших пастбищ здесь, в Калифорнии.

— Еще столько дел, а время просто летит! У меня осталось всего семь месяцев, чтобы купить землю и скот. Иначе придется признать собственное поражение и вернуться домой. Если бы я здесь не потратила столько времени, то уже была бы в Денвере, — вздохнула Грэйс.

— А я рада, что ты приехала в Рокфорд-Фоллз. Иначе мы бы с тобой не встретились и не подружились.

Грэйс схватила Джессику за руку:

— О, мы стали хорошими подругами!

— А теперь мы с Калебом поедем вместе с тобой в Колорадо. Видишь, во всем этом есть что-то хорошее. Правда?

— Вы наконец перестанете сюсюкать? Джессика, а ну марш на крыльцо!

Нетерпение Тилли означало, что больше нельзя медлить. Расправив плечи, Джессика поспешила к выходу. Она чувствовала себя так, будто идет на эшафот. Смешно, конечно. Ей ведь надо всего-навсего убедить мужчин, что она ничего не видела.

Трясущейся рукой она взялась за ручку двери.

— Добрый вечер, маршалы. Мне очень жаль, что я заставила вас ждать.

Она остановилась на пороге и казалась спокойной, хотя костяшки пальцев побелели: так сильно она стиснула ручку двери. Джессика готова была убежать в любую минуту. Дэниел Райан по опыту знал, что люди начинают нервничать сразу же, стоит им лишь взглянуть на представителя закона. Он решил прийти девушке на помощь.

— Мы задержим вас всего на пару минут, — пообещал он.

Джессика перевела взгляд с одного мужчины на другого. Маршал Райан казался серьезным, а маршал Клейборн со скучающим видом привалился к перилам крыльца. Боже мой, Тилли права! Какие они мужественные!

— Это просто формальность, — пояснил Коул.

— Да, я понимаю, — кивнула она. Он улыбнулся:

— Может, вам будет легче, если вы выйдете на крыльцо?

Она вздохнула, приказала себе успокоиться, подошла к одному из плетеных кресел и села, стиснув руки на коленях. Она ждала вопросов.

— Я думаю, сначала нам надо познакомиться. — Райан придвинул кресло и сел напротив Джессики.

— В этом нет необходимости, — сказала она. — Вы маршал Дэниел Райан, а он маршал Коул Клейборн. Мы познакомились в тюрьме. Помните?

Райан поерзал в кресле, а Коул встал в нескольких шагах от него.

Она посмотрела на Коула.

— А вы не похожи на представителя закона, — выпалила она. Потом перевела глаза на Райана. — Да и вы тоже.

— А на кого мы похожи?

— На тех, кто законам не подчиняется.

— Неужели мы производим такое впечатление? — засмеялся Коул.

Смех помог, Джессика почувствовала себя лучше. Ей хотелось, чтобы Коул тоже сел, а то он возвышался над ней, как столб. Дневная щетина на щеках маршала придавала ему угрожающий вид, Дэниел казался утомленным. Она напомнила себе, что маршалы обязаны защищать невиновных жителей. Значит, ей надо убедить их, что и она входит в число таковых.

— Я не сделала ничего плохого.

Дэниел кивнул:

— Мы знаем. Люди всегда нервничают, когда сталкиваются с представителями закона. Правда, я не понимаю, почему.

— А я понимаю. В вашей власти запереть меня в тюрьме, — объяснила Джессика.

— Без законных оснований — нет, — возразил он.

Она подняла бровь:

— Разве? Сегодня днем меня заперли. Без всяких законных оснований.

— Мы не знали, что шериф Слоун способен на такое.

— Он заявил, что кто-то из нас лжет. Но разве за это сажают в тюрьму?

Она обратила внимание, что Дэниел вынул из кармана карандаш и записную книжку, продолжая слушать.

— Мы знаем, что вы были в банке примерно в то время, когда его грабили.

— Да, я была там. Вместе с Калебом.

— Вам не удалось запомнить время?

Она разгладила складки юбки и, уставившись в колени, ответила:

— В общем-то помню. Было два часа. Ну плюс-минус десять минут. Я зашла, заняла очередь. Но на других не смотрела. Я не…

— Ни на кого не обратили внимания? — подсказал Коул.

— Именно так. Ни на кого не обратила внимания.

— Даже за кем стояли в очереди? — спросил Райан с оттенком скептицизма.

— Я была очень занята Калебом. Он иногда очень озорной, пришел в восторг от двери, на которой можно покататься. Мистер Маккоркл очень рассердился и накричал на него. Мне было не до других, маршал, просто не было времени глазеть по сторонам.

Объясняя, она смотрела на Коула, желая уловить его реакцию. Он должен понять, что она нервничает и потому так торопливо отвечает. «Медленнее, — велела она себе. — Медленнее и спокойнее. Иначе они подумают, будто я что-то скрываю».

По Коулу было видно, что он не считает ее виноватой. Казалось, его клонит в сон от беседы.

Джессика снова повернулась к своему инквизитору:

— Очень жаль, что не могу быть более полезной.

— А разве днем дети не спят? — вдруг спросил Коул. — Моя маленькая сестренка всегда спала.

— Да, Калеб обычно спит днем после обеда. Но его режим нарушен. Я болела гриппом, а мальчик спит со мной, ночью долго не засыпал, утром поздно вставал, и его дневной сон передвинулся на более позднее время. Видите, он носится по двору до сих пор?.. — Она тараторила, как идиотка, понимая, что сообщает совершенно ненужные сведения.

— Шериф Слоун показал вам сумочку?

— Да. Он говорил, ее нашли под столом. Но это не моя, — добавила она поспешно. — Я никогда не ношу сумочек.

Райан щелчком закрыл блокнот и положил в карман вместе с карандашом. Она заметила, что он не записал ни единого слова.

— А насчет времени вы не сомневаетесь? — спросил Коул.

— Вы уверены, что были в банке именно в два часа? — уточнил Райан.

— Плюс-минус десять минут, — ответила Джессика.

Маршалы обменялись взглядом. Райан потер рукой шею.

— Какие у вас планы? Собираетесь уехать из Рокфорд-Фоллз?

— Да, и как можно скорее. Мы с Калебом отбываем завтра утром. Я буду скучать по Тилли, не с радостью покину этот город. С тех пор как пошли всякие слухи, я волнуюсь: а вдруг бандиты вернутся?! Они наверняка думают, что кто-то из нас их видел. Вы ведь сами знаете, что случается со свидетелями ограбления.

— Знаем, — кивнул Коул. — Куда вы едете?

— В Колорадо.

Джессика хотела еще что-то добавить, но забыла обо всем, увидев на крыльце Калеба. Ребенок, держа за ногу тряпичную куклу, подошел к Коулу и улыбнулся. Калеб робел перед чужими людьми, но очень быстро привыкал к ним. Особенно ему нравились мужчины. Казалось, все в них очаровывало мальчика: и манеры, и голос…

— Калеб, тебе пора спать, — прошептала Джессика.

Малыш покачал головой, вытащил большой палец изо рта и вытянул вперед руки, прося Коула поднять его. Маршал взял его на руки, и Калеб крепко обхватил Коула за шею.

— Вряд ли ребенок хочет спать, — заметил Коул. Джессика подошла к Коулу, пытаясь оторвать ручки мальчика от его шеи. Да, Тилли права: какие у маршалов красивые глаза! Она вдруг пожалела, что эта милая женщина столько наговорила ей о внешности двух посетителей, ведь теперь Джессика ни о чем другом не думала. Если бы Тилли не сказала, она бы не обратила внимания.

Она вовсе не ищет мужа! Одернув себя, Джессика попыталась сосредоточиться.

— Калеб всегда спит вместе с куклой, — объяснила она. — Без нее не соглашается, но вообще-то он хороший мальчик. Правда, Калеб?

Ребенок закивал, тычась Коулу в шею. Тот весело смотрел Джессике прямо в глаза. Неужели он не догадывается, что смущает ее своим взглядом? Странно, сейчас он уже не казался ей суровым, угрожающим. Большие руки нежно гладили Калеба по спине. Малыш потер нос кулачком и положил голову на плечо Коула.

— У вас очень хорошо получается, — заметила она. — Вы умеете управляться с детьми.

— Миссис Саммерз, не позовете ли сюда мисс Грэйс Уинтроп?

От внезапно раздавшегося голоса маршала Райана она вздрогнула.

— Ну да… конечно… — заикаясь ответила она.

— Вы миссис Саммерз? — спросил Коул. — Или мисс?

— Джессика, — ответила она, отворачиваясь. — Грэйс на кухне. Если хотите, можете пойти туда и побеседовать с ней.

— Это было бы прекрасно, — ответил Дэниел.

Он шагнул вперед, чтобы открыть перед Джессикой дверь. За ним шел Коул с Калебом на руках. Он передал заснувшего малыша Джессике, когда они подошли к лестнице.

— Кухня в конце коридора, — сообщила она. Дэниел пошел дальше, а Коул остановился, наблюдая, как Джессика поднимается по лестнице. Ему нравилась ее походка. Она двигалась красиво, женственно, волнующе. Его завораживал ее голос, густой, теплый, очень возбуждающий.

Он подумал, нет ничего непозволительного в том, чтобы обратить внимание на красивую женщину и по достоинству оценить ее. Это вовсе не означает, что он хочет сблизиться с ней. Он представитель закона и не вправе заигрывать с возможной свидетельницей. Кроме того, с Джессикой Саммерз не все так просто… Она несла укладывать в постель мальчика, а значит, мужчина, пожелавший связать свою судьбу с ней, должен навсегда потерять свободу. Это не для Коула Клейборна! Стойло не для него. К тому же она, похоже, невинна, а что с такими делать, он не знал. Джессика Саммерз из тех, кого берут замуж. А он, Коул Клейборн, ничего подобного делать не собирается. Вот так-то!

— Коул, ты идешь?

Он кивнул и догнал Райана в конце коридора.

— Что все это значит? — шепотом спросил Дэниел.

Коул прекрасно понял, о чем спрашивает маршал, но пожал плечами:

— Просто уделил даме внимание, и все.

Глава 15

Грэйс Уинтроп стояла у плиты и, когда маршалы вошли на кухню, повернулась. Дэниел Райан остановился как вкопанный, невольно, отступил назад и наткнулся на Коула. Впрочем, он быстро пришел в себя.

— Джессика… Она… Вы не будете против, если мы…

— Пожалуйста, входите. Я как раз готовлю чай. Вы с маршалом Клейборном хотите чаю?

— Это было бы прекрасно, — согласился Дэниел, выдвигая стул из-за стола.

Коул сел напротив него, лицом к двери.

— Джентльмены, вы ужинали? — спросила Грэйс.

— Нет, мэм, — ответил Коул.

— Но мы не проголодались, — покачал головой Дэниел, а Коул тотчас возразил:

— Нет, проголодались.

Грэйс пошла к стойке и вернулась с тарелкой ветчины. Она поставила ее на стол, рядом с корзинкой свежего хлеба и маслом. Через минуту перед маршалами стояли чистые тарелки.

Коул начал есть, а Дэниел даже не притронулся к еде. Он не спускал глаз с Грэйс, нервно вытиравшей руки о фартук. Чашки звякали о блюдца, когда она несла их к столу. Грэйс налила в них густую черную жидкость.

— Сахар, сливки? — спросила она.

Коул подозрительно смотрел в чашку, а Дэниел все еще не отрывал глаз от Грэйс.

— Это чай? — поинтересовался Коул.

— Да, — торопливо выпалила Грэйс. — Вас что-то смущает?

— Нет-нет, все нормально, все в порядке. — Он отпил глоток и поморщился: вкус чая скорее походил на средство для укрепления волос. — Можно немного сахару?

— Я слишком долго его кипятила, да? Точно, я его переварила. Сейчас приготовлю другой.

— Пожалуй, я бы выпил воды, — попросил Коул.

Дэниел старался не улыбаться: не хотел смущать девушку еще больше. Она заметила гримасу Коула, попробовавшего напиток, и если бы Дэниел рассмеялся, наверняка бы расстроилась.

— Не думаю, что надо кипятить чайные листья, — сказал он.

Жестом, который показался Райану очень женственным, она откинула темные локоны на плечи.

— Вообще готовить гораздо труднее, чем я себе представляла, — вздохнула она.

— А дома кто у вас готовит? — спросил Коул.

— Повар, — призналась она. — И его помощники, конечно. Иногда еще помогают горничные. Я так думаю. А не хотите ли маринованных огурчиков, маршал Клейборн? Они очень вкусные.

— С удовольствием, — ответил он. — Пожалуйста, зовите меня Коул, а его Дэниел. — Он кивнул в сторону Райана.

— Тогда называйте меня Грэйс. Я настаиваю.

Она принялась резать огурцы, острый край лезвия обратив кверху. Дэниел чуть не вскрикнул и схватил девушку за руки.

— Надо резать вот так, — показал он ей. И медленно перевернул нож. — Так гораздо безопаснее.

— Спасибо, Дэниел, я поняла.

Он заметил многочисленные порезы на пальцах Грэйс.

— Вы не привыкли к работе на кухне, да? — спросил он, отойдя наконец от нее и усевшись на, прежнее место.

— Нет. Но я учусь.

Она еще раз наклонилась над огурцом и, сморщив нос и прикусив нижнюю губу, осторожно принялась его пилить, пока не разделила на дюжину тоненьких ломтиков. Аккуратно разложив их на тарелке, она победоносно улыбнулась, вымыла руки и поставила перед маршалами угощение.

Райан не мог отвести от нее глаз. Он был совершенно очарован. Даже здесь, на кухне, явно не на своем месте, она не казалась испуганной или обескураженной.

Он с трудом заставил себя вернуться к делу: вытащил из кармана блокнот и карандаш.

— Начнем, пожалуй?

— О да, конечно, — согласилась Грэйс.

— В какое примерно время вы были в банке в день ограбления?

Она уставилась на стол, потом ответила:

— В два часа. Ну плюс-минус десять минут.

Коул собрался откусить сандвич, но, услышав ответ, вернул его на тарелку и посмотрел на Дэниела.

— Вы уверены? — любезно спросил Дэниел.

— Уверена. Я заметила время, когда стояла в очереди. На стене висели большие часы, за окошечком кассира.

— Кого-нибудь заметили в зале? — спросил Коул.

Она поразмышляла над его вопросом, потом покачала головой:

— Нет. Я ни на кого не обратила внимания. Боже мой? Что происходит? Коул уже собрался спросить об этом Грэйс, однако Дэниел Райан взглянул на него и покачал головой. Он не хотел, чтобы Коул дал ей понять, что она отвечает точно так же, как Джессика и Ребекка. Почти слово в слово. Неужели они договорились, когда сидели в камере? Если да, то зачем?

Дэниел закрыл блокнот и положил его в карман.

— Может быть, вы заметили что-то необычное?

— Нет. Не заметила.

— Вы заняли свое место в очереди…

— Заняла, — кивнула она, — и ждала. Вокруг не смотрела. Я думала о своих делах.

Раздражение Дэниела росло, но он сдерживался.

— Шериф Слоун показал вам сумочку… — начал он. — Она не ваша?

— Нет. Я не ношу сумочек. У меня на платьях есть карманы.

— Но сейчас на вас платье без карманов, — заметил Коул.

— Извините. — Грэйс испугалась наблюдательности Коула и попыталась найти подходящее объяснение.

— Ваше платье без карманов, — настаивал Коул.

— Да, — согласилась она. — Но то, в котором я была в банке, с карманами. Даже с двумя. Еще хотите чаю?

Коул посмотрел на свою полную чашку и удивился: почему она решила, что ему нужно подлить чаю?

Он покачал головой. А Грэйс, не обращая внимания, повернулась и кинулась к плите, потом поставила чайник возле чашки Коула. Дверь открылась, и в комнату вошла Джессика. Грэйс явно обрадовалась.

Удивленная, что маршалы все еще здесь, Джессика остановилась.

— О, простите! Я думала, вы закончили, и хотела помочь Грэйс помыть посуду. Ну тогда приду позже.

— Посидите с нами, — попросил Дэниел.

Джессика взглянула на Коула. Он казался раздраженным, и она решила, что из-за ее появления.

— Нет, спасибо, я лучше пойду.

— Мы настаиваем. — Коулу надоело выслушивать отказы.

Он поднялся и предложил Джессике стул. Девушки испуганно переглянулись.

— Грэйс, вы намерены уехать из города завтра? — спросил Коул.

— Да, — ответила она, сложив руки на столе и пытаясь сосредоточиться. — Откуда вы знаете, что я уезжаю?

— Предчувствие. Куда вы отправитесь?

— В Колорадо.

— Джессика говорила, что и она едет в Колорадо, — вставил Дэниел.

— Да, — подтвердила та. — Мы собираемся ехать вместе.

— Вы и в Рокфорд-Роллз вместе приехали?

Грэйс улыбнулась:

— Боже мой, нет! Я приехала из Лондона, из Англии, несколько месяцев назад. Останавливалась в Кентукки, Миссури и Канзасе, прежде чем приехать сюда. Я подумываю обзавестись собственностью, — добавила она.

— Собственностью? — переспросил Коул.

— Надеюсь начать фермерское дело и ищу земли под пастбища…

— Грэйс хочет купить пастбище для скота, — пояснила Джессика.

— Для крупного рогатого скота, — подтвердила Грэйс.

— Но семейство мистера Уэллса вдруг передумало продавать землю, — сказала Джессика.

— А кто такой мистер Уэллс? — поинтересовался Коул.

— Джентльмен, с которым я переписывалась. Я узнала от своих друзей, его знакомых, что он намерен продать землю. И что эта земля именно такая, какую я ищу.

— Но она вам не подошла? — допытывался Коул.

— Нет, подошла! — воскликнула Грэйс. — Акры роскошной, покрытой травой земли, как и описывали мои друзья. Я согласилась купить ее за глаза. Но, приехав в Кентукки подписать официальные бумаги, обнаружила, что бедняга мистер Уэллс умер, а его сын отказывается выполнить отцовское обещание.

— Грэйс увидела объявление в «Рокфорд-Фоллз газетт» о приличных землях близ Денвера. Туда мы и собираемся поехать и посмотреть.

— Вы что-нибудь знаете о разведении скота? — спросил Дэниел.

— Нет, но хочу нанять тех, кто знает. Я сама готова учиться. Представляю, как это трудно, но не боюсь.

Коул попытался скрыть охвативший его ужас.

— Мэм, скотоводство — тяжелейший труд, — дипломатично заметил он.

Дэниел выразился более смело:

— Вы что, сумасшедшая? Вы не справитесь с фермой!

Грэйс выпрямила спину.

— Нет, я не сумасшедшая. Уверяю вас, я достигну своей цели. Может быть, у меня нет опыта, но я решилась.

Дэниел от удивления онемел, а Коул недоверчиво покачал головой.

— Как же вы уедете завтра? Дилижанс будет здесь не раньше чем послезавтра.

— Мы поедем не на дилижансе, — пояснила Джессика.

— Мы покупаем фургон, — заявила Грэйс. — Вон он, на поле, за домом. Я уверена, вы заметили его по дороге сюда.

— Нам надо вечером погрузить чемоданы, — сказала Джессика.

Грэйс согласилась:

— Чтобы отправиться на рассвете. Хорошая мысль.

— А кто станет управлять лошадьми? — поинтересовался Коул.

— Мы, — ответила Грэйс, удивляясь вопросу. Коул взял руку Джессики и повернул ладонью вверх.

— У вас очень нежные руки.

Это прозвучало, словно обвинение, и она выдернула руку.

— Я надену перчатки.

— Вы когда-нибудь правили лошадьми? — уточнил Дэниел.

— Ну не совсем, — призналась она.

Потрясенный услышанным, Дэниел смотрел на Коула в надежде, что тот сможет воззвать к разуму девушек.

— Вы обе… да еще ребенок собираетесь ехать по самой трудной и опасной территории нашей страны, я правильно вас понял?

Грэйс и Джессика одновременно кивнули.

— Вы в своем уме? — Коул потерял терпение. Поскольку он смотрел прямо в глазе Джессике, она решила, что именно от нее он ждет ответа.

— Да, в своем уме. Мы все хорошо продумали и, уверяю вас, отлично понимаем, что делаем.

Грэйс кивнула.

— Понимаем. — И, повернувшись к Дэниелу, добавила: — Мы быстро догоним поезд.

— В понедельник мы уже приедем в Грэмби, — сообщила Джессика.

Дэниел не отводил взгляда от Грэйс. Зачем же он так смотрит? Это просто неприлично! Он будто хотел заглянуть ей в душу. Какой абсурд, одернула себя Грэйс. Не сможет же он прочесть ее мысли.

— Почему вы задаете нам столько личных вопросов? — строгим тоном поинтересовалась она.

— Мы же ничего плохого не сделали, — поддержала ее Джессика. — Вы закончили расспрашивать про банк? У нас еще полно дел.

Дэниел разозлился.

— Если человек обладает хоть какой-то информацией об ограблении и утаивает ее от нас, значит, он чинит препятствия следствию. А это, да будет вам известно, карается законом! — сердито заметил он.

— Вы нам угрожаете? — спросила Джессика.

Мужчины пропустили ее вопрос мимо ушей. Дэниел повернулся к Грэйс:

— У меня к вам один вопрос. Вы столкнулись в банке с Джессикой?

Та посмотрела на Джессику, прежде чем ответить.

— Да, я прошла мимо нее, когда выходила из банка. А она как раз входила.

— А с Ребеккой? — спросил Коул. — С ней вы тоже там столкнулись?

Маршалы рассвирепели: казалось, воздух вокруг них накалился. Грэйс поняла: положение осложняется с каждым вопросом. Видимо, что-то в ее ответах вывело их из себя. Потупив взгляд, девушка кивнула.

— Мы с Ребеккой вышли из банка одновременно.

Джессика тоже ощутила враждебность обоих мужчин и сделала вывод, что маршалы рассердились именно на нее. Она уже устала следить за каждым словом и поняла, если еще раз откроет рот, то случится что-нибудь ужасное. И все же девушка решила проучить самонадеянных стражей порядка. Она поднялась и решительно направилась к дверям.

Приказ Дэниела остановил ее:

— Вы обе завтра никуда не поедете! Останетесь в городе.

Она резко повернулась, наткнулась на Коула и, не собираясь извиняться, отступила назад.

— А почему мы должны остаться?

— Вы не можете задержать нас. Мне неизвестны законы вашей страны, но я совершенно точно знаю: вы не вправе принудить нас остаться в городе, — поддержала Грэйс.

— Не вправе!.. — как эхо, повторила Джессика вслед за подругой. — Коул, вы не можете…

Он поднял руку, перебивая:

— У меня есть право, и вы останетесь. Завтра утром, в восемь часов, вы придете в здание тюрьмы. Ребекка тоже там будет.

Джессика и Грэйс совсем сникли. Направляясь за мужчинами в переднюю часть дома, Грэйс прошептала:

— Это неправильно…

Дэниел услышал ее слова и обернулся в дверях:

— Да, черт побери, конечно, неправильно. И завтра мы все выясним, во всем разберемся. Так, Грэйс?

А Коул, повернувшись к Джессике, заявил:

— Не знаю, что за игру вы затеяли, но теперь всяким играм конец. Я понятно выражаюсь?

Он не ждал ответа. Джессику трясло с головы до ног, когда она закрывала дверь на засов. Привалившись к крепко запертой двери, она смотрела на Грэйс глазами, полными слез.

— О Боже… они все знают!

Глава 16

Странный поворот событий вызвал у Коула и Дэниела смущение и раздражение.

— Они втроем отрепетировали, что нам скажут.! У них было время как следует подготовиться. В камере, куда их засунул шериф Слоун! — возмущался Коул по дороге в гостиницу.

— Да. Они явно обо всем договорились. Но объясни мне, зачем?

— Боятся. Другого ответа просто не знаю. Ты заметил, какие они напряженные? Ребекка лучше всех владела собой, но я заметил и у нее в глазах тревогу.

— Я обратил внимание на ее руки, — поддержал Дэниела Коул. — Она все время их сжимала.

— Ты прав.

— Я же говорил, мы только напрасно потратим время на разговоры с Джессикой и Грэйс. Почему они затеяли свою игру?

— Не знаю. Я тоже ничего особенного не ждал от этой встречи, просто хотел соблюсти порядок расследования, сделать, как положено. Втайне надеялся, что хоть кто-то из них заметил что-нибудь необычное. Ничего!

— Но какой смысл в их поведении? — удивлялся Коул. — Они прекрасно знают, что в тот день их видели в банке. Мужчины в очереди наверняка их запомнили. Почему же все трое твердят, как попугаи, одно и то же?

— Действительно… в этом нет никакого смысла. Как ты думаешь, кто из них лжет?

— Может, все трое? Считают, что таким образом защищают друг друга?

— Или…

— Или что?

— Или они защищают еще кого-то. Кого мы не знаем.

— Мы узнаем правду?

— Они сами нам скажут, — пообещал Дэниел. — Завтра Джессика, Грэйс и Ребекка расскажут нам все.

— А если нет?

— Я поймаю бандитов! И никто не встанет у меня на пути: ни мужчина, ни женщина! — Голос Дэниела задрожал от переполнявших его чувств. — Если мне понадобится запереть их в тюрьме, я сделаю это без колебаний!

— Не сходи с ума. — Коул заметил иронию в собственной реплике и хрипло рассмеялся. — Пожалуй, значок маршала начинает на меня влиять. Обычно я сам готов совершить непредсказуемые поступки. А теперь я предостерегаю других. Понимаю, Дэниел, тебе очень хочется поймать бандитов. Черт, я чувствую то же самое. Но все надо делать, по закону.

— Я достану их любым способом, — горячился Дэниел. — Плевать, законный он или нет! Ты готов мне помочь?

— Я тебе уже сказал: готов.

Они подошли к гостинице и молча разбрелись по своим комнатам. Коул сразу же распахнул окно, впуская свежий воздух, потом быстро разделся, умылся и повалился на кровать. Закинув руки за голову, принялся размышлять над ответами женщин. Одна; мысль цеплялась за другую, но все они вели к Джессике. Черт побери, она очень привлекательна!

Наконец он заснул, моля Бога, чтобы не Джессика оказалась женщиной, которая пряталась под столом в банке во время ограбления.

Дэниел не собирался ложиться спать. Целый час он метался из угла в угол, как зверь в клетке. Немного успокоившись, он пытался сосредоточиться на расследовании преступления, но прелестный образ Грэйс Уинтроп мешал ему.

Какое необыкновенное создание! Честное слово, он не знал, как совладать с собой. До сегодняшнего вечера он не смотрел ни на одну женщину, ни к одной его не влекло так, как к Грэйс. Дэниелу казалось, что он предает самого себя, позволяя вольным мыслям внезапно настигнуть его.

Почему же его так сильно к ней тянет? Да, она хорошенькая, такого милого личика он давно не видел. И фигурка прелестная. Несомненно, все, вместе взятое, производит впечатление на мужчин. Но она не его милая, любимая Кэтлин. Никакая другая женщина на свете не сравнится с Кэтлин. Его жена, неизбалованная дочь фермера, не отличалась изысканностью вкуса, но обладала огромной жаждой жизни. Ему нравился ее беспечный смех, великодушие, он по уши влюбился в нее с первого взгляда и навсегда потерял голову. Как он благодарил Бога за его великий дар! Очень часто Дэниел незаметно наблюдал за женой, когда она занималась домашними делами. Сильные, натруженные руки днем не знали ни минуты покоя, а ночью, мягкие и нежные, ласкали его…

Грэйс другая — изысканная, миниатюрная. Она едва достает ему до плеча. Зта девушка из богатой, благополучной семьи, из другого, чуждого ему мира. Однако в ней столько наивности и нежности. Так хочется быть поближе к ней.

Но она не Кэтлин. О Боже, как он тоскует по жене! Как хочется обнять ее, заняться с ней любовью. Он жаждал услышать колыбельную, которую она пела их маленькой дочке, услышать ее нежный смех, прикоснуться к ней…

Дэниел приказал себе прекратить думать о прошлом. Его жизнь закончилась со смертью жены и ребенка, которых застрелили в банке, как животных.

Все, что ему теперь нужно, это отыскать преступников и наказать всех до единого. Только тогда он успокоится.

Устало вздохнув, Дэниел хотел лечь спать, но решил еще раз просмотреть записи. Вдруг что-то пропустил? Но нет. Тщетно. Швырнув блокнот в угол, он опустился на подушки.

«О Кэтлин! Почему не мне было суждено умереть?»

Дэниел Райан заснул с мыслью о жене, но во сне видел Грэйс.

Глава 17

Коул не понял, почему вдруг проснулся. Только что ему снилось, как он гонит скот, а в следующую секунду он открыл глаза, напряженный, как тетива лука. Он вообще спал чутко, даже дома, в Роуз-Хилл, улавливая малейший шорох. На этот раз он не услышал ничего необычного, но тотчас потянулся к оружию и подкрался к двери.

Как он и предполагал, в коридоре было пусто. Коул закрыл дверь, подошел к окну и выглянул на улицу. Вероятно, кто-то перебрал в салуне и колобродит. Но улица совершенно пустынна.

Легкий ветерок коснулся лица, Коул громко зевнул и уже собрался вернуться в постель, как вдруг увидел вдали легкий оранжевый свет. Он решил, что занимается заря и солнечный диск, медленно выползая из черноты ночи, посылает впереди себя золотоносные лучи. Черт побери, не рановато ли для восхода? Ведь он едва закрыл глаза.

«Да, возраст дает о себе знать, — подумал он, — молодость проходит». Он потянулся и пошел попить воды, прежде чем начать одеваться. В комнате царила темнота, и Коул зажег керосиновую лампу. Карманные часы лежали на комоде рядом с компасом, и когда случайный взгляд упал на циферблат, он удивился: только полночь!

— Что такое? — пробормотал Коул.

Он снова посмотрел на отблески янтарного цвета… и вдруг подпрыгнул. Коул торопливо натянул рубашку, застегнул пуговицы на штанах и выбежал в коридор.

— Просыпайся, Дэниел! У нас неприятности.

Через секунду дверь распахнулась, и полуодетый Дэниел уже догонял бегущего по коридору Коула.

— А что случилось?

— Пожар!

— Где? — выкрикнул Дэниел, возвращаясь в комнату, чтобы одеться.

— Где-то ближе к горам. Хотя… свет пламени недалеко… на крайней улице.

— О Боже! Да это же пансион… Не думаешь ли ты…

Коул бежал вниз по лестнице.

Дэниел не отставал. Ночной портье спал в кресле за столом, положив голову на руки. Дэниел перемахнул через перила и крикнул, чтобы тот звонил в пожарный колокол. Испуганный внезапным шумом, мужчина вскочил, ударился головой о лампу и перевернул стул.

— Что? Что вы сказали? — крикнул он.

— Пожарный колокол! — крикнул Дэниел, выбегая на улицу. — Звоните в пожарный колокол!

Он догнал Коула на углу, и теперь они бежали бок о бок, тяжело дыша и громко топая. Они были на полпути к пансиону, когда почувствовали запах дыма. Маршалы летели так быстро, будто огонь лизал им пятки. Наконец мужчины завернули за поворот и увидели пламя. Первый этаж дома Тилли был объят огнем. Блестящие красные угли вылетали через открытые окна и уплывали в ночное небо. Обрывки кружевных занавесей, черных от сажи, надувались на ветру при каждом всполохе дыма. Свежевыкрашенное в белый цвет дерево пузырилось и кипело от жара.

На улице никого не было.

Коул и Дэниел перемахнули через забор и бросились по лужайке к дому. Дэниел направился к заднему входу, надеясь прорваться сквозь пламя внутрь, а Коул к переднему.

Входная дверь со скрипом открылась, и они увидели Джессику. Она, пригнувшись, медленно тащила Грэйс.

Дэниел подскочил к крыльцу раньше Коула и поднял на руки лишившуюся чувств девушку. В свете пожара он увидел, как с левого виска стекает струйка крови. Ее ударило чем-то тяжелым, хорошо еще, что она жива. Прижимая Грэйс к груди, он пронес ее через двор и осторожно опустил на траву.

Джессика добежала почти до конца лестницы, но вдруг остановилась. Прокричав имя Калеба, она в панике завертелась на месте. Где ребенок и Тилли? Коуд вынырнул из-под перил на крыльце, схватил девушку в охапку и положил на траву рядом с Грэйс. Джессика никак не могла понять, почему ей трудно дышать, что вообще происходит. Где же Калеб, где ее мальчик?

Девушка пробовала повернуться на бок и встать, чтобы искать ребенка, но Коул пригвоздил ее к земле. Потом вдруг начал бить ладонями по ее ногам и звать Дэниела на помощь. Она попыталась оттолкнуть Коула, но ничего не вышло.

Пламя жадно грызло подол ее халата. Коул старался затушить огонь и стащить халат, прежде чем Джессика обгорит. Он перевернул девушку на живот, когда на помощь прибежал Дэниел.

Мужчины срывали с Джессики горящую одежду. Выкрикивая имя Калеба, она продолжала бороться с ними, пробуя встать, но они не давали, пока наконец Коул не сорвал с нее халат и не отбросил его подальше.

Коул поднял Джессику на руки. Вцепившись ему в рубашку, она истошно кричала:

— Я не могу найти Калеба! Помогите! Он с Тилли… Она выводила его, когда я пошла искать Грэйс. Где они? Я должна их найти!

Джессика кинулась к дому, но Коул схватил ее. Она боролась, как дикая кошка, царапала и пинала Коула изо всех сил.

— Я найду его, — пообещал Коул. — Слышишь меня, Джесси? Оставайся с Грэйс.

Его спокойный, ровный голос усмирил истерику.

— Хорошо, я останусь с Грэйс, пожалуйста, поспеши.

— В доме Тилли и ребенок! — крикнул Коул Дэниелу и, повернув Джессику лицом к себе, требовательно спросил: — Где они могут быть?

Она указала на окно над крыльцом.

— Комната Тилли в центре. Наша с Калебом рядом… слева… где дерево.

Дэниел уже был на крыше. Забравшись на козырек над крыльцом, он каблуком ботинка разбил оконное стекло, отпрянул назад, уклоняясь от огня и дыма, мгновенно вырвавшихся наружу, и нырнул головой в комнату.

Через секунду козырек над крыльцом рухнул. Коул побежал к другой стороне дома, пытаясь пробраться внутрь через какое-нибудь окно первого этажа, но не мог и близко подойти. Его обдало нестерпимым жаром, глаза жгло, они слезились. Он увидел сучковатое, кривое дерево, росшее ближе всех к стене дома; толстые ветви тянулись к крыше.

Он начал взбираться на дерево, подтягиваясь на руках, и через несколько минут перебрался на крышу. Дэниел появился в окне комнаты Тилли, на плече его лежала хозяйка пансиона, завернутая в одеяло. Прежде чем Коул смог помочь, Дэниел выбрался на крышу и. сгибаясь под ношей, пошел к другому краю, где ветви спускались ниже и за них легче было ухватиться.

— Калеба у Тилли не оказалось! Выбирайся отсюда! — закричал Дэниел. — Крыша сейчас провалится!

Не обращая внимания на предупреждение, Коул шагнул к окну, которое ему указала Джессика. Пламя шипело, плевалось, но страх придавал силы. Он безумно боялся не найти ребенка живым и, следуя примеру Дэниела, головой вперед бросился в окно.

Он очень удивился, со стуком приземлившись на не тронутый огнем пол. Коул здорово ударился левым плечом, быстро перевернулся и вскочил. Серый пепел осыпал вспотевшее лицо, залеплял ресницы, жег глаза. Он с трудом дышал, от жары, казалось, таяла кожа. Коул приник к полу, желая вдохнуть хоть немного воздуха, и пополз вперед. Узкая полоска не отравленного гарью воздуха между полом и давящим густым смертельным дымом стала для него спасением. Он полз и громко звал мальчика.

Его голос утонул в треске и шипении. Медленно, дюйм за дюймом, Коул продвигался вперед. Он ничего не видел, но надеялся наткнуться на шкаф: ведь во всех спальнях стоят шкафы. Он помнил, что его маленькая сестренка всегда пряталась в шкаф, когда чего-нибудь боялась. Он молил Бога, чтобы Калеб поступил так же.

Еще он хотел найти кровать. И нашел. Ударившись о ножку лбом, Коул стал шарить рукой, отыскивая мальчика.

Никого…

С каждой секундой смерть все ближе подбиралась к ребенку. «Господи, помоги!» — молился Коул. Он почти расстался с надеждой и собрался вылезать из-под кровати, как маленькая рука впилась ему в руку. Калеб!

Коул приподнял плечом кровать и подтащил к себе малыша, забившегося в угол. Он слышал, как тот всхлипывает и громко чмокает, будто сосет большой палец. Никогда в жизни Коул не слышал более прекрасных звуков! Ведь чмоканье и всхлипывание означали, что с Калебом все в порядке!

Наконец он поднял ребенка на руки, подхватил его тряпичную куклу с пола и пополз вперед. Языки пламени уже виднелись между половицами.

— Давай выбираться отсюда, — хрипло прошептал он ребенку.

Он хотел завернуть Калеба в одеяло, но заметил, что горячая зола с потолка засыпала его, и ткань занялась огнем прямо на глазах. В отчаянии Коул прижал голову Калеба к себе, обнял его покрепче и согнулся еще больше, надеясь собственным телом защитить мальчика.

Коул высчитал: у него есть несколько секунд, чтобы выбраться из дома. В спальню путь заказан — Пламя с треском рвалось сквозь пол и потолок.

Вдруг стены ожили и задвигались — Они вытягивались, наклонялись. Ничего страшнее Коулу не доводилось видеть. Словно сердце пожара билось о стены, заставляя их пульсировать и будто втягивать в себя воздух, которого так не хватало людям…

Коул глубоко вдохнул, быстро встал и кинулся к окну. Казалось, какое-то чудовище гналось за ним. Он услышал ужасающий скрежет, пол под ногами вздыбился и провалился вниз. Через секунду взор, вались стены. Осколки стекла, горящие угли вылетали в окно. Силой взрыва Коула бросило вперед, но он умудрился упасть на спину и не задавить ребенка. Жар от горящей крыши обжигал кожу. Коул понимал: дом вот-вот рухнет. С трудом поднявшись, он стал судорожно озираться, ища выход. Языки пламени, как змеиные головы, ползли к нему отовсюду — снизу, сверху, с боков, огонь перерезал путь, которым ушел Дэниел с Тилли. Значит, ему этим путем уже не пройти, да и тем, которым он пришел сюда, тоже. Ветки деревьев слишком высоко, до них не дотянуться с ребенком на руках.

Он в ловушке!

Издалека доносилось слабое звяканье пожарного колокола, потом его перекрыл громкий свист. Коул повернулся на звук, Дэниел снова свистнул. Сощурившись, силясь хоть что-то разглядеть в черном дыму, Коул увидел Дэниела верхом на толстой ветке.

Он слишком далеко. Невозможно дотянуться.

Но выбора нет.

— Держись, Калеб, — прошептал Коул.

Набрав воздуха, с душераздирающим криком он прыгнул через кольцо огня. Он чувствовал, как осыпаются под ногами доски, как валятся бревна, но он бежал и бежал, несмотря на то что казалось, будто легкие вот-вот взорвутся.

Дэниел пристально следил за Коулом и когда тот был на полпути к нему, уцепился ногами за нижнюю ветку и как можно дальше вытянул правую руку, держась одной левой.

Это был прыжок, который мог оказаться роковым. Коул ощутил этот полет между краем крыши и рукой Дэниела, это парение над землей. Он будто прыгнул в ночь, а маршал поймал его.

Коул закрыл глаза и облегченно вздохнул. Дэниел с трудом удерживал своего напарника и мальчика. Когда Коул перестал раскачиваться и Дэниел решил, что не уронит его, он протянул другую руку к Калебу. Дотянувшись до мальчика, он отпустил Коула, и тот упал на нижнюю ветку. Через несколько секунд все оказались на земле и побежали в безопасное место.

Джессика бросилась к Дэниелу за Калебом, но Коул преградил ей путь, поднял на руки и понес девушку. Как только они добежали до Грэйс и Тилли, рухнули стены дома и крыша. Толпа горожан, прибежавших с ведрами, остановилась, зачарованная игрой огня. Искры фейерверком улетали высоко в небо и, закручиваясь спиралью, падали вниз. Потрясающее, величественное и трагичное зрелище. Люди охали и ахали. Репортер носился, пытаясь взять хоть у кого-нибудь интервью, а Джон Клетчем, фотограф, устанавливал оборудование, дабы успеть схватить момент, когда весь дом объят пламенем.

Тилли сидела на траве и плакала. Грэйс все еще не пришла в себя. Тилли положила голову девушки себе на колени и нежно гладила лоб Грэйс. Дэниел стоял на коленях рядом с Тилли, неловко гладил женщину по спине, пытаясь успокоить, но все его внимание было направлено на Грэйс. Он следил за ее дыханием и за каждый вздох возносил благодарность Богу.

Какая она молодая, невинная, уязвимая! Дэниел крикнул, чтобы кто-нибудь позвал доктора. От его голоса Грэйс вздрогнула. Ему почти удалось убедить себя, что ее чары на него не действуют, но едва девушка очнулась, сердце его быстро забилось, а на глазах выступили слезы радости.

Что такое с ним творится? Не справившись с собой, он осторожно взял ее на руки и встал.

— Дэниел, у вас все лицо в саже!

— Знаю. Как вы себя чувствуете?

— Голова болит, — призналась Грэйс. — Не знаю почему, — добавила она озадаченно и потянулась пальцами к его щеке. — Где это вы так вымазались?

Дэниел повернул ее так, чтобы она увидела то, что осталось от дома. Но она смотрела только на него, и Дэниел воскликнул:

— Да пожар же был!

Она повернула голову и поморщилась: движение причинило ей боль. Глаза Грэйс округлились, и в голове вдруг прояснилось.

— А где Джессика, Калеб и Тилли?

— С ними все в порядке, — заверил он ее. — Все выбрались из дома. Никто не пострадал… кроме вас. Вы хоть помните, что случилось?

Она положила голову ему на плечо.

— Не помню. Пожалуйста, отпустите меня. Мне надо…

— Вам нужен доктор. — Дэниел оглянулся на толпу и готов был еще раз попросить привести врача, когда какой-то человек отделился от толпы и направился к ним.

— Дэниел, — прошептала Грэйс, снова привлекая его внимание к себе. — Как же я выбралась из дома?

— Джессика вас вытащила. Если бы не она… Мы с Коулом не успели бы вас найти.

— Значит, она спасла мне жизнь?

— Да.

Грэйс начала плакать, а Дэниел покрепче обнял ее и попытался успокоить.

Джессика тоже плакала. Держа Калеба на руках, она испытывала невероятное облегчение и благодарность судьбе. Ее ребенок жив-здоров! Она целовала его бессчетное число раз, крепко прижимая к себе. А тот, опомнившись от страха, рвался на землю поиграть.


К ним подошла Ребекка.

— Боже мой, Джессика, ты могла погибнуть! — воскликнула она. — С тобой все в порядке?

Джессика вытерла слезы:

— Да, все в порядке, но Грэйс ранена. Наверное, ей на голову упало бревно, — объяснила она.

— Сейчас ее осматривает доктор, — сообщила Ребекка. — Она ничего не помнит?

— Не знаю, — сказала Джессика. — Присмотри за Калебом, не своди с него глаз. Мне надо найти кое-кого.

— Джессика, тебе надо чем-то прикрыться. Где твой халат?

— Сгорел, — сказала Джессика, глазами отыскивая в толпе Коула.

— Пойду найду что-нибудь из одежды, — пообещала Ребекка.

Но Джессика ее не слышала. Она наконец увидела Коула и побежала к нему. Стоя довольно далеко от толпы, он наблюдал, как догорает огонь. Коул был измучен, измазан сажей с головы до ног. Но Джессика решила, что он самый красивый мужчина на свете.

— Коул!..

Она остановилась, глядя на него. Вдруг Джессика подумала, что важнее Коула Клейборна для нее нет никого и ничего на свете. Он даже важнее, чем сама жизнь. Силуэт Коула на фоне огня казался окруженным золотым нимбом. Словно сам Господь благословлял этого человека за мужество, проявленное перед лицом опасности.

— Вы что-то хотели? — спросил он, увидев на лице Джессики радость и удивление.

Она спешила к нему, хотела поблагодарить за спасение Калеба, но когда подошла ближе, простого «спасибо» ей показалось мало. Она горячо обняла его.

Колени Коула дрогнули, и он тоже ее обнял.

Поднявшись на цыпочки, она обхватила его за шею и прошептала: «Спасибо!» — и страстно поцеловала.

Коул не позволил себе воспользоваться этим поцелуем, хотя ощутил дрожь ее тела. Он попытался отстраниться, но она крепко держала его, будто провоцируя. Тогда он снова поцеловал ее и прижал к себе.

Джессика уткнулась лбом ему в шею и заплакала. Все эмоции хлынули наружу.

— Спасибо, спасибо!.. — шептала она снова и снова.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Пожалуйста.

Этот момент никогда не забудется, потому что фотограф заснял страстно обнимающуюся пару. Он, весь покрытый сажей, и она в тонкой ночной рубашке.

Утром снимок появился на первой странице «Рокфорд-Фоллз газетт».

Глава 18

Ребекка со страхом смотрела на Грэйс. Левый висок девушки распух от ушиба. Чудо, что она выжила!

Дэниел положил Грэйс на одеяло, принесенное соседями, и опустился на колени рядом с доктором, который ее осматривал. Ребекка была девушкой не из робких, но серьезная травма подруги испугала ее. Дэниел опасался, что она упадет в обморок, поэтому посоветовал Ребекке сесть. Но та была полна решимости поговорить с Грэйс.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала она дрожащим голосом.

Грэйс вглядывалась в лицо женщины, склонившейся над ней. Несмотря на ужасное состояние, она заметила, как аккуратно причесана подруга, волосок к волоску. Ребекка не примчалась на пожар, как другие, в халате и тапочках. Она надела черное платье без всяких украшений, очень подходящее для подобного случая. Впрочем, ее лицо было белым как полотно.

— Мне уже намного лучше, Ребекка. Не волнуйся.

Ребекка приподняла подол платья и опустилась на колено рядом с доктором Лоуренсом.

Врач погладил Грэйс по руке.

— Все будет в порядке, — пообещал он. — Вам очень повезло. Не знаю, чем вас ударило, может, задела потолочная балка.

Доктор неуклюже поднялся на ноги и, обращаясь к Дэниелу, заметил:

— Вообще-то ее могло убить, маршал.

Ребекка склонилась над Грэйс.

— Ты помнишь, что случилось?

— Нет. Я вообще ничего не помню.

Ребекка сочувственно закивала:

— Это даже хорошо. А то тебя мучили бы по ночам кошмары. Бедная Джессика оказалась в самом центре пожара. Но ты, слава Богу, все проспала.

На глаза Грэйс снова навернулись слезы.

— Джессика спасла мне жизнь. Если бы не она, меня бы уже не было на свете.

Ребекка схватила Грэйс за руку.

— Пожалуйста, не плачь, — прошептала она. — Теперь все кончено. Все в безопасности.

— А где Джессика? — слабым голосом спросила Грэйс.

—Она пошла к фургону вместе с маршалом Клейборном взять кое-что из одежды, — сказал Доктор Аоуренс. — Пойду взгляну на нее.

Превозмогая боль, Грэйс попыталась сесть. Дэниел поддержал ее за спину. Голова девушки все еще болела, она едва могла сосредоточиться на чем-то.

— Слава Богу, вечером мы сложили в фургон все вещи. Оставили только то, что собирались надеть в дорогу. Фургон не сгорел?

— Нет-нет!.. — поспешила успокоить ее Ребекка.

Пожар все еще бушевал, но улица, не освещенная пламенем, погрузилась в непроглядную тьму. Кто-то в толпе зажег факел. Калеб сидел на коленях у Тилли, когда какой-то незнакомец попробовал перейти двор с горящим факелом в руке. Мальчик ужасе закричал, стал звать маму. Ребекка подбежала к нему, подхватила на руки и крепко прижала k себе, пытаясь успокоить.

Дэниел схватил за шиворот мужчину с факелом и посоветовал убираться подальше отсюда.

Грэйс хотела встать, опираясь на руку доктора. Но у нее так сильно кружилась голова, что все поплыло перед глазами.

— Что вы делаете? — попытался остановить ее Дэниел. — Садитесь, пока снова не потеряли сознание.

— Вы побелели как бумага, — сказал доктор. — Делайте, как говорит маршал. Садитесь, вам надо отдохнуть.

— Я хочу найти Джессику. Мне надо поговорить с ней.

— Я найду ее, — пообещал Дэниел.

Он завернул за угол догорающего дома и увидел Джессику, направляющуюся в его сторону. Услышав плач ребенка, она, бросив все дела, кинулась к сыну. Коул шел за ней следом. Внимательно глядя под ноги, он обратил внимание, как много мусора и битого стекла валяется на земле. Он предупредил девушку, чтобы смотрела себе под ноги, ведь она была в тонких тапочках.

Дэниел, остановившись на краю двора, окликнул Коула. Он с недоумением рассматривал две пустые молочные бутылки. Всю последнюю неделю лил дождь, а они были совершенно чистые. С любопытством он поднял одну. В нос ударил сильный запах керосина. Присмотревшись, Дэниел заметил на дне остатки горючего.

Он показал бутылку Коулу. Тот понюхал и кивнул:

— Как только мы прибежали сюда, я сразу обратил внимание, что у пожара нет определенной точки возгорания. Дом пылал весь, вкруговую.

— Тот, кто совершил поджог, облил его керосином!

— Ты думаешь, за этим стоит блэкуотерская банда? Возможно, мерзавцы прочитали в газете о вероятных свидетелях и решили, что пожар глухой ночью избавит их хотя бы от двух женщин. Ребекке повезло: она не успела переехать в пансион Тилли.

— Теперь она в их списке следующая, — мрачно вздохнул Дэниел. — Мы не должны спускать с них глаз. Как только женщины выспятся и придут в себя, то наверняка расскажут нам правду.

— Ты собираешься сказать им, что это поджог? Дэниел взял у Коула бутылки и положил под дерево.

— Пока нет. Не хочу испугать еще сильнее.

Коул посмотрел на дом.

— Черт, что за ночь, — пробормотал он.

— Давай попробуем как-нибудь устроить всех погорельцев, — предложил Дэниел. — Здесь слишком много народу. Не люблю толпу.

До маршалов долетел голос Ребекки, она начальственным тоном отдавала приказы, будто главнее ее никого не было. Голос ее звучал резко, уверенно. Толпа подчинялась ей безропотно, словно новобранцы бывалому командиру. Люди выполняли все приказы Ребекки.

Джессика и Грэйс просто не знали, что бы делали без подруги. Соседи кинулись домой за одеялом для женщины с ребенком. Доктору Лоуренсу было велено взять к себе Тилли, пока ей не найдут более подходящее пристанище. Мужчинам приказано подкатить фургон к гостинице. Несколько человек отправлено за водой, чтобы залить огонь, пока он не перекинулся на соседнее поле.

Никто не стоял без дела, Ребекка была полна решимости поскорее привести все в порядок.

Менее чем через полчаса пострадавшие от пожара направились к гостинице. Грэйс яростно сопротивлялась, но Дэниел взял ее на руки и понес. Коул держал на руках спящего Калеба. Ребекка предложила Джессике и Калебу устроиться на ночь в одной из комнат маршалов, а Грэйс в другой. Гостиница переполнена, так что представителям закона придется спать на улице.

Впрочем, у Коула и Дэниела имелись другие намерения. Они не собирались выпускать женщин из вида. Дэниел хотел остаться охранять вход, а Коул с верхней площадки лестницы следить за коридором. Но их планы изменились, когда они наткнулись на шерифа Слоуна, на цыпочках выходившего из гостиницы.

Дэниел рассказал ему о пожаре и приказал сидеть всю ночь под дверью Ребекки. Слоун с готовностью согласился, весьма смущенный тем, что понятия не имел о пожаре во вверенном ему городе. Он был занят другим делом, и, глядя на смущенное лицо шерифа, Коул и Дэниел догадались, каким именно.

Ночной портье пришел в ужас, увидев покрытых сажей мужчин и женщин, и проявил чрезвычайную заботу о пострадавших. Он разбудил двух горничных и велел подготовить комнаты, всем предложил принять горячую ванну. Калеб не только проснулся, пока его мыли, но и очень развеселился. Видимо, он прекрасно выспался по дороге в гостиницу.

Джессика и Грэйс валились с ног. Обе заснули, едва коснувшись головой подушки. Дэниел приставил стул к двери Грэйс и через несколько секунд спал, не выпуская из рук оружия.

Коул расположился через коридор. Он тоже вытянулся на стуле возле двери комнаты Джессики, из-за которой доносилась болтовня Калеба. Вскоре дверь открылась, и из нее выбежал малыш.

Коул схватил его и потащил к матери. Внезапно он резко остановился в дверях, увидев Джессику. Она спала на животе, раскинув руки. Очевидно, у нее не хватило сил укрыться одеялом. Розовая ночная рубашка запуталась между колен. Боже, какие у нее красивые бедра и ноги! И ступни очень изящные. Коулу пришла в голову неожиданная мысль: а не боится ли она щекотки?

Она лежала лицом к открытому окну, из которого лился молочный лунный свет. Он залюбовался ее ртом, вспомнив, какие у нее были мягкие губы, когда она поцеловала его. Даже сейчас Коулу казалось, что он чувствует ее податливое тело… Как бы ему хотелось сейчас нырнуть к ней в постель…

Он мгновенно пресек фривольные мысли. Бедная девушка пережила такое потрясение! Нет, он не должен позволять подобным фантазиям отвлекать его от дела. Он маршал, а это большая ответственность. Он не может поддаться желанию, не может действовать импульсивно. Мало ли что ему хочется!

Калеб вывел Коула из мира грез очень быстрым и простым способом: намочил штаны. Коул быстро нашел вещи малыша, усадил на кровать рядом с матерью и решил переодеть его.

— Нет… — бормотал Калеб, отталкивая руку Коула. Он попытался соскользнуть с кровати на пол.

— Подожди. Тебя надо переодеть, и ты заснешь, — шептал Коул.

Он завязал тесемки на подгузнике, подхватил Калеба и дал ему в руки любимую куклу. Ребенок улыбался, прижимая куклу, что-то лепетал, пока Коул нес его к узкой маленькой кроватке, которую нашел для малыша администратор, затем положил его и тихо вышел.

Джессика услышала бормотание Коула и прикрыла рукой рот, чтобы маршал не услышал ее тихий смех. Сперва она онемела от ужаса, увидев Коула в своей комнате, но когда до нее донесся шепот большого мужчины и маленького, она поняла абсолютную пристойность намерений маршала. Коул — хороший, надежный человек, они с сыном могут чувствовать себя в полной безопасности рядом с ним.

Джессика спокойно закрыла глаза.

А Калеб снова выбрался из кроватки и в итоге заснул у Коула на коленях. Проснувшись через пару часов, малыш снова принялся болтать. Потом поспал на плече у Дэниела. В эту ночь маршалы не слишком хорошо выспались.

Глава 19

В семь утра Дэниела позвали на телеграф.

Коул встретил Слоуна у входа в гостиницу и потребовал дать двух помощников для охраны женщин. Через пять минут шериф вернулся с Робертом Йорком и Джоном Карвером. Оба были вооружены и производили угрожающее впечатление. Они убедили Коула, что знают свое дело, а он объяснил, чего от них хочет: не выпускать Джессику и Ребекку из комнат до возвращения маршалов. Грэйс должна находиться в постели до прихода доктора.

— Никого наверх не пускать, кроме доктора Лоуренса, — предупредил он. — Йорк, ты стоишь у двери Джессики, ты, Карвер, у двери Ребекки. А ты, Слоун, отвечаешь за Грэйс.

— Я еще не пил кофе. Нельзя ли мне спуститься вниз и перекусить? — спросил Слоун.

— Нет. Ты остаешься у двери Грэйс. Невыспавшийся Коул говорил суровее обычного, и Слоун почел за благо не дразнить маршала и не стал спорить.

Коул взял у шерифа ключи от тюрьмы и пошел через весь город. В кабинете было душно. Он оставил дверь открытой, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха.

Было почти восемь, когда пришел Дэниел. В одной руке он держал кофейник, в другой — пачку телеграмм.

Не тратя времени попусту, он начал излагать Коулу все, что узнал:

— Один бандит пойман.

— Где его взяли?

— Он прятался в ущелье, на границе с Техасом. Его поймали и привезли в Блэкуотер.

Коул взял чашку и налил немного кофе. Глотнул.

— Он жив?

— Едва-едва, — ответил Дэниел. — Шериф из Мэпл-Хиллз всадил в него пару пуль. Шериф чудом наткнулся на него. Бандита, говорят, свалил грипп, но он все-таки здорово сопротивлялся. Молю Бога, чтобы он протянул до суда. Хотел бы я оказаться там. Надо поговорить с ним.

— Ты думаешь, он возьмет и все тебе расскажет?

— Не сомневаюсь. Он сообщит мне все, что я хочу узнать.

— Ты хочешь только поговорить с ним? И больше ничего?

— Это зависит от того, как пойдут дела. Но он не уйдет от наказания. — Дэниел покачал головой и добавил: — Судья Рафферти не позволит такому случиться. Если этот тип на самом деле один из банды, его ждет виселица.

— Ты говоришь, будто знаешь судью лично.

— Знаю, — ответил Дэниел. — В Техасе его все знают. У Рафферти репутация сурового человека. Кое-кто считает, что судья Сайрус Бернс Вешатель по сравнению с ним святой. Не перечь Рафферти, и тогда можешь дышать спокойно. И еще — он лично заинтересован в этом деле. Судья потерял хорошего друга при ограблении в Канзасе. Он очень тяжело воспринял его смерть и жаждет мести.

— Значит, он вовлечен в дело. Какой-нибудь адвокат потребует отстранить его.

— Вполне возможно. Но у стороны защиты ничего не выйдет, — пообещал Дэниел. — Рафферти — живое воплощение закона для Техаса. К счастью, он честный человек. Черт побери, если бы не он, того типа из банды отдали бы на растерзание толпе.

Коул поразмышлял с минуту, а потом спросил:

— Что еще ты узнал?

— Похоже, Рафферти очень хотел знать, нет ли у нас чего-нибудь по делу. Я ему ответил, что есть слабая надежда на свидетеля. Он прямо набросился на меня. Я сказал, видимо, женщина-клиентка пряталась в банке во время налета. Мы думаем, она одна из трех, но никто пока не признается…

— И что он сказал?

— Хочет, чтобы мы привезли в Блэкуотер всех троих. Он надеется сам расспросить их и узнать правду.

— У него есть право заставить нас везти их туда.

Дэниел прислонился спиной к стене.

— И да, и нет, — ответил он. — У нас особое задание, мы не обязаны следовать каждой букве инструкции, но…

— Но?

— Но у Рафферти есть могущественные друзья в Вашингтоне. Он может надавить на кого надо, и нас заставят делать то, что он захочет. Я не намерен его злить, поэтому дал понять, что мы готовы с ним сотрудничать. Я пообещал сегодня окончательно выяснить, есть ли у нас свидетельница.

— Думаешь, мы сегодня узнаем?

— Да! Мы узнаем это сегодня.

— Но Грэйс вряд ли будет в состоянии говорить. Нам придется подождать.

— Значит, побеседуем с ней позже. Но к концу дня мы узнаем, есть у нас свидетельница или нет.

Коул тихо выругался и заметил Ребекку, которая переходила через дорогу. Она была в розовом платье, с зонтиком в руке, тоже розовым, в белую полоску. Мужчины столбенели и теряли дар речи, провожая глазами эту хорошенькую женщину. Охранник Карвер семенил следом, озираясь по сторонам.

— Смотри — Ребекка, — указал Коул. — Проклятие, остановилась, говорит с репортером.

Райан выглянул за дверь.

— Он торчал возле телеграфа, когда я был там, а когда вышел, сразу удрал. Наверное, он все знает и, судя по лицу Ребекки, рассказал ей про пойманного бандита.

— Откуда газетчики это знают? Дэниел повернулся к Коулу:

— Что знают?

— Что он из банды, этот тип?

— У него было при себе много денег.

— Сейчас многие носят с собой большие деньги.

— Это правда, — согласился Дэниел. — Но у него нашли в сумке экземпляр «Рокфорд-Фоллз газетт». За то число, когда было совершено ограбление.

— Может, случайное совпадение?

— А я разве не упомянул, что мерзавец пытался убить шерифа, прежде чем тот его поймал?

Коул покачал головой:

— Нет, не сказал. Тогда его можно задержать за покушение на убийство.

— Но я хочу, чтобы его задержали за ограбление банка. Если он из банды, то должен рассказать мне абсолютно все. Я хочу знать все имена, до единого!

— Но как ты заставишь его заговорить?

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Дэниел. — Было бы гораздо легче это сделать, имей мы свидетеля. Он бы указал…

— Я не питаю особых надежд, Дэниел. Женщины могут твердить одно и то же по разным причинам. Две из них, по-моему, как-то связаны между собой и защищают третью. Мы ведь ничего не знаем о них. Пора бы заглянуть в их прошлое, выяснить, кто они на самом деле.

— Я и не принимаю их слова за чистую монету. И не приму, пока сам все не проверю.

— Хорошо, — ответил Коул.

Он выглянул в окно и увидел, что Ребекка ударила репортера зонтиком по руке. Даже отсюда было видно, как побелело от волнения ее лицо. Подхватив юбки, она сломя голову кинулась по улице, чуть не столкнувшись с запряженной в коляску лошадью. Карвер едва успел оттащить ее в сторону.

Через минуту Ребекка влетела в кабинет, приказав охраннику встать снаружи и наблюдать за дверью. Коул и Дэниел ждали, пока она отдышится.

Дэниел предложил Ребекке сесть, но она помотала головой и принялась нервно расхаживать по комнате.

— Почему вы приставили ко мне охранника и приказали ему повсюду следовать за мной? — спросила она резким тоном.

— Для вашей защиты, — ответил Коул.

— А почему вы полагаете, что меня надо защищать?

— Мы решили охранять всех троих. Для уверенности, что возможные свидетели в полной безопасности, — сказал Дэниел.

— А разве охранник вам чем-то досаждает? — поинтересовался Коул.

— Нет, — ответила Ребекка. — Я волнуюсь не из-за мистера Карвера. Он выполняет свои обязанности.

— В чем же причина вашего волнения? — спросил Коул.

— Я только что услышала страшную новость от этого презренного репортера. Он сказал, будто пойман член банды. Этот человек мне солгал или сказал правду?

Поскольку Ребекка смотрела в упор на Дэниела, он решил ответить ей:

— Верно. Одного поймали.

— Он мертв или жив? — закричала Ребекка.

— Жив, — ответил Дэниел. — Но его жизнь висит на волоске.

— Надеюсь, он умрет, — прошептала она и опустила голову. — Нет, мне не следует так говорить. Но ведь столько народу погибло, и если он виноват, то должен заплатить… Его имя известно?

— Я не знаю, известно ли оно властям. Я не спросил.

— Его привезут сюда? На суд?

— Нет, в Блэкуотер, штат Техас.

— Далеко отсюда?

— Да, — ответил Коул.

Казалось, Ребекка почувствовала облегчение.

— Хорошо, — прошептала она. — Тогда мне незачем беспокоиться, что он будет преследовать Джессику, Грэйс и меня. — Она упала в кресло и принялась обмахиваться платком. — Убийца признался в совершенных преступлениях?

— Нет, не признался. Но все уверены: он один из членов банды.

— Его нельзя отпускать! — Ребекку охватил ужас при одной мысли, что бандит может оказаться на свободе.

Дэниел поспешил успокоить ее:

— Его не отпустят.

Она опустила глаза и посмотрела на колени.

— О Боже, у меня трясутся руки! Я не привыкла так волноваться. Последняя неделя была сплошным адом. Убийства в банке… В газете меня назвали свидетельницей… Ночной пожар… Это уже чересчур. Это просто… — Ее голос дрогнул.

Дэниел сел на краешек стола и посмотрел ей в лицо.

— Я знаю, это тяжело, но…

— Нет, вы не знаете! — закричала Ребекка. — Я… Мне так страшно! — Она разразилась слезами. — Я такая трусиха. Но сейчас я собираюсь поступить правильно. Не надо больше мучить Джессику и Грэйс. Потому что…

Она замолчала. Дэниел наклонился к ней, пытаясь выразить сочувствие, а Коул уже протягивал ей стакан воды.

— Выпейте немного, — предложил он.

Она вытерла платком лицо и посмотрела на маршала.

— Постарайтесь понять. Я обручена с очень известным человеком. Он уважаемый бизнесмен и очень щепетилен в отношении своей репутации. Скандал погубил бы его. Пять долгих лет ушло у него на то, чтобы набраться мужества и сделать наконец мне предложение. Я думала, вернусь домой и притворюсь, будто здесь ничего не произошло. Вы должны наконец поймать этих людей…

— Ребекка, что такое вы нам рассказываете?

— Я ваша свидетельница! Я пряталась под столом, когда банда ворвалась в банк. И сумочка, которую вы нашли, моя!

Оба маршала попытались спокойно отнестись к этой новости. Коул даже почувствовал вину за невольную радость, которую испытал от слов Ребекки. Какое счастье, что это не Джессика! От невероятного возбуждения кровь в венах Дэниела забурлила. Слава тебе, Господи, она видела их всех.

— Они ведь попытаются меня убить, да?

— Мы вас защитим! — с жаром пообещал Коул.

— Вы-то будете стараться, но они найдут способу заставить меня замолчать.

— Мы никому не позволим причинить вам зло, — поклялся Дэниел Райан.

Она вытерла слезы и проговорила:

— Я верю. Мне надо было признаться раньше, но я очень испугалась. Хотела забыть, убедить себя в том, что ничего такого не произошло, надеялась, что вы вот-вот поймаете грабителей… Мне жаль, что я лгала. Обычно я не веду себя так малодушно.

— Вы испугались, — успокаивал ее Коул.

— Да, — прошептала она. — А теперь бедные Джессика и Грэйс тоже втянуты в этот кошмар. Ни одной из них не было в банке во время налета. Если бы у меня хватило мужества заговорить раньше, мне не пришлось бы жить в таком страхе.

— Но вас видели в банке значительно раньше ограбления, — заметил Коул.

— Да, я действительно приходила. Но потом вернулась. Надо было закончить кое-какие дела. Я думала, забегу и…

С победным видом она оглядела мужчин.

— Я поеду с вами в Блэкуотер, взгляну на человека, которого поймали, — прошептала она. — Если он из банды, я укажу на него и выступлю свидетельницей на суде. — Она стерла со щеки еще одну набежавшую слезу и продолжила: — Я умоляю, оставьте в покое Джессику и Грэйс. Они хотят сегодня днем уехать из города. Я думаю, вы им разрешите, — добавила она. — Не надо преследовать их и наказывать из-за моей трусости. А чтобы банда не гналась за ними, я кое-что придумала.

— Что же? — полюбопытствовал Дэниел.

— Прямо отсюда пойду к газетному репортеру и признаюсь, что свидетельница я. Об этом будет напечатано завтра же, в утреннем выпуске, на первой странице.

Дэниел покачал головой. Коул отставил чашку кофе и шагнул к ней.

— Мы не можем вам это позволить.

— Но вы не можете меня остановить! — воскликнула Ребекка. — Я буду защищать Джессику и Грэйс! Из-за меня они страдают. Надеюсь, бандиты увидят интервью и оставят бедняжек в покое.

— Ни к какому репортеру вы не пойдете. Я понятно говорю? — возразил Дэниел.

— Но я должна признаться всем, что Джессики и Грэйс там не было. Как вы не понимаете? На них и так смотрят в городе, как на прокаженных. Хотя ничего дурного они не совершили.

По голосу Ребекки стало ясно, что она близка к истерике. Коул поспешил успокоить ее:

— Вы тоже ничего плохого не сделали. Просто оказались не в том месте и не в то время.

— Джессика и Грэйс знают, что вы пошли делать признание? — поинтересовался Дэниел. — Между прочим, Ребекка, когда Слоун запер вас всех в камере, вы говорили девушкам, что были свидетельницей произошедшего? Поэтому они твердят то же, что и вы?

Его слова удивили Ребекку:

— Они очень испугались. Я говорила им то же, что собиралась сказать вам. Неужели они повторили мои слова?

Ее вопрос остался без ответа.

— Вы рассказывали девушкам, что видели и oграбление, и убийц? — продолжал давить на нее Коул.

— Нет, но думаю, они сами поняли и, наверное, решили защитить меня, помочь. Они очень добрые. Джентльмены, я соберу вещи, через час мы можем ехать. Я хотела бы тронуться в путь как можно скорее.

Склонив голову набок, Дэниел дал Коулу знак выйти за ним. Они оставили дверь открытой, но говорили тихо, чтобы Ребекка не разобрала ни слова.

— Ее даже близко нельзя подпускать к репортеру.

— Согласен, — кивнул Коул. — Но она права, надо поскорее ехать. Необходимо вывезти ее из города.

— Но я бы хотел дождаться…

— Чего? — спросил Коул.

— Маршал Купер с парой помощников направляется сюда. Нам нужна помощь из Солт-Лейк-Сити. Они будут с минуты на минуту. Я бы поручил им охранять Джессику и Грэйс, а мы с тобой отвезли бы Ребекку в Блэкуотер.

— А если Джессика и Грэйс захотят уехать из Рокфорд-Фоллз? Можно считать, что они в безопасности?

— Да, — ответил Дэниел. — Купер и его помощники поедут с ними для надежности.

— Ты доверяешь Куперу?

— Да, — сказал Дэниел. — Он хороший человек. Я с ним работал. Он знает, что делает.

Вдруг Ребекка разразилась слезами, и маршалы бросились к ней.

— Они ведь могут за мной явиться? Да?

Коул хотел солгать ей, но Дэниел опередил его:

— Могут, но вы под нашей защитой.

— Надо ехать! Немедленно! — потребовала она. — Я не останусь здесь ни единой минуты! Слишком опасно! — Она была в панике.

— Прежде чем принять решение, мы должны услышать в точности, что случилось. Начните с той минуты, как вы открыли дверь банка.

— Нет, поедем сейчас же! Я вам все расскажу в дороге, когда буду чувствовать себя в безопасности.

— Ребекка, нам нужны подробности, и немедленно! — настаивал Дэниел.

Она горестно рыдала, дрожа и сцепив руки:

— Это было ужасно! Я помню, что очень торопилась. Мне не хотелось снова стоять в очереди. Ни с кем из клиентов я не обмолвилась ни словом. Банк должен был закрываться, а кассиры почему-то слишком медленно работали. Я беспокоилась, что не смогу завершить свои дела. О Боже, мне помог Франклин! А теперь он мертв. Я встречалась с ним в церкви. Он был такой добрый.

Прежде чем она продолжила, из гостиницы прибежал курьер. Высокий, долговязый молодой человек с оспинками на лице ворвался в комнату.

— Маршал Райан, извините, что перебиваю, но это послание я должен вручить вам немедленно!

Он уставился на Ребекку, передавая запечатанный конверт Дэниелу.

— А почему она плачет? — спросил он.

Ему никто не ответил.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он Ребекку.

Она замотала головой.

Парень пожал плечами и спросил Дэниела, не хочет ли тот послать ответ.

Дэниел прочел текст и ответил:

— Скажи мисс Уинтроп, я скоро буду.

— Она говорит, это очень важно, маршал, — повторил курьер. — Она хочет уехать. Она сама мне так сказала, перед тем как доктор зашел осмотреть ее.

— Беги в гостиницу и скажи мисс Уинтроп: я буду сразу, как только закончу кое-что.

— Но она не мисс Уинтроп, — сказал парень, направляясь к двери, — а леди Уинтроп. У нее есть титул, — добавил он важно. — Так объяснил мне ночной портье.

Дэниел не обратил никакого внимания на слова курьера. Ребекка тем временем вытирала слезы носовым платком Коула. Когда дверь закрылась, Дэниел снова стал задавать вопросы Ребекке:

— Сколько их было?

— Семь, — ответила она. — Семеро мужчин. Но лиц я не видела.

— Начните с самого начала, и подробно, — велел Коул.

Она наклонила голову и закрыла глаза, вспоминая происходившее в банке… Закончив рассказ, Ребекка снова разрыдалась, крепко схватив Коула за руку.

— Оживлять кошмар не менее ужасно, чем присутствовать при нем…

Коул погладил ее по руке.

— Мы знаем, вам тяжело, — произнес он с сочувствием.

— Вы нам очень, очень помогли, — признался Дэниел.

Коул кивнул.

— У тебя есть еще вопросы? — спросил он Дэниела.

— Нет. Мы узнали все, что хотели.

Ребекка встала и вздохнула, успокаиваясь:

— Вы ведь их поймаете, правда? Пообещайте мне.

— Обещаем, — сказал Коул. Дэниел повел Ребекку к двери.

— Почему бы вам немного не отдохнуть перед отъездом? Вы успеете собрать вещи.

— Как хотите, а я сегодня уезжаю из города, — заявила она. — Если у вас есть хоть капля порядочности, вы не скажете ни Джессике, ни Грэйс о том, что я свидетельница. Не хочу, чтобы они расстраивались, не хочу, чтобы они меня возненавидели за трусость, за то, что не призналась раньше.

— Уверен, они обе поймут причину вашего молчания. Не волнуйтесь, мы с Коулом ничего не скажем им. Мы тоже сегодня уедем, — пообещал он.

— Спасибо, маршал. Через час я буду готова.

Охранник приготовился сопровождать Ребекку до гостиницы.

Он предложил ей пойти другим путем, по параллельной улице. Мужчина был вооружен до зубов парой шестизарядных револьверов и ружьем. Дэниел проследил, по какой улице они собирались идти, и решил, что Ребекка в надежных руках.

— А чего так настойчиво требует Грэйс? — поинтересовался Коул.

— В записке сказано, что она хочет поговорить со мной в гостинице перед отъездом. Она собирается встать с постели, сесть в фургон и взять вожжи в руки. Похоже, этой девушке Бог не дал разума.

— Она очень решительная, — заметил Коул. — Мне кажется, если бы мы позволили, она бы так и сделала.

— Мы не можем отпустить ее одну, — сказал Дэниел. — Купер должен сторожить обеих, пока последний бандит не будет пойман.

— На это может уйти очень много времени.

— Не думаю, — покачал головой Дэниел. — Если банда узнает про Ребекку, она погонится за ней, и с Божьей помощью они будут у нас в руках. Все до единого.

— Ты намерен использовать ее как подсадную утку?

— Я собираюсь привезти ее живой в Блэкуотер.

Коул кивнул.

— Я вообще-то думал, что именно Ребекка — свидетельница. Нет… неправда. Я просто надеялся, что не Джессика.

— Понимаю. Сейчас у Джессики и без того полно проблем, на ее попечении ребенок.

Коул посмотрел в окно.

— Ты вроде говорил, что Грэйс хотела увидеться с тобой в гостинице?

— Она так написала в записке, — сказал Дэниел.

— Вон смотри, она переходит через дорогу вместе со Слоуном. Шериф бежит за ней. Вот сукин…

Дэниел выскочил на улицу, как только Грэйс ступила на дощатый тротуар. Он схватил ее за руку и втащил в комнату.

— Боже мой, почему вы не в постели?

Он взглянул на ее лицо и решил, что она похожа на ходячего мертвеца. Левая сторона хорошенького личика распухла. Дэниел прижал девушку к себе и выглянул на улицу. Слоун оперся о столб, к которому привязывают лошадей.

— Мне надо было увидеть вас, — объяснила Грэйс. — Шериф завтракал у себя, а я выскочила в боковую дверь.

— Краем глаза я заметил ее уже на ступеньках, — вмешался Слоун. — Мне пришлось оставить еду и догонять ее.

— Дэниел, мне надо с вами поговорить! — воскликнула Грэйс. — Очень сожалею, если вам сейчас некогда, но это крайне важно. — Она огляделась и с тревогой спросила: — А Джессики еще нет? Вы просили нас прийти сюда утром.

— Йорк повел ее к доктору Лоуренсу навестить Тилли, — сказал Слоун. — Она ушла с мальчиком.

— Да разрази вас гром! О чем вы, женщины, думаете? Три возможные свидетельницы разгуливают по городу как ни в чем не бывало! От такого и святые завопят! Все! Я иду к Лоуренсу и забираю Джессику в гостиницу! — Коул посмотрел на Слоуна и добавил: — Если мне придется притащить ее на руках, я так и сделаю.

Шериф отступил в сторону, пропуская Коула. Он посмотрел, как маршал перебежал через дорогу, Дэниел хлопнул дверью перед лицом Слоуна, желая поговорить с Грэйс без посторонних.

— Почему Коул так разволновался?

— Потому, что и вы, и Ребекка, и Джессика делаете все возможное, чтобы мы не могли вас защитить.

— Ну не думаете же вы, что кто-то при свете дня попытается…

Дэниел перебил ее:

— Все, я увожу вас в гостиницу! Обратно.

— Нет, — упрямо заявила Грэйс. — Я должна вам кое-что сообщить. Очень важное.

Она попыталась отпустить его руку, полагая, что проявляет слабость, держась за маршала. Но у нее не хватило сил, кроме того, от испуга Грэйс никак не могла собраться с мыслями. То, что она собиралась совершить, изменит ее будущее. Мечты рухнут. Но есть ли у нее выбор? Нет. Она должна посту, пить правильно, по совести.

Дэниел не стал с ней спорить. Он уступил.

— Хорошо, Грэйс. Говорите.

— Я ваша свидетельница! — заявила она. — Это я пряталась под столом.

Только желваки на скулах обозначились четче, а в остальном Дэниел никак не прореагировал на ее заявление.

— Вы свидетельница? — строго переспросил он.

— Да. Мне жаль, что я не нашла в себе мужества признаться раньше, но я слишком боялась. Джессика и Ребекка тогда уже ушли из банка, они сказали правду. А я нет. Вот теперь из-за меня все эти сложности. Вы оставите меня в покое, да?

Дэниел молчал. Внутренний голос ему подсказывал, что она лжет. Чем дольше он стоял рядом с ней, тем сильнее злился.

— Сколько их было?

Не задумываясь, она выпалила:

— Семь!

На глазах Грэйс появились слезы, и Дэниел вдруг почувствовал страстное желание и успокоить девушку, и встряхнуть ее как следует. Но он не сделал ни того, ни другого.

— Хорошо. Я отведу вас в гостиницу, там вы расскажете мне все остальное.

— Но я волнуюсь за Джессику и Ребекку! — воскликнула она. — Мне кажется, я нашла способ оградить их от преследования бандитов.

Дэниел догадался, что она сейчас произнесет, и застонал.

— Черт побери, неужели вы уже говорили с репортером?

Вопрос удивил Грэйс, потому что она подумала именно об этом.

— Нет, но хочу поговорить. Я пойду в редакцию и скажу, что в завтрашней газете можно напечатать правду. Я уверена: он будет счастлив услышать мой рассказ.

— Вы не пойдете ни в какую газету! — заявил он резко и стиснул ее руку так, что она поняла: спорить бесполезно.

Она немного удивилась подобному взрыву. Дэниел был просто в ярости, его голубые глаза сверкали, словно голубой лед.

— Думала, вы обрадуетесь, что я призналась. Не понимаю, почему вы сердитесь, Дэниел.

Он глубоко вздохнул:

— Грэйс, а вы говорите мне правду?

Она выдернула руку из его руки и отвернулась.

— Есть еще кое-что, о чем вам следует знать.

— Что именно?

— Пожар. Он не был случайным! Я помню, что произошло. Помню… яблоки…

— Яблоки? — переспросил Дэниел, не понимая.

Она кивнула.

— Я никак не могла заснуть. Впрочем, для меня это обычное дело: не могу проспать ночь, ни разу не проснувшись. — Она помолчала, потом добавила: — Мне послышался какой-то странный шум внизу. Похожий на звон стекла.

— Вот как?

— Да, вроде звона бокалов, когда ими чокаются. Такой звук.

— И что вы сделали?

— Тилли неважно себя чувствовала, мне не хотелось ее беспокоить. Поэтому я надела халат, тапочки и пошла вниз посмотреть, может, кто-то стучится в дверь. Я не собиралась открывать, просто хотела попросить позднего гостя прийти утром.

В коридоре я увидела широко распахнутое окно. Ветер надувал занавески, как паруса. Я очень испугалась, потому что хорошо помню: перед сном сама закрывала окно. Я последняя поднималась по лестнице.

— Что же вы сделали? — заинтересовался Дэниел.

— Закрыла окно и сразу почувствовала запах…

— Керосина?

— Да! Я потрогала подоконник, он оказался мокрый. Как будто только что на него плеснули керосин.

— А потом?

— После ужина Тилли поставила корзинку с яблоками на кухонный стол. Ее принесла одна из дочерей хозяйки.

— Какое отношение имеют яблоки к пожару?

— Я всегда чувствую запах яблок. Понимаю, это покажется странным, но я подумала: кто-то только что съел яблоко. Я хотела побежать наверх и разбудить Джессику с Тилли, но испугалась. Потом ощутила свежий ветерок, услышала скрип и поняла, что кто-то бросился ко мне. Я повернулась и уже открыла рот, чтобы закричать, но не знаю, успела или нет.

— Вас ударили?

— Даже не помню, был ли удар. Помню, как я повернулась, а потом уже вы, Дэниел, склонились надо мной на улице, на траве… Если бы Джессика не вытащила меня из дома, я бы точно погибла в огне. Я ваша свидетельница, — еще раз повторила она шепотом, — и хочу оградить от неприятностей Джессику и Ребекку. Они не виноваты ни в чем.

Дэниел не мог стоять рядом и не прикоснуться к ней. Он вытер слезинку со щеки Грэйс.

— Вы ни в чем не виноваты, Грэйс.

Они долго смотрели в глаза друг другу. Дэниела Райана переполняло желание оберегать ее. Он потерял жену и дочь только потому, что не смог их защитить. Он решил ни за что не выпускать Грэйс Уинтроп из поля зрения. Кто бы ни попытался причинить ей зло, будет иметь дело с ним.

— Дэниел, с вами все в порядке?

— Да.

— Вы кажетесь ужасно… сердитым.

— Я не хочу, чтобы с вами что-то произошло Грэйс. — Он схватил ее за плечи и крепко обнял словно хотел оградить от всех жестокостей мира.

Ей было больно, но она не хотела ставить Дэниела в неловкое положение и жаловаться. Она осторожно сняла его руки со своих плеч.

— Ничего со мной не случится.

— Я буду защищать вас.

— Да, — согласилась она. — А я должна защищать Джессику и Калеба.

— Почему? — удивился он.

— Потому что она рисковала своей жизнью ради меня.

— А Ребекка? Вы и за нее чувствуете ответственность?

— В каком-то смысле да. Она добра и заботлива.

Дэниел обнял ее за плечи.

— Пошли, я отведу вас в гостиницу, мисс Уинтроп. Хотя нет, неправильно. Леди Уинтроп, верно?

— Нет, Дэниел. Зовите меня просто Грэйс.

— Ах, Грэйс. Ничего простого в вас нет.

Глава 20

Ребенок находился на линии огня. Убить его первым? Нет, он не поддастся искушению: ведь тогда у матери будет время убежать и спрятаться. А именно она его главная мишень. Она должна умереть. С ней рядом охранник, хорошо вооруженный и наблюдательный. Охраннику могло бы повезти, если бы у него появился шанс выстрелить.

Мистер Джонсон поерзал на животе и решил ждать, когда все трое начнут переходить через дорогу. С крыши магазина его взору открывалась вся улица. Из своего винчестера он точно не промажет. «Терпение», — приказал он себе, вдруг почувствовав невероятное возбуждение. Итак, сначала охранник, потом женщина, потом ребенок. Раз, два, три. Ничего сложного. Все легко и просто.

От напряженного ожидания у него начала кружиться голова. Волнение, которое он испытывал всякий раз перед убийством, напоминало возбуждение, которое охватывало его перед встречей с женщиной.

Нет, пожалуй, сейчас даже приятнее. Гораздо приятнее…

Они не спеша, беззаботно шли по дороге, не подозревая, что им осталось жить несколько секунд. Палач хихикнул, как мальчишка, выжидая момент.

Джессика спорила с охранником: она хотела пойти к тюрьме, но Йорк решительно вел ее обратно в гостиницу. Помощник, нанятый Слоуном для ее защиты — мрачный, простоватый мужчина, — обладал одним несомненным достоинством. У него были усы, по форме напоминавшие велосипедный руль. Длинные, черные, они закручивались вверх, окружая нос. Помада для волос утолщала каждую волосинку, и когда он говорил, усы не шевелились.

Джессика взяла Калеба за руку, и они вышли на дорогу. Йорк поддерживал ее за локоть. Никакого транспорта за домом доктора не было видно, поскольку он стоял в тупике, а дальше шли конюшни. Убедившись, что нет никакой опасности, Джессика отпустила Калеба.

Коул только что завернул за угол и направился вниз посередине улицы, как вдруг Калеб увидел его. Ребенок устремился к маршалу, два раза споткнулся, но тут же вскочил и помчался дальше. Джессика и Йорк прибавили шагу, догоняя малыша. Калеб что-то лопотал на бегу, Джессика горделиво улыбалась, наблюдая за шалостями сына. Шагах в тридцати от Коула мальчик поднял руки, требуя взять его. И тут внезапный грохот разорвал тишину улицы.

Мистер Джонсон поднялся на колени, прицелился из винчестера и выстрелил. Охранник упал. Точно так же, как в тире падает картонная фигурка голубя. Йорк только что дышал, двигался, а через мгновение уже неподвижно лежал на земле. Пуля пробила ему сердце, как и хотел мистер Джонсон. Он бил без промаха.

Джессика закричала, упала на колени, пытаясь перевернуть охранника и помочь ему. Из раны хлестала кровь.

— Мистер Йорк!.. — всхлипывала она. — Нет… нет… мистер Йорк…

Она потянулась за своим пистолетом и вынула его в тот самый миг, когда очередной выстрел поднял фонтанчик земли рядом с ней. Она снова вскрикнула, уронила оружие и потом опять схватилась за него.

— Ложись! — закричал Коул и бросился вперед. Выстрелы раздавались с крыши магазина, но он никак не мог увидеть стрелявшего. Он кричал Джессике, чтобы она, черт побери, убиралась с улицы, упала на землю, но она не слушала его. Прищурившись, Джессика оглядывала крышу, обеими руками вцепившись в пистолет. Однако ее так трясло, что она снова чуть не уронила его, а когда наконец нажала на спуск, пуля пробила стекло в окне второго этажа.

Стрельба испугала Калеба, и он понесся к матери.

— Нет! — крикнула Джессика.

Мистер Джонсон наблюдал, как она бежит к малышу, и забавлялся — он не мог отказать себе в удовольствии поиграть в кошки-мышки. Ему нравилось видеть ужас на лице женщины, он хотел продлить ее страх и волнение. Мальчик возник в поле зрения мистера Джонсона. Отлично! Пожалуй, стоит убить сначала ребенка, а потом мать, увидеть ее лицо в момент смерти сына… Ни с чем не сравнимое зрелище!..

Она бежала слишком быстро. Так нельзя, подумал он и послал пулю ей под ноги.

Она резко остановилась.

— Вот так-то лучше, — прошептал палач.

Девушка снова двинулась вперед. Он снова выстрелил перед ней. Дорожная пыль осела на ее лице, оно стало сероватым.

Видно, Бог благоволит к ней. Что ж, очень скоро у него будет возможность проявить свою истинную любовь — отправить ее прямиком в рай. Так ли она чиста, как кажется? Мистер Джонсон сомневался. На свете нет чистых женщин, да он и не спешил отправить эту на небеса или в преисподнюю. В любом случае она должна пострадать, и ему, а не Богу решать, кому жить, а кому умереть.

— Пора, — прошептал он и прицелился ей прямо в сердце.

Всего несколько драгоценных секунд прошло после первого выстрела. Но казалось, промелькнула целая жизнь, прежде чем Коул догнал Джессику. Он сбил ее с ног на землю и накрыл своим телом. Он держал револьвер наготове, щурясь против света. Он уже увидел цель.

Там… на крыше… блеснул металл.

— Вот тебе! — Коул пробормотал ругательство и выстрелил.

Второй выстрел поразил цель. Стрелок на крыше взвился вверх, отлетел назад, упал на колени, а потом грохнулся оземь. Коул выстрелил еще три раза, пока тот падал. Не спуская глаз с бандита, он медленно встал и пошел вперед. Ярость его не знала границ, крики Калеба звенели в ушах. Ребенок, сидя на земле, звал маму.

С трудом встав, Джессика побежала к мальчику. Она была настолько слаба, что не могла взять его на руки и упала рядом с ним на колени. Он вцепился ей в юбку. Она обняла его и стала качать, пытаясь удержаться от рыданий.

Дэниел услышал выстрелы и бросился к дому доктора Лоуренса. Он увидел Джессику и Калеба посреди улицы, замедлил шаги, чтобы убедиться, все ли в порядке, а потом подошел к Коулу, стоявшему над мертвым телом. Затаив дыхание Дэниел наблюдал, как Коул ногой перевернул труп на спину. При падении лицо убийцы разбилось всмятку, его не узнала бы даже родная мать.

— Кто это? — спросил Дэниел. Коул покачал головой:

— Может, Ребекка скажет? Если узнает, конечно. Возможно, он из банды?

— Возможно. Грэйс поведала мне, что она тоже была в банке, и клянется, будто свидетельница —она.

Коула смутило такое сообщение.

— Так кто из них говорит правду?

— Если бы знать! — пробормотал Дэниел, опустившись на корточки возле мертвого тела и исследуя карманы в надежде найти какие-нибудь документы.

Коул подождал минуты две, потом, убедившись, что вполне овладел собой, пересек улицу и подошел к Джессике, обнимавшей сына. Коул поднял ее и поставил на ноги. Она пыталась отпрянуть от него. Он заметил у нее в руке шестизарядный револьвер, выхватил и бросил на землю. Калеб потянулся к маршалу, но Джессика не отпустила мальчика. Она еще дрожала и прерывисто дышала.

— Почему, черт побери, вы не упали, когда я приказывал? — грозно спросил Коул.

Его слова и тон удивили ее. Неужели он сердится?

— Что?

— Почему вы не спрятались?

— Вы такой злой.

— Да, злой.

— Вам хочется накричать на меня?

— Хочется, — признался Коул, — но я не буду. Калеб испугается, да и криком делу не поможешь. В следующий раз, Джессика, делайте все, как я скажу, Я не смогу защитить вас, если вы мне не поможете.

— В следующий раз?! — оторопела Джессика.

Калеб снова разразился слезами.

— Ну вот смотрите, что вы наделали, — пробормотал Коул.

К ним подошел Дэниел. Даже не думая, что делает, он забрал ребенка у Джессики и повернулся так, чтобы малыш не видел трупа.

— Бедный мальчик, — прошептал он и ласково погладил его по спине.

Успокоенный, ребенок положил голову на плечо Дэниелу и засунул в рот большой палец.

— Нашел какие-нибудь документы? — спросил Коул.

— Нет, — ответил он. — В карманах пусто.

Джессика схватила Коула за руку. До нее вдруг дошел смысл его слов.

— Я не подчинилась вашему приказу? Я его не слышала, хотела только добраться до сына и защитить его от того ненормального.

— Я понимаю, — кивнул он, — но, Джессика…

Она стиснула ему руку:

— Мне очень жаль, если мое поведение раздражает или оскорбляет вас. Клянусь, в подобной ситуации я снова поступлю точно так же. Ничто не должно угрожать жизни моего сына. Боже мой, я не могу не думать о том, что едва не случилось. Ведь Калеба могли убить!

Коулу не надо было тянуться к ней, она сама упала в его объятия с отчаянной жаждой найти успокоение.

Он крепко обнял ее.

— Больше не плачем, ладно? — хрипло спросил Коул. — А то Калеб снова расстроится.

— Я не плачу, но как вы не можете понять… — прошептала она. — Ведь мистер Йорк погиб из-за меня. Такой хороший человек был бы жив, если бы не я…

— Ну все, перестаньте! — приказал Коул. — Вы ни в чем не виноваты. Все закончилось. Я понимаю, вам страшно.

— Нет, не понимаете.

— Дорогая, ну чего я не понимаю?

Он смутился больше ее, ласково обратившись к ней. Но еще сильнее удивился, как легко это получилось.

— Я не знала, как стрелять из пистолета.

— Вы прекрасно справились с ним.

— Нет, — возразила она. — Но я научусь.

— Джесси, вы же видели, что я достал негодяя. Значит, я могу вас защитить. Поверьте в меня.

— Я верю в вас. Но хочу научиться защищать своего сына.

Дэниел отдал Калеба матери.

— С ней все в порядке? — спросил он Коула.

— Да, только еще дрожит.

— Я! — вдруг выпалила Джессика. — Я там была!

— Где? — вскинул брови Дэниел.

До Коула дошло, что именно она имела в виду.

— Догадайся, — усмехнулся он.

Она посмотрела на Дэниела, стоявшего за спиной Коула.

— Я свидетельница.

— Вот черт! — Дэниел шепотом выругался и вздохнул.

Калеб старательно повторил за ним ругательство.

— Ну и что теперь? — спросил Коул, крепко держа Джессику за плечи.

Она не высвобождалась, но если бы попробовала, он все равно бы не отпустил.

— Что в конце концов происходит?! — разозлился Дэниел.

— Я думаю, — сказал Коул, покрепче стиснув Джессику, — под столом было очень тесно.

Глава 21

Перед тюрьмой собралось множество представителей закона. Джек Купер, маршал из Солт-Лейк-Сити, его два молодых помощника — Спенсер и Кобб только что появились тут. Эти трое прибыли в Рокфорд-Шоллз, проделав нелегкий путь верхом под палящим солнцем и были покрыты толстым слоем дорожной пыли.

Купер был хорошим другом Дэниела. Вместе они работали не раз, но ни тому, ни другому не доводилось иметь дело с женщинами. Как и Дэниел, Купер знал, что такое опасность и непредсказуемо жестокое поведение преступников. Однажды он сопровождал сладкоречивого, любезного проповедника, жестоко убившего и изувечившего шестнадцать рыжеволосых мужчин. Убийца был уверен, что этот цвет волос указывал на принадлежность к силам ада. Сумасшедший негодяй без устали искаженно цитировал Библию, утверждая, что каждый день ровно в полдень слышит голос Бога. По иронии судьбы судья, которому предстояло вести дело, тоже оказался рыжим и без колебаний посоветовал суду повесить преступника.

Внешне Купер походил на сенатора. В уголках глаз залегли глубокие морщины, он рано поседел. От него веяло уверенностью и спокойствием. Прочитав записи Дэниела, он швырнул блокнот на стол и сел. Его помощники прислонились к стене.

— Похоже, ты отдал расследование на откуп трем дамам. Они его ведут, а не ты, — заявил он Дэниелу, вытянув ноги.

Коул услышал эту фразу, открывая дверь комнаты. Он только что вернулся из гостиницы. Дэниел представил Куперу и его помощникам маршала Клейборна.

— Коул— новичок в нашем деле, — добавил маршал Райан.

Помощники пожали руку Коулу, и Спенсер потрясенно спросил:

— Ваше первое имя Коул? Так вы из братьев Клейборнов?

— Да, — ответил Коул.

— О, я о вас наслышан, сэр!

— Правда? — удивился Коул.

— Да, сэр, — подтвердил Спенсер. Потом посмотрел на другого помощника и прошептал: — У нас в Монтане Коул Клейборн — легенда.

Купер заметил, как новоявленный маршал раздраженно возвел глаза к потолку, и с улыбкой предложил помощникам:

— Почему бы вам, мальчики, не пойти в гостиницу и не привести себя в порядок? После обеда немного понаблюдайте за шерифом и его людьми.

— Да, сэр, — сказал Спенсер. Он толкнул Кобба к двери, а сам чуть задержался и еще раз посмотрел на Коула. — Маршал Клейборн, сэр! Правда ли то, что рассказывают о случае в Спрингфилде?

— Не верь всему, что болтают, — ответил Коул.

— Но это правда? Да? Вы пристрелили четверых из банды Мерфи, прежде чем хоть кто-то из них успел вынуть свою пушку? Так, сэр?

— Давай вперед, Спенсер, — приказал Купер. — Ты смущаешь маршала Клейборна.

Коул рассмеялся, а когда за помощниками закрылась дверь, заметил:

— Совсем еще зеленые.

— Да, — подтвердил Купер, — но с оружием управляются ловко и хотят служить закону. Оба гораздо крепче, чем на вид.

Потом Дэниел сообщил Коулу новость:

— Я решил изменить наши планы. Купер поедет с Ребеккой в Блэкуотер, а мы с тобой заберем Грэйс и Джессику. Но тоже разделимся. В четверг все встретимся в Ред-Эрроу.

— Годится, — кивнул Коул.

— Я сперва думал поехать всем вместе, — пояснил Купер, — но Дэниел считает, что безопаснее ехать отдельно и на разных поездах.

— Три красавицы обязательно привлекут внимание, — добавил Коул.

— Купер сообщил мне, что подписан приказ о назначении судьи на это дело.

— Откуда он?

— Из Солт-Лейк-Сити, — ответил Дэниел. — Из Блэкуотера послали телеграмму с просьбой о помощи. Поскольку у нас особое задание, мы не обязаны никому подчиняться, но я полагаю, лучше прислушаться. Одна из женщин видела убийц, и дай Бог, она засвидетельствует.

— Судья в Блэкуотере сойдет с ума, — перебил Купер. — Сначала Дэниел шлет телеграмму и сообщает, что у него, кажется, есть свидетель. Потом дамы заявляют, что никто ничего не видел. А потом чуть ли не хором начинают утверждать, что каждая из них сидела под столом во время ограбления банка. Вы можете предположить, кто из них действительно был в банке в момент ограбления?

— Пока нет, сэр, — покачал головой Дэниел. — Я надеялся, что узнаю после того, как каждая детально расскажет, что видела.

— Но? — подгонял Купер.

— У каждой своя версия. С ума сойти!

— Но сам-то ты как считаешь, кто из них мог там оказаться? — не отступал Купер.

— Ребекка, — разом ответили Дэниел и Коул.

— Интересно!.. — пробормотал Купер.

— Детали, которые она упомянула, весьма убедительны. Она описала кое-кого из мужчин. Даже знает пару имен.

— Джессика рассказала куда меньше, она до сих пор дрожит, когда вспоминает об убийствах.

— Скажу вам одно, — покачал головой Купер, — эти женщины меня заинтриговали. Понятно, почему они сначала отрицали, что были в банке: испугались, слышали, что делают со свидетелями бандиты. Но почему они вдруг запели другую песню: стали признаваться, будто там были.

— Дэниел считает, их что-то связывает, — сказал Коул. — Слоун посадил их всех в камеру, и Дэниел думает, что именно тогда они разработали свой план.

— А что вообще вы знаете о них? Вы заглянули в их прошлое?

— Нам мало что известно, — признался Дэниел. — Но понемногу наводим справки, правда, медленно. Наверное, мы уже доберемся до Блэкуотера, прежде чем придет информация, которую мы запросили. И все же у нас есть кое-какие непроверенные факты.

— Например? — не отступал Купер.

— Если верить людям, с которыми Ребекка познакомилась в Рокфорд-Фоллз, она родилась в Нью-Йорк-Сити. Семья из девяти человек жила в небольшой квартире, всего с двумя спальнями. Оба родителя сошли в могилу от пьянства, и Ребекка сама занималась собственным воспитанием и образованием. Года три назад она переехала в Сент-Луис и наладила связи с родственниками. Потом встретила бизнесмена, за которого в конце года собирается выйти замуж. Каждое воскресенье она ходит в церковь, работает в библиотеке.

— Если она влюблена, то, вполне естественно, попытается оградить от неприятностей жениха. Банде ничего не стоит взяться за него, чтобы разделаться с ней, — размышлял Купер. — А что вы знаете про Грэйс и Джессику?

— О Грэйс ничего, кроме того, что она приехала из Англии с намерением купить ранчо. Я послал несколько телеграмм в Лондон, но пока не получил ответа. — А Джессика? — спросил Купер.

— Ее мать умерла два года назад. Отец бросил семью, когда она была еще маленькой. Джессика приехала в Рокфорд-Фоллз из Чикаго помочь тете, единственной родственнице, которая должна была родить.

— Видно, она умерла? — спросил Купер.

— Да, — ответил Дэниел, — через два часа после родов, от кровотечения. Они с мужем были женаты пятнадцать лет, когда она забеременела, но супруг не хотел ребенка. После смерти жены он, не задержался дома, даже не дал ребенку имени. Укатил из города, и больше о нем никто ничего не слышал.

— А что с младенцем? Кто его взял? — спросил Купер.

— Джессика. Она очень молодая, но изо всех сил старается дать мальчику все, что может.

— Тяжелую ношу она взвалила на себя, — заметил Купер.

— Но она справляется. Джессика сильная.

— Похоже, — согласился Купер. — Опасение за жизнь ребенка тоже веская причина держать язык за зубами, если она и впрямь была свидетельницей ограбления. Она пойдет на все, чтобы его защитить.

— Возможно, и у Грэйс есть кто-то, кого она хочет защитить? — высказал предположение Коул.

— Есть, — ответил Дэниел. — Родители.

— Откуда ты знаешь?

— От Тилли Макквайр. Эта женщина просто переполнена разными сведениями, знает все и обо всех в городе. Она рассказала много полезного, осталось только проверить.

Купер встал и с хрустом потянулся.

— Когда вы отправляетесь в Блэкуотер? — поинтересовался он.

— Я не могу двинуться до завтрашнего утра. Доктор настаивает, чтобы Грэйс провела в постели еще день, — объяснил Дэниел. — Коул, а ты когда намерен увезти Джессику?

— Тут одна проблема: не могу везти с собой Калеба.

— Куда же ты его денешь? — спросил Дэниел.

— Не хочу оставлять его здесь. В городе все знают Калеба. Его надо спрятать. Мне кажется, я придумал подходящее место.

— В Роуз-Хилле?

:— А что это такое? — поинтересовался Купер.

— Мое ранчо, — ответил Коул. — Там живут моя мать, мои братья и сестра. Мама Роуз сейчас с сестрой и ее мужем в Шотландии. Они вернутся не раньше чем через месяц. Так что там его нельзя оставить.

— Так куда ты намерен отвезти Калеба?

— Спрячу его у Тома и Джози Нортонов.

Дэниел улыбнулся:

— Прекрасная мысль, Коул! Том и пальцем не даст его тронуть. Но Джози может прикончить его своей стряпней.

— Да, это риск. Но придется на него пойти. Попрошу Тома ненадолго исчезнуть вместе с Калебом. Если Джессика на самом деле свидетельница преступления, банда не должна дотянуться до ее сына. — Коул показал на карту, лежащую на столе перед Дэниелом: — Где тут Ред-Эрроу? Никогда про него не слышал.

— Никчемное местечко, — пояснил Купер. — Там поезд делает круг. В городке есть салун, дом терпимости и конюшня. В Ред-Эрроу вам придется спать под открытым небом: нет ни одной гостиницы. Богом забытый уголок.

— Он расположен в глубоком ущелье, — заметил Дэниел, — весьма живописный.

— Наверное, мне лучше оставить Джессику со Спенсером и Коббом, пока я отвезу Калеба к Нортону. А потом я сразу же вернусь за ней.

— Ничего не выйдет, — вздохнул Дэниел. — Так безопаснее для Джессики.

— Все равно не выйдет.

— Почему? — удивился Коул.

— Да потому, что Джессика поедет с тобой.

— Из-за нее мы только время потеряем. Я сам повезу Калеба к Нортонам напрямик.

— Ты ведь не женат, сынок? — уточнил Купер.

— Нет, не женат и не твой сын. Ты, Купер, конечно, старый, но не настолько. В отцы мне не годишься.

Купер рассмеялся:

— Я и сам никогда не был женат. Будь я семейным человеком, Дэниел Райан ни за что не стал бы иметь со мной дел. Он предпочитает холостых. На случай если кто-то из нас схлопочет пулю. А мой брат женат.

— Правда? — Коул удивился: почему Купер стал рассказывать о своей семье?

— Да, у него пять дочерей и два сына. Если попытаешься хоть одного из семерых забрать у матери, поднимется пыль до потолка. Поэтому не очень-то представляю, как ты заберешь Калеба у матери.

Коул не видел особых проблем.

— Да просто объясню ей, что так лучше. Вот и все. — Он помолчал, глядя на недоверчивое лицо Купера. Потом продолжил: — Конечно, Джессика не захочет расстаться с сыном. Станет спорить. А потом все-таки согласится. Я хорошо узнал ее за последние два дня. Стоит ей все объяснить как следует, и она поступит разумно.

Глава 22

Джессика была вне себя и грозилась его убить. Он самонадеянно посчитал, что поскольку является маршалом Соединенных Штатов, то она выполнит любой его приказ. Это была первая ошибка Коула Клейборна. А вторая заключалась в том, что он позволил ей слишком близко подойти к его револьверу. Она схватила оружие и заявила, что продырявит его черствое сердце, если он хоть пальцем прикоснется к ее сыну. Дело было так.

Уложив вещи в сумку, он пришел к девушке в гостиницу и постучал в дверь. Джессика впустила его, но оставила дверь открытой, позволяя охраннику видеть, что ничего плохого не происходит. Коул немедленно объявил ей, что забирает Калеба и везет его на север, потом вернется за ней, и они отправятся в Техас.

К счастью, Калеб спал, пока взрослые шепотом спорили. Ребенок свернулся калачиком в кроватке и даже с мокрым от слюны подбородком походил на ангелочка. Но его мать, с горевшими гневом глазами, нисколько не была похожа на ангела. Словно тигрица, Джессика защищала своего детеныша:

— Ты спятил, если думаешь, что я позволю тебе забрать моего сына!

— Джессика, перестань размахивать у меня перед носом револьвером. Он может выстрелить.

Охранник Спенсер вошел в комнату:

— Маршал, вам помочь?

— Нет, все в порядке.

Джессика стояла возле двуспальной кровати, опустив оружие, вне себя от ярости. Под глазами темнели круги. Напряжение последних дней давало знать о себе.

— Ты можешь здраво мыслить? — спросил Коул.

— Я не поеду в Блэкуотер. — Она покачала головой. — А ты не прикоснешься к Калебу!

— Я знаю, тебе трудно расстаться с сыном. Но обещаю: он будет в полной безопасности, о нем прекрасно позаботятся.

— Убирайся отсюда!

Не обращая внимания на ее гневный возглас, он пересек комнату, подошел к креслу возле кровати и уселся. Рука его коснулась ее руки, когда он проходил мимо, задела и револьвер, но Коул не отобрал у Джессики оружие.

— Я сказала: уходи!

— Никуда я не уйду, пока ты не выслушаешь разумные доводы.

Она перевела взгляд с охранника на Коула, потом обратно. У Коула был еще один пистолет, а Спенсер держал руку на рукоятке револьвера. Оба выглядели угрожающе.

— Не могу решить, кого из вас пристрелить первым, — заявила Джессика.

Спенсер посмотрел на Коула, желая понять, как поступит маршал Клейборн.

Коул не спускал глаз с Джессики.

— Спенсер, — попросил он, — закрой-ка дверь. У нас с Джессикой личный разговор.

— Не будет у нас никакого разговора! — прошипела она.

— Вы уверены, что я вам не понадоблюсь, маршал Клейборн? — спросил Спенсер, берясь за ручку двери.

— Уверен.

Спенсер казался разочарованным. Коул подождал, когда дверь закроется, и велел Джессике сесть. Она продолжала стоять, с ненавистью глядя на него.

Коул улыбнулся. Как она прелестна даже в гневе! Она переоделась и стала еще красивее, чем час назад. Старое, выцветшее платье когда-то было золотистым; оно потерлось на локтях, обтрепалось на манжетах, но сидело на ней прекрасно. Волосы она завязала сзади тонкой белой лентой. Несколько прядей выбились из прически и вились возле ушей. Она шагнула к Коулу, и на него повеяло легким запахом сирени.

— Что это ты уставился? — воскликнула она.

— Ты очень красивая, Джессика.

Она оторопела.

— Выслушай меня, Джессика. А когда закончу, если у тебя не пропадет желание застрелить меня, я тебе разрешу это сделать.

— Я все равно не застрелю тебя, — пробормотала она, возвращая ему оружие. — Хотела бы, — поспешно поправилась она, — но не могу. Выстрел разбудит ребенка.

Он засмеялся:

— Надо же, какая предусмотрительность, Джесси!

— Ты не заставишь меня ехать в Техас.

— Заставлю, — заявил он тоном, не допускающим сомнений или колебаний.

Она закрыла лицо руками.

— Я ничего плохого не сделала. Ну почему вы не оставите нас с Калебом в покое?

— Ты ведь знаешь: я не могу.

Она положила голову ему на плечо и тихо заплакала. Он вынул из кармана носовой платок и дал ей. Он не успокаивал ее, хорошо понимая, что ей надо расслабиться, избавиться от напряжения. Коул с горечью подумал, что в этом есть и его вина.

Прошло несколько минут, прежде чем Джессика затихла. Коул прижал ее к себе.

— Ты действительно не сделала ничего плохого, — прошептал он. — Просто судья хочет видеть тебя в Блэкуотере.

— А Ребекка и Грэйс? Они…

— Тише, а то разбудишь ребенка, — напомнил Коул. — Не надо беспокоиться о подругах. Ими займется Дэниел.

— Как же я могу не беспокоиться?

— Доверься мне.

— Я стараюсь. Но не могу забыть о Ребекке и Грэйс. Они из-за меня в опасности. Разве нет?

— Да, им все еще угрожает опасность. Ваши имена — как имена возможных свидетелей — напечатаны в газете. Я не знаю, кто убил невинных людей в банке, и не представляю, что еще способны предпринять бандиты, чтобы добраться до вас троих. Ясно, почему ни одна из вас не хочет признаться, что была там, но…

Джессика снова заплакала. Увидев ее слезы, Коул почувствовал себя настоящим подлецом, но твердо сказал:

— Не люблю женщин, у которых глаза на мокром месте.

— Значит, ты должен меня ненавидеть. Я все время плачу. Правда, я никогда не лью слезы при Калебе: не хочу его пугать. Иногда… поздно ночью, укроюсь с головой одеялом и даю себе волю, чтобы никто не слышал…

Он обнял ее за плечи:

— Плохо. Почему ты плачешь по ночам?

— От страха.

— Чего ты боишься?

— Собственной слабости.

— У тебя тяжелая жизнь, Джесси?

— О нет, мы с Калебом прекрасно живем! Я очень довольна, просто иногда… устаю. Все шло хорошо до того дня, когда я переступила порог банка. Я расскажу, что там случилось, если хочешь, — добавила она. — Я солгала тебе, сказав, что меня там не было. Но я пыталась защитить Калеба.

— Я тоже пытаюсь защитить его и нашел безопасное место, Джесси. Нельзя везти Калеба в Блэкуотер, сама знаешь. А ты должна поехать.

Наконец Джесси смирилась с неизбежным.

— А мы не можем оставить его у Тилли? Она любит Калеба и позаботится о нем. Калеб тоже ее любит. Он не испугается, что его бросили.

Коул и слышать не хотел об этом:

— Джесси, весь город знает, чей ребенок Калеб! У Тилли его легко отнять. Она старая женщина. И потом, я не хочу оставлять его в Рокфорд-Фоллз.

— Зачем кому-то отнимать его у Тилли?

— Захватить твоего сына в заложники — прекрасный способ заставить тебя молчать на суде.

— О Боже!..

— Джессика, есть одна семейная пожилая пара, которая прекрасно за ним присмотрит. Послушай меня. Они будут ему как бабушка с дедушкой…

Целых пятнадцать минут он рассказывал ей о Томе и Джози Нортонах. В мельчайших деталях Коул изложил прошлое Тома, расписывая его прекрасную репутацию, умение обращаться с оружием и успехи на посту шерифа. Он, правда, не упомянул как ужасно готовит Джози, испугавшись, что Джессика снова заспорит.

— Ты говоришь, они всегда хотели иметь детей? — спросила она.

— Да.

— Если бы у тебя был сын, ты доверил бы его Нортонам?

— Да.

— Я должна увидеть их, прежде чем решить. Если они мне не понравятся, если я почувствую, что они не смогут как следует позаботиться о Калебе, я его не оставлю.

Она была полна решимости ехать с ним, но только на своих условиях.

— Когда мы едем? — спросила Джессика.

— Ах, Джесси, не начинай снова плакать! Все будет хорошо. Ты хочешь быть уверена, что Калеб в безопасности, так ведь?

Конечно, хочу. Просто я не знаю этих Нортонов. И я…

Он пошел к двери.

— Возьми с собой как можно меньше вещей, Джессика. Сумку себе и сумку Калебу.

— Мне надо поговорить с Грэйс, прежде чем ехать.

— Об этом не может быть и речи.

— А мы вернемся обратно в Рокфорд-Шоллз, когда отвезем Калеба?

— Нет, мы поедем в Техас.

— А как же мои вещи? Все, что у меня есть, в фургоне Грэйс.

— Я отнесу их в платную конюшню. Хозяин присмотрит за ними. Ты умеешь ездить верхом?

— Да, — сказала она, не добавив, что плоховато. — Я хотела бы купить пистолет, прежде чем мы отправимся. Ты научишь меня стрелять?

Ему не нравилась эта мысль.

— Просто целься и стреляй. Впрочем, тебе незачем носить оружие.

— Нет, оно мне необходимо! Ты научишь меня пользоваться им?

— Но ты же стреляла.

— Но я хочу научиться стрелять хорошо, — настаивала Джессика.

Он решил не тратить время на споры.

— Мы тронемся сразу же, как только Калеб проснется. А сейчас что? — спросил он, когда она затрясла головой.

— Сначала он должен поесть.

— Прекрасно. После того как он поест, мы тронемся. Не забудь взять с собой какую-нибудь еду, которую он любит, — добавил он, подумав.

— А долго нам ехать до Нортонов?

— Нет. И, Джесси, я не хочу, чтобы ты кому-нибудь говорила, куда мы едем. Даже имя Нортонов не произноси. Кто-нибудь может услышать. Ясно?

Он был уже у двери, когда она окликнула его:

— Коул?

— Да?

— Пообещай, что с моим сыном ничего плохого не случится.

— Обещаю.

ЧАСТЬ III

Все горести уйдут,

Растают, как снега.

Глава 23

Ребекка сидела на каменной скамейке в маленьком садике за гостиницей. Туго набитые дорожные сумки лежали у ее ног. Было тихо, спокойно, безлюдно, никто из постояльцев не рисковал высунуть нос на горячее солнце. Сад со всех сторон был окружен высокой кирпичной стеной и густым подстриженным вечнозеленым кустарником. Спенсер и Кобб скучали у главного входа, в то время как их начальник, маршал Купер, прохаживался неподалеку. Ему не терпелось тронуться в путь, и он не мог дождаться, когда наконец появится заказанный экипаж.

Ребекка волновалась, увидит ли она до отъезда Грэйс и Джессику? Взглянув на часы, она повернулась к Куперу.

— Я чувствую себя ужасно, уезжая отсюда, не простившись с Джессикой и Грэйс. Но не хочу, чтобы они знали, что я поехала в Техас взглянуть на задержанного. Иначе они начнут беспокоиться. Надеюсь, мы не столкнемся с ними, отъезжая от гостиницы?

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Купер. — Никто из дам вас не увидит.

— Почему вы так уверенно говорите?

— Грэйс приказано оставаться до утра в постели, и она не нарушит приказа, потому что маршал Райан поставил у дверей охрану.

— А Джессика?

— Два часа назад уехала с маршалом Клейборном.

— То есть как — уехала? Куда? — поразилась Ребекка. — У нее какое-то поручение? Она сегодня вернется в город?

— Нет.

— А где она?

— Она в хороших руках, — сказал Купер. — Вам не стоит беспокоиться.

— Давно ли она уехала? Вы сказали, пару часов назад?

— Да, — подтвердил маршал. — Мы должны были отправиться одновременно с ними, но найти хороший экипаж не просто. На это ушло время. Вы не сможете доехать до станции верхом?

— Нет. Я выросла в городе, маршал. И, как вам уже объясняла, не умею ездить верхом. Могу упасть и сломать шею.

— Ну тогда ладно, — сказал он. — Дождемся экипажа.

— Вы мне не сказали, куда поехала Джессика.

Купер боролся с желанием постоянно смотреть на Ребекку: не хотел, чтобы она догадалась о произведенном на него впечатлении. Но сделать это Куперу было невероятно трудно. Как же она хороша! Когда солнечные лучи падали на золотые волосы, вокруг головы Ребекки словно загорался нимб. Ангельское личико Ребекки сразило маршала Купера наповал. Дэниел должен был подготовить его, черт побери, предупредить о том, что ему предстоит увидеть!

Спенсер и Кобб тоже не скрывали восхищения всеми тремя дамами и при них вели себя как мальчики, недавно открывшие для себя факт существования на свете противоположного пола.

Медленно отведя глаза, Купер попросил Ребекку повторить вопрос.

— Я хочу знать, куда уехали Джессика и Коул.

— Я не знаю, куда именно.

— На север! — выпалил Спенсер.

Купер посмотрел на помощника таким взглядом, что тот понял: больше нельзя произносить ни слова.

— Коул и Джессика взяли ребенка и поехали к друзьям.

— К друзьям Коула? Да, вероятно, так, — пробормотала она. — Друзья Джессики в Чикаго. Кроме нас с Грэйс. Мы ее самые близкие подруги. Зачем ей понадобилось везти куда-то Калеба? Почему вы не говорите, куда она поехала? Вы же маршал, должны знать!

— Извините, но я не знаю, — покачал головой Купер.

— Я очень волнуюсь за нее.

— Вы трое очень сблизились, да?

— Нас соединили трагические обстоятельства. Кроме того, как выяснилось, у нас много общего.

Купер почувствовал жалость к Ребекке, такой несчастной и трогательной сейчас.

— Вы довольно скоро увидите подруг, — пообещал он.

— Правда? — с горячностью спросила она. — Когда?

— Джессика с Коулом и Грэйс с Дэниелом нас догонят.

Ребекка нахмурилась:

— Не понимаю. Разве Грэйс и Джессика тоже едут в Техас?

— Да.

— А зачем? Ведь свидетель я.

— Ясное дело. Но мы должны охранять и других женщин до суда. После того, как вы дадите показания, расследование будет закончено. А до того момента вам всем нужна охрана. И потом, судья Рафферти жаждет видеть всех дам.

— Когда же мы с подругами увидимся?

— Мы все встретимся в Ред-Эрроу, — ответил Купер. — Возможно, окажемся там раньше Коула и Джессики. Но не исключено, что они нас удивят и сядут в один с нами поезд.

— Ред-Эрроу — конечная станция? Значит ли это, что оттуда мы должны ехать в Блэкуотер верхом?

Заметив ее беспокойство, Купер улыбнулся:

— Вы можете поехать со мной, или я найду повозку.

Она посмотрела на свои руки и прошептала:

— Ужасно! Если бы я раньше призналась, то Грэйс и Джессике не пришлось бы все это время жить в страхе.

— Почему вы сразу не сказали правду? Боялись?

— Да, — выдохнула Ребекка.

— Мэм, у вас могут быть серьезные неприятности: вы солгали представителям закона, — заметил помощник Кобб.

Его приятель Спенсер кивнул и добавил:

— За это вы можете попасть под суд.

— Какая теперь разница? За мной наверняка охотятся бандиты. Вообще чудо, что я до сих пор жива. Не понимаю, почему они еще не попытались напасть на меня, чтобы заставить замолчать.

— Они были слишком заняты, вот почему, — ответил Дэниел, появившись у входа в сад.

Он спустился по ступенькам и подал Куперу телеграмму.

— Еще один банк ограблен. В шестидесяти милях к востоку отсюда.

Купер выругался:

— Чисто сработано?

— Нет, — угрюмо ответил Дэниел.

— Что вы имели в виду под словами «чисто сработано»? — спросила Ребекка.

— Маршал спрашивал меня о жертвах, — ответил Дэниел.

Ребекка побледнела:

— И сколько человек убито?

— Трое. Все сотрудники банка.

— Бедные люди! — прошептала она.

Дэниел махнул рукой Куперу, приглашая отойти в угол сада. Там он тихо сказал:

— Но на этот раз есть кое-что новое.

— Что именно? — спросил Купер.

— Все столы в банке перевернуты, а экземпляр «Рокфорд-Фоллз газетт» гвоздями приколочен к стене и запачкан кровью.

— Они предупреждают нас, что знают о существовании свидетеля.

Дэниел кивнул.

— Давай-ка поскорее выбираться отсюда.

Глава 24

Путешествие с малышом оказалось не просто трудным. Это был настоящий кошмар. Ребенок не знал и не понимал, что значит вести себя тихо. Он требовал ответа на свой бессмысленный лепет, хотя Коул считал: малыш болтает без умолку лишь для того, чтобы слушать собственный голос. Любимым словом по-прежнему оставалось «нет». Калеб шептал его, выкрикивал, завывал, пел, и к вечеру Коул не сомневался: мальчик произнес его раз двести.

Солнце почти село, и они наконец разбили лагерь в укромном месте возле озера в форме подковы. Каменные выступы футов в пятьдесят высотой надежно защищали его от дождя и ветра. Но самое главное — сюда невозможно было проскользнуть незамеченным. В их лагерь вела лишь одна дорога — вдоль кромки воды.

Пока Коул занимался лошадьми, Джессика решила накормить Калеба. Но ребенок гораздо больше интересовался тем, что его окружало, а не едой.6

Ей пришлось долго уговаривать малыша проглотить хоть что-нибудь.

Коул два раза прошел по дороге, желая убедиться, что за ними никто не гонится. Теперь он не волновался из-за радостных воплей Калеба и его громкого топота. Малыш прыгал, резвился: еще бы — столько времени пришлось сидеть у матери на коленях. Он, похоже, намеревался вознаградить себя за все: носился по полянке, хохотал и ответ на слова Коула, считая, что тот играет с ним. Хрупкое тельце малыша сотрясалось от восторга. Чудесный ребенок! Даже когда он разражался плачем и скандалил из-за того, что мать не подпускала его к воде, Коул любовался им.

Все силы Джессики уходили на то, чтобы как-то отвлечь внимание сынишки от озера. По какой-то странной причине Калеб слушался одного Коула. Стоило тому сказать слово, как малыш немедленно подчинялся. Коул велел ему сесть, и Калеб сел. Маршал снял с мальчика ботинки и опустил его в седло. Широко раскрыв глазенки, малыш наблюдал, как Коул водит жесткой щеткой по лошадиным спинам. Рубашка Калеба задралась на животе, подгузник съехал на бедро, но более счастливого ребенка не было, казалось, во всем мире!

Этого, увы, нельзя было сказать о его матери. Она выглядела уставшей и напоминала Коулу потрепанную куклу сестренки, долго пролежавшую под дождем и солнцем. Волосы растрепались, белая блузка стала серой от пыли, а на щеках темнели пятна от засохшего клубничного джема, которым она кормила Калеба. Но, тем не менее, Коул считал ее очень красивой и соблазнительной.

От усталости Джессика не могла проглотить ни крошки, пока Коул не заставил. Коул уговаривал ее так же терпеливо, как она своего сына. Впрочем, он не высказал ни единого упрека и не попытался все свести к шутке, сравнив Джессику с маленьким Калебом. Наверняка ей не до веселья, она бы не оценила юмор, а только обиделась.

Сам он проголодался и съел две порции ветчины с бобами, хлеб и печенье. Во время еды он не сводил глаз с Джессики, она же явно приуныла. Проведя несколько минут в молчании, Коул наконец сдался и спросил, в чем дело.

— Почему ты мне не сказал, что нам придется заночевать в дороге? Надо было меня предупредить.

— А что бы изменилось, если бы я сказал? Она передернула плечом и недовольно проронила:

— Не знаю. Наверное, настояла бы на том, чтобы разбить лагерь в более безопасном месте.

— Это самое безопасное место, которое только можно отыскать. Никто сюда не подкрадется. К тому же я сплю очень чутко и услышу любой шорох.

— Я не об этом, — быстро проговорила Джессика. — Ко всему прочему ты развел костер.

Коул откинулся на валун и пристально посмотрел на нее:

— Но без костра нам никак нельзя. Ночью в горах холодновато. Это не равнина, Джессика. Без него мы просто замерзнем.

Она провела рукой по волосам и закрыла глаза.

— А почему надо было разбить лагерь именно у озера?

— Лошади хотят пить, Джесси. А мы разве нет? — рассудительно и спокойно ответил Коул.

Но ей было плевать на его объяснения. Она не могла больше сдерживаться:

— Неужели ты не понимаешь, какой соблазн для Калеба вода? Я ни на секунду не сомкну глаз этой ночью, буду беспокоиться о нем. А вдруг он проснется и отправится гулять? Он может заблудиться в лесу, или утонуть, или наткнуться на змею…

— Джессика, успокойся, я прослежу за ним.

Она продолжала вести себя так, будто не слышала его. С жаром Джессика заявила:

— Малыш может упасть в костер или наступить на горячий уголек. О чем ты думал?

Коул хорошо понимал причину беспокойства Джессики, хотя ее недоверие оскорбило его.

— Я же пообещал: я отвечаю за вас с Калебом и не допущу, чтобы с малышом что-то случилось. Он не обожжется, не потеряется, его никто не покусает: ни дикие звери, ни ядовитые гады.

— Я волнуюсь за сына! — не унималась Джессика, глядя на Калеба и желая удостовериться, что с ним все в порядке.

Мальчик как ни в чем не бывало копал палочкой землю и поглядывал в сторону озера. В угасающем свете солнца вода блестела будто расплавленное золото. Великолепное зрелище!

— Знаешь, о чем я думаю? — сказал Коул, возвращая Джессику к реальности.

— О чем? — усталым голосом спросила она.

— Тебе надо искупаться.

Она резко повернулась к нему:

— Что?

— Тебе надо искупаться. Раздевайся и отправляйся плавать. Тебе это пойдет на пользу. Ты устала, купание снимет напряжение, ты почувствуешь себя лучше. По себе знаю. Давай, давай, а я возьму Калеба. Я повернусь к тебе спиной, если ты стесняешься. Но здесь, насколько я знаю, люди не особенно стеснительные.

Джессика покосилась на озеро.

— Я не стесняюсь. Знаю, ты не воспользуешься моментом. Не можешь.

Если бы она не добавила последние слова, он воспринял бы ее фразу как комплимент, свидетельство доверия с ее стороны.

— Не могу? — переспросил он с любопытством. — Почему?

— Почему не можешь воспользоваться нашей ситуацией?

— Вот именно. Почему?

От ее улыбки сердце Коула едва не остановилось. До чего же ему трудно держать от нее руки подальше!

— Потому что ты маршал Соединенных Штатов, — напомнила Джессика.

— И что это значит? — поинтересовался он.

— Значит, ты здесь со мной только для того, чтобы меня защищать, а вовсе не… — Она хотела сказать «заигрывать», но передумала. —…Ну сам знаешь.

Коул не мог решить, чего ему больше хочется — засмеяться или застонать от досады. Он стиснул зубы от раздражения и решил все расставить по своим местам:

— Джессика, запомни: маршалы не бесполые люди. Не важно, дали они присягу или нет. Между прочим, в самой присяге нет ни слова про отказ от… удовольствий.

— Ты хочешь сказать…

— Я, черт побери, говорю правду!

Он ждал, что она покраснеет или постарается перевести разговор на другое, но вместо этого Джессика пожала плечами.

— Я все равно не беспокоюсь, — ответила она и, устремив взгляд на озеро, нервно добавила: — Или мне надо беспокоиться?

Чем дольше он размышлял об их разговоре и ее странном вопросе, тем сильнее злился.

— Когда тебе надо будет беспокоиться, я обязательно предупрежу. Хорошо?

Она рассмеялась:

— Ладно.

— Ну так ты идешь купаться или нет? — спросил он. — Калеб, кончай кидаться землей, топай сюда.

Ребенок бросил палочку и подбежал к нему. Коул усадил его к себе на колени и снял с мальчика рубашонку.

— А здесь глубоко? — с волнением спросила Джессика.

— Не знаю, — ответил Коул, развязывая тесемки на подгузниках Калеба. — Ну может, на середине и глубоко. Ты не умеешь плавать?

— Я плохо плаваю, — призналась она. — Не было времени научиться как следует.

— Разве в детстве ты не купалась?

Джессика покачала головой:

— Мне было не до таких пустяков.

Коул взглянул на нее:

— Почему?

— Некогда было.

По ее тону он понял, что она не хочет говорить о своем детстве. Если бы он по натуре был тактичным человеком, то, вероятно, сменил бы тему, поняв намек. Но тактичность не являлась главным качеством маршала.

— Что же ты делала? — спросил Коул.

Джессика глубоко вздохнула:

— Помогала матери в магазине, когда она работала… В магазине женского платья, — уточнила она. — А совсем маленькой оставалась у соседей… Вот почему у меня не было времени на развлечения.

— Значит, вы жили вдвоем. Отец вас бросил?

— Да.

— Знаешь, где он сейчас?

— Слышала, будто умер. Но не знаю, правда это или нет. Так ты берешь Калеба купаться?

— Да.

— Ты его удержишь? Он очень верткий.

Коул стащил рубашку через голову, отбросил ее, потом снял ремень, на котором висел пистолет, и встал. Она торопливо перевела взгляд на озеро, но успела заметить мускулистую грудь и крепкие плечи. Кожа была загорелой, значит, Коул проводит много времени на солнце раздетый. Светлые волоски вились на груди, спускаясь к пупку. О Боже, зачем она туда смотрит, подумала Джессика. Да, Коул очень привлекателен, и только слепой не заметит его голубые, со стальным оттенком глаза. Но больше всего ей нравилось, как он ведет себя с Калебом. Поистине у него терпение Иова. Он нежен, мягок с мальчиком, кажется, ничто не способно вывести его из равновесия.

Из Коула мог бы получиться прекрасный отец. Джессика немедленно отбросила пришедшую в голову мысль. Никто ей не нужен, никакой мужчина! Они с Калебом и так прекрасно живут.

— Жаль, я не смогла поговорить с Грэйс перед отъездом. Я обещала ей помочь найти ранчо, а она собиралась предложить мне работу. Такой вариант был бы для меня просто идеальным, чтобы спокойно растить сына.

— Что ты сможешь делать на ранчо?

— Многое. Я никогда не боялась тяжелой работы, — сухо ответила она.

— Не сердись. Я не хотел обидеть тебя. Просто интересно.

— У Грэйс слишком мало времени. Ей надо было спешить в Денвер, а мы с Калебом приехали бы позже.

Коул ничего не понял, но Джессика отказалась объяснять.

— Если Грэйс захочет, чтобы ты узнал о ее личных делах, она сама тебе все расскажет. А мне все же надо было взять свои вещи из фургона. Я надеюсь, Грэйс не подумала, что она обязана следить за моими вещами.

— Перестань волноваться. С ней все в порядке. Скоро ты увидишь ее.

Джессика уже не слушала Коула, потому что Калеб, совершенно голый, с разбегу кинулся к ней на руки. Она прижалась щекой к нежному, теплому тельцу и поцеловала. Ребенок захохотал.

— Пойду принесу мыло, — сказала Джессика.

— Джесси?

— Да?

— Закрой глаза на минутку.

Она не стала спрашивать почему, просто крепко зажмурилась. Любопытство распирало ее, она сразу поняла, в чем дело.

— Неужели ты совсем разделся?

— Разумеется, — весело ответил Коул. — Мы с Калебом совершенно голые.

Ей хотелось посмотреть: ведь никогда раньше она не видела обнаженного мужчину, хотя и считается матерью. Джессика слегка приоткрыла один глаз. Но ее постигло разочарование: она увидела, как Коул погружается в воду. Странно, что и спина у маршала потемнела от солнца. Неужели у него есть время загорать? Ей стало смешно, и она улыбнулась.

Калеб крепко обнял Коула за шею и что-то радостно защебетал ему в ухо. Он совсем не боялся, и Джессике вдруг захотелось оказаться в воде вместе с ними.

Вместо этого она пошла за мылом, и пока рылась в сумке, до нее доносились громкие всплески воды « вопли счастливого малыша. Калеб явно чувствовал себя в полной безопасности.

— Пока все хорошо, — прошептала она.

Ребенок ведь ничуть не страдает оттого, что у нее нет материнского опыта. День ото дня она становится более умелой и со временем, когда ему исполнится пять или шесть лет, будет уверенно и спокойно выполнять взятые на себя обязанности. Она постоянно беспокоится и боится за него, однако разве это не нормально? Ей хотелось быть умной матерью, чтобы сын вырос и сохранил хорошие воспоминания о детстве, чтобы он обладал чувством собственного достоинства в отличие от мужчин, которые попадались ей в жизни. Калеб непременно станет настоящим мужчиной!

— Джесси, принеси мыло.

Она подпрыгнула, услышав голос Коула, схватила обмылок, пахнущий розой, и побежала к воде.

— Кинуть его?

— Конечно, — отозвался он.

Она прицелилась, но, конечно, промахнулась. Коул быстро подхватил мыло и не дал ему уйти на дно.

— Бросаешь, как девчонка! — засмеялся он.

— Я и есть девчонка, — ответила она, снимая туфли и садясь на траву.

Она избавилась еще и от чулок. Но больше ничего не снимет! Это неприлично: женщине, имеющей ребенка, непозволительно вести себя так легкомысленно. Она смотрела, как Коул намыливает ее мальчика, играет с ним. Ах, если бы сейчас оказаться вместе с ними!

Вдруг Коул подбросил Калеба, и тот ушел под воду с головой. Сердце Джессики оборвалось, но прежде чем она успела вскрикнуть, Коул уже подхватил малыша, подождал, пока тот перестал отплевываться, и снова подкинул в воздух.

Калеб был в полном восторге, а Коул надеялся дать выход невероятной энергии малыша. Джессика сидела, опустив ноги в воду. Темнота сгущалась над озером, становилось прохладно. Она принесла полотенце для Калеба и ждала, когда Коул подплывет и отдаст ей сына.

Нижняя губа ребенка уже дрожала от холода, но он сопротивлялся, когда она брала его из воды. Джессика понесла сына к костру, расстелила одеяло, положила на него любимую куклу мальчика. Он лег, схватил куклу, засунул большой палец в рот и тотчас закрыл глаза.

— Я с ним посижу, если ты хочешь искупаться, Джесси, — раздался голос Коула за ее спиной.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я уже одет, — весело сообщил он.

«Не совсем», — подумала Джессика: на Коуле были только обтягивающие бедра кожаные штаны. Зачесанные назад мокрые волосы блестели, капли воды сверкали на руках и на груди.

«Искупаться… Хорошо бы…» Подождав, когда ребенок покрепче заснет, она взяла чистую одежду, мыло, полотенце и отошла от костра на значительное расстояние. Положив вещи на густой куст, Джессика медленно разделась. Все болело от дневного напряжения — шея, плечи, спина. Невероятная усталость внезапно навалилась на нее.

Вода приятно холодила обнаженную кожу. Джессика глубоко вздохнула и осторожно пошла вперед, стараясь не споткнуться о камень на дне.

«Истинное блаженство!» — думала она, замирая от счастья. Не важно, что вода холодная, а после мытья головы кончики пальцев сморщились, как чернослив.

Хорошо было бы, выйдя из воды, облачиться в ночную рубашку, но поскольку рядом Коул, придется снова надеть нижнюю юбку и темно-серое платье, на два размера больше. Джессика никак не может его ушить: так устает к вечеру с Калебом, что нет сил взяться за иголку.

Джессика надела платье через голову и направилась к костру.

Калеб спал глубоким сном, прижавшись спиной к боку Коула. Коул лежал на спине, подложив под голову седло вместо подушки. Джессика подумала, что он тоже спит.

Она села с другой стороны костра, сбросила туфли и поджала под себя ноги. Потом достала щетку и стала расчесывать мокрые волосы. Девушка любила спокойные, тихие вечера, когда можно выкроить для себя хотя бы несколько минут. Джессика знала, что надо поспать — завтра ее ждет не менее утомительный день, — но она наслаждалась покоем. Тепло костра согревало лицо, Джессика склонила голову набок, волосы волной упали на плечи.

— Смотри загоришься, — предупредил Коул.

Джессика резко выпрямилась.

— Я думала, ты спишь, — сказала она тихо, боясь разбудить Калеба.

— Можешь не шептать. Твой сын спит крепко как никогда. Он не проснется, хоть из пушек пали.

— Да, у него был бурный день, — улыбнулась Джессика.

Несколько минут они помолчали, потом Коул снова заговорил:

— Ты хорошая мать, Джессика. Она положила щетку и сказала:

— Не очень, но я стараюсь. Я никогда не имела дела с маленькими детьми, пока росла, и знаю, как много ошибок совершаю с Калебом. Но надеюсь, ничего плохого пока не сделала. Конечно, немного балую его, но детей, по-моему, надо баловать.

— Мальчикам обязательно нужен отец, — сказал Коул. — Ты собираешься найти ему отца?

Джессика ответила быстро и резко:

— Нет, не собираюсь. У Калеба есть отец. Он его бросил!

— Как и твой тебя?

Она пропустила вопрос мимо ушей.

— Я не хочу выходить замуж. Замужество слишком осложняет жизнь.

— А ты представляешь, как трудно будет одной поднимать на ноги Калеба?.

— Мы справимся.

Коул долго смотрел в пламя костра, думая о Джессике. Она слишком молода, многого не понимает.

— Не все мужчины бросают жен и детей.

— Большинство.

— Нет. Как раз большинство не бросает, — возразил Коул. — У тебя есть характер, я заметил, но тебе надо реальнее смотреть на жизнь. Ты красивая женщина, мужчины всегда будут добиваться тебя.

«Ты создана для любви», — подумал он, но не сказал: не хотел, чтобы она решила, что он ею интересуется. Разумеется, он не прочь заняться с нею любовью и знает: ночь с ней стала бы незабываемой, но и мысли не допускал о женитьбе.

— Почему ты решил, что мне нужна помощь в воспитании Калеба? — спросила Джессика.

— Мне нравится цвет твоих волос, — неожиданно проронил он.

Она вздрогнула:

— Правда? Большинству мужчин как раз не нравятся мои волосы.

— С чего ты пришла к такому странному выводу? Когда мужчина впервые видит женщину, он вообще не замечает, какие у нее волосы.

— Что же он замечает?

Коул улыбнулся:

— Все вместе. Мы воспринимаем каждый изгиб, от шеи и ниже…

Она покраснела и едва удержалась от смеха.

— Тебе не стоит воспринимать меня так.

— Как — так? Я просто ответил на вопрос. У тебя волосы, кстати, цвета корицы.

Она чувствовала себя неловко от его внимания. Зачем забивать ей голову такими глупостями? Все, что он говорит сейчас, неправда. Совсем она не красивая, она простая, обыкновенная, ну разве что достаточно разумная.

— А почему ты не женился?

— Не хотел. При моей работе не может быть и речи о браке. Кроме того, мне не нравится быть к кому-то привязанным. Я не хочу никаких цепей.

Она понимающе кивнула:

— Вот и я не хочу.

— Но ты слишком молодая…

— Что ты имеешь в виду?

— Если тебе попадется нормальный мужчина, он заставит тебя передумать.

— А если тебе попадется нормальная женщина, она тебя заставит передумать.

Несколько секунд Коул смотрел на Джессику не мигая, потом перевел взгляд на костер. Лицо его приняло задумчивое выражение. Ей стало интересно, о чем он сейчас размышляет.

Джессика встала, убрала щетку для волос в сумку и достала ленту. Она села на одеяло рядом с Калебом.

— Привяжу его руку к своей. Если он попытается встать, я проснусь.

— Джесси, в этом нет никакой необходимости. Я услышу, если что.

Но она не хотела рисковать, закрепила желтую ленту на запястье Калеба и привязала к своему. Потом легла и закрыла глаза.

— Если я хоть чуть-чуть беспокоюсь за него, я не засну.

Но не прошло и минуты, как она уже крепко спала. Коул подбросил веток в костер и развязал узелки на их запястьях. Джессика оставила длинную ленту между ними, чтобы Калеб мог свободно ворочаться во сне. Но Коул подумал, что спящий ребенок может затянуть ленту вокруг шеи, не дай Бог. Да и он наверняка услышит, если во сне малыш зашевелится. Когда Коул спал не дома, он улавливал малейший звук. Джессика вздохнула во сне, повернулась на бок лицом к нему. Он любовался ее милым лицом и вдруг понял, что если на свете и существует его женщина, то это она, Джессика Саммерз. Сделав такое невероятное открытие, он рассердился.

Это только осложнило бы жизнь, а он не любил осложнений.

Коул снова потянулся, лежа на спине, закрыл глаза и позволил ночному прохладному ветерку остудить пыл, разгоравшийся внутри, а себе напомнил об истинном смысле жизни.

Никаких привязанностей. Только свобода.

Глава 25

Шериф Том Нортон и его жена Джози жили в двухэтажном сером деревянном доме на Грант-лейн, в двух кварталах к востоку от городской площади Мидлтона, где находилась тюрьма. Ступеньки вели вверх, к массивной двери, на крыльце стояли три недавно выкрашенных черных плетеных кресла. Два больших, тоже черных, горшка с розовыми и красными цветами стояли по обе стороны верхних ступенек. Щупальца плюща спускались по бокам. Маленький, но очень милый дом.

Было довольно темно, но Коул решил войти через заднюю дверь. Одной рукой он обхватил Калеба, а другой почти тащил Джессику за собой.

— Они, наверное, легли спать. Уже поздно.

— Не так поздно. Иначе они бы погасили свет. Пошли, Джесси. Не упирайся.

Она вырвала руку, когда он попытался вытолкнуть ее на выложенную галькой дорожку.

— Если эти люди мне не понравятся, я с ними Калеба не оставлю. Понятно?

Он еле сдерживался:

— Мы с тобой говорили об этом. Помнишь?

— Я хотела убедиться, что ты не забыл.

Коул обнял ее за плечи:

— Все будет хорошо. Как я тебе и обещал.

Он уже хотел постучать в заднюю дверь, но Джессика удержала его. Она попыталась пригладить волосы Калеба. Ребенок тут же стал капризничать.

— Ты готова?

Она глубоко вздохнула:

— Да. Я надеюсь, мы им не помешаем. Все-таки поздно, — как заклинание повторила она.

Нортоны очень разволновались, увидев нежданных гостей. Джози только закончила возиться с тарелками после ужина, когда Коул постучал в заднюю дверь, а Нортон все еще сидел за столом со второй чашкой кофе.

Коул осторожно подтолкнул Джессику через порог и вместе с Калебом вошел в ярко окрашенную кухню.

Джози засуетилась вокруг ребенка, а тот от столь явного внимания оробел и уткнулся лицом в шею Коула.

— Какой красивый мальчик, какие у него локоны! Том, а я не знала, что у Коула есть семья. Эта хорошенькая женщина твоя жена? Очень рада с вами познакомиться.

— Я не его жена, — объяснила Джессика, — но это мой сын. Его зовут Калеб.

Том Нортон шагнул вперед, пожал руку Коулу, потом указал гостям на кресла.

— Садитесь и расскажите нам, что такое случилось, отчего вы вернулись в Мидлтон. Не ожидаешь ли ты, Коул, еще одного ограбления?

— Нет, — ответил Коул, усадив Калеба на колени. — Мы приехали поговорить с вами.

— Вот как? — сказал Том. — А я как раз вспоминал о тебе на днях. Думал, носишь ли ты звезду? Свыкся ли с мыслью о том, что стал маршалом?

— Ну только на время, — ответил Коул. Он поблагодарил Джози за кофе, который она перед ними поставила, и снова повернулся к Тому. — Я совсем недавно работаю маршалом, чтобы понять, нравится мне или нет.

Он покосился на Джессику. Она внимательно разглядывала Джози и, казалось, оценивала каждое движение женщины. Калеб потянулся к горячему кофе, но, прежде чем Джессика или Коул успели отреагировать, Джози быстро отодвинула чашку.

— Не хочет ли этот чертенок печенья? Только что испекла. В нем есть орешки. Правда, некоторые; дети их не любят. Ну, а как насчет молока?

— Он с удовольствием попьет молока и съест печенье, — ответила Джессика. — Но он все перепачкает здесь. Вы не против?

— Конечно, нет. Он еще такой маленький, как он может не пачкать? А вы, взрослые, кстати, поужинали? Я могу поджарить…

— Мы уже поели, — торопливо перебил Коул. — Спасибо за предложение.

— Я не хочу есть, спасибо, — покачала головой Джессика.

— Том, я хотел бы поговорить с тобой наедине, — сказал Коул.

Шериф повел его в гостиную, Калеб все еще с некоторой подозрительностью относился к незнакомой обстановке и не отпускал Коула. Тот отдал мальчика Джессике, подмигнул ему и вышел из комнаты.

Джессика крепко обняла малыша и, словно защищая, прижала к себе. Кухня была чистая, нигде ни единого пятнышка. Джози, видно, хорошая хозяйка. Но даже если они с Томом согласятся присмотреть за Калебом, справится ли она с ним, хватит ли у нее терпения?

Конечно, будь побольше времени, она бы выяснила все о Нортонах. Она верила Коулу, но он мужчина и не знает, что такое маленькие дети. Он доверяет этой семье, а она нет. Пока нет. И Джессика не хотела оставлять невинное дитя неизвестно с кем.

Они скорее всего неплохие люди. Доброта в глазах Джози говорила о том, что эта женщина любит Детей. Она хорошо отнеслась к Калебу, и он потихоньку осваивался. Разумеется, его большой палец все еще находился во рту. Но малыш уже улыбался.


Впрочем, разве он что-нибудь понимает? Он ведь совсем крошка. Это дело ее, матери, окружить его заботой. Боже, неужели она оставит его с кем-то? Никто не будет любить его так, как она!

Джози поставила на стол тарелку с печеньем, налила два стакана молока: побольше для Джессики, поменьше для Калеба — и села напротив, громко вздохнув.

— Сегодня жарко, да?

— Да, — улыбнулась Джессика и удержала Калеба, собравшегося скатиться с ее колен. — У вас очень милый дом.

— Вы видели только кухню, — усмехнулась Джози.

— У вас есть дети?

— Нет. Мы всегда хотели иметь большую семью. Но Бог не дал. Я растила целую кучу племянников и племянниц. Я знаю, как обращаться с детьми. В душе мне всегда хотелось иметь собственного ребенка.

— У вас еще могут быть дети. Сколько вам лет? Это был бестактный вопрос, но Джози, казалось, ничего против не имела.

— Я уже слишком стара для этого, скоро сорок семь. Странно, что вы спросили об этом.

— С моей стороны это было не очень вежливо, — призналась Джессика. — Я приношу извинения за собственную неловкость… Все потому, что у меня слишком мало времени, и я… — Она несколько раз судорожно вздохнула, чтобы унять подступившие слезы, и снова стала задавать Джози вопросы.

Хозяйка внимательно наблюдала за Джессикой. Она заметила ее бледность и печаль в глазах. Ей хотелось расспросить гостью обо всем и узнать, не могут ли они с Томом чем-нибудь помочь. Но Джессика вновь задала вопрос:

— Вы терпеливый человек?

— Прошу прощения?

— Вы терпеливая?

— Том считает, что да.

— А что вы делаете, когда сердитесь?

Джози откинулась назад в кресле. Почему гостья этим интересуется?

— Начинаю убираться.

— То есть? — не поняла Джессика.

— Начинаю убираться, — повторила Джози. — Когда я злюсь, я скребу пол, мою стены, делаю что-то необходимое, пока не избавлюсь от гнева. Потом разговариваю с Томом. Но почему вы об этом спрашиваете?

По щекам Джессики потекли слезы.

— Я объясню, как только Коул закончит говорить с вашим мужем. У вас есть щелок на кухне?

— Боже мой, нет! Я говорила, мне часто приходится сидеть с племянниками и племянницами, а двое из них совсем маленькие: могут найти, лизнуть что-нибудь. Я держу щелок в недоступном месте. У вас неприятности, Джессика?

— Да, — прошептала она. — Простите мою подозрительность, но мне хотелось узнать…

— Что узнать? — спросила Джози.

— Коул все объяснит. Обещаю, больше не задам ни одного вопроса.

Джози потрепала ее по руке.

— С вами рядом хороший, сильный человек. Положитесь на него, милая. Во всем.

— Коул — маршал. Из-за него у меня неприятности. Если бы не он, мне бы не надо было ехать сейчас в Техас.

Джози еще сильнее нахмурилась.

— Значит, надо ждать, когда Том объяснит, что происходит. Ребенок целых пять минут пытается добраться по печенья, — сказала она, меняя тему разговора. Джессика, похоже, снова готова была расплакаться. — Почему бы вам не выпустить его из объятий и не дать попробовать хоть одно? Он умеет пить из стакана?

Джессика подвинула сыну молоко и попросила его показать Джози, как он умеет пить. Она хвасталась его способностями, а по столу растекалась молочная лужа.

— Мой Том обычно так же делает, — сказала Джози.

Она вытерла стол, потом поднесла стакан к губам ребенка.

Наконец Калеб спустился на пол и стал обследовать кухню. Джессика шла за ним по пятам, закрывала ящики, чтобы он не выкидывал оттуда все, что попадется на глаза.

— Посадите его на пол. Пускай поиграет, — предложила Джози.

— Да он перевернет вам всю кухню, — предупредила Джессика. — Очень любопытный мальчик.

Джози открыла дверцу под стойкой.

— Мои племянники и племянницы очень любят играть горшками и сковородками. Вот так-то, — сказала Джози, когда Калеб сел на корточки и потянулся к деревянной ложке.

Джессика снова села рядом с Джози, и под грохот сковородок, кастрюль и горшков они продолжили беседу. Малыш устроил на кухне настоящий хаос. Ему хватило десяти минут, чтобы завоевать сердце Джози. Он охотно пошел к ней на руки и великодушно разрешил себя поцеловать.

В этот момент Коул с Томом вошли на кухню. Коул незаметно кивнул Джессике.

— Джози, мы с тобой подержим у себя этого чертенка, — объявил Том.

Джози похлопала ребенка по спине и посмотрела на Джессику.

— Тогда ясно, почему вы мне задавали все эти вопросы. Я с радостью присмотрю за ним. Мы с Томом будем следить, чтобы с ним ничего не случилось.

— Джессика — свидетель ограбления, ей надо дать показания в Техасе, — сказал жене Том. — Коул решил, что не очень разумно везти с собой ребенка.

— Когда вы вернетесь? — спросила Джози Коула.

— Не знаю. Недели через две… а может, и больше.

— Он меня совсем забудет!

Все повернулись к Джессике.

— Конечно, нет, — пылко возразила Джози. — Мы не позволим ему.

Том предложил Джессике и Коулу переночевать у них, чтобы Калеб привык к дому. Джессика дала Джози искупать Калеба, но сама, как наседка, вертелась рядом. Джози прекрасно обращалась с малышом. Она наполнила корыто водой и разрешила Калебу поплескаться, потом вымыла его.

— У вас здорово получается! — похвалила Джессика.

Потом она пошла за Джози вверх по лестнице, в комнату для гостей. Калеб, завернутый в толстое полотенце, смотрел на мать через плечо Джози.

— Он всегда спит с куклой. Она в сумке, — объяснила Джессика. — Да, еще он ненавидит морковку, он ее выплевывает.

— Я не дам ему морковки, — пообещала Джози. — Я сама ее терпеть не могу. Я знаю, вы все равно будете беспокоиться, как бы я вас ни успокаивала, но обещаю: я буду любить мальчика, как своего собственного. Почему бы вам не пойти вниз.

Пускай Калеб немножко привыкнет ко мне. Если надо будет, я позову вас.

— Да, конечно, — сказала Джессика.

Чтобы уложить Калеба спать, надо иметь твердый характер и терпение. Иногда он устраивал целое представление, а сейчас ребенок взвинчен, похоже, Джози придется нелегко. Джессика оставила сумку на кровати и закрыла за собой дверь. Спустившись вниз, она увидела Коула у окна. Девушка посмотрела на него и тут же отвернулась.

— В чем дело?

Джессика принялась расхаживать по комнате.

— Это ты виноват, — прошептала она. — Неужели не видишь, что у меня разрывается сердце?

Он хотел подойти к ней, но она, вытянув вперед руки, остановила его.

— Я не могу оставить его. Извини, не могу! Он пропадет без меня. Он испугается, будет плакать и…

Сверху раздался веселый смех Калеба. Коул покачал головой:

— Он не кажется несчастным.

— Я не могу этого вынести. Я решила… — Она повернулась к лестнице, но Коул схватил ее за руку и притянул к себе.

— Том, — окликнул он. — Мы с Джессикой хотим прогуляться.

Он сильно сжал ее руку, и она поняла, что спорить бесполезно. Она позволила ему увлечь себя через заднюю дверь во дворик. Там они оказались под густыми деревьями, скрывавшими их от улицы.

— А теперь выслушай меня… — начал Коул.

— Не смей говорить со мной таким тоном! — оборвала она его. — Я не оставлю своего ребенка незнакомых людей. Извини, Коул. Но будет так.

Она пыталась вырвать руку, но он крепко держал ее и притягивал ближе к себе, пока ее грудь не уперлась в его грудь. Их лица разделяли всего несколько дюймов. Он хотел как следует отчитать ее за упрямство, но, увидев заблестевшие слезы, смягчился. Сейчас не время делать выговор.

— Я знаю, как трудно…

— Нет, не знаешь! Ты не мать.

— Конечно, нет. Но будь разумной. Я знаю Тома Нортона и говорю тебе: ему можно доверять. Когда убили Люка Макфарланда и его жену, Том и Джози хотели взять на воспитание их детей.

— А почему не взяли?

— Родственники Люка не дали, забрали детей и разделили между собой.

— Как? Разделили братьев? — с ужасом прошептала Джессика.

— Да, но Том хотел взять всех. Он очень хороший человек, как и Джози. Она выхаживала меня, когда я заболел, а ведь я ей совершенно чужой. Джози поставила меня на ноги. Нортоны ничего плохого не допустят. Калебу будет хорошо у них. Ведь мы не можем взять с собой малыша. Понимаешь?

— Я не поеду в Техас.

— Какая же ты упрямая! Это уже не зависит от тебя. Ты должна поехать. А Калебу придется остаться.

— Мне это не нравится! — воскликнула она.

Он крепко обнял ее.

— Вижу, что не нравится.

— Я начинаю тебя ненавидеть, Коул Клейборн. Это все из-за тебя!

— Хорошо, из-за меня. — Он прижался подбородком к ее макушке и стал гладить Джессику по спине, пока девушка не успокоилась. Как приятно держать ее в объятиях!..

Она же в зтот миг вспомнила об опасности, которая угрожала Калебу, когда палач убил их охранника. Ее сын мог тоже умереть!

У Нортонов ему ничего не грозит. В глубине души Джессика понимала, что малыша надо оставить здесь. Она отстранилась от Коула.

— Ты ни в чем не виноват, ты делаешь свое дело. И ты, конечно, прав. Калеб должен остаться, чтобы не попасть в беду.

Она расправила плечи, повернулась и пошла обратно в дом.

Джози ждала у кухонного стола. Она хотела обрадовать Джессику, что Калеб уже спит, но, увидев отражавшуюся на ее лице боль, подошла к девушке.

— Я позабочусь о твоем малыше, поверь, Джессика. Мы будем относиться к нему как к родному.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что согласились его приютить. У меня нет права просить…

— Ты имеешь право просить все, что хочешь. Я сделаю все, что смогу.

— Если вдруг я не вернусь…

— Даже не заикайся об этом! — перебила Джози. — Ты непременно вернешься!

За спиной Джессики возник Коул. Джессика пропустила мимо ушей оба восклицания.

— Если я вдруг не вернусь, Джози, вы вырастите моего сына?

Джози посмотрела на Коула. Тот быстро кивнул.

— Да, мы с Томом его вырастим. Даю слово.

— Спасибо, — ровным голосом сказала Джессика. — Я бы еще хотела, чтобы тогда вы изменили ему имя, чтобы он не чувствовал себя чужим. Я хочу, чтобы он был членом семьи.

— Джессика, ради Бога! Ничего плохого не произойдет.

— Я должна учесть все. На всякий случай. Я поклялась Калебу.

Джози поняла ее.

— Мы все сделаем по закону, — пообещала она. — Я даю слово.

Джессика схватила ее за руку:

— Еще одно, последнее. И я уйду. Пожалуйста, не покидайте его!

Глава 26

Дэниел разрывался между своими обязанностями. Его главной задачей было сопровождать Грэйс в Техас. Он это и делал, но ему хотелось отправиться в маленький городок Кларкстон, где произошло последнее ограбление, и выяснить, нет ли чего-то, что помогло бы ему в дальнейшем расследовании.

Он не мог послать Купера в банк вместо себя, поскольку тот сопровождал Ребекку, которую необходимо доставить в Техас живой, целой и невредимой. Они уже час назад отправились на вокзал, а чуть раньше два молодых неопытных помощника Купера отбыли в Кларкстон на помощь шерифу. Ребекка настояла на том, что ей необходимо послать телеграмму в гостиницу в Солт-Лейк-Сити и отменить бронирование номера, а также предупредить друзей о перемене ее планов. Как только Ребекка вышла из здания телеграфа, она тут же села в экипаж, и они с Купером тронулись в путь.

Купер предложил Дэниелу отвезти Грэйс вместе с Ребеккой, в этом случае маршал Райан мог бы ехать в Кларкстон. Но Дэниел решительно отказался. Каждая из трех женщин утверждала, что именно она является свидетельницей ограбления банка. Поэтому он решил везти их в Ред-Эрроу отдельно, иначе они снова договорятся. Лично он верил, что настоящая свидетельница — Ребекка, никто, кроме нее, не упомянул деталей, подтверждающих ее присутствие в банке во время налета. Впрочем, Дэниел решил больше не думать об этом и предоставить судье Рафферти разобраться, кто из женщин говорит правду.

Дэниел не видел Коула с тех пор, как тот вместе с Джессикой и Калебом покинул город через час после покушения на девушку. Дэниел до сих пор не знал имени убитого, но не сомневался, что тот из блэкуотерской банды. По последним данным, в банде было семь человек. Один из них сидел в тюрьме в Блэкуотере, другой мертв благодаря мастерству Коула, а остальные пятеро… Эти пятеро только и ждут удобного случая заставить замолчать всех трех женщин. Навеки…

Существовала еще одна причина, по которой он не хотел отправлять Грэйс с Купером. Он не желал признаться в ней даже самому себе. Несомненно, Райан доверял Куперу, но считал, что никто лучшего его самого не защитит Грэйс. Дэниела тянуло к ней словно магнитом. Он очень надеялся, что стоит им доехать до Ред-Эрроу, как он сумеет сбросить с себя ее чары.

В ту ночь Дэниел Райан спал в кресле у двери Грэйс в гостинице Рокфорд-Фоллз. Утром он рано спустился вниз, но не собирался выезжать из города до обеда.

У Грэйс, как выяснилось, были иные планы. Дэниел вернулся из бани, переоделся во все чистое и беседовал на веранде с доктором Лоуренсом, когда вниз по лестнице спустилась Грэйс — в бледно-розовой юбке и нарядной коралловой блузке. В руке она держала белые перчатки и шляпу и направлялась прямиком к столу управляющего, чтобы сообщить ему об отъезде. Слоун тащил за ней дорожную сумку.

Дэниелу не понравилась толпа при входе. Постояльцы выписывались из гостиницы, шумели, суетились с вещами. В мгновение ока он оказался рядом с Грэйс и суровым тоном, не терпящим возражений, приказал ей вернуться в комнату, наверх.

— Отдохните у себя до прибытия дилижанса.

— Я не хочу отдыхать. Я чувствую себя прекрасно, — упрямо заявила она. — А вы не передумали тащить меня в Техас?

— Нет. Не передумал и не передумаю.

— Все ясно. В таком случае я вынуждена просить вас: нам надо поговорить, Дэниел.

— Наверху.

— Нет, здесь, сейчас, сию минуту, а не тогда, когда вы потянете меня в тюрьму.

— Я повезу вас в Техас, — прошептал он, легонько подталкивая ее в угол.

— Шериф Слоун только что сообщил мне, что в Блэкуотере задержали мужчину. Они думают, это один из бандитов. Верно?

— Да.

— Почему вы мне не сказали? — строго спросила она. — Тогда бы я никогда…

— Что?

— Не солгала бы вам! — воскликнула Грэйс — Я не свидетельница. Я хотела только одного: защитить ребенка и Джессику. Да, нехорошо, что я ввела вас в заблуждение. Очень сожалею. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Сколько времени мне придется провести в тюрьме?

— Не будете вы сидеть ни в какой тюрьме, — пробормотал он. — Что за глупости лезут вам в голову?

— Но я же солгала официальному лицу, представителю закона!

— Вы все трое только и делали, что лгали, — бросил Дэниел. — Честное слово, не знаю, кому верить.

— А сейчас я вам говорю правду. Меня там не было!

— В данный момент, Грэйс, меня уже не волнует, были вы там или нет. Судья приказал всех троих доставить в Блэкуотер. Вот туда-то мы и направимся, как только появится дилижанс.

— В таком случае зачем туда едут другие, если вы считаете свидетельницей меня?

— Я только что объяснил. Повторяю, а вы внимательно слушайте: судья Рафферти хочет видеть всех троих.

— И за ложь он посадит меня в тюрьму?

Представить себе эту прелестную, утонченную леди в застенке он не мог, как ни старался. Впрочем, он уже видел ее в камере, когда шериф Слоун проявил излишнее должностное рвение… Дэниел покачал головой и даже перестал сердиться.

— Нашли о чем беспокоиться. Пойдемте обратно наверх и подождем дилижанс.

Грэйс покачала головой:

— Если я должна ехать…

— Должны.

—Тогда я не хочу ждать дилижанс. Неужели мы не можем поехать верхом? Шериф сказал, что это быстрее, и мы можем скоротать путь.

— Сократить, — улыбаясь, поправил Дэниел.

Какая-то дородная дама в годах пробивалась через толпу к Грэйс. Дэниел заметил ее краем глаза и выступил вперед, закрывая девушку спиной.

— Прошу прощения, — сказала дама, — пожалуйста, отойдите, мне надо поговорить с леди Уинтроп.

Грэйс слегка оттолкнула Дэниела и выступила вперед.

— Доброе утро, — поздоровалась она с незнакомкой.

Дама попыталась сделать реверанс.

— Такая честь встретить вас. Меня зовут Уинифред Ларсен, — представилась она, краснея. — Я не могла не обратить внимания на вашу замечательную шляпку. Не будете ли вы так любезны сказать мне, где купили ее? Я бы хотела иметь точно такую. Вы не против, если я рассмотрю ее получше?

Грэйс улыбнулась и протянула шляпку Уинифред. Соломенные края были обтянуты кружевами и украшены цветами, с одной стороны вставлены два ярких пера.

— Какая прелесть! — воскликнула Уинифред. — Мне нужна в точности такая. У меня платье лилового цвета, как перо на вашей шляпке. Какой чудесный получился бы ансамбль!

К ним подошел высокий худощавый мужчина с залысинами. Уинифред Ларсен представила его.

— Это мой муж, Лайонел, — сказала она и громким шепотом велела мужу поклониться леди Уинтроп.

— В этом нет необходимости, — удержала его Грэйс от проявления чрезмерной галантности.

— Не скажете ли мне, дорогая леди Уинтроп, где вы купили это совершенство? — снова начала Уинифред.

— Я купила соломенную шляпку, — объяснила Грэйс, — а потом сама ее украсила.

— Значит, во всем мире нет другой такой шляпки? Я вас правильно поняла?

— Понимаю, к чему идет дело, — усмехнулся муж.

Грэйс не поняла:

— Простите?

— Когда Уинифред приходит в голову, что ей что-то нужно…

— Могу ли я купить ее у вас? — выпалила женщина. — Стать обладательницей творения леди Уинтроп… невероятно волнующе. Я просто должна ее иметь! Сколько вы хотите за ваш шедевр? Пять долларов достаточно?

Грэйс не верила своим ушам. Она посмотрела на Дэниела и улыбнулась, заметив его смятение.

— Миссис Ларсен, я не продаю…

— Если это авторская работа, оригинал… — громко прошептал Лайонел, — ты должна предложить больше.

— Да, ты прав, милый. Тогда десять долларов. Этого достаточно?

Дэниел решил, что пора вмешаться. Грэйс залилась румянцем, и он подумал, что она ужасно смущена.

— Вряд ли леди захочет…

— Продано! — вдруг выпалила Грэйс. — За десять долларов.

Лайонел немедленно отдал ей деньги. Она опустила их в карман, пообещала Уинифред, что та останется довольна покупкой, и распрощалась с ними.

— Ну что, теперь мы можем идти на конюшню? — спросила она Дэниела.

По блеску глаз девушки он понял, что она решила сделать по-своему.

— Зачем вам ехать верхом? Лучше сидеть в дилижансе и отдыхать. Вы еще очень слабы, Грэйс…

— Мне не нужен отдых. Я совершенно поправилась.

Ему хотелось еще поспорить с ней, прежде чем сдаться. В глубине души Дэниел понимал, что, если ехать напрямую, а не в обход, они успеют на дневной поезд. А если на дилижансе, то нет. Следующий поезд, он знал точно, будет только на следующее утро.

Дэниел невольно залюбовался своей подопечной. Шелковистые волосы эффектно обрамляли лицо Грэйс. Очень нежно он поднял одну прядь и увидел на виске синяк. Впрочем, пятно уже не было таким лиловым, как прошлой ночью. Дэниел провел пальцами по бархатистой щеке.

— Грэйс, вы уверены?

Она осторожно отстранилась.

— Уверена.

Он изучающе смотрел на нее, и она подумала, что он, наверное, ищет признаки слабости. Грэйс расправила плечи, улыбнулась и еще раз предложила поехать верхом.

— У нас еще есть время? Мне надо найти другую шляпу, — объяснила она. — Леди не может появляться в обществе с непокрытой головой.

— Зачем же вы тогда продали свою? — недоуменно спросил Дэниел.

— Да ведь за нее дали целых десять долларов!

— Она вас застала врасплох? — улыбнулся он.

— Не совсем, — призналась она. — Это уже третья шляпа, которую я продала с тех пор, как приехала сюда. Бедные женщины, у них здесь нет таких магазинов, как в Лондоне. Приходится заказывать вещи по каталогу, и очень часто они получают не то, что просят. Они наверняка огорчаются.

— Возможно, — сухо проронил Дэниел.

— Шляпа для женщины очень важна! — засмеялась Грэйс.

— Ну что ж, пошли! Фургон в конюшне. Пойдемте, и вы достанете другую шляпу.

Он взял ее за руку и хотел вывести через главный вход, но она потянула его назад.

— Невежливо уехать и не попрощаться с Джессикой и Ребеккой.

— Но они уже уехали. Джессика с Коулом повезли Калеба к друзьям. А Ребекка отправилась с маршалом Купером. Вы встретитесь с ними в Ред-Эрроу, — пояснил Дэниел и, крепко сжав ее руку, потащил к двери.

— До конюшни мы побежим? — любезно поинтересовалась Грэйс.

Дэниел сразу же сбавил шаг. Едва они оказались на улице, как он весь обратился в зрение и слух.

— Вы думаете, мы догоним Джессику и Ребекку?

— Нет.

— А как хорошо было бы поехать вместе с ними на поезде!

— Если даже мы окажемся в одном поезде, я не разрешу вам сидеть вместе с ними.

— Но почему?

— Потом объясню.

Грэйс выдернула свою руку из его руки.

— Дэниел, это невежливо. Почему вы смотрите в сторону, когда я с вами разговариваю?

Он улыбнулся. Ну просто учительница! А он маленький мальчик, которому она делает замечание.

— Грэйс, я хочу убедиться, что никто вам не угрожает. Однако если вы предпочитаете, чтобы я смотрел на вас…

— Нет-нет, смотрите по сторонам! Разве кто-нибудь меня стережет?

— Кроме меня?

— Не смешно. Нисколько.

Наконец они пришли в конюшню. Фургон стоял в самом конце, Грэйс перерыла несколько коробок, прежде чем нашла три подходящие шляпки. Две она засунула в сумку, а третью оставила в руке. Дэниел заставил ее отойти от двери, а сам пошел седлать лошадь.

Хозяин — невысокий квадратный мужчина, толстой шеей, большим животом — вышел вперечтобы представиться. Он искренне улыбался и «благоухал» лошадьми.

— Меня зовут Харри. Я бы пожал вам руку, мисс, но слишком грязный. Могу ли я вам помочь?

Грэйс улыбнулась:

— Можете.

— Леди нужна спокойная лошадь, — сказал Дэниел.

Он продолжал седлать своего серого, удивительно спокойного жеребца, не спуская глаз с Грэйс. Она казалась совершенно не к месту на конюшне.

— Фифочка, — прошептал Харри с тихим смехом.

Да, эта девушка явно из другого мира, из богатой гостиной. Она в смешной дамской шляпке и непрактичных кожаных туфлях. Но Харри Грэйс явно пришлась по вкусу. Мужчина не спускал с нее восторженных глаз и все ближе подходил к ней.

Наверное, хозяину нравится, как от нее пахнет, решил Дэниел, хотя ему было все равно, что так привлекало к Грэйс Харри. Главное, чтобы тот отошел подальше.

— Как насчет лошади для леди, Харри? — крикнул Дэниел резким голосом.

— Очень грозный у вас муж, — прошептал Харри, прежде чем повернуться к Дэниелу. — Я покажу вашей жене самое лучшее, что у меня есть.

Через несколько минут гордый Харри вывел из стойла мерина с глубокой седловиной. Грэйс заподозрила, что бедняга успел потерять все зубы и был едва ли не на последнем издыхании.

Она посмотрела на животное и вежливо отказалась:

— Нет, спасибо.

Харри почесал подбородок, размышляя, какую еще лошадь предложить.

— Я недавно унаследовал конюшню от брата, поэтому еще не очень хорошо знаю лошадей. Хотя вспомнил, тут есть одна маленькая кобылка. Думаю, она сгодится, — сказал он, торопливо устремляясь в глубину конюшни. — Самое лучшее я приберег напоследок.

Грэйс вежливо, но так же твердо отказалась и от маленькой хорошенькой кобылки.

— А эта чем нехороша? — поинтересовался Харри.

— Она мне не подходит, — ответила Грэйс. — Ее надо отправить на пастбище. С такими худыми ногами она не выдержит дороги. Могу ли я сама посмотреть лошадей?

Харри рассердился и заупрямился:

— Нет, не можете. Стойте здесь, сейчас я приведу самое лучшее, что у меня есть. Специально для вас.

Грэйс сочла невежливым напоминать хозяину о том, что «самое лучшее» он уже выводил. Она набралась терпения, а когда Харри вывел еще одну тощую, старую кобылу, решительно замотала головой. Тогда мужчина вскинул руки, сдаваясь:

— Ладно! Идите и сами выбирайте, мэм. Я разрешу взять любую, какую захотите.

Ей понадобилось две минуты, чтобы в одном из дальних стойл найти то, что надо. Харри кинулся отговаривать ее:

— Согласен, она крепкая, но норов у нее… — Он покачал головой и присвистнул. — Вы же не позволите леди ехать верхом на таком животном? — Харри попытался найти помощь у Дэниела.

— Грэйс?

— Да, Дэниел?

— Сможете с ней справиться?

— Смогу.

— Она, конечно, довезет вас куда хотите, — гнусавил Харри, — но…

Грэйс подняла руку в перчатке и потрепала животное по шее.

— О, какая она милая! Просто красавица. Как ее зовут?

— Проклятая.

Грэйс вытаращила глаза:

— Харри, если не хотите продавать ее мне, так и скажите. Зачем ругаться?

— Я не ругаюсь. Ее так зовут, — упрямо повторил он. — Хозяин, который мне ее продал, назвал это имя после заключения сделки. Вот я вам и говорю: ее зовут Проклятая.

— Нет, это имя ей не подходит, — заявила Грэйс. — Я стану звать ее Дэйзи. [2] Она красивая и ласковая.

Харри возвел глаза к небу.

— Вы меня не поняли, мадам. Называйте ее как угодно, но она будет откликаться только на свое имя. Проклятая. Все еще хотите ее взять?

— Да, конечно. Дэниел, верно, она хороша? Дэниел еле удерживался от смеха. Когда Харри произнес имя лошади, щеки Грэйс стали яркими, как ее блузка. Но она решила, что Проклятая — замечательная лошадь, и он согласился взять ее.

Получив от Дэниела деньги за лошадь и седло, Харри еще раз уточнил:

— Ваша жена совладает с животным, у которого такой дурной нрав?

— Совладает, — ответила Грэйс, прежде чем Дэниел открыл рот.

Харри сдался:

— Тогда я принесу плеть. Она вам понадобится, когда кобыла начнет вставать на дыбы.

— Нет, спасибо, — твердо сказала Грэйс. — Не надо.

— Она не подчинится ни одному приказу, пока ее не накажешь. Вам без плети — никак.

Спор мог бы продолжаться, если бы не вмешался Дэниел. Харри скорее всего не умеет обращаться с лошадьми, боится их. Дэниел оседлал кобылу и подвел к Грэйс.

Харри умоляюще смотрел на покупательницу. Но она отказалась брать плеть даже бесплатно.

— Пора ехать, — объявил Дэниел. Он привязал сумку Грэйс к седлу и поднял девушку, помогая ей подтянуть стремена.

Ему показалось, что Грэйс не тяжелее перышка. Он не смог скрыть улыбку, когда она надела соломенную шляпку. Белые ленты струились по спине. Она будто собралась в парк на воскресную верховую прогулку.

Однако Дэниел знал, как обманчива внешность. Грэйс удивила его, доказав, что прекрасно разбирается в лошадях, да и в седле она держалась уверенно.

— А почему вы улыбаетесь? — спросила она.

— Нам надо догнать поезд.

На подбородке у Дэниела засохла грязь. Не думая, Грэйс протянула руку и стряхнула ее. Он дернулся назад, как будто от удара.

— Поехали! — приказал Дэниел. — Харри, открывай задние ворота. Мы выедем через них.

— Долго ли мы пробудем в Техасе? — спросила Грэйс.

Дэниел повернулся к ней, небрежно положив руку на седло и слегка вздернув подбородок. Да ведь он точная копия меткого стрелка, кумира Дикого Запада, о котором Грэйс прочитала столько рассказов! Он настоящий мужчина, которого трудно удержать на привязи. Такие бродят по земле в поисках приключений и опасностей, оставляя после себя разбитые сердца. «Неужели и Дэниел такой?» — изумилась она и мысленно ответила себе, что скорее всего так и есть. Во всяком случае, он не походил на мужчин, которые живут привычной оседлой жизнью.

— Кто знает! — ответил Дэниел. — А что?

— У меня есть кое-какие обязательства, — призналась Грэйс и нахмурилась. — Не могли бы вы прикинуть поточнее? Мне действительно надо это знать.

— Неделя или две уйдут на дорогу в Блэкуотер. Все зависит от того, какие препятствия нас поджидают в пути, — сказал он. — Вам придется остаться в Техасе до окончания процесса, до тех пор пока не поймают остальных членов банды…

— Почему? — перебила его Грэйс. — На это, могут уйти месяцы!

— Я не отпущу вас, пока не буду совершенно уверен, что ни один из членов банды не преследует вас, Грэйс.

— Понятно, — выдохнула она. — Иными словами, я могу задержаться в Техасе месяца на два.

— Может, и больше, — согласился Дэниел.

К величайшему недоумению маршала, из глаз Грэйс потекли слезы.

— Что такое? — испуганно спросил он.

— Все кончено, — прошептала она с печалью в голосе. — Я пропала.

— Грэйс, о чем вы говорите?

— Дэниел, вы тут ни при чем.

— Можете вы наконец объяснить, почему вы так расстроены?

— Из-за моего будущего! — воскликнула она. — Оно погибло. Даже месяц для меня очень большой срок. Неужели вы не понимаете? Хотя, конечно, не понимаете, но это не важно. Я виновата, мои глупые мечты… Я уже потратила столько времени, что теперь точно ничего не успею. — Она устало и тяжело вздохнула. — Мне надо зайти на телеграф, прежде чем мы уедем из города.

— Нет, — ответил Дэниел.

— Извините, но я вынуждена настаивать.

— Объясните, почему, — потребовал Дэниел.

— Когда человек чего-то боится, не лучше ли поскорее покончить с этим, чтобы перестать бояться?

Дэниел понятия не имел, о чем она говорит. Харри, очевидно, понимал, что это такое, поэтому вдруг вышел вперед.

— Вроде как вырвать зуб? — спросил он.

— Именно, — согласилась Грэйс.

— Она вам говорит, что должна послать телеграмму, чтобы больше не бояться, — объяснил он Дэниелу.

— Мне не нужен переводчик! — резко бросил маршал. — Можно послать телеграмму из Блэкуотера. А теперь поехали, пора.

Она покачала головой:

— Ожидание только отсрочит неизбежное.

Сказав это, Грэйс повернула кобылу и направилась к передней двери. Дэниел мысленно выругался и поехал за ней.

Харри схватил лошадь под уздцы:

— Мадам, ваш муж очень рассердился. Что такое вы должны сделать, что не может подождать?

Она разразилась слезами:

— Я должна выйти замуж!

Глава 27

— Не хочу даже говорить об этом.

— А мне все равно, хочешь ты или нет, — ответил Дэниел. — Расскажи, почему тебе надо выйти замуж?

Грэйс решила не отвечать ему. Она откинулась на сиденье и смотрела в окно. Поезд летел с головокружительной скоростью, и поскольку они ехали в последнем вагоне, их довольно сильно качало на поворотах. К горлу подступала тошнота, и, судя по складке у рта Дэниела и по его серому лицу, он тоже чувствовал себя неважно.

— Ты в порядке?

— Все прекрасно! — ответил он.

— Не надо быть со мной грубым, Дэниел.

Они сидели друг против друга в маленьком купе, рассчитанном на четверых. Маршал занимал два места. Ему пришлось поджать свои длинные ноги, и Грэйс не могла бы выйти, не заставив его подвинуться. Но она не собиралась никуда выходить. Дверь была закрыта изнутри на задвижку, чтобы никто не беспокоил их.

— Это нехорошо, — заметила она.

— Что нехорошо?

— Вот так путешествовать вместе. В Англии это вызвало бы порицание. Неженатые мужчина и женщина не ездят в отдельном купе без сопровождающего.

— Я представитель закона, — напомнил он. — Это все меняет.

— Но ты все-таки мужчина?

— Еще недавно я был им, — сказал он с ухмылкой.

Она снова выглянула в окно, но он успел заметить ее улыбку.

— Так ты расскажешь мне, почему должна выйти замуж? — спросил Дэниел.

— Нет, я еще не готова рассказать.

— У тебя неприятности, Грэйс? Она ответила, не глядя на него:

— Да. Полагаю, да.

В голове Дэниела роились беспокойные мысли, возникло множество вариантов, версий. Ведь она не из тех женщин, которые позволили бы прикоснуться к себе до свадьбы. Она мила и невинна.

— Ты не беременна?

— Господи, конечно, нет! — возмутилась Грэйс. — Как ты мог подумать такое!

— Но ты сказала, что должна выйти замуж и у тебя неприятности. Вот я и решил, что все дело в этом. Но потом передумал. Грэйс, до Техаса ехать очень долго. Расскажи мне!

— Дэниел, я и понятия не имела, что мужчины бывают такие любопытные. Ладно, ты выиграл. Я пообещала родителям выйти замуж за лорда Найджела Эдмондса, если у меня здесь ничего не получится. А у меня не получилось, — призналась она.

— Что у тебя не получилось?

Она нахмурилась.

— Мои родители — титулованные особы, они занимают высокое положение в обществе. В то же время они очень бедны, им трудно поддерживать видимость состоятельности. Они заложили земли, не могут заплатить банкиру, поэтому чувствуют себя униженными.

— А нельзя предложить твоему отцу подумать насчет работы?

— Нет-нет, это невозможно, у него же титул! — повторила девушка.

— Благодаря одному титулу на столе само собой ничего не появится.

— Нет, — согласилась Грэйс.

— Если он не может работать, пускай продаст земли и все ценное.

— Вот поэтому я и собираюсь замуж.

— Не понимаю.

— Я — самое ценное, что осталось у моего отца, Дэниел.

Он подался вперед:

— Ты хочешь сказать, он тебя продает?

— Нет, разумеется, просто подыскал для меня хорошую партию.

— Твой брак решит его финансовые проблемы?

— Да.

— Значит, он продает тебя.

— Нет, не продает! — резко оборвала его Грэйс. — Браки по расчету, как правило, идут на пользу обеим семьям. Так было всегда, столетиями. Мой отец не делает ничего дурного. Он и так слишком терпелив со мной. Я попросила его дать мне год. Надеялась, мечтала, хотя, конечно, это глупо — купить землю на свое наследство от дяди…

— Заработать денег, чтобы содержать родителей на привычном для них уровне?

— Нет. Ты неправильно подумал. Мои родители довольно пожилые люди. Я родилась, когда им было по сорок. Если бы с ранчо получилось, они перебрались бы из Англии ко мне. Разве это не отважный поступок с их стороны? Тебе бы понравились мои родители, Дэниел. Они очень практичные люди, ты бы это оценил.

— Но ты недостаточно взрослая, чтобы взваливать на свои плечи такую ответственность.

— Возраст тут ни при чем. Мое будущее было, предопределено в день рождения.

— Почему?

— Потому что я рождена леди.

— Я знаю, что ты леди. — Дэниел улыбнулся.

— Ты не понимаешь! Я родилась леди Грэйс Уинтроп. Это налагает определенные обязательства, и я опозорю родителей, если не отнесусь с уважением к их желаниям.

Дэниел удивился: оказывается, то, что важно для англичан, не имеет никакого значения для его соотечественников.

— В Соединенных Штатах титул абсолютно ничего не значит.

Грэйс кивнула.

— А что здесь важно? Деньги?

— В некоторой степени, — согласился он.

— А для тебя?

— Честь.

— Это как раз то, что я пытаюсь тебе объяснить. Моя честь сейчас под угрозой. Я должна поступить так, как делают все девушки моего круга.

— В Соединенных Штатах слово, данное человеком, важнее его положения в обществе.

— Для меня главное — быть ответственной, — продолжила Грэйс. — Я обязана выполнить свой долг.

— Подцепить мужчину при деньгах и власти?

— Если это поможет моей семье, тогда да.

— Но тебе самой это не очень нравится, так ведь, Грэйс?

Она молчала.

— Тебе совсем не нравится, — заявил Дэниел. — Иначе ты бы не стала просить отсрочку. Ты хоть любишь того, кого они тебе выбрали?

— Я научусь его любить. Он кажется порядочным человеком.

— Кажется? — перебил он ее.

Она покраснела:

— Я не знаю его достаточно хорошо… Сказать по правде, я видела его всего один раз. Нас представили друг другу на благотворительном балу. Пожалуй, он не произвел на меня особого впечатления. Наверное, мне не стоило этого говорить?

— Нет ничего плохого в честном признании, —подбодрил ее Дэниел. — Ты-то наверняка произвела на него прекрасное впечатление.

— Похоже, да, — согласилась Грэйс. — На следующий день он послал моему отцу письмо с просьбой принять его. Мама сказала, что Найджел влюбился в меня с первого взгляда. Но я в такую чепуху не верю.

— С первого взгляда возникает только похоть!

— Видимо, нам не стоит продолжать разговор. Ты слишком волнуешься, Дэниел.

— Нисколько не волнуюсь! — резко ответил он. — Меня возмущает жестокость твоего отца.

— Дэниел, браки по расчету совершенно обычное дело в обществе.

— А ты очень послушная дочь.

Грэйс напряглась.

— Да, я такая. А со стороны родителей было очень благородно дать мне год…

— Отсрочки?

— Отпуска, — поправила она его. — Они дали шанс исполнить мою мечту. Они в меня верили.

Его голубые глаза так и сверлили ее.

— Но ты сама в себя не очень веришь, Грэйс?

— Конечно, верю.

. — Почему тогда так легко сдаешься?

— Потому что я еду в Техас! — воскликнула она. — Не могу же я оказаться в двух местах одновременно! Я уже четыре месяца в Штатах. Поездка в Техас отнимет еще два. Так что у меня совсем не останется времени.

— Ты слишком легко сдаешься! — настойчиво повторил Дэниел.

Вообще-то он почти попал в цель, и Грэйс это нисколько не понравилось. Ведь он заставлял ее честно признать то, что она пыталась скрыть даже от самой себя. 1

— Я не сдаюсь.

— Мне так не кажется, — не унимался он.

— Да что ты понимаешь? У тебя все по-другому.

— Потому что я живу в Соединенных Штатах.

— Нет, потому что ты мужчина, — покачала головой Грэйс. — Ты можешь не связывать себя узами брака, пока сам не решишь, что пришло время сделать это. Честно говоря, я очень сомневаюсь, что такое когда-то с тобой случится. Ты не из тех мужчин, которые способны угомониться и завести семью.

Дэниел поерзал на сиденье, еще дальше вытягивая ноги.

— Я был женат.

Грэйс вскинула бровь:

— Правда?

— Да, почти семь лет. У нас была дочь. Ее звали Бриджит.

Больше Грэйс не задавала вопросов. В наступившей тишине у него не возникло чувства неловкости. Он не знал, почему решил рассказать этой девушке о своем прошлом, раскрыть душу. Видимо, наступил подходящий момент.

— Их уже нет на свете. Два года, как нет.

— Мне очень жаль!..

— Мне тоже.

Он говорил так, будто рассказывал о посторонних: бесцветным голосом, но с ужасной болью в глазах. Грэйс хотелось обнять его, успокоить, но она не дала себе волю: не знала, как он отнесется к ее сочувствию.

Не желая, чтобы Дэниел заметил ее потрясение, Грэйс отвернулась к окну. Помолчав еще несколько минут, спросила:

— А как звали твою жену?

— Кэтлин.

— Красивое имя. Ты ее очень любил, да, Дэниел?

— Да, — ответил он без колебаний. — Я любил ее и люблю до сих пор.

— И ты никогда больше не женишься?

— Думаю, нет, — ответил он.

— Со временем…

Он покачал головой:

— Только не говори, что время лечит.

Грэйс не поняла, почему в его голосе появилась враждебность.

— Я и не говорю.

— А что ты хотела сказать?

— Со временем ты сможешь снова с улыбкой вспоминать Кэтлин и Бриджит, радостные моменты вашей жизни втроем. Конечно, боль не пройдет совсем, но станет менее сильной.

— Откуда ты знаешь?

Она попыталась не обращать внимания на его раздраженный тон.

— Я не знаю этого по себе, но надеюсь, именно так и будет.

— Жарко! — проговорил Дэниел, расстегивая рубашку.

Она кивнула и повернулась открыть окно. Грэйс толкала, дергала раму, но безуспешно.

— Кажется, его запечатали навсегда. Дэниел встал и толкнул раму, окно открылось.

Горячий ветер ворвался в купе.

— Скажи, а как выглядела Кэтлин? — спросила она.

— А зачем тебе?

— Просто любопытно.

Дэниел положил ногу на сиденье рядом с Грэйс, откинулся на спинку и закрыл глаза. Он сложил руки на груди и, казалось, забыл обо всем.

— Она была полной противоположностью тебе, вздохнул он. — И внешне, и по сути.

— Какая она была?

— Высокая, с каштановыми волосами, карими глазами. Вся в веснушках. Кэтлин постоянно беспокоилась о своем весе, и совершенно напрасно. Она была красивая женщина и внешне, и внутренне. Наша дочь тоже. Она очень походила на мать.

Несколько минут они сидели молча, прежде чем Грэйс задала следующий вопрос:

— Как вы познакомились?

— Я остановился на ферме ее отца, по дороге в Дилон. Она работала в саду. Стоя на коленях, полола грядку под палящим солнцем. Она подняла глаза на меня и улыбнулась. Тогда-то я и влюбился.

— Я тоже люблю возиться в саду, — сказала Грэйс. — У меня растут самые красивые цветы. Самые разные.

Дэниел покачал головой.

— Кэтлин выращивала овощи. На цветы у нее не было времени. Она воспитывалась на ферме. А ты росла в городе. Так ведь?

— Но у нас есть загородный дом. Мы уезжаем туда, когда жара в городе становится невыносимой.

Дэниел фыркнул:

— Нет, Кэтлин была из простых. У нее не было времени думать о таких, пустяках, как жара или развлечения. Она работала с утра до вечера в любую погоду. У нее не было шкафов, набитых нарядами. Но она обладала достоинством, мужеством, верностью.

— А я разве нет? Ты сказал, что мы с Кэтлин не похожи. У нее было чувство собственного достоинства, а у меня, по-твоему, его нет?

— Я просто говорю: вы разные. Грэйс уставилась ему прямо в глаза:

— Ты намеренно хочешь меня обидеть?

Он не ответил. Она выглянула в окно, не желая, чтобы он заметил, как ее задели его слова. Почему он так дурно думает о ней? А с другой стороны, почему мнение маршала Райана вдруг стало столь важным для нее?

Она крепко зажмурилась, удерживая слезы. Если он увидит хоть слезинку, то подумает, что она слабая, а это неправда. Она сильная. Конечно, она никогда не работала в поле, не сажала овощи, но это не значит, что она бы не смогла. Злость немного смягчила боль от обиды. Как он смеет делать скоропалительные выводы?

— Извини, Грэйс, я не хотел тебя обидеть. Она, не глядя на,него, ответила:

— Нет, хотел.

— Ты собираешься плакать?

— Нет, не собираюсь, — заявила она, — но не лги мне. Признайся, ты хотел меня обидеть.

— Прекрасно. Признаюсь. Я хотел тебя обидеть. Закрой окно. Понятно? Становится прохладно.

— Здесь жарко, как в печке, — начала спорить Грэйс.

— Закрой окно! — приказал он.

Она подчинилась, потом снова повернулась к Дэниелу:

— Тебе плохо?

— Нет, — пробормотал он. — Я просто ужасно устал.

— Несколько минут назад тебе было жарко. А сейчас холодно.

Она села рядом с ним, втиснувшись между стеной и Дэниелом. Прежде чем он успел остановить ее, она прикоснулась ладонью к его лбу.

— У тебя жар, Дэниел. Я думаю, ты подхватил грипп.

— Грэйс, сядь на свое место и отстань от меня. Пожалуйста.

Она неохотно вернулась на свое место.

— Теперь понимаю, почему ты такой мрачный. Ты плохо себя чувствуешь.

Поезд еще раз повернул, вагон наклонился. Дэниелу стало еще хуже.

— Я не мрачный, — проворчал он. — Я поступил глупо и жестоко, мне не следовало этого делать. Тебе лучше держаться подальше от меня, Грэйс. Почему поезд идет так быстро? Почему он летит?

— Он как раз замедляет ход. Боже мой, да как же я могу держаться от тебя подальше? Мы заперты в купе, ты не спускаешь с меня глаз — сторожишь. Что такого я сделала? Чем обидела тебя?

— Грэйс, ничего плохого ты не сделала. Ты просто чертовски хороша и мила.

Она терялась: слова, сказанные этим красивым, сильным мужчиной, льстили ей, но в его тоне слышалось обвинение. Почему он злится на нее, если она хорошенькая и милая?

— Дэниел, в твоих словах нет никакого смысла. Он почувствовал, как к горлу поднимается желчь.

Он глубоко вдохнул, чтобы сдержать тошноту.

— Слушай, все очень просто.

— Разве? — спросила она.

— Да, — пробормотал он. — Я не хотел ни одной женщины после смерти жены, а в последнее время… с тех пор, как увидел тебя, я…

— Что ты? — не выдержала она.

Он понял: у него есть не больше пятнадцати секунд, чтобы добежать до туалета в конце вагона. Он ринулся к двери.

— Я хочу тебя, Грэйс! Поняла наконец? Закрой за мной дверь и никого не впускай.

Потрясенная, она не могла сдвинуться с места. Как странно он себя ведет…

Первый раз ему удалось добежать до туалета, но потом его стало рвать на пол, в ведро, которое принес проводник. Ему казалось, что он испачкал наряд Грэйс, но он надеялся, что это бред больного. Никогда в жизни Дэниел Райан не чувствовал себя так плохо. Болезнь отняла все силы. Он едва мог поднять голову. И сколько бы одеял на него ни накидывала Грэйс, никак не мог согреться.

Грэйс приготовила ему постель. Она сидела рядом с ним ночь напролет, держа его голову у себя на коленях. Девушка гладила лоб Дэниела прохладной рукой, прикладывала мокрый компресс. Он был уверен, что умер бы, если бы не она.

К полуночи его перестало рвать и наконец он заснул. Рано утром Грэйс потрясла его за плечо и сообщила, что они прибыли на станцию и им надо пересесть на другой поезд. Дэниел не помнил, как сделал пересадку, и невероятно удивился, увидев рядом с собой все дорожные сумки. Неужели она их перетащила? Нет, хрупкая Грэйс не могла этого сделать. Он же все это время был совершенно беспомощным. Когда Дэниел понял, какой удобной мишенью она была, переходя из одного поезда в другой, его снова стал сотрясать озноб. Впрочем, едва дверь купе за ними закрылась, он снова заснул. Проснувшись, Дэниел обнаружил, что спал на коленях Грэйс. Она с закрытыми глазами привалилась к окну. Ее лицо во сне казалось спокойным и безмятежным.

Дэниел постарался вести себя тихо, не желая тревожить ее. Он умылся, поменял рубашку и сел напротив нее.

Грэйс тоже переоделась в белую блузку с изящной брошкой у ворота и темно-синюю юбку. Туфли по цвету подходили к юбке. Когда только она нашла время, подумал он, и чего ради это сделала?

— Доброе утро, Дэниел. Тебе сегодня лучше?

— Да. Я тебя разбудил?

— Нет, я просто немного расслабилась. По виду не скажешь, что тебе лучше. Ну-ка наклонись, я пощупаю лоб.

— Не надо, Грэйс. Все в порядке, — сухо обронил он.

— Что-то подобное я уже слышала, — весело заметила она.

— Что именно?

— Что все прекрасно. Ну-ка наклонись!

В ее голосе звучал металл, и Дэниел подчинился, чтобы не сердить ее.

— Какая ты упрямая, — пробормотал он. Она дотронулась до его лба и нахмурилась.

— Не могу определить. — Если у тебя и есть температура, то небольшая. Но пока тебе нельзя ни есть, ни пить. А то снова станет хуже. Тебе еще повезло.

Откинувшись на подушки, он скрестил на груди руки:

— Повезло?

— У тебя был грипп в слабой форме. Могло быть гораздо хуже. Джессику, например, трясло три Дня. Я думала, она умрет.

— Прошлой ночью мне тоже хотелось умереть, — признался он. — Кстати, спасибо за… Ну ты сама знаешь.

— Пожалуйста.

Он вдруг с любопытством поинтересовался:

— А зачем ты переоделась? Наверное, я помял твой наряд? — спросил он и, прежде чем она ответила, добавил: — Между прочим, совершенно напрасно: кроме меня, тебя все равно никто не видит.

— Надо было переодеться.

— Почему?

Грэйс вздохнула:

— Ты меня здорово отделал.

— Грэйс, прости!

— Дэниел, ты ведь не специально, — засмеялась она.

— Проводник тебе, наверное, помогал?.. Девушка решительно замотала головой.

— Я не позволила ему войти в купе. Ведь ты взял с меня обещание никого сюда не впускать. Помнишь?

— Нет, — признался он. — Ничего не помню. А кто же помыл пол?

— Я сама.

Дэниел выглядел совершенно несчастным. Она тут же пожалела, что рассказала ему правду.

— Почему бы нам не поговорить о чем-то другом.

— Например?

— О погоде, — предложила истинная англичанка леди Уинтроп.

— Ты шутишь?..

— Ну, это первое, что пришло в голову. Ты не против, если я открою окно и впущу немного свежего воздуха?

Дэниел встал и открыл окно. Приятный ветерок освежил кожу. Он сел и посмотрел на Грэйс:

— Хочешь чего-нибудь выпить и поесть?

— А ты? Выдержишь, если я у тебя на глазах буду есть?

— Ну давай тогда немного подождем. Не возражаешь?

У Грэйс ни маковой росинки не было во рту со вчерашнего утра, но она кивнула:

— Я подожду.

— Хочешь пить? Я бы выпил воды.

— Тебе нельзя! — командным тоном заявила она.

— Почему?

— Сам знаешь. Снова станет плохо. А у меня нет настроения убирать еще раз.

— Ну, кто из нас сейчас мрачный? — зарычал он как медведь.

Дэниел Райан сейчас и впрямь напоминал медведя: подбородок зарос жесткой щетиной, волосы растрепались, рубашка вылезла из брюк. Но все равно Грэйс он казался очень привлекательным.

Он хотел ее! Она не могла забыть о его волнующем признании и с удовольствием поговорила бы с ним об этом. Конечно, она не посмеет произнести ни слова, пока он в таком раздраженном состоянии. Она сочла за благо подождать, пока ему станет лучше, и потом разобраться, почему его слова потрясли ее и выбили из колеи.

Нет, сейчас неловко упоминать об этом…

— А что касается того, что я вчера сказал… — неожиданно начал Дэниел.

— Что именно?

— Ты знаешь, что… Я хочу тебя. Она сцепила руки на коленях.

— Ничего такого ты не имел в виду. Бред больного.

— Нет, именно это я имел в виду. Я сказал тебе правду.

— Неужели? — прошептала пораженная Грэйс. Видит Бог, она пыталась помочь ему вывернуться, но он не воспользовался ее помощью.

— Да, — сказал он. — Но я, конечно, ничего не собираюсь делать, так что не переживай.

Грэйс от удивления приоткрыла рот. Дэниел понял по ее виду, по загоревшемуся в глазах Грэйс пламени: он снова что-то ляпнул.

— Воспринимай это как комплимент, но не придавай слишком большое значение словам. Потому что я не собираюсь ничего делать, — все-таки повторил он.

— О, это был потрясающий комплимент! Ты заявил, что хочешь меня, и потом всю испачкал.

Дэниел расхохотался:

— Мне правда очень жаль, Грэйс.

— Иди и сунь свою голову в ведро.

— Я тебя разозлил. Никак не думал, что ты способна рассердиться. А ты можешь, верно? У вас крепкий характер под толстым слоем сахара, леди Уинтроп. Интересно, что бы подумал старина Найджел?

— Тебе обязательно надо меня злить?

— Ты все еще хочешь послать телеграмму с согласием выйти замуж за Найджела?

— Тебе обязательно надо меня злить? — снова задала свой вопрос Грэйс.

— А ты обязательно хочешь послать эту телеграмму?

— Будь добр, смени-ка тему разговора! — потребовала Грэйс.

— Охотно. Ты опять хочешь поговорить о погоде?

— Мы о ней еще не говорили. Но я уже не хочу. Я подумала о Джессике и Ребекке. Я очень надеялась увидеть их во время пересадки на поезд. Но ни той, ни другой не было.

— Коулу и Джессике нас не догнать. Они отстают на целый день пути. А Купер и Ребекка уехали вчера.

— Но мы же успели на поезд только потому, что ехали не в дилижансе, а верхом. Они могли не сесть на вчерашний поезд.

— Возможно, — сказал он. — Я тоже искал их, но безуспешно.

— Еще бы ты их нашел! Ты почти все время лежал у меня на коленях с закрытыми глазами.

— Не волнуйся о подруге, я уверен, с ней все нормально. Купер не даст ее в обиду. И даже развлечет.

— В самом деле?

— Да, — без тени сомнения заявил Дэниел. — Перестань волноваться. Я знаю Купера. Скорее всего в данный момент он учит ее играть в покер. Бьюсь об заклад, она прекрасно проводит время.

Глава 28

Ребекка была страшно раздражена. Внутри все клокотало, но на лице не отражалось и тени внутреннего волнения. Она решила, что сойдет с ума, если пробудет еще несколько минут наедине с маршалом Купером в маленьком купе. Своей галантностью и безраздельным вниманием он безумно раздражал ее. Он не давал ей скучать, делал все, чтобы приятно скоротать время.

Много часов подряд они играли в карты. Болтали, ели ленч, принесенный проводником, но потом ее охватила тоска и появилось желание побыть в одиночестве. В отчаянии Ребекка наконец придумала удобный повод отослать маршала Купера: она попросила его принести коричневый чемодан из багажного вагона — пожаловалась на головную боль и сказала, что если не выпьет лекарство, которое лежит в чемодане, ей станет совсем плохо, и тогда на следующей станции придется выйти из поезда и лечь в постель.

Ребекка чувствовала себя виноватой, солгав Куперу: ведь он ей искренне сочувствовал и беспокоился о ее здоровье.

— Мне надо было положить таблетки в маленькую сумочку, но я совсем забыла.

— Сильно болит? — Купер озабоченно качал головой.

— Невыносимо! — простонала она. — Если не унять боль сейчас, я проваляюсь в постели неделю. У меня всегда так.

Большей озабоченности и взволнованности, чем j проявил Купер, нельзя было вообразить. Он обещал ей очень быстро вернуться, велел запереть за ним дверь и никому не открывать.

Ребекка так и сделала, а потом встала посреди маленького купе и глубоко, с облегчением вздохнула. Наконец-то она одна! Надо хорошенько, без посторонних подумать о своем будущем, о планах. Одному Богу известно, сколько еще предстоит сделать, а времени так мало!

Она рассчитывала, что Купер будет отсутствовать минут пятнадцать, а может, и больше. Багажный вагон находился через три вагона. Кроме того, ему нужно время отыскать ее чемодан среди других вещей. Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали.

— Что еще? — проворчала Ребекка, решив, что, наверное, маршал забыл ее о чем-то предупредить. Большим усилием воли она нацепила улыбку на лицо, отодвинула задвижку и выглянула в щелку.

Дверь, будто взрывом, отбросило к стене, потом вернуло на место. Ребекка не успела закричать, увидев черное сверкающее дуло пистолета, направленное прямо на нее.

Ребекка упала на полку, прижимая руки к груди и задыхаясь от страха.

— Что вы здесь делаете? — закричала она. Вместо ответа вооруженный человек ворвался в купе и ногой захлопнул за собой дверь. Он был в черном костюме и блестящих черных туфлях и ничуть не походил на убийцу.

— Вставай, сука! — прошипел он.

Она не двигалась, поэтому бандит схватил ее за руку, рывком дернул к себе и приставил пистолет к животу. Ребекка попыталась отступить назад, качая головой, умоляя взглядом не причинять ей боли, но он остался равнодушен к ее страху.

— Пожалуйста… — всхлипывала она. Но ее мольба лишь подогревала его.

— Так-так, сука, проси! Я хочу, чтобы ты меня просила.

Он разорвал ей платье до пояса и похотливо ухмыльнулся, когда она снова вскрикнула. Прежде чем Ребекка успела прикрыться, он больно стиснул ее грудь.

— Нет, не надо! — молила она.

Он отшвырнул оружие на скамейку, со смехом привлек еесебе, запустил пальцы в густые волосы и прижался влажным ртом к ее губам. Он кусал ее нижнюю губу страстно и грубо, пока не почувствовал вкус крови. Потом жадно слизнул красные капли языком.

Он целовал свою пленницу снова и снова, а она отчаянно сопротивлялась. Наконец отпустив Ребекку, он заглянул ей в глаза, взял ее ладонь и положил на вздувшиеся спереди брюки.

— Видишь, как я хочу тебя.

Она закрыла глаза и, сдаваясь, прислонилась к нему.

— Ты всегда меня хочешь, — прощебетала она. Он сжал ее еще сильнее и прикоснулся губами к маленькому красивому ушку. Она затрепетала и обняла его за шею.

— Ты испортил мне блузку. Ты слишком грубый.

— Ты же любишь, когда я грубый.

— Да, мне нравится, — прошептала она.

Он целовал ей шею, а она мурлыкала, как кошка.

— Нам не стоит… Маршал Купер скоро вернется. О Боже, как же хорошо! — Она отклонилась назад, чтобы видеть его глаза. — Ты получил мою телеграмму?

Он еще раз поцеловал ее, прежде чем ответить.

— Джонсон сейчас в Рокфорд-Фоллз, выжидает момент, чтобы убить обеих. Другие поехали в; Ред-Эрроу. Если Джонсон провалится, они убьют их, когда те выйдут из поезда. Ты уверена, что они едут именно туда?

— Уверена! — самодовольно заявила Ребекка.

— Ты выяснила, кто из них был в банке?

— Нет, — ответила она. — Обе испуганы, как мыши. И ни одна не доверяет мне. Жаль, они не сгорели в доме. — Ребекка вздохнула и взъерошила волосы у него на затылке. — Мне пришлось несладко.

— Не дуйся, — принялся уговаривать он. — Если у Джонсона не получится, ребята позаботятся о дамах в Ред-Эрроу.

— И тогда выйдет, что я одна-единственная свидетельница!

Гортанный смех Ребекки возбуждал его.

— Да-да, — хрипло пробормотал он. — Это прекрасно, просто прекрасно!

Ее рука медленно поползла по его груди и ниже, пока не добралась до выпуклости на брюках. Она чувствовала, как действует на него, и испытывала удовольствие от ощущения своей власти.

Он взялся за ее юбки, но она покачала головой.

— Нет, не надо. Сейчас не время. Слишком опасно.

— Мы успеем! Я хочу тебя, Ребекка. Немедленно!

Ребекка поддалась на уговоры и отступила на шаг, чтобы раздеться. Быстро скинула блузку, превратившуюся в лохмотья, расстегнула юбку и позволила ей упасть на пол.

— Мы дураки, Дональд, — сказала она, качая головой и расстегивая нижнюю юбку. — Зря мы… сейчас…

Мужчина тяжело дышал, наблюдая за тем, как она раздевается. Когда на ней осталось лишь шелковое кружевное белье, прикрывавшее золотистое тело, дикое нетерпение охватило его. Он бросился вперед, засунул руку между ее ногами и швырнул ее на полку. Она отбросила в сторону рубашку и, откинувшись, широко расставила ноги. Он облизал губы, жадно глядя на ее грудь. Нет, он больше не может ждать ни секунды!

— Ты, сука, разве не знаешь, что сводишь меня с ума?

Ребекка рассмеялась:

— Знаю. Кто бы мог догадаться, что такой важный, чопорный джентльмен обладает столь неуемным аппетитом?

— Сколько у нас времени?

— Минут пятнадцать.

Дональд стал возиться с пуговицами брюк, когда услышал стук в дверь. Запер ли он ее? Он не мог вспомнить. Он вскочил и повернулся в тот момент, когда Купер открыл дверь.

— Ребекка, я же велел тебе запереться… начал маршал, распахивая дверь шире.

Он умолк, потрясенный увиденным. Голая Ребекка… Маршал Купер замер как вкопанный, казалось, он уже никогда не придет в себя.


Дональд стоял за дверью, ожидая, когда маршал переступит через порог. В панике он шарил по карманам, но не мог нащупать пистолет.

— Что за черт, — пробормотал наконец Купер и вошел.

Ребекка оперлась на локоть, ее сердце бешено билось. Она смотрела на Дональда, умоляя его предпринять что-нибудь.

Купер проследил за ее взглядом. В тот же миг Дональд кинулся вперед.

— Сукин сын! — заорал Купер.

Ребекка запаниковала. Увидев на полке пистолет Дональда, она схватила оружие и выстрелила.

Купер полез за своим револьвером, но пуля настигла его. Сила удара была так велика, что его отбросило в коридор, к окну. Стекло разбилось и осыпало маршала осколками.

Ребекка вскочила на ноги, закрыла рот рукой, чтобы не закричать, и снова выстрелила. Купер медленно осел на пол.

— О Боже… О Боже… — всхлипывала она. — Убедись, убила ли я его. Скорее, Дональд!

Рыча, словно загнанный в угол зверь, Дональд бросился из купе. Судорожно озираясь, он убедился, что в коридоре никого нет.

— Если он еще не мертв, то скоро будет. Перестань плакать и одевайся. Надо убираться из поезда.

— Да-да!.. — беспомощно всхлипывала Ребекка. Дональд потащил полумертвого человека к двери между вагонами, оставляя кровавый след на полу.

Поезд как раз замедлял ход перед поворотом. Внизу зияла бездна черного озера. Дональд открыл дверь. Он видел вдали маленький городок, по другую сторону от озера. Бандит приподнял тело Купера, кряхтя от тяжести, и сбросил его в воду. Он несколько мгновений постоял, наблюдая, как поезд завершает поворот, и улыбнулся.

Никто не видел его и вряд ли кто-то слышал выстрелы: грохот колес заглушал все звуки.

Итак, еще одно убийство. От возбуждения кипела кровь, он с трудом дышал. Краем глаза он заметил какое-то движение, впрочем, может, ему показалось. На всякий случай Дональд отвернулся, скрывая лицо, потом быстро вошел в купе. Кровь впиталась в ковер, пятна уже не выглядели свежими. Никто не сможет узнать, когда ковер запачкался, пока не встанет на колени или не почувствует влагу.

На этот раз он не забыл закрыть дверь на задвижку. Ребекка все еще была голая. Одежда лежала на полке, а разорванную блузку она засовывала в дорожную сумку. Дональд обхватил ее сзади, прижал к стене и грубо взял.

Никто не слышал ее криков.

Глава 29

Расставание оказалось не просто тягостным, это была настоящая пытка. Когда Джессика прощалась с Калебом, ее сердце будто разрывали на части. Она не проронила ни единой слезинки, и ее сын тоже. Впрочем, отъезд матери не огорчил его: ему очень нравились Джози и Том Нортоны. Он нетерпеливо вертелся на руках у Джессики, целующей его на прощание. Малыш даже не махнул рукой вслед уходящей матери: был занят важным и очень увлекательным делом — «наводил порядок» на кухне Джози.

Джессика удивила Коула. Он знал, что она не станет устраивать сцену перед ребенком, но ожидал слез после. Коул даже хотел предложить ей поплакать — легче станет. Но она была сдержанна, глаза оставались сухими. Они ехали весь день и только дважды останавливались, давая отдых лошадям. К заходу солнца Джессика окончательно выбилась из сил.

В сумерках Коул остановился и мысленно обругал себя. Джессика не слишком опытная наездница, долгая дорога без отдыха трудна для нее. Но она молодец, ни разу не пожаловалась.

— Завтра утром мы догоним поезд в Эдварде-вилле, примерно в пяти милях к югу отсюда. Сомневаюсь, что там будут сносные условия, но ты по крайней мере выспишься в кровати, — пообещал он. — А если хочешь, оставим городок в стороне и переночуем под открытым небом, у водопада.

— Мы не поедем обратно в Рокфорд-Фоллз? — вдруг спросила она.

— Нет, мы уже далеко от него. Местечко, про которое я говорю, красивое и уединенное. Небольшой водопад струится в чистое, голубое озеро.

— Это далеко? — устало спросила Джессика. Убирая прядь волос, упавшую на глаза, она заметила грязь на руках. Хорошо бы помыться!

— Примерно миля отсюда, — сказал он. — Но если мы заночуем под открытым небом, утром придется встать пораньше.

— А ты сам чего хочешь?

Коул всегда предпочитал спать под звездами, подальше от шума, толпы, суеты большого города. Но он не хотел навязывать свое мнение Джессике. Выбор за ней.

— Мне все равно, сделаем, как ты решишь.

— Я бы хотела помыться.

— Мы могли бы помыться в Эдвардсвилле.

— Но мне нравится спать под открытым небом. У водопада уединенное местечко?

— Да, очень.

— Тогда я смогу потренироваться.

— В чем?

— Увидишь, — пообещала она. — Я не смогу делать это одна. Ты должен мне помочь.

Коул удивился:

— Мы будем прикасаться друг к другу? Коул подтрунивал над ней, ожидая, что Джессика покраснеет, но, напротив, она охотно согласилась:

— О да, тебе придется обнять меня. Я так думаю, но не уверена. У меня нет опыта.

Коул пустил лошадь рысью вниз по узкому склону. Она ехала прямо за ним.

Боже, в чем это она хочет потренироваться с его участием? Он оглянулся:

— А то, о чем ты говоришь, требует уединения?

— Еще бы, конечно, — скрыла улыбку Джессика.

— Почему?

— Потому что я могу наделать много шума. При людях я чувствовала бы себя скованно.

Он натянул вожжи, подождал, когда она поравняется с ним, и заметил искорки в глазах девушки. Значит, она решила подразнить его!

— Ты ведь говоришь не о том, о чем я думаю, да?

Она захлопала ресницами и уставилась на Коула, а он расхохотался.

— А как ты считаешь, о чем я говорю? — с невинным видом поинтересовалась она.

— О близости со мной.

— Нет! — выпалила Джессика, а потом рассмеялась.

— Джесси, мужчины не любят, когда их дразнят. Запомни.

Он снова поехал вперед, а она за ним, как и все последние восемь часов. Она очень долго не произносила ни слова, пока любопытство совсем не одолело ее.

— Коул?

— Да.

— Ты разочарован?

— Чем?

— Ну что я говорила совсем о другом.

— Нет, — резко ответил Коул. — Нисколько. Плечи ее опустились от огорчения.

— Значит, ты никогда об этом не думал… со мной?

Он не мог поверить своим ушам! Неужели Джессика не понимает, какое впечатление производит на него? Наверное, нет. Ясное дело, она совершенно невинна, но после таких вопросов это продлится недолго.

— Да, думал.

— Ну и что?

— Этого не произойдет, Джессика.

— Нет, конечно, нет, — заторопилась она. — Но знаешь, я тоже про это думала несколько раз.

Коул чуть не свалился с лошади.

— Ты наконец перестанешь?

— А ты не кричи на меня! Я честно и откровенно разговариваю с тобой. С тобой легко говорить, когда ты спокоен, но стоит тебя разволновать… Неужели ты полагаешь, что мысль про это — преступление? Я же не собираюсь ничего делать, я даже не представляю, что это такое.

— Ну тогда мне не о чем волноваться, значит, ты не совершишь никакой глупости.

— Какой, например?

Коул не ответил. Он поклялся не говорить ей больше ни слова и не оборачиваться, по крайней мере пока он не преодолеет желание стащить ее с лошади, раздеть и заняться любовью.

— Я надеюсь, вода теплая, — заметила Джессика. Он-то хотел, чтобы вода оказалась холодной как лед.

Последняя миля далась Джессике нелегко. Когда они наконец прибыли на место, девушка не могла слезть с лошади. Коул помог ей спешиться, задержав руки у нее на талии дольше, чем было необходимо, а она невольно прильнула к нему. Ноги ее так Дрожали, что если бы не Коул, она бы упала.

Джессика посмотрела на Коула, желая поблагодарить, но, заметив крепко сжатые губы, быстро отошла подальше. Он раздражен ее неуместными высказываниями. Она решила не обращать внимания и ждать, когда его настроение улучшится.

Место ей очень понравилось: кругом пышная зелень, прелестный водопад, совсем непохожий на тот, который ей довелось увидеть в Рокфорд-Фоллз, — гораздо меньший и не такой мощный. Струя воды стекала с неровных каменных выступов и падала в голубое озеро, рассыпая брызги. В них, словно в стеклянной призме, отражался солнечный свет, и над озером возникала сверкающая радуга.

Пока Коул возился с лошадьми, Джессика начала готовить место для стоянки. Собрав хворост для костра, она разложила постели и еду, которую Джози дала им в дорогу.

— Еда готова, — позвала она его.

— Я поем позже, — ответил Коул.

Он закончил чистить лошадей и отпустил их попастись на свежей, нежной траве. Шум водопада успокаивал, словно приглашая нырнуть в хрустальную воду. Пока Джессика ужинала, Коул разделся и бросился в озеро.

Холодная вода помогла избавиться от мысли о Джессике, он даже сумел вспомнить, почему не хочет и пальцем до нее дотронуться. Ведь он не собирается связывать себя. Эта женщина манит его, но такие, как она, требуют от мужчин обязательств. Она не из тех, с кем можно провести ночь, а наутро забыть. Она заслуживает лучшего отношения и не такого человека, как он. Так почему же он горячится и беспокоится, представляя ее с другим? Разве есть у него на Джессику какие-то права?

— Ты собираешься сидеть в воде всю ночь?

Ее вопрос отвлек от мрачных мыслей. Коул вышел из воды, торопливо вытерся и натянул штаны. Вернувшись к костру, он подвинул постели ближе к горе, на случай дождя, и иначе уложил ветки для костра. Он зажег их и уселся поесть.

Поскольку Коул знал, что еду готовила Джози, он не удивился, какая она ужасная. Джессика не жаловалась, но, судя по тому, сколько у нее осталось, он понял, что она съела мало.

Впрочем, она осилила почти всю мятную лепешку Джози и теперь собиралась купаться. Она взяла чистую одежду, полотенце и мыло. Перед тем как войти в воду, девушка разделась, скрывшись за водопадом, как за ширмой.

Джессика подняла волосы с шеи на затылок и встала под мощную струю, закинув назад голову. Закрыв глаза, она отдала прохладной воде свое уставшее тело. Дневное напряжение и усталость медленно покидали ее. Очень скоро Джессика почувствовала невероятное облегчение. Настоящее блаженство!

Коулу казалось, что он попал в чистилище, но винить за это было некого, кроме самого себя. Нечего подглядывать, как она купается. Неприлично, стыдно. Но он не мог заставить себя отвернуться! Пусть даже его сочли бы распутником, да кем угодно, но что делать, если она невероятно хороша, эта Джессика Саммерз!

Она стояла по пояс в воде. Каждое движение Джессики дышало чувственностью и изяществом. Коул любовался ее шеей, руками, потом невероятным усилием воли заставил себя закрыть глаза. Как же ему хотелось нырнуть к ней! В конце концов, может, привязать себя к такой женщине не самое страшное дело в жизни? Но Коул тут же отбросил нелепую мысль и открыл глаза.

Он чуть не задохнулся. Сердце гулко забилось, в жилах уже текла не кровь, а расплавленная лава. В голове осталась только одна мысль, одно желание: прикоснуться к прекрасному женскому телу. Он понял наконец, что его ожидают настоящие муки, если он не научится сдерживать себя. Застонав, Коул повалился на походную постель и положил руки под голову. Он всегда спал очень чутко, и если Джессике что-то понадобится ночью, пусть лишь тихо окликнет его. Он принялся мысленно считать коров. Потом овец… Потом способы любви, какими он бы занялся с Джессикой…

— Коул, ты спишь?

Не открывая глаз, он пробормотал:

— Нет.

— Ты говоришь как-то хрипло.

— Со мной все в порядке. Чего ты хочешь?

— Ты не будешь против, если я сейчас подниму шум?

— Ты это о чем?

— Хочу потренироваться в стрельбе по цели.

Он резко сел и увидел у нее на коленях пистолет.

— Где это ты его взяла?

— Том Нортон дал.

— Убери!

— Я хочу научиться стрелять.

— Нет!

— Я хочу научиться защищать себя. Я не люблю оружие и надеялась, что у меня его никогда не будет. Но блэкуотерская банда все еще существует. В мире много зла. Я должна уметь постоять за себя и за сына.

— Суши волосы и ложись спать.

Она откинула мокрые волосы на спину, потом открыла коробочку с пулями, которые купил ей Том, и начала заряжать пистолет…

Коул сдерживался изо всех сил, наблюдая за ее стрельбой. Снова и снова она совершала одни и те же ошибки! И когда он уже не мог вынести происходившего перед глазами кошмара, то вскочил, подошел к Джессике сзади, обнял ее за талию и притянул к себе. Потом чуть опустил руку, в которой она держала оружие.

— Куда ты стреляешь?

— Третье дерево впереди. А ты думал куда?

— В звезды. Слишком высоко целишься, дорогая.

Следующие двадцать минут маршал Клейборн учил меткой стрельбе Джессику Саммерз и, честное слово, проклял все на свете. Зачем ей учиться стрелять? Ей следует проводить время в гостиной, пить чай, а Калеб играл бы у ее ног. Она настоящая леди, а леди не носят при себе оружие. Он допустил ошибку, высказав свое мнение вслух. Она раздраженно заспорила:

— Мне не нравится иметь дело с оружием, но я не расстанусь с ним до тех пор, пока не поймают всех бандитов. Если считаешь, что из-за этого я перестану быть женщиной, хорошо, пусть будет так.

— Тебе очень идет сердиться. У тебя из глаз сыплются искры.

— Многие женщины носят оружие для… Что ты сказал? — Она повернулась к нему и наткнулась на его подбородок.

— Я сказал, что ты красивая, — повторил он.

— Спасибо, — слегка заикаясь, пробормотала Джессика. В следующее мгновение она отвернулась и с трудом заставила себя сосредоточиться. — Женщины на Диком Западе должны носить оружие. Потому что там встречаются всякие… Ой, что ты делаешь?

Он наклонил голову и уткнулся ей в шею.

— Целую тебя, но не хочу прерывать твою тираду. Так что еще ты хотела сказать?

— Встречаются всякие дикие животные, например, медведи, другие хищники… и хищники…

Она сделала паузу, набрала побольше воздуха и повернула голову набок, чтобы ему было удобнее. От сладкого, теплого дыхания Коула по телу Джессики пробегала дрожь. Она понимала, что надо остановить Коула, и пообещала себе, что так и сделает, но… немного погодя.

— Хищники? — спросил он.

— Да, много хищников.

— Где?

Она потеряла мысль:

— Не знаю. Где-то… Он тихо рассмеялся:

— Так я тебе нравлюсь?

Он медленно повернул девушку к себе, не выпуская из объятий. Джессика обняла его за шею, и он, порывисто прижав девушку к себе, жадным ртом припал к ее губам. Его язык проник внутрь и несколько долгих минут наслаждался ее восхитительным ртом. Как чудесно они подходили друг другу! Она словно была создана именно для него: чувственная, ласковая, любящая.

И она невинна. Вспомнив об этом, он мгновенно пришел в себя. Коул не мог сразу отпустить Джессику, а лишь перевел дыхание. Потом еще раз пылко поцеловал и наконец отпустил ее.

Но она не хотела его отпускать. Дрожа от желания, Джессика целовала Коула со всей накопившейся страстью. Она будто повторяла его поцелуй — сначала робко, потом смелее. Он снова обнял ее и застонал, когда ее нежный язык коснулся его языка.

Боже, до чего она хороша! Ее раскованность потрясла Коула, он понимал, что, стоит ему проявить настойчивость, девушка отбросит сомнения. Она слишком невинна, чтобы опасаться последствий. Но хотя бы один из них должен подумать о завтрашнем дне и остановиться.

Коул убрал ее руки со своей шеи и отступил назад.

— Мне не надо было этого делать, — хрипло проговорил он.

Сквозь пелену тумана Джессика смотрела, как он отдаляется от нее.

— А я рада, что ты так поступил. Мне хотелось узнать, что это за ощущение…

Коул снова повернулся к ней:

— Джессика, я не… подопытный кролик. Увидев гнев в его глазах, она шагнула к нему.

— Но я так давно хотела поцеловать тебя…

— Ну ладно. Больше такое не повторится.

— Почему?

Он не мог поверить своим ушам.

— А ты знаешь, к чему ведут поцелуи? — возмутился Коул.

Джессика медленно кивнула:

— Знаю. Но я никогда…

Он резко оборвал ее, потому что даже разговор на эту тему вызывал у него страстное желание снова обнять ее, а если бы он так поступил, то уже не смог бы остановиться.

— Нам надо держаться друг от друга подальше. Ясно?

Она кивнула, но потом покачала головой:

— Господи, как же это можно сделать? Мы же вместе едем!..

— Не распускай руки.

Он вдруг хрипло рассмеялся. Никогда еще он не говорил таких слов женщине и сам не мог поверить, что говорит их Джессике. Неужели значок делает его столь благородным?

Джессика сложила руки на груди.

— Как хочешь, буду счастлива помочь тебе. Он неожиданно разозлился:

— Я хочу сорвать с тебя одежду! Хочу бросить тебя на землю и делать все, о чем я мечтаю!

Ее глаза расширились.

— Ты мечтаешь обо мне?

— Да, Джесси.

— Я тоже мечтала о тебе. Коул, а ты хочешь заниматься со мной любовью?

— Нет, не любовью, — поправил он, — а сексом. Чувствуешь разницу? Если мы переспим с тобой, то завтра утром ты поймешь, какую ошибку совершила. Потом будешь жалеть всю жизнь.

Джессика почувствовала нарастающий гнев.

— А ты? Тоже поймешь, что это ошибка?

— Конечно.

— И тоже всю оставшуюся жизнь будешь жалеть?

— Да, буду жалеть. Но не так долго. Ну, дошло до тебя? Для меня это не так много значит.

Она посмотрела на пистолет на земле, подняла его и прошла мимо Коула.

— Из всех самовлюбленных…

— Я не обманываю тебя, Джесси. Большинство мужчин готовы солгать, только бы заманить женщину в постель.

— Такую, как я?

Он дошел за ней до костра.

— Да. Как ты. Невинную, чистую и очень соблазнительную, черт побери! Обладая таким прекрасным телом, ты не можешь позволить себе быть наивной. Это опасно и глупо.

— Ага, значит, я глупая! Да будет тебе известно: неопытность не означает глупость.

Она бросила пистолет на постель и стала сверлить его взглядом:

— Хорошо. Ответь на один вопрос, Коул. И больше никогда не будем говорить на эту тему.

— Какой вопрос?

— Почему ты так уверен, что я стану жалеть всю оставшуюся жизнь? Потому что я женщина или потому что глупая?

— Хочешь сказать, ты не будешь жалеть? Джессика молчала.

— Конечно, будешь! — решительно заявил он. — Женщина всегда хочет привязать к себе мужчину.

— Привязать?

— Ну да. А мужчинам этого не надо.

— Значит, женатые мужчины — это те, кого поймали за хвост и силой притащили к алтарю?

Коул подумал и решил, что образ совершенно точный.

— Возможно, и так.

— А твоего зятя принудили жениться на твоей сестре?

Коул забыл, что рассказал ей о своей семье.

— Ты имеешь в виду Мэри Роуз и Харрисона? — Прежде чем она что-то добавила, он покачал головой: — Нет, Харрисон хотел на ней жениться.

Джессика села и начала расшнуровывать ботинки. Стоя, он наблюдал за ней, пытаясь вспомнить, с чего у них начался спор.

— Слушай, Джесси. Я хочу сказать…

— Что ты не желаешь никаких привязанностей и обязательств.

— Совершенно точно! — почти выкрикнул Коул.

— Ну держись, Коул. Я тоже этого не хочу, — прошептала она. — Я не собираюсь выходить замуж. И никогда не выйду, — добавила она громко.

— Когда-нибудь выйдешь, — предсказал он и нахмурился.

— Потому что так жить будет легче?

Он растянулся на постели, уставился на звезды и ответил:

— Легче. Да и Калебу нужен отец.

— Нам с сыном не нужен никакой мужчина. Я не собираюсь создавать образцовое семейство. О, ты меня так злишь, Коул! Как большинство людей, которые хотят насильно навязать свое мнение другим.

— Но ведь трудно одной воспитывать ребенка!

— Трудно. Но я счастлива… Я говорю искренне. А выйти замуж только потому, что так делают все, так требуют правила, — настоящее несчастье. И кого в этом несчастье потом винить, кроме себя?

— Какие правила? Почему ты об этом заговорила? Объясни, Джессика.

— Ну как только узнают, что я не замужем и никогда не была, сразу начинают считать Калеба внебрачным ребенком. И тогда…

— Ну, ну… дальше?

— Пытаются поставить меня на место. Коул внимательно посмотрел на Джессику.

— Как это? Приведи-ка пример.

Она пожала плечами, притворяясь, что ее нисколько не волнуют чужие наветы и выпады.

— Мы с Грэйс что-то покупали в магазине, и продавщица кинула мне тряпку прямо в лицо, когда узнала, что я не замужем. Калеб был со мной, а Грэйс сказала, что это мой сын.

Коул пришел в негодование:

— И что ты сделала?

— Вывела Калеба на улицу.

— Жаль, ты не дала ей тумака.

Она улыбнулась.

— Я хотела. Но не позволила себе: сын не должен видеть дурное поведение матери. Грэйс с ней разобралась, — добавила Джессика и, прикрыв рот рукой, хихикнула. — О, я наблюдала в окно!

Коул улыбнулся, предвкушая что-то очень смешное.

— Что же она сделала?

— Грэйс схватила с прилавка линейку и прижала женщину к стене. Она не ударила ее, нет, но отчитала как следует. Когда она закончила, продавщица рыдала. Я хохотала от души. Ты бы видел эту сцену! Маленькая Грэйс…

— Но ведь обидно, согласись?

— Грэйс — моя первая настоящая подруга в жизни, — прошептала Джессика. — Я для нее готова на все.

— И она для тебя?

— Да, — кивнула Джессика. — А у тебя есть близкие друзья?

— Моя семья. У меня прекрасные отношения с братьями. Иногда, правда, они сводят меня с ума, но я убью любого, кто хоть пальцем тронет кого-то из них.

Джессика представить себе не могла, что это такое — иметь братьев, и взмолилась, чтобы Коул рассказал ей о жизни в большой семье. Она изумилась, Узнав, что все они — его братья, сестра и мать — не являются кровными родственниками.

Целый час Коул вспоминал о своем детстве и отрочестве. В его прошлом было много смешного и печального. По теплому сиянию глаз и по голосу Джессике стало ясно, как крепко и преданно он любит свою семью. Когда он замолчал, она вдруг остро ощутила собственное одиночество. Так захотелось принадлежать кому-то, быть любимой…

— Мы соединились вместе, чтобы стать одной семьей, — сказал Коул. — Никто из нас никогда не бросит другого. А ты, наверное, думаешь, что такого не бывает? Что все бросают родных людей и никто никому не нужен?

— Да, мой жизненный опыт научил меня никому не верить.

— А как же подруга, Грэйс?

— О, ей я верю!

— А Ребекке веришь?

— Я плохо ее знаю, но, наверное, могла бы ей доверять. Она была добра и ко мне, и к Калебу.

— Да, вы трое очень преданны друг другу.

— Во всяком случае, никто из них не заявил мне, что Калеб — незаконнорожденный ребенок, — заметила она. Джессика села на постели и потянулась. — Когда мы с Грэйс собрались ехать в Денвер, я решила всем говорить, будто осталась вдовой. Кому какое дело, верно?

— Но одна ложь обычно тянет за собой другую. Другая — третью. Представь себе, как вы все запутали, солгав, что каждая из вас была свидетельницей ограбления в банке и сидела под столом. Если бы вы сразу сказали правду репортеру, поместившему на первой странице свое сообщение, ваша жизнь оказалась бы намного легче. Судья не потребовал бы везти вас всех в Блэкуотер. Вы с Грэйс уже были бы в Денвере.

— Я же сказала тебе: я свидетельница, — напомнила Джессика Коулу. — Выходит, Грэйс и Ребекка тоже едут в Блэкуотер?

— Они на пути туда.

Джессика пришла в смятение:

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Ты занималась сыном. Тебе хватало беспокойства и без того.

— А почему судья хочет видеть троих? Я сказала тебе: я свидетельница. Я была в банке, сидела под столом и все видела.

— Да, но то же самое заявили и Грэйс с Ребеккой.

— Этого не может быть! — воскликнула Джессика.

— Вы трое сказали, что прятались под столом.

— Нет!..

— Да, — возразил он.

— Нет ничего удивительного, что ты мне не поверил… И не позволил рассказать, что случилось. Я ведь пыталась…

— Зачем мне слушать новую ложь?

Джессика вздохнула, пытаясь успокоиться. Коул Действительно имел полное право не верить ее словам. Она ведь солгала ему.

— Почему Грэйс и Ребекка сказали, будто они были?

— Ты меня спрашиваешь?

— Грэйс, должно быть, считает необходимым меня защитить… Она знает, что и я делаю то же самое для нее. Но совершенно не понимаю, зачем врать Ребекке?

— Она-то не врала, Джесси. Она наша свидетельница. А теперь давай-ка спать. Я устал, и у меня нет настроения продолжать спор.

Джессика легла на бок, лицом к огню. В голове теснились вопросы. Коул слишком уверенно заявил, что Ребекка — их свидетельница. Как же так?

— Коул?

— Ну что еще?

— Я видела человека на крыше магазина в Рокфорд-Фоллз… Он убил мистера Йорка. Я еще хотела его застрелить, но уронила пистолет…

— Помню. И что?

— Я и раньше видела его.

Коул устало вздохнул:

— Где ты его видела?

— В банке. Это Джонсон. Мистер Джонсон. Я видела, как он убивал невинных людей.

Глава 30

Она рассказала ему все. Вспомнила каждое слово, каждую шутку, каждый крик в той последовательности, в какой происходили события, начиная с того момента, как у нее развязался шнурок. При этом ее глаза оставались сухими, а голос ровным. Она слишком спокойна, подумал Коул. В ее голосе отсутствовали эмоции. Он не задал ей ни одного вопроса, только слушал. Закончив говорить, Джессика встала и направилась к озеру.

Коул поднялся и пошел следом. Джессика стояла, обхватив себя руками. Он попытался ее обнять, но она отстранилась: — Не надо.

Не обращая внимания на протест, он встал перед Ней, закрыв вид на озеро, и привлек к себе.

— Не надо меня успокаивать!.. — сердито заявила она. Это было первое проявление чувств с того момента, как она начала рассказывать правду.

— Надо, — прошептал он ласково.

Джессика вырывалась, и наконец Коул отпустил ее.

— Я оказалась трусихой, ничего не сделала. Я позволила всему этому ужасу случиться, просто смотрела.

Она глубоко вздохнула, чтобы совладать с собой, вытянула руку вперед, словно удерживая Коула на расстоянии.

— Ну хорошо, допустим, ты должна была как-то помешать им. Но что бы ты сделала?

Джессика покачала головой:

— Не знаю. Я так испугалась, что не могла думать. Боже мой, когда они ворвались в банк… я заволновалась о своих деньгах, а надо было…

— Что надо было? — настойчиво спрашивал Коул. — Что ты могла сделать? Могла бы умереть вместе с Франклином и всеми остальными. Поэтому ты чувствуешь себя виноватой? Ты жива, а они нет? Надо было выползти из своего укрытия, встать вместе с другими на колени, и пусть бы негодяи убили и тебя?

— Нет, но… если бы я закричала, кто-то услышал бы… на улице…

— Ну хватит! — Он обнял ее и обрадовался, что на сей раз она не противилась. — Ты ничем не могла помочь несчастным.

— А ты бы мог? — прошептала она.

— Может быть, — согласился Коул. — Если бы у меня было оружие. Но я мог бы и умереть, не справившись со всеми.

— И все-таки ты попытался бы, а я не сделала ничего.

— У тебя было оружие?

— Нет, но…

— Ничего, черт побери, ты и не могла сделать! Ты сама это понимаешь в глубине души.

Джессика крепко прижалась к маршалу:

— Я хочу…

— Что, дорогая? — спросил он и поцеловал в макушку.

Она уткнулась ему в шею и закрыла глаза. Сегодня ей так нужна его сила. Его утешение и любовь…

— Тебе лучше поспать, — сказал он и, подняв на руки, осторожно понес к костру, уложил на постель и опустился на колени рядом. — Все будет в порядке, — произнес Коул не столько для нее, сколько для себя. Эти слова прозвучали как заклинание.

Он хотел лечь на свою постель, но Джессика схватила его руку.

— Спи рядом со мной, — прошептала она. Внешне он никак не отреагировал на ее просьбу, однако внутри у него все оборвалось.

— Нет, — ответил он хриплым голосом, но вспыхнуввшее желание захлестнуло его горячей волной.

В свете костра ее волосы стали золотистыми, и он мечтал запустить пальцы в шелковистую копну, Ощутить ее нежное тело…

— Ни в коем случае!

— Ну побудь со мной немножко. Я не хочу быть одна.

— Ты не одна. Я в двух шагах от тебя. Лучше этого не делать.

— Почему?

— Тебе нужны объяснения? Я хочу лечь рядом с тобой, но наверняка не усну…

— Ты хочешь заняться со мной любовью?

— Черт побери, да!

Глаза его стали глубокого синего цвета, а рука, до которой она дотронулась, сжалась в кулак.

— Ну, если ты не хочешь, тогда ладно… Я не настаиваю. — Она отпустила его ладонь и повернулась на другой бок. — Спокойной ночи, Коул.

Коул не двинулся. Он замер на коленях, борясь с собой. Эта борьба, казалось, длилась вечность, но он сдался.

Он лег рядом с Джессикой, закрыл глаза и попытался представить, что ее здесь нет.

Он не коснется ее. Ни за что! Разумеется, у него достаточно силы воли, чтобы держать себя в руках. Она сама толкает его на этот поступок, не понимая, что делает с ним. Но Джессика нуждается в нем. Правда, не в физическом смысле… просто чувствует себя одинокой, ей необходимо человеческое участие.

Как же ему трудно! Ее волосы щекотали ему нос. Когда он убрал их с лица, Джессика повернулась, взяла его руку и положила себе под голову, как подушку. От нее пахло розами, и Коул вдруг вспомнил про дом. Он схватился за это воспоминание, как за спасительную соломинку. Он станет думать о том, что намерен сделать, вернувшись… Увы, это ему не удалось.

— Джесси, пять минут. Я побуду с тобой только пять минут. — Коул скорчил гримасу, услышав свой собственный голос.

Джессику ничуть не задела его резкость. Она придвинулась поближе и спиной прильнула к нему. Холодный пот прошиб Коула. Это же сущий ад! Быть рядом с женщиной, которую жаждешь, и… не трогать ее. Успокаивало только одно: ничего хуже быть уже не может.

Но он ошибался. Она зашевелилась, и перед глазами у него запылало пламя.

— Не двигайся, — приказал он. — Спи. Она потянулась за его другой рукой и обвила ею свою талию. Он больше не мог сдерживаться и стиснул ее. Рука его оказалась между холмиками грудей, неестественно, он развел пальцы и коснулся ее…

Он пообещал ей пять минут. Он, наверное, спятил, но не важно: слово дано. Коул стал считать секунды. Господи, помоги ему продержаться еще целую минуту и не поцеловать ее! Казалось, эта минута длится целую жизнь. А он и хотел быть с ней жизнь.

Пришедшая в голову мысль ошарашила Коула Клейборна. Он вдруг понял, что постоянно гнал ее от себя, но в глубине души знал о существовании такой мысли и, более того, принимал ее. Он даже мог назвать момент, когда полюбил Джессику Саммерз. Это произошло в миг, когда мерзавец Джонсон, засевший на крыше магазина, пытался ее убить. Никогда раньше Коул не испытывал такого гнева. Он со всех ног кинулся к Джессике, в паническом ужасе оттого, что не успеет добежать вовремя. А возможность потерять ее навсегда испугала до смерти. Тогда он подумал, что им руководит гнев, а не любовь. Он боялся настоящей любви, не хотел ее. Но и отпускать Джессику он тоже не хотел. Ни за что!

Кажется, нет ничего естественнее, чем целовать ее плечо, шею, ухо, а он твердил себе: прекрати мучение. Интересно, пять минут прошло? Может, Джессика уже спит? Он отчаянно цеплялся за эту надежду, как падающий со скалы за брошенную веревку.

Джессика снова повернулась в его объятиях. Теперь они лежали лицом друг к другу.

— Не двигайся, — приказал Коул.

— Я хочу поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи.

Сердце его воспарило от робкого, нежного шепота.

— Нет! — резко ответил он.

— Ну пожалуйста.

Он вздохнул и уткнулся ей в волосы.

— Если ты меня поцелуешь, клянусь, я уже не остановлюсь. Так что отстань от меня и спи.

Но вопреки произнесенным словам он снова уткнулся ей в шею. Ему очень нравилось прикасаться губами к ее коже, чувствовать ее ответную реакцию.

Джессика полежала неподвижно несколько секунд, а потом, не думая о последствиях, погладила Коула по лицу, заглянула глубоко в глаза и обняла.

— Я хочу провести эту ночь с тобой… Только одну ночь.

— Джессика… — прошептал он. В его голосе слышалась боль. — Ты сама не понимаешь, что говоришь. Завтра ты пожалеешь.

— Ты мне нужен, Коул. Люби меня сегодня.

Больше он не мог проявлять благородство. Он стал жадно искать ее губы, в отчаянии понимая, что больше не в силах владеть собой. Желание обладать ею стало неодолимым. Коул долго целовал ее, ласкал грудь сквозь одежду, а она расстегивала его рубашку.

— Не спеши, дорогая, — прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — А то я…

В первый для нее раз ему хотелось быть совершенством. Но ее близость так возбуждала Коула, что он не в силах был следовать собственным намерениям, руки его тряслись, когда он снимал с нее одежду. Опустив вниз бретельки рубашки и увидев великолепную грудь, он застонал от вожделения. Когда же он вытянулся рядом с ней, ощутив всем телом ее атласную кожу, то ощутил безумный восторг.

Ее томные вздохи приводили его в исступление. Джессика ласкала его пылко, без оглядки, а когда ее ноготки впились ему в спину и бедра, Коул подумал, что сейчас умрет.

Он целовал каждый дюйм ее тела, заставляя Джессику стонать и приходя в восторг от/ее стонов. Он ласкал ее самые интимные уголки и забыл обо всем на свете, когда она попросила его не Останавливаться…

— Коул, Коул… — страстно шептала она под натиском неожиданных, незнакомых ощущений, умоляя взять ее, но ему хотелось продлить сладкую муку, дождаться того момента, когда Джессика уже не почувствует боли.

— Посмотри на меня, — просил Коул дрожащим, хриплым голосом. — Запомни это навсегда.

— Пожалуйста…

— Повтори! — потребовал он, пронзая ее горящим взглядом.

— Навсегда! — произнесла она.

Их губы сомкнулись, он поцеловал ее и сделал ее своей навечно. Уткнувшись лицом в ее ароматные волосы, он закрыл глаза. Коул Клейборн стал принадлежать Джессике Саммерз.

Она оказалась именно такой, какой он рисовал ее в своих мечтах. Настоящим совершенством… Он услышал ее крик, почувствовал ее боль и замер, давая Джессике время привыкнуть к нему, шепча бессмысленные, ласковые слова.

Ну как такое может быть — и больно, и чудесно одновременно? Джессика хотела просить его остановиться и в то же время боялась, что он ее отпустит…

— Сейчас боль пройдет, — выдохнул он ей в ухо.

Джессика услышала его прерывистое дыхание, обняла его за шею и от легкого движения внутри себя испытала незнакомый взрыв удовольствия. Она подалась навстречу Коулу, и он застонал. Она поняла: Коулу нравится то, что она делает.

Он осторожно отстранился от нее.

— Ты перестанешь меня дразнить? — воскликнула она.

Он рассмеялся гортанным смехом:

— Я боюсь сделать тебе больно.

— Перестань! Я хочу…

Он заставил ее замолчать поцелуем. Он был просто потрясен Джессикой, такой открытой, непосредственной в своем желании. Она отдавалась ему всем сердцем, дарила всю себя без остатка. И его собственная любовь к ней затопила его, накрыла с головой.

Ему хотелось, чтобы наслаждение длилось как Можно дольше, он стал двигаться медленнее, но она сопротивлялась, ускоряя темп, и их охватил настоящий пожар.

Их страсть была дикой, свободной, ничуть не похожей на испытанную им прежде. Коул чувствовал, как нежная плоть Джессики сжимается вокруг него, слышал, как она выкрикивает его имя, а когда понял, что она достигла пика удовольствия, он дал волю и себе.

Коул сдался ей целиком: телом, сердцем, душой. Джессика тихо плакала. Он ощутил на плече горячие слезы, поднял голову и взглянул на нее.

— Тебе больно? Да, дорогая? — Коул осуждал себя за несдержанность. Ведь это у нее в первый раз, надо было быть нежнее, заботливее… — Джессика, ну скажи что-нибудь.

Волнение в его голосе вернуло ее к реальности. Она открыла глаза и посмотрела на Коула. В его взгляде были тепло и тревога. Она задрожала от прилива чувств.

— О нет, нет… Это было замечательно!

Он довольно улыбнулся. Боже, какая она красавица! Глаза блестят от страсти, опухшие от поцелуев губы алеют. Похоже, она счастлива. Разве можно не любить такую девушку?

— Да, замечательно, — сказал он устало и лег рядом. — Но…

Она закрыла его рот рукой.

— Никаких сожалений, — прошептала она.

— Никаких, — согласился он.

Она положила голову ему на плечо. Увы, ничто не длится вечно. Она закрыла глаза, чтобы не заплакать. Как ей хочется верить ему! Да, он любит ее, она знает, до завтрашнего дня, до послезавтрашнего, ну, может, будет помнить о ней еще год… А в конце концов неизбежно забудет ее.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Навсегда.

Глава 31

Итак, она соблазнила его. Стоя у кромки воды, Джессика честно призналась в этом себе. В следующее мгновение она сделала еще одно открытие, потрясшее ее: она не жалеет о происшедшем. На всю жизнь она сохранит память о его прикосновениях, о ласковых словах. Этого будет достаточно.

Коул подошел сзади и обнял девушку за талию, поцеловал в плечо. В ту же минуту, как прикоснулся к ней, он почувствовал: что-то не так. Джессика напряглась.

— Скажи, в чем дело.

— Утро. Вот в чем дело.

— Ты должна была сказать доброе утро, а не просто утро, — поправил ее Коул, поворачивая к себе лицом.

Она уклонилась от поцелуя.

— Джесси, в чем дело?

— Ночью…

Она умолкла, а он поднял ее лицо поближе к себе, чтобы уловить ее настроение. Она была не такой, как всегда, и ему казалось: он понимает почему.

— Ты жалеешь, да?

Она яростно замотала головой:

— Нет, я никогда ни о чем не жалею.

Он рывком притянул ее к себе и хотел поцеловать, но она отвернулась, и его губы коснулись ее уха.

— Пожалуйста, не усложняй. И так все слишком сложно, — взмолилась она. — Это была наша последняя ночь.

— Но ведь мы с тобой теперь навсегда?..

Она с трудом отвела взгляд, мысленно приказав себе не отступать от принятого решения.

— Сейчас нам надо ехать, а то опоздаем на поезд.

Коул не двинулся с места. Он стоял, держа ее, терпеливо ожидая, когда наконец она посмотрит на него.

— Мы не тронемся с места, пока не скажешь, что происходит в твоей голове.

— Все кончено, Коул. Сейчас нам надо… мы должны… ехать дальше.

До него наконец дошло.

— Ты не веришь ни одному моему слову, ничему, что я сказал тебе ночью, да? В этом все дело? Ты думала, я говорил про любовь просто так, чтобы ты разрешила мне с тобой переспать?

— Я хотела тебя. А ты хотел меня.

— Так и было.

— Я ни о чем не жалею. Нисколько. Но мне не нужны обязательства от тебя, и не жди их от меня, Коул Клейборн.

Он не поверил своим ушам и строго воззрился на нее.

— Ты не хочешь от меня никаких обязательств?

— Да.

— Черт…

Она отвернулась и побежала к лошадям, Коул пошел за ней и подсадил в седло. Заметив ее гримасу, он спросил:

— Сможешь ехать верхом?

— Да, конечно.

— Джесси, я знаю, тебе было больно из-за меня…

— Сейчас все в порядке.

Она немного покраснела, и он слегка смягчился. До чего она милая, любимая и… сердитая. Рука Коула задержалась на ее бедре.

— Пожалуйста, посмотри на меня. Джессика медленно перевела на него взгляд. Она понимала: своей нежностью он пытался растопить ее решимость. Джессике захотелось броситься к нему в объятия и никогда больше не отпускать Коула от себя.

— Да? — спокойно спросила она.

— Ты меня любишь?

Он стискивал ее бедро, пока она наконец не ответила:

— Я не буду тебе врать, Коул. Я люблю тебя, но…

Он перебил ее:

— Скольким мужчинам ты уже говорила, что любишь их?

— Ни одному я не говорила ничего подобного…

Коул ухмыльнулся:

— Хорошо. Вот это я и хотел узнать. Неторопливой походкой он отошел от нее, ловко вскочил в седло, взял поводья и подъехал к ней, а потом, прежде чем она успела его предостеречь, обнял за шею и привлек к себе. На этот раз он поцеловал ее властно и крепко.

Когда Коул наконец поднял голову и увидел мечтательное выражение ее глаз, он удовлетворенно кивнул.

— Послушай меня, женщина! Я хочу, чтобы вот так меня целовали каждое утро. По правде сказать, хочу-то я гораздо большего, но начнем с поцелуев.

— Надолго ли, Коул?

Она даже сама не поняла, что высказала мысль, мучившую ее.

— До конца нашей жизни. Предупреждаю: твоя изнь может оказаться очень короткой, если у тебя в голове бродят такие сумасшедшие мысли.

— Откуда тебе знать, о чем я думаю?

— Мне все ясно. Глядя на тебя, я будто смотрюсь в зеркало, — самодовольно заметил Коул и покачал головой. — Мой брат Адам говорит: все сделанное тобой к тебе же и возвращается.

— Как это?

— Все очень просто: я ведь из тех, кто никогда не хотел быть к кому-то привязанным. А теперь ты хочешь того же. Знаешь, как это меня раздражает?

— Но я же стараюсь быть с тобой честной! — воскликнула Джессика.

— Нет, ты предпочитаешь наносить удар первой.

— То есть?

— Ты уверена, что я тебя оставлю. Поэтому хочешь бросить меня первой. Разве нет? — Не давая времени на ответ, он продолжил: — У меня есть для тебя новость, детка. Ничего такого, о чем ты думаешь, не произойдет. Я никуда не собираюсь от тебя уходить, и ты не собираешься. Ясно? У нас с тобой это навсегда, Джессика. Ты дала мне обещание.

Какая же она несчастная! Что делать? Жизнь доказывала: порой даже самые горячие обещания бывают пустыми. Сейчас Коул Клейборн ее любит, но со временем все может измениться.

— Я не хочу, чтобы ты оставался со мной только из-за того, что произошло ночью. Я просила всего одну ночь, и ты мне ее дал.

— Может, еще скажешь мне спасибо?

Он произнес это таким тоном, что ей не захотелось уступать.

— Все, пора ехать.

— Ты испытываешь мое терпение, Джессика, — прошептал он.

Она замолчала на целый час. Он иногда оборачивался, желая убедиться, что с ней все в порядке. Джессика заметила, что его лицо становится все более враждебным.

Она понимала, как сильно обидела его, но лучше покончить со всем сразу. Она уверяла себя, будто защищается, ведь если открыть свое сердце мужчине, он возьмет власть над женщиной. Джессика не хотела оказаться в подобном положении. Да, ее жизнь без Коула станет жалким существованием, и как унять боль, возникающую при этой мысли, она не знала. Она никогда ничего не боялась, но любовь Коула приводила ее в ужас. Ответить на его любовь означало полностью довериться ему.

Почему, ну почему она не подумала о последствиях, когда соблазняла его? Видимо, ей очень хотелось знать, каково это — чувствовать себя любимой. Боже, что же она наделала!

— Джесси, мы все сделали неправильно.

Она смотрела ему в спину, сердце ее дрожало от ожидания. Он сейчас скажет, что все обдумал и ужаснулся…

Не оборачиваясь, Коул продолжал объяснять. А ехал он вниз по склону, который вел в город, где они должны были сесть на поезд.

— Наша брачная ночь состоялась до свадьбы. Мы изменили порядок. Вот и все. Если у нас будет время в городе, мы все уладим. Обещаю тебе.

— Как же ты собираешься это сделать?

— Найдем священника.

Джессика открыла рот:

— Но я не выхожу за тебя замуж.

— А я и не прошу тебя об этом.

— Хорошо. Поскольку я…

— И все-таки мы с тобой поженимся. Понимаешь, я еще раз повторяю: мы с тобой поженимся. Ты уже приняла решение, отдавшись мне прошлой ночью.

Коул не скрывал свой гнев, но постарался не показать беспокойства. Аюбовь к Джессике потрясла его до глубины души и даже испугала. Но как ее убедить в его искренности? Как доказать, что это чувство не мимолетное увлечение, а глубокое, постоянное, что оно навсегда?

— Калеб…

— Я буду хорошим отцом.

— Я не могу подвергать мальчика душевной боли. Он привыкнет к тебе, а потом… — Она не стала продолжать, поймав его взгляд, брошенный через плечо.

— Я думаю, тебе кое-что следует знать обо мне.

— Что именно? — спросила Джессика.

— Победа всегда остается за мной.

Глава 32

Из ста двадцати трех пассажиров поезда, направлявшегося на юг, только один человек выглянул в окно, когда маршал Купер летел в воду. Но и этого оказалось вполне достаточно. Милдред Спэрроу, энергичная, хотя и немолодая женщина, сидела на жесткой деревянной скамейке в последнем вагоне рядом с мужем Джорджем. Тот спал, положив голову ей на плечо, как на подушку. Милдред любовалась замечательным пейзажем за окном и вдруг закричала как сумасшедшая. Она так испугалась, что не смогла толком объяснить мужу, что именно увидела.

Джордж ей не поверил, уверял, что ей померещилось или приснилось: нельзя же, право, взять и сбросить человека в воду. Но все же он открыл окно и высунулся. Конечно, он ничего не увидел, но Милдред не успокоилась. Она устроила настоящую сцену. Ее можно было усмирить лишь одним способом: остановить поезд. Проводник пообещал поступить именно так и выяснить, в чем дело, хотя, равно как и муж Милдред, считал все это плодом разгоряченного дамского воображения.

Заскрежетав тормозами, поезд остановился примерно в четверти мили от ближайшего города. Проводник пошел по сухой неровной земле к холму, с которого открывался вид на озеро. Человек двадцать мужчин и женщин направились следом, тоже, впрочем, не веря словам Милдред. К ним примкнуло бы еще больше народу, но многие опасались гремучих змей.

Проводник с трудом взобрался на вершину холма. Переведя дыхание, он посмотрел вниз и испуганно прошептал:

— Боже праведный, так и есть…

Пассажиры стояли, склонив голову, и молча молились, наблюдая, как рыбак вытаскивает тело из озера.



Блэк-Крик был сонным маленьким городком в центре безлюдной полоски земли. Нигде ни куста, ни дерева, ни цветка. Город мог похвастаться лишь великолепными закатами. Каждый день, когда солнце спускалось за горизонт, оранжевые лучи ударяли в красную глинистую почву, а небо на западе расцвечивалось красками, создавая полную иллюзию пожара. Стоя в центре города, люди клялись» что видели языки пламени, которые плясали на земле. Живописное зрелище производило еще большее впечатление, когда старик Тауэре начинал играть на скрипке. Горожане рассказывали приезжим, что огонь начинал плясать в ритме скрипичной мелодии.

Грэйс, потрясенная закатом, любовалась им из окна поезда.

Дэниелу не хотелось оттаскивать ее от окна, но надо же кому-то было оставаться разумным.

— У нас всего один час, чтобы поесть и размять ноги, — заметил он.

При упоминании о еде рот Грэйс наполнился слюной. Боже, как она проголодалась! Она надела перчатки и шляпу и пошла за Дэниелом к выходу.

— Ты везде и всегда ходишь в перчатках? — поинтересовался он.

— Леди появляются в обществе только в перчатках.

Дэниел улыбнулся и покачал головой. Она все время вела себя так, как надо, до смешного. Боже, до чего она хороша! «Интересно, а как она ведет себя в постели?» — неожиданно пришло ему в голову. Сердце Дэниела заколотилось при этой дерзкой мысли, и он постарался поскорее отбросить ее.

— Ты сможешь поесть? — спросила она. — Твой желудок успокоился?

— Перестань обо мне волноваться. Со мной все в порядке.

Ужин был накрыт в здании двухэтажной станции на окраине города, примерно в половине квартала от вокзала. Дэниел еще не успел и на шаг отойти от поезда, как его окликнули:

— Маршал Райан?

Он повернулся и увидел коренастого кривоногого мужчину, спешившего ему навстречу.

— Да, — сказал он и вытянул руку, загораживая дорогу Грэйс.

— Я так и думал, что это вы. Проводник хорошо вас описал. Меня зовут Оуэн Вилер. Я шериф в этом городке. Люди дали мне прозвище Бобкэт. [3] Если хотите, тоже так называйте. — Он пожал руку Дэниелу. — Очень рад с вами познакомиться.

— Чем могу быть полезен, шериф?

Бобкэт увидел Грэйс за спиной Дэниела, прикоснулся к шляпе и сказал:

— Добрый день, мадам.

— Здравствуйте, мистер Бобкэт.

— Просто старина Бобкэт. Никаких мистеров не надо.

— А как вы заслужили столь необычное имя? — полюбопытствовала она.

Он усмехнулся:

— Когда-то я случайно столкнулся с рысью. Ну и поборолся с ней. У меня весь живот в шрамах. Хотите посмотреть…

— Нет. Я вам верю, — поспешно ответила Грэйс Шериф не мог оторвать от нее глаз, и это раздражало Дэниела.

— Так я могу вам чем-то помочь? — вежливо спросил он.

Бобкэт закивал:

— У нас тут проблемы. Я стал рассказывать проводнику, а он упомянул, что видел вас в поезде, что вы со значком и наверняка поможете.

— В чем проблема? — перебил его Дэниел, желая, чтобы шериф поскорее перешел к делу.

— Вчера парнишка Глэдис Андерсон вытащил мужчину из озера. Билли ловил рыбу, вместо того чтобы работать в конюшне, но на этот раз ему надо сказать спасибо за лень. Просто везение, что парень прогулял работу. Мужчина утонул бы, если бы не Билли. К тому же парень все видел.

— Что видел?

— Билли сидел в своей лодке, когда поезд въехал на мост. Из него вылетел человек и плюхнулся в воду. Он здорово ударился и пошел ко дну. Но Билли выудил его. Тут-то мы и обратили внимание, что в беднягу стреляли. Я думаю, его сбросили с поезда.

Грэйс пришла в ужас:

— Какой кошмар! Этот джентльмен поправится?

Бобкэт мрачно покачал головой.

— Доктор говорит, он очень плох, мадам. Пуля прошла навылет, поэтому доктору не надо было ковыряться в нем, но в рану попала зараза. Я подумал, вы захотите узнать, маршал, ведь при смерти один из ваших. У него тоже есть значок. Проводник сказал, что его зовут Купер. Вы его знаете?

— Где он? — резко спросил Дэниел; в его голосе звучали тревога и гнев.

В здании вокзала. Доктор не разрешил перенести его куда-нибудь, он в комнате для отдыха. Наверху. Маршал борется за жизнь, но доктор сомневается, что он оклемается.

Потрясенный, Дэниел схватил Грэйс и помчался к вокзалу. Шериф бежал рядом.

— Кого-нибудь из пассажиров опрашивали? — строго спросил Дэниел.

— Да, — ответил шериф. — Одна женщина видела, когда его выбросили. Но больше никто. Даже выстрелов не слышали, — добавил он, задыхаясь. — Окно разбито пулей. Я думаю, стреляли два раза. Вторая пуля попала в маршала.

Дэниел был уже у двери станционного здания. Рывком открыл ее и ворвался внутрь. Он охватил взглядом большую группу людей, сидевшую в ожидании обеда, потом, крепко держа Грэйс за руку, понесся к лестнице в углу и взбежал вверх.

— А что насчет женщины, с которой он ехал? Где она?

— Женщины не было.

— Была, — тихо сказал Дэниел.

— Проводник говорил: «Да, маршал был с женщиной». Другие тоже ее видели, когда они садились на поезд. Но когда поезд остановился, ее уже не было. Ей-богу!..

— А ее вещи? Нашли какую-нибудь сумку? — спросила взволнованно Грэйс.

— Нет, мэм, не нашли. Купе пустое, ничего не указывает на присутствие дамы.

Они дошли до конца коридора и увидели врача. Он кивнул Дэниелу, открыл перед ним дверь.

— Грэйс, постой здесь. Шериф, никому не разрешайте подниматься по лестнице. Вы меня поняли?

— Что делать, если кто-то вздумает подняться?

— Стреляйте!

Глаза у шерифа полезли на лоб. Грэйс ждала Дэниела, который остался в комнате у Купера, и молилась о спасении его друга.

—Пропавшая дама — жена маршала Купера? — спросил Бобкэт.

— Нет, — ответила она. — Они никак не связаны. Маршал Купер сопровождал Ребекку в Техас.

— Тогда, черт побери, куда же она подевалась?

Грэйс покачала головой и прошептала:

— Не знаю.

Руки ее задрожали. Ребекка пропала. Боже, помоги ей!..

Глава 33

Дэниел дежурил у постели друга всю ночь. Купер в беспамятстве метался по подушке, бормотал что-то о чудовищах и мучителях.

Грэйс занималась делами: попросила проводника снять их багаж с поезда и сказала ему, чтобы еду Дэниелу принесли позднее, когда к нему вернется аппетит. Сама она составила компанию шерифу Бобкэту за маленьким столиком в коридоре, возле комнаты Купера.

Шериф за ужином болтал без умолку, но Грэйс слушала его рассеянно. Она волновалась за Купера и Ребекку.

Врач вышел из комнаты Купера около девяти вечера, с сожалением покачал головой и сказал шерифу, что улучшения никакого.

— Я вскрыл рану на грудной клетке, чтобы обработать, но не знаю, поможет ли это. Он весь горит. Я смешал настой трав, и если бы смог его разбудить и заставить выпить, тогда бы, думаю, можно было бы надеяться.

— Вы не можете разбудить маршала Купера? — с тревогой спросила Грэйс.

— Нет, мэм, не могу. — Он поскреб заросший щетиной подбородок и добавил: — Бедняга бредит и все время говорит о чудовищах.

— Кажется, у него с головой не все в порядке, — проговорил Бобкэт.

— Вроде того, — согласился врач. — Вряд ли сегодня я ему буду чем-то полезен, поэтому пойду домой и вздремну пару часов. Потом вернусь и осмотрю его еще раз. Мисс, у вас ужасно усталый вид. Почему бы вам тоже не лечь в постель? Отдохните. Мы все приготовили в комнате рядом. Единственная дверь, между прочим, которая запирается.

Доктор спустился вниз по лестнице, а Бобкэт повернулся к Грэйс:

— Я очень горжусь, что могу помочь маршалу Райану. А теперь, когда знаю, что вас тоже надо защищать, я буду сидеть у вашей двери с заряженным ружьем.

— Вы думаете, это необходимо? Поезд ушел несколько часов назад, здесь остались только местные.

— Конечно, необходимо! Бандиты не станут вежливо стучать и спрашивать, можно ли войти и застрелить вас. Они постараются проникнуть незаметно. Так что не спорьте, идите и поспите. Я не сомкну глаз. Обещаю.

Грэйс не стала спорить. Комната, которую ей выделили, была почти без мебели, в ней стояли деревянная кровать и комод. На стене виднелись три крючка для одежды. Она положила перчатки и шляпу на комод и вернулась в коридор.

— Хочу увидеться с Дэниелом. — Она поспешила к двери, прежде чем шериф ее остановил. — Я недолго.

Она не постучала, понимая, что Дэниел в этом случае отправит ее обратно. Просто вошла и тихо закрыла за собой дверь.

Дэниел стоял у окна, но сразу повернулся к ней. Удивление быстро сменилось угрюмым выражением лица.

— Что ты здесь делаешь? Тебе надо лечь спать. Завтра рано вставать.

— Я бы хотела ухаживать за твоим другом.

— Ты ничего не сможешь сделать.

Дэниел казался изможденным, поникшим. Было похоже, что он смирился с неизбежным — неминуемой смертью Купера. Грэйс хотелось сказать, что нельзя терять надежду, но она боялась, что ее слова не изменят настроения Дэниела.

— Ты очень устал. Почему бы тебе немного не поспать? Я посижу с маршалом Купером. Ты сам еще не отошел от болезни.

— Нечего обо мне волноваться, — проворчал Дэниел.


Грэйс больше не пыталась вразумлять этого упрямца и посмотрела на Купера. Тот лежал на спине на двуспальной кровати, до пояса укрытый простыней. Он был неподвижен, как сама смерть. Толстая повязка опоясывала грудь, ярко-красные пятна крови выступили на ней. Белый как мел в тусклом свете, Купер, казалось, вот-вот испустит последний вздох.

— Доктор не смог его разбудить, чтобы он выпил лекарство? — спросила она.

— Нет. Купер задыхается.

Она приступила к делу: расстегнула манжеты рукавов, завернула по локоть, подошла к тазику и помыла руки.

— Что ты хочешь делать?

— Дэниел, не срывай свою злость на мне, хорошо? Я знаю, как ты волнуешься за друга, но твое раздражение ничуть ему не поможет. А на твой вопрос я отвечу, пожалуйста. Я хочу снять жар у Купера.

— Ты сделаешь то, чего не сумел доктор?

— Я попытаюсь. У меня есть некоторый опыт по уходу за больными. Моя бабушка очень долго болела.

— И что с ней случилось?

— Она умерла.

— Удачный опыт.

Терпение Грэйс лопнуло.

— Ты наконец оставишь свой сарказм? У меня нет ни времени, ни желания спорить с тобой! Лучше подойди и помоги. Так или иначе, маршал Купер проглотит это лекарство.

— Не думаю…

Она не дала ему договорить:

— Помоги мне или не мешай. Ясно?

Дэниел удивился ее гневу. Второй раз при нем леди Грэйс Уинтроп потеряла контроль над собой. Значит, она обладает и дурными чертами характера. Открытие заставило его улыбнуться.

Вдвоем они смогли влить в больного немного лекарства. Затем Грэйс подтянула кресло поближе к постели и стала прикладывать холодные компрессы ко лбу Купера.

— У тебя жар был не меньше, чем у него.

— Но в меня не всадили пулю, и у меня нет заражения. Доктор говорит, именно это может погубить Купера.

— С каких это пор ты такой пессимист? — поинтересовалась она.

— С тех пор, как мои жена и дочь были убиты в банке.

Ужасное признание ошарашило Грэйс. Она поменяла компресс и впилась взглядом в Дэниела, ходившего из угла в угол. Она боялась расплакаться: слезы, пожалуй, только разозлили бы его.

Целый час никто из них не произносил ни слова. Наконец Грэйс нарушила молчание:

— Ты винишь в этом себя?

— Да.

— Почему?

— Я не защитил их, меня там не было.

— Понятно.

— Ты ведь не станешь спорить?

Она взяла тряпку из таза, отжала ее и аккуратно положила Куперу на лоб.

— О чем же спорить, Дэниел? Ты уже осудил себя за то, что не смог предотвратить беду. Так ведь?

— Меня даже не было в городе.

— Ты работал?

— Да.

— Но если бы ты был в городе, то пошел бы в банк со своей женой?

— Не знаю. Не хочу об этом говорить. — Он вытянулся в кресле с другой стороны кровати. — Я должен был оказаться там. А меня не было.

— Ты всегда ходил с. женой в банк? Он покачал головой:

— Нет.

— Ты выполнял другие ее поручения?

— Например?

Она пожала плечами.

— Ну, ходил в магазин, покупал что-то…

Он нетерпеливо перебил Грэйс:

— Нет, Кэтлин сама ходила по магазинам.

— Понятно.

— Что тебе понятно, Грэйс? Просвети-ка меня.

Она старалась не обращать внимания на его враждебный тон.

— Если бы жена и дочь были убиты в магазине или когда шли по улице, ты все равно обвинял бы себя. Я думаю, понятно почему. Ты представитель закона, и твоя обязанность защищать людей.

— Да. Именно это я должен делать.

— Но если ты будешь сидеть с семьей день и ночь и не спускать с них глаз…

— Я этого не говорил.

— Но получается так.

Дэниел потер глаза и погасил свет на столике. Оранжевое пламя лампы раздражало.

— Тебе не нужен свет?

— Нет, — сказала она.

Грэйс, держа ладонь на лбу Купера, обдумывала их с Дэниелом разговор. Она все еще не пришла в себя от ошеломляющей новости о смерти его семьи. Какой кошмар, какая тяжесть лежит на сердце Дэниела!

— Я удивлена, что ты не отдал обратно значок после этого или не запил.

— Я хотел умереть, но решил, что с помощью спиртного слишком долго ждать смерти. Как-то ночью я взял револьвер и приставил дуло к виску…

— Прекрати, я не хочу этого слышать!

Как он не понимает, что разрывает ее сердце на части? Он не знает, как много значит для нее. Впрочем, откуда ему знать? Она была сдержанна и вела себя безупречно с момента первой встречи. Леди никогда не открывают своих истинных чувств. Не принято позволять другим стать свидетелями гнева, страсти или радости. Грэйс хорошо обучили, и бывали моменты, когда она сама не знала, что чувствует.

— Вероятно, мне не хватило мужества покончить с собой, — насмешливо сказал Дэниел. — Я все еще на этом свете.

— Мужество здесь ни при чем! — резко ответила Грэйс. — Убить себя — трусость. Мужество — жить дальше.

— Возможно, — согласился он. — Я даже думал тогда каким-то образом разозлить Коула Клейборна, чтобы он застрелил меня. Это было до знакомства с ним. В итоге он оказался гораздо более достойным человеком, чем я, — закончил Дэниел.

— Шериф Слоун рассказывал, что Коул стрелял в женщину в Абилине. Это правда?

— Он только ранил ее, — ответил Дэниел.

Грэйс ахнула.

— Это был единственный способ остановить того, кто хотел ее убить, — объяснил Дэниел.

— Значит, он стрелял в женщину по необходимости?

— Выходит, так.

— Дэниел… А ты все еще думаешь… об этом?

Он понял вопрос:

— Нет, больше я об этом не думаю. Мысль о смерти возникла сразу после похорон семьи. Тогда я был не в себе.

— Наверное, так и было.

— Все-таки есть смысл побыть еще на этом свете, я так думаю.

— Я тоже, — прошептала она.

Ему было приятно беспокойство Грэйс. Давно уже никто не заботился о нем. Мир в последние два года стал холодным. Он ощущал страшное одиночество… пока не появилась Грэйс.

— Когда все кончится…

— Да?

Он покачал головой:

— Ладно, не важно.

Она так долго сидела рядом с Купером, что у нее заболела спина. Грэйс передвинула тазик с водой и встала размяться. Как душно!

Окно было с той стороны кровати, где сидел Дэниел. Она пошла мимо него, а он взял ее за руку.

— Я хотела открыть окно.

Он мягко потянул ее и усадил к себе на колени. Она, повинуясь неожиданному порыву, обняла его за шею. Тут же осознав, что делает, она опустила руки.

— Ты не хочешь, чтобы я открыла окно?

— Я хочу, чтобы ты посидела.

— Наверное, это не очень прилично.

— А ты всегда ведешь себя прилично?

Тоска в глазах Дэниела заставила ее уступить. Она мягко провела кончиками пальцев по его щеке.

— Стараюсь, — прошептала она. — Могу я тебя спросить?

— О чем угодно.

Ему хотелось обнять ее и продержать так всю ночь. Он не знал, что на него нашло. Может, причиной стал разговор о Кэтлин, после которого Дэниел Райан — смелый, сильный маршал — ощутил себя одиноким и брошенным? Нет, пожалуй, виновата Грэйс, пробудив в нем забытые чувства. Ему захотелось эту женщину с первого взгляда, с того момента, когда он вошел в кухню Тилли Макквайр и увидел ее. Он устал бороться с собой, с невероятным влечением к ней.

— Грэйс, ты обиделась на меня за то, что я сказал в поезде? Ну, что я хочу тебя?

Она не ответила. Он взял ее за подбородок и провел пальцем по нижней губе.

— Обиделась? — снова спросил он.

Она внимательно посмотрела на него. Глаза Дэниела зачаровывали, и Грэйс подумала, понимает ли он, какой он красивый и желанный?

— Извини, что ты спросил? Он тихо засмеялся:

— О чем ты думала?

— О том, какой ты красивый, — призналась °на и выпалила: — Я рада, что ты меня хочешь! Но я не Кэтлин.

— Нет, ты не Кэтлин.

— Я не могу ее заменить.

— Я и не хочу, чтобы ты ее заменила. Я хочу…

— Да?

— Тебя, Грэйс. Только тебя!

Его рука оказалась на ее затылке, и он притянул ее к себе.

— Я хочу тебя поцеловать. Можно?

Ей понравилось, что он спросил разрешения.

— Да, Дэниел. Поцелуй меня. Я ждала этого давно.

Он был потрясен ее честностью и почувствовал боль в груди, когда она робко обняла его.

Их губы слились в поцелуе — замечательном поцелуе: страстном и в то же время нежном. Какая Грэйс оказалась сладкая… Дэниел долго не отрывался от ее губ, ему хотелось целовать ее еще и еще, без конца.

В следующий миг Грэйс отпрянула и отошла к окну. Довольно долго она смотрела в пустоту, прежде чем вспомнила, что хотела сделать. Руки дрожали, она с трудом отодвинула задвижку и открыла окно.

Проходя мимо Дэниела, она подумала, что он прикоснется к ней еще раз, но он сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку кресла.

Грэйс снова стала менять Куперу холодные компрессы.



Дэниел спал до полуночи и проснулся внезапно, как от удара. Купер метался в постели, Грэйс сидела на краю кровати, успокаивая раненого. Ласковый женский голос сделал свое дело: маршал снова затих.

— Как у него дела? — прошептал Дэниел.

— Не могу понять. Он без сознания, но жар спадает.

— Теперь я с ним посижу, Грэйс. Тебе надо поспать. Ты совершенно измучена.

— Я отдохну потом, — пообещала она. — Сейчас все равно не усну: беспокоюсь о Ребекке. Как ты думаешь, она жива? Я молюсь за нее.

— Сомневаюсь, — признался Дэниел. — Не могу понять, почему купе оказалось пустым.

— И я не понимаю.

Он подался вперед и обнял колени.

— Проводник сказал, что купе, в котором ехали Купер и Ребекка, выглядело так, будто его вообще никто не занимал.

— Да, помню.

— Где же ее вещи?

— А вещи Купера тоже пропали?

— Нет. Его сумки нашли в багажном вагоне, — сказал Дэниел.

— Может быть, вещи Ребекки выбросили в окно?

— Шериф заверил меня, что он вместе со своими людьми обшарил все вокруг. Они искали Ребекку, и уж сумки, конечно, нашли бы. Но их не оказалось.

— Может быть, стрелявшие в маршала Купера разрешили ей взять вещи с собой? Это хороший признак. Значит, они сохранят ей жизнь?

— Но зачем им она живая? — возразил Дэниел. — Они должны заставить ее молчать как можно скорее.

— Потому что считают ее свидетельницей?

— Да.

— О, как все ужасно! — прошептала Грэйс. — Бедная Ребекка. А ведь ее там даже не было.

Это замечание, сказанное вскользь, заинтересовало Дэниела.

— Нам с Коулом она сказала, что была.

— Что?.. — переспросила Грэйс в явном замешательстве.

— Ребекка заявила, что была свидетельницей ограбления. Она дала нам детальный отчет о нападении и описала всех мужчин, которых видела.

— Но она не могла этого сделать, — покачала головой Грэйс.

— Почему же? Она ведь была там.

— Если ты помнишь, я говорила тебе, что тоже была в банке. Ребекка, возможно, пыталась защитить нас с Джессикой, поэтому и солгала вам.

— Почему ты думаешь, что она солгала? Джессика тоже говорила, что она свидетельница, но не упомянула никаких деталей, а Ребекка описала все очень подробно.

Грэйс снова покачала головой:

— Это невозможно.

— Почему? — терпеливо спросил Дэниел.

— Она не могла описать детали. Я обещала молчать, дала слово… Но это было раньше… А теперь…

— Грэйс, что ты бормочешь?

— Ребекка не свидетельница. Во время ограбления в банке была Джессика.

Глава 34

Дэниел побелел от гнева:

— Ты понимаешь, что говоришь? Клянусь Богом, если ты и сейчас лжешь…

— Я говорю правду! Джессика настоящая свидетельница, а не Ребекка.

Он стал метаться по комнате, как зверь в клетке, и мысленно уговаривать себя не кричать на Грэйс. Но, Господи, как хотелось! Он глубоко вздохнул, потом спросил тихим, бросающим в дрожь голосом:

— Почему ты раньше не сказала мне правду? Почему ждала так долго?

— Я обещала Джессике никому не говорить. Я дала слово.

— Боже мой!.. — пробормотал он, теребя волосы.

— Пойми: Джессика была в ужасе.

— А Ребекка знает, что Джессика — свидетельница?

— Нет.

— Ты уверена?

— Да.

Она отвернулась, чтобы не видеть искаженного яростью лица Дэниела.

— Теперь ты понимаешь, почему меня смутили твои слова о том, что Ребекка перечислила особые детали?

— Ах, Грэйс… — прошептал Дэниел, с трудом сдерживая гнев.

— Дэниел…

Он перебил ее:

— Теперь скажи, откуда ты знаешь, что Джессика была в банке, — строго потребовал он.

— Она попросила меня посидеть с Калебом, — ответила Грэйс. — Джессика брала его в банк в тот же день, чуть раньше, но он капризничал и плохо себя вел. Она вернулась, уложила его спать и пошла обратно.

— Зачем?

— Она хотела закрыть счет тети, но оставила один документ на кухонном столе у Тилли, вот и пришлось вернуться.

— Что случилось потом?

— Это было ужасно! Джессика всю обратную дорогу бежала. А когда добралась до задней двери, ее стало рвать. Она едва могла связать два слова. Я ее успокаивала, но она была вне себя. Я уложила ее в постель и просидела с ней до тех пор, пока не проснулся Калеб.

— Тилли была при этом?

— Нет. Она ушла по делам. Я сказала ей, что у Джессики грипп и ей надо лежать. — По щеке Грэйс скатилась слеза, она нетерпеливо смахнула ее. — Весь следующий день я занималась с Калебом, а когда ему пришло время ложиться спать, поднялась наверх и увидела, как Джессика торопливо упаковывает вещи. Она хотела в ту же ночь уехать из Рокфорд-Шоллз. Я уговорила ее остаться.

— Она рассказала, что случилось в банке?

— Да. После того как Калеб заснул, она рассказала мне все. Только имен не назвала.

— Ты хочешь сказать, она знает имена? — закричал Дэниел Райан.

Грэйс нервно ломала руки. Зачем она тогда сказала неправду? Дэниел никогда ей не простит. Он арестует ее и посадит в тюрьму. Как же ей стыдно…

— Главарь называл бандитов по именам. Она видела всех… но не все имена слышала…

«Господи! Почему Джессика не призналась во всем Коулу?»

Грэйс поднялась на ноги и с мольбой в глазах повернулась к маршалу:

— Она никому не может довериться.

— Она доверилась тебе.

— Да, хотя не знаю, рассказала бы она обо всем, что случилось, не окажись я на кухне в момент ее возвращения. Она думала только о том, чтобы обезопасить сына. Разве можно осуждать ее за это? Я бы поступила точно так же на ее месте.

Дэниел кивнул, он, разумеется, понимал.

— А что было потом?

— Джессика не сомневалась, что представители власти, то есть вы… быстро схватите бандитов, поэтому не понадобятся никакие свидетели. Она отчаянно хотела верить в это.

— А когда она собралась бежать из города, ты предложила поехать вместе?

— Да.

— Когда же Джессика вспомнила про забытую в банке сумочку?

— Она не вспомнила, пока кто-то не нашел ее под столом.

— А почему сумочка оказалась пустая?

— Когда бандиты ворвались в банк, Джессика спрятала деньги в платье. Она боялась, что их отнимут. Она не думала, что они собирались…

— Всех убить?

— Да.

Дэниел закрыл глаза.

— Если бы Джессика не забыла сумочку, мы с Коулом никогда бы не узнали, что она все видела.

— Я не знаю, созналась бы она или нет в конце концов, но это не ее сумка, моя. Она попросила ее у меня, чтобы сходить в банк и принести деньги.

— Это твоя сумка? — Дэниел не знал, почему, казалось бы, незначительное открытие так взбесило его. — Ей-богу, вы настолько запутали расследование с самого начала, что мне надо запереть обеих в камере! Там бы вы подумали на досуге, что натворили.

— Не кричи, ты разбудишь Купера.

— Мы как раз и хотим, чтобы он проснулся! — закричал Дэниел.

Грэйс решительно направилась к двери.

— Хватит! Я не позволю кричать на меня, Дэниел! Я поступила неправильно. Если хочешь, арестуй меня.

— Грэйс…

— Мне надо было убедить подругу сознаться. Увы, я не могу изменить прошлое. Что случилось, то случилось.

— Вернись!

Сил спорить не осталось. Она подчинилась.

— Я пойду спать.

— Ты слишком взволнованна и не заснешь.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу по лицу. Не стоило кричать на тебя, я сожалею, но, черт побери, не извиняюсь! Я потерял двух любимых женщин — жену и дочь, и мне плевать, сильно ли испугалась Джессика. Вы должны были признаться! Обе!

Смысл сказанного ошарашил ее. Впервые за все время она поняла, как много значит для нее мнение Дэниела. Он сказал, что никогда не сможет снова полюбить, а она… влюбилась в него. Глупая! Как можно любить человека, который не может открыть ей свое сердце?

— Почему ты меня поцеловал?

Вопрос застал его врасплох.

— Потому что хотел.

Она зябко поежилась:

— Больше никогда этого не делай. Пообещай мне.

Но он не собирался давать обещание, которое наверняка не выполнит. Поэтому Дэниел промолчал.

— Я жду, Дэниел, — настаивала она.

— Нет.

— Значит… после всего случившегося ты оставляешь за собой право снова меня поцеловать?

— Да. И я поцелую.

— Дэниел, так ты понял, в чем дело? — раздался хриплый голос Купера.

Дэниел подскочил:

— Ты очнулся!

Грэйс бросилась к кровати:

— Как вы себя чувствуете, маршал?

— Как на войне. Что с вами обоими? Ссоритесь у постели умирающего.

Дэниел ликовал: его друг Купер пришел в себя! Широкая улыбка осветила лицо Дэниела, а Грэйс чуть не расплакалась.

— Извините, маршал…

— Тебе не стоит кричать на даму, — прошептал Купер и повернулся к Грэйс: — А вы должны были рассказать нам все, что знали. Не надо плакать, дорогая.

— Так ты передумал умирать, Купер? — спросил Дэниел.

Купер мог бы рассмеяться, но у него не осталось сил. Он чувствовал слабость, как выдохшаяся старая кляча.

— Передумал. Но я задал вопрос, — напомнил он. — Помоги мне сесть, дай стакан воды и объясни, в чем дело.

Грэйс подложила подушки под спину маршала, когда Дэниел поднял его, дала воды. Дэниел подтащил кресло поближе к кровати.

Грэйс пощупала лоб Купера и улыбнулась: он не был горячим. Извинившись, она хотела выйти, предоставляя мужчинам возможность поговорить-наедине.

— Грэйс, вернись! — приказал Дэниел.

Она села в кресло напротив него, но Дэниел покачал головой и велел подойти к нему.

— Ты познакомишь меня с дамой? — спросил Купер.

— Меня зовут Грэйс Уинтроп, — сказала она, чуть не сделав реверанс.

— Леди Грэйс Уинтроп, — уточнил Дэниел. — Она уже знает, кто ты, Купер.

Тот похлопал ладонью по краю постели и предложил:

— Садитесь ко мне, моя дорогая.

— Она не твоя дорогая.

— Разве? — спросил маршал, отпив глоток воды.

— Она моя дорогая, — заявил Дэниел.

Грэйс чуть не упала от неожиданности и не нашлась, что возразить. Неужели все мужчины такие непоследовательные? Дэниел ее поцеловал, потом наорал на нее, потом произнес смешную романтическую фразу… Надо поскорее расстаться с ним, пока она еще хоть немного владеет собой.

— Купер считает себя дамским угодником, — заметил Дэниел.

— Это правда. Точнее, я поклонник женщин. Дэниел уселся поудобнее. Пора наконец выяснить, что случилось. Он совершенно уверен, что разгадал все, но ему хотелось услышать подтверждение.

— Итак, скажи, Купер, в тебя стреляла Ребекка или там был кто-то еще?

Грэйс, потрясенная вопросом, с негодованием вскочила.

— Ты шутишь, Дэниел! Неужели ты веришь, что милая Ребекка имеет к этому хоть какое-то отношение?

Перед ее взором возник образ Ребекки, укачивающей ангелочка Калеба, ее красивое испуганное лицо во время пожара в доме Тилли. Что бы они делали без нее? Она бросилась им на помощь, руководила толпой, которая беспрекословно подчинялась ей, принесла погорельцам одеяла, подушки… Нет, Дэниел ошибается!

— Стреляла в меня Ребекка, — спокойно подтвердил Купер. — Вот уж никогда бы не подумал. Но там находился и мужчина. Я его видел мельком, пока меня не откинуло выстрелом в коридор. Тогда она выстрелила еще раз. Последнее, что помню, звон разбитого стекла.

Грэйс от потрясения не могла произнести ни слова.

Купер рассказал все, что сумел вспомнить, не забыл и о сцене, изумившей его: голая Ребекка в купе.

— Я открыл дверь и остолбенел. Поэтому и не выхватил оружие сразу. Эти секунды едва не стоили мне жизни. А ведь маршалу полагается быть готовым к чему угодно…

Грэйс бессильно опустилась на постель.

— Она одна из членов банды? — выдохнула девушка, пытаясь свыкнуться с чудовищной мыслью. — Пожар! — воскликнула Грэйс. — Вот кто поджег дом Тилли Макквайр! И ударил меня в висок! — Она задрожала.

Дэниел кивнул.

— Похоже на то. Если никто из мужчин не стоял за ней. Но я думаю, было так, как ты говоришь. Дело несложное: налить керосина вокруг дома и чиркнуть спичкой. Она была уверена в себе, — сказал он Куперу. — Вошла в дом…

—: И взяла яблоко! — крикнула Грэйс, вскакивая с постели. — Ребекка хотела убить нас всех… Тилли, Калеба, Джессику. Она была в черном. Во всем черном!

Дэниел заметил, как Купер поморщился от боли, когда Грэйс снова села на кровать. Зная Купера, Дэниел понимал: тот ничего не скажет. Маршал легонько потянул девушку к себе и посадил на подлокотник своего кресла.

Она едва заметила это. Предательство Ребекки взволновало ее до глубины души.

— Прекрасная актриса, — заметил Купер. Грэйс хотела встать, но Дэниел удержал ее, обняв за талию.

— Да, она хорошая актриса, — кивнула Грэйс. — Добрая, благодушная девушка, я считала ее своей подругой. Представляете, маршал? Я верила, что она мне подруга!

— Мне очень жаль…

— Значит, все было сплошной ложью? Она притворялась, будто беспокоилась о нас с Джессикой, просила нас не оставлять ее.

— В тюрьме?

— Да. Она рассказала, что намерена говорить вам. Повторяла это нам снова и снова, пока мы не запомнили.

— Она пыталась выяснить, кто из вас на самом деле был свидетельницей?

— Нет.

— Наверное, уже тогда решила убить вас обеих. Грэйс задрожала:

— Ей это почти удалось. Если бы тогда вы с Коулом не подоспели, нас бы уже не было на свете. Джессика не оставила бы в горящем доме Калеба, Тилли и меня. И задохнулась бы…

— Самое первое ограбление… Не было ли тогда поджога? — спросил Купер.

— Мы, конечно, сразу заподозрили попытку скрыть растрату, — ответил Дэниел. — Но управляющий клялся, что все документы он проверял ежевечерне и каждый пенни был на счету. Мы потом проверили служащих. Никакой растраты не обнаружили.

— Маршал, вы когда-нибудь сможете меня простить? — спросила Грэйс. — Если бы мы с Джессикой рассказали Дэниелу правду, в вас бы не стреляли. Ничего бы тогда не случилось…

— С одной стороны, так, — согласился Купер. — А с другой… Если бы вы все рассказали с самого начала, Ребекка не объявила бы себя свидетельницей. Она бы ушла в тень и позволила дружкам охотиться за Джессикой. Мы никогда бы не узнали, что Ребекка связана с бандой.

— Значит, мы с Джессикой совершили не такое ужасное преступление, скрыв правду?

— Грэйс, благодарности от меня вы не дождетесь. Вы должны были сказать правду. — Он вспомнил о Ребекке. — Я позволил ей ускользнуть, старался угодить этой женщине, — признался Купер. — Даже рассказал ей, что мы встретимся с Грэйс и Джессикой в Ред-Эрроу. Я разрешил ей отправить телеграмму, якобы предупредить друзей, что она не сможет к ним приехать. Но сейчас-то мы знаем… Если вы поедете в Ред-Эрроу, вас там будут ждать.

— А как же Коул и Джессика? — прошептала Грэйс. — Они могут попасть в ловушку.

Казалось, Дэниела не испугала такая возможность. Его глаза заблестели, он энергично потер руки.

— О чем ты думаешь? Неужели не волнуешься за Коула и Джессику?

— Нет. Они должны попасть в Ред-Эрроу через этот городок. Они отстают от нас примерно на день, а может, и на два.

— Значит, вы вообще не поедете в Ред-Эрроу? Сразу в Блэкуотер?

— Мы обязательно поедем в Ред-Эрроу.

— Но там нас будут ждать…

— Я очень на это надеюсь.

Купер, закрыв глаза, слушал их разговор, потом тихо спросил:

— У тебя уже есть план?

— Да, — ответил Дэниел. — И ты, Купер, поможешь мне его осуществить.

— Дэниел, но маршал серьезно ранен!

— Ему не придется усердствовать.

— Чего же ты хочешь от меня? — усмехнулся Купер.

— Я хочу, чтобы ты умер.

ЧАСТЬ IV

Земля покроется зеленою травой.

Цветы всем возвестят весну.

Глава 35

Два длинных дня и две ночи четыре члена блэкуотерской банды с нетерпением ждали в засаде женщин, которые должны были выйти из поезда в Ред-Эрроу. Трое преступников дежурили на вокзале, четвертый держался в тени — на случай если у сообщников ничего не выйдет.

Ежедневно прибывали два поезда. Один — в десять утра, другой — в шесть вечера. Мужчины пристально рассматривали пассажиров, прочесывали каждый вагон, желая убедиться, что женщины нигде не спрятались.

В свободное время они сидели в городском салуне, пили виски, но никто не напивался. Мистер Робертсон допустил, правда, небольшую небрежность, но остальные помогли скрыть ее. Робертсон списал потерю контроля над собой на скуку. Ясное дело, именно из-за нее он подхватил маленькую проститутку по имени Фло, поволок в ущелье и прирезал.

Он не собирался убивать, хотел только припугнуть. Но, едва увидев нож, приставленный к горлу, женщина подняла такой крик, что он уже не смог остановиться.

Друзья помогли ему зарыть тело, выслушали рассказ Робертсона про то, как она визжала, будто свинья, когда он ее резал, махнули рукой и забыли. В конце концов, Фло — обыкновенная проститутка, и никто не будет горевать о ней.

Не получив никаких сведений от Джонсона, они решили, что ему не удалось пристрелить женщин. Робертсон жалел, что их босса сейчас не было с ними: он умнее всех и наверняка выяснил бы, где эти женщины могут прятаться. Но он с любовницей поехал на юг — вызволять Белла из тюрьмы.

На третье утро наблюдения до них дошла новость, что убит маршал Купер. Кто-то застрелил его и скинул с поезда. Шерифу Ред-Эрроу прислали телеграмму с предупреждением: быть внимательным ко всем подозрительным личностям. Тот передал информацию хозяину салуна, а он, в свою очередь, рассказывал про это каждому, кто заходил выпить.

Четверка решила, что у них есть повод отпраздновать. Они уселись за столиком в углу салуна и распили бутылку виски.

Робертсон с мутным от недосыпания взглядов пребывал далеко не в праздничном настроении.

— Где этих идиоток носит? По подсчетам босса, они должны были сойти с поезда вчера или позавчера.

Не успел он посетовать, как в салун ввалился пьянчужка с длинными, растрепанными волосами, от которого воняло, как от скунса. Он важно подошел к бару и оперся на стойку.

— Харли, дай мне выпить. Я сейчас такое видел!.. Но расскажу только после того, как промочу свой свисток.

Бармен — здоровенный мужчина с толстыми руками и с зияющей дырой вместо переднего зуба, чего, впрочем, никто не замечал, потому что он никогда не улыбался, — подошел к клиенту и сощурился:

— Ты сегодня при деньгах, Гас?

Вместо ответа вонючий скелет впечатал монету в прилавок.

— Конечно, — похвастался он. — У меня полно денег. Почти три доллара.

— Откуда? — поинтересовался Харли, наливая Гасу виски.

— Не важно. Так хочешь услыхать, что я видел?

— Хочу.

— Думаю, у нас скоро появятся свеженькие проститутки. Парочку я уже видел, и скажу тебе, Харли, — милашки. Вот уж не знаю, с которой побаловаться. Может, с двумя?

— Ты что, надрался?

— Нет, но собираюсь. Ты ведь мне нальешь? Да я видел, говорю тебе! — упрямствовал он. — При них два типа. — Торопясь утолить нестерпимую жажду, он поднес рюмку ко рту. — Эти парни спрятали их, но я знаю место. Я-то искал Фло. Наша милашка куда-то подевалась, зато увидал других.

— Ты что мелешь, старый козел? Никаких новых проституток нет. Я бы узнал первый. Кто тут хозяин, ну? — Брови Харли угрожающе сошлись на переносице.

— Конечно ты, Харли.

— Вот то-то и оно, — прорычал громила. — Заруби себе на своем переломанном носу: я никого не нанимал.

— Я рассказываю, что видал. Двое прятали парочку красоток в южном ущелье. Может, они хотят начать свой бизнес, объехать тебя, а, Харли?

Жирная рука Харли тяжело шлепнулась на стойку бара.

— Это мы еще поглядим. Теперь, когда нет Фло, я бы не прочь взять свежих. Ты говоришь, с ними два типа?

— Именно, — подтвердил Гас. — Но они болваны: оставили женщин в ущелье, а сами ушли. Одна, должно быть, очень любопытная. Высунула голову, огляделась. Потом другая. Милашки, о-о-о… — он ухмыльнулся, — и оч-чень молодые.

Харли раскипятился. Он готов был немедленно лететь к ущелью и украсть женщин, когда к бару подошел Робертсон. От Гаса так воняло, что бандит остановился в отдалении.

— Расскажи-ка мне, старик, что ты такое видел? — потребовал он, нежно поглаживая рукоятку ножа. — Хочу услышать про женщин все.

Гасу давно не доводилось быть в центре внимания, и он ликовал, вновь повторяя свою историю. Но прежде чем он перешел к детальному описанию обеих женщин, Робертсон подал знак своим сообщникам, и они покинули салун.

Их не было почти три часа, а когда они вернулись, Гас пропал.

Робертсон хотел пойти отыскать его, но приятели отговорили. Они снова уселись за столик в углу обсудить дело.

Через минуту низкие створки дверей отлетели в стороны, и в салун вошел Коул. Харли увидел значок маршала на жилете и потянулся за ружьем под стойку.

— Руки на стойку! — приказал Коул.

Он был невероятно вежлив, хотя на самом деле ему хотелось, едва бармен потянулся за оружием, стереть с его лица наглое выражение. Но теперь он маршал и не вправе поддаваться первому желанию.

— Харли, шериф мне все рассказал о тебе, — заявил Коул. — Считаешь себя хозяином городка. Держишь все под контролем?

— Так и есть, держу. Это мой город.

— Он сказал мне, что ты убил человека.

— Но шериф не может этого доказать, — заявил бармен.

Его лицо мгновенно покраснело от злости.

Четверо за угловым столиком внимательно наблюдали за Коулом. Маршал отлично видел их всех, но заметил он и едва уловимое движение рук Харли.

— Я велел положить руки на стойку. Немедленно! Сила его голоса, подкрепленная угрожающим взглядом, убедила Харли подчиниться приказу. Бармен взвешивал возможные последствия, переводя взгляд с Коула на четверку в углу и обратно. Он словно испытывал Коула, положив одну руку на стойку и выжидая.

— Я и не думал стрелять в вас, — солгал Харли. — Вы представитель закона и все такое. Не нужны мне никакие проблемы. Я только что купил новое зеркало, и я…

Прежде чем Харли успел моргнуть, Коул вынул пистолет и разрядил его в зеркало. Сверкающие осколки осыпали плечи Харли. Бармен, выкрикивая ругательства, положил наконец и вторую руку на стойку.

Кроме четверки в углу, в салуне сидели еще три клиента, которые поспешили убраться восвояси. Коул убедился, что никто из них не вооружен, когда они проходили мимо него. Видимо, возможность схлопотать шальную пулю их не радовала.

— А вам чего у нас надо? — прохрипел Харли.

Коул кивнул в сторону четверки:

— Личное дело.

Самый высокий из банды встал первым:

— Мы вас не знаем, мистер.

— Когда я вас прикончу, узнаете, — пообещал маршал. — А теперь всем четверым встать, спокойно и медленно. Я вас всех, мальчики, поведу в тюрьму.

— У вас нет права арестовывать нас! — запротестовал мужчина со шрамом на щеке. — Мы ничего плохого не сделали.

Внимание Коула было приковано к человеку с ножом:

— Ваше имя Робертсон?

Глаза Робертсона полезли из орбит.

— Ну и что из этого?

Коул не стал объяснять.

— Кто из вас Белл?

— Нет такого, — пожал плечами Робертсон.

— Никогда не слыхали этого имени, — прогудели другие.

— Вообще в чем дело, маршал? — Голос Робертсона источал благодушие. — Как говорит мой Друг, мы ничего плохого не сделали. За что нас арестовывать?

— Я и не арестовываю вас, — сказал Коул. — Пока нет. Мы просто пойдем в тюрьму. Там есть дама, которая хочет на вас посмотреть.

Поведение мужчин мигом изменилось. Они вдруг превратились в стаю шакалов.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — завопил один.

Робертсон покосился на мужчину, стоявшего слева от него:

— Мы можем взять его.

— Попробуйте, — предложил Коул и наконец дал выход своей ярости: — Черт побери! Давайте попробуйте!

Лицо человека со шрамом исказилось ухмылкой.

— Четверо против одного? Ты, должно быть, много о себе понимаешь, маршал.

Коул пожал плечами:

— А почему не проверить? Я прихлопну всех вас. И для этого мне не придется ставить вас на колени.

Робертсон побледнел и сощурился:

— Мы можем тебя взять. Думаешь, ты как молния?

— Люди говорят, я как гром, — протянул Коул, поддразнивая бандита, потом, легонько кивнув в сторону, добавил: — А он как молния.

У задней двери салуна стоял Дэниел. Мужчины обернулись на него, а потом снова посмотрели на Коула. Ловушка!

— У вас пять секунд, чтобы положить на стол оружие, — объявил Дэниел.

Робертсон первым потянулся за оружием. И с криком «Давай!..» упал на пол.

Коул выстрелил ему в грудь в тот миг, когда рука бандита коснулась металла.

Другие тоже потянулись за пистолетами. Дэниел застрелил двоих, последнего оставил Коулу, и маршал Клейборн всадил ему в горло пулю.

Коул уже убирал пистолеты, когда они с Дэниелом заметили, как бармен поднимает ружье. Они выстрелили разом. Харли упал на стойку бара замертво, а его ружье с грохотом свалилось на пол.

Робертсон корчился на полу, прижавшись спиной к стене и вопя от боли. Кровь текла из раны на груди. Дэниел присел на корточки рядом с ним.

— Назови имя главаря. — Он приставил дуло пистолета к виску Робертсона. — Если хочешь умереть быстро, говори. Иначе будешь умирать медленно. Дэниел начал считать. Коул бросился к ним через комнату:

— Не надо, Дэниел. Он не достоин этого.

Дэниел не слушал его:

— Называй имя!

Робертсон разрыдался.

— Мне больно, очень больно, — всхлипывал он. — Приведите доктора.

Коул не обращал внимания на нытье негодяя. Ненависть во взгляде Дэниела испугала его. Он понял, надо придумать что-то и заставить его выйти из состояния дикой, неконтролируемой ярости, пока не поздно.

— Убери оружие, — велел Коул. — Джессика его видела, она нам укажет.

В глазах Дэниела стояла невыносимая мука, когда он посмотрел на Коула. Замотав головой, он снова прижал дуло к виску Робертсона.

— Нет. Она видела только его глаза и слышала голос. Без имени…

Коул положил руку на плечо Дэниела.

— Мы возьмем его, — пообещал он. — Не делай этого сейчас.

— Нет!

— Да! — возразил Коул. — Я не позволю тебе убить его.

— Тогда убирайся!

Коул отвел дуло от Робертсона.

— Мы работаем вместе, — сказал он. — И мы их поймаем, всех.

Внезапно Дэниел пришел в себя. Он вздрогнул и резко поднялся:

— Приведи сюда Джессику. Коул покачал головой.

— Не хочу, чтобы она видела все это. Здесь слишком много крови.

— Она должна на них посмотреть, чтобы убедиться.

В салун вошел Гас и споткнулся, увидев направленное на него оружие маршалов.

— Да это же я, — заикаясь проговорил он. Коул и Дэниел убрали оружие.

— Ну испугали вы меня! — Гас с удовольствием прошелся по комнате. — Я все правильно сделал? — спросил он, желая услышать похвалу.

— Да. Все прекрасно, — сказал Коул.

— Я боялся, что Харли мне не поверит, но он попался на удочку, а потом те четверо выскочили отсюда, будто их пчелы укусили за задницу. Вы пошли за ними прямиком к ущелью?

— Да, — ответил Коул.

— Я умею врать, — похвалился Гас. — Но хочу спросить вас, прежде чем уйти. Те две женщины — новые проститутки, да?

Маршалам вопрос не понравился.

Гас быстро догадался об этом и поднял руки:

— Я не хотел проявить неуважение.

— Ты же сам придумал эту ложь. Не мы, — сказал Коул.

— Но здорово получилось? Где вы их спрятали?

— В самом безопасном месте в городе.

— Гас, помоги мне! — крикнул Робертсон. — Я тяжело ранен.

— Нет, я знаю, что ты сделал с Фло, я видел, как ты увозил ее на лошади. Она была хорошая девчонка, а ты ее погубил.

Тут Гас понял, что едва не упустил прекрасную возможность: он быстро подбежал к бару и схватил две бутылки виски. Спохватившись, добавил к ним еще одну. Прижимая драгоценность к груди, он остановился, плюнул на голову Харли, а потом побежал к двери в надежде, что уберется, пока маршалы не заметили воровства.

Дэниел и Коул проверяли карманы мертвецов, отыскивая документы, а Робертсон хныкал, как ребенок. Разочарованный оттого, что ничего не нашли, Коул схватил Робертсона за грудки, требуя назвать имена.

— Ничего не скажу! — заорал бандит. — Босс убьет меня.

— А я убью тебя, если не скажешь, — пригрозил Дэниел.

Коул заметил, что Гас все еще болтается у двери.

— Еще чего-нибудь?

— Вы нашли у них в карманах деньги? Я бы не отказался от вознаграждения. Вы мне дали три доллара, но зачем же вместе с покойниками хоронить деньги?

— Забирай виски, Гас. Хватит с тебя.

— Маршал?

— Ну что еще? — спросил Коул.

— Я бы хотел посмотреть на женщин. В каком они ущелье?

— Они не в ущелье, — сказал Дэниел. — Они в тюрьме.

— Ну, что ж, я ухожу… — Гас сник.

Дэниел оставил Коула присмотреть за Робертсоном, а сам отправился за Джессикой. Шериф ждал на улице, Дэниел попросил его привести доктора для Робертсона.

— Вы хотите его спасти? — спросил шериф.

— Нет, но врача надо позвать.

Джессика и Грэйс сидели за столом, но обе вскочили, едва заметив Дэниела. Грэйс была настолько переполнена чувствами, что, увидев живого и невредимого Дэниела, бросилась ему в объятия.

А он, смущенный и обрадованный, обнял ее.

— Мы слышали выстрелы, но не знали… О, Дэниел, я так счастлива, что ты не ранен!

— А Коул?.. — начала Джессика.

— С ним все в порядке.

Дэниел обнимал Грэйс, пока она не успокоилась и не перестала дрожать. Только потом понял, что дрожала не она, а он сам. Ему необходимо рассказать, что он чуть не перешел грань между законом и личной местью. Грэйс поймет его мучения.

— Вы всех их нашли, Дэниел? — спросила Джессика.

— Нет. Есть еще один, но мы не знаем, кто он. А тебе надо взглянуть на них. Трое мертвы. — Он добавил это, чтобы она подготовилась к предстоящему зрелищу. — Мне очень не хотелось просить об этом, но я должен выяснить, наемные это убийцы или члены той банды.

— Понимаю.

— Я пойду с тобой, — сказала Грэйс Джессике, не обращая внимания на Дэниела, который отрицательно покачал головой.

— Я бы предпочел, чтобы ты подождала здесь.

Она похлопала его по груди.

— Знаю, но я пойду с ней, — заупрямилась Грэйс, и, прежде чем он начал спорить, она пошла к двери: — Давай, Джессика, поскорее покончим со всем этим.

Джессика шла впереди, очень волнуясь. Она не хотела опозориться перед Коулом. «Я все-таки сильная», — сказала себе Джессика.

Грэйс касалась руки Дэниела, пока они шли в салун, и не сводила глаз с него, словно боялась, что он исчезнет. Когда она услышала выстрелы, ее сердце чуть не остановилось. Именно в тот момент Грэйс по-настоящему поняла, как сильно любит Дэниела. Нет, неправда, одернула она себя. Она давно это знала. Просто не хотела признаваться даже себе, опасаясь боли, которую способна причинить любовь. Он был честен с ней с самого начала. Он до сих пор любит Кэтлин и больше никого полюбить не сможет.

— Дэниел, я знаю, сейчас не время… Не самый подходящий момент сказать…

Он едва обращал на нее внимание, оглядываясь по сторонам: главарь банды все еще оставался на воле, и Дэниел не хотел давать ему ни единого шанса.

— Что сказать? — спросил он.

— Я так привязалась к тебе… — прошептала она.

Он, казалось, не расслышал признания и никак не отозвался на него. Она даже обрадовалась. Ей вообще надо было помолчать и подождать, пока они останутся вдвоем, и тогда открыть свои чувства. Она выбрала не самое лучшее время и готова услышать упрек.

— Да, я знаю, — самонадеянно заявил он, и Грэйс невольно улыбнулась.

Джессика почти вбежала в салун. Она, конечно, спешила увидеть не отвратительную сцену с трупами, а Коула. Ей отчаянно хотелось убедиться собственными глазами, что он жив и здоров.

Маршала она увидела сразу: он стоял у дальней стены и смотрел на нее. Волна облегчения накрыла Джессику с головой, и, будто захлебнувшись, она ощутила слабость. Ей пришлось собрать все силы, чтобы тут же не броситься к нему. Она думала, что испугается трупов, и готовилась скрыть страх, но никак не ожидала, что в ней внезапно вспыхнет такая бешеная ярость. Трое были уже мертвы, но у нее возникло греховное желание всадить в них еще по пуле. Она указала на первое тело.

— Он там был, я не знаю имени, но видела его. Потом она подошла ко второму, к третьему и покачала головой.

— Не могу сказать, были эти двое в банке или нет. Я не видела их лиц открытыми.

Джессика повернулась к раненому. Ненависть горела в глазах, устремленных на нее, но Джессика не дрогнула, смотрела на бандита совершенно бесстрастно.

— Да, он был там. Его зовут Робертсон.

Ее колотила дрожь, но она не замечала этого, как не заметила и подошедшего к ней Коула. Он взял Джессику за руку и, крепко держа, вывел за дверь, к Грэйс и Дэниелу, ожидавших шерифа с доктором.

На улице Джессика повернулась к Коулу.

— Есть еще один. Ты застрелил Джонсона. Один задержанный сидит в тюрьме в Блэкуотере, четверо здесь… Значит, остается еще один.

— И Ребекка, — сказал Коул.

— И Ребекка, — повторила она. — Мне хочется, чтобы вы ее нашли.

— Мы обязательно ее найдем, — пообещал он.

Глава 36

Теперь надо было поскорее попасть в Блэкуотер, и Дэниел очень их торопил. Ему не терпелось добраться до тюрьмы и узнать от Джессики, действительно ли задержанным является Белл. Он не думал о том, что будет после. Подонок убил его малышку.

Девушки не жаловались на спешку. Как только солнце село, они остановились и разбили лагерь на берегу прозрачного ручья. Дэниел хотел ехать дальше, но Коул отказался.

Пока Грэйс и Джессика раскладывали на скатерти еду, которую Коул раздобыл в городе, Дэниел ходил взад-вперед.

— Нам надо было продолжить путь! Луна ярко светит.

Коул покачал головой.

— Взгляни на Джесси и Грэйс. Они полумертвые от усталости, и лошади не в лучшей форме.

— Но мы могли бы…

— Главное — доставить к судье живого свидетеля, а не его труп, — упрекнул его Коул.

— Да, ты прав.

Помогая Коулу с лошадьми, Дэниел поглядывал на Грэйс и Джессику. Обе смертельно устали.

— Наверное, я сегодня всех загнал, — признался Дэниел.

А Коул уже думал о завтрашнем дне:

— Ты послал телеграмму шерифу в Блэкуотер?

— Да. Но не получил ответа. Это меня тревожит.

— Мы будем там в середине дня. И может быть, со всем покончим.

— Это еще не конец, — покачал головой Дэниел. — Мы должны схватить Ребекку и главаря.

— Ты думаешь, человек, которого задержали, — Белл?

— Джессика видела его, она сказала, что он повернулся, когда главарь назвал его по имени. Его не было в салуне. Значит, это точно Белл.

— А вдруг Ребекка сбежала с Беллом?

— Нет. Если она с кем-то и свяжется, то только с тем, кто правит бал. Она не будет иметь дело с наемниками.

— Возможно. Но не слишком надейся на это.

На несколько минут оба замолчали. Дэниел отнес седла к стоянке, а Коул принялся чистить лошадей.

— Дэниел, — сказал Коул, — как считаешь…

— Да?

— Если Джессика опознает Белла, не совершишь ли ты то, о чем потом пожалеешь?

— А что бы ты сделал, если бы узнал, что он убил твою жену и ребенка?

Коул долго думал, прежде чем ответить:

— Честно говоря, не знаю.

— Я тоже не знаю. И не узнаю, пока не увижу его.

— Но если ты его убьешь, тебя арестуют и повесят.

— Понимаю.

— А знаешь, что может быть хуже веревки?

— Много чего.

— Сидеть в тюремной камере и сознавать, что из-за тебя два члена банды смылись.

— Ты их найдешь.

Коул не хотел продолжать спор.

— А Грэйс?

Дэниел покачал головой:

— Не знаю. Она… как бы это сказать, застигла меня врасплох.

— Мне это знакомо, — сказал Коул.

— А Джессика?

— По мне так заметно?

— Нет, но по ней все видно. Она на тебя смотрит так, будто примеривается, как бы пристрелить.

— Это настоящая любовь, — улыбнулся Коул.

— Так уверен? И почему все, с кем ты имеешь дело, хотят тебя пристрелить?

— Мы собираемся пожениться.

— А она согласна?

— Нет.

Дэниел расхохотался и удивился, как быстро избавился от настороженности и расслабился, хотя бы на несколько минут.

— Ну и как ты заставишь ее выйти за тебя?

— А ты слышал когда-нибудь о свадьбе под дулом пистолета? — улыбнулся Коул.

— Нет. Но я ни за что не пропущу такое зрелище.

— Вот и хорошо, — сказал Коул. — Твое присутствие будет необходимо.

— Зачем?

— А кто же будет держать ружье?

Оба рассмеялись.

Грэйс с улыбкой повернулась к Дэниелу. Они с Джессикой сидели рядышком на берегу ручья и болтали ногами в воде.

— Интересно, над чем они смеются? — спросила Джессика.

— Не знаю. И откуда у них столько сил? Я так устала, что даже есть не могу.

— Я тоже.

Джессика уже шла к стоянке, когда вдруг увидела Коула, направлявшегося к ней. Он уже не улыбался и, подойдя, молча взял за руку и повел за собой. Ей оставалось идти за ним или упасть.

— Куда мы идем?

— Тебе надо размяться.

— Я не могу: ноги болят.

— А я не о прогулке.

Сердце ее перестало биться и замерло.

— О нет, как ты можешь думать…

— Могу, если ты мне позволишь.

Джессика хотела вырвать руку — напрасная попытка, Коул еще крепче стиснул ее, и она сдалась. Он продолжал идти, а когда они оказались на приличном расстоянии от стоянки, повернулся к ней.

В лунном свете его лицо казалось золотистым. Она всматривалась в его необыкновенные голубые глаза и думала, что он самый красивый мужчина на свете. Почему же он полюбил ее? Она ведь самая заурядная, простая. За ним побежит любая красотка, стоит ему лишь поманить. Почему он выбрал ее?

— Ты меня еще любишь?

— А ты считаешь, я такой ветреный? Нет, не отвечай, иначе я сойду с ума. Да, я люблю тебя.

— Почему? — искренне удивилась она. Поразительно! Неужели Джессика понятия не имеет о своей внешности? Неужели ей никто никогда не говорил, какое она чудо?

— Джесси, когда ты была маленькой, мама или отец не говорили, что ты красивая, умная, милая, добрая и…

Он мог бы продолжать, но она его перебила:

— Отец ушел от нас, когда я была совсем крошкой. Я не помню о нем ничего, кроме того, что надо было держаться подальше, когда он напивался. А он всегда был с рюмкой в одной руке и с бутылкой в другой.

— А мама?

— После его ухода она изменилась, словно высохла изнутри. Она часто говорила, что ей надо быть со мной построже, чтобы я не ошиблась, как она.

— Она когда-нибудь тебя хвалила?

— Не помню, — призналась Джессика. — Я любила ее, но не хотела бы быть на нее похожей. Уже слишком поздно изменить что-то в себе.

— Но ты совсем на нее не похожа! — заявил Коул. — Ты даже не умеешь быть строгой.

Когда она попыталась отвернуться, он приподнял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Ты все время хвалишь Калеба, какой он хороший, милый…

— Детям надо знать, что их любят, они должны это постоянно чувствовать.

— Тебе тоже это надо. Разве нет? Она не ответила.

— А ты знаешь, что мне в тебе нравится?

Она покачала головой.

— Помнишь тот день, когда я пришел поговорить с тобой в пансион Тилли? Ты стояла за дверью и не решалась выйти. Помнишь?

— Я была в ужасе.

— Да. Но я тогда подумал: ты самая красивая девушка на свете.

— Правда? — прошептала она, едва не задохувшись. — Я была в старом, вылинявшем платье.

Он засмеялся:

— Я не обратил внимания на то, в чем ты была. Скорее пытался представить, что под одеждой. У тебя замечательная фигура, Джесси. Я мечтал обнять тебя.

Она залилась румянцем, и это ему очень понравилось, как сотни мелочей в ней…

— Я был заинтригован, потому что уже слышал о молодой даме, приехавшей навестить тетю и взявшейся за воспитание ребенка. Мало женщин способны на такое. Ответственность за ребенка, да еще в одиночку, трудное дело. Большинство бы не согласилось. Они бы оставили дитя у первого приюта и продолжали жить своей жизнью.

— Но это совершенно нетрудно. Калеб — радость для меня.

— Помнишь, я рассказывал тебе про себя и братьев, как мы стали семьей? Я состоял в банде, мы были очень юные, почти мальчишки, когда нашли Мэри Роуз в переулке, который служил нам домом. Я прямиком шел к гибели, — добавил он. — Малышка изменила нашу жизнь. Я, конечно, воспитывал свою сестренку не один, у меня было три брата.

— Но ведь я…

— Мне нравится твоя сила, твое мужество. Ты во мне оживляешь все самое лучшее. Но это еще не все. — Он взял ее лицо в ладони. — Я же не хотел в тебя влюбляться.

— Так почему ты не остановился? ласково спросила она.

— Дорогая моя, это все равно что попросить меня перестать дышать. Ах, Джесси, ты мне так нужна!

Коул наклонился, и она чуть не сошла с ума от поцелуев, которыми он покрыл ее шею.

— Почему от тебя всегда пахнет цветами?

У нее от счастья закружилась голова. Надо ответить на вопрос, надо остановить Коула… но она лишь склонила голову набок, чтобы ему было удобно целовать ее ухо…

— Ты делаешь это специально… Ты знаешь, как мне это нравится… Но мы же не можем…

— Один поцелуй, Джесси. Всего один! Она уже не противилась и не уворачивалась. Его объятия, ласковые слова сводили ее с ума.

Джессика приподнялась на цыпочки и отдалась своим чувствам. Коул жадно целовал ее, уже не один, а множество раз. Они не могли оторваться друг от друга, дрожа от желания.

Коул наконец поднял голову, оторвал руки Джессики от своей рубашки и перевел дыхание.

— Ты не знаешь, как совладать с собой, моя дорогая? — Обняв Джессику за плечи, Коул повел ее обратно в лагерь. — Я научу тебя. — Он счастливо улыбнулся своим мыслям.

Она старалась вслушиваться в его слова, но поцелуи Коула заставили ее забыть обо всем на свете. Горячая волна желания захлестнула ее.

— Я не знаю, что со мной происходит. Обычно я вела себя прилично, но когда в моей жизни появился ты…

— Ты ведешь себя прилично.

— Я знала, на что пошла прошлой ночью. Я соблазнила тебя и решила, что другой такой ночи у нас не будет. Но две минуты назад я думала еще об одной…

Он застонал:

— Джесси, нам надо говорить о чем-нибудь другом.

— Почему?

— Потому что я уже готов… И если ты снова так заговоришь, я не дождусь свадьбы… — Он крепко стиснул ее, дрожа от волнения.

— А если я не смогу дать тебе того, чего ты хочешь, чего заслуживаешь? Жена должна доверять мужу, а я боюсь, что не всегда…

Он не позволил ей договорить:

— Наверное, ты будешь беспокоиться всякий раз, когда я выйду за дверь. Но запомни: я всегда буду возвращаться к вам с Калебом. Возможно, лет через двадцать ты это поймешь. Я приготовился к долгому путешествию. Вот это я имел в виду, когда говорил тебе, что мы вместе навсегда. Но ты скажешь о своей любви ко мне накануне свадьбы, а сейчас давай говорить о другом.

— Ты думаешь, с Калебом все в порядке?

— Да, — ответил он. — Возможно, он всю жизнь теперь будет отворачиваться от пережаренной еды, но его любят и балуют.

— У меня был длинный приятный разговор с Томом, — заметила она.

— О чем вы говорили?

— О тебе.

Он бросил на нее быстрый взгляд:

— Что он тебе сказал?

— О, он много знает о тебе!

— Например?

— Абилин…

Он понурил голову.

— Я очень надеялся жениться на тебе до того, как ты про это узнаешь.

— Ты ведешь себя так, будто сделал что-то нехорошее.

— Я же стрелял в женщину, Джесси.

Он ждал, что она начнет забрасывать его вопросами или скажет ему, что он был не прав, но она вдруг улыбнулась:

— Ты поступил очень умно.

— Что? — Он в растерянности остановился.

— Ты поступил очень умно, — повторила она.

— Но я же стрелял в женщину, — напомнил Коул.

— О, это была несерьезная рана. Ты прекрасно владеешь оружием.

— Джесси, ты ведешь себя так, будто мы с тобой говорим о погоде. Тебя не потряс рассказ Тома?

— Нет, конечно.

— Цель не всегда оправдывает средства.

— Ты чувствуешь себя виноватым?

— Да.

— Это было разумное решение.

— Да, но…

— Ты спас ей жизнь.

— Тогда почему я так отвратительно себя чувствовал?

Впервые он кому-то признался, что до сих пор сожалеет о том ужасном поступке, а раньше не признавался даже себе. Он с радостью открыл ей сердце, позволил узнать, насколько он уязвим. Всем остальным он предпочитал показывать твердость и несгибаемость, но в душе оставался мягким, ранимым человеком.

— Потому что ты благородный. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Потом взяла за руку и потянула за собой. — А Грэйс продала сегодня еще одну шляпку!

— Что? — спросил он, совершенно сбитый с толку неожиданной переменой темы.

— Я говорю, сегодня Грэйс продала еще одну свою шляпку. Правда, замечательно?

Коул подумал, что практичность — еще одна черта характера, которую он отнес бы к списку достоинств, если бы она снова спросила его, за что он ее любит.

— И кому она ее продала?

— Очень хорошей женщине… Вернее, сначала та дама враждебно отнеслась к нам, но Грэйс умеет располагать к себе людей и болтать с любым, как со старым знакомым. Она заплатила Грэйс семь долларов. Она дала бы больше, но Грэйс отказалась: ведь работающая женщина не должна тратить лишние центы. Грэйс хотела просто так отдать шляпу, но потом поняла, что задела бы гордость покупательницы. Хорошая вышла сделка. Правда?

— А что может делать женщина в этом городишке?

— Ее контора находится над салуном. Он ухмыльнулся:

— Ты понимаешь, чем она зарабатывает на жизнь?

— Да. Улыбнись, пожалуйста, а то ты слишком разволновался.

Они подошли к стоянке. Грэйс уже спала, поэтому Коул пожелал Джессике спокойной ночи и с удовольствием заметил, какой у нее был мечтательный вид после прощального поцелуя.

Дэниел не обратил на них внимания — смотрел на Грэйс.

Коул подвинул постель к Джессике, а Дэниел подтащил свою поближе к Грэйс. Засыпая, он думал о ней, а ночью почувствовал, как она взяла его за руку.

Пока ему этого было достаточно.

Глава 37

Занавес должен был подняться в финальном акте.

Ребекка оделась очень тщательно, выбрав белое платье со скромным, но весьма соблазнительным вырезом. Недавно овдовевшему судье будет на что посмотреть. По замыслу Дональда, она должна убедить Рафферти в невиновности Белла. Она хотела взять с собой Библию, но передумала. Переигрывать нельзя.

Закончив причесываться, Ребекка встала перед зеркалом. Мужчинам нравятся длинные распущенные волосы. А ее волосы были исключительно красивы. Блестящие локоны сверкали на солнце, словно золотые.

Дверь спальни распахнулась, и вошел ее любовник. Ребекка бросила щетку для волос на столик и повернулась к нему:

— Тебя никто не видел?

— Конечно, нет. Я очень осторожен, сама знаешь. Я прошел через черный ход.

Смешно смотреть на Ребекку в белом, подумал он. Чистая, невинная, словно девственница.

— Дональд, все ли в порядке? Ты какой-то задумчивый.

— Извини, — ответил он, — размышлял о своем, а увидел тебя в белом и оторопел.

Ребекка улыбнулась:

— Я подумала, так будет кстати.

— Прекрасно. Просто чудесно! — похвалил он, перед тем как перейти к делу. — Жаль, ты не была в суде утром, не слышала патетической речи шерифа из Мапл-Хиллз. Он выставил себя круглым дураком, — засмеялся он. — Шериф признался под присягой, что Белл напал на него и выхватил оружие. Он заявил, будто специально не надел значок, чтобы не выдать, кто он на самом деле, но когда адвокат Белла, заканчивая выступление на суде, подчеркнул, что его клиент в тот момент был смертельно болен и ничего не видел из-за сильного жара, то все двенадцать человек оказались у него в кулаке. Клянусь, они со злорадством смотрели шерифу вслед, когда тот, шаркая, сошел с кафедры. Вряд ли его снова выберут.

Новость взволновала Ребекку.

— Значит, обвинение в попытке преднамеренного убийства снято?

— Нет еще. Но сегодня днем это случится, — заверил ее Дональд. — Судья затягивает слушание дела как только может.

— Если Белла собираются освободить, тогда мне незачем там появляться.

Он покачал головой.

— Тебе придется сыграть свою роль, — сказал он. — Судье не терпится вздернуть Белла. Он знает, что за человека поймал, и если нельзя обвинить его в преднамеренном убийстве, Рафферти будет держать его в тюрьме, пока ты не убедишь всех, что Белла вообще не было в банке.

— Ну хорошо. — Она села за туалетный столик и принялась снова расчесывать волосы. — Что ты собираешься делать с Беллом? Он становится обузой.

— Прикончу, — заявил Дональд.

— Другим ты уже сказал?

— Бэртон, Харрис и Эндрюс знают.

— А Робертсон?

— Мальчики обещали позаботиться о Робертсоне. Это их идея, не моя. Бэртон говорит, Робертсон много себе позволяет.

Отложив щетку, она повернулась к нему:

— От Бэртона есть что-нибудь?

— Не волнуйся раньше времени.

— Но он должен был прислать телеграмму сразу, как только они убьют Грэйс и Джессику. Ничего еще нет?

— Я уверен: они справились с заданием. Они всегда справляются, — ухмыльнулся Дональд. — Бэртон не мог послать депешу.

— Почему?

— Потому что телеграф последние два дня закрыт. Сломался аппарат. Не волнуйся. Я сам проверил, он на самом деле сломан.

— И никто в городе не получает телеграмм?

— Нет, получают, но через другой городок, в двадцати милях отсюда.

— Может, завтра и мы получим?

— К тому времени мы будем уже далеко отсюда, — пообещал он.

— Ты все еще мне не сказал, как Бэртон и остальные относятся к передышке.

— Они готовы на время остановиться. А когда им снова захочется покуролесить или закончатся деньги, мы с тобой уже будем иметь дом в Париже.

— Если сегодня ночью ты позаботишься о Белле, мы можем отправиться завтра.

Он пошел к двери.

— Нет, мы уедем сегодня ночью. Собери вещи и принеси с собой. Встретимся в городе, ты знаешь где.

— Хорошо. Но я хочу, чтобы ты посмотрел на меня в зале суда. Получишь удовольствие.

— Учти: меня не должны видеть с тобой в городе, ведь меня здесь все знают и могут удивиться, почему мы вместе. Но я буду в здании суда.

— Ладно. А куда мне сейчас идти? В здание суда?

— Иди в контору к шерифу, он доставит тебя в суд.

Дональд открыл дверь и удивился, почувствовав внезапное сожаление. Он собирался ее убить, но ему стало вдруг жаль Ребекку. Впрочем, когда он задумался о деталях, то возбудился, и чувство раскаяния исчезло. Он постарается держать ее в живых подольше, продлевая удовольствие. Надо не забыть заткнуть ей рот кляпом — никто не должен слышать криков о пощаде.

В общем-то ему на самом деле было жалко Ребекку. Дональд собирался взять ее с собой, но потом передумал. Ее безупречная красота привлекала к себе внимание везде, подвергая риску обоих. Однажды увидев, ее нельзя было забыть.

Конечно, он станет скучать без нее. Вряд ли ему удастся найти другую женщину со столь неуемным плотским аппетитом.

Он снова рывком открыл дверь, зашел в комнату и начал расстегивать брюки.

— Нет, Дональд! — воскликнула она, отступая, но ее лицо уже пылало от возбуждения и страха. — Нет времени.

Он хрипло рассмеялся:

— Для этого всегда есть время.





Ребекка не появлялась в суде до половины второго. Ей понадобилось целых два часа, чтобы прийти в себя после любовных утех с Дональдом. К счастью, он позволил ей снять платье, иначе оно было бы испорчено. Ей было еще больно, но она не волновалась: ведь от боли она казалась ранимой и испуганной.

Шерифа на месте не оказалось. Его молодой рябой помощник уставился ей на грудь, едва она вошла. Ребекка кокетливо пожала ему руку. Ладонь его была потная, и она с трудом удержалась, чтобы не вытереть руку о платье. Она представилась и объяснила, почему она здесь.

— Шериф ждал вас, — ответил парень. — Он уже закончил дела в суде и думает, то ли сюда притащить задержанного, то ли отпустить его. Судья Рафферти не закончит дело, пока вы не опознаете Белла.

— А если он не тот, кого я видела в банке?

Она попыталась ослепить его улыбкой, но зря старалась: он не отрывал глаз от ее груди. Надо не забыть рассказать Дональду про этого помощника. Вот он посмеется всласть!

— Мы-то надеемся, что Белл как раз один из банды, — признался ей простодушный парень. — Может, мне лучше держать вас за руку, пока мы будем идти к зданию суда?

— Ничего не имею против. Это очень по-джентльменски.

Здание суда находилось в двух кварталах от конторы. Он подвел ее к заднему входу и препроводил в комнату рядом с залом заседаний. Ребекка села у стола и стала ждать, пока помощник писал записку для клерка, чтобы тот передал судье.

— Бьюсь об заклад, Рафферти прервет последнее слово Белла, когда прочтет это, — сказал он, помахав листком бумаги со свежими чернилами. — Вы не против, если я оставлю вас одну на несколько минут? Хотелось бы поглядеть на лицо старика и услышать, что он скажет адвокату.

— Со мной все будет в порядке, — прошептала Ребекка.

Ей самой хотелось приоткрыть дверь и выглянуть в щелку — посмотреть, что происходит в зале заседаний. Но она не осмелилась: Дональд был среди зрителей, и если он заметит, что она подглядывает, то придет в ярость.

Она закрыла глаза, сосредоточилась и приготовилась играть свою роль.

Глава 38

Наконец-то момент настал! Как только помощник вернулся и открыл перед ней дверь, Ребекка вошла в зал заседаний и стала ждать вызова. Она огляделась и с удовольствием отметила, что зал набит битком. Центральный проход, ведущий к входным дверям, разделял помещение пополам. Двое охранников с ружьями стояли по бокам. Она заметила и боковую дверь напротив двери кабинета судьи, откуда она только что вышла. Дверь тоже охранялась.

Ее позвали подойти и дать свидетельские показания. Взгляды всех присутствующих устремились на Ребекку. Она высоко подняла голову, придала лицу испуганное выражение и держала паузу, словно ждала аплодисментов. В конце концов, она давала самое главное представление в своей жизни.

Судья Рафферти с нетерпением ждал показаний и специально прервал слушание дела. Проходя на место, отведенное для свидетелей за перилами, Ребекка пристально посмотрела на него и пришла к выводу, что ей не придется прилагать много усилий, чтобы взять его в оборот.

Рафферти был коренастый, крупный мужчина средних лет, с такими. толстыми стеклами очков, что его глаза казались в три раза больше. Она ему явно понравилась: с одобрением взглянув, он улыбнулся. Ребекка была на седьмом небе от счастья.

Неожиданно адвокат вскочил и потребовал внимания судьи.

— Ваша честь, это неправильно, — запротестовал он. — Неужели вы не могли подождать, когда обвинитель и я закончим, присяжные оставят зал заседаний и удалятся на совещание? Моего клиента обвиняют в преднамеренном убийстве. Обвинитель старается доказать, что мой клиент по собственной воле и с преступными намерениями пытался убить шерифа из Мапл-Хиллз. Это дело не имеет ничего общего с показаниями свидетельницы по поводу другого события.

Судья уставился поверх очков на выскочку:

— Я прекрасно знаю суть дела. Вы полагаете, я тут сижу сложа руки и мечтаю о рыбалке, господин адвокат? Вы думаете, я этим занимаюсь?

— Нет, но ваша честь, я не…

Судья не дал ему продолжить:

— То, что вы говорите, адвокат, означает следующее: вы не думаете, что слова свидетельницы имеют отношение к делу. Я вам говорю: имеют. Если ваш клиент тот, кем я его считаю, тогда и присяжным это надо знать. Он пытался убить шерифа, как уже сказано, имел преступные намерения.

— Но, ваша честь…

— Господин адвокат, никто в этом зале не диктует мне, что я должен делать. В том числе и вы. Вы молоды, неопытны, считаете себя всезнайкой. Но тут я устанавливаю правила. Сядьте и успокойтесь, пока я не закончу со свидетельницей. Вы меня понимаете?

— Да, ваша честь.

— Почему тогда стоите?

Зрители расхохотались. Адвокат суетливо занял свое место. Судья стукнул молотком по столу, призывая к тишине.

— Я требую порядка. Если услышу какой-нибудь звук, выставлю любого, и немедленно. Садитесь! — Он повернулся к Ребекке, и его голос стал мягче и тише: — Я, конечно, мог бы сразу перейти к делу и прямо задать вопрос, но хочу, чтобы сначала вы рассказали присяжным, кто вы и что с вами случилось.

Наконец-то настал ее звездный час! Опершись о перила, Ребекка судорожно вздохнула и начала. Она рассказала, как оказалась в банке и что там увидела. Слезы появились легко, голос задрожал, а когда она закончила, не сомневалась, что в зале нет никого с сухими глазами.

Судья был потрясен, как и присяжные, переворачивающими душу воспоминаниями об убийцах. Он сидел, сгорбившись над столом, подавшись к Ребекке, будто желая защитить ее.

— Знаю, как вам тяжело было снова пережить это, и премного благодарен за рассказ. Теперь я хочу, чтобы вы взглянули на человека, прикованного к столу справа от вас, и сказали, был ли он среди тех нападавших.

Ребекка смотрела несколько секунд на Белла, прежде чем покачала головой.

— Нет! — воскликнула она. — Его там не было.

Лицо судьи вытянулось от разочарования, но Рафферти не сдавался:

— Не спешите, посмотрите как следует.

— Мне очень жаль, ваша честь. Я бы хотела, чтобы этот человек оказался одним из членов банды, но нет. Клянусь вам, это не он.

Адвокат Белла расплылся в улыбке от уха до уха. Судья разозлился:

— Даже и не думайте вставать, адвокат. Сидите, как приклеенный, пока я не закончу. У меня есть пара вопросов, которые я хотел бы прояснить, прежде чем позволю даме покинуть зал суда.

Ребекка склонила голову, изображая отчаянную попытку взять себя в руки. Она понимала: судья наблюдает за ней, и когда снова подняла на него глаза, полные слез, почувствовала ликование, увидев в лице Рафферти сочувствие.

— Я быстро, — пообещал он. — Вы ответите прямо сейчас или отдохнете?

— Я бы хотела поскорее покончить со всем этим. Пожалуйста.

Он задал первый вопрос:

— Итак, я приказал привезти сюда трех женщин. Мне интересно, где остальные? У вас есть сведения о них?

— Нет. Когда маршал Купер сказал мне, что Грэйс и Джессика будут здесь, я почувствовала себя ужасно. Их жизнь перевернулась из-за меня. Если бы я сказала правду с самого начала, ничего такого с ними бы не случилось. Они стали мне настоящими подругами. Я надеялась увидеть их здесь, сказать, что сожалею о случившемся. Я уверена: они просто задерживаются. Грэйс чувствовала себя неважно, когда я уезжала, у нее мог опять начаться грипп.

— Перейдем к другому вопросу. Вы сказали, что ехали в поезде с маршалом Купером. Он вышел из купе и больше не вернулся. Почему он вышел?

— У меня ужасно болела голова, а лекарства лежали в чемодане. Поскольку маршал Купер оказался настоящим джентльменом, он решил пойти в багажный вагон и принести мне лекарство. Если бы я не жаловалась… если бы страдала молча… Он был бы жив. Это я виновата, что он мертв… Я …

Ребекка опустила голову, закрыла глаза руками и зарыдала. Рафферти посмотрел на присяжных и увидел, что все до единого сочувствуют бедной женщине, и понял: ему надо поторопиться.

—Мы почти закончили, — заметил судья. — Скажите, что случилось, когда вы услышали выстрелы? Вы помните, сколько их было?

Она вытерла лицо носовым платком и кивнула.

— Я точно слышала два выстрела и очень испугалась. А когда поезд остановился, я узнала, что маршал Купер убит.

— И что вы сделали?

— Я побоялась вернуться в поезд. Не знала, что делать! Я спряталась в кустах и ждала, пока все уйдут. Не знаю, сколько там пробыла. Может, несколько часов, — заикаясь проговорила она. — Когда наконец пришла в себя, то побежала в город.

— Но вы не пошли к шерифу, и это меня смущает. Почему вы не стали искать у него помощи?

— Я была в ужасе! — воскликнула Ребекка. — Не знала, кому верить. Мне хотелось поскорее убежать! Я считала, вы меня ждете, ваша честь, и вы меня защитите… Я мечтала поскорее добраться до вас…

Выражение лица Рафферти едва не рассмешило ее: он выглядел так, будто сочувствует ей всем сердцем.

— Вы правильно поступили, — хрипло проговорил он. — Я не виню вас за то, что вы примчались сюда. Именно поэтому я и приказал, чтобы вас сюда доставили. Вы вели себя храбро. Очень храбро!..

— Ваша честь, — вмешался обвинитель, — прежде чем мы продолжим, не будете ли вы так добры попросить мисс Джеймс взглянуть на обвиняемого еще раз. Возможно, восстановив последовательность событий…

— Бедная женщина пережила трудное время, — сказал судья. — Мы оба должны признать, что чуть не отправили на виселицу невиновного.

— Пожалуйста, ваша честь! — взмолился обвинитель.

— Я ничего не имею против! — крикнул адвокат Белла.

Судья приказал шерифу отцепить обвиняемого от стола и подвести поближе к свидетелю, чтобы Ребекка получше рассмотрела его. Когда Белл встал перед перилами, судья повернулся к Ребекке:

— Спрашиваю в последний раз. Этот человек, стоящий перед вами, из блэкуотерской банды?

— Нет, — упорно повторила она.

— Это он! — раздался голос из дверей кабинета судьи.

Все повернулись к Джессике, которая медленно входила в зал суда. Ей хотелось подбежать к Ребекке, сбить ее с ног — в такой ярости она пребывала. Но Дэниел взял с нее обещание не двигаться дальше стола защиты, так, чтобы не оказаться близко к убийцам, которых она должна была опознать.

Перед мысленным взором Джессики промелькнули картины: Малком на коленях, голова Франклина, расколовшаяся от выстрела, Коул, несущий ребенка через адское пламя, крыша, рухнувшая у него за спиной…

Дэниел схватил ее за руку, не пуская дальше. Он стоял рядом с ней, но Коул уже прошел в середину прохода, пристально оглядывая сидящих в зале: не припрятано ли у кого оружие.

— Он был там. Я видела, как он приставил пистолет к затылку человека и выстрелил. Я видела все! — кричала она. — Я была там! — Она указывала на Белла, но ее внимание было приковано к женщине, пытавшейся убить Калеба, а потом стрелявшей в маршала Купера.

Ребекка хотела подняться, но бессильно упала на стул. Лицо ее побелело, будто вся кровь из нее вытекла и она умирала.

Люди в зале волновались, судья колотил молотком по столу, как вдруг раздался крик молодого помощника:

— Эти люди вооружены, судья!

Но прежде чем кто-то успел крикнуть или спрятаться, пистолет Дэниела нацелился в лоб помощника. Тот не успел поднять оружие даже до пояса.

— Опусти ружье, мальчик.

Команда прозвучала громко, но удивительно спокойно.

Краем глаза Коул увидел, как Дэниел наставил пистолет на помощника и уже повернулся лицом к двоим в зале, тоже вооруженным. Один из них шериф, второй — охранник перед боковой дверью.

Шериф инстинктивно потянулся за своим пистолетом, но Коул успел нацелить на него оружие в ту же секунду, когда тот только пошевелил пальцами. Коул покачал головой, глядя на шерифа, и тот все понял.

Ребекка в панике искала глазами Дональда. Он обещал сидеть в третьем или четвертом ряду. Она медленно скользнула рукой в карман.

Судья поднялся со своего места, обеими руками грохнул по столу и закричал:

— Что с вами случилось, люди? Неужели вы не понимаете, что это маршалы Соединенных Штатов? Даже я вижу их значки, хотя слеп, как летучая мышь!

Голос Рафферти обрушился на собравшихся, как гром, и паника прекратилась. Общий вздох прокатился по залу. Все успокоились.

Ребекка медленно вынимала из кармана «дерринджер», [4] крепко сжимая его в руке. Она увидела Дональда. Он сидел в конце четвертого ряда, у прохода. Он был близко, очень близко, и когда она посмотрела на него, он едва заметно кивнул в сторону боковой двери, слева. Она поняла, что он пытался ей сказать, и взглянула на Белла.

Судья сел на место, расправил черную мантию и, прищурившись, оглядел зал.

— Маршалы, можете убрать оружие, — велел он. — Кто из вас Дэниел Райан?

— Я, ваша честь.

Судья указал ему на скамью.

— Вы как-то слишком незаметно появились здесь. Дэниел не стал ничего объяснять или извиняться.

— Да, ваша честь.

— Я много слышал о тебе, сынок, потому что считаю своим долгом все знать о таких людях, как ты. Откровенно признаюсь, для меня большая честь и удовольствие наконец познакомиться с тобой.

Дэниел не знал, что сказать в ответ. А судья Рафферти уже повернулся к Коулу:

— Как тебя зовут, маршал?

— Коул Клейборн.

Рафферти кивнул.

— Я слышал пару историй про тебя тоже. Я знаю, они могут быть и не совсем правдивыми.

— Уверен, ваша честь, — ответил Коул, удивляясь, почему судья не переходит к делу.

Коул покосился на Дэниела и заметил: он наблюдает за Беллом. Плохой признак.

Судья поднялся, обращаясь к собравшимся:

— Ну вот, я дал вам достаточно времени опомниться и успокоиться. А теперь я не хочу слышать ни одного звука. Если услышу, клянусь, прикажу этим замечательным маршалам выпроводить вас отсюда!

Наступила мертвая тишина. Рафферти повернулся к Джессике и сел.

— Юная леди, кто вы?

— Меня зовут Джессика Саммерз.

— Объясните, какое отношение вы имеете к этому делу.

Она сделала шаг и посмотрела на судью:

— Я была свидетельницей…

— Я свидетельница! Я! — закричала Ребекка.

— Я говорю правду, — упрямо повторила Джессика.

— Судья, она лжет! Я там была!

Головы сидящих в зале поворачивались от одной женщины к другой. Дэниел вышел из-за спины Джессики и подал судье бумагу.

Рафферти заметил печать внизу листка, прочел и кивнул:

— Хорошо… хорошо…

Дрожа от ярости, Джессика была готова растерзать Ребекку. Как заставить ее сказать правду? Пожалуй, эту женщину надо вывести из себя, лишить контроля над собой.

— Назад, Джессика! — приказал Коул, когда она сделала еще один шаг к бывшей подруге, не сводя с нее глаз.

Джессика подчинилась.

— Наденьте наручники на обвиняемого, шериф! — приказал Дэниел.

— Это ты! — закричала Джессика. — Ты устроила пожар! Ты пыталась убить моего сына! Ты ранила Грэйс. Ты стреляла в маршала Купера! Но знай, Ребекка, и удивляйся! Купер не умер. Он жив! Он вспомнил, кого он видел в купе и что там происходило. Судья сейчас читает именно про это! Купер все подробно описал.

Эта новость доконала Ребекку. Она упала на стул и не отрываясь смотрела на Дональда, взглядом умоляя помочь ей.

Дональд наслаждался. Что-то вроде улыбки мелькнуло у него на лице. Он, слегка наклонив голову, слушал и наблюдал за происходящим. Как умно было со стороны маршала настоять на том, чтобы единственный живой человек, способный узнать его, оказался на другой стороне зала суда. Вряд ли она заметит его в море лиц, уставившихся на нее и Ребекку. Спасибо осторожному маршалу, благодаря ему Дональд может не волноваться.

Надо сидеть и ждать своего часа. Он понимал: Ребекка ждет от него помощи, но он, разумеется, не будет ей помогать. Он выждет время и ускользнет. Бедняжка пришла в полное отчаяние. Но Дональд совершенно точно знал, что произойдет, как только он подаст ей сигнал. Она вскочит и попытается использовать свое смешное маленькое оружие. И кто-то из маршалов ее прикончит.

Дональд знал и то, что предпримет Белл. Он не будет стоять с поникшей головой и опущенными плечами, с видом побитого мальчишки. Он не выдал себя ни единым мускулом, прошаркав через весь зал к перилам, чтобы предстать перед свидетельницей.

Хладнокровный убийца хитер, как лиса. Он только и ждет момента, чтобы начать действовать. Шериф, расслабился: старый дурак все еще искал для него наручники и едва обращал внимание на заключенного. А это и нужно Беллу. Шериф подойдет к бандиту, а когда он это сделает, Белл бросится на него. Дональд ждал начала перестрелки: пока маршалы и помощники шерифа будут палить в зале, он уберется отсюда с толпой, которая от страха кинется к дверям, как растревоженный пчелиный рой.

Какой-то человек в заднем ряду вскочил на ноги и полез в задний карман.

— Руки вверх! — закричал Коул и пошел на середину прохода с пистолетом, направленным на незнакомца.

— Да я безоружный, безоружный! — заикаясь сказал мужчина. — Я хотел достать носовой платок. — Он чихнул, и все улыбнулись.

Джессика пыталась угадать, на кого смотрит Ребекка. Кого еще она могла знать в Блэкуотере… Вдруг девушка закричала, бросившись через зал:

— Коул! Он здесь! Их главарь! Он здесь!

Дэниел оттащил ее назад, потому что именно в этот момент Дональд подал сигнал Ребекке.

Та вскочила и выстрелила шерифу в висок. Но прежде чем он упал, Белл оказался сзади и выхватил из рук шерифа пистолет. Он выстрелил в помощника, охранявшего боковую дверь, потом повернулся и прицелился в Джессику. Дэниел в мгновение ока повалил ее на пол, но пуля обожгла его левое плечо.

Началось столпотворение. Белл, нырнув под прикрытие возвышения для свидетелей, выстрелил в Дэниела, но промазал. Дэниел выбил пистолет у Ребекки, она с криком рухнула на пол. Дэниел перемахнул через стол и встал напротив Белла. Маршал выстрелил снова и тут же упал на пол, перевернулся, выстрелил еще раз. На сей раз в упор.

Не обращая внимания на оглушительные крики людей, которые пытались бежать, Дэниел бросил пустой пистолет, выхватил другой из левой кобуры и медленно поднялся. Еще не конец. Он вытянул руку, взвел курок и стал ждать. Карие, с золотистыми прожилками, глаза врага горели ненавистью.

Коул в отчаянии пытался добраться до Джессики. Он как загнанное животное из последних сил прорывался через обезумевшую толпу, ринувшуюся к двери. Он не мог стрелять, поскольку все вскочили на ноги. Толпа давила на него, орала и отпихивала.

Коул наконец пробрался, вынул пистолет, но когда последние люди были сметены с его пути и он ясно увидел происходящее, сердце его замерло.

Дональд держал перед собой Джессику и отступал к боковой двери. Одной рукой он крепко обхватил ее талию, а другой приставил пистолет к ее горлу.

Джессика боролась, как дикая кошка, царапалась и пиналась. Он казался неуязвимым.

— Джентльмены, это называется ничья. Я прострелю ей голову и с удовольствием посмотрю на ваши лица, когда буду убивать ее. О, я знаю, вы поймаете меня, но прежде я получу наслаждение: вышибу ей мозги. Это будет такое месиво. Я делал это уже не раз.

Джессика вонзила ногти ему в кожу, выступила кровь.

— Прекрати, — бросил он ей. — Ну так что, маршалы? — спросил он, продолжая отступать.

Коул медленно шел по проходу. Он был в пяти шагах от Дэниела, идущего к нему под углом, когда Дональд вдруг заорал:

— Стой! Я ничего не имею против, чтобы умереть. Я много повидал за последнее время. Если хочешь, чтобы она еще дышала, стой там. И брось оружие!

Никто из маршалов не отреагировал. Рука Коула была тверда. Он покачал головой:

— Ты отсюда не выйдешь. Отпусти ее.

— Нет. Она отправится со мной. Смотрите, Ребекка ползет в кабинет судьи. Она моя девушка.

Джессика ударила его в щиколотку и тут же почувствовала, будто ее переломили надвое, так сильно негодяй ее сдавил.

— Я сказал тебе, прекрати! — проорал он ей прямо в ухо.

— Я не остановлюсь, пока ты не позволить мне сказать Коулу, что я люблю его. Я должна ему сказать. Я помогу тебе бежать, — прошептала она. — Сделаю все, что скажешь.

Дональд рассмеялся.

— Как мило, не правда ли? — обратился он к маршалам. — Маленькая леди хочет сказать вам что-то.

— Ты можешь попасть в него? — спросил Дэниел Коула.

— Нет, — хрипло ответил Коул.

— Ну давай, ангелочек, — разрешил Дональд. — Говори.

— Коул! — закричала она.

Он замер. «Ну, Господи, ну пожалуйста, пусть он не причинит ей боли… Пожалуйста…»

— Абилин!

Он понял, о чем она просит. Он получил разрешение. У него есть цель, пистолет на взводе. Но Боже, как решиться?

Вместо него выстрелил Дэниел.

— Нет! — крикнул Коул.

Ему казалось, все происходит в замедленном темпе. Он увидел: глаза Джессики закрылись, и она упала на пол. Больше он ничего не видел. Он разрядил свой пистолет в негодяя, размазав того по стене. Коул стрелял и не мог остановиться. Он продолжал нажимать на курок снова и снова, хотя магазин уже был пуст. Наконец Дэниел выхватил пистолет у него из рук.

— Я ее не застрелил! — крикнул Дэниел, надеясь вывести Коула из шока. — С ней все в порядке, она просто упала в обморок. Подними ее с пола!

Коул бросился к Джессике, упал на колени, дрожащими пальцами нащупал пульс. Сердце его билось сильно и быстро, на глазах выступили слезы. Он осторожно поднял любимую на руки и стоял, прижимая ее к груди.

Джессика услышала чей-то плач. Она открыла глаза и увидела Грэйс, бежавшую к Дэниелу.

На пороге кабинета судьи стоял помощник шерифа и наблюдал за Ребеккой. Она прижимала окровавленную руку к груди, другой опиралась на стену, пытаясь встать на ноги.

— Со мной все в порядке, Грэйс, — крикнул Дэниел, увидев слезы на глазах девушки, ставшей смыслом его жизни.

Он ожидал, что она бросится ему в объятия, но Грэйс внезапно остановилась. На ее лице появилось странное выражение, она вдруг повернулась и побежала обратно к Ребекке.

У Дэниела не было времени остановить ее. Грэйс размахнулась и ударила ее кулаком. Ребекка упала на пол.

Грэйс отступила назад:

— Больно?

Дэниел нервно засмеялся и не мог остановиться, пока Грэйс не упала ему в объятия и не принялась целовать.

— Я люблю тебя, Дэниел, я люблю тебя!.. — страстно шептала она, целуя его лоб, нос, подбородок.

Он приподнял ее голову и прошептал:

— Не выходи замуж за Найджела.

— Потому что ты любишь меня, Дэниел?

— Да, Грэйс, потому что я тебя люблю.

Глава 39

Все собрались в кабинете судьи и смотрели, как доктор осматривает плечо Дэниела. Он лежал на кожаной кушетке. Грэйс держала его за руку.

Коул сидел в мягком кресле с Джессикой на коленях. Та пыталась сесть рядом, но Коул не позволял ей шевелиться.

Судья все еще находился в зале заседания, отдавая приказы двум помощникам. Те должны были отвести Ребекку в тюрьму.

Коул шутил над Дэниелом, стараясь отвлечь его, пока врач обрабатывал рану и извлекал пулю.

— Ты ведь очень храбрый, Дэниел?

— Не дразни, Коул.

— Больно, Дэниел? — спросила Грэйс.

— Если я отвечу да, ты меня ударишь? — насмешливо спросил Дэниел.

Все засмеялись, кроме Грэйс.

— Нет, — успокоил ее Дэниел.

— Все-таки я смеюсь последней, — с облегчением вздохнула Грэйс.

— Это как понять? — спросил Дэниел.

Голос его звучал спокойно, но лоб покрылся каплями пота. Ему хотелось поторопить доктора, но он не сказал ни слова, опасаясь взволновать Грэйс.

— Я не выйду замуж за Найджела.

— Я знаю. Я бы тебе и не разрешил.

Коул потянул Джессику за блузку и повернул к себе:

— Я хочу услышать, как ты говорить, что любишь меня. И хватит ходить вокруг да около! Джесси, это твой последний шанс или…

— Или что?

Он наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Она вся заалела.

— Ты не посмеешь… Не здесь, перед Грэйс и Дэниелом…

— Я отчаянный человек. И если это единственный способ, я так и сделаю.

— Это хотя бы отвлечет меня от мучений, — насмешливо заметил Дэниел.

Грэйс закрыла лицо руками и рассмеялась. Джессика обняла Коула за шею.

— Я жду, — напомнил он ей.

— Я люблю тебя, Коул Клейборн. Люблю!..

Лицо его стало торжествующим.

— Навсегда, Джессика?

— Навсегда!..

В кабинет вошел судья с бутылкой хорошего виски. Он всем налил и уселся за свой стол.

— Я до сих пор не могу прийти в себя, — вздохнул Рафферти. — Не могу поверить, что Дональд Куртис, респектабельный бизнесмен из нашего города, являлся главарем блэкуотерской банды. Что могло заставить его совершать все эти преступления?

— Жадность, наверное, — словно рассуждая вслух, сказал Дэниел.

— Любовь к риску, — предположил Коул.

— Возможно, Ребекка ответила бы на ваши вопросы о Дональде? Она хорошо его знала, — сказала Джессика.

— Я не должна ей сочувствовать, но мне ее жалко, — призналась Грэйс. — Она любила его, а многие женщины готовы на все ради мужчин, которых любят. Они способны даже на убийство.

Судья поднял рюмку и произнес:

— А почему бы одному из вас, маршалы, не сказать тост?

Дэниел посмотрел на Коула:

— Ты сохранишь свой значок?

— Возможно. А ты?

— Возможно.

Коул поднял рюмку и посмотрел на Дэниела:

— За справедливость!

Эпилог

Ранчо Роуз-Хилл, Монтана


Мама Роуз сидела на переднем крыльце, наслаждаясь закатом. Это был ее ежедневный ритуал, она старалась никогда не нарушать его. Закат, считала Роуз, один из особых даров Господа миру. Поэтому она обязана присутствовать при сем и наслаждаться этим чудом.

Она была не одна, рядом с ней примостилось прибавление в семействе — Калеб. Они с мамой Роуз сразу, с первого взгляда, приняли друг друга. Малыш счастливо лопотал на своем, лишь ему одному доступном языке. Очаровательный ребенок! Она не могла удержаться, чтобы не потрепать его по темным шелковистым кудрям.

Итак, вся семья собралась по случаю свадьбы Джессики и Коула. Все были рады приветствовать новую невестку. Дом, казалось, трещал по швам от множества собравшихся, и мама Роуз была счастлива, как никогда в жизни. Она подняла глаза и увидела Коула, наблюдающего за ней с порога.

— Я так и знал, что ты здесь, — сказал он. Коул вышел из дома и поставил рядом стул. Кивнув на Калеба, добавил: — Замечательный малыш, да?

— О да. И все время занят. Сейчас рассказывал мне что-то очень интересное.

Коул засмеялся:

— Он все время держит Джесси в напряжении. К концу дня мы оба устаем от него.

— Так и должно быть, — ответила мама Роуз. Потом, посерьезнев, сказала: — Ты понимаешь, как тебе повезло? Джессика — сокровище и малыш тоже.

— Понимаю, — согласился он. — Иногда по ночам… я смотрю, как она спит, и у меня такое чувство… Ну, в общем, я влюблен, и в этом нет никаких сомнений.

— Я жду тебя на службе в воскресенье, — предупредила она. — Ты ведь захочешь поблагодарить Бога?

— Мы будем там. Ты наденешь новую шляпу, которую прислала Грэйс?

— Конечно, — ответила мама Роуз. — Она, правда, чересчур шикарная для меня.

— Ничего нет чересчур шикарного для тебя, мама Роуз.

Похвала смутила ее, и она быстро заговорила о другом:

— Джессика сказала, что Грэйс решила открыть шляпный магазин в Диллоне.

Коул кивнул:

— Ее родители приезжают из Лондона помочь с открытием дела. Дэниел надеется, что они останутся.

— А когда Дэниел женится?

— Дата еще не назначена. Он должен попросить руки у отца Грэйс и надеется уже на следующий год справить свадьбу… Когда придет весна. Дэниел ждет и тебя.

— О, я, конечно, буду и надену новую шляпу. Дэниел обрел наконец душевное спокойствие?

Коул улыбнулся:

— Вот-вот обретет, мама.

Открылась дверь, и ее другие сыновья — Адам, Дуглас и Трэвис вышли на крыльцо. А через минуту и дочь, Мзри Роуз, присоединилась к ним. Сердце матери наполнилось любовью и гордостью, она вдруг почувствовала, что готова разразиться слезами.

— Я собиралась рассказать кое-что этому малышу.

— Давай мы все послушаем, — попросил Адам.

— О чем? — поинтересовался Дуглас.

— О том, что все повторяется и возвращается на круги своя. Все началось в Нью-Иорк-Сити, когда четыре маленьких мальчика и младенец стали одной семьей.

Калеб забрался к ней на колени и прильнул к груди. Она обняла его и начала укачивать:

— Давным-давно…

The end

Примечания

1

Начальник полиции в некоторых небольших городах США

2

Маргаритка

3

Рысь

4

Короткоствольный крупнокалиберный пистолет


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16