Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Сальные свечи коптили и потрескивали, густой дым стлался по общей зале трактира слоистыми облаками. В открытые ставни задувал влажный ветерок, предвещавший дождь. Из темного угла, где расположилась компания гуляк, раздавался дружный смех.

Бросив в который уже раз нетерпеливый взгляд на дверь, Рон положил ноги на скамью напротив и уставился на носки своих запыленных сапог. В деревенской церкви уже зазвонили к вечерне, назначенный час давно прошел, а девушка так и не появилась. От нетерпения он не находил себе места.

Зачем тянуть, если все решено? Но женщины любят потешить свое тщеславие и обязательно должны поломаться немного, прежде чем лечь в постель. Придумала какие-то условия, какие-то таинственные подвиги, чтобы отдать ему то, что и так намеревалась отдать… Он прекрасно знал, что в ближайшей округе не собирались устраивать не только никакого рыцарского турнира, но даже простой деревенской ярмарки. Все это не больше, чем кокетство, уловка, призванная замаскировать ее собственное влечение е нему! Ну, если ей так уж хочется, он готов подыграть. Рон снова посмотрел на дверь — его темноглазой таинственной красотки не было и в помине.

В темном углу раздался еще один взрыв смеха и громкий бессвязный разговор, свидетельствующий об обильных возлияниях. Его рука сжала оловянный кубок с вином, который принесла ему хозяйская дочь. Если темноглазая фея не покажется, он, пожалуй, дойдет до того, что заменит ее какой-нибудь другой! Вот хотя бы той нахальной девкой, что низко наклонилась сейчас над соседним столом, чтобы подать кружку эля сэру Петеру, одному из его рыцарей. Кажется, это она утром так бесстыдно предлагала ему себя…

Куда же, черт побери, подевалась эта девушка? Передумала она, что ли? Впрочем, девицы вообще часто склонны так поступать. Рональд огорченно глотнул вина. Уже и свеча на его столе почти догорела, а ее по-прежнему нет как нет.

Тени от огня плясали на закопченных стенах, казалось, темные силуэты каких-то фантастических существ мелькали тут среди людей — словно те таинственные эльфы из россказней Брайена. Эти бесконечные истории об эльфах, феях и тому подобных фантастических существах изливались из ирландца бесконечным потоком, в особенности когда в глотку ему лилось вино. Для Рона было сущим наказанием выслушивать нелепые истории про Рыжеволосого Конла, которого влюбленная в него фея увлекла на волшебный холм. Многозначительно поглядывая на Рона, Брайен рассказывал, как, поддавшись на мольбы прекрасной волшебницы, Конл уплыл с ней в хрустальной лодке, после чего его никогда не видели. Дураку было ясно, на что намекает ирландец. Но чтобы наверняка быть уверенным, что Рон уловил предостережение, Брайен подарил ему свою любимую ценную реликвию — зуб какого-то давно умершего святого.

— Возьми… Пусть он хранит тебя… спас… спасает от колдовских чар, — пьяно лепетал он, сопровождая это трогательное изъявление чувств глубокой и частой отрыжкой.

Устрашенный не столько перспективой лишить друга столь ценной реликвии, сколько отталкивающим видом этого талисмана, Рон вежливо отказался. А Брайен принялся плести еще более нелепый вздор о том, что может случиться с ними со всеми, если Рон будет похищен Королевой эльфов. К счастью, вино скоро успокоило все его тревоги, и вскоре Брайен мирно захрапел, положив голову на стол.

И вот теперь Рональд томился в этом вонючем трактире, ожидая, когда таинственная Королева эльфов удостоит его своим присутствием. А она, черт ее подери, куда-то запропастилась! Ему нужно было последовать своему первому побуждению и взять ее прямо там, в конюшне, на куче сена. Тогда он мог бы заняться сейчас чем-то более полезным и насущным. В его жизни и так хватало проблем, чтобы тратить столько времени на любовные шашни.

Сэр Петер поднялся из-за стола, обняв рукой наливавшую ему эль служанку, и двинулся с ней к двери. Но не успел он ухватиться за ручку, как распахнутая порывом ветра дверь ударила его, и пьяные усилия сэра Петера совладать с нею оказались до смешного тщетны. Все это вызвало бурю веселья у его товарищей за столом, а некоторые из них вскочили, чтобы помочь ему. Со слабой улыбкой Рон наблюдал за ними. Вокруг входа началась возня, двое или трое рыцарей достали кинжалы и устроили шутливую схватку с дубовой дверью, нанося ей удары, от которых щепки летели во все стороны.

И вдруг смех у двери прекратился, сменившись угрожающей руганью и проклятьями. Рон поднял голову и вгляделся в слабо освещенный дверной проем. Там в напряженной позе стоял какой-то стройный и смуглый молодой человек, выставив перед собой сверкающий кинжал. Он явно готов был броситься на любого обидчика при первом же признаке нападения.

Несколько мгновений Рон молча изучал его. Юноша тяжело дышал, грудь его быстро поднималась и опускалась под разорванной рубашкой и короткой кожаной курткой, а из царапины на щеке капала кровь.

— Какого дьявола ты дразнишь моих людей, щенок?

Резкий вопрос заставил парня обратить свой взгляд на Рона. Этот взгляд, казалось, готов был испепелить каждого, вставшего на пути.

— Я не люблю, когда кто-то размахивает перед моим носом мечом! — запальчиво воскликнул юноша. — И кое-кто уже за это поплатился…

Рональд окинул его внимательным взглядом с головы до ног — от черной всклокоченной шевелюры до высоких зашнурованных башмаков.

— Вот оно что? Тогда ты нашел наконец тех, кто вправит тебе мозги. Любому из этих людей ничего не стоит проткнуть тебя мечом, как букашку. Все они рыцари, закаленные в крестовых походах.

— Скорее закаленные большим количеством эля! — Парень указал своим кинжалом на храпящих за столом воинов. — Если это самые лучшие из рыцарей Ричарда, то скоро вся Англия будет говорить по-итальянски!

Рон предостерегающе поднял руку, чтобы остановить бешеный рывок двух рыцарей, готовых растерзать этого нахального сопляка возле двери.

— Ты разговариваешь слишком дерзко для одинокого забияки. У тебя что, войско за спиной?

— Будь так, я бы не стоял у двери, как лисица в ловушке, — покачал головой юноша. — Нет, синьор. Если ты здесь старший, значит, меня послали к тебе. Я должен передать сообщение, и я давно бы это сделал, если бы твои пьяные рыцари не решили вдруг нанизать меня на копье ради забавы.

Скрестив руки на груди, Рональд кивнул.

— Передавай и проваливай, пока мои люди еще не вышли из себя!

Бросив быстрый недовольный взгляд на ворчащих рыцарей, парень снова обратился к Рону:

— Моя госпожа ожидает тебя.

Рональд удивленно посмотрел на него. Так, значит, она не передумала? Как это похоже на женщин — поминутно менять свои планы! Но ведь они должны были встретиться здесь. Ни слова не было о том, что свидание может состояться в другом месте. Рональд сознавал, что в его положении слишком рискованно довериться этому неизвестному парню.

Поскольку молчание явно затянулось, юноша презрительно поднял бровь.

— Я могу передать ей, что вы отказываетесь от встречи, синьор?

— Стой! — воскликнул он, заметив, что юноша сделал движение в сторону двери. Черт возьми, он ведь даже не знает, как зовут эту девушку! Глупец, что не спросил ее. — Передай своей госпоже, что я хочу, чтобы мы встретились там, где договорились.

Тень тревоги пробежала по лицу юноши, но тут же исчезла, и он небрежно пожал плечами.

— Если хочешь увидеть ее, я отведу тебя к ней.

— Нет, твоя госпожа должна сама прийти ко мне. Мы условились именно так. Ступай и приведи ее сюда.

— Но, синьор, возникли обстоятельства, которые препятствуют этому, и она приглашает тебя прийти к ней. — Лицо юноши расплылось в улыбке, и он, как бы невзначай, добавил: — Если только не боишься, что я нападу на тебя по дороге…

Зловещая тишина воцарилась в трактире. Даже самые пьяные из его рыцарей не осмеливались двинуться или заговорить. Рон уставился на молодого человека и не отрывал от него взгляда, пока тот невольно не сделал нерешительный шаг назад. Медленно отчеканивая слова, Рональд произнес:

— Я не собираюсь терять здесь время с петушащимся сопляком. Но учти: все видели тебя, щенок, и если я не вернусь, тебя разыщут под землей!

Оскорбленная гримаса появилась на лице юноши, но он только вздернул подбородок в знак того, что принимает это к сведению, и шагнул в сторону, пропуская Рона за порог. Свет факела плясал на ступеньках крыльца, а дальше была темнота. Лишь кое-где в домах мерцали огоньки, за деревней же начинался густой лес.

Задержавшись, чтобы зажечь свой фонарь от факела на стене, юноша молча кивнул, и Рон последовал за ним. Рассеянный лунный свет серебрил землю на темной дороге, но его недостаточно было бы, чтобы заметить опасность, подстерегающую за стенами двора. Засада могла быть на каждом шагу, а Рону вовсе не хотелось, чтобы эта случайная любовная интрижка стоила ему головы.

Он невольно взялся за рукоять, и лязг меча заставил юношу резко остановиться. Дрожащий свет высоко поднятого фонаря осветил его изумленное лицо. Рональд слегка улыбнулся.

— Я не желаю быть схваченным врасплох.

— Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы напасть на тебя с одним кинжалом? — проворчал тот в ответ. — Я, может, и молод еще, синьор, но у меня достаточно разума, чтобы понимать такие вещи.

— Вовсе не твой жалкий кинжал беспокоит меня, щенок! — Рон указал концом меча на темные деревья вокруг. — Тут может спрятаться целый отряд.

— Ты думаешь, кто-то захочет отправить за тобой отряд?

Но Рональд ничего не ответил. Бросив на него уничтожающий взгляд, юноша повернулся и пошел вперед. Их тени метались под качающимся фонарем, а вокруг была глубокая чернота ночи. Резкий запах трав наполнил воздух, сова проухала где-то поблизости, и Рон понял, что они углубляются в лес. Шаги их сначала звонко отдавались по камням дороги, потом зазвучали приглушенно на влажной лесной тропинке. Аромат цветущего боярышника стал чувствоваться сильнее.

Немного углубившись в лес, Рональд остановился.

— Твоя госпожа что, живет на дереве, щенок?

— Нет, синьор, — негромко ответил тот. — Но в Англии мало хороших постоялых дворов, а моя госпожа привыкла к большим удобствам, чем жесткий соломенный тюфяк.

Он обернулся и взглянул на Рона. Качающийся свет фонаря колебался на его лице; на губах играла еле заметная насмешливая улыбка.

— Если рыцарь опасается подвоха, он может вернуться на постоялый двор. А я передам моей госпоже извинения.

— Соблазнительно. Но твоя госпожа соблазняет меня еще больше! — Рон улыбнулся, заметив, как помрачнело при этих словах лицо юноши. — Веди меня, птенец, и помни, что если тут какая-то западня, твое горло я перережу первым.

Молчаливый и рассерженный, юноша быстро зашагал вперед. Под деревьями, куда почти не достигал лунный свет, стало еще темнее. Листья шуршали под ногами, где-то вдалеке завыл волк, и этот вой прозвучал в ночи словно какое-то зловещее предупреждение. Глухая чернота зияла впереди, не освещаемая ничем, кроме тусклого света фонаря. Крохотный проблеск мелькнул за деревьями, но тут же погас — и так быстро, что Рональд не был уверен, что в самом деле видел его. Когда же они подошли ближе, свет стал ярче, и Рон с удивлением увидел стоящий под деревьями сарацинский шатер.

Его колеблющиеся шелковые стены и остроконечная крыша мерцали в приглушенном свете словно редкая драгоценность посреди лесной поляны. Целая радуга из белых, красных и синих полос трепетала под порывами ветра, а дразнящие ароматы восточных благовоний курились в воздухе.

Взглянув на откинутый справа полог, Рон разглядел силуэт своей лесной феи, поджидавшей его у входа. Впрочем, ее было трудно узнать: девушка совершенно преобразилась. Не было ни прежней шерстяной накидки, ни грубого плаща. В ярком, как пламя, шелковом платье пурпурного цвета она была ослепительно хороша!

— Добрый вечер, благородный рыцарь. — Девушка приветливо улыбнулась ему, а потом ее взгляд остановился на его обнаженном мече. — Ты видишь какую-то опасность? — Она тревожно посмотрела на своего слугу, который лишь презрительно фыркнул на это. — Бьяджо, ты ранен? На вас напали?

— Да, синьорина. — Юноша метнул быстрый взгляд на Рона. — Разбойники! Их было десять человек. Я отбивался как мог, но получил в схватке небольшую царапину.

Удивленный такой явной ложью, Рон, однако постарался не показать этого. Если молодой итальянец предпочитает выдумки правде, это его дело. А что касается его самого, пожалуй, не особенно прилично являться в гости с обнаженным мечом. Рон с лязгом вложил свой меч в ножны и ждал.

После небольшой паузы девушка что-то прошептала Бьяджо по-итальянски и с улыбкой двинулась к Рону так же легко, как в тот день в чаще: словно не касаясь ногами земли. Но это была не сотканная из тумана фея, а реальная женщина из плоти и крови! Вполне реальная, ибо полупрозрачный шелк, покрывавший ее, не скрывал контуров стройного тела, а пояс на бедрах был украшен множеством крошечных бубенчиков, которые звенели при каждом шаге. Шелк был большой редкостью на Западе, а она не только носила его, но и спала под шелковым балдахином!

Шелк и жасмин… Какой-то восточный вариант тех фантастических хрустальных лодок, о которых рассказывал Брайен. Утонченный способ завлечь в страну вечного блаженства! Но он не столь суеверен, как ирландец, и в его распоряжении всего только одна ночь. Видеть ее так близко-с этими черными колдовскими глазами и дрязнящим ароматом жасмина — было больше чем достаточно, чтобы в Рональде снова пробудилась страсть. Ему не терпелось остаться с ней наедине. И он хотел обладать ею!

— Ты войдешь ко мне в шатер, сэр Рональд? — спросила она.

Услышав свое имя в ее устах, Рон вспомнил, что так до сих пор и не знает, как ее зовут.

— С удовольствием, — ответил он, шагнув вперед. — В особенности если ты скажешь мне наконец, как тебя зовут.

— Джина, — ответила она, и это имя тоже показалось Рону экзотическим. Он двинулся за ней и почувствовал, что тихое шуршание шелка резко контрастирует с металлическим лязганьем его оружия. Девушка невольно напряглась и метнула на него быстрый взгляд, но, взяв себя в руки, снова улыбнулась и указала на откинутый полог.

— Соблаговоли войти внутрь, благородный рыцарь.

Нагнувшись под свисающей над входом темно-красной бахромой, Рон вошел в шатер и не мог скрыть своего удивления. Роскошные восточные ковры покрывали пол, медные лампы-курильницы наполняли воздух светом и ароматом мускуса, здесь и там были разбросаны мягкие парчовые подушки. Задевая головой шелковый полог шатра, Рональд застыл на месте и в недоумении воззрился на все это восточное великолепие.

Вошедший вслед за ними Бьяджо резким коротким движением поднял с ковра поднос с расставленными на нем кубками. Он просто источал неприязнь, бросая мрачные и быстрые, как кинжалы, взгляды на пришельца. Один из кубков упал на ковер и подкатился к самым ногам Рональда. Удивленно подняв бровь, он взглянул на юношу.

— Твое счастье, что ты не мой оруженосец, щенок! А то бы тебя плетью обучили, как нужно прислуживать, — сквозь зубы процедил он.

Краска гнева залила лицо Бьяджо. Он сделал резкий шаг вперед, схватившись за рукоять своего кинжала, но девушка встала на его пути.

— Бьяджо, — быстро сказала она, приложив руку к его груди. — Помоги, пожалуйста, Элспет принести для нас угощение. А потом принеси свою лютню, мы будем наслаждаться музыкой за едой.

Рон открыл было рот, чтобы сказать, что еда его сейчас совсем не волнует, но ему не хотелось показаться слишком нетерпеливым. Поэтому он постарался смирить себя до поры: ведь все это было только прелюдией. Он надеялся, что неизбежная кульминация этой ночи вознаградит его за терпение.

— Пожалуйста, благородный рыцарь, — пригласила Джина с любезной улыбкой. — Располагайся. Сейчас подадут вино.

Рон оглянулся вокруг. Стульев тут не было, только мягкие подушки разнообразных цветов и форм. Он представил себя сидящим у ее ног, словно паж, и покачал головой.

— Нет, я постою.

Она удивленно посмотрела на него.

— Всю ночь?

Выразительная усмешка скривила губы Рона. Он взглянул на ее обескураженное лицо и многозначительно проговорил:

— Нет, конечно, не всю…

Румянец залил щеки девушки, и она рассмеялась, хотя и несколько натянуто.

— Конечно, нет, но… но надо же сесть, чтобы поесть. Я велю Бьяджо принести стул.

Стул был тут же принесен — легкий, складной, скрепленный крошечными медными шарнирами и очень непрочный на вид. Рон с сомнением взглянул на него.

— Он выдержит, — сказала Джина, заметив его взгляд. — Он только кажется хрупким, но это крепкий стул. Он достался мне от одного знакомого в Константинополе, который весил гораздо больше, чем ты. И это был его любимый стул.

— Если любимый, зачем же он тогда расстался с ним?

— Этот человек держал со мной пари на лошадиных скачках и проиграл, — объяснила она. — Я выиграла у него стул, а ему по этому поводу пришлось объясняться с женой. И, надо сказать, я была очень рада: этот человек — нахал и хвастун. А жена у него ужасно сварливая; мне говорили, что они частенько просто-напросто дерутся.

Улыбнувшись ее словам, Рон проверил рукой устойчивость стула и с легким сомнением уселся на него. К своему удивлению, он почувствовал, что стул и в самом деле гораздо прочнее, чем кажется. Но когда он сел, меч неловко уперся в ковер, и Рон безуспешно пытался поправить его. Джина, усевшись на подушки прямо у его ног, некоторое время молча наблюдала за этими усилиями, а потом посоветовала ему снять оружие.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, я его не сниму.

— Всю ночь? — опять спросила она, и Рональд посмотрел на нее, подняв брови.

— Каждому оружию свой срок, — многозначительно проговорил он. — Ты увидишь, когда я буду готов сменить одно на другое.

Она невольно вспыхнула, и Рон удивился, как удается девушке, которая исколесила пол-Европы и воспитывалась явно не в монастыре, изображать из себя такую скромницу! Он улыбнулся на своем стуле и внимательно посмотрел на нее. В это время снаружи послышался шум, и Рон сразу напрягся, бросив быстрый взгляд на колеблющиеся под легким ветерком стены шатра.

— Не беспокойся, пожалуйста, ни о чем, милорд, — сказала девушка с мягкой улыбкой. — Я не устраивала засад, и никакие враги не захватят тебя тут врасплох.

— Это старая привычка — всегда быть начеку, — пожал плечами Рон. — Ты выбрала уединенное место для нашего свидания. А где твой дом?

Она взмахнула рукой, указав на шатер.

— Вот это и есть мой дом. Я всюду вожу его с собой — куда ни занесет меня судьба. Или просто попутный ветер.

Рон посмотрел в ее черные глаза. Мерцающий свет лампы отражался огоньками в их глубине, блестел на ее лице темным золотом, лоснился в густом водопаде черных волос.

— Ты разве не живешь в этой деревне?

Она покачала головой.

— Нет, милорд. А ты?

— Тебе должно быть известно, что и я не живу.

Рон испытующе посмотрел на нее. Сначала считал, что она — местная девица, случайно встреченная им по пути. Потом решил, что она больше похожа на горожанку. Теперь Рональд не знал, что и думать. Так или иначе, едва ли простая случайность опять свела их вместе. Тогда что же? Судьба? Но так ли это?.. Лесная чаща, потом поляна, потом эта деревня — не слишком ли много совпадений?.. Он невольно вспомнил о предостережениях Брайена, о его страхе перед колдуньями и феями, но прогнал эти мысли прочь. В своей жизни Рональд куда чаще встречался с обыкновенным человеческим коварством, чем с происками каких-то сверхъестественных сил.

— Я думаю, сама судьба снова свела нас вместе, — сказала Джина, и Рону показалось, что она прочла его мысли. — Я не ожидала, что когда-нибудь опять встречу тебя, тем более здесь. — Она грациозно повернулась к подносу с кубками и взяла плоскую бутыль с резного стола. — У меня есть превосходное вино, сэр. Я купила его во Франции два года назад и с тех пор вожу с собой. Ты не откажешься выпить кубок этого вина?

— Ты загадочная женщина! — улыбнулся Рон. — Какие еще сокровища скрываются за твоими шелковыми покровами?

Джина поняла, что он подразумевает не только шелковые стены шатра, и вспыхнула. Но не успела она ответить, как вошел Бьяджо с лютней в руках. Не глядя на них, он уселся возле стены, провел смуглыми пальцами по струнам, взяв несколько пробных аккордов, и заиграл какую-то приятную мелодию.

— А вот теперь, пожалуй, налей вина!

Рон откинулся на стуле, наблюдая, как Джина хлопотала, переставляя кубки быстрыми, нервными движениями. Вино оказалось превосходным, и он наконец позволил себе расслабиться.

— А что ты делаешь, когда идет дождь? — спросил он, показывая взглядом наверх. — Ведь твой красивый шатер годится только для сухой погоды. Против доброго английского дождя ему не устоять!

Джина рассмеялась.

— В дождь мы сидим в повозке или пережидаем на постоялом дворе. Ведь то, что ты сейчас видишь перед собой, — единственное наше имущество. Ну, разве что еще несколько платьев… Но мне казалось, что тебе должен понравиться именно этот наряд.

Бросив взгляд на соблазнительные контуры ее гибкого тела, проступающие сквозь тонкий шелк, Рон вдруг потянулся и обхватил рукой ее маленький подбородок, впившись глазами в красивое лицо. Потом провел большим пальцем по ее губам в мягкой возбуждающей ласке. Он чувствовал, что жар внутри нарастает, разливаясь по всему телу пламенем, которому все труднее было противостоять. Горло его сжалось, и он медленно отставил в сторону кубок.

В этот момент раздался громкий нестройный аккорд. Вздрогнув, Рон поднял взгляд на Бьяджо.

— Извините, — по-итальянски пробормотал тот. — Боюсь, моей лютне нужна настройка.

Джина тоже слегка вздрогнула и повернулась, строго глядя на слугу. Рон ожидал, что она тотчас же отошлет его из шатра, но она вдруг улыбнулась, проговорив весело:

— А вот и Элспет, наконец! Попробуй это блюдо, и ты поймешь, как тебе повезло сегодня, благородный рыцарь. Бьяджо, помоги Элспет с подносом, прежде чем уйдешь.

Откинув полог, вошла служанка, и изысканные ароматы наполнили шатер. Рон сразу понял, до чего он голоден. Просто зверски голоден! Отвлекаемый то тем, то другим, он ел сегодня очень мало: кусок вареной говядины да печеную репу в трактире. А тут на подносе, поставленном на низенький столик из тикового дерева, красовалось резное блюдо с овальной крышкой в форме петушиной головы. Когда Элспет подняла ее, дразнящие ароматы вырвались оттуда вместе с клубами пара. Втянув их в себя, Рон едва не застонал.

— Мясо по-сирийски! — объявила Джина, указывая на поднос. — Вообще-то у нас готовит Элспет. А это — единственное блюдо, которое готовлю я. Надеюсь, оно понравится тебе.

— А из чего оно?

— Это барашек в соусе из миндаля и белого вина, приправленного гранатом. Попробуй. Или ты, как все англичане, не ешь ничего, кроме говядины?

— Когда голоден, я ем все, что придется, — сказал Рон, припомнив голодное время в Уэльсе. — Но я ценю изысканно приготовленную пищу.

— Превосходно. И я тоже.

Джина улыбнулась ему через столик, который слуга поставил между ними, и, пока они ели, весело рассказывала о блюдах, которые ей доводилось пробовать в разных краях. Рон был удивлен, осознав вдруг, что разговор с ней его увлекает, что ему интересно проводить с ней время. Странно: еще несколько минут назад он досадовал на эту задержку, боялся, что не сможет скрыть своего нетерпения, а теперь с удовольствием отдался беседе, словно и не помышляя ни о чем ином… Впрочем, все остальное было предрешено, так почему бы и не поболтать, если это выходит у нее так мило и забавно?

Джина, как заправская актриса, то понижала, то повышала голос, кидала ему выразительные взгляды из-под густых ресниц, дарила обещающие улыбки, а руки ее тем временем быстрыми нервными движениями управлялись с чашами, кубками и блюдами на столе. Если бы Рон был внимательным, чересчур поспешные движения этих рук могли бы насторожить его…

— Еще вина, благородный рыцарь?

Старая служанка, увидев, что кубок Рона пуст, наклонилась, чтобы его наполнить. Выражение лица у нее было не слишком приветливое. Похоже, что слуги этой леди не одобряли ее гостя, хотя Рон не мог понять почему. Ради этого вечера он достал из багажа свою лучшую куртку, а его сапоги, хотя и поношенные, были очень хорошего качества — как и широкий кожаный пояс, покрытый медными бляхами с силуэтами грифонов. Конечно, это была походная одежда, но Рон и находился в походе; у него не было возможности возить с собой слишком много вещей. Большая часть его добра была сложена в одной из многочисленных кладовых Виндзора: перед тем, как присоединиться к Ричарду в крестовом походе, они с Брайеном жили там.

— Вино хорошее, — сказал он, чтобы продолжить беседу. — Хотя что-то в нем… непривычное. Признаться, я предпочитаю менее пряное.

— Это мой собственный рецепт, — поспешно проговорила Джина и с удивлением взглянула на служанку. — Может быть, Элспет переложила пряностей? Я всегда вожу их с собой и использую, когда оказываюсь на английских постоялых дворах. Там такое отвратительное вино!

Рон засмеялся. Какая-то непонятная теплота растекалась по телу — приятная и расслабляющая.

— Если ты много путешествуешь, то что же привело тебя в наши края, где слишком много говядины и отвратительное вино?

Джина заколебалась, неуверенным жестом убирая волосы назад. Водопад ее густых черных волос переместился за спину, открыв под тонким щелком выпуклость груди. Глаза Рона невольно устремились в эту точку — ему показалось, что материал стал тоньше и прозрачнее, а вырез платья ниже, чем полчаса назад. В шатре вдруг стало тепло. Очень тепло. Отвлекшись, он едва услышал ее ответ.

— Семья моей матери родом из Англии, хоть я никогда не встречалась ни с кем из них. Так что это своего рода паломничество.

— Паломничество? Его обычно совершают ради какой-то цели. Кто-то путешествует в поисках Святого Грааля, кто-то — просто из религиозного рвения. А что думаешь ты найти в Англии?

Джина пожала плечами, и шелковистый каскад ее волос колыхнулся за спиной.

— Паломничество бывает таким, каким сам паломник пожелает сделать его, благородный рыцарь. Существует множество побуждений, но не все они благородные…

— А твои? Благородные?

Джина взглянула на него задумчиво и серьезно.

— Думаю, что да, милорд.

Она так низко опустила голову, что волосы ее снова упали вперед, закрыв лицо и грудь до самого пола. Ему захотелось взять в руки эти благоуханные пряди и намотать их на пальцы, как он сделал в тот день, на поляне. Захотелось притянуть ее к себе, поцеловать мягкий изгиб ее шеи и эти дразнящие влажные губы, словно нарочно раскрытые для его языка… От этой мысли ему стало еще жарче.

— Еще вина, сэр? — проговорил кто-то за его спиной, и он не сразу понял, что это Элспет держит наготове бутыль, чтобы снова наполнить кубок.

Рональду не хотелось больше питья: у него слегка кружилась голова от этого странного напитка. Он покачал головой, но Элспет уже наливала вино в его кубок. Подняв глаза, он заметил, что Джина наблюдает за ним, слегка нахмурившись.

— Милорд, ты хорошо себя чувствуешь?

Вино в кубке искрилось отраженным светом, искажая все, что падало на его зеркальную поверхность. Рон чувствовал, что тело его наливается свинцом, будто он надел тяжелые доспехи. Сонливая томность разливалась по всему телу, веки отяжелели…

— Милорд! — услышал он голос, зовущий его уже откуда-то издалека. Потом раздался странный звон бубенчиков, шум ветра, и сладкий запах жасмина вдруг пахнул на него. Больше он ничего не помнил…

Закрыв глаза и глубоко дыша, Рональд медленно расслабил руку. Кубок с вином накренился, и Джина едва успела подхватить его. Вино потекло по ее руке — густое и прохладное, — и что-то в его запахе не понравилось ей. Джина подняла кубок и понюхала оставшееся в нем вино.

— Опий! — поняла она и встревоженно взглянула на застывшую фигуру рыцаря. Потом подняла глаза и увидела, что Элспет торжествующе улыбается.

— Что ты наделала? — укоризненно прошептала Джина. — А ну-ка, принеси мою шкатулку с травами! Посконник — вот что ему поможет.

— Не волнуйся, — сказала Элспет. — Он крупный мужчина, а я положила только щепотку, чтобы он заснул на время. Хотя я бы, наверное, отравила его, если бы поверила, что ты и в самом деле решила выполнить условия вашего дьявольского соглашения!

Джина вскочила и в сердцах бросила кубок на пол. Он подпрыгнул и покатился по ковру, остановившись у ног Бьяджо. Тот смотрел вниз, избегая встречаться с ней глазами.

— Это ты рассказал? — требовательно спросила она.

Бьяджо слегка пожал плечами и наконец поднял свой взгляд — вызывающий, исполненный открытого неповиновения.

— Да! И я бы открыл это самому королю, лишь бы удержать тебя от такого безрассудства!

— Ну что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, кому можно, а кому нельзя доверять свои тайны. А ты?! — повернулась она к Элспет. — Ты всегда ведь учила меня, что нельзя обманывать и лукавить. А сама что сделала? И ради чего?!

— Ради твоего спасения!

— Ага. Моего спасения. Но от кого? От него? — указала она на Рональда. — А что, по-твоему, он сделает, когда проснется? Поблагодарит меня за прекрасное угощение и вино с примесью опия? Да он меня просто задушит! Но ты ведь не заглядывала так далеко, верно? — Застонав, она провела ладонью по лбу. — А главное — все напрасно, все впустую…