Аля не ответила.

– Красивый… – отпустила ее руку Марго. – У Картье, говоришь, купила? А?

– Я ничего не говорю…

– И не надо. Я тебя в прошлый раз спрашивала, ты мне сказала, что у Картье. На Кузнецком, кажется?

– Зачем тебе, Марго?..

– Сколько стоит, ты мне не ответила!

– Я не знаю… Это подарок… Александра. Свадебный…

– У тебя только один бриллиант? Или ты остальные в сейфе держишь?

– Такой один… – Аля пыталась придать уверенность своему неожиданно севшему голосу.

– Да, он не очень дорогой, – пренебрежительно произнесла Марго, снова беря ее руку. – Тысяч пятьдесят «зелененьких», не больше, – сказала она с видом эксперта. – Я у Картье была в магазине, видела. Там и получше твоего есть. Эх, я бы на твоем месте!.. Не упустила бы возможностей! – Марго вытянула вперед руки, любуясь своими длинными смуглыми пальцами, унизанными недорогими кольцами. – Ну ничего, они у меня еще будут, возможности!

Марго обвела многозначительным взглядом свою компанию.

Аля чувствовала себя так, словно ее выпихнули на сцену. Все безмолвно сидели, наблюдая за ней, только побледневший Филипп по-прежнему стоял возле своего стула с напряженным и хмурым видом.

Аля старалась не смотреть в его сторону.

– Что тебе нужно от меня, Марго? – спросила она, преодолевая спазм в горле.

– Ничего особенного, – улыбнулась ей успокаивающе Марго. – Мне нужно, чтобы ты со мной поделилась немножко. Ты у нас стала богатой, надо теперь и про старых друзей подумать! С друзьями ведь надо делиться, верно? А не давать жалкие подачки…

– Тебе мало шести тысяч рублей?

– Конечно, мало, моя дорогая подружка, конечно, мало!

– И сколько ты хочешь?..

– Эй, вы, слышите? – Марго обернулась к компании. – Слышали? Меня спрашивают, сколько я хочу! Вот это вежливость! – с нехорошей улыбкой продолжала она. – Ты стала действительно светской дамой, Аля, с хорошими манерами… – Улыбка вдруг пропала с лица Марго, и глаза ее потемнели. – Полмиллиона я хочу, вот сколько. Полмиллиона баксов. И завтра ты мне их дашь.

Аля сняла очки и посмотрела на Марго. Потом снова надела очки. Помотала головой, словно стряхивая с себя наваждение. Нет, ей не послышалось, Марго сказала – полмиллиона долларов.

– Где я тебе их возьму, Марго? – Аля улыбнулась. Это был бред, это было почти смешно. – У меня их нет.

– Не скромничай, дорогая. У тебя их, конечно, нет. Они есть у твоего мужа. Но зато у тебя есть общий счет с твоим мужем. Думаешь, я ничего не соображаю, да?

– Но там нет таких денег, Марго, там их нет!

– Ладно рассказывать! Чего бедной прикидываешься!

– Я правду говорю! Там их нет!

– Зря стараешься. Я тебе не верю.

– Хорошо, – сдалась Аля. – Хорошо, их там нет, но допустим, что они там есть. Но ты не знаешь одной простой вещи: их невозможно быстро снять наличными. По правилам банка деньги нужно сначала заказывать, за двое суток, и нужно представить…

– Ты костюмчик помнишь? – перебила ее Марго, садясь в свободное кресло и манерно закидывая ногу на ногу.

– Какой костюмчик? – опешила Аля.

Она осталась стоять одна посреди гостиной, под прицелом настороженно-враждебных взглядов.

– Ну костюмчик, темно-серый, элегантный, который ты мне дала? С шелковой блузкой, цвет увядшей розы?

– Да… Помню, – непонимающе ответила Аля.

– И зачем, по-твоему, я у тебя его попросила?

– Я думала, на работу устраиваться…

– Вы слышали? – снова обернулась Марго к компании со смехом. – Ща-а-ас! Я прям разбежалась официанткой устраиваться в таком костюме! Я, моя милая, не такая дура. Я в этом костюмчике все справки навела про банки. Приоделась, причесалась, прикинулась богатой клиенткой… Так что нечего мне лекции читать – я получше твоего знаю, как можно и как нельзя снимать деньги!

– Ну так что тогда разговаривать? – рассердилась Аля. – Деньги снять нельзя, раз ты знаешь. На твой счет их перевести – тоже практически невозможно. И даже если бы это было возможно – это улика против тебя, тебя милиция может найти; ты же понимаешь, если я сниму полмиллиона долларов – боже мой, сколько это в рублях? Я и сосчитать не сумею!

– А тебе и не надо. Я их сама сосчитаю.

Аля покачала головой. Разговаривать с Марго было невозможно.

– Даже если бы я могла их снять, – продолжила она, – то мой муж обратится в милицию, ведь мне придется ему объяснения дать. И когда я ему объясню…

Аля вдруг запнулась, похолодев. «Объясню»?.. У них нет никакого интереса в том, чтобы она что-то кому-то объясняла!.. Но как же… Но тогда получается… Но ведь не собираются же они ее убить? Как это называется… «Убрать»?

Нет, нет, конечно. Что за бред!

– Ты меня за идиотку держишь, да? – обиженно посмотрела на нее Марго. – Ты меня, впрочем, всегда недооценивала. Ты на меня всегда смотрела свысока, даже когда ты была бедной, всегда меня презирала…

– Я?! Смотрела на тебя свысока?

Аля искренне изумилась. Было время, когда она восхищалась Марго, было время, когда она стала с трудом переносить ее властный и грубый характер, ее стиль жизни и взаимоотношений; но свысока – нет, она никогда не смотрела свысока на Марго. Как это странно, что Марго так думает. Скорее наоборот, Аля всегда боролась в себе со своей зависимостью от сильной подруги…

– Ты, ты! Чего теперь прикидываешься? Ты всегда меня презирала, я это кожей чувствовала! Проста я была для тебя, слишком проста, не пара такой… Такой… – Марго задыхалась от злобного возмущения, не находя нужное слово. – Такой аристократке, как ты! – выпалила она наконец.

Присутствовавшие в комнате парни не проронили ни слова, с угрюмой серьезностью наблюдая сцену.

– А это меня зовут – «королева Марго»! А не тебя! Правда, мальчики? Какая из тебя королева, ты просто замухрышка рядом со мной!..

«Да у нее же просто комплекс неполноценности, – поняла вдруг Аля. – Обычный классический комплекс. То-то она всю жизнь со мной соперничала! Не видя и не понимая, что я не соперница ей вовсе, что я не ввязываюсь в подобные игры и что мне, в общем-то, совершенно безразлично, первая она или последняя… Может быть, мою незаинтересованность в этом перманентном соревновании она и приняла за высокомерие? Право, странно. Раньше я думала, что она умнее. Тоньше, что ли, понятливей… Впрочем, раньше я плохо разбиралась в людях. Это теперь я стала кое-что понимать… Алекс меня многому научил, надо отдать ему должное…»

И ей отчаянно захотелось домой.

– Ладно, что вчерашний день поминать! – сменила вдруг тон Марго. – Что считается – так это сегодня. А сегодня – в идиотках ты! – милостиво улыбнулась она. – У меня, моя дорогая, планчик куда умней, чем ты можешь себе представить. Куда умней! Ну, я тебе завтра расскажу. А сейчас – баиньки.

Марго встала и прошествовала к лестнице, которая была приставлена к лазу на чердак, и указала небрежно-театральным жестом, крутанув в воздухе кистью руки:

– Тебе сюда.

Аля оглянулась на безмолвную компанию.

– Я требую, чтобы вы мне объяснили, что вы затеяли!

Молчание. Только Филипп блеснул глазами.

– Ну-ну, будь умницей, поднимайся, – дурашливо засюсюкала Марго, оттесняя Алю к лестнице. – Прилежным девочкам пора в постельку. Давай, давай, еще ступенечка, вот так, какие мы хорошие девочки….

Она почти силой заставила Алю подняться.

Аля нехотя влезла на чердак. На чердаке была небольшая комната, сумрачная и душная, так как маленькое окошко было закрыто.

– Свет справа включается!

Голос Марго послышался совсем рядом. Аля обернулась: ее бывшая подруга стояла на лестнице, и голова ее высовывалась в люк.

– Нашла?

Аля нашарила выключатель, и под крышей вспыхнула тусклая голая лампочка, засиженная мухами. В чердачной комнате был довольно большой соломенный тюфяк на полу, застеленный простыней, рядом стояли плетеное продавленное кресло и большая тумбочка с облезшей полировкой.

– У тебя тут есть все, что надо. Писать захочешь – постучи! Спокойной ночи, подружка!

Глава 7

Мария Сергеевна оказалась худой и коренастой, кожу ее покрывал тот неяркий и прочный загар, который приобретается в деревне, во время летних полевых работ. Ее маленькое подвижное тело кипело молодой энергией, хотя лицо со всей определенностью выдавало пройденный пятидесятилетний порог. У нее были светлые живые глаза и вострый любопытный нос, которым она водила из стороны в сторону, цепким взглядом изучая спальню и гардеробную Алины, куда ее привел Алексей.

– Нет, все на местах. Не хватает только юбки одной и майки. Наверное, она их надела на себя, когда уходила.

– А вы хорошо знаете ее вещи?

– А как же! Я же их стираю и глажу. Я вам даже могу сказать, какие она трусики надела на себя!

– Вот и хорошо.

Кис сел составлять список вещей. Мария Сергеевна из гардеробной диктовала ему, пересматривая одежду Алины.

– А костюмчик синий – юбочка плиссированная с жакетом – она мне вчера в чистку велела отдать, – донесся до Киса голос Марии Сергеевны, – так он внизу, в пакете, на кухне. Завтра отнесу. И блузочка к нему кремовая – в стирке.

– А что, костюм испачкался чем? – сделал стойку Кис, готовясь изымать костюмчик на предмет исследования пятен и пыли, которые могли бы – как знать? – выдать секреты Алины Мурашовой.

– Да нет, что вы! Она чистюля, каких поискать! Просто дни, сами видите, стоят какие жаркие, а Алечка вчера куда-то в нем ходила, вот он несвежий и оказался…

Кис не поленился, затребовал костюмчик и внимательнейшим образом разглядел все складки. Особенно его интересовал подол юбки: вдруг следы, скажем, спермы обнаружатся? Но на костюмчике не было ни единого пятнышка. Кис даже его понюхал: слабо пахло духами, дезодорантом и немножко потом. Нежным и тревожным, сладким потом чистого женского тела…

Разочарованный и слегка грустный – грусть была уже из области личных разочарований, о которых напомнил запах, – он вернул одежду Марии Сергеевне и с удвоенной энергией приступил к дальнейшим расспросам:

– Что-нибудь где-нибудь еще исчезло? Посмотрите на столике, на тумбочках – короче, везде.

– Нет. Все на местах. А кольцо обручальное и еще одно, с большим бриллиантом, подарок ее мужа, на ней должны быть. Она их всегда вместе, на одном пальце, носит.

Кис записал.

– А остальные драгоценности на месте?

– Я их не все знаю. Только те, что она часто надевает, вот в этой вазочке она их держит обычно. Из этих – все на местах.

– Вы не замечали ничего странного в поведении хозяйки?

– Ох, не знаю уж, странно это или нет, – озабоченно вздохнула Мария Сергеевна, – да только она была грустная какая-то в последнее время.

– Последнее время – это с каких пор?

– Ну, я вам точно сказать не могу, но месяца два, наверное. Она и всегда-то была такая девочка задумчивая, тихая, а тут совсем загрустила.

– Вы не догадываетесь, с чем это могло быть связано?

– Да нет, откуда мне знать! Она со мной не делится своими секретами.

– А вам кажется, что у нее есть секреты?

– Не знаю я… Я это так сказала, в смысле, что мне она ничего не рассказывает. Может, иногда оно и надо, поделиться с кем, что на душе… А она не рассказывает никому. Да и то: кому рассказывать? Я ей, понятное дело, не подруга, а подруг-то у нее и нету. Одинокая она.

– Почему вы так думаете?

– Да что ж тут думать? Я вижу. Ни друзей, ни развлечений. Хозяин целыми днями на работе, приходит поздно, а она все одна и одна. Чего же веселого для молодой девушки в деревне-то?

– А как вы думаете, Мария Сергеевна, я хочу узнать ваше мнение, – подольстился Кис. – Отчего у нее нет ни друзей, ни развлечений? Может, муж ее из дома не выпускает?

– Да нет, что вы! Он очень добр к ней. Прямо как с куколкой обращается…

– Так что же ей мешает тогда развлекаться?

Женщина пожала худыми плечами:

– Дикая она. Сколько ее знаю, всегда такой была.

– Хм, «дикая»… Это как?

– Не знаю, как и объяснить-то… Ну вроде рачка: залезла в свою ракушку и сидит там, наружу не выманишь.

– Необщительная?

– Да не то…

– Неприветливая?

– Да бог с вами, совсем не то! Она и приветливая, и вежливая, не то что у моей Лиды: у ней хозяйка – вон там, три дома отсюда – такая халда! Только и умеет, что распоряжаться, и Лиду мою Лидкой зовет! Ишь, барыня! А сама-то ей в дочери годится! Лида уж не знает, что и делать – и тошно ей, и рада бы от них уйти, да деньги платют хорошие, а у ней мужа нет и сын пьяница… А Линочка совсем не такая, все норовит сама сделать и вежливая очень, меня Марией Сергеевной зовет… Я ей как-то говорю: да вы можете меня тетей Машей называть! А сама думаю: девочка сирота, ей ласка нужна… Я бы ее тоже на «ты» звала, как дочечку… Да куда там! Не приласкаешь ее! Как будто ледком подернулась душа… Так и зовет меня по имени-отчеству. И я ей выкаю. Дикая она.

«Как будто ледком подернулась душа», – отметил про себя Кис. Совсем в иных выражениях, но по сути то же самое сказал и Георгий… Надо будет разобраться, что за морозец приморозил это растение.

– Не знаете, у хозяйки никакой встречи на сегодня не было назначено? – спросил он.

– На сегодня – это на вчера, что ли? Как считать-то?

– На вчера, верно, на четверг.

– Про встречи я ничего не знаю, это вы у Гоши спросите, а вот дело у нее было одно назначено на четверг. По благотворительности дело. Постойте-ка, как же я могла забыть! Пропала у нее тут одна вещь, нету сумки!

– Какой сумки?

– Дня два тому она мне говорит: «Приготовьте мне, пожалуйста, сумку к четвергу, я вещи отобрала для благотворительности». Вот ее и нету, сумки этой.

– А что в сумке было?

– Вот тоже, уж если вы спрашиваете про странности, так странно: обычно вещи ей складываю я, Линочка мне доверяет. Отберу что постарее, что попроще, ну, конечно, сначала постираю, поглажу, прилично все! А тут она сама все отобрала. Уж как жалко мне было то платье, что Линочка отдать решила! Так оно ей идет, так ей в нем красиво! Я ей даже прямо так и сказала: «Извините меня, Линочка, да только что же вы такое платье бедным отдаете? Им, бедным-то, в таких платьях и ходить некуда! А уж вам-то как оно идет, к глазам вашим синим! Не отдавайте, жалко же!» Да и другие вещи тоже – хорошие все, дорогие.

– А что она вам ответила?

– Да что ответила? Засмущалась. Я, говорит, всегда что подешевле отдаю, неудобно как-то, надо же и хорошие вещи отдавать, раз благотворительность… Мечтательная она. И книжек много читает. Все идеи-то, они из книжек берутся. Из простой жизни таких идей нет.

Кис не смог удержать улыбку. Мария Сергеевна сердито посмотрела на него.

– Сами-то вы, господин хороший, тоже небось книжки читаете?

– Да где уж мне, Мария Сергевна, мне некогда, мне вот спать – и то по ночам не дают.

– Это верно, работа у вас такая незавидная… Вы не думайте, я не против книжек. Я и сама телевизор люблю смотреть, серии разные… Только ведь они навыдумывают там с три короба, а девушки молоденькие им верют… А потом, в жизни, – раз, и все по-другому! Вот и делают они глупости, молодые, потом сами же горько плачут…

– Платье какое было?

– Лиловое… С открытой спиной, длинное. Куда в нем бедные будут ходить?!

– Когда вы последний раз видели эту сумку?

– Да вчера же! Когда уходила, в шесть часов. Я перед самым уходом отнесла в гардеробную к хозяйке поглаженные вещи. Сумка еще была на месте.

– А сумка сама – какая она?

– Да это всего-навсего большой пластиковый пакет, из магазина какого-то. Что-то там было написано – не помню, не по-русски было. Вишневого цвета.

– А из ее ручных сумочек можете мне сказать, какой не хватает?

– Могу. Я их чищу иногда, кремом натираю…

Они спустились в прихожую, и Мария Сергеевна перебрала все сумки в шкафу.

– Темно-синей нет. С белой каемочкой.

– Кожаная?

– А как же! У хозяйки все кожаные, хорошие, дорогие.

Кис сделал пометки в своем блокноте. Вернувшись в спальню Алины, Кис указал на ящички туалетного столика:

– Где хозяйка обычно хранит свои документы?

– Я что, по-вашему, по ящикам лазию?

– Что вы, Мария Сергеевна, я вовсе так не думаю! – поспешил ее заверить Кис. – Я просто предположил, что вы иногда и внутри пыль протираете…

– А ведь верно, – удивилась она. – Протираю, редко, но протираю. Внутри-то не очень пылится… Вот в этом, – указала она на средний, – я там как-то паспорт ее видела.

Алексей покачал головой. Что бы там ни видела Мария, теперь там паспорта не было. Вчера Алина ездила записываться в библиотеку… Значит, брала с собой паспорт. На место не положила. Следовательно, ушла с ним?

– Скажите мне, Мария Сергеевна, вы, когда мусор из корзинки у хозяйки выбрасывали, не обратили внимания на какие-то особые конверты, записки, письма? Ничего не запомнилось?

– Да я не разглядываю, на что мне? Выбросила – и чисто, и все дела. Один раз только запомнила, потому что удивилась: уж больно мелко она его изорвала.

– «Его»?

– Письмо, так я думаю.

– Свое или чужое?

– Так я вам сказать не могу с точностью, а думаю, что чужое. И вроде не разобрать ничего, а все же будто почерк не Линочкин. Крупный какой-то. А Линочка пишет маленькими буковками, аккуратненькими…

– Давно это было?

– На Пасху. Я запомнила, потому что с праздником ее поздравляла, – на Пасху-то я не работала, выходной, но я ей яички принесла, сами разве ж покрасят! Куличик тоже… А она вроде грустная, даже сердитая какая-то. Я так и запомнила: рассердилась она на письмо, стало быть, вот и разорвала.

Странно, что секретарь ничего не сказал ему об этом письме. Не видел? Забыл?

– Мария Сергеевна, почту у вас кто вынимает?

– Гоша, кто же еще?

– Значит, он то письмо должен был видеть?

– Должен, а как же! Хотя… Бывает, что Линочка и сама ящик открывает. Тогда она дает Гошке почту зарегистрировать – у нас тут такой порядок заведен.

– Ну спасибо, Мария Сергеевна. Пока у меня вопросов больше нет.

– Да что уж там, спасибо говорить. Вы, главное, найдите ее поскорее, Линочку. А то как бы с ней не приключилось чего… Она сама-то такая неумеха! Вот, послушайте, взялась она готовить. Готовить она не умеет, книжки пооткроет, разложит и давай бегать от книжек к плите. Только посуду роняет… Я ей говорю: «Давайте помогу», – а она упрямится: «Нет, я сама должна научиться». Упорная она… В школах их разве чему научат? А родителей нет, сиротка. Вот ничего и не умеет! Только аккуратная очень. Постельку всегда сама заправит… Ну и вот, бывает, что испортит все, выбросит и сначала готовить начинает…

Глава 8

Голова Марго исчезла. Люк захлопнулся, повернулся ключ.

Все это было до такой степени неправдоподобно, что Аля даже не нашла слов, убедительных слов, чтобы объяснить Марго, что какой бы ни был у нее «гениальный» план, все это напрасно: денег таких у Али нет. Этот общий счет, на который Алекс каждый месяц переводил определенные суммы денег, был на самом деле предназначен для домашних нужд, для ее покупок, для подарков, благотворительности и мелких прихотей; там было, может быть, на данный момент тысяч десять, если считать на доллары, или меньше – но не больше. Счет, на котором были действительно крупные суммы и с которым проводились финансовые операции, существовал отдельно и на имя Алекса, и никакого доступа у Али к нему нет. Сколько там, она даже не знает, но полмиллиона долларов?! Бред. Таких денег у Алекса нет. Так что, как бы ни хотелось этого Марго, ничего у нее не выйдет.

Интересно, а что же это за «планчик», что она такое придумала? Аля пожала плечами и уселась на низкую постель, обняв колени. Какая разница, в конце концов.

«Который сейчас час, интересно? Полдвенадцатого, должно быть… Знает ли Алекс, что меня нет? Скорее он все еще сидит за своим столом, рассматривая на свет диапозитивы и делая записи на компьютере… Хорошо, что я письмо не оставила… А то бы Алекс мог увидеть письмо и подумать, что я от него ушла, вот так, ночью, тайком, не сказав ни слова…

А может быть, так было бы лучше? Я все равно собиралась уходить… Может, вообще не возвращаться домой? Алекс утром увидит, что меня нет… Что он подумает? Будет ли меня искать?»

Аля попыталась себе представить Алекса, его реакцию, его поступки – и не смогла.

«А я? Что я буду делать? У меня даже документов с собой нет… Хотя есть сумка, я же взяла ее с собой! Марго ее отобрала… В ней паспорт, права. Правда, оттуда что-то выпало. А если это паспорт выпал? Куда я пойду? Ни паспорта, ни машины, ни денег – Марго, наверное, заберет то, что есть на счету…

Бог мой, о чем я думаю! Сейчас надо с Марго разобраться, а насчет планов на будущее – потом.

…Может, лучше все-таки вернуться домой, поговорить откровенно с Алексом? Он поймет. Поймет, да. Я ему все объясню, я сумею объяснить. Теперь, когда я это написала на бумаге, мысли в моей голове стали яснее…»

Звякнул ключ. Люк распахнулся, и Гена, бегло глянув на Алю, молча спустился обратно.

– Эй, ты чего там, уснула уже? Поди сюда, – раздался снизу голос Марго.

Аля спустилась.

В комнате горел яркий свет – были дополнительно включены старый рыжий торшер в стиле 60-х годов и зеленая настольная лампа. Аля не успела сообразить, зачем ее позвали и к чему это освещение, как из соседней двери выплыла Марго, одетая в вечернее платье Алины. Не сказать, чтобы ей шел лиловый цвет, но платье сидело на ней отлично, подчеркивая стройную талию и открывая смуглую спину.

– Ну как? – прошлась по комнате Марго походкой манекенщицы. – Я тебе нравлюсь?

– Тебе идет, – рассеянно ответила Аля.

– Хорошенькое платьице у тебя… Вернее, теперь у меня. Тебе не жалко?

– Нет.

– Правда не жалко?

– Правда.

– Это потому, что мы подруги, да? Тебе не жалко для подруги, да?

– Я не знаю, почему мне не жалко… Не жалко, и все.

– Ну и хорошо!

– Это бессмысленная затея у тебя, Марго… Если мы подруги – то с подругами так не поступают!

– А как это я с тобой поступила? Никак я с тобой не поступала! – разглядывала свою спину в небольшом зеркале на стене Марго.

– Ты меня похитила!

– Я? Тебя? Похитила? Ты чего?! – Марго изогнулась перед зеркалом. – Сама напросилась в гости, а теперь на меня сваливаешь!

Аля, остолбенев, смотрела на нее.

– Филиппчика, сказала, повидать охота, давно не виделись… – любовалась своим отражением Марго.

Аля села на перекладину лестницы, сраженная этим наглым враньем. Впрочем, Марго всегда была такая, это ее стиль, Аля просто забыла, отвыкла.

– Отвези, сказала, меня к старым друзьям, а то скучно мне без вас всех и без Филиппчика особенно…

Аля только покачала головой – слова у нее не нашлись. У нее никогда не находились слова, чтобы ответить Марго, в речах которой перемешивались наглое, хотя и мелкое, вранье и ядовитые, но тонкие колкости.

– Ты правда считаешь, что мне идет, Аль? – деловито спросила, медленно поворачиваясь перед ней, Марго.

Это была еще одна ее черта, которая была за пределами понимания Али: внезапная перемена тона и отношения. Каждая ее интонация была сиюминутна – будь то хамоватая грубость или нежная дружественность, – и ничего за собой не вела, ничего не обещала, ни о чем не свидетельствовала. Ни на одно из чувств Марго, ни на одно ее настроение нельзя было положиться.

– Ты знаешь, чего мне к платью не хватает? – вдруг озабоченно произнесла подруга детства. – Бриллиантика!

Аля непроизвольно спрятала руку за спину.

– Это свадебный подарок Алекса, Марго! Я тебе его не дам!

– А мне и не нужен твой, никудышный!

Марго смотрела на Алю, ожидая реакции на свои слова. Реакции, однако, не было. Аля молчала, не понимая, к чему клонит бывшая подруга.

– Ладно, так и быть, я тебе скажу секрет, все равно ты никуда до утра не денешься! – Марго сделала заговорщическое лицо. – Завтра пойдешь со мной – с нами, – поправилась она с тонкой улыбкой, давая понять, что Аля будет под охраной, – к Картье. И купишь мне бриллиантик. И не такой, как у тебя, у тебя слишком… – она выдержала эффектную паузу, – маленький! А мне ты купишь большой, очень большой. Да не один – пять. Я их уже присмотрела. На все пятьсот тысяч. Вот так-то, милая. А ты думала, глупенькая, что я с тобой в банк попрусь? Э-э нет, мы с тобой за бриллиантиками отправимся… Вот и все дела. И пойдешь домой, к папашке.

Аля сняла очки и потерла переносицу.

– Ты сошла с ума, Марго. Ты сошла с ума. Что ты будешь делать с бриллиантами? Продавать?

– Не твоя забота. Я знаю, что я с ним буду делать.

– Продавать, понятно. – Аля посмотрела на нее сосредоточенно. – Ничего у тебя не получится.

– Это почему еще? Ты в милицию, что ли, сообщишь? Так мы обернемся быстрее, чем ты очухаешься. Не найдут. У нас все продумано!

Одно хорошо, подумала Аля: они, кажется, собираются ее отпустить. Правда, после того, как получат свои бриллианты… А в этом-то и была вся загвоздка!

– Не в этом дело… – произнесла она. – У меня нет таких денег на счету.

– А знаешь, ты мне хорошую мысль подала! Давай сюда свое колечко.

– Нет!

– Да не бойся ты! Я тебе завтра его верну. Это на сегодня только, к платью. А завтра – ты мне сама купишь бриллианты… Правда же?

– Господи, это бред какой-то!

– Ну, не жадничай, дай мне колечко поносить! – дурным голосом заканючила Марго. – Колечко, колечко, хочу колечко, дай поносить! – затопала она ногами, как истеричный ребенок.

– Свадебные подарки не дают поносить, Марго!

– А ты мне дашь! – разозлилась Марго. – А не дашь… Фили-ипп, а Фили-ипп! – капризно затянула она. – Па-ади-ка сюда…

– На. – Аля, бегло глянув на Филиппа, быстро стянула с пальца кольцо и отдала его Марго.

– Не на-а-адо уже, Филипп, все обошлось…

Филипп угрюмо потоптался на месте и сел обратно.

– Жадная ты стала, Аля! – Марго осуждающе покачала головой. – Раньше ты такой не была. – Она делано вздохнула. – Эх, портят деньги людей!

Аля всегда терялась, когда Марго начинала устраивать «спектакли», и сейчас тоже не знала, как себя вести, что сказать – или промолчать… Она выбрала последнее.

Марго любовалась ее кольцом, поворачивая кисть на свету так, что бриллиант вспыхивал огненными гранями. Затем она вновь направилась к зеркалу и стала рассматривать себя и махать рукой, жадно ловя в зеркале бриллиантовый блеск.

– Ох, до чего же хороша я! – повернулась она, наконец насладившись своим отражением. – Правда?

Ее команда ответила ей нестройным, но льстивым хором. Аля промолчала.

– Что молчишь? – вскинулась Марго. – Не нравлюсь? Думаешь, ты лучше меня?

– Оставь меня в покое, Марго, – тихо произнесла Аля.

– Нет, ты скажи, скажи! Ты считаешь, что красивее меня, да? И платье тебе больше идет, да? Говори!

Аля молчала. Да и что на это можно было сказать?

Марго тоже замолчала и уставилась на Алю тяжелым, злым взглядом. Некоторое время она мстительно и сосредоточенно рассматривала Алю и вдруг махнула рукой:

– Раздевайся!

Аля вместо ответа отпрянула назад, к лестнице. Марго почти прыгнула за ней вслед и больно схватила ее за запястье сильными тонкими пальцами. Вытащив Алю снова в круг на всеобщее обозрение, она снова скомандовала:

– Раздевайся, я сказала!

Аля не шелохнулась, не понимая, что затеяла бывшая подруга. Тогда Марго потянулась к Але, ухватилась за резинку на талии и потащила ее юбку вниз, к полу. Стащив до щиколоток, она пихнула Алю так, что та была вынуждена переступить через юбку, и Марго, победно покрутив Алину юбку над головой, размашисто отправила ее в угол. Мужчины наблюдали молча за разворачивающейся сценой, тоже, видимо, не понимая, куда клонит Марго.

– Руки вверх! – снова скомандовала Марго и, наткнувшись на недоуменный Алин взгляд, почти взвизгнула: – Руки подними, я сказала!!!

Аля, глянув на молчаливую свиту, на разъяренную Марго, нехотя выполнила приказание, и в одно мгновение с нее соскользнула ее бежевая майка.

Аля осталась стоять в одном белье, в том восхитительном, кофейно-золотистом шелковом гарнитуре, который она купила в Париже, когда была там с Алексом. Купила для себя – они с Алексом ложились в разное время, да и спали в разных комнатах, так что ему не доводилось оценить ее покупки, – но Аля страстно любила красивое белье. В нем была какая-то секретность, какая-то интимность: оно было предназначено не напоказ, не для посторонних глаз, как верхняя одежда, здесь не надо было думать о чужом мнении или моде – здесь все было только для нее и по ее прихоти. Вот и этот гарнитур из кофейного, с золотым отливом шелка был ее прихотью, капризом, причудой: бюстгальтер марки Wonderbra поддерживал ее небольшую грудь так, что она возвышалась двумя снежными полушариями на манер декольте прошлого века; маленькие трусики по той их стороне, что должна прилегать к бедру, не прилегали вовсе, а волнились шелковой искрящейся оборкой, в своей волнующей тени приоткрывая нежную, белую, беззащитную кожу…

Марго рассматривала ее придирчиво. В полной тишине стало слышно сопение Филиппа, и, глянув мельком в его сторону, Аля успела заметить, как плотоядно заблестели его глаза. Краем глаза она прихватила и любопытно-брезгливое выражение лица Гены. На Антона не стоило даже смотреть: выражение его лица никогда не менялось – оно всегда было дебильным, с непроницаемо-пустым взглядом и крупным, чувственным, ярко-красным ухмыляющимся ртом.

– А ты ничего… – протянула Марго. – Но я все равно лучше! Правда, мальчики?

Она обернулась на своих дружков и усмехнулась, приметив разгорающийся блеск в глазах Филиппа. Поразмыслив секунду, Марго стащила с себя через голову платье и встала рядом с Алей, присогнув одну ногу в колене и откинувшись немного назад, как это делают манекенщицы. Марго была хороша, и белое белье смотрелось на ее смуглом теле эффектно.

– Вы только посмотрите, какая она белая! – мотнула пренебрежительно Марго головой в сторону Али. – Прям глиста в обмороке!

В ответ раздалось ржание Антона и вежливое хихиканье Гены.

– И еще белье надела коричневое! Где это видано – коричневое? Это какой же вкус надо иметь, чтобы нацепить на себя трусы цвета школьной формы!

Аля смотрела в пол, боясь поднять глаза на непрошеную публику.

– На! – Марго швырнула лиловое платье Але. – Надень! Я сравнить хочу!