ГЛАВА 4

Даниэль провел бессонную ночь. Он встал еще до рассвета и спустился в сарай, где почистил своего коня и кобылу, которая возила легкую повозку. Дрозд сидел и наблюдал за ним. В сарай пришел Джим, чтобы подоить корову.

– Как дела, Джим!

– Нормально, миста Дэн. Вы хотите, чтобы я начал пахать?

– Если тот участок за холмами уже просох, можешь начинать. С семенами все в порядке?

– Да, миста Фарр привязал мешки к потолку, чтобы крысы не добрались туда.

– Я пошлю Джаспера и его ребят помочь тебе, когда они закончат свою пахоту. А пока, смажь колеса у той легкой повозки. Она может нам понадобиться.

– Уже смазаны, миста Дэн. Я собираюсь копать в саду. Миссис Куил вернется и спросит меня о саде. Она любит этот сад.

– Да, это точно.

– Миссис Куил будет очень переживать, если не будет сада.

– Она не приедет сюда, Джин.

– Не имеет значения. Мисс увидит, что сад растет, и скажет об этом миссис Куил.

– Ты не видел тут поблизости незнакомцев?

– Пару дней назад я видел тут двух бездельников. Но они только смотрели и ничего плохого не делали.

– Приглядывай тут, слышишь! Через день или два тут появятся парни, они будут искать белых, но тебя не тронут, не отправят на Юг. Ты все еще держишь Джерри связанным?

– Да, сэр. Приходится. Если развязать, обязательно убежит. Он еще более чокнулся. Ни на что не обращает внимания. Ест, спит, иногда становится буйным.

Даниэль положил руку на опущенное плечо негра.

– Я знаю, как тяжело тебе видеть его таким. Он когда-нибудь говорит разумно?

– Иногда смотрит на меня и понимает, что я его папа. Иногда, правда, считает меня своей мамой и с трудом осознает все происходящее, Миста Дэн.

– Да, нелегко вам. Но боюсь, если он освободится, то может напугать кого-нибудь, и его пристрелят.

– Да, сэр. Я знаю это. Он может причинить кому-нибудь вред.

– Я думал отгородить угол в твоем домике для него, чтобы не держать парня в кандалах. Джерри большой и сильный и может убить тебя, когда у него будет очередной припадок.

– Я слежу за этим. Я хорошо слежу. Когда вижу, что он идет, то отхожу в сторону.

– Будь осторожен. Если произойдет нечто такое, с чем ты не справишься, дай мне знать, мы вместе что-нибудь придумаем.

– Джерри – мой сын, миста Дэн. – Плечи старика опустились еще ниже. – Я не позволю ему убить меня, ведь он останется совсем один.

– Как насчет кур сегодня к ужину? Ощипи одну для себя и Джерри, а другую для мисс Мерси. Может быть, она приготовит клецки к курице.

По лицу старика разлилась довольная улыбка.

– Хорошо, миста Дэн.

Даниэль закрыл Дрозда в амбаре и задумался о старом негре и его сыне. Он появился в верховьях реки шесть или семь лет назад с женщиной и мальчиком, больным от рождения. Его бывший владелец постоянно грозил избить мальчишку, так как считал, что такого ребенка и кормить-то незачем. Сердобольный Фарр приютил у себя беглецов, и когда за ними приехал хозяин, заплатил ему, а им за отработку разрешил построить деревянный дом. Через год женщина умерла, а больной ребенок вымахал в здоровенного детину. Последний раз, когда Даниэль видел Джери, тот был выше отца на целую голову.

Мерси весело поприветствовала Даниэля, когда он пришел к завтраку, но под ее глазами залегли темные тени, что говорило о проведенной бессонной ночи. За завтраком он рассказал ей о тревоге Джима за сына. Мерси видела Джерри только один раз, и то несколько лет назад. Она сказала об этом Даниэлю и выразила желание никогда больше не видеть его.

– Он был такой огромный, нижняя челюсть висела. Мне показалось, что это животное, а не человек, – Она вздрогнула. – Я уверена, что он все еще растет. Не понимаю, как Джим управляется с ним. Но он отец, и должен любить его. Это говорит о том, что негры такие же люди, как и мы. Меня бесит, когда некоторые умники разглагольствуют, что африканцы наполовину животные, и не умеют думать, чувствовать, любить и ненавидеть, как мы. Они такие же люди под своей черной кожей.

– Меня ты в этом можешь не убеждать, – Даниэль наблюдал, как вспыхнули щеки Мерси, а глаза засверкали от гнева.

– Мистер Вашингтон был одним из лучших друзей отца. Я помню, как папа страдал, когда его убили на войне.

– Ты отсылаешь Дэви в Спрингфилд с Терли, поэтому сказал Майку, что Терли приедет к магазину? Ты так сказал из-за мистера Брауна, да? – Мерси принялась убирать со стола посуду.

– Не задавай, пожалуйста, лишних вопросов. Я отвечу так, как всегда говорит мама, если спрашиваешь ее о том, что тебя не касается. Она бы сказала: чем меньше женщина знает, тем меньше будет болтать.

– Я же не болтунья, и ты об этом знаешь, Даниэль Фелпс! – Девушка стояла около стула, на котором сидел Даниэль, и бросала на него свирепые взгляды. Он задрал вверх голову, чтобы посмотреть на Мерси, и она увидела дразнящие искорки в его глазах. – Иногда ты просто бесишь меня, я уже не ребенок, пойми это, – дерзко сказала она и рассмеялась.

Провожая ее взглядом до кухни, Даниэль вдруг понял, что Мерси стала настоящей женщиной, и ему придется отказаться от мысли, что она все еще ребенок. Он почувствовал непреодолимое желание, когда девушка проходила мимо, схватить ее за руку, крепко обнять, уткнуться лицом в теплую, ароматную шею и сказать ей, что всю свою жизнь ждал, пока она вырастет. Но Даниэль знал, что эти слова могли погубить его. Мерси еще не готова думать о нем, как о мужчине, который любит ее. Он встал и долго смотрел на ее шею, пока она хлопотала у плиты. Ему вдруг так сильно захотелось прикоснуться к ней. Почему бы и нет? Она ведь его женщина, так ведь? А что, если просто подойти к, обнять ее и прижать к своей груди?

«Не будь дураком, Фелпс», – предупреждал внутренний голос. Нужно выждать время. Это было новым для него. Он должен подумать, какой это будет удар для нее. Чтобы скрыть кипевшие в душе чувства, Даниэль взял чайник и пошел бриться.

Молодые люди встретились на крыльце, чтобы вместе пойти в школу, даже не подозревая, какой они были прекрасной парой. Освещаемые яркими лучами утреннего солнца, волосы Мерси казались цвета спелой пшеницы. Ее гордо посаженная на прекрасной шее голова едва достигала Даниэлю до плеча. Поверх темной юбки и белой приталенной блузки Мерси накинула широкую темную шаль.

Волосы Даниэля были еще сырыми от утреннего причесывания. На подбородке запеклись капельки крови от пореза во время бритья уже успевшей отрасти за несколько дней бороды. Верхняя кожаная куртка обтягивала его широкие плечи и спадала на парусиновые брюки, заправленные а высокие сапоги. Даниэль всегда был в курсе того, что происходило вокруг, его темные глаза видели все, что двигается, а уши улавливали каждый посторонний звук.

Они пошли легким шагом, рука об руку, и свернули на дорогу. Солнце, светившее им в спину, отбрасывало две длинные тени, постепенно слившиеся в одну.

– Джим собирается зарезать сегодня цыпленка, – сказал Даниэль, прижимая поближе к себе ее локоть. – Ты не хочешь приготовить мне курицу с клецками на ужин?

– Думаю, что могу, – отсутствующе произнесла она. – Интересно, почему это около магазина скопилось так много повозок? Это Глена Книбе?

– Похоже на это.

– Может быть, это из-за Дэви?

– Необязательно. Просто пора начинать сев. Майк всегда очень занят в это время года.

Даниэль оглянулся на Мерси, чтобы увидеть, приняла ли она его объяснения, и заметил, как плотно сжались ее губы, так что вокруг рта появилась складка. Поровнявшись с магазином, они услышали доносящиеся оттуда мужские голоса, звучавшие на повышенных тонах, и голос Майка, советующий кому-то закрыть рот, а не то он сам его закроет.

Когда они проходили мимо дома Старухи Халпен, та вышла на крыльцо. Дверь за ней захлопнулась, а сама она наклонилась за веником и смотрела на идущую по дороге пару.

– Доброе утро, миссис Халпен, – крикнул ей Даниэль.

Старуха отвернулась и яростно принялась мести веником взад вперед по ступенькам. Когда Даниэль и Мерси прошли ее дом, то услышали громкое «Гм», брошенное им в спину.

Они посмотрели друг на друга. Ее лицо было бордового цвета, но под его взглядом начинало бледнеть. Даниэль протянул руку, взял девушку за запястье сильными пальцами и потянул поближе к себе. Они спокойно пошли дальше.

– Ты не должна допускать, чтобы сплетни этой старухи расстраивали тебя.

– Я... не могу ничего поделать с собой.

До школы дошли молча. Даниэль толчком распахнул дверь.

– Еще рано, я разожгу огонь.

Мерси сняла с головы шаль и опустила ее на плечи. Взяв в руки веник, она начала подметать пол вокруг «вое-го стола и вдоль двух длинных столов и скамеек, где сидели младшие ученики. У каждой стены стоял стол и скамья, один для мальчиков, а другой для девочек.

Кирпичная труба камина проходила прямо через крышу.

Подметая пол, Мерси думала о том, как она просила отца сделать дополнительные столы, прибить к стенам крючки для пальто и шалей и построить за домом туалет. На свою первую зарплату она купила лампу, хотя отец с Майком хотели подарить ее Мерси. Школа не была такой современной, как в Винсенсе, но это была ее школа, и она одна отвечала за образование детей в Куиле и его окрестностях. Закончив мести, Мерси поставила веник в угол.

Даниэль разжег огонь в камине и открыл дверь, чтобы выветрился дым.

– Можешь не ждать, – сказала Мерси, когда Даниэль сел на одну из скамеек. – Я могу остаться одна. Дети скоро придут.

– Подожду несколько минут.

Прошло десять минут, затем двадцать. Когда пробило девять часов, Мерси уже знала, что дети не придут, но ничего не сказала. Она сидела за учительским столом, скрестив руки на груди и уставившись на дверь. Даниэль устроился на скамье у стены, уперевшись локтями в колени.

Услышав тихий стук в дверь, они одновременно повернули головы. С трепещущей улыбкой на губах, Мерси взглянула на Даниэля, подошла к двери и распахнула ее. Арабелла, с мокрым от слез лицом, кивнула учительнице и побежала во двор, к постройке. Мерси повернулась к Даниэлю с немым вопросом в глазах.

– Я сейчас вернусь.

Он кивнул, желая от всей души, чтобы в ее глазах не было такой боли. Ему так хотелось задушить дюжину-другую дураков!

В постройке было несколько комнат.

Арабелла сидела у стены и всхлипывала. Одной рукой Мерси прикрыла дверь, а другой притянула к себе девочку.

– В чем дело?

– Мы больше не сможем ходить в школу. Эта противная Мари Книбе приходила к нам вчера со своим папой. Они рассказали ма и па... плохие вещи о Вас. Они сказали..., они сказали... Они запретили приходить мне сюда. О, как я ненавижу Мари! Я ненавижу ее!

– Что они сказали? – спокойно спросила Мерси.

– Они сказали, что Вас зовут Эстер. Что ...ваша родня ...дрянь. Они сказали, что у Вас... плохое происхождение, и что разоблачили Вас. А еще сказали, что Вы все время притворялись, будто из хорошей семьи.

– Даже если бы все это было правдой, у них нет причин не пускать вас в школу. Я все равно могу учить вас.

– А еще они сказали, что Вы вступили ...во внебр... внебр... Я не могу выговорить это слово. Но вы занимались этим с мистером Фейпсом, когда уехали Куилы.

Как учитель, Мерси объяснила девочке значение слов.

– Эти слова – вступать во внебрачную связь, это значит... жить с человеком, с которым ты не женат. Мы с мистером Фейпсом ничем таким не занимались. Он мне как брат. Я боялась оставаться одна из-за двух этих мужчин, которые вчера приходили сюда, и попросила его остаться со мной. Скажи это своим родителям.

– Я не могу, мисс Куил, меня не будут слушать. Мари со своим папой наговорили всем, и они очень сердятся. Па сказал, что в следующем учебном году они возьмут нового учителя. Он сказал, что из индейцев и то лучше. Я убежала, чтобы рассказать обо всем Вам. Если па узнает, что я была здесь, меня накажут.

– Спасибо, что предупредила меня, Арабелла. Мне очень жаль, что твои родители так поступают. А теперь иди домой, а то тебя кто-нибудь увидит.

Мерси медленно побрела к школе, после того, как девочка ушла.

Ее мысли вились вокруг единственной женщины, которую когда-то полностью опозорили. Это случилось прямо здесь, в Куиле. Муж поймал ее с любовником в постели. Он убил траппера, который был наполовину французом, наполовину индейцем, и зверски избил жену. Затем выгнал ее и запретил даже видеть детей. Позже, когда женщину нашли повешенной на дереве, он забрал семью и куда-то уехал.

Теперь она, Мерси Куил, была в опале, хотя ничего предосудительного не совершила. Она могла быть Эстер Бакстер, но даже не подозревала об этом до последнего времени. Увидев Ленни и Берни, люди осудили ее за низкое происхождение, запретили учить их детей. Они придумали, что она спала с Даниэлем в одной постели только потому, что он провел в ее доме ночь То, что с ней обошлись так несправедливо, было выше ее понимания.

Через заднюю дверь Мерси вернулась в класс и направилась прямо к Даниэлю, который, насупившись, стоял у ее стола, широко раскинув руки. Она подошла к нему, прильнула щекой к его груди и крепко прижалась, не в состоянии даже плакать.

Мерси была похожа на маленького, вкусно-пахнущего, беззащитного котенка; такая ранимая и несчастная. Ему отчаянно захотелось защитить ее от всех этих неприятностей. Даниэль задумался о случившемся. Что, черт возьми, стало с людьми? Почему они не понимают, как им повезло, что есть такая учительница для их детей? Крепко держа Мерси в объятиях, Даниэль поклялся все поставить на свои места. Или с помощью Бога, или проломив кое-кому головы.

Прошло много времени, прежде чем она заговорила. Голос звучал теперь низко и хрипло, как будто ей нужно было прочистить горло.

– Я опоздала, Дэнни. Он промолчал.

– Они считают, что я не гожусь учить их детей. Даниэль выругался.

– Они считают, что я сплю с тобой. С тобой, моим братом! Как можно так думать?

– Будьте прокляты! – Слова сами собой сорвались с языка Даниэля.

– Это из-за того, что Бакстеры приехали искать меня.

Он что-то пробормотал в знак согласия; его сердце болело за нее.

– Может быть, это не их вина. Они любят свою мать и хотят облегчить ее страдания, ведь она умирает. Я не могу ненавидеть их за это.

Он еще крепче сжал свои скрещенные руки. В его голосе была тоска, ему захотелось ударить кого-нибудь. В этот момент Даниэль пожалел, что не прикончил этих Бакстеров и не выбросил их тела в реку еще в самую первую ночь, когда обнаружил их в доме Мерси. Эта мысль испугала его. Боже всемогущий! Никогда раньше он не желал никому смерти. Неужели это из-за любви к Мерси?

– Нет больше смысла оставаться здесь, – тихо проговорил он ей в макушку.

– А куда мне идти? – деревянным голосом спросила Мерси.

– Ты можешь идти домой или со мной на мельницу, пока я не смогу забрать тебя к себе. Все уладится. Пойду поговорю с семьями и объясню им, что произошло.

– Нет! Мы не сделали ничего такого, за что должны отчитываться. – Она положила свои руки на его и отошла немного, чтобы заглянуть ему в лицо. Казалось, вместе со словами к девушке опять вернулось мужество. Подбородок приподнялся выше, она гордо выпрямилась. Мерси отошла от Даниэля и, скрестив на груди руки, уставилась на дверь. Когда она повернулась, подбородок был упрямо поднят, а губы крепко сжаты от гнева.

– Будьте вы прокляты! Эти идиоты совсем не понимают, какое зло они причиняют своим детям! – Мерси ткнула несколько раз указательным пальцем в грудь Даниэля, чтобы придать своим словам большую силу.

– И не говори мне, чтобы я не ругалась. Мне очень хочется ругаться. Я себя лучше чувствую, когда ругаюсь. Проклятье! Идиоты! Черт! Горите вы все в аду! – вызывающе добавила она.

– Мерси Куил! Мне придется вымыть твой рот с мылом, – строго сказал Даниэль, но в его глазах пряталась улыбка.

– Я такая злая! Дураки лишают своих детей возможности учиться из-за своей тупости.

– Это правда.

– Они не хотят, чтобы я учила их детей, потому что думают – всего лишь думают, – что я падшая женщина. Они не хотят, чтобы Тенеси учила их детей, потому что в ней течет индейская кровь. Я не падшая женщина, а Тенеси умнее всех этих невежественных, ограниченных, тупоголовых фермеров, вместе взятых.

– На этот счет ты права.

– В восьми семьях может читать и писать кто-то один из родителей. Оскар Уолкер не хотел, чтобы Роберт ходил в школу, но Нетт Уолкер настояла. Оскар сказал, что Роберту необязательно уметь читать, чтобы справляться с плугом.

Гнев развязал язык Мерси.

– Они такие упрямые и хотят, чтобы их дети были такими же тупыми, как и их родители. Четырнадцатилетняя дочь Глена Книбе смогла обвести отца вокруг своего маленького пальчика. – Мерси обвела пальцем круг.

Их взгляды встретились: его – гордый, ее злой.

– Если Глен Книбе думает, что я закрою школу, то он глубоко ошибается, – она потрясла пальцем перед носом Даниэля и уселась за свой стол.

– Я буду здесь, если вдруг одна из семей одумается. Я буду сидеть здесь до того времени, когда закончатся занятия, и... к черту этих Бакстеров!

– Подожди. Нет необходимости оставаться здесь одной. – Она неуверенно посмотрела не него, затем встала.

– Ты прав, – несвойственная ей внезапная покладистость удивила его.

– Рад, что ты согласилась со мной.

– Я не останусь здесь, и это не из-за Бакстеров. Сейчас-же пойду к магазину, чтобы сказать Глену Книбе, какая он... лошадиная задница! – Она набросила на себя шаль, запахнула ее на груди и устремилась к двери.

– Подожди минутку. Это уже мое дело.

– Образование – мое дело. Я учу детей, а не кто-то другой – сказала Мерси уже за порогом.

– Все, что касается тебя, касается и меня.

Она задержалась на ступеньках, обернулась и посмотрела в заботливые карие глаза Даниэля, соображая, что ему ответить.

– Дэнни! Ты всегда был моим другом, моим братом и товарищем по детским играм. Хотелось бы повернуть назад всю свою жизнь и позволить тебе заботиться обо мне.

– Я и сейчас буду заботиться о тебе, – сказал Даниэль, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, хотя слова Мерси о том, что он ее друг и брат, ударили его, словно кулаком в бок.

– Думаю, что настало время и мне встать на ноги и не зависеть от тебя, чтобы улаживать свои проблемы. Я не собираюсь сдаваться и позволить людям, типа Книбе, смешивать меня с грязью! Если же мне придется уехать из Куил Стейшн из-за позора, то я уйду с высоко поднятой головой, а не уползу на коленях.

– Уедешь из Куил Стейшн? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Она перевела дыхание.

– Не знаю, почему так сказала. Мне некуда ехать, кроме Вандалии, и кроме того, не хочу никаких неприятностей для мамы и папы. Они так много для меня сделали.

– Поедем ко мне. Минни и Роза позаботятся о тебе. Я хочу, чтобы ты была там.

Она не почувствовала напряженности последних слов Даниэля.

– Я не собираюсь бежать, поджав хвост. Вначале пойду в магазин, а потом домой. Тебе не нужно оставаться со мной. Я больше не боюсь Бакстеров или того, что я их сестра. Они не причинят мне никакого вреда, будь уверен.

– Пускай только попробуют, сунуться, – Даниэль закрыл дверь школы и взял ее за руку. – Если ты решила затравить медведя; то пошли.

Когда они подходили к магазину, Мерси увидела, что повозка Глена Книбе и две другие все еще стояли перед магазином, а Старуха Халпен сидела на крыльце своего дома в кресле-качалке. Как всегда, к уголкам рта старой женщины прилипли крошки табака, а птичьи глаза следили за всем, что происходило вокруг. В своем богатом воображении она толковала по-своему все, происходящее в Куил Стейшн.

Проходя мимо ее дома, Мерси специально прошла поближе к крыльцу дома Старухи.

– Вам лучше пойти сейчас к магазину, бабушка, – бодро сказала Мерси, но Даниэль заметил в ее голосе напряженные нотки. – Я собираюсь сказать Книбе, какой он тупой и ограниченный идиот. Вы должны все услышать прямо из уст проститутки. У вас будет о чем поговорить все лето.

Старуха открыла от удивления рот, кусочки жевательного табака выпали, и оттуда начала стекать темная слюна. То, что Мерси Куил объявила себя проституткой, мозг Старухи не мог так быстро переработать.

Даниэль не мог удержаться от смешка.

– Она могла бы подавиться табаком от такой новости. А ты хорошо владеешь собой, правда, милая?

– Да, я хорошо владею собой и собираюсь высказать им все. О, ... мистер Книбе, – позвала она, когда плотный мужчина вышел на крыльцо магазина и направился к повозке. – Я хочу сказать вам пару слов.

Мужчина обернулся, взялся за перила и поднялся назад на крыльцо. Он ждал, уперев руки в жирные бока. Мерси подошла к нему на несколько шагов и пристально посмотрела ему прямо в глаза.

– Я понимаю, что Вы много потрудились, разнося сплетни родителям моих учеников. Вам бы лучше заняться своими делами и позаботиться о своей дочери, вместо того, чтобы распространять россказни, которые мешают детям учиться.

– Если учитель не годится для обучения детей, моя обязанность сказать об этом, – он вызывающе выдвинул вперед подбородок и направился к своей повозке. Мерси захотелось ударить его, но она крепко прижала руки к телу.

– А кто говорит, что я не подхожу для этого? – ее слова заставили его обернуться и посмотреть ей в лицо.

– Я говорю!

Мерси была в ярости, лицо от гнева стало малиновым.

– Ты, тупая задница! Что ты понимаешь в том, кто подходит? Ты не умеешь ни читать, ни писать, ведешь себя, как свинья, и ты еще тут стоишь и говоришь мне, что я не могу учить!

– Я не об учебе толкую. Тут кое-что другое, – он упрямо скрестил на груди руки.

– Что другое? – требовательно спросила Мерси. – Какие сплетни ты распространяешь вокруг, заставляющие родителей держать детей дома?

– А ты разве не знаешь, мисси...

– Для тебя меня зовут мисс Куил, мистер Книбе, и я буду очень благодарна, если вы меня так и будете называть.

Книбе усмехнулся.

– Ты уверена, что это твое настоящее имя? Может быть, тебя зовут ... Эстер?

– Может быть, Эстер и мое настоящее имя. Я в этом не уверена, – не раздумывая ответила она. Даниэль очень гордился ею. – Но с двух лет меня зовут Мерси Куил. И какое отношение имеет мое имя к способностям учить детей читать и писать?

– Имя тоже не имеет значения, ты же знаешь об этом. – Книбе выпрямил руки, и его огромные кулаки повисли вдоль боков. Маленькие глубоко посаженные глаза перебегали с нее на группу мужчин, столпившихся у двери в магазин, которые стояли и наблюдали. Проклятые дураки!

Почему же они молчат? Мерси стояла, выпрямив спину, и ждала.

– Ну, – бросила она после долгого молчания, – кажется, вы еще хотели кое-что сказать, так говорите. Выплескивайте свою сплетню, которую так старательно распространяли.

Глаза Книбе переметнулись на высокого, стройного мужчину, который стоял, облокотившись о перила крыльца. Он всегда недолюбливал Даниэля Фелпса за его непонятное для многих поведение. Его всегда раздражало, как Даниэль вел дела на мельнице: с неграми обращался точно так же, как и с белыми людьми.

Книбе подтянул свои брюки. Его загнали в угол. Теперь он должен был сказать свое слово. Он не позволит так обращаться с собой какой-то крошке, которая была не лучше его, даже если ее и воспитали Куилы.

– Тут говорят... Мы слышали..., ах, мол Мари слышала, как некоторые парни говорили, что ты провела ночь одна в доме с Фелпсом.

– Да? Ну и что из этого? – Мерси смотрела ему прямо в глаза.

– Что... из этого? – прошипел Книбе. – Ни одна порядочная незамужняя женщина не проведет ночь наедине с мужчиной.

–Вы утверждаете, что я непорядочная только из-за того, что провела ночь в доме наедине с мужчиной, который мне как брат?

– Но он же не брат тебе! Все об этом знают. И, зз...я утверждаю, что ты непорядочная женщина. Ты испорченная, вот какая ты. Ты не достойна быть...

Даниэль ударил его кулаком. Удар был таким быстрым, таким сильным, что мог бы сбить лошадь. Он угодил прямо в нос Книбе. Мужчина сделал пару шагов назад и свалился с крыльца прямо в грязь. Стояла мертвая тишина, которую нарушили только удар Даниэля и падение Книбе.

За спиной Мерси на крыльце столпились мужчины и смотрели вниз.

Мерси, нахмурившись, посмотрела в лицо Даниэля. Оно было таким спокойным, как будто ничего не произошло. Костяшки его пальцев были сбиты.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что хотел!

– Но я собиралась залепить ему пощечину, а ты лишил меня этого удовольствия.

– Следующий раз тебе лучше поторопиться, если захочешь шлепнуть. Я ждать не буду.

Мерси медленно скользила взглядом по глазеющим на них людям, пока те не отводили глаза. Все они когда-то говорили ей, что очень довольны тем, что их дети получают образование, которого у них не было.

– Вы, должно быть, тоже думаете так же, как и этот джентельмен, который валяется в грязи? Или все же разрешите детям ходить в школу? Если хотите, чтобы они и дальше росли невеждами, не умеющими читать и писать, то мне вряд ли есть что добавить. А если вы передумаете и захотите, чтобы я и дальше учила ваших детей, я буду дома. И кстати, Даниэль останется со мной на эту ночь и на все другие ночи, пока не вернутся из Венсенса Маккартни. Если вы из-за этого решите, что я падшая женщина, то лишний раз докажете, что вы кучка недалеких, с мозгами набекрень, людишек.

С высоко поднятой головой Мерси спустилась с крыльца и направилась по дороге к дому. За своей спиной она услышала голос Даниэля.

– Поднимайся на ноги, Книбе. Если ты еще раз скажешь хоть одно плохое слово о мисс Куил, я размозжу тебе голову. Эти слова были произнесены таким тоном, что никто даже не усомнился, что именно так все и произойдет.

– Послушай! Ты не имеешь права бить меня. То, что Фарр Куил теперь творит законы в правительстве, не дает тебе права считать себя лучше нас, – Книбе уселся прямо в грязи.

– Слова, сказанные тобой о мисс Куил, вызывают во мне огромное желание сломать тебе шею. Если хочешь, чтобы были целы все зубы во рту, держи его закрытым, – твердо выговаривая каждое слова, произнес Даниэль.

Гнев, кипящий в нем, уже опять готов был вырваться наружу. Книбе почувствовал это, люди на крыльце тоже. Зная, что ему не справиться с этим большим разъяренным человеком, Книбе стал на колени, а потом на ноги. Достав из кармана платок, он прижал его к носу. По пути к повозке он задержался у крыльца, чтобы поговорить с толпившимися там мужчинами.

– Вы едете?

Даниэль посмотрел вслед Мерси, которая быстро удалялась по дороге к дому. Он поднялся на крыльцо к Майку, и они оба наблюдали, как повозки уезжают из городка.