— Какая именно студия? — спросил я.

— Не говори ему, — быстро сказал Баффин.

— Почему, Ник?

— Он не узнал тебя, — сказал Баффин. — Пусть твое имя останется неизвестным.

Она улыбнулась мне.

— Пожалуй, я промолчу, — послушалась Конни совета Баффина.

— Нам пора, Дональд, — торопил он.

Я встал. Конни протянула мне руку.

— Удачи, — сказала она.

— Скорее всего, удача мне действительно понадобится.

Баффин открыл дверь. Она проводила нас в коридор. Через четыре минуты мы были в спортивной машине Баффина.

— Ну, вы получили деньги, — сказал Баффин. — Теперь все в порядке?

— Спокойно, — сказал я. — Я получил деньги. Но теперь я хочу вам кое-что сказать.

— Что?

— Я не отдам эти деньги никому до тех пор, пока не сочту, что все сделано так, как надо.

— Мне это подходит, — согласился Баффин.

— При этом я полагаю, что никто не собирается отобрать у меня эти деньги.

Он поднял брови с искренним, а может быть и поддельным, удивлением.

— Никто, — со значением повторил я. — Я также не позволю хитростью или мошенничеством вымогать эти деньги.

— Почему вы вообще думаете о каком-то вымогательстве или мошенничестве? — обиженно спросил Баффин.

— На всякий случай, — сказал я. — Всякое бывает.

Сидя в машине, я открыл маленький чемоданчик-кейс, который захватил с собой. Вытащив оттуда бесшумный револьвер, я засунул его в боковой карман пиджака. Баффин одобрительно смотрел на эту процедуру. Потом он заключил:

— Вижу, вы серьезно намерены оправдать свой гонорар.

Мы тронулись с места и медленно поехали. Остановились около отеля «Стилмонт». Баффин опустил в автомат пятидесятицентовую монету — плату за пользование гостиничной стоянкой. После этого наша машина заняла на стояночной площадке свободное место.

Выключив мотор, Баффин снова посмотрел на часы и сказал:

— Минуточку.

Затем он открыл дверь, вылез из машины и куда-то ушел. Впрочем, скоро он вернулся и опять сел в машину.

— Чем мы сейчас занимаемся? — спросил я.

— Мы ждем.

— Выплата будет происходить здесь?

— Не здесь — в отеле.

— Чего же мы ждем?

— Когда будет нужно, я об этом скажу.

Я уютно устроил мой курносый револьвер в ладони так, что в любой момент мог простым легким движением кисти направить его на Баффина. Он не заметил этих моих манипуляций. Выключив в машине свет, он откинулся на сиденье. Вытащил из кармана сигарету.

Прикурил от автомобильной зажигалки. Но тут же раздавил сигарету в пепельнице. Мы ждали минут десять.

За это время на стоянку въехало полдюжины машин.

Две уехали. Потом подошла большая машина. Баффин взглянул на нее и выпрямился на сиденье. Водитель поставил машину через три автомобиля от нас. Вылез.

Посмотрел на часы. Не спеша пошел к входу в отель.

Баффин подождал, пока мужчина не скрылся из виду, после чего сказал мне:

— Ну, Лэм, делайте вашу работу.

Он открыл дверцу. Я положил десять тысяч в свой чемоданчик и взял его в левую руку. В правой я держал спрятанный в кармане плаща и направленный на Баффина револьвер. Когда мы подошли к дверям отеля, я быстро переложил револьвер в чемоданчик.

Баффин шел впереди. Мы подошли к портье.

— В какой комнате остановился мистер Стармэн Калверт? — спросил Баффин.

— Мистер Калверт только что приехал к нам. Его комната 7121…

— Вы можете позвонить ему?

— Боюсь, он еще не успел попасть к себе в номер.

Лифт только что ушел.

— Отлично, — сказал Баффин. — Он ждет нас. Мы поднимемся к нему.

— Я должен сначала позвонить ему, сказал портье. — Таковы наши правила…

— Конечно, — сказал Баффин. — Позвоните ему через пару минут, когда он доберется до номера. Скажите, что люди, которых он ждет, уже идут к нему.

Мы на лифте поднялись на седьмой этаж. Мужчина, который приехал в большой машине, стоял теперь у дверей лифта. Я прикинул, что ему около сорока. Это был небольшого роста стройный человек с седыми усиками и синими глазами. Он имел вид процветающего банкира.

Мельком взглянув на Баффина, он начал внимательно изучать меня.

— Я думал, что мы застанем вас в номере, — сказал ему Баффин.

— Я заметил вас на автомобильной стоянке и ждал вас здесь, — спокойно ответил человек.

— Вы не могли нас видеть, — заспорил с ним Баффин.

Мужчина засмеялся коротким металлическим смехом:

— Тогда почему же я жду вас здесь?

Не отвечая ему, Баффин сказал мне:

— Это Калверт.

— Вы принесли? — спросил у него Калверт.

— Он принес, — ответил Баффин.

— Ол-райт. Тогда отправимся ко мне в номер, — предложил Калверт.

Он пошел впереди нас по коридору. Около номера 7121 Баффин остановился. Калверт продолжал идти.

— Вот ваш номер, — сказал Баффин, — 7121.

Калверт покачал головой и даже не оглянулся на нас. Мы пошли за ним по коридору дальше. Около номера 7115 Калверт вынул из кармана ключ и отпер дверь.

— Что это значит? — спросил Баффин.

— В таких делах надо быть предусмотрительным, — улыбнулся Калверт. — На свое имя я получил номер семьдесят один двадцать один. Другой номер я взял на чужое имя. В делах такого рода человек должен защищать себя от любых случайностей: частных детективов, полиции, спрятанных магнитофонов, тайных свидетелей. — Калверт распахнул дверь: — Заходите, джентльмены!

Я подождал, пока войдет Баффин, и в это время открыл свой чемоданчик, сунул в него левую руку, чтобы сразу, как только он понадобится, схватить револьвер.

— Входите, — предложил мне Калверт.

— После вас, — улыбнулся я.

Он колебался какое-то мгновение, потом засмеялся и сказал:

— Ладно. Исполняйте роль надзирателя, если вам это нравится. Я не стану порицать вас за это.

Он вошел в комнату. Я последовал за ним и закрыл дверь ногой. Потом запер ее на задвижку.

— Значит, так, — сказал Калверт. — У нас общее дело. Мы все заинтересованы, чтобы оно прошло гладко. Если мы будем вести двойную игру, мы далеко не уйдем. Садитесь, джентльмены.

Мы сели.

— Деньги при вас? — второй раз спросил Калверт Баффина.

— У него, — снова кивнул на меня Баффин.

Я достал из чемоданчика десять тысяч. Большая пачка: сто стодолларовых бумажек.

У Калверта загорелись глаза. Он потянулся за деньгами. Но я сказал:

— Кажется, деньги предназначены на обмен?

— Ах, извините, — улыбнулся Калверт. — Я забыл.

Немножко…

Он пошел к шкафчику, достал из кармана ключ и отпер его. Пока он занимался этим, я незаметно включил спрятанный в моем кейсе магнитофон. Калверт достал из шкафчика большой конверт и повернулся ко мне лицом.

— Здесь три фотографии восемь на десять, — сказал он и протянул их мне.

Я начал изучать снимки. На них был изображен «Рэстебит-мотель». Были отчетливо видны лица Конни и Баффина. У него лицо было повернуто немного назад. У стоящей рядом с ними машины был открыт багажник. Там лежал чемодан. Второй чемодан стоял на земле рядом. Номер автомобиля был виден очень отчетливо. На другом снимке Баффин помогал Конни сесть в машину.

— Вот оба негатива, — продолжал Калверт, вынимая из большого конверта конверт поменьше.

Негативы были тридцатипятимиллиметровые. Значит, фотографирование производилось дорогой камерой.

— Фото сделаны с лучшего негатива, — объяснил Калверт. — Другие негативы не использовались.

— Только эти два снимка? — спросил я. — Других не было?

— Еще один снимок ранее был отправлен мистеру Баффину для ознакомления.

Я слушал его не перебивая.

— А вот, — продолжал Калверт, — регистрационная карточка мотеля: «Мистер и миссис Николас Баффин».

Обратите внимание, что это оригинал. Дата: пятое число этого месяца. Фотографии делались на следующее утро — шестого.

— У вас имеются фотокопии регистрационной карточки?

— Только одна, которую мы показали Баффину. Негатив здесь, в конверте.

— Как можно убедиться в том, что вы говорите правду? — спросил я.

Калверт улыбнулся:

— Очевидно, в этом деле есть вещи, которые вам придется принять на веру.

— Вера — хорошая штука. Но не при шантаже.

— Мне не нравится такой подход к делу, — сказал Калверт. — Я не одобряю вашу позицию. Речь идет не о шантаже.

— О чем же?

— Просто некоторые заинтересованные лица хотят купить определенные фотографии и определенные документы. Им очень легко это сделать. Однако при этом имеются другие люди, которые охотно купят данные материалы за более высокую цену.

— Но вы предпочитаете продать их за меньшую сумму?

— Заинтересованным лицам? Да.

— Почему?

— Потому что мне срочно необходимо иметь именно десять тысяч — не больше и не меньше. Эта сумма определяется необходимостью, а не рыночной стоимостью документов.

— Отлично, — сказал я. — Вам не нравится слово «шантаж». Вы чертовски хороший фотограф. Но у вас неприятности и вы срочно нуждаетесь в десяти тысячах долларов. Вам не хотелось бы прибегать к такому методу доставания денег, но у вас нет другого выхода.

— Вы сформулировали мою позицию ясно и четко, — подтвердил Калверт.

— Как вы думаете, кто я такой? — спросил я у него.

— Полагаю, адвокат, представляющий интересы некоторых заинтересованных лиц.

— У меня несколько иная профессия. Я нахожусь здесь, чтобы обеспечить гарантии того, что, покупая эти документы, заинтересованные лица произведут только один платеж. Только один.

— Даю слово, — пробормотал Калверт.

— Слово чести? — спросил я.

Он кивнул утвердительно. Но тут же покраснел и спросил:

— Это сарказм?

— Это вопрос.

— Даю слово чести.

— У вас нет намерений вторично использовать эти документы?

— Как я могу это сделать, если возвращаю их вам?

— У вас могут остаться другие негативы или другие отпечатки.

— Больше у меня ничего нет.

— Значит, вы не имеете намерений что-нибудь предпринимать с этими документами в будущем? В любой форме?

— Точно.

— Тогда вы не будете возражать, если я приму определенные меры предосторожности? Необходима гарантия, что вы не измените вашего решения. Кроме того, всегда остается опасность, что кто-либо мог тайно снять копии с этих документов. И этот «кто-либо» тоже может захотеть однажды получить за них плату.

— Я не возражаю против любых мер предосторожности.

— Отлично. В таком случае прежде всего я хочу взглянуть на ваши водительские права.

Мгновение он колебался. Потом вынул из бокового кармана бумажник и дал мне права.

Его действительно звали Стармэн Калверт.

Я пересек комнату, подошел к шкафчику и достал из него несколько листков бумаги со штампом отеля.

Потом вернулся к столу и положил бумагу перед Калвертом.

— Это еще зачем? — спросил он.

— Расписка за десять тысяч долларов. А также гарантия, что мой клиент больше не будет поставлен под удар.

— Разве возможны такие гарантии?

— Пишите то, что я продиктую. Вашей рукой. Сверху поставьте дату. Сегодня у нас тринадцатое число.

— Что я должен писать дальше?

Я начал медленно диктовать:

— Пишите. «Я, Стармэн Калверт, получил десять тысяч долларов наличными от Дональда Лэма. Эта сумма является компенсацией за то, что я вернул Лэму определенные фотографии и негативы, сделанные мной и изображающие мужчину и женщину в тот момент, когда шла погрузка чемоданов в их автомобиль около „Рэстебит-мотеля“. Эти фотографии были сделаны утром шестого числа. Я передал Лэму все имеющиеся в моем распоряжении документы. Других негативов и фотографий не существует. Я передал также регистрационную карточку мотеля, датированную пятым числом, и соответствующий негатив. Других копий с этой карточки не существует. Мне остро необходимы десять тысяч долларов, у меня нет другого пути достать такую сумму, поэтому я вынужден прибегнуть к шантажу».

— Мне не нравится это слово, — сердито перебил меня Калверт.

— Вам придется написать его — нравится оно вам или нет, — спокойно ответил я.

Он покраснел от злости.

— Вы не можете меня заставить.

— Но ведь и вы не можете заставить меня отдать вам десять тысяч.

— Тогда вы не получите фотографии. Я могу продать их в другом месте.

— Валяйте, — предложил я.

— Послушайте, — сказал он. — Я пытаюсь действовать разумно. Идти вам навстречу. Но и вам следовало бы щадить мои чувства.

— Я тоже действую разумно. Я диктую эту расписку так, чтобы, подписав ее, вы больше ничего не могли предпринять в ущерб моему клиенту. Или чтобы этого не мог сделать тот, кто тайно снял с негативов другие копии.

— Повторяю вам: мне не нравится слово «шантаж».

— И все-таки его надо написать. Без этого сделка не состоится.

Минуту он колебался. Потом, снова покраснев от злости, все-таки написал так, как я продиктовал. И подписался.

— Внизу поставьте номер ваших водительских прав, — потребовал я.

— Вы слишком многого хотите.

— Вы слишком много получаете.

— Пока что я получил только слишком много оскорблений.

Я пожал плечами:

— Если вы, имея такую чувствительную натуру, все же пошли на такое дело, стало быть, у вас крайняя нужда в деньгах. И нужны они вам срочно.

— Ваша взяла, — сказал он и начал выводить под своей подписью номер водительских прав.

Я достал из чемоданчика коробку для снятия отпечатков пальцев.

— Будь я проклят, если соглашусь еще и на это, — вскочил с места Калверт.

Я медленно начал класть десять тысяч назад в чемоданчик.

— Разве недостаточно того, что я уже сделал для вас? — жалобно спросил он.

Я сидел молча. Тогда он взглянул на Баффина.

— Может, мы обойдемся без отпечатков пальцев? — спросил у меня Баффин.

— Нет, — твердо ответил я.

— Я как клиент имею право сказать вам, Лэм, что не следует заходить слишком далеко.

Я сидел молча.

Калверт повернулся ко мне спиной и направился к шкафчику. Баффин раздраженно сказал ему вслед:

— Он вооружен, Калверт!

Тот медленно повернулся к нам и снова пошел к столу. Так мы и сидели молча. Наконец Баффин сказал:

— С такими деньгами многое можно сделать, Калверт.

Вы можете уехать в другую страну. Дональд предъявляет вам такие требования только для того, чтобы защитить меня. Он отдаст листок с отпечатками пальцев не в полицию, а мне.

Снова наступило молчание. Потом Калверт медленно и неохотно открыл мою коробку, прижал большой палец к чернильной подушке и оставил на расписке отпечаток.

Я взял бумагу. Положил ее в карман и передал ему деньги. Конверт со всеми документами я спрятал в своем чемоданчике.

— Ну все, — сказал я. — Теперь остается только посмотреть, хорошо ли сработал магнитофон.

И вынул из кейса маленький магнитофон.

Калверт смотрел на меня с ужасом. Он оцепенел.

Потом глаза его налились кровью и он резко отодвинул стул.

— Сидите спокойно, Калверт, — сказал я.

— Вы не сделаете этого, — прошипел он.

— Я уже сделал это.

Я включил звук и в комнате сильно, громко и чисто зазвучали наши голоса. Выключив звук и укладывая магнитофон назад в чемодан, я сказал Калверту:

— Советую не забывать, что у меня находится подписанное вами признание в шантаже, отпечатки пальцев и запись нашего разговора. — И добавил, обращаясь к Баффину: — Я думаю, мы имеем все, что нам необходимо.

Калверт встал.

— Вам не кажется, что вы не оставляете человеку возможностей для самоуважения? — горько спросил он.

Неожиданно Баффин начал извиняться перед ним.

— Очень сожалею, Калверт, — проговорил он. — Я бы не хотел играть так, как играет Дональд. Но я сам просил его обеспечить мне полную безопасность от дальнейших неприятностей.

— Вы не должны были обращаться со мной как с шантажистом, — сказал Калверт.

Я взял свой чемоданчик и молча вышел из комнаты.

За мной вышел Баффин. Калверт закрыл за нами дверь.

— Вы были слишком жестоки с этим парнем. Разве это необходимо? — недовольно сказал мне Баффин в коридоре.

— Вы поручили мне определенную работу. Я стараюсь выполнить ее как можно лучше. И все-таки я не знаю, выполнил ли я ее с гарантией. Нельзя исключить, что он пойдет к вашей жене с копиями этих фотографий.

У Баффина отвисла челюсть. Потом он сказал:

— Он даже не знает о том, что я женат. Повторяю вам, что все это дело касается только Конни.

— Будем надеяться, — сказал я.

В машине Баффин потребовал:

— Теперь давайте-ка мне фотографии. И все остальное.

— Я отдам все документы тому, — твердо сказал я, — кто вручил мне деньги.

— Конни? — спросил он недоверчиво.

— Конечно. Вы поручили мне сделать так, чтобы она была ограждена от возможности шантажа в будущем. Я сделал все, что мог. Конни дала мне деньги, и она получит документы. Вы сами сказали мне, что дело касается только Конни.

— Вам не удастся увидеть ее сегодня.

— Почему?

— Это неудобно по ряду причин.

— Тогда я подожду, пока это будет удобно.

— Послушайте, Лэм, так нельзя. Вы ведь имеете дело со мной.

— Если бы я имел дело с вами, то вы бы и дали мне десять тысяч. Но по каким-то причинам Конни не захотела доверить вам эти деньги. Поэтому я не могу доверить вам документы.

— Лэм, вы несете абсолютную чушь. У нее и в мыслях этого не было.

— А что было у нее в мыслях?

— Она хотела только защитить меня от неприятностей.

— Отлично, — сказал я. — Тогда и я хочу защитить вас от неприятностей. Чтобы вы были в стороне. Сбросьте меня возле моей конторы.

Баффин взглянул на меня с ненавистью:

— Ну вы и сукин сын!

— Конечно, я прошу подвезти меня к агентству только при условии, что вы не передумали и мы не отправимся сейчас к Конни, — сказал я, как бы не замечая его слов.

Он тронул машину с места. Некоторое время мы ехали молча. Неожиданно он сказал:

— Послушайте, Лэм. Вы должны доверять мне. Я ваш клиент. Ведь это я обратился в ваше агентство. Это я нанял вас. Я заплатил пятьсот долларов. Вы работаете на меня.

— Деньги для выплаты шантажисту дала мне Конни. И она хотела получить документы.

— А я говорю вам, что она делает это для меня.

— Пусть она прикажет мне отдать вам документы, и я с удовольствием сделаю это.

— Как бы вам не напороться на неприятности, — пригрозил мне Баффин.

— Это какие же неприятности?

— За такое отношение к клиенту вы можете потерять лицензию.

— Делайте что хотите. Неприятностей у нас и так хватает. Мы к этому привыкли.

На этом разговор закончился. Баффин о чем-то задумался, глубоко и надолго. Мы расстались с ним без прощальных поцелуев.

Как только я вбежал к себе в кабинет и бросил на стол свой чемоданчик, я сразу же позвонил в отель «Монарх».

— Соедините меня с номером четыреста пять.

— Там никого нет, — ответила телефонистка.

— Вы ошибаетесь. Я недавно был в нем и…

— О, мисс Констанция Алфорд сняла этот номер только на сутки. Ее неожиданно вызвали, и она уехала час назад.

Я поблагодарил девушку и повесил трубку. Потом достал из чемодана большой коричневый конверт и запер его в сейф.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.