Глава 12

Селби все еще был в парикмахерской, когда шериф Брэндон вызвал его к телефону. Парикмахер снял горячие полотенца, и Селби прямо в простыне, которой был накрыт во время бритья и которая хлопала его по коленям, подошел к телефону.

— Хэлло, Рекс.

Брэндон осторожно заговорил:

— Дуг, я думаю, можно начинать. Я собрал кое-что, но обсуждать это по телефону не хочу. Как насчет того, чтобы встретиться в отеле «Мэдисон»?

— В отеле? — изумился Селби.

— Да, мы будем ждать в вестибюле.

— Хорошо, сейчас буду. — И Селби начал стаскивать с шеи простыню.

— Давайте мне расческу и щетку, — попросил он парикмахера. — Я приведу себя в порядок.

— Мне некогда.

Парикмахер, сгорая от любопытства и стремясь узнать последние новости об убийстве, крутился возле Селби, пока тот водил расческой по волнистым, густым волосам, застегивал пиджак и возвращал на место галстук.

— Должно быть, очень тяжело, — посочувствовал парикмахер, — не спать всю ночь и утром, даже не закончив бритья, куда-то бежать.

— Мм-мм… — промычал Селби, держа во рту булавку для галстука.

— Какие-нибудь новые события? — осторожно спросил парикмахер.

— Просто несколько новых свидетелей, — пробормотал Селби.

Парикмахер наблюдал, как он вынул булавку изо рта и воткнул ее в галстук.

— Из всего того, что я слышал, ясно: тому парню в Туксоне можно не завидовать.

Селби быстро собрался и, не ответив на завуалированный вопрос парикмахера, зашагал к двери. Глаза всех присутствующих были устремлены на него.

Отель «Мэдисон» располагался полуторами кварталами дальше по улице, и Селби, торопясь, вынужден был извиняться перед полудюжиной граждан, которые первыми стали бы критиковать окружного прокурора за отлынивание от своих обязанностей и, однако, посягали теперь на его время, то и дело останавливая его без всяких веских причин, просто, чтобы придать себе больше веса среди знакомых, пересказывая информацию, полученную из первых рук.

Придя в отель «Мэдисон», Селби встретил в вестибюле небольшую группу: Билли Рэнсома, начальника полиции Лас-Алидаса, Рекса Брэндона, мужчину, который был представлен как таксист Сэм Лайт, и еще одного человека, по имени Филип Кроу.

Глаза Брэндона были подозрительно спокойны и неподвижны. Рэнсом казался взволнованным. Двое других были несколько смущены, оказавшись внезапно вовлеченными в официальное расследование по делу об убийстве.

— Ты знаешь, что Большое жюри заседает сегодня днем, Дуг? — спросил шериф.

Селби кивнул.

— Как видно, они собираются провести независимое расследование, — заметил Брэнд он.

Селби снова кивнул и бросил на шерифа предупреждающий взгляд — он не хотел, чтобы шериф говорил лишнее в присутствии свидетелей.

— Хорошо, — сказал Брэндон. — Вот человек, который взял пассажира в Лас-Алидасе и довез его до Санта-Делбарра; далее мистер Кроу, пилот, присутствующий здесь, доставил этого пассажира чартерным рейсом из Санта-Делбарра в Финикс. Лайт опознал Лейси.

Описание Кроу указывает, что это тот же самый человек. Но когда мы пришли сюда, чтобы провести опознание… — Шериф пожал плечами и многозначительно замолчал.

— Ты хочешь сказать, что здесь его уже нет? — спросил Селби.

— Они уехали, — подтвердил Брэндон, — и оставили управляющему отеля письмо, которое просили распечатать в пять часов вечера. Когда я обнаружил, что их нет в отеле и они не вернулись после завтрака, у меня возникли подозрения, и я велел управляющему вскрыть письмо. В письме говорилось, что они вызваны по делу и могут сегодня не вернуться. Если их не будет к пяти часам, то пусть упакуют их вещи и хранят их. В конверте лежало двадцать долларов.

— Минутку, — сказал Селби, вошел в телефонную кабину и набрал справочную: — Некая Инес Стэплтон открывает адвокатскую контору. У нее уже есть телефон?

— Да, Мейн, 604.

— Дайте мне этот номер, пожалуйста, и поскорее.

Это важно. Говорит Селби, окружной прокурор.

— Да, сэр, — ответила телефонистка, и минуту спустя Селби услышал телефонные гудки в кабинете Инес Стэплтон. Он почти не надеялся застать ее и, услышав ее сдержанный и спокойный голос, почувствовал облегчение.

— Хэлло, говорит адвокат Стэплтон.

— Это Дуг Селби, Инес.

— О, да… привет Дуг!

— Я слышал, твои клиенты собираются давать показания перед Большим жюри.

С минуту она молчала, затем спокойно спросила:

— Ты вручил им повестки, Дуг?

— Нет еще.

— Понятно, — сказала она.

Селби почувствовал, что краснеет.

— Я сейчас в отеле «Мэдисон», их здесь нет.

— Нет?

— Нет.

Какое-то время оба молчали.

— Послушай, Инес, — жестко заговорил Селби. — Я считал, что эти люди собираются появиться перед Большим жюри, по крайней мере ты сказала именно так. Поэтому я не считал нужным бежать сломя голову, чтобы налепить на них эти повестки.

— Я же предложила тебе послать им повестки, если хочешь их видеть, Дуг.

— Я ходил бриться.

— Понятно.

— Не очень-то ты помогаешь мне, — упрекнул ее Селби.

— Что ты от меня хочешь, Дуг? Что я должна сделать?

— Я хочу знать, намерены ли твои клиенты предстать перед Большим жюри для допроса сегодня, в два часа дня.

— Не уверена, что могу тебе помочь.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, где они?

— Не могу тебе сказать, Дуг.

Селби продолжал:

— У меня здесь несколько свидетелей. Я хочу, чтобы они посмотрели на твоих клиентов и попробовали их опознать.

— Но этого нельзя сделать, раз их там не будет, Дуг.

— Послушай, Инес, — заговорил он еще жестче, — ты можешь увиливать сколько угодно, но это уже не игра. Не теннис. Это убийство. Я согласен, ты проявила большую изворотливость, но есть еще многое, чего ты не знаешь, — это касается законов. У молодого адвоката никогда не бывает правильных понятий об этике. Так вот, если ты посоветовала тем людям скрыться, ты попала в большую беду. И более того, если твои клиенты не появятся сегодня перед Большим жюри, это будет выглядеть чертовски скверно. Ты ведь знаешь, что сделает Большое жюри. Оно предъявит им обвинение в убийстве. Их бегство вполне можно считать доказательством их вины.

— Но разве они убежали, Дуг? — спокойно спросила Инес. — Никто не вручал им повесток. Ты не поставил их в известность, когда собирается Большое жюри.

Они добровольно явились в Мэдисон-Сити. Если бы ты хотел вручить им повестки, ты вполне мог это сделать.

Я сказала тебе, где они остановились. Мистер Лейси — бизнесмен. Возможно, его вызвали по какому-то срочному делу.

— Ладно, Инес, хватит. Ты поставила себя под удар.

Потом не кричи, если будет больно. — Селби яростно стукнул телефонной трубкой и вышел в вестибюль.

Брэндон, взглянув на его разгоряченное лицо, сказал Рэнсому:

— Вы хорошо поработали, Рэнсом. Я хочу попросить вас, двух свидетелей, быть под рукой, когда сегодня после полудня откроется Большое жюри. Там или будут люди, которых нужно будет опознать, или мы представим фотографии, которые тоже нужно будет идентифицировать. Ну вот пока и все.

Сказав это, Брэндон взял Селби под руку и снова повел его к телефонной будке, оставив начальника полиции Лас-Алидаса в недоумении: то ли негодовать по поводу столь небрежного обращения с ним и уйти вместе со свидетелями, то ли удовлетвориться комплиментом шерифа.

— Говорил с Инес, Дуг? — небрежно спросил Брэндон.

— Да, — сказал Селби. — Похоже, она ловко воспользовалась обстоятельствами. Ссылается на то, что-де сказала мне утром — ее клиенты здесь, готовы дать показания и я могу вручить им повестки о вызове на заседание Большого жюри. Перед тем как отправить повестки, я решил побриться, а они тем временем сбежали. Честно говоря, Рекс, я чувствую себя так, словно меня переехал паровой каток.

Брэндон успокаивающе покачал головой.

— Я уверен, они удрали прежде, чем ты вошел в парикмахерскую, Дуг. Инес представляет своих клиентов, но она не может ни выставить их из города, ни удержать их здесь. Я думаю, Лейси действительно планировал быть на жюри и давать показания. Но когда Лайт узнал его и когда мы стали проверять аэропорты в Санта-Делбарра, он сообразил, что дело закрутилось. Но у меня есть кое-что, чего я не хотел выкладывать перед Рэнсомом. Как ты посоветовал, Терри осмотрел заднюю часть того «кадиллака» и нашел кое-какие отпечатки.

Несколько точно таких же отпечатков он обнаружил в доме Берка, и они совпали в некоторыми из тех, что взяты с кресла в спальне Бинелла. В доме Бинелла мы нашли также отпечатки, которые, по нашему мнению, принадлежат миссис Берк. Кроме того, мы узнали, что самолет Пола Куина был сегодня утром в аэропорту Лас-Алидаса. Если он покинул Туксон около десяти, то прибудет сюда…

Селби резко прервал шерифа и коротко приказал:

— Отправляйся к Билли Рэнсому, Рекс. Пусть он позвонит в Лас-Алидас и пошлет полицейского в аэропорт — задержать Пола Куина.

— Ты выдвигаешь против него обвинение, Дуг? — беспокойно спросил Брэндон.

— Все, что угодно, лишь бы задержать его, — возбужденно ответил Селби, — нападение и побои, увечье или убийство первой степени — мне наплевать. Он — их средство побега. Если мы сможем схватить его прежде, чем они доберутся до самолета…

Брэндон заторопился:

— Я понял тебя, Дуг, все сделаю.

И длинные ноги шерифа мгновенно перенесли его через вестибюль к двери на улицу, откуда тотчас послышался его крик:

— Эй, Рэнсом!.. Билли… Эй! Вернитесь!

Селби поднялся к зданию суда и вошел в свой кабинет. Уныние, которое он чувствовал час назад, уступило место холодной ярости. Он шагал по кабинету, обдумывая детали расследования. Кто же на самом деле тот мертвец?.. Вот было бы унизительно: провести тонкую работу по собиранию косвенных улик против Лейси, или миссис Берк, или против них обоих, обосновать мотивы опознания — конечно, это Джон Берк, кто же еще? — а затем выступила бы Инес Стэплтон и не оставила камня на камне от проведенного им опознания, и тогда жюри было бы вынуждено оправдать виновных… А был ли убитый Джоном Берком или это ловушка, которую расставил убийца? Если бы Лейси был судим и оправдан, он уже никогда не подвергся бы опасности преследования за то же преступление, даже при условии, что он, Селби, найдет улики, неопровержимо доказывающие, что Лейси виновен… И в какое милое положение это поставило бы его… Ладно. Раз Инес хотела борьбы, она ее получит.

Если она…

Зазвонил телефон.

Селби взял трубку и услышал голос Брэндона:

— У тебя было правильное предчувствие, Дуг, но мы на десять минут опоздали. Джим Лейси, миссис Берк и ребенок сели в самолет Пола Куина и вылетели десять минут назад. Куин сказал зевакам на летном поле, что везет свою сестру в путешествие по стране.

— Хорошо, Рекс, — произнес Селби. — Извести все посадочные площадки. Подготовь ордер на арест в связи с уклонением от… Нет, подожди. Мы предоставим решение Большому жюри.

— Дуг, — напомнил Брэндон, — это не дружественное жюри.

— Ну и что же? Я сам настроен не дружески. — И он повесил трубку.

Глава 13

Казалось, что половина округа явилась в здание суда, заполнив коридоры, сбившись группами вокруг мраморной лестницы. Помещение было наполнено сдержанным гулом.

Сэм Роупер успевал повсюду, он переходил от группы к группе, пожимая руки, здороваясь, и всюду, где находил искры неодобрения действиями Селби, раздувал эти тлеющие искры в пламя.

Селби покинул кабинет и, направляясь в зал заседаний Большого жюри, пошел по коридору. Он заметил при этом, как несколько человек, избегая его взгляда, отвернулись, когда он проходил мимо.

Джек Уортингтон, председатель Большого жюри, приветствовал окружного прокурора с преувеличенной вежливостью:

— Как поживаете, мистер Селби? Мы чувствуем, что должны принести вам извинения за то, что вытащили вас сюда после бессонной ночи. Но некоторые из нас думают, что ситуация требует немедленных действий.

Мы не хотим взваливать какие-либо трудности ни на вас, ни на шерифа Брэндона. Вовсе нет. Если бы вы предпочли остаться в своем кабинете и позволили бы позвать вас, когда вы нам потребуетесь, мы бы не возражали.

Селби ответил:

— Я останусь здесь.

Он оглядел собравшихся: на одних лицах было написано любопытство, некоторые были полны сочувствия, другие — явно враждебны. В неодобрительных взглядах он видел результат действий Роупера и его друзей, развязавших кампанию слухов и сплетен.

Уортингтон, человек, известный своим непомерно толстым животом и вспышками политического красноречия, содержал в городе обувной магазин, но обращал больше внимания на интриги мелких местных политиканов, чем на свое собственное дело.

Сейчас он с важным видом обратился к Селби:

— Глаза всей страны устремлены на нас. Столичные газеты начинают концентрировать внимание на нашей общине. Нам надлежит что-то сделать. Мы имеет два убийства. Одно из них — убийство человека, который, возможно, был бродягой, а возможно, и клерком. Плохо, что его убили. Но когда хладнокровно застрелили президента Первого национального банка Лас-Алидаса и украли ценности, это совсем уж недопустимо, нам надлежит что-то предпринять, и предпринять как можно быстрее. Ревизоры могут даже приказать закрыть банк… если только вы, официальные лица, не сможете вернуть деньги!

Уортингтон взглянул на присяжных. В ответ последовало несколько кивков.

— Хорошо, — согласился Селби, — начинайте и делайте что-нибудь.

— Мы собираемся, — заявил Уортингтон, — заслушать доклад о том, что сделали вы, окружной прокурор.

Селби коротко ответил:

— Я вместе с шерифом провожу расследование.

— Сообщите нам, пожалуйста, что конкретно вы раскрыли.

Селби сказал:

— Я сообщу вам основные моменты. По некоторым пунктам я жду подтверждения. По другим — дальнейшего развития событий.

Уортингтон проговорил зловещим тоном:

— Мы не хотим, чтобы вы утаивали от нас хоть что-нибудь, господин окружной прокурор. Мы считаем, что представители суда должны знать все факты.

Селби кратко описал то, что удалось установить и как идет расследование. Когда он закончил, Уортингтон начал вызывать свидетелей, которым были посланы повестки. В основном слушание было лишь повторением доклада Селби. С той лишь разницей, что свидетели не просто рассказывали — им задавали вопросы, и те на них отвечали. По просьбе Селби свидетели один за другим занимали свидетельское место и рассказывали то, что считали нужным. Селби не мешал им, но Уортингтон нажимал на них, задавая дополнительные вопросы. Он особенно смаковал противоречивость показаний, касающихся фотографий мертвого, и делал упор на бегстве Лейси и миссис Берк.

Гарри Перкинс, коронер, чувствуя холодную враждебность допрашивающих и не имея мужества стоять на собственных ногах, спрятался за Селби. Он сказал, что пошел к Селби за советом, стоит ли торопиться с кремированием тела. Нет… насколько ему известно, Селби не делал попытки опознать тело. Он взял отпечатки пальцев… Нет, полиция округа не делала фотографий.

Это было сделано следователями Южной Тихоокеанской железной дороги.

Во время допроса Перкинса Брэндон прислал записку Селби. Тот прочитал ее, скомкал и засунул в боковой карман, подумал минуту и обратился к членам жюри.

— Шериф Брэндон сообщает, что в комнате отеля, занимаемой миссис Берк, он обнаружил важную улику.

Желаете ли вы заслушать его?

— Мы все желаем знать, — сказал Уортингтон.

Селби кивнул стражу у двери.

— Попросите шерифа Брэндона войти.

Рука Селби еще раз потянулась к записке и смяла ее.

Как бы ему хотелось, чтобы члены жюри ответили отрицательно на его вопрос, чтобы он мог выйти из зала и бросить взгляд на улику, а затем держать ее у себя, пока все не разойдутся.

Брэндон вышел вперед, сочувственно взглянул на Селби, поднял правую руку, дал клятву, занял место для свидетелей и в ответ на вопрос Селби сообщил, как, узнав, что Джеймс Лейси и миссис Берк покинули отель, оставив в нем свой багаж, он пошел в их комнаты и произвел тщательный обыск. Его специалист по Дактилоскопии выявил ряд отпечатков, которые, несомненно, принадлежат Лейси. Они не совпадают с отпечатками, найденными на зеркале заднего вида машины Лейси, но совпадают с теми, что найдены в доме убитого банкира и в задней части «кадиллака». При обыске чемодана миссис Берк Брэндон заметил одно место, где подкладка, очевидно, была разрезана, а затем зашита. Распоров подкладку, он нашел лист бумаги. Оказалось, это была записка, подписанная Джоном Берком и датированная прошлым вторником.

Брэндон передал записку, а Джек Уортингтон прочитал ее заседателям:

«Дорогая Тельма! У меня не хватает сил. Я решил покончить со всем. Прежде чем наступит полночь, я умру от своей собственной руки. Постараюсь, чтобы это выглядело как несчастный случай. Так будет лучше для всех. Ты сможешь получить пять тысяч по страховке и еще десять тысяч, если сумеешь доказать, что произошел несчастный случай. Кредиторы не смогут коснуться этих денег.

Они принадлежат тебе. Этого хватит для вас с ребенком, чтобы начать новую жизнь. Я давно уже знаю, что твое сердце принадлежит твоей первой любви. Возвращайся к нему. Не делай глупостей и не жди год. Уезжай из города так, чтобы не было сплетен, уходи к человеку, которого ты любишь. Постарайся, чтобы маленькая Эдер не думала плохо об отце. Никогда не позволяй ей принять фамилию Лейси или думать, что он ее отец. Это все, о чем я прошу, но я прошу об этом! Прости, дорогая, но я стараюсь загладить свою вину перед тобой».

И подпись: «Джон Берк».

Наступило продолжительное молчание.

Внезапно председатель жюри спросил шерифа Брэндона:

— Почему она спрятала письмо? Почему не отдала его властям, как только нашла?

Брэндон пожал плечами:

— Я смог найти письмо, но читать чужие мысли не могу…

Уортингтон сказал:

— Это письмо наверняка подделка. Они собирались устроить все так, чтобы смерть казалась несчастным случаем. Они задумали убить Берка и переодеть его в лохмотья. Лейси приехал из Туксона в одежде бродяги, в которую нужно было переодеть Джона Берка. Затем он поехал в Финикс и обманул полицейские власти этого города, распорядившись телом так, что опознание стало невозможным.

— Вы забываете, — горячо возразил Брэндон, — что мы взяли его отпечатки пальцев. Это лучший способ опознать любого человека.

— Но у вас нет достоверных отпечатков Джона Берка.

— Мы нашли несколько отпечатков в его доме, которые, мы считаем, принадлежат Джону Берку.

Уортингтон пошел в открытую:

— Было несколько отпечатков, которые наверняка были сделаны умышленно. Вас легко провели. Вы действовали как группа дилетантов. Вы легко вошли в расставленную ловушку и сожгли единственную реальную улику. Вы не можете доказать, что убитый был Джоном Берком. Вы не можете доказать, что он не был Берком.

Самый блестящий юридический ум в округе объяснил мне, что вы не можете никого судить за убийство Берка, пока не докажете, что Берк мертв. Вы получили мат, не успев начать партию. Вот в каком положении вы оказались.

Шериф Брэндон сказал:

— Я думаю, нам лучше судить об этом, мистер Уортингтон.

Тот рассвирепел:

— А я думаю, вы забыли, мистер шериф, что обращаетесь к председателю Большого жюри.

Лицо Брэндона потемнело.

— Я обращаюсь к мелкому уличному политику, к сплетнику, недалекому человеку, прирученному оппозицией еще до нашего избрания, а затем при каждом удобном случае ставящему подножки новой администрации, потому что он хочет вернуть к власти людей, которые не могут противостоять закулисному политическому влиянию.

Уортингтон вскочил и закричал:

— Шериф, вы не знаете, с кем говорите! Вы…

Шериф Брэндон спокойно поднялся, отодвинул кресло для свидетелей, подошел к Уортингтону и остановился, глядя сверху вниз на жирного краснолицего лидера Большого жюри.

— Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я говорю с марионеткой Сэма Роупера, со шпионом тех кругов, что стараются затруднить работу новой некоррумпированной администрации всеми средствами, имеющимися в их распоряжении. Вы созвали это Большое жюри, чтобы поставить нас на место. Сэм Роупер завидует репутации Селби, стопроцентной раскрываемости убийств. Он пытается получить наши скальпы, заставив Большое жюри свалить на нас что-нибудь такое, с чем мы не смогли бы справиться. Ладно, действуйте, делайте все, что вам угодно, но не думайте, что мы не знаем, кто вы есть и что вы делаете.

Он повернулся и зашагал к двери. Там он еще раз повернулся на каблуках, сверкнул глазами на Уортингтона и повторил:

— Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я знаю вас как свои пять пальцев. — И, открыв рывком дверь, он вышел и громко захлопнул ее за собой.

Уортингтон дважды судорожно глотнул и встряхнулся, как петух, побежденный в драке и пытающийся привести в порядок свои перья. Он поглядел на лица своих коллег, заседателей Большого жюри, затем вдруг выпучил глаза на Дуга Селби:

— Мы пытаемся работать сообща с администрацией округа. Мы выполняем свой долг, но, похоже, что вы, парни, недостаточно выросли, чтобы вести дело, которое получило широкую неблагоприятную огласку в нашем обществе. Мы стараемся помочь вам там, где вы потерпели неудачу из-за вашей неопытности. Вот для чего мы здесь находимся.

Селби молчал.

— Ну, — бушевал Уортингтон, ободренный молчанием Селби, — давайте начинайте и скажите что-нибудь наконец!

Селби заговорил:

— Я всегда помню, что имею дело не с частным лицом. Я прокурор этого округа и говорю с председателем Большого жюри. Поэтому мне непозволительно высказывать ничего лишнего, а если бы я и захотел что-то сказать, уверен, мне было бы нечего добавить к словам шерифа. Он, кажется, исчерпал данную тему.

Кто-то засмеялся.

Уортингтон покраснел и сказал:

— Хорошо, я вам кое-что напомню, господин окружной прокурор. Вы имели двух очень важных свидетелей и позволили им ускользнуть, двух человек, которые могли бы предстать перед Большим жюри и получить возможность отчиститься от подозрений. Они бы или совсем запутались в своих показаниях и у нас было бы над чем работать, или же предпочли бы молчать, боясь, что их показания могут стать основой для их обвинения. А это как раз то, что необходимо для доказательства их вины. Но только потому, что ваша подруга — адвокат этой пары, и…

Тут Селби подошел ближе и взглянул Уортингтону в лицо:

— Как председатель Большого жюри вы выходите за рамки своих полномочий, а как частное лицо говорите слишком, черт возьми, громко и слишком, черт возьми, много!

Уортингтон сжался в кресле под холодным взглядом Селби.

Если шериф заставил его побагроветь от бессильной ярости, то сдержанный гнев Селби, его холодное презрение поставили Уортингтона в такое скверное положение, что он попытался укрыться под маской официального лица:

— Я полагаю, это все, что нам от вас нужно, мистер Селби. Большое жюри намерено обсудить это дело. Лично я за то, чтобы привлечь к суду Джеймса Лейси и Тельму Берк за убийство Джона Берка. Затем я предложил бы вам с большим старанием, чем до сих пор, заняться расследованием смерти Оливера Бинелла.

Селби спокойно ответил:

— Если вы собираетесь привлечь кого-либо к суду за убийство Джона Берка, вы бы лучше сначала выяснили, во-первых, мертв ли Берк; во-вторых, кто убил его, и, в-третьих, почему. Таковы вопросы, на которые придется отвечать перед судом присяжных. Если же вашей целью является поставить в нелепое положение шерифа и окружного прокурора, преждевременно передав это дело в суд, то давайте действуйте.

— Боже ты мой! — воскликнул Уортингтон. — Что же вам надо? Вы получили решительно все доказательства! Вам нужен свидетель, который видел бы, как Берка пристукнули и сбросили в овраг?

Селби продолжал, не повышая голоса:

— Чтобы осудить кого-либо за убийство, мы должны найти мотив и доказать предумышленность убийства. Причем доказать убедительно. Никакие сомнения в этом деле недопустимы. Мы должны доказать состав преступления, прежде чем предъявлять какие-либо доказательства, связывающие ответчика с преступлением.

Уортингтон сказал:

— Мы хотим, чтобы это дело было успешно решено.

Мы хотим вам помочь. Мы считаем, что вы нуждаетесь в помощи. И вот мое предложение. Я за то, чтобы назначить Сэма Роупера специальным общественным обвинителем для оказания помощи Дугу Селби. У Роупера большой опыт в расследовании таких дел, а у его преемника — нет. Роупер — профессионал, тогда как Селби пока лишь любитель.

Несколько человек кивнули.

Селби усмехнулся:

— Ну вот, теперь тайное стало явным. Хорошо, тогда слушайте: должность окружного прокурора — выборная. Пока я занимаю пост окружного прокурора, я буду исполнять свои служебные обязанности так, как считаю нужным. Я не желаю, чтобы какой-либо дискредитировавший себя на этом посту служащий совал нос в мои дела. Вы облечены некоторой властью, но только некоторой. Если вы хотите привлечь кого-либо к суду за убийство, привлекайте. Но если вы это сделаете, за последствия будете отвечать сами. — Селби отвернулся от Уортингтона и обратился к членам суда: — Мы ведем оба эти следствия. Есть масса проблем, которые мы еще не смогли решить. Не думаю, что и вы сможете сейчас найти решение. Лучше выждать, чем пойти по ложному следу. Я вполне понимаю, Уортингтон не занял бы такую позицию, если бы не провел неофициальную агитацию среди членов суда и не узнал бы их настроение. Я также осознаю, что и Роупер серьезно поработал. Значительно легче стоять в стороне и критиковать, чем заниматься делом. Если в какой-то момент я пойму, что не могу выполнять свои обязанности на этом посту, я подам в отставку. Когда мне понадобится помощь, я попрошу ее у того, кто действительно захочет мне помочь, а не у того, кто использует эту просьбу, чтобы воткнуть мне в спину нож, в политическом смысле, разумеется.

Два-три члена суда кивнули.

Один из них сказал Уортингтону:

— Вы должны согласиться, что он прав, господин председатель. У Роупера большой опыт, но, если его допустить к расследованию, вряд ли он будет помогать Селби.

Уортингтон ухмыльнулся.

— Поскольку Селби обещал подать в отставку, если не сможет раскрыть дело, оставим Роупера вне игры.

— Селби имел в виду совсем не то, — запротестовал один из членов жюри.

— Но похоже на это, — настаивал Уортингтон.

— Нет, не похоже, — сказал другой присяжный.

Селби зашагал к выходу, бросив:

— Не спорьте с ним. Он так жаждет снова видеть Роупера на моем месте, что вывернется наизнанку, лишь бы избавиться от меня. Если вы, члены жюри, хотите помочь раскрыть эти убийства, не вмешивайтесь и не вставляйте палки в колеса.

Толкнув дверь, он вышел из зала суда. Брэндон ждал его в коридоре, все еще бледный от гнева.

— Уортингтон — грязный, двуличный обманщик, — сказал он. — Он и Сэм Роупер распространяют массу сплетен. Они просто загипнотизировали жюри, некоторые из них хорошие люди, но верят, что помогут нам, стоит только им вмешаться в дело. Ходит слух, что ты неравнодушен к Инес Стэплтон, что она вводит тебя в заблуждение и ты не трогаешь ее клиентов просто потому, что они ее клиенты… Не стоило бы так раздражаться, это не на пользу делу, но я чертовски рад, что сказал Джеку Уортингтону, этой затаившейся в траве змее, все, что о нем думаю.

Селби взял шерифа за плечо.

— Все в порядке, Рекс. Если мы хотим задать им жару, то и сами должны уметь выдержать его.

Брэндон покачал головой.

— Я не могу так спокойно относиться к их выпадам, Дуг. Я чуть не ударил эту толстую жабу. До чего же хотелось врезать кулаком по его лживому рту!

— Забудь о нем, — сказал Селби. — Мы заняты куда более важными вещами. Легко бороться, если только твои удары попадают в цель. Но настоящий борец тот, кто может устоять, когда на него самого сыплется град ударов и каждый попадает на больное место.