Глава 1

Выйдя из лифта, я пересек коридор и распахнул дверь, украшенную табличкой «Кул и Лэм — частные расследования». За исключением девушки за письменным столом, в приемной никого не было. Я кивнул ей и пошел к двери, на которой значилось просто «Дональд Лэм». Ну и совпадение! Как раз в этот момент Элси Бранд, моя персональная секретарша, пала на колени, вылавливая унесенную сквозняком газетную вырезку, а кондиционер все старался да старался, швырял бумажку из стороны в сторону, а под конец загнал в угол под стол, и вот Элси уже подбиралась к ней на четвереньках.

— Дональд! — воскликнула она и попыталась одновременно стать на ноги и натянуть подол юбки на колени.

— Позволь мне!

Я поднял вырезку и протянул Элси.

— Спасибо.

Она потянула к себе клок газеты, как вдруг мое внимание привлек кричащий заголовок, и я отдернул руку.

Речь шла о женщине, ограбленной и изнасилованной в собственной квартире. Подобные инциденты произошли за последние три месяца трижды. На сей раз женщину задушили ее же шелковым чулком.

— Опять что-то в том же роде?

— Еще две вырезки схожего содержания… Дональд, зачем ты заставляешь меня этим заниматься?

— Заниматься чем?

— Альбомами с газетными вырезками о нераскрытых преступлениях.

— Таким образом я оберегаю тебя от соблазнов. Разве ты не знаешь, что дьявол ищет незанятые руки, чтоб занять их своими делишками?

— Лучше подыщи приличное занятие для своих рук, — сказала она. — Кстати, Берта Кул, твой неуемный партнер, с нетерпением ожидает Дональда Лэма.

— В каком настроении?

— В наипрекраснейшем. Такого не наблюдалось много месяцев. Она буквально сияет.

— Небось получила от кого-нибудь гонорар в пять долларов.

Я зашел в свой кабинет, просмотрел почту, вернулся к письменному столу, над которым склонилась Элси, расклеивая свои вырезки. Глянул поверх ее плеча. Она инстинктивно прикрыла рукой вырез платья.

— Ложная тревога, — успокоил я ее. — Вовсе и не смотрю. Вернее, смотрю на вырезки.

— Ты меня нервируешь своими заходами с тыла и взглядами сверху.

— А ты меня нервируешь все время. Что за странная идея, например, возиться с вырезкой о Томе-соглядатае в мотеле? Я не ошибаюсь, Том-соглядатай — так, кажется, называют сексуальных маньяков, подглядывающих в окна за голыми женщинами? Тебе велено обращать внимание на серьезные дела, способные заинтересовать полицию.

— Понятно. Но я не могла пренебречь заметкой. У нее развивающийся сюжет. Второй случай с Томом-соглядатаем за последние три дня. Оба — в одном мотеле.

Есть такой на побережье: «Плавай и загорай».

Я пробежал глазами вырезку. Агнес Дейтон из Санта-Аны остановилась в мотеле на ночь. Выйдя из душа, она узрела физиономию, припечатавшуюся к окну.

Пережитый испуг лишил ее способности снабдить полицию точным описанием злоумышленника. Зато у полиции была приличная информация из другого источника. Аналогичное приключение выпало на долю Элен Кортис Харт, сотрудницы салона красоты из Феникса.

Предположительно, она столкнулась с тем же Томом-соглядатаем тремя днями раньше.

— Зауряднейшая история, но, пожалуй, сохрани вырезку, — сказал я Элси и вышел в холл.

Указав большим пальцем на Бертину дверь, вопросительно поднял брови. Секретарша покачала головой, показывая, что у Берты никого. Я открыл дверь и вошел.

Берта Кул — паровой каток весом в сто шестьдесят фунтов. Ей давно уже под пятьдесят, а может, больше шестидесяти. У нее сверкающие глазки, острый язычок, она любит и умеет богохульствовать и весьма воинственна.

— Дональд, — произнесла она, едва я закрыл за собою дверь, — что за дурацкая выдумка с этими вырезками из газет? Элси сидит и только кромсает периодику…

— Зато при деле, когда нет ничего другого.

— Но клей и альбомы стоят денег! — рявкнула Берта. — Почему бы не хранить вырезки в старых конвертах? Куда дешевле… И вообще, на кой черт нужны эти вырезки?!

— Для обходных маневров.

— То есть?

— Когда полиция идет по какому-нибудь следу за нами по пятам, можно подбросить им отвлекающую версию и снизить напряженность.

— Тьфу! Ну, этот фокус пару раз у тебя получился и теперь стал навязчивой идеей. Во-первых, полиция не так легко клюнет на ту же удочку, они-то твои замашки уже знают. А во-вторых, мы не собираемся в дальнейшем работать на паях с полицией.

— Откуда вам сие известно?

— Известно, и все тут. Мы будем развивать наш бизнес на здоровой, прочной, безопасной основе. Именно такому бизнесу посвящала я себя, но в мою жизнь нахально вперся ты, а с тобою вместе появились балансирование на краю пропасти, рисковые ситуации, поединки с полицией и вообще привычка обращать мелкие, рутинные события во всемирно-исторические драмы. В те времена я могла спать по ночам, — продолжала Берта элегически. — У меня не было проблем с давлением или язвой.

— Зато были проблемы в банке.

— Все равно, — возразила она, — я намерена вернуть наш бизнес на старые рельсы. Мне не нужны среди клиентов бродяжки.

— Как понимать — бродяжки среди клиентов?

— Да ты все прекрасно понимаешь: эти длинноногие загадочные женщины, которые порхают вокруг тебя, как ночные бабочки вокруг фонаря на веранде. Ткни пальцем в любую — бродяжка! Вляпалась в жуткую историю и кинулась по твою душу со сладкими речами и невинной физиономией… Ко мне не идут, я ведь за милю чую, что они такое. То ли дело ты: сразу клюешь на их липовую чистоту, на их грезы да слезы.

— Ладно… Что толку спорить в такую рань! Зачем вы хотели видеть меня?

Лицо Берты расплылось в улыбке:

— Дональд, мы добились своего!

— Чего?

— К нам потянулись клиенты, о которых я всегда мечтала: крупные, основательные, солидные бизнесмены; и проблемы у них солидные, не чета твоей публике.

— А если поподробней?

— Его имя — Монтроуз Л. Карсон. Президент Карсоновского фонда, и не придирайся, пожалуйста, к имени.

— Как тут не придраться! С таким именем впору держать букмекерскую контору.

— Не говори глупости. Он сама респектабельность.

— Чем он занимается?

— Надзирает за недвижимостью.

— Инженер-смотритель?

— Надзирает не в этом смысле. Он подыскивает потенциальные деловые точки, подсчитывает, сколько машин проезжает мимо за день, сколько людей проходит.

Изучает соседние объекты, работающие рядом магазины и офисы. А потом решает, какой бизнес будет процветать на данном перекрестке и какую прибыль можно здесь выжать из недвижимости. Сделав свои прикидки, он направляется к владельцу земельного участка и заключает долгосрочное соглашение, причем берет на себя обязательство построить здание, права на которое перейдут к землевладельцу после оговоренного срока.

— Я внимательно слушаю.

— Ну вот, затем он находит заинтересованное в таком доходе лицо и берет в субподрядчики. Выплаты по займу достаточно велики, ежемесячные взносы за здание формируются за счет ренты. Так что все довольны.

— При условии, что бизнес приносит прибыль.

— Приносит, приносит. Именно так мистер Карсон зашибает большие деньги. Именно отсюда его успех. Он так ловко подбирает деловые точки, что субподрядчик обязательно извлекает из своего нового магазина хорошую прибыль.

— Итак, как я понял, этот Монтроуз Л. Карсон весьма предприимчив… Кстати, как расшифровывается буква «Л»?

— Ливайнинг. Ли-вай-нинг. А предприимчивости ему и впрямь не занимать. Как раз таких людей мы должны держаться. Сума да тюрьма — такого нам больше не надо.

— При чем тут тюрьма да сума?

— А вокруг чего вертелось твое последнее расследование?

— Тьфу! Это все идеи сержанта Фрэнка Селлерса, а вы на них купились!

— Как бы там ни было, мы созданы для того, чтобы вести дела на масштабном, индустриальном уровне. Кстати, у Карсона есть одна мощная штука в пяти милях от Палм-Спрингс, на дороге в Индио.

— Ладно. Чего же хочет Монтроуз Л. Карсон?

— Его операции требуют секретности.

— Ну и что?

— Она нарушается.

— Каким образом?

— Он не знает. И хочет, чтоб разузнали мы.

— Но что там происходит?

— У него есть конкурент, некто Герберт Джейсон Даулинг, руководитель одноименной компании.

— Продолжайте.

— В последнее время Карсон затратил уйму времени и денег на разведку, прицениваясь к возможностям потенциального арендатора, и вдруг цифры каким-то образом очутились в распоряжении Даулинга, и тот в результате уложил Карсона на обе лопатки. Даулинг просто предложил чуть больше, чем намеревался предложить Карсон, и заполучил аренду, да и вообще увел из-под Карсонова носа все дело.

— Вполне вероятно, что Даулинг располагает более совершенными методами оценки, чем Карсон.

— В том-то и фокус, что не располагает, — возразила Берта. — Чтобы произвести такую оценку, необходимо разрешение полиции, потому что по мостовой прокладывают тонкий шланг, который посредством пневматики фиксирует на счетчике каждый проезжающий автомобиль. А наблюдатели подсчитывают пешеходов. Если две компании одновременно изучают перекресток, они могут напороться друг на друга. Мы с мистером Карсоном тщательно взвесили все обстоятельства: он утверждает, что Даулинг несомненно пользуется его материалами. Нас он просит найти дырку, через которую утекает информация.

— Итак? — спросил я.

Берта просияла, воздев руки в экспансивном жесте, которому проаккомпанировало сверкание бриллиантов.

— Все уже продумано.

— А именно? — уточнил я, отлично понимая, что Берта черновой работой заниматься не будет и оперативника для этой цели на стороне не наймет.

Тебе отводится роль лакмусовой бумаги. У тебя есть участок на перекрестке улиц Айви и Деодарс.

— Угу. Мне его поднесли в дар. Как лимон. Или как белого слона, — подхватил я. — В счет гонорара, если помните. Вы его в таком виде не приняли, и я отдал вам вашу долю деньгами…

— Знаю, знаю, — нетерпеливо проговорила Берта. — Суть в том, что Карсон состряпает разрешение на обследование и обсчет этого участка. Цифры там будут сильно преувеличены: и по машинам, и по пешеходам.

Перекресток наметят под бензозаправку… Учти, в конторе Карсона только четверо из работников могут снабжать информацией Даулинга. Под строжайшим секретом Карсон расскажет каждому из этих людей о твоем участке. Одному — что он сдается за двести пятьдесят долларов в месяц, другому — что за триста пятьдесят, третьему — за четыреста пятьдесят, четвертому — за пятьсот пятьдесят. Если подозрения Карсона верны, Даулинг подошлет к тебе кого-нибудь. По предложенной сумме мы сможем определить, кто работает на Даулинга.

— Вы хотите сказать, ко мне придут сюда, в детективное агентство?

— Не говори глупости! Ты не будешь иметь ни малейшего отношения к детективному агентству. Просто молодой человек, заработавший достаточно денег, чтоб дальше не работать; а участок у тебя — один из многих.

Ты поселишься в холостяцкой квартире, где якобы живешь безмятежной, праздной жизнью: посещаешь разные спортивные матчи и бега, вращаешься в обществе красивых женщин и абсолютно равнодушен к деньгам, их тебе хватает.

— А как с квартирой?

— О ней позаботились, — сказала Берта, достав из стола ключ. — Холостяцкое гнездышко в жилом доме, который принадлежит Карсону. Въедешь под своим именем, а вот застать тебя будет нелегко.

— Чем я там стану заниматься?

— Чем положено заниматься на досуге джентльмену. Я уже сказала… Черт побери, от такой перспективы можно сойти с ума: я батрачу в конторе, а ты прохлаждаешься за чужой счет на футбольных матчах, конских скачках, в коктейль-барах и первоклассных ресторанах.

— Один?

— По большей части да. Таким образом сократятся расходы.

— Даулингу это покажется подозрительным, он не станет иметь дело со мной. Лучше пусть кто-нибудь ко мне присоединится.

— Намотай себе на ус, — сказала Берта, — не вздумай раздувать счета на этой операции. Карсон и так делает все возможное. За день твоей работы мы получим пятьдесят долларов плюс гонорар за идею.

— Прекрасная идея, — заметил я, — особенно если сработает.

— Еще как сработает, — пообещала Берта.

— И долго ждать птенцов из этих яиц?

— В течение недели. Карсон намерен оплатить недельные расходы.

— Расходы немалые. Судите сами: матчи, скачки, выезды с дамами в…

— Пошел ты к черту! — заорала Берта. — Подумаешь, миллионер выискался. Да ты просто мелкий деляга, кому позарез нужны эти деньги — от двухсот пятидесяти до пятисот пятидесяти. Не мечтай о своей любимой роли: очарованный принц в толпе бродячих красоток, которые…

— А ведь придется платить и женщинам, — встрял я.

— Что?! — завопила Берта. — Платить женщине за то, что ее угощают обедом? О чем, черт побери, ты толкуешь?

— При сделке платят…

— Возьми эту свою секретаршу с телячьими глазами.

Она их с тебя не сводит. Эти ее облегающие свитера! И эти блузки с низким вырезом! О Боже! Иди-ка ты отсюда подальше. И не раздувай счета. Нам предложили крупное дело. Такими нам и следует заниматься. Давай бери с собою Элси. Скажи, что она на работе, и пусть заказывает блюда подешевле да ограничится парой рюмок за вечер!

— Когда начинать? — спросил я.

— Чем скорей, тем лучше. Игру с утечкой информации Карсон начнет сегодня.

— А он уверен, что наблюдатели с перекрестков не имеют отношения к утечке?

— Они не знают всех данных. Только четверо сотрудников имеют доступ к оценочным материалам и знают об их назначении.

— Ладно, я поговорю с Элси. Выясню, согласна ли она принимать ухаживания на таких условиях.

— Она клюнет с такой готовностью, что выпрыгнет из своего платья. О Господи, хотела бы я видеть, как это случится… Думаю, теперь ни к какой другой работе ее не приохотишь. И прежде чем дело завершится, она вопьется в тебя когтями и потащит к алтарю… Если она добьется своего, единственным свадебным подарком, какого ты от меня дождешься, будет открытка с…

Ладно, убирайся прочь и приступай к работе.

Глава 2

Просмотрев меню, Элси Бранд вздохнула:

— Придется, наверное, заказать бифштекс за три двадцать пять.

— А почему не филе-миньон за пять? — возразил я.

— Берта упадет в обморок.

— Ты должна есть досыта.

— Берта, возможно, другого мнения.

— Ты должна поддерживать свою сопротивляемость на уровне.

— Сопротивляемость чему?

— Кто знает заранее? Может быть, болезнетворным микробам.

— Разве ты болезнетворный микроб, Дональд?

— Какое там! Я вирус: Большая устойчивость против антибиотиков.

Надо мною нависла официантка, и я распорядился:

— Два филе-миньона. Один «Манхэттен», один сухой мартини, коктейли с креветками и салат под соусом.

Она ушла.

Элси взглянула на меня и покачала головой.

— Не волнуйся, — сказал я. — Берта все примет как должное. В расходной ведомости будет указано: обед — два гамбургера по доллару и двадцать пять центов, остальное включу в счета за такси.

— Берта потребует квитанции и объяснения, почему ты брал такси, если агентство располагает собственной машиной.

— А я отвечу: из опасения, что номер засекут, заметил слежку.

— Дональд, ты на самом деле всегда так поступаешь?

— Как — так?

— Проделываешь все эти трюки, о которых говоришь?

Никогда не понять, шутишь ты или говоришь правду.

— Добрый знак!

— Можешь объяснить, каким делом мы занимаемся в данный момент?

— Нет. Оно сугубо конфиденциальное. Твоя задача — играть роль моей девушки.

— И давно по этому сюжету мы знакомы?

— Достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для того, чтоб ты называлась моей любовью.

— Платонической, страстной, с видами на будущее?

— Неужели перед путешествием ты обязательно изучаешь карту?

— Я хочу знать, где расставлены светофоры.

Появилась официантка с напитками.

— Ну так выпьем же за сопротивляемость. Ибо никаких светофоров нет.

Она подняла было стакан, потом, поколебавшись, произнесла:

— За виды на будущее, каким бы оно ни оказалось.

За обедом мы просидели долго. Я сказал, что она должна сопровождать меня до моей холостяцкой квартиры: такова воля Берты.

— И что же дальше? — поинтересовалась Элси.

— Дальше я интересуюсь почтой, переминаюсь с ноги на ногу около лифта, настаиваю, чтоб ты поднялась ко мне, а ты просишь, чтоб я проводил тебя домой.

— Зачем эта сцена?

— Она докажет всему вестибюлю, что я нормальный.

— В смысле — влюблен?

— Я облек эту мысль в дипломатическую форму.

— А что, если я не стану проситься домой, позволю уговорить себя посмотреть гравюры?

— Там нет никаких гравюр. И вообще, мало ли что может произойти. Она явно продолжала тешиться своими коварными замыслами. — Более того, — продолжал я, — Берта заранее предусмотрела такую ситуацию.

Мне не следует тебя провожать. Ей кажется, в вестибюле могут быть соглядатаи. А потому я должен сохранить хладнокровие, заказать такси и отправить тебя восвояси.

— И ты меня не проводишь?

— Нет.

— Не очень-то вежливо.

— Вежливости Берта от меня не требует. Одну только деловую активность.

— Ты пляшешь под ее дудочку?

— Слегка подыгрываю.

В машине Элси о чем-то размышляла.

И вот — вестибюль. Я подошел к стойке, спросил почту, затем разыграл сцену у лифта. Элси уже приготовилась подняться со мной. В глазах ее вспыхнули озорные огоньки, и она, кажется, в упор не видела длинноногую блондинку, которая бросала на нас ледяные оценивающие взгляды.

— Ладно, пойдем, — сказал я Элси. — Не ломайся.

Просто хочется угостить тебя.

Клерк демонстративно занимался чем-то, вроде нас совсем не слушает, а уши оттопырились аж на целый фут.

— Ну, — колебалась Элси, — конечно, надо бы домой, но Дональд…

— Посмотри на блондинку, — шепнул я.

— Уже посмотрела, — понизила голос и Элси, — поэтому и хочу подняться с тобой.

Я демонстративно вздохнул и громко заявил:

— Что ж, если ты настаиваешь, придется взять такси.

— Ты не хочешь проводить меня?

— Нет. У меня срочные дела.

Элси была готова пуститься во все тяжкие. И я, взяв под локоток, повел ее к двери, усадил в машину, зарядил шофера адресом и денежками, поцеловал Элси в щечку и возвратился в вестибюль.

Блондинка явно дожидалась меня.

— Мистер Лэм?

Я отвесил вежливый поклон.

— Так-таки не приняла угощение?

Глаза провоцируют, но на устах — вполне приличествующая обстановке улыбка.

— Нет, — отвечаю.

— Что ж, а я приму. У меня есть тема для дискуссии, более уместной наверху, нежели здесь. Виски найдется?

Я кивнул.

— И содовая?

Снова кивок.

Мы вдвоем направились к лифту. Клерк кинул нам вдогонку любопытный взгляд и тотчас вернулся к своим делам. Мы вышли из лифта, я устремился с ключом к своей двери. Блондинка вдруг сказала:

— Больно длинные у него уши.

— У кого?

— У клерка.

— Просто любопытен.

— И как любопытен! Стоило спросить вас, он меня сразу смерил с головы до ног.

— Он в любом случае сделал бы то же.

Она засмеялась, пересекла комнату и присела на край кушетки. А я прошел на кухню, приготовил ей виски с содовой, для себя джин с тоником и вернулся к ней.

Блондинка закинула ногу на ногу, демонстрируя их длину и высокое качество чулок.

— Полагаю, — промурлыкала она, — я раздразнила ваше любопытство?

— А я раздразнил ваше?

— По-моему, именно так люди знакомятся, чтоб потом завоевывать позиции.

— Хотелось бы знать, какую позицию завоевываете вы?

Она снова засмеялась и заметила:

— Как раз об этом я хотела спросить вас.

— Но я вас опередил.

— Ол-райт. Я к вам с деловым предложением.

— А точнее?

— Вам принадлежит участок на углу Айви и Деодарс?

— У вас какие-то виды на сей счет?

— Да, есть кое-какие. А вы никакие планы не вынашиваете?

— По поводу участка?

— По поводу участка.

— Вынашивать-то вынашиваю, но расспросов не выношу.

— Может, вынесете на обсуждение?

— Не люблю ничего выносить, особенно сор из избы.

— Не сдадите ли вы участок в аренду?

— Честно говоря, не знаю, — гласил мой ответ. — Хотелось бы кое-что построить, но…

— влетит в копеечку.

— А не связаны ли вы со специалистами по недвижимости?

— В некотором роде связана. Я налаживаю связи между людьми.

— С кем вы намерены связать меня?

— Скажу прямо сейчас, нужные бумаги при мне.

— Готов выслушать, — мгновенно откликнулся я.

— Четыреста шестьдесят пять долларов в месяц за долгосрочную аренду участка под строительство здания.

Оно перейдет к вам по истечении договора.

— Четыреста шестьдесят пять? — повторил я. — Какое совпадение! Мне предложили… Словом, буквально на днях я получил другое предложение…

— Знаю, — сообщила блондинка, — четыреста пятьдесят. У нас на пятнадцать долларов в месяц больше.

Это сто восемьдесят долларов в год. На сто восемьдесят долларов можно приобрести много замечательных вещей.

— Каких, к примеру?

— Допустим, цветы, — предположила она. — Цветы для молодой особы, уехавшей на такси. И такси тоже можно оплатить из этих денег, разумеется, если она каждый вечер будет возвращаться домой.

— А если не каждый?

— Тогда сто восемьдесят долларов найдут себе другое применение.

— Придется обдумать, — сказал я.

— Долго?

— Пока не созреет решение.

— У моих знакомых есть и другие участки на горизонте. Они хотели бы знать…

— Как скоро?

— Завтра.

— Согласитесь, все слишком скоропалительно.

Она согласилась:

— Еще бы. Потому-то я здесь. Вы обдумываете перспективу поставить на перекрестке бензоколонку. Да, да, моим людям нужен перекресток. Не сам по себе. Им важнее другое — максимум кранов под их бензин.

Конкуренция сильна, значит, противников надо блокировать.

— И вас наняли изловить меня здесь, в ночной тиши?

— Меня попросили наладить с вами контакт. Я обратилась к клерку. Оказалось, вас нет дома. Договорилась: когда вернетесь, мне на вас укажут. С вами была дама, естественно, я держалась в сторонке. Если бы ваша настойчивость увенчалась успехом, пришлось бы мне дожидаться утра. Пусть вас не шокирует моя грубая откровенность, даже цинизм — я именно такая и другой не хочу выглядеть. — Она сменила позу, по-новому скрестив ноги, и улыбаясь добавила: — И не стоит заблуждаться, Дональд. Я не святая дева и не уличная девка. Я занимаюсь бизнесом и нахожусь здесь тоже ради бизнеса.

— А я даже имени вашего не знаю.

— Бернис Клинтон. Занимаюсь свободным бизнесом, ни от кого не завишу и намерена сберечь свою независимость… Теперь о перекрестке. У вас готовы взять его в аренду, но предложение в силе до двенадцати часов завтрашнего дня. Думаю, вам удастся выбить еще сорок восемь часов для обсуждения деталей. По-моему, первое предложение тоже ограничивает вас завтрашним полуднем. Верно?

— Откуда вам известно?

— Я сотрудничаю с конкурирующими организациями, и мы стараемся, конечно, следить за деятельностью наших соперников. Финансовая сторона происходящего мне неизвестна. Я ничего не знаю о компании, которая связалась с вами первой. Но знаю, что она конкурент нашей. Мы не хотим, чтоб та компания захватила ваш участок. Не в наших интересах, чтоб они продали хоть на галлон больше бензина, чем мы… Итак, я выложила карты на стол.

— Итак, вы предлагаете…

— Четыреста шестьдесят пять долларов.

— А если четыреста семьдесят пять?

Она покачала головой, изучая мою мимику, потом торопливо бросила:

— Не думаю. Могу узнать и сообщить вам, но вообще-то вряд ли. Мне даны полномочия завершить сделку на четырехстах шестидесяти пяти долларах прямо сейчас.

— Чтоб оформить аренду, нам потребуются адвокаты.

— Конечно, — согласилась она. — Но пока достаточно вашего письменного согласия, а с формальностями можно покончить завтра поутру.

— По-моему, понадобится море бензина, чтоб арендатор осилил ренту, воздвиг здание и…

— Предоставьте нам эти заботы.

Она допила свою порцию, встала, разгладила юбку и, вызывающе улыбаясь, сказала:

— Ну так что, сейчас — баиньки, а уж потом опять сюда — оформлять сделку?

— Никак не могу расстаться с этой идеей, ну, знаете…

— Какой идеей? — подхватилась она, а глаза тревожные…

— Четыреста семьдесят пять.

— Ах, это!

— Это! — откликнулся я как эхо.

— При наличии твердой цены четыреста шестьдесят пять я выясню, каковы мои возможности.

— Не готов к твердым ценам. Предпочитаю подождать.

— Нам не хотелось бы, чтоб вы выложили наше предложение конкурирующей фирме и натравили нас друг на друга. Мы не любим работать в таком режиме.

Я призываю вас решиться немедля.

— По принципу — либо соглашаемся, либо разбегаемся?

— Зачем же так резко?

— В любом случае сейчас я не приму решения. Не можем мы обсудить вопрос завтра утром, часов в десять?

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой:

— Договоримся так. Я позвоню вам, Дональд… Когда вы просыпаетесь?

— Около половины восьмого.

— Чем будете заняты до восьми?

— Бритьем и завтраком.

— И телефонными переговорами?

— Не исключено.

— Мне это не по вкусу, заявила она, — вернее, нашим людям. Так что ограничу свое предложение четырьмястами шестьюдесятью пятью.

— И в десять позвоните, чтобы узнать ответ.

— Я позвоню где-нибудь между полуднем и вечером.

Тогда вы и сообщите мне об итогах. А теперь — спокойной ночи.

Глава 3

Едва я открыл дверь, Элси подняла голову:

— Блондинка дождалась тебя?

— Куда ей деваться, дождалась.

— По поводу гравюр?

— Нету, нету у меня гравюр, говорил же.

— Но проверить не дал.

— Сама сказала, что не будешь подниматься ко мне.

— Да ты же меня носом ткнул, как кутенка в лужу.

— Был поглощен мыслями о блондинке.

— На сей счет даже и не сомневалась.

— Какая на сегодня криминальная ситуация? — спросил я, поспешно меняя тему разговора.

— Сейчас занимаюсь делом женщины, которая ошибочно идентифицировала насильника-садиста. Ужас!

— Ты о происшествии?

— Нет, об идентификации. Жертва без колебаний опознала одного мужчину. И он получил бы что полагается по закону. Да вот посчастливилось, полиция при расследовании другого преступления поймала настоящего злоумышленника. Он во всем признался. Посмотри-ка на фотографии. Между этими людьми нет ни малейшего сходства.

— Бывает! Когда-нибудь законники проснутся, протрут глаза и увидят, что лучшие аргументы — вещественные улики, а худшие — свидетельские показания, особенно полученные таким образом.

— Каким?

— Жертва еще лежала на больничной койке, когда полиция показала ей фотографию подозреваемого мужчины. Они рассказали ей, как он утверждал, что у него есть алиби, как оно не прошло проверку и как они уверены, что пойман тот самый человек. И она согласилась.

Через пару часов они втолкнули мужика к ней в палату.

Женщина закричала, закрыла лицо руками, разрыдалась:

«Это он! Это он!»

А как им следовало поступить? спросила Элси.

— Показать одновременно подозреваемого и нескольких мужчин. Иначе идентификация гроша ломаного не стоит. Да и тогда надо удостовериться, что они не жульничают.

— Кто?

— Полиция.

— Сплошная рутина, — заявила Элси. — Ведь тебя не интересуют…

— Меня интересует все, что относится, так сказать, к серийному криминалу. Одиночные преступления не интересны. Иное дело — повторяющиеся. Преимущественно те, чьего автора полиция не смогла установить.

— А если устанавливает?

— Тогда возьми свой альбом и сделай пометку на полях, что преступник пойман и предстал перед судом. Если он удостоился приговора, этот факт тоже зафиксируй.

— Так можно всю контору забить вашими гроссбухами.

— И надеюсь, они пригодятся, — парировал я ее выпад. — Если полиции что-нибудь втемяшится в голову, она как в шорах.

— И как ты привьешь ей широту мышления?

— Никак, в том-то и дело. Единственная приемлемая тактика — пустить свой паровоз по их рельсам и дождаться столкновения.

Элси вдруг изрекла:

— Какие-то у тебя, Дональд, завихрения.

— Замолчи, — сказал я. — Ты сейчас похожа на Берту Кул.

— Изжарь меня как устрицу, — произнесла Элси голосом Берты.

Улыбнувшись ей, я прошествовал в свой кабинет…

А через десять минут я предстал перед Бертой с отчетом.

— Мне предложили четыреста шестьдесят пять, — начал я.

Глаза Берты сверкнули:

— Дело сделано. Прореха найдена.

— Кто же это?

Берта заглянула в карточку, испещренную именами и цифрами.

— Айрин Аддис, сравнительно недавнее приобретение фирмы, персональный секретарь Карсона и младшего партнера Дункана Е. Арлингтона.

— Как мы поступим?

— Я позвоню мистеру Карсону и расскажу, благодаря кому утекает информация.

— И получите компенсацию за… за сколько дней?

— За два.

— Слишком легко и просто…

— Что легко?

— Разгадать такую загадку.

— Все загадки легки, ежели задействовать сообразительную голову.

— Кто еще знал о сделке?

— Никто. Подозревали четверых.

— Не нравится мне это дело, — заявил я.

— Почему?

— Чересчур легкое.

— Ты повторяешься.

— Значит, вы собираетесь обрушить кару на Айрин Аддис?

— Я собираюсь изложить факты клиенту.

— С экономической точки зрения вы просто выбросите эту Аддис на свалку. Ее уволят за разглашение секретных сведений, и никто больше не примет ее на службу. Всякий, кто поинтересуется мнением Карсона…