Делла Стрит разложила на коленях вычерченную карандашом карту и прикрывала ладонями маленький фонарик, чтобы его свет не мешал Мейсону следить за дорогой. Она все чаще поглядывала на спидометр.

— Поворот через две десятых мили, — сказала Делла.

Мейсон притормозил, вглядываясь в темноту, наконец он увидел слева уходившую в пустыню дорогу — едва заметную колею.

Делла выключила фонарик, сложила карту и убрала ее в сумку.

— Осталось всего три и шесть десятых мили, — сказала она. — Прямо по этой дороге.

Колея поднялась на плоскогорье у края пустыни.

— Я заметила свет, — воскликнула Делла.

— Машина?

— Нет, слишком красный. Вот он, чуть правее. Это костер.

Дорога резко ушла в сторону, огибая небольшой каменистый выступ, и вышла на плато. Красноватое пятнышко света постепенно превратилось в костер.

Мейсон остановил машину там, где веером расходились следы колес. Фары осветили седан последней модели, стоявший рядом с тарантасом Солти Бауэрса, потом прицеп для перевозки ослов.

Мейсон заглушил мотор и выключил фары.

Тишина была полной. Ее лишь подчеркивало легкое потрескивание остывавшего под капотом двигателя. В обычной обстановке этот звук был бы неразличим, но в тишине пустыни он казался далекой канонадой.

Оставленный людьми костер выглядел здесь совершенно неуместным, таким же нелепым, как шумное веселье во время казни.

— Б-р-р-р! — нарушила молчание Делла. — Аж мурашки по коже.

Мейсон открыл дверь машины.

— А, это вы! — раздался знакомый медлительный голос футах в пятидесяти от него. — Все в порядке, это — адвокат.

Лагерь мгновенно ожил. В освещенный круг вышел на костылях доктор Кенуорд, красно-коричневое пламя костра выхватило из темноты стройную фигурку Велмы Старлер, и только потом из черных зарослей пустынного можжевельника появился Солти Бауэрс.

— Осторожность не помешает, — пояснил он, — особенно сейчас. Лучшей мишени, чем сидящие у костра люди, не придумаешь. Заметили вашу машину и решили поостеречься. Что случилось? Есть новости?

— Никаких новостей. Просто мы решили спрятаться на время. Найдется место еще для двух путников?

Солти улыбнулся и широко раскинул руки.

— Сколько угодно. Присаживайтесь к костру. Я приготовлю чай.

— У нас машина загружена походным снаряжением.

— Потом разгрузим. Посидите немного.

Они подошли к костру. Мейсон и Делла пожали руки доктору и медсестре и расположились поближе к огню. Солти достал откуда-то закопченный эмалированный кофейник, налил в него воду из канистры и поставил на огонь.

— Этот кофейник я использую только для чая, — пояснил он. — Для кофе у меня есть еще один. Надеюсь, вы понимаете, мистер Мейсон, что я ни от кого не убегаю, просто люди в городе не всегда отдают себе отчет, какие чувства человек может испытывать к своему деловому партнеру. Смерть Бэннинга была тяжким ударом для меня, а люди хотят только говорить, говорить, говорить о ней. Я вдруг почувствовал, что больше не могу без пустыни. Так бывает, человек что-то хочет, но не может понять, что именно, потом до него доносится запах жареного бекона и кофе, и он понимает, что просто голоден.

— А я, — вступил в разговор доктор Кенуорд, — решил, что мне совершенно необходимо нормально отдохнуть. Велма обо всем договорилась с Солти. Я благодарен ему за то, что он взял меня с собой.

— Мы на участке Бэннинга Кларка? — спросил Мейсон.

— Уже да, — ответил Солти, потом взглянул на часы и уточнил: — Участок перейдет в его собственность в полночь. Именно в полночь истекает срок действия опциона.

— Но они еще могут воспользоваться своим правом до полуночи, — сказал Мейсон.

— Могут, — сухо подтвердил Солти.

— Я хочу сообщить вам нечто, касающееся убийства, — вдруг сказал Кенуорд. — Чтобы потом, если вы не возражаете, уже не касаться этой темы.

— Лично меня, — сказал Солти, — это устраивает.

— Что именно вы собираетесь сообщить нам? — поинтересовался Мейсон.

— Хотя я и не являюсь доверенным лицом полицейских… — начал Кенуорд. — Согласно их теории, как мне кажется, кто-то стрелял в меня, приняв за Бэннинга Кларка.

— Мне тоже так показалось, — сказал Мейсон. — Хотя полиция доверяет мне не больше, чем вам.

— Такой вывод очевиден. Я находился именно в том месте, где мог находиться Бэннинг Кларк, если бы он не уехал в пустыню. В лунном свете я выглядел лишь спящим человеком, закутанным в одеяло, и убийца, если он не знал об отъезде Кларка, легко мог принять меня за него.

Мейсон кивнул.

— Но я не мог не задуматься, так ли все было на самом деле, — продолжал доктор.

— Вы полагаете, что кто-то пытался убить вас, зная, кто вы такой? — спросил Мейсон.

— Возможно.

— Мотив?

Доктор Кенуорд чуть помедлил с ответом.

— Говорите, — поторопил Мейсон. — Мотивом может быть только определенная информация, которой вы располагаете. Что это за информация?

— Я не собирался углубляться в эту тему настолько сильно.

— Мы уже углубились слишком сильно, доктор. Я полагаю, информация касается какого-либо медицинского аспекта дела об отравлении, и думаю, что все присутствующие здесь, включая вас самого, заинтересованы в том, чтобы вы поделились своими знаниями.

— Вы и так почти обо всем догадались, — рассмеялся доктор Кенуорд. — Я, как требовал того порядок, оставил часть содержимого желудков после первого отравления. Если вы помните, в том случае мышьяк был обнаружен в солонке, которой пользовались исключительно Брэдиссоны.

— И что же вы нашли в образцах содержимого желудков? — поинтересовался Мейсон.

— Результаты анализа пришли, когда я уже собирался уезжать из города. Мне сообщили о них по телефону. Заключение гласит, что в желудках не выявлено ни малейшего содержания мышьяка.

— Чем же можно объяснить появление симптомов отравления? — спросил Мейсон.

— Очевидно, приемом рвотного корня.

— С какой целью?

— Для получения симптомов отравления мышьяком.

— Для чего, доктор?

— Я думаю, этот вопрос следует адресовать вам, — сухо заметил Кенуорд. — Я же излагаю голые медицинские факты.

— Чем можно, в таком случае, объяснить металлический привкус во рту, судороги и общее болезненное состояние?

— Я очень тщательно расспросил обо всем Велму. Вполне вероятно, она сама предположила наличие таких симптомов. Я задал ей конкретный вопрос, не спрашивала ли она пациентов, заподозрив отравление мышьяком, не испытывают ли те судороги, боль в желудке, жжение и металлический привкус во рту. Сейчас она не может вспомнить точно, задавала ли она подобный вопрос, или пациенты сами рассказали ей о наличии таких симптомов.

— Вы придаете этому такое большое значение? — спросил Мейсон.

— Огромное. Если человек серьезно заболевает, появляются симптомы депрессии, большой восприимчивости к внушению, иногда — истерии. В таких обстоятельствах, человек, чувствующий некоторые симптомы, характерные для данного заболевания, узнав о других, начинает испытывать и их.

— Вы уверены в том, что в солонке был мышьяк?

— Абсолютно. Его наличие подтверждается анализом.

— Почему же он там оказался?

— И этот вопрос нужно адресовать скорее вам, чем мне. Впрочем, есть две версии. В соответствии с первой, мышьяк в солонку был подсыпан человеком, который знал, что Брэдиссоны страдают заболеванием, симптомы которого схожи с симптомами отравления мышьяком, и с какой-то целью решил придать этому заболеванию попытку отравления.

— А в соответствии со второй?

— Кто-то действительно пытался отравить Брэдиссонов. Яд должен был быть принят на следующий день, но по какому-то необъяснимому совпадению они потребили рвотный корень в количестве, достаточном для того, чтобы развились симптомы, схожие с симптомами отравления.

— Я вынужден задать вам следующий вопрос, доктор. Рассматривалась ли вами возможность того, что Брэдиссоны умышленно приняли рвотный корень, чтобы симулировать отравление мышьяком?

— Как любой другой ученый, я, пытаясь объяснить появление симптомов, рассматривал такую возможность.

— Что-либо свидетельствует в поддержку моего предположения?

— Ничего.

— Такое объяснение логично?

— Ничто не свидетельствует и против.

— Вы полагаете, что кто-то пытался убить вас потому, что вам известна эта информация?

— Возможно.

Они помолчали с минуту.

— Я должен все обдумать, — наконец сказал Мейсон. — А пока, расстелю-ка я спальный мешок.

Адвокат подошел к машине, достал спальные мешки, подключил компрессор, наполнил воздухом надувные матрасы, а когда поднял голову, увидел рядом Солти Бауэрса.

— Вы отвели какое-нибудь специальное место под спальню? — спросил Мейсон у старого старателя.

— У нас есть палатка, которую девушки могут использовать для переодевания. Спать там они вряд ли захотят. Гораздо приятнее спать под звездами.

— В таком случае я положу мешок мисс Стрит рядом с палаткой. А сами вы где спите?

— События последних дней не выходят у меня из головы, — понизив голос, сказал Солти. — Я расположился чуть выше по дороге, чтобы иметь возможность заранее заметить непрошеных гостей, если они появятся, конечно. Беритесь за этот край мешка, я возьмусь за тот, и мы перенесем его на место. Как раз закипит чай, пока мы этим занимаемся.

Спальные мешки были, наконец, разложены, дорожные сумки вынесены из машины, и все собрались вокруг костра. Солти бросил в огонь охапку полыни. Пламя разгорелось мгновенно, прогнав подальше от костра подкрадывавшуюся темноту.

— Здесь и воздух совсем другой, — сказал Солти, разливая чай.

— Определенно, — согласился Мейсон. — Сухой и чистый.

— Несколько месяцев назад меня начал беспокоить хронический насморк, — заметил доктор Кенуорд. — Здесь же нос быстро прочистился. Я настроен весьма оптимистично.

— Как ваша рана? — учтиво спросил Мейсон.

— Ничего серьезного. Опасаться следует только осложнений, надо постараться подавить их в зародыше. Хотите верьте, хотите — нет, но я чертовски доволен. Отпуск хоть и вынужденный, но весьма своевременный и приятный.

— Чем занимается Нелл Симс? — спросил Мейсон. — Она по-прежнему живет в доме Кларка?

— Конечно нет, — ответил Солти. — Немедленно уехала в Мохаве, сказала, что собирается вновь открыть свой ресторан. Я полагаю, — добавил он несколько мечтательно, — пустыня всегда возвращает себе то, что ей принадлежит.

— Здесь так чудесно, — сказала Делла.

— Многие люди ненавидят пустыню, — попытался пояснить Солти. — Они поступают так только потому, что боятся ее. Каждый из них боится остаться наедине с самим собой. Многие сходят с ума, если их оставить в пустыне всего на неделю. Я часто видел такое. Однажды, человек подвернул ногу и не мог идти дальше. Его спутники, напротив, были вынуждены продолжить путь. Они ушли, оставив тому человеку много воды, еды и дров. Ему следовало только посидеть на месте три-четыре дня, пока нога заживет и позволит идти дальше. Человек вышел к обжитым местам наполовину сумасшедшим. Нога была воспалена, но он заявил, что предпочел бы потерять ее, чем остаться в пустыне еще хоть на десять минут.

— Я считаю пустыню прекрасной, — сказала Велма Старлер.

— Она прекрасна, несомненно, — согласился Солти. — Люди боятся ее только потому, что здесь они оказываются лицом к лицу с Создателем. Некоторым такое не под силу. Кому-нибудь налить еще чаю?

Полынь перестала трещать, пламя стало ровным.

— В чем заключается изыскательская работа? — спросил Мейсон. — Вы просто ходите по пустыне и смотрите под ноги?

— Конечно нет. Нужно знать, как сформировалась земная поверхность в данном месте, определить ее структуру, понять, что именно следует искать. Многие старатели поднимали с земли камень, в котором заключалось несметное богатство, и отбрасывали его в сторону. Сейчас я покажу вам кое-что.

Солти поставил на землю свою чашку и направился к пикапу. Немного покопавшись в кузове, он достал какой-то ящик.

— Что это такое? — спросил Мейсон.

— Черный свет. Видели когда-нибудь?

— Видел, как с его помощью обнаруживали подделки.

— Если вы не видели, как он действует в пустыне, значит не видели ничего. Ступайте за эту скалу, я все вам покажу.

— Я просто не в состоянии идти и вынужден остаться здесь, — сказал доктор Кенуорд. — Мне не хотелось бы лишний раз вставать.

Все зашли за огромный каменистый выступ. Сюда не проникал свет костра, и звезды казались любопытными зрителями, с интересом наблюдавшими за передвигающимися по пустыне неясными фигурами.

Солти заметил, что все смотрят на звезды.

— Говорят, звезды мерцают из-за большого содержания в воздухе пыли и различных по направлению воздушных потоков. Я ничего не знаю об этом. Знаю только, что здесь звезды не мерцают.

Солти щелкнул выключателем. Аппарат низко загудел.

— Катушка индуктивности, — пояснил Солти. — Повышает напряжение с шести до ста пятнадцати вольт. В аппарате установлена лампа мощностью два ватта, сейчас она включена.

Темнота приобрела какой-то особенный оттенок. Нет, она не осветилась, скорее окрасилась в темный, почти черный, фиолетовый свет.

— Сейчас, — сказал Солти, — я направлю луч невидимого света на скалу, и вы увидите, что произойдет.

Он направил похожий на ящик аппарат на поверхность камня.

Почти мгновенно тысячи разноцветных огоньков зажглись в толще глыбы. Некоторые были синими, другие — желтовато-зелеными, третьи — ярко-зелеными. Огоньки отличались и размерами — от булавочной головки до огромных пятен величиной с бейсбольный мяч.

Делла Стрит затаила дыхание. Велма Старлер громко вскрикнула. Мейсон молча наслаждался невиданным зрелищем.

— Что это? — наконец спросила Делла Стрит.

— Я не слишком многое понимаю и могу объяснить. По-моему, это явление называется флюоресценцией, — сказал Солти. — Мы используем его в процессе разведки. Разные минералы светятся по-разному. Признаюсь, я немного приукрасил скалу, положил на нее камешки из других районов пустыни. Вы спрашивали, в чем заключается изыскательская работа? Многие работы производятся ночью. Таскаем с собой такие вот аппараты, ищем с их помощью минералы. Камень, который днем вы прошли бы, едва удостоив взглядом, показывает наличие в себе ценных минералов, если направить на него луч черного света… Давайте вернемся к костру. Вдруг док подумает, что мы убежали и бросили его. Я показал вам все, что хотел.

Солти выключил аппарат.

— Ну как? — спросил доктор Кенуорд, когда все вернулись к костру. — Получилось? Сработало?

— Изумительно, — ответил Мейсон.

— Никогда не видела более прекрасного и вызывающего такое благоговение зрелища, — взволнованно произнесла Велма Старлер. — Ты знаешь, как работает этот аппарат?

— В общих чертах, — ответил Кенуорд. — Лампа, заполненная аргоном и потребляющая очень мало энергии, обычно не более двух ватт, излучает ультрафиолетовый свет. Наш глаз не способен его видеть. Различные минералы, отражая этот свет, изменяют его длину волны и переводят в видимый диапазон. В результате создается впечатление, что минералы сами излучают свет различных цветов, как независимые источники.

— Вы тоже используете подобные аппараты? — спросил Мейсон.

— Я… Ой!.. В ноге кольнуло. Все в порядке, Велма. Ничего не надо делать.

— Чай еще остался, — объявил Солти, наполняя чашки.

Полынь в костре уже начинала затухать. Разговор на несколько мгновений прервался, безмолвие пустыни стало настолько явным, что восприятие всего остального как бы притупилось, а воцарившееся молчание лишь подчеркивало тишину.

Мужественно вспыхнул и погас последний язычок пламени. От костра осталась только горстка раскаленных углей. Почти мгновенно навалилась притаившаяся рядом темнота. Еще ярче засверкали на небе звезды. Странствующий ветерок, пришедший с далеких хребтов, на мгновение раздул угли, все вокруг окутала колдовская тишина пустыни.

Солти молча встал и удалился в темноту. Благодаря многолетнему опыту передвижения без искусственного освещения, он шел так же уверенно, как слепой передвигается в знакомой обстановке.

— Ну, и мне пора. Спокойной ночи, — сказал доктор Кенуорд и попытался встать без помощи Велмы Старлер, но та оказалась рядом в одно мгновение.

— Почему ты не сказал, что хочешь встать? — с упреком спросила девушка.

— Не хочу быть обузой, — ответил врач.

— Придется, какое-то время. Придется прибегать к помощи других людей. Хочешь лечь?

— Да, вероятно. Если ты поможешь мне справиться с ботинками… Чудесно! Мне просто не хотелось лишний раз сгибать ногу. Спасибо.

Мейсон и Делла Стрит остались одни у затухающего костра. Она наслаждались тишиной пустыни, зачарованно глядя на красный круг углей.

За их спинами, на фоне западных звезд виднелись черные очертания горных хребтов. Прямо перед ними, чуть к востоку, поверхность земли резко сливалась с туманной темнотой, которая, как они знали, и являлась бескрайними просторами пустыни. У них на глазах окрашивался в пастельные тона круг раскаленных углей, их не мог уже раздуть даже свежий ночной ветер.

Рука Мейсона нашла ладонь Деллы Стрит и легонько сжала ее в знак безмолвного взаимопонимания.

На востоке появилась и пригасила сияние звезд бледная расплывчатая полоска света, туманная и неясная, как первые лучи северного сияния. Через несколько минут на желтоватом фоне появилась ломаная линия очертаний восточного хребта на границе пустыни. Свет становился все более ярким, наконец из-за линии горизонта величественно выплыла немного кривобокая луна. Она окаймила золотом горные хребты.

Более двух часов окутанные колдовской тишиной Мейсон и Делла Стрит наблюдали за постоянно менявшимся волшебным спектаклем.