Посвящение

Эту книгу я начал создавать среди майяских руин в Юкатане, а закончил в Колумбии. Сюжет родился в моей голове на борту самолета, парящего над живописными горами и джунглями. В свободное от работы с диктофоном время я встречался с наиболее культурными и интересными людьми, с которыми когда-либо сводила меня жизнь, хотя большую часть ее провел среди людей, обладавших острыми умами и неординарными характерами. Наши латино-американские друзья необычайно горды, свободолюбивы, независимы и умны. Слишком мало было написано об образованных жителях этих государств, слишком много времени мы, писатели, посвящали поискам «оригинального». Бедность не обошла стороной и нашу страну. Наши бедняки живут в густонаселенных трущобах. Жилища бедняков к югу от границы более соответствуют нормам здравоохранения, хотя из-за мягкого климата кажутся северянину хрупкими, но не менее живописными. Двери домов латино-американских аристократов не распахнуты перед обычным путешественником, движимым простым любопытством. Эти дома так же неприступны, как фешенебельные особняки наших пригородов. Следовательно, «туристы» нарушают покой беззащитных городских жителей.

Проблемой следующего поколения несомненно будет являться справедливое распределение богатства между трудящимися всех народов при сохранении частной инициативы. Эта проблема будет включать в себя и обеспечение прочного мира. В определенной степени от справедливого и честного решения этих проблем будет зависеть счастье и процветание целого полушария. Совсем скоро развитие средств передвижения позволит среднему человеку почти мгновенно и с комфортом перенестись из царства снега и льда в королевство орхидей и тропических фруктов. Именно тогда нам в полной мере понадобятся «добрососедские» отношения. Народ дружит не с правительством, а с народом. Дружеские отношения не покупаются и не вводятся в приказном порядке, они развиваются.

В Мексику и Южную Америку я ездил за материалом для журнальных статей. Я надеюсь вернуться туда, чтобы возобновить самые приятные и интеллектуально стимулирующие отношения в моей жизни.

Я посвящаю эту книгу тем, кто сделал ее написание столь приятным занятием —

Друзьям, которых я обрел «К Югу от границы».

1

Ранним утром первые солнечные лучи пробились в окна частной палаты «Мемориального Госпиталя Филлипса».

Донеслись звуки усиливающегося уличного движения, ночью почти не беспокоящие обитателей больницы. Послышались по паркету коридора шаги медицинских сестер, новый рабочий день вступал в свои права.

Для пациентов начинался утренний туалет с обычными процедурами — измерениями температуры, сдачей крови на анализы. По коридорам покатились тележки с завтраками, распространявшие аромат свежего кофе и запах овсяной каши.

Медсестры спешили со шприцами для подкожных впрыскиваний в хирургическое отделение к больным, чтобы успокоить их, снять напряжение или подготовить к предстоящему наркозу.

Лоретта Трент сидела на своей постели. Она с улыбкой посмотрела на вошедшую медсестру.

— Мне сегодня гораздо лучше, — сказала она еще слабым голосом.

— Доктор обещал зайти к вам после операции, — мягко улыбнулась медсестра.

— Он сказал, когда я отправлюсь домой? — нетерпеливо спросила больная.

— Вы спросите его об этом сами, — ответила медсестра. — Вам придется теперь соблюдать строгую диету. Последний приступ был очень серьезным.

— Хотела бы я знать, чем был вызван этот приступ, — вздохнула Лоретта. — Я ведь вела себя очень осторожно. Наверное, у меня какая-то аллергия.

2

Особняк Лоретта Трент был расположен на просторном, ухоженном участке на холме и напоминал о старых, добрых временах. Обитатели дома готовились к приезду хозяйки, экономка заканчивала приборку в ее спальне.

— Сегодня миссис Трент возвращается домой, — сообщила она горничной. — Доктор попросил медицинскую сестру Анну Фритч присмотреть за ней. Медсестра только что приехала. На этот раз она пробудет здесь две недели.

— В таком случае мне повезло, — без особого энтузиазма ответила горничная. — Сегодня я хотела бы уйти по своим делам.

В это самое мгновение чьи-то руки манипулировали над раковиной в отделанной кафелем ванной комнате.

Тонкая струйка белого порошка посыпалась из пузырька в раковину. Рука повернула кран, и вода смыла белый порошок в канализационную систему.

Необходимости в этом порошке больше не было. Он сослужил свою службу.

В просторном доме царила атмосфера напряженного ожидания. Боринг Бриггс, зять Лоретты, его жена Диана, Гордон Келвин, еще один зять, и его жена Максин, экономка, горничная, повар, медицинская сестра и шофер Джордж Игэн ждали приезда хозяйки. Они все по-разному воспринимали предстоящее возвращение Лоретты Трент домой.

После окончания утренних операций, хирурги переодевались в повседневную одежду. Активность в «Мемориальном Госпитале Филлипса» к полудню несколько утихла.

Пациенты после операций размещались в реанимационном отделении. Тех, которые уже поправлялись после не очень сложных операций, развезли по палатам — с бледными лицами, полузакрытыми глазами, покрытые одеялами, больные производили удручающее впечатление.

Доктор Феррис Элтон направился в палату Лоретты Трент. Доктор был среднего роста, худощавым, стройным, несмотря на свои пятьдесят пять лет, мужчиной.

Лицо Лоретты Трент засветилось, когда врач открыл дверь ее палаты. Медицинская сестра обернулась, увидела доктора Элтона и встала в ногах больной, ожидая распоряжений.

— Вы сегодня чувствуете себя лучше? — с улыбкой спросил врач у пациентки.

— Намного, намного лучше, — ответила она. — Я сегодня поеду домой?

— Да, сегодня вы вернетесь домой, — подтвердил доктор Элтон. — С вами будет ваша прежняя медицинская сестра Анна Фритч. Поселите ее в комнате рядом со своей спальней. Она должна будет дежурить круглые сутки, я хочу, чтобы она последила за вами. Не нужно было отпускать ее после первого приступа. За состоянием вашего сердца нужен постоянный контроль.

Миссис Трент кивнула.

— Теперь, — продолжал доктор Элтон, — я хотел бы поговорить с вами откровенно, миссис Трент. Это уже третий гастроэнтеритный[1] приступ в течение восьми месяцев. Такие приступы довольно серьезны сами по себе, но меня очень беспокоит ваше сердце. Нельзя допустить, чтобы это повторилось еще раз. Вам нужно следить за своей диетой.

— Я знаю, — согласилась пациентка. — Но еда со всевозможными приправами бывает так вкусна…

Доктор в задумчивости нахмурился.

— Я думаю, — наконец сказал он, — что, когда вы немного поправитесь, нужно будет провести серию исследований на аллергию. А пока вам следует быть осторожнее. Хочу предупредить, что ваше сердце может не выдержать очередного приступа. И вам не следует волноваться.

3

Руки и порошок сделали свое дело. Подготовительные мероприятия закончены, дорога расчищена.

Жизнь Лоретты Трент теперь зависела от женщины, которую она видела только один раз, от женщины, о существовании которой она совершенно забыла. Да и сама эта женщина, Вирджиния Бакстер, довольно смутно помнила Лоретту Трент. Она встретила эту пожилую женщину около десяти лет назад, и встреча была ничем непримечательна.

Вирджиния, возможно, и вспомнила бы Лоретту Трент, но сейчас та встреча совсем стерлась из памяти. Повседневные жизненные проблемы прошедших лет вытеснили ее.

Сейчас Вирджиния Бакстер следовала в потоке пассажиров мимо провожающих их стюардесс.

— Прощайте.

— Всего хорошего.

— До свидания, сэр.

— До свидания. Приятного путешествия.

— Спасибо, до свидания.

Пассажиры покидали самолет, направляясь в здание аэропорта, и ускоряя шаг в направлении большой, ярко освещенной таблички с надписью «Багаж». Стрелка указывала на нижний этаж.

Вирджиния Бакстер положила руку на перила эскалатора. На другой руке она несла пальто и чувствовала себя довольно усталой. Ей было около сорока лет, но она сохранила хорошую фигуру и привычку одеваться по моде. Всю свою жизнь Вирджинии пришлось работать, поэтому были заметны морщинки около глаз, по обеим сторонам носа наметились пока еще неясно очерченные линии. При улыбке ее лицо озарялось светом. В плохом настроении уголки ее рта иногда опускались вниз.

Она сошла с эскалатора на нижнем этаже и направилась к ленте движущегося транспортера, на котором должны были появиться чемоданы.

Багаж еще не привезли, и Вирджиния быстро зашагала к тому месту, где ей предстояло прождать несколько долгих минут.

Наконец на движущейся ленте транспортера стал появляться багаж, который подавался к медленно вращающемуся столу. Пассажиры начали разбирать свои чемоданы, носильщики с багажными бирками забирали тяжелую ручную кладь и ставили ее на тележки.

Толпа пассажиров поредела. На столе осталось лишь несколько чемоданов. Багажа Вирджинии все еще не было. Она повернулась к носильщику.

— Знаете, моего багажа почему-то нет, — сказала она.

— Какой у вас багаж, госпожа? — поинтересовался тот.

— Коричневый чемодан и небольшая продолговатая сумочка для косметики.

— Покажите, пожалуйста, багажные квитанции.

Она передала носильщику квитанции.

— Прежде чем начать поиски, — сказал он, — посмотрим, не подойдет ли машина с очередным багажом. Когда багажа много, он не умещается на одной машине.

Вирджиния терпеливо ждала.

Через несколько минут на транспортере появились чемоданы. Их было четыре, два из их — Вирджинии.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Вон те мои. Большой коричневый чемодан впереди и продолговатая сумочка. Верните мне их, я устала после ночного путешествия.

— Хорошо, мадам. Я возьму ваш багаж.

Чемоданы медленно двигались по ленте транспортера. Наконец чемодан и сумочка скользнули на вращающийся стол. Носильщик взял их, сверил багажные квитанции, поставил на тележку и направился к двери.

Стоявший позади мужчина сделал шаг вперед.

— Подождите минутку, пожалуйста — сказал он.

Носильщик посмотрел на него. Из бокового кармана пиджака человек вытащил кожаный бумажник и, раскрыв его, показал жетон золотого цвета.

— Полиция, — сказал он. — Что-нибудь случилось с этим багажом?

— Нет, ничего, — поспешил заверить его носильщик. — Ничего. Он просто не пришел с первой партией.

— С багажом произошла задержка, — сказал полицейский и повернулся к Вирджинии Бакстер. — Это ваш чемодан?

— Да.

— Вы уверены в этом?

— Конечно. Большой чемодан и продолговатая сумочка. Квитанции я передала носильщику.

— Можете сказать, что в этом чемодане?

— Да, могу.

— Пожалуйста, опишите, что находится в чемодане.

— Сверху лежит бежевое пальто с коричневым меховым воротником, потом клетчатая юбка и…

— Хорошо. Пожалуйста, откройте чемодан, чтобы я мог удостовериться, — попросил полицейский.

— Я надеюсь, что вы все правильно делаете, — сказала Вирджиния после некоторого колебания.

— Чемодан заперт на ключ?

— Нет, я только закрыла его.

Полицейский открыл застежки чемодана.

Носильщик опустил тележку, чтобы чемодан был на уровне рук.

Вирджиния подняла крышку и отпрянула, увидев содержимое.

Аккуратно свернутое пальто было на месте, но сверху лежало несколько прозрачных пластиковых пакетов, а внутри них — маленькие пакетики.

— Вы ничего об этом мне не сказали. Что это? — спросил полицейский.

— Я… я не знаю. Первый раз вижу.

Как будто по сигналу из-за колонны появился человек с фотоаппаратом и вспышкой.

В то время, как Вирджиния пыталась прийти в себя, объектив был направлен на ее лицо. Глаза Вирджинии ослепила вспышка голубоватого цвета. Фотограф быстро заменил вспышку, подвинул камеру и сфотографировал содержимое чемодана.

Носильщик торопливо отошел назад, чтобы не попасть в объектив.

— Я извиняюсь, мадам, — сказал полицейский, — но вам придется пройти со мной.

— Что вы хотите от меня?

— Я объясню, — ответил офицер. — Ваше имя Вирджиния Бакстер?

— Да. А в чем дело?

— Мы получили о вас информацию, — сказал полицейский. — Нам сообщили, что вы везете наркотики.

Фотограф сделал еще несколько снимков, затем повернулся и ушел.

— Конечно, я пойду с вами, — сказала Вирджиния полицейскому, — если вы попытаетесь разобраться в этом деле. У меня нет ни малейшего представления, как эти пакеты могли попасть в мой чемодан.

— Я понимаю, — серьезно сказал офицер. — Вам придется поехать со мной в Управление полиции. Мы отдадим пакеты на анализ и установим, что в них находится.

— А если это окажутся наркотики?

— Тогда нам придется арестовать вас.

— Но это… Это какое-то безумие.

— Несите чемодан, — велел офицер носильщику, закрывая крышку.

Полицейский открыл сумочку, вытащил оттуда тюбики с кремом, маникюрный набор и пузырьки с лосьоном.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я думаю, что с этим все в порядке, но нам придется проверить содержимое тюбиков и пузырьков.

Он проводил Вирджинию к легковой машине, велел носильщику положить вещи на заднее сиденье, подождал, пока женщина сядет на переднее место и завел мотор.

— Мы едем в полицейское Управление? — спросила она.

— Да.

Вирджиния заметила, что машина оборудована радиосвязью. Офицер снял трубку радиотелефона.

— Говорит специальный сотрудник Джек Эндрейвс. Я покидаю аэропорт вместе с женщиной, в отношении которой имеются подозрения. Я взял с собой ее чемоданы, содержимое которых необходимо проверить. Время десять часов семнадцать минут.

Полицейский повесил трубку телефона на рычаг, отъехал от тротуара и профессионально быстро повел машину в сторону полицейского Управления.

Там Вирджинию передали в распоряжение надзирательницы и заставили ждать около четверти часа. Затем офицер передал надзирательнице сложенный лист бумаги.

— Подойдите сюда, пожалуйста, — сказала она арестованной.

Вирджиния подошла к столу.

— Вашу правую руку.

Надзирательница взяла правую руку Вирджинии и, прежде чем та поняла, что происходит, крепко схватила ее большой палец, прижала его к подушечке, затем сделала то же самое движение на листе бумаги. Отпечаток пальца был готов.

— Следующий палец, пожалуйста.

— Вы не имеете права снимать мои отпечатки, — сказала Вирджиния, отступая назад. — Почему? Я…

— Не усложняйте себе жизнь, — посоветовала надзирательница, еще крепче сжимая палец. — Давайте следующий.

— Я отказываюсь! Господи, да что же такое я сделала? Это кошмар какой-то!

— Вы можете позвонить по телефону, — сказала надзирательницы. — Если хотите, можете вызвать адвоката.

— Где телефонный справочник? — спросила Вирджиния в ответ на эти слова. — Я хочу позвонить Перри Мейсону.

Через несколько минут Вирджиния услышала в трубке голос Деллы Стрит, доверенной секретарши Перри Мейсона.

— Пожалуйста, могу я поговорить с Перри Мейсоном? — спросила Вирджиния.

— Скажите мне, о чем вы хотите с ним говорить, — ответила Делла Стрит. — Возможно, я смогу помочь вам.

— Меня зовут Вирджиния Бакстер. Я работала у адвоката Делано Баннока вплоть до его смерти два года назад. Два или три раза я видела мистера Мейсона. Он приходил в офис мистера Баннока. Возможно, он помнит меня. Я исполняла обязанности секретаря и принимала посетителей.

— Я поняла, — сказала Делла. — В чем заключаются ваши проблемы, мисс Бакстер?

— Меня арестовали за хранение наркотиков. Но я не имею ни малейшего представления, как они попали ко мне. Мне нужна помощь мистера Мейсона.

— Подождите минутку, — сказала Делла.

Через мгновение в трубке послышался хорошо поставленный голос Перри Мейсона.

— Где вы, мисс Бакстер?

— В Управлении полиции.

— Пожалуйста, не отвечайте ни на какие вопросы до моего приезда, — посоветовал Мейсон. — Я выезжаю.

— О, я вам очень благодарно. Я… я не знаю, как это случилось…

— Ничего не говорите по телефону, — приказал Мейсон. — Никому ничего не говорите. Я еду. Что вы скажете об освобождении под залог? У вас есть средства?

— Я… Если это окажется не слишком много. У меня есть кое-какие сбережения. Но немного.

— Я выезжаю, — сказал Мейсон. — Я потребую, чтобы ваше дело сразу же передали в Суд. Все будет в порядке

4

Когда Вирджиния Бакстер увидела Мейсона, с нее слетели оковы страха, она словно избавилась от ирреального ночного кошмара.

— Судья установил залог в пять тысяч долларов, — сказал Мейсон. — У вас есть такая сумма?

— Я должна буду закрыть все свои банковские счета и изъять деньги из строительного дела и займов.

— Это было бы лучше, — ответил Мейсон, — чем ждать решения Суда в тюрьме. Теперь я хочу знать, что все-таки случилось?

Вирджиния рассказала Мейсону об утреннем аресте.

— Откуда летел ваш самолет?

— Из Сан-Франциско.

— Что вы делали в Сан-Франциско?

— Я навещала свою тетю. В последнее время я летала к ней несколько раз. Она старая одинокая женщина и чувствует себя не совсем хорошо. Ей нравятся мои визиты.

— А чем вы занимаетесь? Вы зарабатываете себе на жизнь?

— У меня нет постоянной работы после смерти мистера Баннока. Я выполняла разовые задания.

— Значит, у вас есть какой-то доход? — спросил Мейсон.

— Да, — ответила она. — Кроме брата, у мистера Баннока не было родственников. Он не забыл меня в своем завещании и оставил мне небольшое наследство, которое дает доход и…

— Как долго вы работали у Баннока?

— Восемнадцать лет. Я начала у него работать, когда мне не было еще двадцати.

— Вы были замужем?

— Да была, брак не удался.

— Разведены?

— Нет. Просто уже длительное время мы живем раздельно.

— У вас с мужем хорошие отношения?

— Нет.

— Как его зовут?

— Колтон Бакстер.

— Вы пишете свою фамилию со словом «мисс»?

— Да. Мне кажется, что это помогает секретарской работе.

— Значит, вы были у тети. Сели в самолет. А как с багажом? При его сдаче ничего не произошло?

— Нет, хотя подождите. Мне пришлось платить за излишек багажа.

В глазах Мейсона появился интерес:

— Вы платили за перевес багажа?

— Да.

— У вас сохранилась квитанция?

— Я прикрепила ее к билету. Она в моем кошельке. При аресте кошелек у меня забрали.

— Мы получим его обратно, — заверил Мейсон. — Вы путешествовали одна?

— Да.

— Вы помните своего соседа по самолету?

— Это был мужчина тридцати двух или тридцати трех лет, очень хорошо одет. Когда я сейчас начинаю думать о нем, у него… у него было что-то особенное. Он был холоден, решителен. Он отличался от обычных пассажиров… Мне это трудно объяснить.

— Вы узнаете его, если увидите снова? — спросил Мейсон.

— Да, безусловно.

— Узнаете его по фотографии?

— Я думаю, что да. Если фотография будет четкая.

— У вас был один чемодан? — поинтересовался Мейсон.

— У меня был большой чемодан и продолговатая сумочка с косметикой.

— Где они сейчас?

— Их забрал полицейский. В аэропорту первым привезли чемодан. Носильщик сначала его снял с транспортера, потом сумочку. В это время ко мне подошел человек, показал свое удостоверение и спросил, не буду ли я возражать, если он осмотрит содержимое моего чемодана, поскольку что-то случилось. Так как мой багаж с самолета доставили с опозданием, я думала, что именно эту задержку он и имеет в виду.

— Что вы ответили ему?

— Я сказала, что находится в моем чемодане. Он спросил, не буду ли я против, если он проверит.

— Вы еще что-нибудь помните из разговора?

— Сначала он спросил меня, мой ли это чемодан. Я ответила, что да. Тогда он спросил, могу ли я это подтвердить. Я описала вещи, находившиеся в чемодане. Полицейский спросил, может ли он это проверить.

— Ваш багаж, состоящий из двух мест, весил более сорока фунтов? — спросил Мейсон нахмурившись.

— Да, чемодан и сумочка вместе весили сорок шесть фунтов. За шесть фунтов я платила дополнительно.

— Хорошо, — задумчиво произнес Мейсон. — Вам придется научиться контролировать себя. Хотя ситуация не из лучших, возможно, мы что-нибудь придумаем.

— Я не могу понять, — заметила Вирджиния, — откуда появились эти пакеты и как их смогли подложить в мой чемодан. Багаж с опозданием привезли с самолета, но трудно представить, что на пути из самолета в багажное отделение аэропорта с чемоданом можно что-то сделать.

— Такое можно сделать не только в аэропорту. Вероятно, кто-то открывал чемодан после сдачи его вами в багаж, до погрузки в самолет. И мы не знаем, погрузили ли чемодан в багажный отсек самолета. Может быть, кто-то открывал его именно в самолете. Когда багаж выгрузили из самолета, произошла задержка. Это означает, что чемодан был выгружен на землю, где он и находился до того, как его забрал следующий погрузчик. Судя по конструкции самолета, багаж разгружается со стороны, обратной входным дверям. Пока чемодан находился на земле, совсем нетрудно было открыть его и вложить эти пакеты с наркотиками.

— Но зачем? — спросила она.

— В этом-то и загадка, — сказал Мейсон. — Вероятно, кто-то занимается поставками наркотиков. Этот человек знал, что о нем сообщили в полицию и его багаж будут осматривать. Поэтому он подложил контрабанду в ваш чемодан, а его сообщник дал знать полиции о его содержимом. По всей видимости, он достаточно точно описал вас, поскольку ожидавший в багажном отделении аэропорта офицер опознал вас, когда вы еще спускались по трапу самолета. Как был помечен ваш чемодан? На прикрепленной к нему бирке была написана фамилия или только ваши инициалы?

— Вы, наверное, знаете ту кожаную бирку, которая прикрепляют к ручке чемодана. На бумаге, вставляемой в бирку, были напечатаны мои фамилия и имя, а также адрес: «Эврика Армс Апартментс», четыреста двадцать два.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Вас освободят под залог. Я постараюсь как можно быстрее добиться предварительного слушания дела. По крайней мере, мы заставим полицию открыть свои карты. Полагаю, что произошла какая-то ошибка и мы сможем разобраться с ней. Но вам придется пережить несколько неприятных минут.

— Скажите мне, — с тревогой спросила она. — В аэропорту был фотограф. В газетах появятся мои фотографии?

— Фотограф? — переспросил Мейсон.

Она кивнула.

— Дело приобретает более серьезный характер, — мрачно сказал Мейсон. — Я этого не предполагал. Это была не просто ошибка… Да, фотографии в газетах, очевидно, появятся.

— С моим именем, адресом и всем остальным?

— Да, со всем. Возможно, будет фотография с выражением растерянности на вашем лице и над ней крупная надпись: «Бывшая секретарша обвиняется в торговле наркотиками».

— Но как газета могла послать туда своего фоторепортера?

— Вот в этом-то все и дело, — ответил Мейсон. — Некоторые полицейские обожают рекламу. Они сообщили дружественной газете, что собираются арестовывать молодую фотогеничную женщину. Газета публикует сообщение с фамилией полицейского. Приготовьтесь прочесть, что обнаруженные в вашем чемодане наркотики по существующим ценам стоят несколько тысяч долларов.

На ее лице появился испуг.

— Что произойдет после того, как меня освободят? — наконец спросила она.

— Возможно, ничего, — сказал Мейсон. — А возможно, несколько строк на последних страницах газеты.

— Меня освободят, как вы думаете? — с надеждой спросила она.

— Я адвокат, — ответил Мейсон, — а не гадалка. Я сделаю все возможное и пока это единственное, что я могу вам обещать.

5

Мейсон проводил Вирджинию Бакстер к месту, которое было отгорожено от остальной части зала суда.

— Пожалуйста, — успокаивающим тоном сказал он, — не нервничайте.

— Это все равно что просить замерзшего человека не дрожать, — ответила она. — Я не могу не нервничать. Внутри, а, наверное, и снаружи, я трясусь как осиновый лист. Внутри у меня словно колотят крылышками тысячи бабочек.

— Это предварительное слушание, — объяснил Мейсон. — Рутинное дело для судья. Обычно он просто передает дело в Суд более высокой инстанции, при этом значительно увеличивая размер залога. Иногда даже не разрешает освобождать обвиняемого под залог. Да вы сами все увидите.

— У меня больше нет денег, мистер Мейсон. Я отдала все. Иначе придется за бесценок продавать мое недвижимое имущество.

— Знаю, — сказал Мейсон. — Я просто рассказал вам, что может случиться. Однако наличие у вас недвижимого имущества может повлиять на установление судьей размера залога.

— У вас нет надежды… выручить меня во время этих предварительных слушаний?

— Обычно, — сказал Мейсон, — судья передает дело в высшую инстанцию, если прокурор хочет, чтобы разбирательство было продолжено. Но иногда случаются удачи… Я никогда не слышал, чтобы дело доходило до допроса обвиняемого во время предварительных слушаний. Но если у судьи появится хоть малейшая возможность закрыть процесс, я буду настаивать на том, чтобы вас допросили, с тем чтобы судья увидел, с кем он имеет дело.

— Если бы не та ужасная статья в газете, — вздохнула она. — И не та фотография!

— С точки зрения редактора газеты, это был отличный материал, — заметил Мейсон. — Видны удивление и ужас на вашем лице, и вам эта фотография может сослужить хорошую службу в предстоящем разбирательстве.

— Но она испортила мою репутацию, — ответила Вирджиния. — Мои друзья теперь будут шарахаться в стороны от меня.

Мейсон хотел было что-то сказать, но воздержался. Открылась дверь, ведущая в кабинет судьи.

— Встаньте, — приказал Мейсон своей подзащитной.

Зрители, находившиеся в зале судебных заседаний, поднялись. Судья Кортлейнд Алберт занял свое место и оценивающе посмотрел на обвиняемую.

— Сегодня мы проводим предварительные слушания по делу «Народ против Вирджинии Бакстер», — объявил он. — Все готовы к началу процесса?

— Защита готова, — сказал Мейсон.

Джерри Касвелла, одного из молодых заместителей окружного прокурора, часто посылали на предварительные слушания и он стремился создать себе репутацию и привлечь к себе внимание начальства. Он поднялся на своем месте.

— Обвинение, — драматично заявил Касвелл, — всегда готово.

— Вызывайте своего первого свидетеля, — сказал судья Алберт.

Касвелл вызвал носильщика из аэропорта.

— Вы знакомы с обвиняемой? — спросил он после того, как свидетель принял присягу.

— Да, сэр. Я видел ее.

— Семнадцатого числа этого месяца?

— Да, сэр.

— Вы работаете носильщиком в аэропорту?

— Да, сэр.

— Вы занимаетесь транспортировкой багажа?

— Да, сэр.

— Семнадцатого числа этого месяца обвиняемая показала вам в аэропорту чемодан?

— Да, сэр, показала.

— Если увидите этот чемодан, вы узнаете его?

— Конечно, узнаю.

Касвелл кивнул сотруднику полиции, который внес чемодан.

— Это тот чемодан?

— Да, сэр, это он.

— Прошу пометить его как вещественное доказательство «А», — сказал Касвелл.

— Принято, — постановил судья Алберт.

— Обвиняемая сказала вам, что это ее чемодан?

— Да, сэр.

— Чемодан открывали в вашем присутствии?

— Да, сэр.

— Что находилось в чемодане, кроме одежды?

— Было несколько пластиковых пакетов.

— Сколько? Вам об этом известно?

— Я не считал. Пакетов было довольно много.

— У меня все, — объявил Касвелл. — Можете начинать перекрестный допрос.

— Обвиняемая сказала вам, что это ее чемодан? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Она передала вам багажный талон?

— Да, сэр, передала.

— Вы сравнивали номер данного вам талона с номером на чемодане?

— Да, сэр.

— Сколько талонов обвиняемая передала вам?

— Она передала мне два багажных талона.

— Что стало со вторым талоном?

— Второй талон был на сумочку.

— Ее открывали?

— Да, сэр.

— До того как открыли чемодан, произошел ли какой-либо разговор с человеком, который представился сотрудником полиции? — спросил Мейсон.

— Да, произошел. Сотрудник полиции Джек Эндрейвс показал этой женщине свое удостоверение и спросил, ее ли это чемодан.

— Что она ответила?

— Она ответила утвердительно.

— Что сказал мистер Эндрейвс?

— Спросил, может ли он открыть чемодан.

— Другого разговора не было?

— Я передаю существо разговора.

— Я спрашиваю вас не о существе, — заметил Мейсон. — Я спрашиваю вас о самом разговоре. Спросил ли офицер Эндрейвс, у мисс Бакстер: уверена ли она, что это ее чемодан, и может ли она подтвердить это, описав находившиеся в нем вещи?

— Да, сэр, именно так.

— Затем он попросил ее открыть чемодан, чтобы проверить ее слова, не так ли?

— Да, сэр.

— Что вы скажете о сумочке? Просил ли офицер опознать ее?

— Он просто спросил, ее ли это сумочка.

— И она ответила утвердительно?

— Да.

— Что произошло потом?

— Полицейский открыл сумочку.

— И все?

— После этого они увели ее и забрали чемодан.

— Теперь хочу обратить ваше внимание на вечерний выпуск газеты от семнадцатого числа и на фотографию обвиняемой и ее чемодана, — сказал Мейсон.

— Я возражаю против поставленного вопроса, так как он несущественнен, не допустим в качестве доказательства и не относится к делу, — сказал Касвелл.

— Почему? — пожал плечами Мейсон. — Это же только предварительное слушание, и я задаю этот вопрос, чтобы установить истину.