Глава 11

Мейсон нашел Пола Дрейка в автомобиле, припаркованном у обочины за полквартала от резиденции Кента.

— Пытался проникнуть туда, — сказал Дрейк, — но они меня завернули. Я прихватил пару ребят, готовых работать, как только копы снимут оцепление. Что стряслось?

— Убит человек по имени Риз. Его зарезали в постели, очевидно, пока он спал. Простыни были натянуты до подбородка. Ночь была довольно теплой, и у него было всего два легких одеяла. Нож вонзили сквозь них.

— Мотив?

Мейсон понизил голос и ответил:

— Чертовски много всякой всячины, которая указывает на моего клиента, Питера Кента.

— Где он сейчас?

— Сделал ручкой.

— Имеешь в виду, в бегах?

— Нет, уехал по делам.

— Ты собираешься сдать его полиции?

— Это зависит… Хочу сначала выяснить, виновен ли он. Если «да», я не буду путаться с этим делом. Полагаю, что он лунатик. Тогда постараюсь его отмазать.

— Что за тип был тот, кого убили?

— Немного «того». Очень беспокоился о своем здоровье.

— Были ли у Кента особые причины его убивать?

— Нет, но у него была масса причин для убийства того типа, в кровати которого оказался этот бедолага.

Детектив тихонько присвистнул.

— Выходит, ошибочка получилась? — спросил он.

— Не знаю. Пооколачивайся поблизости и покопайся — может, что найдешь. — Мейсон взглянул на часы, открыл дверцу автомобиля Дрейка и спросил: — Можешь подкинуть меня до бульвара? Там я поймаю такси.

— В офис?

— Пока не знаю.

— Ты же был здесь, — спросил Дрейк, трогая машину, — разве у тебя не было шанса сделать что-либо, пока не нагрянула полиция?

— Никакого. Здесь околачивался адвокат — та еще птичка — по имени Дункан.

Дрейк ловко уклонился от автомобиля, который выскочил наперерез, нажал на педаль газа, чтобы проскочить на светофоре, и заметил:

— Дункан смешал твои карты, так что ли?

— Угадал. Этот старый крючок начал во все лезть и путаться под ногами. Более того, он утверждает, что видел, как мой клиент рыскал в полночь.

Дрейк предостерег:

— Умерь прыть, Перри!

— Чем вызваны твои слова?

— Вижу твои глаза. Похоже, ты собираешься рвануть с места в карьер.

Мейсон ухмыльнулся:

— Осторожность не мой конек. Я как жонглер на сцене, который держит в воздухе сразу шесть бильярдных шаров, но я жонглирую не шарами, а бомбами, начиненными динамитом. Поневоле будешь шевелиться.

— Откопаю все, что смогу, — пообещал Дрейк. — Между прочим, ты хотел, чтобы я поставил на пост человека, чтобы сменить того парня, который наблюдает за домом в Санта-Барбаре. Я отрядил одного из своих ребят на эту работу, и все теперь там тип-топ. Просто подумал, что следует поставить тебя в известность, не дожидаясь, пока спросишь сам.

Мейсон кивнул и заметил:

— Отличная работа, Дрейк. Хорошо бы послать туда еще одного человека ему на подмогу. Я хочу, чтобы за ней следили и чтобы это было на профессиональном уровне. И установи слежку за всяким, кто покинет усадьбу Кента после того, как полицейские закончат там копаться… Останови-ка! Вон там такси, и я его возьму. Можешь звонить из бакалейной лавчонки, которая находится на углу.

Мейсон сделал знак таксисту, как только Дрейк подрулил к тротуару. Водитель оказался шустрым и опытным, и Мейсон добрался до офиса в десять минут десятого.

Делла Стрит, улыбающаяся и свежая, как лист салата, уселась на угол стола Мейсона и изливала на него поток информации, пока он мыл руки, причесывался и поправлял галстук перед зеркалом.

— Джексон звонил несколько минут назад. У одного из судей — процесс с участием присяжных в половине десятого и еще одно текущее дело. Поэтому он назначил суд на полдевятого, но Джексон объяснил все обстоятельства ему и получил его подпись под окончательным решением о разводе. Я звонила в отель «Уинслоу» в Юме, чтобы поговорить с мистером Кентом, но его там еще нет. В суде тоже ничего не слышали о Кенте. Никакого разрешения на брак для него не выдавали этим утром и…

— Подожди минуту, — перебил Мейсон, — эта информация не имеет особого значения. Здание суда открылось всего несколько минут назад. Сейчас чуть немногим больше девяти и…

Она прервала его, заявив с издевкой:

— Там уже немногим больше десяти. В Юме другой часовой пояс.

Мейсон закрыл дверцу встроенного шкафа, где находились туалетные принадлежности и аптечка, отвесил ей легкий поклон и произнес:

— Ваша взяла, мисс Деловитость. Что еще?

— Я позвонила в аэропорт, узнала номер самолета, который Кент нанял до Юмы, и связалась с офисом Дрейка, чтобы направить их оперативника в Юме в аэропорт проверить, приземлился ли самолет. С минуту на минуту ожидаю звонка.

— Не знаю, почему бы мне не поручить тебе вести дела, — сказал ей Мейсон. — Ты управляешься с ними гораздо быстрей и эффективней, чем я.

Она улыбнулась в ответ и продолжала докладывать:

— Еще стараются изо всех сил заполучить вас на дело о завещании эти Анструттеры. Я сказала им, что сама ничего не решаю, но если вы заинтересуетесь…

— Кто-нибудь настаивает, чтобы я занялся этим делом?

— Адвокат, который представляет тех, кто оспаривает завещание. Он ждет, чтобы вы подключились к делу. Говорит, что все уже подготовил и вам надо только ознакомиться с доказательствами и представить дело присяжным…

Мейсон прервал ее:

— Ничего не выйдет! Дело должно слушаться на этой неделе, не так ли?

— Да.

— Я не могу взять на себя дополнительные обязательства, пока не покончу с тем, что сейчас на руках. Принеси им мои извинения. Есть еще что-нибудь?

— Мирна Дюшен настолько благодарна, что буквально вне себя.

— Мирна Дюшен? — переспросил он, наморщив лоб. — Кто такая?

— Девушка, которую обольстил мужчина, поселившийся в отеле «Палас» под вымышленным именем Джорджа Причарда, — объяснила Делла.

Мейсон засмеялся:

— Я уже и забыл про нее. Она думает, что мой совет ей поможет?

— Более того, уверена в этом. Говорит, что заплатит вам сразу, как только…

— Разве ты не сказала ей, что мой совет бесплатен?

Делла Стрит кивнула:

— Конечно, сказала, но она просто не может в это поверить. Она…

Зазвонил телефон. Делла поднесла трубку к уху, сказала: «Алло», послушала несколько мгновений и произнесла:

— Оставайтесь там. Чуть что — сразу же звоните. — Она положила трубку на рычаг и сообщила: — Самолет Кента… еще не приземлился в аэропорту Юмы.

Мейсон выбил пальцами дробь по краю стола.

— Еще и это осложнение, — вырвалось у него.

— Может, объявить их пропавшими и отправить другой самолет на поиски?

Он медленно покачал головой:

— Звони в аэропорт, Делла, и зафрахтуй самолет. Пусть подготовят к вылету через полчаса. Не сообщай — куда. Скажи, что просто хочу немного полетать.

— Заказ на ваше имя? — спросила она. Он кивнул:

— Под своим именем мне будет удобнее, а если полицейские рыщут вокруг аэропорта, то к этому времени им будет уже известно о самолете Кента.

— Думаете, они вычислили про самолет?

— Нет, так вычислят рано или поздно. Дворецкий проболтался, что они собираются пожениться и что я отвозил их на автомобиле. Не надо быть великим сыщиком, чтобы сложить два плюс два.

Снова зазвонил телефон. Делла послушала, протянула трубку Мейсону и сказала:

— Джексон из Санта-Барбары. Принимайте звонки по этой линии, а я выйду, чтобы позвонить в аэропорт.

Мейсон произнес: «Алло» — и услышал в трубке голос Джексона.

— Привет, Джексон, ну как дела? Делла сообщила мне, что ты получил решение суда.

— Все верно. Подписано и должным образом оформлено. Что мне делать сейчас?

— Кто следит за этой женщиной?

— Один из людей Дрейка. Он сменил Харриса.

— Делла сказала, что у тебя есть ко мне что-то, не предназначенное для разговора по телефону.

— Пожалуй, я бы не рискнул довериться трубке. Говорю из здания суда — все никак отсюда не выберусь. Позже отправлюсь на центральную телефонную станцию и позвоню оттуда.

— Каков характер информации в общем? — спросил Мейсон. — Используй выражения, непонятные для посторонних.

— Речь идет о консолидации сил противника.

Мейсон в раздумье нахмурил лоб и спросил:

— Можешь ли еще что-либо добавить?

— По-видимому, — ответил Джексон, — завершаются приготовления, в результате которых истец по делу о разводе планирует скооперироваться с определенными партиями, занимающими враждебную позицию к ответчику по делу о разводе.

Мейсон процедил что-то сквозь плотно стиснутые губы.

— Уловили, что я имею в виду? — спросил Джексон.

— Думаю, что да. Не хочу, чтобы ты больше распространялся об этом по телефону. Приезжай сюда так быстро, как только сможешь.

— Могу прямо сейчас.

— Как по поводу остальных?

— Все готовы отправиться по первому моему слову.

— Где мисс Уорингтон?

— Здесь, со мной. Харрис ожидает у выхода в автомобиле.

— Залезайте в машину и дуйте сюда! Скажи Харрису, пусть жмет на всю железку. Прошлой ночью в резиденции Кента случилось непредвиденное и удручающее событие.

— Можете сказать мне, какое именно?

— Убит Филип Риз. Джексон тихонько свистнул.

— Было бы весьма нежелательно для Харриса и мисс Уорингтон оказаться в объятиях полиции до того, как они успеют хоть как-то подготовиться.

— Вы хотите, чтобы я доставил их в офис, прежде чем они…

— Это именно то, чего я не хочу, — прервал Мейсон. — Не желаю, чтобы полиция думала, что я пытаюсь повлиять на свидетелей. Я и так увяз в этом деле по уши. И еще я не хочу, чтобы ты обмолвился им о том, что знаешь про убийство Риза. Но предложи им под предлогом, что их, возможно, будет спрашивать адвокат мистера Кента о событиях того вечера, чтобы они согласовали и сверили свои ответы.

— Харрис — тот самый, кто располагает информацией, связанной с тем делом, которое я пытался объяснить вам несколько минут назад.

— О консолидации сил?

— Да.

— Это дела не меняет. Я не хочу, чтобы Харрис появился здесь прежде, чем его допросят в полиции. Выкачай у него всю информацию, которой он располагает. Заставь мисс Уорингтон застенографировать и расшифровать потом, если это будет необходимо. Сделаешь?

— Думаю, да. Конечно да.

— О’кей, — сказал Мейсон, — действуй. Возможно, меня здесь не будет, когда ты приедешь. В таком случае дождись.

Он повесил трубку и начал расхаживать по офису. В дверях появилась Делла Стрит.

— Самолет готов, — доложила она, — еще я заказала машину из тех, что побыстрей. Она будет у подъезда к тому времени, когда вы выйдете.

Мейсон рывком открыл дверь встроенного платяного шкафа, натянул плащ, задержался у зеркала, чтобы поправить шляпу.

— Когда окажетесь в аэропорту, — наставляла Делла Стрит, — отправляйтесь в дальний конец летного поля. Там будет стоять готовый к взлету двухмоторный самолет. Я предупредила пилота, чтобы он точно был именно там. Думаю, что сыщики, возможно, уже околачиваются поблизости.

Мейсон кивнул, ответил:

— Славная девочка! — И направился к лифту.

Автомобиль, заказанный Деллой, прибыл к подъезду в тот самый момент, когда Мейсон покинул здание. Водитель знал, как лавировать в потоке транспорта.

— В дальний конец летного поля! — приказал Мейсон.

— Да, сэр, я уже в курсе.

Мэйсон откинулся на спинку сиденья, полностью погрузившись в собственные мысли. Дважды обращал внимание на окружающее, когда автомобиль резко вилял, чтобы избежать столкновения, но время, когда, залезая в кабину самолета, он взглянул на часы, убедило его в том, что все неудобства, пережитые им по дороге в аэропорт, были ненапрасны.

Мейсон кратко проинструктировал летчика:

— Самолет вылетел в Юму этим утром на рассвете. В пункт назначения не прибыл. Следуйте по курсу чартерных рейсов до Юмы, осматривая, насколько это возможно, все, что под крылом. Я буду делать то же самое.

— Если замечу его внизу, то что мне делать?

— Сделайте круг как можно ниже. Не предпринимайте никаких попыток посадить самолет, если только кто-то не пострадал и мы не окажемся в состоянии что-то сделать. Если это авария и они погибли, мы сообщим властям. Если кто-то нуждается в медицинской помощи, тогда попытаемся совершить посадку.

Пилот кивнул и забрался на свое место. Моторы взревели — и самолет, разогнавшись, взлетел. Мейсон напряженно вглядывался вниз, на аэропорт, пытаясь увидеть полицейскую машину, припаркованную у входа, или разглядеть рыскающего сержанта Голкомба, но самолет слишком быстро набирал высоту, чтобы дать ему возможность что-либо рассмотреть в деталях. Вскоре ряды белых зданий, поблескивающих в ярком свете калифорнийского солнца, уступили место зелени апельсиновых садов, похожих сверху на квадраты шахматной доски. Затем слева и справа возникли покрытые снегом вершины гор; самолет стал пробираться между ними по узкому проходу, попал в воздушную яму, выровнялся, гул моторов стал ровным, а полет плавным. Внезапно, как по мановению волшебной палочки, плодородная земля садов и виноградников сменилась пустыней с песками, на которых редкие кактусы и жидкие кустарники казались точками. Справа показался Палм-Спрингс, раскинувшийся у подножия возвышающихся над ним, как башни, гор. Еще несколько минут — и за финиковыми пальмами долины Коачелья на солнце заблестели воды Соленого моря. И нигде никаких признаков совершившего посадку самолета. Соленое море осталось позади. Мейсон напряженно вглядывался вниз поочередно то с одной, то с другой стороны кабины. Под крылом проплывало хаотичное нагромождение тронутых эрозией гор, огромных песчаных дрейфующих дюн — страна легенд и преданий о затерянных рудниках — вытоптанная, наполненная миражами земля, изнывающая от жажды, грозящая неисчислимыми лишениями и бедами смельчакам, готовым на все, лишь бы разбогатеть. Река Колорадо показалась впереди, похожая на желтую змею, извивающуюся в пустыне. Показалась Юма. Пилот обернулся к Мейсону за инструкциями. Тот сделал ему знак пролететь чуть дальше и приземлиться.

Нос самолета резко устремился вниз. Всепоглощающий рев моторов перешел в легкий гул, позволивший Мейсону расслышать свист воздуха, рассекаемого самолетом. Пилот уложил машину на крыло, выходя на посадочный круг, выровнял самолет, врубил двигатель еще раз, затем направил машину вниз. Моментом позже самолет содрогнулся — признак того, что колеса коснулись земли, — и покатился, гася скорость. Мейсон увидел, как навстречу бегут два человека, размахивая руками. Один из них, как он разглядел, был Кент, другого он не знал. Мейсон вылез из кабины.

— Что случилось? — спросил он.

— Мотор отказал, — уныло ответил Кент. — Пришлось сделать вынужденную посадку. Думал, что мы проторчим там все утро. Мы прилетели сюда минут пять назад. И меня встретил этот человек из детективного бюро. Он позвонил в ваш офис, и секретарша сказала, чтобы я ждал здесь, что вы должны приземлиться через пять или десять минут. Она выверила по часам время, когда вы вылетели из Лос-Анджелеса, и точно знала, когда должны прибыть сюда.

— Где мисс Мейс?

— Отправил ее в отель. Она захотела немного освежиться, а затем отправиться в суд, где будет ждать меня.

— Мы отправимся туда вместе за лицензией, — заявил Мейсон. — Где тут такси?

— Машина уже ждет.

— Один шанс из ста, — ответил Мейсон, — что полицейский, возможно, ожидает вас возле такси, чтобы сцапать. Я хочу переговорить с вами, прежде чем что-либо предпринять. Пойдемте отсюда. — Он взял Кента за руку, отвел шагов на тридцать от пилота и детектива и только тогда заговорил: — Ну а теперь выкладывайте начистоту.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кент.

— Только то, что сказал, — выкладывайте начистоту.

— Уверен, что не знаю, о чем вы говорите. Я рассказал вам все. Информация, которую я вам сообщил о Мэддоксе, строго соответствует истине…

— Черт с ним, с Мэддоксом! — прервал его Мейсон. — Как насчет Риза?

— Вы имеете в виду моего сводного брата?

— Именно!

— Я ведь тоже рассказал о нем все. Он в самом деле весьма некомпетентен, когда дело касается денег. Излишне радикален. Его попытки разбогатеть окончились провалом, поэтому он, естественно, нетерпимо относится к тем, кто оказался более удачливым. Он…

— Приблизительно в семь тридцать утра, — вновь прервал его Мейсон, — мистер П.Л. Риз был найден мертвым в постели. Его зарезали острым разделочным ножом, который вонзили прямо через одеяло. Нож, судя по всему, был взят из ящика в буфете в столовой и…

Кент пошатнулся, схватившись за сердце, его глаза расширились, лицо сделалось пепельно-серым.

— Нет, — прошептал он хрипло, с явным трудом. — Боже, Боже, нет!

Мейсон кивнул.

— О мой Бог! — воскликнул Кент, цепляясь за руку Мейсона. Мейсон вырвал руку и сказал:

— Держитесь на ногах и кончайте фиглярничать.

— Извините, но мне необходимо присесть, — произнес Кент и молча уселся прямо на землю.

Мейсон возвышался над ним, пристально глядя на него спокойным взглядом.

— Когда… Когда это произошло?

— Не знаю. Нашли его в семь тридцать.

— Кто нашел?

— Я.

— Как так случилось, что вы его нашли?

— Мы нашли разделочный нож под подушкой на вашей кровати, — ответил Мейсон. — После того как взглянули на лезвие, приступили к поискам в доме — так сказать, к переписи обитателей.

— У меня под подушкой! — воскликнул Кент, избегая, однако, встретиться с глазами адвоката.

— Знали ли вы, — спросил Мейсон, — что Риз в эту ночь спал не в своей комнате? Что он поменялся спальнями с Мэддоксом?

Глаза Кента, похожие на глаза раненого оленя, взглянули в его глаза. Он медленно покачал головой:

— А разве он поменялся?

— Да, — ответил Мейсон, — по-видимому, вы почти единственный, кто не знал об обмене комнат. Окружной прокурор будет доказывать, что когда вы взяли нож из буфета и отправились в поисках жертвы по дому, то были убеждены, что обитатель этой комнаты Фрэнк Мэддокс.

— Вы имеете в виду, что окружной прокурор будет говорить о том, что это сделал я?

— Именно это я и имею в виду.

Кент уставился на Мейсона. Его рот начал дергаться, рука потянулась к лицу, словно пытаясь прекратить конвульсии, но затряслась и сама.

Мейсон заметил небрежно:

— Если хотите, чтобы я защищал вас, Кент, то вам придется сделать две вещи: первую — убедите меня, что вы не виновны ни в каком предумышленном убийстве; вторую — прекратите эти дела с трясучкой.

Кент продолжал трястись и дергаться, причем судороги охватили почти все тело, а Мейсон продолжал все в том же небрежном тоне, словно ничего не замечал:

— Доктор Келтон сказал, что у вас это получается не совсем верно: то есть в достаточной степени, чтобы одурачить семейного врача, но ни в коем случае не психиатра. Так что подумайте, насколько ваши судороги отрицательно скажутся на вашем деле, если вы будете продолжать их разыгрывать.

Кент внезапно прекратил дергаться.

— А что в них неправильного? — спросил он.

— Келтон не сказал. Он просто заявил, что дело в том, как вы их изображаете. Ну а теперь зачем вы их демонстрируете?

— Я… э-э-э…

— Продолжайте, — подбодрил Мейсон. — Итак, зачем вам это? Кент вынул платок из кармана и вытер лоб.

— Продолжайте, — настаивал адвокат. — Смелее! Встаньте на ноги! Я хочу говорить с вами!

Кент медленно поднялся на ноги.

— Почему вы сейчас прибегли к такому представлению? — продолжал допытываться Мейсон.

Кент ответил почти неслышно:

— Потому что я знал, что опять разгуливал во сне, и боялся… Боже, как я был напуган!

— Боялись чего?

— Того, что я собираюсь сделать эту самую вещь.

— Какую? Убить Риза?

— Нет, убить Мэддокса.

— Вот сейчас, — заметил Мейсон, — похоже, вы говорите разумно. Хотите сигарету? — Он протянул портсигар.

Кент покачал головой.

— Продолжайте и расскажите мне все остальное. Кент со страхом оглянулся. Мейсон его ободрил:

— Давайте выскажитесь. Вряд ли у вас будет более безопасное место для разговора. Они могут выйти на вас в любое время. — Он поднял палец и театрально указал на аэроплан, который казался не больше точки, однако явно приближался к аэропорту.

— Даже на этом самолете могут быть полицейские. Говорите сейчас же, да побыстрее.

Кент решился:

— Только Бог знает, что я вытворяю, когда разгуливаю во сне.

— Вы убили Риза?

— Отвечаю, как перед Богом, — не знаю.

— А что вы знаете?

— Я знаю, что разгуливал во сне год назад. Знаю, что брожу по ночам время от времени еще с тех пор, как был ребенком. Знаю, что эти приступы наступают в полнолуние и когда я в нервном состоянии или выбит из колеи. Знаю, что немногим меньше года назад, когда разгуливал во сне, я прихватил разделочный нож. Не знаю, что собирался делать с этим ножом, но боюсь, ужасно боюсь…

— Того, что намеревались убить свою жену? — спросил Мейсон. Кент кивнул.

— Пойдемте отсюда! — предложил Мейсон, следя глазами за самолетом, который разворачивался в воздухе, чтобы зайти против ветра. — А что еще по поводу последнего приступа лунатизма?

— Я разгуливал во сне. Взял разделочный нож из буфета. В любом случае я не пытался убить кого-нибудь этим ножом, а если даже и пытался, то что-то мне помешало.

— Почему вы так думаете?

— Разделочный нож был у меня под подушкой, когда я проснулся утром.

— Выходит, вы знали, что он был там?

— Да.

— А вы знали, что произошло после этого?

— Пришел к выводу, что что-то, должно быть, произошло. Я пошел принять душ, а когда вернулся — ножа не было. К этому времени Эдна уже начала следить за мной. Той ночью, когда я пошел спать, кто-то запер мою дверь.

— Как вы это узнали?

— Я еще не спал. Замок слабо щелкнул.

— И вы решили, что это Эдна?

— Да. Был уверен, что это она.

— И поэтому?

— И поэтому, когда Эдна стала излагать свою астрологическую чушь и предложила мне обратиться к адвокату, чье имя состоит из пяти букв и созвучно камню, то понял, что она старается обезопасить меня на случай, если произойдет что-то по-настоящему ужасное. Поэтому я перебрал в голове имена всех ведущих адвокатов по уголовным делам и облегчил ей жизнь, назвав вас.

— Значит, вы не клюнули на астрологию?

— Не знаю. Думаю, что в этом все-таки что-то есть. Но сразу же, как только она изложила суть своих предсказаний, я понял, что лучше обратиться именно к вам до того, как что-то произойдет.

— Вот поэтому вы предложили мне захватить с собой доктора?

— Это верно. Правда, тоже с подачи племянницы, но я увидел все преимущества этого варианта.

— А этот спектакль с конвульсиями?

— Хотел произвести на вас обоих впечатление, что испытываю сильный нервный стресс.

— Но в основном этот спектакль был рассчитан на доктора?

— Если вы хотите представить вещи в таком свете, то да.

— Почему вы не обратились в полицию или не легли в клинику? Кент переплел пальцы и сжал их с такой силой, что они побелели.

— Почему я этого не сделал? — спросил он сам себя. — Боже, почему я это не сделал? Если бы я только это сделал! Но нет! Я продолжал думать, что все пройдет само собой. Уверяю вас, то, что я положил нож под подушку и ничего не сделал с ним, придало мне уверенность, что я на самом деле никого не убью. Поставьте себя на мое место. Я богат, моя жена желает завладеть моей собственностью и упечь меня в лечебницу. Для меня сделать то, что вы предположили, — значило бы сыграть ей только на руку. Я оказался в страшно затруднительном положении. Мысли об этом едва не довели меня до сумасшествия. А затем, после того как я проконсультировался с вами и увидел приемлемый выход в том, как вы намерены действовать, почувствовал уверенность, что все образуется. Мои мозги освободились от такой тяжести, что в ту ночь я спал без задних ног. Не могу ничего вспомнить до тех пор, пока меня не поднял будильник… Я думал только о предстоящей женитьбе… И даже не заглянул под подушку.

Приземлившийся аэроплан откатили к месту высадки. Мейсон, наблюдая за людьми, которые выбирались из него, заметил:

— О’кей, Кент, я верю вам. Хотелось бы верить. Если вы рассказали мне сущую правду, тогда честно все сообщите в полиции. Если вы симулировали лунатизм, что, как утверждает ваша жена, и было в случае с нею, только для того, чтобы кого-нибудь убить, то лучше прямо сейчас скажите мне об этом.

— Нет-нет, я говорю вам чистую правду.

Мейсон поднял руку и окликнул:

— Сюда, сержант.

Сержант Голкомб, разминающий мускулы после полета, вздрогнул при звуке голоса Мейсона, затем вместе с помощником окружного прокурора Блэйном направился к Мейсону и Кенту.

— Что такое? — с опаской негромко спросил Кент.

— Держите порох сухим, — предостерег адвокат. — Расскажите вашу историю полицейским, и пусть она появится во всех газетах. Чем больше шума, тем лучше для нас…

Сержант Голкомб спросил озадаченно у Перри Мейсона:

— Какого дьявола вы здесь делаете?

Мейсон — сама вежливость — ответил, сделав указующий жест рукой:

— Сержант Голкомб, позвольте представить вам мистера Питера Б. Кента.

Глава 12

Перри Мейсон расхаживал по офису, слушая, как Пол Дрейк тягучим монотонным голосом излагает совокупность фактов.

— Похоже, лунатизм — единственное, на чем ты сможешь строить защиту. На ручке ножа не было никаких отпечатков, но Дункан клянется, что именно Кента видел тогда ночью при лунном свете. Дункан настроен враждебно, как сам дьявол. Не тешь себя, что этот старый флюгер не пойдет на все, чтобы только навредить тебе. Понимаю, что когда он в первый раз излагал свою историю, то утверждал, что видел только силуэт лунатика. Теперь же говорит, что это был Кент. И единственное, что заставило его думать о лунатизме, это то, что на Кенте была длинная ночная рубашка. Он…

Мейсон повернул лицо к Дрейку.

— Ночная рубашка — ведь это зацепка! — прервал он. — Разве Кент не носил пижаму?

Дрейк покачал головой:

— Ничего не выйдет, Перри. И я думал, что мы сможем опровергнуть показания Дункана, подловив его на «ночной рубашке», но оказалось, что это дохлый номер. Кент носил одну из этих допотопных ночных рубашек.

— Воображаю, что в офисе окружного прокурора зацепились за нее, как за доказательство.

— Еще бы! Они располагают ночной рубашкой, которую нашли возле его кровати, предположительно той самой, которая была на нем.

— С пятнами крови?

— Это я выяснить не смог, но думаю, что нет.

— Разве их не должно было быть на ней?

— Прокуратура доказывает, что раз удар ножом был нанесен через постельное белье, то одеяло предотвратило и попадание крови на руки и одежду убийцы.

— Это звучит убедительно, — признал Мейсон, — чтобы убедить присяжных. В какое время было совершено убийство?

— Это под вопросом. По тем или иным причинам прокуратура старается не уточнять, утверждая, что слишком трудно установить время. Репортерам там сообщили, что приблизительно между полуночью и четырьмя часами утра. Но они допрашивают слуг на предмет, не слышали ли те или не видели ли что-либо около трех часов.

Мейсон остановился, широко расставив ноги, склонив голову, и нахмурился, переваривая услышанное.

— Они занимаются этим, — заметил он, — чтобы обеспечить Дункану возможность изменить показания. Могу поспорить с тобой на двадцать баксов, что они могут установить время убийства с точностью до часа — для этого есть много способов. Но Дункан заявил, что видел Кента с ножом в патио в пятнадцать минут первого… Пол, а что насчет часов в комнате Дункана? У них фосфоресцирующий циферблат?

— Не знаю. А что?

— А то, — ответил Мейсон, — что, если это так, они будут скрывать точное время убийства до тех пор, пока не смогут убедить Дункана, что было не пятнадцать минут первого, а три часа. Человек со слабым зрением может легко перепутать часовую и минутную стрелки, когда смотрит на слабо светящийся циферблат.

Делла Стрит, оторвавшись от блокнота, спросила:

— Вы думаете, что Дункан пойдет на это?

— Конечно, пойдет! Они кинут ему наживку, сказав: «А теперь ваше слово, мистер Дункан, вы же адвокат. Для вас не слишком-то приятно засыпаться на перекрестном допросе. Экспертиза убедительно доказывает, что убийство должно было произойти в три часа. Сейчас не разумно ли предположить, что вы перепутали маленькую стрелку с большой, которая указывала на цифру три. Конечно, мы не хотели, чтобы вы показывали то, чего на самом деле не было, но мы также и не желаем, чтобы вы оказались смешным на свидетельской трибуне». И Дункан клюнет, отправится домой, обдумает это и внушит самому себе, что теперь точно вспомнил, что было три часа, а не пятнадцать минут первого. Люди, подобные Дункану, исполнены предрассудков, предвзяты и эгоистичны, и они самые опасные лжесвидетели в мире, потому что не могут допустить, даже для себя, что дают ложные показания. Они не могут быть беспристрастными свидетелями в чем бы то ни было.