Когда во второй половине дня заседание возобновилось, обвинение постаралось привести дело к логическому завершению, для чего были приглашены несколько свидетелей, дававших показания по техническим аспектам. К половине четвертого допрос свидетелей закончился и представители сторон перешли к прениям.
      Обвинитель выступил коротко и сжато, требуя признать подсудимого виновным, и сел на место.
      Мортимер Дон Хоуланд, адвокат по уголовным делам старой школы, с сарказмом охарактеризовал показания Миртл Анны Хейли, назвав ее «водителем-парапсихологом», «женщиной», которая в состоянии управлять машиной, даже не глядя на дорогу.
      – Обратите внимание на то, как она ехала, – говорил Хоуланд. Вначале она ведет машину, не смотря на дорогу, потому что достает из сумочки авторучку и блокнот. Затем она открывает блокнот и записывает номер идущей впереди машины. Дамы и господа присяжные, обратите также внимание на то, где она сделала эту запись. Она не открыла блокнот наугад и не нацарапала номер на любой первой попавшейся странице. Она пролистала блокнот до той страницы, на которой была сделана последняя запись, затем аккуратно записала номер движущейся впереди машины. Взгляните на это приобщенное к делу доказательство, – продолжал Хоуланд, взяв в руки блокнот. – Обратите внимание на то, как написан номер. Разве вам удалось бы так аккуратно написать его, если бы вы смотрели на дорогу, сидя за рулем? Конечно, нет. Точно также этого не смогла бы и мастер езды вслепую Миртл Анна Хейли. Она писала его, глядя на страницу, а не на дорогу. Если вы помните, то во время перекрестного допроса я поинтересовался, было ли у нее достаточно света, чтобы видеть то, что она пишет, и что она мне ответила? Она заявила, что включила свет в машине, чтобы получить нужное освещение. _З_а_ч_е_м_ ей было нужно столько света? Потому что она смотрела на то, что пишет, а не на то, куда движется ее машина. Если бы ее глаза смотрели на дорогу, ей не потребовалось бы никакого света в самой машине. Фактически, свет внутри машины уменьшил бы возможности следить за дорогой. Ей нужен был свет для того, чтобы видеть страницу блокнота, куда делалась запись. Она ехала на более высокой скорости, чем машина впереди, потому что она признает, что _п_р_о_с_к_о_ч_и_л_а_ мимо нее. _Н_о_, дамы и господа, она не смотрела на дорогу. Я согласен допустить, что какой-то несчастный попал под колеса автомашины на этом участке дороги. Кто является более вероятной кандидатурой, чтобы совершить наезд? Водитель машины впереди или женщина, которая признает под присягой, что она увеличила скорость, не глядя, куда едет, и смотрела на страницу в блокноте? А кто вел машину, номер которой так аккуратно записала Миртл Анна Хейли? Обвинение спросило ее о номерном знаке, но НЕ ЗАДАЛО ЕЙ НИ ЕДИНОГО ВОПРОСА О ТОМ, КТО СИДЕЛ ЗА РУЛЕМ! Обвинение даже не поинтересовалось, мужчина или женщина вели ту машину. Мы же не знаем, она могла и ответить, что за рулем впереди сидела женщина.
      – Ваша Честь! – перебил адвоката защиты обвинитель. – Мне не очень хочется прерывать речь мистера Хоуланда, но, если мы не осветили один из аспектов, то я прошу разрешения заново открыть дело в настоящий момент. В таком случае я задам дополнительные вопросы свидетельнице Миртл Анне Хейли.
      – У вас есть возражения? – обратился судья Кадвелл к Хоуланду.
      – Конечно, есть, Ваша Честь. Это старая уловка, попытка прервать выступления адвоката защиты и представить дополнительные доказательства. Это попытка отвлечь внимание присяжных и нарушить порядок ведения судебного процесса.
      – Я отказываю вам в ходатайстве, – сказал судья Кадвелл обвинителю.
      Хоуланд повернулся к присяжным, развел руками и улыбнулся.
      – Вы видите, дамы и господа, с чем нам приходится сталкиваться в этом деле. Не думаю, что есть необходимость выступать с дальнейшими аргументами. Я чувствую, что спокойно могу оставить вопрос на ваше усмотрение. Я верю, что вы вернетесь с единственным справедливым вердиктом, вердиктом, который позволит вам покинуть зал суда с чистой совестью после выполненного долга – НЕ ВИНОВЕН!
      Хоуланд сел на свое место.
      Судья дал указания присяжным. Присяжные удалились на совещание.
      После того, как заседание было прекращено, Мейсон встал с места вместе с другими зрителями. Мортимер Дин Хоуланд протиснулся к Мейсону.
      – Так, так, так, мистер Мейсон! Что привело _в_а_с_ сюда?
      – Набираюсь опыта ведения дел – учусь у других.
      Хоуланд улыбнулся, но его глаза остались серьезными и суровыми. Он смотрел на Мейсона оценивающим взглядом из-под густых бровей, пытаясь найти ответ на свой вопрос на его лице.
      – В_а_м_, Мейсон, никаких советов и подсказок не требуется. Мне показалось сегодня утром, что я заметил вас среди зрителей, и я абсолютно уверен, что вы просидели здесь всю вторую половину дня. У вас есть какой-то свой интерес в этом деле?
      – Это просто интересное дело.
      – Я имел в виду – вы заинтересованы профессионально?
      – Конечно, профессионально, – неопределенно ответил Мейсон. – Я не знаю ни одну из сторон. Кстати, а кого убили?
      – Труп так и не опознали, – сообщил Хоуланд. – Отпечатки пальцев отправили в ФБР, но они у них не значатся. Очевидно, какой-то бродяга. Голова очень сильно ударилась об асфальт. Череп разбился, словно яичная скорлупа. Затем по голове проехали оба колеса. Черты лица стали неузнаваемыми.
      – А одежда?
      – Вещи неплохи, но все бирки аккуратно срезаны. Это, конечно, навело нас на мысль, что он когда-то сидел в тюрьме. Но, как я уже сказал, его отпечатки пальцев не значатся в архивах.
      – А этот номер внесен в блокнот на странице, где кончаются записи, с_р_а_з_у _ж_е_ за предыдущей? – спросил Мейсон.
      – Пойдемте и вы сами увидите, – пригласил Хоуланд, дружески обнимая Мейсона за плечи. – Мне самому хотелось бы, чтобы вы взглянули и сообщили мне свое мнение.
      Хоуланд с Мейсоном направились к столу секретаря суда.
      – Мы бы хотели взглянуть на доказательство, приобщенное к делу – на блокнот, – обратился Хоуланд к секретарю.
      Секретарь протянул ему блокнот.
      Мейсон внимательно изучил маленькие аккуратные цифры в нижней части страницы.
      – Без света так не напишешь, даже если от этого зависит твоя жизнь, заметил Хоуланд. – Она не смотрела на дорогу, когда писала это.
      – Насколько я понимаю, правая фара на _е_е_ машине не разбита? Вы это проверили? – поинтересовался Мейсон.
      – Мы проверили множество вещей, – ответил Хоуланд, подмигивая. – Нам также известно, что починить фару не очень сложно. Что вы думаете об этом деле, Мейсон? Какое решение примут присяжные?
      – Могут сделать, что угодно.
      – Вы считаете, что они не придут к единому мнению? – осторожно спросил Хоуланд.
      – Возможно.
      – Если честно, – шепотом сказал Хоуланд, – именно этого я и пытался добиться. Это лучшее, на что я надеюсь.

      Мейсон, задумавшись, сидел у себя в кабинете и курил. Делла Стрит уже все убрала со своего стола. Она направилась к двери, потом вернулась, словно что-то забыла, и один за другим начала открывать ящики, вынимать какие-то бумаги и перекладывать их с места на место.
      – Делла, почему бы тебе просто не сесть спокойно и не подождать вместе со мной? – обратился к ней Мейсон.
      – Боже! Неужели это так бросается в глаза?
      Мейсон кивнул.
      Она нервно засмеялась.
      – Да, подожду несколько минут.
      – Звонки прямо переводятся на наш аппарат? – спросил адвокат.
      – Да, Герти с коммутатора уже ушла домой. Она все переключила. Если эта женщина...
      Деллу прервал телефонный звонок.
      Мейсон кивнул секретарше.
      – Раз ты здесь, то лучше слушай по параллельному аппарату и стенографируй все, что будет говориться, – сказал он, снимая трубку. Алло!
      – Это мистер Мейсон? – спросил женский голос, который утром обсуждал с адвокатом вопрос гонорара.
      Девушка явно горела нетерпением.
      – Да.
      – Вы были сегодня в суде?
      – Конечно.
      – И что вы думаете?
      – О чем?
      – О деле.
      – Я считаю, что, скорее всего, присяжные не придут к единому мнению.
      – Нет, нет! О свидетельнице.
      – О какой свидетельнице?
      – О рыжеволосой, естественно.
      – Вы имеете в виду миссис Миртл Анну Хейли?
      – Да.
      – Я не могу вам этого сказать.
      – Вы не можете мне этого сказать? – переспросил голос, в котором сразу же послышалось подозрение. – Вы именно для этого туда ходили. Вы...
      – Я не могу обсуждать свое мнение о показаниях миссис Хейли с незнакомым человеком, – перебил Мейсон.
      – Незнакомым человеком? Но я же ваша клиентка! Я...
      – А откуда я знаю, что именно вы – моя клиентка?
      – Вы должны были узнать мой голос.
      – Иногда голоса звучат очень похоже. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то обвинял меня в клеветническом утверждении.
      На другом конце провода какое-то время молчали, затем женский голос спросил:
      – А как мне идентифицировать себя?
      – Предъявить квитанцию, которую я вручил посыльному, доставившему сто долларов. Если вы мне ее покажете, я буду знать, что имею дело с лицом, которое заплатило мой гонорар.
      – Но, мистер Мейсон, неужели вы не понимаете? Я не могу допустить, чтобы вы знали, кто я. Я специально воспользовалась услугами посыльного, чтобы для вас это осталось неизвестным.
      – Но я не считаю себя правомочным высказывать свое мнение о показаниях свидетельницы, пока я _н_е _у_в_е_р_е_н_, что мое заявление не является диффамационным [диффамационное заявление – не влекущее судебной ответственности, например, сделанное адвокату и т.п.].
      – Значит, оно настолько плохое?
      – Я просто провозглашаю принцип.
      – У меня... у меня квитанция уже на руках, мистер Мейсон. Посыльный мне ее передал.
      – В таком случае, приезжайте в мой офис.
      Последовало долгое молчание.
      – Я специально приняла эти меры предосторожности, чтобы не открывать, кто я, – возразил недовольный женский голос.
      – А я специально принимаю эти меры предосторожности, чтобы быть уверенным, что разговариваю со своей клиенткой, – ответил Мейсон.
      – Сколько времени вы еще останетесь в конторе?
      – Подожду десять минут. Этого достаточно?
      – Да.
      – Прекрасно. Постучитесь в боковую дверь.
      – Вы ужасны! – воскликнули на другом конце провода. – Я хотела организовать все совсем по-иному.
      Она повесила трубку.
      Мейсон повернулся к Делле Стрит, стенографировавшей разговор.
      – Насколько я понимаю, мисс Стрит, вы решили не торопиться домой? Думаете подождать? – улыбнулся адвокат.
      – Только попробуй выставить меня из конторы! Меня и стадо слонов отсюда не вытащит! – засмеялась Делла.
      Она сняла чехол с пишущей машинки, разложила на столе бумаги и повесила шляпу в шкаф.
      Снова зазвонил телефон.
      Мейсон нахмурился.
      – Наверное, следовало отключить коммутатор после того, как позвонила наша клиентка, – сказал адвокат. – Сходи сейчас... Нет, подожди минутку. Послушай, кто это.
      Делла Сняла трубку.
      – Алло!.. Кто говорит?.. Откуда?.. Секундочку. Мне кажется, он уже ушел домой. Не думаю, что смогу его поймать. Я сейчас посмотрю. – Она закрыла рукой микрофон телефонной трубки и сообщила: – Какой-то мистер Гатри Балфур из Тихуаны в Мексике. Утверждает, что дело чрезвычайной важности.
      – Балфур? – переспросил Мейсон. – Значит, это дядя Теда Балфура, обвиняемого по делу, на слушании которого я сегодня присутствовал. Похоже, Делла, что нас втягивают в эпицентр событий. Скажи оператору международной связи, что тебе удалось меня поймать.
      Делла выполнила то, что требовалось, и мгновение спустя кивнула Мейсону.
      Адвокат поднял трубку у себя на столе.
      На другом конце провода послышался мужской голос. Он явно звонил издалека и звучал не очень четко, но, все равно, по тону сразу же становилось ясно, что говорящий находится в возбуждении.
      – Это Перри Мейсон, адвокат?
      – Да.
      Казалось, возбуждение на другом конце провода еще усилилось.
      – Мистер Мейсон, это Гатри Балфур. Я только что приехал с территории бывших индийских поселений племени тарахумаре. Я должен возвращаться в свой базовый лагерь. По почте, приходящей на мое имя сюда в Тихуану, я получил тревожные новости. Похоже, что мой племянник Теодор Балфур обвиняется в непредумышленном убийстве – он кого-то сбил на своей машине. Вы должны были обо мне слышать, мистер Мейсон. Я уверен, что вы знаете о промышленной империи «Балфур Аллайд Ассошиэйтс.». Наши инвестиции размещены по всему миру...
      – Да, я слышал о вас, – перебил Мейсон. – Дело по обвинению вашего племянника сегодня рассматривалось в суде.
      Голос на другом конце провода внезапно стал срываться от волнения.
      – Какой вынесен вердикт?
      – Насколько мне известно, присяжные пока не приняли никакого решения.
      – Сейчас уже поздно что-нибудь сделать?
      – Я думаю, что, скорее всего, присяжные не придут к единому мнению. Почему вы спрашиваете?
      – Мистер Мейсон, это крайне важно! Вы даже не представляете, как важно! Моего племянника _н_и_ в _к_о_е_м _с_л_у_ч_а_е_ не должны ни в чем обвинить!
      – Не исключено, что он будет осужден условно, – ответил Мейсон. – В деле есть ряд фактов, благодаря которым оно представляется несколько странным. Имеются кое-какие несоответствия...
      – Конечно, там имеются несоответствия! Неужели вы не понимаете? Это инсценированный процесс! Факты подтасованы. Все было сделано с вполне определенной целью. Мистер Мейсон, мне отсюда не вырваться, поскольку я член археологической экспедиции чрезвычайной важности. У нас возникли кое-какие трудности, мешают случайности, но я играю по-крупному. Ставки очень высоки. Я... Послушайте, мистер Мейсон, я сегодня вечером посажу свою жену на ночной самолет. Она пересядет на другой самолет в Эль-Пасо и будет у вас в конторе утром. Во сколько вы открываетесь?
      – В девять. Я прихожу между девятью и десятью часами.
      – Пожалуйста, мистер Мейсон, запишите мою жену на девять утра. Я прослежу, чтобы вам был выплачен достойный гонорар. Я проверю, чтобы...
      – Вашего племянника представляет Мортимер Дин Хоуланд, – перебил Мейсон.
      – Хоуланд! – воскликнули на другом конце провода. – Этот крикливый пустозвон, пытающийся нагнать на всех страх! Он только среднесортный адвокат с громким голосом. Для решения этого дела нужны мозги, мистер Мейсон. Это... Я не в состоянии объяснить. Вы примете мою жену завтра в девять утра?
      – Хорошо, – согласился Мейсон. – Однако, я должен вас предупредить, что могу оказаться несвободен, чтобы выполнить то, что вы от меня хотите.
      – Почему?
      – У меня есть другая связь с этим делом, которая, не исключено, приведет к конфликту интересов. Пока я не заявляю это со всей определенностью, но... По крайней мере, с вашей женой я переговорю.
      – Завтра в девять.
      – Да.
      – Большое спасибо.
      Мейсон повесил трубку.
      – Да, похоже, что мы все глубже и глубже залезаем на сковородку, сказал он Делле Стрит.
      – Прямо в центр кипящего жира, – заметила секретарша. – Я...
      Она внезапно замолчала, так как в дверь кабинета Мейсона из коридора послышался робкий стук.
      Делла встала со своего места и отправилась открывать.
      В кабинет вошла девушка, которая днем сидела рядом с Мейсоном в зале суда.
      – О, добрый вечер! – воскликнул адвокат. – При нашей предыдущей встрече вы были не особенно дружелюбно ко мне настроены.
      – Конечно, нет!
      – Даже не желали со мной разговаривать.
      – Я... Мистер Мейсон, вы... вы поставили меня в такое положение... ну, в общем, в положение, в котором мне совсем не хотелось оказаться.
      – Очень плохо. А я боялся, что _в_ы_ собирались поставить _м_е_н_я_ в такое положение, в котором я не хотел оказаться.
      – Ну, теперь вы знаете, кто я.
      – Садитесь, – пригласил Мейсон. – Кстати, а кто вы... если отбросить псевдоним Наличные.
      – Меня зовут Марилин Кейт, но, пожалуйста, больше ни о чем не спрашивайте.
      – Вы можете сказать, в каких вы отношениях с Миртл Анной Хейли?
      – Послушайте, мистер Мейсон, не надо подвергать меня перекрестному допросу. Я планировала совсем не это. Мне требуется от вас определенная информация и я приложила массу усилий, чтобы вы не выяснили, кто я.
      – Почему?
      – Это не относится к делу.
      – Раз вы здесь, значит относится. Так почему же, все-таки, вы ко мне обратились?
      – Мне просто необходимо знать правду. А это возвращает нас к показаниям Миртл Анны Хейли.
      – Вы были знакомы с убитым?
      – Нет.
      – Однако, вы расстались с сотней долларов, которые, насколько я понимаю, взяты из оставленного на черный день, ради того, чтобы я посидел в суде, а потом сказал вам, что думаю о показаниях Миртл Анны Хейли?
      – Все правильно. Только деньги... я оставляла их себе на отпуск.
      – На отпуск?
      – Да, я иду в отпуск в следующем месяце, – сообщила она. – Другие девушки отдохнули летом. Я собираюсь в Акапулько... Я, конечно, поеду, но... Естественно, мне не хотелось тратить деньги, отложенные для этого. Однако, все уже в прошлом.
      – Квитанция у вас с собой? – спросил Мейсон.
      Она открыла сумочку, достала оттуда квитанцию, в которой расписывалась Делла Стрит, и протянула адвокату.
      Мейсон посмотрел прямо в глаза молодой женщине.
      – Я думаю, что Миртл Анна Хейли врала, – сказал он.
      На мгновение на ее лице что-то промелькнуло, потом она снова взяла себя в руки.
      – Специально врала?
      Мейсон кивнул.
      – Только, пожалуйста, никому не повторяйте мое мнение, – попросил адвокат. – Для вас это – конфиденциальное сообщение, сделанное адвокатом своему клиенту. Однако, если вы повторите мои слова кому-то еще, у вас, скорее всего, возникнут проблемы.
      – Не могли бы вы... не могли бы вы, мистер Мейсон, объяснить мне, как вы пришли к подобному выводу?
      – Она записала номер машины, идущей впереди... Она внесла его в блокнот точно в том месте, где...
      – Да, конечно, – перебила Марилин Кейт. – Я слышала доводы адвоката защиты. Они звучат логично. Но, с другой стороны, предположим, Миртл, все-таки, перестала смотреть на дорогу? Ведь на это потребовалось бы какое-то мгновение. Она ведь отводила глаза не на все то время, что писала. Она просто взглянула в блокнот, чтобы убедиться, что пишет туда, куда надо, и...
      Мейсон взял со стола карандаш и лист бумаги и протянул Марилин.
      – Напишите цифру шесть, – попросил он.
      Она выполнила его указания.
      – Теперь встаньте, пройдите круг по комнате и напишите еще одну шестерку, пока вы идете.
      Она сделала, что он велел.
      – Сравните две цифры.
      – Я не вижу никакой разницы.
      – Несите листок сюда и я вам ее продемонстрирую.
      Она направилась назад к столу.
      – Секундочку, остановил ее Мейсон. – Пока идете, еще раз напишите шестерку.
      Она протянула ему лист с тремя цифрами шесть.
      – Вот шестерка, которую вы написали, сидя за столом, – показал Мейсон. – Обратите внимание, что в конце петля соединяется с линией, идущей сверху. А теперь взгляните на цифры, написанные на ходу. В одной из них петля не доходит до идущей сверху линии на тридцать вторую часть дюйма, в другой кончик петли пересекает эту линию и на тридцать вторую часть дюйма выходит за нее. Если вы пишете цифру шесть в движущейся машине, вы сделаете одно из двух: или петля закончится, не дойдя сколько-то до идущей сверху линии, или вы эту линию пересечете. Они могут точно совпасть только тогда, когда вы сидите неподвижно и убираете руку, как только петля достигнет линии. Если посмотреть на номер GMB шестьсот шестьдесят пять, написанный, как утверждает Миртл Анна Хейли, в движущемся автомобиле, когда одна ее рука оставалась на руле, другой она держала авторучку, а блокнот лежал на коленях, то вы обратите внимание, что обе шестерки выведены аккуратно и точно. Петли в обоих случаях только соединяются с идущими сверху вниз линиями. Я определил бы шанс, что такое возможно – два раза подряд, в машине, на скорости с которой, предположительно, ехала миртл Анна Хейли – как один из миллиона.
      – Тогда почему адвокат защиты не представил в суде эти аргументы?
      – Возможно, это просто не пришло ему в голову. Не исключено, что он считал, что в подобном нет необходимости.
      Марилин Кейт молчала несколько секунд, а потом спросила:
      – Что-нибудь еще?
      – Полно всего, – ответил Мейсон, – в дополнение к шестому чувству адвоката, благодаря которому он обычно знает, что свидетель врет. Например, расстояние между машинами. Если миссис Хейли обогнала вторую автомашину в той точке, что она утверждает, а затем посмотрела в зеркало заднего обзора, как она говорила, то она должна была увидеть, как гаснет фара, как раз в тот момент, когда ее автомобиль пересекал Главную автомагистраль. Навряд ли она смотрела бы в зеркало заднего обзора, пересекая Главную автомагистраль.
      – О, понятно. То есть теперь понятно, после того, как вы это объяснили.
      – Что-то заставило вас с подозрением отнестись к показаниям Миртл Анны Хейли с самого начала, – заметил Мейсон. – Хотите рассказать мне об этом?
      – Я не могу, – покачала головой девушка.
      – Ладно. Вы спрашивали меня о моем мнении. Вы заплатили мне сто долларов, чтобы я провел день в суде и сформулировал это мнение. Теперь я его вам высказал.
      Она с минуту обдумывала слова адвоката, затем внезапно вскочила с кресла и протянула ему руку.
      – Спасибо, мистер Мейсон. Вы... вы оказались таким, как я рассчитывала.
      – Вы не думаете, что теперь вам лучше оставить нам свой адрес? Тот, который мы внесем в отчетные документы?
      – Мистер Мейсон, я не могу! Если кто-то узнает о том, что я к вам обращалась, то мне конец. Поверьте мне, в это дело вовлечены большие деньги. Игроки сильны и безжалостны. Я только надеюсь, что не втянула вас в беду.
      Мейсон внимательно посмотрел на ее обеспокоенное лицо.
      – Есть ли какая-то причина, касающаяся вас, которая может остановить меня от заинтересованности на какой-либо стадии дела?
      – Почему вы задали мне этот вопрос? – насторожилась Марилин Кейт.
      – Возможно, со мной связался еще один потенциальный клиент.
      – Это, случайно, не Миртл Хейли?
      – Нет. Я, в любом случае, не мог бы представлять ее интересы, потому что меня нанимали вы.
      Девушка обдумала ситуацию.
      – И кто этот клиент? – наконец, спросила она.
      – Я не имею права открывать вам его имя. Однако, если есть хоть какая-то причина, по которой мне не следует представлять кого-либо, связанного с этим делом каким-либо образом, пожалуйста, сообщите мне.
      – Мне хотелось бы узнать правду, – призналась она. – Если вы возьметесь за это дело, вы ее раскопаете... Для меня неважно, кто вас нанимает. Что касается меня, вы свободны продолжать по нему работать, мистер Мейсон.
      Она быстрым шагом пересекла кабинет и остановилась у двери.
      – Спокойной ночи, – попрощалась Марилин Кейт.
      Дверь за девушкой тихо закрылась.
      Мейсон повернулся к Делле Стрит.
      – Ну? – спросил адвокат.
      – Она не привыкла лгать, – высказала свое мнение секретарша.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Она не тратила деньги, отложенные на отпуск, только для того, чтобы послушать твое мнение о показаниях Миртл Анны Хейли.
      – Тогда почему она ко мне обратилась?
      – Я _д_у_м_а_ю_, что она влюблена. И я _з_н_а_ю_, что она напугана, ответила Делла Стрит.

      Мейсон открыл ключом дверь в свой кабинет и повесил шляпу.
      Делла Стрит, которая пришла раньше него, поинтересовалась:
      – Ты читал утренние газеты?
      Она показала на свежие издания, разложенные на столе у адвоката.
      – Ты оказался прав. Присяжные не пришли к единому мнению в деле по обвинению Теда Балфура. Они разделились поровну – шесть человек за оправдание, шесть – за признание виновным.
      – Так что произошло? – спросил адвокат.
      – Очевидно, Хоуланд договорился с обвинителем. Суд распустил присяжных и велел представителям защиты и обвинения установить новую дату слушания дела.