Глава 9

Судья Рэндолф Джордан, занял свое место и постучал молотком, призывая присутствующих к тишине.

— Слушается дело по обвинению Фей Эллисон, — объявил он.

— Мы готовы к защите, — отозвался Мейсон.

— Готовы к обвинению, — доложил уполномоченный окружного прокурора Стюарт Линн считавшийся одним из лучших обвинителей.

Это был крайне осмотрительный человек с худощавым лицом и суровым взглядом. Он обладал расчетливым интеллектом бухгалтера, энциклопедическими познаниями в области юриспруденции и бездушной жестокостью стального капкана.

Линн прекрасно знал о феноменальной находчивости своего противника и относился к Мейсону с осторожностью боксера, выступающего на ринге против чемпиона в тяжелом весе.

— Вызовите доктора Чарлза Кина, — попросил он. Доктор Кин представился как врач и хирург являющийся опытным патологоанатомом и специалистом по судебно-медицинским аутопсиям, в частности насильственно умерщвленных людей.

— Десятого числа сего месяца вы имели возможность осматривать труп в квартире 702 дома, носящего название «Мандрагора»?

— Да имел.

— В какое время суток?

— Примерно в два часа ночи.

— Что вы обнаружили?

— Тело мужчины приблизительно пятидесяти лет от роду, совершенно лысого, но в остальных отношениях весьма хорошо сохранившегося для своего возраста. Тело располагалось на полу, при этом голова была обращена к входной двери, а ноги — внутрь квартиры, левая рука оказалась согнутой и находилась под корпусом, а правая была выброшена вперед.

Смерть наступила в промежутке между семью и девятью часами вечера. Затрудняюсь более точно определить время, но она наступила именно в указанный период.

— И вы определили причину смерти?

— Я сделал это позже, а не в ходе первоначального осмотра.

— Что же послужило причиной смерти?

— Отравление, вызванное приемом внутрь цианида калия.

— Вы заметили что-либо необычное во внешнем облике умершего?

— Вы имеете в виду пятно губной помады?

— Именно его.

— На верхней части лба умершего имелось красное пятно нанесенное сильно напомаженными губами, которые были прижаты ко лбу в несколько сморщенном виде.

— Вы хотите сказать, что кожа лба была наморщена?

— Нет, — улыбнувшись, возразил доктор Кин. — Я хочу сказать, что сморщены были сложенные для поцелуя губы, как если бы какая-нибудь женщина прикоснулась ртом ко лбу покойного для последнего поцелуя. Губная помада находилась на верхней части лба, где кожа черепа не имеет складок или морщин.

— Задавайте вопросы, — предложил Мейсону Линн.

— У защиты нет вопросов, — ответил адвокат.

— Вызовите Бенджамина Харлана, — попросил Линн.

Место для дачи свидетельских показании занял толстый неуклюжий гигант с добродушной улыбкой на лице и быстро представился как эксперт по дактилоскопии с почти двадцатилетним стажем работы.

Хорошо продуманными, ловко сформулированными вопросами Линн заставил его рассказать о событиях интересующей суд ночи — об осмотре тела, о поисках латентных следов пальцев в квартире об отсутствии следов на стакане, который обвинение назвало «орудием убийства» и о том, как на стоявшем на столе стакане названном «орудием завлечения», на зубной щетке тюбике зубной пасты и некоторых других предметах были найдены латентные следы пальцев полностью идентичные отпечаткам, взятым у обвиняемой Фей Эллисон.

Затем Харлан опознал все сделанные полицией снимки, показывающие положение тела в момент его обнаружения, обстановку квартиры, стол, опрокинутый стул, «орудие убийства» на полу, «орудие завлечения» на столе, бесспорно, носящее свежие следы пальцев Фей Эллисон бутылку виски, сифон с содовой и наполненный кубиками льда термос.

— Можете задавать вопросы свидетелю — с торжествующим выражением на лице разрешил Мейсону Линн.

— У вас почти двадцатилетний стаж работы в области дактилоскопической экспертизы мистер Харлан — обратился адвокат к эксперту.

— Совершенно верно.

— И вы являетесь специалистом по идентификации?

— Да, сэр.

— Вы слышали показание доктора Кина относительно пятна помады?

— Конечно сэр.

— На фотографии, которую я передаю вам, видно именно это пятно?

— Да, сэр. Кроме того, у меня имеется фотография, на которой это пятно снято крупным планом. Я самолично сделал снимок особой камерой, используемой мною для подобных съемок. У меня с собой есть экземпляр фотографии, если это вас интересует.

— Очень интересует, — ответил Мейсон. — Вы можете предъявить его?

Харлан достал из портфеля фотографию, изображение отпечатка губ на лбу мертвеца оказалось очень четким, были видны мельчайшие детали.

— Каков масштаб изображения? — поинтересовался адвокат.

— Один к одному, — пояснил Харлан. — Я рассчитал шкалу расстояний, с помощью которой могу получать изображение точно в натуральную величину.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Мне хотелось бы приобщить этот снимок к делу в качестве вещественного доказательства.

— Не имею возражений, — откликнулся Линн.

— Скажите, ведь правда, что мелкие линии, изображенные на этом снимке, в такой же степени индивидуальны, как петли в завихрениях дактилоскопического рисунка?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Я хочу обратить внимание вот на какой момент: экспертам в области дактилоскопии хорошо известно что мелкие морщинки, образующиеся на губах человека, являются столь же индивидуальными, отличительными признаками, как и папиллярные линии пальцевого отпечатка.

— Ну, положим, это не общеизвестная истина.

— Но все-таки истина?

— Да, сэр, это факт.

— Таким образом, измерив расстояние между мелкими линиями на фотографии, которые соответствуют морщинам на кожном покрове губ, можно с такой же достоверностью определить принадлежность этого следа помады, как и опознать человека по оставленному им отпечатку пальца?

— Да, сэр.

— Вы только что заявили, что у обвиняемой сняты отпечатки пальцев, которые вы сравнили с отпечатками, обнаруженными на стакане.

— Точно так, сэр.

— А вы не пытались взять отпечаток ее губ и сравнить его с отпечатком на лбу покойного?

— Нет, сэр, — ответил Харлан, смущенно ерзая на скамье.

— Могу я спросить, почему?

— Ну, во-первых, мистер Мейсон, тот факт, что линии морщинок на губах сугубо индивидуальны, не является общеизвестным…

— Но вам-то он известен?

— Конечно, сэр.

— И наиболее квалифицированные представители вашей профессии знают о нем?

— Разумеется, сэр.

— Так почему же вы не взяли отпечаток губ у моей подзащитной?

Харлан опять беспокойно заерзал, скрестил ноги и несколько беспомощно посмотрел в сторону обвинителя.

Перехватив этот взгляд, Линн мгновенно отреагировал:

— Прошу суд обратить внимание на то, что так нельзя вести перекрестный допрос свидетеля. Интересующие защиту технические подробности выходят за рамки вопросов, интересующих суд. Я возражаю против последнего вопроса защиты на том основании, что он является несущественным, неуместным и неприемлемым, а посему недопустимым при перекрестном допросе.

— Возражение отклоняется, — раздраженно изрек судья Джордан. — Свидетель, отвечайте на вопрос защиты!

Харлан откашлялся.

— Признаться, — ответил он, — я просто не додумался до этого.

— Додумайтесь теперь. — Мейсон сделал рукой приглашающий жест. — Чего мешкать, снимите отпечаток прямо здесь, в зале. Мисс Эллисон, не жалейте помады. Давайте сравним ваши губки с отпечатком на лбу.

— С разрешения суда хочу отметить, — скучающим тоном заговорил обвинитель, — что это вряд ли можно назвать перекрестным допросом. Я понимаю, что мистер Мейсон хочет сделать Харлана своим свидетелем и просит провести этот эксперимент для защиты обвиняемой, но какой же это перекрестный допрос?

— Это можно рассматривать как перекрестный допрос для выяснения компетентности Харлана как эксперта, — постановил судья Джордан.

— Не слишком ли много внимания уделяется формально-юридической стороне дела? — с легким сарказмом заметил Линн.

— Ваше возражение как раз и было формально-юридической придиркой, — резко парировал судья Джордан. — Поэтому оно и отклонено, а мое решение остается в силе. Снимайте отпечаток, мистер Харлан.

Дрожащей рукой Фей Эллисон густо напомадила губы.

Затем, смотрясь в маленькое зеркальце, она кончиком мизинца разгладила помаду.

— Ну что же, — обратился Мейсон к Харлану, — снимайте отпечаток.

Эксперт достал из портфеля лист белой бумаги, подошел к сидящей рядом с Мейсоном обвиняемой, прижал к ее рту бумажный лист, получил отпечаток губ и тут же принялся рассматривать его.

— Проведите сравнение и доложите суду ваши выводы, сказал ему Мейсон.

— Разумеется, я не располагаю сейчас техническими средствами для проведения микроскопического исследования, но даже на основании поверхностного сравнения линий можно сказать, что отпечаток на лбу покойного оставлен не губами обвиняемой, — сообщил Харлан.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — У меня больше нет вопросов.

— Скажите, а эти линии появляются только в том случае, когда губы сжаты и как бы сложены для поцелуя? заинтересовался судья Джордан.

— Нет, ваша честь, они всю жизнь остаются на губах, но если губы сжаты, эти линии усиливаются.

— И что же, узор этих линий действительно индивидуален для каждого человека?

— Да, ваша честь.

— Итак, вы готовы определенно заявить суду, что, несмотря на наличие пальцевых следов обвиняемой не стакане и других предметах, это не ее губы оставила отпечаток на лбу покойного?

— Да, ваша честь.

— Разумеется, — счел нужным прокомментировать показание эксперта Линн, — тот факт, что отпечаток поцелуя на лбу оставила не обвиняемая, вряд ли что-либо меняет, ваша честь.

Ведь покойный мог поплатиться своей жизнью как раз за то, что обвиняемая увидела губную помаду на его лбу. Отпечатки пальцев неоспоримо свидетельствуют о том, что она присутствовала в квартире 702.

— Суд понимает значение этого показания. Продолжайте излагать доводы обвинения, — сказал судья Джордан.

— Теперь, — Линн не скрывал своей досады, — я докажу суду возможность того, что упоминавшийся отпечаток губ мог быть намеренно оставлен адвокатом обвиняемой или его очаровательной и чрезвычайно исполнительной секретаршей. Я начну свое доказательство, вызвав в качестве свидетеля Дона Б. Рэлстона.

Когда Рэлстон выступил вперед, стало ясно, что ему очень хотелось бы сейчас находиться за много миль от данного места.

— Ваше имя Дон Б. Рэлстон и вы проживаете в нашем городе в доме 2935 по Крилмор-авеню?

— Да, сэр.

— Вы знали Карвера Л. Клементса при его жизни?

— Да, знал.

— Вы довольно тесно были с ним связаны?

— Да, сэр.

— Скажите, ночью или, точнее, ранним утром десятого числа сего месяца вам случилось направляться в квартиру 702, снимаемую Карвером Л. Клементсом в доме «Мандрагора»?

— Да, сэр.

— В котором часу это было?

— Приблизительно между часом и двумя часами утра…

— Вы были один?

— Нет, сэр.

— Кто находился с вами?

— Ричард П. Нолин, являвшийся деловым партнером мистера Клементса; Мэнли Л. Огден, оказывавший мистеру Клементсу кое-какую помощь по части подоходного налога, и мисс Вера Пейсон, приятельница… Э-э-э, ну, скажем, наша общая приятельница.

— Что произошло, когда вы подошли к упомянутой квартире?

Вы вошли в нее?

— Нет, сэр. Мы вышли из лифта на седьмом этаже; проходя по коридору, я заметил двух людей, идущих нам навстречу.

— Говоря «навстречу», вы имеете в виду, что они направлялись от квартиры 702 к лифту?

— Совершенно верно, сэр.

— И кто же были эти двое?

— Мистер Перри Мейсон и его секретарша мисс Стрит.

— В конце концов вы вошли в квартиру Карвера Клементса?

— Нет, сэр, мы не входили.

— Почему?

— Подойдя к двери этой квартиры, я нажал кнопку звонка и услышал за дверью звук зуммера. Почти одновременно открылась дверь квартиры на противоположной стороне холла, и несколько раздраженная, на наш взгляд, женщина пожаловалась, что не может заснуть из-за постоянных звонков в семьсот вторую квартиру; помимо всего прочего, она сообщила, что у мистера Клементса находились гости, поэтому мы тотчас удалились.

— Теперь ваша честь, — заявил Линн, — я намереваюсь доказать, что теми двумя людьми, которые были упомянуты лицом, проживающим в квартире на противоположной стороне холла, являются мистер Мейсон и мисс Стрит; они действительно входили в квартиру и находились там за закрытой дверью вместе с покойником и вещественными доказательствами в течение неопределенного времени.

— Доказывайте, — сказал судья Джордан.

— Погодите, — вмешался Мейсон. — Я тоже хочу опросить этого свидетеля.

— Что же, опрашивайте.

— Когда вы подошли к «Мандрагоре», уличная дверь была закрыта на замок, не так ли?

— Точно так, сэр.

— Каковы были ваши дальнейшие действия?

— Мы поднялись на седьмой этаж и…

— Я понимаю, но как вы вошли? Как вы попали в дом через входную дверь? У вас был ключ, не правда ли?

— Нет, сэр.

— Тогда каким образом вы попали в дом?

— Вы нас впустили.

— Я впустил?

— Да, вы.

— Поймите, — принялся объяснять Мейсон, — я сейчас не о том случае говорю, когда вы пришли с улицы под конвоем полиции. Я хочу знать, как вы вошли в дом в первый раз, утром десятого числа.

— Разумеется, я понимаю, сэр Вы нас впустили.

— Что дает вам основание так говорить?

— Ну как же, раз вы со своей секретаршей находились в квартире Карвера Клементса…

— Но вы-то сами даже не знаете, что мы находились там, не так ли?

— Я это предполагаю: ведь мы повстречали вас после того, как вы покинули эту квартиру и спешили по коридору в сторону лифта.

— Мне ваши предположения не нужны. Ведь вы даже не знаете, был я в той квартире или не был. Расскажите суду о том, каким образом с улицы вы прошли через запертую на замок дверь. Без всяких предположений. Как вы попали в дом? Что конкретно вы для этого сделали?

— Мы нажали на кнопку рядом с номером квартиры Клементса, и кто-то в этой квартире — может быть, и вы — в ответ нажал кнопку электромагнитного привода замка входной двери. Как только мы услыхали звук зуммера, свидетельствующий о том, что замок открыт, мы толкнули дверь и вошли в дом.

— Давайте уточним, чтобы не осталось неясности, — сказал Мейсон. — Кто именно нажимал кнопку рядом с номером квартиры Клементса?

— Я нажал.

— Учтите, имеется в виду кнопка перед входной дверью дома.

— Я понимаю, сэр.

— И вы, нажав кнопку, дожидались сигнала зуммера?

— Да, сэр.

— Как долго вы дожидались?

— Не более одной или двух секунд.

— Еще один вопрос, — сказал Мейсон свидетелю. — Войдя в дом, вы сразу же направились наверх?

— Мы… Нет, сэр, не сразу. Мы ненадолго остановились в вестибюле, чтобы договориться о правилах игры в покер.

— Как долго вы совещались?

— Пару минут, не больше.

— И вы условились, в какой покер будете играть?

— Да, сэр.

— После этого вы сразу же поднялись наверх?

— Да.

— Где находился лифт?

— Лифт находился… Погодите дайте подумать. Я не помню точно. Кажется на одном из верхних этажей. Помнится мы нажали кнопку и некоторое время ждали, пока он спустится к нам.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Пальцы Деллы Стрит вцепились в рукав адвоката.

— Вы что, больше не собираетесь спрашивать у него о ключе? — шепотом спросила она.

— Пока нет. — Глаза Мейсона светились торжеством. Мне теперь ясно, что случилось, Делла. Если счастье нам не изменит, мы выиграем дело. А пока пусть они доказывают, что мы находились в этой квартире.

Представитель обвинения объявил.

— Теперь в качестве свидетеля вызывается мисс Шерли Тэннер.

Занявшая скамейку для свидетелей молодая женщина была очень не похожа на ту встрепанную, измученную бессонницей нервную особу, которая вылила свой гнев на Мейсона и Деллу Стрит возле квартиры 702.

— Ваше имя Шерли Тэннер и вы проживаете в нашем городе в номере 701 многоквартирного дома «Мандрагора»?

— Да, сэр.

— Вы давно проживаете по этому адресу?

Свидетельница улыбнулась и ответила.

— Не очень давно. После трехнедельных поисков мне повезло стать субарендатором квартиры 701, это произошло восьмого числа, а девятого я вселилась туда, чем и объясняется мое чуть ли не истерическое состояние.

— Вам не удавалось заснуть?

— Да.

— Вас беспокоили утром десятого числа какие-то люди, нажимавшие на звонок в соседнюю квартиру.

— Очень беспокоили, сэр.

— Расскажите подробно, как это происходило.

— Я иногда принимаю снотворное, однако в ту ночь лекарство не помогало мне — сказывалось возбуждение, связанное с переездом и устройством на новом месте. Я пыталась уснуть, но не могла. Вы, наверное и сами знаете, ваша честь, как это бывает. — Свидетельница повернулась к судье, удостоив его располагающей улыбкой.

Судья внимательно посмотрел на эту привлекательную молодую женщину, по-отечески милостиво улыбнулся и, кивнув головой, произнес:

— Всем нам случается переутомляться. Продолжайте ваши показания, мисс Тэннер.

— Едва я начала забываться сном, как вдруг из квартиры на противоположной стороне холла послышалось непрерывное жужжание зуммера. Этот низкий назойливый звук вызвал у меня какое-то особенное раздражение.

— Продолжайте, — попросил ее Линн. — В чем выразилась ваша раздраженность?

— В конце концов я встала, накинула халат и распахнула дверь. То, что люди не стесняются шуметь в столь поздний час, страшно разозлило меня. Знаете, звукоизоляция в этих квартирах оставляет желать лучшего, к тому же над каждой дверью, выходящей в коридор, имеется вентиляционное отверстие. Очевидно, отверстие над дверью квартиры 702 не было закрыто, да и я на ночь открыла у себя вентиляцию.

Кроме того, я разозлилась сама на себя за то, что звук зуммера так раздражающе на меня действует. Я знала, что если поддамся гневу, то вообще не усну, поэтому перед тем, как открыть дверь, я некоторое время старалась лежать спокойно.

Линн улыбнулся.

— Значит, сначала вы разозлились на людей в холле, а затем на себя за то, что поддались гневу?

Свидетельница мелодично рассмеялась.

— Да, примерно так обстояло дело.

— И вы распахнули дверь?

— Да, сэр.

— Что же вы увидели?

— Двоих людей на противоположной стороне холла.

— Вы узнали их?

— В то время они не были мне знакомы, но теперь я их знаю.

— Кто же они?

Драматическим жестом свидетельница указала на адвоката.

— Мистер Перри Мейсон, защитник обвиняемой, и вот эта молодая женщина, кажется, его секретарша, которая сидит рядом с ним — нет, не его подзащитная, а та женщина, что сидит по другую от него сторону.

— Мисс Делла Стрит, — с поклоном пояснил Мейсон.

— Благодарю вас, — ответила свидетельница.

— И что же они делали?

— Они входили в квартиру.

— Вы видели, как они вошли в квартиру? Я хочу знать, каким образом они открыли дверь.

— Должно быть, они пользовались ключом. В тот момент, когда я их увидела, мистер Мейсон как раз отворял дверь, а я…

— Пожалуйста, не высказывайте никаких предположений, прервал ее Линн. — Вы на самом деле видели, что мистер Мейсон воспользовался ключом?

— Нет, но я слышала, как он это сделал.

— Что вы этим хотите сказать?

— Когда я открывала свою дверь, то услышала скрежет металла о металл — звук, похожий на тот, который создается ключом, вставляемым в замок. Затем я распахнула свою дверь полностью и увидела, как мистер Мейсон вошел в семьсот вторую квартиру.

— Таким образом, вы только потому считаете, будто в его распоряжении должен был находиться ключ, что слышали скрежет металла?

— Разве это не очевидно?

— Значит, вы слышали только звук трения металла о металл?

— Да, и щелчок замка.

— Вы что-нибудь сказали мистеру Мейсону и мисс Стрит?

— Еще бы! После этого я захлопнула дверь и снова легла в постель, но не могла уже сомкнуть глаз. Я абсолютно не понимала, зачем человеку, имеющему ключ, понадобилось звонить в звонок и будить меня. Что мешало им сразу войти в квартиру и…

— Оставим рассуждения, — нетерпеливо прервал ее Линн. Не нужно делать никаких выводов, не надо никаких объяснений.

Вы только должны рассказать суду о том, что сами видели.

— Хорошо, сэр.

— Что же произошло потом?

— Спустя некоторое время я снова услышала звук зуммера.

На этот раз я была просто вне себя от ярости.

— И что же вы сделали?

— Распахнула дверь и высказала этим людям все, что я о них думаю.

— Каким людям?

— Там находились четыре человека: мистер Рэлстон, только что дававший суду показания, еще двое мужчин и одна женщина.

Они стояли у двери, непрестанно нажимая на кнопку звонка и я сказала им, что они выбрали самое подходящее время для нанесения визитов. Кроме того я сообщила им что джентльмен, к которому они пришли уже принимает гостей.

— Вы видели как мистер Мейсон и мисс Стрит шли по коридору?

— Нет, не видела. Моя дверь была открыта так, что я могла видеть только дверь семьсот второй квартиры.

— Благодарю вас, — сказал Линн. — А вы отчетливо видели как мистер Мейсон и мисс Стрит заходили в указанную квартиру?

— Да сэр.

— И закрыли за собой дверь?

— Да.

— Задавайте вопросы! — с торжествующим видом предложил обвинитель защитнику.

Достав из кармана записную книжку Мейсон встал и подошел к свидетельнице.

— Мисс Тэннер, — обратился он к ней весьма благожелательно, — а вы уверены что слышали как я вставлял ключ?

— Абсолютно уверена, — ответила свидетельница.

— Я стоял к вам спиной?

— Да, когда я открыла свою дверь. Но, перед тем как войти в квартиру вы повернули голову и посмотрели на меня через плечо.

— Условимся, — с притворной скукой в голосе вмешался Линн, — что свидетельница не могла ничего рассмотреть сквозь спину мистера Мейсона. Мой ученый коллега возможно держал ключ в зубах.

— Благодарю вас, — произнес Мейсон, обернувшись к Линну, затем сделав шаг вперед внезапно раскрытую записную книжку к лицу Шерли Тэннер.

Свидетельница дико взвизгнула и отпрыгнула назад. Линн вскочил на ноги.

— Вы что, — закричал он Мейсону, — пытаетесь запугать свидетеля?

Судья Джордан загремел молотком.

— Мистер Мейсон! — обратился он к адвокату. — Это настоящее неуважение к суду!

— Позвольте объяснить ваша честь. Обвинение сняло отпечаток губ у моей подзащитной. Полагаю, что я тоже имею право взять отпечаток губ у свидетельницы. Охотно признаю себя виновным в неуважении к суду в том случае если я не прав, но мне хотелось бы передать полученный отпечаток мистеру Харлану специалисту по идентификации, и спросить у него, не эти ли губы оставили след помады, обнаруженный на лбу покойного.

В зале суда наступила напряженная тишина прерванная пронзительным криком.

Глядя на Мейсона широко раскрытыми круглыми от страха глазами Шерли Тэннер пыталась встать, ее лицо стало похожим на гипсовую маску с двумя грубыми мазками оранжевых румян проступившими на щеках.

Она сделала последнее усилие чтобы устоять на ногах и свалилась на пол.