Глава 1

— Это что-то совсем новое, шеф, — заявила Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона.

Мейсон оторвался от книги, которую внимательно изучал, и покачал головой.

— Что может быть в нашем деле нового, Делла?

— Но это действительно так. В приемной вас ожидает клиентка. Она заявила, что может уделить вам не более двадцати минут.

— Что? Она может уделить мне двадцать минут? — переспросил Мейсон.

— Вот именно.

— Это действительно что-то новое, — вынужден был признать Мейсон. — Как ее звать, Делла?

— Одри Бикнелл.

— Возраст?

— Под тридцать.

— Блондинка, брюнетка, рыжеволосая?

— Жгучая брюнетка. В ней чувствуется сильная личность. Вам она понравится.

— Ты так думаешь?

— Производит впечатление искреннего человека. Но вся как натянутая струна. За те две-три минуты, что я с ней разговаривала, выясняя ее имя и адрес, она раз пять взглянула на часы. Секретарша. Сейчас не работает. Не замужем. Снимает квартиру. Живет одна. Ищет компаньонку, девушку такой же профессии, для совместного ведения хозяйства.

— Ты спросила, зачем она хочет меня видеть?

— Да, но она ответила, что у нее мало времени и она предпочитает объяснить все сама. Говорит, дело очень важное.

— Хорошо, — решил Мейсон. — Пусть войдет! Посмотрим, что она нам скажет. Из того, что ты рассказала, можно предположить, что она весьма привлекательна.

Делла Стрит очертила в воздухе женский силуэт.

— Чего же мы ждем? — усмехнулся Мейсон. — Что нас удерживает?

— Женская интуиция! Выражение лица, с каким она сказала, что не может объяснить мне, зачем вы ей нужны. Думаю, она знает, что производит более сильное впечатление на мужчин, нежели на женщин.

— Ладно, посмотрим. Ты возбудила мое любопытство, и я готов принять ее, даже если это помешает встрече, назначенной на шестнадцать часов.

— В вашем распоряжении десять минут, — заметила Делла Стрит.

— А она готова уделить мне двадцать! — воскликнул Мейсон.

— Теперь уже семнадцать, — взглянув на часы, уточнила Делла.

С этими словами она вышла в приемную и тут же ввела в кабинет Одри Бикнелл.

— Мисс Бикнелл, мистер Мейсон, — представила Делла их друг другу.

Одри Бикнелл быстрым шагом подошла к Мейсону, протянула ему руку и улыбнулась темными выразительными глазами.

— Как мило с вашей стороны, что вы согласились принять меня, мистер Мейсон. Я знаю, в подобных случаях следует заранее договариваться о встрече. Но это очень срочное дело, и я… — Она запнулась, взглянула на часы, улыбнулась и продолжила:

— И… Вы не возражаете, если я сразу перейду к сути?

— Прошу вас, начинайте.

— Вашему секретарю я назвала себя и свой адрес. Я очень сжато изложу цель моего визита. Полагаю, вы бывали на скачках?

— Да.

— И знаете, как там играют?

Мейсон кивнул.

— У меня пять билетов по сто долларов каждый на лошадь под номером четыре по кличке Пехотинец. Она участвует в третьем заезде сегодня днем. Когда билеты покупали, ставки на эту лошадь составляли почти пятьдесят к одному. Думаю, они изменятся. Но эта ставка хорошо окупится.

— Если лошадь выиграет, — уточнил Мейсон, — или, вернее, если она уже выиграла, так как скачки уже закончились.

— Да, если лошадь уже выиграла, — повторила девушка.

— И что вы хотите от меня?

— Я хочу оставить эти билеты у вас. Если лошадь выиграла, вы должны получить деньги и передать их мне…

— Минутку, — перебил ее Мейсон. — Вы сами покупали эти билеты?

— Да.

— Можно узнать: вы регулярно играете на скачках?

— Третий раз в жизни делаю такую крупную ставку. Иногда ставила по два доллара через… — Она опустила глаза. — Через букмекера.

— Как вы находили букмекеров? — поинтересовался Мейсон.

— В офисе, где я работала, был молодой человек, который знал, на какую лошадь делать ставку. Иногда мы играли вместе, иногда я одна.

— Не более двух долларов?

— Да.

— Наверное, вам очень настоятельно рекомендовали поставить на эту лошадь, — заметил Мейсон.

— Разве это имеет значение?

— Не имеет значения для того, чтобы получить деньги, — ответил Мейсон. — Но чтобы защитить вас и, честно говоря, себя, я хочу иметь полную картину всего.

— Защищать себя вам не понадобится. От вас требуется подойти завтра днем к окошечку, где выдают деньги по выигравшим билетам, получить их и ждать моих дальнейших инструкций. Вот и все.

— А если лошадь не выиграла? — спросил Мейсон.

— Тогда вам не придется идти на ипподром, — улыбнулась девушка.

— Похоже, вы уверены, что лошадь выиграет или уже выиграла.

— Конечно, я не стала бы ставить на лошадь, если бы думала, что она проиграет, но вы ошибаетесь, думая, что мне подсказали поставить на нее. Я выбираю лошадь интуитивно, главным образом по кличке. Если у лошади красивое звучное имя, что-то мне говорит: она выиграет!

— Ну что же, — вздохнул Мейсон. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы, конечно, сами пошли на ипподром, чтобы сделать ставку и получить билеты?

После некоторого колебания она ответила:

— Да.

— И вы покинули ипподром до окончания скачек? Снова после некоторого колебания она ответила:

— Да.

— Значит, вы еще не знаете, выиграла эта лошадь или нет?

— Вы правы.

— Но при таких ставках ваша лошадь котировалась довольно низко.

— Полагаю, что так. Собственно говоря, мистер Мейсон, это совершенно очевидно. Стоит ли тратить попусту драгоценное время, чтобы все это обсуждать? Разве нельзя принять все как само собой разумеющееся?

— Я только хотел, чтобы вы знали, что я все это имею в виду, — ответил Мейсон. — А узнать я хочу вот что: почему вы ушли с ипподрома до окончания скачек? Делая такую крупную ставку, вы, вероятно, многое поставили на карту. Вы решились на отчаянную игру, даже если учесть, что вы заранее обладали верной информацией. Выигрыш, безусловно, значит для вас очень много.

— Вы можете также принять и это как само собой разумеющееся.

— И все-таки почему вы покинули ипподром?

— У меня нет времени обсуждать это сейчас. Я прошу вас выступить в роли моего адвоката. Я хочу, чтобы вы получили для меня деньги. Предлагаю вам двадцать долларов в качестве аванса. Если лошадь выиграла, я компенсирую ваши усилия и время, потраченные на получение денег. Если нет, можете выбросить билеты в мусорную корзину, и у вас останется двадцать долларов.

— Если я получу деньги, как с вами связаться?

— Я сама свяжусь с вами.

— Когда?

— Завтра. По какому телефону можно найти вас?

— Завтра суббота. Контора закрыта. Но на этом же этаже находится детективное агентство Дрейка. Там работают круглые сутки. Позвоните по этому номеру и попросите Пола Дрейка. Он всегда сможет связаться со мной. Если лошадь выиграет, мне бы не хотелось иметь при себе такую большую сумму. Я хотел бы положить деньги в банк и получить чеки…

— Никаких чеков, — прервала она Мейсона, — только наличными. И купюрами достоинством не более ста долларов. Для такого солидного мужчины, как вы, это не будет связано с большим риском. Полагаю, у вас есть разрешение на ношение оружия?

— Да, у меня есть такое разрешение.

— Тогда возьмите с собой пистолет. — Ее глаза озорно блеснули. — Мне бы не хотелось, чтобы вас остановили и отобрали деньги. Будьте осторожны. Она внезапно поднялась.

— Благодарю вас, мистер Мейсон! — Девушка улыбнулась ему ослепительной улыбкой. Затем повернулась и подала руку Делле Стрит. — Вы были очень любезны и внимательны, мисс Стрит. Я вам очень благодарна.

С этими словами она направилась к двери, открыла ее и шагнула в коридор. — Минутку, — попытался остановить ее Мейсон, — я хочу…

Но его слова повисли в воздухе. Дверь уже закрылась.

— Возвратить ее? — спросила Делла. Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Мы спросим ее при следующей встрече.

— Вы думаете, что еще раз увидите ее?

Мейсон утвердительно кивнул.

— Насколько вероятно, что лошадь выиграет? — спросила Делла Стрит.

— Эта лошадь уже выиграла.

— Что дает вам основание так думать?

— Она ушла с ипподрома только после того, как скачки закончились. Она слишком возбуждена и слишком нервничает. Думаю, лишь смертельная опасность могла заставить ее покинуть ипподром раньше, учитывая, что она поставила пятьсот долларов на лошадь, ставки на которую составляли пятьдесят к одному.

— В семнадцать тридцать по радио будет транслироваться репортаж о скачках, — напомнила Делла Стрит. — Можем послушать. Узнаем, кто выиграл.

— Безусловно, — ответил Мейсон. — Могу поспорить, что выиграл Пехотинец.

Делла Стрит вопрошающе посмотрела на Мейсона.

— Вы настолько уверены?

— Ставки могли быть сделаны на ипподроме только после того, как завершились предыдущие скачки. Наша загадочная клиентка поставила пятьсот долларов на лошадь, которая значилась в самом конце списка. Подумаем, какие обстоятельства могли заставить ее покинуть ипнодром до конца скачек?

— Убийство? — высказала предположение Делла Стрит. Мейсон нахмурился.

— Ну, что скажете?

— Я собирался сказать, — продолжал Мейсон, — что мы можем принять как само собой разумеющееся, что Пехотинец выиграл и что наша клиентка оставалась на ипподроме до тех пор, пока не стали известны результаты скачек, и по неизвестной нам причине не решилась предъявить билеты, чтобы получить по ним выигрыш. Я также собирался сказать, что в пользу моей гипотезы говорит тот факт, что молодая женщина со средним достатком вряд ли обратилась бы к адвокату и заплатила ему двадцать долларов за обеспечение сохранности билетов на потерпевшую поражение лошадь. Более того, если что-либо заставило нашу клиентку покинуть ипподром до окончания скачек, она бы дождалась передачи по радио, узнала бы о результатах, сохранив тем самым свои двадцать долларов, и только после этого направилась бы к адвокату… Только к тому времени адвокатские конторы были бы уже закрыты. Сегодня пятница. Вторая половина дня.

— Все это звучит весьма логично, — согласилась Делла. — Вы меня убедили.

— Но беда в том, — продолжал Мейсон, — что все это мы принимаем как само собой разумеющееся, а это ж практике юриспруденции представляет самую большую опасность.

Зазвонил телефон, и Делла сняла трубку.

— Встреч», назначенная на шестнадцать тридцать, — повернулась она к Мейсону, — не состоятся. Предлагаю заняться почтой до семнадцати тридцати и потом включить радио.

Мейсон кивнул в знак согласия.

— Я рада, что мы разделаемся с почтой, — улыбнулась Делла. — Давно пора это сделать.

Мейсон открыл папку с грифом «срочно», вынул письмо, пробежал его глазами, передал Делле Стрит.

— Напиши, что меня это не интересует. Прочитав следующее письмо, адвокат дал его Делле со словами:

— Напиши, что мне требуются дополнительные сведения об обстоятельствах этого дела, особенно в отношении свидетеля, который сделал опознание.

На всех письмах Делла Стрит застенографировала, какой нужно дать ответ, и к семнадцати пятнадцати работа была закончена.

— Есть еще одно письмо, оно не срочное, но довольно важное, — сказала Делла.

— На сегодня хватит, — покачал головой Мейсон. — Я люблю писать письма друзьям, чего не могу сказать о деловой переписке. Пишешь письма, получаешь ответы. Однообразная, нудная работа. Не успеешь написать письмо, как уже получаешь ответ. Конца этому нет! Принеси лучше кофеварку, Делла, и позвони Полу Дрейку, пригласи его на чашечку кофе. Скажи, что мы собираемся послушать репортаж о скачках.

Делла достала из стенного шкафа кофеварку, кофейные чашечки и сахар. Потом позвонила Дрейку.

— Пол идет. Кстати, он сказал, что ему посоветовали сделать небольшую ставку на лошадь в третьем заезде.

— В третьем? — переспросил Мейсон. — Где Пехотинец… — Делла кивнула. — Будет очень мило, если окажется, что Полу Дрейку намекнули именно на Пехотинца.

— А вот и сам игрок, — сказала Делла, когда Дрейк постучал в дверь.

— Привет, красавица. С чего вдруг такой интерес к скачкам? — спросил Дрейк.

— На этот вопрос я отвечать не буду. — Делла посмотрела в сторону Перри Мейсона. Мейсон заулыбался:

— Просто хотим расслабиться, Пол. Нас заела текучка. Все дни похожи друг на друга. Утром контора, бесконечные телефонные звонки, почта. Затем зал судебных заседаний, где слушается очередное заурядное дело, снова контора, снова письма…

— Ты просто надрываешь мне душу, но не отвечаешь на мой вопрос.

— А с чего это ты стал интересоваться скачками? — задал встречный вопрос Мейсон.

— Хобби, — ответил Дрейк. — Это позволяет мне отдохнуть от дел. Я нарушаю закон: покровительствую букмекерам. Сам я не могу ходить на скачки… Иногда мне подсказывают, на какую лошадь ставить. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты можешь сказать по поводу своего интереса к скачкам?

— Хобби, — в тон ему ответил Мейсон. — Своего рода отдых. Это позволяет мне отвлечься от напряженной работы.

— Если твоя лошадь выиграет, с тебя причитается. Как насчет пончиков к кофе? — обратился Дрейк к Делле.

— Ну если ты спустишься и купишь…

— Уже иду, — откликнулся Дрейк. — За углом есть место, где специализируются на пончиках. Я куплю пончики, покрытые шоколадом, посыпанные сахарной пудрой и…

— Мне без шоколада, — сказала Делла.

— Мне тоже, — вставил Мейсон.

— И мне, — неохотно согласился Дрейк. — Я просто сказал… На какую лошадь ты поставил, Перри?

— На лошадь в третьем заезде. На лошадь по кличке Пехотинец.

— Пехотинец! — не скрывая удивления, воскликнул Дрейк.

Не спуская глаз с Дрейка, Мейсон кивнул. Дрейк откинул назад голову и разразился смехом.

— В чем дело? — спросил Мейсон.

— Пехотинец! Боже мой! Это все равно, что пожертвовать деньги ипподрому. У Пехотинца нет ни малейшего шанса на выигрыш. Он не пройдет еще и четверти пути, когда победитель придет к финишу. Нужно было ставить на Вундеркинда. Господи, Перри, неужели ты попался на весьма сомнительную информацию? Подобного рода информация практикуется довольно широко…

— Я же дилетант в этом, — скромно потупился Мейсон.

— Это чувствуется, — подтвердил Дрейк. — Тебя разыграли. Это старо как мир. Послушай меня, и ты узнаешь кое-что из первых рук. Существуют разного рода подсказки. Они могут быть правильными, и взятыми наобум. Если у тебя постоянный «жучок», и он знает, что ты действуешь, исходя из его информации, он будет стараться указать тебе на возможного победителя. Но если ты случайный клиент, и он уверен, что ты больше не обратишься к нему, он мелет что попало. Это встречается сплошь и рядом. «Жучок» выбирает доверчивого клиента, который ничего не знает о закулисных делах, происходящих на ипподроме, или о гандикапе, и снабжает его информацией, взятой с потолка. Если лошадь проиграет, что случается девятьсот девяносто девять раз на тысячу, клиент больше никогда этого «жучка» не встретит. Если же лошадь выиграет, клиент попадает к нему на крючок и тогда может рассчитывать на правдивую информацию. Чтобы правильно выбрать лошадь, нужно знать массу вещей: ее прошлые выступления, вес, состояние поля ипподрома, мастерство жокея. Скажи мне, Перри, кто твой «жучок»? Ты его знаешь?

— Нет.

— Какой-нибудь задрипанный парень…

— Очень симпатичная женщина.

— Женщина?!

— Да.

— Красивая?

— Даже очень.

— Возраст?

— Лет двадцать пять — двадцать шесть.

Дрейк разразился смехом.

— Никому об этом не говори. Это просто замечательно! С самым проницательным адвокатом, какого я знаю, сыграли старую шутку. Спорю, эта женщина провела еще десятка два простофиль. Красотке нетрудно найти подход к людям… О Перри!

Мейсон взглянул на часы.

— Спасибо за разъяснение, Пол. Если ты хотел попробовать пончиков до начала передачи…

Дрейк заулыбался.

— Значит, мне нужно отправляться. Хорошо, я уже ушел.

Мейсон улыбнулся Делле Стрит.

— Думаю, мы не ошибемся, если скажем, что Пол Дрейк не ставил на Пехотинца.

Глава 2

Из репродуктора раздался голос диктора: «Начался третий заезд. Старт! Все лошади бегут рядом. Но вот Вундеркинд, фаворит, выбивается вперед. За ним Тяжелые Времена, Темный Зад, Карт-Бланш! Пехотинец — пятый.

Вундеркинд у поворота. Опережает других на корпус. Темный Зад и Тяжелые Времена поменялись местами. Вундеркинд выходит на финишную прямую. Бежит впереди на корпус. Вслед за ним голова в голову бегут Темный Зад и Тяжелые Времена. На голову от них отстает Карт-Бланш».

Дрейк заулыбался, вынул из пакета пончик, облитый шоколадом, и откусил от него.

— Похоже, я забрал все ставки… А вы — Пехотинец! — съязвил Дрейк.

Диктор между тем продолжал: «Темный Зад начинает отставать. Пехотинец набирает скорость. Обгоняет Карт-Бланш, обгоняет Темный Зад, поравнялся с Тяжелыми Временами».

Дрейк медленно положил пончик, поставил чашечку с кофе и взглянул на Перри Мейсона.

«Впереди голова в голову бегут Вундеркинд и Тяжелые Времена. За ними Пехотинец. На голову отстает Темный Зад. За ним бежит Карт-Бланш. Тяжелые Времена оставляет позади Вундеркинда. Итак, Тяжелые Времена, Вундеркинд, Пехотинец!

Пехотинец набирает скорость. Обгоняет Вундеркинда. Пехотинец и Тяжелые Времена бегут голова в голову. Пехотинец выбивается вперед… финиш. Пехотинец приходит первым, второй — Тяжелые Времена. Вундеркинд — третий». Делла Стрит выключила радио.

— Ты забыл о своем пончике. Пол!

— Черт возьми! — с благоговейным трепетом в голосе воскликнул Дрейк и откусил от пончика. — Не выключай, Делла. Послушаем, какие были ставки. Господи, наверно, эта кляча несет с собой весь монетный двор США. Пехотинец! Подумать только… Непостижимо, как он мог выиграть!

Делла Стрит включила радио, взяла бумагу и карандаш и приготовилась записывать ставки.

Когда они были объявлены, она записала все на листе бумаги и передала Мейсону.

— Пятьдесят пять долларов на два доллара! — Дрейк присвистнул и сокрушенно покачал головой. — Это составляет двадцать семь с половиной на один доллар. Ты сделал две ставки, Перри?

На губах у Мейсона промелькнула улыбка.

— Я проявил своего рода научный интерес к скачкам, Пол.

— Пятьдесят пять долларов… — мечтательно протянул Дрейк. — Темнота, знаете ли вы, что это значит? Это значит, что тот, кто рискнул поставить сто долларов на Пехотинца, получит две тысячи семьсот пятьдесят долларов. — Дрейк покачал головой, вздохнул и повторил:

— Две тысячи семьсот пятьдесят долларов. Даже ставка в пятьдесят долларов составит…

— А что ты скажешь о ставке в два доллара? — спросил Мейсон.

Дрейк усмехнулся:

— Ставка в два доллара дала бы чистыми пятьдесят пять долларов. Этого хватит, чтобы покрыть расходы, связанные с ипподромом, пообедать с шампанским при свечах в компании с хорошенькой девушкой, заказать танец и… Но я не ставил на эту лошадь, — сказал он с огорчением, — и потерял два доллара, поставив на Вундеркинда. Как видите, довольствуюсь пончиком в шоколаде. Полагаю, вы с Деллой отпразднуете это событие?

— А что, неплохая мысль! — отозвался Мейсон. — Делла, почему бы нам не пообедать при свечах, не отведать отбивной с запеченным картофелем?

— Картофель может сказаться на моей фигуре. Заменим его зеленым горошком, и я согласна.

— Приятно слышать, что хоть кто-то наслаждается жизнью! — Дрейк глубоко вздохнул, отодвинул чашечку и блюдце и привстал. — У меня скопилось много работы. Не знаю, когда кончу. Кто тебе подсказал, Перри?

— Он разработал свою систему, — ответила за Мейсона Делла, — и она его никогда не подводит. Перри всегда выбирает лошадь правильно.

Дрейк уставился на нее широко раскрытыми от удивления глазами, а Делла продолжала:

— Его не интересуют ставки, вес лошади, состояние бегового поля, мастерство жокея. Он просматривает список и выбирает лошадь с красивым именем, лошадь, которая будет честно стараться победить. Не правда ли, Пехотинец — очень милое имя? В нем чувствуется что-то надежное, что-то такое…

— О господи! — воскликнул Дрейк презрительно. — Вы дилетанты! Вы разоритесь, если будете следовать этой системе. Она не дает ни малейшего шанса на успех.

— Знаю, — согласился Мейсон. — А почему ты выбрал Вундеркинда, Пол?

— Как я уже говорил, я учитывал его прежние выступления и… Ну тебя к черту! Хватит об этом. Но твои пятьдесят пять долларов недолго у тебя задержатся, если будешь следовать своей системе!

— Я не люблю размениваться по мелочам. Здесь пятьсот долларов! — Мейсон небрежно бросил на стол пять билетов по сто долларов каждый.

Дрейк, не в силах скрыть удивления, почти с благоговением произнес:

— Свыше четырнадцати тысяч долларов! — Потом поднял глаза и посмотрел в упор на адвоката. — Перри, ты не… Ну ладно, я все понял! Честно старался победить, благозвучное имя… — насмешливо повторил он и с этими словами выскочил из комнаты.

Мейсон улыбнулся Делле Стрит.

— Ну, — спросила она, — куда мы направимся?

— Обедать. А завтра днем на ипподром. Там есть окошечко, где выдают деньги за лошадей, одержавших победу накануне. Я предъявлю пять билетов по сто долларов. Сколько это составит, согласно подсчетам Дрейка, Делла?

Делла Стрит быстро зачиркала карандашом.

— Четырнадцать тысяч двести пятьдесят долларов.

— Эти деньги как с неба свалятся молодой девице, у которой нет работы и которая ищет компаньонку, чтобы пополам платить за квартиру… Я слышал, что департамент налогов и сборов имеет на ипподроме своего представителя, проверяющего фамилии и адреса людей, которым выпадают крупные выигрыши.

— Очень мило! — заметила Делла. — Представительство из одного лица. Полагаю, вам потребуется свидетель.

— Безусловно!

— Значит, мы должны поехать на ипподром и лично получить деньги?

— Да! Возьмем с собой портфель и положим их туда.

— Вы не откажетесь выбрать для меня лошадь, на которую можно поставить? Лошадь с красивым именем, которая будет честно стараться победить…

— Почему бы и нет? Сделаю это с удовольствием.

Глава 3

Мейсон, умело лавируя среди машин, подъезжавших к стоянке у ипподрома, нашел наконец свободное место, припарковался, подал руку Делле Стрит и вместе с ней направился к центральной трибуне.

— Вы выбрали мне лошадь? — спросила Делла. — С красивым именем, которая меня не разочарует?

— Да.

— Какую?

— Фунт Стерлингов. Это как денежный вклад в банке, не так ли?

— Замечательно! — воскликнула Делла. — Что я должна сделать?

Мейсон торжественно вручил ей два доллара.

— Как только откроется вон то окошечко, подойди туда, протяни служащему два доллара и скажи, что ставишь на лошадь под номером шесть. Эта та самая.

— Два доллара? На лошадь с таким именем, которую к тому же выбрал сам Перри Мейсон? Два доллара? Это оскорбление. Я поставлю десять!

— Послушай, лошадь лошадью, а десять долларов есть десять долларов.

— Фунт Стерлингов не просто лошадь. Это деньги, вложенные в банк. Это говорит о многом.

— О двух долларах.

— О десяти.

— О двух.

— А если она выиграет? А вы отговорите меня поставить на нее десять долларов… Как вы тогда будете себя чувствовать?

— Спорить с женщиной бесполезно, — вздохнул Мейсон. — Поставь десять долларов.

— Так я и сделаю.

Они заняли места на центральной трибуне. Когда открылись окошки, где принимались ставки на первый заезд, Делла Стрит подошла к одному из них и вскоре вернулась с билетом на лошадь, указанную Мейсоном.

— Все! — заявила она.

— Пожалуй, пора приступать к делу, — решил Мейсон. — Я подойду к окошечку, где платят по ставкам, сделанным вчера. Ты будешь рядом. Станешь свидетелем разговора…

— А что, может возникнуть разговор? — спросила Делла Стрит.

— Служащий затевать разговора не будет. Но не исключено, что кто-нибудь другой его начнет.

— Кто другой?

— Тот, с кем наша клиентка не испытывает ни малейшего желания встретиться здесь.

— А не лучше, — предложила Делла Стрит, — если я первая подойду к окошечку и предъявлю один билет, а вы, наблюдая со стороны, сможете оценить обстановку?

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Мы должны получить деньги по всем билетам. Таково требование нашей клиентки. Нужно предъявить их все сразу, и сделать это должен я сам. Тогда, если возникнут неприятности, все будет выглядеть естественно, и ни у кого не будет основания считать, что я веду нечестную игру, что пытаюсь использоваться тебя, а ты получаешь деньги по каждому билету в отдельности.

— Если что-то начнется, я должна сделать вид, что мы не знакомы, и отойти в сторону?

— Нет, этого не следует делать. Ты мой секретарь. Вполне естественно, что ты здесь со мной. Мы пришли на скачки и получаем деньги по ставкам, которые сделали вчера.

— Мы сделали? — переспросила она.

— Это было бы вполне естественно.

— Должно это вытекать из нашего разговора?

— Нет. Мы просто получаем деньги и удаляемся. Возможно, появится представитель департамента налогов и сборов и захочет узнать мое имя и адрес.

— Вы ответите ему?

— Конечно.

Они молча подошли к нужному окошку. Мейсон достал пять билетов и протянул их кассиру. Тот посмотрел на билеты, взглянул на Мейсона и сказал:

— Третий заезд, вчера, номер четыре. Так?

Мейсон кивнул.

— Какими купюрами вы хотите получить? Не будете возражать против крупных?

— Не крупнее, чем по сто долларов. Кассир отсчитал деньги.

— Прошу вас! — Он протянул Мейсону целую пачку купюр.

Мейсон взял деньги, открыл портфель… В этот момент с криком: «Вот он, арестуйте его, это он!» — к нему бросился мужчина невысокого роста, лет сорока или чуть постарше, с желтоватым лицом и глазами-буравчиками.

Вслед за ним появился рослый человек, который, в отличие от первого, шагал степенно, не теряя чувства достоинства. Он показал Мейсону значок.

— Полиция!

— Можно взглянуть поближе? — Мейсон взял значок и повертел им так, чтобы Делла Стрит смогла увидеть номер. — Да. Вы из полиции!

— Откуда у вас эти билеты? — спросил полицейский.

— Он хорошо знает, где их взял. Он взял их у Родни Бэнкса! Это мои деньги! — не унимался маленький человечек.

— Помолчите! — попытался урезонить его полицейский.

— Не желаете взглянуть на мое удостоверение? — обратился Мейсон к полицейскому.

— Перри Мейсон? То-то ваше лицо показалось мне знакомым. Как это я вас сразу не узнал?! Я видел в газетах ваши фотографии.

— Деньги, — не успокаивался человечек. — Деньги. Заберите у него деньги. Пусть не заговаривает вам зубы.

— Да помолчите же! — повторил полицейский. Мейсон повернулся к взволнованному мужчине:

— Я — Мейсон, — представился он, улыбаясь. — А как ваше имя?

— Не притворяйся, что не знаешь. Я Марвин Фремонт.

— На каком основании вы утверждаете, что имеете право на эти деньги, мистер Фремонт?

— И это тебе хорошо известно. Эти деньги — выигрыш по ставкам, которые сделал Родни Бэнкс. Пятьсот долларов! Это казенные деньги, он украл их у меня! Они принадлежат мне!

Полицейский заколебался.

— Ну что же вы? Заберите деньги, арестуйте его! Он сообщник! — крикнул Фремонт.

Мейсон улыбнулся полицейскому, который не мог ни на что решиться.

— Ваше имя.

— Сид Бсрдетт.

Мейсон протянул ему руку.

— Я расследую кражу или растрату казенных денег, — начал объяснять полицейский. — Сомнений в том, что Бэнкс сделал ставку именно этими деньгами, у меня нет. Похоже, он не один раз запускал руку в кассу. Он работает у Марвина Фремонта. Вернее, работал.

— Чего вы ждете? Заберите у него деньги! — продолжал настаивать Фремонт. — Вы здесь для этого! Он соучастник. Арестуйте его и посадите вместе с Бэнксом. Этот продажный адвокат заодно с растратчиком. Тот же самый старый… Посмотрите, она что-то записывает.

— Я обратил на это внимание, — сказал Бердетт.

— Мой секретарь, — объяснил Мейсон.

— Зачем она это делает?

— Меня только что в присутствии свидетелей назвали продажным адвокатом. Считаю, это дает мне право возбудить дело против этого джентльмена.

— Какое еще дело? Если кто и может возбудить дело, так это только я: мои деньги были использованы для ставок! — кричал Фремонт.

— Полагаю, Родни Бэнкс является вашим клиентом? — спросил полицейский.

— Не стоит высказывать предположений, — перебил его Мейсон.

— Вы хотите сказать, что это не так?

— Я этого тоже не говорю.

— Ну ладно, — сказал Бердетт, — я пока только провожу расследование. Вот и все. Родни Бэнкс находится в тюрьме по обвинению в растрате. Вероятно, он уже давно играет на скачках и очень низко опустился. Кто-то подсказал ему поставить на Пехотинца, и он очистил кассу. Однако Фремонту сразу же все стало ясно, и он поехал на ипподром, чтобы арестовать Родни.

— Кто произвел арест? — поинтересовался Мейсон.

— Я, — ответил Бердетт. — Сначала мы не смогли его разыскать. Но увидев, что Пехотинец пришел к финишу первым, отправились к кассам и стали ждать. Вскоре к окошечку для ставок в пятьдесят долларов подошел Бэнкс и предъявил билет. Но я арестовал его прежде, чем он успел получить деньги.

— Он сделал какое-нибудь заявление? — спросил Мейсон.

— Сначала все отрицал, а потом замолчал.

— Вы его обыскали?

— Да, конечно. В момент ареста проверил, нет ли у него пистолета. А в тюрьме его еще раз тщательно обыскали.

— Нашли билеты?

— Лишь один, на пятьдесят долларов.

— Думаете, у него были еще билеты?

— Мы в этом не сомневаемся. Очевидно, он незаметно передал их своему сообщнику.

— Какова сумма растраты, мистер Фремонт? — спросил Мейсон.

— Не знаю.

— Как не знаете?

— Все перепуталось.

— Что перепуталось?

— Банкноты, деньги, — ответил Фремонт. — Я как раз собирался проверить бухгалтерские книги. Но одно очевидно: все эти деньги мои. Не имеет значения, сколько денег растрачено. Пятьсот долларов взяты из моей кассы. Они украдены. Они принадлежат мне.