Глава 8

Из-за перегораживавшей тюремную комнату для свиданий решетки на Перри Мейсона смотрели взволнованные глаза Альберта Брогана. Они с племянницей определенно обладали некоторым фамильным сходством, но если в ее голубых глазах мерцал веселый, почти легкомысленный огонек, то глаза дяди были более блеклыми и подернутыми тенью беспокойства. Довольно полный, уже начавший лысеть, с глубокими складками, идущими к уголкам рта, он носил на лице следы усталости и нервного перенапряжения.

— Как вы себя чувствуете? — спросил адвокат.

— Спасибо, хорошо.

— Кто-нибудь посещал вас сегодня?

— Конечно, мистер Мейсон. Многие… Кстати, сюда приехала из Сент-Луиса моя племянница.

— Знаю, я уже с ней разговаривал.

Брогану было явно не по себе.

— Я… похоже, я поступил с вами нечестно, мистер Мейсон. Я знал, что у нее есть немного денег, которые она могла бы выслать, стоило мне только попросить. Ведь, наверное, если бы я заявил судье, что способен, отправив телеграмму, раздобыть некоторую сумму, вас бы не обязали вести мое дело.

— Не стоит об этом, — произнес Мейсон, улыбаясь.

— Понимаете, Мэри всегда старалась поддержать меня как только могла. Когда я угодил в автомобильную катастрофу и оказался на некоторое время прикованным к постели, на меня будто навалились все беды разом. Я сильно страдал, вдобавок у меня началось серьезное нервное расстройство. Единственным делом, которым я умел зарабатывать на жизнь, была торговля, но старой работы я лишился, пока находился на излечении. Вернувшись из больницы, мне пришлось взять новый вид продукции, но к тому времени я уже потерял веру в себя и не был способен вести торговые операции. Сперва я решил, что дело в непривычной продукции, поэтому уволился и устроился на новое место, но потом вдруг осознал, что штука во мне самом, и тогда все стало окончательно валиться из рук. Для меня наступили тяжелые времена. Тут-то Мэри и сказала, что мне не стоит так переживать и не нужно больше работать, что я могу просто уйти на покой…

— Да не волнуйтесь вы так, ведь все уже позади, — сочувственно произнес Мейсон.

— Мэри и не подозревает, что я знаю о всех тех жертвах, на которые она пошла ради меня. Она внесла деньги за трейлер, сделав вид, будто для нее это сущие пустяки. Вот и сейчас она здесь, чтобы снова спасти меня, и ей потом снова придется нелегко.

— Нет-нет, я уже сказал ей, что мне не потребуются ее деньги.

— Но вам же нужно заплатить! Я не имел права прикидываться перед судьей нищим.

— Кто является владельцем вашего трейлера?

— Финансовая компания. По сути, он не мой.

— А вашей автомашины?

— Тоже.

— Замечательно, — сказал Мейсон. — Вы никоим образом не ввели суд в заблуждение. Оставьте опасения на этот счет. Мне хотелось бы узнать, кто с вами сегодня беседовал.

— Ну, первым, сразу после ухода Мэри, словно чертик из табакерки, появился детектив по фамилии Смит.

— Что он хотел?

— Он сказал, что вы неплохой адвокат, но слишком категоричны и не умеете идти на компромисс. Он сказал, что если я действительно хочу выбраться из создавшейся ситуации, то он думает, что смог бы мне помочь и все устроить. Он сказал, что, признав себя виновным в мелком воровстве, я мог бы потом подать ходатайство о вынесении приговора условно, и это ходатайство было бы удовлетворено.

— Что произошло дальше?

— Дальше случилось нечто, что я и сам не совсем понял. Один из старых, отпетых рецидивистов, проходя мимо моей камеры, процедил сквозь зубы: «Остерегайся, Броган. Они что-то замышляют».

Всего несколько минут спустя меня вывели в тюремный двор. Там стоял автомобиль, рыжий «шевроле» с помятым правым передним крылом. Меня спросили, видел ли я эту машину раньше, и я ответил, что нет и что отказываюсь делать какие-либо заявления, пока мне не предоставят возможность переговорить с вами. Мне приказали сесть за руль.

— Что было потом?

— Мимо прошли несколько человек, затем появились двое в штатском и девушка. Девушка открыла дверцу машины и стала усаживаться рядом со мной, но один из полицейских крикнул: «Нет-нет, это не та машина», и тогда она выбралась назад, улыбнулась мне и сказала: «Извините», и я ответил: «Ничего, ничего», и она ушла.

Я просидел в «шевроле» еще две или три минуты, после чего меня отвели назад в камеру, но отношение ко мне резко переменилось. Прежде со мной обращались хорошо, а тут вдруг стали грубить.

Подошел детектив Смит, и я спросил его, как насчет того, чтобы устроить все так, как он мне предложил. Он сказал: «Что устроить?», и я сказал: «Ну то, о чем вы со мной говорили», а он покачал головой и сказал: «Очень мило! Ни о чем я с тобой не говорил. Ты обвиняешься в вооруженном грабеже и получишь по заслугам, мерзавец» — и с этими словами ушел.

Мейсон отодвинул стул чуть назад.

— Эту девушку вы видели когда-либо ранее?

— Нет.

— Ее возраст?

— Лет двадцать семь — двадцать восемь.

— Вы никогда прежде не видели этот рыжий «шевроле»?

— Никогда.

— И не знаете, откуда он взялся?

— Понятия не имею.

— Дело плохо, Броган. Кажется, они заполучили нового свидетеля, подтверждающего ваше присутствие на месте преступления, — сказал Мейсон. — К сожалению, мне пора уходить.

Он направился к двери, ощущая выражение застывшего ужаса на обращенном ему вслед лице Альберта Брогана.

Покидая комнату для свиданий, он заметил, как сержант Голкомб из отдела по расследованию убийств схватил Брогана за руку.

Спешно отыскав телефонную будку, Мейсон набрал номер агентства Дрейка:

— Дежурный, срочно соедините меня с Полом… Алло! Пол? Я звоню из тюрьмы. Альберта Брогана сегодня сажали в рыжий «шевроле» с помятым правым передним крылом. Какая-то девушка как следует рассмотрела его и вызвала на разговор. Незадолго до этого ему предлагали выпутаться путем признания меньшей вины и получения осуждения условно. Теперь с ним стали вести себя так, словно у них на руках все козыри. Секунду назад я видел, как возле него завертелся сержант Голкомб из отдела по расследованию убийств. У тебя есть какие-либо соображения?..

— Боже праведный! — перебил Дрейк. — Неужели это связано с убийством Дафны Хоуэлл?

— С чего ты взял, Пол?

— Только что проскользнул слушок, что ее убийца арестован.

Мейсон нахмурился:

— Свяжись со своими друзьями в газетах, порасспрашивай. Я скоро буду.

Адвокат кинул трубку на рычаг, побежал к лифту и уже через десять минут был в кабинете Пола Дрейка.

Детектив разговаривал по телефону и сделал Мейсону знак подождать, пока разговор закончится.

— Что?… Это он?… Они уверены?… У полиции, конечно же, гора с плеч. Ты не думаешь, что это просто подстроено, а?..

Дрейк еще немного послушал, потом сказал: — О'кей, Джим. Огромное спасибо, — и повесил трубку. Его лицо было мрачным.

— Так оно и есть, Перри. Теперь на твоем клиенте висит еще убийство Дафны Хоуэлл.

— Кто его опознал? — спросил Мейсон.

— Девушка по имени Дженис Клабб. Она возвращалась от подруги. Сошла с междугородного автобуса и направлялась к себе домой. В их районе было несколько случаев, когда к девушкам приставали на улице, а у нее броская внешность, поэтому она держалась настороже. Ей требовалось пройти около трех кварталов. Миновав квартал, она заметила светло-коричневый автомобиль, обогнавший ее на довольно большой скорости. Поскольку она нервничала, то пригляделась и запомнила, что у него было помято правое переднее крыло. Она также смогла различить, что это был «шевроле», потому что ее приятель ездит на такой же модели, только более темного цвета.

Через полквартала автомобиль повернул и въехал прямо через бордюр на тротуар. Девушка не придала этому особого значения, потому что водители иногда специально переезжают высокий бортовой камень, чтобы найти место для парковки, если обочина улицы занята.

— Продолжай, Пол. Чем же все закончилось?

— У того типа в багажнике «шевроле» находилось тело Дафны Хоуэлл.

— Откуда это стало известно?

— Подожди, не все сразу. — Ну-ну?..

— Водитель остановил машину, вышел из нее и только-только открыл багажник, как вдруг услышал приближающиеся шаги идущей по тротуару Дженис. Он замер, захлопнул багажник и сел обратно в машину. Ее двигатель работал, фары оставались включенными.

Из-за случаев с приставаниями девушка была как на иголках и, испугавшись, пустилась бежать не останавливаясь до самых дверей своего дома.

На следующее утро на стоянке обнаружили тело Дафны Хоуэлл. Она была задушена. Полиция пришла к заключению, что убийство было совершено где-то в другом месте, а эту площадку преступник использовал, только чтобы избавиться от трупа.

— Преступление на сексуальной почве? — спросил Мейсон.

— Нет. Она не была изнасилована. Просто удавлена куском тонкой проволоки. Очень чистая, профессиональная работа.

— Дженис Клабб заявила о том, что видела, в полицию?

— Конечно. Как только следующим утром тело нашли и сообщения об этом появились в газетах, она пришла в участок.

— Когда все это произошло?

— Тринадцатого сентября, незадолго до полуночи.

— Продолжай.

— Ну, ты и сам знаешь, как бывает: отдел по расследованию убийств занимается своими делами самостоятельно, и никому и в голову не пришло подумать на Брогана, пока вчера во время дачи показаний кто-то не упомянул, что налетчик сел за руль рыжего «шевроле» с помятым передним крылом. Сержант Голкомб прочитал отчет в утренней газете и подпрыгнул до потолка! Он помчался и разыскал Дженис Клабб. Брогана посадили в рыжий «шевроле», и она опознала его.

— А где они раздобыли этот «шеви»?

— Он был украден в ночь убийства. Об угоне было заявлено, но на протяжении почти двух месяцев его не могли найти. Кто-то загнал его в гараж пустующего частного здания, закрыл ворота и так и оставил. О том, что кража «шеви» прямого отношения к делу не имеет, не может быть и речи, потому что владелец машины, парень, учащийся в колледже и использовавший ее для мелких поездок, известил полицию о пропаже всего за пару часов до убийства. Он отправился поразвлечься в клуб, оставил машину перед зданием, и кто-то увел ее. Полиция была уверена, что какой-нибудь юнец просто взял ее прокатиться забавы ради, и сперва уделила сообщению о краже не слишком много внимания. Лишь после убийства Дафны Хоуэлл и появления в газетах описания рыжего «шевроле» они действительно принялись за поиски.

— Тринадцатого сентября… — задумчиво проговорил Мейсон. — В этот же день произошло нападение на Родни Арчера.

— Полиция предполагает, что твой клиент сначала совершил нападение, потом куда-то поехал, забрал Хоуэлл и убил ее, — сказал Дрейк. — Но зачем?

— Ограбление. Ее сумочку так и не нашли. Предположительно у нее было с собой несколько сотен долларов. Она работала где-то моделью и, очевидно, неплохо получала.

— А что полицейским удалось выяснить о ее прошлом?

— В том-то и штука, Перри! Тут им не удалось раскопать практически ничего. У нее была небольшая квартирка. Никто о ней ничего не знает. Жила одна, работала моделью и никого не посвящала в свои личные дела. Она пробыла здесь всего три месяца.

— Откуда она приехала?

— Из Канзас-Сити. Там у нее осталось несколько приятелей, но и они знают о ее жизни очень немного. Она побывала замужем, но брак распался. Ни с кем не переписывалась. Никто не имел о ней никаких вестей с того момента, как она покинула Канзас-Сити, за исключением одного приятеля, получившего отправленную из Гватемалы открытку с коротенькой надписью, сделанной рукой Дафны.

Мейсон сунул руки в карманы и тяжело вздохнул:

— Не хотелось бы мне сейчас держать ответ перед Мэри Броган.

— Но ведь ты не обязан защищать ее дядю от чего бы то ни было, кроме обвинения в грабеже! Я не думаю, что теперь можно ожидать от кого-то предложения пойти на компромисс.

— Компромисс! Да они будут землю рыть, лишь бы только осудить его по этому обвинению в грабеже! Потом начнется разбирательство дела об убийстве. Если Броган не опротестует результат опознания, сделанного Дженис Клабб, он погиб. Если опротестует, тогда они подождут, когда его вызовут в суд для дачи показаний, и, когда на перекрестном допросе окружной прокурор с усмешкой спросит, не признавали ли его прежде виновным в совершении уголовного преступления, он будет вынужден ответить, что да, суд признал его виновным в нападении, имевшем место той же ночью, что и убийство. Ему станут задавать вопросы по поводу нападения. Адвокат заявит протест. Окружной прокурор скажет, что считает оба преступления взаимосвязанными, и спросит, не было ли нападение совершено с помощью того же рыжего «шевроле» с помятым передним крылом, который фигурирует в деле об убийстве Дафны Хоуэлл.

— Это оставляет ему шансов не больше, чем комочку снега из притчи, попавшему в ад. — заметил Дрейк.

— И даже вдвое меньше. Здесь мы, вероятно, опять натолкнемся на Марту Лавину и Родни Арчера, которым предъявят рыжий «шеви», и они опознают его как автомобиль, за рулем которого Броган был в ночь нападения.

— Бросай-ка ты это дело, Перри, — сказал Дрейк.

— Нет, не могу. Броган — мой клиент, и я обязан защищать его интересы.

— И все же бросай. Случай безнадежный, да, вдобавок, все еще оказалось в газетах.

— Знаю, — сказал Мейсон. — Конечно, предполагается, что присяжные не читают газет, но могу биться об заклад, что из двенадцати присяжных по крайней мере девять узнают о поимке преступника, убившего Дафну Хоуэлл, и о том факте, что мужчина, совершивший это убийство, в настоящее время предстает перед судом по обвинению в грабеже и что разбирательство проходит под председательством судьи Игана.

— Ради всех святых, Перри, хватит биться головой о каменную стену! Альберт Броган наверняка виновен.

— Суд присяжных этого еще не признал.

— Ну так признает!

— Но до тех пор Броган — мой клиент, и я буду защищать его интересы. Закон гарантирует каждому определение степени его виновности через судебное разбирательство с участием присяжных. Если бы адвокат всякий раз умывал руки только потому, что обстоятельства оборачиваются неблагоприятно для его подзащитного, разбирательства с участием присяжных просто потеряли бы смысл.

— Но нельзя же спорить с фактами! Броган завяз по уши, он виновен как пить дать!

— На меня он производит иное впечатление, — заметил Мейсон. — Присмотревшись, видишь человека, который пережег себя, таща непосильный груз, работая день и ночь, стремясь устроить свое благополучие. Потом авария, увечье. И сейчас в его глазах стоит животный страх перед новой бедой, новым срывом.

— Теперь у него появится страх еще кое перед чем, — жестко произнес Дрейк. — По нему плачет увлекательнейшее путешествие на электрическом стуле! Ты проиграл, Перри.

— Нет, я проиграю только тогда, когда так решат присяжные, и только в том случае, если мне не удастся найти способ обжаловать приговор.

Дрейк пожал плечами:

— Лично мне кажется, что ты весьма неосмотрительно принимаешь на веру слова одной приятной молодой особы с парой голубеньких глаз и вздернутым носиком.

— Но хоть чему-то же надо верить? — произнес Мейсон и вышел.

Глава 9

Едва Мейсон вошел в свой кабинет, Делла почувствовала неладное.

— Что случилось, шеф? — настороженно спросила она. Адвокат сунул руки в карманы, прошелся по комнате и остановился, удрученно глядя в окно.

Делла приблизилась к нему, обняла и замерла, предлагая свое молчаливое участие.

Мейсон ласково похлопал ее по плечу.

— Плохи наши дела? — спросила она.

— Плохи.

Он отвернулся от окна, улыбнулся, взглянув в ее взволнованные глаза, и стал мерять шагами кабинет.

— Что, появился новый свидетель? — спросила Делла.

— Да, новый свидетель, и притом неприятнейший.

— Но ведь, в конце концов, шеф, факты от вас не зависят. Вы можете лишь добиваться для клиента наиболее мягкого приговора.

— Понимаю, — произнес Мейсон.

— Так что же произошло на сей раз?

— Полиция обнаружила автомобиль, которым, по ее мнению, Броган пользовался во время нападения. Автомобиль угнанный. Он был украден за пару часов до происшествия.

— И все?

— Этот угнанный автомобиль, — продолжал Мейсон, — оказался той же самой машиной, в багажнике которой убийца Дафны Хоуэлл перевез ее тело на парковочную площадку, где оно и было обнаружено. Что же касается убийства, то, хотя тело найдено утром четырнадцатого сентября, вскрытие показало, что смерть девушки наступила поздно вечером тринадцатого. Полиция сейчас располагает показаниями свидетельницы, которая опознала этот автомобиль и его водителя. — Опознала водителя?!

— Альберта Брогана.

— Боже праведный! — воскликнула Делла и опустилась на стул словно подкошенная.

— Такие вот дела, — произнес Мейсон.

— Бедняжка Мэри… Она сейчас дожидается в приемной, чтобы рассказать вам, что произошло, когда она поднялась к Петти Кейлор. Шеф, у меня просто не хватит сил сообщить ей такую весть.

— И все-таки сообщить придется. Это уже есть в вечерних газетах.

— Жаль. Мэри такая милая девушка, — огорченно произнесла Делла.

Наступила пауза. Наконец Делла решилась нарушить молчание.

— Как же теперь обстоят наши дела? — спросила она.

— Все будет зависеть от опознания. Очевидно, в ближайшее время полиция попросит Марту Лавину и Родни Арчера опознать этот рыжий «шевроле», от чего те не смогут отказаться, ведь речь идет о расследовании убийства, — проговорил Мейсон, вышагивая по кабинету.

— Вы полагаете, что это действительно тот же самый автомобиль?

— Не знаю. Но когда эта парочка опознает его, он станет тем же самым автомобилем. В конце концов, Делла, один автомобиль не слишком сильно отличается от другого. Марта Лавина была довольно неопределенна на сей счет, но в показаниях Арчера он отчетливо фигурирует как рыжий «шеви» с помятым правым передним крылом. Я еще не прорабатывал с ним этот момент на перекрестном допросе, но теперь займусь им вплотную. Со своего места Арчер едва ли мог разглядеть правое переднее крыло.

— Кстати, он действительно заявил о помятом крыле еще до того, как в газетах появилось сообщение о рыжем «шевроле» в деле об убийстве Дафны Хоуэлл?

Мейсон утвердительно кивнул.

— Но это же ужасно, шеф! — воскликнула Делла. — Выходит, Броган и в самом деле… Боже, да иначе и быть не могло!

— Факты действительно выглядят неважно. Но долг адвоката — не отступать и сражаться до последнего.

— Ради спасения виновного?

— Нет, не ради спасения виновного, а ради торжества правосудия.

— У меня сейчас такое состояние, будто меня чем-то оглушили. Я уже ничего не понимаю. Это словно очнуться от дурного сна и обнаружить, что явь еще ужаснее, — произнесла Делла.

— Тогда давай проанализируем ситуацию, — сказал Мейсон. — Арчер и Марта Лавина указали на моего подзащитного как на грабителя. Результат же опознания ими автомобиля будет, на мой взгляд, далек от убедительности. На стоящую в стороне машину редко обращают внимание.

— Да, пожалуй, вы правы.

— Однако в тот момент, когда Дженис Клабб заявит, что убийца Дафны Хоуэлл находился за рулем такого же «шевроле», положение изменится.

— Но ведь свидетельница опознала и самого Альберта Брогана как водителя машины!

— Возможно ситуация станет яснее, если рассуждать следующим образом: Арчер и Марта Лавина опознали подсудимого однозначно и уверенно. Опознание ими машины играет второстепенную роль. Дженис Клабб, наоборот, опознала автомобиль уверенно, а опознание ею водителя носит сопутствующий характер. То есть, иными словами, если опознание машины Мартой Лавиной и Родни Арчером ошибочно, а вероятность этого достаточно велика, то тогда опознание Альберта Брогана, как водителя машины, фигурирующей в деле об убийстве, сделанное Дженис Клабб, тем более может оказаться ошибочным, ибо она находится под воздействием того факта, что Арчер и Лавина еще до нее опознали в нем водителя того же самого «шевроле».

— Как ни верти, положение остается бедственным, — заметила Делла.

Мейсон кивнул:

— Это означает, что нам крайне необходимо выяснить, кого пытается выгородить Марта Лавина и как случилось, что Инес Кейлор, исчезнув вчера из юридической библиотеки, полностью переменила свою позицию по отношению к делу.

— Вы считаете, что существуют две сестры Кейлор?

— Пока сложно сказать, но мы обязаны исследовать каждый возможный вариант. Если Альберта Брогана признают виновным в грабеже, его шансы в деле об убийстве превратятся практически в ничто. Другими словами, борьба за его жизнь идет именно сейчас.

— А что мы скажем Мэри?

— Мы подготовим ее постепенно, и прежде чем сообщить подробности, сами постараемся разузнать о событиях побольше.

— Она хочет рассказать о том, что произошло в квартире Кейлор.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Пригласи ее сюда.

Вошедшая в кабинет Мейсона Мэри Броган была настолько поглощена пережитыми недавно событиями, что совершенно не заметила наполнявшую офис атмосферу натянутости и подавленности.

— Господи, ну и дела! — воскликнула она. — Мне только и оставалось, что стоять там с открытым ртом, словно дурочке!

— Расскажите нам все подробно, — попросил Мейсон.

— Когда я постучала, — начала Мэри, — эта женщина подошла к двери и приоткрыла ее на щелочку. Дверь была на цепочке. Я сказала, что хотела бы войти и поговорить с ней. Я сказала, что мне не нужно ничего, кроме правды, что я взываю к ее сердцу и хочу…

— Что сказали вы, значения не имеет, — перебил Мейсон. — Что сказала она, что она сделала?

— Она сказала: «У меня нет больше сил выносить эту травлю. Стойте, и я покажу вам, до чего вы меня довели!» На какое-то время она покинула меня, но скоро вернулась с коричневым пузырьком. Она сложила левую ладонь лодочкой и высыпала в нее из пузырька горку таблеток. Боже, их было, наверное, штук двадцать или тридцать! Потом она закинула всю горсть в рот и принялась хрустеть ими. Никогда не забуду вид этой женщины, этот безумный, дикий взгляд ее глаз, эти раздутые таблетками щеки, их хруст на ее зубах и губы в белом налете порошка. А потом она убежала прочь, вернулась со стаканом воды и стала глотать их, давясь и пытаясь произнести что-то вроде: «Смотри, до чего вы меня довели», но слова выходили очень неразборчиво.

— И тогда вы побежали вниз и позвонили Дрейку? — спросил Мейсон.

— Да. Я не знала, что еще можно сделать. Я была в шоке. Мистер Дрейк успокоил меня и сказал, что обо всем позаботится, что мне лучше вернуться назад к мисс Стрит и что если станет известно, будто я довела девушку до самоубийства, то это может иметь неблагоприятные последствия, и такая шумиха нежелательным образом отразится на деле дяди Альберта.

Мейсон кивнул.

— И как я теперь поняла, «скорая» приехала, забрала ее, и затем она просто исчезла, — сказала Мэри.

— Нам не удалось пока выяснить, в какую больницу ее доставили.

— А что это за сообщение в вечерней газете о предъявлении дяде Альберту обвинения в убийстве?

— Это одни слова, — отмахнулся Мейсон.

— Там говорится, хотя имя дядя открыто и не названо, будто свидетельница по делу об убийстве Дафны Хоуэлл дала на опознании утвердительный ответ и что человек, которого она опознала, в настоящее время является обвиняемым на процессе, проходящем под председательством судьи Игана, что приговор ему будет вынесен в понедельник и что власти решили дождаться окончания этого разбирательства, прежде чем выдвигать против него новое обвинение.

Мейсон кивнул.

— Будь я плаксой, — сказала Мэри Броган, — я бы сейчас залила вам слезами весь стол. Но я буду драться! Я же знаю, что за всю свою жизнь дядя Альберт никого не ограбил, и совершенно уверена, что он никогда даже не помышлял об убийстве. Да он мухи не обидит! Эти обвинения — самая отвратительная, гадкая, глупая ложь, которую я когда-либо слышала!

— Говорите, говорите, Мэри. Вам необходимо высказать все, что у вас на душе.

— Дело не в том, что у меня на душе, а в той ответственности, которая лежит на ваших плечах, мистер Мейсон. Я… я раньше никогда и не подозревала, как много зависит от адвоката. Кажется, я сейчас все-таки заплачу.

Она сощурила глаза, достала из сумочки носовой платочек и произнесла:

— Нет, как бы не так! Я буду драться.

— Так-то оно лучше, — проговорил Мейсон.

— Но нам же нечем сражаться, у нас нет оружия. Присяжные прочтут заметку в газете и решат, что дядя Альберт — закоренелый убийца… Почему присяжных не изолировали? Они ведь не должны читать газет.

— Подразумевается, что они воздерживаются от чтения местной прессы, в частности от чтения уголовной хроники.

— Ха! — воскликнула девушка.

— Да если бы я была присяжным заседателем, то, увидев в газете что-либо относящееся к делу, уж конечно, прочла бы, и, думаю, любой другой поступил бы в такой ситуации точно так же.

— В понедельник я попытаюсь добиться признания дальнейшего разбирательства незаконным ввиду преждевременно допущенной огласки, — сказал Мейсон.

— И судья пойдет на это?

— Только не судья Иган. Он выговорит обвинению за утечку информации и потом скажет, что присяжные были проинструктированы не читать уголовной хроники, и дальше этого не двинется.

— Итак, в нашем распоряжении чуть больше суток. Можем мы предпринять хоть что-нибудь?

Мейсон кивнул:

— Я подозреваю, что существуют две девушки по фамилии Кейлор, вероятно сестры. Я сомневаюсь, что та Кейлор, с которой я разговаривал вчера вечером, и та, что исчезла из юридической библиотеки, — одно лицо. Очевидно, девушки обладают большим внешним сходством, достаточно сильным, чтобы сбить с толку детектива, пытающегося отыскать одну из них по фотографии.

— А есть способ проверить ваше предположение?

— Я предложил Полу Дрейку один вариант, — произнес Мейсон, — но Пол сказал, что он слишком рискован. Для выполнения задачи потребуется женщина. Крутящийся возле квартиры Кейлор мужчина слишком обратит на себя внимание соседей, а находчивая женщина сможет заявить, что она двоюродная сестра или сиделка Петти и что сама Петти сейчас в больнице и прислала ее забрать кое-какую одежду и вещи. Она смогла бы обследовать комнаты и снять попавшиеся отпечатки пальцев.

— А что мешает поручить это мне? — спросила Мэри. Мейсон посмотрел на нее и медленно произнес:

— Вообще-то ничто.

— Ну так за чем же дело стало?

Мейсон снял трубку и набрал номер телефона Дрейка.

— Зайди ко мне в кабинет, Пол. И захвати набор для снятия отпечатков пальцев, — попросил он.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Дрейк.

— Тебе лучше оставаться в счастливом неведении. Надеюсь, ты ничего не имеешь против обучения одной особы технике снятия скрытых отпечатков пальцев?

— Нет.

— Тогда жду тебя.

Мейсон повесил трубку и сказал:

— В первом приближении, Мэри, ваше предложение выглядит заманчиво, но существует пара моментов, которые мне еще нужно продумать. Я не хочу, чтобы вы попали в беду.

— Я справлюсь, — заверила девушка. — Если там окажется консьержка или кто-то еще, я скажу, что я из больницы, что с Петти все будет хорошо, что она просто перенервничала, переволновалась и поэтому приняла слишком много снотворного. Я скажу, что ей придется пробыть в постели еще денька два-три и что она попросила меня зайти и забрать для нее кое-какую одежду. Я обойду квартиру с микроскопом, но добуду необходимые вам отпечатки, а если еще что-нибудь покажется интересным — положу в чемодан и принесу сюда.

Мейсон нахмурился, поднялся из-за стола, подошел к окну и замер, глубоко засунув руки в карманы.

— Нет, — сказал он, — вы не станете ничего оттуда брать. Только снимете отпечатки пальцев. Но и в этом случае вы будете подвергаться значительному риску.

— Определенная степень риска есть во всем, даже в повседневной жизни.

В дверь кабинета постучали. Делла впустила Дрейка.

— Итак, — проговорил Дрейк, раскрывая свой чемоданчик, — начинаем занятия курсов по снятию отпечатков пальцев. Надеюсь, Перри, ты не собираешься сам взяться за дело? Ты поставишь на карту больше, чем я.

— Кто это будет — не имеет значения, — ответил Мейсон. — Покажи нам, как это делается.

— Существуют два типа порошка, — начал Дрейк. — Они позволяют снимать все виды отпечатков, какие только могут встретиться. Требуется лишь определить, какого цвета порошок вам нужен. Естественно, цвет должен быть контрастирующим. Порошок наносится на поверхность вот этой верблюжьей кисточкой.

Дрейк подошел к двери, окунул кисточку в баночку с порошком и провел ею вверх-вниз по косяку.

— Я использую серебряный порошок, потому что в данном случае он даст мне наибольшую контрастность… Ага, здесь отпечаток! Теперь понятно, каким образом он был проявлен?

— Он выглядит просто скоплением концентрических линий, — заметила Делла Стрит.

— Большего и не требуется. Этого достаточно, чтобы идентифицировать человека.

— По такому малому количеству линий?