— Точно не знаю. Оттащила Джерри от двери, и тут от пришел в себя. Перед тем он на какое-то время потерял сознание. Когда он открыл глаза, я сказала, что нужно вызвать врача и «скорую помощь». Но он решил, что будет быстрее вызвать такси. Я вызвала по телефону такси, и мы поехали в больницу, где через час или два его оперировал доктор Эверет Рослин.

— Вы остались в больнице?

— Да, сэр. Пока не закончилась операция и пока… пока не увидела, что с ним все будет в порядке.

— Перекрестный допрос, — раздраженно объявил Бюргер.

Мисс Кендал, вы не знаете, сколько времени Джерри Темплер оставался без сознания? — спросил Мейсон.

— Не могу сказать… все было как в кошмарном сне.

— Вы не знаете, сколько времени прошло после выстрела до того, как вы попали в больницу?

— Нет, сэр. Я не заметила времени.

— И вы не знаете, через сколько времени, после того как мы высадили вас из машины перед домом, в него стреляли?

— Ну… может быть, через час, примерно. Скорее даже, не больше получаса.

— Точнее вы не в состоянии определить?

— Нет.

— Вам было четырнадцать лет, когда исчез ваш дядя?

— Да, сэр.

— Вы можете точно назвать время, когда вы заметили первые признаки заболевания у вашего котенка, если связать это событие с телефонным звонком вашего дяди Фрэнклина?

— Сразу же после того как я повесила трубку, я заметила, что котенок нездоров.

— Вы сами это заметили?

— Нет, мне на это указала моя тетя.

— Вы имеете в виду Матильду Шор?

— Да, сэр.

— Что вы сделали с котенком?

— Повезла его к ветеринару. Неожиданно прокурор подал голос:

— Простите, ваша честь, я забыл задать один крайне важный вопрос. Прошу разрешить мне сделать это сейчас. И внести в протокол.

— Не возражаю, — любезно согласился Мейсон.

— В тот же вечер после обеда вы еще раз ездили к ветеринару?

— Да, сэр.

— В каком состоянии тогда был котенок?

— Он, казалось, почти оправился, но был еще слаб.

— Что вы с ним сделали?

— Забрала его. Ветеринар посоветовал…

— Не имеет значения, что он посоветовал. Мейсон все так же приветливо предложил:

— Почему бы не разрешить ей рассказать об этом? По всей вероятности, мисс Кендал, ветеринар посоветовал вам на некоторое время убрать котенка из дома. Тогда вы отвезли его к вашему садовнику, Томасу Ланку. Так?

— Да, сэр.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Бюргер кивнул и вызвал своего второго свидетеля — лейтенанта Трэгга. Сразу было видно, что выступать в роли свидетеля для него — дело привычное. Его ответы звучали кратко, четко и точно. Он рассказал, как ему позвонили, как он поехал в горы за Голливудом, нашел труп, провел опознание вещей, завязанных в носовой платок и лежавших на сиденье рядом с трупом, и установил личность убитого. Далее он подтвердил, что в тот вечер в особняке Шоров сообщил Перри Мейсону о том, что полиция хочет вызвать Фрэнклина Шора как свидетеля на заседание большого жюри. Трэгг заявил также, что он говорил Мейсону, как важно для полиции найти и допросить Фрэнклина Шора. После этого Трэгг приступил к описанию своих действий в доме Шоров, когда он поехал туда выяснить обстоятельства покушения на Джерри Темплера. Он показал, что там обнаружил, обратив особое внимание на тот факт, что письменный стол был взломан.

Перекрестный допрос Мейсон повел в добродушно-вежливой манере.

— Лейтенант, возвращаясь к носовому платку, вы помните, что я обратил ваше внимание на метку прачечной? Вы выяснили, что это за метка?

— Да.

— И вы узнали, что эта метка в свое время была выдана Фрэнклину Шору прачечной в Майами, во Флориде, и что сама прачечная не существует вот уже шесть лет?

— Правильно.

— Помните ли вы, что, когда в горах за Голливудом вы показали мне часы, я указал вам на то, что, согласно специальному индикатору, эти часы были заведены примерно в четыре тридцать или пять часов того дня, когда было совершено убийство?

— Да.

— Далее. Обследовали ли вы ручку?

— Да.

— В каком она была состоянии?

— Чернила в ней высохли.

— Согласно вашим выводам, по результатам осмотра места происшествия в доме Шоров, стрелявший в Джерри Темплера влез в спальню через окно первого этажа с северной стороны дома. Это верно?

— Да.

— При этом, попав в комнату, он опрокинул ночной столик или табурет возле кровати миссис Шор?

— Да.

— Затем он взял трость, которая, очевидно, оставалась в комнате, и стал имитировать походку миссис Шор?

— Мне думается, это правильный вывод из имеющихся данных. Но, конечно, сам я этого не могу знать.

— Но трость вы нашли на полу в том углу, откуда были сделаны выстрелы?

— Да.

— Кстати, лейтенант, насколько я помню, вы показали, что это вы арестовали Томаса Ланка в отеле, где он был зарегистрирован под именем Томаса Триммера?

— Да.

— Как случилось, что вы отправились в отель, чтобы произвести арест?

Лейтенант улыбнулся:

— Эти сведения я не могу разглашать.

— Это неправильно, — запротестовал Гамильтон Бюргер. — Свидетель имеет право защищать свои источники информации.

— Хорошо, я снимаю этот вопрос, — согласился Мейсон, — и задам вместо него другой. Ответьте мне, лейтенант, это верно, что в отель вас привел анонимный телефонный звонок от лица, которое назвало вам местонахождение Ланка, имя, под которым он зарегистрировался, и номер его комнаты?

— Возражаю, — сказал Бюргер.

Судья Ланкершим на минуту задумался, потом спросил у Мейсона:

— С какой целью вы задаете вопрос?

— Я просто хочу показать общую картину дела. Фактически, ваша честь, этот вопрос может оказаться весьма существенным. Допустим, например, что это я позвонил лейтенанту Трэггу.

— Вы заявляете, что это были вы? — уточнил судья Ланкершим.

— В данный момент, нет, ваша честь. Но, мне кажется, будет только честно по отношению к моей подзащитной, чтобы свидетель ответил на этот вопрос.

— Возражение снимается, — решил судья. — Я сомневаюсь, что вопрос имеет прямое отношение к разбираемому делу, но хочу дать защите самые широкие возможности воспользоваться своими правами в ходе перекрестного допроса. Тем более что вопрос ни в коей мере не вынуждает лейтенанта называть источник информации. Отвечайте на вопрос, свидетель.

Трэгг тщательно подбирал слова для ответа:

— Действительно, состоялся анонимный телефонный разговор приблизительно такого содержания, как было сказано.

— Это все, — улыбнулся Мейсон.

— Я вызываю Матильду Шор в качестве следующего свидетеля, — объявил Бюргер.

Матильда Шор, сидевшая у прохода, грузно поднялась с места, опираясь одной рукой на трость, другой — на спинку стоявшего впереди стула, и не спеша двинулась на возвышение для свидетелей, где и была приведена к присяге. Пока она шла, и присяжные и зрители могли отчетливо слышать характерный звук ее шагов.

Как только она назвала свое имя и адрес, Бюргер, не теряя времени, сразу перешел к сути дела:

— Вы супруга Фрэнклина Шора?

— Да.

— Где в настоящее время находится мистер Шор?

— Не знаю.

— Когда вы в последний раз видел его?

— Примерно десять лет назад.

— Вы можете назвать нам точную дату?

— Двадцать третьего января тридцать второго года.

— Что случилось в тот день?

— Он исчез. Он разговаривал в своем кабинете с каким-то человеком, которому нужны были деньги. Голоса звучали громко и сердито. Потом они затихли, и я пошла спать. После этого я мужа больше никогда не видела. Он исчез. Однако я знала, что он жив. Я не сомневалась, что в один прекрасный день он непременно появится…

— То, что вы чувствовали и предполагали, не имеет значения, — поспешно прервал ее Бюргер. — Я просто хочу установить факты, чтобы установить возможные мотивы прихода в ваш дом человека, которому помешали и он не успел осуществить задуманное. Только по этой причине я спрашиваю вас, имелись ли какие-нибудь чеки, по которым были получены наличные непосредственно до или после исчезновения вашего мужа?

— Да.

— Один из них был на десять тысяч долларов?

— Да.

— Кому он был выписан?

— Человеку по имени Родни Френч.

— Было и еще несколько чеков?

— Да, сэр.

— Где они находились, когда вы их видели в последний раз?

— Они лежали в моей спальне в отделении для бумаг моего бюро, стоящего возле стенки.

— Это бюро с убирающейся крышкой?

— Да.

— Старинное?

— Да, сэр. Когда-то оно стояло в кабинете моего мужа. Это было его бюро.

— Вы имеете в виду, что он им пользовался вплоть до того времени, как исчез?

— Да, сэр.

— А тринадцатого числа этого месяца им пользовались?

— Да, правильно.

— Те чеки, о которых я говорил, находились в нем?

— Да, сэр.

— Сколько их было?

— Около десяти в конверте: чеки, оплаченные за последние несколько дней до его исчезновения или выписанные прямо перед его исчезновением и оплаченные уже позднее.

— Почему эти чеки были выделены особо?

— Потому что я думала, что когда-нибудь они станут вещественным доказательством. Вот почему я их все сложила в отдельный конверт и спрятала у себя в бюро.

— Когда вы покинули дом вечером тринадцатого числа, миссис Шор?

— Затрудняюсь сказать точно. Я собиралась лечь в постель. Это было где-то около десяти часов вечера. По своей привычке я выпила бутылочку портера и вскоре почувствовала сильное недомогание. Вспомнив, что перед тем отравился котенок, я приняла рвотное и без промедления отправилась в больницу.

— Где находились упомянутые вами чеки, когда вы поехали в больницу?

— В бюро, в отделении для бумаг.

— Откуда вы знаете?

— Незадолго до этого я их рассматривала. Из спальни я выходила только для того, чтобы взять бутылочку портера из холодильника и стакан.

— Когда вы вновь вошли в спальню?

— На следующее утро около девяти часов утра, когда меня выпустили из больницы.

— Вас кто-нибудь сопровождал?

— Да.

— Кто?

— Лейтенант Трэгг.

— По его предложению вы проверили все в своей спальне, чтобы убедиться, что ничего не пропало?

— Да.

— Что-нибудь пропало?

— Нет.

Бюргер показал ей часы и авторучку, которые были найдены возле трупа Лича. Миссис Шор подтвердила, что они принадлежали ее мужу и находились у него в тот вечер, когда он исчез, и что она их больше не видела до того момента, как они были ей предъявлены полицией.

— Приступайте к перекрестному допросу, — предложил Мейсону Бюргер.

Мейсон был краток:

— Вы не смогли обнаружить, что какая-то вещь исчезла из вашей комнаты, когда осматривали ее после возвращения из больницы?

— Нет.

— У меня все, — заявил Мейсон.

Гамильтон Бюргер быстро изложил основы всего дела. Он вызвал хирурга, проводившего вскрытие, и доктора Рослина для опознания пуль, извлеченных из тела Джерри Темплера и из трупа Генри Лича. После этого снова был вызван лейтенант Трэгг, который представил суду пулю, застрявшую в косяке двери в доме Шоров. За ним давал показания эксперт полицейской лаборатории, который представил фотографии всех трех пуль и показал, что, судя по отчетливым царапинам, оставленным стволом оружия, все пули выпушены из одного и того же револьвера.

Судья Ланкершим посмотрел на часы и напомнил Бюргеру:

— Не забывайте, что мы не рассматриваем сейчас дело об убийстве.

— Да, ваша честь, но мы показываем обстоятельства, связанные с совершением предполагаемого преступления. Мы показываем значение случившегося и хотим подчеркнуть, как важно было, чтобы полиции не мешали в нем разобраться.

Судья кивнул и с любопытством взглянул на Перри Мейсона, которого, казалось, совершенно не интересовала эта процедура.

— А теперь я вызываю Томаса Ланка, — с важным видом заявил окружной прокурор.

Шаркая ногами, вошел Ланк. Он весьма неохотно давал показания, так что Бюргер чуть ли не клещами вытягивал из него каждое слово, часто прибегая к помощи наводящих вопросов, так что временами это больше напоминало перекрестный допрос. Судья не мешал ему ввиду явной враждебности свидетеля.

Составленная в конце концов из кусочков история Ланка стала убедительной и драматичной кульминацией всего дела, выстроенного окружным прокурором. Ланк рассказал, как в тот вечер он вернулся домой с работы, как Элен Кендал привезла к нему котенка, чтобы тот был в безопасности, как он слушал радио, читал журнал и, дойдя до середины, услышал шаги на крыльце и стук в дверь. Он открыл дверь и отшатнулся в удивлении, узнав в посетителе своего бывшего хозяина.

Дальше Ланк вкратце упомянул, что они «немножко поговорили», а потом он постелил Шору в свободной спальне. Он подождал, чтобы убедиться, что его гость заснул, а сам тихонько выскользнул из парадной двери, сел в трамвай, доехал до остановки, ближайшей к особняку Шоров, и быстро пошел к дому. Его остановила обвиняемая, спросила, хочет ли он видеть миссис Шор, и, получив положительный ответ, усадила его в машину, утверждая, что отвезет его к миссис Шор. Затем она, как он неохотно признал, «ходила вокруг да около», пока не появился Перри Мейсон, а после этого они поехали в больницу, и Мейсон сказал ему, что миссис Шор практически задержана полицией. Затем Мейсон отвез его в отель «-Марпл-Лир» и заказал ему номер под именем Томаса Триммера, и он пошел в свою комнату. Когда он начал раздеваться, в дверь постучали. Полицейские из радиофицированного патруля задержали его. Он совершенно не представляет себе, как они узнали, что он там.

— Как был одет мистер Шор, когда вы уходили из дому? — спросил его Бюргер.

— Он лежал в постели, если вы это имеете в виду.

— Он был раздет?

— Да.

— Вы решили, что он заснул?

— Что решил свидетель, не имеет значения, — прервал его Мейсон. — Важно, что он видел и слышал.

— Прекрасно, — согласился Бюргер. — Я поставлю вопрос иначе. Было ли в его виде что-нибудь такое, что вы могли бы видеть и слышать и что указывало бы на то, спит он или нет?

— Ну, он храпел, — неохотно признал Ланк.

— А вы в это время были полностью одеты? Вы не ложились спать?

— Нет, сэр.

— И вы ушли из дому?

— Да, сэр.

— Вы постарались уйти незаметно?

— Ну да, старался.

— И вы пошли пешком до трамвайной линии?

— Да, сэр.

— Далеко?

— Один квартал.

— Сколько времени вам пришлось ждать трамвая?

— Трамвай подошел, когда я был на углу. Я успел вспрыгнуть.

— Сколько времени вы ехали в трамвае?

— Не больше десяти минут.

— Через сколько времени, после того как вы сошли с трамвая, обвиняемая заговорила с вами и увезла оттуда?

— Ну, довольно скоро.

— Через сколько минут?

— Понятия не имею.

— Через минуту, две, пять или двадцать?

— Через минуту, наверное. Гамильтон Бюргер сказал:

— Вряд ли можно допустить, ваша честь, что человек, который спокойно спал в постели, проснулся, выяснил, что Ланка нет в доме, оделся и успел уехать за столь короткий срок. Как я считаю, присяжные имеют все основания предполагать, что мистер Шор продолжал спать в той же постели в том же доме, когда мисс Стрит его захватила.

Не успел он закончить фразы, как поднялся Мейсон.

— Это довод, который одна из сторон приводит присяжным, — вмешался он. — В настоящий момент этого делать не полагается. Но если обвинитель желает уже сейчас приступить к аргументации дела, я…

Судья Ланкершим поднял руку.

— Согласен. Присяжные сейчас не должны обращать внимания на доводы обвинителя, — предупредил он жюри. — Они предназначены исключительно для суда. Продолжайте допрос свидетеля, мистер Бюргер.

— После того как обвиняемая посадила вас в машину, к вам присоединился мистер Мейсон, не так ли?

— Да.

— И после этого мистер Мейсон отвез вас в отель?

— Нет. Мы еще ездили в больницу, ко мне домой и в другие места по городу.

— Скажите, обвиняемая мисс Стрит все это время находилась вместе с вами?

— Нет.

— Где она с вами рассталась?

— Не знаю.

— Вы знаете, который тогда был час?

— Нет.

— Где она с вами рассталась?

— Не помню.

— Перед отелем, правильно?

— Я не хочу про это говорить.

— Во всяком случае, недалеко от стоянки такси, так?

— Вроде бы там где-то было такси.

— После этого мистер Мейсон некоторое время оставался с вами, вы купили цветы, послали их в больницу миссис Шор, съездили к вам домой, а потом он отвез вас в отель?

Свидетель несколько секунд подумал, потом односложно ответил: — Да.

— Можете начинать перекрестный допрос, мистер Мейсон! с нескрываемым торжеством произнес Бюргер.

Мейсон внимательно посмотрел на свидетеля.

— Мистер Ланк, я хочу, чтобы вы отвечали на мои вопросы честно и откровенно. Вы понимаете меня?

— Да.

— После того как мисс Стрит рассталась с нами, мы поехали к вам домой, так?

— Да.

— Мы приехали туда примерно в четыре или четыре тридцать утра?

— По-моему, да.

— Было холодно?

— Да, сэр.

— В доме не горел огонь?

— Нет, сэр.

— Когда мы приехали, вы включили газовый обогреватель?

— Правильно.

— Когда вы в первый раз ушли из дому, вы оставили дверь между вашей спальней и ванной закрытой?

— Да.

— А когда мы приехали, эта дверь была открыта?

— Да.

— Содержимое всех ящиков комода было выброшено на пол и одежда из стенного шкафа тоже?

— Правильно.

— Что-нибудь пропало?

— Да. Исчезли деньги, которые я припрятал в кармане выходного костюма.

— Костюм остался висеть в гардеробе?

— Да, сэр.

— Сколько у вас пропало денег?

— Возражаю, — поспешил вмешаться Бюргер. — Это недопустимо, несущественно и не имеет отношения к делу. Так нельзя вести перекрестный допрос. Это никак не связано с данным делом.

— Возражение отводится, — сказал судья. — Защитник обязан установить, в каком состоянии находился дом, и выяснить все факты, которые указывают на то, что Фрэнклин Шор, возможно, уехал из дома раньше того времени, которое называет обвинение.

— У меня пропало около трехсот долларов, — заявил Ланк.

— Дверь в кладовку была закрыта?

— Да, сэр.

— Так… Когда вы стряпали, брали ли вы муку из жестянки, стоящей в кладовке?

— Да, сэр.

— Какое-то количество муки просыпалось на пол около жестянки?

— Да.

— Когда мы приехали, в доме был котенок?

— Верно, был.

— Тот самый котенок, которого ранее привезла к вам Элен Кендал?

— Он самый.

— И, как я помню, я обратил ваше внимание на то, что котенок, очевидно, наступил в просыпанную муку, потом пробежал через кухню и забежал в заднюю комнату?

— Верно.

— Там были следы, показывавшие, что именно так все и произошло?

— Да. Там недалеко от кладовки до двери в заднюю спальню, всего три или четыре фута.

— Расстояние от двери спальни до кровати — не больше четырех или пяти футов?

— Да.

— И возле кровати я показал вам место, где по следам было видно, что котенок вскочил на кровать?

— Да.

— Когда мы пришли туда, котенок спал, свернувшись клубочком посередине кровати в передней спальне. Так?

— Так.

— Но вы совершенно отчетливо помните, что дверь в кладовку была закрыта?

— Да.

— На столе в гостиной была пепельница и визитная карточка Джорджа Альбера, на которой что-то было написано, а в пепельнице лежал окурок потухшей сигары?

— Да. Эту сигару оставил Фрэнклин Шор. А карточка была пришпилена к двери, когда я выходил.

— Когда вы выходили?

— Да.

— Вы не слышали ни стука в дверь, ни звонка, когда находились в доме?

— Не слышал. Поэтому карточка меня удивила. Наверное, Альбер звонил в звонок, а он у меня часто ломается.

Окружной прокурор попросил у Мейсона разрешения временно прервать допрос свидетеля Ланка, чтобы допросить других свидетелей, которые не могли больше ждать. Мейсон с серьезным видом поклонился в знак согласия. Бюргер быстро вызвал шофера такси, который рассказал, как доставил Деллу Стрит к месту неподалеку от дома Ланка, сколько он ее там ждал и как затем отвез домой. Потом вновь были вызваны лейтенант Трэгг, показавший, что нашел котенка в квартире Деллы Стрит, и Элен Кендал, опознавшая котенка как того, который был отравлен и которого она оставила у Томаса Ланка вечером тринадцатого числа.

Эти свидетели не произвели на Мейсона ни малейшего впечатления. Он не стал ни заявлять протестов, ни задавать им вопросов. Затем на возвышение для свидетелей вновь поднялся Ланк.

На этот раз адвокат некоторое время разглядывал старого садовника, пока в зале не установилась необычайная тишина. Все поняли, что сейчас последует нечто важное.

— Скажите, когда вы в последний раз открывали банку с мукой в кладовке?

— Утром тринадцатого числа. Я делал на завтрак оладьи.

— После того как я обратил ваше внимание на порядочное количество муки, просыпавшейся около банки, вы не снимали с нее крышку?

— Нет, сэр. У меня не было возможности. Полиция забрала меня из отеля и уже не отпускала.

— Как важного свидетеля, — поспешил объяснить Гамильтон Бюргер.

Ланк сердито повернулся к нему и сказал:

— Уж не знаю, почему вы так сделали, но сделали, это точно!

— Свидетель должен ограничиваться только ответами на вопросы, — сделал замечание судья Ланкершим.

Мейсон повернулся к судье:

— Ваша честь, защита просит объявить перерыв на полчаса.

— Какова цель этой отсрочки?

Мейсон улыбнулся:

— Я не мог не заметить, ваша честь, что как только я приступил к последней части перекрестного допроса, лейтенант Трэгг поспешно покинул зал заседаний. Полчаса ему хватит с избытком, чтобы добраться до дома Ланка, проверить содержимое банки с мукой и вернуться.

— Вы полагаете, что с этой жестянки снимали крышку вечером тринадцатого числа или утром четырнадцатого, и это сделал не свидетель Томас Ланк, а кто-то другой? — спросил судья Ланкершим. Мейсон улыбнулся еще шире:

— Я думаю, ваша честь, лейтенант Трэгг сделает там в высшей степени интересное открытие. Прошу суд понять мою позицию. Меня в данном случае интересует только невиновность моей подзащитной. Поэтому я не намерен высказывать никаких предположений ни о том, что он найдет, ни о важности этих улик.

— Хорошо, — сказал судья Ланкершим. — В таком случае суд объявляет тридцатиминутный перерыв.

Когда зрители потянулись из зала в коридор, к Мейсону протиснулся Джордж Альбер. На лице его была глуповатая улыбка.

— Очень сожалею, что моя визитная карточка внесла такую путаницу, — заговорил он. — Получилось так, что по пути из театра я проезжал мимо домика Ланка и решил остановиться и посмотреть, горит ли свет. Свет горел. Тогда я поднялся на крыльцо и позвонил. Никто не ответил. Я оставил карточку. Решил, что Элен оценит мою заботу о котенке — я на самом деле немного беспокоился… Признаться, мне и в голову не пришло, что звонок мог быть испорчен.

— Так свет горел? — спросил Мейсон.

— Да. Он пробивался сквозь ставни. Ну, а стучать я не стал, я ведь думал, что звонок действует.

— Когда это было?

— Где-то около полуночи.

Мейсон заметил:

— Что ж, вы можете, между прочим, намекнуть об этом окружному прокурору.

— Я так и сделал. Он сказал, что знает об испорченном звонке, поэтому это не имеет значения.

— Значит, так оно и есть.