Религиеведение

Политическая организация в ее духовной и светской сферах была преимущественно теократической и базировалась на Боге и религии. Семья, как священный религиозный союз, выражала все ту же фундаментальную ценность. Даже организация экономики контролировалась религией, налагавшей запреты на многие формы экономических отношений, которые могли бы оказаться уместными и прибыльными, поощряя в то же время другие формы экономической деятельности, нецелесообразные с чисто утилитарной точки зрения. Господствующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления подчеркивали свое единство с Богом как единственную и высшую цель, а также свое отрицательное или безразличное отношение к чувственному миру, его богатству, радостям и ценностям. Чувственный мир рассматривался только как временное "прибежище человека", в котором христианин всего лишь странник, стремящийся достичь вечной обители Бога и ищущий путь, как сделать себя достойным того, чтобы войти туда. Короче говоря, интегрированная часть средневековой культуры была не конгломератом различных культурных реалий, явлений и ценностей, а единым целым, все части которого выражали один и тот же высший принцип объективной действительности и значимости: бесконечность, сверхчувственностъ, сверхразумность Бога, Бога вездесущего, всемогущего, всеведущего, абсолютно справедливого, прекрасного, создателя мира и человека. Такая унифицированная система культуры, основанная на принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога, как единственной реальности и ценности, может быть названа идеациональной. Такая же в основном сходная посылка, признающая сверхчувственность и сверхразумность Бога, хотя воспринимающая отдельные религиозные аспекты по-иному, лежала в основе интегрированной культуры брахманской Индии, буддистской и лаоистской культур, греческой культуры с VIII по конец VI века до нашей эры. Все они были преимущественно идеациональными.
      Закат средневековой культуры заключался именно в разрушении этой идеациональной системы культуры. Он начался в конце XII века, когда появился зародыш нового - совершенно отличного - основного принципа, заключавшегося в том, что объективная реальность и ее смысл чувственны. Только то, что мы видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств, реально и имеет смысл. Вне этой чувственной реальности или нет ничего, или есть что-либо такое, чего мы не можем прочувствовать, а это - эквивалент нереального, несуществующего. Как таковым им можно пренебречь. Таков был новый принцип, совершенно отличный от основного принципа идеациональной культуры.
      Этот медленный, приобретающий вес новый принцип столкнулся с приходящим в упадок принципом идеациональной культуры, и их слияние в органичное целое создало совершенно новую культуру в XIII-XIV столетиях. Его основной посылкой было то, что объективная реальность частично сверхчувственна и частично чувственна; она охватывает сверхчувственный и сверхрациональный аспекты, плюс рациональный и, наконец, сенсорный аспекты, образуя собой единство этого бесконечного многообразия. Культурная система, воплощающая эту посылху, может быть названа идеалистической. Культура XIII-XIV столетий в Западной Европе, так же как и греческая культура V-IV веков до нашей эры, были преимущественно идеалистическими, основанными на этой синтезирующей идее.
      Однако процесс на этом не закончился. Идеациональная культура средних веков продолжала приходить в упадок, в то время как культура, основанная на признании того, что объективная реальность и ее смысл сенсорны, продолжала наращивать темп в последующих столетиях. Начиная приблизительно с XVI века, новый принцип стал доминирующим, а с ним и основанная на нем культура. Таким образом возникла современная форма нашей культуры - культуры сенсорной, эмпирической, светской и "соответствующей этому миру". Она может быть названа чувственной. Она основывается и объединяется вокруг этого нового принципа: объективная действительность и смысл ее сенсорны. Именно этот принцип провозглашается нашей современной чувственной культурой во всех ее основных компонентах: в искусстве и науке, философии и псевдорелигии, этике и праве; в социальной, экономической и политической организациях, в образе жизни и умонастроениях людей. Эта мысль будет развита подробнее в последующих главах.
      Таким образом, основной принцип средневековой культуры делал ее преимущественно потусторонней и религиозной, ориентированной на сверхчувственность Бога и пронизанной этой идеей. Основной принцип идеалистической культуры был частично сверхсенсорный и религиозный, а частично светский и посюсторонний. Наконец, основной принцип нашей современной чувственной культуры- светский и утилитарный- "соответствует этому миру". Все эти типы: идеациональный, идеалистический и чувственный обнаруживаются в истории египетской, вавилонской, греко-римской, индуистской, китайской и других культур.
      ...Для того, чтобы понять существенную разницу между чувственным искусством и средневековыми идеациональным и идеалистическим искусствами, выработать ясную концепцию основных переходов в западных изящных искусствах и привести необходимые доказательства правильности вышеизложенного, давайте взглянем на суммарные статистические данные, взятые из моей книги "Социальная и культурная динамика". Мои данные основаны на изучении более чем сотни тысяч картин и скульптур из восьми ведущих европейских стран с начала средних веков и вплоть до 1930 года. Этот срез включает значительно большую часть картин и скульптур, известных историкам искусства, а следовательно, более репрезентативен. Конечно же, в деталях могут быть допущены некоторые неточности, однако существенные тенденции заслуживают доверия. То же касается и музыки, литературы, драмы и архитектуры. Выборка основана на схожей репрезентации хорошо известных образцов - музыкальных, литературных, драматических и архитектурных творений из этих же восьми европейских стран.
      Существенная черта, отличающая идеациональное, идеалистическое и чувственное искусства, заключена в природе их тем: находятся ли они в сфере сверхчувственно-религиозной или чувственно-эмпирической. Исходя из этой методологической посылки, история европейского искусства может быть хорошо обрисована следующими цифрами.
      Среди всех изученных картин и скульптур процент религиозных и светских картин по векам получается следующим:
      До Х века Х-ХI века XII-XIII века
      Религиозные 81,9 94,7 97,0 Светские 18,1 5,3 3,0 В целом 100 100 100
      XIV-XV века XVI век XVII век
      Религиозные 85,0 64,7 50,2 Светские 15,0 35,3 49,2 В целом 100 100 100
      XVIII век XIX век XX век
      Религиозные 24,1 10,1 3,9 Светские 75,9 90,0 96,1 В целом 100 100 100
      Цифры убедительно свидетельствуют о том, что средневековая живопись и скульптура были преимущественно религиозными. Роль религиозного фактора начала снижаться лишь после XIII века и наконец становится совершенно незначительной в XIX и XX столетиях. Одновременно процент светских картин и скульптур, которые фактически отсутствовали в средние века, увеличивается с XIII века приблизительно до 90-96% от числа всех известных картин и скульптур XIX-XX веков.
      Такая же ситуация наблюдается в музыке, литературе и архитектуре.
      Средневековая музыка представлена амброзианским, григорианским и другими хоралами религиозного содержания. Почти на все 100% музыка была религиозной. В период между 1090 и 1290 годами появляется впервые светская музыка трубадуров, труверов и миннезингеров. С тех пор светская музыка неуклонно шла в гору. Среди ведущих музыкальных сочинений доля религиозных падает до 42% в XVII-XVIII веках, до 21% в XIX веке и, наконец, до 5% в XX веке. Процент же светских сочинений вырастает соответственно до 95% в нашем столетии.
      Точно так же и в литературе в период с V по Х век почти нет светских шедевров. Произведения греко-римских поэтов и писателей настолько радикально изменены и подвержены столь сильной символической переинтерпретации, что у них осталось мало общего со своими оригиналами, и они скорее служат лишь своеобразным придатком религиозной литературы. Лишь во второй половине XII века появляется истинно светская литература. Наконец, в словесности XVIII-XIX веков процент светских произведений поднимается до 80-90% в зависимости от того, какую страну мы изучаем.
      В архитектуре средневековья фактически все выдающиеся творения представляли собой соборы, церкви, монастыри, аббатства. Они господствовали над городами и селами, воплощая творческий гений средневековой архитектуры. Напротив, в течение нескольких последних веков Нового времени подавляющее большинство архитектурных творений были светскими по своему характеру дворцы правителей, особняки богачей, ратуши и другие городские административные здания, конторы, железнодорожные вокзалы, музеи, филармонии, оперные театры и т.п. Среди подобных строений и небоскребов огромные соборы наших городов и вовсе затерялись...
      Д. Бонхеффер*
      ______________ * Бонхеффер Д. Сопротивление и покорность //Вопросы философии. 1981. № 10-11.
      Сопротивление и покорность
      ...Бог все дальше и дальше вытесняется из ставшего совершеннолетним мира, из сфер нашего познания и нашей жизни, и со времени Канта сохраняет позиции только что по ту сторону эмпирического мира.
      Начавшееся примерно в XIII веке ... движение в сторону человеческой автономии (я подразумеваю под этим открытие законов, по которым мир живет и осознает себя в науке, в общественной и политической жизни, в искусстве, этике, религии) достигло в наше время известной завершенности. Человек во всех важных вопросах научился обходиться собственными силами, без привлечения "рабочей гипотезы о существовании Бога". В вопросах науки, искусства и этики это стало самоочевидным, о чем едва ли кто отважится еще спорить; но вот уже около ста лет это все в большей степени становится справедливым и для религиозных проблем; оказывается, что все идет своим путем и без "Бога", причем ничуть не хуже, чем прежде. Как в области науки, так и в общечеловеческой сфере "Бог" все больше вытесняется из жизни. Он теряет почву под Собой.
      Католические и протестантские историографы сходятся во мнении, что в этом развитии следует видеть великое отпадение от Бога, от Христа, и чем энергичней они привлекают Бога и Христа, противодействуя такому ходу событий, тем в большей степени само это развитие понимает себя как антихристианское. Мир, осознавший себя и законы своей жизни, настолько уверен в себе, что нам становится не по себе; неправильное развитие и неудачи не в состоянии поколебать мир в его представлениях о необходимости пути, по которому он развивается; неудачи и поражения с мужской твердостью принимаются как неизбежное зло... Теперь же против этой уверенности в себе выступила христианская апологетика. Делаются попытки доказать ставшему совершеннолетним миру, что он не может жить без опекуна - "Бога". Хотя по всем мирским проблемам и была подписана капитуляция, тем не менее, остаются так называемые "последние вопросы" - смерть, вина, - на которые (якобы) может дать ответ только "Бог" и ради которых необходимы Бог, Церковь и священники. Наше существование обеспечивается этими так называемыми последними человеческими вопросами. Но как быть, если в один прекрасный день они уже перестанут быть "последними" или же на них будут получены "ответы" без привлечения Бога? Тут, правда, на помощь приходят секуляризованные преемники христианской теологии - экзистенциальная философия и психотерапия - и доказывают уверенному, довольному и счастливому человеку, что в действительности он несчастен и пребывает в отчаянии и просто не желает замечать этого; что он находится в бедственном положении, из которого его могли бы спасти только они. Главное для них повергнуть человека в отчаяние, и тогда победа за ними.
      Человек действительно должен жить в безбожном мире и не имеет права пытаться посредством религии как-то прикрыть обезбоженность мира, просветлить ее; он должен жить "по-мирскому", именно так он соучаствует в страданиях Бога; он имеет право жить "по-мирскому", иными словами, он избавлен от ложных религиозных связей и помех. Быть христианином не значит быть религиозным на тот или иной манер, строить из себя по какой-либо методике грешника, кающегося или святого; быть христианином, значит быть человеком; Христос творит в нас не какой-то тип человека, но Человека.
      Бог как моральная, политическая, естественнонаучная рабочая гипотеза отменен, преодолен; точно так же как и в смысле философской и религиозной гипотезы (Фейербах!). Интеллектуальная честность требует отказа от этой рабочей гипотезы или исключения ее в максимально широких пределах.
      Глава VI
      РЕЛИГИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
      1. Усиливается или падает влияние религии?
      2. Религия и политика.
      3. Религия и наука.
      4. Современная мифология.
      5. Свобода совести.
      1. УСИЛИВАЕТСЯ ИЛИ ПАДАЕТ ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИИ?
      По статистическим данным середины 80-х годов, большую часть почти пятимиллиардного населения Земли составляли верующие: христиане - 1 млрд. 400 млн., из них католики - около 800 млн., протестанты - 400 млн., православные - около 200 млн.; буддисты-около 300 млн.; индуисты - около 600 млн.; мусульмане - около 800 млн.; приверженцы конфуцианства - около 300 млн. Это далеко не все из числа традиционных религий, а помимо них "религиозный рынок" предлагает сегодня сотни культов и религий.
      Если судить о состоянии религиозности сегодня по количеству верующих в Бога людей, то картина получается впечатляющая. Однако число верующих хотя и важный, но не единственный и, пожалуй, не главный показатель действительного уровня религиозности. Проведенные в 80-х годах в США опросы показали, что только 6% отрицают существование Бога, а более 80% верят в Бога, "как они его понимают". Но при этом оказалось, что большая часть из них представляют себе Бога не так, как учит церковь, - не как личность, которая может отвечать на обращенные к ней молитвы, а как некое добро, гуманность, разум. Вселенную и т. д. Те, кто верит в такое абстрактное начало, могут отрицать все сверхъестественное и, по существу, быть людьми вовсе не религиозными. Американские социологи приводят данные, согласно которым под влиянием науки и образования доля верующих в Бога как личность упала за последние 300 лет, с 1700 по 1980 г., примерно на одну треть.
      Положение религии в современном обществе достаточно противоречиво, и оценить ее роль, возможности и перспективы сколько-нибудь однозначно попросту невозможно. Определенно можно сказать, что характерным и закономерным для современности процессом является развитие секуляризации общественного сознания, в результате которой религия утрачивает свое былое влияние на жизнь общества и отдельной личности. Однако секуляризация определяет лишь общую тенденцию, которая не исключает возможности усиления позиций религии под влиянием благоприятно складывающихся для нее факторов. Весь опыт XX в. показал несостоятельность односторонних прогнозов относительно дальнейших судеб религии: либо ее неминуемого и близкого отмирания, либо грядущего возрождения былой мощи. Сегодня очевидно, что религия играет заметную роль в жизни общества и что она претерпевает глубокие и необратимые изменения.
      На положение религии в сегодняшнем обществе решающее воздействие оказывают две главные силы современности - наука и политика. Оказалось, что и научно-техническое развитие, и социальная динамика в современном обществе ведут к неоднозначным для религии последствиям: разрушая традиционные установления, они подчас открывают для нее и новые возможности. Вопрос о том, усиливается или ослабевает влияние религии, требует сугубо конкретного анализа. Если вопрос ставится в глобально-историческом масштабе, а не применительно к какой-то конкретной религии в каком-то отдельном регионе, то можно лишь попытаться выявить ту тенденцию, которая является определяющей.
      Теологический модернизм. Успехи в овладении природой с помощью техники, достигнутые в XX в. на основе гигантского приращения научных знаний, оказали глубокое воздействие на религиозное сознание. Однако типичные для прошлого века ожидания близкого конца религии в результате развития науки не сбылись. Наука не вытеснила религию, но она вызвала глубокие перемены в религиозном сознании - в понимании Бога, мира и человека. Наука способствовала тому, что М. Вебер назвал "десак-рализацией", "разволшебствлением" мира: явления природы и общества получают естественное объяснение без ссылки на вмешательство Бога, на чудо. Обращение к богу было в прошлом компенсацией человеческого невежества и незнания, констатировал немецкий протестантский теолог Д. Бонхеффер (1906-1945). Не умея объяснить окружающую его действительность, человек апеллировал к Богу как творцу и управителю мира. Но современный человек, овладевший научными методами познания, уже не видит надобности обращаться к богу, чтобы объяснить мир. Слабость человека как действующего существа порождала идею "всемогущего" бога как компенсатора человеческого бессилия. Теперь мир стал "совершеннолетним". "Люди в ходе исторического развития научились преодолевать свою слабость, они становятся все более уверенными хозяевами окружающего мира и себя самих. Поэтому религия, понимаемая как компенсация их слабости, становится для них ненужной", - констатирует Д. Бонхеффер. Он приходит к выводу, что тот бог, которого предлагала и предлагает традиционная религия, ныне преодолен и отброшен как естественнонаучная, политическая, моральная и философская гипотеза. Современные люди, живущие в "совершеннолетнем мире", больше не могут быть религиозными в прежнем смысле слова. Прежняя вера в традиционный образ бога себя изжила, ныне она только пустая скорлупа, в которой нет живого содержимого. Теологический модернизм ищет возможности "демифологизировать" христианство, преодолеть противопоставление бога как потусторонней, сверхъестественной сущности посюстороннему миру. Старое представление о боге как чудотворце и избавителе, которого мы привлекаем на помощь только тогда, когда нас не удовлетворяют ответы науки или когда мы не можем справиться с нашими собственными проблемами, представление о боге как существе, обитающем где-то вне мира, "над звездами", себя изжило, признает католический теолог Г. Кюнг. Бога надо искать не вне мира, а в самом мире. Теологический модернизм сближает бога с миром подчас настолько, что они сливаются, происходит "обмирщение" веры.
      Однако, решив многие проблемы познания мира и овладения человеком силами природы, вынудив религию встать на рискованный для нее путь модернизации, приспособления к новому научному образу мира, наука отодвинула границу познания к еще более сложным, чем ранее, проблемам, более сложным по своей философской глубине. В новых областях познания утратили значение многие привычные понятия, и это произошло прежде всего потому, что сегодня наука вышла далеко за пределы чувственно доступного человеку, наглядного. Возникающие "ножницы" между обыденным и научным видением мира, ощущение соприкосновения с глубинами непознанного и остающегося для человеческого разума "тайной" -все это дает новый шанс для религиозного мироощущения, не говоря уже о том, что сама гигантски возросшая благодаря науке и технике мощь человеческого деяния ставит нас теперь перед проблемой последствий научно-технического прогресса и, стало быть, его нравственной состоятельности. А в результате напрашивается вывод, что сами по себе наука и техника - без религии - еще не дают решения современных проблем, когда человечество оказалось перед угрозой самоуничтожения. Но здесь мы уже вступаем в область политики в широком смысле слова, т. е. воздействия на религию социальных перемен, охватывающих общество в XX в.
      2. РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА
      В наш век религии вступили с грузом традиции сопротивления новым знаниями движениям за обновление общества. Господствующие церкви пользовались поддержкой государства и официальным признанием, решительно выступая против демократических движений. В результате в широких слоях населения многих стран было распространено убеждение, что религия не помогает угнетенным и эксплуатируемым в борьбе за лучшие условия существования, а часто препятствует их усилиям.
      В то время, когда социальные волнения и стремление к демократизации общества охватили весь мир, религия оставалась оплотом тех сил, которые противились любым переменам, стремились сохранить старые порядки. На этом фоне укреплялось влияние марксизма; его критика религии как реакционной социальной силы находила отклик в определенных социальных слоях. Религия в том виде, как она существовала в начале века, подверглась справедливой критике за то, что она занимается потусторонними проблемами, в то время как человек страдает здесь и сейчас. Эта критика была обращена и на католическую иерархию европейских и латиноамериканских стран, и на русскую православную церковь, прислуживавшую самодержавию, и на протестантские церкви, защищавшие интересы высших и средних классов в Англии, Северной Америке, Бельгии, Германии, и на мусульманских улемов, озабоченных прежде всего интересами крупных землевладельцев.
      Первая мировая война, унесшая 10 млн. жизней, подорвала веру во всеблагого бога, разумность и справедливость установленных им социальных порядков. Она значительно подорвала доверие к церковным властям, оправдывающим "свои правительства", их участие в войне. Церкви - и прежде всего римско-католическая - дискредитировали себя поддержкой одиозных и антинародных режимов в различных странах.
      После первой мировой войны религия понесла весьма ощутимые потери. В Советской России большевики развернули активную {религиозную пропаганду, развенчивая церковь и духовенство как опору ненавистных порядков, свергнутых революцией. Прогрессивные преобразования, происходившие во многих странах, шли под антирелигиозными лозунгами. Так, в Турции шариат, мусульманский закон, был заменен западным правовым кодексом и обычаями. Антирелигиозные движения Китая имели значительное влияние на общественную жизнь других азиатских и латиноамериканских стран.
      Однако уже в 20-30-е годы, и в особенности после окончания второй мировой войны, вступили в действие факторы, способствовавшие укреплению позиций религии, росту ее влияния. Кризис европейской цивилизации, последовавший за первой мировой войной, подрывал веру в науку и прогресс, в действенность светских гуманистических ценностей. Все более очевидной становится бесчеловечность тоталитарных режимов. Христианский гуманизм был составной частью, духовной опорой антифашистского сопротивления.
      Характерная черта идеологической жизни западного общества в XX в. развернувшаяся борьба между христианством и марксизмом, сыгравшая в особенности важную роль в "холодной войне", противоборстве двух систем в послевоенном мире. Хотя политические позиции религиозных организаций, различных церквей были неоднозначны, христианская вера воспринималась как альтернатива "атеистическому коммунизму".
      На почве, подготовленной кризисными факторами, в противовес религиозному модернизму получает развитие фундаментализм - представление о том, что мир, положившийся во всем на разум человека, запутался в противоречиях, распрях, оказался во власти насилия - братоубийственных войн, террора, геноцида. Нужно отвергнуть веру в науку и прогресс и вернуться к традиционным христианским убеждениям и ценностям.
      В XX в. за "возрождение религии" выступает часть интеллигенции, в том числе некоторые видные писатели, деятели европейской культуры. К возрождению средневековых ценностей, христианских идеалов призывали Г. Честертон, Грэм Грин, А. Моруа.
      В России в начале века получает развитие "религиозная философия" (Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк и др.), богоискательские настроения отражаются в поэзии, литературе, живописи. Свойственные интеллигенции начала века радикальный атеизм и враждебность к религии начинают уступать место в научных кругах если не принятию религии, то по крайней мере заинтересованному и терпимому отношению к ней.
      Религия сумела упрочить свои позиции в послевоенном мире, включившись в движение за национальное возрождение и освобождение в разных регионах. Важную роль в послевоенном устройстве Европы сыграли христианско-демократические партии. Христианские церкви стали все более активно включаться в разрешение самых насущных проблем современности-экономических, политических, социальных, духовных. Индуизм способствовал рождению новой Индии. Активную роль в национальных движениях играли ислам, буддизм, а в африканских странах - местные религии.
      Римско-католическая церковь как наиболее организованная религиозная сила мира была в авангарде антикоммунизма. Пий XII осудил в 50-е годы коммунизм как атеизм и отлучил от церкви всех членов коммунистической партии. Иоанн XXIII и Второй Ватиканский собор (1962-1965 гг.) заняли более гибкую позицию, порвав с традициями "холодной войны": церковь должна служить интересам человека, а не той или иной системы, но она не может идти на компромисс с коммунистическим мировоззрением. Хотя диалог с марксистами, поиск путей к сотрудничеству в решении стоящих перед человечеством проблем признавался необходимым.
      После окончания второй мировой войны религии более активно, чем когда-либо, вступают в диалог с "миром". Они ищут возможности внести вклад в решение проблем, вставших перед обществом, и ищут в сотрудничестве с "миром", а не в изоляции от него. Второй Ватиканский собор отразил весьма наглядно эту тенденцию, поставив задачу "повернуть церковь лицом к современному миру", к его заботам и нуждам. Религиозные организации на разных уровнях обращаются к вопросам экономической жизни, политики, демографии, но в первую очередь к проблеме предотвращения ядерной войны. Впервые в истории люди ощутили реальную возможность гибели цивилизации в ядерной катастрофе.
      С начала 70-х годов в религиозное сознание входит новый круг вопросов, связанный с обостряющимся экологическим кризисом. Наука оказалась перед необходимостью определить границу дозволенного в отношении человека к природе и обществу, нравственно обосновать избираемые ею цели и средства их достижения. Проблема, которую история поставила сегодня на повестку дня,-это проблема синтеза ценностей рационального (политика, наука) и духовного (этика, религия) порядка.
      Религия и будущее. Религия в качестве нравственной, духовной силы получила возможность сегодня вступить в диалог с миром, судьбы которого оказались зависимыми от его нравственной состоятельности перед лицом реальных проблем общественного развития. В основе культурных ценностей, разделяемых также большинством религий, лежат универсальные, общечеловеческие ценности, такие понятия, как любовь, мир, надежда, справедливость.
      На этой общей основе политическая, социальная, культурная деятельность религий в зависимости от многих конкретных обстоятельств места и времени, включая особенности и традиции каждой религии, принимает различные формы. Это может быть призыв к возрождению традиционных ценностей и ориентация на консервативные социальные цели как реакция на периоды социального брожения и политической нестабильности. Такова, например, направленность протестантского фундаментализма в США 70-80-х годов, пропагандирующего буквальное понимание библейского учения, старомодные моральные ценности, монопольное право религии на духовную сферу жизни. И это, может быть, религиозно мотивированная ориентация на переустройство общества: например, получившая особенно широкое распространение в Латинской Америке "теология освобождения", которая исходит из того, что нельзя быть христианином, не вступая в борьбу с социальным злом и несправедливостью, с неоколониализмом и империализмом, или - "исламская революция" 1978 г. в Иране, лидер которой аятолла Хомейни руководствовался идеями исламского возрождения.
      Кризис, выявившийся в 80-е годы в бывшем Советском Союзе и ряде стран Восточной Европы, был воспринят как кризис не только оказавшейся нежизнеспособной экономической системы и политического тоталитаризма, но и в определенной степени той культуры, которая выражала себя вне религиозных форм или даже в оппозиции по отношению к существующей религиозной культуре. Крушение режимов, превративших идеологизированный атеизм в символ веры и осуществлявших политику ликвидации религии в качестве исторической миссии социализма, глубокий нравственный кризис, остро проявившийся в этих странах, обусловили рост тенденции к возрождению религии как силы, призванной способствовать преодолению духовного кризиса общества. Во многом роль религиозных объединений сегодня зависит в этих условиях от того, станут ли они на путь "реставрации" и будут претендовать на некую исключительность в обладании духовностью или смогут взаимодействовать с теми силами, которые противостоят фанатизму и иррациональности.
      Во всяком случае, необходимо считаться с тем, что сегодня многие утратили веру в светскую утопию и с надеждой обращаются к идее христианской цивилизации или мусульманского общества, хотя изучение общественного мнения свидетельствует вместе с тем о падении авторитета религиозных институтов, институализированной религии, церкви, богословия. На этой основе появляются религиозные секты и группы, которые стремятся дать верующему ощущение вступления в новую жизнь и выступают как "сообщества поддержки", которые становятся для верующих как бы "второй семьей".
      Религиям традиционным в качестве современных альтернатив противостоят многообразные суеверия, магические ритуалы, культы, секты, радикальные группы. Церковь не может уже сегодня реагировать на религиозный плюрализм новой инквизицией. Она вынуждена считаться с религиозным плюрализмом, предполагающим терпимость к инаковерию, а также признать, что и вне церкви многие гуманитарные движения служат общим целям спасения общества от угрозы гибели. Такова общая предпосылка диалога религий с миром и диалога между религиями.
      Наряду с ростом социальной активности, диалог между религиями является также "знамением времени". В послевоенные годы получило широкое распространение экуменическое движение, объединившее большую часть протестантских и православных церквей. В 1948 г. был создан Всемирный совет церквей (ВСЦ), организационно оформивший экуменическое движение. В 60-х годах в него вошла и Русская православная церковь. Экуменическое движение стремится к преодолению разногласий в трактовке вероучения равными ветвями христианства, хотя и не ставит задачи создания одной церкви. В рамках ВСЦ активно разрабатываются программы борьбы с голодом, нищетой, несправедливостью, расизмом, защиты окружающей среды и т. д. Римско-католическая церковь также провозглашает экуменические цели, но в ВСЦ не входит.