Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Золотая девушка

ModernLib.Net / Детективы / Гандольфи Саймон / Золотая девушка - Чтение (стр. 1)
Автор: Гандольфи Саймон
Жанр: Детективы

 

 


Золотая девушка

Саймон Гандольфи

К ЧИТАТЕЛЮ

Республика Бельпан – вымышленная страна, хотя читателям, когда-либо посетившим государство Белиз, ее географические особенности могут показаться знакомыми. Топографическое сходство между государством вымышленным и реальным – простое совпадение, все герои романа также вымышлены. Я упоминаю об этом потому, что работал над книгой в Белизе.

Страна Белиз славится своими расовой, социальной и политической свободами, а также красотой барьерного рифа и дождями тропических лесов. Я хотел бы поблагодарить всех белизцев, особенно Люси и Мика Флемингов, а также весь персонал Чаа-Крик за гостеприимство и содействие в написании романа. В каком еще уголке мира я мог бы услышать пение птиц с порога своей уютной комнаты или медленно плыть в лодке по реке, окруженной со всех сторон девственным лесом!

ПРОЛОГ

Пит Хэндрик спал на авиационном матрасе рядом с кабиной пилота и проснулся от звона будильника. Оба мотора работали ровно. Он сверил время с часами пилота и, приподнявшись на локте, выглянул в открытую дверь кабины. Небо было все такое же – яркие звезды, лунный свет и ни облачка. Прогноз погоды не обманул.

Пит начинал вторым пилотом грузового, самолета американских ВВС в Корее, а сейчас переправлял кокаин из Колумбии в США. Пит не любил кокаина. Он считал себя любителей выпить – и всегда был им, но пил не постоянно и не так сильно, чтобы это могло повредить полетам, однако от вечеринок не отказывался. А посему приходилось трудиться на "Дельте", в ТВА[1] – одной из тех авиакомпаний, что предпочитали заниматься честным бизнесом. Пит ходил на работу в щегольской голубой униформе с золотым околышем на фуражке. Но и это не решало всех его проблем. Пит был женат шесть раз, и у него было одиннадцать детей, начиная с четырехлетнего, ходившего еще в детский сад, и заканчивая тридцатишестилетним адвокатом, работавшим в государственной адвокатуре в Небраска-Сити. Жены – вот куда уходили все деньги Пита. Это из-за них ему приходилось теперь возить кокаин – из-за жен и из-за перестройки.

В промежутке между службой в ВВС и работой на колумбийский кокаиновый картель он летал преимущественно на "Эйр Америка" и других протяженных авиалиниях ЦРУ, доставляя грузы в Никарагуа и сбрасывая их никарагуанским контрас. Перестройка лишила его этой работы и поставила под угрозу безработицы половину ЦРУ. Конфронтация вышла из моды, так же как и люди, которых она кормила.

"Да, шестьдесят один год – не тот возраст, чтобы спать на жестких скрипучих авиаматрасах", – подумал Пит, с трудом поднимаясь и расправляя затекшие плечи. Он налил из термоса две кружки кофе, черного с сахаром, и, протиснувшись в кабину, проверил показания приборов. Топливо – четырнадцать галлонов, курс – триста пятьдесят восемь, высота – пятьсот, давление масла – сорок пять, скорость – две тысячи четыреста – все в полном порядке. Уровень топлива был низковат для часа десяти минут полета, но этого следовало ожидать. Удовлетворившись показаниями приборов. Пит протянул чашку второму пилоту.

Пит называл про себя худощавого темнокожего молодого второго пилота Юнцом и клубным летчиком. Юнец мог держать высоту, не сбиваясь с прямого курса, но Пит не доверил бы ему свою жизнь при ночной посадке на незнакомую полосу, когда посадочные огни вспыхивают лишь на считанные секунды. Для Пита же такие посадки были обычным делом.

Пит не знал, как Юнец влип во всю эту историю. Правда, он любил порошок и, возможно, задолжал уличным продавцам или кому-нибудь из воротил. А может, просто решил деньжат подзаработать. Впрочем, Пита это не волновало. Сам он договорился на двадцать тысяч за полет. Это вполне могло бы удовлетворить денежные требования его шестой жены во Флориде. Затем нужно было достать денег на пропитание сыну – слава Богу, что у них только один ребенок. Но больше – никаких жен! Он и для шестой-то был староват, она бросила его скорее из-за возраста, чем из-за пьянок.

Пит не любил ни кокаина, ни колумбийцев. На работе на авиалиниях, даже на "Эйр Америка", если ты провинился, тебя просто выгоняли. Колумбийцы же запросто могли прострелить голову или воткнуть нож в спину. Но, нужно признать, они хорошо платят. Загрузить дополнительные пятьсот галлонов топлива в трюм, пролететь над самыми горами Мексики, которые хорошо защищали от радара, сбросить кокаин над пустыней Техас, возвратиться в Бельпан для дозаправки и оттуда – в Колумбию. Тридцать шесть часов полета – и двадцать тысяч долларов. Легкие деньги Пит никогда не был в Бельпане. В эту страну попасть можно было только случайно. Сто шестьдесят километров узкой прибрежной полосы, большей частью заболоченной, горная гряда, отделяющая побережье от Центральной Америки, и цепь песчаных отмелей, защищенных коралловым рифом. Вплоть до начала шестидесятых годов Бельпан принадлежал Британии, затем англичане отказались от прав на него. Целью Пита была частная взлетно-посадочная полоса на одной из песчаных отмелей, примерное время приземления – 0.25. Один голубой огонь на месте посадки самолета, три красных – и конец посадочной полосы. На пути ни одного деревца, так что он спокойно посадит самолет. Полная луна. Ни ветерка. Воздух сух…

Юнец указал вниз на пальмы на берегу и уверенно ткнул пальцем в навигационную карту. Пит не стал ни спорить, ни соглашаться. К западу по курсу он видел множество огней – это, должно быть, Бельпан-Сити. Ничто больше в этой стране не могло так хорошо освещаться. Внизу простиралась изломанная пенистая полоса рифа. Десять минут – и они будут над островом Сан-Пол-Кей, еще пять минут – и покажется голубой огонь. Один круг – и заход на посадку, таковы были инструкции Пита. В отличие от других островков, на которые при необходимости высаживались рыбаки, в Сан-Пол-Кее, первом населенном пункте по курсу, было пять-шесть небольших отелей, освещавшихся от собственных генераторов, да около пятидесяти домов. В отелях электричество отключали в полночь. Наверное, там уже все спят.

Пит распрямил уставшие плечи, пристегнул ремень и потянулся за очками. Он не утруждал себя разговорами с Юнцом, а лишь кивал ему да контролировал его действия. К тому времени как Пит допил свой кофе и сам повел самолет, Сан-Пол-Кей оказался слева по курсу. Берег занимали с полдюжины яликов, на освещенном пляже танцевала какая-то компания. Это походило на одну из тех вечеринок, которые так нравились Питу, Если бы это Пит отплясывал там и увидел самолет, направлявшийся в сторону Кей-Канака, у него бы возникло сильное искушение взять ялик и отправиться посмотреть, что занесло туда самолет так поздно. Пит подумал, что, если кто-то из участников вечеринки приплывет на Кей-Канака, его скорее всего придется убить. В него самого стреляли столько раз, что он уже сбился со счета, и ему приходилось отстреливаться. Но это на войне. Убивать же какого-нибудь полупьяного парня из-за кокаина вовсе не входило в намерения Пита…

Глава 1

В деревянном отеле на острове Сан-Пол, самом большом из прибрежных островов Бельпана, в честь праздника полнолуния гремела музыка. Так как спать было все равно невозможно, хозяин отеля развел костер из скорлупы кокосовых орехов и стал готовить лобстеров. Его постояльцы, по преимуществу американские студенты или недавние выпускники колледжа, приезжали ради главной достопримечательности Бельпана – кораллового рифа. Родителей удерживало от посещения Бельпана примитивное оборудование отелей. Но розничная цена рома составляла здесь доллар за бутылку, а белый ром пополам с апельсиновым соком – национальный напиток Бельпана – очень вкусен. К тому же гоньосы из южных провинций – потомки беглых рабов – выращивают марихуану, плавают на каноэ, танцуют по ночам и с удовольствием предоставляют занятие коммерцией и политикой латинос и креолам. Молодым туристам было из-за чего ездить в Бельпан.

В полумиле[2] от берега виднелся стройный корпус «Золотой девушки», пятнадцатиметрового парусного катамарана, стоявшего на якоре под прикрытием рифа.

"Золотая девушка" была задумана как быстроходное океанское судно, скорость и безопасность плавания на котором обеспечивались его легкостью. Особенно легкими были носовые части корабля, благодаря чему во время шторма он не зарывался носом в воду. Перемычка, соединяющая обе части "Золотой девушки", заканчивалась полутораметровым центральным салоном. С одной части катамарана на другую был перекинут нейлоновый шнур, и на него, как на поручень, облокотился мужчина, наблюдавший в цейсовский бинокль за вечеринкой на пляже. Родители назвали его Патриком Махони, но использовать свое собственное имя он не мог, так как это ставило под угрозу его жизнь. Патрик Махони был застрелен в Южном Арма – газеты напечатали даже фотографии печальной церемонии в приходе Шанпон. Надо сказать, что лица присутствовавших на похоронах были почти неразличимы из-за сильного дождя и сумрачного зимнего света, да к тому же полуприкрыты поднятыми воротниками и шляпами, низко надвинутыми на лоб.

В Бельпан он приехал под именем "Трент – тридцати пяти лет от роду. Длинные, темные, слегка вьющиеся волосы и густая короткая борода, почти черные глаза и гибкое мускулистое тело не привлекали особого внимания. Ожерелье из красных кораллов выглядело на нем немного нелепо.

Волны, омывая риф, слегка покачивали большой катамаран. Откатываясь назад, они с хлюпаньем всасывались в кораллы, такой же звук когда-то издавало пиво, вливаясь в ирландского дедушку Трента. У деда была вставная челюсть, чаще всего лежавшая в жилетном кармане вместе с тяжелыми золотыми часами и серебряным перочинным ножиком…

Гул самолета отвлек внимание Трента от этого внезапного воспоминания и пляжной вечеринки. Самолет летел с юга низко над землей параллельно побережью! В Бельпан-Сити не было никаких ночных коммерческих рейсов. Удивительно! Трент влез на мачту. С высоты двадцати метров ему удастся заметить навигационные огни самолета. В прошлом, лежа в темноте, он не раз слушал нарастающий гул мотора. И даже короткий свет прожектора мог тогда сделать его удобной мишенью для автоматов Калашникова…

Приближался двухмоторный и тихоходный самолет. Трент мысленно представил карту побережья. Здесь была единственная посадочная полоса, построенная американским "косметическим" биллионером на острове Кей-Канака, расположенном милях в пяти севернее острова Сан-Пол. Биллнонер жил на Кей-Канака в большом белом бунгало на рифовой стороне острова по две недели в году. У президента же Бельпана был небольшой деревянный домик на прибрежной стороне, построенный с благосклонного разрешения, как сказали бы в Англии, биллионера, играющего здесь роль королевы.

Спустившись с мачты, Трент направился к рундуку, в котором лежали все фок-паруса. Он выбрал легкий гостер и поднял его в ночное небо зачехленным, как большую белую сосиску.

Для облегчения носовой части судна Трент использовал нейлоновый канат с короткой якорной цепью и вытягивал его до тех пор, пока не показался якорь, затем привязал конец цепи к тросу на шлюпке и оставил лодку в свободном дрейфе.

Сильный рывок за левый шкот расчехлил гостер. Здесь, у рифа, вдалеке от заслонявших ветер островов, даже легкого бриза было достаточно, чтобы наполнить парус. Трент прислушался к журчанию волн, рассекаемых носом набиравшего скорость катамарана. С поднятыми поплавками у "Золотой девушки" была осадка два фута. Между Кей-Канака и местом стоянки катамарана не было никаких коралловых рифов, так что необходимость в навигационной карте отпадала. Трент закрепил двойной румпель яхты резиновым ремнем и, предоставив "Золотой девушке" самой держать курс, снова залез на мачту.

Самолет сделал полный круг и теперь возвращался параллельно своему собственному следу, только ниже. Трент поняв по звуку мотора, что пилот сбавил скорость, на Кей-Канака мелькнуло три красных огня. Затем небо озарила вспышка белого света, осветив все вокруг в радиусе четырех миль, двигатели самолета умолкли, и послышались какие-то глухие, тяжелые удары и щелчки, как будто грузный человек скатился с железнодорожной насыпи в кучу сухого хвороста и пустых консервных банок. Трент отодвинул панель внутри алюминиевой мачты и достал полиэтиленовый пакет с пистолетом системы "Вальтер" и двумя запасными магазинами к нему.

Когда катамаран был на полпути к Кей-Канака, он услышал звук моторной лодки, быстро направлявшейся к материку. Путь до острова занял у него час. Он свернул парус, стараясь не поднимать брызг, опустил небольшой якорь с кормы, вытравил кормовой трос и направил "Золотую девушку" к пляжу, подтягивая ее так, чтобы корпус корабля лишь слегка касался прибрежной гальки. Затем спрыгнул на берег, привязал трос к пальме, вновь взобрался на борт и вытянул трос метра на три. Его насторожил слабый запах бензина. В самолете, должно быть, кончилось топливо. Трент опасался идти по открытому пространству, особенно ночью. С вальтером в одной руке, с большим фонарем – в другой и с портативным фотоаппаратом в кармане, прячась в тени пальм, он осторожно обошел взлетно-посадочную полосу. Самолет стоял на дальнем конце полосы, между деревьями. Стволы пальм погасили скорость самолета и удержали его в горизонтальном положении – пилот был очень опытным, или ему просто повезло.

Трент подождал еще минут пять, опустив руку с пистолетом и прислушиваясь. Затем обогнул переднюю часть самолета и за разбитым ветровым стеклом увидел темные очертания фигуры пилота. Грузовой люк с левого борта был распахнут, и Трент забрался внутрь.

Большую часть пространства в грузовом отсеке занимал топливный бак. Впереди, у предохранительной перегородки, стояли в ряд стальные канистры, размером раза в два больше баллонов для подводного плавания. В дверях кабины пилота в луже крови лежал чернокожий юноша. Наверное, второй пилот. Посветив фонарем, Трент увидел осколок стекла, торчавший из шеи.

Что касается пилота, то он, видимо, сильно ударился головой о ветровое стекло. Откинув тело, Трент взглянул ему в лицо – широкое, с резкими чертами, отекшими щеками, мясистым носом и серыми, поблекшими от солнца и алкоголя глазами. На коротко стриженных непослушных волосах запеклась кровь. "Любитель подраться в барах", – подумал Трент, глядя на покрытые шрамами руки. Пожалуй, в свои шестьдесят он немного староват для этого. Пилотам "Эйр Америка", обслуживающим нефтяные месторождения, геологические изыскания и небольшие полуофициальные операции, о которых так мечтали не самые привлекательные отделы ЦРУ, Трент достаточно часто вверял свою жизнь и по опыту знал, что эти тертые калачи, бывало, совершали ночные посадки с непристегнутыми ремнями безопасности.

Наклонившись над трупом, Трент осветил фонариком забрызганное кровью ветровое стекло. От удара небольшой осколок вылетел наружу. Открыв нож, Трент вставил осколок обратно, стараясь не испачкать в крови, затем вытер лезвие ножа, соскреб какую-то серебристо-серую чешуйку и потер ею по навигационной карте. На карте осталась серая полоска. Карманы летчика были пусты, в кабине пилота не оказалось никаких документов, кроме навигационных карт севера США, Мексики и Центральной Америки.

Ничего не было и в карманах второго пилота. Трент еще раз осмотрел рану на горле юноши, сфотографировал обоих пилотов и, пройдя в грузовой отсек, стал исследовать стальные канистры. Их было пятнадцать, весом килограммов по двадцать каждая. Трент открыл одну из них, опустил влажный палец в кристаллический порошок и потер им о десну. Мгновенное онемение десны и вкус порошка не оставляли сомнений: кокаин. Канистра весит килограммов пять, остальное – порошок. Пятнадцать умножить на пятнадцать – двести двадцать пять килограммов, три с половиной миллиона долларов оптом, тринадцать миллионов, если продавать по граммам на улице. Трент закрыл канистру и стер майкой отпечатки пальцев. Спрыгнув на землю, осмотрел песок в поисках следов. Только четкие отпечатки его собственных ног и больше ничего. Держа пистолет наготове, он обогнул самолет, преодолел метров сто по направлению к деревьям и наконец нашел то, что искал. След! На пляж и с пляжа прошел грузный человек. Трент двинулся по левому следу. Тот обрывался метрах в ста от посадочной полосы, а правый след – примерно в шестидесяти метрах, среди деревьев. Трент вздрогнул, но все же вернулся к центру взлетной полосы по тормозному следу, чтобы найти то место, где самолет впервые коснулся земли. Затем отсюда зашагал до пляжа – сто три с половиной метра. Почти блестящая посадка для повидавшего на своем веку летчика…

Через полтора часа он уже бросил якорь возле "своего" рифа, спустил и зачехлил парус, убрал вальтер в тайник и спустился по трапу в большую, просторную и светлую кают-компанию, соединявшую обе части судна. Слева от трапа располагался стол с навигационной картой. Большой диван U-образной формы, обитый серо-голубой материей, занимал переднюю часть кают-компании. К дивану придвигался полукруглый полированный обеденный стол красного дерева, подпиравшийся гнездом мачты. Трент не стал задерживаться, а спустился еще ниже, туда, где располагались носовые и кормовые комфортабельные каюты, камбуз, душ, большая раковина и фотолаборатория. Перед тем как вынести на палубу спальный мешок, он проявил и напечатал пленку, которую отснял в самолете.

***

Он проснулся от гула подвесного лодочного мотора "Джонстон" в пятьдесят лошадиных сил. В Бельпан импортировали моторы марок "Джонстон", "Меркурий" и "Ямаха", и он быстро научился различать их по звуку. Мужчина приоткрыл один глаз и, прищурившись, осмотрелся. Солнце уже вынырнуло из тумана над серебристо-голубой поверхностью моря и полностью освещало белую лодку, стремительно приближавшуюся к катамарану. Сидевший в ней человек сделал круг, выключил двигатель и подвел лодку к борту "Золотой девушки". Поднятая мотором волна забрызгала и Трента, и его спальный мешок.

Сидевший в лодке человек, взявшись за леер "Золотой девушки", пришвартовался, стараясь не оцарапать безупречно отполированную поверхность яхты. Это был латиноамериканец, лет двадцати пяти, невысокий, мускулистый, с широкой грудью ныряльщика. От постоянного пребывания на солнце он загорел почти дочерна, а морская соль обесцветила волосы до желтизны. Огоньки в черных глазах и широкая улыбка говорили о том, что он доволен собой, всем миром и обозримым будущим.

Трент втайне завидовал ему. Обтерев ладонью мокрое от морской воды лицо, он заговорил с парнем по-испански:

– Карлос, если ты и впредь будешь подплывать ко мне с восточной стороны, я когда-нибудь прострелю тебе голову.

Трент говорил на кастильском наречии, довольно официально, как бы подчеркивая, что находится в спальном мешке, а времени – всего пять утра.

Парень позвал его рыбачить:

– Пойдем зарабатывать себе завтрак… Если уж говорить начистоту, то ловля лобстеров давала Карлосу приличный доход. Расходы же у него были минимальные: машина была не нужна, так как на острове Сан-Пол-Кей нет автомобильной дороги, а если бы и была, ездить все равно некуда; пара джинсов, две рубашки да несколько маек – вот и все, что он купил за шесть месяцев рыболовного сезона. Он являлся пайщиком двух совладений в Майами и уже наполовину выплатил за третье.

Трент помог ему чистить лобстеров и нырять за ними. Часам к десяти они закончили. Надо бы еще раз взглянуть на Кей-Канака при свете дня, но не хотелось привлекать к себе внимание и идти туда на "Золотой девушке". Поэтому Трент попросил у Карлоса лодку, пообещав пригнать ее к кооперативному причалу.

Пока Карлос разгружал лобстеров, Трент прошелся к бару Джимми – основному месту встреч на острове Сан-Пол-Кей. Джимми, креол лет пятидесяти, уже начал прибавлять в весе из-за недостатка физических упражнений. Он построил бар и ресторан на деньги от промысла лобстеров, а на втором этаже открыл десять комнат с отдельными душевыми, которые изредка работали. Бар и ресторан процветали, и Джимми выписал из США видеоплейер, чтобы крутить художественные фильмы, пиратским способом переснятые с кассет из проката. Трент нашел Джимми сидящим в шезлонге под пальмовым деревом напротив бара. Джимми уже скрутил сигарету, причем в кисете у него на коленях был далеко не табак. Он склеил четыре полоски папиросной бумаги и то ли устал, то ли его осенила свежая мысль, но только в этот момент он сидел безо всякого дела в глубокой задумчивости. Джимми все время только и делал, что думал. Остальным занимались его жена и четверо детей.

Трент облокотился на стену и подождал, пока Джимми вернется на землю.

Наконец владелец бара заговорил:

– Слыхал, на Кей-Канака вчера ночью самолет упал? По радио говорили в девять часов. Трент ответил, что он в это время рыбачил.

– И что поймал? – заинтересовался Джимми.

– Поднимали лобстеров с молодым Карлосом.

На острове Сан-Пол лобстеры были дешевле куриных яиц, и достать их было гораздо легче, чем яйца.

– Трент, мальчик, ты стал настоящим рыбаком. Неси их сюда.

Трент пообещал, ведь за эти подношения его обслуживали в баре. Указав на деревянный причал, Джимми сказал:

– Там, внизу, президент ловит альбул. Чертов лодочник забыл, что должен его забрать.

Трент спросил, не на остров ли Кей-Канака собирается президент, и Джимми утвердительно кивнул.

– Я мог бы его отвезти на лодке Карлоса, – предложил Трент.

Джимми с отсутствующим видом растер пальцами марихуану, затем тряхнул головой, словно отгоняя мух.

– Трент, мальчик, я не знаю. Тут вот кто-то пишет, что президент связался с колумбийцами. – Он поднял с земли газету и бросил ее Тренту – "Бельпан индепендент" – четыре страницы серой газетной бумаги, в общем, лучшая газета в Бельпане. Есть еще "Бельпан тайме". Трент слышал, что за последние два месяца у газет сменились хозяева. Он прочел статью, которая была в своем роде классикой: грязные выпады против президента, основанные на предположении, будто он работал на колумбийских торговцев кокаином, позволяя им использовать главное шоссе страны и аэродромы в джунглях Бельпана для дозаправок.

На предыдущей неделе двухмоторный самолет, груженный кокаином, потерпел крушение и рухнул во время ночной посадки на недостроенный участок дороги на безлюдном севере страны. Теперь еще эта катастрофа на Кей-Канака подольет масла в огонь. И все это – накануне парламентских и президентских выборов…

Трент вернул газету Джимми и побрел к причалу.

Президенту Бельпана было далеко за шестьдесят. Креол, скорее черный, чем белый, высокий, худощавый, хотя и с небольшим брюшком, седоватый, правда уже слегка лысеющий, в брюках цвета хаки, рубашке такого же цвета и очках в стальной оправе, в синих парусиновых тапочках, он ловил альбул карбоновой удочкой, опуская блесну на стальную поверхность воды, туда, где мелькали треугольные хвосты стоящей на мелководье рыбы. Тренту показалось, что старик чем-то расстроен – может, плохой рыбалкой или тем, что за ним не приехали.

Бельпан – единственная страна в мире, где лодочник вполне мог забыть о президенте. Трент также не знал другой такой страны, где президент спокойно ловил рыбу с общественного причала и безо всякой охраны разгуливал по улицам в поисках такси.

Рядом с президентом сидела девушка лет двадцати, худощавая, как и он, правда, посветлее, с красиво очерченными полными губами и большими глазами. Волосы, собранные в пучок, были покрыты красным платком на африканский манер; она смотрела на президента таким взглядом, будто он был самым прекрасным человеком в мире и ее долг – защищать его.

Трент спустился к причалу и поздоровался:

– Доброе утро, мистер президент. Старик удивленно оглянулся: каким образом его узнал иностранец?

– Трент, сэр. Джимми из бара сказал, что вы, быть может, хотите, чтобы вас довезли до Кей-Канака.

– Вы англичанин…

– Британец, сэр.

Тот улыбнулся в ответ доброй, понимаю щей улыбкой, напомнив Тренту его собственного отца. Напряжение в голосе старика исчезло.

– Кельт?

– Да, сэр.

– Здесь все национальности смешались и перепутались, мистер Трент. – Старик взглянул на девушку:

– Моя внучка, изучает политэкономию в Лондонской школе экономики. Ну наконец-то! – Он перевел взгляд на девятиметровый катер, подлетевший к причалу. – Опоздал, но не забыл. Очень благодарен вам за предложенную помощь…

Трент подумал, что старик, вероятно, нуждается в большем внимании, чем то, которое мог предложить ему новый лодочник из агентства по трудоустройству.

Глава 2

Двадцатимильная полоса первоклассных отелей, ночных клубов, ресторанов, совладений и частных особняков – вот чем был Канкун, город в мексиканской провинции Кинтана-Роо. По туристическим меркам, он отстоял от Бельпана так же далеко, как край света. Подгоняемый попутным ветром, Трент отправился туда на "Золотой девушке", и путешествие заняло двадцать четыре часа при средней скорости в тринадцать узлов. Бросив якорь в порту, Трент сгрузил на пристань мотоцикл и отправился на поиски воскресного выпуска "Нью-Йорк тайме" и придорожного кафе, где бы подавали свежемолотый кофе. Он купил газету и, глядя поверх нее, засмотрелся на высокого, худощавого, широкоплечего мужчину в бежевом полотняном пиджаке, двинувшегося ему навстречу. Привлекали внимание галстук Мэрилебонского крикетного клуба и панама, а безупречно отутюженные брюки выглядели так, словно их шили на заказ. Несколько секунд на Трента из-под густых седых бровей пристально смотрели холодные серые глаза. Широкие ноздри, аккуратно подстриженные усы, твердый рот, квадратный подбородок – ни дать ни взять офицер британской гвардейской кавалерии, казалось, с рождения приученный делать карьеру и беспрекословно подчиняться. Из-за отца Трент все свое детство страдал от добродушного презрения людей этого сорта.

Сложив газету, Трент пересек тротуар и свернул в первый переулок направо. Улица сменялась двусторонним шоссе, ведущим из Канкуна вдоль насыпи в глубь мексиканской территории. От раскаленного асфальта поднимались волны жара, на улицах почти не было пешеходов и машин. Департамент дорог позаботился об акациях вдоль шоссе. Некоторые деревья погибли. Другие ободрали козы, и чахлые их остатки отбрасывали тень, недостаточную даже для самого выносливого из крестьян майя, ищущего приюта на время сиесты.

Повернув налево, Трент увидел, что мужчина в полотняном костюме идет по дальней стороне шоссе. От горячего воздуха в глазах все расплывалось, и казалось, будто тело англичанина разрезано пополам и ноги важно вышагивают совершенно независимо от верхней части туловища. Трент все еще держал его в поле зрения. Англичанин опять перешел на другую сторону шоссе и повернул на пересекавшую его улицу. Трент ускорил шаг и свернул туда же. Англичанин оглянулся, Трент тотчас выронил газету и, поднимая ее, увидел, что мужчина вошел в отель "Королева Виктория" – двенадцатиэтажную башню нежно-розового цвета. Немного погодя Трент вошел следом, поднялся на последний этаж, прошел в бар, заказал у полусонного бармена бутылку пива "Корона", через десять минут спустился на лифте на третий этаж и по служебной лестнице сбежал вниз. Худой мексиканец в красной майке деловито размазывал белую краску на стене лестничной площадки, а мексиканец в зеленой майке стоял на коленях перед ящиком с инструментами, притворяясь, будто проверяет электрическую розетку. За то время, пока лжеэлектрик успел бы бросить свою отвертку и вытащить пистолет, Трент смог бы всадить ему три пули в голову. И где англичанин отыскал этих ребят? Будучи любителем театральных эффектов, Трент не удержался, чтобы не "выстрелить" в мексиканца, выставив два пальца. Тот широко улыбнулся в ответ и пожал плечами, а Трент сдул воображаемый порох с кончиков пальцев и двинулся по коридору к комнате номер три. Дверь была не заперта.

Полковник Смит, начальник нового подразделения ЕС[3] по борьбе с терроризмом, стоял у окна, глядя на улицу сквозь кисейные занавески, которые за годы небрежного обращения стали желтовато-коричневыми от никотина. Оглянувшись через плечо, он указал Тренту на один из легких стульев возле обшитого пластиком кофейного столика.

Таким же ободранным пластиком были отделаны письменный стол и то, что архитектор, планируя интерьер номера, видимо, назвал туалетным столиком. Покосившаяся двухспальная кровать была прикрыта застиранным белым покрывалом, а ковер представлял собой запятнанный кусок коричневого клетчатого шерстяного полотна, от которого исходил запах дешевой косметики и табака.

В своем костюме от Сэвиль Роу и галстуке Мэрилебонского крикетного клуба полковник выглядел здесь так же нелепо, как завернутый в простыню куклуксклановец, голосующий на углу улицы в Гарлеме. Трент знал, что все это заранее спланировано, чтобы вызвать у него раздражение. В первые годы своей работы он слишком часто задавал себе вопрос "почему?", чтобы теперь не понимать полковника. Полковник мастерски управлял эмоциями людей. Трент жил в его доме в Лондоне с двенадцатилетнего возраста. Отец Трента служил с ним в одном кавалерийском полку – полковник ушел с почетом, в то время как старший Махонк вышел в отставку после того, как в его эскадроне вскрылись серьезные, хотя и неподсудные, злоупотребления с казенными деньгами: в кавалерийских полках не любят скандалов. – Ну что, плохие новости? – Смит задал этот вопрос спокойным, ровным голосом, в котором сквозила едва заметная усталость, обычная для людей, долгое время несущих на себе бремя ответственности за безопасность сограждан. Информация, ложившаяся на письменный стол полковника Смита, всегда несла в себе беду – разница была лишь в степени опасности.

– Возможно, это не наше дело, – осторожно начал Трент. – Бельпан – сфера американских интересов. Наркотики или что-то вроде этого.

Он ожидал ответа, но полковник по-прежнему разглядывал улицу. Исходя из опыта, Трент знал, что молчание Смита – игра, в которую он играет со своими подчиненными. Помолчав, Трент продолжил:

– Сначала на шоссе, ведущем с юга на север, приземляется самолет. Ни один из кульвертов не был закрыт. Оба пилота погибли, и сотня килограммов кокаина осталась на дороге. Те, кто занимается контрабандой марихуаны, могут позволить себе витать в облаках, не проверяя шоссе.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13