То есть, нужно признать, что появилась огромная аудитория, которая сама ничего не знает, но. благодаря Интернету, видит и демонстрирует тебе каждую твою оплошность. И хотя мы договорились, что знать все невозможно, и журналист должен быть хорошим дилетантом, но дилетант – это не синоним глупости и необразованности.
      И еще один момент, но он самый серьезный.
      Почему, собственно, в этой ситуации, именно вас должны слушать, читать и смотреть?
      Реальность проста – новости, быстрее всего, можно узнать из Интернета.
      Однажды в одном провинциальном городе случился пожар в доме престарелых, погибли люди. Наша служба новостей узнала это от местных блоггеров, и мы дали это в эфир раньше государственных агентств. Там же было выложено видео пожара, снятое случайным прохожим на мобильный телефон.
      Более того, уже не секрет, что сами агентства серьезно мониторят блоги по ключевым словам, получая информацию быстрее, чем от своих спецкоров, тем более что в каждом городке своего корреспондента не поставишь.
      Блоги – это адское порождение сатаны и Интернета, разрушают традиционную журналистику.
      В них можно прочитать комментарии к новостям. Высказать свое мнение можно в своем блоге, а прочитать чужое мнение в блоге друга или серьезного аналитика, который тоже ведет блог,
      Более того, оказалось, что лучшие блоги в Интернете собирают аудиторию, которая и не снилась радио и телевидению.
      Представляете, какое безобразие: вы учились, старались, терпели лишения, ели невкусные хот-доги. А какой-то парень сидит в маленьком городке, и на его блог заходят ежедневно миллионы людей и почему-то читают его бред.
      Самый популярный блоггер России – это парень, который каждый день в своем блоге вешает несколько новых фотографий. Немыслимо, ведь у меня тоже есть фотоаппарат, но меня не смотрят, а его смотрят, причем более ста тысяч человек ежедневно, причем он не вешает фото раздетых девочек. Но это не все.
      Хотите – откройте свою интернет-радиостанцию и, сидя на Борнео, и попивая коктейль, рассказывайте о красотах местных красавиц или несите любую лабуду. Но все равно у вас будет своя аудитория, потому что вы на месте событий, а слушатель – нет.
      Но и это не все.
      Подключите к компьютеру хорошую камеру и делайте свое телевидение. Всего этого уже полно в Интернете. Можно, конечно, сказать – а где огромная студия, где красивые костюмы, где массовка за деньги? Но можно возразить: а кто сказал, что все это сейчас нужно?
      Уже сейчас, за небольшую плату, у вас в кабеле и на спутнике по 100 каналов. Я знаю одного парня, канадца, который уже пять лет смотрит только канал про рыбалку. Он говорит мне, что мир вокруг отвратителен, а идеалом являются только рыбы. На мой вопрос почему, он резонно ответил, что идеалом их делают два качества – то, что они вкусные, и то, что молчат, в отличие от политиков. Сначала я думал, что он сумасшедший, но, оказалось, что в мире таких сумасшедших миллионы. Более того, мне теперь все больше и больше нравятся рыбы именно за эти качества.
      Моя теща прекрасно готовит, и она, почти целый день, смотрит кулинарный канал. Причем я думал, что она чему-то учится, но оказалось, что она все время им звонит в прямой эфир и делает им замечания.
      Итак, подведем итог.
      Когда-то в любой стране о смерти царя, на окраинах империи узнавали через месяц, а то и два, после его кончины. А сейчас личный врач лидера спешит выложить в своем блоге не только подробный отчет о последних минутах пациента, но и любительское видео, где запечатлены его предсмертные судороги.
      В это чудовищное поле конкуренции, включается еще один элемент несправедливости. Он называется случайность.
      Представим себе ситуацию: шеф-редактор отправляет в город нескольких корреспондентов, чтобы они сделали репортажи о важном городском празднике. Он будет на нескольких точках, и на одну из них должен приехать губернатор.
      Вас отправляют к главному городскому фонтану, где стоит помост, на котором сейчас выступают певцы, а часов в восемь там появится и сам губернатор, который обратится с приветствием к горожанам.
      Вам это место далось нелегко: пришлось несколько раз. как бы случайно, встречаться с шеф-редактором в редакционном кафе во время обеда, напомнить ему, что ваши и его дети учатся в одной школе. А поскольку он не очень сообразителен, пришлось прямо попросить его дать вам эту точку у фонтана, чтобы сделать высокохудожественный репортаж, план которою вы ему рассказали, несмотря на его отчаянное сопротивление.
      Итак, вы стоите у фонтана, но губернатора нет. Его нет и час и два.На третий чае вам звонят из редакции и предлагают вернуться, потому что губернатор поехал совсем в другое место. Оказывается, именно сегодня, он решил откликнуться на письмо возмущенных горожан, которые были недовольны затянувшимся строительством огромного торгового центра на окраине.
      А откликнуться он решил потому, что стало известно, что торговый центр строит компания, связанная с братом его жены. А принципы, по которым выбрали именно эту компанию, весьма туманны и попахивают судебными разборками.
      Губернатор понял, что стоять в этот момент у фонтана – это не просто преступление против своих избирателей, а нечто худшее – это преступление против собственных родственников.
      Поэтому он прибежал к грязным бетонным блокам и заверял гневных граждан, что все строительство закончат за неделю.
      И именно там оказался новичок из редакции, который, увидев губернатора, мелко задрожал и забыл включить камеру. Новичка отправили на всякий случай. Это был хронический лузер, которому ничего нельзя было доверить.
      Гу6ернатор оглянулся. Ему нужно было, во что бы то ни стало, сказать нужные слова для телевидения. Он накинулся на дрожащего корреспондента, потребовал включить камеру, вырвал у него из рук микрофон и объяснил, что розовый рассвет и всеобщее счастье настанет в следующий понедельник.
      Этот лузер был единственным репортером, который оказался в этом месте.
      Наутро счастливый шеф-редактор на летучке назвал этого несчастного лучшим журналистом недели.
      Скажите, это справедливо?! В чем он журналист?
      В том. что позволил губернатору вырвать микрофон из своих одеревеневших пальцев и необделался от страха?
      И почему он лучший журналист?
      Потому что безропотно пошел в самое проигрышное место и не сбежал оттуда от скуки?
      Где критерий?
      А вот вам еще один пример.
      В Америке есть престижнейшая журналистская премия «The Overseas Press Club Avards». Лучшие журналисты со всего мира награждаются за лучшие репортажи. Так вот, в 2008 году награду
      «The Robert Сара Gold Medal» получил фотограф Джон Мур (John Moore).
      27 декабря 2007 года в Равалпинди он снимал репортаж о предвыборной кампании Бена-зир Бхутто. Как известно, она погибла от рук террористов.
      Перед нами четыре фотографии. На первой – еще живая Беназир Бхутто в белом платке.
      На второй – смазанное фото взрыва.
      На третьей – плачущий мужчина, в отчаянии держащийся за грудь.
      На четвертой – двое убитых, лежащих на грязной земле, среди обрывков плакатов Бхутто. Убитые небрежно накрыты разорванными флагами Пакистана.
      А вот как комментирует CNN сам Джон Мур свой главный снимок: «… И в тот момент, когда я поднял камеру, раздался взрыв. Потом был хаос…»
      Обратите внимание, Мур не знал, что сейчас будет взрыв. Он просто хотел сделать дежурный снимок. Но получил за него главную награду.
      Но справедливо ли это?
      А может быть, дать эту награду Господину Случаю?
      А может, террористу, который именно в этот миг привел в действие бомбу?
      Думаю, что нет, награда Муру абсолютно справедлива.
      Вам ведь не приходит в голову, вместо рыбака, награждать огромную рыбу за то, что она попалась на крючок?
      Дело не в том, что Мур случайно поднял камеру, а в том, что он осмысленно оказался на этом месте. Он и его редакция, понимали социальную важность предвыборной кампании Бхутто. И, что самое важное, Мур не собирался делать сенсационные снимки. Он просто был на работе.
      Но профессионал всегда включает камеру вовремя.
      Какой нужно сделать вывод из этой ситуации.
      Случай активно вмешивается в вашу профессию, и героем можете стать совсем не вы.
      Но еще более чудовищными вам могут показаться случаи, когда действии, свойственные журналистам, совершают люди, вообще далекие от этой профессии. И становятся известными на весь мир.
      Вспомните, например, видео с казнью Хусейна.
      Является ли негодяем охранник, снявший это на камеру мобильного телефона?
      Да, потому что снимать подобное – это на-рушение всех этических норм.
      Знал ли охранник слово «этика»? Не думаю.
      Можно что-то делать, чтобы подобного больше не было?
      Нет, потому что, как мы уже говорили, человеческое любопытство перевешивает любые нравственные догмы. Это скорбная правда.
      Вдумайтесь, какой-то охранник, который умеет только стрелять и материться, просто поднял телефон и снял видео, которое в Интернете посмотрели миллионы людей, а еще, на порядок больше, увидели это на телевизионных каналах.
      Причем все каналы, показывая это ужасное видео, не забывали лицемерно заявлять, что вообще-то это нехорошо показывать. А тот. кто это снял, вообще-то порядочный подлец. И все это, как-то негуманно…
      Но абсолютно понятно, что если бы он предложил это видео какому-то каналу эксклюзивно, то его бы немедленно купили за любые деньги, причитая, что это безобразие.
      Теперь зададимся вопросом, а разве этот охранник – журналист?
      Конечно, нет. Все его взаимоотношения с журналистикой заключались в том, что пару раз он журналистов лично бил. по приказу начальника.
      Но у него оказался телефон в нужном месте, в нужное время. И хотя ему пользоваться телефоном было менее привычно, чем пистолетом, он сумел нажать на одну кнопку и вошел в историю. Если бы он сразу перебрался в Америку, то, уверяю вас, он уже давно побывал бы на всех ток-шоу и написал две книги. Одну – политологическую для элиты «Кровавый Хусейн и атомная бомба», а вторую – для денег, под названием «Ого пятьдесят жен Саддама – секреты секса», с подробным описанием, рисунками и даже видео, которое тайно снимали на всякий случай.
      Почему я говорю об этом так подробно. Для того чтобы было понятно – если рассматривать журналистику, не как хобби, а как профессию, за которую вам должны заплатить деньги, то выясняется, что из-за современных технологий вашим конкурентом может быть каждый. И он получит кучу денег, так и не осознав, что в эти пять минут славы, был журналистом. Он просто получит сбои пару миллионов и пойдет дальше заниматься разведением кур-бройлеров, Чем, собственно, и занимался до этого.
      В этой ситуации, я еще раз задаю циничный вопрос: а почему аудитория должна слушать, смотреть и читать именно вас?
      Один мой друг, журналист, сказал мне о моих радиоэфирах: «Расслабься! Пока люди ездят в машинах, они будут тебя слушать. Им просто некуда деваться». То есть он имеет в виду, что люди консервативны и не спешат менять привычное, например. FM-радио в машине.
      Если рассматривать его фразу, как демонстрацию возможностей моей жены и дочери, то тут он абсолютно прав. То, что они выделывают с техникой, не поддается описанию. Жена и дочь злятся, когда я цитирую классика, что больше всего на свете люблю смотреть на огонь, на волны, на то, как работают другие. Они знают, что потом я добавляю: «И как вы паркуете свои машины».
      Когда жена и дочь в одной машине, и они пытаются запарковать ее между двумя, рядом стоящими, то собирается толпа, состоящая из хозяев двух соседних машин, нескольких десятков зевак и двух-трех полицейских, следящих, чтобы не начались массовые беспорядки.
      Весь процесс поражает бесконечностью, а фразы, типа, «по-моему, он говорил, что эту штуку нужно повернуть не влево, а вправо…», потом цитирует вся улица.
      Когда я это напоминаю моим дамам, то они свирепеют и напоминают мне, как я решил сварить в микроволновке два яйца, и они взорвались.
      Тогда я, в свою очередь, напоминаю жене, как она, спросонья, кричала теще в телефон: «мама, я тебя не слышу, говори громче!» При этом я. в другой комнате, слышал каждое тещино слово. Пораженный этой загадкой, я зашел в спальню и увидел, что жена держит телефон вверх ногами. То есть она слушает микрофон, куда нужно говорить, а теща, надрываясь, кричит с другого конца телефонной трубки, которая пребывает у губ жены.
      Я перевернул трубку, и жена слилась в экстазе с тещей.
      Потом она обвинила меня, что я купил ей неправильный телефон, который одинаков сверху и снизу, поэтому она ошиблась.
      Но особый случай, это совместная поездка жены, дочери и тещи на автомобиле. У них играет радио, и когда они пытаются найти другую станцию, то нажимают все кнопки. Но только не те. которые на самом радио.
      Вспыхивает свет, брызгает вода. открывается и закрывается крыша. После того как три часа они слушают случайно пойманные китайские народные мелодии, приехав домой, они обвиняют меня, что я купил неправильный приемник. Другое дело я.
      Уже сегодня я слушаю передачи своих коллег и все, что мне интересно только в подкастах. Даже в машине.
      То есть я люблю своих коллег, ценю их, но слушаю только тех, которые говорят то, что мне интересно и важно. Это мне позволяют современные технологии. А это ставит главный вопрос – сохранится ли вообще, в ближайшем будущем, журналистика в своем традиционном виде.
      Коснусь святого – брифингов Президента США или президентов других стран.
      Я гарантирую вам, что в странах, где нет диктатуры, где лидеры не боятся острых и прямых вопросов, через десять лет, брифингов, б их традиционном виде, не будет.
      Новый президент спросит: а почему я должен отвечать на вопросы только тех людей, которые сидят в этом зале? Они корреспонденты при Белом доме? Хорошо, но разве я не президент всего американского народа? Мне не нужны посредники, скажет президент. Любой американец может мне задать вопрос по Интернету, я сам выберу вопросы.
      И он будет нрав, потому что ему выгодно выглядеть наиболее демократичным и открытым. А народ радостно его поддержит, потому что всегда существует надежда, что президент выберет именно твой вопрос.
      Кем же нужно быть, чтобы в такой ситуации привлечь внимание именно к себе?
      Где гарантия, что даже если собралась группа талантливых журналистов, то ихиздание будут читать?
      Гарантии нет. потому что, с: таким же успехом, их можно читать поодиночке в Интернете.
      То есть если это издание существует на гранты, то нет проблем. Но если это бизнес, то будет ли он успешен?
      Я много спорю с друзьями и коллегами на эту тему. Кто-то согласен со мной, кто-то считает, что «на наш век хватит». Дело не в этом. Эта дискуссия будет продолжаться, но не забудем, что в заложниках у этих грозных глобальных процессов, находится ваша трепетная журналистская душа, о которой, собственно, и идет речь в этой книге.
      Описав все эти ужасы глобализации и технологий, я просто хотел еще и еще раз напомнить вам простую истину, которая в журналистской профессии первична: вы находитесь в особо острой конкурентной среде. Вас будут слушать, читать и смотреть, только если вы привлечете к себе внимание.
      Как вы этого добьетесь – ваша проблема.
      Постарайтесь только не идти по пути Герострата и Нерона. И дело даже не в том, что устраивать пожар нехорошо. Просто все. что могло сгореть – уже сожгли до вас, а остальное хранится в электронном виде.

НЕБОЛЬШОЙ СЮРПРИЗ: А ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ВЫ ГЕНИЙ?

СКОЛЬКО В ВАС ТЩЕСЛАВИЯ? ВСКРЫТИЕ ПОКАЖЕТ