Гуртан Мауер слабо кашлянул, дрожа всем телом. Из одного кошмара он попал в другой. Рубка «Танту» превратилась в древнюю гробницу, где продукты высоких технологий торчали чужеродными элементами из резного эбенового дерева. У его ложа стоял монах в угольно-черной рясе. Слабые алые отблески вырывали из тьмы под широким капюшоном контур гипсово-бледного лика. На груди монаха свисало с серебряной цепи перевернутое распятие — невесомость на него почему-то никак не влияла.

— Ты противился не только моей воле, — проговорил Квинн. — Это я почти мог бы снести. Но когда ты умолчал об этом долбаном коде РБК, ты пошел против воли Брата Божьего. Сейчас я должен был быть уже на причале. К утру я целовал бы землю у подножия орбитальной башни. Мне предназначено было принести Евангелие Ночи всему этому долбаному миру! И ты меня обломал, козел! Ты!!!

Комбинезон Мауера вспыхнул. В невесомости пламя становилось ярко-синей жидкостью, торопливо растекавшейся по торсу и конечностям капитана. Отшелушивались клочья обгорелой ткани, обнажая обугленную кожу. Громко шелестели вентиляторы за решетками, пытаясь выгнать из замкнутого пространства рубки ужасную вонь.

Не обращая внимания на приглушенные кляпом страдальческие вопли капитана, Квинн позволил своему воображению ласково раздеть Лоуренса.

Юноша лениво плыл в воздухе посреди рубки, мечтательно улыбаясь собственному обнаженному телу. Он позволил Квинну придать ему форму, и сухощавое тело молодого конюха обросло, зазмеилось могучими мышцами, а плечи стали шире. Облаченный лишь в одежду воина-варвара, состоящую из нескольких полосок кожи, он напоминал увлекающегося культуризмом гнома.

Когда сгорели остатки комбинезона, пожиравшее Мауера синее пламя угасло. Одним взмахом руки Квинн исцелил ожоги капитана, вернув кожу, ногти, волосы к прежнему состоянию. Мауер стал живым воплощением здоровья.

— Твоя очередь, — бросил священник Лоуренсу с хулиганским смешком.

Связанный, истерзанный болью капитан мог лишь в ужасе взирать, как уродливо мускулистый мальчишка, ухмыляясь до ушей, скользит к нему.

С помощью бортового компьютера Алкад Мзу соединилась с внешними сенсорами «Самаку». Представшая перед ее внутренним взором картина наполнила ее благодушным унынием. И за это мы сражались? За это погибла целая планета? За это вот?! Мать Мария!

Как и все корабли, совершавшие прыжки в эту систему, «Самаку» вынырнула из червоточины на безопасном расстоянии от эклиптики — добрых полмиллиона километров. Называвшаяся Туньей звезда имела спектральный класс М4 — красный карлик, достаточно яркий, если находишься, как звездолет, в сорока миллионах километров от него, но совсем не такой ослепительный, как звезды типа G, вокруг которых обращалось большинство терра-совместимых планет. Алкад Мзу взирала на Тунью с идеальной обзорной точки, и ей был отчетливо виден составленный из мириад частиц колоссальный диск, имевший в поперечнике двести миллионов километров.

Внутренний край диска, подходивший к Тунье всего на три миллиона километров, был малонаселен. Непрестанные порывы солнечного ветра выдули отсюда все мелкие частицы, оставив только зафиксированные приливными силами глыбы и осколки астероидов. Вечный краснокалильный жар близкой звезды выгладил их поверхность до стеклянистого блеска, и камни сверкали кармином и багрянцем, точно выброшенные колоссальными протуберанцами из фотосферы красного карлика угли. Чем дальше, тем менее прозрачным становился диск, заполняясь плотным зернистым туманом, по внутреннему краю — алым, а в девяноста миллионах километров от светила — темно-пурпурным. Его ровную мглу прорезали триллионы иголочек-теней, отбрасываемых болтающимися в пыли и тучах гальки крупными обломками камня и металла.

Невозможно было представить террасовместимую планету в таком окружении. И действительно, единственным спутником Туньи был газовый гигант Дуида, обращавшийся в ста двадцати восьми миллионах километров от нее. Над ним кружила парочка молодых эденистских обиталищ, но центром жизни системы оставался диск.

Обычно пылевые диски такой плотности наблюдаются у очень молодых звезд, но возраст Туньи оценивался в три миллиарда лет. Планетологи Конфедерации подозревали, что своим возникновением диск обязан исключительно масштабному столкновению между планетой и блуждающим межзвездным метеоритом. Во всяком случае, эта теория объясняла существование самих астероидов Дорадо — трехсот восьмидесяти семи малых планет, состоявших из металлических сплавов и почти лишенных камня. Две трети их имели почти шарообразную форму, позволяя подозревать, что когда произошло гипотетическое столкновение, они расплескались каплями из расплавленного ядра. Но каким бы ни было их происхождение, такой обильный источник металлов стал бы невероятно ценным приобретением для того правительства, что установит над ними контроль. Достаточно ценным, чтобы развязать ради него войну.

— Гражданская диспетчерская Айякучо отказывает нам в разрешении на стыковку, — сообщил капитан Рэндол. — Говорят, что все порты Дорадосов закрыты для гражданских рейсов, а нам предписано вернуться в порт отправления.

Алкад отключила изображение с сенсоров и глянула в другой угол рубки «Самаку». Рэндол дипломатично изобразил на лице извиняющуюся улыбку.

— Раньше такое случалось? — спросила она.

— Нет. На Дорадосах мы, правда, раньше не бывали, но я о таком даже не слышал.

«Я не для того ждала столько лет и зашла так далеко, чтобы меня остановил какой-то жалкий бюрократ», — подумала Алкад Мзу.

— Дайте я с ними поговорю, — бросила она.

Рэндол разрешил, взмахнув рукой. Бортовой компьютер «Самаку» открыл канал связи с диспетчерской Айякучо.

— Говорит офицер иммиграционной службы Мабаки. Чем могу служить?

— Меня зовут Дафина Кигано, — датавизировала в ответ Алкад, сообщив имя, указанное в одном из ее паспортов, и не обращая внимания на вопросительный взгляд Рэндола. — Я жительница Дорадосов, и я хочу домой. Не понимаю, в чем проблема.

— В обычное время никакой проблемы не возникло бы. Вы, полагаю, еще не знакомы с предупреждением конфедеративной Ассамблеи?

— Нет.

— Понятно. Подождите, я вам его датавизирую.

Вся команда корабля вчитывалась в сообщение вместе с Алкад. Сильнее изумления, сильнее недоверия был гнев. Гнев на то, что это случилось именно сейчас. На ту угрозу, что представляли последние события ее миссии для ее долга. Должно быть, Мать Мария давно оставила гарисский народ, если вселенная ставит на ее пути столько боли, зла и погибели.

— И все же я желаю попасть домой, — датавизировала Мзу, закончив с документом.

— Невозможно, — ответил Мабаки. — Мне очень жаль.

— Я единственная ступлю на астероид. Даже будь я одержимой, я не представляю угрозы. И я готова подвергнуться проверке на одержание. В предупреждении сказано, что присутствие одержимых выводит из строя электронику. Это должно быть просто.

— Простите, но рисковать мы не можем.

— Сколько вам лет, офицер Мабаки?

— Простите?

— Ваш возраст?

— А это имеет значение?

— О да!

— Мне двадцать шесть.

— Да ну? А мне, офицер Мабаки, шестьдесят три.

— И?..

Алкад тихонько вздохнула. И что им на Дорадосах преподают в школе на уроках истории? Или нынешняя молодежь ничего не знает о трагедии прошлого?

— Это значит, что я была эвакуирована с Гариссы. Я пережила геноцид, офицер Мабаки. Если бы наша Мать Мария хотела погубить меня, она сделала бы это тогда. Сейчас я всего лишь старуха, которая мечтает попасть домой. Это настолько сложно?

— Мне действительно очень жаль. Но гражданским судам стыковка запрещена.

«А что, если я правда не смогу попасть на Дорадосы? На Нароке меня уже будут ждать все разведки. Туда мне не вернуться. Может быть, Повелительница Руин примет меня обратно? Тогда я обойдусь без особых бед, не говоря уже о личностном допросе. Но будет покончено со всем — и с Алхимиком, и с нашим возмездием».

Перед глазами стояло лицо Питера при той, последней встрече, покрытое медицинским нанопакетом, такое доверчивое. И это укрепило ее волю — слишком многие полагались на нее, драгоценная горстка посвященных и массы, пребывающие в благословенном незнании.

— Офицер Мабаки!

— Да?

— Когда этот кризис закончится, я смогу вернуться домой, верно?

— Буду только рад дать вашему кораблю разрешение на стыковку.

— Хорошо. Потому что это разрешение будет в вашей карьере последним. Первое, что я сделаю по возвращении, — навещу своего близкого друга Икелу и расскажу ему, через какие испытания я прошла по вашей милости.

Она затаила дыхание, словно погруженная в ноль-тау. Единственное имя из ее прошлого брошено наугад в бездну эфира. Мать Мария, пусть оно найдет цель!

Капитан Рэндол басовито хохотнул.

— Не знаю, что вы сделали, Алкад, — прогремел он, — но нам только что датавизировали разрешение на стыковку и вектор сближения.

Андре Дюшамп давно уже пришел к печальному выводу, что салон никогда уже не будет прежним. Одержимые в компании с Эриком учинили в нем ошеломительный разгром, повредив не только панели, но и скрытые под ними системы.

Тесная палуба под салоном находилась в столь же жалком состоянии. Челнок просто не было смысла чинить — не сработали грузовые захваты, и пока «Крестьянская месть» шла под ускорением, его мотало по трюму. Лонжероны по всей длине челнока погнулись, а кое-где и переломались.

Дюшамп не мог позволить себе исправить даже половину повреждений, не говоря уже о том, чтобы заменить челнок. Разве только он возьмется за новый боевой контракт. После Лалонда подобная перспектива не очень его прельщала. «Стар я для таких антраша, — подумал он. — По всем правилам мне давно пора было сколотить состояние и уйти на покой. Если бы не торговые картели этих чертовых англо, так и было бы».

Злость придала ему сил отломить последний зажим вентилятора, над которым он трудился. Пластиковая звездочка под его пальцами разломилась, и осколки полетели во все стороны. Перегретый жаром пламени одержимых, а потом неделю подвергавшийся заморозке в вакууме, пластик становился чудовищно хрупким.

— Пособи-ка, Десмонд, — датавизировал он. Для ремонта им понадобилось отключить систему жизнеобеспечения в салоне, а значит, приходилось работать в скафандре. Стоило остановиться циркуляции воздуха, и вонь в салоне становилась невыносимой. Хотя тела давно унесли, за время перелета от Лалонда мелкие частички органики занесло по всяким щелям.

Десмонд оставил в покое проводку терморегулятора, которую прозванивал, и подплыл поближе. Вдвоем они вытянули цилиндр вентилятора из шахты. Фильтр был наглухо забит клочьями материи и спиральными срезками нультермопены. Андре потыкал в решетку безоткатной отверткой, выдернув при этом несколько кусочков ткани. В воздухе закружились мертвыми мошками чешуйки запекшейся крови.

— Merde. Придется все разбирать и чистить.

— Да ну, Андре, тут чинить нечего. Когда Эрик стравил атмосферу, мотор перегрелся. А что натворил с ним всплеск напряжения, вообще сказать нельзя.

— Корабельные системы делаются надежными до нелепого. Мотор выдержит сотню таких пиков.

— Да, но надзор…

— Ну их к чертям, бюрократов! Что они знают о настоящих рейсах?

— Есть системы, на которых экономить себе дороже.

— Ты забываешь, Десмонд, что это мой корабль, он меня кормит. Считаешь, я им буду рисковать?

— Тем, что от твоего корабля осталось?

— Ты что хочешь сказать, что я в ответе за то, что души покойников явились вставить нам палки в колеса? Ты на меня еще навесь земную экологию и пропавший меридианский флот.

— Ты капитан. Ты нас отправил на Лалонд.

— По законному контракту с правительством. Это были честные деньги.

— Никогда не слышал про бесплатный сыр?

Ответ Андре оказался для истории потерян — в этот момент Мадлен отворила люк в потолке и по крошащейся композитной лесенке втянулась в отсек.

— Слушайте, вы двое, я видела… Бр-р! — Она ладонью зажала нос и рот. Из глаз ее от пропитывавшей воздух жуткой вони потекли слезы. На верхней палубе зазвучал сигнал загрязнения воздуха, и люк сам собой принялся закрываться. — Господи, вы еще не подключили салон к циркуляции?

— Non, — датавизировал Андре.

— Неважно. Слушайте, я видела Гарри Левина. В баре, на втором жилом уровне. Я выскочила тут же. Не думаю, чтобы он меня заметил.

— Merde! — Андре датавизировал бортовому компьютеру приказ связать его с гражданским регистром космопорта и подал запрос на поиск. Десять секунд спустя регистр подтвердил, что «Дечал» причалил к астероиду еще десять дней назад. Скафандр С-2 покорно повысил проницаемость, позволяя испариться выступившему по всему телу капитана поту. — Мы должны улетать! Немедля!

— Не выйдет, — покачала головой Мадлен. — Администрация порта даже пуповину нам не даст отстегнуть, не говоря уже о взлете, пока действует этот запрет на гражданские рейсы.

— Капитан прав, Мадлен, — датавизировал Десмонд. — Нас осталось только трое. С командой Рованда мы не справимся. Надо покинуть систему.

— Четверо! — процедила она сквозь зубы. — Нас осталось четверо… Ох, Матерь Божья, они возьмутся за Эрика!

Жидкость во внутреннем ухе Эрика колыхнулась, и в мозг спящего хлынул поток слабых импульсов. Движение было таким плавным и тихим, что дремлющий мозг не откликнулся на него, но нейросеть зарегистрировала сигнал, и вечно бдительная программа слежения зафиксировала, что оно сочетается со слабым ускорением, которому подвергалось тело Эрика. Его куда-то везли. Программа-страж запустила симулятор.

Смутные сновидения смело как рукой. Перед закрытыми глазами Эрика встала личная ситуационная диаграмма. На всех двигательных нервах встали блоки второго порядка, не позволяя ему выдать себя ни малейшим движением. Незаметно для окружающих он оценивал ту ерунду, которая вокруг него творилась.

Тихий, ровный гул мотора. Топ-топ-топ, шаги по твердому полу — вступила в действие программа опознавания звуков: две пары ног и мерное дыхание двоих людей. Постоянные колебания проходившего через закрытые веки светового потока, уловленные усиленными сетчатками, указывали на линейное движение, как и движения жидкости в вестибулярном аппарате. Скорость — быстрая ходьба, положение — лежа на спине. Он все еще в своей койке.

Эрик датавизировал код общего запроса, и ему тут же отозвался процессор комм-сети. Он находился в коридоре на третьем этаже клиники, в пятнадцати метрах от отделения имплантационной хирургии. Запросив файл по местной сетевой архитектуре, Эрик обнаружил, что в коридоре есть камера слежения, привязанная к службе охраны. Открыв к ней доступ, Эрик глянул на себя самого из-под потолка. Каталка проезжала под глядящей вдоль коридора камерой. По сторонам ее подталкивали Мадлен и Десмонд, помогая натужно гудящему мотору. Впереди маячила открытая дверь лифта.

Эрике снял нейронные блоки и открыл глаза.

— Какого черта вы творите? — датавизировал он Десмонду.

Тот обернулся, встретившись взглядом с парой бешеных глаз, выглядывающих из отверстий в зеленой медицинской наномаске, полностью скрывавшей лицо Эрика, и торопливо ухмыльнулся.

— Прости, Эрик, мы не осмелились тебя будить, чтобы никто не услышал шума. Нам надо тебя вытащить.

— Зачем?

— В порту стоит «Дечал». Не волнуйся, вряд ли Хасан Рованд про нас знает. И нас это вполне устраивает. Андре сейчас выбивает из своего знакомого политика разрешение на взлет.

— Хоть раз он может не облажаться, — пробурчала Мадлен, загоняя массивную каталку Эрика в лифт. — В конце концов, под угрозой не только наши головы, но и его.

Эрик попытался приподняться, но медпакеты оказались недостаточно гибкими. Все, что он смог, это оторвать голову от подушки, и даже это слабое движение обессилило его.

— Нет. Оставьте меня. Бегите.

Мадлен мягко уложила его обратно. Лифт поехал вверх.

— Не дури. Если тебя поймают с нами — убьют.

— Вместе мы это переживем, — проговорил Десмонд. Голос его был полон сочувствия и утешения. — Мы не бросим тебя, Эрик.

Заключенный в броню питающих и лечащих медпакетов, Эрик не мог даже застонать от отчаяния. Вместо этого он открыл секретный шифрованный канал связи с местным бюро космофлота. Лейтенант Ли Чан откликнулась немедленно.

— Вы должны нас перехватить, — датавизировал Эрик. — Эти имбецилы вывезут меня с Кули, если их не остановить!

— Ладно, не паникуйте, я вызываю группу секретных операций. До космопорта мы доберемся вовремя.

— Есть у нас контакты в диспетчерской?

— Так точно, сэр.

— Задействуйте. Пусть аннулируют любое разрешение на взлет, какое только выбьет для себя Дюшамп. Я хочу, чтобы «Крестьянская месть» осталась в своем проклятом доке.

— Я этим займусь. Не волнуйтесь.

Десмонд и Мадлен, очевидно, изрядно постарались, составляя маршрут, на котором их не засекли бы чужие взгляды. Эрика провезли насквозь через каменную губку, называвшуюся жилой секцией Кули, переходя с одного общественного лифта на другой. Добравшись до верхних уровней, где тяготение падало до одной десятой стандартного, они бросили каталку и поволокли Эрика через лабиринт высверленных в скале узких туннелей. Когда-то давно они, видно, служили проходами для ремонтников или инспекторов, и работающих сетевых процессоров здесь было немного. Лейтенант Ли Чан с трудом могла отслеживать их передвижения.

Через восемнадцать минут после того, как они выбрались из клиники, трое космолетчиков достигли основания шпинделя космопорта. За их полетом через большой осевой зал к пустой транзитной капсуле наблюдали с любопытством от силы две-три пары глаз.

— Мы отстаем от вас на две минуты, — датавизировала Ли Чан. — Слава небесам, что они выбрали кружный путь, это вас задержало.

— Что с разрешением на отлет?

— Один Бог знает, как это Дюшампу удалось, но комиссар Ри Драк лично позволил «Крестьянской мести» отбыть. Бюро флота послало правящему совету Кули официальный протест. Это даст нам отсрочку, если разрешение не отменят вовсе; политические соперники Ри Драка выжмут из этой истории все, что только в их силах.

Транзитная капсула принесла их в док, где стояла «Крестьянская месть». Путешествие вышло тягостное — как и большая часть астероида, транспортные трубы остро нуждались если не в замене, то хотя бы в капитальном ремонте. Капсулу постоянно потряхивало на обесточенных участках рельса, осветительные панели то меркли, то вновь разгорались. На нескольких развилках капсула приостанавливалась, словно маршрутный компьютер путался в направлениях.

— Можешь сейчас двигаться? — спросила Эрика Мадлен в надежде, что невесомость позволит им не напрягаться, передвигая его безвольную тушу. Сама она вдобавок несла два вспомогательных медмодуля, соединенных с его нанотехнической броней, вкачивая в новые имланты целую фармакопею разнообразных веществ, и соединительные трубки постоянно цеплялись за углы или путались вокруг ноги.

— Извини. Тяжело, — датавизировал он.

Может, этим он выгадает еще полминуты.

Обменявшись мученическими взглядами, Мадлен с Десмондом вытянули Эрика из транзитной капсулы. Стены шестиугольных в сечении коридоров, окружавших причал, были покрыты белым композитом, но подошвы бессчетных поколений ремонтников и космонавтов истоптали его до ржаво-серого оттенка. Ровные ряды крепежных петель, шедшие вдоль стены, были давно сорваны, оставив по себе лишь обрывки. Это никого не волновало — те, кому приходилось посещать космопорт Кули, в космосе были не новичками. Мадлен с Десмондом просто поддерживали Эрика по центру коридора, редкими несильными толчками подправляя траекторию его движения, чтобы больной под действием инерции не приложился головой о стену.

Стоило дверям капсулы закрыться за спиной, как Эрик потерял канал связи с лейтенантом Ли Чан. Ему хотелось вздохнуть, но пакеты не позволяли. Интересно, хоть что-нибудь в этой крысиной норе работает как положено? Тревожно пискнул один из блоков физконтроля.

— Скоро все будет позади, — успокоила Эрика Мадлен, неправильно истолковав сигнал.

Эрик торопливо заморгал — единственный доступный ему жест. Они рисковали собой, чтобы вытащить его, в то время как Эрик сдал бы их властям, как только «Крестьянская месть» пришвартуется в ближайшем цивилизованном порту. И в то же время он убивал, защищая их, позволяя им и дальше пиратствовать и убивать. Когда-то ему казалось, что заявление о приеме в разведку флота — это такой шаг вперед в его карьере. Теперь Эрик не мог надивиться собственному тщеславию.

Взгляд его зацепился за выжженное пятно шириной пару сантиметров на стене. Сработал ли тут инстинкт или хорошо написанная программа углубленного сенсорного анализа — не столь важно. Пятно приходилось точно на пломбу контрольного сетевого выхода и было свежее — в инфракрасном спектре оно до сих пор светилось розовым. Тепловому зрению открылись и другие следы — стены коридора расцветило созвездие красноватых точек, и каждая соответствовала сетевому выходу.

— Мадлен, Десмонд, стойте! — датавизировал он. — Кто-то вывел из строя сеть на этом участке.

Десмонд почти инстинктивно уцепился за обрывок крепежной петли, тормозя свое торжественно-неторопливое скольжение, и притормозил Эрика.

— Я не могу даже установить канал связи с кораблем, — пожаловался он.

— Думаешь, они пробрались в жилые отсеки? — спросила Мадлен.

Ее собственные усиленные сетчатки оглядывали расстрелянные сетевые выходы.

— Мимо Дюшампа им не пройти, его паранойя на страже. Нам повезет, если он нас-то пропустит.

— Но они вооружены. Они могли бы прорезать люк. И они нас обогнали.

Десмонд неуверенно глянул вперед. Через десять метров коридор разветвлялся на три ветки, и одна вела прямо к шлюзу. Стояла полная тишина, только позвякивали лопасти вентиляторов системы воздухооборота.

— Вернемся в транзитную капсулу, — датавизировал Эрик. — В ней сетевой процессор работает, и мы сможем открыть канал с кораблем, даже если придется прогонять его через наружные антенны.

— Хорошая мысль.

Мадлен уперлась пяткой в оборванную петлю и подтолкнула Эрика за плечи, направляя его движение обратно по коридору. Ловкий, как рыба, Десмонд уже скользил рядом. Обернувшись, она заметила, как движутся на развилке тени.

— Десмонд!

Мадлен поспешно выхватила из-за пазухи прихваченный ТИП-пистолет, но ударилась локтем в стену, и ее занесло. Кружась в воздухе, она одной рукой царапала шершавый композит, пытаясь замедлить движение, а другой дергала упрямую кобуру. Пяткой она зацепила Эрика, и того вмазало в стену. Отскочив, он поплыл по инерции, в воздухе волочились спутанные трубки и разлетевшиеся вспомогательные медблоки.

Из-за поворота, ведущего к шлюзам, вывернул Шейн Брандес, ядерщик с «Дечала», одетый в медного цвета комбинезон местных ремонтников. На то, чтобы распознать противника в бешено кружащейся в пяти шагах от него женщине, которая сражалась с застрявшим за пазухой пистолетом, у него ушло несколько секунд.

— Стоять, засранец! — взвизгнула Мадлен то ли в панике, то ли в восторге.

Брандес застыл от ужаса, и Мадлен смогла наконец нацелить дуло пистолета в его сторону. Тело ее все еще продолжало крутиться, а это значило, что прицел постоянно сбивался. В мозгу ее запустились одновременно пять боевых программ — от волнения она указала не на отдельный файл, а на маску. Перед ее мысленным взором завертелись различные построения для залпового огня боевыми осами. Мадлен свернула лишние данные и, обходя требовавшие больших ускорений проблематичные векторы, не сводила дула с Брандеса. Тот сделал вид, что поднимает руки вверх, хотя с точки зрения Мадлен он попытался встать на голову.

— Что делать? — крикнула Мадлен Десмонду, все еще боровшемуся с Эриком, пытаясь погасить его неторопливые качания от стены к стене.

— На мушке его держи! — крикнул Десмонд в ответ.

— Ну ладно… — Она покрепче стиснула рукоять, чтобы пистолет не так трясло. Ей наконец пришло в голову, как зафиксироваться: Мадлен села на шпагат и уперлась в стены ногами.

— Сколько вас там? — спросила она Брандеса.

— Никого.

Мадлен справилась наконец с ошалевшими программами, и перед ее глазами встала неоново-синяя прицельная решетка. Она взяла прицел на десять сантиметров в сторону от Брандесова уха и выстрелила. Вскипел и разлетелся вонючим черным дымом композит.

— Господи! Никого, клянусь. Я должен был отключить пуповины звездолета и отключить сеть, прежде чем…

— Прежде чем что?

Все уже перевели программы распознавания звуков, поэтому отчетливо услыхали, как распахивается дверь транзитной капсулы.

Десмонд поспешно активировал тактическую программу, открывая одновременно шифрованный канал связи с Мадлен. Программы их во взаимодействии откликнулись на угрозу. Тело Десмонда само развернулось в сторону хлынувшего из двери потока света, его ТИП-пистолет взметнулся в плавном, управляемом программой движении.

Выходя из лифта, Хасан Рованд дрожал от возбуждения более сильного, чем могла подарить самая черная стим-программа. В мыслях он казался самому себе орлом, готовым закогтить беззащитную жертву.

Поэтому открывшееся зрелище оказалось для него очень обидным. Он еще уверенно улыбался по инерции, когда дуло ТИП-пистолета Десмонда нацелилось ему точно в лоб. Стаффорд Чарлтон и Гарри Левин едва не сбили его с ног. Четверо наемников, прихваченных ради достижения подавляющего превосходства, отреагировали несколько сдержаннее и сразу потянулись к оружию.

— Рованд, пистолет запрограммирован на «руку мертвеца», — громко произнес Десмонд. — Застрелишь меня — умрешь.

Капитан «Дечала» гнусно выругался. Наемники за его спиной никак не могли развернуться в тесном коридоре. Перебросившись с ними торопливыми шифрованными датавизами, Рованд удостоверился, что трое из них держат на прицеле космонавта с «Крестьянской мести». «Только прикажи, и мы сначала расстреляем пистолет. Точно». Хасану Рованду не слишком хотелось рисковать при таком раскладе. Взгляд его зацепился за облепленную нанопакетами неподвижную фигуру.

— Это тот, про кого я думаю? — осведомился он.

— Неважно, — отмахнулся Десмонд. — Теперь слушайте. Обойдемся без резких движений. Ясно? Тогда никто не пострадает… случайно. Что мы имеем? Пат. Согласны? Сегодня никому не удастся победить. Особенно если начнется пальба. Так что предлагаю взять тайм-аут, всем отступить и постараться зарезать друг друга как-нибудь в другой раз.

— Едва ли, — откликнулся Хасан. — У меня к тебе претензий нет, Лафо, и к вам, Мадлен. Мне нужен ваш капитан, и этот проклятый убийца Такрар. Вы двое можете уматывать хоть сейчас. Стрелять не будем.

— Ты же ни черта не знаешь, через что мы прошли! — бросил Десмонд с неожиданным гневом. — Не знаю, как на твоем корыте, Рованд, а у нас не бросают друг друга, стоит жареным запахнуть.

— Как благородно, — фыркнул Хасан.

— Ладно, тогда вот что. Мы трое отступаем на «Крестьянскую месть», и Брандеса с собой берем ради страховки. Лишний раз дернешься, и Мадлен его поджарит.

Хасан бесовски ухмыльнулся:

— И что? Ядерщик он так и так хреновый.

— Рованд! — взвыл Шейн.

— Не втирай мне очки! — заорал Десмонд.

— Стаффорд, сожги один из медицинских модулей, к которым наш дружок Эрик так… привязан, — приказал Хасан.

Стаффорд Чарлтон, хохотнув, шевельнул дулом лазерного пистолета. Пробитый пучком излучения модуль мерзко треснул. Из обугленных пробоин выплеснулась кипящая жидкость из внутренних резервных камер. Из оплавленных кончиков оборванных трубок брызгали питательные растворы, заставляя их биться, точно обезглавленные змеи.

Десмонду не понадобилось даже датавизировать приказ — действуя по подсказке их соединенных программ, Мадлен выстрелила сама. Импульс ее ТИП-пистолета сжег Шейну Брандесу половину левой голени. Ядерщик взвыл от боли, хватаясь за изувеченную ногу. По мере того, как нейросеть устанавливала анальгетические блоки, стоны его переходили в тихое всхлипывание.

Хасан Рованд прищурился, прогоняя открывшуюся сцену через усиленные сетчатки. Капитан «Дечала» запустил программу тактического анализа, и та предложила ему на выбор лишь два варианта действий: отступить и открыть огонь. Во втором случае количество жертв с его стороны оценивалось в пятьдесят процентов, включая Шейна. Когда он добавил дополнительную цель — успешно прорваться на борт «Крестьянской мести», — альтернатива отступления с последующей перегруппировкой исчезла.

— Вистуем или пасуем? — спокойно поинтересовался Десмонд.

Хасан мрачно зыркнул на него. Обидно было уже потерпеть неудачу, но выслушивать при этом насмешки совсем невыносимо!

И тут двери транзитной капсулы открылись снова. В коридор вплыл ослепительно сияющий шарик размером с кулак. Хасан Рованд с подельниками оказались к нему ближе всех, и основной удар фотонной бури пришелся по ним. Двое наемников, неблагоразумно выставивших на максимум чувствительность сетчаток, ослепли мгновенно, лишившись выгоревших имплантов. Остальным показалось, что этот жуткий свет пробивает глазные яблоки и сверлит нежную мозговую ткань. Инстинкт и программа ситуационного анализа слились в едином порыве — зажмуриться покрепче и прикрыть глаза ладонями.

Невидимые в ослепительном блеске лейтенант Ли Чан и трое бойцов из группы секретных операций в простых нейтрально серых бронекостюмах выплыли в коридор. Их оптические сенсоры были заранее настроены так, чтобы отфильтровывать сияние квазар-гранаты.

— Растолкайте людей Рованда, хватайте Эрика, — скомандовала Ли Чан, отстреливая еще одну гранату из наручного магазина в сторону Десмонда. До цели граната не долетела, потому что один из ослепленных наемников накрыл ее своим телом.

Наемники в ответ соединили свои боевые программы. Наводящие и ориентационные модули позволяли им целенаправленно простреливать пространство между ними лифтом. Хлестнули термоиндукционные импульсы и лазерные лучи.

Рассеивающее покрытие на бронекостюмах Ли Чан и команды поглотило или отвернуло большую часть прямых попаданий. Композитные стены коридора такой защитой не обладали. Брызнула дымящаяся крошка, занялось пламя. Взвыли пожарные сирены. В воздухе закрутились вихри мутно серого газа-гасителя, от прикосновения огня мигом оборачивавшиеся маслянистыми бирюзовыми каплями, размазывавшимися по горящей поверхности. Квазар-гранаты мигом погасли, задушенные огромными колышущимися каплями.