Финнуала О'Мира датавизировала процессору отключиться и открыла глаза.

— Чертовщина, — пробурчала она.

Финнуале было чуть больше двадцати лет, и всего одиннадцать месяцев назад она закончила Атерстонский университет. Найдя работу на второй день после выпуска, она была в восторге, но состояние это продлилось ровно пятнадцать минут после начала рабочего дня. Агентство Экснолла не новости выпускало, по ее мнению, а снотворное. Отчаяние понемногу переродилось в тоскливую злобу. Экснолл олицетворял для нее все, что может быть омерзительного в маленьких городках. Им правила тесная клика советников, бизнесменов, богатых фермеров, принимавшая все решения за обедами и на поле для гольфа.

Все как в ее родном городке на континенте Эспарта, где ее родители так и не добились настоящих денежных контрактов, потому что у них не было связей. А связей не было потому, что не было денег и влияния.

Когда расшифрованный датавиз перед ее внутренним взором погас, Финнуала с полминуты молча смотрела на настольный процессор. Доступ к полицейским сетям — вещь сама по себе незаконная, а за хранение программ дешифровки второго уровня запросто можно было депортацию схлопотать. Но просто забыть увиденное она не могла. Не для того она стала репортером.

— Хью! — окликнула она.

Комм-техник, деливший с ней полуночную смену, оторвался от альбома Джеззибеллы, который увлеченно просматривал, и с недовольным видом обернулся к Финнуале.

— Ну что?

— Как власти объявят населению о том, что введен комендантский час и всем запрещается выходить на улицу? Вот здесь, в Экснолле.

— Подкалываешь?

— Нет.

Техник сморгнул остаточные глюки и запросил из нейросети файл административного кодекса.

— Так, нашел. Процедура очень простая. Инспектор использует свой рейтинг-код, чтобы загрузить общую команду во все домашние процессоры города. Сообщение воспроизводится, как только происходит доступ к процессору, чего бы от него ни потребовали: попросишь завтрак приготовить или пол подмести — а он тебе про комендантский час.

Финнуала потерла руки, обдумывая услышанное.

— Значит, большинство не узнает о комендантском часе, пока не проснется завтра утром.

— Точно.

— Если мы им не скажем.

— Ты меня накручиваешь.

— Ничуть. — Журналистка хищно ухмыльнулась. — Я знаю, что дальше сделает этот трепач Латам. Он первым делом предупредит своих дружков, удостоверится, чтобы их вывезли первыми. Это в его стиле, в стиле этого гадского городишки.

— У тебя паранойя, — ядовито бросил Хью Рослер. — Если эвакуация проходит по приказу Лэндона Маккаллока, такие фокусы ни у кого не пройдут.

Финнуала улыбнулась и датавизировала команду настольному процессору. Тот снова проник в полицейскую сеть, и разработанная девушкой программа слежения перешла в активный режим.

Результат просочился в сознание Хью бесформенной серой массой иконок. Кто-то в полицейском участке датавизировал в дом за домом по всему городу и в округе. Звонки были, как один, личные, а адреса — удручающе знакомые.

— Уже начал, — вздохнула Финнуала. — Я этих людей знаю не хуже тебя, Хью. Ничего не меняется, даже когда вся планета под угрозой.

— И что ты хочешь сделать?

— Что положено сделать агентству — информировать людей. Я соберу пакет, предупреждающий всех о заразе; но, вместо того чтобы распространять его по новостному каналу, я хочу, чтобы ты перепрограммировал процессор агентства так, чтобы датавизировать его всему городу в качестве личного послания. Тогда у всех нас будет шанс спастись, когда прибудут военные транспорты.

— Не знаю, Финнуала. Может, стоит посоветоваться с редактором…

— В задницу редактора, — огрызнулась она. — Он уже знает. В списке Латама он стоит седьмым. Думаешь, он первым делом нам позвонит? Да? Он сейчас торопит толстуху жену и дебила сынка, чтобы те одевались поскорей, а то к посадке не успеют. А твоей жене и детям сказал кто-нибудь, Хью? Они в безопасности?

И Хью Рослер поступил так, как поступал всегда, — сдался.

— Ладно, Финнуала. Я перебью программу процессора. Но Богом клянусь — лучше бы тебе не ошибиться.

— Я права. — Финнуала встала, сдернув куртку со спинки стула. — Пойду в участок, посмотрю, не удастся ли получить от доброго инспектора Латама личных комментариев касательно кризиса в его маленьком королевстве.

— Ты испытываешь судьбу, — предупредил Хью.

— Знаю, — Финнуала садистски усмехнулась. — Правда, здорово?

Ральф знал, что доказывать ему больше ничего не нужно. Отряды полиции имели представление о величине угрозы и уже побывали под огнем. У него не могло быть причин лететь на Мортонридж, и все же он сидел вместе с Каталем, Биллом и Дином в гиперзвуковике, мчавшемся на юг с пятикратной скоростью Маха. Перед собой он оправдывался тем, что спустившихся с орбиты морпехов надо будет срочно ввести в курс дела. И возможно, он сумеет дать бойцам пару полезных советов.

На самом деле он хотел своими глазами увидеть, что источник заразы взят в плотное кольцо, что угроза остановлена и вот-вот будет стерта с лица планеты.

— Похоже, ты со своей идеей насчет ноль-тау попал в точку, — датавизировал Роше Скарк. — Все шестеро пленников, взятых нами у «Мойсез», помещены в доставленные с Гайаны камеры. Четверо дрались, как чокнутые, прежде чем бойцы загнали их внутрь. Двое остальных излечились самопроизвольно, прежде чем их успели запихать в камеры. Оба одержателя сдались и предпочли оставить тела, лишь бы не попасть в темпоральный стазис.

— Это лучшая новость, какую я слышал за последние десять часов, — ответил Ральф. — Их можно победить, выжать из тела, не убивая одержанного. Иначе говоря, мы не обречены на провал.

— О да. За это мы должны благодарить тебя, Ральф. Почему одержимые не выносят ноль-тау, мы не знаем, но на каком-то из допросов это еще всплывет.

— Исцеленных пленных отправляют на личностный допрос?

— Мы пока не решили. Хотя, на мой взгляд, это будет неизбежно. Но мы не можем отвлекаться от угрозы Мортонриджу. Честно говоря, по сравнению с этим наука подождет.

— В каком состоянии пленные?

— Почти как Джеральд Скиббоу — дезориентация и аутизм, — но по сравнению с ним в крайне легкой форме. В конце концов, они были одержаны всего на пару часов. Скиббоу находился под контролем Кингсфорда Гарригана несколько недель. Во всяком случае, они неопасны. Хотя на всякий случай мы пока поместили их в изолированные камеры. Это был первый раз за день, когда я согласился с Леонардом Девиллем.

Услышав это имя, Ральф фыркнул:

— Я хотел спросить, сэр, что это с ним?

— А, да. Извини, Ральф. Все политические дрязги между нами и нашими коллегами. Девилль — марионетка Янникс. ИСА следит за всеми влиятельными политиками королевства и тех, что чисты, подталкивает вперед. Девилль в глубине души до омерзения честен, несмотря на все хитроумие. Янникс прочит его в преемники Уоррену Аспиналю на посту премьер-министра Ксингу. В идеале она хотела бы видеть во главе охоты его.

— В то время как вы уговорили княгиню назначить меня главным советником…

— Именно. Я переговорю насчет него с Янникс. Может с моей стороны это и ересь, но проблема одержимых представляется мне несколько более значительной, чем наши раздоры.

— Спасибо, сэр. Будет приятно спокойно поворачиваться к нему спиной.

— Сомневаюсь, что от него еще будут проблемы. Прекрасно поработал сегодня, Ральф. Не думай, что никто не заметил. Отныне ты приговорен к посту главы отделения. Заверяю — скука смертная.

Ральф выдавил задумчивую улыбку, надеясь, что в полумраке кабины она будет заметна.

— Звучит очень привлекательно.

Роше Скарк отсоединился.

Освободившись, Ральф сбросил в Первый узел запрос на обновление вводных. Транспортная эскадрилья королевской морской пехоты уже одолела полпути с Гайаны. Двадцать девять полицейских гиперзвуковиков с бойцами на борту неслись над континентом, и маршруты их сходились над Мортонриджем. Все наземное движение по дорогам перекрыто. Приблизительно восемьдесят пять процентов внедорожного транспорта обнаружено и остановлено. На все домашние процессоры Ксингу сброшен приказ о начале комендантского часа. Полиция в четырех зараженных городах готовилась ввести военное положение.

Все выглядело прекрасно. В представлении компьютера, по крайней мере. Надежно. Но обязательно найдется что-то, что мы упустили. Какой-то джокер. Всегда такой попадется. Вроде Микси Пенрайса.

Кто-то… кто бросил морпехов Конфедерации в джунглях Лалонда. Кто оставил Келвина Соланки и его крохотный обреченный отряд в одиночку сражаться с ордами одержимых.

И все это полностью допустимо для защиты королевства. Может, я не слишком отличаюсь от Девилля?

Через двадцать минут после того, как Невиль Латам раздал приказы, суета в ситуационном зале наконец улеглась. Сержант Уолш и детектив Фероз отслеживали маршруты патрульных машин, покуда Мэнби поддерживал прямую связь со штабом СО. Любое движение на улицах привлекло бы патрульную машину за полторы минуты.

В разработке маршрутов патрулей Невиль поучаствовал сам. Приятно было взяться за работу, показать ребятам, что босс не стесняется засучить рукава вместе с ними. Он спокойно принял тот факт, что в его возрасте и чине место в Экснолле было тупиком для карьеры. Он даже не испытывал горечи; еще двадцать пять лет назад он понял, что не создан для высоких постов. И к этим людям он притерся, и городок был ему по нраву. Он понимал его жителей. И знал, что после отставки останется здесь.

Во всяком случае, так ему казалось до сегодняшней ночи. Судя по последним датавизам из Пасто, к завтрашнему утру от Экснолла может не остаться ни дома, куда можно прислать пенсию.

Однако в одном Невиль был уверен. Пусть он ничтожество, но Экснолл он станет защищать до последней капли крови. Комендантский час будет организован так, что позавидуют полицейские самого большого города.

— Сэр… — сержант Уолш поднял голову, оторвавшись от череды толстеньких голопроекторов, обрамлявших его консоль.

— Да, сержант?

— Сэр, я получил датавизы от троих жителей, желающих узнать, что происходит и что это за шутка про комендантский час.

Фсроз, нахмурившись, обернулся.

— Меня пятеро спросили о том же. Все говорят, что получили личное сообщение о начале комендантского часа. Я им посоветовал обратиться за информацией к домашним процессорам.

— Восемь человек? — переспросил Невиль. — И всем пришли личные сообщения в такой час?

Фероз глянул на один из дисплеев.

— Уже пятнадцать, у меня семь датавизов в очереди на ответ.

— Это абсурд, — воскликнул Невиль. — Весь смысл приказа в том, чтобы никто не задавал лишних вопросов!

— А они не тратят время на доступ к нему, — ответил Фероз. — Звонят прямо нам.

— Еще восемнадцать датавизов, — проговорил Уолш. — Через минуту будет пятьдесят.

— Они же не могут так быстро передавать друг другу предупреждения, — пробормотал Невиль себе под нос.

— Сэр, — Мэнби нетерпеливо взмахнул рукой, — орбитальный контроль предупреждает, что по всему городу в окнах загораются огни.

— Что?

— Сто двадцать датавизов, сэр, — воскликнул Уолш.

— Мы что, напутали с этим приказом? — риторически вопросил Невиль.

В глубине его рассудка зашевелилось ужасное подозрение, что глюки вызваны электронным оружием, о котором предупреждал Лэндон Маккаллок.

— Прямо по файлу, — запротестовал Фероз.

— Сэр, с такими темпами у нас не останется каналов входа в есть, — предупредил Уолш. — Уже триста датавизов. Хотите сменить приоритеты сетевого доступа? У вас есть такие полномочия. Мы можем восстановить основные командные каналы, если заглушить гражданский сетевой трафик.

— Я не могу…

Дверь ситуационного зала отворилась.

Невиль обернулся на неожиданное движение (чертовой двери полагалось запираться на кодовый замок!) и задохнулся от изумления, увидев, как мимо покрасневшего Торпа Хартсхорна нахально проталкивается какая-то девица. Программа распознавания в его нейросети подсказала: Финнуала О'Мира, репортерша местного агентства.

Невиль заметил, как она запихивает в сумочку подозрительного вида процессорный блочок. «Кодовая отмычка?» — изумился он про себя. И если у нес хватило наглости взломать дверь в полицейском участке, какие еще сюрпризы у нес припасены?

— Мисс О'Мира, вы вмешиваетесь в ход крайне важной полицейской операции. Если вы выйдете немедленно, я не стану предъявлять обвинений.

— Записываю и передаю, шеф, — триумфально возгласила Финнуала. Ее немигающие глаза с имплантами сетчатки оглядывали его. — И не мне объяснять вам, что это общественное здание. И согласно четвертой коронационной прокламации, общественность имеет право знать, что тут творится.

— Вообще-то, мисс О'Мира, если бы вы потрудились до конца прочитать свою юридическую сводку, вы бы знали, что при объявлении военного положения все прокламации прекращают действие. Прощу вас, уйдите и немедленно прекратите передачу.

— А военное положение давало вам право предупреждать об опасности ксенокского вируса ваших друзей прежде, чем об этом узнали остальные жители, а, старший инспектор?

Латам покраснел. Как, черт возьми, эта сучка прознала? Потом он сообразил, что можно было натворить при ее уровне доступа к сети.

— Это вы, — он обвиняюще ткнул пальцем ей в грудь, — передали предупреждение по всему городу?

— Вы отрицаете, что первыми предупредили своих дружков, инспектор?

— Заткнись, ты, глупая корова, и отвечай! Это ты разослала те личные датавизы?

Финнуала лениво ухмыльнулась:

— Может быть. Так не хотите ответить на мой вопрос?

— Господи Боже! Сержант Уолш, сколько вызовов?

— Тысяча, сэр, но у нас уже все каналы забиты. Может, их куда больше, сказать нельзя.

— Сколько датавизов вы послали, О'Мира? — яростно прошипел Невиль Латам.

Девушка побледнела, но стояла твердо.

— Я делаю свою работу, старший инспектор. А вы?

— Сколько?

Финнуала подняла бровь в попытке изобразить высокомерие:

— Всему городу.

— Ты безмозглая… Комендантский час придуман для того, чтобы избежать паники, а ты как раз ее и вызвала! Единственное, как можно выпутаться из этого положения, — если люди будут спокойно подчиняться приказам.

— Какие люди? — сплюнула девушка. — Ваши? Семейство мэра?

— Офицер Хартсхорн, выведите ее отсюда! При необходимости силой, и без необходимости — тоже можно! И арестуйте.

— Есть! — Хартсхорн с ухмылкой поймал Финнуалу за локоть. — Пойдемте-ка, мисс. — Свободной рукой он держал маленький нейроглушитель. — Вы же не хотите, чтобы я применил это?

Финнуала позволила Хартхорну выволочь ее из ситуационного зала, и дверь за ними захлопнулась.

— Уолш, — прорычал Невиль, — отключите городскую комм-сеть! Немедля! Полицейскую архитектуру оставьте, но весь гражданский трафик следует подавить. Нельзя, чтобы паника распространялась и дальше.

— Есть, сэр!

Гиперзвуковик, на борту которого находились Ральф и его товарищи, уже начал спускаться к городку Рейнтон, когда пришел датавиз от Лэндона Маккаллока.

— Какая-то чокнутая журналистка подняла панику в Экснолле, Ральф. Тамошний старший инспектор делает что может, чтобы подавить ее, но я не жду от него чудес.

Ральф отключился от сенсоров гиперзвуковика. Изображение Рейнтона в инфракрасном спектре, которое он изучал, походило на мозаику из розовых стекляшек на фоне черной земли. Над городом собирались сияющие точки — транспортники морской пехоты, полицейские гиперзвуковики, готовые начать процедуру изоляции. Если учесть, что им полагалось считаться спасателями, то их манера движения до нехорошего напоминала стаю стервятников.

— Предлагаю вам или премьер-министру обратиться к ним лично, сэр. Уговорить следовать приказу о военном положении. Ваше слово значит больше, чем слово какого-то местного чинуши. Расскажите о прибытии морской пехоты, чтобы они видели, как о них заботятся.

— Идея хорошая, Ральф, но, к сожалению, эксноллский старший инспектор отрубил городскую сеть. В рабочем состоянии только полицейская архитектура. Мы можем обратиться только к тем, кто сидит в патрульных машинах.

— Надо подключить сеть снова.

— Знаю. Но возникли какие-то проблемы с местными управляющими процессорами.

Ральф стиснул кулаки, желая оглохнуть и не слушать дальше.

— Глюки?

— Похоже на то. Диана перенаправляет ИскИны на диагностику эксноллской электроники. Но открытых каналов недостаточно, и они не будут так эффективны, как в Пасто.

— Проклятье! Хорошо, сэр, мы уже в пути.

Он датавизировал приказ пилоту, и гиперзвуковик взмыл над своими снижающимися собратьями, чтобы отправиться дальше на юг.

В двухстах пятидесяти километрах над Мортонриджем сенсорный спутник СО совершал четвертый свой проход над Эксноллом с того момента, когда по сети прошел сигнал тревоги третьей степени. Дебора Анвин приказала сенсорам высокого разрешения сосредоточиться на городке. Несколько аналитических групп совбеза и тактических советников теребили ее, требуя текущей информации о положении в эпицентре. Но полной картины они не получали. В нескольких местах спутниковые снимки были смазаны, контуры расплывались, и не помогал даже переход на тепловой спектр — алые волны плыли по изображению, не успокаиваясь ни на миг.

— Точно как в Кволлхейме, — мрачно заметил Ральф, обрабатывая данные. — Они там, внизу. И их много.

— Становится все хуже, — предупредила Дебора. — Даже в относительно незатронутых областях мы не можем получить четкой картинки — все застят эти их клятые харандриды. Особенно ночью. Но я могу точно сказать, что на улицах полно народу.

— Пешеходы? — спросил Ральф.

— Да. ИскИны загрузили во все процессоры дорожного контроля по городу запрет на любое движение. Кто-то, как всегда, сумеет сломать код, но в общем, единственным механическим транспортом в Экснолле остались велосипеды.

— И куда понесло этих пешеходов?

— Некоторые по главной подъездной направляются к М6, но большинство, похоже, стремится к центру города. Я бы сказал, к полицейскому участку.

— Черт, этого нам не хватало. Если они собьются в толпу, мы не сможем остановить одержание. Оно расползется, как чума.

Фрэнк Китсон не злился так уже много лет. Он злился и тревожился немного. Сначала его разбудил посреди ночи срочный звонок от какой-то О'Мира, которой он и не встречал никогда, — оказалось, шизовый бред про ксеноков-захватчиков и военное положение. Он попытался связаться с полицией — и не смог дозвониться до дежурного. Заметив, что у соседей горит свет, он датавизировал старику Ярдли — может, тот знает, в чем дело. Ярдли получил тот же срочный датавиз, что и его родня, и тоже не мог дозвониться до полиции.

Фрэнк не хотел выставлять себя истерическим придурком, но что-то вокруг творилось непонятное. Потом рухнула комм-сеть. Когда Фрэнк обратился к центральному домашнему процессору, чтобы достучаться до полиции по аварийному каналу, в памяти процессора оказалось официальное сообщение от старшего инспектора Латама — тот объявил, что вводится комендантский час, объяснил правила и заверил всех жителей, что поутру их эвакуируют. Здорово напугавшийся Фрэнк объявил семейству, что они уезжают и надо собирать вещички.

Процессор в машине отказался принять его команду. Он переключился на ручное управление — без толку. Вот тогда Фрэнк и отправился поискать ближайшего полисмена, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу, и выяснить, что за чертовщина творится. До часа ночи, когда официально начинался комендантский час, оставалось еще несколько минут. В конце концов, он законопослушный подданный короля, он имеет право гулять по улицам. Не может же этот запрет относиться к нему.

И мысль эта пришла в голову не одному Фрэнку. Довольно большая группа людей уверенно шагала в сторону центра из своего тихого жилого пригорода. Иные несли на плечах дремлющих детей, бормочущих что-то в полусне. Люди обменивались предположениями, но что происходит на самом деле, не знал никто.

Кто-то окликнул Фрэнка, и, оглянувшись, Китсон увидел пробирающегося к нему Хэнли Новелла.

— Чертовщина! — пожаловался Фрэнк приятелю.

Она работали на одном заводе удобрений — в разных отделах, но выпивали вместе, и семьи их тоже сдружились немного.

— Точно, — рассеянно отозвался Хэнли. — Машина твоя сдохла?

Фрэнк кивнул, озадаченный тем, что приятель его перешел на шепот, будто опасался быть услышанным.

— Да, официальный запрет дорожной полиции. Я даже не знал, что они такое могут.

— Я тоже. Но у меня есть мой четырехколесник, и я могу отрубить процессор, вести полностью на ручнике.

Оба остановились. Фрэнк опасливо покосился на проходивших мимо горожан.

— Места хватит для тебя и родных, — намекнул Хэнли, когда протестующие ушли.

— Ты серьезно?

Может, дело было в густых серых тенях ветвей, которые колыхались над улицей, взбивая комки сумерек, но Фрэнку показалось, что лицо Хэнли стало другим. Хэнли всегда улыбался или ухмылялся, вечно радуясь жизни. Сейчас он был серьезен.

Наверное, на него тоже повлияло.

— Иначе я б не предложил, — великодушно ответил Хэнли.

— Господи, спасибо. Это все не для меня. Я за жену боюсь, за Тома, понимаешь?

— Понимаю.

— Я пойду приведу их. Мы будем у твоего дома.

— Не стоит. — Вот теперь Хэнли улыбнулся и приобнял Фрэнка за плечи. — Машина за углом. Пошли, подгоню к твоим дверям. Быстрее будет.

Машина Хэнли — скорее, домик на колесах — стояла в маленьком парке за купой старых харандрид, совершенно невидимая с улицы.

— Ты подумал, куда мы можем податься? — спросил Фрэнк, перейдя на шепот. По улице все еще брели небольшие группы людей, направляющихся к центру. Большинство были бы не прочь убраться отсюда и пошли бы ради этого на многое. Фрэнка даже испугало, каким он в одночасье стал трусом и жлобом. Наверное, борьба за выживание на человека плохо влияет.

— Еще не очень, — Хэнли открыл заднюю дверь и поманил приятеля внутрь. — Куда-нибудь да доберемся.

Фрэнк напряженно усмехнулся и полез в кузов. Дверь за его спиной внезапно захлопнулась, и он оказался в кромешной тьме.

— Эй, Хэнли!

Никакого ответа. Он толкнул дверь, подергал за рукоятку — никакого результата.

— Хэнли, приятель, какого черта?

И тут Фрэнк внезапно осознал с ужасом, что он не один в машине. Он застыл, прижавшись грудью к запертым дверям.

— Кто здесь? — прошептал он.

— Это мы, мышицы…

Фрэнк развернулся, и в машине вспыхнул жуткий зеленовато-белый свет, такой яркий, что Фрэнк Китсон зажмурился, чтобы не ослепнуть. Но он успел увидеть, как ринулись к нему гибкие росомашьи тела и как стекает с клыков кровь.

Гул толпы, собравшейся под стенами участка, Невиль Латам слышал даже из ситуационного зала. Волны звука били в окна, то опадая, то нарастая гневом.

Предел невозможного: толпа в Экснолле! И это когда ему, Невилю Латаму, полагалось обеспечивать комендантский час! Господи…

— Вы должны разогнать их, — датавизировал Лэндон Маккаллок. — Им нельзя позволить собираться надолго, это будет катастрофа!

— Так точно, сэр.

«А как? — хотелось ему гаркнуть в лицо начальнику. — У меня в участке пять человек осталось!»

— Когда прибудет морская пехота?

— Примерно через четыре минуты. Но, Невиль, я не допущу их в город. Их основная задача — установить периметр. Мне надо думать обо всем континенте. То, что добралось до Экснолла, не должно из него выбраться.

— Понимаю.

Он покосился на проектор настольного блока, высвечивавший план города. Спутник-наблюдатель СО давал не так много деталей, как хотелось бы, но общая картина была вполне ясна. На Мэйнгрин, близ участка, толпилось около шести сотен человек, и запоздавшие до сих пор прибывали. Невиль принял решение и приказал комм-блоку предоставить ему канал связи с каждой патрульной машиной.

Всему и так конец — карьере, видам на пенсию, наверное, и дружбе. Приказ открыть по горожанам огонь звуковыми зарядами немногим ухудшит положение. И даже поможет людям, хотя сами они это вряд ли осознают.

Эбен Пэвит добрался до полицейского участка десять минут назад, но так и не смог пробиться к дверям, чтобы высказать свою жалобу. А если бы и пробился, что толку? Он и с середины улицы видел, как прорвавшиеся к толстым стеклянным створкам безуспешно колотят по ним кулаками. Даже если этот надутый хрен Латам и сидит на работе, то поговорить с людьми, как положено, его не вытащишь.

Похоже было, что вся его прогулка (два, мать их так, километра в одной майке и шортах) пошла псу под хвост. Весь Латам в этом безобразии. Все у него не так — бессмысленное предупреждение, организации никакой, от сети людей отключил. Старший инспектор должен помогать людям, а этот что?

«Богом клянусь — мой депутат об этом еще услышит. Если я ноги живым унесу».

Эбен Пэвит опасливо покосился на товарищей по несчастью. Презрительные крики в адрес полиции не умолкали, в окна участка уже полетели несколько камней. Сам Эбен был против, но мотивы бросавших были ему очень даже понятны.

Даже уличные фонари на Мэйнгрин поразила какая-то хворь — горели они тускло, и вдали, где толпа редела, несколько фонарей угрожающе подмигивало.

Нет, здесь он ничего не добьется. Надо было сразу из города двигать. Да еще не поздно, если прямо сейчас податься.

Обернувшись, Эбен принялся проталкиваться сквозь озлобленную толпу, как вдруг заметил, что в небе на западе промелькнул тяжелый челнок. Деревья и мерцающие фонари быстро скрыли из виду окутанную золотым туманом каплю, но ничем другим она быть не могла. Судя по размеру — войсковой транспорт.

Эбен ухмыльнулся втихомолку. Что-то толковое правительство все же делает. Может, еще не все потеряно?

И тут он услыхал сирены. С обоих концов Мэйнгрин на толпу надвигались патрульные машины. Сбившиеся вокруг Эбена люди начали оглядываться: что еще за напасть?

— ВСЕМ РАЗОЙТИСЬ! — рявкнул голос из мегафона. — ГОРОД НАХОДИТСЯ НА ВОЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ! РАСХОДИТЕСЬ ПО ДОМАМ И ОСТАВАЙТЕСЬ ТАМ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ!

Эбен был почти уверен, что искаженный усилителем голос принадлежал Невилю Латаму.

Первые патрульные машины затормозили у самого края толпы, словно системы безопасности в них начали ни с того ни с сего давать сбои. Нескольким зевакам пришлось торопливо отскочить; двое или трое, оступившись, упали. Один оказался недостаточно проворен, и бампер машины отшвырнул его на стоявшую рядом женщину — оба рухнули.

Патрульных немедля освистали. Эбену очень не нравилось, что такие настроения вдруг начали преобладать в толпе. Это были уже не обычно мирные жители Экснолла. А действия полиции были просто провокационными. Эбен, всю жизнь чтивший закон, был просто в шоке.

— НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ. ЭТО СОБРАНИЕ ПРОТИВОЗАКОННО.

Над колышущейся толпой просвистел одинокий булыжник. Чья рука метнула его, Эбен так и не заметил, но одно не вызывало сомнений — это должен быть редкий силач. Летящий камень смог пробить ветровое стекло из усиленного кварца.

Послышались едкие насмешки, и воздух внезапно наполнился импровизированными снарядами.

Реакция патрульных была вполне предсказуемой и очень быстрой. Из багажника каждой машины выбралось по паре штурм-механоидов, открывших огонь сенсорно-подавляющими зарядами. Ночное небо на миг расцветили алые вспышки.

Выстрелам полагалось быть предупредительными. Впечатанный в процессоры механоидов запрет на неспровоцированное нападение мог обойти только сам Невиль Латам.

Заряды сдетонировали в двух метрах над головами плотно сжатой толпы — и милосерднее было бы расстрелять собравшихся боевыми пулями.

Эбен успел увидеть, как падают горожане, точно оглушенные, но в следующий миг его ослепила нестерпимо яркая вспышка и слезы, навернувшиеся от едкого газа. Вопли страдальцев заглушил многодецибельный свист. Даже сенсорные фильтры нейросети не могли справиться с атакой (как и предусмотрели создатели зарядов), оставив Эбена слепым, глухим и практически бесчувственным. Такие же слепцы толкали его, пихали, хватали за руки в поисках ускользающего равновесия. Кожу обжигали горячие иглы, плоть вздувалась, распухала вдвое, втрое, раздергивая себя по суставам.

Эбену казалось, что он кричит, но он и сам себя не слышал. Потом ощущения начали возвращаться — самые простые, примитивные. Росистая трава, по которой волочатся голые ноги. Болтающиеся раскинутые руки. Кто-то тащил его за воротник по земле.

Когда рассудок вернулся к Эбену настолько, что он смог оглядеться, ему вновь захотелось плакать — от гнева и беспомощности при виде страданий толпы, собравшейся перед полицейским участком. Обезумевшие штурм-механоиды в упор поливали горожан сенсорно-подавляющими зарядами. Прямое попадание означало мгновенную смерть, а для тех, кто оказался поблизости, — долгую муку.

— Ублюдки, — прохрипел Эбен. — Ах вы, ублюдки.

— Свиньи, одно слово.

Эбен поднял глаза на того, кто вытащил его из свалки.

— Господи, спасибо, Фрэнк. Я бы сдохнуть мог, если б там остался.

— Да, пожалуй, мог бы, — ответил Фрэнк Китсон. — В общем, тебе повезло, что я подвернулся.

Полицейский гиперзвуковик опустился рядом с пятью здоровенными флотскими транспортами, выстроившимися на подъездной дороге, соединявшей Экснолл с шестой магистралью, точно компания отожравшихся черных пауков, продавивших посадочными опорами углебетон дорожного полотна. В двух сотнях метров за ними начинался городской лес из харандрид — отчетливо видимая граница разделяла местную поросль и насаждения цитрусовых.

Уже на трапе самолета сенсоры костюма Ральфа подсказали хозяину, что вдоль городской черты выстраиваются морпехи. Дорогу перекрывал наспех возведенный барьер. Пока что все идет как надо.

Полковник морской пехоты, Янне Палмер, поджидала Ральфа в командной рубке своего транспорта — комнате прямо за пилотской кабиной, куда набилось десять связников и трое тактических интерпретаторов. Даже в помещении, под защитой брони полковник вместе со своими подчиненными носила легкий скафандр. Шлем она, правда, сняла, открыв взгляду Ральфа неожиданно женственное личико. Единственным признаком избранной профессии оказалась прическа — два миллиметра неопределенного цвета поросли на черепе. Когда вошел Ральф в сопровождении молодого солдата, полковник коротко кивнула ему.