Лотор поморщился. Чтобы она его услышала, ему пришлось кричать ей прямо в ухо:

— Я не знал, что придётся танцевать. Я не умею это делать.

— Не важно, этого танца ты бы все равно не знал. — Она взяла его за левую руку и вывела в круг. — Двигайся, как в схватке. Повторяй мои движения, делай, как я.

Он скованно последовал за ней. Вся его боевая быстрота и грация как-то смазались от неловкости. Танец состоял из касаний пальцев и обозначений поцелуев. Когда танец кончился, Лотор с облегчением вздохнул. Келейос расхохоталась во все горло. Он не понял, почему, пока какая-то дама не подскочила к нему и не повела его за собой. Кто-то схватил Келейос за руку, и она тоже вступила в танец. В эту ночь крестьяне танцевали с принцами. Многие в знак жертвы Всеобщей Матери прощали старые долги, кончали старые свары. Матерь пожинала урожай не только с земли, но и с душ.

Лотора закружили в толпе пёстрых крестьянских юбок. Келейос попадала в руки, мозолистые от канатов и рыбачьих сетей. Кузнец, не обладающий ни унцией магии, вертел её в объятиях, железных, как его работа, источая запах горелого металла. Келейос видела все это сквозь сияние золотых пятен. Вуаль вилась вокруг лица, странно близкая и горячая. Наконец сели за пир. Столы стонали под грудами яств в свете факелов. Может быть, на острове и хватило бы людей, чтобы съесть всю еду, хотя Келейос в этом сомневалась.

Лотор сидел рядом с ней. От лёгкой испарины его кожа блестела. Как и многие очень бледные люди, он от напряжения покраснел. Бледная кожа отсвечивала розовым, а глаза сверкали из-под почти невидимых белых бровей. Он увидел, что она на него смотрит, и стал глядеть на неё. Она не отвела взгляд. Он чуть скосил глаза и сказал с улыбкой: — Пойдём на ночной отдых, моя принцесса. Она ещё какое-то время смотрела на него, потом кивнула. В животе возник тугой комок и пополз вверх, она боялась закашляться. Он предложил ей руку, она отказалась. Они прошли рядом, не касаясь друг друга, и когда толпа поняла, куда они идут, взлетел хор приветственных голосов. Она запуталась в длинных юбках, он поддержал её, и она не отняла руку. Всю дорогу к лошадям их преследовали добродушные возгласы одобрения и солёные шутки.

Она позволила ему помочь ей взобраться в дамское седло. Отбросила ногой сбившуюся комом юбку. Он поднял бровь и усмехнулся: — Нервничаешь, любимая? Келейос не стала отвечать, а послала лошадь вперёд, не ожидая, пока он сядет в седло. Он догнал её галопом, смеясь. — Ты пьян, — сказала она. Он засмеялся ещё раз:

— Ну почему, любимая? Мне показалось, что ты нервничаешь.

— Естественно, когда направляешься в брачную постель.

Он протрезвел и схватился за поводья её коня: — Келейос, ты никогда раньше не была с мужчиной?

Она вырвалась и галопом понеслась к замку. Услышала только, как он пробормотал: — Лотова кровь, девственница! Он её не преследовал. Она пронеслась сквозь поднятые ворота, где ждал конюший. Где-то в скачке она потеряла золотую вуаль.

Келейос подобрала громоздкие юбки и побежала к себе в комнату, но остановилась. Он в конце концов туда придёт. Она поклялась лечь с ним в постель. Обратной дороги нет. Но часть её души все ещё боролась с этой мыслью. До церемонии сочетания всегда была надежда избегнуть, но теперь — теперь осталось только выполнять.

— Не могу, не могу. Сперва я его увижу мёртвым, чего бы это ни стоило.

Кто-то вышел из тени. Это была Магда. Она широко развела руки и сказала: — Моя Келейос, моя маленькая девочка-воин. Келейос подбежала к ней и позволила сильным рукам прижать её к пышной груди няньки. Магда гладила девушку по волосам.

— Все эти годы игр с мальчишками, ночёвок с воинами, и ты никогда не была с мужчиной?

Келейос освободилась из её рук, выпрямилась и ответила: — Нет.

— И все эти разговоры о твоей дикости в молодости, все разговоры. Я же всегда знала, что это из зависти, зависти к силе, положению, красоте. — Магда, что мне делать? — шепнула она. — Ты сделаешь то, что делают женщины уже много столетий. Ты через это пройдёшь.

— Как? Я так зла. Он меня поймал, и на этот раз мне не освободиться. Ни меч, ни заклинание меня не спасут.

— Бедняжка Келейос, никогда ты не знала женского искусства терпения. — Я научилась терпеть.

— Как мужчина, привыкший к действию и владению собственной судьбой. Да, сочетание с любым мужчиной тут будет тяжким, но сейчас… ты должна показать себя как можно лучше. — Но как это — как можно лучше? Женщина обняла её за плечи: — Я дам тебе пару советов, милая моя, советов женщины, которая родила пятерых и воспитала гораздо больше.

Келейос улыбнулась. Они шли по залам, и тихий шёпот Магды отдавался от каменных стен.

Магда вышла, забрав с собой служанок. Бесёнок исчез, как Келейос ему приказала. Она надеялась, что он сегодня на самом деле ни во что не вляпается. Белое одеяние развевалось над полом. Руки были обнажены, но все остальное оно прикрывало. Келейос решила принять обычаи Калту. Это был совет Магды, поскольку та была из Калту. Тело придётся искать под многими одеждами. И ей не придётся стоять перед ним обнажённой, если она не захочет.

Келейос почувствовала, что вот-вот сорвётся. Гнев и напряжение переходили в магию. Вокруг неё стали летать мелкие предметы. Она теперь будто снова стала ученицей, стараясь подчинить себе сильные чувства и колдовскую мощь.

Тихо постучав в дверь, вошёл Лотор. И остановился сразу у двери. Воздух был заряжён каким-то ожиданием, как будто приближалась буря. — Ты задумала для меня каверзу? Она засмеялась, и смех прозвенел с какой-то дикой нотой. Над ночным столиком воспарило ручное зеркальце. Она, почти задыхаясь, ответила:

— Я на грани сегодня, Лотор. Не надо со мной играть.

Он улыбнулся чисто ангельской улыбкой: — Я, играть с тобой? Никогда. — Лотор!

— Любимая, я слегка пьян, но не настолько, чтобы слишком испытывать твоё терпение. В конце концов, сегодня наша первая ночь.

Она стиснула кулак, и зеркало упало, разлетевшись осколками по полу. — Урлов горн!

— Позволь мне. — Он махнул рукой, и осколки стекла исчезли.

Он тоже был вымыт и одет в какое-то белое одеяние, открывающее не более, чем её платье. У него даже руки были закрыты. Он наклонился и стянул свою одежду через голову лёгким движением. Под ней ничего не было. — Лотор! — Она повернулась спиной. — Да? — ласково сказал он. — Ты не одет!

— Нет, я ведь из Лолта. Мы не ложимся в постель, обвязавшись тряпками.

— А я наполовину калтуанка, и мы не спим голыми.

— Расхождение во мнениях так сразу — как жаль.

Она хотела глянуть на него свирепым взглядом, но тут же отвернулась.

— Келейос, будь разумной. Ты ведь видела меня неодетым.

— Не у меня в спальне. — Видит Лот, не по моей вине. Она испустила полузадушенный звук, и рядом с его головой пролетела вазочка, разлетевшись о стену. Он сказал:

— Если хочешь играть грубо, то можно и это. — Я не владею собой так, как должна бы. — За эти несколько последних дней мы все устали. — Да, я устала.

— Тогда пойдём спать. — Она услышала, как он бросился на кровать. Она осторожно обернулась, но он лежал поверх покрывал. Заметив её попытку, Он усмехнулся и нырнул под груду одеял.

Она нерешительно стояла, стиснув руки. Зашуршали одеяла, и пальцы осторожно взяли её за локоть.

— Сегодня только чародей может лечь с тобой в постель. У тебя кожа шевелится от магии. — Пожатие стало теснее. — Ощути мою магию, Келейос, моё чародейство.

И она ощутила. Оно смешивалось с её чарами, и между ними тихо потрескивала сила. Он мягко потянул её к постели, и когда он касался её, их магия сливалась и росла. Она ахнула: — Волшебство.

— И для нас это всегда будет волшебством. А не просто совокуплением, что бы ни говорили тебе о лолтунцах.

В воздухе был какой-то лёгкий запах. Келейос спросила: — Ты чуешь серу? Он понюхал воздух: — Да.

Они переглянулись и скатились на пол по разные стороны кровати.

Ослепительная вспышка света, и сквозь полуослепшие глаза они увидели что-то в комнате.

Это было выше человека, хотя и не намного. У Келейос прояснялось зрение, и фигура обретала форму. Богиня Демонов Элвинна шла к Лотору, а времени взять оружие не было. Он уловил опасность, но глаза его ещё не видели чётко. Он протянул руку и выпустил молнию силы. Она пошла слишком высоко и погасла, зашипев на гобелене. Демоница приближалась, подняв золотой меч. — Я всегда выполняю обещания, полуэльфы, — прозвучал низкий мелодичный голос.

Келейос закрыла глаза, перед которыми все ещё плыли круги, и стала строить заклинание. Она втягивала в себя рассеянную магию, и тут Лотор крикнул: — Келейос!

Она распласталась на полу и ощутила пролетевший над ней жар, как волна пожирающего огня обрушившийся на висящие за ней гобелены. Заклинание было разрушено, но зрение вернулось, размытое ещё слегка, но вполне пригодное. С другой стороны комнаты летели молнии силы. Суккуб вскрикивал, когда какие-то попадали в цель, но спинка кровати рухнула под ударом меча. Лотор отлетел к двери. И его опередило ползущее к двери пламя.

Келейос отстранилась от горящего гобелена. Огонь был волшебным и пожирал гобелен, но не распространялся. Он вспыхнул и умер, поглотив свою цель. Келейос поднялась на колени и попробовала что-нибудь попроще, но опасное. Она вызвала магию к рукам, не позаботившись сформировать её сперва в уме. Это было быстрее, но куда как опаснее. Она ударила вслепую сырой мощью, не зная, что вызовет. Лохматый ствол молнии ударил демона в бок и отбросил назад. За этой молнией Келейос тут же пустила другую, дав силе стекать с рук, как воде. За это время Лотор сумел добраться до топора. Привязанное к душе заклинание никогда нельзя по-настоящему отделить от заклинателя. И ему понадобилась лишь секунда, чтобы его призвать. Огонь жадно полз по потолку. Лохматая белая молния сорвалась с конца топора и швырнула демоницу на колени. Та вскрикнула и бросилась на Лотора. Его ударила рука, похожая на орлиную лапу. По телу Лотора заплясали зеленые молнии, и он взвизгнул.

К этому времени Келейос закончила своё заклинание полностью, готовое и управляемое. Она когда-то приняла в себя натуру суккуба и теперь её понимала. Она притянула холод, не холод зимнего ветра, а холод тоски по мужчине. Холод пустой постели, одинокой комнаты. Снаружи воет зимняя буря, а ты — одна. Нет рук — поддержать тебя, нет тела — хотеть тебя. Ты одна. Никто не поклоняется тебе.

И когда она произнесла заговор, не было ледяной молнии, а лишь странное дрожание воздуха.

Элвинна завизжала. Потом закинула голову и завыла. Она забыла о битве. Она забыла обо всем, кроме одиночества. Крик её отдавался ещё, когда она исчезла. И тогда стали умирать магические огни, оставляя после себя обгорелые головешки.

Лотор стоял на четвереньках, тряся головой, все ещё придерживая топор рукой. Келейос упала на колени рядом с ним. — Ты не ранен? Он кивнул и хрипло спросил: — Последний заговор — что это было? — Кое-что против истинной природы суккуба. — Откуда ты знаешь истинную природу суккуба? — Одну я убила Разящим Серебром и приняла в себя.

Он усмехнулся — бледная пародия на его обычную хитрую насмешку. — Ты приняла в себя истинную природу суккуба. Это прибавит нам в спальне перчика. Она удивилась, почувствовав, как вспыхнули щеки. В дверь ломились. Голос Магды орал: — Келейос, Келейос, не убивай его! Ты весь дом сожжёшь! В коридоре послышался грохот сапог стражников. Кто-то спросил: — Где ключ?

Келейос оглянулась на руины комнаты. Все гобелены обгорели, а один был разорван. Кровать наполовину развалилась и тронута огнём. Он улыбнулся шире:

— Если спать с тобой — всегда так захватывающе, у меня есть шанс не пережить лета.

Она улыбнулась, и с губ сорвался смешок. Его губы тоже дрогнули. И они засмеялись. Хорошим, здоровым смехом, и он выплёскивался из них обоих. При этом звуке с них слетело напряжение.

Келейос едва сообразила кинуть Лотору его ночную сорочку — прикрыть бедра, как дверь распахнулась.

Влетели стражники, но противника не было. Вошла Метия и чуть не завопила, когда увидела комнату.

— Вермовы плети, сестра, ты можешь разрушать хоть не каждую комнату, которую я тебе даю?

Лотор встал и попытался объяснить, но при этом рубашка соскользнула на пол, и он остался голым. — Прикройся! — завизжала Метия. — Хорошо, но визжать зачем? — спросил Лотор.

Келейос подала ему рубашку, блестя глазами от подавленного смеха. Он стал объяснять, а Метия — орать. Келейос вытащила у себя из-под рубашки кусок обугленной ножки кровати, и смех стал прорываться из переполненного горла. Лотор и Метия оглянулись почти одновременно. — Над чем это ты смеёшься? — орала Метия. Лотор подмигнул Келейос у неё из-за плеча. Келейос рухнула спиной на обгорелый пол и смеялась, смеялась, смеялась, пока не показались слезы.