Глава 17

— Вот мост, — сказала Оливия, — мы поедем на этот остров?

Я посмотрел на длинный мост впереди, потом в зеркало заднего вида. Шоссе было пустым, если учитывать только предметы, интересующие нас.

— Нет причины выходить здесь и набирать в обувь песок, если никому это не интересно, — сказал я, и отогнал машину туда, откуда мы могли видеть воду. — Возможно Кроче до сих пор преследует нас, но мне совсем не хочется ощущать зуд между лопаток. Я думаю, что теперь, когда он заметил тебя снова в Пенсаколе, он позволит тебе немного развлечься, думая, что всегда сможет настичь тебя в доме или на военной базе.

Она слегка вздрогнула, — когда он захочет меня? — Прошептала она, — когда он получит приказ убить меня? — Будто живешь совсем в ином мире зная, что повсюду тебя ожидают такие страшные люди.

— Да, — сказал я, — мы, профессионалы сталкиваемся с такими людьми лицом к лицу. Вот почему некоторые девушки даже не хотят с нами разговаривать.

Она быстро произнесла, — я не думаю... я не знаю...

— Я знаю о чем ты думаешь.

— Поль, ты не такой как Кроче, ты не можешь быть таким....

— Брось, доктор. Откуда ты можешь знать? Ты никогда не говорила с Кроче, исключая тот момент в гостиничном номере, когда он сжимал револьвер и говорил с тобой. Ты никогда не была в кровати с ним. Черт, а ведь он может быть приятным парнем в кровати. Откуда тебе знать?

Она сказала окоченело, — как все это смешно, и ты смешон, когда сравниваешь себя с таким дерьмом, как он.

— Единственный смешной человек, в данной ситуации, — это ты, доктор. Ты пытаешься провести моральное сравнение между человеком, которого тебе случилось ненавидеть и человеком, который тебе нравится — если мне будет разрешено польстить самому себе — каждый из которых вовлечен в одинаковую по типу работу.

Она помолчала немного, потом улыбнулась и сказала, — ладно, пусть будет по твоему. Я замужем за чудовищем без единой положительной черточки.

— Именно это я и пытаюсь сказать тебе. Я посмотрел на воду, на низкую черную массу земли в конце моста. — Расскажи мне подробно. Что это там такое? Я видел это с самолета.

Она явно предпочитала удержать разговор в личном плане, но тем не менее она начала рассказывать, — это узкая граница острова — прямо полоска песка, простирающаяся вдоль побережья на милю или чуть больше. На запад, справа от моста, он простирается на несколько миль. Это старый, кирпичный, времен Гражданской войны, форт. В этой стороне, те пустынные бетонные структуры предназначались для береговой артиллерии — я полагаю относительно моложе только пушки, которые теперь убраны. Тот конец острова — государственный парк. Восточная сторона — налево от моста — небольшая береговая община. Все остальное — дорога и песочные дюны, простирающиеся на тридцать с чем-то миль. Другой мост — вон там — ведет обратно, на большую землю. В восточную сторону остров простирается может и дальше, но я там никогда не была.

— Ты все подробно описала, доктор, — очень точно и просто.

— Ничего странного в этом нет, — сказала она, — это часть моей работы — показывать вещи точно и понятно. После паузы она сказала — если на этом все, я бы хотела вернуться домой.

— Согласен.

Я включил зажигание и медленно поехал обратно, через город. Квартал, в котором она жила выглядел чистым и фальшивым как в кино, снятым перед тем как съемочный коллектив его убедительно проветрил и запылил. Я припарковался у дверей дома.

— Поль, — обратилась она ко мне, когда я уже собирался уходить.

— Что?

— Развод. Как быть с этим. Я совсем не практична, но мне бы хотелось знать, как все это будет устроено.

— Юридический департамент позаботится об этом. — Я не ожидал, что она затронет этот вопрос, хотя, вообще-то, не было причины не затрагивать его. Все устроится быстро, — сказал я. — Они обнаружат, что мы совершенно несовместимы или что-то в этом роде. Согласна?

— Не сердись, я просто хотела узнать.

— А кто сердится?

— Так прозвучали твои слова. — Она колебалась. — Чтобы ты успокоился, я могу сказать тебе, что совсем не чувствую несовместимости. — Она быстро посмотрела на меня и отвернулась. — На самом деле если.... Будет неожиданностью то, что я скажу, но я очень устала делать вид, что я скромна и сдержанна. Если ты попытаешься сделать что-нибудь без юридического департамента, я охотно соглашусь.

Я посмотрел на нее, захлопнул дверь автомашины, которую только что открыл. И что-то хотел сказать ей, но она быстро и решительно закачала головой.

— Не говори ничего и не смотри на меня так, пожалуйста. Мои слова не означают разрушения нашей любви, Поль. Все это я тебе говорю лишь потому, что ты мне кажешься разумным и цивилизованным человеком, несмотря на твою страшную работу. Может быть ты хотел бы иметь секретную базу — домашний очаг — место для отдыха между заданиями, под другим именем, например под именем Коркоран. Что же касается меня, то да, мое первое любовное приключение не оказалось удачным и у меня будет достаточно времени заниматься тем, что меня интересует больше всего. Да, я... скажем так, что я не хотела бы иметь тебя в доме время от времени. Мое предложение могло бы хорошо устроить нас обоих. — Она снова покачала головой, когда я попытался ее прервать. — Нет, я не хочу ничего слышать теперь. Я только хочу уточнить нашу ситуацию. Во всяком случае, мне кажется, что звонит телефон.

Я только снова хотел высказать ей свое мнение, как то же услышал телефонный звонок, через открытое окно. Я глубоко вздохнул и последовал за ней по тропинке к двери дома и ждал, пока она не найдет ключ, для того чтобы нам войти внутрь. Она быстро подошла к телефону. Я увидел, как побледнело ее лицо, когда она подняла трубку. Она посмотрела на меня, зажав трубку рукой.

— Это мужчина. Я... мне кажется я узнала этот голос. Но он требует мистера Хелм, мистера Мэттьюса Хелм. Это тебя?

Я вздохнул. Было очень приятно разыгрывать семейный очаг, но стоит пройти немного времени и снова встречаешься с реальностью этого жестокого мира.

— Да, это меня. — Сказал я и взял у нее трубку. — Коркоран слушает. Если вам угодно, Хелм.

— Добрый вечер, Эрик. — Голос Кроче произнес мне в ухо.

Я знал, что это его голос, хотя я его никогда не слышал. Странное было ощущение. Я почувствовал будто знаком с ним долгие, долгие годы.

— Хм, значит вам известно мое кодовое имя, — сказал я. — Ну что ж, поздравляю.

— Я Кроче, — произнес он. — Карл Кроче. Ты должен знать. Та девчонка сказала тебе.

— Да, сказала.

— Она здесь, рядом со мной. Мисс Антуанетта Вайль.

В доме внезапно подуло холодом, может по причине открытого окна. Иисус Христос однажды уже подвел эту девочку и хочет потерять ее теперь уже навсегда.

— Кроче, поступи так как я тебе скажу: привяжи камень ей на шею и сбрось ее с ближайшего причала в воду. Согласен? — Я увидел как широко раскрылись в ужасе глаза Оливии.

— Хорошо, Эрик. — Кроче мягко рассмеялся мне в ухо. Отличная идея. Это первая реакция. Я склонен думать, что мисс Вайль не значит ничего для тебя, да?

— Черт возьми, я никогда раньше того вечера ее не встречал. Что она должна для меня значить?

— Если ты хочешь принести ее в жертву, то нечего больше и говорить об этом. Но если это не так.... Тебе знаком остров "Санта Роза"? Знаком? Ты смотрел на него через пролив?

Зуд между лопатками прошел. Я сказал, — мужчина стоял на мосту и разговаривал со сваей женой. Великое дело. К чему мне такая маленькая жертва? Я повторяю тебе, девчонка ничего не значит для меня. Я нуждался в собеседнике, вот и подобрал ее в баре. Это все. Я слишком долго занимался своей работой, чтобы подвергать себя ненужной опасности из-за невинного статиста, Кроче. Она вся твоя. Если ты голоден, засунь ей в рот яблоко и поджарь ее как гусыню.

Он снова усмехнулся. — Ах, как это прекрасно иметь дело с человеком, который знает, как надо разыграть сцену! Ты радуешь меня, Эрик. Что же тебе сказать? Место здесь вполне подходящее, чтобы покончить здесь со всем, как думаешь? Очень спокойное место, уединенное. Поверни направо, сразу после моста, и ты окажешься у ворот дома. Через дорогу будет висеть цепь, государственный парк на ночь закрывается. Оставь свою автомашину у маленького домика и пройди немного по дороге. Можешь проползти по песку или сквозь кусты пролезть. Я буду ждать. Я не выражаю желания, чтобы ты явился не вооруженным. Если хочешь, возьми оружие. Если хочешь, конечно.

— Я сказал уже тебе, что не нуждаюсь в этой девчонке. Она вся твоя. Ты что думаешь, я кровожадный хищник или что-то в этом роде? Режь ее на куски и используй как приманку.

Кроче одобрительно рассмеялся. — Я до сих пор правильно играл в игру. А что, мужчину тоже разрезать? — спросил он.

— Какого мужчину?

— В машине вместе с мисс Вайль был еще мужчина. Я приглядывал за вашим домом, когда они подъехали вдвоем. Мужчина мне ни к чему, но что я мог поделать, как не взять его вместе с ней? Зовут его Муни. У него крупный рот. Я уже однажды стрелял в него сегодня, мог бы убить. У твоей девчонки тоже большой рот, но я хочу чтобы ты повидал их еще раз. У меня очень нежное сердце. Не хочешь ли ты услышать ее голос?

Я ничего не сказал. Я услышал возню на другом конце провода, затем Антуанетта Вайль задыхаясь заговорила мне в ухо: — мистер Коркоран, не приходите сюда, он убьет вас! Не слушайте...

Ее прервали. Кроче вновь заговорил: — это верно, "мистер Коркоран". Если ты придешь, я убью тебя. Или ты убьешь меня. Почему бы не попытаться?

Глава 18

Здание, в котором проживала Дороти Даден находилось в нескольких кварталах от центра города. Красный спортивный автомобиль "Остин-Хейли" стоял прямо на улице. Я вытолкнул Оливию на тротуар, взял ее под руку, когда она попыталась вырваться. Однажды мне пришлось иметь дело с женщиной, которая обладала большим здравомыслием, чем темпераментом. Я подумал, что Оливия Маримсси со своим ученым прошлым могла бы оказаться такой же. Я был не прав.

— Следуй инструкциям, как прилежная девочка, или клянусь, я брошу тебя одну, — сказал я. — У нас нет времени на нежности.

Я не пойду туда! Я не хочу находиться в одном месте с этой блондинкой! Я предпочла бы чтобы меня убили!

— Никого не интересуют твои капризы, — сказал я ей, — извини доктор, но так уж обстоят дела. С зубами или без зубов, но ты войдешь туда. Какой будет твой выбор?

— Ты, ты... животное, диктатор!

— Мы порешили на слове чудовище, — сказал я. — Ты пойдешь туда и позвонишь, как я сказал тебе. У Брейсуейта есть приказ относительно тебя. Ты можешь подождать, в зависимости от того сколько одежды им надо надеть на себя и сколько наложить губной помады, в зависимости от того, в каком состоянии дел ты их прервешь.

— Черт подери, Поль!...

— Закрой рот. Слушай меня внимательно. Ты скажешь Брейсуейту, что я отправляюсь на остров. Скажешь ему, что Кроче удерживает там девчонку Вайль и доктора Муни и использует их вместо приманки — старый гангстерский прием. Я поверну вправо от моста и оставлю машину у входа в парк, а дальше пойду пешком. Кроче будет ждать меня. Он по видимому считает себя Джимом Боуи. Он бросил мне вызов провести сражение на песке. Может быть он крепкий орешек. Во всяком случае скажи Джеку Брейсуейту, если он не услышит обо мне в течение часа, пусть вызывает группу захвата — он знает, что я имею в виду, и едут ко мне. Когда кто-нибудь скажет час, доктор, посмотри на часы.

Она заговорила со мной огорченно, старательно выговаривая слова и посмотрела на часы, — сейчас одиннадцать тридцать три, Поль...

— В двенадцать тридцать три экспедиция по освобождению должна быть завершена. Я не хочу чтобы они прыгали под огонь. Я требую обусловленного срока. Но если они придут, скажи им, чтобы обыскали кусты, их человек будет находиться там. Если со мной случится несчастье, скажи им; что я применю иглу. Инъекция "С". Инъекция задержит его до их прихода. Если они поторопятся с допросом, они могут использовать антидот. Они знают.

Ее обида казалось исчезла. Она спросила довольно неуверенно, — а где будешь ты, Поль?

— Кто знает? — передернул я плечами, — как говорят здесь испано-язычные жители — киен сабе? — кто знает? Взять живым вооруженного человека — всегда непросто. Но у меня все отработано. Он представляет себя суперменом или Капитаном Бладом. Кажется у него что-то особенное на уме и пять против двадцати — он хочет все рассказать мне. Человек, который хочет высказаться приобретает два удара против себя в подобной игре. Более того, если он не изменит стиля своего вооружения, то очень просто может быть пристрелен. Я смогу настичь его и остановить его, так или иначе. Твоя работа — проследить чтобы Брейсуейт послал группу взять его, если я не вернусь через час.

— Ты хочешь сказать — если ты погибнешь.

— Погибну, буду ранен или просто устану. Зачем кликать несчастье?

— Это звучит... это звучит убийственно для меня! По крайней мере ты можешь взять пистолет.

— Ему надо высказаться. Я не могу рисковать, используя пистолет. Я могу убить его. Возьми. Я вынул маленький складной нож из кармана и протянул ей. — Вернешь мне потом. Я не хочу соблазна. Трудно будет удержаться и не прикончить его голыми руками.

Она внимательно посмотрела на нож и слегка вздрогнула. — Я и не знала, что ты носишь его с собой, Поль. Какая страшно красивая вещь!

— Это подарок от женщины, — сказал я, — но не надо ревновать меня к ней. Она умерла. — Мгновение спустя, я сказал, — извини, я говорил с тобой грубо. Нельзя чтобы я сходил с ума из-за тебя. Ты знаешь как это все бывает.

— Я знаю, — сказала она, — я передам твое сообщение, только я... А могу ли я пойти домой после всего? Я могла бы взять такси. У меня ведь есть твой револьвер. Я уверена, что дома совершенно безопасно.

Я отрицательно покачал головой и повел ее в дом. Холл был выложен красным мрамором, почтовые ящики сияли медью. Я проверил имена жильцов, нашел нужное мне и повернулся к Оливии.

— Что заставляет тебя думать, что ты в безопасности? — спросил я. Предположим, когда я уйду отсюда, мистер Кроче будет ждать меня на острове, как обещал. Предположим, это способ заставить меня убраться. Допустим, малый колокол уже пробил и ударил большой колокол, допустим, что Эмиль Тоссиг нажал на свою кнопку и повсюду, по всей стране, тени набросятся на своих людей за которыми следили недели и месяцы. Они только и ждут этого момента. Предположим Кроче получил приказ. Он знает, что я близок к тебе, как твой пояс. Я мог бы создать для него помеху и поэтому он посылает меня охотиться на ящериц и лягушек на "Санта Розу", а в это время сам займется тобой. Может он нарочно построил свой извилистый, агрессивный, мелодраматический образ именно для этого, его фокус может сбить меня с толку, когда наступит его время действовать.

— Но если ты так думаешь...

— Я так не думаю, это просто одно из возможных предположений.

Она сказала мне гневно и резко, — если ты думаешь, что это всего только предположение, тогда почему ты оставляешь меня на неопытного мальчишку и эту блондинку. А сам пойдешь охотиться, чтобы спасти... чтобы спасти... — Она резко остановилась. — Извини. Я полагаю, что ты должен идти. Я думаю, что даже хочу, чтобы ты пошел, чтобы спасти их.

— Ты замечательная женщина, доктор и остаешься неискушенной даже после того, как я провел большую воспитательную работу с тобой. Ты до сих пор веришь всему, что говорят по телевидению.

Она нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Никто никого не пойдет спасать. — Каменные стены и металлические почтовые ящики создавали металлическое эхо моего голоса. — Никто не идет спасать Тони, доктор. Никто не пойдет спасать и Гарольда. Никто не пойдет их спасать по той простой причине, что они уже мертвы.

Наступила короткая и напряженная пауза. Где-то в доме громко работало радио. Но конечно не в квартире медсестры, где находился сейчас Брейсуейт. Они развлекали друг друга другим способом. Оливия изумленно уставилась на меня.

— Но...

— Они были мертвы уже тогда, когда Кроче повесил трубку, — сказал я спокойно, — или может быть спустя несколько минут, которые ему потребовались чтобы разыскать для этого подходящее место. Здесь не Голливуд, доктор. Так на деле обстоят дела. Кроче нашел чем их занять. Скорее всего он подумал, что между Тони и мной существует гораздо больше, чем только обед у "Антуана" или может он полагал, что я сентиментален вообще, а уж относительно молодых девочек в частности. Во всяком случае он хотел чтобы я услышал ее голос, поэтому я знаю, что он не шутит.

— Но... но это совсем не означает, что он убил их! Однажды он имел уже дело с этой девочкой... и ничего...

— Однажды он и воспользовался ею, что же он еще мог с нею делать? Или с Муни? Освободить их. А если они сообщат в полицию? — Я покачал головой. — Нет. Он хотел быть уверенным, что я приду, да, или нет, но при всем этом он и сам хотел быть там. Если так, то он хотел, чтобы я явился очень злым. Со злым человеком легче иметь дело, во многих отношениях. Существуют исключения, и во многих случаях злого человека бывает трудно остановить, но он об этом пока не думает. И когда ему больше не будет нужна Тони... когда они оба не будут нужны ему, он застрелит их. Я знаю это и он знает, что мне известно это. И это является одной из причин, на которые он рассчитывает, что бы заставить меня прийти.

Она облизнула губы, — ты очень умный, Поль!

Я сказал, стараясь казаться спокойным, — они лежат или на песке, или в кустах, или в свей машине, если он не собирается использовать их, или качаются на волнах Мексиканского залива в волнах прилива, если только тут бывают приливы. А может случаются и отливы?

Она сказала гневно, — ты ничего не знаешь. Ты ничего не можешь знать наверняка.

Она даже не думала о Муни и о том, что его смерть может или не может значить для нее. Она просто не хотела думать, что такое может случиться — что два человека могут случайно погибнуть только потому, что человек с пистолетом не хочет чтобы ему мешали или сам не хочет мешать кому-то еще.

— Нет, знаю. Знаю, потому что сам поступил бы так же — так поступил бы любой профессионал, имея двух заложников, миссия которых исполнена. Я бы так же поступил если бы оказался на вражеской территории один и имел бы задание выполнить важную работу, наподобие той, что у Кроче. Ни к чему их связывать и затыкать кляпом рот, чтобы потом они высвободились и доставили тебе много неприятностей. Так только в кино случается, доктор. А в реальной жизни всякий знает, что только имеющий пулю во лбу не навлечет на тебя неприятности. Кроме того, как я уже сказал, Кроче хочет рассердить меня. И рассердить очень сильно.

— Рассердить, — выдохнула она, — рассердить!

Я махнул рукой в сторону почтовых ящиков, — вот. Фамилия Даден тебе известка. Номер квартиры — 205. — Я посмотрел на нее чуть дольше чем следовало. — В случае если меня постигнет неудача, книга по шахматам, которую ты одолжила мне, лежит в моем чемодане.

Затем я вышел и сел в машину, надеясь, что не сказал ничего похожего на древних греков, которые обещали своим женщинам вернуться со щитом или на щите. У меня не было ни малейшего желания совершать самоубийство, если я могу его избежать, а если нет возможности его избежать, то это и не самоубийство. Все могло оказаться до ужаса смешным. Такой старый профессионал как Кроче, всегда немного фокусник, со своеобразными манерами; а привести обратно заложников живыми не так легко как пристрелить их, говорите ли вы о слонах или о вражеских агентах. В таких обстоятельствах, я бы предпочел привезти его обратно мертвым, но это была бы слишком роскошная работа, которую я должен был бы предусмотреть.

На мосту не было автомобильного движения. Если люди весь год жили в маленькой общности на берегу острова, как сказала Оливия, им вероятно не было особой необходимости ехать на большую землю в это время ночи. Я пересек мост и свернул направо, как было предписано, и вскоре не осталось ничего — только песок по обеим сторонам, да неодинаковые низкие дюны с проступавшей случайно темной водой, между ними. Дорога отливала черным на белом песке.

Я заметил маленький домик у ворот в свете фар и направился прямо к нему. Выигрышного тут ничего не было даже для очень умного человека. А он рассчитывал, что я буду особенно умным. Он рассчитывал, что я уйду прочь с дороги и не будучи заметным стану красться, как индеец, до зубов вооруженный смертоносным оружием. Поскольку он на это рассчитывал, я поехал в открытую, и остановился рядом с другой машиной уже припаркованной тут же, сбоку от домика.

Пришлось немного помедлить, чтобы вспомнить как включается свет в кабине "Рено": просто надо повернуть пластмассовый колпачок лампы. Я вынул из кармана плоскую коробочку с лекарствами, которую нам всем всегда выдавали. В ней содержался специальный шприц и три типа инъекций — два постоянного и один временного действия. В ней так же находилась маленькая пилюля с ядом предназначенная для личного пользования агента, которую нужно применять в экстремальном случае, но он может носить ее повсюду. Свою я не носил на работе, так как не знал ничего интересного ни о ком.

Я набрал в шприц четырехчасовую дозу воздействия инъекции "С" и положил его обратно в карман. Я выключил свет в кабине "Рено", вышел и огляделся. Другой автомобиль, казалось, был светло-голубой расцветки. Это был огромный "Крайслер" с откидным верхом. Он мог принадлежать Муни, согласно полученного описания. Где Кроче спрятал свой автомобиль, я не знал, об этом можно было только догадываться. Я даже не знал каков он был, этот автомобиль. Он нигде не позволил мне его увидеть. Я напомнил себе, что не следует переоценивать этого парня. Он мог иногда действовать плохо и необдуманно, но в основном его техника была отлично отработанной.

Я подумал, не убрать ли мне распределительные головки с обеих машин или не загнать ли машины в песок, но это могло вызвать его непосредственную реакцию и у него должна была находиться где-то еще одна машина в рабочем состоянии. Вместо этого я оставил ключ в "Рено", желая показать насколько мало я беспокоюсь за то, каким доступным окажется для него транспортное средство.