Своя дорога

Нет у них особых мечтаний, зато имеется избыток неутолимых голода и жажды. А менестрели и поэты – просто прирожденные лгуны и пустые мечтатели. Они все пытаются приукрасить, сочинив пару слезливых баллад о великой любви вампира к девушке и наоборот. Любви, делающей нежить благороднее и дарующей ей душу. Ну или о вожделении вампиров и оборотней к человеческим красавицам и красавцам. Все это сплошное вранье. Не дано монстрам того, чего люди сами толком не умеют! Я говорю про любовь, да и про вожделение тоже. Хотя смотря что подразумевать под словом «любовь». Я мясной пирог тоже люблю. Так вот у вампиров и оборотней обычный человек вызывает приблизительно те же чувства, что у меня хорошо приготовленное блюдо.

К еде, несомненно, можно вожделеть, но опять-таки не так, как поют о том менестрели. С едой совокупляться не принято ни у нас, ни у нежити. Хотя среди людей все же встречаются отдельные извращенцы, да разве стоит о них говорить?

Так чего хотят от человеческого ребенка дохлые поганцы?

Малявка, не ведая, сколько сомнений и дум вызывают она сама и ее поступки, потихонечку переходила от одного бездыханного зверя к другому. Казалось, все происходит само собой, без всяких вмешательств со стороны. Девочка просто подтаскивала за уши голову к туше, садилась рядом с мертвым зверем, держала ладошку на шее дохлой нежити и с любопытством наблюдала за тем, как стягивается располосованная плоть. А потом, когда очередной волк оживал и убегал прочь, под спасительный полог леса, хлопала в ладоши. После того как трупы закончились, девчонка обратила внимание на меня. Она требовательно протянула руки, и я снова превратился в носильщика.

Небо уже окрасила розовым разгоревшаяся заря, когда мне наконец удалось нагнать обоз торговца. На одном из его возов мы и добрались до столицы Наорга – Луаны. Ни оборотни, ни вампиры по пути больше не попадались. Купец оказался на диво молчаливым, даже не поинтересовался, куда делись мои воины и откуда взялся ребенок. Малышка, на счастье, больше своей необычности не выказывала – никаких воскрешений и прочих чудес. Внешне она ничем не отличалась от других детей. Вырастет, скорее всего, красавицей не назовешь. Слишком светлые глаза, слишком широкий рот, слишком умный взгляд, особенно для ее возраста – с виду девчонке не больше трех лет. А если учесть, что она еще и немая, то шансов на удачное замужество совсем немного. Хотя нет, последнее обстоятельство, скорее, в ее пользу. Во всяком случае – для многих мужчин женская немота достоинство, а не порок. Вот только о каком замужестве может идти речь, если малышке предстоит вырасти при дворе? Хорошо, если доживет до совершеннолетия.

В нашу столицу – город, где жались друг к другу тысячи домов, разделенных узкими улочками, мы добрались затемно. Ворота стражники открыли, несмотря на позднее время. Личная подпись и печать его величества на пергаменте с приказом пропускать подателя сего документа в любое время суток сослужили хорошую службу.

Сонные караульные не остановили даже повозки купца, которого я объявил своим спутником. Это была небольшая благодарность с моей стороны за оказанную помощь, не совсем бескорыстная, впрочем: тащиться по городу ночью пешком не хотелось.

Мой дом находился в квартале ремесленников. Так уж получилось. Еще в начале своей карьеры я снял тут комнату, потом весь дом, а затем вовсе его выкупил. Возможность позволить себе огромный особняк ближе к дворцу, в Белом городе, месте обитания аристократов, появилась у меня давно, но вопрос о переезде даже в мыслях не возникал. Зачем? Чтобы за каждым шагом следили лишние глаза?

Нет уж. У мастеровых спокойнее. Большинство моих соседей загружены работой с утра до вечера, хотя любители поглазеть из окон находятся. Любопытство – распространенный порок, с которым человечество расстанется в последнюю очередь.

Самым главным достоинством моего домишки я считал близость соседских крыш, по которым через мансарду можно было ускользнуть от нежелательных гостей. И хотя случая воспользоваться «верхним» путем пока не возникало, это обстоятельство сыграло решающую роль при выборе жилья. Маловат, конечно, домик: всего четыре комнаты, но мне хватает. Главное – есть спальня, кухня и мыльня. Опять-таки дворик с конюшней имеется. Вот только с лошадьми мне, как с напарниками, не везет, вечно с ними что-то происходит. После пятой по счету гибели коня его величество порекомендовал больше не брать лошадей из казенных конюшен. Теперь приходится тратить собственные деньги.

Ключ легко повернулся в замке, и я открыл дверь. Слуг не держу, не люблю лишних бездельников и соглядатаев в своей «крепости». Вполне хватает соседки, вдовы цирюльника, которая убирает мой дом, ее сын приглядывает за конями и двором (хотя это слишком громкое название для куска земли шириной в пятнадцать шагов).

Устроив малышку спать на своей кровати, я согрел воды в мыльне и наконец стер всю грязь, которая пристала ко мне в дороге, словно вторая кожа. Вместе с грязью смылась накопившаяся усталость, так что я вернулся в гостиную свежий и сияющий, словно новенький золотой. Спать расхотелось, и мне пришло в голову устроиться у камина с бокалом вина – поразмыслить о предстоящем визите во дворец. Но стоило сделать первый глоток, в дверь забарабанили.

Этот яростный стук был хорошо знаком. Так колотить в чужую дверь осмеливался только один человек – прекрасная Танита, молодая жена соседа аптекаря.

Я вздохнул: вожделенный отдых летел в преисподнюю к Мо, опять предстояло полночи разнимать разругавшуюся парочку. В итоге соседушки помирятся и потом хорошо развлекутся в постели, а я в очередной раз почувствую себя последним идиотом, влезшим не в свое дело. У меня даже имелось подозрение, что они специально сторожили, когда я вернусь из очередной отлучки, потому что стоило разжечь камин и устроиться в кресле, как скандалисты по очереди возникали на пороге.

Я обреченно распахнул дверь, и в комнату влетела растрепанная и ревущая во весь голос Танита. Ее лицо густо цвело ярко-красными пятнами, которые при ближайшем рассмотрении оказались следами от укусов. Молодка кинулась мне на шею, уткнула в камзол разукрашенное лицо и в голос заревела:

– Он меня избил! И покусал!

Почти любой мужчина на моем месте, глядя на безутешную красотку, немедленно рванул бы бить морду мерзавцу, посмевшему поднять руку на женщину, но только не я… Я в очередной раз от души посочувствовал парню.

Соседа звали Агаи, до недавних пор его жизнь текла на удивление размеренно и спокойно. Этот скромный молодой человек, компаньон и главный помощник аптекаря, трудился с утра до вечера не покладая рук. Миловидный парень с удивительно красивыми глазами густого зеленого цвета и очень добрым взглядом у всех вызывал симпатию. На меня облик юноши неизменно навевал мысли о древности человеческого рода, уж очень утонченными и породистыми были черты его лица.

Но на свою (и мою, очевидно, тоже!) беду на осеннем празднике урожая Агаи привелось увидеть дочь торговца маслом, хорошенькую Таниту, и по уши влюбиться в нее. Его не смутило, что девушка выше ухажера на полголовы, что ее плечи чуть уже его собственных и что при желании она легко согнет аптекаря в бараний рог. Разве способен думать о таких мелочах влюбленный мужчина? Вот и Агаи не думал. Тем более что возлюбленная была диво как хороша. Густые светлые волосы Таниты свободно падали на плечи, форме которых могла позавидовать богиня. Большая и опять-таки совершенная грудь, тонкая талия, красивые сильные руки, осанка королевы, крепкие стройные ноги – ни один мужчина не прошел бы мимо таких прелестей. А чего стоил горячий взор? А страстный рот? А прелестный, ровный цвет лица? Всего было достаточно, чтобы покорить сердце юноши, но боги настолько расщедрились к женщине, что дали ей в довесок ничем не прикрытую чувственность и какую-то дикую страстность. В общем, если убрать все дифирамбы, для описания Таниты хватило бы трех слов – она была неотразима.

Но, как это обычно бывает, сильного соперничества боги не терпят, поэтому они пожалели для девушки всего одной, но очень важной вещи – ума. Папаше Таниты следовало сбагрить ее в детстве посольству степной Ингахии, где женщины ни в чем не уступают мужчинам. Из Таниты получилась бы отличная воительница. Но на нашу с Агаи беду он до этого недодумался.

Итак, мой сосед влюбился, стал ухаживать и через полгода привел вожделенную женщину в свой дом. И вот тут-то началось… Девица оказалась на удивление стервозной, устраивала молодому супругу скандалы по малейшему поводу. Говорила с ним, как с нелюбимой собакой, ничуть не стесняясь посторонних. Потом начала драться, а юноша додумался сопротивляться.

В результате прелестный носик Таниты стал смотреть немного влево, а у Агаи на лице появился длинный шрам от виска через всю щеку, который он мне объяснил падением на улице. Удачное оказалось «падение»: направь его жена нож чуть в сторону, парень остался бы без глаза. Вот и сегодня, если судить по укусам на щечках молодки, Агаи пришлось защищать свою жизнь. Интересно, ему это удалось?

В дом снова постучали. Не слушая истеричных воплей красавицы, я распахнул дверь.

Так и есть, мои догадки оказались верны. Судя по количеству заливавшей молодого человека крови, на этот раз его пытались лишить уха.

Красная влага непрерывно стекала из раны, окропляя все вокруг, но Агаи, казалось, этого не замечал. Он смотрел тоскливым взглядом побитой собаки на жену и пытался улыбнуться.

– Танита, пойдем домой. – Умоляющий тон юноши разжалобил бы и камень.

Танита сначала возмущенно фыркнула, но потом в ее взгляде мелькнуло что-то напоминающее сострадание, она утерла слезы, встала, обняла покалеченного супруга за плечи и вывела вон.

На этот раз представление оказалось на удивление коротким, наверное, основную его часть разыграли дома.

Вспомнив, как кокетливо выгибала стан и оголяла ножку в кресле драчунья, я пообещал себе, что в следующий раз, когда она явится меня соблазнять, отказываться не стану! Так и быть, сделаю один раз бесплатно хорошее дело для ближнего. Надо как-то спасать незадачливого парня, ведь добровольно влюбленный безумец с Танитой не расстанется, и в один прекрасный день женушка попросту его убьет.

Я посмотрел на залитый кровью ковер, выругался и отправился спать. Удовольствие от возвращения домой было безнадежно испорчено.

Глава вторая

Утро началось с требовательного стука в дверь. Он возник еще во сне и не прекращался до тех пор, пока я не вынырнул из уютных объятий феи Грезы и не пошел открывать дверь. Личный посыльный его величества Фирита Пятого отработанным движением сунул мне в руки запечатанное красным воском письмо, лихо щелкнул каблуками, поклонился и отправился обратно.

Занавеска в доме напротив чуть шевельнулась.

Ох уж эти соседи! Вместо того чтобы спокойно спать, они изводят себя любопытством! А ведь любопытство обычно ходит парой с расплатой за него. И почему только люди постоянно об этом забывают?

Я, зевая во весь рот и растирая ладонью сонную физиономию, вскрыл письмо прямо на пороге. Невероятно… Неужели солнцеликий собственноручно изволили трудиться? Похоже на то – почерк Фирита. Странно, необъяснимо… Что случилось с моим ленивым господином?

Нет, а все-таки мерзавец наше величество: поднял меня в шесть утра, а встречу назначил на час дня! Любит он пакостить, как по мелочам, так и по-крупному. Правда, на этот раз ранний подъем сослужил хорошую службу: я вспомнил о голодном младенце и пошел на кухню посмотреть, что там имеется из еды. Вроде как вдовица обещала прикупить продуктов. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил на кухне свою подопечную! Девчонка залезла на стол с ногами и, зажав в обеих руках по куску хлеба и сыра, уминала их за милую душу.

Надо же, какая похвальная самостоятельность… Не иначе малышка привыкла заботиться о себе сама. Отлично, одной проблемой меньше – не надо кашу варить. Я, конечно, готовить умею, при моих скитаниях без этого не обойтись, но если есть выбор, предпочитаю, чтобы кормили меня.

Пользуясь моментом, решил как следует рассмотреть девочку. Должно же в ней оказаться что-то особенное, что заставляет гоняться за ней моего короля, вампиров и оборотней. Конечно, если не брать в расчет целительский дар малышки. Жалко, я не маг и не владею умением видеть человеческую (или нечеловеческую) суть.

Беглый осмотр ничего не дал. Ребенок как ребенок. Года три, не больше. По всей видимости, из бедной семьи: и одежка ветхая, и голову брили наголо приблизительно месяцев шесть тому назад. Значит, или не было денег на хорошего цирюльника, или в волосах завелись насекомые, что тоже не являлось признаком достатка и благородного происхождения. Дворянин никогда бы не позволил так обезобразить свою дочь, а потащил бы ее к лекарю или колдуну.

Что еще… Кожа светлая, волосы и брови темные. Глаза странного серовато-серебристого оттенка, но мало ли чего на свете не бывает, вон у нашего короля они откровенно фиалковые.

Нет, внешность не выдавала особенностей девочки.

Эх, расспросить бы ребенка… Но и это не получится – немая ведь.

Так и не сумев сделать хоть какие-то полезные для себя выводы, я повел девчонку во дворец.

Мы шагали по кривым улочкам, порой настолько узким, что соседи, выйдя на свои балконы, могли запросто пожать друг другу руки. Булыжная мостовая чистотой не отличалась, хотя в кварталах мелких торговцев и ремесленников стоки для нечистот вели в закрытые выгребные ямы. Беднота обходилась без них, выливая помои прямо на улицу.

Ближе к Дворцовой площади дома раздвинулись в стороны, освобождая пространство настолько, что на улице свободно разъехались бы две кареты. На балконах выстроились затейливые горшки с яркими цветами, красивые особнячки радовали взгляд ровной, выкрашенной в разные оттенки штукатуркой. Высокие, увенчанные львами и горгульями заборы огораживали ухоженные сады.

Знать, в отличие от меня, предпочитала селиться ближе к светлым очам правителя.

Ну а центром и бриллиантом Луаны по праву считался королевский дворец. Прямые аллеи, расчерченные четкими геометрическими узорами, украшенные причудливо выстриженной живой изгородью и крупными цветами, вели к парадной лестнице. Само здание построил отец Фирита, до этого короли обходились скромным, мрачноватым замком, ныне подаренным жрецам Ирия, верховного правителя божественного пантеона.

Пустовато сегодня было в саду: ни дам, ни кавалеров. Не иначе как его величество с утра изволил гневаться. В такие дни придворные предпочитали отсиживаться по своим апартаментам, чтобы, с одной стороны, глаза лишний раз не мозолить, а с другой – их легко можно было найти.

Девчонка с любопытством глазела по сторонам, едва поспевая за мной, и руки не отпускала. У самых королевских покоев мы расстались. Я отправился на аудиенцию, оставив ребенка в маленькой комнате без окон – так пожелал король. Он у нас детей не особенно жалует, вот и на этот раз решился обойтись без смотрин. Выглядел его величество превосходно – глаза буквально сияли от удовольствия. Он улыбнулся и махнул в мою сторону надушенным платочком:

– Рассказывай, Дюс, о своих приключениях.

Рядом с его величеством, чуть согнувшись в подобострастном поклоне, стоял секретарь с бумагой и чернильницей.

Я послушно открыл рот. Это был первый этап допроса с пристрастием, которому меня подвергали после каждого выполненного задания. Еще предстояло сочинить письменный доклад. Скорее всего, не один. Потом доклады тщательно сверят с исписанными секретарем листками.

Наш хитроумный правитель тратил уйму времени на поиск следов измен и обмана.

Все-таки странный государь достался Наоргу. Внешне – прекрасен, как божество (имелся, кстати, соответствующий слух о том, что король сын бога, его, насколько я знаю, пустил сам Фирит). Высокий, хорошо сложенный, с миндалевидными глазами незабываемого фиалкового цвета, с золотистыми локонами до лопаток и лукаво изогнутым ртом, он действительно походил на юного бога. Невинного и милосердного.

Но внутри испорченный юноша был чернее самой грязной клоаки, словно в душу к нему сливались нечистоты всего мира. Каждый раз, когда я смотрел на его величество, мысленно задавал себе один и тот же вопрос: «Почему вся эта грязь никак не отражается на лице?!!»

Так не бывает, чтобы порок не оставил своих меток! Жестокость прячется в холодном взгляде, желчность – в опущенных уголках рта, злобу не может скрыть улыбка, но где все это у нашего короля?!! Даже мне, знающему Фирита как облупленного, хотелось верить его лживым глазам, что уж говорить об остальных!

Да… Сумел я найти себе достойного господина…

Мой рассказ уже подходил к концу, когда через неплотно закрытые двери в королевские покои проник отчаянный детский крик. Крик, полный смертельного ужаса и боли. Король побледнел, и охрана сразу же взяла его в плотное кольцо, желая увести подальше от опасности, но его величество с места не тронулся.

– Дюс, иди посмотри! – повелительно указал перстом на выход правитель. Я с охотой подчинился, вылетев за дверь быстрее арбалетного болта.

Посреди маленькой комнаты, похожей на шелковую шкатулку, в луже собственной крови лежал ребенок. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться в том, что он мертв. Для того чтобы преставиться, достаточно колотой раны на груди, но убийца подстраховался и буквально открутил малышу голову, развернув ее на триста шестьдесят градусов. Я опустился на корточки и осторожно закрыл мальчишке глаза.

Бедный малыш! Как ты умудрился оказаться в ненужном месте в ненужное время?

Потом украдкой огляделся – надо было извернуться и найти свою подопечную. В том, что она осталась жива, я не сомневался.

Прятаться в этой комнате девчонка не может – потаенные местечки отсутствуют: нет ни громоздких шкафов, ни опущенных до самого пола портьер. Конечно, вполне могло статься, что девочку попросту увели по приказу того же Фирита, но тогда к чему весь этот фарс? И – для кого?

Из приоткрытой двери донесся ровный голос его величества:

– Викки, сходи и ты посмотри, а то ведь умрешь от любопытства.

Я тихо выругался и перетек ближе к выходу в коридоры дворца.

Правитель отправил ко мне своего секретаря! Не доверяет, раз решил добавить «глаза и уши».

Секретарь открыл дверь своим задом и, пятясь мелкими шажками, задвинул тощее тело в комнату. Разогнулся он только после того, как Фирит остался вне поля зрения, зато потом Викки хватило секунды, чтобы оказаться рядом с трупом.

Надо сказать, что повел себя мужчина довольно странно: вместо того чтобы внимательно осмотреть место преступления, любимчик короля схватил левую руку погибшего, шустро задрал рукав куртки и, как мне показалось, облегченно перевел дух. Затем Викки щелкнул крышкой чернильницы, с которой не расставался, наверное, даже во сне, и торопливо принялся выводить на нежной детской коже корявые загогулины. По-другому назвать кривые значки я не мог.

Это необычное поведение второй после повелителя гадины Наорга заставило меня сделать вперед пару шагов, и я чуть было не пропустил момент, когда дверь за спиной стала открываться. На пороге показалась служанка.

Хорошо, что реакция у меня мгновенная.

Пока женщина медленно разевала рот, чтобы завизжать, я успел заткнуть его своей ладонью, вытолкнуть дуреху вон, закрыть за собой дверь, разглядеть, кого служанка держала за руку, а еще достать нож и ткнуть его под ребра паникерши, сопроводив это действие словами:

– Молчи, коли жить хочешь!

У несчастной брызнули слезы из глаз, и она испуганно затрясла головой, обещая повиноваться.

– Уходи, я буду ждать тебя через полчаса у Нового моста. Не убережешь ребенка – разрежу на ремни! – нежно прошептал я на ухо служанке, не сомневаясь, что меня услышат. Потом опустил руки и уже громко сказал: – Иди и займись делом. Нет там для тебя ничего интересного!

Женщина торопливо засеменила по коридору прочь, крепко зажав в ладони ручонку девочки. Та почти бежала, пытаясь приноровиться к шагам взрослого человека, и постоянно оглядывалась на меня. Я успокаивающе кивнул и мысленно пообещал себе выполнить угрозу, если служанка вздумает ослушаться, а потом вернулся на прежнее место. Очень вовремя вернулся.

Секретарь уже прекратил свои загадочные манипуляции с пером и чернилами и, разогнувшись, громко позвал самодержца:

– Ваше величество!

Фирит не заставил себя ждать и тут же объявился на пороге. Он неторопливо, словно на прогулке, подошел к убитому ребенку, брезгливо прикрыл рот батистовым платком, постоял, пристально разглядывая тело, а потом сделал нетерпеливый знак рукой. Тот, кому предназначался безмолвный сигнал, понял его сразу: секретарь опустился на колени и вспорол рукав куртки до локтя, явив нашим взорам черную загогулину. Его величество буквально впился в нее взглядом, я тоже сделал пару шагов вперед, стараясь запомнить нарисованный знак.

Что-то мне подсказывало – вечером обнаружу похожий на другой маленькой ручке.

Правитель едва заметно пошевелил пальцами, и «верный» Викки, торопливо послюнявив кусочек ткани, потер отметину. Мне с трудом удалось скрыть усмешку. Секретарь выполнил приказ с таким усердием, словно не он минутой раньше начертал значок. А с другой стороны, о чем беспокоиться, если рисунок застыл намертво? Такие чернила нельзя смыть, свести или стереть, и королевский слуга это отлично знал.

Невыводимые чернила ценились настолько дорого и производились в таких мизерных количествах, что позволить себе подобную роскошь могли только правители, и то не самые бедные. А в Наорге их вовсе под страхом смерти разрешалось иметь только Несравненному Фириту.

В общем, государь даже помыслить не мог о наглом обмане и предательстве со стороны доверенного человека, а потому вполне удовлетворился осмотром. Он вздернул голову, и в фиалковых глазах засиял огонь торжества, который король даже не попытался скрыть. Более того, он с вызовом посмотрел на меня, и я похолодел. Первый раз его величество дал понять, что убийство невинного человека, к тому же ребенка, произошло по его повелению.

Похоже, Фирит решил поставить меня перед выбором: молча проглотить этот факт и быть готовым исполнить любое пожелание государя или принять вызов и приготовиться к смерти, которая обязательно явится или в виде наемных убийц (хотя это маловероятно), или в образе отравленного блюда, или в пропитанном ядом подарке с королевского плеча.

Я задумчиво и скучающе посмотрел на потолок, потом на пол, потом вовсе куда-то в сторону. Как и ожидалось, мой господин намек понял правильно и мелодично рассмеялся:

– Дюс, я вижу, ты устал и нуждаешься в отдыхе! Отпускаю своего верного слугу домой, но жду завтра. Викки подготовит для тебя деньги, приходи в это же время, поболтаем немножко… о твоем будущем.

Я поклонился и направился к выходу. Фирит дал сутки на принятие решения, надо было употребить это время с толком.

Уже в коридоре меня догнал мягкий, как подтаявшее масло, голос секретаря:

– Сир, как прикажете похоронить?

Я остановился и стал медленно надевать перчатки, старательно прислушиваясь к разговору. Речь короля снова сделалась ленивой и тягучей, словно патока.

– Как-нибудь, мне все равно. Главное, чтобы тихо и незаметно.

– Может, сжечь?

Теперь голос Викки переполняла забота об интересах короны.

Так и стоял перед глазами его преданный собачий взгляд, которым он каждый раз одаривал солнцеподобное величество, взгляд, который, как выяснилось, недорого стоил.

Фирит немного помолчал, а потом одобрительно хмыкнул:

– Хорошая мысль. А пепел рассейте. Чтобы даже следов не осталось!

Последнее предложение походило на яростный рык.

Вот это да! Я даже не подозревал, что венценосец может издавать такие звуки. Сильно же его разобрало…

Дальше стоять у дверей было опасно, и я бесшумно удалился, ломая голову над новыми вопросами, а их набралось много.

Чем мог так сильно досадить самодержцу ребенок? Почему потребовалось тащить малыша во дворец? Ведь проще было прирезать по дороге. Какую угрозу для себя видел в ребенке монарх? И какую игру вел его секретарь? Наконец, самое главное – что мне самому теперь делать?

Глава третья

Я покинул дворец в состоянии мрачной сосредоточенности и, почувствовав спиной чье-то навязчивое внимание, немного покружил по городу, чтобы удостовериться – оно не мерещится.

Ощущение прилипшего «хвоста» не ушло.

Ну что ж, обычное дело, за неблагонадежными с точки зрения короля подданными часто устанавливалась слежка, а я на данный момент находился у правителя под подозрением. До завтрашнего дня, во всяком случае.

«Хвост», даже временный, мне был абсолютно ни к чему, а прием по избавлению от оного я продумал давно. Правда, до сегодняшнего дня он не требовался, но, как говорится, все когда-нибудь происходит в первый раз.

Перепрыгнув через сточную канаву, уверенно зашагал по узкой улице в сторону квартала «развлечений», где находился небольшой кабачок по названию «Кабанья голова».

Надо поесть, с утра маковой росинки во рту не держал, ну а потом можно заняться насущными делами.

Трактир встретил нового гостя сытными запахами. Хорошее место – «Кабанья голова». Готовят вкусно, продают недорого. Правда, народ собирается всякий, от профессиональных нищих и воров до зажиточных мастеровых и дворянских сынков с лицами, стыдливо прикрытыми масками, но это ничего… Это мне как раз нравится – можно легко обзавестись полезными знакомствами. Тем более что хозяин трактира управляется с разношерстной публикой очень ловко, не допуская кровавых разборок и драк. Я подозревал, что он не последний человек в «придонном» мире нашей столицы, уж слишком спокойно было в его заведении. В свое время мне довелось оказать трактирщику небольшую, но важную услугу, так что теперь он сам всегда был готов «подставить плечо», хоть и не даром.

Я протиснулся, лавируя среди столов, в свой любимый угол, по счастью свободный, и сел. Разрумянившаяся от работы и мужского внимания дочка трактирщика подскочила сразу:

– Здравствуй, красавчик! Чего желаешь?

– Вкусно и быстро, – приказал я девушке, добавив вполголоса: – Вино принеси из особого заказа.

При последнем слове брови молодки на мгновение ласточкой взлетели вверх, но она тут же улыбнулась, убрала под чепчик кудрявую прядку, кивнула и убежала выполнять заказ. Я прислонился спиной к стене – теперь можно спокойно оглядеться.

Соглядатай устроился у самого выхода, он умело делал вид, что оказался тут совершенно случайно. Если бы кто-то глянул на него со стороны, не обратил бы внимания. Неприметное лицо, простоватое, в меру добродушное, черты смазанные. Ну такие, словно Ирия, создавая его, все наметил, а вот конкретные четкие формы придать забыл. Смотришь на человека – и взгляд скользит, не задерживаясь, потому что зацепиться не за что. Хороший шпион, только вот намерения сияют над его головой яркими оранжевыми всполохами, выделяя из безликой толпы.

М-да, не все качества, доставшиеся по наследству от таинственного родителя, усложняли мне бытие, некоторые помогали выжить.

Передо мной снова мелькнули пышные юбки дочки трактирщика, и на стол с глухим стуком поставили большую тарелку мясного рагу и оловянную кружку. Я принюхался к ее содержимому.

Умница девочка, поняла все правильно – в кружке плескалась чистая родниковая вода.

Я кинул девушке монетку и принялся за еду. Пустой желудок наконец получил свою порцию удовольствия. Мясо оказалось мягким и сочным, хорошо потушенным в красном соусе, овощи не разваренными и в меру солеными. А еще в рагу плавали тоненькие черные пластины восхитительно хрустящих древесных грибов. Они придавали блюду пикантный островатый вкус. И ничего, что еду пришлось запивать не молодым кисловатым винцом, а обычной водой, удовольствия меньше не стало. Будь «Кабанья голова» чуть ближе к моему дому, тут бы и завтракал, и обедал, и ужинал с удовольствием.

Я энергично двигал челюстями, пережевывая еду, но мысли витали далеко. Уж больно озадачили меня последние события. На первый взгляд в них не было никакой логики. Зачем Фириту платить пятьсот золотых наемнику за живого ребенка, если его так необходимо убить? Допустим, что его величество лично хотел убедиться… Увидеть своими глазами знак на руке, чтобы исключить ошибку. Это было вполне в характере короля. Особенно если учесть, что при этом появлялась возможность проверить степень преданности своего слуги – то есть меня. А заодно поставить этого слугу перед выбором. Подтолкнуть к той черте, за которой уже неважно, насколько ты испачкался в дерьме.

Ну что же… Скорее всего, так и есть. Получается, с Фиритом все более-менее ясно: доверяй себе и только себе – вот его принцип. Теперь секретарь… Викки…

В памяти всплыл его жесткий, сосредоточенный взгляд, впившийся в руку мертвого мальчика. И то, как секретарь изменился, посветлев при виде чистой белой кожи.

Вот демон… Чего на самом деле надо этому тощему прихлебателю?

Чем дольше я размышлял о том, что произошло, тем больше убеждался – король и его секретарь на этот раз играли каждый сам за себя. И цели у них были совершенно разные – правитель жаждал смерти мальчишки, а секретарь хотел защитить ребенка. Тогда почему не перехватил добычу раньше Фирита? К чему рисковать? Что-то не получилось? Да, видимо, так: Викки попросту не успел. Значит, я не ошибся: его величество далеко не во всем откровенен со своим слугой. Бедняга Викки даже не знал, что я вернулся! Это объясняет и ранний визит гонца, и труды венценосного писчего.

Ох, ну и нюх у нашего правителя! Ведь ему почти все удалось. Помешала ерунда, маленький выворот судьбы в виде страдающего по горшку ребенка. Кажется, боги берегут немого найденыша. Интересно, а меня тоже берегут? Пока не похоже, раз я исхитрился встрять в смертельную игру двух тварей. Везунчик, Мо шизане… Надо же так попасть!

Но вот почему секретарь пошел против своего обожаемого короля? Или все-таки – не обожаемого? Эдхед то… Змеиный клубок. Куда бы руку ни сунул – отовсюду ядовитые зубы торчат! Хрен разберешься, кто кому служит. А если разберешься – обязательно окажется, что не угадал!

Я отхлебнул воды, пожалев, что это не вино: уж больно хотелось напиться от злости и раздражения на этот дерьмовый мир, в очередной раз повернувшийся ко мне задницей.