Талисманы власти (№2) - Арфа Ветров

— Узнаешь ли ты меня, о Хриза? Ты, делившая логово с моей матерью?

Старая мощная пантера презрительно прорычала в ответ:

— Моя подруга наплодила много детенышей. Не думаешь ли ты, что я помню всех, тем более — заблудших?

— Опомнись! Неужели ты забыла именно ту, которую когда-то сама помогала растить? Не надо лгать, Хриза, даже ради своей репутации.

Глаза молодой кошки загорелись.

— Как ты позволяешь ей, Хриза, так разговаривать с тобой? И что это за гадкая штуковина? — Она с опаской и отвращением поглядела на светящийся Жезл Земли.

Хриза предостерегающе подняла лапу.

— Не трогай! — прошипела она. — Потом неохотно подошла вплотную к Шиа, и они потерлись мордами в знак приветствия.

— Не думала когда-нибудь вновь свидеться с тобой! — Безмолвная речь Хризы звучала мрачно.

— Я тоже, — радостно ответила Шиа. Она чувствовала, что напряжение не оставляет Хризу, и понимала, что главной причиной тому — Жезл.

— Что это за штука? — спросила Хриза.

Шиа постаралась, чтобы ее ответ прозвучал беззаботно.

— Глупая людская поделка, что же еще? Скоро его здесь не будет, Хриза, обещаю тебе. Нашему народу нечего беспокоиться. А кто сейчас Первая Самка? — тихо добавила она.

— Гристина! — прошипела Хриза. — Шиа, неужели ты собираешься бороться с ней за первенство — в таком состоянии?

— А для чего, по-твоему, я вернулась?

— Это же немыслимо!

Шиа вздохнула (дурная привычка, перенятая у людей):

— Может быть, мне и не придется. Ты права: я не в том состоянии, чтобы драться с ней. Но я дала обещание, которое должна сдержать. Это долг чести другу, спасшему мне жизнь. Мне нужно, чтобы Гристина просто согласилась пропустить меня через вашу землю.

— Ты ведь знаешь, она на это не пойдет. Пусть ты, пожертвовав собой, спасла всю Стаю, но для Гристины ты прежде всего опасная соперница, а ей никогда не представится лучшего случая разделаться с тобой, чем сейчас, когда ты так ослабла. Уходи, прошу тебя, пока она не узнала, что ты здесь.

— Уже поздно. — Шиа заметила, что молодая пантера исчезла.

Хотя на склонах Стального Когтя вся растительность была уничтожена во время катастрофы, разрушившей гору, время от времени здесь, неизвестно откуда, появлялась новая зелень. И до того, как началась эта зима, тут во множестве росли осины, ясени, сосны. Пятнистые олени пили воду из чистых лесных озер, и в речках плескалась форель. Но теперь Шиа не узнавала знакомых мест. Вдоль тропы, по которой она шла вслед за Хризой, торчали только голые стволы, похожие на огромные черные палки. Реки и озера были скованы льдом. Нигде не было видно ни одного живого существа. Мертвое безмолвие царило вокруг. Казалось, зима загубила все живое. Конечно, пантеры не охотились здесь да и на кого было охотиться? Похоже, они с Хризой тут единственные живые существа. Если раньше у Шиа и оставались какие-то сомнения насчет помощи Ориэлле и Анвару, то сейчас они исчезли окончательно. Крепче сжав в зубах Жезл Земли, Шиа про себя поклялась отомстить тем, кто сотворил такое с ее землей. Покалеченная гора изобиловала каньонами и пещерами. Пантеры не интересовались, конечно, бурной историей Стального Когтя; они просто нашли, что эта гора — хорошее место, чтобы выращивать молодняк. Хриза до сих пор ютилась в той старой пещере, где родилась и выросла Шиа, и когда изгнанница вновь оказалась здесь, воспоминания нахлынули на нее. Она вспомнила свою мать, Зеру, давно уже погибшую от рук крылатых охотников; брата и сестру, убитых тогда же, когда сама Шиа попала в плен… Но она решительно запретила себе предаваться этим растравляющим душу воспоминаниям. Сейчас совсем не время для них.

Хриза разгребла кучу камней в задней части пещеры и притащила оттуда тушу горного козла.

— Вот, поешь! — велела она. — У тебя мало времени. Шиа посмотрела на угощение с удивлением, но времени у нее действительно не было, и она с жадностью набросилась на еду.

— А вы тут неплохо живете, — заметила она. — Я боялась, что во время этой проклятой зимы начнется голод.

— Действительно, времена тяжелые, — мрачно согласилась Хриза. — Гристина превратила многих наших в чьюва — в основном недовольных, — зло фыркнула она. — К тому же крылатые охотники любят наш мех, так что выжили немногие.

— А как же с этим козлом?

— Нам просто повезло. Несколько дней назад случилась лавина в горах на западе, и она сбросила вниз целое стадо этих глупых созданий. Нам оставалось только отрыть их, и ненадолго наступило изобилие.

Некоторое время Хриза молча вылизывала Шиа своим шершавым языком, а потом наконец спросила:

— Шиа, как тебе удалось вернуться? И откуда у тебя эта ужасная штука? — Хриза кивнула на Жезл Земли. Щиа насытилась, и ее стало клонить в сон.

— Это длинная и невероятная история, — начала она сонно. И вдруг…

«Выходи, трусливая тварь, на честный бой!» — донесся снаружи леденящий кровь вопль: Гристина вызывала ее на поединок.

— Я знала, что она не заставит себя долго ждать, — тихо заметила Шиа. — Я иду, самозванка! — был ее ответ.

***

После катастрофы, постигшей гору, ныне получившую название Стальной Коготь, ее средняя часть была полностью разрушена и между двумя оставшимися скалами, и в самом деле похожими на исполинские когти, образовался кратер, напоминающий огромную чашу, дно которой местами было покрыто черной застывшей лавой.

Зализывая раны, Хану сидел, никем не замечаемый, на выступе над ущельем, где уже многие поколения собирались самки Стаи. Конечно, ему не следовало здесь находиться. Самцы сюда не допускались, особенно такие молодые и незначительные, как он. Но этот маленький акт неповиновения служил хоть каким-то лекарством для его уязвленной гордости. Сегодня он самонадеянно попытался овладеть Гристиной, Первой Самкой, чей постоянный самец был убит во время последнего нападения Крылатого Народа» и теперь переживал несказанное унижение после того, как, выдержав тяжелую схватку со старшими и более опытными претендентами, был с позором отвергнут самой Гристиной да еще получил от нее несколько унизительных шлепков.

Смеркалось; Хану начал замерзать, но ему не хотелось никуда уходить отсюда. Унижение, которому подвергла его Первая Самка, значило для него гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Выяснилось, что он вовсе не играет той важной роли в Стае, как ему представлялось. «Не понимаю, — мрачно рассуждал он сам с собой. — Самцы больше и сильнее. Мы первыми вкушаем от добычи на охоте, а самки стоят в стороне, пока мы не насытимся. И если молодежь ждет случая, чтобы завоевать себе подруг, то каждый из зрелых и сильных самцов волен сам выбрать группу самок, с которыми хочет иметь дело». Так по крайней мере думал Хану, но оказалось, что все обстоит иначе.

Самцы не охотятся. Самцы не посещают собраний, не имеют права голоса и не принимают серьезного участия в воспитании детенышей. Более того, самцы (о, что за мучительное воспоминание!) не могут даже сами выбирать себе подруг. Да, они яростно оспаривают друг у друга право обладания, но, как сегодня беспощадно доказала ему Гристина, окончательный выбор остается за самками.

После того как Гристина отвергла его. Хану решил поговорить со своим родителем Жаралом. Этот покрытый шрамами ветеран многих брачных битв давно оставил жестокие забавы, и был вполне счастлив со своими стареющими подругами, одна из которых была матерью Хану.

— Неужели это правда? — потребовал ответа Хану, пересказав свою горькую историю.

— А что, если правда? — лениво поинтересовался Жарал, испытующе поглядев на своего отпрыска. — Посуди сам, к чему нам, самцам, утруждать себя охотой, если с этим прекрасно справляются самки? К чему суетиться, изобретая всякие дурацкие законы или изнурять себя воспитанием непослушных котят? Если самки от этого вырастают в собственных глазах, то зачем менять этот порядок? Нам и так хорошо.

— Но мы же ничего не делаем! — возразил Хану. — Мы, особенно в нынешние тяжелые времена, должны были бы…

В мгновение ока Жарал поднял мощную лапу и одним ударом сбил Хану с ног.

— Держи язык за зубами, щенок! — прорычал Жарал. — Самцы вполне довольны существующим порядком, и самки, я полагаю, тоже. Или ты думаешь, что Гристина позволит тебе вмешиваться в ее дела? Каждому свое — и не тебе это менять. Или ты хочешь кончить свои дни, превратившись в чьюва?

Обо всем этом и раздумывал сейчас Хану, сидя на выступе, когда услышал страшный вопль — вызов Гристины. Тотчас же место собраний стало наполняться самками. Хану мало что мог разобрать из их слов, но чувствовал, что все они чем-то взволнованы или встревожены. Но были слова, которые повторяли все: Шиа! Шиа вернулась!

Хану уже был готов потихоньку убраться отсюда, чтобы самки не пронюхали, что он покусился на их прерогативы, но, услышав интригующие возгласы, передумал. «Они не имеют права меня выгнать, — начал он задиристо убеждать самого себя. — Это ведь касается всей Стаи, а не только их!» — и поэтому он лишь переместился так, чтобы его нельзя было заметить снизу, и, дрожа от возбуждения, стал ждать поединка, который всегда мечтал увидеть.

…Снизу на место собраний Стаи можно было попасть через извилистый туннель, выходивший к южной стороне кратера. Шиа шла в темноте осторожно, не торопясь, стараясь беречь силы, которых у нее и так было не много. Хриза, ворча следовала за ней. После непроглядной черноты туннеля сумерки показались Шиа ярким дневным светом. Хотя в подобных случаях зрительницам предписывалось молчать, Шиа услышала изумленный гул голосов. Ей даже показалось, что в нем звучит не только удивление, но и радость. Однако радость эта быстро сменилась недовольством, едва самки заметили пугающее мерцание Жезла Земли. Она быстро положила свою ношу к ногам Хризы.

— Посторожи его, — тихо сказала она.

Глядя на Жезл с прежней неприязнью, Хриза ответила:

— Я позабочусь о нем, Шиа, но ни за что на свете не прикоснусь к этой гадости.

Явилась и Гристина. Она вышла в центр кратера, крупная и мощная, словно самец, готовая к поединку. Шиа вспомнила, что еще в детстве ее противница была задиристой и высокомерной, мало думала о других и еще меньше умела держать себя в руках. Если верить Хризе, с тех пор мало что изменилось.

Первой следовало говорить Шиа — как нарушительнице спокойствия и чьюва, но вместо этого она упорно молчала, не сводя глаз с могучей Первой Самки. Сумерки сгущались. Две огромные кошки, готовые к бою, стояли, не сводя глаз друг с дружки.

Как и надеялась Шиа, Гристина не выдержала.

— Чьюва! — презрительно прошипела она. — Тебе не место здесь, на этой горе, на родине Стаи. Убирайся — или дерись.

Услышав это, Шиа засмеялась про себя. Нарушив молчание, Гристина уронила себя в глазах всей Стаи. Шиа подняла голову и, обращаясь не к чванливой Первой Самке, а ко всем невидимым в темноте зрительницам, сказала:

— Я пришла сюда не драться, и я — не чьюва. Меня никто не изгонял из Стаи, и всем здесь, кроме самых молодых, известно, кто я такая. Я — Шиа, Первая Самка, вернувшаяся из царства Смерти!

— Не трать силы на слова, чьюва! Побереги их для боя! — с этими словами Гристина прыгнула на соперницу. Шиа попыталась увернуться, но ослабевшее тело подвело ее. Получив тяжелый удар, она покатилась по земле, увлекая за собой Гристину. Однако взять верх никому не удалось, и, ощетинившись, они стали кружить по риста лищу, угрожающе глядя друг на друга. Шиа получила глубокую рану, и Гристина, почуяв запах крови, зажмурилась. В этот момент Шиа ударила ее слева. Удар пришелся по голове и располосовал ухе. Морда Гристины превратилась в жуткую маску. Издав пронзительный вопль, она подняла лапу, словно готовясь к броску. Шиа напряглась в ожидании, но на этот раз Гристина была осторожнее, и они снова начали ходить кругами.

— Выслушай меня, о неразумная! — заговорила Шиа. — Все это совершенно ни к чему… Мне не нужен твой титул, Гристина… Мой путь лежит в дальний край…

— Действительно, в дальний, — злобно перебила Гристина. — В небытие, насколько я понимаю!

И она снова бросилась на Шиа, Пошатнувшись под ее тяжестью, Шиа снова упала. Она чувствовала на шее горячее дыхание Гристины и понимала, что та вот-вот вцепится ей в глотку. Однако между ними еще оставалось свободное пространство, и Шиа, изловчившись, задней лапой ударила Гристину в живот. Но та извернулась, и удар пришелся в воздух.

Гристина хотела возобновить атаку, но Шиа вцепилась зубами в хвост. С хриплым воем Гристина обернулась, но в таком положении она не могла дотянуться до Шиа — впрочем, и та была лишена свободы маневра. Шиа изо всех сил уперлась лапами в каменистое дно кратера, но она понимала, что Гристина, наделенная большим весом и большей силой, вот-вот опрокинет ее. Выбрав удобный момент, она с сожалением выпустила хвост Гристины. Потеряв равновесие, та покатилась по земле, но по пути задела Жезл и, завизжав как ошпаренная, отскочила в сторону. Западный выход из кратера, ведущий на горный отрог, оказался свободным: другие пантеры не вмешивались в поединок. Не раздумывая, Шиа схватила в зубы Жезл и кинулась бежать.

Отчаяние придало ей такую силу, что она в три прыжка оказалась на вершине отрога. Но Шиа ошиблась, решив, что Жезл усмирил амбиции соперницы. Гристина внезапно обрушилась на нее сзади. Шиа была сбита с ног, и Жезл со стуком упал на камни…

Когти Гристины раскаленным железом обожгли Шиа бок, а в следующую секунду Первая Самка нанесла новый удар, лишь чудом не лишив Шиа глаз. Кровь залила морду Шиа, мешая ей дышать. Она уже чувствовала клыки соперницы у себя на горле. Сейчас они вонзятся в него…

***

Хану, не отрываясь, следил за поединком. Он мало что знал о легендарной Шиа, поскольку был еще несмышленым детенышем, когда ее захватили в плен, но, увидев ее, сразу почувствовал восхищение. Она исхудала, но оставалась по-прежнему сильной и крепкой. А этот взгляд, полный внутренней силы! Она была старше его, но — в лучшей поре своей зрелости. Хану так желал ей победы, что даже забыл об осторожности. К сожалению, сейчас ей было трудно тягаться с Гристиной, и когда та настигла Шиа на горном отроге, сердце его сжалось. Теперь, кажется, все. И когда Хану вдруг бросился вперед, больше всего, кажется, этому удивился он сам.

***

«Прости, Ориэлла, я подвела тебя…» Шиа приготовилась к неминуемой смерти… Но вдруг что-то огромное, черное, словно ночной призрак, обрушилось на Гристину так, что она упала и, покатившись по земле, сорвалась с обрыва и рухнула на камни внизу.

Вопли возмущенных зрительниц слились в невообразимый и невыносимый шум.

«Беги! — услышала Шиа мысленный приказ. — Сейчас они настигнут нас!»

— Жезл! — вскричала Шиа, отчаянно шаря лапами вокруг себя.

— Вот он! — услыхала она в ответ. — Я обещала сохранить его. — Это была Хриза. — А теперь беги!

Сердце Шиа радостно забилось.

Не теряя больше времени, три пантеры — Хриза, Шиа и странный самец, спасший ей жизнь, — побежали прочь. Они неслись вперед, подгоняемые отчаянием, перепрыгивая через валуны и глубокие трещины, спасаясь от стаи разъяренных самок, бросившихся в погоню.

После очередного, мучительного подъема Хриза остановилась и поглядела вниз.

— Кажется, мы наконец оторвались от них, — сказала она задыхаясь.

Хану слишком устал, чтобы разговаривать. С облегчением вздохнув, он бессильно опустился на заснеженную землю и посмотрел на Шиа. Она по-прежнему не выпускала из зубов светящуюся диковинку, которую взяла у Хризы еще в начале их бегства. Израненная и обессиленная, пантера держалась только за счет силы воли.

Услышав слова Хризы, Шиа тоже вздохнула с облегчением.

— Надеюсь, что так и есть, — проворчала она, — ибо я уже не в состоянии сделать и шага.

Она была похожа на тень, да и старая Хриза выглядела не лучше. Что касается Хану, то ему, как и всем самцам, не привыкшим к охоте, пришлось хуже всех.

Весь день и всю ночь разъяренная Стая неутомимо преследовала беглецов. На другой день они вновь оказались в горах, на этот раз — в таких местах, где Хану никогда еще не бывал. Вершина, которую он увидел перед собой, была ничуть не похожа на знакомый с детства Стальной Коготь. Хану ввязался в поединок королев, ведомый ненавистью к Гристине, которая унизила его, благоговейным уважением к легендарной Шиа с ее удивительным мужеством, и отчаянным желанием утвердить себя. Однако он понимал, что благодаря своему безрассудству превратился в чьюва, и содрогался от одной мысли об этом.

«Сейчас не время об этом думать!», — убеждал он себя.

— Ты уверена, что они потеряли нас? — спросил он Хризу, и та бросила на него презрительный взгляд.

— Стала бы я тогда останавливаться? — выпалила она. — Оставь свои глупые вопросы при себе, молокосос. Зачем ты вообще потащился за нами?

Хану понимал, что грубость Хризы вызвана голодом и усталостью, но он и сам был в таком же состоянии, поэтому почувствовал себя задетым. Он достаточно выразительно посмотрел на нее и ответил:

— Я пошел потому, что такова была моя воля. Я пошел потому, что хотел помочь Шиа.

— Ты, самец, хотел ей помочь? — насмешливо переспросила Хриза. — И чем же, скажи на милость? Она не собирается заводить себе дружка. У нее есть заботы поважнее. А ты даже охотиться не умеешь.

Хану ощетинился.

— Я могу научиться, — прорычал он.

— Ха! — фыркнула Хриза.

— Да помолчите вы оба! — Шиа с усилием разжала челюсти и, опустив Волшебный Талисман на землю, посмотрела на Хризу и Хану. — Вы напрасно ссоритесь, потому что никто из вас не пойдет со мной, — заявила она тоном, не допускающим возражений.

— Как? — спросила пораженная Хриза.

— Вы слышали, что я сказала?!

Во взгляде ее Хану увидел ту непреклонность духа, которая сделала имя Шиа легендой среди пантер. Но Хриза была не так впечатлительна.

— Вот как? А я говорю, что пойду с тобой, Шиа, а если ты хочешь остановить меня, будь готова опять драться.

Царственность Шиа вдруг исчезла. К удивлению Хану, она снова вздохнула и положила голову на лапы.

— Хриза, — ответила она, — ты знаешь, что сейчас я не способна драться. Однако выслушай сначала, что я собираюсь делать, а потом уже решай. Я иду с этим Жезлом Земли в Аэриллию, к нашим старым врагам — Крылатому Народу, чтобы спасти жизнь одного человека.

Оба ее спутника застыли, точно громом пораженные, а Хану в ужасе подумал, что долгое изгнание, должно быть, помутило разум Шиа.

Подняться на неприступный пик Аэриллии, в одиночку проникнуть в цитадель их злейших врагов — и все это для того, чтобы помочь человеку?

Хриза потерла морду лапой, словно получила оплеуху. Она на мгновение лишилась дара речи, и Хану ясно прочел в ее взгляде сомнения, подобные его собственным, а ведь она всегда была самой верной сторонницей Шиа.

Наконец он набрался храбрости и заговорил:

— Я хочу пойти с тобой, Шиа. Моих братьев убили эти крылатые чудовища. — Хану оскалил клыки в кошачьей улыбке. — Я всегда хотел проверить, каково на вкус мясо крылатых.

— Ты не пойдешь туда, юный глупец! И ты тоже, Шиа. — Ярость Хризы вспыхнула, словно сухой хворост. — Аэриллия! Люди! Сроду не слышала таких чудовищных глупостей! Я не пущу тебя! Мне проще убить тебя самой!

— Тогда тебе действительно придется убить меня, Хриза, — спокойно ответила Шиа. — Но только зачем беспокоиться? Ты права: Крылатый Народ вполне может расправиться со мной, и тебе вовсе ни к чему обременять свою совесть.

Хриза вздрогнула, услышав такие слова.

— Я только хотела бы понять, — проворчала она, — что это еще за Жезл Земли и кто этот человек, ради которого ты так рискуешь. Долгое изгнание сильно изменило тебя, Шиа. Что с тобой произошло за это время?

— Я расскажу тебе все, старая подруга, когда мы немного отдохнем и поедим чего-нибудь. И если у тебя достаточно сил, чтобы драться со мной, не лучше ли потратить их на поиски пищи — если, конечно, ты еще не разучилась, — с веселым вызовом добавила она.

— Ха! — ответила Хриза. — Да я добуду побольше твоего. Я охотилась, когда тебя еще на свете не было! Однако мы должны поторопиться. Скоро пойдет снег!

— Она повернулась к Хану. — Тебе, юнец, лучше пойти с нами, если ты в самом деле хочешь чему-то научиться.

Они, крадучись, направились к небольшой рощице, Хриза шла впереди, и Хану, воспользовавшись случаем, приблизился к Шиа и тихо сказал:

— Знаешь, ведь она пойдет с тобой. И я тоже — что бы вы с ней ни говорили.

Шиа устало посмотрела на него.

— Знаю, — ответила она — И это будет ваша самая большая глупость. — Неожиданно она смягчилась. — Может, я просто эгоистка, но я рада вашему обществу. Я так давно не видела никого из своих! Но знай. Хану, дело это настолько важное, что, если будет в том нужда, я не колеблясь пожертвую любым из вас, когда мы встретимся с Крылатым Народом!

Хану вздрогнул, услышав эти слова.

— Сначала им придется поймать меня! — упрямо ответил он.

Глава 15. В УБЕЖИЩЕ

Я понимаю, Янис, что Ремана беспокоится о девчонке, но мы-то с чего должны рисковать нашими кораблями и подходить так близко к Нексису? — проворчал Идрис.

Янис переглянулся с Фионалом и поморщился. Юный предводитель Ночных Пиратов никогда не любил желчного и ворчливого старика капитана и не надеялся, что Идрис одобрит затею тайно проникнуть в Нексис с целью найти Занну и ее отца.

Янис крепко сжал кулаки и тяжело опустил их на стол Совета, который стоял в большой пещере, служившей Ночным Пиратам кухней, и в обычное время был просто кухонным столом. Хорошо освещенная и теплая пещера-кухня была самым удобным местом в пристанище контрабандистов. Совещание решили провести здесь ради Фионала, который никак не мог согреться. В то утро разыгралась страшная метель, и он едва не замерз, а вернувшись, печально сообщил, что не нашел ни Ваннора, ни Харгорна.

Янис бросил гневный взгляд на ершистого старика. — Наши корабли? — сердито переспросил он. — С каких это пор они стали твоими, Идрис?

Дряхлый, высохший капитан вскочил и стукнул кулаком по столу.

— Не смей так со мной разговаривать, негодный мальчишка! Я ходил в море еще с твоим отцом — и с дедом тоже! Хорошие были люди, понимали, что значит товарищество. И не воображай, что ты такой незаменимый просто потому, что ты

— сын своего отца.

— А ты хочешь сказать, что его можно заменить? — вкрадчиво поинтересовалась Ремана, и старик тут же закрыл рот и плюхнулся на свое место. Никто из контрабандистов не осмеливался возражать Ремане, и Идрису это было хорошо известно. К удивлению Яниса, мать лукаво подмигнула ему и снова посмотрела на лучника.

— Фионал, — спросила она, — как по-твоему, что сейчас делается в Нексисе?

Покачав головой, Фионал налил себе еще дымящегося тэйллина, с удовольствием отхлебнул горячий напиток и лишь тогда ответил:

— С тех пор, как я отвез в Долину сына Ваннора, прошла уже, кажется, целая вечность, и все это время мы шли сквозь непогоду и не всегда были вместе. Боюсь, вы тут знаете побольше нашего.

— Вряд ли, — заметил Янис. — После того, как Верховный Маг захватил всю власть, я отозвал из Нексиса своих агентов. Там слишком опасно, чтобы рисковать хорошими ребятами. И вот еще какая срочность: эта летняя зима и все эти штормы сделали торговлю почти невозможной, так что наши запасы подходят к концу. Надо поскорее что-нибудь предпринимать.

— Плохи дела? — сочувственно спросил Фионал. — Знаешь что, надо снарядить гонца к Дульсине. Мы можем поделиться с вами.

Ремана покачала головой:

— Что-то я не пойму. Ты говоришь, зима не затронула Долину. Как это может быть?

— Дульсина считает, что нам кто-то покровительствует, скорее всего владычица Эйлин. Но сама она, отчего-то не показывается. Ваннор говорил, что слышал от Ориэллы, будто мать ее всегда любила уединение. И все же, по-моему, это странно.

— Ну как бы там ни было, а я рада, что есть такое место, — ответила Ремана. — Но все же Занне с Ваннором это ничем не поможет. — Она нахмурилась. — О Боги, я сама во всем виновата. Если бы я получше приглядывала за несчастной девчонкой… Янис тронул ее за руку:

— Не ругай себя. Это я виноват. Если бы я тогда согласился послать корабли на помощь Ваннору, вместо того чтобы послушаться Гевана и этого олуха Идриса… — Он сердито посмотрел на капитана. — Однако сейчас мы можем только помочь ее найти, и спорить тут не о чем. Вопрос лишь в том, как это сделать без агентов в Нексисе?

У Идриса был несчастный вид.

— Ну, хорошо, надо значит надо. Ваннор — выгодный партнер, и жаль было бы потерять его. Но разве нет способа сделать это, не подвергая наших людей опасности?

Янис покачал головой:

— Я не вижу такого способа.

— А я вижу. — Ремана вдруг очнулась от своей задумчивости. — Нужно прежде всего установить связь с теми, кто уже в Нексисе. И я знаю такого человека — это Джарвас, старый друг твоего отца, он держит в городе приют для бедняков. Его дом стоит прямо у реки, так что мы легко сможем незаметно подойти туда, когда стемнеет, и…

— Постой-ка! Что значит «мы»? — закричал Янис. — Если ты думаешь, что я возьму тебя на такое опасное дело, лучше придумай что-нибудь другое.

Ремана добродушно улыбнулась:

— Но Джарвас не знает тебя, Янис. Он не станет доверять незнакомцу, особенно в такое время. — Глаза ее смеялись. — Зато он знает меня.

Фионал задумчиво поглядел на нее и улыбнулся.

— Знаешь, Ремана, ты очень похожа на свою сестру.

***

Янис закрыл лицо руками и застонал.

Бежать по скользким улицам было нелегко. Однако приходилось спешить, пока их никто не заметил. Джарвас, по сути, в одиночку тащил раненого. Тильда несла его меч и узелок с вещами и следила, чтобы плащ воина не волочился по грязному снегу. И все же она с трудом поспевала за широкими шагами великана и мечтала поскорее добраться до этого самого убежища. Только сейчас Тильда осознала, в какую историю угодила. Боги, что она наделала? И зачем? Некоторые из стражников были убиты, и достаточно Пендралу распространить ее описание (вместе с описанием Джарваса), как их вскоре арестуют. Проклятие, плохо быть уличной девкой, но быть в бегах еще хуже! Привычный мир словно перевернулся с ног на голову, и Тильда не знала, что делать.

Но как ни была подавлена Тильда, внушительный вид крепости Джарваса произвел на нее впечатление. Она никогда здесь не была и гордилась, что может сама себя обеспечить, но, конечно, не раз слышала об этом приюте. «Вот они, добрые дела Джарваса», — подумала она. И куда они завели его? Когда они подошли к тяжелым воротам, Джарвас особым образом свистнул, и тут же за воротами загрохотали засовы. Потом тяжелые створки распахнулись, и Тильду ослепил неожиданно яркий свет факела. Из тумана возникла женская фигура в плаще с капюшоном.

— Рано ты сегодня… — Женщина вдруг осеклась, увидев «ношу» Джарваса. — О Боги, что случилось? — Но привратница быстро овладела собой. — Я сейчас же пошлю за Бензиорном, — сказала она и метнулась в дом.

— Скажи ему, добрая душа, — крикнул ей вслед Джарвас, — что нужно зашивать рану.

— Хорошо. — Женщина исчезла в тумане. Джарвас потащил раненого незнакомца в ближайшее складское помещение. Тильда последовала за ним. В воротах бывшего склада была прорезана маленькая дверца, и, войдя в нее, женщина изумленно охнула. В тумане было трудно определить истинные размеры здания, но теперь она увидела, что это просторное сводчатое помещение, освещенное факелами, прикрепленными к восьми колоннам, попарно расположенным вдоль всего зала. Но больше всего Тильду поразило обилие света и тепла. В нишах и на выступах чисто выбеленных стен размещались многочисленные лампы и свечи, а внизу на равных расстояниях друг от друга горели костры. Дыма, впрочем, было столько, что у Тильды тут же стали слезиться глаза и запершило в горле. Вокруг собрались люди, стали о чем-то спрашивать, но Тильда не могла разглядеть их из-за рези в глазах.

— Да не мешайте вы, у меня на руках раненый! — заорал Джарвас. — Милосердные Боги, какой олух закрыл окна?

Эй ты, — окликнул он какого-то чумазого уличного мальчишку. — Ты лазить умеешь, паренек?

— Конечно, — с радостью ответил чумазый.

— Отлично. Вон там, у стены найдешь лестницу. Поднимешься наверх и откроешь ставни. Потом проделаешь то же самое с окном напротив.

— Хорошо, Джарвас. — Мальчишка побежал выполнять поручение, по пути созывая своих друзей, чтобы те помогли ему.

— Да не наломайте дров с этой лестницей! — крикнул им вдогонку Джарвас и грустно улыбнулся: с этими мальчишками только зря потратишь слова. — С тобой все в порядке? — спросил он Тильду.

— Дым!.. — прохрипела Тильда.

— Прошу прощения. Скоро все выветрится. Эй, кто-нибудь, вскипятите воды и принесите чистые тряпки! — гаркнул он, обращаясь ко всем присутствующим.

Джарвас отошел в дальний угол зала (Тильда тащилась за ним, держась за его плащ) и положил раненого на циновку у костра. Тильда укрыла раненого незнакомца одеялом.

— Бензиорну следовало бы поспешить, — проворчал Джарвас. — Этот вояка потерял много крови.

Послышались оживленные голоса мальчишек, приставлявших к стене лестницу, и через несколько минут боль в горле стала утихать. Свежий воздух рассеял едкий дым, а высокое расположение окон (на высоте в три человеческих роста) не давало выстудить большой зал.

— Ну, кого там предстоит заштопать на сей раз? — голос был низким и приятным, но интонации сварливыми. — Опять какой-нибудь болван ввязался в очередную пьяную драку?

Тильда увидела перед собой мужчину среднего роста и неопределенного возраста, светловолосого, но уже седеющего. Лицо его, исхудавшее и усталое, можно было бы назвать приятным, если бы не колючие глаза. Не дожидаясь ответа, он сдернул одеяло, которым был укрыт раненый, и выругался.

— Милостивая Мелисанда, — воскликнул он, — какой ужас! Вы что, тупицы, не могли додуматься хотя бы сделать перевязку? С таким же успехом вы могли бы бросить беднягу умирать от ран, а я по крайней мере поспал бы спокойно хоть одну ночь. Результат был бы тот же. Ну, хвала Мелисандре, он пока без памяти и не будет досаждать мне своими воплями.