Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Христианство и перевоплощение

ModernLib.Net / Религия / Фрилинг Рудольф / Христианство и перевоплощение - Чтение (стр. 2)
Автор: Фрилинг Рудольф
Жанр: Религия

 

 


Путь от "земли" к "воде" был в душе переходом от застывшего и отвердевшего к жизненно текучему и жидкому. В "воздушном" ощущали себя "избавленными от ограничений" и освобожденными от тяжести, в "огне" светила и согревала человека божественная задушевность. Иоанново крещение необходимо было для того, чтобы восстановить связь человечества, которое в своей приземленности как бы "оказалось на пели", с чистой, струящейся высшей живостью, дабы зара[Стр.19]
      нее раскрыть его перед тем Сильнейшим, что придет вослед. Этому Сильнейшему предстояло затем ввести земного человека в еще более высокие и "небесные" формы бытия, которые угадываются в воздушно - веющем (pneuma) и в огненном субстрате. Ищущий спасения человек обнаруживает себя на земле сначала в земной стихии. Крещение водой, Духом Святым и огнем посвящает его более высоким посвящением. В беседе Иисуса с Никодимом речь идет о крещении водой и Святым Духом (pneuma) (Ин. 3:5).
      Христос, нисходящий в "sarx", в своем собственном небесном существе несет "огонь" и "дух" ("pneuma"), чтобы "крестить" ими людей. Сам Он, следовательно, в таком крещении не нуждается. Ведь быть окрещенным -означает погружение, посвящение в некую стихию бытия, которая до тех пор была вовне. Тому, Кто сходит с небес, необходимо погрузиться в стихии низшего бытия, накладывающие отпечаток на земное существование, -- в воду и землю, причем "вода" еще являет известное небесное свойство и еще не столь "земна", как тот элемент, по имени которого названа вся планета -- Земля. Нисхождение Христа есть путь к земле, вплоть до самого "сердца земли" (так дословно: Мф. 12:40). Крещение в Иордане -- это крещение водой. Христос обретает связь с текучей жизненной стихией земного мира. Но полное вхождение в собственно "земное" для Него впереди, хотя в принципе Он уже обладает земным телом. На первом этапе своих деяний в Палестине Он отдает предпочтение Галилее, приозерному краю. Расположенный на берегу озера Капернаум так прямо и называется "Его городом" (Мф. 9:1). Там происходит великий лов рыбы (Лк. 5:1), усмирение бури, насыщение у озера, хождение по водам. Когда Христос, уже отправившись в последний путь к Иерусалиму (Лк. 9:51), говорит о предстоящем Ему "крещении", Он имеет в виду вовсе не крещение в Иордане, но будущее окончательное "посвящение" в стихию "земли". Но это есть опыт смерти в земном теле. Предвидя это "крещение", Он говорит: "И как Я томлюсь, пока сие совершится", дословно: "Я стеснен, сжат". Это -переживание давящего стеснения. Здесь нет речи о чувстве страха в обычном смысле слова, но -- об ужасающей "стесненности", которую испытывает жившее [Стр.20]
      прежде в просторах света духовное существо, скованное в земном, обреченном смерти, теле.
      Этому соответствует образ смерти на Голгофе как "крещения Бога землей" в отличие от крещения в Иордане. Над крещением в Иордане отверзается небо: слышен Божий глас, значащий свыше. Иисус стоит в текущей воде Иордана. На древних церковных изображениях он прямо-таки написан в водяном "колоколе". Насколько же иначе все происходит на Голгофе! Каменистая Иудея. Скалистая местность, называемая "череп", "лобное место". На грубом кресте висит обнаженное земное тело. Происходит небесное затмение. Однако Божий глас: "Ты Сын мой возлюбленный", -- раздавшийся с небес над иорданским крещением, теперь эхом откликается с земли. Представитель столь сильно обращенного к земному Рима, римский сотник восклицает: "Воистину Он был Сын Божий" (Мф. 27:54). Он восклицает так под впечатлением землетрясения, произошедшего в ответ на смерть Христа. "И земля потряслась" (Мф. 27:51). Во время крещения в Иордане отверзлись небеса, -- Марк говорит разверзлись" (Мк. 1:10), -теперь же отверзается земля. "И камни расселись; и гробы отверзлись".
      Это полностью завершающееся на Голгофе нисхождение Христа в "sarx" несет на себе отчетливые черты "неповторцмости" Голгофа -- событие, произошедшее "раз и навсегда", на чем упорно настаивает Послание к Евреям.
      Религиозно-историческая наука обратила внимание на мифы и культы античности, где важную роль играло умирающее. божество-"спаситель". Но это не ставит под сомнение неповторимость Голгофы, поскольку античные спасители оставались в надземной, эфирной области созерцания. По-настоящему они не вступали на землю, как Христос, который действительно был распят "при Понтийском Пилате", в грубой земной реальности: исторически, и вместе с тем мистически прозрачно, как проявление глубоких тайн человеческого существа. Крест как таковой, три креста, с Иисусом посредине, "Лобное место", терновый венец, затмение солнца -- все это одновременно знаки, символы. Это событие земной истории обладает прозрачностью мистериальной драмы, культового действа. Лессинг сокрушался по поводу основания христианства на "случайных исторических [Стр. 21]
      истинах". Он не отдавал себе отчета, что тем самым исходит из научно недопустимой предпосылки, будто все исторические события непременно носят характер "случайности". События и происшествия истории тоже различаются степенью значимости, выстраиваются в иерархическом порядке. Как раз в важные моменты истории события порой обнаруживают тенденцию принимать наглядно-значимый характер. Пришествие Христа на землю -- Свершение Христа -- в своей неповторимости есть историческое свершение наивысшего порядка, а потому оно изъято из случайности. Оно могло произойти только так, как произошло, -- история, в которой сплавлены ритуал и символ. Это Слово, явившееся во плоти.
      Неповторимость события Голгофы исключает всякое приложение идеи перевоплощения ко Христу, сходящему в плоть. Воскресение
      Сойдя на Землю и через смерть "постигнув" земного человека, Христос ныне, начиная с Пасхального утра, предшествует человеку в стремлении к будущему как "Начальник (archegos) жизни" (Деян. 3:15). "Воскресение Христа есть решающий факт этой высочайшей и с обычной точки зрения, конечно же, непостижимой истории. Такие факты, как воскресение Христа, подобны молниям, которыми высочайшая, т. е. истинная, внутренняя история прорывается в историю внешних событий" -- так говорит Шеллинг в своей "Философии Откровения" (32-я лекция).
      Воскресение есть больше чем проявление умершего, который оказывается Существующим. Опыт переживания манифестаций такого рода имелся в человечестве и раньше. Воскресение же касается тела.
      Событие того Пасхального утра есть нечто внезапное, как молния. Все четыре евангелиста обходят эту тайну благоговейным молчанием, воздерживаются от всякого высказывания по поводу этого события как такового. Произошедшее воскресение первоначально живет в сознании лишь сверхчеловеческих духовных существ и приходит к человеку сперва как ангельская весть. Уже вечером Пасхального [Стр.22]
      воскресенья она эхом откликается в сознании земных люден; "Господь истинно ("ontos", "сущностно") воскрес" (Лк. 24:34). А спустя семь недель, на Пятидесятницу, Петр в своей проповеди не только сообщает слушателям этот факт, но открывает им внутренний доступ к этому Событию, хотя оно и бесконечно превосходит всякое понимание. Между непостижимостью и возможным "уразумением" этого пасхального факта нет никакого "или--или". Человеческому сознанию доступно по крайней мере выйти на стезю, которая, как можно предугадывать, приведет однажды к мистерии, как бы далеко она ни была сокрыта. Эта первая христианская проповедь Петра о Христе вовсе не является апостольски авторитарным сообщением о неслыханном факте, претендующим на беспрекословное приятие. К словам "...Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти" он прибавляет: "потому что ей [смерти. -- Р.Ф.] невозможно было удержать Его" (Деян. 2:24). "Потому что... невозможно было по-другому-- так не говорят о событии, безнадежно превосходящем всякое человеческое понимание. Так можно говорить, лишь когда имеется хотя бы первоначальное, зачаточное прозрение, но именно прозрение. Петр дает обоснование этому в следующих за словами "Ибо Давид говорит о Нем..." стихах из 16-го псалма (Деян. 2;25)6. Этот псалом позволяет заглянуть в душу ветхозаветного праведника, который благодаря силе своей религиозной внутренней жизни приходят к чрезвычайным перспективам надежды. Псалмопевец начинает с того, что он "видел ... пред собою Господа всегда". Из такой жизни в постоянном единении с Богом рождается в его сердце глубокий восторг, который изливается даже и в плоть, где обитает преданная Богу душа: "Даже и плоть моя упокоится в уповании"*. И это "упование" открывает невиданную перспективу: "Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления. Ты, дал мне познать путь жизни..." (Деян. 2:26--28; Пс. 16:9--11). В том, что Петр читает 16-й псалом, можно, вероятно, увидеть отзвук тех наставлений, какие Воскресший, по Евангелию от Луки (Лк. 24:44), дал ученикам: что "в на
      ______________________________________________________________________
      6 Ср.: Frieling, R. Aus der Welt der Psalmen, Stuttgart 1958, S. 177 ff. * В славянской Библии: "Еще же и плоть моя вселится на уповании". [Стр.23]
      писанном о Мне" (ta peri emou) они найдут у Моисея, у пророков и -впрямую добавляется -- в псалмах. То, что праведник в своем сердце, исполненном религиозной силы, познает уже здесь, в земной жизни, содержит одновременно гарантию будущего, которая позволяет ему надеяться пронести душу и тело невредимыми через смерть. Таким образом набожный человек вступил на путь, ведущий в конечном итоге к воскресению. То, что начинается в духовном средоточии его сердца, его "я", таит в себе силу, которая когда-нибудь скажется на душе и теле. Там, где есть хотя бы только предвосхищение этого, с полным правом может быть сказано о воскресении Христа: "потому что ... невозможно было" иначе.
      Петр хранил в душе и другое приуготовление к Пасхальной мистерии: ему выпало на долю присутствовать при событии преображения Христова. Вместе с двумя другими избранными учениками он был свидетелем, как Лик Христа просиял, словно солнце (Мф. 17:2), и как воссиявший свет Славы разлился на одежды Его. Это излучение света возникло из внутреннего события -- из молитвы Христа (Лк. 9:28, 29)7. Интенсивное внутреннее переживание молящегося, лучась из духовно-душевного начала, в конце концов охватывает и телесность. "Metemorphothe"-- он "преобразился", говорят Матфей (17:2) и Марк (9:2). Это еще не окончательное преображение, но уже несомненная часть пути8, что завершается Пасхальной мистерией, которая прямо упоминается, когда они сходят с горы. Христос велит трем ученикам: "Никому не сказывайте о сем видении (horama), доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых" (Мф. 17:9; Мк. 9:9). Пережитое не должно быть "заболтано". Намеренно сохраненное в молчании, оно способно сильнее сказаться в душе, покуда из такого безмолвного сберегания и душевного движения не родится на Пасху как зрелый плод первое предчувствие-понимание воскресения, которое к Пя
      _________________________________________________________________________
      7 Ср.: Frieling R., Die Verklarung auf dem Berge. Stuttgart 1969.
      8 Следует обратить внимание на слова Христа, произнесенные, согласно Луке, вскоре после преображения. Они звучат так, словно в них живет опыт преображения -- знание о приуготовляющейся для него высшей телесности. "Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал (photizein) тебя сиянием" (Лк. 11:36). [Стр.24]
      тидесятнице разовьется до прозрения: "потому что ... невозможно было" иначе.
      То, что воскресение при всей его молниеносной внезапности не является "чудом" по ту сторону всякого прозрения, но есть завершение предшествовавшего ему познаваемого процесса, видно и из слов Христа, обращенных к Марфе, ceстpe Лазаря, которая смиренно сослалась на ожидаемое воскресение мертвых на Страшном суде. Сказанное Христом делится на три части. Сначала: "Я есмь воскресение и жизнь" (ffti. 11:25). Тем самым Христос говорит: "Воскресение, о котором ты до сих пор слышала как о чем-то очень далеком,-- оно уже сейчас во Мне". Христос уже сейчас, еще ВО время своей земной жизни, чувствует в своей душе, в своем "Я есмь" потенцию воскресения. То, что Он каждодневно ощущает в своей душе во время своего пребывания ни земле как постоянную соединенность с Богом, гарантирует -Ему воскрешающую силу. Небесное Его сознание и в пору Его соединенности с "sarx" не угасает, оно сохраняется: ОМ может сказать ученикам: "Я живу, и вы будете жить" (Ин. 4:19), ведь это означает: "Высшее сознание пока еще не действует в вас". О духовно непробужденных Он может говорить как о "мертвых", которые должны погребать своих мертвецов. В Его душе воскресение живет уже сейчас.
      Все это подводит ко второй части высказывания: "Верующий в меня, если и умрет, оживет". Человек, открывающийся тому, что в "Я есмь" Христа является воскресением и жизнью, тем самым, конечно, еще не отнимается от смертного рока. Он тоже должен однажды умереть, только умрет он. иначе. Он пронесет возникшую в нем высшую жизнь сквозь смерть. И прежде всех -- это сам Христос. Умирающий знает, что Он ныне же будет в раю (Лк. 23:43). Покинув тело, Его душа, светлая, как солнце, и в полном сознании своего "я", пройдет через царство мертвых, где сможет стать заступницей других умерших, чье сознание находится в упадке, почему они и воспринимают мир иной как "ад", -заступницей, которая поможет им встать... Некоторые исследователи полагали, что представление о бытии в "раю" противоречит другому представлению -- о мире теней, подобном аду, где пребывают "находящиеся в темнице духи" x, которым, как гласит Первое послание Петра [Стр.25]
      (1 Петр. 3:19; 4:6), умерший Христос проповедовал Евангелие. Никакого противоречия нет, если понимать под "раем" и "адом" не какие-то местности в их внешней данности, а образное выражение для состояния сознания. Именно потому, что Христос пребывает после смерти в "райском" состоянии, Он может излучать сияние своей души и духа тем усопшим, которые, лишившись плоти, находятся в темном "адском" состоянии.
      Греческое слово "Гадес" ("ад") соответствует еврейскому "шеол", которое также обозначает мир теней и как "нижний мир". Распространенная ныне критика "трехступенного образа мира" античности как примитивного носит довольно поверхностный характер, поскольку мало учитывает, что для людей ранних эпох сверхчувственное и материальное пронизывали друг друга намного интенсивнее. Внешний пейзаж с его особыми очертаниями и "настроением" мог переживаться как "ландшафт души". В созерцании мрачного "безотрадного" пейзажа внутреннему зрению могло открываться соответствующее состояние души, принадлежащее само по себе к иной плоскости бытия. В этом же роде можно было бы понять и по достоинству оценить якобы крайне суеверное представление, согласно которому некое географическое место рассматривалось как вход в царство мертвых. Образ призрачного нижнего мира -- царства мертвых -глубоко правомерен. Сойдя при рождении из духовного царства света на землю, душа, быть может, жизнь свою на земле провела так, что, подавленная жизненными обстоятельствами, более или менее забыла о своем вышнем происхождении. В смерти, лишаясь телесности, она, так сказать, подвергается принудительной "репатриации", но она во многом успела утратить свою способность воспринимать духовный мир. Сколь бы ярко ни сияло духовное солнце -- тот, у кого нет глаз, все равно ходит во мраке. Иными словами, плохо прожитая и оборванная смертью земная жизнь отбрасывает тень и по ту сторону бытия, вставая заслоном между духовным солнцем и умершим. Инобытие, затененное закончившейся; земной жизнью, и есть ад, мир "духов в темнице", по выражению Первого послания Петра, униженное бытие, где душа после оставления плоти лишилась свободного самоопределения, которым располагала на земле; с другой же сторо- [Стр.26]
      ны ей еще не открыто восприятие вышнего мира и деятельность в качестве духа среди духов. Мы еще вернемся к теории "окончательной, полной смерти"; для начала нам достаточно утверждения, что в соответствии с раннехристианскими воззрениями слова "если и умрет, оживет" в высочайшем применимы к самому Христу. Со смертью на кресте Его духовно-душевное начало не угасло, но в высшей Жизненности пребывало в царстве мертвых -- от полудня Страстной пятницы до Пасхального утра. В тиши Страстной субботы замирает Страстная пятница и приуготовляется уже воскресенье Пасхи. И как смерть на Голгофе -- окончательное закономерное следствие нисхождения во плоть -потрясает землю (Мф. 27:51), так и на рассвете Пасхи земля сотрясается вновь (Мф. 28:2). События в царстве лишившихся плоти происходили, когда Иерусалим покоился в глубокой тишине субботы (Лк. 23:56). Землетрясение в Пасхальное утро возвещает, что теперь снова произошло нечто качающееся самой земли.
      Вернемся к тем словам, что были сказаны у гроба Лазаря: "Я семь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет". И вот за этим следует третья, заключительная фраза: "И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек" (Ин. 11:26). Это еще выше, чем "жизнь в смерти". В венчающей ее концовке речь Христа возвышается до величайшего щедрого обетования "вовеки невластной отныне смерти". Носитель высшей жизни не только "умрет иначе" -- "умрет во Христе", как это осуществил своей кончиной первый христианский мученик Стефан (Деян. 7:55--60), -- он не только иначе пройдет сквозь смерть, но смерть как таковая однажды упразднится. Как грехопадение имело своим следствием телесную смерть, так же и окончательным следствием преодоления греха является изгнание смерти из тела. "Последний же враг истребится-- смерть" (1 Кор. 18:26). Тогда земное тело, понудившее Павла исторгнуть скорбный вопль: "Кто избавит меня от сего тела смерти?" (Род 7:24), не только будет пронизано духом, как это произошло при преображении Господа, но в полном смысле этого слова "одухотворено".
      Земное тело есть орудие, помогающее человеку прийти к Осознанию собственной личности. Грехопадение окра
      [Стр.27]
      шивает это самосознание эгоизмом, а земное тело обрекает смерти. В том виде, каково оно есть, тело еще не может служить орудием истинного "я". "Мое" тело лишь в .ничтожной степени действительно "мое", оно несет в себе наследственные признаки предков. Только в более или менее ограниченной степени человеческое тело становится истинным выражением собственно личности. Также и Христу пришлось принять тело со всеми наследственными характеристиками, но, поскольку Он жил в нем как великое самоотверженное "Я есмь", Он все больше овладевал им с помощью духа. На Тайной вечере Он имел полное право сказать "Мое" тело, "Моя" кровь. Именно поэтому Он мог целиком распоряжаться истинно Своим и в самоотвержении целиком отдавать его: "Примите". Отдавать можно только из собственного. У Христа "Я" и "Мое" вновь обретают свой истинный облик. Здесь это не выражение эгоистического обладания, но как раз основа самоотверженного приношения. И это тело, которое Христос уже пронизал Собою и одухотворил, теперь, благодаря великой мистерии преображения, свершающейся в Пасхальное утро, окончательно становится "Его" телом: законченным орудием, полностью подходящим для существа Его "Я".
      Тело воскресения преобразовано из земного тела. Без него оно бы не возникло. Здесь имеет место непрерывность, выражение которой мы видим в стигматах (Ин. 20:20, 27). У Луки в повествовании о Пасхе особо подчеркивается, что речь идет не о явившемся "духе" умершего (Лк. 24:37), как поначалу думали ученики. Такие явления были во все времена. Здесь же речь идет о другом. Воскресший показывает им свои "руки и ноги", дабы они увидели, что "это -- Я Сам" (Лк. 24:39), "ego eimi autos" -- наиболее сильная формула самоотождествления "я". Эта я - самость раскрывается и действует в форме человеческого тела, которое, в отличие от тела животного, только и обладает в строгом смысле слова руками и ногами. В дальнейших стихах говорится даже о "плоти и костях", которых "не имеет" дух, лишенный тела. Итак, плоть -- "sarx". Здесь не может быть и речи о чем-то грубо вещественном, поскольку тело воскресения проходит сквозь закрытые двери (Ин. 20:19), может быть зримым и снова становится не- [Стр.28]
      видимым для учеников (a-phantos) (Лк. 24:31). Но слово , которое в синоптических Евангелиях только здесь употребляется в отношении самого Христа, чрезвычайно но указывает на соединенность с "носимым" вплоть до смерти телом Иисуса. Так же обстоит и с "костями", человека по форме и структуре представляет собой удивительнейшее образование, которое, благодаря метериальным веществам, лишь становится зримо, но, как таковое, есть божественный мыслеобраз. Земное вещество отпало, взору же учеников на время делается видим духовно явленный облик. То, что апостолы воспринимают как "пищу" Воскресшего (Лк. 24:42, 43), опять-таки указывавший телесность, причем мы оставляем открытым вопрос, идет ли здесь речь о видении образа или о чем-то вроде деметерилизации. Ведь еда и питье для апостолов в их совместной жизни с Учителем всегда были чем-то большим, нежели обычный прием пищи.
      Здесь надо учитывать, что тело, которое гарантирует соединенность и самостность, только что прошло через преображение, через изменение, превосходящее всякое понятие. То, что Павел говорит о теле воскресения, на которое уповает человек: что "плоть и кровь" -- не преобразившись -- "не могут наследовать Царствия Божия" (1 Кор. 15:50), что "тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему -- облечься в бессмертие (athanasia)" (1 Кор. 15:53) и тогда будет "поглощена смерть победою" (1 Кор. 15:54), -- все это уже в утро Пасхи происходит с телом Христа. Для человека это лишь отдаленная цель -- "в последний день", эона, -- но Христос для Своей личности достиг этого "теперь уже", в день Пасхи, величественной поступью Бога пройдя в предшествовавшие три дня тот промежуток времени, который еще отделяет человека от дня Страшного суда. Пасхальное воскресение есть не что иное, как часть Страшного суда, своего рода прививка грядущего эона -- нашей эпохе. Здесь поистине "грядущее уже началось". Этот факт столь уникален и огромен, что, если мы хотим ближе узнать его, мы должны, по выражению Шеллинга, "припасть к нему сердцем". "Ибо без сердца здесь, конечно, нельзя, ввиду огромности предмета" ("Философия Ояфовения", 24-я лекция). [Стр.29]
      <><><>
      Вознесение
      Вознесение Христа было подобно молнии, сверкнувшей в Пасхальное утро, однако оно подготавливалось в тиши всеми предшествовавшими событиями: внутренней жизнью воплощенного в земном теле Христа, событиями Великого четверга и Страстной пятницы и тем, что в Великую субботу осуществилось в царстве мертвых. И после решающего Пасхального утра тоже произошло некое дальнейшее развитие событий, благодаря которому Рожденный из смерти утверждается в дальнейшем бытии. В Пасхальное утро все это еще так хрупко, что не может пока вынести охвата человеческим пониманием. "Noli me tangere!" -- "Не прикасайся ко Мне!" -- говорит Христос Магдалине. Но неделю спустя при встрече с сомневающимся Фомой все уже обстоит совершенно по-другому (Ин. 20:17; 20:27). За словами "Не прикасайся ко мне" идет обоснование: "ибо Я еще не восшел к Отцу Моему". Далее в тексте употребляется настоящее время: "восхожу к Отцу Моему..." Таким образом, Он уже на пути, который ведет Его к Отцу. Когда Иисус потом, неделю спустя, предлагает Фоме прикоснуться к Нему, "понять", "потрогать" Его, то, по-видимому, какую-то часть того пути, на который Он вступил в Пасхальное утро, Он уже прошел. Отец несет в себе глубочайшие и последние силы мира -- "Отец Мой более Меня". Идя по пути к Отцу, Воскресший все более пронизывает новорожденное тело воскресения этими глубочайшими и последними силами, делает это тело все более "сущим". Иоанн не описал в своем Евангелии процесс вознесения через сорок дней после Пасхи, но словами Пасхального утра "восхожу к Отцу Моему" указывал на некий процесс, который завершился собственно в день вознесения.
      Вознесение, как оно описано у Луки, выглядит в первый момент как удаление Христа от ближних Его. Христос поднимается в небо и исчезает в облаках. Опять-таки и здесь христианскому познанию не надо пугаться возражения по поводу устаревшего "трехступенного" образа мира. "Разверзание" небес при крещении в Иордане не было внешним событием, которое мог наблюдать каждый. Только Иисус и Иоанн "видели" его. .И все же происходило это [Стр.30]
      не в воображении, а было прозреванием истинного образа, берущего свой образный материал из внешних явлений мира. Светлый просторный купол небес, поначалу чисто оптическое впечатление, дает образ, в который облекается духовное видение. В нем заявляет о себе объективный факт, что духовное существо, прежде обитавшее в вышних сверхчувственных мирах, теперь выходит из этого состояния и перемещается в своем бытии в область земли. Нисшедший -- это выражение очень точное -- завершил свой путь во плоти, "sarx", и вырвал у этой "sarx" преображенной- духовное, "пневматическое", тело воскресения. Это свое земное приобретение Он теперь возносит в небеса, чтобы вплести его в вышние миры. Послание к Евреям изображает, как Прошедший через Голгофу возносит свое жертвенное деяние в Святая Святых небес... Обитатели высших миров до тех пор жили вне опыта смерти, который Можно обрести только в человеческом земном теле. Гельдерлин способен был в духе древних греков обратиться к этим обитателям небес: "Витаете в горнем свету..."; и тем болезненнее он ощущает контраст -- "нам суждено"*;. Все это стало иначе благодаря вочеловечению Христа. Явившись из пределов по ту сторону человеческой греховно" судьбы, Он добровольной жертвой приобщился к человечеству, ибо принял в свою божественную душу опыт Смерти, "вкусил смерть" (Евр. 2:9). С тех пор в небесном мире имеется "Агнец как бы закланный" (Откр. 5:6) -- Бог с крестными ранами. Благодаря этому в небесный мир со стороны земли было внесено нечто прежде в нем не существовавшее. Деяние Голгофы могло быть совершено только на земле. Первое Послание Петра прямо говорит, что "желают приникнуть ангелы" к пониманию того, что произошло вследствие деяния Христа (1 Петр. 1:12). Апокалипсис Иоанна возвещает, наполняя древнее речение Исайи (Ис. 65:17) Христианским содержанием, не только о грядущей "новой земле", но и о "новом небе" (Откр. 21:1; ср. также: 2 Петр. 3113). Вышние миры ангельских царств приобретают нечто Новое благодаря тому, что может лучиться с земли ввысь, они обновляются и омолаживаются тем, что возносит к ним
      _____________________________________________________________________________
      * Фр. Гельдерлин. Песнь судьбы Гипериона. Перевод В. Куприянова. В . кн.: Фр. Гельдерлин. Гиперион. М., "Наука", 1988. [Стр.31]
      Христос. Это включение в вышние миры тела воскресения, рожденного на земле из смерти, становится фоном, на котором разворачивается образ вознесения.
      Можно обратить внимание на то, какую огромную роль в сообщении Луки играет "видение" со стороны учеников. "Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их" (Деян. 1:9). "И когда они смотрели на небо" (1:10), "два мужа в белой одежде" сказали: "Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (1:11). Речь идет не о какой-то чудесной левитации материального тела, не о чем-то таком, что мог бы увидеть каждый. Речь идет о созерцательном опыте учеников. Исчезновение Христа в облаках есть облеченный в образ опыт, что до сих пор временами достижимое для их созерцания тело воскресения отныне "превосходит" силы их зрения, что они не могут более поспевать за одухотворением Христа и переживают это как Его "исчезновение".
      За нисхождением Христа, "katabainein", о котором так настойчиво говорится в Евангелии от Иоанна, начиная с Пасхи следует восхождение, "anabainein". Христианскому Благовестию незачем стыдиться этих слов о нисхождении и восхождении как мировоззренчески устаревших. Это "восхождение и нисхождение", понимаемое как движение сознания между различными сферами бытия, абсолютно правомерно. Оно принадлежит и основополагающим истинным имагинациям Библии. Патриарх Иаков видит во сне небесную лестницу, которая связует верх с низом. "И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божий восходят и нисходят по ней" (Быт. 28:12). Небесный верх и земной низ разделены в начале сотворения мира, чтобы в своей полярности создать поле напряжения, где будет действовать человечество. Оба мира должны стать плодотворными друг для друга, Один поток сил постоянно идет сверху вниз, другой -- снизу вверх. Обитатели вышних миров, ангельские существа, движутся в обоих направлениях. Они непрерывно несут на землю небесное и должны возносить от земного человечества и присоединять к небу то, что может быть совершено только на земле. [Стр.32]
      В Евангелии от Иоанна есть место, где идет речь об ангелe, который "сходит" (5:4) в купальню Вифезды и, возмущая воду, передает ей целительную силу. Ангелы нисходят к земле не настолько, чтобы воплотиться, но этот ангел, являвшийся в Вифезду, так или иначе был в состоянии, возмущая воду, явить временно свое мнимое тело, которое еще могли воспринять некоторые люди, имеющие дар ясновидения. Сам человек, однако, сходит в земной мир куда основательнее. Он должен обрести на земле свою самостоятельность и затем передать обретенное вышним мирам. Но из схождения к земному воплощению, которое как таковое было "угодно Богу", получилось "падение". Он не устоял перед односторонней силой притяжения низа, и в результате гармоническое восхождение и нисхождение между небом и землей было нарушено. Ангелы находят все меньше того, "достойно возношения", а земное человеческое бытие больше изолируется от того, что ангелы хотели бы принести свыше. Когда же человек умирает, ему трудно вжиться в восхождение.
      Христос своим вочеловечением восстанавливает изначальное соотношение между верхом и низом. Исходя из древнего видения Иакова, он говорит о небе, которое отныне вновь будет отверсто над землей, и об Ангелах Божиих, "восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому" (Ин. 1:51). Он сам, во всем величии и неповторимости, свершает предназначенное человеку восхождение и нисхождение. Его исчезновение ведет к смерти на Голгофе и к "аду"; в своем пасхальном движении вверх, в вознесении, Он несет в небеса отвоеванное у земли тело воскресения.
      Его исчезновение "из вида" учеников не следует понимать таким образом, будто бы оно противоречит слову Воскресшего: "И се, Я с вами во все дни до скончания века".

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9