Маккой отметил про себя, что в пресс-центре, как и прежде, находятся четверо. Только вместо отсутствующего Спока в пекло дипломатических страстей бросили Скотти.
      Смочив горло содовой, капитан обратился к присутствующим:
      – Как вам известно, мы намерены посетить Альфу Малурии-Шесть, планету – члена федерации и, в то же время, окраину, которая приносит не мало хлопот.
      После вступительных слов Кирка на лбу Фаркухара появились еще более глубокие, чем прежде, морщины недовольства.
      – Вы уже знаете, – продолжал капитан, – что посол Фаркухар послан разобраться с беспорядком. Посол, не могли бы вы прокомментировать ситуацию на Альфе Малурии?
      – Ситуацию на пылающей планете, капитан, надо характеризовать не просто, как беспорядки, – она близка к гражданской войне.
      Маккой был приятно удивлен, что Фаркухару предоставили слово.
      Вытянувшись в кресле, посол, казалось, сам того не желая, подогревал тему.
      – На планете две противоборствующие группы: мантилы и обирраты. До недавнего времени они жили в мире и дружбе. Но несколько месяцев назад между группировками возник довольно бессмысленный, но жестокий конфликт. Мантилы – доминирующая и самая многочисленная группа – верят в то, что после смерти праведников их души переселяются в животных, и позволяют животным разгуливать повсюду, в том числе, и в древних, свято чтимых обеими религиозными группами, городах. Но часто животные забредают и в святые места обирратов.
      – А обирратам, – подхватил Скотти, – оскорбительна сама мысль, что животные могут свободно гадить на их святыни, так? – Помолчав несколько мгновений, он вдруг удивленно вскинул брови:
      – А почему только сейчас эти звери стали яблоком раздора? Вероятно, и животные, и святые места существуют уже долгое время, но ведь раньше никогда не возникало никаких конфликтов.
      – Совершенно верно, мистер Скотт, – радостно согласился посол. – Но несколько лет назад на святых животных мантилов напал жестокий мор, федерация организовала поставку на планету самых современных ветеринарных вакцин, и популяция животных резко возросла. Стада стали вытаптывать святые места обирратов, – Фаркухар бросил зловещий взгляд на офицеров Звездного флота.
      Присутствующие ясно представили себе всеобщий хаос на планете и беспощадную и бессмысленную резню на религиозной почве, Фаркухар достиг желаемого эффекта.
      Маккой, как когда-то в школе, поднял руку.
      – Позвольте мне уточнить. Выходит, что два народа готовы развязать войну друг против друга лишь из-за спора: позволительно ли каким-то животным бродить по улицам?
      – Говоря кратко, – ответил Фаркухар, – то да, именно из-за этого. Но запомните, для мантилов это не просто животные – в них души их предков. А для обирратов улицы – это сакраментальное место, святыни. – И мы должны предотвратить резню между обирратами и мантилами, – проворчал доктор.
      – Именно так, – жестко ответил посол. – Как одни из членов федерации, малурианцы имеют полное право просить у нас помощи в наведении порядка. И мы обязаны им помочь, хотя, видимо, уже опоздали. Мы обязаны использовать любую малейшую возможность, чтобы остановить кровопролитие.
      Последние слова посол произнес с необычным пафосом и многозначительно посмотрел на капитана.
      – Есть еще вопросы? – совершенно невозмутимо спросил Кирк.
      Маккой и Скотти отрицательно покачали головами.
      – В таком случае, – подытожил капитан, – прошу считать нашу встречу закрытой. Лейтенант Ухура сообщит вам, посол, как только мы установим связь с планетой Альфа Малурии.
      Фаркухар поднялся с места и, не утруждая себя никакой заключительной речью и не прощаясь, направился к выходу из конференц-зала.
      Когда дверь за послом закрылась, Маккой с иронией обратился к капитану:
      – Этот парень может выжать слезу.., если еще чуть-чуть потренируется перед зеркалом.

* * *

      Едва капитан вышел из лифта, как Чехов доложил:
      – Приближаемся к Альфе Малурии-Шесть!
      – Сбавить скорость до половины импульса! – приказал Кирк.
      – Есть сбавить скорость! – отозвался Зулу. На главном экране красовалась удивительно похожая на Землю голубовато-зеленая планета, покрытая клочковатыми облаками. С каждой минутой она увеличивалась в размерах. Ни дать, ни взять – планета класса "М". Частично закрытый голубовато-зеленым шаром, вдали таинственно светился единственный спутник планеты, пурпурного цвета.
      В шестом искривлении "Энтерпрайз" покрыл расстояние от Беты Канзандии до Альфы Малурии меньше, чем за пять дней. Однако, если судить по бесконечному нытью Фаркухара, казалось, что полет продолжался несколько недель.
      Кирк развернулся в кресле к Ухуре.
      – Лейтенант, поприветствуйте Первого Министра и дайте ему знать, что мы уже здесь.
      – Есть, сэр! – откликнулась Ухура, лейтенант по связи.
      Капитан не успел еще отдать необходимые распоряжения своему офицеру, как дверь лифта распахнулась и показался Фаркухар. Сверкнув глазами в сторону Кирка, посол уставился на экран.
      – Я вижу, вы получили мое сообщение, – обратился к нему капитан. – Мы должны быть готовы к установлению связи с планетой с минуты на минуту.
      Кирк услышал привычный нудный ответ:
      – Я готов к связи с Альфа Малурии уже много дней, капитан. Поверьте, с моей стороны не будет никакой задержки.
      – Счастлив это слышать, посол.
      – Есть ответ на наше приветствие, сэр, – доложила Ухура.
      – Спасибо, лейтенант, – поблагодарил Кирк и указал на экран. – Пожалуйста, крупным планом Первого Министра.
      Через мгновение, занявшая весь экран планета, сменилась изображением высшего официального лица Альфы Малурии-Шесть Первого Министра Трафида. Капитан видел это лицо, когда просматривал голографии знатных особ. Кожа Первого Министра, как и у всех малурианцев, была черной, как сажа. Вокруг его рта и на подбородке виднелась тонкая паутина родового узора, похожего на татуировку. Водянистые глаза смотрели на капитана из глубоких глазниц и от этого казались меньше, чем были на самом деле.
      – Приветствую вас, Первый Министр. Я, Джеймс Кирк, капитан "Энтепрайза". Надеюсь, вы ожидали наш визит.
      – Счастлив видеть и слышать вас, капитан. Мы все уже давно ждем вас.
      Именно такой ответ и надеялся услышать Кирк. Но в тоне, каким Первый Министр приветствовал его, было что-то настораживающее. Более того, узор вокруг рта Трафида выдавал его чрезмерное волнение. Кирк, конечно, не был большим специалистом по части эмоционального выражения лиц малурианцев, но он никак не мог отделаться от мысли, что Первый Министр Трафид расценивает "Энтерпрайз" как спасательный круг, брошенный ему и его народу.
      – Однако... – прошептал Фаркухар.
      Краем глаза капитан взглянул на надоедливого посланника.
      – Вы видите? – злорадствовал посол. – Мы так долго добирались, что, наверняка, опоздали.
      Проигнорировав реплику Фаркухара, капитан полностью переключил свое внимание на Трафида.
      – Вы выглядите удрученным, Первый Министр. – Неужели ваши раздоры достигли наивысшей точки?
      Из горла Трафида вырвался странный сдавленный звук.
      – Можно сказать, что вы правы. Пожалуйста, направьте луч связи в зал заседаний правительства.
      – Как пожелаете, – немедленно согласился Кирк.
      Как только изображение Первого Министра сменилось изображением планеты, капитан вскочил с места и поспешил к лифту. Меньше всего он сейчас желал находиться в одной компании с Фаркухаром, но посол полетел за Кирком, как хищная птица за голубем.
      – Мистер Зулу! – на ходу крикнул капитан. – Вы отвечаете за управлением кораблем. Попросите доктора Маккоя и мистера Скотта встретить меня в транспортном отсеке.
      – Есть, капитан!
      Дверь лифта открылась и проглотила Кирка и Фаркухара. Не успел капитан коснуться кнопки на пульте управления лифтом, как посол начал свою обличительную речь.
      – Я же предупреждал вас, капитан, что нельзя разбазаривать драгоценное время. Я говорил вам об этом каждую минуту, – посол скрестил руки на груди, словно боялся дать им волю, и с триумфальным видом уставился на Кирка. – Конфликт уже принял угрожающие размеры, и бог знает, чем все это закончится.
      Капитан, как никогда, был спокоен. "Все-таки этот зануда кое в чем прав, – думал он. – Конфликт, действительно, расширился, причем гораздо быстрее, чем это предполагал Звездный флот".
      – Посол, – тихо произнес Кирк, – чтобы высказать свое мнение, думаю, надо внимательно изучить обстановку и выяснить, что произошло между малурианцами.
      Посмотрев на потолок, Фаркухар перевел свой взгляд на капитана и фыркнул.
      – Конечно, давайте подождем. Почему бы и нет? Особенно, если это ожидание может оградить нас от нежелательных переделок.
      Глубоко вздохнув, Кирк нажал на кнопку лифта. Казалось, пути до транспортного отсека не будет ни конца, ни края.

* * *

      Зал заседаний малурианского правительства представлял собой шестиугольное помещение с шестью длинными, зеленого и фиолетового цвета, окнами. Стены зала были из темного камня с серебристыми прожилками. С потолка свисало огромное шестиугольное металлическое кольцо с шестью остроконечными подвесками. Кольцо повторяло форму шестиугольного стола, над которым нависало. Через одно из окон просачивался свет, озаряя зал голубоватым сиянием.
      Кирк с делегацией подошли к уже ожидавшим их Трафиду и еще трем одетым в широкие мантии людям. Когда две группы официальных лиц соединились, Фаркухар взял инициативу в свои руки.
      – Первый Министр, – поприветствовал он, коснувшись виска средним и указательным пальцами. Трафид повторил жест приветствия и уважения.
      – Вы, должно быть, посол Фаркухар.
      – Да. Это я, – на мгновение Фаркухар замолчал, затем показал рукой на стоящих позади него капитана, Маккоя и Скотти. – Разрешите представить моих коллег по Звездному флоту: капитан Кирк, с которым вы уже имели честь говорить, доктор Маккой и лейтенант Скотт. Они уполномочены помогать мне в моей миссии.
      Боунз незаметно склонился к уху Кирка:
      – Это мы-то его помощники?
      В последние пару дней отношения между капитаном и доктором стали, как прежде, очень теплыми и сердечными. Кирк больше не чувствовал в поведении Маккоя ничего странного и настораживающего: он настойчиво отгонял все мысли, которые могли бы помешать их с доктором дружбе.
      – Вообще-то, да, – прошептал в ответ капитан, встав на защиту посла. Трафид повернулся к своим коллегам, стоящим за его спиной.
      – Позвольте представить вам моих министров: Энтрата, Илимона и Дазура.
      По лицу Фаркухара пробежала легкая тень.
      – А остальные? – тревожно спросил он. Кирк и Маккой заметили, что подбородок Первого Министра задрожал.
      – К сожалению, Меникки и Омалас самоустранились от участия в дальнейшей работе. Они сложили с себя обязанности министров.
      Посол понимающе кивнул. В его поведении не было и намека на прежнего Фаркухара, который терроризировал экипаж корабля в предыдущие дни. Сейчас посол внимательно слушал объяснения Трафида.
      – Меникки и Омалас были обирратами. Они представляли свою религиозную группу в Совете.
      – Понимаю, – произнес Кирк. – А в чем причина их отставки?
      Фаркухару явно не понравилось, что капитан начал самостоятельно общаться с малурианцами. Но свое неудовольствие он выразил лишь угрюмым взглядом.
      Трафид продолжал разговор с Кирком.
      – Чуть раньше вы спросили, усилились ли беспорядки на нашей планете. С сожалением должен констатировать, что волнения дошли до настоящего кровопролития. Не найдя удовлетворение в обсуждении острых вопросов в этом зале, обирраты решили выдвинуть свои аргументы на улицах. Они подняли бунт. Бунтовщики вскоре были арестованы, но те, кто, подстрекал к мятежу, ушли в глубокое подполье. Среди них были и Меникки с Омаласом.
      Посол удивленно поднял брови, отчего на лбу появились глубокие морщины.
      – И вы теперь не знаете, где они находятся? – Первый Министр пожал плечами и тяжело вздохнул.
      – Мы подозревали, что они скрываются здесь, в столице. Но у нас нет прямых доказательств.
      – Очень плохо, – с сожалением отозвался Фаркухар. – Это усложнит нашу работу, но мы постараемся прийти с вами к соглашению, даже не смотря на отсутствие этих видных обирратов.
      Трафид и его министры после речи посла не стали выглядеть более воодушевленными.
      – Да, – почти хором все-таки подтвердили они. – Мы, действительно, можем прийти к соглашению.
      – Знаете, – предложил Кирк, – было бы неплохо посетить святые места обирратов, чтобы взглянуть на них. Хотелось бы посмотреть и на священных животных, которые...
      – В этом нет необходимости, – отрезал Фаркухар, а затем слащаво улыбнулся.
      "Видимо, я украл, посол, твою идею", – подумал капитан.
      – Мне тоже хотелось бы увидеть эти места, – продолжал Фаркухар. – Но я не думаю, что Первый Министр будет счастлив, если мы потревожим священных животных.
      – Напротив, – ответил Трафид, – если вы прибыли, чтобы помочь нам, то вы должны воочию познакомиться со всем, что мы считаем своими святынями. Я отдам необходимые распоряжения, чтобы вам показали и святые места обирратов, и священных животных.
      Только маленькие пунцовые пятнышки на щеках Фаркухара выдавали его крайнее раздражение.
      Посол вновь приставил два растопыренных пальца к своему виску и пробубнил:
      – Как вам будет угодно, Первый Министр.

* * *

      Кэрол Маркус подсаживала к огонь-цветкам другие растения. Внезапно шестым чувством она ощутила чье-то присутствие. Повернув голову, Кэрол увидела стоящего у входа в сад мистера Спока.
      Собрав все свое самообладание, она спросила:
      – И долго вы здесь стоите?
      Вулканец пожал плечами. На его родине этот жест означал гораздо больше чувств и эмоций, чем у землян.
      – Совсем недолго, – ответил он, с любопытством обозревая небольшую плантацию.
      Было заметно, как задрожали ноздри вулканца, втягивая в себя причудливую смесь ароматов, которые источали опытные растения. Но ради красот ли ботанического сада пришел сюда Спок? Или из-за Кэрол? Может, несмотря на все ухищрения, ему стала известна правда о Дэвиде? Вид вулканца не помогал Кэрол ответить ни на один вопрос. Она где-то слышала, что вулканцы вообще не склонны открывать свои души и мысли.
      Разумеется, Кэрол не могла ничего напрямую узнать у Спока, но и выдержать мучительное молчание ей было тоже не под силу. Поэтому она, в конце концов, спросила:
      – Я слышала, вы достигли больших успехов в "Джи-Семь".
      – Ну, не таких уж и больших и не так быстро, как я надеялся, – последовал ответ. Затем указал на пресловутые клингонские цветы. – А вы?
      Кэрол кисло улыбнулась.
      – Работаем. Выращиваем образцы, которые смогли бы сравниться с огонь-цветами в выносливости.
      Некоторое время Спок внимательно рассматривал клингонские растения, нюхал их и трогал руками. На его лице появилась гримаса неудовольствия.
      – Спасибо, – сухо поблагодарил вулканец, – за то, что вы разрешили мне насладиться вашим садом.
      Настала очередь хозяйки плантации пожать плечами.
      – Всегда к вашим услугам, – ответила она, хотя это было полной не правдой.
      Когда Спок исчез за воротами сада, Кэрол тяжело вздохнула и заплакала. Кажется, ее секрет все еще оставался тайной.

* * *

      С детской игровой площадки куполообразные строения колонии казались жемчужинками, разбросанными по желтоватой скатерти. А исследовательский корпус, заметил Дэвид, напоминал самую большую жемчужину. Мальчик решил, что его мать сейчас находится именно там, если, конечно, не в своем саду.
      Дэвид хотел понять, чем занимается его мать, доктор Будро и остальные колонисты. Конечно же, сейчас в лаборатории мистер Спок беседует с доктором. Мать говорила, что они не отходят от прибора "Джи-Семь" уже неделю, с тех пор, как "Энтерпрайз" покинул Бету Канзандии. Мистер Спок все надеется найти в приборе недостатки, но доктор Будро сильно сомневается, что в "Джи-Семь" есть вообще какие-нибудь недостатки.
      Все это пугало и смущало мальчика, но было очень важно для его матери. Дэвид это понимал и хотел во всем разобраться. Иногда он приходил к матери в лабораторию и слушал, с какими проблемами она сталкивается и как пытается их разрешить. Сегодня Дэвид не пошел к матери, потому что избегал мистера Спока так же, как старался не встречаться с другими членами экипажа "Энтерпрайза".
      Единственным исключением стал доктор Маккой. Мать так и не объяснила Дэвиду, зачем это нужно было делать. "По-моему, – подумал мальчик, – она и сама точно не знает". Но Кэрол просила сына об этом снова и снова, пока Дэвид не проникся мыслью, что, действительно, очень важно не встречаться ни с кем из команды корабля, кроме доктора Маккоя.
      – Эй, Маркус!
      Повернувшись, мальчик увидел Риордана, который сидел на самой вершине многоступенчатой карусели, стоящей недалеко от Дэвида. Пфеффер и Ван кружились на более низком ярусе, а Медфорд и Гарсия весело перекидывались большим разрисованным мячом.
      – Опять мечтаешь? О чем? Как ты улетел отсюда на много миль? – громко усмехнулся Риордан.
      Дэвид ничего не ответил. Он просто перебрался выше по ступенькам большой пластиковой пирамиды и уселся на самых верхних качелях, чтобы быть выше всех ребят.
      – Мой отец говорил, что мечтатели вроде тебя так никуда и не попадут, – добавил Пфеффер, на всякий случай взглянув на Риордана. – Он сказал, что так они могут промечтать всю свою жизнь.
      – Послушай-ка меня, – тихо произнес ему Риордан.
      Нижняя карусель остановилась, и старший мальчик стал что-то негромко рассказывать Пфефферу. От холода изо рта Риордана при каждом слове вырывались белые клубы пара.
      После случая у расщелины ребята стали еще чаще насмехаться над Дэвидом. Ему вдруг показалось, что Риордан явственно произнес: ".., отца.., нет отца..."
      Дэвид вскочил, схватился за поручни качелей и, откинув назад голову, стал раскачиваться. В ушах засвистел морозный ветер. Поднимаясь выше и выше, мальчик приближался к безоблачному голубому небу, которое его так манило и где он мог забыть Риордана, Пфеффера и их насмешки.
      А если закрыть глаза, то можно очутиться в других мирах. Дэвид представил Землю, планету, на которой он родился, где появилось человечество и откуда люди начали свое путешествие по тысячам направлений. Земля.., зеленая, приветливая и полная жизни. Трава, деревья, птицы, животные и многое, многое другое... Не то, что эти планеты, на которые берет его с собой мать все последние годы: холодные, безжизненные, угрюмые.
      – Эй, Маркус!
      Конечно, это голос Риордана, решил Дэвид. Без сомнения, сейчас он опять найдет какой-нибудь повод прицепиться. Дэвид не хотел возвращаться из своих грез, где ему легко и спокойно. А Риордан может кричать до посинения.
      – Эй, Маркус! Маркус! – как попугай, подхватил Пфеффер.
      "Не обращай внимания, – приказал себе Дэвид. – Не поддавайся. Не дай им возвратить тебя с уютной и теплой Земли".
      – Маркус!
      Это был голос не Риордана и не Пфеффера. Это кричала Медфорд. Дэвид открыл глаза.
      Все ребята собрались кучкой внизу и что-то громко обсуждали, показывая руками в сторону колонии. Дэвид посмотрел на поселок и увидел маленькие, игрушечные фигурки людей, перебегающих от дома к дому. Они казались обычными колонистами, почему-то высыпавшими из своих домов.
      Но это были не колонисты. И не офицеры Звездного флота. Дэвид спрыгнул с качелей на песчаную землю и отряхнулся. Присмотревшись, он увидел короткие всполохи яркого света и услышал едва доносившиеся крики людей.
      Дэвид сообразил, что это крики о помощи, а вспышки – от какого-то бесшумного оружия. Но зачем? Зачем кому-то потребовалось тревожить колонистов?
      Наконец, выйдя из оцепенения, Дэвид повернулся к ребятам и услышал, как побледневший Пфеффер выдавил из себя одно-единственное слово:
      – Клингоны...

      Дэвид бросил еще один взгляд на снующих взад-вперед по колонии фигурок. Пфеффер был прав. Это, действительно, клингоны – самые кровожадные существа во всей галактике.
      Все происходящее казалось нереальным, как в дурном сне. Там были их дома, там они жили, играли и учились. Как там могли появиться эти чудовища с безобразными шишками на головах и глазами, полными ненависти? Теперь их родители – и его мать – были в смертельной опасности. Мысли Дэвида путались и набегали одна на другую.
      – По-моему, мы должны быть вместе с остальными, – произнес Гарсия необычно хриплым голосом. – Надо помочь им.
      Не успел он сделать и шага по направлению к подножию холма, как за его руку уцепилась Медфорд.
      – Нельзя. Неужели ты думаешь, что один справишься с клингонами?
      Гарсия попытался вырваться из мертвой хватки Медфорд, но безуспешно. Тогда он просто поволок девочку за собой. Через мгновение Дэвид пришел на помощь Медфорд, ухватившись за другую руку Гарсии. Вместе они удержали мальчика на месте, не дав ему совершить непростительную глупость.
      – Отпустите меня! – закричал темнокожий мальчик. – Я все равно пойду!
      Но через минуту-другую его пыл пропал. Больше никто из ребят не шелохнулся. Никто не знал, что делать дальше. Все стояли на месте и наблюдали за фигурками, суетливо бегающими между домов. Как и прежде, повсюду виднелись вспышки выстрелов, но никто больше не кричал.
      Ван начала плакать. Сначала чуть слышно, а затем все громче. Ее всхлипывания задели Дэвида за живое, он стал перебирать в уме различные варианты дальнейших действий.
      – Клингоны обязательно примутся искать нас, – предположил Дэвид, – когда просмотрят записанный на компьютере список колонистов и обнаружат наше отсутствие.
      – Но мы всего лишь дети, – робко возразил Пфеффер.
      – Да, но мы человеческие существа. Не знаю, зачем клингоны сюда прилетели, но будь уверен, им не нужны свидетели, даже дети.
      Медфорд с ужасом посмотрела на Дэвида.
      – Ты хочешь сказать, что они собираются... – Представив жуткую перспективу, она далее не смогла закончить свою мысль.
      Но Дэвид понял, что Медфорд хотела сказать:
      ".., они собираются убить сначала наших родителей, а потом нас самих".
      – Не знаю, – ответил он. – Может, клингоны собираются запереть их где-нибудь, чтобы они ничего не видели.
      Медфорд и Ван дружно закивали, потому что Маркус произнес то, во что им хотелось верить. Но Дэвид знал, что этот вариант самый маловероятный, и поэтому обратился ко всем ребятам.
      – Нам надо спрятаться в холмах. Там будем в безопасности хотя бы некоторое время.
      Ребята переглянулись и уставились на Риордана, ожидая услышать его мнение. Сохраняя хладнокровие, он покачал головой. – Нет. Бежать глупо, это только разозлит их.
      – Что ты говоришь?! – поразился Дэвид. – Неужели ты хочешь, чтобы мы сами отдались в руки клингонам?!
      Слова Риордана показались Дэвиду вызовом всем ребятам и здравому смыслу. Внезапно глаза самого старшего мальчика округлились, и Дэвид увидел в них настоящий ужас. Это был не просто страх за родителей и себя, поселившийся и в душах других ребят, это было нечто большее. Дикий и пока еще беспричинный страх, но чего? Страх потери контроля над другими ребятами или того, что и его тоже могут принять за цыпленка?
      Какой бы ни была причина страха, Дэвид ясно видел его на лице Риордана. Риордан догадался, что Маркус заметил его ужас.
      – Я знаю только одно, – упорствовал он. – Если мы сбежим, а клингоны потом нас схватят, то нам будет в десять раз хуже. С кем вы предпочитаете встретиться: просто с клингонами или с сердитыми клингонами?
      Дэвид понял, что затеял Риордан, и ужаснулся. Риордан боялся идти за холмы и пытался внушить остальным безотчетный страх, чтобы не показаться в глазах ребят трусом.
      Каким бы спокойным Риордан сейчас не выглядел, он не мог мыслить разумно. Дэвид решил во что бы то ни стало противостоять ему. Он не мог допустить, чтобы самый старший из всех и, как оказалось, самый трусливый, повел ребят на верную, смерть.
      Они должны, обязаны выжить, потому что им надо помочь своим родителям, и, конечно, не так, как Гарсия или Риордан. Нужно не бежать, закрыв глаза, прямо в лапы клингонам, а затаиться и выждать удобного случая.
      А если они не смогут помочь, тогда кто-нибудь из них, оставшийся в живых, расскажет членам Звездного флота, что случилось в колонии. В конце концов, должен же кто-нибудь когда-нибудь показать на клингона пальцем и сказать: "Это сделали они. Я все видел".
      – Мы перехитрим клингонов, – уверенно произнес Дэвид. – Мы знаем эти холмы лучше них и можем спрятаться в любом из сотен мест.
      – В самом деле, – вставил Гарсия, – мы скроемся там, где клингоны нас никогда не найдут.
      – Помните ту пещеру? – писклявым голоском спросила Ван. – Которую мы нашли, когда в первый раз отправились за холмы?
      – Ван права, – поддержала Медфорд. – Мы можем спрятаться в пещерах.
      Риордан стоял, словно вкопанный, и выглядел, как наказанный щенок. Но наказанные щенки порой бывают очень опасны.
      – Вы сошли с ума! – пытался стоять на своем Риордан. – Это же клингоны! У них есть чувствительные датчики или что-то вроде того!
      В словах Риордана была правда. Дэвид этого не учел.
      – Ну и что? – ответил он. – Рано или поздно Звездный флот узнает, что здесь происходит, и нам придут на помощь. Мы должны выжить до этого времени.
      Риордан вновь покачал головой.
      – Ты рассуждаешь, как младенец, – повысив голос, осмелел он. – Доктор Будро едва ли сможет связаться с Звездным Флотом. Пройдут недели, прежде чем федерация узнает, что у нас что-то произошло, и пришлет военный корабль.
      – Может, даже месяцы, – подхватил Пфеффер, чуть не плача.
      – Нет, – вспомнив о вулканце, возразил Дэвид. – Здесь остался мистер Спок. Они должны вернуться и забрать его с собой.
      Риордан зло сощурил глаза. Очевидно, он забыл о Споке.
      – Все равно, – убеждал он, – за ним не скоро вернутся. К этому времени нас всех замучают до смерти.
      – Замучают? До смерти? – сквозь слезы переспросила Ван.
      Даже Медфорд готова была зарыдать. Дэвид прикусил губу. Все было, как тогда у расщелины. Риордан искусно внушал ребятам, что хотел. Он мог легко выставить свою глупость – смелостью, а трусость – здравым смыслом. Его трудно было одолеть в борьбе за умы и сердца ребят.
      Сейчас же, чем дольше они спорили, тем больше было вероятности, что кто-нибудь из клингонов заметит их со стороны поселка. Тогда ребят непременно схватят.
      Дэвид взглянул сначала на Пфеффера, затем на Ван, Медфорд и, наконец, на Гарсию. Он понял, что ребята по-прежнему выжидали и могли легко присоединиться либо к Риордану, либо к нему. Дэвид должен был проявить свою волю и не дать Риордану ни единого шанса увести ребят за собой.