– Подложить еще хондриков, Дэвид?
      Доктор Медфорд протянул мальчику блюдо из существ, источающих отвратительный запах и не имеющих ничего общего с приятным ароматом хвойных деревьев, на которых эти существа обитают.
      Дэвид посмотрел на свою тарелку, где единственным доказательством только что съеденной порции запеченных хондриков остались тонкая масляная пленка на дне и несколько желтоватых несъедобных панцирей.
      Мальчик вновь поблагодарил доктора Медфорда за угощение.
      – Спасибо, сэр. Думаю, что я попробовал уже все, до чего смог дотянуться.
      Доктор прищурился и внимательно посмотрел на Дэвида из-под огромных кустистых бровей. Кончики еще более огромных усов приподнялись вверх. На большой залысине заиграло отражение от лампы. Медфорд молча перевел глаза на дочь, а затем вновь взглянул на мальчика.
      – Значит, хондрики тебе понравились, и ты уже наелся? Или они пришлись не по вкусу, и ты не хочешь даже смотреть на блюдо?
      Дэвид выпрямился на стуле, не зная, что ответить. Его мать всегда учила говорить только правду, но при данных обстоятельствах, как ему казалось, требовалось что-то еще.
      Мальчик притворно раскашлялся в кулак, сделав вид, что один из запеченных кусочков застрял у него в горле. Наконец, Медфорд догадалась ответить за своего товарища.
      – Дэвид ненавидит их, папа. Я же говорила, что они ему страшно не нравятся, – девочка улыбнулась и подсела поближе к Дэвиду. – Не беспокойся. Хондрики запекает только папа, когда мама задерживается на работе. Она не будет угощать тебя этой отравой.
      – Пусть мальчик сам говорит за себя, Кина, – проворчал доктор Медфорд. Он оперся локтями о стол и строгим голосом спросил у гостя:
      – Скажи мне, Дэвид, тебе поправилось блюдо или нет?
      – Все в порядке, – вмешалась Кина и положила свою ладонь на руку Дэвида. – Можешь сказать правду, папа не рассердится.
      – Ну, в общем-то... – опустив глаза, начал мальчик. – Я.., как бы это.., ну, в общем, они мне не понравились.
      Долгое время старший Медфорд молча сидел, неподвижным взглядом уставившись на гостя. Дэвиду показалось, что он вот-вот вылетит из-за стола за проявление своей неблагодарности.
      Черты лица доктора постепенно потеплели, а густые брови поползли вверх.
      – Хорошо. По крайней мере, ты честен, – произнес Медфорд. – А что, все было, действительно, так плохо?
      Ободренный спокойным тоном хозяина, Дэвид кивнул.
      – Хуже я ничего еще не ел.
      Неожиданно Кина Медфорд взвизгнула от изумления, хлопнула в ладоши и громко рассмеялась. Ее отец, в замешательстве секунду-другую рассматривая дочь, расхохотался еще громче.
      Поддавшись общему веселью, мальчик нерешительно улыбнулся. – Сказать по правде, это хуже, чем самое худшее блюдо на свете. Это просто...
      Доктор Медфорд поднял свою мясистую руку.
      – Хватит. Столько критики человек вынести не в состоянии, – сквозь смех произнес он. – Но от десерта, я думаю, ты не откажешься.
      Неожиданно лицо его дочери приняло самое серьезное выражение. Сжав губы, девочка с притворно предостерегающим видом взглянула на своего товарища. Поняв намек, Дэвид замер в ожидании дальнейших действий хозяина.
      – Думаю, это будет вкуснее, – произнес доктор Мэдфорд и поднялся со своего места. – Вы подождите здесь, а я принесу домашнего мороженого. Скажу честно, мне не хочется, чтобы Дэвид рассказал своей матери, что мы пытались его здесь отравить.
      Он подмигнул мальчику и получил одобрительный кивок.
      – Ладно. – Подождав, пока отец отойдет за мороженым, Кина склонилась к уху Дэвида и прошептала:
      – Мне кажется, ты ему очень нравишься. Знаешь, это прекрасно, потому что отец вообще никого не любит.
      – Мне он тоже понравился, – признался Дэвид, наблюдая, как доктор Мэдфорд открыл холодильник и достал из него маленький металлический ящичек. – Мне кажется, он из тех людей.., которые держат слово, – закончил мальчик.
      – Я тоже так думаю, – согласилась Мэдфорд.
      – Спасибо, что помогла мне разобраться с хондриками, – поблагодарил Дэвид.
      – Когда мою маму пригласили на ужин в честь прибытия корабля и она узнала, что и твоя мама тоже там будет... – разоткровенничалась девочка. – Ей страшно не захотелось, чтобы ты ужинал в одиночестве.
      Маркусов приглашали и Пфефферы, и Чилтоны. Но Дэвид был рад, что его мать приняла приглашение Медфордов. У Чилтонов не было детей, а Кину Медфорд он предпочел бы компании Уилла Пфеффера. "Конечно, – думал Дэвид, – если бы у меня, как у всех, был отец, то отпала бы всякая надобность ходить на ужины в чужие семьи. Я ел бы со своим отцом и повсюду появлялся только с ним.
      – Твоя мама была такая задумчивая... – произнес Дэвид.
      – Я тоже это заметила, – призналась Медфорд и, чуть подумав, спросила:
      – Мы же с тобой друзья, правда? Друзья всегда и во всем должны быть вместе.
      – Это точно, – улыбнулся мальчик. – Но мы же вместе, разве не так?
      Девочка заговорщически понизила голос.
      – Ты видел кого-нибудь из них? Я имею в виду людей с корабля?
      – Мама просила держаться от них подальше, что я и делаю.
      – А тебе хочется на них посмотреть? Хоть одним глазком?
      Дэвид задумался над вопросом Кины.
      – Да нет, вообще-то. Мама говорила, что это обычные люди, как и все.
      – А мне любопытно. Я слышала, что они прилетели сюда вовсе не для медицинской проверки.
      – А из-за чего же еще? – спросил мальчик, с удивлением посмотрев на Кину, которая, в свою очередь, внимательно наблюдала за отцом.
      Заметив, что он не слышит их разговора, девочка объяснила:
      – Говорят, они хотят оценить нас. Поставить оценку, как это делает в нашей школе мистер Фредерике. И если нам поставят плохую оценку... – Она выразительно приставила к своему горлу ладонь ребром.
      – Кажется, это называется расходным материалом, – вспомнил мальчик.
      – Колонистский расходный материал, – подсказала Кина. – Они обрежут финансирование нашей колонии быстрее, чем ты расскажешь об этим Джеку Робинсону. Так сказала мама моему отцу.
      Не понимая значения всех произнесенных слов, Дэвид, тем не менее, расстроился. Обрезать финансирование? И это после того, как его мать с таким трудом зарабатывает немного на жизнь?
      – Кажется, это не очень честно, – ухватил мальчик суть вопроса.
      На том разговор Дэвида с Киной прервался, потому что они увидели, как доктор Медфорд направляется к столу с тремя большими фужерами ледяного желтого мороженого в руках. Между его толстыми пальцами торчали три чайные ложечки.
      – Пожалуйста, – слащаво пригласил доктор. – Все, как я обещал.
      Подойдя к столу, он поставил сначала мороженое перед Дэвидом, затем перед дочкой и, наконец, перед собой. Десерт выглядел, действительно, великолепно, настолько красиво и аппетитно, что все мрачные мысли Дэвида о судьбе колонии отодвинулись на задний план.
      Усевшись на свое место, доктор Медфорд напомнил:
      – Пожалуйста, ложкой, ребята, – затем он обратился к Дэвиду:
      – Ты говорил, тебе еще очень хочется хондриков, а у нас закончился шоколад.
      Мальчик, воткнув ложку в мороженое, застыл.
      Кина хлопнула рукой себя по лбу.
      – Папа! Ну сколько же можно?
      – На самом деле у нас закончились хондрики, не переживай. Это ваниль. – Спустя некоторое время доктор спросил:
      – Ты ведь любишь ваниль, не правда ли?
      – Да, сэр, очень, – усмехнулся Дэвид.

* * *

      Ужин организованный в центральном здании колонии, в помещении со столами для игры в пинг-понг, был скромен, но достаточно вкусен. Кирк сидел между Споком и Маккоем напротив Будро, Кэрол и их коллеги Медфорд.
      – Я почему-то думаю, что они смогут решить свои проблемы, – выразила уверенность доктор Медфорд.
      – Конечно, было время, когда они решались. Но сейчас... Вы же знаете, что с этими бюрократическими проблемами... Всегда есть возможность оправдаться, – объяснил капитан.
      Маккой добавил:
      – У нас есть один чокнутый посол, который никак не долетит до Альфы Малурии.
      Кирк предостерегающе взглянул на доктора. "Нехорошо, – подумал капитан, – когда офицеры ругают кого-нибудь за спиной".
      Боунз нахмурился, вспомнив слова Кирка не переступать черту, за которой обсуждение превращается в обычную сплетню.
      – Похоже, мне предлагают рассказать только о том, что приключилось со мной в школе, – посетовал он.
      – Альфа Малурии, да? – переспросил администратор, покачав головой. – Не сказать, что я знаком с ней, но я не могу объяснить, где находится Бета Канзандии.
      – Хотите, – предложил вулканец, – я покажу планеты на звездной карте.
      – Да это не так уж и важно, мистер Спок, – улыбнувшись, произнес Будро. – Рассматривание карты ничего мне не даст. Боюсь, астрономия – моя ахиллесова пята.
      – Аналогично. Астрономия – это и мое слабое место. Если бы капитан сделал меня бортинженером, "Энтерпрайз" до сих пор кружил бы вокруг Империи Клингонов, – признался Маккой и встал. – С другой стороны, я прекрасно ориентируюсь в буфете. Желает ли кто-нибудь присоединиться ко мне?
      Первой отказалась Кэрол:
      – Нет, доктор. С меня достаточно.
      – Похоже, вам придется идти в одиночестве, Боунз.
      – Ладно, – усмехнулся Маккой. – Если я исчезну надолго, ищите меня с собаками.
      Почувствовав общее настроение, доктор Медфорд улыбнулась и выпалила:
      – Какой забавный человек ваш доктор Маккой, – повернувшись к Споку, она продолжила:
      – По-моему, он веселит вас всю дорогу.
      Вулканец, как всегда, был невозмутим.
      – Да. Только так можно держать весь экипаж в настроении. У доктора вообще уникальная точка зрения.
      Капитан, долго вслушиваясь в реплики подвыпивших людей, решил сменить тему:
      – Мистер Спок доложил мне, что ваши эксперименты довольно успешны.
      Администратор колонии переложил разговор на Кэрол:
      – А вы что думаете по этому поводу, доктор Маркус?
      Неожиданно вмешалась Медфорд:
      – Это любимая тема разговоров между нами.
      – Дружеских разговоров, – уточнил Будро.
      – Действительно, любимая тема, – обратившись к капитану, подтвердила Кэрол. – Все дело в производстве кислорода. Наши образцы не производят столько кислорода, сколько должны бы.
      – Доктор Будро уже упомянул о вашем разочаровании. Было бы интересно узнать обо всем этом побольше, – заметил Спок.
      – В общем-то, ничего сложного, – пожав плечами, ответила Кэрол. – Перед тем, как высадить образцы на плантации, я наблюдала за ними в нашем маленьком опытном саду, который я организовала. Там выделение кислорода было ничтожно, тогда мы высадили образцы за пределы колонии. Их производительность упала еще больше. Я убедилась в том, что лучи "Джи-Семь" каким-то образом меняют свойства растений, но пока я еще не могу обосновать это в полной мере. Тем не менее, я не нашла никаких генетических изменений ни в одном поколении.
      Вулканец выслушал научные откровения, затаив дыхание.
      – Потрясающе! – воскликнул он. – Можно ли воечию ознакомиться с вашими результатами?
      – Конечно, – пообещала Кэрол.
      Ее ноздри слегка раздулись, выдав всю гармонию чувств, связанных с просьбой Спока. "Почему она так раздраженно прореагировала? Может быть потому, что вулканец мог легко найти ответ на давно ее мучащий вопрос?" – задумался Кирк. Интересно, был ли он единственным, кто заметил истинную реакцию Кэрол? В конце концов, у капитана было достаточно времени изучить ее маленькие хитрости и привычки, ускользающие от постороннего взгляда.
      – Соскучились без меня?
      Все присутствующие подняли глаза на появившегося Маккоя. Его огромная тарелка была наполнена самой обычной корабельной едой.
      – Знаешь, доктор, – произнес Кирк, – эти люди подумают, что мы не можем накормить команду на нашем корабле.
      – Как же, – поддержи своего капитана Боунз, – только глупец может сейчас уйти домой, чтобы отъесться.
      Поставив тарелку, Маккой занял свое место и продолжил:
      – Хотя должен признаться, что нашлось всего одно блюдо, да и оно испортилось, наверное, пару недель назад. По крайней мере, этот запах...
      – Это что-то желтое и маслянистое? – оживился Медфорд.
      – Да вроде того, – подтвердил Боунз и внезапно побледнел. – Только не говорите, что это, вы приготовили.
      – Нет, я, действительно, не готовила, – успокоила женщина.
      – Ну и ладно, – выдохнул Маккой.
      – Это приготовил мой муж, – призналась доктор Медфорд.
      От удивления у доктора отвисла челюсть, а Медфорд громко рассмеялась.
      Когда она, наконец, взяла себя в руки, то произнесла:
      – Все считают, что хондрики ужасно пахнут. Но сегодня муж приготовил их... – Медфорд обменялась с Кэрол коротким взглядом, которому капитан не придал никакого значения, – ..он приготовил их для моей дочери и настоял, чтобы я принесла хондрики сюда. Муж думает, что людям нравится блюдо из них.
      Кирк улыбнулся. Улыбнулись и Будро с Кэрол. Наконец, улыбнулся даже Боунз. И только Спок оставался, как всегда, бесстрастным.
      – Ну и хорошо, – отозвался Маккой. – Я рад, что никого не обидел.
      – Только моего мужа, – заметила Медфорд. – Но, поверьте мне, никто не расскажет ему об этом, не осмелится.
      Все присутствующие, кроме Спока, дружно улыбнулись. Кирк посмотрел на Кэрол; ему всегда нравилась ее улыбка, и только теперь он понял, почему.
      Как капитану хотелось, чтобы в эти дни Кэрол улыбалась почаще! Внезапно она повернула голову и заметила задумчивый взгляд Кирка, полный нежности. Если Кэрол и была удивлена, то не показала этого. Она отвела глаза.
      Через мгновение Кэрол удивила капитана.
      – Если ты хочешь наверстать упущенное когда-то, Джим, то тебе лучше поторопиться. Здесь очень холодно после захода солнца.
      – Тогда мы уйдем, как только ты поешь.
      – Я уже поела.

* * *

      Велед сидел в командном отсеке и затачивал свой любимый нож. Услышав легкий стук в дверь, капитан быстро засунул нож за пояс.
      Приготовившись услышать нечто экстраординарное, он прорычал:
      – Войдите!
      Дверь в отсек скользнула в сторону, и на пороге появилась подтянутая фигура офицера, отвечающего на корабле за вооружение. Склонив голову в приветствии, молодой офицер отчеканил два шага вперед, после чего дверь за ним бесшумно закрылась. Велед решил, что ничего неожиданного он не услышит. Вытащив нож из-за пояса, он швырнул его в специальную деревянную мишень, которая была прикреплена на стене. Несколько раз перевернувшись в воздухе, блестящее лезвие с пронзительным звоном вонзилось в дерево.
      Проводив полет ножа взглядом, молодой офицер одобрительно ухмыльнулся.
      – Вы очень хорошо обращаетесь с кинжалом, – оценил он. – Думаю, это не единственное ваше оружие?
      Офицер был прав. Если воин не может положиться на свои чувства и ощущения, то какой прок от оружия, даже самого совершенного?
      – Конечно, нет, – усмехнулся Велед. Он указал на кресло, стоящее у стены, на котором висел древний гобелен, реликвия, принадлежащая его роду на протяжении двенадцати поколений. Офицер мягкой поступью пересек отсек и после того, как капитан сел за стол, опустился в кресло. Несколько минут они молчали.
      – Что привело вас сюда? – наконец спросил Вслед.
      – Кажется, планируется убийство, – ответил офицер. Глаза капитана сузились. Интересно, очень интересно. Но Вслед не показал, насколько его заинтересовало сообщение офицера, так как считал, что нельзя давать молодому подчиненному понять, что у него есть хоть какое-то преимущество перед капитаном.
      – О таких вещах меня должен предупреждать офицер безопасности.
      – Да, капитан. Но у меня уже есть кое-какой опыт в подобных делах.
      Конечно же, Велед знал об этом.
      – И кого должны убить?
      Слегка волнуясь, офицер ответил:
      – Гидриса.
      Капитан задумчиво опустил глаза. Гидрис был Первым офицером, способным и преданным. Его не очень любили и уважали в команде, но для Веледа это не имело большого значения. Популярность не самое важное достоинство хищника, считал капитан.
      – А убийца?
      Черты лица осведомителя заострились, его вид выражал угрозу.
      – Ваш Второй офицер мечтает о продвижении. Я думаю, он намерен совершить убийство в ближайшие пару дней.
      Капитан с подозрением посмотрел на молодого офицера.
      – У вас есть доказательства? Или Второй офицер все вам выложил?
      Ответственный за вооружение пожал плечами, сохраняя, к удивлению капитана, полное самообладание.
      – Никаких доказательств, но это же очевидно. – Капитан надолго задумался. Со Вторым офицером он прослужил уже достаточно долго и знал, на что тот способен. Поэтому сообщение не вызвало у Веледа большого удивления. Второй офицер, действительно, был необыкновенно самоуверенным, Гевиш'ре до мозга костей.
      При обычных обстоятельствах капитан не помешал бы покушению. В конце концов, это обычная часть естественного отбора, после которого клингоны станут сильной и агрессивной расой, устремленной в будущее.
      Но сложившиеся обстоятельства нельзя было назвать обычными. Здесь, на Феранне Велед стремился во что бы то ни стало сохранить спокойствие в команде. Он не имел права допустить никаких волнений, ничего, что могло бы расстроить его планы.
      – Хорошо. Ваше сообщение принято к сведению, – заявил Вслед. – Можете идти.
      – Как угодно, капитан.
      Велед проводил молодого офицера бесстрастным взглядом, чувствуя определенное удовлетворение. Хаастра, офицер безопасности, уже слишком стар. Вот и нашлась ему, кажется, замена. В конце концов,. Граэль тоже Гевиш'ре.

* * *

      "А ведь Будро прав", – подумал капитан. Парк Буа-де-Булонь был, действительно, лишь бледной тенью по сравнению с оригиналом. Это массив из примерно пятидесяти хвойных деревьев, каждое из которых не превышало дюжину футов в высоту. Гуляя по парку с Кэрол, Кирк мог легко рассмотреть сквозь зеленую стену белоснежные здания колонии.
      – Говоришь, это гибриды? – спросил капитан. На холоде щеки Кэрол заметно порозовели. Кирк вспомнил, как часто краснело ее лицо, и от этого красивые глаза Кэрол становились еще выразительнее.
      – Гибриды из альдебаранских эристов и марракитских кассланов, – объяснила женщина.
      В голосе капитана чувствовалось праздное любопытство, а в тоне Кэрол – увлеченность и озабоченность результатами.
      – Сначала мы высадили четыре экземпляра, все они были ниже фута. Им идеально подошли местные условия, и растения оказались отзывчивы к лучам "Джи-Семь". Больше того, нам кажется, что они могут ужиться с земной флорой. Но, как я говорила за ужином, растения производят не так много кислорода, как нам хотелось бы. Я установила для них жесткие стандарты. В этом смысле растения – сплошное разочарование. А ведь способность выделять кислород, думаю, их важнейшее свойство.
      – Значит, ты уже забраковала эту группу? – Кэрол покачала головой.
      – Мне не хочется заходить так далеко. С другой стороны, я не могу назвать результаты успешными. По-моему, это где-то посередине.
      – Шаг в правильном направлении?
      – Да. Шаг в правильном направлении. А когда мы преодолеем трудности с продуктивностью растений, то сделаем еще более дальний шаг вперед.
      – По-моему, ты оптимистка.
      – Да. Я очень оптимистично настроена. У нас ведь были и другие трудности, но каждый раз мы их успешно преодолевали. Я не сомневаюсь, что мы повысим способность растений выделять кислород, и когда-нибудь мы достигнем цели...
      – Вывести растения, которые размножаются, как бешеные, и извергают из себя кислород, как вулканы выбрасывают лаву? Создать виды, которые могли бы превратить смерзшийся комок грязи в приличную планету класса "М"?
      Кэрол взволнованно посмотрела на Кирка.
      – Кажется, мои слова?
      – Да. Тогда тебя привлекли к работе над проектом Швиммера. Я слышал по межгалактическому радио насчет комка грязи и по твоему голосу смог представить, как ты волновалась.
      На мгновение в морозном воздухе воцарилась тишина. Внезапно собеседники почувствовали незримую нить, протянувшуюся между ними. Чувства, тлевшие, как угольки, много лет, вспыхнули с новой силой.
      – Как бы там ни было, – заговорила Кэрол, – мы повернули свои взоры от Буа-де-Булонь и Шервудского леса к подножиям окрестных холмов. Таким образом нам удалось проверить на практике действие технологии "Джи-Семь".
      – А новые гибриды?
      – Следующая партия образцов, которые я хочу испытать, не гибриды. Ты видел когда-нибудь клингонские цветы?
      Кирк едва смог скрыть снисходительную улыбку.
      – Нельзя сказать, что видел. А где ты достала этот цветок?
      – Много цветов. Помнишь клингонский корабль, который несколько месяцев назад нашел "Потемкин", вернее, корабль, который потерпел аварию?
      – Конечно. Корабль, у которого взорвались импульсные двигатели. Все на флоте только и делали, что чесали языками об этом. Но...
      – Парочка отсеков на корабле осталась неповрежденной, один из них – капитанский. Хобби капитана, видимо, было выращивание огонь-цветов.
      – Понимаю, – ухмыльнулся Кирк.
      – Самое забавное, – продолжала Кэрол, – что огонь-цветы по всем параметрам превзошли другие растения в саду. При этом я не работала с их генами. Конечно, сохранились и все недостатки, и главный из них – что цветки не могут ужиться со своими соседями. Но я надеюсь, что мы найдем растения, с которыми огонь-цветы будут жить мирно.
      Кирк поднял голову и посмотрел на золотистые верхушки хвойных деревьев, устремившихся в белесовато-голубое небо.
      – Все ясно. Значит, надо найти способ либо приручить огонь-цветы, либо вырастить гибрид с нужными свойствами, либо воздействовать на клингоновские цветы лучами "Джи-Семь" и исправить их недостатки. А что потом?
      – Ты имеешь в виду, какое направление мы выберем потом?
      – Да. Каким будет следующий шаг?
      – Все зависит от того, – объяснила Кэрол, – как долго Федерация будет верить в нас. Скорее всего, мы найдем другую планету. Может быть, не такую, как эта, где атмосфера практически пригодна для жизни, хотя здесь и нет местной фауны. Мы выберем холодную планету, непригодную для жизни. И мы изменим ее, превратим в цветущий сад.
      Замечтавшись, Кэрол, казалось, унеслась мыслями в заоблачные дали. Глядя на нее, Кирк не мог не улыбаться.
      За золотистыми лапами хвойных деревьев садилось солнце, окрасившее дома колонистов в розовый цвет.
      – Послушать тебя, так ты счастлива здесь, – заметил Кирк.
      Кэрол впервые после прибытия капитана пристально посмотрела на него.
      – Да. Я счастлива. Такой я не ощущала себя очень долго. Конечно, я ворчу на растения, если они не хотят выделять кислород, но мы серьезно продвинулись в этом направлении, и это, Джим, наши реальные достижения. Впервые я почувствовала, что мы сможем видоизменить любую планету.
      – Трудно представить, – отозвался Кирк.
      – Тем не менее, это обязательно произойдет. Не знаю, когда, но непременно сбудется, – с уверенностью произнесла Кэрол; в ее глазах отразились лучи заходящего солнца. – Я горжусь тем, что здесь есть частичка и моего труда. Обустройство безжизненных планет для грядущих поколений – самая волнующая, самая потрясающая вещь на свете, и я не жалею, что посвятила этой работе всю свою жизнь.
      Капитан с уважением посмотрел на собеседницу.
      – Никто не смог так заставить Федерацию повернуться лицом к этой проблеме, как ты. – Кэрол пожала плечами.
      – Не знаю. Я думаю, лишь благодаря энтузиазму и настойчивости доктора Будро, мы смогли поднять нашу колонию на ноги. Без него я до сих пор проводила бы свои исследования в лаборатории на Земле, – после некоторой паузы Кэрол спросила:
      – А что же ты, Джим? Счастлив?
      – Полагаю, что счастлив, – задумчиво ответил Кирк. – Большую часть времени. Я имею в виду, что быть капитаном корабля – это не только слава и захватывающие приключения. Жизнь людей полностью зависит от моего умения и мастерства, моей способности как капитана обеспечить их безопасность. И слишком часто я должен находить компромисс между чувством справедливости и официальной политикой федерации, – Кирк с наслаждением вдохнул прозрачный и морозный воздух, который становился все холоднее и холоднее. – Но моя служба имеет и преимущества. Всегда есть возможность путешествовать между звездами, каждый день узнавать что-то новое, чего многие еще не видели и никогда не увидят. И каждый полет – это испытание характера.