Понимая, что, возможно, попал в искусно подстроенную ловушку, Кирук ступил на территорию древней, давно покинутой обсерватории. В том, что ото западня, он не сомневался: во-первых, и повод для встречи, и имя пригласившего были окутаны пеленой тайны, во-вторых, заброшенное и незнакомое Кируку место казалось полным скрытых опасностей, в-третьих, он должен был удалить перед встречей всю свою охрану.
      Кирук оглянулся и недвусмысленно посмотрел на Зибрата и Торгиса, взглядом заставив их остановиться. Недовольные, как псы, которых посадили на слишком короткий поводок, телохранители наперебой стали предостерегать хозяина о возможных последствиях его доверчивости и безрассудства. Не обращая внимания на их протесты, Кирук молча направился к месту встречи.
      Обсерватория раскинулась на нескольких скалах, охватив их, как гигантский болотный паук. Где-то в темноте мерцал оранжевым светом одинокий огонек.
      Сердце клингона все сильнее кричало об опасности. Как политический деятель, Кирук не испытывал недостатка во врагах. Любой из недругов мог устроить эту встречу, сыграв на его любопытстве.
      Кирук догадывался, кто именно пригласил его в такое укромное и далекое от шумных имперских раутов место, и поэтому не мог проигнорировать таинственное приглашение.
      Приблизившись к центральному зданию, клингон увидел множество безжизненных и едва видимых в темноте и опустившейся дымке строении поменьше. Сделанные из крепкого камня, они когда-то выполняли вспомогательные хозяйственные и научные функции. Обсерватория не проработала и полвека, как ее захватили клингоны, а вскоре и вся прилегающая к ней территория была присоединена к Империи. Когда до главного здания осталось не более пятисот шагов, Кирук ясно различил силуэты людей. Его рука инстинктивно потянулась к бедру, где висели пустые ножны, напоминающие еще об одном условии встречи: никакого оружия, даже кинжала.

* * *

      Если это, действительно, ловушка, то у врагов было все преимущество: уединенное место и полная безоружность Кирука. Но эти силуэты могли быть и добрым знаком.
      Возможно, они подтверждают опасения и предчувствия Кирука, что здесь, у подножья скал, оборвется его бурная, полная приключений и опасностей жизнь. Неужели он добровольно, без принуждения сам идет к той роковой черте, где будет сражен выстрелами убийц?
      Кирук давно уже знал всю правду. Стиснув зубы, он в тревоге прищурил глаза.
      Откуда-то из расщелины послышался пронзительный крик крылатого хищника, заметившего добычу. Предзнаменование? Отец Кирука рассказывал о добрых и плохих приметах. Но отец был суеверным человеком.
      "А я нет, – сказал сам себе Кирук, – я из другого поколения, мы пытаемся использовать суеверия и страх других людей в своих интересах". Но все-таки крик невидимого хищника пронзил его душу.
      Кирук приблизился к незнакомцам так близко, что мог разглядеть их лица, жесткий взгляд глаз, губы, растянутые в хищном оскале. Внимательно рассмотрев людей, он понял, что это не наемные убийцы. Скорее всего, это были сотрудники охраны.
      Кирук поднял вверх руки, демонстрируя свою безоружность. Через мгновение незнакомцы, многие из которых были вооружены до зубов, толпой окружили высокопоставленного гостя. Но никто из них даже пальцем не задел Кирука. Наоборот, у него было чувство, что его взяли под опеку и защиту.
      Один из незнакомцев выхватил пистолет и размашистым жестом направил его в сторону обсерватории. Очевидно, этот человек был главным в толпе. Все, и Кирук тоже, послушно последовали в указанном направлении.
      Дорога петляла среди маленьких и приземистых сооружений, пока, наконец, не привела к главному зданию, где и светилось единственное окно. В его проеме можно было различить фигуру человека, в ожидании скрестившего на груди руки.
      У входа в здание Кирук неожиданно увидел много других охранников. У него создалось впечатление, что обсерватория сейчас представляет собой важный секретный объект.
      Наконец, дверь бесшумно открылась, и Кирука пригласили войти. Ему показалось, что внутри здание такое же холодное и безжизненное, как и снаружи. Мебель и оборудование остались с тех давних времен, когда обсерватория была гордостью государства, впоследствии завоеванного Империей.
      При слабом свете единственной лампы Кирук различил массивную фигуру стоявшего у окна клингона. Человек повернулся к вошедшему гостю и скрипучим голосом дал указание охране:
      – Оставьте нас.
      К удивлению Кирука, телохранители послушно выполнили приказ, который не любили все охранники галактики. Не произнеся ни слова, они нехотя направились к выходу.
      – Садись, – пригласил клингон, жестом указав на кресло у большого серого стола.
      Благодарно кивнув, гость принял предложение.
      В помещении пахло сыростью, По углам висела огромная паутина. На полу на вековом слое пыли отпечатались многочисленные свежие следы ног.
      Клингон, довольно грузный человек, медленно и с достоинством опустился в другое, более освещенное кресло.
      Идя сюда, Кирук перебрал всех, кто мог пригласить его на столь странную встречу, и готов был увидеть кого угодно, но не этого человека. Тот, кто восседал сейчас в кресле напротив, вызвал в госте чувство трепета и страха. "Осторожно, – сказал сам себе Кирук. – Нельзя показывать свою слабость".
      Наступила тягостная тишина. Взгляды хозяина и гостя надолго сцепились в молчаливой схватке.
      – Знаете ли вы, кто я такой?
      – Да. Вы – мой император. – Капронек, самое могущественное лицо в Империи Клингонов, самодовольно хрюкнул.
      – Очень хорошо. Я пригласил вас не для того, чтобы угрожать вам и вашему клану.
      – Рад это слышать, – совершенно искренне признался Кирук.
      Император тяжелым и неподвижным взглядом сверлил смущенного гостя.
      – Кирук, что вы слышали о "лояльной оппозиции", а если выражаться яснее, о клане Гевиш'ре?
      Так вот в чем дело! Императора волнует рост влияния Гевиш'ре, клана, вышедшего с южного континента, безмозглых идиотов, готовых бросить Империю на проигрышную войну с федерацией. Гевиш'ре, то есть Голодные Ножи.
      Кирук на время задумался.
      – Я слышал, что они усиливают свои позиции в Совете.
      – Это слишком мягко сказано, – усмехнулся император Капронек. – Гевиш'ре вынуждают уходить из Совета моих ставленников. Некоторых они покупают, а других просто убивают, обманом ввергая их в кровавую межклановую войну.
      Гость это знал. Его осведомители в Совете и за его пределами всегда быстро и точно информировали своего патрона.
      Император скривил губы в неприязни и отвращении.
      – Крикуны типа Думерика и Зота карабкаются вверх по служебной лестнице в то время, как гордый и достойный род Камор'дагов, к которому принадлежим и вы, и я, род, который правит Империей вот уже десять поколений, все ниже и ниже погружается, словно стадо пурисов, в болото распрей и междоусобиц.
      "Точное и меткое сравнение", – подумал Кирук. Когда-то в детстве он видел, как пурисы, толстые и беззащитные животные, утонули в солончаках. К тому же, пурисы прижились только на северном континенте, родине клана Камордагов.
      – Постепенно Империя уходит из-под наших ног, – продолжал хозяин. – Мы погибаем. Если Гевиш'ре встанут во главе Совета, то они не будут терпеть нас так, как мы сейчас терпим их.
      "Похоже, Капронек прав", – мысленно согласился Кирук. Но причем здесь он? Какую роль отводит император ему, Кируку, сыну Каластры?
      Капронек посмотрел на своего гостя хищным немигающим взглядом.
      – Я не хочу видеть, как топчут мой народ, Кирук. Я не могу смотреть, как Империя попадает в лапы варваров с южного континента. И поэтому я не отдам трон без борьбы. Капронек закрыл тяжелые веки и надолго замолчал. Кирук не шевелился, боясь прервать раздумья императора.
      Наконец, Капронек вновь заговорил.
      – Император Кахлесс, самый известный и блестящий Камор'даг, когда-то предупреждал, что наступит время, когда нашей власти будет брошен вызов. Вы знакомы с его учением?
      – Да, – ответил гость.
      Кирук был учеником Кахлесса многие годы, с тех пор, когда получил доступ в семейную библиотеку.
      – Я знал, что вы знакомы с его учением. Помните совет Кахлесса в его "Рамен'аа"?
      Многие слова и афоризмы известного ученого и императора до сих пор не стерлись из памяти Кирука.
      Он тут же прочитал наизусть одну из цитат:
      "Наступит тьма. Словно павшие листья с дерев, нас окружат враги. Они обнажат свои острые сабли. Но мы не сдадимся. Мы наденем маски огня".
      – А как вы понимаете смысл выражения "маски огня"?
      – Согласно комментариям, которые я читал, у этой фразы два значения. Во-первых, сила духа и решимость. Другими словами, если у человека достаточно силы воли, то он преодолеет любое препятствие.
      – А второе значение? – спросил император.
      – Оно относится к хитрости и осторожности. Это совет оставаться осмотрительным во всех делах, особенно, в отношениях с явными и потенциальными врагами.
      Капронек произнес глубокий гортанный звук, означающий, видимо, одобрение.
      – Очень хорошо, – подавшись вперед и сузив до щелочек глаза, процедил он. – Похоже, я сделал правильный выбор.
      Кирук выпрямил спину и застыл в напряженном ожидании. Его сердце бешено заколотилось. Но гость ничем не выдал своего волнения.
      – Чем я могу быть полезен?
      Император вновь откинулся в кресле и зловеще улыбнулся.
      – Посмотрим...

      Вошедший в медицинский отдел Джеймс Т. Кирк, капитан корабля, увидел доктора Леонарда Маккоя, который стоял напротив одного из биомониторов и сокрушенно качал головой.
      – А-а, Боунз! – прервав раздумье доктора, поприветствовал капитан.
      Маккой оглянулся на голос и, глубоко вздохнув, по привычке проворчал:
      – Эти чертовы новые дисплеи никак не заработают по-настоящему. Ну, а что беспокоит тебя, Джим?
      Кирк придирчиво посмотрел на главного врача:
      – Ты хочешь узнать, что меня волнует помимо твоего брюха, с которым ты носишься столько времени?
      – Ладно, можешь не начинать. Еще пару дней назад М'Бенга ничем не отличался от меня. А теперь? Еще пять фунтов – и парень станет стройным, как осина, – Маккой выразительно похлопал по своему животу и кисло улыбнулся:
      – Я разработал образцовую диету. Перейдем на нее, как только я разберусь со всеми этими игрушками, – кивнул доктор в сторону мониторов.
      – Ну и хорошо, – довольно усмехнулся Кирк. – Я не могу позволить своему главному врачу подавать дурной пример всей команде.
      – Знаешь, – доверительным тоном произнес. Маккой, – ты стал таким же ворчуном, как и я, а это последнее, в чем нуждается экипаж, – отвернувшись к биомонитору, доктор добавил:
      – Итак, ты пришел поговорить о моем животе?
      Капитан молчал, не решаясь перейти к сути дела. Кирк прекрасно понимал, что доктор Маккой знает, с каким разговором он пожаловал.
      Наконец, капитан, тяжело вздохнув, произнес:
      – У нас есть небольшая работенка, Боунз. Мы должны подобрать посланца на Двенадцатой звездной базе и довезти его до Альфы Малурии, что в шести днях отсюда в сторону Шестого квадрата.
      – Посланца? Это ужасно! Не думаю, что меня он обрадует, – насторожился доктор.
      – Нам настоятельно рекомендовали принять его на борт. Насколько я понял, посланец натворил каких-то чудес на Гамме Филувии-Шесть, – вздохнул капитан.
      – Ну, конечно. Их всех горячо рекомендуют, а потом они предстают во всей своей красе и лезут в каждую дыру, как мехлавионские муравьи.
      Сестра Чэпел, сидящая у дальней стены медицинского отсека и работающая с трехпозвоночным насекомым, неодобрительно посмотрела на доктора.
      – Не надо смотреть на меня так, Кристина. Если бы ты когда-нибудь имела дело с этими умниками, ты думала бы о них так же "тепло", как и я.
      – Боунз, – спокойно, но убедительно произнес капитан. – Ты же знаешь, что посланец уж точно не император Клингона. Он на нашей стороне.
      – Лучше бы он был клингонским императором. Тогда мы, по крайней мере, могли бы ожидать открытого нападения.
      По правде говоря, Кирк любил всех этих посланцев не больше, чем Маккой. Но он не собирался обнажать свои чувства.
      – Доктор, – продолжал убеждать капитан, – нельзя судить о человеке прежде, чем он ступит на борт корабля. Могут быть исключения из правил. Может.., посланец окажется полезным.
      – Все верно.., как тот факт, что у птицы мугату есть крылья.
      – Послушай, – еще настойчивей произнес Кирк. – Он станет у нас шелковым через пять минут. Мне бы хотелось, чтобы во время появления посланца ты находился в пресс-центре.
      – Попробую.
      – Постарайся произнести нормальную приветственную речь. Никаких шпилек в адрес дипломатического корпуса. И, особенно, никаких намеков на то, что очень хорошо было бы обойтись без них.
      – Но если это правда?
      – Тем более, – горячился Кирк.
      – Я не могу дать никаких обещаний, Джим, – покачал головой доктор.
      Вздохнув, капитан вытащил свою козырную карту.
      – Это не просто просьба, Боунз. Это приказ. – Услышав последнюю фразу Джима Кирка, Маккой в сердцах выругался.
      – Что такое, доктор?
      – "Я сказал, что должен видеть тебя в пресс-центре", – передразнил капитана Маккой. – И я еще обязан вести себя как паинька.
      – Вот это от души, – одобрил Кирк. – И запомни: меньше, чем через час...
      – Хорошо, я посчитаю, – недовольно проворчал доктор.

* * *

      К тому времени, когда Маккой добрался до пресс-центра, небольшое, ярко освещенное, помещение было почти полностью заполнено. Восседавший за столом Спок хитро прищурил глаза и легким наклоном головы поприветствовал доктора. Узкое, вытянутое лицо помощника капитана было лишено всяких эмоций. "Непогрешимый вулканец", – заметил про себя Маккой.
      – Вижу, вас тоже привлекли к этому мероприятию? – ответил на приветствие доктор.
      – Привлекли? – удивленно приподняв бровь, переспросил Спок.
      – Включили вопреки вашей воле, – пояснил Боунз.
      – Боюсь, вы ошибаетесь, – ответил Спок. – Меня не включили, а просто известили как Первого офицера и помощника капитана.
      По тому, как уверенно и бесстрастно держался вулканец, доктор понял, что он единственный человек на корабле, не боящийся присутствия посланца.
      Помощник капитана строго придерживался своей филосрфии БРБК ("Безграничное разнообразие в беспредельных комбинациях"). Она предусматривает терпимость к любым, даже самым отталкивающим формам жизни. А дипломатический корпус, по мнению Маккоя, был не более отвратителен, чем телларитские дождевые черви.
      – Не беспокойтесь, Спок, пустяки, – примиряюще подняв руку, успокоил доктор.
      Во всем образе вулканца чувствовался ученый, занимающийся новыми формами растительной жизни, а не обидчивый человек, которого втянули в нежелательные препирательства.
      – Ничего, – просто и вежливо ответил Спок. Боунз нашел свободное кресло и, не предвкушая ничего хорошего, сел в него. Тут же распахнулась дверь, и капитан ввел гостя. Присутствующие в зале вскочили со своих мест, приветствуя капитана и посла. Вместе со всеми встал и Спок.
      – Джентльмены, – обратился Кирк, излучая обычную для подобных официальных случаев улыбку. – Разрешите представить вам посла Марлина Фаркухара, которого федерация уполномочила быть посредником в разрешении гражданского конфликта на Альфе Малурии-Шесть.
      Затем капитан, представил посланнику своих ближайших помощников:
      – Первый офицер Спок и главный врач Леонард Маккой.
      Несмотря на свою сутулость, Фаркухар оказался выше капитана на целую голову. Это был человек неопределенного возраста. Маккою показалось, что ему между сорока и шестьюдесятью годами. У Фаркухара были тонкие, аккуратно зачесанные волосы песочного цвета, а над затылком возвышался забавный хохолок, придавая всему официозному облику посланца слегка комический оттенок. Под высоким лбом прятались неподвижные водянистые, глаза. Фаркухар бросил оценивающий взгляд на вулканца и доктора и скривил свои тонкие губы, выразив таким образом неудовольствие.
      Маккой увидел в госте легко узнаваемые, характерные черты настоящего дипломата и тяжело вздохнул. Он встречал таких людей в разных обличьях, – но их всех объединяло патологическое следование законам федерации и пренебрежение к любой миссии, кроме своей собственной.
      Иногда посланцы казались свойскими парнями, одобрительно похлопывающими по плечу, хотя все видели их неискренность. Крайне редко они покоряли серьезностью и обстоятельностью, добиваясь даже уважения к себе.
      К несчастью для Фаркухара, он не обладал ни одним из этих качеств, являясь типичным, легко узнаваемым действующим лицом.
      – Посол Фаркухар, – кивнув, сухо поприветствовал Спок.
      – Офицер Спок, – ответил Фаркухар неожиданно глубоким и мелодичным голосом, никак не соответствующим облику посланца.
      Неужели доктор ошибся в госте? Маккой никогда не был настолько твердолобым и упрямым, чтобы упорствовать в своих заблуждениях.
      – Рад вас видеть, – произнес Боунз, вскинув вверх руку в знак приветствия и подыскивая самые общие и безобидные слова. – Не встречались трудности на пути к нам? Полет был легким?
      – Да, это можно назвать так, – ответил Фаркухар и, сузив почти до щелочек свои сверлящие водянистые глаза, поинтересовался:
      – А что, были какие-то проблемы перед нашей встречей?
      – Нет, никаких проблем, – заверил доктор. – Правда, нам хотелось бы узнать о ваших целях.
      – Понимаю, – недовольно скривив тонкие губы, ответил Фаркухар, затем он внезапно повернулся к капитану и добавил:
      – Полагаю, нам следует начать прямо сейчас.
      – Конечно, – согласился Кирк и жестом пригласил посланца занять пустующее кресло. – Я уверен, всем хочется услышать о событиях на Альфе Малурии.
      Маккой почувствовал в голосе капитана недосказанность.
      – Но перед тем, как мы приступим к разговору, – Кирк предостерегающе взглянул на своих ближайших помощников, – мне хочется предупредить вас, что в наших планах произошли некоторые изменения.
      – Изменения в планах? – приподняв брови, нервно переспросил Фаркухар.
      – Именно так, – подтвердил капитан. – Несколько минут назад, как раз перед вашим прибытием, мы получили новые указания. Надеюсь, это не вызовет у вас затруднений.
      Заиграв желваками и покраснев, посланец в задумчивости склонил голову.
      – Боюсь, я не понимаю вас, – с тревогой в голосе произнес он.
      – Мы по-прежнему идем к Альфе Малурии, – без малейших сомнений заявил Кирк. – Но вынуждены произвести промежуточную остановку.
      Дотянувшись до настольного монитора, он нажал на одну из кнопок, и тотчас на дисплее появилась звездная карта.
      – Бета Канзандии, – узнав знакомую россыпь звезд, пояснил вулканец. – Где-то на краю владений федерации. Это место исследовательской колонии, которую возглавляет доктор Ив Будро, ведущий эксперт по обживанию новых территорий.
      – Будро... – повторил Маккой. – Это не тот, кто разработал прибор "Джи-Семь", который ускоряет рост растительной клетки?
      – Тот самый, – подтвердил Кирк. – Ну вот, Боунз, у тебя будет отличная возможность познакомиться с коллегой, и ты сможешь организовать медицинскую проверку целой колонии.
      Чем дальше разговор уходил от всего, что касается Альфы-Малурии, тем чаще гость проявлял признаки недовольства.
      Капитан обернулся к вулканцу и, не обращая внимания на беспокойство посланника, продолжил:
      – Спок, ты, как всегда, займешься сбором данных по обживанию новых территорий. Эта проверка уже давно напрашивается.
      – Мне будет интересно посмотреть, каких успехов добился доктор Будро, – с удовольствием согласился Спок.
      Наконец, капитан повернулся к несколько подзабытому Фаркухару.
      – Мы остановимся ненадолго, – лучезарно улыбнувшись, успокоил он посла. – Не позднее, чем через две недели, наш корабль достигнет Альфы Малурии.
      – Это безобразие! – возмутился посланец. – Я не хочу верить тому, что услышал! Есть ли хоть у кого-нибудь в Центре Управления остатки разума? Неужели они не понимают, что такой политически кипящий котел, как Альфа Малурии-Шесть, требует куда большего внимания, чем какая-то ничего не значащая исследовательская колония?
      "Иногда и политическим деятелям полезно понервничать, – подумал Боунз. – Когда-нибудь эти послы вымрут за ненадобностью".
      – Медицинские обследования можно провести в любое другое время, – продолжал настаивать Фаркухар. – А малурианцам мы нужны именно сейчас. Надеюсь, все это понимают?
      Капитан оставался невозмутимым.
      – Посол, – совершенно спокойно отреагировал он на речь гостя, – я выполняю приказ так же, как и вы.
      Фаркухар уставился на Кирка хищным взглядом и раздраженно ответил:
      – Есть разница. Я не могу уклониться от выполнения данного мне приказа. А вы – капитан этого корабля, поэтому вольны изменить маршрут по своему усмотрению.
      Джеймс Кирк расправил плечи. Маккою был знаком этот жест. Капитан мог остаться спокойным и вежливым даже перед лицом смерти, но он никогда не изменит тому, во что верит и надеется.
      Никому из остальных членов экипажа не был известен язык жестов Кирка. К своему несчастью, не знал его и посланец.
      – В Центре ничего не известно об Альфе Малурии-Шесть, – настаивал Фаркухар. – Они понятия не имеют, кто такие малурианцы, какие у них общественные и религиозные идеалы. Для этих умников из Центра Альфа Малурии – просто еще одно место обитания. Идиоты!... Как их еще можно назвать? Старые маразматики, которые не делают разницы между пивной бочкой и коробочкой для пудры!
      Внимательно слушая посла, капитан незаметно покусывал губы. Ему, как и Маккою, показалось, что гость уже перешел ту грань, за которую нельзя переступать деятелю такого ранга, как Фаркухар.
      – Довольно, капитан! – впившись своими рыбьими глазами в Кирка, закричал посол. – Вы должны проникнуться ответственностью за судьбу малурианцев и развернуть свой корабль! В противном случае...
      Капитан поднял вверх руку.
      – Я прерву вас, – встретив возмущенный взгляд Фаркухара, твердым голосом произнес он. – Вы уже прояснили, свою, позицию. Позвольте и мне сделать то же самое. Вы считаете посещение обычной колонии пустой тратой времени. Но это не так. Невозможно сосчитать, сколько людей вылечили и сколько жизней спасли наши врачи в таких вот неприметных колониях.
      Услышав объяснение капитана, посол отмахнулся от него как от назойливой мухи.
      – Это...
      – Не относится к делу, – досказал капитан. – У моего экипажа другое мнение. Жизнь людей – самое дорогое, и любой человек ценен для Федерации. Вы можете мне возразить, что малурианцы находятся на грани гражданской войны и, может быть, будете даже правы. Но я руководствуюсь официальным приказом Федерации, а не вашим мнением. И я заявляю вам, что не вижу причин уклоняться от приказа. Я не против дискуссий по малурианским проблемам, но вы поймите меня. Колонисты уже слишком долго живут без всякой, в том числе и медицинской, помощи.
      – Понимаю. Это ваше последнее слово? – окончательно разозлился Фаркухар.
      – Да. Это мое последнее слово, – холодно подтвердил капитан.
      Сдержанность и уверенность Кирка в себе восхитили Маккоя. На его месте Боунз дал бы посланцу парочку "дружеских" советов. К сожалению, он не имел на это права.
      Почувствовав несгибаемость капитана, Фаркухар вскочил со своего места и быстрым шагом направился к двери.
      Кирк проводил посла торжествующим взглядом, затем внимательно посмотрел на своих офицеров и устало выдохнул:
      – Ладно. Так-то будет лучше.
      Капитан опустил голову и тяжело вздохнул.
      – Вы уверены, что не предпочли бы императора Клингона? – пробурчал Маккой, но не удостоился никакого ответа.

* * *

      Дэвид прикрыл ладонью глаза от холодного ослепительного света Беты Канзандии и боязливо посмотрел на расщелину. Она была так глубока, что дно терялось во мраке. Поддев ногою камень, Дэвид столкнул его вниз. Прошло несколько секунд прежде, чем послышался глухой звук.
      Глубоко, очень глубоко. Дэвид почувствовал ледяное дыхание, исходящее из самых глубин пропасти. Одетый в теплую парку, он, тем не менее, задрожал всем телом.
      Глубина трещины не удивила Дэвида. Такие расщелины встречаются в этой зловещей гористой местности на каждом шагу. Когда-то мать рассказывала Дэвиду, что они образовались в горной породе под воздействием ледника, покрывавшего много лет назад эту часть планеты.
      Дэвид прикинул, что шириною трещина с его рост, даже гораздо шире. От края до края было добрых шесть футов.
      – В чем дело? – спросил Риордан и сморщил свой широкий кривой нос.
      Заглянув в бездну, он широко раскрыл бледно-зеленые глаза.
      – Думаешь, ты перепрыгнешь? – стал подзадоривать Риордан мальчика.
      Тимми Риордан был гораздо старше Дэвида. Он уже давно изучил слабые места в человеческой натуре.
      На краю расщелины молча стояли и другие подростки. Дэвид знал их: рыжеволосый и веснушчатый Пфеффер, Ван, девочка с тонкими чертами лица и блестящей черной косичкой, Медфорд с шоколадными глазами и смуглой кожей, и Гарсия, чье темное узкое лицо обрамляли большие оттопыренные уши.
      – Ну, – подстрекал Риордан. – Осмелишься? Или тебе слишком страшно?
      Дэвид понимал, что попытка перепрыгнуть трещину может стоить ему жизни. Если бы его мать знала, у края какой пропасти он стоял, она не выпустила бы мальчика из дома до конца его жизни.
      – Это не так и опасно... – неуверенно ответил Дэвид, пытаясь скрыть дрожь от леденящего душу холода.
      – Ну-ну, – буркнул Риордан.
      – Я думаю, что нам всем пора возвращаться домой, – заявила Медфорд. – Эта затея глупая и опасная. Кажется, вы собираетесь сломать себе шею?
      – Девчонка, да что ты понимаешь? – поставил ее на место Риордан, Медфорд вздрогнула и отшатнулась, словно получила пощечину.
      – Мы же не хотели приходить сюда! – с прежней решимостью настаивала она.
      – Никто и не собирается прыгать, хотя здесь нет ничего особенного, – не сдавался Риордан.
      Пфеффер и Гарсия дружно поддакнули: никому из них не хотелось выглядеть трусом ни в глазах девочек, ни в глазах Риордана.
      Риордан, самый старший из всех, ухмыльнувшись, повернулся к Дэвиду:
      – Ну!
      Дэвид еще раз посмотрел на расщелину и съежился от страха и холода. Может Медфорд права? Может, все это, действительно, глупо?
      – Я передумал, – тихо произнес он. – Я не стану прыгать.
      – Не станешь? Что с тобой, цыпленок? – насмешливо спросил Риордан.
      Дэвид почувствовал, как покраснели его щеки. Втянув голову в плечи, он до ушей поднял воротник своей парки.
      – Вот что значит, когда у человека нет отца, – рассмеялся Риордан.
      Услышав эти слова, Дэвид застыл на месте. Он ощутил на себе взгляды остальных ребят. В который раз Дэвиду напоминали, что он единственный ребенок во всей колонии, родившийся без мужчины.
      Прижав руки к груди, Риордан взглядом пригласил Дэвида перепрыгнуть через пропасть. Казалось, выбора уже не оставалось. Когда он сможет показать, что он настоящий человек, хоть и является полусиротой? Дэвид должен доказать, что он мужчина, что он стал таким и без отца, что он уже многое умеет в свои десять лет.
      – Ладно, – собравшись с духом, тихо прошептал мальчик, – Я сделаю это, но только после всех. Вряд ли первым прыгнул бы Риордан, такое было просто невозможно представить. Он стал верховодить компанией ребят около двух лет назад, когда его семья переехала на эту планету.
      Бросив последний взгляд на мрачную и холодную расщелину, Дэвид отошел от ее края на добрых двадцать шагов. Мальчик знал, что нужно сделать хороший разбег. Если не удастся как следует разбежаться, он просто не допрыгнет до противоположного края и навсегда сгинет в черной бездне. На какое-то мгновение перед глазами Дэвида предстало жуткое видение: холодный мрак и хруст ломающихся костей. Но эта картина быстро исчезла.
      Риордан не произносил ни звука: больше не было никакой необходимости подгонять младшего товарища.
      Глубоко вздохнув, Дэвид напрягся. Все его мускулы натянулись как струны. Неожиданно мальчик услышал завывание ветра, гуляющего по этому безжизненному плато. Каждая скала, каждая пещера, каждая расщелина издавала свои звуки, сливающиеся, в конце концов, в один жутковатый протяжный вой.
      Дэвид услышал биение своего сердца. Казалось, оно готово было выпрыгнуть из груди. Пригнувшись, мальчик бросился навстречу бездне.
      Через секунду или две он увидел надвигающуюся на него расщелину, похожую на хищную, готовую проглотить, пасть чудовища. Поравнявшись с ребятами, Дэвид услышал чей-то стон. Ему показалось, что это была Медфорд. Но ее стон не остановил мальчика. Добежав до края расщелины, он с силой оттолкнулся правой ногой и взмыл над пропастью. Невероятно, но за мгновение, пока Дэвид перелетал с края на край, его посетили тысячи мыслей.
      Позади остались и казавшаяся непреодолимой пропасть, и страх, сковывающий тело и душу мальчика. Дэвид коснулся твердой поверхности; и его тело, маленькое и тщедушное, несколько раз перекатилось по острым мелким камням.
      Почувствовав безудержную радость и облегчение после такого смелого, решительного поступка, мальчик заплакал. Наконец, взяв себя в руки, он поднялся на ноги и повернул заплаканное лицо к своим товарищам.
      Риордан громко рассмеялся. Остальные молчали, не зная, что делать. Только Пфеффер, казалось, был готов присоединиться к старшему товарищу.
      – Что здесь смешного? – обиделся Дэвид. Первым заговорил Риордан. Указав на Дэвида пальцем, он ответил:
      – Да ты сам. Я не верил, что ты прыгнешь. Ты самый настоящий скизит.
      Дэвид вздрогнул. Когда-то Риордан разъяснил всем, что слово "скизит" означает самое грязное, самое отвратительное ругательство, какое только может быть во всей галактике.
      – Но ты же сам просил меня, – обиженно произнес Дэвид.
      – Ну и что? Теперь ты будешь делать все, что тебя попросят? – вновь рассмеялся Риордан.
      – Нет, конечно. Но ты бросил мне вызов, и я на него ответил. Теперь твоя очередь прыгать, или ты боишься?
      Щеки Риордана покрылись пунцовыми пятнами, на лице застыла улыбка. Казалось, он вот-вот повторит поступок Дэвида. Но Риордан не решился этого сделать.
      – Тебе все равно придется прыгать на эту сторону, цыпленок, – решил он.
      – Почему? Чтобы ты опять посмеялся надо мной?
      По правде говоря, Дэвид все еще не мог прийти в себя. Дрожа от холода и страха, он покачал головой. Мальчику было неприятно, что Риордан и другие ребята посчитали его успешный прыжок чистой случайностью. Если бы они знали, чего ему это стоило!
      – Ну и как хочешь! – бросил Риордан и, повернувшись к остальным, добавил:
      – Пошли отсюда. Пусть цыпленок обходит трещину, если ему так нравится.
      – Да, – поддакнул Пфеффер. – Пусть обходит вокруг.
      С какой радостью Дэвид сейчас хлопнул бы по носу этого подхалима! Жаль, что между ними лежала пропасть.
      Чувствуя свою неуязвимость, Пфеффер стал корчить Дэвиду рожицы, дразнить и показывать ему язык, пока Риордан и ребята не потянулись в сторону колонии. Тогда он послушно последовал за ними. Лишь Ван задержалась у роковой черты. Поколебавшись немного, она бросила на несчастного Дэвида несколько жалостных взглядов и пошла вслед за другими.
      Дэвида охватила злость и обида. Он почувствовал дрожь во всем своем тщедушном теле. Мысль о том, что родители ребят узнают о его безумном поступке, тревожила и путала мальчика. Стоило ли им рассказывать о происшедшем? Дэвид решил, что ни словом не обмолвится об этом, потому что он не ябеда и не доносчик. Рассказать – значит сделать хуже всем. Кроме того, лишь он один решился перепрыгнуть смертельную трещину. Остальные, решил Дэвид, ни в чем не виноваты.
      Неожиданно, не пройдя и дюжины шагов, Медфорд повернула назад. Риордан попытался было остановить ее, но тщетно. Вся компания не могла тронуться с места, с удивлением уставившись на маленькую фигурку девочки.
      – Ты что-нибудь забыла? – язвительно спросил Рирдан.
      – Ничего, – даже не оглянувшись, ответила Медфорд. – Просто я собираюсь подождать Маркуса.
      – Он может там задержаться, – усмехнувшись, предупредил Риордан.
      В его голосе Дэвид почувствовал нотки угрозы, хотя не понимал, в чем она может заключаться.
      – Ничего, – закутавшись в парку, с вызовом бросила Медфорд. – Я не спешу.
      Казалось, Риордан хотел добавить что-то еще, но в сердцах махнул рукой и направился в сторону колонии, увлекая за собой всю компанию.
      Через минуту или около того, когда Риордан и ребята скрылись за холмом, Медфорд посмотрела на Дэвида и улыбнулась. Мальчика так поразил ее поступок, что, ни слова не говоря, он улыбнулся в ответ.
      – Знаешь, – посинев от холода, наконец, произнесла Медфорд, – а он был прав. Я имею в виду Риордана. Не следовало прыгать через эту трещину, кто бы ни просил тебя об этом.
      – Знаю, – кивнув, ответил мальчик. – Это было глупостью. Но и тебе не надо ждать меня, Медфорд.
      – Черта с два я вернусь с ними! – бросила она, указав большим пальцем через плечо в сторону исчезнувшей компании.
      Рассмеявшись, Дэвид посмотрел вдоль трещины, которая тянулась до самого горизонта и там, казалось, упиралась в небо. Западный конец пропасти терялся в белесо-желтых лучах яркого, но холодного солнца.
      В некоторых местах трещина была столь узкой, что Дэвиду не составляло бы большого труда перепрыгнуть ее без всякого разбега. Он показал на узкое место пальцем и объявил о своем намерении.
      – Это так просто, Медфорд, – успокоил он девочку.
      – Не стоит. Лучше мы пойдем по разные стороны до тех пор, пока расщелина не закончится, – покачав головой, попросила она.
      – Как хочешь, – чувствуя себя должником Медфорд, согласился мальчик.
      Повернувшись к солнцу спиной, они отправились в путь.

      Владения Каррада располагались в окутанных дымкой предгорьях за пределами имперской столицы. Это была типичная камордагская резиденция: затейливая конструкция с замысловатыми очертаниями, изготовленная из полированного дерева. Для любого ценителя экстравагантного зодчества она выглядела куда более древней, чем окружающие ее холмы.
      Прибывших в резиденцию Кирука и его телохранителей Зибрата и Торгиса приветствовала домоуправительница Вистор, пожилая женщина с узким лицом и глубоко посаженными глазами. Бывшая когда-то всего лишь нянечкой Каррада, она была возведена в нынешний статус после смерти предыдущей домоуправительницы.
      – Вас уже ожидают, – обратилась Вистор неожиданно громким и властным голосом к чуть запоздавшим гостям. – Приветствую вас от имени хозяина этих владений, – вскинув сухую старческую руку в приветственном жесте, она добавила:
      – Не будете ли любезны войти?
      – Спасибо, непременно, – словно соревнуясь в вежливости, ответил Кирук.
      Вистор ввела визитеров в зал для приема гостей и незаметно исчезла.
      Как и все убранство дома, интерьер просторного помещения напоминал гостям о седой древности. Гладкие, отделанные деревом стены были увешаны старинным оружием, большая часть которого представляла антикварную ценность, но, видимо, еще годилась для употребления. Углы помещения украшали самые разнообразные металлические скульптуры, которые совершенно не гармонировали с устрашающим оружием, грозно взиравшим со стен на слегка удивленных гостей.
      Закрепленные на почерневших деревянных колоннах горящие факелы наполняли своды темным смолянистым дымом, часть которого улетучивалась через специально проделанные отверстия в крыше. От большого количества сияющих факелов каждый человек и предмет отбрасывали на пол множество теней, и Кируку казалось, что он попал в царство таинственных духов и призраков.
      – Можете подождать здесь. Каррад скоро примет вас, – услышали гости последние слова домоуправительницы.
      Не успели они переглянуться, как в полукруглых дверях появилась большая, довольно грузная фигура Каррада. С тех пор, когда Кирук видел его в последний раз – добрых пять или шесть лет назад – хозяин дома, как показалось, ничуть не изменился, лишь поседевшие бакенбарды прискорбно напоминали, что годы летят, и довольно стремительно.
      В то славное время, когда еще был жив отец Кирука, Каррад служил начальником службы безопасности при Втором Звездном флоте. Та давняя короткая встреча была на редкость продуктивной. На подобный результат надеялся Кирук и сейчас.
      – Добро пожаловать, – низким, похожим на шмелиное жужжание голосом пригласил Каррад.
      Слегка прихрамывая, он сам вышел навстречу гостям.
      – Долго же мы не виделись, Кирук.
      – Слишком долго, славный друг моего отца, – ответил гость и от души пожал протянутую руку хозяина.
      Бывший начальник службы безопасности с интересом взглянул на Зибрата и Торгиса.
      – Друзья Кирука – мои друзья, – заявил он и жестом пригласил телохранителей пройти в сад, где в небольшой, но довольно уютной беседке их дожидалось два мягких роскошных кресла и изысканные яства, приготовленные искусными поварами.
      – Чувствуйте себя как дома, а я тем временем чем смогу развлеку своего гостя.
      В приглашении Каррада не было ничего странного: телохранители с давних пор не принимали участия в частных беседах. Никакого подвоха они не ожидали и сейчас, более того, кивком поблагодарив хозяина резиденции, Зибрат и Торгис радостно направились в сторону двери, которая вела в благоухающий сад.
      – Ты позволяешь им пить на службе? – удивленно приподняв брови, спросил Каррад.
      – Раньше, бывало, позволял, – немного смутившись, ответил Кирук. – Но теперь другие времена, друг моего отца.
      – Но они... – усмехнулся Каррад и, взяв гостя под руку, увлек его к полукруглой двери. – К счастью, для нас нет запретов. Думаю, добрая пинта эля нам сейчас не повредит. Только вчера откупорил новый бочонок.
      Переступив порог, Каррад и Кирук попали в классический водный парк, разбитый у подножия большого, окутанного вечерним туманом холма. Два ручья с прозрачной водой соединялись друг с другом, чтобы с шумом обрушиться со скалы вниз, разбросав мириады сверкающих в лучах заходящего солнца брызг. Остроконечные кустарники и карликовые ивы, высаженные вокруг огромных валунов, придавали парку неповторимую изысканность и красоту. И повсюду, куда только мог добраться взгляд, высились металлические скульптуры, изображающие ужасных демонов из мифологии клингона.
      Зачарованный увиденной картиной, Кирук долго не мог оторвать взгляда от творений природы и мастеров.
      – Я рад, что тебе здесь нравится, – признался Каррад. – Как бы там ни было, я потратил много времени, чтобы возле моей резиденции появился такой замечательный ландшафт. Я смог заняться этим, когда ушел из флота.
      Каррад жестом пригласил гостя присесть в одно из кресел, расставленных у большого плоского камня, который служил и столом, и украшением глубоко вдающейся в озеро полоски земли. Восхищенный красотой ландшафта, Кирук не мог припомнить, видел ли он где-нибудь еще в галактике подобную чарующую панораму.
      Бывший начальник службы безопасности разлил эль из высокой деревянной емкости в керамические бокалы. "Каррад прав", – удовлетворенно подумал Кирук. Крепкий эль был приятного горьковатого вкуса, который особенно нравится людям, знающим толк в этом прекрасном древнем напитке.
      – Превосходно! – поставив осушенный бокал на место, произнес Кирук. – Держу пари, это лучшее из того, что вы нашли в трюме ромуланского корабля.
      – Ты знаешь эту историю? – удивленно спросил Каррад, до щелочек сузив глаза. – Хотя, конечно, ее нельзя не знать. Эта славная победа – пример для подражания всем, кому доведется встретиться с ромуланцами, – вытерев губы и бороду, он поинтересовался:
      – Скажи-ка, Кирук, а ведь ты пришел сюда не для того, чтобы вспомнить со старым Каррадом его достославные военные успехи?
      – Правда, – улыбнувшись, ответил гость. – Когда-то, Каррад, вы держали в своих руках всю информацию, которая стекалась к вам со всей империи. Говорят, вы знали больше, чем сам император.
      – Быть хорошо информированным было моей работой, моим долгом перед империей, – Каррад пожал плечами. – Но я не сказал бы, что знал о состоянии дел в государстве лучше императора. – Он окинул Кирука холодным оценивающим взглядом:
      – А за какой, собственно, информацией ты пришел?
      Немного подумав, Кирук пространно объяснил хозяину резиденции о целях своего визита, стараясь, однако, при этом не упоминать имени Капронека. Его объяснение показалось Карраду довольно туманным и подозрительным.
      – Гевиш'ре... – задумчиво произнес он. – Конечно, мне они тоже доставляли определенные огорчения. Я рад слышать, что не только мне одному.
      – Да, – подтвердил Кирук. – Сейчас мы вместе должны найти способ остановить рост их влияния.
      – Мне тоже так кажется, – согласился Каррад и внимательно взглянул на собеседника. – В роду Гевиш'ре есть молодой человек, по имени Граэль, он из клана Ник'нашей. Чуть более года назад Граэль имел неосторожность совершить преступление против своих сородичей. Юношеская бравада, глупость. Пока никому из его рода неизвестно об этом неблаговидном поступке, – Каррад склонил голову к самому уху Кирука и перешел на заговорщицкий тон:
      – Тот, кому станет известно об этом опрометчивом поступке, сможет шантажировать юношу... В конце концов, если в клане Ник'нашей пронюхают о его предательстве... – перешел на шепот Каррад, многозначительно подняв глаза к небу.
      – Граэль... – повторил Кирук. – Надо запомнить это имя. Ну, а насчет вас, дорогой друг моего отца? Какую награду я могу предложить вам в обмен на вашу помощь?
      Каррад пожал плечами.
      – Я ведь, из Камор'дагов. Работая против Гевиш'ре, вы помогаете мне, но если ты хочешь меня отблагодарить, не мог бы ты оказать мне маленькую любезность?
      – Конечно, – отозвался гость. – Если это в моих силах, то я непременно все исполню.
      Бывший начальник службы безопасности не торопился высказать свою просьбу. Для начала он наполнил высокие бокалы новой порцией эля. Уже заметно стемнело, и к подножию холмов спустился клочковатый туман, спрятав кустарники и верхушки деревьев.
      Пододвинув бокал с элем гостю, Каррад испытующе взглянул на него щелочками своих прищуренных глаз. Кирук заметил в них отблески давно зажженных факелов...
      – У меня есть сын. Его зовут Келл. Он служит Вторым офицером на ударном крейсере "Фраг'ка" и, в общем-то, неплохо справляется со своими обязанностями. Первый офицер, человек по имени Кернод, по общему мнению, тоже способный малый. Так вот... Как бы так сделать, чтобы Келл продвинулся по службе?..
      Кирук заметил, что голос Каррада задрожал.
      – Постараюсь, – пообещал гость. – Устроим Керноду несчастный случай.
      – Это как раз то, что нужно, – согласился хозяин, почувствовав некоторое душевнее волнение. – Так делают во всей галактике, и, не будь мой сын другим, он поступил бы точно так же. Но Келл никогда не был амбициозным, и он очень уважительно относится к Керноду. Боюсь, с таким характером мои сын до конца своих дней останется Вторым офицером...
      – Больше ничего не нужно говорить, – заверил Кирук. – Кернод будет ликвидирован при первой же возможности, причем на ваш клан не падет ни малейшее подозрение.
      – Благодарю, – просто ответил Каррад.
      – Не стоит. Как мне подсказывает опыт, куда легче защититься двумя руками, чем одной.
      – В тебе чувствуется школа Кахлесса.
      – Да, – поднимая бокал, согласился Кирук. – За Келла..
      – Да. За Келла. И за Камор'дагов. – Не сговариваясь, они одновременно пригубили свои бокалы.

* * *

      У двери, ведущей в апартаменты доктора Маккоя, Кирк устало выдохнул в микрофон:
      – Это я, Боунз.
      Ответа не последовало, что было довольно странно. Неужели доктор забыл о приглашении, которое получил только сегодня утром? Но Маккой никогда не жаловался на свою память. Иногда он позволял себе забыть некоторые инструкции Звездного Флота, иногда – название какой-нибудь планеты, но Боунз еще ни, разу не забыл о часе, когда можно было прийти к капитану и поболтать о всякой чепухе.
      "Наверное заснул", – подумал Кирк. Приникнув к микрофону еще раз, чтобы напомнить о себе, он неожиданно услышал чьи-то шаги. Капитан повернул голову и увидел старшего медицинского офицера, одетого в пропитанную потом гимнастическую форму.
      Маккой выглядел не очень счастливым человеком: он явно прихрамывал, а над его левым глазом Кирк заметил большой темный кровоподтек, прикрытый узкой полоской пластыря.
      – Что с тобой случилось? – встревожился капитан;
      – Не спрашивай, – уклонившись от ответа, буркнул Маккой.
      Кирк вспомнил разговор с доктором, состоявшийся несколько дней назад, перед самым прибытием на борт их корабля Фаркухара.
      – Боунз, извини, что покритиковал тебя за плохую форму. Это все из-за моих слов? – Спросил Кирк и указал на расшибленное место.
      Доктор остановился у самой двери и посмотрел на друга.
      – Я же просил, не спрашивай и не жди, что я подойду к гимнастическому залу ближе, чем на пятьдесят шагов. Любой человек там может просто убиться.
      Дверь с легким шипением скользнула в сторону, и Кирк проследовал за Маккоем внутрь.
      – Если хочешь, то, может, как-нибудь в другой раз... – предложил капитан.
      – Нет, – твердо ответил доктор и, сморщившись от боли, содрал со лба пластырь. – Я сейчас, подожди минуточку, расслабься и чувствуй себя как дома.
      Маккой завернул за угол и исчез из вида. Чуть позже капитан услышал шипение душа.
      Кирк поступил так, как посоветовал Боунз. К собственному удивлению, капитан чувствовал себя во владениях доктора гораздо уютнее, чем в своих. Находясь у себя в отсеке, Кирк постоянно поддавался искушению предаваться работе круглые сутки напролет. Всегда находились незавершенные дела. Иногда капитан приступал к работе, предусмотренной лишь по завтрашнему графику.
      Но здесь, в отсеке старшего медицинского офицера корабля, не было никаких порывов и искушений. Здесь капитан Кирк отдыхал душой и телом. Но он и у Боунза не терял нитей управления кораблем: с терминала доктора Маккоя можно было так же легко связаться с центральным компьютером, как и с терминала капитана. Это было место, – где рассказывали старые военные истории, где занимались совместной медитацией, где соревновались в остроумии. И если посмотреть правде в глаза, то это еще и место, где можно было спрятаться. А в последние дни капитан особенно нуждался в убежище, хотя и не был склонен говорить об этом вслух. Посол Фаркухар вконец измотал Кирка своим упрямством и назойливостью, и капитан, и его офицеры уже просто боялись встречаться с посланником, не упускавшим ни одной возможности напомнить о своем статусе и грозившем экипажу корабля всевозможными карами.
      Единственный офицер, к которому Фаркухар даже не смел приблизиться, был Боунз. Возможно, он чувствовал явную неприязнь со стороны доктора.
      Из-за этого обстоятельства апартаменты Маккоя казались капитану еще более уютной и спокойной гаванью, чем прежде. Здесь Кирк чувствовал себя в полной безопасности от посланника.
      Улыбнувшись таким мыслям, капитан погрузился в мягкое кресло и принялся разглядывать вещи, которые украшали и оживляли жилище доктора Маккоя: коллекция раковин, символизирующих искусство врачевания на Магисторе-Семь так же, как чаша, обвитая змеей, символизирует медицину на Земле, большое полотно неизвестного мастера города Атланта, скульптуру "Рыцарь, седлающий коня", которую Берроуз изваяла перед своим переходом на "Потемкин".
      Берроуз... Сейчас она уже... Мысли капитана Кирка прервались знакомым ворчанием, раздавшимся из соседнего помещения. Моментом позже из-за угла показался доктор Маккой в верной повседневной одежде, выдаваемой Звездным флотом. Боунз ожил и казался теперь более дружелюбным, чем прежде. Насвистывая какую-то мелодию, он принялся расчесывать мокрые после душа волосы.
      – Боунз...
      Доктор недовольно посмотрел на капитана. Его один глаз, как показалось Кирку, был чуть припухшим.
      – Давай-ка сменим тему, – попросил Маккой. Капитану оставалось только согласно развести руками.
      – Ладно, как скажешь.
      Закончив расчесывать волосы, Маккой подошел к бару, который, как всегда, был заставлен множеством самых различных бутылок, графинов и каких-то, большей частью, цветных емкостей. Достав два стакана, Боунз лихо шлепнул их на стоящий у бара столик.
      – Сам выбирай себе яд, – предложил доктор.
      – Бренди, – выбрал Кирк и неохотно встал с глубокого мягкого кресла.
      – Саурианское?
      – Какое?
      – Саурианское, – пояснил Маккой. – Подарок Кэла Фореста, моего школьного приятеля.
      Доктор живо достал элегантный сосуд, который капитан прежде никогда не видел.
      – Красивый графин, – заметил Кирк. Откупорив сосуд, Маккой до краев наполнил оба стакана. Капитан Кирк поднял один из них и, вращая, стал наблюдать красивую игру преломляющихся сквозь стекло лучей.
      – Кал Форест, да? Бьюсь об заклад, ты никогда не упоминал этого имени. – Улыбнувшись, доктор объяснил:
      – Кэл из того типа людей, с которыми чувствуешь себя так, будто знал их всю жизнь, хотя никогда раньше не видел. Понимаешь?
      Капитан согласно кивнул.
      – За старых друзей, – произнес Боунз и быстро осушил свой стакан.
      Кирк последовал его примеру. Когда с бренди было покончено, капитан причмокнул от удовольствия и опустил стакан на столик.
      – Ну как, бренди понравилось? – поинтересовался доктор.
      – Очень, – ответил Кирк.
      После изрядной дозы бренди Боунз пришел в хорошее расположение духа. Да и компания капитана Кирка всегда поднимала настроение, даже после самых больших неприятностей. Капитану показалось, будто в глазах доктора заиграли дьявольские огоньки.
      – И пока мы пили за старых друзей... – продолжал доктор.
      – Ну, дальше.
      – Я тут наткнулся на одно интересное имя в присланном нам списке жителей колонии Бета Канзандии, – слегка дрожащим голосом закончил свою мысль доктор Маккой.
      – Еще один старый друг? И как же его зовут?
      – Кэрол Маркус.
      – Кэрол Маркус?! – изумленно переспросил капитан.
      Для него это был не просто старый друг, вернее, подруга. Это был человек, с которым Кирк поддерживал более, чем теплые отношения до тех пор, пока они не стали препятствием в жизни капитана. И сейчас Кэрол на Бете Канзандии-Три... Какая тесная галактика! – Выкладывай, что значит твоя ухмылка? Думаешь, найдешь там, где потерял?
      Не успел Кирк открыть рот, как громкий прерывистый сигнал заполнил владения Маккоя. Капитан и доктор переглянулись.
      – Ты знаешь, что нам хотят сообщить. Не так ли? – усмехнулся Маккой.
      Капитан уныло посмотрел на доктора и подошел к переговорному устройству.
      – Кирк слушает.
      – Сэр, я не хотел беспокоить вас в ваше личное время, но...
      – Хорошо, Скотти. Что случилось?
      – Капитан, здесь посол Фаркухар.
      – Что ему надо, Скотти? – выдохнул Кирк. Внезапно вместо голоса главного инженера зазвучал голос посланника.
      – Я возмущен капитан! Я думал, что вы поняли важность моей миссии!
      – Я понял ее очень хорошо, – спокойно ответил Кирк. – Что же заставляет вас думать иначе?
      – Капитан-лейтенант Скотт, – заявил Фаркухар.
      – И чем же вас так огорчил мистер Скотт? – в этот вопрос капитан вложил весь свой сарказм.
      Он очень отчетливо представил Фаркухара, в негодовании вытянувшегося во весь рост, и подавленного, испуганного главного инженера, неспособного сказать ни единого грубого слова.
      – Тем, что "Энтерпрайз" идет в Шестой квадрат. – Капитан попытался отвязаться от обидчивого посланника.
      – А-а... Так... Вам кажется, что корабль должен идти еще быстрее?
      – Конечно. Чем мы раньше достигнем Беты Канзандии, тем быстрее мы покинем ее. Хотя бы так, раз вы не изменили своего решения отклониться от первоначального маршрута.
      – Нет, я не изменил своего решения, – твердо ответил капитан и мрачно улыбнулся. – Более того, я не намерен увеличивать скорость корабля.
      После долгой паузы посланник, наконец, продолжил бесплодную дискуссию.
      – Но почему, позвольте вас спросить? – Прежде чем ответить, Кирк нервно почесал кончик своего носа.
      – Потому что я хочу сохранить энергию двигателей для непредвиденных маневров. Я уверен, что мистер Скотт уже объяснил вам, если конечно, вы дали ему такую возможность, что Бета Канзандии расположена в непосредственной близости от Империи Клингонов. И если у нашей колонии пока еще не было неприятностей от такого соседства, то так и должно быть всегда.
      Эти аргументы вызвали у посланника лишь громкую усмешку.
      – Надеюсь, что мои аргументы удовлетворили вас.
      – Нет, не удовлетворили, – сухо ответил Фаркухар.
      Капитан хотел добавить еще кое-что, но переговорное устройство внезапно отключилось. Видимо, и посланник понял бессмысленность в продолжении разговора. "Ну и ладно, – сказал сам себе капитан Кирк. В конце концов, Фаркухару, тоже может не нравиться то, что ему говорят".
      Капитан повернулся к своему другу и с явным облегчением произнес:
      – Извини, Боунз. Так на чем мы остановились?
      – На Кэрол Маркус, – напомнил доктор. – Я спрашивал тебя, неужели ты собираешься раздуть тлеющие огоньки?
      Услышав такую красивую фразу, Кирк улыбнулся. Вновь погрузившись в кресло, капитан надолго задумался. Прошло так много времени, они оба сильно изменились. А может быть, не изменились совсем.
      – Ну... – прервал раздумья Кирка доктор. – Что думаешь делать?
      Капитан поднял на Боунза глаза, не зная, что сказать.
      – Мы знакомы много лет, – усмехнулся Маккой. – Я считаю твое молчание положительным ответом.

* * *

      Войдя в теплое уютное помещение с куполообразным потолком, Дэвид постарался ничем не выдать усталости. Его мать сидела в своей секции за персональным компьютером и занималась сложными расчетами, которые отнимали у нее большую часть рабочего дня.
      Услышав шаги сына, она повернулась к нему и улыбнулась.
      – Это ты...
      От тона, каким это было сказано, у мальчика затряслись колени. Неужели она догадалась, где он был? Может, кто-нибудь донес?
      – А что? – отведя глаза в сторону, спросил Дэвид.
      Мать показала рукой на хронометр, висящий на слегка искривленной стене.
      – Скоро пора ужинать. Что-то ты в последние дни стал опаздывать.
      Услышав такие, слова, Дэвид облегченно вздохнул. Хотя было бы лучше, если бы мать все узнала. По крайней мере, ему не пришлось бы хранить от нее секретов.
      Сколько Дэвид себя помнил, мать всегда была ему лучшим другом. Когда они жили в колониях, где зачастую не было других детей, единственным другом оказывалась его мать. Дэвиду претила мысль, что сейчас он не мог рассказать ей о расщелине, потому что ему на Бете Канзандии нравилось находиться в компании других ребят. Даже Риордан казался не таким уж плохим парнем.
      – Так чем ты занимался после школы? – снисходительно спросила мать. – Наверное, чем-нибудь интересным?
      – Ты же знаешь, что я был с ребятами.
      – Послушай, как к тебе относится Тимми Риордан? – совершенно серьезно спросила мать.
      – Хорошо, мама, очень хорошо. – Расстегнув на парке молнию, Дэвид снял ее с себя и бережно повесил на крючок.
      – Нет, в самом деле, он хорошо относится ко мне, – убедительно произнес мальчик.
      – Ты уверен? – сомнительно качая головой, спросила мать. – Ты же знаешь, мне ничего не стоит поговорить с его родителями.
      – Нет! – замахав руками, воскликнул мальчик. – Все нормально! Мы прекрасно ладим!
      – Ты, действительно, в этом уверен, ягненок? – сомневалась мать.
      – Правда, мама, – продолжал убеждать Дэвид, чувствуя дрожь во всем теле. – И, пожалуйста, не называй меня ягненком.
      – Ладно, я забыла, – улыбнувшись, произнесла мать. – Ты уже слишком большой, чтобы тебя так называть. В конце концов, тебе десять лет, и ты уже настоящий мужчина.
      – Конечно, и ты можешь положиться на меня как на мужчину.
      – Хорошо. Но сначала мужчина должен вымыть руки перед ужином.
      Дэвид не мог скрыть своего удовольствия, что мать не стада докучать вопросами о его похождениях и, особенно, о Тимми Риордане. Но затем случилось нечто, заставившее Дэвида остановиться на полдороге в ванную комнату. Замерев, он воскликнул:
      – Мама!
      "Замолчи, – приказывал Дэвид себе. – Что ты делаешь?"
      Едва приступив к работе, мать вновь посмотрела на сына.
      – Да, ну что еще?
      – Мама, как ты думаешь, мне нужен отец?
      – Отец? – заметно побледнев, переспросила мать. – С чего это пришло тебе в голову?
      "Почему я не могу держать язык за зубами? – мучительно думал мальчик. – Разве я не обижаю таким вопросом маму?"
      – Сегодня я слышал от ребят, как важно иметь отца, – пояснил Дэвид, проклиная себя, что затеял этот разговор. – Вот я и подумал, что было бы, если бы у меня появился отец, как у других ребят?
      – Я знаю, что была когда-то не права, – тяжело вздохнула мать. – По-моему, ребята доставили тебе сегодня много неприятных минут, да?
      – Ну, в общем-то...
      Мать встала со своего места и, подойдя к сыну, заключила его в крепкие объятия.
      – Я знаю, как тяжело отличаться от других, но запомни, что ты такой, как сам думаешь о себе, а не как о тебе думают ребята.
      Дэвид кивнул, хотя не во всем был согласен с матерью. Ему совсем не хотелось казаться белой вороной. Мальчик страстно желал иметь отца, пусть даже неродного.
      Отстранив от себя сына, мать с любовью заглянула ему в глаза. – Ты ведь понимаешь, о чем я тебе говорю, правда? Есть у тебя отец или нет, но ты самый лучший ребенок на свете.
      – Понимаю, – печально вздохнул Дэвид. Больше всего ему хотелось, чтобы рядом, был мужчина, настоящий добрый мужчина.

      Велед вошел в темный пустынный капитанский отсек и опустился в привычное мягкое кресло. На огромном экране чередовались изображения Алалпеч'ча, вассального государства. На "Кад'нре" устанавливали новый тип фотонных двигателей.
      Но вовсе не установка этого новшества беспокоила сейчас капитана Веледа. "В конце концов, битвы выигрываются людьми, а не механизмами", – решил он.
      Вслед раскинулся в кресле и вытянул свои длинные ноги. В недолеченных ранах, которые капитан получил во время кровавой потасовки в одном из питейных заведений Алалпеч'ча, все еще чувствовалась боль. Хоть команда Веледа и не добилась победы над камор'дагскими трусами, все равно эта потасовка – единственное светлое пятно за время долгого пребывания в Алалпеч'че. Капитан был уверен, что они победили бы, если бы участников стычки с каждой стороны было бы поровну.
      Велед, капитан "Кад'нры", любил пустить кровь камор'дагским ублюдкам, как он называл тех, кто принадлежал к роду Камор'дагов. Для него не было большего удовольствия, чем показать этим всесильным северянам, коварным чистоплюям, таким же выродкам, как и Кирук из клана Фазранов, что значит настоящий клингон. Велед улыбнулся, вспомнив, что какой-то здоровяк пытался посадить его на нож, как гуся на вертел, но сам сполна получил отломанной ножкой кресла по своему лысому черепу. "Хватит этих приятных воспоминаний, – приказал сам себе капитан. – Пора заняться более серьезными делами, чтобы продолжить славную поступь на ниве служения имперскому флоту". В сердцах ударив кулаком по кнопке, расположенной на подлокотнике кресла, Велед сменил на экране картинку. Вместо Алалпеч'ча на фоне далекого, покрытого тучами горизонта появилось изображение Думерика, дяди по материнской линии и нового члена Высшего Совета. Велед во всем походил на своего властного и самодовольного родственника. Капитан внимательно посмотрел на этого темноволосого человека с худым лицом, тонкими губами и сверлящим взглядом.
      – А-а, как раз вовремя, племянник. Твоей пунктуальности можно только позавидовать.
      – Рад служить тебе, дядя, – незамедлительно выпалил капитан Велед.
      – Очень хорошо. Ты уверен, что этот канал связи безопасен?
      – Вполне, – заверил племянник. – Я лично проверил его, могу поклясться жизнью.
      – Ты уже поставил на кон свою жизнь, – усмехнулся Думерик. – Если кто-то из Камор'дагов пронюхают про наш разговор, не только "Кад'нра", но и все наше движение подвергнется неслыханному риску.
      – Согласен. Но поводов для беспокойства нет. – Думерик вальяжно откинулся на спинку кресла. Сейчас он находился в своей полутемной библиотеке, гордости его резиденции на Тив'ранишских островах недалеко от берегов Южного континента. Вслед несколько раз там бывал, причем последний визит к дяде он нанес менее года назад. Капитан узнал висящее крест-накрест оружие из красного металла, подаренное дяде за храбрость во время на'кримческой кампании. Конечно, это было очень давно, еще до того, как род Гевиш'ре сплотился настолько, что стал представлять угрозу императору.
      – Ты когда-нибудь слышал о системе Феранна? – Велед задумался.
      – Это в Девятнадцатом кольце, да? В секторе, на который претендует федерация?
      Они знали, что у клингонов еще не дошли руки до этого участка галактики.
      – Та самая. Люди и их союзники называют ее Бетой Канзандии-Три. По данным наших шпионов, там развернута важная исследовательская колония.
      – В каком смысле важная? – уточнил Велед.
      – Они там развивают технологию обживания пустынных бесплодных планет и, кажется, достигли некоторых успехов. Люди идут к своей цели постепенно, шаг за шагом приближая условия на Феранне к условиям на своей родной планете, и может настать такое время, когда они возьмутся за переделку целых миров.
      Капитан "Кад'нры" в сомнении покачал головой.
      – Переделка целых миров? Разве такое возможно?
      – Да, это звучит невероятно, их эксперимент может и провалиться. Тем не менее, император удивлен и озабочен такими исследованиями. Пока еще возможно, он хочет пресечь эти попытки.
      Велед выразительно пожал плечами, давая понять, что подобные желания императора – всего лишь каприз и причуда. Никакие технологии не представляют опасности, пока не становятся оружием.
      – Какое отношение все это имеет ко мне? – прямо спросил капитан.
      – Император совершенно равнодушен к моему или твоему мнению. Ему не дают покоя эти эксперименты, о чем он и заявил в Высшем Совете. Первоначально Капронек хотел послать специальную миссию во главе со своим родственником. Но я убедил его, что с этим заданием лучше всех справишься ты.
      Вслед осторожно потрогал распухший висок, который он рассек каким-то предметом во время потасовки, и сморщился от боли. Капитан был согласен с дядей: он не только лучше родственника императора, он командует военным кораблем и больше других знаком с этим сектором галактики. Велед понимал, что если его миссия окажется успешной, то это усилит позиции Гевиш'ре в Большом зале. С другой стороны...
      – Я знаю, о чем ты думаешь, – уверенно произнес Думерик. – Камор'даги уж точно, не станут рукоплескать тебе. Наверняка, они будут вставлять тебе палки в колеса и не остановятся ни перед чем, даже перед попытками устранить тебя. Твой триумф усилит наши позиции в Империи, а твой провал опустит нас в пучину, и тогда все вокруг будут говорить, что роду Гевиш'ре нельзя доверить ни одного мало-мальски важного дела, и скажут что Камор'даги были правы, когда претендовали на главные роли в имперском правительстве, – скривив губы в зловещей ухмылке, дядя продолжал:
      – Вот почему нам нельзя отступать. Я выбрал тебя, потому что знаю, ты не подведешь какие бы козни не строили тебе Камор'даги или федерация.
      Велед ответил на похвалу благодарным кивком, хотя ему никогда не нравилось быть пешкой в закулисных играх. Все эти интриги, считал капитан, не имеют ничего общего с его образом храброго воина, стоящего на защите Империи.
      Но, видно, настали времена политических игр. Каждый должен получить свое. Кроме того, это был прекрасный шанс утереть носы Камор'дагам. Положив руку на сердце, Велед с пафосом произнес:
      – Мой священный долг – служить императору и Империи.
      – Только смотри, – с сарказмом ответил Думерик, – не переусердствуй в своем служении.

* * *

      Идя в капитанскую рубку, Кирк боялся увидеть там посла Фаркухара, но к радости капитана, отсек управления не омрачала эта поднадоевшая фигура.
      В капитанском кресле задумчиво восседал Спок. Заметив Кирка, он вскочил с места и в приветствии поднял руку.
      – Спасибо, Спок. Ничего не случилось за время моего отсутствия?
      Вулканец повернулся к большому экрану, на котором, расступаясь, проплывали звезды и галактики со скоростью, превышающей световую в четыреста раз.
      – Всего лишь один случай, достойный внимания, – без малейшего колебания в голосе доложил помощник капитана.
      Кирк догадался, что это могло быть.
      – Можешь не говорить мне, посол Фаркухар написал официальный протест, в котором утверждает что-то вроде того, что отклонение от первоначального маршрута ставит под угрозу выполнение миссии на Альфе Малурии-Шесть.
      – - Самые мягкие слова, которые Фаркухар использовал в протесте, были "самовольный" и "бесцеремонный", – заметил Первый офицер.
      Его ноздри раздуло при мысли, что очень немногие понимают психологию таких людей, как посланник.
      – Понимаю, – произнес капитан, нервно постукивая пальцами по подлокотнику.
      – Я свободен, сэр?.
      Кирк посмотрел на своего помощника добрым и участливым взглядом. Посланник все последние дни испытывал команду на прочность.
      – Да, это все, Спок.
      Молча, будто боясь показать свое раздражение, помощник вышел из командного отсека.
      В глубине души капитан жалел, что ему предстояла миссия на Бету Канзандии. Потом они повернут на Альфу Малурии, и тогда у посланника не будет больше поводов строчить жалобы. С другой стороны, не будь предписания идти на Бету Канзандии, Кирк так никогда больше и не увидел бы Кэрол Маркус. А этой встречи, черт возьми, он ждал уже многие годы.

* * *

      – Кэрол!
      Обернувшись на знакомый голос, женщина увидела доктора Будро, который стоял у входа в большую, огороженную каменной изгородью опытную плантацию. Доброжелательно улыбаясь, он внимательно наблюдал за работой колонистки. Заметив на лице Кэрол озабоченность, доктор посерьезнел.
      – Все в порядке? – сдавленным голосом спросил он.
      – Меня беспокоит новый вид растений, – нахмурившись, нашла, что сказать, Кэрол.
      Конечно же, не опытные цветы были причиной подавленного настроения женщины. Она не могла забыть вчерашнего разговора с Дэвидом и переживала за сына. Но Кэрол не была склонна обсуждать свои личные проблемы с администратором.
      Так и не ступив на территорию опытного участка, доктор Будро сощурил глаза и встревоженно посмотрел на колонистку. Новый серый комбинезон ладно сидел на его высокой поджарой фигуре.
      – Клингонские образцы? Я-то думал, что они приживутся у нас...
      – С ними все в порядке, – улыбнувшись, ответила Кэрол. – Дело в том, что они оказались никудышными соседями. Клингонские растения просто подавляют другие цветы и образуют вокруг себя пустыню.
      Администратор колонии подошел ближе и заметил:
      – Соседи-убийцы... Совсем, как сами клингоны. – Опустившись на колени, доктор дотянулся до длинных ярко-синих лепестков ближайшего клингоновского огонь-цветка и случайно задел колючие тычинки. Тотчас на его кончики пальцев посыпалась серо-голубая пыльца.
      – Вы собираетесь прекратить опыты по их скрещиванию с другими растениями?
      – Нет, – ответила Кэрол, покачав, головой. – Самое странное, они считаются теплолюбивыми растениями, которым нужен влажный климат. А здесь очень мало воды и тепла. Но эти растения перегнали все наши гибриды по росту и выработке кислорода. Тенуда и Харкум были правы, когда говорили, что надо делать ставку на огонь-цветы. Оказалось, эти растения, действительно, зимостойкие и неприхотливые.
      – Удивительная аналогия с натурой клингонов! – поразился доктор. – Ну, а что вы собираетесь делать теперь? Отсадите эти растения, а на их месте начнете выращивать другие?
      – Да, пожалуй. Вы не согласны?
      – Я придерживаюсь такого же мнения. Но имейте в виду, если эти чертовы цветы не смогут сосуществовать с земными растениями, то приспособляемость и производство большого количества кислорода принесут мало пользы, когда это будет необходимо. Наша конечная цель – преобразование этой пустыни. Огонь-цветы или любое другое растение, которое мы будем выращивать всего лишь естественное средство для ускорения этого процесса...
      Вообще-то, колонистке Кэрол и не стоило напоминать о конечных целях деятельности колонии. Как и многие ученые, которых она знала, администратор имел привычку громко и часто повторять прописные истины. Может быть, он считал, что таким образом приближает конечную цель?
      Доктор Будро стряхнул часть пыльцы с пальцев. С безнадежным видом он тщетно пытался стереть ее остатки со своего комбинезона.
      – Даже пыльца цветов упряма, как все клингоны, – сухо заметил доктор.
      – Похоже, – согласилась Кэрол.
      Колонистка поднялась во весь рост и стряхнула с себя серо-голубую пыльцу, оставившую едва заметные пятна на ее теплом комбинезоне.
      – Ну, а что вас привело сюда в такую рань? Я думала, что вы не любите утренний холод.
      – Не люблю, – подтвердил Будро. – Но я только что узнал новости и хотел поделиться ими с вами. Мы ждем гостей.
      – Медицинская проверка, да? – попыталась догадаться Кэрол. – Разве уже пришло время? Лично я чувствую себя так, будто мы только что сюда прибыли.
      – Пора, даже уже поздновато, – признался доктор. – У них предписание проверить не только наше здоровье, но и то, насколько далеко мы продвинулись в своих исследованиях.
      Кэрол скрестила руки на груди, но тут же поймала себя на мысли, что приняла классическую защитную позу. Почувствовав неловкость перед доктором, которого ценила и уважала, она опустила руки, но было поздно. Администратор колонии прекрасно понял, что хотела показать Кэрол.
      – Кажется, вы не в восторге от предстоящей проверки? – учтиво спросил он колонистку.
      – Может быть, – вздохнула она. – Я всегда ясно представляла себе, что планы Федерации могут сильно отличаться от наших собственных. Вспомните, как долго и тяжело мы пробивали средства на освоение нашей колонии, как вдруг нам выделили вдвое больше того, чем мы просили. Что заставило их переменить свое мнение об освоении новых территорий и придать нашей работе приоритетный статус? Просто бюрократическая чехарда или что-то другое, о чем нам не рассказывают? – После некоторого раздумья Кэрол продолжила:
      – Как вы думаете?
      – Ну, что сказать? – ответил доктор. – Я думаю так же. Я никогда не мог понять научно-исследовательскую политику федерации. По-моему, лучше и не пытаться этого делать. Давайте побережем мозги для других целей.
      – Думаю, вы правы, – печально улыбнувшись, согласилась Кэрол. – Кстати, что это за корабль?
      Она была уверена, что доктору Будро известна причина ее любопытства. Говорили, что неожиданный визит корабля – верный признак того уважения, с которым федерация относится к колонии. Значит есть шанс получить новые ассигнования на продолжение исследования.
      – Думаю, этот визит – добрый знак, – предположил доктор. – К нам идет "Энтерпрайз".
      Кэрол почувствовала во всем теле мелкую дрожь.
      – Да? – Будро склонил голову набок и заговорщически улыбнулся.
      – Хотите сказать, что это недоброе предзнаменование? Разве "Энтерпрайз" не судно межзвездного класса? – Кэрол вовсе не хотела вступать в спор с администратором.
      – Да, конечно. Это, без сомнения, добрый знак.
      – Но вас что-то беспокоит...
      – Ничего. Просто я знаю капитана корабля. Его зовут Джим Кирк.
      – Правда? Никогда не слышал, чтобы вы упоминали это имя. – Смутившись, Кэрол повернулась к огонь-цветам.
      – Я знала Джима Кирка давно, – не поднимая глаз, призналась она. – Очень давно.

      Кирук вошел в просторное, совершенно круглое помещение, выстроенное из темного, с красными прожилками камня. Тяжелые наклонные колонны тянулись от стен вверх и подпирали высокий стеклянный свод, расцвеченный сейчас преломленными лучами заходящего солнца.
      На мягких диванах, расставленных вдоль стен, возлежали знатные клингоны. Они одобрительно смотрели на танцовщицу в полупрозрачных пурпурных одеждах, едва прикрывавших ее гибкое тело. Со всех сторон доносились пьяные возгласы и сальные шутки.
      Движения танцовщицы были столь грациозны и соблазнительны, что Кирук невольно попал в водоворот нескрываемых страстей, царящих в рядах пьяных и похотливых клингонов. "Она, наверное, с Ориона", – подумал Кирук.
      Через мгновение танец занес молодую женщину в самое освещенное место помещения. Кирук стал внимательно ее рассматривать. Он заметил, что кожа танцовщицы скорее голубая, чем зеленая, черты лица притягательны, но не правильны: слишком широко расставленные глаза, пухлые губы и приплюснутый нос.
      У Кирука не осталось сомнения, что перед ним лаурудитка, видимо, во втором поколении. Прошло уже много лет с тех пор, когда они захватили лаурудитский корабль. Тем не менее, танцовщице было вполне по силам сыграть роль жительницы Ориона. Пусть подделка, имитация, но очень талантливая. Словно прислушиваясь к какому-то внутреннему инструменту, танцовщица, казалось, парила над полированным каменным подиумом, поражая воображение самодовольных завсегдатаев заведения.
      Кирук протянул руку в кошелек, свисающий под туникой, достал горсть империалов и бросил их к ногам вожделенной лаурудитки. Она украдкой взглянула на щедрого зрителя и незаметно, в замысловатых движениях постепенно собрала монеты. Глаза танцовщицы горели благодарным огнем, а движения были столь естественны и гармоничны, будто вынужденные наклоны – всего лишь часть ее танца. Ни на секунду не останавливаясь, лаурудитка распахнула одежды и высыпала поднятые монеты в спрятанный под грудью мешочек. До этого мгновения Кирук даже не заметил этого кошелька из тончайшей материи.
      Клингон поймал себя на мысли, что давно уже не посещал это славное местечко в Тизуре, и улыбнулся. Когда-то в молодости Кирук был здесь постоянным посетителем. В этом заведении при общении с женщинами не требовались утонченные чувства. Здесь можно было поговорить с кем угодно, начиная с неотесанных лаурудиток и заканчивая изысканными дамами с Ориона.
      Сладкие воспоминания взволновали Кирука. Если бы не важное дело, приведшее его сюда, он не устоял бы от искушения оживить память о давно ушедших развлечениях юности. Как ему понравились благодарные глаза танцовщицы!
      – Мой повелитель! – услышал Кирук сиплый голос и обернулся.
      Перед ним стояла митахрозианка, бледная, почти белая, одетая в просторные голубые одежды. На ее голове возвышалась копна густых серебристых волос. Без сомнения, митахрозианка была здесь соглядатаем, агентом своего хозяина, которого прочили в члены Совета.
      Как и все митахрозиане, ока была довольна высока, ее глаза, голубые, как и одежда, оказались почти на одном уровне с глазами Кирука, по обеим сторонам ее подбородка торчали тонкие косички, вздрагивающие при каждом слове.
      Кирук отметил про себя, что митахрозианка не особенно привлекательна. Но при ее работе и не надо быть слишком красивой и запоминающейся. Все, что ей необходимо, – немного шарма и трезвая голова на плечах.
      – Принести ли для вас диван, мой повелитель? К сожалению, все диваны уже заняты. Или вы хотите отдельный кабинет?
      Конечно же, здесь был самый разнообразный выбор занятий и развлечений, но митахрозианка не осмелилась бы их предложить, потому что это считалось неприличным. Многие приходили сюда лишь для того, чтобы насладиться музыкой и танцами, а также крепко выпить. Клингоны, ведшие суровый образ жизни, вообще не выносили каких-либо предложений или даже намеков на неприличные развлечения.
      – Отдельный кабинет, – распорядился Кирук и склонился к уху митахрозианки. – Мне нужно кое с кем встретиться. Должно быть, он уже здесь.
      Митахрозианка понимающе кивнула, и от ее волос распространился аромат огонь-цветов.
      – Да. Это молодой человек. Он пришел совсем недавно и сказал, что вы появитесь чуть позже. Идемте за мной.
      Они вышли из круглого помещения в один из длинных коридоров, вдоль которого по обе стороны расположились уютные отдельные комнаты. Митахрозианка остановилась у четвертой справа двери и громко постучала. Дверь отворилась, и перед Кируком предстал хозяин кабинета, длинные волосы которого, заплетенные в косички, ниспадали до плеч и указывали на принадлежность молодого человека к роду Гевиш'ре. В руках он держал большой бокал, наполненный каким-то пьянящим ароматным зельем.
      – Принеси мне такой же напиток, – приказал Кирук митахрозианке.
      Она кивнула и быстро исчезла. Не проронив ни слова приветствия, Кирук решительно переступил порог кабинета. Желтоватые глаза молодого человека, освещенные светом единственной свечи, пытливо наблюдали за уверенными движениями гостя.
      – - Вы Кирук, – наконец, вымолвил хозяин кабинета.
      – Да. А вы Граэль, – сухо ответил гость, с любопытством разглядывая молодого человека.
      – Вы позвали меня сюда по какому-то важному делу, или это всего лишь розыгрыш?
      Кирук заметил, что бравада Граэля была неискренней. Записка, которую он послал молодому человеку, заканчивалась словами: "я знаю". Этого оказалось достаточно, чтобы вывести Граэля из душевного равновесия.
      – Нет, – ответил Кирук. – Это не розыгрыш. У меня есть для вас кое-какая работа, и, думаю, я не ошибусь, если скажу, что вы возьметесь за нее засучив рукава. Надеюсь, вы разумный человек. В противном случае вы окажетесь в пренеприятнейшей ситуации: вас начнет преследовать весь ваш род Гевиш'ре.
      – С какой стати они должны вдруг преследовать меня? – с тревогой в голосе спросил молодой человек.
      Улыбнувшись, Кирук ответил:
      – Вы сами уже догадались, иначе не рисковали бы своей репутацией, принимая приглашение Камор'дагов. Но я понимаю, что вы хотите узнать, насколько реальны мои угрозы.
      Удобно устроившись на простой деревянной скамье, Кирук стал неторопливо рассказывать:
      – Чуть более года назад вы организовали убийство одного из двоюродных братьев по имени Тешрин. Если бы вам тогда удалось его устранить, вы стали бы главой своего клана.
      – Это ложь! – закричал Граэль.
      Кирук подался вперед и хищно улыбнулся.
      – Не перебивай меня, – почти прошипел он, – иначе ты пожалеешь.
      В глазах Граэля загорелась ненависть, но он покорно замолчал.
      – Как я уже сказал, – продолжал Кирук, – вы организовали убийство своего кузена. Он должен был умереть, когда направлялся в Сцлар'ит на тайную встречу старейшин клана. Вы наняли для убийства людей. Они получили от вас указания устранить Тешрина и его товарища так, чтобы все выглядело как заурядное нападение грабителей. Но наемные убийцы не исполнили ваш заказ, потому что напились и устроили между собой драку, в которой один убил другого. Это и спасло Тешрина. Конечно, он так и не узнал о ваших планах покончить с ним и занять его место.
      – Откуда вам все это известно? – изумился Граэль.
      Его колени заметно задрожали...
      – Разумеется от того негодяя, который остался жив. Несколько месяцев спустя он оказался в плену у одного из известных Камор'дагов. Злодей предложил эту информацию взамен на свою свободу. Как выяснилось, это была равноценная плата.
      – Сколько вы хотите? – с надеждой спросил молодой Гевиш'ре.
      – Сколько чего? Денег?
      – Если вы пришли не из-за денег, – искренне удивился Грааль, – тогда ради чего? – Кирук зловеще ухмыльнулся.
      – Я хочу предложить вам сотрудничество. Совсем пустяковое дело по сравнению с тем, что вы когда-то задумали.
      – То, что я вынашивал, теперь не имеет никакого значения, – осмелел Граэль, – ведь ничего не случилось.
      – Без сомнения, сейчас вы рады этому обстоятельству, – уточнил Кирук. – Вы просто поняли, что лидерство в клане – нелегкое дело. Вы несли бы ответственность за судьбу членов клана. Вам пришлось бы изменить свой прежний праздный образ жизни, вы лишились бы возможности посещать такие увеселительные заведения, как это. Теперь вы, конечно, заинтересованы в добром здравии кузена.
      Для убедительности Кирук надолго замолчал.
      – Но что сделано, то сделано, – вздохнув, наконец, продолжил он. Теперь Тешрин может потерять свою беззаботность и думать только о том, как бы его братец не организовал новое покушение.
      От наигранной бравады Граэля не осталось и следа.
      Побелев как мел, он еле слышно произнес дрожащим голосом:
      – Если я выполню все, что вы скажите, какова гарантия, что моя тайна не будет разглашена? – Кирук ждал такого вопроса.
      – Через две недели после того, как вы выполните свою задачу, под деревом им'пак, которое растет на вашей вилле, вы найдете голову того второго наемника.
      Граэль в сомнении покачал головой.
      – - Вы гарантируете, что вся история на том и закончится? А вдруг этот человек выложил все не только Камор'дагу, который упрятал его за решетку, но и всем, с кем успел поговорить? И как я узнаю, что вы не предали меня, или какой-нибудь другой Камор'даг не извлек для себя из этой истории выгоду?
      – Не узнаете, – фыркнув, согласился Кирук. – Но в любом случае, это шанс спрятать в воду хотя бы один конец. А это уже что-то, не правда ли? Кроме того, разве у вас есть выбор? Если вы откажетесь работать на меня, я завтра же вас выдам.
      Молодой Гевиш'ре неохотно согласился и, опустив глаза, упавшим голосом произнес:
      – Понимаю. Я заплачу за голову наемника. Что же я должен сделать?
      Пока Кирук объяснял предстоящее задание, Граэль немигающим взглядом смотрел на единственную догорающую свечу, не в силах поднять глаза на своего шантажиста.
      Кирука это ничуть не смущало, более того, в душе он понимал состояние молодого человека.
      Выслушав, Граэль согласился.
      – Я сделаю это.
      – Я не сомневался, – отозвался Кирук и поднялся со скамьи. – Между прочим, Граэль, на вашем месте я не очень бы рассчитывал на головорезов, которых вы расставили вокруг здания, я опытнее и богаче. Я могу нанять куда больше убийц.
      К чести Гевиш'ре, он не стал спорить с умудренным жизненным опытом Камор'дагом. Собрав остатки самообладания, молодой человек даже улыбнулся.
      – Запомните все, что я сказал, и не делайте глупостей. Ваша жизнь зависит от вас, – на прощание добавил Кирук.
      Затем он вышел в коридор, где задумался о тех семенах, которые посадил в удобренную интригами и ненавистью почву. Выполнит ли Граэль все указания с точностью? Кирук верил, что выполнит. По крайней мере, ему хотелось думать, что молодой и напуганный Гевиш'ре в своем поведении будет руководствоваться вековыми инстинктами самосохранения. Даже загнанный в угол, он не решится во второй раз спланировать убийство.
      На месте Граэля Кирук отравился бы. Это был бы самый честный выход из создавшегося положения. "Хотя понятие о чести известно только нам, Камор'дагам", – подумал Кирук.

* * *

      Кирк в окружении Спока, Маккоя и Кристины Чэпел подошел к главному административному зданию колонии. У входа их уже ожидали два человека, подняв в приветствии руки.
      Одного из них, Ива Будро, Кирк узнал по седеющей козлиной бородке и глубоко посаженным глазам. С голографическим изображением администратора, записанным на компьютерном файле, капитан познакомился еще на борту "Энтерпрайза", когда до Беты Канзандии оставалось два дня хода. На самом деле доктор Будро оказался выше и примечательнее своего изображения на голограмме.
      Другим человеком, встречающим гостей, была Кэрол Маркус. Капитан сначала обратился с приветствием к администратору колонии. Этого требовал Устав.
      – Я капитан Джеймс Кирк. Рад видеть вас, доктор.
      – А я вас, капитан, – торжественно ответил доктор Будро. – Сразу скажу, что я не из тех администраторов, которые считают периодические медицинские проверки чем-то из ряда вон выходящими. Мы не так загружены работой и в состоянии выделить один-два дня для своего здоровья.
      "Похоже, Будро не из тех, кто подбирает слова, чтобы не ляпнуть лишнего", – подумал Кирк. Он сразу же проникся к доктору глубокой симпатией.
      Будро указал на коллегу.
      – Насколько я понимаю, вы и доктор Маркус уже встречались друг с другом.
      Не зная, как много Кэрол рассказала Будро об их отношениях, Кирк ответил просто и честно:
      – Правда.
      – Приятно снова видеть тебя, Джим, – улыбнувшись, поприветствовала Кэрол.
      – Взаимно, – тепло ответил Кирк.
      Ему показалось, что Кэрол совсем не постарела. Теперь она носила короткую стрижку, а под нижней губой появился тонкий, с волосок, шрам, которого раньше не было. В остальном же Кэрол осталась такой, какой капитан ее запомнил.
      А что она сейчас думает о нем? Кирк заглянул Кэрол в глаза, но не увидел ничего, что могло бы выдать ее чувства.
      Взгляд колонистки был дружелюбным, и не более того.
      Капитан настолько задумался, что не заметил, как подошедший Боунз уже тряс руку администратора.
      – Леонард Маккой. Я займусь медицинской проверкой вместе с сестрой Кристиной Чэпел.
      Кирк обратил внимание, что Кристина несколько смутилась, почувствовав крепкое мужское рукопожатие администратора.
      – Буду счастлив работать вместе с вами, сестра. Думаю, никому из администраторов нельзя окружать себя таким количеством красивых женщин!
      Если бы подобное произнес кто-нибудь другой, то эти слова можно было бы расценить как комплимент и намек на встречу в более интимной обстановке. Но в голосе доктора Кирк не почувствовал ничего похотливого. Видимо, Будро имел привычку говорить то, что думает.
      После его слов сестра Чэпел смутилась еще больше.
      – Спасибо, доктор. Слышать комплименты в свой адрес всегда очень приятно.
      На какое-то мгновение взгляд сестры остановился на Споке, казавшемся совершенно безучастным к всеобщему обмену любезностями. Теперь пришел черед представить и его администратору и Кэрол Маркус.
      – Мистер Спок – второй человек в экипаже. Он не только помощник капитана, но и Первый офицер по научной работе. Именно ему предстоит готовить доклад о ваших успехах.
      Видимо, доктор Будро уже многое слышал о вулканце, потому что не счел нужным подать ему руку а лишь слегка наклонил голову в приветствии.
      – Приятно познакомиться, мистер Спок, – сухо процедил он.
      – Надеюсь на нашу совместную работу, доктор. Я уже много лет интересуюсь вашими трудами.
      – И сейчас? – спросил Будро, нехотя улыбнувшись. – В таком случае, я думаю, мы легко сработаемся, мистер Спок.
      – Приятно слышать это, – отозвался Первый офицер. – Тогда мне хотелось бы начать работу побыстрее.
      – Конечно, – заверил доктор. – Я лично буду сопровождать вас, – и обратившись к Маккою, добавил:
      – Мы приготовили для вас пустующий дом. Думаю, что там будет удобно заниматься медицинским обследованием.
      – Лишь бы там было чисто, – пожав плечами, ответил Боунз.
      – Там порядок, – заверил доктор Будро. – Кэрол, проводите доктора Маккоя и сестру Чэпел в их владения. А когда все расположатся, мы покажем капитану Кирку Буа-де-Булонь.
      – Буа-де-Булонь? – переспросил капитан. – Если не ошибаюсь, так называется лес на Земле в окрестностях Парижа.
      – У нас тоже самое, – с гордостью в голосе заявил администратор. – Я скучаю по своему родному городу. Конечно, наш Буа-де-Булонь – лишь бледная тень по сравнению со своим собратом. Но здесь, на безжизненной планете, это самый грандиозный лес.
      – Я с удовольствием на него взгляну, – охотно согласился капитан.
      – Вот и чудно! – обрадовался доктор Будро. – А после вашей сегодняшней работы соберемся все вместе за ужином. Согласны?
      Маккой красноречиво посмотрел на капитана. Ему явно хотелось подольше не возвращаться на корабль.
      – Мы польщены вашим вниманием, доктор, – совершенно искренне поблагодарил Кирк гостеприимных хозяев.
      В это мгновение неожиданно запищало его переговорное устройство. С тяжелым предчувствием посмотрев на Маккоя, капитан неохотно нажал кнопку начала связи.
      – Говори, Скотти.
      Послышался раздраженный и взволнованный голос бортинженера.
      – Сэр, не хочется надоедать вам, но.., опять этот посланник.
      – Что еще случилось? – тяжело вздохнул Кирк. – Он настаивает, чтобы я оставил вас здесь и направил корабль на Седьмую базу.
      – На Седьмую базу? – растерянно переспросил капитан.
      – Да, сэр. Фаркухар выяснил, что там на плановом отдыхе "Худ". Посол хочет связаться с этим "Худом".
      Кирк нахмурился. Не хватало только, чтобы его корабль с неутомимым посланником исчез из-под носа.
      – Пусть Кайл запеленгует меня, – приказал капитан. – И скажи послу, что я встречусь с ним в пресс-центре через пять минут.
      – Да, сэр, – с облегчением в голосе отозвался Скотти.
      Капитан, недовольный и угрюмый, повернулся к доктору Будро и Кэрол.
      – Сожалею, но я должен покинуть вас из-за кое-каких бюрократических проблем.
      – Ничего страшного, – успокоил администратор колонии. – Разделяю вашу тревогу.
      – Боюсь, мы еще натерпимся в этом путешествии, доктор Маркус, – печально улыбнувшись, обратился капитан к Кэрол. – Но как бы там ни было, я надеюсь вернуться к ужину.
      – Понимаю, – сердечно ответила Кэрол. Уже не в первый раз капитан слышал от нее эту короткую фразу. И всегда Кэрол, действительно, пыталась его понять.

* * *

      Лаборатория доктора Будро находилась в центре колонии в самом большом здании. Вдоль длинной изогнутой стены помещения располагалось не менее тридцати рабочих станций: столы, компьютеры и множество пультов. Около двух третей станции были заняты сотрудниками-колонистами, многие из которых лишь на секунду подняли глаза на необычного гостя, а затем возвратились к своим обязанностям. Но некоторые долго не отводили любопытного взгляда.
      – Мой коллектив, – с гордостью объявил доктор. – Каждый из них специалист в своей области. Вы говорили, что знакомы с моими работами, мистер Спок. Очевидно, простая дань вежливости, не правда ли?
      – Вовсе нет, – спокойно ответил вулканец. – Я, действительно, читал все ваши монографии, которые были опубликованы.
      Доктор Будро недоверчиво посмотрел на гостя.
      – Даже самые ранние, где я описал, как радиация ускоряет процесс формирования аминокислот? – Спок кивнул.
      – Да, даже самые ранние. Неужели это так смущает вас? Несмотря на то, что ваши утверждения во многом ошибочны, в чем вы, видимо, потом убедились сами, эти работы очаровали меня и дали богатую пищу для размышления.
      – Вы слишком добры, мистер Спок, – заметно разволновавшись, произнес доктор. – Вряд ли их можно назвать очаровательными.
      – Тем не менее, именно это слово показалось мне наиболее подходящим.
      Вулканец обратил свой взор на свисающий с потолка гладкий блестящий цилиндр, опутанный со всех сторон длинными тонкими трубками.
      – В конце концов, именно ваши первые работы стали базой для создания прибора "Джи-Семь".
      Доктор Будро тоже посмотрел на прибор и ностальгически произнес:
      – Да, все начиналось с первых опытов. – Будро подвел Спока к цилиндру и обратил внимание гостя на их собственные отражения на ровной поверхности прибора. Цилиндр был около фута в длину и полфута в диаметре.
      – Конечно, вы удовлетворены результатами? – спросил Спок с едва заметной иронией в голосе.
      – Да, конечно. Нужно учесть, что я, большей частью, занимался с уже развитыми репродуктивными формами, которые превзошли все наши ожидания. В Буа-де-Булонь, нашем самом давнем эксперименте, мы проходили за год шесть годичных циклов. А в Шервудском лесу, названном так нашим ведущим математиком, доктором Риорданом, образцы уже давали семь поколений в год.
      – Впечатляюще, – признался Спок.
      – Согласен. Но если вы у доктора Маркуса спросите о конечных результатах, то она скажет, что в плане выработки кислорода с образцами еще надо работать. Я согласен с ее точкой зрения. Нам нужно и дальше проводить эксперименты в этом направлении. Раз наши образцы размножаются с бешеной скоростью, то, думаю, неважно, что каждый образец вырабатывает кислород чуть меньше, чем требуется. Мы заменим качество количеством и добьемся конечной цели: создадим атмосферу, пригодную для большинства жителей федерации.
      Спок воздержался от комментариев.
      – А как насчет лучей? Ведь вы продолжаете работу над повышением их эффективности?
      – Совершенно верно. Мы сделали большие шаги в этом направлении. Когда мы начинали, то удавалось воздействовать на образцы на расстоянии не более ста шагов. Сейчас же лучи действуют в радиусе, который превышает прежний в тридцать раз.
      – А эффективная площадь облучения? Осталась ли она прежней, или вы были вынуждены сузить луч?
      – Эффективная площадь осталась такой же, – ответил доктор Будро. – Мы повысили коэффициент полезного действия самого луча. Если желаете, то я покажу вам, как мы этого добились.
      – Да, было бы интересно посмотреть.
      – Я уверен, доктор Ван будет рад продемонстрировать все вычисления, ведь именно на его плечи легла основная тяжесть по математическому обеспечению усовершенствования эффективности лучей.

* * *

      Сидя за большим столом в пресс-центре, Кирк препирался с Фаркухаром.
      – Как я понял, вы по-прежнему возражаете против нашего пребывания здесь.
      – Если не сказать больше, – сжав кулаки, уточнил посланник.
      Капитан не питал иллюзий относительно той головы, по которой, наверняка, с удовольствием прошлись бы эти кулаки.
      – Я здесь подсчитал с помощью компьютера, – продолжал Фаркухар, – и пришел к выводу, что смог бы намного быстрее добраться до Альфы Малурии на другом корабле. Седьмая база всего лишь в сутках пути отсюда...
      – А "Худ" там как раз на кратковременном отдыхе. Мистер Скотт уже просветил меня на этот счет.
      – Хорошо. Я не вижу причин отказать мне в моей просьбе. Вы могли бы доставить меня на Седьмую базу и вернуться назад до того, как доктор Маккой закончит свою работу. А "Худ", если с ним все в порядке, подбросит меня до Альфы Малурии.
      – Возможно, это и неплохая идея, – согласился капитан. – Для ее реализации нужен всего лишь исправный "Худ". Но дело в том, что вся команда "Худа" заражена очень опасным и серьезным вирусом, хотя, насколько я знаю, лучшие медики сейчас бьются над этой заразой. Кстати, именно для того, чтобы не вызвать паники среди населения базы, было объявлено, что "Худ" прибыл всего лишь для отдыха и профилактического осмотра.
      Посол с сомнением посмотрел на капитана.
      – Вы имеете доказательства?
      – Конечно, нет. Об этом мне сообщили в конфиденциальной беседе. Если бу вы поговорили со мной даже двумя днями раньше, когда там был кризис, я не имел бы права вам сказать правду.
      – А сейчас кризис уже закончился?
      – Да.
      Капитан знал, каким будет следующий вопрос Фаркухара и предвосхитил его.
      – Только не думайте, что "Худ" покинет базу, как ни в чем не бывало. Для экипажа введен длительный карантин. Посол, неужели вы не понимаете, если бы у Звездного флота был в наличии свободный корабль, вы давно оказались бы на его борту. Только из-за отсутствия подходящего транспорта вы находитесь на "Энтерпрайзе", – снисходительно улыбнувшись, объяснил Кирк.
      На лице Фаркухара появилась ответная улыбка, только гораздо более кислая.
      – Вам лучше рассказать всю правду о "Худе", капитан. Терпеть не могу, когда меня водят за нос.
      "Осторожно, Джим, – подумал про себя Кирк. – Смотри, не проглоти крючок".
      – У меня нет причины лгать вам, – спокойно произнес он. – А сейчас, если я ничем не могу больше помочь вам, я возвращаюсь в колонию.
      Капитан и Фаркухар одновременно поднялись со своих мест. Хмурый, как туча, посол уже исчерпал весь свой запас аргументов.
      – Как вам угодно, – не поднимая глаз, процедил он.
      Но удостоив посланника ответом, Кирк твердой походкой направился к выходу.

      – Подложить еще хондриков, Дэвид?
      Доктор Медфорд протянул мальчику блюдо из существ, источающих отвратительный запах и не имеющих ничего общего с приятным ароматом хвойных деревьев, на которых эти существа обитают.
      Дэвид посмотрел на свою тарелку, где единственным доказательством только что съеденной порции запеченных хондриков остались тонкая масляная пленка на дне и несколько желтоватых несъедобных панцирей.
      Мальчик вновь поблагодарил доктора Медфорда за угощение.
      – Спасибо, сэр. Думаю, что я попробовал уже все, до чего смог дотянуться.
      Доктор прищурился и внимательно посмотрел на Дэвида из-под огромных кустистых бровей. Кончики еще более огромных усов приподнялись вверх. На большой залысине заиграло отражение от лампы. Медфорд молча перевел глаза на дочь, а затем вновь взглянул на мальчика.
      – Значит, хондрики тебе понравились, и ты уже наелся? Или они пришлись не по вкусу, и ты не хочешь даже смотреть на блюдо?
      Дэвид выпрямился на стуле, не зная, что ответить. Его мать всегда учила говорить только правду, но при данных обстоятельствах, как ему казалось, требовалось что-то еще.
      Мальчик притворно раскашлялся в кулак, сделав вид, что один из запеченных кусочков застрял у него в горле. Наконец, Медфорд догадалась ответить за своего товарища.
      – Дэвид ненавидит их, папа. Я же говорила, что они ему страшно не нравятся, – девочка улыбнулась и подсела поближе к Дэвиду. – Не беспокойся. Хондрики запекает только папа, когда мама задерживается на работе. Она не будет угощать тебя этой отравой.
      – Пусть мальчик сам говорит за себя, Кина, – проворчал доктор Медфорд. Он оперся локтями о стол и строгим голосом спросил у гостя:
      – Скажи мне, Дэвид, тебе поправилось блюдо или нет?
      – Все в порядке, – вмешалась Кина и положила свою ладонь на руку Дэвида. – Можешь сказать правду, папа не рассердится.
      – Ну, в общем-то... – опустив глаза, начал мальчик. – Я.., как бы это.., ну, в общем, они мне не понравились.
      Долгое время старший Медфорд молча сидел, неподвижным взглядом уставившись на гостя. Дэвиду показалось, что он вот-вот вылетит из-за стола за проявление своей неблагодарности.
      Черты лица доктора постепенно потеплели, а густые брови поползли вверх.
      – Хорошо. По крайней мере, ты честен, – произнес Медфорд. – А что, все было, действительно, так плохо?
      Ободренный спокойным тоном хозяина, Дэвид кивнул.
      – Хуже я ничего еще не ел.
      Неожиданно Кина Медфорд взвизгнула от изумления, хлопнула в ладоши и громко рассмеялась. Ее отец, в замешательстве секунду-другую рассматривая дочь, расхохотался еще громче.
      Поддавшись общему веселью, мальчик нерешительно улыбнулся. – Сказать по правде, это хуже, чем самое худшее блюдо на свете. Это просто...
      Доктор Медфорд поднял свою мясистую руку.
      – Хватит. Столько критики человек вынести не в состоянии, – сквозь смех произнес он. – Но от десерта, я думаю, ты не откажешься.
      Неожиданно лицо его дочери приняло самое серьезное выражение. Сжав губы, девочка с притворно предостерегающим видом взглянула на своего товарища. Поняв намек, Дэвид замер в ожидании дальнейших действий хозяина.
      – Думаю, это будет вкуснее, – произнес доктор Мэдфорд и поднялся со своего места. – Вы подождите здесь, а я принесу домашнего мороженого. Скажу честно, мне не хочется, чтобы Дэвид рассказал своей матери, что мы пытались его здесь отравить.
      Он подмигнул мальчику и получил одобрительный кивок.
      – Ладно. – Подождав, пока отец отойдет за мороженым, Кина склонилась к уху Дэвида и прошептала:
      – Мне кажется, ты ему очень нравишься. Знаешь, это прекрасно, потому что отец вообще никого не любит.
      – Мне он тоже понравился, – признался Дэвид, наблюдая, как доктор Мэдфорд открыл холодильник и достал из него маленький металлический ящичек. – Мне кажется, он из тех людей.., которые держат слово, – закончил мальчик.
      – Я тоже так думаю, – согласилась Мэдфорд.
      – Спасибо, что помогла мне разобраться с хондриками, – поблагодарил Дэвид.
      – Когда мою маму пригласили на ужин в честь прибытия корабля и она узнала, что и твоя мама тоже там будет... – разоткровенничалась девочка. – Ей страшно не захотелось, чтобы ты ужинал в одиночестве.
      Маркусов приглашали и Пфефферы, и Чилтоны. Но Дэвид был рад, что его мать приняла приглашение Медфордов. У Чилтонов не было детей, а Кину Медфорд он предпочел бы компании Уилла Пфеффера. "Конечно, – думал Дэвид, – если бы у меня, как у всех, был отец, то отпала бы всякая надобность ходить на ужины в чужие семьи. Я ел бы со своим отцом и повсюду появлялся только с ним.
      – Твоя мама была такая задумчивая... – произнес Дэвид.
      – Я тоже это заметила, – призналась Медфорд и, чуть подумав, спросила:
      – Мы же с тобой друзья, правда? Друзья всегда и во всем должны быть вместе.
      – Это точно, – улыбнулся мальчик. – Но мы же вместе, разве не так?
      Девочка заговорщически понизила голос.
      – Ты видел кого-нибудь из них? Я имею в виду людей с корабля?
      – Мама просила держаться от них подальше, что я и делаю.
      – А тебе хочется на них посмотреть? Хоть одним глазком?
      Дэвид задумался над вопросом Кины.
      – Да нет, вообще-то. Мама говорила, что это обычные люди, как и все.
      – А мне любопытно. Я слышала, что они прилетели сюда вовсе не для медицинской проверки.
      – А из-за чего же еще? – спросил мальчик, с удивлением посмотрев на Кину, которая, в свою очередь, внимательно наблюдала за отцом.
      Заметив, что он не слышит их разговора, девочка объяснила:
      – Говорят, они хотят оценить нас. Поставить оценку, как это делает в нашей школе мистер Фредерике. И если нам поставят плохую оценку... – Она выразительно приставила к своему горлу ладонь ребром.
      – Кажется, это называется расходным материалом, – вспомнил мальчик.
      – Колонистский расходный материал, – подсказала Кина. – Они обрежут финансирование нашей колонии быстрее, чем ты расскажешь об этим Джеку Робинсону. Так сказала мама моему отцу.
      Не понимая значения всех произнесенных слов, Дэвид, тем не менее, расстроился. Обрезать финансирование? И это после того, как его мать с таким трудом зарабатывает немного на жизнь?
      – Кажется, это не очень честно, – ухватил мальчик суть вопроса.
      На том разговор Дэвида с Киной прервался, потому что они увидели, как доктор Медфорд направляется к столу с тремя большими фужерами ледяного желтого мороженого в руках. Между его толстыми пальцами торчали три чайные ложечки.
      – Пожалуйста, – слащаво пригласил доктор. – Все, как я обещал.
      Подойдя к столу, он поставил сначала мороженое перед Дэвидом, затем перед дочкой и, наконец, перед собой. Десерт выглядел, действительно, великолепно, настолько красиво и аппетитно, что все мрачные мысли Дэвида о судьбе колонии отодвинулись на задний план.
      Усевшись на свое место, доктор Медфорд напомнил:
      – Пожалуйста, ложкой, ребята, – затем он обратился к Дэвиду:
      – Ты говорил, тебе еще очень хочется хондриков, а у нас закончился шоколад.
      Мальчик, воткнув ложку в мороженое, застыл.
      Кина хлопнула рукой себя по лбу.
      – Папа! Ну сколько же можно?
      – На самом деле у нас закончились хондрики, не переживай. Это ваниль. – Спустя некоторое время доктор спросил:
      – Ты ведь любишь ваниль, не правда ли?
      – Да, сэр, очень, – усмехнулся Дэвид.

* * *

      Ужин организованный в центральном здании колонии, в помещении со столами для игры в пинг-понг, был скромен, но достаточно вкусен. Кирк сидел между Споком и Маккоем напротив Будро, Кэрол и их коллеги Медфорд.
      – Я почему-то думаю, что они смогут решить свои проблемы, – выразила уверенность доктор Медфорд.
      – Конечно, было время, когда они решались. Но сейчас... Вы же знаете, что с этими бюрократическими проблемами... Всегда есть возможность оправдаться, – объяснил капитан.
      Маккой добавил:
      – У нас есть один чокнутый посол, который никак не долетит до Альфы Малурии.
      Кирк предостерегающе взглянул на доктора. "Нехорошо, – подумал капитан, – когда офицеры ругают кого-нибудь за спиной".
      Боунз нахмурился, вспомнив слова Кирка не переступать черту, за которой обсуждение превращается в обычную сплетню.
      – Похоже, мне предлагают рассказать только о том, что приключилось со мной в школе, – посетовал он.
      – Альфа Малурии, да? – переспросил администратор, покачав головой. – Не сказать, что я знаком с ней, но я не могу объяснить, где находится Бета Канзандии.
      – Хотите, – предложил вулканец, – я покажу планеты на звездной карте.
      – Да это не так уж и важно, мистер Спок, – улыбнувшись, произнес Будро. – Рассматривание карты ничего мне не даст. Боюсь, астрономия – моя ахиллесова пята.
      – Аналогично. Астрономия – это и мое слабое место. Если бы капитан сделал меня бортинженером, "Энтерпрайз" до сих пор кружил бы вокруг Империи Клингонов, – признался Маккой и встал. – С другой стороны, я прекрасно ориентируюсь в буфете. Желает ли кто-нибудь присоединиться ко мне?
      Первой отказалась Кэрол:
      – Нет, доктор. С меня достаточно.
      – Похоже, вам придется идти в одиночестве, Боунз.
      – Ладно, – усмехнулся Маккой. – Если я исчезну надолго, ищите меня с собаками.
      Почувствовав общее настроение, доктор Медфорд улыбнулась и выпалила:
      – Какой забавный человек ваш доктор Маккой, – повернувшись к Споку, она продолжила:
      – По-моему, он веселит вас всю дорогу.
      Вулканец, как всегда, был невозмутим.
      – Да. Только так можно держать весь экипаж в настроении. У доктора вообще уникальная точка зрения.
      Капитан, долго вслушиваясь в реплики подвыпивших людей, решил сменить тему:
      – Мистер Спок доложил мне, что ваши эксперименты довольно успешны.
      Администратор колонии переложил разговор на Кэрол:
      – А вы что думаете по этому поводу, доктор Маркус?
      Неожиданно вмешалась Медфорд:
      – Это любимая тема разговоров между нами.
      – Дружеских разговоров, – уточнил Будро.
      – Действительно, любимая тема, – обратившись к капитану, подтвердила Кэрол. – Все дело в производстве кислорода. Наши образцы не производят столько кислорода, сколько должны бы.
      – Доктор Будро уже упомянул о вашем разочаровании. Было бы интересно узнать обо всем этом побольше, – заметил Спок.
      – В общем-то, ничего сложного, – пожав плечами, ответила Кэрол. – Перед тем, как высадить образцы на плантации, я наблюдала за ними в нашем маленьком опытном саду, который я организовала. Там выделение кислорода было ничтожно, тогда мы высадили образцы за пределы колонии. Их производительность упала еще больше. Я убедилась в том, что лучи "Джи-Семь" каким-то образом меняют свойства растений, но пока я еще не могу обосновать это в полной мере. Тем не менее, я не нашла никаких генетических изменений ни в одном поколении.
      Вулканец выслушал научные откровения, затаив дыхание.
      – Потрясающе! – воскликнул он. – Можно ли воечию ознакомиться с вашими результатами?
      – Конечно, – пообещала Кэрол.
      Ее ноздри слегка раздулись, выдав всю гармонию чувств, связанных с просьбой Спока. "Почему она так раздраженно прореагировала? Может быть потому, что вулканец мог легко найти ответ на давно ее мучащий вопрос?" – задумался Кирк. Интересно, был ли он единственным, кто заметил истинную реакцию Кэрол? В конце концов, у капитана было достаточно времени изучить ее маленькие хитрости и привычки, ускользающие от постороннего взгляда.
      – Соскучились без меня?
      Все присутствующие подняли глаза на появившегося Маккоя. Его огромная тарелка была наполнена самой обычной корабельной едой.
      – Знаешь, доктор, – произнес Кирк, – эти люди подумают, что мы не можем накормить команду на нашем корабле.
      – Как же, – поддержи своего капитана Боунз, – только глупец может сейчас уйти домой, чтобы отъесться.
      Поставив тарелку, Маккой занял свое место и продолжил:
      – Хотя должен признаться, что нашлось всего одно блюдо, да и оно испортилось, наверное, пару недель назад. По крайней мере, этот запах...
      – Это что-то желтое и маслянистое? – оживился Медфорд.
      – Да вроде того, – подтвердил Боунз и внезапно побледнел. – Только не говорите, что это, вы приготовили.
      – Нет, я, действительно, не готовила, – успокоила женщина.
      – Ну и ладно, – выдохнул Маккой.
      – Это приготовил мой муж, – призналась доктор Медфорд.
      От удивления у доктора отвисла челюсть, а Медфорд громко рассмеялась.
      Когда она, наконец, взяла себя в руки, то произнесла:
      – Все считают, что хондрики ужасно пахнут. Но сегодня муж приготовил их... – Медфорд обменялась с Кэрол коротким взглядом, которому капитан не придал никакого значения, – ..он приготовил их для моей дочери и настоял, чтобы я принесла хондрики сюда. Муж думает, что людям нравится блюдо из них.
      Кирк улыбнулся. Улыбнулись и Будро с Кэрол. Наконец, улыбнулся даже Боунз. И только Спок оставался, как всегда, бесстрастным.
      – Ну и хорошо, – отозвался Маккой. – Я рад, что никого не обидел.
      – Только моего мужа, – заметила Медфорд. – Но, поверьте мне, никто не расскажет ему об этом, не осмелится.
      Все присутствующие, кроме Спока, дружно улыбнулись. Кирк посмотрел на Кэрол; ему всегда нравилась ее улыбка, и только теперь он понял, почему.
      Как капитану хотелось, чтобы в эти дни Кэрол улыбалась почаще! Внезапно она повернула голову и заметила задумчивый взгляд Кирка, полный нежности. Если Кэрол и была удивлена, то не показала этого. Она отвела глаза.
      Через мгновение Кэрол удивила капитана.
      – Если ты хочешь наверстать упущенное когда-то, Джим, то тебе лучше поторопиться. Здесь очень холодно после захода солнца.
      – Тогда мы уйдем, как только ты поешь.
      – Я уже поела.

* * *

      Велед сидел в командном отсеке и затачивал свой любимый нож. Услышав легкий стук в дверь, капитан быстро засунул нож за пояс.
      Приготовившись услышать нечто экстраординарное, он прорычал:
      – Войдите!
      Дверь в отсек скользнула в сторону, и на пороге появилась подтянутая фигура офицера, отвечающего на корабле за вооружение. Склонив голову в приветствии, молодой офицер отчеканил два шага вперед, после чего дверь за ним бесшумно закрылась. Велед решил, что ничего неожиданного он не услышит. Вытащив нож из-за пояса, он швырнул его в специальную деревянную мишень, которая была прикреплена на стене. Несколько раз перевернувшись в воздухе, блестящее лезвие с пронзительным звоном вонзилось в дерево.
      Проводив полет ножа взглядом, молодой офицер одобрительно ухмыльнулся.
      – Вы очень хорошо обращаетесь с кинжалом, – оценил он. – Думаю, это не единственное ваше оружие?
      Офицер был прав. Если воин не может положиться на свои чувства и ощущения, то какой прок от оружия, даже самого совершенного?
      – Конечно, нет, – усмехнулся Велед. Он указал на кресло, стоящее у стены, на котором висел древний гобелен, реликвия, принадлежащая его роду на протяжении двенадцати поколений. Офицер мягкой поступью пересек отсек и после того, как капитан сел за стол, опустился в кресло. Несколько минут они молчали.
      – Что привело вас сюда? – наконец спросил Вслед.
      – Кажется, планируется убийство, – ответил офицер. Глаза капитана сузились. Интересно, очень интересно. Но Вслед не показал, насколько его заинтересовало сообщение офицера, так как считал, что нельзя давать молодому подчиненному понять, что у него есть хоть какое-то преимущество перед капитаном.
      – О таких вещах меня должен предупреждать офицер безопасности.
      – Да, капитан. Но у меня уже есть кое-какой опыт в подобных делах.
      Конечно же, Велед знал об этом.
      – И кого должны убить?
      Слегка волнуясь, офицер ответил:
      – Гидриса.
      Капитан задумчиво опустил глаза. Гидрис был Первым офицером, способным и преданным. Его не очень любили и уважали в команде, но для Веледа это не имело большого значения. Популярность не самое важное достоинство хищника, считал капитан.
      – А убийца?
      Черты лица осведомителя заострились, его вид выражал угрозу.
      – Ваш Второй офицер мечтает о продвижении. Я думаю, он намерен совершить убийство в ближайшие пару дней.
      Капитан с подозрением посмотрел на молодого офицера.
      – У вас есть доказательства? Или Второй офицер все вам выложил?
      Ответственный за вооружение пожал плечами, сохраняя, к удивлению капитана, полное самообладание.
      – Никаких доказательств, но это же очевидно. – Капитан надолго задумался. Со Вторым офицером он прослужил уже достаточно долго и знал, на что тот способен. Поэтому сообщение не вызвало у Веледа большого удивления. Второй офицер, действительно, был необыкновенно самоуверенным, Гевиш'ре до мозга костей.
      При обычных обстоятельствах капитан не помешал бы покушению. В конце концов, это обычная часть естественного отбора, после которого клингоны станут сильной и агрессивной расой, устремленной в будущее.
      Но сложившиеся обстоятельства нельзя было назвать обычными. Здесь, на Феранне Велед стремился во что бы то ни стало сохранить спокойствие в команде. Он не имел права допустить никаких волнений, ничего, что могло бы расстроить его планы.
      – Хорошо. Ваше сообщение принято к сведению, – заявил Вслед. – Можете идти.
      – Как угодно, капитан.
      Велед проводил молодого офицера бесстрастным взглядом, чувствуя определенное удовлетворение. Хаастра, офицер безопасности, уже слишком стар. Вот и нашлась ему, кажется, замена. В конце концов,. Граэль тоже Гевиш'ре.

* * *

      "А ведь Будро прав", – подумал капитан. Парк Буа-де-Булонь был, действительно, лишь бледной тенью по сравнению с оригиналом. Это массив из примерно пятидесяти хвойных деревьев, каждое из которых не превышало дюжину футов в высоту. Гуляя по парку с Кэрол, Кирк мог легко рассмотреть сквозь зеленую стену белоснежные здания колонии.
      – Говоришь, это гибриды? – спросил капитан. На холоде щеки Кэрол заметно порозовели. Кирк вспомнил, как часто краснело ее лицо, и от этого красивые глаза Кэрол становились еще выразительнее.
      – Гибриды из альдебаранских эристов и марракитских кассланов, – объяснила женщина.
      В голосе капитана чувствовалось праздное любопытство, а в тоне Кэрол – увлеченность и озабоченность результатами.
      – Сначала мы высадили четыре экземпляра, все они были ниже фута. Им идеально подошли местные условия, и растения оказались отзывчивы к лучам "Джи-Семь". Больше того, нам кажется, что они могут ужиться с земной флорой. Но, как я говорила за ужином, растения производят не так много кислорода, как нам хотелось бы. Я установила для них жесткие стандарты. В этом смысле растения – сплошное разочарование. А ведь способность выделять кислород, думаю, их важнейшее свойство.
      – Значит, ты уже забраковала эту группу? – Кэрол покачала головой.
      – Мне не хочется заходить так далеко. С другой стороны, я не могу назвать результаты успешными. По-моему, это где-то посередине.
      – Шаг в правильном направлении?
      – Да. Шаг в правильном направлении. А когда мы преодолеем трудности с продуктивностью растений, то сделаем еще более дальний шаг вперед.
      – По-моему, ты оптимистка.
      – Да. Я очень оптимистично настроена. У нас ведь были и другие трудности, но каждый раз мы их успешно преодолевали. Я не сомневаюсь, что мы повысим способность растений выделять кислород, и когда-нибудь мы достигнем цели...
      – Вывести растения, которые размножаются, как бешеные, и извергают из себя кислород, как вулканы выбрасывают лаву? Создать виды, которые могли бы превратить смерзшийся комок грязи в приличную планету класса "М"?
      Кэрол взволнованно посмотрела на Кирка.
      – Кажется, мои слова?
      – Да. Тогда тебя привлекли к работе над проектом Швиммера. Я слышал по межгалактическому радио насчет комка грязи и по твоему голосу смог представить, как ты волновалась.
      На мгновение в морозном воздухе воцарилась тишина. Внезапно собеседники почувствовали незримую нить, протянувшуюся между ними. Чувства, тлевшие, как угольки, много лет, вспыхнули с новой силой.
      – Как бы там ни было, – заговорила Кэрол, – мы повернули свои взоры от Буа-де-Булонь и Шервудского леса к подножиям окрестных холмов. Таким образом нам удалось проверить на практике действие технологии "Джи-Семь".
      – А новые гибриды?
      – Следующая партия образцов, которые я хочу испытать, не гибриды. Ты видел когда-нибудь клингонские цветы?
      Кирк едва смог скрыть снисходительную улыбку.
      – Нельзя сказать, что видел. А где ты достала этот цветок?
      – Много цветов. Помнишь клингонский корабль, который несколько месяцев назад нашел "Потемкин", вернее, корабль, который потерпел аварию?
      – Конечно. Корабль, у которого взорвались импульсные двигатели. Все на флоте только и делали, что чесали языками об этом. Но...
      – Парочка отсеков на корабле осталась неповрежденной, один из них – капитанский. Хобби капитана, видимо, было выращивание огонь-цветов.
      – Понимаю, – ухмыльнулся Кирк.
      – Самое забавное, – продолжала Кэрол, – что огонь-цветы по всем параметрам превзошли другие растения в саду. При этом я не работала с их генами. Конечно, сохранились и все недостатки, и главный из них – что цветки не могут ужиться со своими соседями. Но я надеюсь, что мы найдем растения, с которыми огонь-цветы будут жить мирно.
      Кирк поднял голову и посмотрел на золотистые верхушки хвойных деревьев, устремившихся в белесовато-голубое небо.
      – Все ясно. Значит, надо найти способ либо приручить огонь-цветы, либо вырастить гибрид с нужными свойствами, либо воздействовать на клингоновские цветы лучами "Джи-Семь" и исправить их недостатки. А что потом?
      – Ты имеешь в виду, какое направление мы выберем потом?
      – Да. Каким будет следующий шаг?
      – Все зависит от того, – объяснила Кэрол, – как долго Федерация будет верить в нас. Скорее всего, мы найдем другую планету. Может быть, не такую, как эта, где атмосфера практически пригодна для жизни, хотя здесь и нет местной фауны. Мы выберем холодную планету, непригодную для жизни. И мы изменим ее, превратим в цветущий сад.
      Замечтавшись, Кэрол, казалось, унеслась мыслями в заоблачные дали. Глядя на нее, Кирк не мог не улыбаться.
      За золотистыми лапами хвойных деревьев садилось солнце, окрасившее дома колонистов в розовый цвет.
      – Послушать тебя, так ты счастлива здесь, – заметил Кирк.
      Кэрол впервые после прибытия капитана пристально посмотрела на него.
      – Да. Я счастлива. Такой я не ощущала себя очень долго. Конечно, я ворчу на растения, если они не хотят выделять кислород, но мы серьезно продвинулись в этом направлении, и это, Джим, наши реальные достижения. Впервые я почувствовала, что мы сможем видоизменить любую планету.
      – Трудно представить, – отозвался Кирк.
      – Тем не менее, это обязательно произойдет. Не знаю, когда, но непременно сбудется, – с уверенностью произнесла Кэрол; в ее глазах отразились лучи заходящего солнца. – Я горжусь тем, что здесь есть частичка и моего труда. Обустройство безжизненных планет для грядущих поколений – самая волнующая, самая потрясающая вещь на свете, и я не жалею, что посвятила этой работе всю свою жизнь.
      Капитан с уважением посмотрел на собеседницу.
      – Никто не смог так заставить Федерацию повернуться лицом к этой проблеме, как ты. – Кэрол пожала плечами.
      – Не знаю. Я думаю, лишь благодаря энтузиазму и настойчивости доктора Будро, мы смогли поднять нашу колонию на ноги. Без него я до сих пор проводила бы свои исследования в лаборатории на Земле, – после некоторой паузы Кэрол спросила:
      – А что же ты, Джим? Счастлив?
      – Полагаю, что счастлив, – задумчиво ответил Кирк. – Большую часть времени. Я имею в виду, что быть капитаном корабля – это не только слава и захватывающие приключения. Жизнь людей полностью зависит от моего умения и мастерства, моей способности как капитана обеспечить их безопасность. И слишком часто я должен находить компромисс между чувством справедливости и официальной политикой федерации, – Кирк с наслаждением вдохнул прозрачный и морозный воздух, который становился все холоднее и холоднее. – Но моя служба имеет и преимущества. Всегда есть возможность путешествовать между звездами, каждый день узнавать что-то новое, чего многие еще не видели и никогда не увидят. И каждый полет – это испытание характера.
      Кэрол молча кивнула и отвернулась, словно ее внимание привлек посторонний шум или шорох.
      Когда она вновь заговорила, в голосе послышались нотки печали.
      – Ты смог бы сменить свою профессию на другую?
      Капитан понял подоплеку вопроса и замешкался с ответом.
      Он уже слышал когда-то подобное, только в слегка измененной форме. На этот вопрос у Кирка был лишь один ответ.
      – Нет, не поменяю, не смогу, – твердо ответил он. Возможно, Кирк совсем не это хотел сказать, и не это Кэрол желала услышать. Но это была правда, так же, как и одиннадцать лет назад.
      Кэрол, не поднимая глаз, вновь кивнула.
      – У меня такое чувство, что ты когда-то уже говорил эти слова.
      Кирк пожалел, что пригласил ее на прогулку, затеял ненужный разговор и вспомнил о комке замерзшей грязи. Он хотел оставить все, как есть: прошлое прошлым, а будущее будущим, и ничего более. Сейчас воспоминания казались мыльными пузырями, красивыми, но бесполезными. Старые, припорошенные снегом чувства были незваными и непрошенными.
      Внезапно капитана охватило ощущение неловкости, неуюта и печали. Он мог только предполагать, что испытывает сейчас Кэрол. "Было бы ошибкой, – подумал Кирк, – бередить старые раны, вспоминать то, чего уже не вернешь". Если бы он только мог взять все свои слова назад, то сделал бы это непременно. Но было слишком поздно. "Черт возьми, как много на свете вещей, которые я сделал бы по-другому, будь у меня такая возможность!" – с горечью подумал капитан.
      – Прости, – прошептал Кирк. – Я не знал, что так получится.
      Кэрол повернулась к нему.
      – Все в порядке. Если не ты, я сама начала бы этот разговор, – вздохнула она. – Мне кажется, никто из нас совсем не изменился. Просто мы два человека, которые идут в разных направлениях, хотя мы и желаем, чтобы все было по-другому, – печально улыбнувшись, Кэрол добавила:
      – Забавно, что жизнь дает все, что ты хочешь, а ты отвергаешь, не правда ли?
      Капитан не знал, что сказать в ответ. К счастью, Кэрол не заставила его долго стоять на холоде, переминаясь с ног на ногу.
      – Что, если мы посмотрим Шервудский лес? – предложила она. – Пока еще не совсем темно.
      Капитан не стал слишком долго раздумывать. Он был готов на все, лишь бы не стоять на месте.
      – Пусть будет Шервудский лес, – весело ответил Кирк.
      Выйдя из Буа-де-Булонь, они вновь почувствовали обжигающий их лица холодный ветер. Собеседники направлялись к небольшой рощице на окраине колонии, когда внимание Кирка привлек какой-то движущийся на вершине холма объект. Присмотревшись, он понял, что это обыкновенная игровая площадка с разлетающимися на сильном ветру качелями. Обычная, стандартная площадка, какие Кирк во множестве видел в других колониях.
      Но не сами качели привлекли такое пристальное внимание капитана. Он, действительно, нашел их очаровательным и нужным развлечением. Но для Кирка эта незатейливая вещь служила и самым надежным и верным признаком того, что на холодной и мрачной планете теплится жизнь.
      Он повернулся к Кэрол и встретил ее взгляд, не осторожный и бесстрастный, как прежде, а печальный и немного потерянный. Через мгновение собеседница отвела глаза в сторону, сделав вид, что ее что-то привлекло.
      На щеках Кэрол появился гораздо больший румянец, чем просто от мороза и пронизывающего ветра. Ее сжатые губы напомнили капитану их прежние встречи, когда Кэрол злилась на него и на себя за чувства, не поддающиеся осмыслению и контролю.
      – Что-нибудь не так? – после долгой паузы спросил Кирк. – Нет, ничего, – быстро ответила Кэрол, отрицательно покачав головой. – Правда, ничего.
      Заметив смущение капитана, она нежно улыбнулась.
      Больше Кирк ничего не спрашивал, он и так уже наговорил много лишнего. Не проронив ни слова, старые друзья вошли под сень Шервудского леса.

      Это была одинокая, бессонная и долгая ночь. Вздохнув, Кирк присел на краю кровати, его взгляд блуждал по отсеку. Темное привычное помещение выглядело таинственно и даже жутковато: вполне естественный итог бессоницы последних дней.
      – Дьявол! – громко выругался Кирк. Капитан чувствовал свою вину. Если бы он накануне вечером не разворошил прошлого, если бы не разбудил... Хотя сам вид Кэрол, голос, взгляд, ощущение физической близости с ней, слишком остро напоминали о счастливых днях.
      Размышления Кирка прервал пронзительный зуммер, раздавшийся из стоящего на столе персонального монитора. Вскочив на ноги, капитан босиком пересек темную комнату и нажал на кнопку. На экране появилось знакомое лицо лейтенанта Ухуры.
      – Извините, что беспокою вас так рано, сэр, но мистер Спок... Он сейчас позвонит вам из центра связи колонии.
      – Спок!?
      В одно мгновение капитан вернулся в реальность. Он перебрал в уме десятки возможных причин для столь раннего звонка.
      – Что-нибудь стряслось? – стараясь скрыть тревогу, спросил Кирк.
      – Не думаю, сэр.
      – Соедини меня со Споком, лейтенант. – Через мгновение молодое красивое лицо Ухуры сменилось невозмутимым ликом вулканца. – Доброе утро! – поприветствовал Спок.
      – Да? – усмехнулся Кирк. – А я решил, что утро не такое уж и доброе. Что у вас там случилось? – Капитан сам поразился своей неприветливости и угрюмости.
      Вулканец удивленно поднял бровь: он всерьез полагал, что вполне можно обходиться без сна и, часто наблюдая за землянами, замечал, что они сами по-разному относятся к этому.
      Сейчас, в общении с капитаном, в голосе Спока сквозила снисходительность.
      – Прошу прощения, – произнес он, чувствуя себя виноватым. – Может, удобнее поговорить днем?
      – Нет, – отрезал капитан. – Я не из тех, перед кем обязательно надо извиняться. Просто я не заснул этой ночью ни на минуту. Ну, что там у вас?
      – У меня к вам одна просьба.
      – Просьба? Конечно, мистер Спок, слушаю вас.
      Вулканец долго молчал, словно приводил свои мысли в порядок.
      – Я, как и доктор Маркус, знаю, что в работе прибора "Джи-Семь" есть один существенный недостаток, который и ведет к уменьшению выработки растениями кислорода. Мне хотелось бы получить возможность найти причину и устранить ее.
      Кирк нахмурился.
      – Вы хотите остаться в колонии?
      – Да. По крайней мере, до тех пор, пока не завершится миссия посла па Альфу Малурии-Шесть. Вы могли бы подобрать меня на обратном пути.
      Капитан надолго задумался. Ему не хотелось терять такого офицера, как Спок, даже на короткое время. Кирк планировал включить вулканца в команду по ведению переговоров, но его присутствие на Альфе Малурии было далеко не острой необходимостью. Дипломатическая работа – не самое сильное место Спока.
      – Вы видите большую разницу в том, где я буду находиться в ближайшее время? – напрямую спросил вулканец.
      – Хорошо, – ответил капитан. – Я разрешаю вам остаться в колонии.
      – Спасибо.
      – Только найдите недоработку в приборе, – напутствовал Кирк.
      – Я приложу все усилия, капитан, – заверил вулканец. – Отключаюсь.
      Через мгновение экран монитора засветился ровным матовым светом. Капитан остался наедине со своими мыслями.

* * *

      Доктор Маккой мыл руки в дезинфицирующем растворе, когда дверь бесшумно отворилась и в комнату проскользнул очередной пациент. Оглянувшись, Маккой увидел стоящего перед ним мальчика с кудрявыми белокурыми волосами и глубокими карими глазами.
      – Салют! – поприветствовал доктор.
      – Салют... – несмело повторил мальчик впервые услышанное и незнакомое ему слово. – Вы доктор?
      – Один из них, – ответил Маккой и вытер руки мохнатым полотенцем. – Меня зовут Леонард, а тебя?
      – Дэвид, – приподняв голову, представился мальчик.
      Мальчику на вид было не более девяти или десяти лет, но во всем его поведении сквозила совершенно несвойственная детям его возраста серьезность. Доктор не заметил в своем госте ни осторожности, ни подозрительности – только наивное и бесконечное любопытство. Мальчик разительно отличался от остальных детей колонии.
      – Дэвид? Хорошее имя, – прокомментировал Маккой. – А почему ты один? Обычно дети приходят ко мне вместе со своими родителями.
      – Я думал, что встречу здесь свою маму, – спокойно объяснил мальчик. – Но я пришел, кажется, слишком рано, поэтому...
      – Ты решил посмотреть, что из себя представляет медицинская проверка? – улыбнувшись, спросил доктор.
      Да, – подтвердил Дэвид.
      – Хорошо. Но смотреть особенно и не на что, – Маккой взял в руки инструмент, единственный, который принес с собой и который мог ему здесь пригодиться. – Может быть, лишь на эту вещь. Она называется "трикордер". Я использую этот инструмент, когда... – внезапно дверь прошипела вновь, и в комнату вошла женщина. Боунз в приветствии склонил голову.
      – Доктор Маркус? Чем могу быть полезен?
      Запыхавшаяся, словно долго поднималась по этажам, женщина недовольно посмотрела на мальчика.
      – Привет, мама, – оживился Дэвид.
      "Привет, мама?" Маккой почувствовал себя дураком. Сейчас, когда доктор увидел Кэрол рядом с Дэвидом, у него не осталось сомнений в их родственных отношениях: тот же цвет волос, те же высокие скулы, грациозная осанка.
      Конечно же, мальчик – плоть от плоти своей матери.
      Правда, если его глаза были карие и теплые, то ее сверкали голубыми льдинками; голова Дэвида была покрыта тонкими спиральными кудрями, а у матери волосы были длинные и совершенно прямые. Во всем остальном доктор увидел поразительное сходство. Кэрол Маркус погладила кудри своего сына.
      – Привет, – ответила она и повернулась к Маккою. – Вижу он попытался и здесь обмануть меня. Надеюсь, Дэвид не причинил вам беспокойства?
      Боунз выразительно покачал головой.
      – Что вы, конечно, нет.
      Доктор вновь посмотрел на мальчика, теперь уже несколько по-иному. Было видно, что Дэвид не рос беспризорным, хоть одинокой женщине очень трудно растить без мужской поддержки ребенка, особенно мальчика.
      Маккой вспомнил Нэнси, тот день, когда она добровольно ушла от него и практически осталась без средств к существованию. Но это уже совершенно другая история.
      – Ну что, приступим к обследованию, – произнес Маккой, подсаживаясь к компьютеру, любезно предоставленным доктором Будро. Он прочитал список жителей колонии в надежде найти Дэвида по одному только имени. Машина высветила на дисплее данные о двух Дэвидах. Никто из них не был Маркусом. Пытаясь выяснить, кто истинный отец ребенка, Маккой решил настоящую фамилию Дэвида спросить у самого мальчика.
      – Какая же у тебя фамилия, сынок? – Дэвид смущенно посмотрел на мать. Боунз не мог понять, почему, ведь для такого развитого мальчика это несложный вопрос.
      – Ответь доктору, – поддержала Маккоя Кэрол.
      – Маркус, – чуть слышно прошептал Дэвид. – Как у моей мамы.
      – Понимаю, – произнес доктор.
      – Что-нибудь не так? – испуганно спросил мальчик.
      – Но человека с такой фамилией нет в списке жителей колонии! – удивился Маккой. Он вопросительно посмотрел на Кэрол, которая выглядела, как ему показалось, совершенно невозмутимый. – Может быть, Дэвид проходит в списках под какой-нибудь другой фамилией?
      Слегка нахмурившись, Кэрол взглянула на сына.
      – Выйди, пожалуйста, на минутку. Мне надо поговорить с доктором Маккоем.
      Дэвид посмотрел на мать взглядом, каким дети смотрят на родителей, требующих послушания и изгоняющих их из компании взрослых. Но, не проронив ни слова, мальчик послушно вышел.
      Как только дверь за Дэвидом с шипением закрылась, Кэрол вернулась к вопросу Маккоя. На лице женщины появилось жесткое и решительное выражение.
      – Доктор Маккой, – начала она, – мой сын есть в списках, но не тех, которыми вы сейчас располагаете. А причина, по которой его нет в вашем компьютере, в том, что доктор Будро дал мне кое-какие привилегии.
      Боунз решительно ничего не понял. Какие другие списки? Какие привилегии?
      – Чего вы, простите, добиваетесь? Чтобы Дэвид избежал обследования?
      Кэрол отрицательно покачала головой. – Я не настолько глупа, – женщина гордо приподняла подбородок. – Когда-то давно я очень хорошо знала Джима Кирка.
      – Да, капитан упоминал ваше имя один или два раза. Он хорошо отзывался о вас. Но это не объясняет...
      – Джим не знает, что у меня есть сын, – прервала Кэрол доктора. – И я хочу, чтобы и дальше все хранилось в тайне.
      Маккой попытался задать естественный в таких случаях допрос, но, не успев открыть рот, доктор все понял. Связь Кирка с Кэрол Маркус прервалась десять лет назад. Как же он не обратил внимания, что глаза мальчика поразительно похожи на глаза капитана?
      – Вы же понимаете, о чем я говорю? – спросила Кэрол.
      – Конечно, Дэвид – сын Джима Кирка.
      – Да, но лишь биологически. Как вы уже знаете, капитан и не подозревает о существовании сына, – вздохнула Кэрол. – Жаль, что не прислали другой корабль и другого врача, который не заметил бы, что гены Дэвида совпадают с генами Джима, и не знал бы о наших с Кирком отношениях. Но прислали вас.
      Маккой внимательно посмотрел на Кэрол.
      – Все правильно. Прислали меня. Когда вы узнали об этом, то убедили доктора Будро подсунуть мне компьютер, не связанный с центральным процессором колонии, и стереть имя Дэвида из моего списка, чтобы Джим ничего не заподозрил, – доктор неодобрительно покачал головой. – Но зачем такие сложности? Почему вы не хотите, чтобы Кирк все узнал?
      – Это не ваше дело, доктор, – произнесла Кэрол и отвернулась.
      – Доктор Маркус, но ведь речь идет и о его сыне! В конце концов, Кирк имеет на него права! – с недоумением воскликнул Маккой.
      – Нет, – мягко, но твердо ответила Кэрол. – У Джима нет никаких прав. Мне самой решать: что ему знать, а что нет.
      – Но это нечестно! – горячился Маккой. – Не понимаю, что с вами случилось?
      – Ничего не случилось, – по-прежнему не глядя на доктора, произнесла женщина.
      – Но вы совершаете большую ошибку! Поставьте себя на место капитана! Представьте, что кто-то скрывает от вас вашего ребенка!
      Наконец, Кэрол встретилась взглядом с Маккоем.
      – Почему я должна все время оправдываться, доктор?
      – Вы все упрямитесь... – усмехнулся Маккой, еле сдерживая нарастающие эмоции. – Ради Бога, подумайте! Через пару дней "Энтерпрайз" в любом случае покинет колонию. Будет несправедливо, если капитан так и не узнает о существовании сына.
      – Можете не соглашаться со мной, доктор, но вы должны уважать мое мнение, а я прошу у вас немного.
      – Я чувствую свою ответственность, доктор Маркус, – покусывая губы, произнес Маккой. – Ведь хоть один из нас должен ощущать ее.
      – Хорошо, – согласилась Кэрол. – Пойду проведаю Дэвида.
      – Хотя бы немного подумайте... – попросил напоследок Маккой. – Хотя бы немного.
      Кэрол не ответила. Дверь с шипением скользнула в сторону, выпустив упрямую женщину.

* * *

      – Итак, доктор Маккой хочет, чтобы вы сообщили Кирку о сыне, – произнес Будро.
      – Да, верно, – подтвердила Кэрол.
      – А вы?
      Женщина вздохнула.
      – Мое решение осталось прежним. Дэвид – мой сын, и Джиму необязательно о нем знать.
      – Понимаю.
      Кэрол и Будро сидели за терминалом в лабораторном корпусе. Они разговаривали довольно тихо, и едва ли кто-нибудь мог подслушать, даже если бы очень захотел. А потом, в подобных маленьких колониях люди обычно уважают чужую личную жизнь. Кэрол сидела лицом к администратору.
      – Кажется, вы не очень-то одобряете мой поступок.
      – Это не мое дело, – пояснил Будро, – одобрять или не одобрять ваше поведение. Вы попросили меня исключить имя сына из списка, который пошел в компьютер "Энтерпрайза", и я сделал это. Вы просили не упоминать о мальчике в разговорах с капитаном, я и это выполнил.
      – Так вы осуждаете меня или нет?
      Администратор колонии тяжело вздохнул.
      – - Я воочию увидел этого человека. Я не могу ему ничем помочь, но хорошо понимаю его. Поверьте, это не худший человек из тех, кого я встречал, хотя, быть может, он и не станет моим другом.
      – Думаю, вы не разочаровались бы в капитане. Он может быть прекрасным товарищем.
      Будро с симпатией посмотрел на коллегу и улыбнулся.
      – И в этом часть проблемы, да? Был бы Кирк сукиным сыном, все решалось бы намного проще. Если бы вы ненавидели его, вы не чувствовали бы за собой такую вину. Но в вас нет и капли ненависти к капитану.
      Кэрол почувствовала в словах Будро недосказанность. И она была уверена в том, что именно хотел, но не решился добавить доктор. Кэрол понимала, что Будро догадывается о ее любви к Кирку.
      Вот в этом-то и была проблема. Накануне вечером, когда Кэрол и Джим гуляли по лесу, она, почти поддавшись порывам своих чувств, чуть было не попросила капитана вернуться к ней.
      Но возможно ли это? Не более, чем десять лет назад. К тому же, теперь Кэрол Маркус не могла не считаться с мнением еще одного человека – своего сына. Поэтому она не имела права, при всем желании, следовать зову сердца.
      – Во мне, действительно, нет к этому человеку ненависти, – согласилась Кэрол. – Но это ничего не меняет. Я должна заниматься воспитанием сына.
      Внезапно, совершенно неожиданно для собеседников, перед ними возник Джеймс Кирк.
      Кэрол почувствовала, как зарделись ее щеки. Как капитану удалось так незаметно и бесшумно войти в комнату? Слышал ли он о Дэвиде?
      Кэрол взглянула капитану в глаза, пытаясь найти ответ на последний вопрос.
      – Что-нибудь случилось? – улыбнувшись, спросил Кирк.
      Нет. Он ничего не слышал. Тайна Кэрол так и осталась тайной.
      – Ничего, – ответила женщина. – Ничего не случилось. Просто вы испугали меня.
      – Извините Я пришел попрощаться с вами.
      – Попрощаться? – растерянно повторила Кэрол.
      Слова капитана, как гром, поразили ее: "Так скоро... Не может быть..."
      – Доктор Маккой доложил мне, что медицинское обследование закончено, каждый житель колонии все узнал о состоянии своего здоровья. Вам, наверняка, сказали, что здесь остается только Спок, а нам нет больше необходимости задерживаться на Бете Канзандии.
      Кэрол хотела улыбнуться, но быстро поняла, что в данном случае улыбка неуместна.
      – Что ж, – неуверенно произнесла она. – Я надеюсь, что мы еще увидим вас.
      Улыбка на лице капитана погасла. Кэрол знала, что это плохой знак: они никогда больше не увидятся. "Энтерпрайз" вернется за Споком, но Кирк даже не станет искать встречи с ней.
      – Буду рад еще раз с вами встретиться, Кэрол.
      – Взаимно, – ответила женщина, не отрывая взгляда от капитана.
      Кирк повернулся к Будро и протянул ему руку. Администратор колонии поднялся с места и крепко пожал протянутую ладонь.
      – Спасибо за помощь, капитан. – Кирк повернулся и направился к выходу. Кэрол почувствовала в горле комок и неожиданно, совершенно потеряв голову, закричала вслед уходящему капитану:
      – Джим! Подожди!
      Он остановился и, оглянувшись, посмотрел на Кэрол.
      Она не смогла бы никому объяснить, почему сделала это, что хотела еще сказать Джиму.
      Но вдруг Кэрол осенила одна мысль. Конечно, это заинтересует капитана, отсрочит его уход, хотя бы на минуту!
      Кэрол подошла к Джиму и взяла его за руку.
      – Пошли.
      – Куда? – удивленно подняв брови, спросил Кирк.
      – Увидишь, – ответила женщина, поддерживая немногословность их диалога.
      Покинув здание, Кэрол и капитан оказались под яркими, но едва согревающими лучами холодного солнца.
      – Тебе не следовало бы выходить без жакета, – укоризненно произнес капитан.
      – Мы только на минуточку.
      Продолжая держать Кирка за руку, Кэрол повела его в направлении к опытной плантации. Капитан быстро догадался, какое растение он вскоре увидит. – Это и есть те самые клингонские цветы? Те, о которых ты мне рассказывала?
      – Да. Огонь-цветы.
      Неожиданно Кэрол опустилась на колени и принялась разгребать руками красную почву. Добраться до корней пресловутого цветка было делом нелегким, и капитан, поняв намерение женщины, присоединился к ней. Совместными усилиями удалось вырвать диковинное чужеземное растение из земли.
      Печально улыбаясь, Кэрол убрала со лба волосы и протянула цветок капитану.
      – Поливай его иногда, – посоветовала она. – По крайней мере, один раз в месяц. Но если забудешь, не расстраивайся: огонь-цветы очень выносливы.
      – Это подарок?
      – Да.
      – В таком случае, спасибо.
      – Тогда прилетай к нам еще раз.
      – Знаешь, с тобой всегда тяжело расставаться, – признался капитан.
      – Но тебе всегда это удавалось, – совершенно беззлобно напомнила Кэрол.
      Джим согласился. Запищало переговорное устройство, и капитан уже в который раз снова доказал свою способность уходить решительно и бесповоротно.
      Кэрол вдохнула холодный воздух и направилась к зданию лаборатории.
      "Все обойдется, – думала она. – Но самое трудное еще впереди". Кэрол понимала, что некоторое время на Бете Канзандии пробудет Спок, и придется приложить немало усилий, чтобы сохранить свою тайну в неприкосновенности.

      Оглянувшись на звук шагов, Велед увидел вошедшего в боевой отсек Второго офицера. Широкоплечий и подтянутый, он был выше любого члена команды не меньше, чем на полголовы. Офицер выразительно посмотрел на капитана большими лучистыми глазами, в которых легко читалось недоумение по поводу неожиданного присутствия Веледа в боевом отсеке.
      "Кад'нра" была уже в добрых сутках пути от Феранны, и Велед пару дней назад проверил отсек и ознакомился с новой ракетной установкой. Что заставило его так скоро нанести новый визит?
      Второй офицер чеканным шагом подошел к капитану и, остановившись перед ним по стойке "смирно", ударил себя кулаком в грудь.
      – Что-нибудь не в порядке, сэр?
      Офицер произносил слова четко, медленно, с расстановкой, как обычно говорят уроженцы С'злаха – глубинных районов страны. Среди экипажа бытовало мнение о Втором офицере, как о довольно умном человеке.
      Не проронив ни слова, Велед рукой указал на дверь, и скоро в отсеке не осталось никого, кроме капитана и Второго офицера Круга.
      Густые брови Круга приподнялись и сошлись на переносице, образовав единую дугу. Казалось, офицер вот-вот опять повторит свой вопрос, но что-то его сдерживало. Вероятно, во время службы на предыдущем корабле он уже видел, чем заканчивались подобные нарушения субординации.
      Велед нежно погладил ручку запуска ракет, чем еще больше смутил Круга.
      Наконец, капитан поднял глаза и встретил недоуменный взгляд Второго офицера.
      – Все в порядке, – глухо ответил Велед. – Если только не считать одного маленького дельца. – Круг нахмурился.
      – Я не понимаю, – откровенно произнес он. Велед решил, что уже достаточно подготовил своего подчиненного к неприятному разговору.
      – Я узнал, что вы намереваетесь убить Первого офицера Гидриса.
      Несмотря на столь неожиданное и прямое утверждение, Круг не изменился в лице. Лишь уголки его рта едва заметно дернулись. К своей чести, офицер не стал спрашивать, откуда это известно капитану, он воспринял осведомленность Веледа как факт.
      – Да, – спокойно подтвердил Круг.
      – Обычно я не вмешиваюсь в дела подобного рода, но сейчас не та ситуация и не то время. Поэтому я не позволю вам совершить убийство.
      Второй офицер довольно хладнокровно отнесся к словам капитана.
      – Можно узнать, почему? – поинтересовался Круг.
      – Вы верой и правдой служите мне с тех пор, как прибыли на борт "Кад'нры", – начал капитан. – Вы сразу лее стали многообещающим офицером, способным и решительным. Поэтому вы вполне заслуживаете моих объяснений.
      Капитан все рассказал Кругу, но без особых подробностей. Вскоре Второй офицер знал о настоящих целях миссии ничуть не меньше самого Веледа и нескольких особо приближенных к нему офицеров.
      – Теперь вы понимаете, что наш корабль сейчас не место для реализации своих амбиций, по крайней мере, до завершения нашей миссии. На время вы должны быть с Гевиш'ре.
      – Я с радостью буду вместе с вами. Скажу откровенно, я, как и вы, не питаю большой любви к Камор'дагам. Но у меня есть одна просьба.
      – Какая же?
      Уголки рта Круга слегка приподнялись.
      – Не сообщайте Гидрису о моем намерении убить его. Иначе после окончания нашей миссии мне будет очень трудно убрать его с дороги.
      Велед довольно долго думал над просьбой Второго офицера и, наконец, пообещал:
      – Хорошо, я сохраню ваши намерения в тайне. Но не могу ручаться, что слухи о вашем замысле не расползутся по всему экипажу.
      – Что ж, достаточно открыто и честно, – усмехнулся Круг. – Но когда я стану Первым офицером, вы будете удивляться при воспоминании, как можно было терпеть такого пуриса, как Гидрис.
      Капитан с удовлетворением поймал себя на мысли, что его Второй офицер заслуживает гораздо большего уважения и внимания.
      – Смотрите сами, Круг. Смотрите сами...

* * *

      – Красиво, правда? – восхищался Зулу, заботливо присыпая вокруг огонь-цветка.
      Склонившись к растению, Ухура шумно вдохнула воздух.
      – Не пахнет? – спросил Зулу.
      – Абсолютно никакого запаха, – серьезно подтвердила лейтенант.
      – Вот если бы это было какое-нибудь земное растение... – Чехов не отрывал взгляда от диковинного цветка, мысленно сравнивая его с цветом сумеречного петербургского неба. Яркое освещение ботанического сада позволяло во всех подробностях рассмотреть чужеземное растение, о котором было столько разговоров. – Цветок, конечно, красивый, – рассуждал Чехов, – но есть в нем что-то...
      – Что? – поинтересовалась Ухура.
      – Есть в нем что-то хищническое. Кажется, что он вот-вот прыгнет на тебя и снесет голову.
      – Ну уж выдумал, – усмехнулся Зулу. – Цветок же не плотоядный.
      – А вот этого мы еще не знаем, – сомнительно качая головой, произнес Чехов.
      – Пока не знаем, – добавила Ухура и нежно обняла его за талию. – Знаете, Павел, для человека, который претендует на пост капитана корабля, вы слишком часто игнорируете факты.
      Рулевой Зулу кивнул в знак согласия с Ухурой и добавил:
      – И слишком осторожны. Если вы испугались клингонского растения, что же вы будете делать, когда встретитесь с самими клингонами? Свернете в другую сторону?
      – К вашему сведению, – внутренне напрягшись, ответил Чехов, – я уже встречался с клингонами и, разумеется, никуда не сворачивал.
      – Конечно, ведь вы сидели тогда за штурвалом рядом со мной и поэтому не могли никуда свернуть, – напомнил Зулу. – Я говорю о встрече с клингонами лицом к лицу, как говорится, тет-а-тет.
      Русский обиженно фыркнул.
      – Нет никакой разницы, где я находился. Я, действительно, не испу... – неожиданно его глаза округлились, и Чехов закричал:
      – Смотрите!
      Инстинктивно Зулу отдернул руку и прижал се к груди. Лишь через мгновение он понял, что был разыгран.
      – Ну, чего же вы испугались? – заложив руки за спину и довольно улыбаясь, спросил Чехов. – Надеюсь, не этого маленького растения?
      Ухура прикрыла ладонью рот, чтобы не выдать своей улыбки. Посмотрев на собеседника, заулыбался и сам рулевой.
      – Ну и разыграли же вы меня, Павел! – Чехов бережно, почти по-отечески, погладил длинные лепестки огонь-цветка.
      – Да ладно. Чего уж там.

* * *

      Кирк догнал Маккоя на пути в спортивный зал.
      – Разве ты не слышал, как я окликнул тебя, Боунз?
      Доктор, конечно, все слышал, но не признался в этом.
      – Окликнул меня? – спросил Маккой и пожал плечами. – Я ничего не слышал.
      Капитан внимательно посмотрел на своего главного медика.
      – Мне необходимо поговорить с тобой, – серьезным тоном сообщил Кирк. – Если бы я тебя плохо знал, то решил бы, что избегаешь меня.
      Маккой сделал вид, что у него и в помине не было такой мысли.
      – Послушай, Джим, это ведь целиком твоя идея. Я думал, что ты будешь неслыханно рад, если я, наконец, займусь собой. – И доктор первым перешагнул порог спортивного зала. За ним последовал капитан.
      "Боже праведный, – подумал Маккой. – Если ты, Кирк, не исчезнешь отсюда, то я что-нибудь натворю".
      – Ничего подобного, – проворчал капитан. – И потом, совсем недавно у тебя не было ни малейшего желания заниматься в спортзале, а теперь проводишь здесь каждую свободную минуту.
      – Ну, что тебе сказать? – вздохнув, произнес Маккой. – Если ты хилый от рождения, то ты таким и останешься.
      На самом деле, Боунзу не нравилось заниматься физическими упражнениями сейчас еще больше, чем прежде. Просто он нашел прекрасный повод, позволяющий избегать частых бесед по душам с капитаном.
      Раньше Маккою нравились эти разговоры, и часто он сам искал встречи с Кирком, чтобы посидеть с ним в непринужденной обстановке. Но сейчас Боунз попал в неприятную и необычную ситуацию. Ему предстояло сделать выбор между дружбой с капитаном и профессиональными обязанностями.
      Больше всего доктор боялся "перебрать лишнего" и в состоянии сильного опьянения выложить всю правду о Дэвиде. Не надеясь на свою волю и характер, он решил просто избегать откровенных разговоров с капитаном Кирком.
      Быть может, то, что сейчас капитан находится именно в спортзале, было и хорошо. Здесь можно говорить о пустяках, о ничего не значащей ерунде, и это тоже будет общение. А полное молчание может вызвать подозрения.
      – Конечно, нельзя быть таким недоверчивым, – рассуждал Кирк, – но... – было заметно, как тщательно он подбирает слова. – Но я ничего не могу поделать. Это так не похоже на тебя.
      – Думаю, ты сам убедишься, – ответил доктор и стал на борцовский ковер с наигранным энтузиазмом. – Ты выпустил джина из бутылки.
      Вокруг ковра, подбоченясь, стояли три члена экипажа. Все сильные, хорошо тренированные ребята. Одним из них был Галлахер, офицер безопасности, самый мускулистый из троицы, хотя и ниже всех ростом. Галлахер и Маккой, увидев друг друга, почувствовали неловкость хотя совершенно по различным причинам. Галлахеру было неудобно от того, что ему вновь и вновь придется швырять доктора, как мешок с мукой, а Маккою не хотелось опять играть роль этого мешка.
      – Все нормально, – стал уверять Боунз Галлахера. – Давай-ка попробуем еще один прием.
      Молодой офицер безопасности сконфуженно покачал головой и попытался отговорить Маккоя.
      – Может, не стоит?
      – Давайте попробуем, – настаивал доктор. Бороться с Галлахером было нелегко, но другие члены экипажа могли неосторожно причинить Маккою еще большую боль.
      – Никогда не думал, что увижу такое зрелище, – признался капитан, наблюдая за неравной схваткой.
      – В смысле? – успел спросить Маккой прежде, чем партнер приподнял его над ковром и с силой швырнул вниз.
      – Да ничего, – ответил ошарашенный Кирк. – Ничего важного. Послушай, схожу-ка я в кают-компанию, сыграю партию-другую в шахматы. А ты пока тут занимайся.., своей оздоровительной программой. – Капитан бросил долгий прощальный взгляд на потиравшего поясницу доктора. Кирк чувствовал, что здесь что-то не так, но не знал, что именно. – До встречи, Боунз.
      Молча провожая капитана к выходу, Маккой едва сдерживал эмоции. Ему не терпелось крикнуть, что у Кирка есть сын, которого тот никогда не видел. Ему хотелось прочесть искреннее изумление на лице своего друга. Но доктор не имел права крикнуть. Не мог, черт возьми.
      Когда полукруглая дверь закрылась за капитаном Кирком, Маккой повернулся к Галлахеру.
      – Все в порядке. Давайте-ка повторим этот прием еще раз.

* * *

      Кирк поймал себя на мысли, что думает о поведении Боунза. Он чувствовал, что что-то произошло, определенно, что-то случилось.
      Капитан не мог припомнить случая, когда Маккой вел бы себя так странно. Кирк не мог поверить в неожиданно проснувшуюся, граничащую с одержимостью любовь доктора к спорту.
      Капитан пришел к выводу, что что-то случилось с Боунзом в колонии, что-то такое, что он должен скрывать. В любом случае, убеждал Кирк себя, это личное дело доктора. Если Маккою самому захочется рассказать обо всем, что с ним стряслось, капитан внимательно его выслушает, а если не захочет... – что ж...
      "Забавно, – подумал Кирк. – Сначала Спок захотел остаться на Бете Канзандии-Три, затем Боунз, которого словно подменили. Да и я сам, будто лодка без весел. Наверное, правду говорят, что никогда не почувствуешь, как сильно ты привязан к друзьям, до тех пор, пока не потеряешь их".
      Нахмурившись, Кирк переступил порог кают-компании. Он сразу же увидел Скотти, сидящего за столом и доедающего сладкий пирог. Не прекращая жевать, бортинженер поднял голову и кивком поприветствовал капитана.
      – Мистер Скотти, – поздоровался Кирк и присел возле бортинженера. – Скотти, у меня настроение сыграть в шахматы. А у вас?
      Капитан был уверен, что бортинженер найдет массу причин отказаться. Он мог сказать, что ему необходимо продолжить инженерные расчеты или что он назначил женщине свидание у телескопа, или, на худой конец, решил укрепить здоровье в спортзале.
      Но Скотти согласился не раздумывая.
      – С удовольствием. Принести шахматы?
      – Нет, – отрезал капитан. – Я их принесу сам.

      Маккой отметил про себя, что в пресс-центре, как и прежде, находятся четверо. Только вместо отсутствующего Спока в пекло дипломатических страстей бросили Скотти.
      Смочив горло содовой, капитан обратился к присутствующим:
      – Как вам известно, мы намерены посетить Альфу Малурии-Шесть, планету – члена федерации и, в то же время, окраину, которая приносит не мало хлопот.
      После вступительных слов Кирка на лбу Фаркухара появились еще более глубокие, чем прежде, морщины недовольства.
      – Вы уже знаете, – продолжал капитан, – что посол Фаркухар послан разобраться с беспорядком. Посол, не могли бы вы прокомментировать ситуацию на Альфе Малурии?
      – Ситуацию на пылающей планете, капитан, надо характеризовать не просто, как беспорядки, – она близка к гражданской войне.
      Маккой был приятно удивлен, что Фаркухару предоставили слово.
      Вытянувшись в кресле, посол, казалось, сам того не желая, подогревал тему.
      – На планете две противоборствующие группы: мантилы и обирраты. До недавнего времени они жили в мире и дружбе. Но несколько месяцев назад между группировками возник довольно бессмысленный, но жестокий конфликт. Мантилы – доминирующая и самая многочисленная группа – верят в то, что после смерти праведников их души переселяются в животных, и позволяют животным разгуливать повсюду, в том числе, и в древних, свято чтимых обеими религиозными группами, городах. Но часто животные забредают и в святые места обирратов.
      – А обирратам, – подхватил Скотти, – оскорбительна сама мысль, что животные могут свободно гадить на их святыни, так? – Помолчав несколько мгновений, он вдруг удивленно вскинул брови:
      – А почему только сейчас эти звери стали яблоком раздора? Вероятно, и животные, и святые места существуют уже долгое время, но ведь раньше никогда не возникало никаких конфликтов.
      – Совершенно верно, мистер Скотт, – радостно согласился посол. – Но несколько лет назад на святых животных мантилов напал жестокий мор, федерация организовала поставку на планету самых современных ветеринарных вакцин, и популяция животных резко возросла. Стада стали вытаптывать святые места обирратов, – Фаркухар бросил зловещий взгляд на офицеров Звездного флота.
      Присутствующие ясно представили себе всеобщий хаос на планете и беспощадную и бессмысленную резню на религиозной почве, Фаркухар достиг желаемого эффекта.
      Маккой, как когда-то в школе, поднял руку.
      – Позвольте мне уточнить. Выходит, что два народа готовы развязать войну друг против друга лишь из-за спора: позволительно ли каким-то животным бродить по улицам?
      – Говоря кратко, – ответил Фаркухар, – то да, именно из-за этого. Но запомните, для мантилов это не просто животные – в них души их предков. А для обирратов улицы – это сакраментальное место, святыни. – И мы должны предотвратить резню между обирратами и мантилами, – проворчал доктор.
      – Именно так, – жестко ответил посол. – Как одни из членов федерации, малурианцы имеют полное право просить у нас помощи в наведении порядка. И мы обязаны им помочь, хотя, видимо, уже опоздали. Мы обязаны использовать любую малейшую возможность, чтобы остановить кровопролитие.
      Последние слова посол произнес с необычным пафосом и многозначительно посмотрел на капитана.
      – Есть еще вопросы? – совершенно невозмутимо спросил Кирк.
      Маккой и Скотти отрицательно покачали головами.
      – В таком случае, – подытожил капитан, – прошу считать нашу встречу закрытой. Лейтенант Ухура сообщит вам, посол, как только мы установим связь с планетой Альфа Малурии.
      Фаркухар поднялся с места и, не утруждая себя никакой заключительной речью и не прощаясь, направился к выходу из конференц-зала.
      Когда дверь за послом закрылась, Маккой с иронией обратился к капитану:
      – Этот парень может выжать слезу.., если еще чуть-чуть потренируется перед зеркалом.

* * *

      Едва капитан вышел из лифта, как Чехов доложил:
      – Приближаемся к Альфе Малурии-Шесть!
      – Сбавить скорость до половины импульса! – приказал Кирк.
      – Есть сбавить скорость! – отозвался Зулу. На главном экране красовалась удивительно похожая на Землю голубовато-зеленая планета, покрытая клочковатыми облаками. С каждой минутой она увеличивалась в размерах. Ни дать, ни взять – планета класса "М". Частично закрытый голубовато-зеленым шаром, вдали таинственно светился единственный спутник планеты, пурпурного цвета.
      В шестом искривлении "Энтерпрайз" покрыл расстояние от Беты Канзандии до Альфы Малурии меньше, чем за пять дней. Однако, если судить по бесконечному нытью Фаркухара, казалось, что полет продолжался несколько недель.
      Кирк развернулся в кресле к Ухуре.
      – Лейтенант, поприветствуйте Первого Министра и дайте ему знать, что мы уже здесь.
      – Есть, сэр! – откликнулась Ухура, лейтенант по связи.
      Капитан не успел еще отдать необходимые распоряжения своему офицеру, как дверь лифта распахнулась и показался Фаркухар. Сверкнув глазами в сторону Кирка, посол уставился на экран.
      – Я вижу, вы получили мое сообщение, – обратился к нему капитан. – Мы должны быть готовы к установлению связи с планетой с минуты на минуту.
      Кирк услышал привычный нудный ответ:
      – Я готов к связи с Альфа Малурии уже много дней, капитан. Поверьте, с моей стороны не будет никакой задержки.
      – Счастлив это слышать, посол.
      – Есть ответ на наше приветствие, сэр, – доложила Ухура.
      – Спасибо, лейтенант, – поблагодарил Кирк и указал на экран. – Пожалуйста, крупным планом Первого Министра.
      Через мгновение, занявшая весь экран планета, сменилась изображением высшего официального лица Альфы Малурии-Шесть Первого Министра Трафида. Капитан видел это лицо, когда просматривал голографии знатных особ. Кожа Первого Министра, как и у всех малурианцев, была черной, как сажа. Вокруг его рта и на подбородке виднелась тонкая паутина родового узора, похожего на татуировку. Водянистые глаза смотрели на капитана из глубоких глазниц и от этого казались меньше, чем были на самом деле.
      – Приветствую вас, Первый Министр. Я, Джеймс Кирк, капитан "Энтепрайза". Надеюсь, вы ожидали наш визит.
      – Счастлив видеть и слышать вас, капитан. Мы все уже давно ждем вас.
      Именно такой ответ и надеялся услышать Кирк. Но в тоне, каким Первый Министр приветствовал его, было что-то настораживающее. Более того, узор вокруг рта Трафида выдавал его чрезмерное волнение. Кирк, конечно, не был большим специалистом по части эмоционального выражения лиц малурианцев, но он никак не мог отделаться от мысли, что Первый Министр Трафид расценивает "Энтерпрайз" как спасательный круг, брошенный ему и его народу.
      – Однако... – прошептал Фаркухар.
      Краем глаза капитан взглянул на надоедливого посланника.
      – Вы видите? – злорадствовал посол. – Мы так долго добирались, что, наверняка, опоздали.
      Проигнорировав реплику Фаркухара, капитан полностью переключил свое внимание на Трафида.
      – Вы выглядите удрученным, Первый Министр. – Неужели ваши раздоры достигли наивысшей точки?
      Из горла Трафида вырвался странный сдавленный звук.
      – Можно сказать, что вы правы. Пожалуйста, направьте луч связи в зал заседаний правительства.
      – Как пожелаете, – немедленно согласился Кирк.
      Как только изображение Первого Министра сменилось изображением планеты, капитан вскочил с места и поспешил к лифту. Меньше всего он сейчас желал находиться в одной компании с Фаркухаром, но посол полетел за Кирком, как хищная птица за голубем.
      – Мистер Зулу! – на ходу крикнул капитан. – Вы отвечаете за управлением кораблем. Попросите доктора Маккоя и мистера Скотта встретить меня в транспортном отсеке.
      – Есть, капитан!
      Дверь лифта открылась и проглотила Кирка и Фаркухара. Не успел капитан коснуться кнопки на пульте управления лифтом, как посол начал свою обличительную речь.
      – Я же предупреждал вас, капитан, что нельзя разбазаривать драгоценное время. Я говорил вам об этом каждую минуту, – посол скрестил руки на груди, словно боялся дать им волю, и с триумфальным видом уставился на Кирка. – Конфликт уже принял угрожающие размеры, и бог знает, чем все это закончится.
      Капитан, как никогда, был спокоен. "Все-таки этот зануда кое в чем прав, – думал он. – Конфликт, действительно, расширился, причем гораздо быстрее, чем это предполагал Звездный флот".
      – Посол, – тихо произнес Кирк, – чтобы высказать свое мнение, думаю, надо внимательно изучить обстановку и выяснить, что произошло между малурианцами.
      Посмотрев на потолок, Фаркухар перевел свой взгляд на капитана и фыркнул.
      – Конечно, давайте подождем. Почему бы и нет? Особенно, если это ожидание может оградить нас от нежелательных переделок.
      Глубоко вздохнув, Кирк нажал на кнопку лифта. Казалось, пути до транспортного отсека не будет ни конца, ни края.

* * *

      Зал заседаний малурианского правительства представлял собой шестиугольное помещение с шестью длинными, зеленого и фиолетового цвета, окнами. Стены зала были из темного камня с серебристыми прожилками. С потолка свисало огромное шестиугольное металлическое кольцо с шестью остроконечными подвесками. Кольцо повторяло форму шестиугольного стола, над которым нависало. Через одно из окон просачивался свет, озаряя зал голубоватым сиянием.
      Кирк с делегацией подошли к уже ожидавшим их Трафиду и еще трем одетым в широкие мантии людям. Когда две группы официальных лиц соединились, Фаркухар взял инициативу в свои руки.
      – Первый Министр, – поприветствовал он, коснувшись виска средним и указательным пальцами. Трафид повторил жест приветствия и уважения.
      – Вы, должно быть, посол Фаркухар.
      – Да. Это я, – на мгновение Фаркухар замолчал, затем показал рукой на стоящих позади него капитана, Маккоя и Скотти. – Разрешите представить моих коллег по Звездному флоту: капитан Кирк, с которым вы уже имели честь говорить, доктор Маккой и лейтенант Скотт. Они уполномочены помогать мне в моей миссии.
      Боунз незаметно склонился к уху Кирка:
      – Это мы-то его помощники?
      В последние пару дней отношения между капитаном и доктором стали, как прежде, очень теплыми и сердечными. Кирк больше не чувствовал в поведении Маккоя ничего странного и настораживающего: он настойчиво отгонял все мысли, которые могли бы помешать их с доктором дружбе.
      – Вообще-то, да, – прошептал в ответ капитан, встав на защиту посла. Трафид повернулся к своим коллегам, стоящим за его спиной.
      – Позвольте представить вам моих министров: Энтрата, Илимона и Дазура.
      По лицу Фаркухара пробежала легкая тень.
      – А остальные? – тревожно спросил он. Кирк и Маккой заметили, что подбородок Первого Министра задрожал.
      – К сожалению, Меникки и Омалас самоустранились от участия в дальнейшей работе. Они сложили с себя обязанности министров.
      Посол понимающе кивнул. В его поведении не было и намека на прежнего Фаркухара, который терроризировал экипаж корабля в предыдущие дни. Сейчас посол внимательно слушал объяснения Трафида.
      – Меникки и Омалас были обирратами. Они представляли свою религиозную группу в Совете.
      – Понимаю, – произнес Кирк. – А в чем причина их отставки?
      Фаркухару явно не понравилось, что капитан начал самостоятельно общаться с малурианцами. Но свое неудовольствие он выразил лишь угрюмым взглядом.
      Трафид продолжал разговор с Кирком.
      – Чуть раньше вы спросили, усилились ли беспорядки на нашей планете. С сожалением должен констатировать, что волнения дошли до настоящего кровопролития. Не найдя удовлетворение в обсуждении острых вопросов в этом зале, обирраты решили выдвинуть свои аргументы на улицах. Они подняли бунт. Бунтовщики вскоре были арестованы, но те, кто, подстрекал к мятежу, ушли в глубокое подполье. Среди них были и Меникки с Омаласом.
      Посол удивленно поднял брови, отчего на лбу появились глубокие морщины.
      – И вы теперь не знаете, где они находятся? – Первый Министр пожал плечами и тяжело вздохнул.
      – Мы подозревали, что они скрываются здесь, в столице. Но у нас нет прямых доказательств.
      – Очень плохо, – с сожалением отозвался Фаркухар. – Это усложнит нашу работу, но мы постараемся прийти с вами к соглашению, даже не смотря на отсутствие этих видных обирратов.
      Трафид и его министры после речи посла не стали выглядеть более воодушевленными.
      – Да, – почти хором все-таки подтвердили они. – Мы, действительно, можем прийти к соглашению.
      – Знаете, – предложил Кирк, – было бы неплохо посетить святые места обирратов, чтобы взглянуть на них. Хотелось бы посмотреть и на священных животных, которые...
      – В этом нет необходимости, – отрезал Фаркухар, а затем слащаво улыбнулся.
      "Видимо, я украл, посол, твою идею", – подумал капитан.
      – Мне тоже хотелось бы увидеть эти места, – продолжал Фаркухар. – Но я не думаю, что Первый Министр будет счастлив, если мы потревожим священных животных.
      – Напротив, – ответил Трафид, – если вы прибыли, чтобы помочь нам, то вы должны воочию познакомиться со всем, что мы считаем своими святынями. Я отдам необходимые распоряжения, чтобы вам показали и святые места обирратов, и священных животных.
      Только маленькие пунцовые пятнышки на щеках Фаркухара выдавали его крайнее раздражение.
      Посол вновь приставил два растопыренных пальца к своему виску и пробубнил:
      – Как вам будет угодно, Первый Министр.

* * *

      Кэрол Маркус подсаживала к огонь-цветкам другие растения. Внезапно шестым чувством она ощутила чье-то присутствие. Повернув голову, Кэрол увидела стоящего у входа в сад мистера Спока.
      Собрав все свое самообладание, она спросила:
      – И долго вы здесь стоите?
      Вулканец пожал плечами. На его родине этот жест означал гораздо больше чувств и эмоций, чем у землян.
      – Совсем недолго, – ответил он, с любопытством обозревая небольшую плантацию.
      Было заметно, как задрожали ноздри вулканца, втягивая в себя причудливую смесь ароматов, которые источали опытные растения. Но ради красот ли ботанического сада пришел сюда Спок? Или из-за Кэрол? Может, несмотря на все ухищрения, ему стала известна правда о Дэвиде? Вид вулканца не помогал Кэрол ответить ни на один вопрос. Она где-то слышала, что вулканцы вообще не склонны открывать свои души и мысли.
      Разумеется, Кэрол не могла ничего напрямую узнать у Спока, но и выдержать мучительное молчание ей было тоже не под силу. Поэтому она, в конце концов, спросила:
      – Я слышала, вы достигли больших успехов в "Джи-Семь".
      – Ну, не таких уж и больших и не так быстро, как я надеялся, – последовал ответ. Затем указал на пресловутые клингонские цветы. – А вы?
      Кэрол кисло улыбнулась.
      – Работаем. Выращиваем образцы, которые смогли бы сравниться с огонь-цветами в выносливости.
      Некоторое время Спок внимательно рассматривал клингонские растения, нюхал их и трогал руками. На его лице появилась гримаса неудовольствия.
      – Спасибо, – сухо поблагодарил вулканец, – за то, что вы разрешили мне насладиться вашим садом.
      Настала очередь хозяйки плантации пожать плечами.
      – Всегда к вашим услугам, – ответила она, хотя это было полной не правдой.
      Когда Спок исчез за воротами сада, Кэрол тяжело вздохнула и заплакала. Кажется, ее секрет все еще оставался тайной.

* * *

      С детской игровой площадки куполообразные строения колонии казались жемчужинками, разбросанными по желтоватой скатерти. А исследовательский корпус, заметил Дэвид, напоминал самую большую жемчужину. Мальчик решил, что его мать сейчас находится именно там, если, конечно, не в своем саду.
      Дэвид хотел понять, чем занимается его мать, доктор Будро и остальные колонисты. Конечно же, сейчас в лаборатории мистер Спок беседует с доктором. Мать говорила, что они не отходят от прибора "Джи-Семь" уже неделю, с тех пор, как "Энтерпрайз" покинул Бету Канзандии. Мистер Спок все надеется найти в приборе недостатки, но доктор Будро сильно сомневается, что в "Джи-Семь" есть вообще какие-нибудь недостатки.
      Все это пугало и смущало мальчика, но было очень важно для его матери. Дэвид это понимал и хотел во всем разобраться. Иногда он приходил к матери в лабораторию и слушал, с какими проблемами она сталкивается и как пытается их разрешить. Сегодня Дэвид не пошел к матери, потому что избегал мистера Спока так же, как старался не встречаться с другими членами экипажа "Энтерпрайза".
      Единственным исключением стал доктор Маккой. Мать так и не объяснила Дэвиду, зачем это нужно было делать. "По-моему, – подумал мальчик, – она и сама точно не знает". Но Кэрол просила сына об этом снова и снова, пока Дэвид не проникся мыслью, что, действительно, очень важно не встречаться ни с кем из команды корабля, кроме доктора Маккоя.
      – Эй, Маркус!
      Повернувшись, мальчик увидел Риордана, который сидел на самой вершине многоступенчатой карусели, стоящей недалеко от Дэвида. Пфеффер и Ван кружились на более низком ярусе, а Медфорд и Гарсия весело перекидывались большим разрисованным мячом.
      – Опять мечтаешь? О чем? Как ты улетел отсюда на много миль? – громко усмехнулся Риордан.
      Дэвид ничего не ответил. Он просто перебрался выше по ступенькам большой пластиковой пирамиды и уселся на самых верхних качелях, чтобы быть выше всех ребят.
      – Мой отец говорил, что мечтатели вроде тебя так никуда и не попадут, – добавил Пфеффер, на всякий случай взглянув на Риордана. – Он сказал, что так они могут промечтать всю свою жизнь.
      – Послушай-ка меня, – тихо произнес ему Риордан.
      Нижняя карусель остановилась, и старший мальчик стал что-то негромко рассказывать Пфефферу. От холода изо рта Риордана при каждом слове вырывались белые клубы пара.
      После случая у расщелины ребята стали еще чаще насмехаться над Дэвидом. Ему вдруг показалось, что Риордан явственно произнес: ".., отца.., нет отца..."
      Дэвид вскочил, схватился за поручни качелей и, откинув назад голову, стал раскачиваться. В ушах засвистел морозный ветер. Поднимаясь выше и выше, мальчик приближался к безоблачному голубому небу, которое его так манило и где он мог забыть Риордана, Пфеффера и их насмешки.
      А если закрыть глаза, то можно очутиться в других мирах. Дэвид представил Землю, планету, на которой он родился, где появилось человечество и откуда люди начали свое путешествие по тысячам направлений. Земля.., зеленая, приветливая и полная жизни. Трава, деревья, птицы, животные и многое, многое другое... Не то, что эти планеты, на которые берет его с собой мать все последние годы: холодные, безжизненные, угрюмые.
      – Эй, Маркус!
      Конечно, это голос Риордана, решил Дэвид. Без сомнения, сейчас он опять найдет какой-нибудь повод прицепиться. Дэвид не хотел возвращаться из своих грез, где ему легко и спокойно. А Риордан может кричать до посинения.
      – Эй, Маркус! Маркус! – как попугай, подхватил Пфеффер.
      "Не обращай внимания, – приказал себе Дэвид. – Не поддавайся. Не дай им возвратить тебя с уютной и теплой Земли".
      – Маркус!
      Это был голос не Риордана и не Пфеффера. Это кричала Медфорд. Дэвид открыл глаза.
      Все ребята собрались кучкой внизу и что-то громко обсуждали, показывая руками в сторону колонии. Дэвид посмотрел на поселок и увидел маленькие, игрушечные фигурки людей, перебегающих от дома к дому. Они казались обычными колонистами, почему-то высыпавшими из своих домов.
      Но это были не колонисты. И не офицеры Звездного флота. Дэвид спрыгнул с качелей на песчаную землю и отряхнулся. Присмотревшись, он увидел короткие всполохи яркого света и услышал едва доносившиеся крики людей.
      Дэвид сообразил, что это крики о помощи, а вспышки – от какого-то бесшумного оружия. Но зачем? Зачем кому-то потребовалось тревожить колонистов?
      Наконец, выйдя из оцепенения, Дэвид повернулся к ребятам и услышал, как побледневший Пфеффер выдавил из себя одно-единственное слово:
      – Клингоны...

      Дэвид бросил еще один взгляд на снующих взад-вперед по колонии фигурок. Пфеффер был прав. Это, действительно, клингоны – самые кровожадные существа во всей галактике.
      Все происходящее казалось нереальным, как в дурном сне. Там были их дома, там они жили, играли и учились. Как там могли появиться эти чудовища с безобразными шишками на головах и глазами, полными ненависти? Теперь их родители – и его мать – были в смертельной опасности. Мысли Дэвида путались и набегали одна на другую.
      – По-моему, мы должны быть вместе с остальными, – произнес Гарсия необычно хриплым голосом. – Надо помочь им.
      Не успел он сделать и шага по направлению к подножию холма, как за его руку уцепилась Медфорд.
      – Нельзя. Неужели ты думаешь, что один справишься с клингонами?
      Гарсия попытался вырваться из мертвой хватки Медфорд, но безуспешно. Тогда он просто поволок девочку за собой. Через мгновение Дэвид пришел на помощь Медфорд, ухватившись за другую руку Гарсии. Вместе они удержали мальчика на месте, не дав ему совершить непростительную глупость.
      – Отпустите меня! – закричал темнокожий мальчик. – Я все равно пойду!
      Но через минуту-другую его пыл пропал. Больше никто из ребят не шелохнулся. Никто не знал, что делать дальше. Все стояли на месте и наблюдали за фигурками, суетливо бегающими между домов. Как и прежде, повсюду виднелись вспышки выстрелов, но никто больше не кричал.
      Ван начала плакать. Сначала чуть слышно, а затем все громче. Ее всхлипывания задели Дэвида за живое, он стал перебирать в уме различные варианты дальнейших действий.
      – Клингоны обязательно примутся искать нас, – предположил Дэвид, – когда просмотрят записанный на компьютере список колонистов и обнаружат наше отсутствие.
      – Но мы всего лишь дети, – робко возразил Пфеффер.
      – Да, но мы человеческие существа. Не знаю, зачем клингоны сюда прилетели, но будь уверен, им не нужны свидетели, даже дети.
      Медфорд с ужасом посмотрела на Дэвида.
      – Ты хочешь сказать, что они собираются... – Представив жуткую перспективу, она далее не смогла закончить свою мысль.
      Но Дэвид понял, что Медфорд хотела сказать:
      ".., они собираются убить сначала наших родителей, а потом нас самих".
      – Не знаю, – ответил он. – Может, клингоны собираются запереть их где-нибудь, чтобы они ничего не видели.
      Медфорд и Ван дружно закивали, потому что Маркус произнес то, во что им хотелось верить. Но Дэвид знал, что этот вариант самый маловероятный, и поэтому обратился ко всем ребятам.
      – Нам надо спрятаться в холмах. Там будем в безопасности хотя бы некоторое время.
      Ребята переглянулись и уставились на Риордана, ожидая услышать его мнение. Сохраняя хладнокровие, он покачал головой. – Нет. Бежать глупо, это только разозлит их.
      – Что ты говоришь?! – поразился Дэвид. – Неужели ты хочешь, чтобы мы сами отдались в руки клингонам?!
      Слова Риордана показались Дэвиду вызовом всем ребятам и здравому смыслу. Внезапно глаза самого старшего мальчика округлились, и Дэвид увидел в них настоящий ужас. Это был не просто страх за родителей и себя, поселившийся и в душах других ребят, это было нечто большее. Дикий и пока еще беспричинный страх, но чего? Страх потери контроля над другими ребятами или того, что и его тоже могут принять за цыпленка?
      Какой бы ни была причина страха, Дэвид ясно видел его на лице Риордана. Риордан догадался, что Маркус заметил его ужас.
      – Я знаю только одно, – упорствовал он. – Если мы сбежим, а клингоны потом нас схватят, то нам будет в десять раз хуже. С кем вы предпочитаете встретиться: просто с клингонами или с сердитыми клингонами?
      Дэвид понял, что затеял Риордан, и ужаснулся. Риордан боялся идти за холмы и пытался внушить остальным безотчетный страх, чтобы не показаться в глазах ребят трусом.
      Каким бы спокойным Риордан сейчас не выглядел, он не мог мыслить разумно. Дэвид решил во что бы то ни стало противостоять ему. Он не мог допустить, чтобы самый старший из всех и, как оказалось, самый трусливый, повел ребят на верную, смерть.
      Они должны, обязаны выжить, потому что им надо помочь своим родителям, и, конечно, не так, как Гарсия или Риордан. Нужно не бежать, закрыв глаза, прямо в лапы клингонам, а затаиться и выждать удобного случая.
      А если они не смогут помочь, тогда кто-нибудь из них, оставшийся в живых, расскажет членам Звездного флота, что случилось в колонии. В конце концов, должен же кто-нибудь когда-нибудь показать на клингона пальцем и сказать: "Это сделали они. Я все видел".
      – Мы перехитрим клингонов, – уверенно произнес Дэвид. – Мы знаем эти холмы лучше них и можем спрятаться в любом из сотен мест.
      – В самом деле, – вставил Гарсия, – мы скроемся там, где клингоны нас никогда не найдут.
      – Помните ту пещеру? – писклявым голоском спросила Ван. – Которую мы нашли, когда в первый раз отправились за холмы?
      – Ван права, – поддержала Медфорд. – Мы можем спрятаться в пещерах.
      Риордан стоял, словно вкопанный, и выглядел, как наказанный щенок. Но наказанные щенки порой бывают очень опасны.
      – Вы сошли с ума! – пытался стоять на своем Риордан. – Это же клингоны! У них есть чувствительные датчики или что-то вроде того!
      В словах Риордана была правда. Дэвид этого не учел.
      – Ну и что? – ответил он. – Рано или поздно Звездный флот узнает, что здесь происходит, и нам придут на помощь. Мы должны выжить до этого времени.
      Риордан вновь покачал головой.
      – Ты рассуждаешь, как младенец, – повысив голос, осмелел он. – Доктор Будро едва ли сможет связаться с Звездным Флотом. Пройдут недели, прежде чем федерация узнает, что у нас что-то произошло, и пришлет военный корабль.
      – Может, даже месяцы, – подхватил Пфеффер, чуть не плача.
      – Нет, – вспомнив о вулканце, возразил Дэвид. – Здесь остался мистер Спок. Они должны вернуться и забрать его с собой.
      Риордан зло сощурил глаза. Очевидно, он забыл о Споке.
      – Все равно, – убеждал он, – за ним не скоро вернутся. К этому времени нас всех замучают до смерти.
      – Замучают? До смерти? – сквозь слезы переспросила Ван.
      Даже Медфорд готова была зарыдать. Дэвид прикусил губу. Все было, как тогда у расщелины. Риордан искусно внушал ребятам, что хотел. Он мог легко выставить свою глупость – смелостью, а трусость – здравым смыслом. Его трудно было одолеть в борьбе за умы и сердца ребят.
      Сейчас же, чем дольше они спорили, тем больше было вероятности, что кто-нибудь из клингонов заметит их со стороны поселка. Тогда ребят непременно схватят.
      Дэвид взглянул сначала на Пфеффера, затем на Ван, Медфорд и, наконец, на Гарсию. Он понял, что ребята по-прежнему выжидали и могли легко присоединиться либо к Риордану, либо к нему. Дэвид должен был проявить свою волю и не дать Риордану ни единого шанса увести ребят за собой.
      Он глубоко вздохнул и решительно выпалил:
      – Слушайте. Я не собираюсь здесь больше стоять и ждать, когда клингоны нас схватят. Я ухожу. Кто со мной?
      Никто не шелохнулся, даже Медфорд, которая, казалось, всего лишь минуту назад была на его стороне. Она уже хотела тронуться в путь с Дэвидом, но вдруг передумала, не будучи уверена, что его предложение единственно правильное.
      – Ну? – настаивал Дэвид. Никто не ответил. – Никто не пойдет с тобой, Маркус, – злорадно усмехнулся Риордан. – Разве ты не видишь? Они остаются вместе со мной.
      Дэвид не хотел уходить один, потому что не мог отдать своих друзей на милость клингонам. Но он и не мог заставить их делать то, что они не хотели.
      Глубоко вздохнув, Дэвид бросил на своих товарищей прощальный взгляд и быстро направился к выходу со спортивной площадки. Ему было горько. Может, ребята не так решительны, как он думал, а может, просто Риордан выиграл эту борьбу еще до того, как Дэвид ее начал. Дэвид решил не думать больше об этом. Он должен побыстрее уйти отсюда и найти подходящее место, где можно надежно спрятаться от чувствительных приборов клингонов.
      Не сделав и полдюжины шагов, Дэвид услышал тонкий, пронзительный крик со стороны поселка. Обернувшись, он увидел вспышки от выстрелов. Раздался крик, который, несколько раз отразившись эхом от окрестных холмов, замолк навсегда.
      Дэвид задрожал, всем телом: это могла быть его мать! Сердце мальчика разрывалось на куски, ноги не слушались, но Дэвид взял себя в руки и ускорил шаг.
      Внезапно Медфорд бросилась за своим товарищем. По ее замерзшим щекам текли слезы, но она упорно шла за Дэвидом. Вскоре к Медфорд присоединились Ван и Гарсия.
      В тени пластиковых сооружений на игровой площадке остались Риордан и Пфеффер. Они долго смотрели вслед уходящим товарищам.
      – Вы сумасшедшие! – бросил Риордан им в спину. – Вы сделаете только всем хуже!
      На его крик никто не обернулся. "Риордан потерял свою власть", – подумал Дэвид.
      Пфеффер посмотрел на старшего товарища, будто увидел его в первый раз. Риордан, поникший, ответил злым сверлящим взглядом.
      – Только не говори мне, что и ты собираешься за ними, – процедил он.
      Пфеффер не ответил. Он лишь махнул рукой и побежал за остальными.
      Риордану ничего не оставалось, как громко рассмеяться.
      – Куриные мозги! Скизиты! Вы совершаете большую ошибку!
      Не переставая удивляться тому, как все повернулось, Дэвид повел свою компанию по узкой песчаной тропе, ведущей на вершину, холма. В вечном безмолвии этих суровых мест было слышно лишь завывание ветра да хруст песка под ногами.
      Дэвид надеялся, что Риордан тоже отбросит гордыню, что страх перед клингонами пересилит его страх быть принятым за труса, и где-то за холмом он присоединится к компании ребят. Но Риордан не пошел за ними следом. Он стоял на месте и выкрикивал проклятия, адресуя их, прежде всего, Дэвиду, но его уже давно никто не слышал.
      – Вы увидите, – тихо, почти самому себе прохрипел Риордан. – Вы увидите, что я был прав.
      Маленькие фигурки беглецов показались на самой вершине холма и через мгновение окончательно исчезли из вида.

* * *

      Работая в саду, Кэрол краем глаза заметила голубовато-белую вспышку. Испугавшись, колонистка повернулась в ту сторону, но ничего больше не увидела. Она решила, что ей показалось, как вдруг последовала новая серия ярких вспышек. Кэрол присела на скамью, недоумевая, что бы это могло быть. Внезапно тишину прорезал жуткий крик о помощи. В жилах Кэрол застыла кровь. Бросив папоротники, завезенные с Веги, она добралась до ворот и собралась уже выскочить из сада, но вдруг застыла на месте как вкопанная.
      Клингоны!
      Их было не менее двадцати. Они собирались вокруг тяжелой лучевой пушки черного цвета. Не в силах справиться с орудием, клингоны стали звать на помощь тех, кто вовсю распоряжался в лабораторном здании доктора Будро.
      Кэрол догадалась, что голубовато-белые вспышки создавали дисрапторы – лучевые ружья, которые были у каждого клингона. "Неужели уже убили кого-то?" – ужаснулась колонистка. От этой мысли у нее защемило сердце.
      Наблюдая за клингонами из-за довольно густого кустарника, Кэрол увидела, как один из захватчиков грубо вытолкал из лабораторного корпуса Ирму Гарсия.
      Не сделав и пяти шагов, бедная женщина упала. Клингон что-то прорычал и собрался ударить упавшую ногой, но из корпуса выскочил доктор Будро и вскинул правую руку перед мерзким клингоном в знак уважения и дружбы, пытаясь таким образом защитить свою сотрудницу. К несчастью, – захватчик меньше всего думал о мире и еще меньше о дружбе. Он ударил Будро в лицо. Доктор упал, из разбитой губы потекла тонкая струйка крови.
      Первым порывом Кэрол было броситься на помощь, но она подавила это желание и не поддалась нахлынувшим чувствам.
      Подошел еще один клингон. Они грубо подняли с земли жертвы, и доктор заметил на мгновение высунувшуюся из-за куста Кэрол. Их взгляды встретились, и женщина увидела в глазах Будро страх. Доктор быстро отвел взгляд, чтобы случайно не выдать клингонам присутствие своей коллеги.
      Кэрол сообразила, что может быть полезной колонистам только оставшись на свободе. Она затаилась в кустарнике. Ее сердце бешено колотилось, казалось, что его удары слышны на несколько шагов вокруг. Долго оставаться в саду Кэрол не могла: прочесывание клингонами прилегающей к лабораторному корпусу территории – вопрос времени, а тогда...
      "Дэвид! Где сейчас Дэвид? – молнией мелькнуло в голове женщины. – Вероятно, на холмах, – с облегчением вспомнила она, – вместе с другими детьми. В безопасности, по крайней мере, хоть сейчас".
      Кэрол понимала, что дети не смогут прятаться достаточно долго. Первое, что сделают захватчики, – просмотрят компьютерные файлы, на которых записана вся информация о колонистах, и тогда обнаружится исчезновение детей. Имена ребят есть в главном, настоящем списке обитателей колонии. В том списке, где упоминается и имя сына Кэрол Маркус.
      И все-таки была возможность уберечь детей от встречи с этими чудовищами. Один-единственный шанс, и все зависело от Кэрол. Необходимо было стереть имена детей с файлов. Еще один путь к спасению, опасный и практически невозможный, – проникнуть в центр связи колонии и передать сигнал о помощи на "Энтерпрайз", ближайший корабль федерации.
      Но сначала – лаборатория. Кэрол должна добраться до компьютера. Собрав воедино свою волю и решимость для намеченного плана, она незаметно вышла из кустов и перебежала к полуоткрытым воротам сада.
      В эту же секунду раздались громкие женские крики и причитания. Через мгновение все вокруг озарилось новыми вспышками чудовищного клингонского оружия, и причитания прекратились.
      Кэрол до боли прикусила нижнюю губу: "Сволочи! Кровожадные сволочи!" Для самоуспокоения она стала считать секунды. Лишь досчитав до двухсот, Кэрол осмелилась украдкой выглянуть за ворота. Вокруг не было ни души: ни клингонов, ни колонистов.
      Надеясь, что в лабораторное здание ворвались не самые дотошные и любопытные клингоны и оно сейчас безлюдно, Кэрол буквально за три секунды пересекла площадь, разделяющую лабораторию и опытную плантацию. Эти считанные секунды показались ей вечностью.
      Стоя у главного входа в здание, Кэрол ругала ни в чем не повинную огромную прозрачную дверь, которая медленно, натужно собирала силы и так же медленно открывала для женщины путь к спасению детей. "Давай же, дорогая, – умоляла Кэрол. – Давай же, отворяйся, чертова стекляшка!" Не дожидаясь, когда створки двери раскроются полностью, женщина проскочила в узкую щель.
      Представшая картина заставила Кэрол ужаснуться и прижаться спиной к стене. Затаив дыхание, она окинула взглядом жуткие последствия бессмысленного вандализма и разгрома, учиненного чудовищами в получеловеческом облике. Сердце Кэрол облилось кровью при виде беспощадно уничтоженных результатов многолетнего и кропотливого труда колонистов.
      Но времени терять было нельзя. Придя в себя, женщина добежала до ближайшего рабочего помещения, где ее взору предстала такая же страшная картина: большинство мониторов безжалостно разбито, мебель перевернута вверх дном, а по полу разбросаны рабочие бумаги. К счастью, несколько терминалов избежали подобной участи. Но самым большим и настоящим чудом оказался почти нетронутый центральный процессор.
      Кэрол заметила, что исчез прибор "Джи-Семь". Над местом, где он находился, с потолка сиротливо свисали кабели и шланги, как немой упрек слепому варварству налетчиков. Без сомнения, клингоны ворвались в лабораторный корпус с целью демонтировать и уничтожить этот знаменитый прибор. Во всей галактике он был один-единственный. На создание нового уйдет много лет.
      Сев за ближайший неразрушенный компьютер, Кэрол стала приводить его в действие. Несколько минут она судорожно стучала по знакомым клавишам, наконец, терминал заговорил с ней на своем холодном машинном языке цифр и текстов.
      Кэрол облегченно вздохнула: центральный процессор жив. Самое главное теперь – вызвать нужный каталог и направление к файлу-базе данных. И это счастье, что Кэрол опередила кровожадных клингонов. Дрожащими руками она открыла нужную базу данных и с облегчением увидела на дисплее необходимый список колонистов.
      Остальное было делом техники. Последовательно, в алфавитном порядке Кэрол удалили из списка имена детей: Роберта Гарсии, Дэвида Маркуса, Кины Медфорд, Уилла Пфеффера, Тимми Риордана и, наконец, Ли Ван.
      Вот и все... Она опередила этих ублюдков! Дэвид и остальные дети были теперь в безопасности, по крайней мере, на некоторое время. Вытерев испарину со лба, Кэрол закрыла базу данных и выключила машину.
      На какой-то момент ей захотелось разыскать в холмах детей и таким образом избежать участи остальных колонистов. Вполне возможно, Кэрол удалось бы незаметно проскользнуть мимо клингонов и покинуть поселок. "Однако.., так ты станешь трусом, Кэрол, – сказала она сама себе. – Да, все это по-настоящему страшно, но ты не трусиха и не предательница". Кто, если не она, теперь может помочь колонистам, послав на военный корабль сигнал о помощи?
      Спешно покинув лабораторию, Кэрол вышла в фойе. Совершенно неожиданно двери центрального входа скользнули в сторону, и на пороге появился клингон. Ухмыляясь, он направил на женщину ствол смертоносного дисраптора.
      "Все, – подумала Кэрол, услышав биение своего сердца. – Вот и моя смерть пришла". Теперь каждый ее вздох мог стать последним.
      Но клингон почему-то не торопился нажимать на кнопку. Помахивая стволом дисраптора, он словно приглашал ее выйти из здания.
      "Спасибо тебе, Господи!" – мелькнуло у Кэрол в голове. В конце концов, разделить участь других колонистов – не самая худшая перспектива, тем более, что самое главное сделано: отсрочена гибель сына и его товарищей.
      Клингон, похоже, видел в стоявшей перед ним женщине лишь очередную жертву и не задумывался, что понадобилось колонистке в такие страшные, трагические часы в лаборатории.
      С чувством выполненного долга Кэрол гордо прошла мимо ненавистного клингона. Через мгновение она услышала за собой тяжелые шаги своего конвоира.

      – Вы уверены? – засомневался Велед.
      – Абсолютно, – подтвердил Гидрис. – Конечно, у Маллота был всего лишь один день для проверки всех данных, а этого времени едва ли достаточно. Но теперь совершенно ясно даже для непосвященного, что сердцем всей программы колонистов был этот дьявольский прибор, который мог ускорять рост растений. Но он каким-то образом исчез...
      – Значит, вместе с прибором исчез и кто-то из колонистов, – зло произнес Велед.
      Разговор двух клингонов происходил в доме, который до недавнего времени принадлежал одному из колонистов, а теперь стал штабом Веледа.
      Первый офицер корабля захватчиков выглядел жалким, как нашкодивший школьник в кабинете директора.
      – Ни один из земных ублюдков от нас не ускользнул, – решил похвалиться Гидрис. – Больше того, обнаружилась еще одна особь, которая нигде не числилась.
      Опершись локтями о стол, капитан "Кадиры" задумчиво склонил голову.
      – Еще одна особь? – переспросил он. – Что это значит? Как так могло произойти?
      – Точно не знаю, – нахмурившись, ответил Гидрис. – Я подозреваю, что это из-за его возраста. Ребенку всего лишь двенадцать лет.
      – Хотите сказать, что из-за своей молодости он официально не считался членом колонии?
      – Это только мое предположение, – уточнил Гидрис. – Возможно, из-за того, что он единственный ребенок во всей колонии.
      – Странно... – произнес Велед. – Эти бюрократы из федерации учитывают буквально все, а здесь – живая особь. Нет, возраст ни при чем. Все это в высшей степени странно... Должно быть какое-то другое объяснение.
      – Может, сбой в компьютере или ошибка при вводе? – предположил Первый офицер.
      – Все эти рассуждения – пустая трата времени. – Приведите сюда мальчишку, послушаем, что он расскажет.

* * *

      – Черт побери! – выругался Кирк.
      – Можно говорить что угодно, – охотно присоединился Скотт, – но я еще никогда не видел такого большого стада.
      – Кубани у нас наиболее многочисленны, – не без гордости в голосе согласился проводник-мантил.
      – Да-а-а... – протянул Маккой. – Этих тварей тут легион...
      Перед путниками распростерлась огромная, до горизонта, равнина, которую перерезала сверкающая в бронзовых лучах Альфы Малурии извилистая лента неглубокой реки. Ее оба берега, казалось, кишели неисчислимыми стадами кубайев – животных, ставших поводом для жесткого конфликта двух религиозных групп.
      Сами путники сидели на спинах флейяров, высоких длинноногих существ с обвисшими ушами и собачьими мордами. Флейяры попались выносливые и послушные, они спокойно стояли на месте, несмотря на довольно сильные порывы ветра и не обращали внимания на далеких кубайев.
      Кубайи же показались гостям с "Энтерпрайза" отталкивающими моржеподобными существами, только с сильными короткими лапами вместо ласт и довольно разнообразной окраской: от ярко-рыжей до темно-коричневой. Хоть животные были совершенно непривлекательными, но они являлись священными для мантилов, и с этим приходилось считаться.
      – Может, желаете увидеть их поближе? – вежливо осведомился проводник.
      – Конечно, – отозвался Фаркухар. Проводник-мантил, по имени Эбан, натянул поводья, и его флейяр послушно ступил на узкую каменистую тропу, спускающуюся по склону горной гряды в живописную долину, Фаркухар, ни на секунду не забывавший о своей роли главы делегации федерации, и здесь остался верен себе: он с поспешностью ревнивца пристроился вслед за проводником.
      – Интересно, что он себе воображает? – съязвил Маккой, дождавшись, когда Фаркухар удалится на значительное расстояние.
      Кирк поймал себя на мысли, что какое-то детское, напускное величие посла более всего не по нраву именно Маккою.
      Сжав худые бока безобидного, как ослик, флейяра, капитан последовал за Фаркухаром. "Совсем как земные пони или ослы", – натягивая поводья, подумал Кирк.
      Спустившись с горы, путники почувствовали неприятный тяжелый запах, сравнимый, разве что, с запахом протухших куриных яиц. Чем меньше расстояние разделяло всадников и священных животных, тем резче и отвратительнее становился запах. "Не иначе, кубайи", – догадался капитан.
      Действительно, эту вонь источали достославные священные животные, спровоцировавшие войну между целыми народами. Оказывается, они не только безобразно выглядят, но и дурно пахнут.
      Ближайшие к путникам кубайи оторвались от своих обычных дел и обиженно посмотрели на нарушителей покоя, не высказывая, однако, ни малейших признаков испуга.
      Вдоволь насмотревшись и надышавшись, гости, наконец, услышали голос проводника:
      – Не бойтесь, что мы так близко к ним подошли. Кубайи уже привыкли к всадникам, – прикрыв глаза ладонью от солнца, Эбан указал на далекие фигурки малурианских всадников. – У нас есть специальные люди, патрулирующие вдоль всей реки и путей миграции кубайев. Так мы оберегаем наших животных от хищников, – продолжал проводник.
      – Понимаю, – неожиданно ожил посол. – Это очень интересно.
      Наигранный интерес Фаркухара заставил Маккоя достаточно громко саркастически хмыкнуть, чтобы это мог услышать капитан, и достаточно тихо для ушей посла. Боунз, конечно, прав: Фаркухар был не первым дипломатом, встреченным Кирком и доктором, который даже не старался прикрыть свою фальшь.
      – В общем-то, – увлеченно продолжал проводник, – хищники – не самая большая опасность для наших любимцев. По крайней мере, не в том смысле, в каком вы могли бы подумать.
      Разговорчивый гид окинул взглядом густой травяной покров, по которому от неожиданного ветра пробежали легкие волны.
      – Этот ветер разносит запах хищников на далекие расстояния. Сейчас кубайи кажутся сонливыми и флегматичными. Но когда они чувствуют геттрексов, то жди беды. Если мы не успеем вовремя заметить опасность, как это умели наши предки, то большинство кубайев гибнет во время панического бегства, страха и давки, а вовсе не в лапах геттрексов.
      Скотт, который всю поездку оставался пассивным и безучастным не хуже кубайев, вдруг бросил на капитана красноречивый взгляд, говорящий о том, что лейтенанта внезапно осенила идея, по масштабу не меньше тех идей, что посетили Архимеда в ванне и Ньютона в саду под яблоней.
      – Прошу прощения, сэр! – воскликнул Скотт. – Но разве это не дает нам в руки ключ для решения проблемы?
      Кирк непонимающе взглянул на своего бортинженера и собрался спросить, что тот имеет в виду, но Скотт не дал капитану открыть рта.
      – Да, конечно! – радостно подтвердил Кирк, абсолютно ничего не понимая.
      Фаркухар немедленно повернул своего флейяра назад и, приблизившись к спутникам, не удержался от вопроса:
      – Могу ли я узнать об этой идее, джентльмены?
      – Безусловно, – ответил капитан. – Мистер Скотт только что нашел решение проблемы, которое удовлетворит и мантилов, и обирратов.
      – И что же это? – поинтересовался посол. Выслушав объяснение Скотти, Фаркухар недовольно нахмурился.
      – Ну и как? – язвительно обратился к послу Маккой.
      – По-моему, это должно сработать, – трезво рассудил Фаркухар. – Я немедленно шлю рапорт в Совет.

* * *

      – Твое имя?
      От страха человеческий ребенок втянул голову в худенькие плечи. – Тимоти Риордан.
      Капитан "Кад'нры" недоумевающе посмотрел на Первого офицера.
      – В списке жителей колонии только два Риордана, – пояснил Гидрис. – Один – Мартин, а второй – Дана.
      – Как могло случиться, – продолжал допрос Велед, буравя мальчика колючим взглядом: он не верил, что это настоящее имя ребенка, – что тебя нет в списках?
      Тимоти Риордан покачал головой и потупил взгляд.
      – Не знаю.
      Подумав, Велед смягчился. Гидрис же, наоборот, был уверен, что мальчик лжет.
      Положив свою тяжелую руку на плечо ребенка, Первый офицер произнес:
      – Выкладывай правду, или я покажу, что тебя ждет.
      В покрасневших глазах Риордана появились слезы, Робко посмотрев на клингона, он зашмыгал носом.
      Захватчики были удивлены, насколько быстро сдалось человеческое существо. От других капитанов Велед не раз слышал о малодушии людей, но всегда относился к их словам несколько недоверчиво. Теперь же, увидев все собственными глазами, он окончательно в этом убедился. Неожиданно Веледу стал неприятен малолетний человеческий ребенок.
      – Давай рассказывай! – прикрикнул он на мальчика. – Ты что-то скрываешь. Что именно?
      – Я просил их вернуться, – всхлипывая, начал Тимоти Риордан.
      Велед наклонился вперед, и его искаженное злобное лицо оказалось в считанных дюймах от мальчика.
      – Кого? Кого ты просил вернуться?
      От страха у ребенка перехватило дыхание. – Дэвида. И других. Я просил их, но они не послушались.
      Гидрис до боли сжал плечо мальчика.
      – Значит, одного зовут Дэвид. А других? Кто они?
      – Они дети, как и я.
      – И они забрали с собой прибор "Джи-Семь"? – По лицу мальчика пробежала едва заметная тень растерянности.
      – "Джи-Семь"? – переспросил он. – Нет. "Джи-Семь" находится в лабораторном корпусе.
      – Ты хочешь убедить меня в том, что не знаешь, куда исчез прибор? – зловеще усмехнулся Первый офицер Веледа. – Прежде чем ответить, запомни: твоя жизнь целиком зависит от того, что ты нам сейчас скажешь.
      Всхлипывая, Тимоти Риордан переводил свой взгляд от одного клингона к другому.
      – Я ничего не знаю о "Джи-Семь", клянусь вам... Пож-ж-жалуйста, н-не обижайте м-меня...
      Капитан метался между отвращением и злостью.
      – Ладно, Гидрис. Достаточно, – красноречиво махнув рукой в сторону выхода, он брезгливым тоном произнес:
      – Я не могу больше видеть этого жалкого и трусливого выродка.
      На лице Тимоти Риордана запылал яркий стыдливый румянец.
      "Может, возьмет себя в руки после моих слов? – подумал клингон. – Может, хоть сейчас у него появится храбрость?" Но мальчик лишь стыдливо отвел глаза.
      – Я просил увести его, – зло произнес Велед. Гидрис буквально выдернул мальчика из кресла и потащил к двери, Через несколько мгновений капитан остался наедине со своими мыслями. "Вот почему федерация навсегда подчинена нашей Империи, – с гордостью рассуждал Велед. – Люди и их союзники слабы. В самый неподходящий момент у них начинают трястись колени, тогда как клингоны начисто лишены страха". Велед не переставал изумленно качать головой. Если бы хоть один из его сыновей когда-нибудь повел себя так, как этот человеческий выкормыш, то капитан задушил бы его собственными руками.
      Стараясь избавиться от чувства отвращения, Велед стал думать, что делать дальше. Находился один ответ. Несмотря на уверения Тимоти Риордана, "Джи-Семь" утащили дети, не занесенные в список. Если это так, то они должны быть схвачены любой ценой.

* * *

      Трафид и его коллеги с нетерпением ожидали возвращения своих гостей. Они рассчитывали увидеть их со стороны лифта, но гости поднялись по парадной лестнице. Кирку и его спутникам пришлось буквально продираться сквозь толпу сотрудников безопасности, прежде чем они ступили на пол шестиугольного зала заседаний.
      Вновь две группы официальных лиц – группа Трафида и Фаркухара – обменялись обязательными приветственными жестами и словами. Капитану показалось, что Первый Министр и его свита выглядят более озабоченными и взволнованными, чем накануне.
      – Кажется, дела ваши совсем плохи, – заметил Кирк.
      – Вы проницательны, капитан. В то время, как кубайи приближаются к столице, волнение перекинулись в другие города. Наведя порядок в одном месте, мы с горечью узнаем, что хаосом охвачены два других. Обирраты необыкновенно упрямы.
      "И не только они", – подумал Кирк, но свое мнение оставил при себе. – Грустно слышать все это, – заметил посол, напомнив своим спутникам, кто уполномочен вести переговоры. – Но мы, кажется, нашли способ преодолеть ваши затруднения.
      – Слушаю вас очень внимательно, – оживился Первый Министр. – В чем же заключается ваш способ?
      Капитан думал, что Фаркухар даст слово для объяснения Скотту или хотя бы укажет на него, ведь именно бортинженер догадался об этом способе. Но посол не сделал ни того, ни другого.
      – Похоже, – начал Фаркухар, – мы можем отвадить кубайев от святынь обирратов, не прибегая к силе. Ведь, насколько мы поняли, необходимо именно это?
      Трафид на мгновение задумался.
      – В принципе, да, – согласился он. – Но вы должны также понимать, что здесь нежелательны не только физическое воздействие на кубайев, но и любые действия, которые идут против привычек несчастных животных.
      – Понятно, – кивнул посол. – Но способ который мы нашли, никак не затрагивает священных кубайев. Мы узнали, что животные боятся запахов хищников, проще говоря, бегут от этого запаха, даже если хищники находятся на расстоянии многих миль.
      – Так, – вставил Трафид.
      – В таком случае, почему бы не приручить парочку хищников и не оставить их вблизи святых мест обирратов? – хитро улыбаясь, развивал свою мысль Фаркухар. – Тогда кубайям не будет нанесено вреда, и в то же время они перестанут заходить в святые места обирратов.
      Посмотрев налево и направо, Кирк поочередно взглянул на Маккоя и Скотта. Никто из них не проявлял признаков неодобрения или иронии по поводу поведения посла. Во время речи Фаркухара министры изредка переглядывались между собой, иногда переходили к негромкому, но бурному обсуждению, а затем вновь, затаив дыхание, слушали посла.
      – Это неприемлимо, – наконец, заключил Первый Министр.
      – Неприемлимо? – удивленно повторил Фаркухар, и его победная улыбка погасла. – Почему? Объясните, пожалуйста.
      – Обирраты не потерпят присутствия геттрексов в своих священных местах точно так же, как и присутствия кубайев. Они одинаково недолюбливают всех животных.
      Фаркухар слушал Первого Министра в немом удивлении. Когда Трафид замолчал, посол повернулся к Скотти и посмотрел на него с укором, словно хотел сказать: "Я старался, как мог, но твоя идея с самого начала оказалась бесплодной".
      Бортинженер ответил на взгляд посла узкими щелочками прищуренных глаз и не произнес ни слова. Кирк с уважением посмотрел на Скотта: на его месте капитан вряд ли бы удержался от язвительного ответа.
      Неожиданно инициативу перехватил Маккой.
      – Минуточку, – произнес он. – Давайте вместе подумаем еще раз. Если нельзя использовать настоящих животных, то почему не применить их запах? Мы же можем извлечь экстракт из выделений желез геттрексов, и тогда...
      Не дослушав доктора, Первый Министр жестом прервал его.
      – И с этим обирраты не согласятся. Они не потерпят на святыне даже запахов животных. – Но Маккой не собирался сдаваться.
      – Хорошо. Ни животных, ни запахов. Ну, а если бы это было химическое соединение, синтезированное в лаборатории и повторяющее запах геттрексов? – убеждал доктор. – Оно имело бы то воздействие на кубайев, что и природное соединение, но при этом было бы искусственным. Зная это, обирраты уже не воротили бы носы...
      – Не имеет значение, природное или искусственное, – прокомментировал Первый Министр. – В обоих случаях пахнет настоящими геттрексами, а это обирраты, однозначно, отвергнут.
      Маккой нахмурился. "Решил идти до конца", – подумал о нем Кирк.
      – А если синтезировать запах хищников, о которых на вашей планете никогда не слышали? Скажем, терранского вулвверина? Или альдебаранского киргиса? Возможно, их ароматы произведут на кубайев нужный эффект.
      Трафид задумчиво покачал головой.
      – Боюсь, что нет. Вы должны понять, доктор, что обирраты очень неразумны, поэтому мы никак не можем разрешить эту проблему – Мне кажется, ключ к решению лежит именно в моих рассуждениях, – упорствовал Маккой, негодуя в душе. – Сообща мы могли бы найти ключ.
      Скотт дружески похлопал своего товарища по плечу и попытался его успокоить:
      – Мы и так немало постарались.
      – Но еще недостаточно, – напомнил о себе Фаркухар и обратился к малурианцам:
      – Приношу извинения от всех нас. В следующий раз мы не осмелимся тратить ваше драгоценное время на выслушивание всяких глупых предложений.
      – Глупых?! – вскинув брови, изумленно воскликнул Скотт. – Прежде всего... – выразительный взгляд капитана заставил бортинженера замолкнуть на полуслове.
      – Посол, – сухо обратился к Фаркухару Трафид, – нет необходимости беспокоиться о нашем времени. Мы не ждем, что вы станете решать эту проблему самостоятельно. Надеемся, что все, что вы намерены предпринять в дальнейшем, потребует самого тесного сотрудничества с нами.
      Фаркухар приставил указательный и средний пальцы к виску и произнес:
      – Как вам угодно, Первый Министр. – Маккой и Кирк обменялись многозначительными взглядами: относиться уважительно и почтительно необходимо, но заискивать!.. Особенно сейчас, когда малурианцы, казалось, менее всего склонны воспринимать различные дипломатические знаки и уловки.
      Капитан не из тех людей, которые лезут в работу других, но на месте посла он повел бы себя несколько иначе.

* * *

      – Видите, капитан? – послышался голос Круга, который стоял у входа на опытную плантацию.
      Велед опустился на колени и даже не поднял глаз на своего Второго офицера. Он нежно, с любовью поглаживал темные длинные лепестки огонь-цветов.
      – Откуда у колонистов наши цветы? – спросил Велед, не отрывая взгляда от растений.
      – Говорят, они появились у федератов после катастрофы "Уллуда".
      Велед понимающе кивнул.
      – "Уллуд".., капитаном корабля был Амаг. Как же, помню его: бестолковый неженка, Камор'дагский цветовод, – с сарказмом произнес капитан. – Да... Теперь эти цветы – памятник его глупости.
      Велед не торопился подняться с колен, и Круг терялся в догадках относительно такого пристального внимания капитана к цветам.
      – Знаешь, Круг, чем они здесь занимались, пока мы не разворошили их улей? Колонисты подсаживали к огонь-цветам свои образцы, чтобы выяснить их жизнестойкость. Как видно, немногие смогли перенести обычный клингонский цветок. Их растения похожи на самих колонистов, которые, как огня, боятся встречи с нами. И вообще, федерация так слаба, что с ней, похоже, могли бы справиться даже трусливые и безмозглые Камор'даги.
      Крут охотно согласился. Капитан – умный человек, и если бы он, Круг, был капитаном, то сделал бы Веледа своим советником.
      Неожиданно в воротах появился Гидрис в сопровождении еще двоих: Лутека и Аораса.
      – У тебя есть что-нибудь ко мне, Гидрис? – встревожился капитан.
      Было заметно, что Первому офицеру неприятно видеть Веледа и Круга вместе.
      – Да, капитан. Террик закончил сканирование окрестностей.
      – Ну и?
      – Похоже, Тимоти Риордан был не единственным, кого забыл упомянуть компьютер. Датчики засекли еще пять человеческих существ, которые спрятались в холмах севернее поселка. И все они дети, сэр.
      Велед на секунду задумался и улыбнулся.
      – Значит, этот щенок говорил правду. По крайней мере, о том, что он был не единственным. Но я до сих пор не уверен, что мальчишке ничего не известно о пропаже прибора. Я думаю, что "Джи-Семь" должен находиться у этих остальных, или им, наверняка, известно, в чьих оно руках.
      – Похоже, что это так, – согласился Гидрис.. Внезапно Круга осенила мысль.
      – Мой капитан!
      – Говори, – сощурившись, приказал Велед.
      – Общаясь с пленными колонистами, у меня создалось впечатление, что они не очень-то рады, что нам не удалось захватить этот прибор. Может, технология... Как они ее там называют? Терраформинг? Может, она вовсе не такая перспективная, как кажется?
      Капитан удивленно поднял брови, но не показал своего разочарования в возможном результате миссии.
      – Это может означать, – стал он рассуждать, – что прибор является оружием. Если это так, то нам повезло, что он находится в руках малолетних детей. Ведь они едва ли смогут воспользоваться прибором в полной мере. А когда мы привезем "Джи-Семь" в Клингон.., откроется множество непредсказуемых возможностей.
      Круг тщетно пытался понять ход мыслей капитана. Из чего именно вытекает, что прибор "Джи-Семь" служит оружием? Может, Велед имел в виду, что если бросить прибор к ногам императора, то это принесет еще большую славу клану Гевиш'ре и усилит его политическое влияние? А может, прибор, действительно, оружие, и в руки Гевиш'ре попадает сильное средство давления на Капронека и всех Камор'дагов? Мысленно рассуждая, Круг не заметил, что с его лица не сходит улыбка.
      – Кажется, вы находите слова капитана смешными? – неожиданно спросил его Гидрис, не скрывая враждебности.
      Круг вытянулся.
      – Нет, сэр. Конечно, не смешными.
      – Тогда к чему же эта ухмылка?
      – Меня восхитили открывающиеся возможности.
      – Не нужно, Гидрис, – подняв руку, вставил капитан. – Я не обиделся.
      – Но, капитан...
      – Ничего. Нам еще предстоит много работы, Гидрис, и я назначаю вас ответственным за нее. Возьмите шесть или семь солдат, включая Лутека и Аораса, и поймайте детей, всех до последнего. Когда вы обнаружите беглецов, то найдете и прибор.
      – Слушаюсь, сэр, – ответил Гидрис и ударил себя кулаком в грудь.
      Круг воспрял духом. Гидрису не позволили читать ему нравоучения, и сделал это сам капитан. Второй офицер воспринял происшествие как хороший знак для своей дальнейшей службы на "Кад'нре". Возможно, до этой миссии Круг еще долго не смог бы подняться вверх. Но теперь, после ее окончания, он с радостью утрет Гидрису нос.

      Капитану показалось, что святые места обирратов выглядят такими же древними, как и сама цивилизация. Узкие и извилистые улочки бежали как тропинка, между двух-трехэтажными домами, стоящими так близко друг от друга, словно хотели обняться. Булыжники, которыми были вымощены улицы, уже давно стерлись временем и ногами. В некоторых местах не осталось даже этого каменного покрытия, и здесь дожди оставляли непролазную грязь. Почти на каждом перекрестке встречались скульптуры, изображавшие, в основном, молодых женщин и детей с каменными цветами в руках.
      "Здесь даже воздух пахнет древностью", – думал Кирк, пробираясь по лабиринту улиц. Путникам этот специфический аромат напомнил запах древних книг и земную Айову, где еще можно было встретить старинные каменные мосты.
      Капитана всегда тянуло в подобные места, окутанные тайной веков. Ему хотелось прикоснуться к древним камням, припасть к живым истокам, дарующим душевную чистоту. В таких местах капитан любил размышлять о прошлом и будущем, о бренности и суетности жизни.
      Вот и сейчас он с удовольствием подумал бы о вечном, если бы не враждебные взгляды и негромкие ругательства, сопровождающие группу на каждом шагу.
      – Чувствуешь беспокойство? – спросил проницательный Маккой. – И даже очень, Боунз, – кивнул капитан. – Я ожидал увидеть недовольные взгляды обирратов, которые желают узнать, что мы у них потеряли. Посмотри, как они нас разглядывают. Они готовы вцепиться нам в горло.
      – Это точно, капитан, – вступил в разговор Скотти. – Наверное, это из-за двух вооруженных мантилов, которых к нам приставили. Конечно, кому понравится, когда по твоим улицам., как на параде, шествуют вооруженные враги?
      – Честно говоря, – раздался голос Фаркухара, – я не вижу пользы в ваших разговорах. Первый Министр дал нам ясно понять, что не допустит наших передвижений без эскорта. Теперь, когда у нас появилась возможность самим осмотреть места, о которых столько говорилось, я даже рад, что Первый Министр настоял на своем.
      В душе Скотт не согласился, что их путешествие под охраной двух вооруженных мантилов на глазах у обирратов лишь подливает масла в огонь и еще больше усиливает неприязнь этой группировки к федерации.
      Кирк еще раз взглянул на двух охранников-мантилов, приставленных к ним. Неужели вот на этих самых улицах лилась кровь? Сколько же еще ее должно пролиться, пока враждующие стороны придут к соглашению?
      Когда группа дошла до очередного перекрестка, капитан увидел большую толпу обирратов, собравшихся, как ему показалось, на какой-то площади. Это было первое, встреченное путниками, открытое место, которое смогло вместить огромную толпу.
      – Что там происходит? – указав рукой в сторону собравшихся, спросил Кирк одного из охранников.
      – Рынок. На этой площади обирраты покупают себе продукты и одежду.
      Капитан с удовольствием посмотрел бы на местный базар. Это было бы гораздо интереснее, чем бесцельное хождение по улицам. Но вторжение чужеземцев и вооруженных мантилов может еще больше насторожить обирратов, а они уже и так косо смотрят на незваных гостей.
      – Может нам взглянуть на рынок? – внезапно спросил Фаркухар.
      Услышав просьбу посла, капитан стал клясть себя за несдержанность. К счастью, охранники оказались достаточно разумными.
      – Мы не советуем, – произнес один из них. – В такой толпе мы не можем гарантировать вам безопасность.
      – Верно, – согласился капитан. – По-моему, мы уже насмотрелись на все достопримечательности.
      – А я не согласен, – упрямился посол.
      – Он меня удивляет, – прошептал Маккой на ухо капитану.
      – Думаю, важно собрать всю информацию, какую только сможем, – продолжал, улыбаясь, фаркухар. – Не надо внедряться в толпу, мы постоим с края.
      Охранники посмотрели друг на друга и нахмурились.
      – Я беру на себя всю ответственность перед Первым Министром Трафидом, – заверил их посол. – Даю вам слово.
      Мантилы продолжали хмуриться. "О, Боже! – испугался Кирк. – Кажется, они собираются уступить".
      Один из охранников покачал головой.
      – Не думаю, что это будет так важно для Первого Министра. Боюсь, что я должен...
      Мантила прервал леденящий душу вопль. Не раздумывая, капитан схватил Фаркухара за руку и повалил его на землю у какой-то деревянной тележки. Спустя мгновение он благодарил судьбу и свою реакцию: выглянув из-за укрытия, Кирк заметил, как двое юношей-обирратов пустили в их направлении несколько кроваво-красных фазерных лучей.
      Чуть поодаль, за постаментом статуи, спрятались Скотт и Боунз. "Жаль, – подумал Кирк, – что Совет запретил ношение личного оружия посланцам Федерации во время их миссий на другие планеты. Сейчас бы мы им показали!"
      Охранники-мантилы, лежа на земле, открыли ответную стрельбу. Кирк понимал, что тактически это неверно. За свою ошибку поплатился один из мантилов. Выстрелив практически наугад, он приподнялся, чтобы посмотреть на результат, но тут же был сражен лучом неприятеля.
      Второй охранник оказался более удачливым. Без всякого страха он целился, стрелял и, наконец, добился своего: один из обирратов был жестоко поражен его лучом.
      Увидев замертво упавшего товарища, другой обиррат выпустил на прощание два кровавых луча и пустился в бегство. Не успел он пробежать и несколько шагов, как в его спине появилась огромная обугленная дыра – это охранник-мантил, спокойно прицелившись, не оставил обиррату никаких шансов.
      Издав предсмертный стон, юноша упал у ног какой-то женщины. Обезумев от ужаса, она широко раскрытыми глазами уставилась на неподвижного обиррата.
      Секунду или две на улице стояла зловещая тишина. Затем окружившая место событий толпа обирратов пришла в движение.
      – Нам надо уходить отсюда, – прошептал посол, осознав надвигающуюся опасность.
      Фаркухар изо всех сил старался продемонстрировать свое хладнокровие, но в его глазах застыл безотчетный страх.
      – Он прав, – поддержал посла Кирк. Убедившись, что Боунз и Скотт целы и невредимы, капитан выразительно показал большим пальцем через плечо в направлении, откуда они пришли. Подняв Фаркухара с булыжной мостовой, Кирк отряхнулся и спокойно повел всю команду прочь от страшного места. Посол, подгоняемый страхом, бросился было бежать, но капитан решительно схватил его за руку.
      – Нет, – твердо произнес он. – Если вы побежите, то разбудите в толпе инстинкт погони, – взглянув на злых и решительно настроенных обирратов, Кирк продолжил:
      – Поверьте мне, будет гораздо больше пользы для всех, если мы вернемся отсюда живыми.
      Женщина, к чьим ногам упал сраженный юноша, громко причитала. Скоро ее вопль потонул в общем протяжном гуле негодования.
      Оставшийся в живых охранник-мантил взвалил погибшего товарища на плечо и понуро поплелся за остальными. Он по-прежнему держал свое оружие в руке, но без прежней воинственности и решимости применить его при удобном случае.
      – Капитан, – обратился Скотт, поравнявшись с Маккоем и Кирком, – вы в порядке?
      Обирраты группками слева, справа и сзади следовали за пришельцами, словно хищники за своими жертвами. Капитан продолжал крепко держать Фаркухара за руку: посол мог в любую минуту броситься бежать, а этого допустить было нельзя. Если он попадет в плен или пропадет без вести, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
      – Пока с нами все в порядке, мистер Скотт, – произнес Кирк. – Давайте смотреть только вперед.
      Поблизости раздался душераздирающий гортанный крик, но путники даже не повернули головы. Лишь капитан на мгновение оглянулся, чтобы убедиться в присутствии охранника, затем скользнул взглядом по преследующим их обирратам.
      Вдали показался конец улицы. За ней начнется другая, потом третья... Когда они выберутся из священного города, толпа преследователей, может быть, оставит, наконец, их в покое.
      Может быть... Сейчас, когда обирраты шли сзади и не могли видеть всех манипуляций пришельцев, капитан достал переговорное устройство и быстро настроил его на связь. Конечно, у него была возможность воспользоваться прибором и раньше, но обирраты могли подумать, что это оружие, и тогда ситуация осложнилась бы.
      – - "Энтерпрайз"! Это Кирк.
      – "Энтерпрайз" на связи, – отозвался Зулу. – Что-нибудь случилось, капитан?
      Вот что значит прослужить с умным и проницательным человеком много лет: по одной интонации и каким-то своим чувствам Зулу догадался об опасности, которой подвергалась вся компания.
      – Да, лейтенант. Пусть Кайл запеленгует нас всех пятерых, включая двух малурианцев: одного живого и одного мертвого.
      Капитан мог вызвать к месту событий сотрудников безопасности, но посчитал это признаком трусости и отчаяния.
      После некоторой паузы вновь послышался голос Зулу.
      – Капитан, Кайл говорит, что в непосредственной близости от вас находится много малурианцев, и потребуется время, чтобы приборы смогли отделить ваших двоих.
      – Передай Кайлу, чтобы шевелился побыстрее, лейтенант. У нас очень мало времени, – предупредил Кирк, Выключив переговорное устройство, капитан спрятал его.
      Из всех зарешеченных окон домов показались головы недоумевающих обирратов, с любопытством взирающих на процессию. Из толпы, которая, казалось, все увеличивалась и увеличивалась, слышались угрожающие выкрики.
      Замедлив шаг, Кирк поравнялся с охранником, который, тяжело дыша, с трудом нес на плече тело убитого товарища.
      – Пожалуйста, разрядите свое ружье, – попросил капитан мантила.
      Охранник непонимающе взглянул на Кирка. Капитан повторил просьбу:
      – Разряди свое ружье, черт возьми! Сейчас же. Но если они нападут на нас и увидят, что мы не можем причинить им вреда...
      – Тогда мы причиним вред себе, – согласился капитан.
      – Поэтому я не буду... – качая головой, отказался мантил.
      – Что он там говорит? – подключился Маккой. Ему все равно, разорвут нас в клочья или нет? Пусть разрядит свое ружье, или я это сделаю сам.
      Охранник нехотя подчинился.
      Вдруг капитан заметил какой-то летящий в его сторону предмет. Инстинктивно убрав голову, Кирк отпрянул назад и чуть было не потерял равновесие. Пролетавшим предметом оказался кусок кирпича со старинной кладки.
      Еще один обломок со свистом упал на плечо Скотти. Схватившись за ушибленное место, бортинженер уже приготовился произнести гневную тираду, но капитан удержал его от этой затеи.
      Процессия приближалась к очередному перекрестку, вскоре по обе стороны стала видна еще одна, довольно пустынная улица. "Если есть Бог на свете, то нам удастся унести отсюда ноги. Эта переделка – настоящее испытание", – думал Кирк.
      Если бы капитан дал волю своим мыслям и чувствам, то он мгновенно потерял бы остатки хладнокровия, что было крайне опасно в сложившихся условиях. Пыхтя и морщась, он не терял присутствия духа. То же можно было сказать и о Маккое: всю дорогу он ругался, но делал это осторожно и тихо, чтобы не заметили преследователи.
      После очередного перекрестка внешний вид домов стал меняться. Насколько капитан понимал, до черты города оставалось не более двух кварталов.
      Внезапно на голову Фаркухара опустился еще один камень. Скользнув по виску, камень громко ударился о булыжную мостовую. Издав вопль, посол присел и обхватил голову руками. По его пальцам текла кровь. Кирк подошел к Фаркухару, обнял его за плечи и помог подняться.
      – Но и теперь не вздумайте бежать, – приказал капитан. – Оставьте даже мысли об этом.
      Кирк заметил, что нижняя губа посла задрожала. Фаркухар едва сдерживал себя от обиды и боли.
      В группу пришельцев не переставая летели камни и обломки кирпичей. Приходилось постоянно уклоняться и изворачиваться, чтобы не получить увесистый "подарок".
      На одной из улиц перед компанией, появился маленький мальчик и изо всей силы запустил в чужаков горсть гальки. На этот раз больше всех досталось Скотти. Радостно ухмыльнувшись, мальчик подпрыгнул на месте и бросился бежать.
      Путники стоически выдерживали нападение, понимая, что раз обирраты применяют только камни, есть шанс на спасение.
      Через мгновение кто-то сзади запустил огромный булыжник, который попал прямо в лоб Маккою, посмотревшему в это мгновение назад и не сумевшему вовремя увернуться. Ноги Боунза подкосились, и Скотти едва удержал доктора. На время показалось, что Маккой потерял сознание. Но с помощью бортинженера доктору удалось собраться с силами и продолжать нелегкий путь. Все увидели, как со лба Боунза по лицу заструилась алая лента крови.
      "И все-таки Маккою повезло, – решил капитан. – Будь у камня чуть больше веса, он запросто убил бы доктора". Посмотрев умоляющим взглядом на небо, откуда Кайл должен был прислать спускаемую аварийную капсулу, капитан стал молить: "Давай же, Кайл! Что ты там возишься?"
      Камнепад усилился, камни летели все чаще и, казалось, уже со всех сторон. Один булыжник угодил капитану в затылок, вызвав обильное кровотечение. Еще один попал в колено, в самое уязвимое место – чашечку.
      Положение становилось угрожающим. Обирраты явно вошли во вкус: после каждого удачного броска они радовались, как дети, хлопали, пританцовывали и принимались за поиски нового камня.
      Но самое ужасное поджидало впереди. Очередной перекресток оказался перегороженным свирепого вида обирратом с камнями в руках. Идти было некуда. Кирк и его товарищи попали в западню.
      Неожиданно охранник-мантил опустил на мостовую своего мертвого друга и, выхватив фазер, направил его в сторону наседавших сзади преследователей. При виде оружия в толпе обирратов началось замешательство, переросшее в панику. С воплями и криками, расталкивая и давя друг друга, жители города пустились в бегство.
      Но перегородившие перекресток обирраты, как по команде, почти одновременно стали осыпать чужаков градом камней, улюлюкая при этом и выкрикивая ругательства.
      Мантил направил на них свое разряженное ружье, но один из булыжников угодил охраннику прямо в челюсть. Потеряв равновесие, мантил рухнул наземь, выронив ружье.
      Времени на то, чтобы подобрать фазер, не было ни у капитана, ни у кого другого: толпа обирратов с дикими криками бросилась на чужаков, "Мы не привыкли отступать", – сказал сам себе Кирк.
      Капитан попадал в своей жизни в различные ситуации и всегда с честью выходил из них. Но сейчас он вынужден был признать, что этот случай может стать исключением. Впрочем, подтверждающим правило.
      Никогда прежде Кирку не приходилось вступать в единоборство с толпой, именно с толпой, ужасной и разъяренной. Увидев, что обирраты со всех сторон окружили посланцев федерации и мантила, капитан принял единственное в этих условиях решение: бороться до конца.
      Огромный детина, очевидно, один из зачинщиков, швырнул в Кирка булыжник, но промахнулся и разбил голову своему собрату, который стоял у капитана за спиной.
      Внезапно перекресток погрузился в тень, и над местом побоища, закрыв солнце, зависла транспортная платформа с "Энтерпрайза". Платформа постепенно снижалась.
      Задрав головы, капитан и все остальные зачарованно уставились на необычную картину, и тут же потерявший бдительность Кирк получил сильный удар в лицо. Постарался все тот же детина. Собрав последние силы, капитан схватил обидчика за горло, но через мгновение его самого взяли за руки и втянули на платформу. Затем были подняты Скотт, Маккой и Фаркухар. Убитого мантила с трудом удалось вырвать у разъяренной толпы. Наконец, и его втянули наверх. Пока охранник поднимал тело своего товарища, в которого вцепились кровожадные обирраты, с платформы рассеивали толпу, с помощью направленного на нее теплового луча.
      Наконец, взяв на борт оставшегося в живых мантила, платформа взяла курс на "Энтерпрайз". По обшивке забарабанили камни.
      На борту корабля уже ждали: доктор М'Бенга, сестра Чэпел, Кайл и еще несколько медиков. С причалившей к "Энтерпрайзу" платформе, пошатываясь, выходили незадачливые "путешественники" и сразу попадали в заботливые руки своих товарищей.
      – Со мной все в порядке, – попытался отказаться Кирк от помощи. – Нет, действительно, все нормально.
      – Об этом судить буду я, – заявил М'Бенга. – Ребята проводите капитана в медицинский отсек и не давайте ему командовать.
      – Ладно, – произнес Маккой, когда два медика взяли Кирка под руки, – будьте осторожны с ним – он сущий дьявол.
      Выразительно посмотрев на капитана и улыбнувшись, Боунз весело подмигнул заплывшим глазом. Кирк ответил доброй и искренней улыбкой, от души радуясь за своих коллег. Глубоко вздохнув, он позволил медикам препроводить себя в медицинский отсек.

      Маккой никогда не думал, что Первый Министр может так дрожать.
      – Я не могу найти слов, чтобы выразить сожаление о случившимся, – Трафид на мгновение замолчал, подыскивая подходящие слова. – Мне следовало бы предвидеть такой поворот событий. Я должен был распорядиться о большем количестве охранников для вашего сопровождения.
      Как и раньше в правительственном зале собралось восемь человек: Маккой, Джим, Скотти, посол и четыре малурианских министра. Переговоры еще не начались, а в воздухе уже чувствовалось напряжение.
      – Не вините себя. Вы же хотели, как лучше, – успокоил Фаркухар Первого Министра, потрогав огромный пластырь над рассеченной бровью – Поверьте, нет причин для самобичевания.
      – И не уменьшайте достоинств ваших воинов, – добавил капитан. – Даже две дюжины охранников не смогли бы сдержать толпу обирратов после того, что случилось с их двумя парнями.
      "Действительно, это так, – подумал Маккой. – Черт, может, присутствие охранников вызвало такое возбуждение толпы?"
      Трафид нахмурился.
      – Да, смерть этих юношей была очень некстати, – произнес он надтреснувшим голосом, – как и смерть нашего воина. Этот случай показал, что у обирратов есть в наличии фазерное оружие. Мы должны найти источник и ликвидировать его. – Итак, – заметил посол, – я думаю, мы увидели все, что необходимо. Пришло время сесть за стол переговоров и постараться найти приемлемое решение проблемы.
      Министры дружно повернули головы в сторону Фаркухара.
      – Конечно, – ответил Трафид. – Мы можем начать обсуждение в полдень.
      – Хорошо, – кивнул посол. – Но лучше, если мы начнем переговоры еще раньше.
      – Первый Министр, – вставил капитан, – я осмелюсь дать один совет.
      Посол по лисьи улыбнулся Кирку и ответил за Трафида.
      – Мы встретимся сегодня с Советом, капитан, и там представим все свои рекомендации.
      – Пока мы здесь препираемся, там, может быть, гибнут люди, – напомнил капитан. – Если мы хотя бы временно разрядим обстановку, то сможем предотвратить кровопролитие.
      Фаркухар собирался возразить, но Трафид поднял руку.
      – Я хотел бы услышать совет капитана. "Еще один прокол, – заметил доктор. – И когда этот посол научится вести себя?"
      – Первый Министр, я знаю, насколько ваш народ верит в религию, – начал Кирк. – И если бы ситуация не была столь взрывоопасной, я не осмелился бы поднять эту тему. Но разве не послужило бы общим интересам, включая даже кубайев, если бы вы держали этих несчастных животных подальше от святынь хотя бы некоторое время?
      Фаркухар покраснел.
      – Капитан...
      Не обращая внимания на протесты посла, Кирк продолжал говорить спокойно, но решительно.
      – Я знаю, Первый Министр, что говорю уж слишком много. Но это редкостная проблема, а такие проблемы требуют уникальных решений.
      Трафид и его коллеги слушали Кирка не перебивая, лишь иногда позволяя себе переброситься друг с другом парой фраз.
      Совсем иначе вел себя посол.
      – Капитан, мы уже перешли все границы приличия, – поучал он. – Мы приехали сюда не для того, чтобы навязывать другим свои мнения.
      Кирк, не глядя на посла, продолжал:
      – Более того, здесь уже подразумевается безопасность животных. Представьте, вдруг обирраты решатся уничтожить кубайев вместо того, чтобы ждать и надеяться, что кто-то там наверху за них примет решения. Да они просто поголовно вырежут этих животных. И я думаю, они так и сделают в скором будущем.
      Маккой в знак согласия с Кирком энергично закивал.
      – Капитан, – прервал Фаркухар и сделал многозначительную паузу. – По-моему, уже достаточно, – он перевел глаза на Трафида. – Первый Министр, я вынужден извиниться за оскорбление этим человеком ваших традиций. Это непростительно, и, уверяю вас, такого больше не повторится.
      Отчеканив последнюю фразу, посол демонстративно посмотрел на капитана. Кирк ответил ему таким же взглядом.
      "Все-таки Фаркухар и здесь вставил свое слово", – подумал доктор.
      Трафид издал громкий гортанный звук, чем привлек всеобщее внимание.
      – Как вы уже сказали, – обратился он к капитану, – уникальные проблемы требуют таких же решений. Охотно соглашусь.
      Маккой не переставал удивляться. "Неужели Кирк разрушил средневековое мышление малурианцев?" – думал он.
      – Капитан, – продолжал Первый Министр, – посол прав в одном: вы, действительно, не понимаете наших традиций. Для нас кубайи – не просто, животные. В них переселяются души наших наиболее достойных предков. Поэтому и речи быть не может о притеснении кубайев, ограничивании их среды обитания или регулировании их численности. Ни на один день, ни на минуту.
      Надежды доктора на перемену взглядов мантилов рассыпались так же быстро, как и возникли. "Следовало бы получше узнать этих странных малурианцев", – подумал Боунз.
      – А что насчет их безопасности, – продолжал Трафид, – мы серьезно волнуемся. И поэтому намерены предпринять любые меры, чтобы не пострадало ни одно священное животное. Я первый готов признать, что это не идеальное решение. Оно дает повод для беспокойства в районах, населенных обирратами. Но идеального решения пока не найдено, а мы не можем поступиться своими верованиями.
      Выслушав Первого Министра, Маккой тихо выругался: "Другими словами, спасибо за совет, но в следующий раз придержите его у себя".
      Капитан прикусил губу. Казалось, Кирк вот-вот не сдержится и прервет Трафида каким-нибудь едким замечанием. Но ему удалось попридержать свои эмоции.
      – Вероятно, я был не столь усерден в выполнении своего долга, раз допустил неприятные для вас выражения.
      – Понимаю, – извиняюще произнес Трафид и обратился к послу:
      – Итак, до полудня.
      – До полудня, – радостно отозвался Фаркухар.

* * *

      Когда в помещение вошел клингон, сердце Кэрол бешено заколотилось. Она испугалась, что он объявит о поимке и уничтожении детей колонистов, спрятавшихся в холмах, и пригласит на опознание трупов.
      Но клингона интересовал другой человек.
      – Кто из вас Ив Будро? – неожиданно спросил он.
      Клингон произносил слова отрывисто и как-то гортанно, но достаточно разборчиво для понимания.
      Администратор колонии поднял голову. В уголке его рта виднелся темно-красный след, а под глазом – огромный синяк.
      – Что еще? Я уже все рассказал, – проворчал доктор.
      Это была не правда. Будро лишь в самых общих чертах рассказал о характеристиках и результатах работы прибора "Джи-Семь". Да и в подробностях и не было особой необходимости, так как захватчики все еще не завладели прибором.
      Кэрол об этом не знала, но догадывалась. Когда она увидела колонистов, доставленных сюда с разных концов поселка, Спока среди них не оказалось. Значит, если кто-то и спрятал "Джи-семь", то это мог быть только вулканец.
      Разумеется, Кэрол не могла подойти к клингонам и спросить, где пропадает ее знакомый мистер Спок, как не могла узнать и о судьбе Дэвида и ребят. Если офицеру Звездного флота, действительно, удалось обвести клингонов вокруг пальца, то, может быть, ему удастся связаться с "Энтерпрайзом". А если он с ребятами?
      Помогая доктору Будро подняться на ноги, Кэрол встала между ним и клингоном. Администратор уже не молод, еще один сильный удар может навсегда свалить его с ног.
      – Отойди, женщина! – рявкнул клингон.
      – Что вы от него хотите? – встревожилась Кэрол.
      Клингон поднял в удивлении бровь.
      – Это тебя не касается. Отойди, не то ты пожалеешь.
      – Все в порядке, Кэрол, – примирительно сказал Будро. – Не надо меня защищать.
      Он был прав, и Кэрол это знала, но легче ей не стало.
      Рявкнув что-то еще, клингон повел администратора к выходу. Прихрамывая и пошатываясь, доктор Будро Несколько раз оглянулся назад, словно хотел навсегда попрощаться с Кэрол.

* * *

      Зал, в котором разместились участники переговоров, был таким же просторным, как и зал заседаний правительства, с такими же высокими окнами из цветного стекла. Длинный стол был уже заставлен столовыми приборами, но блюда еще не подали.
      – Как вы могли сделать такое? – сквозь зубы процедил посол, обращаясь к Кирку. – Как вы только додумались до этого?
      – Просто пришла в голову хорошая идея, вот и все, – пожав плечами, спокойно ответил Кирк.
      Капитан рассеяно рассматривал великолепие зала, но обратил внимание на неприятные нотки в голосе посла, Фаркухар важничал даже в частных, располагающих к откровенности разговорах.
      – Хорошая идея! – передразнил он. – Это была самая худшая идея! И вообще, как только офицеры Звездного флота начинают лезть в дипломатические переговоры, всегда проблемы.
      – Да ну?! – издевательски вставил Скотт. Маккой тоже не оставил выпад посла без внимания.
      – В самом деле, – сел на любимого конька Фаркухар, даже не удостоив бортинженера взглядом. Внимание посла было полностью обращено на капитана. – Мы уже потеряли всякую возможность встретиться с обирратами по вашей милости. Теперь вы хотите рассорить нас с мантилами? Наша задача, капитан, – объединить два враждующих народа. А по-вашему получается, что для этого их нужно сначала настроить против нас, не так ли?
      Капитану за много лет стало стыдно: за недостойную мужчин перепалку, да еще на глазах у самого Первого Министра правительства огромного и развитого во многих отношениях государства. Кирку не хотелось больше поддерживать препирания, и он принялся молча разглядывать цветные стекла. Казалось, капитан пропустил мимо ушей все слова посла.
      Он отрешенно рассматривал живописную картину с изображением отвратительных священных животных мантилов. Ему показалось сначала, что художник изобразил кубайев в момент спаривания, но приглядевшись, решил, что ошибся, хотя и не был в этом до конца уверен.
      – Вы слушаете меня?! – взорвался посол. В ответ капитан глубоко вздохнул и лениво посмотрел на Фаркухара.
      – Мне кажется, в последнее время я только тем и занимаюсь, что слушаю вас, и должен заметить, мне все больше не нравится то, что вы говорите.
      – Я предлагаю извиниться перед Первым Министром и его коллегами и открыть заседание.
      Кирк почувствовал приступ злости.
      – Извиниться? – медленно переспросил он. – Что ж, хорошо. Мне тоже хотелось бы, чтобы в самом начале переговоров мантилы не таили ни зла, ни обиды на нас.
      Капитан посмотрел на Маккоя, а затем на Скотта. Офицеры с нескрываемой симпатией глядели на своего капитана. В их глазах Кирк читал сочувствие и поддержку.
      – Извините за наше поведение, джентльмены, – произнес капитан и обратился к послу. – Вы, конечно же, считаете, что мы недостаточно извинились за нашу запоздалую помощь, за то, что захотели посмотреть этих несчастных животных и святые места, за то, что оказались в центре волнений, даже за то, что отняли у мантилов драгоценное время своими дурацкими предложениями. И, конечно же, вы не думаете, что они уже немного устали от наших извинений.
      Фаркухар прищурил глаза.
      – Капитан, еще несколько дней назад вы питали уважение к нашим порядкам. Ваша задача сейчас – помогать мне в переговорах.
      После короткой паузы посол продолжил:
      – Тем не менее, вы, кажется, отказываетесь это делать. Что ж, я буду вынужден занести этот факт в рапорт федеральному Совету.
      Кирк казался настолько отрешенным, словно сидел не за столом переговоров, а загорал на пляже. Он даже бровью не повел, услышав слово "рапорт" и "Совет". Но его задели рассуждения посла о существующих порядках.
      – Хорошо, – неохотно произнес Кирк. – Приношу вам свои извинения.
      После этих слов на лице капитана появилась кислая мина, Скотт тихо выругался, а Боунз покачал головой.
      Посол же удовлетворенно кивнул. – Наконец-то, вы спустились с небес на грешную землю.
      В памяти Кирка почему-то всплыли кусочки его разговора с Кэрол. Она спросила тогда, счастлив ли он и как он отнесся бы к идее подобрать другую, более спокойную профессию. Интересно, что бы он ответил ей сейчас?
      Фаркухар сидел за столом, расправив плечи и упиваясь своей маленькой победой.
      – С вашего позволения я узнаю, почему задерживают наш обед. Дипломатия всегда обостряет у меня чувство голода.
      С этими словами посол вышел из зала, оставив после себя гнетущую тишину.
      Первым нарушил ее Скотт.
      – Самый упрямый тип, которого я когда-либо встречал в своей жизни, и очень самоуверенный.
      – Можешь повторять это снова и снова, если тебе нравится, – ответил Маккой, – только вряд ли этим поможешь делу. Лично я раскусил посла, как только увидел его в первый раз.
      – А я еще пытался убедить тебя, Боунз, что этот парень – хороший малый, – с сожалением протянул Кирк.
      – Фаркухар, кажется, уже забыл, как ты спас его никчемную шкуру, – заметил Маккой, обращаясь к капитану.
      – Уж точно, никчемную, – подтвердил Скотт.
      – Меня не волнует мое личное унижение. Жаль, что судьба этой планеты в его руках. Неужели мы не найдем ничего такого, что могло бы разрядить ситуацию еще до того, как над страной раздастся погребальный звон? – нахмурившись, капитан продолжил:
      – А если нам попробовать войти в контакт с теми двумя министрами-обирратами, как их там зовут? Меникки и...
      – Омалас, – подсказал бортинженер.
      – Точно, – подхватил Кирк. – Меникки и Омалас. Если бы мы нашли их, поговорили, взглянули на проблемы с их точки зрения, тогда, может, появились бы свежие идеи.
      Боунз задумчиво посмотрел на капитана.
      – Никчемная шкура... Черт, может, это, действительно, выход? – загадочно произнес Маккой.
      – О чем вы, доктор? – не понял Скотти. Маккой повернулся к бортинженеру, мечтательно посмотрел вверх и хмыкнул.
      – Интересно...
      – Боунз, – перебил капитан, – если в твоей голове возникли идеи, то давай выкладывай их.
      – Знаете, – обратился Маккой ко всем сразу, – а ведь это, действительно, неплохая идея.
      Не дожидаясь очередных вопросов, доктор поведал товарищам о своем замысле.

* * *

      Щурясь от ярких лучей белесого солнца, Лутек рукавом вытер пот со лба. "Сколько еще понадобится времени? – с раздражением подумал он. – Ладно, еще немного. Сядет же когда-нибудь это дурацкое солнце. Потерпим еще немного".
      Перебравшись за отвесный скалистый выступ, Лутек увидел еще один песчаный склон, точно такой же, по которому он только что взобрался. Выругавшись, клингон продолжил свое восхождение.
      С самого начала затея с поимкой детей Лутеку показалась сомнительной, и теперь его раздражение с каждой минутой усиливалось. С какой стати он должен сейчас карабкаться по сыпучим пескам в поисках этих человеческих выкормышей? Ни славы, ни даже мало-мальского вызова!
      Лутек возненавидел это суровое место, проклятое солнце, обжигающее лицо и вызывающее нестерпимую резь в глазах, воздух, холодный и чуждый для клингонского организма, который заставляет легкие трудиться на всю мощь.
      Закашлявшись, Лутек едва не потерял равновесие. В горле пересохло. Выругавшись еще раз, клингон продолжил свой путь. "Когда же я снова увижу милую родину? – думал он. – Тепло, туманы и вечнозеленые растения... Неужели все это было? Неужели я дышал воздухом, которым можно надышаться?
      Внезапно его нога соскользнула с каменного уступа, и через мгновение Лутек на животе поехал вниз по склону. Казалось, сама природа была против его нелепых поисков.
      Через некоторое время, осторожно ступая по каменистому склону, клингон взобрался на вершину холма. Яркое солнце мешало осмотреться. Приложив ладонь к глазам, Лутек, наконец, увидел внизу глубокую долину с каким то водоемом. Повсюду царил красно-коричневый цвет. Скалы, песок, огромные валуны в долине – все было окрашено в этот унылый, неприветливый тон.
      Лутек заметил, что склон одного из холмов буквально утыкан зияющими отверстиями. "Должно быть, пещеры, – подумал он. – Там, наверняка, и спрятались дети".
      Сердце клингона забилось в ожидании неминуемой встречи. Если дети там, то он не только выполнит свою задачу, но и получит поощрение от капитана. А похвала всегда ведет к повышению.
      Выхватив дисраптор, Лутек рассмеялся. Как оказывается, мало надо для того, чтобы заработать поощрение: всего лишь справиться с шайкой малолетних гаденышей!
      С другой стороны, зачем все усложнять, зачем терзаться и мучиться? Один хороший залп из дисраптора – и надеждам сосунков на спасение уже никогда не сбыться. Спрятавшись за выступ, клингон стал выбирать наилучший маршрут. Если спуститься в долину со стороны пещер, то его, несомненно, заметят. Быть может, его уже увидели.
      Клингонские дети в таком случае обязательно организовали бы наблюдательный пост где-нибудь в глубине пещеры, но так, чтобы можно было обозревать большое пространство за ее пределами. Но это клингоновские дети, которые знают толк в охоте и жизни среди стихии.
      Лутек выбрал путь к водоему, в правую от пещер сторону. Не обращая внимания на слепящее белое солнце, он стал быстро спускаться по невидимому со стороны пещер склону, обходя острые выступы.
      Спустившись в долину, Лутек быстро подобрался к подножию холма, во чреве которого, очевидно, спрятались человеческие детеныши. Через некоторое время клингон взобрался на один уровень с пещерами.
      Никаких звуков, никакого движения. Возможно, его все-таки не заметили. Лутек не исключал, что пещеры могли оказаться и пустыми. Но он не хотел в это верить. Стоя по ветру, клингон не чувствовал никаких запахов, но интуиция подсказывала ему, что кто-то в этих черных отверстиях прячется.
      Лутек подобрался еще ближе. По-прежнему никаких признаков, что его заметили. Почему человеческих детенышей не учат прятаться? Или люди думают, что вся галактика сама упадет к их ногам?
      Лутек подошел еще ближе. На его пути оказался большой выступ скалы, за ним еще один, поменьше. Осторожно передвигаясь, чтобы ничем себя не выдать, Лутек, наконец, почти добрался до входа в пещеру. Как он все быстро проделал и не уронил ни единого камешка! А почему бы и нет? Ведь он клингон, не так ли? И не просто клингон, а Гевиш'ре! Вдруг до ушей Лутека донесся какой-то странный негромкий звук, это не было завыванием ветра или перекатыванием камней. Так же внезапно все стихло.
      Повернув голову, клингон внимательно обвел глазами всю долину и противоположный холм, на котором он совсем недавно находился. Вокруг не было ничего подозрительного, ничего, что могло бы вызвать столь странный звук.
      Успокоившись, Лутек опустил дисраптор. И все-таки, что это было? Или кто? Все колонисты в плену. Животного мира на этой планете нет совсем... "Наверное, переутомление, – вздохнул клингон. – Яркое солнце и тяжелый воздух. Мало ли, что может почудиться".
      Повернувшись к пещере, Лутек попытался определить расстояние до нее. Оп решил, что менее дюжины шагов. Если пещера пуста, в чем клингон сильно сомневался, он ничего не потеряет, а если там дети, то его старания будут вознаграждены.
      Еще несколько шагов, еще несколько усилий, и скучная охота закончится. Лутек вернется на "Кад'нру" и сразу же отметит сегодняшнее похождение.
      Крепко сжав дисраптор, клингон вошел в темноту. Ничего, что указало бы на ее заселенность. Одна лишь тишина. Конечно, дети могли спать где-нибудь в укромном местечке. В таком, случае, они, действительно, не видели его.
      После ослепительного солнечного света Лутек попал в кромешную тьму. Для того, чтобы глаза привыкли к темноте, требовалось время. Проходили секунды. Воздух в пещере оказался на удивление свежим и приятным. Дышать здесь было одно удовольствие.
      Стараясь не терять бдительность, Лутек сделал несколько шагов вперед. Глаза уже настолько привыкли к темноте, что удалось рассмотреть несколько неподвижных предметов с размытыми, очертаниями.
      Держа дисраптор наготове, клингон направился в ту сторону. Предметы по-прежнему не двигались. Подойдя к ним ближе, Лутек догадался о причине их неподвижности. Это оказались обычные валуны.
      Клингон усмехнулся при мысли о том, что даже камни напоминают человеческие существа. Поддев самый маленький валун ногой, Лутек откатил его в сторону.
      Обследовав всю пещеру, клингон не нашел в ней ничего интересного. Очевидно, дети спрятались в других местах, если они вообще находились в холмах.
      Но уходить не хотелось. Сев на камень, Лутек расслабился. Ноги гудели от усталости. Дышалось легко, как на "Кад'нре". Закрыв глаза, клингон представил себя на родной планете, в своем благоухающем саду. Как приятно было бы сейчас скинуть тяжелые ботинки, кожаную форму и окунуться, хотя бы на мгновение, в теплую воду своего маленького пруда.
      Но долг есть долг. Отбросив грезы и встав, Лутек направился к выходу за которым царил слепящий солнечный свет.
      Выйдя из пещеры, клингон почувствовал сильное давление на глаза, по щекам рекой текли слезы. Оказывается, каждый выход из света в темноту и назад требовал, по меньшей мере, двадцать минут, чтобы привыкнуть.
      У Лутека не было времени. Единственный выход – переходить из пещеры в пещеру с закрытыми глазами – не выполним. Лутек представил на своем месте других, хотя бы того же самого Гидриса, который ходит от пещеры к пещере, как слепой котенок, и усмехнулся.
      Проклятые пещеры! Какая ужасная планета! Обследовав следующую пещеру, Лутек подошел к выходу и, прищурившись, стал обозревать местность. Неожиданно что-то огненное и страшное пронзило его правый висок. От боли клингон упал на колени. Через мгновение еще один огромный силы удар пришелся в затылок. Распластавшись на острых камнях и превозмогая боль, Лутек потянулся к дисраптору.
      Он должен посмотреть, он обязан увидеть, кто напал на него. Сквозь мутную пелену, затянувшую глаза, клингон различил маленькие фигурки детей.
      Лутек попытался навести дисраптор на самого ближнего из них, но ощутил сильнейший удар по ребрам.
      Клингон погрузился во тьму, и так и не увидел еще одной, массивной и атлетической фигуры вулканца.

      Лицо клингона было залито кровью. Его распластанное тело время от времени подергивалось в конвульсиях, пугая окруживших Лутека ребят. Иногда раненый издавал слабый звук, похожий на стон.
      Вокруг клингона, испуганно прижавшись друг к другу, стояли три мальчика и две девочки в вымазанной красноватой грязью одежде. Каждый из них держал в руке увесистый камень;
      – Маленькие хитрецы! Так ловко подстроить ловушки... – похвалил ребят Спок.
      В голосе офицера сквозило удивление, даже восхищение. "Но нельзя выставлять свои чувства напоказ", – решил он.
      Первым на похвалу отозвался мальчик с черными волосами и тонкими чертами лица.
      – Конечно, сэр, – затараторил он так быстро, что Спок едва успевал улавливать смысл сказанного. – Мы издалека заметили клингона и поэтому успели приготовиться к встрече с ним. Мы нарочно испачкались грязью и спрятались в этой пещере, потому что знали, что он начнет с самой большой. Мы думали, что ему будет лень обходить все пещеры, но если бы клингон зашел сюда, то ему не поздоровилось бы. А вас мы сразу узнали...
      Спок поднял руку.
      – Все ясно. Можете не объяснять. Какие же вы все-таки хитрецы!
      Мальчик был явно разочарован тем, что ему не дали дорассказать до конца, и Спок это заметил. Но сейчас были дела поважнее. Даже находясь в бессознательном состоянии, Лутек не выпустил из рук оружия. Опустившись на колени, вулканец вырвал у истекающего кровью клингона дисраптор и повесил себе на плечо. Затем, подхватив раненого под подмышки, Спок почти поставил его на ноги, В довершение, офицер Звездного флота положил руку врага на свое плечо.
      – Что вы делаете? – изумилась темнокожая девочка.
      – Надо убрать его с глаз долой, – объяснил Спок. – Было бы неплохо и нам спрятаться получше. Очень скоро исчезновение клингона обнаружат и тогда будут его искать, поверьте, всей командой.
      С этими словами вулканец буквально потащил клингона в глубь пещеры, где наклонные своды соединялись с грязным и пыльным потолком. Положив раненого, Спок проверил его пульс, который, несмотря на страшные раны, оказался достаточно сильным. Значит, клингон вне опасности. "Сколько же времени он будет находиться в бессознательном состоянии? Наверное, три-четыре часа, – решил Спок. – Интересно, есть ли у него при себе еда?"
      Обычно клингонские воины во время службы в полевых условиях брали с собой немного пищи, когда шли на какое-нибудь задание или находились далеко от своего корабля.
      Проверив кожаную сумку раненого, Спок нашел в ней несколько пшеничных галет. Они выглядели не очень аппетитно, но были довольно кстати.
      Прихватив галеты, Спок вылез из пещеры и присоединился к детям, которые уже расселись на большом плоском камне напротив пещеры. Не успел он подойти к ребятам, как пять пар голодных глаз впились в найденную пищу. "Как справились бы эти голодные грязные дети со взрослым вооруженным клингоном?" – думал вулканец, раздавая галеты. Себе он не оставил ничего.
      Глядя, как жадно ребята набросились на еду, Спок заметил, что светловолосый мальчик отломил часть своей галеты и явно не торопился отправлять ее в рот.
      – Вы тоже должны поесть, – сказал он и протянул отломленную часть офицеру. Спок покачал головой.
      – Я не ем такой пищи, – объяснил он, говоря совершеннейшую правду.
      Вероятно, мальчик никогда прежде не видел вулканцев и еще не знал их особенностей. Пожав плечами, он быстро справился с остатком галеты.
      – Кажется, вы очень давно не ели? – с жалостью в голосе спросил Спок.
      – У нас было с собой немного пищи, – стал объяснять рыжеволосый веснушчатый мальчик. – Мы всегда берем еду, когда собираемся на игровую площадку. Но бутерброды давно закончились, и с тех пор мы, действительно, ничего не ели.
      – А что сейчас происходит в колонии? – спросил мальчик с темными волосами. – Как там наши родители?
      Споку хотелось найти успокаивающий ответ.
      – Я знаю совсем немного, потому что покинул поселок сразу же после того, как его захватили клингоны.
      Самая младшая, как показалось вулканцу, девочка уже открыла рот, чтобы о чем-то спросить, но вдруг прикусила губу и уставилась на землю.
      Сидевшая рядом девочка постарше все-таки задала вопрос, который, видимо, волновал всех.
      – Скажите, они убили кого-нибудь? – Несмотря на то, что девочка дрожала как осиновый лист, ее взгляд был тверд. Вулканец покачал головой.
      – Нет. Клингоны не такие кровожадные, как мы о них думаем, – Спок глубоко вздохнул. Ему было неприятно говорить о зверствах клингонов. Тем не менее, ребята заслужили правды. – Но я не исключаю возможности расстрелов или издевательств.
      Дети переглянулись друг с другом. Кто-то смог спрятать свой страх, кто-то нет. Мальчик-блондин казался самым хладнокровным из всех детей. Что-то в нем Споку было знакомо: то ли его манера держаться, то ли привычка слушать и щуриться.
      – А зачем клингоны прилетели на нашу планету? – спросил мальчик-блондин. – Они здесь что-нибудь ищут?
      – Эта планета находится совсем рядом с границами их Империи, и, возможно, клингоны прилетели, чтобы заявить о своих правах на нее и показать федерации, кто хозяин в этой части галактики.
      После некоторой паузы Спок добавил:
      – Но скорее всего, до клингонов дошла информация, что здесь испытывается новая технология по терраформингу, и им самим захотелось убедиться в результатах, а заодно пресечь всю работу колонистов.
      – В этом есть смысл, – по-взрослому заключила самая младшая девочка.
      – Что не имеет смысла, – подхватил Спок, – так это ваше нападение на клингона, которого послали на поиски.
      Дети посмотрели на Спока так, словно видели перед собой клингона. Возможно, вулканец резко сменил тему. Возможно, он сказал что-то не то. Это и неудивительно: Спока, как и всех жителей его планеты, с детства приучали тщательно скрывать свои мысли, и в ведении бесед он был далек от совершенства.
      – Но мы же приготовились к встрече с ним, – запротестовал рыжеволосый. – Клингон не ушел бы от нас. У него не было шансов спастись.
      – Кто знает, чем бы все закончилось, если Бы я не вмешался, – задумчиво произнес офицер. – Мы все повторим снова без посторонней помощи. Пусть только сунутся! – горячился темноволосый. – Вы сами увидите, как это легко!
      – Я не допущу больше такого, – покачав головой, твердо произнес Спок. – Это слишком опасно. Малейшая ваша ошибка, замешательство или испуг – и все мы погибнем.
      Выражение лиц и глаз ребят оставалось решительным.
      – Наши родители борются сейчас за свои жизни и жизнь колонии, – гордо подняв голову, произнесла темнокожая девочка. – Почему мы не можем делать то же самое?
      – Я уверен, – настаивал вулканец, – что ваши родители предпочли бы, чтобы вы сейчас находились в безопасности. Вы должны прятаться до тех поре пока не придет помощь.
      – А вы? – спросил блондин, как показалось Споку, лидер в детской компании. – Что вы собираетесь делать дальше?
      Прозвучал единственный вопрос, на который у вулканца не было ответа.
      – Еще не знаю, – честно ответил он.
      – Наверное, вы попытаетесь помочь колонистам? – с надеждой в голосе спросил темноволосый.
      – Если позволят обстоятельства, – кивнул Спок, – я попытаюсь.
      – Может, вам пригодится наша помощь? – послышался голос блондина.
      Вулканец благодарно посмотрел на мальчика.
      – Конечно, с вашей помощью я быстрее помог бы колонистам, но тогда мы быстрее можем потерять и вас.
      – Мы не собираемся больше отсиживаться в этих холмах, – твердо произнес блондин. – Мы поможем нашим родителям, пусть даже вы откажетесь. – Спок озадаченно приподнял брови. Такую решимость и твердость духа, которую демонстрировал этот мальчик, редко можно было найти и среди взрослых. Более того, своей решительностью он вдохновлял и других детей.
      Вулканец тяжело вздохнул: у него не оставалось выбора. Раз уж он не смог убедить ребят спрятаться в более надежном месте, то придется объединяться с ними.
      Перспектива носиться с детьми среди головорезов-клингонов казалась Споку малопривлекательной, но и предоставить ребят самим себе тоже было нельзя. Неизвестно, что они натворят самостоятельно.
      – Хорошо, – согласился вулканец. – Будем вместе, но при одном условии: вы должны слушаться и выполнять все мои указания. Если мы будем устраивать ловушки, то они должны быть продуманнее и эффективнее, чем та, которую вы приготовили для этого клингона, – Спок кивнул в сторону пещеры, где сейчас без сознания лежал их раненый пленник.
      Ребята многозначительно переглянулись, а темнокожая девочка радостно закивала.
      – Кажется, вы предлагаете то, что нужно, – отметил блондин.
      – Для начала мне хотелось бы узнать ваши имена, – произнес офицер. – Меня зовут...
      – Мистер Спок. – перебил мальчик-блондин.
      – А как зовут тебя? – спросил вулканец.
      – Дэвид, – после небольшой паузы последовал ответ.
      – А я Пфеффер, – сказал рыжеволосый.
      – Медфорд, – представилась темнокожая девочка.
      – Ван, – назвала свою фамилию вторая девочка. Спок обратил внимание, что все дети сказали свои фамилии, а Дэвид назвался по имени. Почему? Эту особенность офицер Звездного флота решил запомнить.

* * *

      Круг пожирал глазами искренне недоумевающего Будро.
      – Не понимаю, чего вы от меня хотите? Я уже все объяснил Маллоту.
      Нахмурившись, клингон ткнул своим длинным пальцем в костлявую грудь администратора колонии.
      – Может, ты и объяснил все Маллоту, человек, но ты ничего еще не рассказал нам.
      Стоя на ледяном ветру, клингон казалось, не испытывал никакого дискомфорта, и единственное, что его сейчас по-настоящему волновало, – это пресловутый прибор. Надо было срочно выяснить, является ли "Джи-Семь" оружием. Круг хотел узнать о свойствах прибора от человека, который его создал, а не от Маллота, который будучи клингоном, сам преследовал какие-то свои цели.
      – Хорошо, – хитро произнес Будро. – Скажите, что именно вас интересует? Если вы расскажите, что вам уже известно о приборе, то я, отталкиваясь от этого, дам вам новые сведения.
      Крут не увидел в предложении доктора подвоха.
      – Я знаю, – начал он, – что исчезли несколько ваших детей. Молодой человек по имени Риордан уже многое нам рассказал.
      Круг внимательно следил за выражением лица доктора. Он заметил, как после его слов администратор изменился в лице. Клингон догадался, что Будро было известно о детях.
      После некоторой паузы Второй Офицер продолжал:
      – Я уверен, что дети выкрали прибор "Джи-Семь" – сердце всей вашей колонии. И нам известно, что этот прибор имеет двойное назначение: научное и военное. Именно поэтому вам очень не хотелось бы, чтобы он попал в наши руки, – Кругу показалось странным, что на лице собеседника появилась лукавая улыбка. "Очевидно, притворная, – подумал клингон. – Для того, чтобы сбить меня с толку". – А теперь твоя очередь просветить меня, – произнес он.
      – Как ваше имя? – неожиданно спросил Будро.
      – Круг, – удивленно ответил клингон. – А почему ты спрашиваешь?
      – Хочу знать имя того, кто убьет меня.
      – Почему ты думаешь, что я тебя убью? – прищурил глаза Круг.
      – Потому что вам не понравится то, что, я скажу. Начнем с того, что все ваши сведения – миф. В колонии нет других детей, кроме Тима Риордана. Без сомнения, он солгал вам от страха, но я не могу упрекать его из-за этого.
      Круг с подозрением смотрел на доктора.
      – Нет детей? Не может быть. Наши сенсоры уже обнаружили их.
      Клингону показалось, что доктор смутился.
      – Это всего лишь эхо. Вторичные отраженные сигналы. Мы их называем привидениями. Ложные сигналы тоже улавливаются радарами и часто мешают правильной ориентации кораблей.
      – Привидения? – повторил клингон. – Вы считаете, что наши сенсоры ошибаются?
      – Вот именно ошибаются, – обрадовался доктор. – Сенсоры улавливают то, чего в реальности не существует. Это связано с аномалиями магнитных полей. Вы можете смотреть на размытые очертания детей хоть несколько часов, но вы никогда их не найдете, потому что их нет.
      Круг надолго задумался. Тогда кто же унес этот проклятый прибор?
      – Не знаю. Очевидно, тот, кого нет сейчас в поселке.
      Клингон нахмурился.
      – Кроме детей, которых, как вы утверждаете, не существует, все остальные здесь. Все посчитаны и учтены, – продолжал Крут, облизывая губы. – Возможно, мальчик все время врал. Может быть, он сам спрятал этот прибор.
      – Не думаю, – сказал Будро. – Вы же видели его. Разве он похож на человека, у которого хватит смелости спрятать что-либо от вас?
      Крут нахмурился.
      – Хорошо. Допустим, что не он. Тогда кто же?
      – К сожалению, – ответил доктор, – ничем не могу вам помочь. Скажу только, что я не очень озабочен судьбой "Джи-Семь", потому что он не является оружием.
      Слова доктора показались Кругу малоубедительными. "За какого глупца он меня принимает? – подумал он. Неужели этот человек считает, что все его слова я приму за чистую монету?"
      – Тогда почему прибор стащили, да еще подвергая себя смертельному риску?
      – Не могу сказать точно, – пожав плечами, ответил Будро. – Осмелюсь предположить, что это было сделано для того, чтобы скрыть от вас технологии, которые носят стратегический характер. В области терраформинга мы достигли такого прогресса, что смогли бы за короткое время изменить облик целой планеты. Если Клингонская империя завладеет прибором, то в ее силах будет приостановить экспансию федерации в галактике.
      – Это не для клингонов, по крайней мере, не для Гевиш'ре.
      "Нужно проинформировать Веледа о значимости прибора", – решил Круг и в сердцах плюнул на землю, словно пытался показать доктору, что он думает о приборе, технологии и прочей ерунде.
      – Если бы мы хотели потеснить федерацию, то давно бы уже это сделали, – гордо произнес клингон. – Но политика нашей империи достаточно миролюбива.
      – Честно говоря, – продолжал разговор Будро, – вы сказали удивительные вещи. Вашим словам поразился бы и тот человек, который спрятал "Джи-Семь". Как вы понимаете, дело далее не в том, что вы сделали бы, завладев прибором, а в том, что подумал бы о ваших намерениях тот, кто украл "Джи-Семь".
      Крут надолго задумался над витиеватой мыслью администратора. Видимо, малопонятные слова доктора достойны самого тщательного анализа.
      – Можете возвращаться в свой дом, – наконец, произнес озадаченный клингон.
      – Как вы скажете, – без видимого энтузиазма откликнулся доктор Будро.

      Идея перекраситься в темный цвет и украсить лица накладной татуировкой, чтобы выглядеть как настоящие малурианцы, принадлежала Маккою. Пришлось пошарить в кладовых "Энтерпрайза", чтобы найти подходящую просторную одежду, так любимую обирратами.
      Теперь поведение местных жителей резко изменилось. После враждебности, с которой столкнулась делегация в священном городе обирратов всего лишь день назад, никто не бросал в сторону пришельцев презрительных взглядов, никто не перешептывался за их спиной, никто даже не смотрел на них, будто гости были невидимы.
      Теперь самое главное – вытерпеть страшный зуд на лице, вызываемый накладной сеткой-паутиной. О своих ощущениях капитан с удовольствием рассказал бы Боунзу. И что нашли эти обирраты в столь странных украшениях?
      – Как вы себя чувствуете? – спросил Кирк у своего бортинженера.
      – Как будто мое лицо зажато в тиски, – ухмыльнулся Скотт. – Если бы я знал, что это будет так неудобно...
      Все равно пришлось бы перекраситься и стянуть лицо этой дурацкой сеткой.
      Кирк попытался улыбнуться, но все лицо внезапно зачесалось.
      – Может, вы и правы, капитан, – согласился бортинженер. Впереди показался открытый рынок, гораздо менее людный, чем во время их первого визита. Многие торговцы уже начали собирать свои товары. Время близилось к вечеру. Очевидно, ночью рынок замирал.
      – Похоже, отсюда и надо начинать, – решил капитан.
      Шотландский акцент гостей и вид заправских малурианцев гармонировал так же, как мед и бифштексы, поэтому Кирк и Скотти старались поменьше говорить.
      Медленно проходя мимо торговцев, капитан внимательно разглядывал их нехитрые товары. Некоторые торговцы предлагали свежие овощи, перед другими прямо на земле была разложена украшенная цветной вышивкой широкая одежда. Многие торговали металлической и глиняной кухонной утварью. Если у торгового места высилась какая-нибудь статуя, то и она использовалась, служила, например, чем-то вроде манекена.
      Как и на любом базаре, отовсюду доносились самые разнообразные запахи, от аппетитных и приятных до самых отвратительных. На краю рынка высилась огромная куча мусора и пищевых отходов, которая, казалось, не убиралась годами и уже давно стала местной достопримечательностью.
      Возможно, именно мусорные свалки, раскиданные по всему городу, и привлекали, в первую очередь, голодных кубайев. "Хотя я мало знаю об этом, – подумал капитан. – Я всего лишь пришелец из другого мира".
      Шедший рядом Скотт дернул Кирка за рукав и показал на открытую дверь небольшого павильона, откуда доносился нескончаемый пьяный гул и где время от времени показывались люди с кружками в руках. – Что-что, – признался бортинженер, – а питейные заведения я чувствую за много миль.
      – "И речь твоя польется рекой, когда добрая пинта пива твой острый развяжет язык", – процитировал, усмехаясь, Кирк.
      – Джеймс Джойс? – попытался угадать Скотт. Капитан покачал головой.
      – Монтгомери Скотт с Гаммы Теридиана-Двенадцать. Есть там одно местечко на берегу живописной речушки, с барами и хорошенькими барменшами. А как там поют птицы!..
      – Да-да, – подхватил лирическое настроение капитана Скотт. – Я не помню ни этого поэта, ни его стихов, но барменши там незабываемы.
      – Ну что ж, хоть здесь не Гамма Теридиана, – произнес Кирк, – но попробуем завязать с кем-нибудь разговор.
      Друзья переступили порог заведения как заправские завсегдатаи. Завидев чужаков, несколько обирратов прервали свои беседы и дружно уставились на капитана и Скотти. Но никто не проявил ни малейшей враждебности.
      В заведении гости нашли все характерные для таких мест черты: полумрак, множество деревянных столов и ровное, приглушенное бормотание.
      Но было и существенное отличие: это заведение нельзя было назвать баром в прямом смысле этого слова. Никто никому ничего здесь не приносил. Не было ни барменов, ни официантов. Люди приходили сюда со своей посудой и, очевидно, со своими напитками.
      – Капитан... – пробормотал Скотти.
      – Знаю, – тихо ответил Кирк. – Интересно, где они достают выпивку?
      Это был далеко не праздный вопрос. Без кружек в руках Кирк и Скотти выглядели как белые вороны. Подозрительные личности, да и только. Где уж тут разговорить кого-нибудь!
      На пришельцев стали поглядывать и из-за дальних столиков. Капитан почувствовал на себе тяжелые и подозрительные взгляды. Необходимо было срочно что-то предпринять. Еще минута-другая, и Кирк со Скотти станут центром внимания для посетителей.
      Трезво оценив обстановку, капитан уже собирался было предложить бортинженеру покинуть негостеприимное заведение, но вдруг перед ними, как из-под земли, выросла худощавая фигура какого-то юноши.
      – Да, – опешил капитан.
      – Не желаете ли выпить? – предложил юноша, подергивая подбородком.
      "Черт! Вот как у них заведено!" – подумал Кирк и охотно согласился.
      – Мы очень далее не прочь выпить.
      – Хорошо. Тогда я возьму у Фатараса, он никогда не разбавляет водой, – произнес юноша, но с места не сдвинулся. Он стоял и многозначительно смотрел на свою ладонь.
      Поняв намек, Кирк запустил руку в глубокий карман туники и достал несколько малурианских монет. Большинство планет уже давно пользовались электронными деньгами, а в примитивной экономике Альфы Малурии до сих пор имели хождение бумажные и металлические деньги, как несколько веков назад на Земле.
      Малурианские монеты можно было легко подделать, и в мастерских "Энтерпрайза" на славу постарались, снабдив капитана и бортинженера необходимым количеством местной валюты.
      При виде горстки золотистых монет глаза юноши загорелись как яркие свечи.
      – Побыстрее, – приказал капитан. – Что останется, возьми себе.
      Со стороны можно было подумать, что Кирк раздает чаевые всю свою жизнь.
      Энергично кивнув, мальчик исчез. Капитан проводил юного бизнесмена задумчивым взглядом. Он почему-то не мог отделаться от мысли, что имел дело с заурядным мошенником. Вернется ли юноша вообще?
      Многие, конечно, наблюдала за этой сценой, но, как показалось капитану, никто не увидел в ней ничего необычного. Потянув Скотти за рукав, Кирк направился к пустующему столику в самом темном углу заведения.
      Обирраты проводили пришлых гостей заинтересованными взглядами. Что-то все-таки выдавало в Кирке и Скотти чужаков или случайных в этом заведении людей. Но никто из присутствующих не стал докучать расспросами.
      Капитан и бортинженер только заняли свои места, как вдруг с удивлением увидели в дверях юношу с подносом в руках. На подносе, сверкая пузатыми боками, красовались две большие кружки.
      Озираясь по сторонам, юноша продвигался между столиками, бережно неся перед собой поднос, пока, наконец, не заметил в самом темном углу своих заказчиков.
      Подойдя к ним, он осторожно составил с подноса на стол кружки. При этом юноша вопросительно поглядывал на Кирка и Скотти, то ли надеясь на похвалу, то ли на новый заказ. Не услышав ни того, ни другого, он удалился.
      Поднеся кружку к глазам, капитан стал разглядывать ее содержимое. Налитая жидкость по цвету напоминала молоко и была ароматной и холодной. Такой напиток Кирк видел впервые в жизни и нашел его достаточно вкусным и приятным. В нем совершенно не чувствовалось содержания алкоголя, если он там, конечно, был.
      – Неплохо, – оценил капитан.
      – Этот напиток приведет нас немного в порядок. И вообще, мы уже давно не расслаблялись.
      Кирку очень хотелось улыбнуться в ответ на напоминание Скотти, но тугая паутина на его лице, давно впившаяся в кожу, заставила капитана сохранить серьезное выражение.
      Кирк и Скотти сидели и наслаждались безвестным напитком, пока не вспомнили с какой целью они попали в самое логово обирратов.
      – Пора завязать с кем-нибудь диалог, – настраивал капитан себя и товарища.
      Не успев придумать чего-нибудь особенно умного или оригинального, капитан решил действовать просто и прямолинейно. Повернувшись к соседнему столику, он перехватил чей-то опьяневший взгляд и увидел поднятую в знак приветствия кружку.
      – Добрый день, – поздоровался Кирк, приподняв и свою кружку.
      – День... День вроде бы и неплохой, – задумчиво отозвался обиррат. – Мог быть и хуже.
      Простые люди, не в пример всяким министрам и дипломатам, терпеть не могли официальных жестов типа поднесенных к виску пальцев. Кирк в этом убедился, побывав на различных планетах федерации.
      – А вы, кажется, новички? – заметил наблюдательный обиррат.
      – Да, пришли вот... – с самым невинным выражением лица подтвердил капитан.
      – Ну и времечко вы нашли, ребята, – удивился незнакомец. – В такое-то тревожное время, когда вокруг...
      – Вот тревога-то нас сюда и привела, – доверительно поведал Кирк, подогревая интерес обиррата.
      – А-а-а... Ищите кого-нибудь из близких или знакомых? Кого-нибудь из родственников, наверное? – полюбопытствовал сосед.
      – В каком-то смысле, да, – после некоторой паузы согласился капитан. – Мы же все братья, не так ли? Ведь ты же не скажешь обратного?
      Кирк с интересом наблюдал за полупьяным обирратом, который мучительно пытался вникнуть в смысл его слегка напыщенных слов.
      Наконец, тот ответил:
      – Конечно, мой друг. Я тоже так считаю.
      – Вот видишь, я говорил тебе, что здесь нам уготовлен радушный прием, – слегка упрекнул капитан своего бортинженера.
      – Я в этом никогда не сомневался, – совершенно серьезно стал оправдываться Скотти. – Все-таки это святой город. Где еще мы найдем такую солидарность и теплоту чувств? И в такое тяжелое время...
      – Да, время, действительно, сложное, – охотно присоединился их новый друг. – Только вчера я видел процессию пришельцев с двумя вооруженными мантилами. Они шли, как по улицам родного города. Обнаглели совсем... Никакого уважения к нам.
      – Точно, – вмешался другой обиррат. – Но мы быстро поставили их на место. Какие-то наши мальчишки даже ввязались с ними в перестрелку и прикончили одного их охранника.
      – Нам нечем гордиться, – поправил первый обиррат. – В ответ на одного их убитого мы потеряли обоих парней, а ведь они не старше того мальчишки, который приносил вам выпить. Вы даже не представляете, как мне жалко ребят.
      Кирк сочувствующе вздохнул. Он искренне сожалел о смерти юношей.
      – И все-таки мы показали пришельцам и мантилам, – настаивал второй обиррат. – Теперь они знают, что мы не будем, как раньше, смотреть на их наглость сквозь пальцы.
      – Ну и чего мы добились? – не соглашался первый. – Думаешь, они теперь будут считаться с нами? Или прекратят осквернение наших святынь?
      Внезапно все услышали голос третьего обиррата, до сих пор молчавшего.
      – Мантилы никогда не остановятся. Мы сами должны заставить их это сделать.
      – Допустим, – пустился в рассуждение первый обиррат. – Но у нас еще есть время, и поэтому нужно действовать как-то по-другому, чтобы не жалеть потом о потерянных молодых жизнях.
      Закончив фразу, обиррат пристально посмотрел на Кирка и Скотти.
      – Но вы то, ребята, кажется, пришли сюда не спорить с нами, а?
      – Да нет, конечно, – ответил Кирк. – Сейчас все это можно услышать от любого.
      Капитан оглянулся по сторонам, словно боялся присутствия шпионов.
      – Хотя в городе есть и такие, которых послушать очень интересно, – почти шепотом произнес он, плавно подводя собеседников к сути разговора.
      При гробовом молчании трое обирратов дружно закивали.
      – Клянусь, я догадываюсь, кого ты имеешь в виду, – нарушил тишину первый обиррат.
      – Ты не знаешь, где его можно найти? – без обиняков спросил Скотти.
      Прямой вопрос вызвал у обирратов смешанную реакцию. Капитану показалось, что собеседники что-то знали, но он думал, что выудить у них нужные сведения будет очень непросто.
      С другой стороны, Кирка и Скотта приняли за приезжих обирратов, и, конечно, их новые знакомые сейчас боролись с искушением показать собеседникам, что они причастны к тайнам, которые недоступны каким-то провинциалам.
      В конце концов, тщеславие взяло верх над осторожностью.
      – Если уж вы так хотите, – важным тоном произнес третий обиррат, – мы проведем вас к ним.
      – Действительно, очень хотелось бы посмотреть и послушать их, – согласился капитан. – И чем быстрее, тем лучше.
      – Почему бы и не сейчас? – предложил второй обиррат.
      Сидящие за столом пришли к общему согласию и через мгновение, не сговорившись, подняли свои кружки и дружно их осушили.
      – Пошли, – предложил первый обиррат и встал из-за стола.
      За ним последовали Кирк и Скотти. Последними поднялись с места два других обиррата, заметно захмелевшие.
      Солнце уже клонилось к закату. Горизонт был окрашен-в золотистые и зеленоватые тона. Умирающий солнечный свет бросал прощальные отблески на здания, окружающие рыночную площадь.
      Третий обиррат, молчаливый малый, заметил восхищенный взгляд капитана.
      – Красиво, не правда ли?
      – Действительно, красиво, – согласился Кирк.
      – В первый раз заметили такое?
      – Впервые, – подтвердил капитан.
      – В таком случае, – искренне признался обиррат, – я вам очень завидую.
      Путники пересекли пустынную площадь, сейчас свободную от торговцев и покупателей, повторяя тот путь, по которому шли Кирк и Скотт не более часа назад. Но вместо широкого, уже знакомого прохода на площадь, процессия пошла в самую узкую, как показалось капитану, улочку в городе. Скорее всего, это был зажатый домами переулок.
      Улочка привела в тупик. Очевидно, их место назначения находилось где-то до тупика. На всем пути по улочке встречались открытые двери, из которых доносились звуки обычной жизни.
      "Все логично: такая большая компания не может, не привлекать внимания, – подумал Кирк. – Поэтому подождем немного в тупике, а затем..".
      Уже на входе в тупик второй обиррат спросил у Скотта:
      – Откуда, говорите, вы приехали?
      – Мы не говорили, – спокойно ответил бортинженер. – Но если это так важно, то мы из Торрила.
      – Никогда там не был, – признался обиррат. – И что, хорошее место?
      – Прекраснейшее, – гордо ответил Скотти.
      "Хорошо сочиняет, – подумал Кирк. – Очень гладко".
      Капитан и бортинженер досконально проштудировали географию планеты и подобрали для себя вполне подходящее место для своего "рождения". Однако, живущие в совершенно другом месте, они, как могли, старались избегать подробных разговоров о "своей родине", где никогда не бывали.
      Постояв немного в тупике, вся компания двинулась в обратном направлении, пока второй обиррат не постучал в одну из дверей. Второму обиррату не терпелось продолжить начатый со Скоттом разговор, но два других дружно шикнули на своего товарища.
      Первый обиррат еще раз постучал в маленькую деревянную дверь: "тук-тук.., тук-тук...". Очевидно, это был условный сигнал. Дверь отворилась, на гостей глянула пара встревоженных глаз.
      – Все в порядке, – успокоил второй обиррат. – Это наши друзья из Торрила. Они специально пришли, чтобы услышать живое слово наших учителей.
      Страж дверей недовольно хмыкнул и, повернувшись, что-то невнятно пробормотал куда-то в темноту. Что именно, капитану не удалось разобрать. Затем охранник жестом пригласил гостей в дом.
      Как только вся компания шагнула за порог, дверь закрылась, и идти пришлось почти наощупь. Кирк нащупал рукой стену и стал медленно передвигаться вдоль нее.
      Идти впотьмах пришлось довольно долго. Капитан подумал о том, какими маленькими кажутся дома обирратов снаружи и какими просторными они являются на самом деле. Затем Кирк вспомнил о министрах. Что они скажут Меникки и Омаласу? Уделят ли они ему и Скотту хотя бы немного внимания, когда узнают, откуда и по чьему приглашению гости прибыли на эту беспокойную планету?
      Размышления капитана о своих дальнейших действиях были прерваны неожиданной вспышкой голубоватого света с правой стороны. Через мгновение вспышка появилась и слева. Так и не поняв происхождения странной иллюминации, Кирк вместе с остальными, наконец, попал в большую, плохо освещенную комнату, где собралось не менее дюжины обирратов.
      Второй обиррат вышел вперед и жестом указал на своих спутников.
      – Это наши друзья, – представил он Кирка и Скотта. – Они прибыли из Торрила, чтобы послушать наших вождей.
      Один из присутствующих обирратов удивленно вскинул брови и уставился на капитана. – Очень интересно, – заметил он. – Я сам из Торрила, но никогда не видел этих двоих.
      Капитану ничего не оставалось, как выругаться в глубине души самыми отборными словами. Какая оплошность! Они не предвидели, что к лидерам бунтовщиков могут приехать люди из других населенных обирратами городов.
      Через секунду недальновидный Скотт поплатился за свою ошибку. Один из обирратов, стоящий позади него, нанес бортинженеру сокрушительный удар в затылок. Охнув, Скотт упал на колени.
      Проявив завидную реакцию, Кирк увернулся от повторного удара, адресованного лично ему. Схватив обиррата за руку и подсев под него, капитан со всей силы рванул его на себя. Грузное тело обиррата сделало в воздухе замысловатый кульбит и с грохотом шлепнулось на каменный пол.
      Воспользовавшись замешательством, Кирк поднял на ноги незадачливого бортинженера и, подталкивая его перед собой, проскочил мимо опешивших обирратов. Капитан вздохнул с облегчением, когда покинул мрачную комнату.
      Но в темном коридоре драчливый обиррат догнал разоблаченных гостей и вновь пустил свой увесистый кулак в дело. На этот раз досталось Кирку.
      Падая на пол, капитан успел подумать лишь о том, что все старания Маккоя оказались напрасными.

      – Что они надумали? – ворвавшись в медицинский отсек, выпалил Фаркухар.
      Одна только мысль, что сейчас придется обсуждать действия товарищей с визгливым послом, заставила Маккоя содрогнуться.
      – Они вернулись в город обирратов.
      – Вернулись.., куда? – пробормотал Фаркухар. – Самостоятельно?
      Боунз неохотно кивнул.
      – Они что, с ума сошли? – заревел посол. – Когда мы были в городе обирратов, нас чуть не убили. Что они себе думают?
      – Может, им удается положить конец этому конфликту до того, как среди обирратов закипят настоящие страсти.
      – Минуточку, – сказал посол. – Они пошли туда, чтобы встретиться с обирратами?
      – Но они предприняли все меры предосторожности.
      – Предосторожности? Какие, к черту, предосторожности защитят их от кровожадных бунтовщиков?
      "Опять тебе изменяет чувство меры", – подумал Маккой о Фаркухаре, а вслух произнес.
      – Да, предосторожности. Кирк и Скотт изменили лица и стали похожи на настоящих малурианцев.
      Посол с удивлением посмотрел на Маккоя.
      – Вы сделали им пластические операции?
      – Не совсем так, но они стали неузнаваемы. Как еще они смогли бы встретиться с Меникки и Омаласом? Думаю, что...
      – Так это была ваша идея?
      – Да. Это моя идея. Им нужно встретиться с бывшими министрами, чтобы попытаться уговорить их успокоить обирратов.
      Воцарилось тяжелое молчание.
      – Но вы, кажется, о чем-то беспокоитесь? – спросил, наконец, Фаркухар.
      – Думаете, я говорил бы с вами на эту тему, если бы не волновался? – признался Боунз. – К этому моменту они должны были вернуться. Сердцем чувствую, с ними что-то случилось.
      – И что вы от меня хотите? – неожиданно заулыбался посол. – Чтобы я обо всем доложил Совету?
      – Именно так. Быть может, только Совет сейчас в состоянии помочь им.
      Фаркухар посмотрел на доктора, как на сумасшедшего.
      – Я принимаю ваши слова за шутку. Если Совет пошлет к обирратам войска, то исчезнут и те крошечные шансы на мир, которые еще остаются.
      – А если не пошлют, – с тревогой произнес Маккой, – то капитан и Скотт навсегда сгинут в этом городе.
      Посол покачал головой.
      – Нет. Так не пойдет, доктор. Мы не можем рисковать тысячами, а может, миллионами жизней ради парочки отчаянных авантюристов.
      – Эти авантюристы не так давно спасли вашу шкуру, – наступал Маккой. – Придется исправить вашу короткую память.
      – Не я советовал им возвращаться в город, – стал оправдываться посол. – Не в мой адрес и все ваши претензии!
      У доктора зачесались кулаки. По выражению Фаркухара Маккой понял, что посол испытывает то же желание.
      Доктору никогда прежде не приходилось драться. К тому же, Маккой сознавал, что посол в чем-то прав.
      – Ваша взяла, – процедил он, повернувшись к Фаркухару.
      – Моя.., взяла? – недоумевал посол.
      – Да, черт возьми, ваша взяла! Не пойдем мы ни в какой Совет. Будем сидеть у окна, ждать и надеяться, что парни вывернуться сами из этой перепалки.
      Вновь воцарилась молчание, которое первым нарушил Фаркухар.
      – Джим... Кажется, так вы называете своего капитана?
      – А что здесь такого? – взглянув через плечо на посла, удивился доктор.
      – Ничего, конечно. Но все-таки... Субординация, устав и все такое...
      – Идите вы к черту со своим уставом! В жизни есть вещи поважнее, посол! Да где уж вам понять...
      Впервые с момента встречи с послом Маккою показалось, что Фаркухар его не только не слушал, но и слышал, слышал на самом деле.
      – Я дам команду, чтобы их запеленговали, – решил Фаркухар. – А министры... Я доложу им, что капитан и Скотт срочно требуются для текущего ремонта "Энтерпрайза".
      – Прекрасно, – отозвался доктор, хотя он уже не надеялся ни на каких министров.
      – Доктор Маккой!
      – А.
      – Я хочу, чтобы вы знали... Я так же, как и вы, озабочен судьбой наших товарищей. Капитан Кирк и мистер Скотт – храбрые люди, и, если есть на свете справедливость, они должны вернуться живыми и невредимыми.
      – Спасибо, – почти прошептал растроганный Боунз.
      – Не стоит, – так же тихо ответил Фаркухар. Через мгновение, кивнув на прощание, посол направился к выходу из медицинского отсека.

* * *

      – А что за ловушку вы собираетесь устроить, мистер Спок? – не смог скрыть своего любопытства Гарсия.
      – Хорошую ловушку, – отмахнулся Первый офицер.
      В умелых руках Спока бледно-голубой луч дисраптора проделал в слоистой породе, похожей на земную слюду или сланец, длинный аккуратный тоннель. К счастью, весь холм состоял из этой поддатливой породы, поэтому вулканцу для работы потребовалось немного времени.
      Спок всецело сконцентрировался на выполнении своего замысла и не обращал внимания на клингонов, группами бродивших в окрестностях. Ясно сознавая, что вокруг него и ребят сжимается удавка, вулканец, тем не менее, сохранял удивительное хладнокровие.
      Дети пока не подавали признаков беспокойства. Они стояли на безопасном расстоянии от дисраптора и наблюдали за голубоватым лучом.
      Спок редко общался с детьми и был начисто лишен какого-либо педагогического дара, но за те часы, что вулканец провел вместе с детьми, ему удалось многое понять. "Главное, – решил Спок, – не допускать никакого запанибратства, но и не быть с детьми излишне суровым". В поведении офицера не было ни заигрывания, ни снисходительности. Может быть, именно благодаря его усилиям маленькие люди демонстрировали мужество и стойкость духа.
      – На Вулкане, – не прекращая работы, объяснил Спок, – есть хищник – ле-матья. Он живет в горах. В засушливое время ле-матья спускается на равнины в поисках корма. Тогда приходится ставить на этих хищников ловушки или капканы, чтобы они не перетаскали всех домашних животных.
      – Вы имеете в виду собак и кошек? – спросил Пфеффер. – Они едят их?
      Медфорд ахнула, представив, как ужасные хищники поедают ласковых кошечек и преданных собак.
      – Не собак и не кошек, – объяснил Спок. – На вулкане живут похожие животные, но называются они по-другому. Вот на них-то и нападают ле-матьи. Ничего не поделаешь, хищники живут только охотой.
      Работая дисраптором, вулканец пришел к выводу, что фазер все-таки удобнее. Но привычного оружия не было.
      После первых же залпов грозного дисраптора по косогору Спок почувствовал резкий запах озона, как на Вулкане во время грозы.
      – Да, – задумчиво произнес офицер. – На Вулкане все тебе известно, все родное, а здесь приходится постоянно изобретать и выдумывать.
      Повернувшись к детям, Спок с удивлением обнаружил, что они, как и полчаса назад, с любопытством наблюдают за его работой. Выполнив задачу, вулканец опустил пусковую кнопку дисраптора, и голубоватый луч-убийца моментально исчез.
      Когда дисраптор остыл, Спок вновь нажал на кнопку и направил тонкий луч на большой плоский валун, тоже состоящий из слоистой горной породы. Через минуту-другую вулканец вырезал из валуна плоский лист, похожий на оконное стекло.
      – Вот и все, теперь вы можете поднять этот лист. Он легкий, как воздух.
      Дети нерешительно обступили валун со всех сторон.
      – А его можно потрогать? – спросил Пфеффер. – Он, наверное, горячий?
      – Нет. Потрогать можно. Можно даже поднять его.
      Пфеффер со страхом и недоверием посмотрел на валун. Только что шипела и плавилась горная порода, во все стороны летели брызги... А теперь можно дотронуться рукой? Ухватившись за край листа, Пфеффер изо всех своих детских сил потянул его на себя.
      – Осторожно, – предупредил Спок. – Лист очень хрупкий, ни в коем случае нельзя его разбить. Мисс Медфорд, не могли бы вы помочь мистеру Пфефферу?
      Медфорд охотно согласилась, она взялась за другой конец листа, и совместными усилиями дети бережно опустили лист на землю.
      Спок легко вырезал еще несколько довольно тонких листов.
      – А можно я тоже помогу? – с надеждой спросила маленькая Ван.
      – Конечно, – кивнул офицер. – А пока отойди, пожалуйста, в сторону.
      Дети отошли на безопасное расстояние, и луч дисраптора, направляемый Споком, послушно обрезал края листов.
      Не успел исчезнуть бледно-голубой, на славу поработавший луч, как еще дымящийся валун вновь обступили нетерпеливые дети. Ван и Гарсия осторожно уложили едва остывший лист рядом с первым. Затем перенесли сюда и третий лист. Поставив дисраптор на предохранитель, Спок повесил его на плечо.
      Солнце быстро клонилось к закату. Скоро стемнеет, тогда будет очень трудно осуществить то, что задумал вулканец.
      Самая сложная работа предстояла впереди. Много времени ушло на то, чтобы выжечь дисраптором три ямы перед пещерами.
      Спок работал не покладая рук, позволяя себе перевести дух лишь тогда, когда перегревалось оружие. Отдохнув минуту-другую, вулканец вновь принимался за дело.
      – А зачем эти ямы? – спросил Гарсия.
      – Капканы для клингонов. Мы накроем ямы вырезанными листами, присыпем землей, и ловушки готовы. Под тяжестью клингонов листы треснут, и тогда...
      – А зачем нам тоннель? – не унимался Гарсия.
      – Тоннель соединил нашу пещеру с косогором. В случае чего, мы в нем спрячемся, и у нас будет два выхода: либо в пещеру, либо сюда, к подножию холма. Если все пойдет по плану, несколько непрошенных гостей найдут свою смерть в глубоких ямах.
      – Как те хищники, про которых вы рассказывали? – сравнивал Пфеффер. – Как их.., ле-матьи?
      – Правильно. Как ле-матьи, которые подкрадываются к владениям какой-нибудь вулканской семьи.
      – Мистер Спок, – обратилась Ван.
      – Да, мисс Ван.
      – - А почему бы вам не пережечь всех клингонов из вашего дисраптора? Вы так хорошо им владеете, и вообще...
      Спок отрицательно покачал головой.
      – Я успел бы убить только одного клингона, может, двух-трех. Такая тактика обречена на провал. Нас окружат и перебьют. Вот если бы у нас было несколько дисрапторов... А ямы помогут нам находиться в большей безопасности, по крайней мере, некоторое время.
      – Конечно – воскликнул Пфеффер. – Какой глупый вопрос!
      – Глупых вопросов не бывает, мистер Пфеффер, – заявил Спок несколько поучительным тоном. – Особенно, когда их задают такие молодые люди, как мисс Ван или ты.
      – Извините, – пробормотал мальчик.
      – Не надо извиняться передо мной, – повернувшись к девочке, Спок добавил:
      – В любом случае, мисс Ван, мы изменим тактику, как только добудем еще пару дисрапторов, пока же мы вынуждены пользоваться более подходящими методами.
      – Я понимаю, – вздохнула Ван.
      – А сейчас, – обвел взглядом Спок всю компанию детей, – я хочу поблагодарить вас за помощь. Давайте присыпем ямы землей, пока еще не совсем стемнело.

* * *

      Крутом был мрак и гробовая тишина. Вдруг мертвое спокойствие нарушил тревожный шепот:
      – Капитан, проснитесь.
      Последние обрывки сна смешались с реальным голосом. Через мгновение Кирк узнал голос старины Скотта, надежного и преданного товарища.
      Кирк с трудом открыл глаза и попытался найти знакомые черты: круглое лицо, темные брови, теплые карие глаза, полные мысли и энергии. Но капитан никак не предполагал увидеть глубоко посаженные серебристые глаза на фоне черного, как окружающий мир, лица.
      Если бы Кирк смог, то подпрыгнул бы от неожиданности. Но его руки и ноги были туго перетянуты толстой грубой веревкой.
      – Черт! – в сердцах воскликнул он, отчаянно пытаясь представить, откуда у малурианца голос бортинженера.
      Через несколько минут Кирк окончательно пришел в себя и вспомнил, где он находится и почему малурианец заговорил голосом Скотта. Несмотря на радость, что он и бортинженер живы и здоровы, капитану было неприятно, что они в плену у бунтовщиков, известных своей склонностью к жестокости.
      – Сэр, с вами все в порядке? Я-то уже подумал, что они вышибли из вас все мозги.
      Капитан нашел в себе силы улыбнуться.
      – Нет, Скотти. Я еще в своем уме. По крайней мере, мне так кажется.
      – По-моему, обирраты забрали у нас переговорное устройство.
      – Да, наши новые знакомые предусмотрительны, – с усмешкой прокомментировал капитан.
      Кирк и Скотти были заключены в маленькую комнатку с единственным грязным окошком, через которое едва пробивался луч света. Узкая входная дверь располагалась на противоположной стороне комнаты и была, наверняка, заперта, а может быть, как логично рассудил капитан, еще и охранялась каким-нибудь обирратом. Кирку казалось даже, что он слышит за дверью голоса.
      Капитан попытался освободить свои руки, но вскоре понял, что есть на свете вещи, которые обирраты делают на совесть. Они предусмотрели, кажется, все и убрали даже такую мелочь, как режущие и острые предметы. Сколько Кирк не блуждал взглядом по комнате, в поле зрения не попал ни один такой предмет.
      Но капитан не привык пасовать перед подобными проблемами. Он считал, что из любого положения можно найти выход.
      Кирк обратил внимание на окно. В их случае это первая палочка-выручалочка. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться и, не прощаясь, выскочить из негостеприимного пристанища.
      Они могли бы перемахнуть через подоконник даже со связанными руками и ногами. Конечно, это была бы забавная картина: два офицера неуклюже переваливаются через подоконник обирратского дома. Посмотрели бы ребята с "Энтерпрайза"!..
      Если бы они захотели, то покинули бы логово мятежников за несколько минут. Но ни Кирк, ни Скотт не желали возвращаться с пустыми руками. Они пришли сюда с единственной целью, войти в контакт с лидерами обирратов. Был лишь один способ добиться этого – остаться здесь и положиться на судьбу.
      – С этими украшениями на вашем лице чертовски трудно определить, о чем вы думаете, – заметил Скотти.
      – О чем я думаю, – объяснил капитан, – что, несмотря на наше затруднительное положение, у нас есть отличный шанс убедить...
      Слова Кирка были прерваны скрипом открывающихся дверей. В комнату вошли три обиррата. Никто из них не казался особенно предрасположенным к узникам. Двое обирратов держали в руках фазеры, которые, без сомнения, будут пущены в ход при первой же возможности.
      – Вижу, вы уже проснулись, – произнес невооруженный обиррат и обратился к своим товарищам:
      – Поднимите их на ноги. – Приказание было немедленно исполнено. Кирк и бортинженер не сопротивлялись. Это был тот случай, когда языком можно добиться большего, чем мускулами и кулаками.
      – Жалкие шпионы, – прошипел невооруженный. – Неужели вы всерьез рассчитывали одурачить нас своими сказочками о Торриле? – он сделал шаг вперед. – Сейчас я хочу узнать две вещи: кто вас послал и с какой целью.
      – Перед тем, как все объяснить вам, – произнес капитан, – я хочу заявить, что мы не те, за кого вы нас принимаете.
      – Как это – понимать? – выдавил из себя, видимо, главный обиррат.
      – Мы чужестранцы, – объяснил Скотт. – Члены дипломатической миссии, посланные сюда федерацией, чтобы положить конец вашему конфликту с мантилами.
      – Чужестранцы? – недоверчиво переспросил старший. – Не может быть!
      – Знаю, что в это трудно поверить, – пустился в объяснение капитан. – Но это правда.
      Он поднял руку и дотронулся до своего подбородка.
      – А это, – продолжал Кирк, – всего лишь накладные украшения и специальная краска. Без них мы выглядим совсем иначе.
      – Понимаю, – совершенно непонимающим тоном пробормотал обиррат. – И вы можете доказать это?
      – Расстегните мою тунику, – разрешил Кирк. – Мы перекрасили только лицо и руки.
      Продолжая глядеть на капитана с величайшим подозрением, старший обиррат приказал одному из подчиненных:
      – Заабит, сделай так, как он говорит. – Крепко сжимая фазер, Заабит свободной рукой расстегнул ворот туники и воскликнул:
      – Он сказал правду!
      Повернувшись спиной к Кирку, Заабит предоставил прекрасную возможность пленникам выхватить у себя фазер и расправиться с собой и остальными обирратами. Но капитан удержался от соблазна.
      Старший обиррат по-иному взглянул на непрошенных гостей.
      – Итак, значит, вы, действительно, чужестранцы, – произнес он.
      – Совершенно верно, – подтвердил Кирк. – И мы пришли в ваш священный город не для того, чтобы шпионить за вами. Мы хотим увидеть ваших лидеров, бывших министров Меникки и Омаласа, и поговорить с ними.
      Губы обиррата слегка задрожали.
      – Зачем?
      – - Мы хотели бы услышать их мнение о конфликте и его причинах, – объяснил Кирк. – Если есть возможность выхода из создавшейся ситуации на вашей планете, то она должна быть предложена не только мантилами.
      – Хочу разочаровать вас, – заговорил обиррат надменным тоном, – но Меникки и Омалас сейчас отсутствуют. Далее если бы они и были здесь, то я уверен, что они не стали бы тратить время на пустую болтовню с вами.
      – Тратить время?! – воскликнул Скотти, с негодованием посмотрев на обиррата.
      – И были бы правы, – продолжал старший, не обращая никакого внимания на реакцию пленников. – Разговор на эту тему – полнейшая и бесполезная трата времени. Нет никаких возможностей примирения с этими проклятыми мантилами. Они сошли с ума со своими кубайями.
      – Может, мы позволим Меникки и Омаласу самим решать, тратить им время или нет? – с сарказмом произнес капитан. – И вообще, мы представляем лишь третью сторону в...
      – Хватит, – отрезал старший обиррат. – Я не желаю, чтобы пришельцы советовали моему народу, как ему лучше поступать.
      Кирк обратил внимание, что обиррат как-то слишком уверенно произнес слова: "моему народу".
      – Вы один из министров, – догадался он.
      – Да. Я Меникки. И, как вы понимаете, я уже достаточно изучил мантилов, особенно тех, которые заседают в Совете. Я уверен, что ваше вмешательство не принесет никакой пользы.
      – При всем моем уважении к вам, хочу заметить, – спокойно произнес Скотти, – что вы даже не попытались понять мантилов. Если бы вы только сели с ними за стол переговоров...
      – Зачем? – спросил бывший министр. – Чтобы снова услышать, что наши святые места не представляют никакой ценности и нет ничего важнее, чем дикие стада их грязных животных? Вы хотите, чтобы меня снова унижали люди, которые ничего не видят дальше своих предрассудков?
      – Хорошо, хорошо, – осмелел капитан. – Оставайтесь здесь и делайте, что хотите. Но тогда объясните нам, чего именно вы добиваетесь, чтобы мы лучше представили вашу позицию в этом конфликте.
      Неожиданно Меникки охватил приступ хохота.
      – Вы хотите, чтобы я прочитал вам лекцию? – выговорил он, давясь от смеха. – А потом, уже образованных, отправил к мантилам?
      – Что-то вроде того, – кивнул Кирк. – Нам нужно больше знать. Все свои сведения мы почерпнули из разговоров с мантилами – членами Совета. А нас не устраивает однобокая, необъективная информация. – Бывший министр покачал головой и вновь недоверчиво взглянул на собеседников.
      – Вы в самом деле думаете, что мы вас отпустим?
      Капитан нахмурился. Ему совсем не нравился такой поворот событий.
      – Что вы имеете в виду? – с тревогой спросил Кирк.
      Лицо Меникки задрожало от волнения. Почему? Признак раскаяния?
      – Я имею в виду, что мы вряд ли оставим вас в живых после того, как вы увидели место, где мы скрываемся.
      В горле у Кирка пересохло. Краем глаза он заметил, как на него вопросительно уставился Скотт.
      – Но это как-то неинтеллигентно, – попытался смягчить обстановку капитан. – Вы забрали у нас переговорные устройства, но на нашем корабле знают, что мы в вашем городе. Если мы задержимся слишком надолго, об этом сообщат Трафиду.
      – Я не боюсь Трафида, – спокойного ответил Меникки.
      – Это глупо, – заметил Кирк. – Мантилы могут явиться сюда и камня на камне не оставить от вашего города. Вы знаете об этом. И наша смерть только подхлестнет их действия.
      Меникки ничего не ответил. Оглянувшись, он обратился к одному из вооруженных обирратов.
      – Пора заканчивать с ними.
      Обирраты подняли свои фазеры и направили их на узников. Кирк знал, что от луча этого грозного оружия он сгорит за считанные секунды.
      "Хватит работать языком, – решил капитан. – Пора что-то предпринимать". Не дожидаясь, пока ближний к нему обиррат нажмет на кнопку, Кирк резким движением связанных рук выбил фазер ничего не подозревающего обиррата. Следующим движением он изо всех сил ударил опешившего охранника под скулу, свалил его на пол.
      Капитан потянулся за фазером, но стянутые руки веревкой мешали взять его. Пока Кирк пытался схватить оружие, пришел в себя обиррат и тоже кинулся к фазеру. Заметив противника, капитан сделал отчаянный прыжок и всем своим весом придавил кисть обиррата к полу.
      Послышался приглушенный крик, перешедший в стон. Обиррат, забыв о своем оружии, стал размахивать переломанной кистью, стараясь унять боль.
      У капитана появилась возможность немного передохнуть. Только сейчас Кирк обратил внимание на Скотта.
      Дела бортинженера шли еще лучше. Каким-то образом ему удалось сесть на голову второму обиррату. В считанных дюймах от борющихся на полу валялось оружие.
      В этот момент Кирк правой рукой все-таки ухватил фазер своего противника. Менники, до сих пор не принимавший участия в столкновении, бросился к валявшемуся оружию, но капитан прожег пол прямо у ног бывшего министра. Меникки замер, широко раскрыв глаза от испуга.
      – Только попробуй, – грозно предупредил капитан. – Я не промахнусь, – затем он обратился к стонущему обиррату:
      – Я и тебя имею в виду!
      Со вздохом облегчения Скотт слез с головы поверженного противника.
      – Черт! – выругался бортинженер, пытаясь встать на ноги. – Я думал придется перегрызать парню шею.
      Обиррат с трудом поднялся на колени и теперь явно не знал, что делать дальше.
      – Я мог бы просидеть на нем до рассвета, но нам, кажется, пора домой, – издевался Скотти.Грозные и надменные до стычки, сейчас обирраты выглядели жалкими и растерянными.
      – Спасибо, Скотти, – поблагодарил капитан. Устало вздохнув, он сел у стены, опершись на нее спиной, и навел фазер на обирратов.
      – Славно поработали, сэр, – заметил Скотти.
      – Точно, – согласился капитан, а затем обратился к обирратам:
      – Мне бы хотелось попробовать договориться еще раз.
      – Мне бы тоже хотелось, – неожиданно раздался голос со стороны открытых дверей.
      Бросив взгляд в ту сторону, Кирк и Скотти заметили на пороге грузную горбатую фигуру еще одного обиррата.
      Меникки вдруг выругался и обратился к капитану с неожиданной просьбой:
      – Не трогайте его. Он не представляет для вас опасности.
      Почему Меникки так заступается за горбуна?
      – Мы не хотим никому причинить зла, – заверил Кирк.
      – Думаю, все в порядке, Меникки, – произнес горбатый. – Я верю ему. – Меникки нахмурился.
      – Ты слишком доверчив, Омалас. – Самый старший обиррат пожал плечами.
      – Возможно. А может, это ты слишком недоверчив.
      Воспользовавшись благоприятным моментом, Скотт подобрал второй фазер и лучом разрезал веревки, стянувшие его ноги. Через несколько секунд и Кирк освободился от пут.
      – В этом не было необходимости, – сказал Омалас. – Мы сами развязали бы вас.
      – Вообще-то, непохоже, чтобы эта идея целиком захватила ваших товарищей, – усмехнулся капитан. Горбатый обиррат выглядел удивленным. Сверкнув глазами, он произнес:
      – Меникки иногда бывает излишне горяч, но, тем не менее, всегда следует моим советам.
      – Но не сейчас, Омалас, – покачал головой бывший министр. – На карту поставлено слишком многое: не только наши жизни, но и судьба всего нашего восстания. Если не мы, то кто же тогда возглавит борьбу против проклятых мантилов?
      Омалас кивнул в сторону офицеров Звездного флота.
      – Эти люди предлагают нам пути выхода из конфликта без кровопролития. Разве это не достойная тема для обсуждения?
      – Стоит ли верить их словам, если они думают совершенно иначе? – фыркнул Меникки. – Мантилы упрямы и тверды, как скалы, и вы это знаете не хуже меня.
      – Думаю, мантилы о нас говорят то же самое, – парировал Омалас и обратился к капитану:
      – Ведь так?
      Кирк хотел улыбнуться, но посчитал это неуместным.
      – Да, – серьезно подтвердил он.
      – И вы верите, что между такими бескомпромиссными сторонами, как мантилы и обирраты, вам удастся восстановить прочный мир?
      – Раньше нам это удавалось, – произнес капитан.
      – Хорошо, – продолжил Омалас. – Мы не выйдем из подполья и не собираемся встречаться с Трафидом и другими мантилами. Более того, после случившегося мы никогда не примем никаких предложений с их стороны. Но мы можем помочь вам в вашей миссии. Если захотим...
      Меникки тяжело вздохнул. Очевидно, он тоже искал способ сохранить пленникам жизнь, не теряя при этом собственного достоинства.
      – Спасибо, – поблагодарил капитан.
      – Но вы должны возвратить фазеры их владельцам. Боюсь, что остальные наши товарищи, которые ждут за дверью, просто не поймут, если увидят вас с оружием, – наконец, заговорил Меникки. "Можно ли верить обирратам?" – колебался Кирк.
      – Верните оружие, друзья мои, – мягко настаивал Омалас. – Вы нас просили поверить. Настала очередь и вам положиться на мои слова.
      С большим нежеланием капитан опустил фазер перед собой на пол. Тихо выругавшись, Скотт с еще большей неохотой расстался с оружием.
      – Прекрасно, – буркнул Омалас, возвращая фазеры униженным охранникам-обирратам. – А теперь следуйте за мной. Я прикажу развязать вас, а потом мы поговорим обо всем, о чем вы считаете нужным.

      Пригласив иноземцев в просторную комнату, заставленную забавными комодами, деревянными столами и креслами, Омалас предложил присесть. Затем он приказал принести хлеба, холодной воды и пару кружек.
      Приказание было выполнено мгновенно, и Омалас стал настойчиво предлагать Кирку и Скотта позавтракать, но гости не чувствовали себя голодными. – Никто еще не проявлял мудрости на пустой желудок, – поучал бывший министр.
      Наконец, Кирк и Скотта уступили просьбе хозяина и не пожалели об этом.
      Капитан еще никогда не ел такого вкусного хлеба, круглого, с твердой золотистой корочкой и сладкой желтоватой мякотью. Скотт также оценил вкус обирратского кушанья, отламывая по кусочку, он подолгу и с наслаждением жевал хлеб, лишь изредка бросая на Кирка восторженные взгляды.
      Омалас сел за один стол с представителями Федерации, но даже не притронулся к пище, чем насторожил капитана. Но Кирк успокоил себя тем, что если бы обирраты хотели разделаться с ними, то нашли бы более оригинальный способ, чем примитивное отравление.
      – Мы высоко ценим ваше гостеприимство, – дожевав, проговорил капитан. – Но нам хотелось бы узнать, почему вы так настаивали на трапезе.
      – Потому что у вас больше не будет другой возможности поесть, – улыбнулся бывший министр, – пока мы не придем к какому-нибудь соглашению. Это наш закон.
      – Знаете, – прокомментировал удивленный бортинженер, – на это может понадобиться много времени.
      – Не больше одной ночи, – успокоил Омалас. Скотт недоуменно посмотрел на своего капитана. Но Кирк лишь пожал плечами, ничего не ответив.
      Когда с едой было покончено, Омалас стряхнул со стола крошки на пол, встал и подошел к одному из комодов.
      – Вы сказали, что хотели бы понять обирратов?
      – Именно из-за этого мы здесь, – улыбаясь, подтвердил капитан. – Причем с немалым риском для жизни.
      – Хорошо, – произнес Омалас и, вынув из комода ящик, извлек три древних книги в кожаном переплете.
      Через несколько секунд книги оказались на столе.
      – Здесь вы найдете все необходимые сведения, чтобы понять обирратов, – пояснил Омалас.
      Кирк протянул руку и дотронулся до древнего, обтянутого глянцевой кожей переплета. На мгновение он о чем-то задумался. Когда капитан оторвался от книги, то заметил изучающий взгляд Омаласа.
      – Там, откуда вы прибыли, есть такие книги? – Кирк убрал свою руку с переплета:
      – Да, есть.
      Усевшись за стол, бывший министр пододвинул один из томов к себе, подождал пока чужестранцы тоже возьмут по книге, и бережно открыл первую страницу.

* * *

      Уставший и разочарованный, Аорас вновь глубоко вздохнул. Прошли уже сутки, как они вышли на поиски человеческих детенышей. Этого времени оказалось достаточно, чтобы до глубины души возненавидеть свои будущие жертвы. Отправляясь в путь, Гидрис отказался от помощи других членов экипажа "Кад'нры", чем усложнил себе и Аорасу жизнь. Поиски привели клингонов в узкую расщелину между двумя холмами. В этом защищенном от ветра месте было все равно очень холодно. И так же, как везде, глаза слепило яркое и беспощадное солнце.
      – А все-таки Круг – дурак, – заметил Гидрис, стуча зубами от холода.
      Аорас не ответил. Хоть Круг и находился ниже Гидриса на служебной лестнице, но он был старше Аораса по званию. Поэтому Аорас благоразумно предпочел не обсуждать Круга даже в компании более старшего начальника. "К тому же, – заметил про себя Аорас, – Гидрис не искренен".
      Раздраженный неудачей, Первый офицер сейчас просто изливал злобу перед тем, кто подвернется ему под руку.
      – Вечно он, как идиот, ухмыляется на замечания капитана. Как-то я ему указал на это, так он ответил, что, мол, ему интересно, чем закончится вся наша миссия, – ворчал Гидрис. – Ничего, я ему еще устрою.
      Аорасу не хотелось поддерживать разговор. Это было бы опрометчиво и опасно.. Когда-нибудь Круг, без сомнения, бросит вызов Гидрису, стремясь на его место в иерархии. И если Круг станет Первым офицером, то Аорас может поплатиться за откровения с Гидрисом. Нельзя допустить никаких причин для сплетен среди команды "Кад'нры" о том, что нынешний Первый офицер был с ним близок в разговорах. Главное сейчас, – решил Аорас, – оставаться нейтральным. Не обращая внимания на молчание спутника, Гидрис продолжал:
      – "Зря ты мечтаешь о моем месте", – сказал я ему тогда. Да я не успокоюсь, пока не снесу с плеч его безмозглую голову!
      "Пожалуйста, – подумал Аорас, – но оставь этот разговор для другого времени и для других ушей. А я не хочу однажды проснуться с перерезанным горлом".
      Выпучив потемневшие от злобы глаза, Гидрис выпалил самые изысканные ругательства в адрес Круга, но Аорас хранил молчание, словно набрал в рот воды.
      Когда же придет конец его страданиям? Казалось, что все было на стороне проклятых колонистов: и суровая природа, и немилосердное канзандийское солнце. Неужели они не могли выбрать другое место для игры в прятки, где бы...
      Внезапно Аорас заметил вдалеке маленькое пятнышко. Забыв о неудобствах, он застыл на месте и стал вглядываться в даль, стараясь определить, что это такое.
      Дитя. Человеческое дитя. Кажется, девочка. Стоя к ним спиной, она не замечала надвигающейся опасности. Еще немного, и она приведет их в свое логово.
      Аорас поднял руку перед Гидрисом, но Первый офицер с раздражением отодвинул ее от себя: он также заметил ребенка.
      Затаив дыхание, клингоны стояли на месте и ничего не предпринимали. Малейший шум или неосторожное движение могут спугнуть ребенка, и тогда...
      К счастью, девочка сидела на камне и беззаботно заплетала косичку. Казалось, это занятие целиком захватило ребенка: она ни разу даже не посмотрела по сторонам. Мягко, по-кошачьи ступая по каменистой почве, клингоны, наконец, стали подкрадываться к жертве. Но совершенно неожиданно, словно повинуясь какому-то шестому чувству, девочка оглянулась назад. Увидев клингонов, она издала испуганный крик, вскочила с камня и бросилась бежать.
      Началась погоня. Аорас кинулся за ребенком, стараясь сократить расстояние.
      Дно расщелины было довольно ровным. Лишь кое-где природа рассыпала большие плоские валуны, которые, впрочем, не мешали преследовать жертву.
      Расстояние до девочки сокращалось. Они не дадут ей ускользнуть... Еще немного, и...
      Внезапно под ногами раздался треск разбитого стекла, и на голову Аораса посыпалась земля. От сильного удара потемнело в глазах, через мгновение сверху свалилось что-то тяжелое. Это мог быть только Гидрис.
      Аорас застонал от боли и приподнял голову. Первый офицер, лежащий рядом, не подавал никаких признаков жизни. Очевидно, он был без сознания, а может быть, и мертв.
      Сверху продолжала осыпаться земля. Посмотрев туда, Аорас понял, что они провалились в глубокую яму. Такие вот ямы способны выкопать только живые существа.
      Наверху показались смутные двигающиеся очертания чего-то. А вскоре Аорас увидел яркие вспышки, напоминающие выстрелы из дисраптора.
      Неужели они направят смертоносный луч сюда, на дно ямы? Но здесь же он, Аорас. Неужели жизнь кончена? Аорасу захотелось кричать, но из груди вырвался лишь жалкий стон.
      Кто выкопал эту могилу? Кто подстроил ловушку? Конечно, это Круг. Как блестяще он использовал ситуацию! Как ловко перехитрил Гидриса! Как тонко все продумал!
      Но почему Круг решил убрать Первого офицера таким странным способом? Почему он не сжег их дисраптором из-за какого-нибудь валуна? Стоп... Почему девочка? Приманка? Как он смог уговорить ее? Все-таки этот Круг – коварный и хитрый клингон.
      Между тем, вспышки лучей по-прежнему освещали стены и дно ямы, будто кто-то наверху специально дразнил двух захватчиков, щекотал их нервы близостью неминуемой смерти.
      Не хватало ни воздуха в легких, ни сил, чтобы закричать. Беспомощно приподнимая иногда голову, Аорас всматривался в очертания людей, со всех сторон обступивших яму.
      Странно... Похоже, Круга там не было. Кажется, это даже не клингоны. Через мгновение еще одна вспышка дисраптора осветила склонившиеся лица. Глаза Аораса наполнились ужасом.
      Вулканец! Один из колонистов был вулканец в форме офицера Звездного флота!
      Теперь все стало на свои места. Аорас понял, кто спрятал прибор "Джи-Семь" и как детям удавалось долгое время водить клингонов за нос, ими руководил офицер Звездного флота!
      – Давай! – прохрипел Аорас. – Добей нас! – Спок внимательно всмотрелся в подавшего признаки жизни клингона.
      – У нас нет намерений убивать вас. Я только хочу убедиться, что у вас с собой нет оружия и вы не сможете бежать оттуда. Вам придется некоторое время посидеть в яме.
      Через мгновение вулканец исчез. Затем послышался детский смех. Чувствуя себя, как в могиле, Аорас беспомощно смотрел на кружочек голубого неба.

* * *

      – Сэр...
      Это был голос Скотта, который сидел за столом напротив капитана.
      – Извините, – встряхнув головой, произнес Кирк. – Я, кажется, вздремнул тут.., немного.
      – Ничего. Просидев с книгами целую ночь, я тоже, как пьяный.
      – А куда это Омалас ушел? – озираясь по сторонам, спросил Кирк.
      – Он не сказал, – отозвался бортинженер, – но думаю, он скоро вернется.
      – Ах, да, конечно. А как давно он ушел?
      – Пару минут назад, сэр. Ну и что вы скажете? Есть у вас какие-нибудь идеи? Я имею в виду эту проблему с кубайями.
      Капитан кисло улыбнулся. Священные книги регламентировали каждый шаг обирратов от рождения до смерти. В них можно было найти все правила и уложения, регулирующие повседневную жизнь, от кулинарных рецептов и ведения сельского хозяйства до обетов безбрачия и похоронных обрядов.
      – У меня нет никаких идей. А у вас?
      – Аналогично, – признался Скотт. – Пока нет.
      Внезапно открылась дверь, и на пороге появился Омалас, держащий перед собой поднос со свежим хлебом и холодной водой.
      – Сейчас мы отпразднуем знания, которые вы почерпнули, – объявил он.
      Офицеры Звездного флота заметили, что на подносе, кроме, привычного набора пищи, лежали еще два предмета: их переговорные устройства.
      – После трапезы мы завяжем вам глаза и отведем на то место, где вы... – Омалас улыбнулся, где вы потеряли сознание. Оттуда вы сможете связаться с кораблем или вернуться в правительственный зал. Но я не рекомендую вам задерживаться в городе. Меникки не в восторге от того, как мы с вами обошлись. Он без колебания применит силу, если вас снова где-нибудь обнаружат.
      – Я понимаю, – произнес капитан, – и прошу вас не беспокоиться, мы узнали все, что хотели.
      "Главное, – подумал Кирк, – сможем ли мы извлечь из этих знаний пользу".

* * *

      Велед кипел от ярости.
      – Повтори, что ты сказал, – приказал он Кругу.
      – Похоже, пропал Первый офицер, а также Лутек, Аорас, Иглат и Шроф.
      Было видно, что Второй офицер не смог сдержать радости по поводу исчезновения Гидриса.
      – Только Дират и Рог вернулись с задания, но они ничего не обнаружили.
      – Неужели так трудно найти банду гаденышей?! – взревел капитан.
      – Мы думали, что не так трудно, если хотите, я снаряжу еще одну команду для расследования.
      – Нет, – чуть успокоился Велед. – Оставайся здесь. Пока я не вернусь, ты будешь старшим.
      – Пока вы не вернетесь? – удивился Второй офицер.
      – Да, я сам, своими глазами хочу увидеть место событий. Я лично отправлюсь на поиски детенышей, – хмыкнув, капитан продолжил:
      – Ты можешь оказаться на должности Первого офицера раньше, чем мы все предполагали, Круг.
      – Я счастлив служить вам в любом качестве, – едва заметно усмехнувшись, ответил Второй офицер.
      – Не сомневаюсь, – проворчал Велед. – А сейчас позови-ка мне Чоррля, Энгата, Норга, Зорага и этого, из Ник'нашей... Граэля. Мы уже больше суток потратили на глупости. Я хочу положить конец этим дурацким поискам.

      Маккой находился в медицинском отсеке, пытаясь выяснить, почему биомониторы до сих пор дают ошибочные показания. Вдруг он услышал позади себя шаги, которые быстро приближались.
      Доктор резко обернулся и увидел двух малурианцев, стоящих посередине отсека. Маккой непроизвольно потянулся к кнопке тревоги, Что малурианцы делают на "Энтерпрайзе", да еще в медицинском отсеке?
      Только спустя мгновение доктор понял, кто перед ним.
      – Джим! – радостно закричал он. – Скотти!
      – Разрази меня гром, если это не мы, – подтвердил капитан.
      – А я уже думал, что вы так и не узнаете нас, – признался бортинженер.
      – Не узнаю? – переспросил доктор. – Черт! Хорошо же я сработал! Как я рад видеть вас, парни! Мы уже начали волноваться, – помолчав, он добавил:
      – Признаюсь, я даже накричал на посла. Извини, Джим, но я, действительно, перепугался. Мы уже решили послать мантилов за вами. К счастью, теперь это уже не понадобится.
      – Все в порядке, Боунз, – успокоил капитан. – Если ты сейчас, не слишком занят своими мониторами, то сними, пожалуйста, эти чертовы штучки с моего лица. Я чувствую себя, как в тетрацитской глиняной маске.
      Тетрацитская глина приобрела известность благодаря живущим в ней микроскопическим паразитам. Доктор хорошо был знаком и с этой глиной, и с этими паразитами. Однажды он добрую неделю лечился после их укусов.
      – Итак, – произнес доктор. – Если я верно припоминаю, именно мистера Скотта я первым переделал в малурианца. Значит, ему первому я и удаляю все "украшения".
      Бортинженер замахал руками:
      – Но я не думаю, что...
      – Доктор прав, Скотти, – прервал его капитан. – Вы пойдете первым.
      – Сэр н-но я...
      – И не спорьте. Хотя бы из вежливости, – настаивал Кирк. – Я знаю, что вам эта маска поперек горла, как и мне.
      Смирившись, Скотт направился на ближайшую кушетку.
      – Ладно, – проворчал он. – Делайте, что хотите. – Доктор открыл дверцу стеклянного шкафа и достал необходимые инструменты.
      – Только вместе с этой сеткой не снимите с меня кожу, – попросил Скотт.
      – Не обещаю, – улыбнулся Маккой. – А сейчас лягте и замрите. Процедура не займет и минуты.
      В ожидании своей очереди Кирк включил переговорное устройство.
      – Как дела, мистер Зулу?
      Штурман находился в отсеке управления. Послышался его голос.
      – Лучше не бывает, капитан. Возвращайтесь поскорее.
      – Спасибо, лейтенант, – поблагодарил Кирк. – Продолжайте, – спохватившись, он добавил:
      – А как там мой огонь-цветок?
      – Ну, это было моей первой заботой, капитан, – усмехнулся Зулу. – Разве до медицинского отсека не доносится его запах?
      – Ладно, не буду мешать, – ухмыльнулся Кирк в ответ и выключил прибор.
      Наконец с лица Скотта удалили все лишнее, но оно оставалось все еще черным, как сажа, а глаза сверкали неестественным серебристым блеском.
      – Ох, как же все-таки хорошо без этих излишеств, – с облегчением выдохнул бортинженер.
      – Подожди немного, – предупредил Маккой, – Станет еще лучше. Скажи, Джим, добились вы того, зачем ходили к обирратам?
      Громко хмыкнув, капитан стал вкратце рассказывать о своих со Скоттом похождениях.
      – Трудно сказать, Боунз. Нам, конечно, удалось поговорить с Омаласом и Меникки. Благодаря Омаласу мы даже ознакомились со священными рукописями обирратов. Но нас держали на почтительном расстоянии, и поэтому...
      Неожиданно Кирк замолчал, затем щелкнул пальцами и воскликнул:
      – Черт возьми, Боунз! Вот оно...
      – Не надо в медицинском отсеке так кричать, – приструнил капитана доктор.
      – Наконец-то! Я понял, откуда надо искать подход к малурианской проблеме. Вы только послушайте, парни!
      – Давай, – пробурчал Маккой. – Мы тебя внимательно слушаем.
      – Что, опять цеплять украшения? – испугался Скотти.

* * *

      "Пора привыкать быть старшим", – про себя произнес Круг и положил ноги на стол.
      В отсутствии капитана он перебрался в дом, который Велед превратил в штаб-квартиру. "Что мне стоит привыкнуть? Клянусь, я скоро стану Первым офицером, а может быть, даже капитаном. Если сгинет Гидрис, что уже, наверняка, случилось, то почему бы мне не воплотить свою цель в жизнь? Почему бы мне не стать и капитаном, если не "Кад'нры", то какого-нибудь другого корабля?" – размышлял Круг.
      Из междоусобицы между Камор'дагами и Гевиш'ре можно было извлечь выгоду. Главное сейчас – делать правильные шаги, и тогда...
      Внезапно отворилась дверь, и в помещение вошел один из охранников, здоровяк Огир.
      – Второй офицер, у меня новости с "Кад'нры". От Хаастры, – волнуясь, отрапортовал он. Хаастра? Шеф безопасности? Убрав ноги со стола, Круг проворчал.
      – Какие еще новости?
      Он чувствовал, что услышит сейчас недобрую весть. Охранник переминался с ноги на ногу и никак не мог начать.
      – Там случилось несчастье, Второй офицер. Там.. – Огир вновь запнулся.
      – Ладно, хватит! – вскочив на ноги, заорал Круг. – Я сам все услышу от Хаастры!
      Он схватил переговорное устройство и нажал на кнопку начала связи.
      – Круг? – ответили на том конце. – Я должен поговорить с капитаном.
      – Капитан занят, – сообщил Второй офицер. Сейчас его заменяю я.
      Обычно Хаастра выходил на связь лично с капитаном, но если Велед оставил за себя Круга, то шефу безопасности не оставалось ничего другого, как сообщить обо всем Второму офицеру.
      – У нас взорвался один из грузовых отсеков. Рядом с двигателями.
      От неожиданности и неприятного сообщения Круг закусил губу.
      – Диверсия?
      – Абсолютно уверен. Пока я никого не подозреваю.
      – Разрушения?
      – Очень сильные. Пока мы не отремонтируем ускорители, мы не взлетим. Нам не хватит импульса, чтобы оторваться от планеты.
      Круг в сердцах сплюнул на пол. Он не представлял себе, как доложит о диверсии капитану. Второй офицер понял, почему Огир так долго мялся.
      – Начинайте немедленно ремонт, – приказал Круг. – Двигатели должны быть исправлены через несколько часов.
      – Конечно, – ответил Хаастра.
      Круг уловил в его словах нотки иронии. Очевидно, шеф безопасности представил, как к этому приказу отнесутся инженеры корабля.
      – И вот что еще, Хаастра, – добавил Круг. – Сейчас же найти и арестовать преступника. Вернувшись, капитан и слушать не захочет, что в наших рядах диверсант.
      – Не стоит напоминать мне об этом, – обиделся шеф безопасности.
      Убрав переговорное устройство, Круг по-бычьи уставился на Огира.
      – Ну, – буркнул Второй офицер. – Что ты ждешь? Ступай и помоги в ремонте.
      Напоминать Огиру дважды не было никакой необходимости. Через несколько секунд Круг остался в одиночестве.
      Прокрутив в памяти весь разговор с шефом безопасности от начала до конца, Второй офицер громко хлопнул по столу кулаком. Диверсант! Это неслыханно! Если Хаастра не найдет его, то с плеч полетит не одна голова.
      Совершенно неожиданно Круг почувствовал тот особый дискомфорт, какой может дать только руководящая должность.

* * *

      Казалось, над залом правительства витали грозовые тучи, готовые вот-вот разразиться громом и молниями. Кирк почувствовал это сразу же, как только он, Маккой, Скотт и Фаркухар переступили порог зала.
      Трафид и другие мантильские министры с угрюмыми лицами стояли у гексагонального стола и напряженно взирали на монитор, специально выставленный под окном. Вскоре на темном экране появились изображения бывших министров Меникки и Омаласа.
      Остановившись перед Трафидом, Фаркухар поприветствовал Первого Министра, приставив к своему виску два пальца, после чего добавил:
      – Благодарю вас за терпение, Первый Министр. – Трафид повторил приветственный жест Фаркухара, но как-то слишком уж небрежно. Если раньше Первый Министр выглядел достаточно спокойным и уравновешенным, то теперь казался откровенно озабоченным. В свете последних событий это не было странным.
      – Не стоит меня благодарить, – ответил Трафид послу. – Скорее, вас надо благодарить за то, что вы пытаетесь остановить кровопролитие, – лицо Первого Министра задрожало, – Хотя обязан вам напомнить, что наше благоговение перед кубайями никуда не исчезло и мы не собираемся поступаться их правами и спокойствием.
      – Мы понимаем, Первый Министр, – кивнул Фаркухар. – Уверяю вас, и мы не страдаем недооценкой вашего отношения к этим священным животным. Хочу заметить, что на нашу позицию не повлияли и контакты наших людей с обирратами.
      Трафид с благодарностью посмотрел на посла.
      – Хорошо. Тогда давайте начинать. – После того, как все заняли свои места перед монитором, Кирк почувствовал на себе сверлящий взгляд Фаркухара, который словно хотел сказать:
      "Смотри же, не сделай из меня лжеца, капитан".
      Нахмурившись, Кирк наблюдал за тем, как сотрудники службы безопасности сделали изображение на мониторе более ярким и четким.
      Омалас и Меникки находились в пустом помещении без окон, поэтому совершенно нельзя было определить даже по косвенным признакам, в каком именно месте бывшие министры вышли на связь с залом правительства. В конце концов, не было никакой гарантии, что план федератов устроит обе стороны. Тогда, в случае провала, ищейкам мантилов будет трудно раскрыть местоположение лидеров обирратов.
      Конечно, мантилы могли бы запеленговать сигналы, идущие от обирратов, но Трафид дал слово, что этого не случится. Более того, Совет обеспечил обирратов полудюжиной ретрансляторов, которые способны скрыть источник первичного сигнала.
      Омалас посмотрел на Трафида, своего бывшего коллегу по правительству.
      – Добрый день, Первый Министр. – Трафид невозмутимо встретил взгляд бывшего министра.
      – Добрый день, коллега. Возможно, этот день, действительно, станет для нас добрым.
      Даже случайному человеку бросилась бы печаль, сквозящая в голосах бывших коллег. Казалось, два уже немолодых человека сожалели об оборванных нитях, которые когда-то их связывали. "По крайней мере, это обнадеживает", – подумал капитан.
      – Идея, которую мы хотим вам предложить, принадлежит капитану Кирку, – приступил к делу Фаркухар. – Прошу вашего внимания.
      Все посмотрели на капитана. Сделав глубокий вдох, он начал речь, которую готовил всю ночь.
      – Как вы все знаете, капитан-лейтенант Скотт и я имели честь посетить священный город обирратов. Министр Омалас любезно предоставил нам возможность ознакомиться со священными манускриптами своего народа.
      Неожиданно доктор Маккой поднялся со своего места и передал капитану электронную записную книжку. "Все нормально", – успел шепнуть доктор.
      – Спасибо, – громко ответил Кирк. Включив записную книжку и нажав на соответствующие кнопки, он поднял книжку вверх и показал начертанную на ней фразу сначала всем в зале правительства, а затем повернул ее в сторону монитора.
      – Поправьте меня, министр Омалас, если я ошибусь, – продолжил капитан. – Ваш протест направлен против свободного передвижения кубайев и выражается в следующем положении: "Никаким животным: ни лесным, ни полевым – нельзя находиться на священных территориях".
      Цитата была точной, поэтому неудивительно, что оба опальных министра дружно закивали.
      – Да. Это суть нашего протеста, – согласился Омалас. – И мы, действительно, не можем потерпеть присутствия животных на наших святынях.
      Кирк продолжал рассуждение.
      – Хорошо. Недавно мы предложили Совету приручить каких-нибудь животных, например, геттрексов, и держать их поблизости от священных территорий.
      – Но это невозможно! – воскликнул Меникки. – Мы не выносим геттрексов еще больше, чем кубайев!
      – Мы знаем, – спокойно ответил Кирк. – Тогда мы решили предложить замену настоящих хищников запахом их выделений. Это предложение тоже не было принято. Потом мы вызвались синтезировать в соответствующих лабораториях запахи хищников, никогда не обитавших на вашей планете. Но и эта попытка была отвергнута.
      – Если бы мы приняли это предложение, то пришли бы в противоречие с нашими священными писаниями, – подтвердил Омалас.
      – Прекрасно, – почему-то обрадовался капитан. – Никаких животных, никаких запахов, – для большего эффекта Кирк сделал паузу. – А что вы скажете об аромате цветка?
      Капитан снова нажал кнопки на электронной записной книжке и с выражением процитировал:
      – "Украсьте священные камни всяческими цветами и растениями, что быстро растут. Пусть освежают они вашу память и сердце ваше учащенно стучать заставляют". Слово в слово, не так ли, министр Омалас?
      Эта цитата вызвала недоумение Омаласа.
      – Совершенно верно. Мы никогда не были против растений на наших святынях. Но я не вижу, каким образом растения могут помочь в достижении ваших целей, капитан. Что-то я никогда не слышал о цветке, аромат которого отпугнул бы кубайев. Напротив, известно, что большинство наших сильно пахнущих растений только привлекает этих животных.
      – Все правильно, – согласился Кирк. – Но все, что вы сказали, относится к малурианским цветам.
      Капитан выразительно посмотрел на бортинженера.
      Взяв в руки переговорное устройство, Скотт нажал на кнопку и четко проговорил:
      – Мистер Кайл, пришлите, пожалуйста, образец в зал правительства.
      Прошло совсем немного времени, и у ног бортинженера лежал маленький блестящий черный шар. Скотти быстро поднял его и передал капитану. Кирк нажал на кнопку, прятавшуюся в углублении шара посылка немедленно раскрылась, и капитан извлек на свет цветок с длинными темно-синими лепестками и острыми, серого цвета, тычинками.
      Кирк встал с места и, вытянув руку, поднес цветок к самому монитору.
      – Что это? – спросил Меникки.
      – Клингоновский огонь-цветок. Растение, которое убивает вокруг себя все живое. Цветок рос в нашем ботаническом саду отдельно от других растений. Но, что важнее всего, – объяснил капитан, – растение выделяет запах, который вряд ли понравится кубайям.
      – Но я не чувствую его аромата, – хмыкнув, заметил Трафйд.
      – Это неудивительно, – ответил Маккой. – Вы же не относитесь к кубайям. В этом вся прелесть цветка. Никто из малурианцев не почувствует запаха, но растение будет держать кубайев на почтительном расстоянии от запретных мест.
      – Вы уверены в этом? – с сомнением спросил Омалас.
      – У меня была возможность собрать кое-какие данные о кубайях, – объяснил доктор. – Я узнал, как работают их органы обоняния. Похоже, строение этих органов у кубайев такое же, как у пурисов. А пурисы, надо вам сказать, избегают огонь-цветка как чумы. Бьюсь об заклад, что кубайи будут сторониться этого растения больше, чем самых дурно пахнущих геттрексов.
      Прищурившись, Меникки внимательно смотрел на доктора.
      – Думаете, мы прекратим наше восстание только из-за одних ваших слов?
      В голосе бывшего министра чувствовалась нескрываемая усмешка.
      – Очень скоро свои слова я смогу подтвердить на практике, – ответил Маккой. – Я уже начал работы по синтезу ароматических веществ, которые выделяются огонь-цветком. Мы распрыскиваем их на путях миграции кубайев, и если животные изменят своим привычкам, значит, решение проблемы у нас в кармане.
      – А если нет? – продолжал упрямиться Меникки.
      – Иначе и быть не может, – заявил, доктор Маккой.
      – Чтобы убедиться в результате, мы должны лично присутствовать при эксперименте, – заметил Омалас.
      – Конечно, – согласился доктор.
      Меникки бросил недоуменный взгляд на Омаласа.
      – Хочешь сказать, что ты выходишь из-под подполья? Но это невозможно!
      – В священном писании сказано: "Чрезмерная осторожность питает страхи и гонит прочь успехи".

      Определить с воздуха местоположение кубайев для Кайла было делом несложным. При всем желании трудно не заметить огромные стада, медленно бредущие по вековым тропам.
      На место эксперимента отправились все, кто участвовал в последних переговорах: мантильские министры с охраной, Фаркухар и трое офицеров Звездного флота. На борту транспортной платформы располагался и ценный груз: несколько емкостей с синтетическим экстрактом выделений огонь-цветка.
      Меникки и Омалас ожидали в заранее условленном месте. Они со своими телохранителями тесной группой стояли недалеко от города, молча всматриваясь в далекий горизонт. Скоро оттуда должны появиться первые стада, кубайев.
      Ветер, сырой и холодный, играл в траве, заставляя ее прижиматься к самой земле. К счастью, он дул в ту сторону, откуда должны появиться стада ненавистных обирратам кубайев.
      Транспортная платформа с участниками испытаний прибыла как раз вовремя, когда на горизонте появились первые животные.
      Сухо поприветствовав друг друга, бывшие коллеги по правительству прильнули к оптическим приборам.
      После необходимых распоряжений емкости с экстратом были расставлены в одну линию, перпендикулярно движению животных. Если все пойдет по плану, то невидимая стена запахов должна задержать продвижение кубайев в сторону города.
      Кирк, оказавшийся рядом с Маккоем, дотронулся до плеча друга.
      – Скажи-ка, Боунз, почему ты так уверен, что эта синтетика сделает свое дело?
      – Потому что нет причин для сомнений, – нахмурившись, произнес доктор.
      – Ты не ответил на мой вопрос.
      – Черт возьми, Джим, я все-таки врач, а не ветеринар. Выяснение потребовало знаний и времени.
      – Я так и думал, что ты уклонишься от ответа, – подытожил капитан.
      Стадо кубайев приближалось с каждой минутой. Под ногами уже чувствовалось сотрясение почвы. Горизонт заволокло стеной пыли, поднявшейся из-под копыт тысяч животных.
      К счастью, ветер не изменил своего направления. Открыли емкости с экстрактом. Но время шло, а кубайи не проявляли никаких признаков беспокойства и, явно, не собирались уклоняться от первоначального маршрута.
      Если животные проскочат незримый барьер, то через считанные часы заполнят священный город обирратов. Тогда не миновать новой вспышки взаимных обвинений, насилия и кровопролития.
      Кубайи уже были в двухстах шагах, а запах, наверняка, уже разлившийся по равнине, все еще не давал никакого эффекта.
      Кирк заметил, что всех наблюдателей охватило волнение. Время от времени они обменивались тревожными взглядами: Омалас с Меникки, Трафид с министрами.
      Надежда на успех эксперимента, а значит, и на долгожданный мир угасала с каждой минутой. Кубани продолжали приближаться. Восемьдесят шагов... Семьдесят... Шестьдесят... Вздохнув, капитан решил, что планету не спасет уже ничто.
      Пятьдесят шагов... Сорок... Тридцать...
      – Ну давай же! – не выдержав напряжения, закричал Маккой, словно обращаясь непонятно к кому: то ли к ближайшей емкости, то ли к животным.
      Внезапно, будто услышав призывы доктора, кубайи замедлили бег, а затем и вовсе изменили направление, бросившись вдоль линии, по которой стояли емкости. За первыми кубайями помчались и остальные.
      Перед наблюдателями предстала грандиозная картина: почуявшие невыносимый запах животные уже двинулись в другом направлении, а их сородичи все еще неслись к незримой стене.
      Малурианцы и их гости стояли, не веря своим глазам. Разочарование на их лицах сменилось сомнением, а сомнение – нескрываемым ликованием.
      – Я знал, что все получится! – как ребенок, радовался Маккой.
      – Капитан Кирк!
      Повернувшись, капитан увидел грузную фигуру Омаласа. Лицо обиррата выражало огромную усталость.
      – Да, министр.
      – Благодарю вас от своего имени и имени жителей всей нашей планеты.
      Краем глаза Кирк заметил Фаркухара, ревностно наблюдающего за поведением и репликами Омаласа.
      – Нас единой командой прислала сюда федерация. Если мы и достойны благодарности, то все в равной степени.
      Кивнув в знак согласия, Омалас продолжил:
      – Тогда я обязан поблагодарить всех вас, – склонившись к уху капитана, он добавил:
      – Но вас более всего, мой друг, за разум.
      Затем, поежившись от холода, бывший министр подошел к Фаркухару, чтобы обсудить с ним некоторые политические нюансы.

* * *

      Затерявшись в пространстве между холмами, Велед и Граэль не теряли присутствия духа. Капитан, многозначительно посмотрев на своего спутника, напомнил о его обязанностях.
      – Как далеко? – спросил Граэль в переговорное устройство.
      – Примерно в тридцати шагах, – послышался искаженный прибором голос Террика, определяющего специальным сенсором местонахождение каждого пропавшего клингона и человеческих детенышей. – Где-то под склоном.
      – Отлично! – обрадовался Граэль и убрал переговорное устройство.
      Кто бы мог подумать, что для поимки каких-то там щенков понадобится совершенная техника? Чем они питаются, как переносят суровые ночи? Неужели дети до сих пор живы? Где же, в таком случае, Гидрис? Почему от него нет никаких известий? Наверное, Гидрис просто схалтурил. "В любом случае, – решил Велед, – я не упущу своего шанса".
      Капитан был полон решимости положить всему этому конец, найти прибор "Джи-Семь" и вписать этим еще одну славную страницу в истории клана Гевиш'ре.
      – Энгат, Чоррль! Пойдемте в авангарде! – прокричал Велед в переговорное устройство. – Норг будет замыкающим! Не терять из вида Террика!
      Осторожно ступая по темно-коричневым камням, капитан чуть не замурлыкал от предвкушения близкой победы. Уж он покажет Гидрису, как нужно действовать с беглыми колонистами!
      Неожиданно шедшие впереди Энгат и Чоррль замахали руками. Очевидно, они получили какой-то сигнал от Террика. Переговорное устройство молчало.
      Догнав спутников, Велед заметил на их лицах подобие улыбки. Моментом позже капитан понял причину их столь странного поведения. Единственное, что сейчас хоть как-то оживляло пейзаж, была большая яма, вырытая в земле. Прибор Террика определил, что где-то здесь находятся два клингона. И если их нигде больше не было видно, значит.., они должны находиться в этой дыре!
      Если бы Велед не был капитаном и не нес никакой ответственности за исход миссии, и если бы от этого исхода не зависела его карьера, то он от души посмеялся бы вместе со всеми. Но сейчас в его сердце вползла маленькая змея.
      Стоя у края ямы, Велед вглядывался в темную бездну. Его глаза, привыкшие к яркому солнечному свету, наконец, смогли различить на ее дне две неподвижные фигуры.
      Кончиком носка капитан столкнул в яму несколько камешков, чем вызвал на дне сначала легкое движение, а затем громкие ругательства. Пленники земной тверди встали во весь рост, подставив свои лица скупому свету, струящемуся сверху. Одним из них был Гидрис, другим – Аорас.
      – Капитан! – пошатываясь, крикнул Первый офицер.
      Велед заметил, что его лицо забрызгано кровью.
      – Я... Я рад видеть вас! Нам подстроили ловушку!
      – Кто?! – взревел капитан. – Маленькие выкормыши?..
      – Нет! Не только они! – подхватил Аорас. – С ними вулканец! Это он подстроил ловушку! Это он... – Реакция Веледа на этот лепет не заставила себя долго ждать – капитан с остервенением стал пинать в яму камни и комья земли. Они дождем обрушились на головы пленников, заглушив все протесты Аораса.
      – Пурисовы дети! Что же это за вулканец такой?! Что же он такого вам наговорил, что вы, как черви, полезли в эту могилу?!
      – Капитан Велед! – закричал Гидрис. – Это не колонист! На нем форма офицера Звездного Флота!
      – Звездного Флота?!
      – Звездного флота!
      Велед почувствовал себя так, словно его окатили ушатом холодной воды. Если здесь замешан Звездный флот, значит, их миссия в опасности! Но почему потребовалось так много времени, чтобы узнать об этом?
      В порыве ярости Велед снял с предохранителя свой дисраптор и направил его в яму. Через мгновение разрезавший темноту голубоватый луч навсегда заставил замолчать Гидриса и Аораса.
      Расправившись с неудачниками, капитан закусил губу. Сейчас, как никогда, нельзя было поддаваться никаким эмоциям. Он не в увеселительном заведении. Сейчас он отвечает за миссию, от успеха которой зависит, может быть, судьба галактики. Глубоко вздохнув, капитан спрятал свой дисраптор.
      Не доверяя никому, Велед сам связался с Терриком.
      – Да, капитан, – прозвучал голос в переговорном устройстве.
      – Вот что Террик. Забудь все мои предыдущие инструкции. Мы больше не ищем наших людей. Пусть подыхают. Единственное, что меня интересует – дети. И один взрослый вулканец.
      – Хорошо, – отозвался удивленный Террик, К несчастью, сенсорные приборы клингонов были не так совершенны, как подобные устройства федератов. Поэтому, даже зная примерные координаты нахождения вулканца, Террику понадобилось много времени, чтобы перестроить прибор на поиск офицера Звездного Флота.
      Но Велед готов был ждать, сколько угодно.

* * *

      На огромном экране в командном отсеке корабля вновь появилась черная бездна, полная звезд. Малурианский конфликт – одна из самых щекотливых проблем, с которыми капитан сталкивался в своей жизни. Какое счастье, что все позади!
      – Сколько времени займет путь до Бета Канзандии-Три? – спросил Кирк у Чехова.
      – Четверо суток, шестнадцать часов и двадцать девять минут, сэр.
      Капитан внутренне улыбнулся, заметив, как раздобрел и округлился за последнее время русский навигатор. Спок, не терпевший тучных людей, наверняка, учинит скандал по этому поводу.
      Спок... Как он там? Кирк улыбнулся, представив, как он снова увидит своего друга и услышит о жизни колонии за время отсутствия "Энтерпрайза". Зная вулканца, капитан был уверен, что тому удастся найти не только слабые места в приборе, но и подобрать для "Джи-Семь" новые области применения. Наверное, после участия Спока прибор уже превзошел все ожидания.
      – Сэр! – раздался голос Ухуры. Кирк, сидящий в своем кресле, повернулся в ее сторону.
      – Да, лейтенант.
      Офицер-связист выглядела необычно взволнованной.
      – С Двенадцатой базы сообщили, что, возможно, в колонии на Бете Канзандии что-то случилось.
      Услышав сообщение Ухуры, капитан ощутил, как по телу побежали мурашки. Сердце Кирка болезненно сжалось, но внешне он оставался спокойным.
      – Подробнее, лейтенант.
      Нахмурившись, Ухура сообщила некоторые детали:
      – Колония забыла представить в Центр свой обязательный отчет о проделанной работе. А когда Двенадцатая база попыталась с Бетой Канзандией связаться, то не последовало никакого ответа.
      "Кэрол... Спок..." – пронеслось в голове капитана. Что же там могло случиться? Бета Канзандии находится совсем рядом с империей Клингонов... Хотя нет, клингоны здесь ни при чем. Это что-то другое, но что?
      – Спасибо, лейтенант. Проинформируйте Двенадцатую базу, что мы будем у цели через четыре дня, – не дожидаясь ответа Ухуры, Кирк отдал новую команду:
      – Мистер Зулу, разверните корабль в девятое пространственное искривление.
      Даже развив сумасшедшую скорость, "Энтерпрайзу" понадобится не менее суток, чтобы добраться до колонии. Но капитан не терял надежды, что случившееся в колонии не из тех происшествий, которые не могут подождать.

* * *

      Сидя в пещере, Дэвид, как и все остальные ребята, дожевывал остатки пищи, найденной у провалившихся в яму клингонов. Внезапно в вечернее тишине раздались звуки шагов. Выхватив дисраптор, Спок подкрался к выходу и, повернувшись к ребятам, подал знак молчать. Дети притихли.
      Послышались дребезжащие, гортанные голоса. Клингоны! Дэвид узнал эту неприятную клингонскую речь. Оглянувшись, он увидел, что все ребята попрятались за камни и испуганно замерли, затаив дыхание. Лишь движение и взгляд вулканца выражали уверенность и спокойствие. Вновь повернувшись к детям, он еще раз приложил палец к губам.
      Неужели удача на этот раз отвернется от них? А может, клингоны ничего не заметят и пройдут мимо?
      Внезапно полумрак пещеры прорезал тонкий голубой луч, и в то же мгновение на детей посыпались тысячи мелких осколков горной породы.
      – А ну, выползайте, сукины дети! Выползайте, а не то я разворочу вашу вонючую дыру вместе с вами!
      Дэвид услышал бешеное биение своего сердца. Отряхнув с головы толстый слой пыли, он посмотрел на ребят. Все они молча отряхивались и бросали редкие испуганные взгляды на вход в пещеру, где по-прежнему стоял невозмутимый вулканец. На фоне дневного света было заметно, как заострились черты его лица.
      Интересно, сколько же клингонов окружили пещеру? Если бы их было двое или трое, Спок, несомненно, преподнес бы им сюрприз из своего дисраптора. А если их больше?
      Очевидно, клингоны узнали, что колонисты вооружены, иначе они не беспокоили бы многовековые своды пещеры залпами из дисраптора. Но откуда они могли узнать? Наверное, наткнулись на яму и вызволили оттуда своих товарищей. Дэвид прикусил губу. А может, они нашли и другие ямы? А может они...
      Мысли мальчика прервались из-за новых вспышек голубоватого огня, и камни, мелкие и крупные, посыпались на головы колонистов, казалось, со всех сторон. Через мгновение пещера наполнилась душераздирающими детскими криками.
      – Думаете, я позволю играть с собой в кошки-мышки? – заорал какой-то клингон. – Надеетесь, что вам удастся перехитрить меня, как вы перехитрили тех двух идиотов?!
      До пещеры донесся дружный хриплый хохот, по которому можно было понять, что клингонов не двое-трое, а намного больше. Внезапно, как по команде, смех прекратился.
      Значит, их много, и все вооружены... Но Дэвид и мысли не допускал, что клингоны победят в этой схватке. Даже если их было во много раз больше, то после того, что ребята уже сделали с клингонами, захватчики вряд ли оставят им жизнь. Пусть смерть, но смерть достойная. Нет, они не сдадутся. Дэвид не сразу понял, что Спок уже вовсю орудует дисраптором. Но направил его вулканец не на клингонов, а совсем в другую сторону. Он методично, дюйм за дюймом расширял уже выдолбленный ранее проход в скале. Тоннель! Дэвид понял замысел взрослого офицера.
      Видимо, клингонов можно было взять только хитростью. Если план удастся, Спок окажется за спинами захватчиков и тогда...
      Вскоре фигура вулканца исчезла в подземном тоннеле. Лишь далекие всполохи голубого света напоминали о смелом решении офицера Звездного флота.
      – Последнее предупреждение! – донеслось снаружи. – Даю вам еще один шанс спасти свои щенячьи шкуры!
      Последнее предупреждение... Споку понадобится время, чтобы зайти врагам в тыл. Не прошло и пяти секунд после клингоновского предупреждения, как началась третья, самая сильная атака на пещеру. Наполовину засыпанный обломками и истекающий кровью, Дэвид крепко сжал зубы.
      Из-под обломков и пыли послышались стоны остальных ребят. Через мгновение раздался топот ворвавшихся в пещеру клингонов, и не успел Дэвид опомниться, как сильная рука схватила его за шиворот и со всей силы выдернула из под обломков. Подняв глаза, мальчик встретил безумный взгляд клингона, звериный оскал которого обнажил белые острые зубы.
      – Наконец-то, – прорычал он. – Маленькие пурисы, попались на съедение!
      Охваченный ненавистью к звероподобному клингону, мальчик изо всех сил попытался вырваться на свободу. Дэвид пинал, царапал, кусал захватчика, но клингон только все больше ухмылялся в животном оскале.
      Внезапно раздался громкий голос другого клингона:
      – Вулканец! Террик утверждает, что здесь был вулканец!
      В ту же секунду пропала звериная ухмылка на лице напавшего на Дэвида захватчика. Швырнув мальчика на землю, он схватился за оружие.
      – Найти его! – крикнул кто-то из клингонов, очевидно, их старший. – Найти его, иначе вы никогда не увидите больше родную планету!
      Захватчики рассыпались по всей пещере, освещая все ее самые темные уголки холостыми вспышками лучей из дисраптора.
      – Но здесь его нет!
      – Идиоты! Вулканец должен быть здесь! Не растворился же он в воздухе!
      Осветительные выстрелы из дисраптора стали столь частыми, что казалось, на какое-то время в пещеру заглянуло солнце.
      – Мистер Спок! – закричал кто-то из детей. Дэвид увидел, как в проеме тоннеля показался вулканец. Не успел... В ту же секунду захватчики направили дисрапторы на одного-единственного человека. Клингон, оказавшийся ближе всех к Споку, держал перед собой Гарсию.
      – Выходи! Иначе этот щенок умрет первым. – У вулканца не оставалось выбора. Нахмурившись, он обреченно швырнул свой дисраптор к ногам врагов. Один из клингонов быстро подобрал оружие и, выпрямившись, изо всех сил ударил Спока по лицу.
      – Это за то, что мы потратили на тебя так много времени!

      – Ты выкрал прибор под названием "Джи-Семь", – процедил сквозь зубы клингон. – Я хочу его видеть.
      Спок мог бы соврать и сказать, что никакого прибора не видел, но нужно знать вулканцев: ложь для них – такой же грех, как убийство или предательство. Кроме того, было совершенно очевидно, что "Джи-Семь" мог спрятать только он или дети.
      – Ну?! – настаивал клингон.
      Офицер Звездного Флота продолжал хранить молчание, еще больше ожесточая врагов. Глаза клингона вспыхнули огнем ненависти и злобы. Протянув руку, захватчик, как клещами, сжал лицо Спока. Больно, неприятно, но вулканец спокойно перенес это унижение.
      Склонив набок голову и прищурившись, клингон пытливо посмотрел в глаза жертвы.
      – Ты никогда не расскажешь об этом, – понял он. – И пытать тебя бесполезно, только зря время потратим и силы. Но ты еще доставишь нам наслаждение своими воплями, пусть и немного позже.
      Неожиданно клингон замотал головой по сторонам, словно пытался кого-то найти. Наконец, его взгляд остановился на Дэвиде.
      – Человеческое существо не может быть бесконечно молчаливым, – глубокомысленно изрек захватчик. – Особенно, если это существо – ребенок.
      По сигналу мальчика немедленно швырнули к ногам клингона. "Уж этот-то ничего не скажет, – решил про себя Спок, – или я переоцениваю стойкость Дэвида".
      Вполне вероятно, захватчики решили сломить дух вулканца ужасным зрелищем пыток детей. Неужели он не променяет сведение о приборе на безопасность маленьких колонистов? Клингоны никогда не славились ни милосердием, ни добродетелью, ни благородством. А сейчас, после стольких мытарств и потерь своих товарищей, они жаждали только одного – мести. Даже заполучив прибор в руки, враги не остановятся ни перед чем.
      – Где прибор?! – заорал клингон. Дэвид не проронил бы ни слова, даже если бы что-то и знал. Но пытки...
      Спок пожалел, что связался с детьми. Он хотел, чтобы ребята спрятались в самых отдаленных холмах. Он пытался обеспечить им безопасность, но они сами сделали свой выбор и теперь пожинают плоды своего решения.
      – Где этот проклятый механизм? – повторил клингон.
      Дэвид посмотрел на Спока и, словно заразившись спокойствием вулканца, предпочел глубоко спрятать свой язык. Этот взгляд и эти незримые узы, протянувшиеся от офицера к ребенку, не остались незамеченными клингонами.
      – Похоже, – поделился своим наблюдением один из них, – этот щенок берет пример с вулканца, но мы быстро спустим его с небес на землю.
      Клингон выразительно посмотрел на стоящего рядом Чоррля и Граэля, чьи руки не были заняты. Кивком он указал на россыпь больших острых камней.
      – А ну-ка поглядим, сколько мозгов в его голове и как быстро мы их вытрясем. – Прикусив губу и сжав кулаки, Спок наблюдал, как мальчика схватили в охапку и что есть мочи бросили на острые красные камни.
      Ветер, холодный, как межзвездное пространство, выл, словно раненый хищник, и пробирался в пещеру, как к себе домой.
      Велед испытывающе посмотрел на мальчика, чьи глаза выражали ненависть, смешанную с вызовом. Капитан всегда считал, что такой взгляд можно заметить только у клингонов, но никак не у человеческих существ.
      Казалось, ребенок не думал о том, что его жизнь сейчас висела на волоске и эта непрочная нить могла оборваться в любую секунду по малейшей прихоти захватчиков.
      Клингон вспомнил Тимоти Риордана, пустившего слезу после первого же крика. Стоящий здесь мальчик разительно отличался. Сравнив двух детей, клингон в глубине души усмехнулся.
      И все-таки этот блондин еще ребенок. Велед решил, что это звено является самым слабым местом в цепи. Цепь оборвется, необходимо лишь время.
      – Ты ведь знаешь, чего я хочу, – приставив дисраптор к лицу Дэвида, напомнил капитан. – Отдай мне прибор, иначе ты умрешь.
      Мальчик побледнел и часто заморгал, но все равно хранил молчание. Ярости клингона не было предела. Сейчас он покажет этому щенку и всем остальным, что может капитан Велед!
      – А ну-ка, посторонись, – приказал Велед клингону, который держал Дэвида.
      Палец капитана уже потянулся к кнопке на дисрапторе, когда вдруг пещера озарилась вспышкой голубого луча. Велед резко оглянулся и увидел, как из обуглившегося тела Чорреля повалил дым.
      В первые секунды капитан "Кад'нры" не понял, что произошло, но в сердце пополз холодок опасности. Через мгновение Велед увидел нацеленный на него дисраптор и до конца осознал всю глубину появившийся угрозы.
      – Граэль... – тихо произнес капитан. – Ты что?..
      В следующую секунду, так и не договорив, Велед бросился в сторону от вновь сверкавшего голубоватого луча. Лежащие рядом несколько камней в мгновение ока превратились в пар.
      Упав на землю, капитан прицелился в покушавшегося и нажал на кнопку. Луч его дисраптора прошел буквально в дюйме от головы Граэля.
      В завязавшейся перестрелке более удачливым оказался молодой офицер: вторым выстрелом он сжег плечо и правую руку капитана.
      Объятый дымом, Велед в предсмертной агонии все-таки нашел силы приподнять голову и воскликнуть:
      – Предатель!

* * *

      Какое-то время Граэль молча стоял над тем, что осталось от капитана, и не мог поверить в случившееся. Раньше он думал, что решиться на повторное предательство гораздо легче, чем на первое, но все оказалось намного труднее.
      Назад пути не было. Граэль только начал исполнять то, что когда-то обещал Кируку: и взрыв на "Кад'нре", и убийство Веледа были звеньями одной цепи, цель которой – не дать капитану заполучить технологию колонистов.
      Конечно же, Граэль мог уничтожить всех своих товарищей, но.., такой грех на душу... Хотя.., грех ли это? Мало-помалу мысли стали возвращаться к офицеру. Его оцепеневший взгляд встретился с голубыми глазами мальчика.
      "Эти дети... И этот вулканец... – пронеслось у Граэля в голове. – Пусть они сделают за меня остальное". Перешагнув через тело капитана, офицер подобрал дисраптор Веледа и протянул его опешившему мальчику.
      – Возьми его в руки, – обратился Граэль. – Ты же хочешь помочь своим друзьям, не правда ли?
      – Да, – тихо ответил мальчик.
      – Тогда это твой единственный шанс. – Недоверчиво взглянув на захватчика, Дэвид сделал шаг вперед и протянул руку к дисраптору.
      – Ты знаешь, как им пользоваться? – отдав оружие мальчику, спросил Граэль.
      В ответ Дэвид прикоснулся указательным пальцем к спусковому механизму дисраптора.
      – Хорошо, – произнес Граэль. – Ты отойди в сторону, чтобы видеть вход в пещеру, а я останусь здесь. Как только кто-нибудь из твоих врагов появится из-за большого валуна, прицелься и стреляй по моему сигналу.
      Удивлению мальчика не было предела. В его недоверчивых глазах читался естественный вопрос: почему? Но Граэль больше ничего не объяснил.
      Клингон собрал детей и вулканца в тесную группу. Никто не видел трагедии, разыгравшейся у входа в пещеру, и поэтому они не придали значения странной тишине в том месте, где был капитан, Граэль и Чоррль.
      Повернувшись к мальчику, изменник подал условный сигнал. Расположившись таким образом, чтобы из-за валуна клингоны могли видеть только стреляющего мальчика, Граэль стал ждать первого выстрела. "Зачем подвергать себя опасности, когда есть прекрасное прикрытие в лице ребенка?" – усмехнулся офицер.
      Первый выстрел Дэвида оказался крайне неточным. Огонь прошел примерно в двух шагах от ближайшего клингона, который лишь через несколько секунд сообразил, что смертоносный луч предназначался именно ему. Вскинув дисраптор, клингон открыл ответный огонь.
      Граэль не мог понять, жив еще мальчик или уже мертв, хотя это было не так уж и важно. Главное, что он отвлек внимание на себя.
      С удивительной меткостью Граэль уничтожил двух своих товарищей. Третьему удалось заметить этот источник огня и, не мешкая, пустить по Граэлю луч. Но его попытка оказалась неудачной, через долю секунды к этот клингон упал замертво.
      Оставшиеся в живых захватчики обрушили на Граэля всю мощь своих дисрапторов, вынудив его спрятаться за валун. Перестрелка потревожила многовековой покой пещеры. С потолка и со стен во все стороны полетели горячие осколки.
      Глубоко вздохнув, изменник высунул голову, и его голубой луч снова попал в цель. Еще двумя клингонами стало меньше. Убиты четверо, осталось только двое...
      Воспользовавшись ситуацией, вулканец подкрался сзади к одному из клингонов и схватил его руками за шею, заставив опустить оружие. Второй клингон попытался помочь своему товарищу и уже навел на Спока дисраптор, но в то же мгновение был сражен лучом Граэля.
      Наступила тишина. Лишь теперь Граэль убедился, что его юный помощник жив и невредим, а дисраптор по-прежнему у него в руках.
      – Ты отлично поработал, малыш, – похвалил клингон. – А теперь верни мне оружие. – Дэвид не торопился выполнить просьбу Граэля. Тогда офицер указал в сторону детей и произнес:
      – Не испытывай меня. Я на вашей стороне, если, конечно, ты не против.
      Поколебавшись несколько мгновений, мальчик протянул оружие клингону.
      – Мудрое решение, – ухмыльнулся офицер. Выбравшись из укрытия, Граэль заметил, что Спок потянулся к дисраптору одного из убитых.
      – На вашем месте я бы не трогал оружие! – крикнул Граэль.
      Услышав предостережение, Спок задумался, а затем отошел от дисраптора. Стоя в сторонке, вулканец с недовольным видом наблюдал за клингоном, который добил лучом своих товарищей и перерезал все их оружие. Переведя свой взгляд на детей, Спок заметил на их лицах только два чувства: ужас и отвращение.
      – Это ваши враги, – объяснил Граэль. – И мне непонятно, почему вы недовольны их смертью.
      – Не было необходимости добивать их, ведь они уже были и так мертвы, – ответил офицер Звездного флота.
      – Не было необходимости? – зловеще рассмеялся клингон. – Это, может, для вас, но никак не для меня.
      – Должен признаться, – заметил Спок, – что я не понимаю ни ваших действий, ни ваших целей.
      – Достаточно того, что цели знаю я, – с пафосом заявил Граэль. – Вам же лишь скажу, что моя главная цель – обеспечить провал этой миссии и вернуться на родину. В то время, как я буду уговаривать команду, вы можете возвратиться в колонию и освободить всех своих людей.
      – Это жест благородства? – не в силах скрыть удивление, спросил вулканец.
      – Вам лучше знать, – пожал плечами Граэль. Спок бросил задумчивый взгляд на клингона и посмотрел на детей.
      – Что ж, пойдем, – скомандовал вулканец. – Сделаем так, как он предложил.
      Лишь светловолосый мальчик бросил прощальный взгляд на своего недавнего врага.
      Убедившись, что дети и вулканец ушли, клингон отложил дисраптор в сторону, оперся спиной о вулкан и застыл, думая о чем-то своем.

* * *

      Круг в нетерпеливом ожидании расхаживал по в штаб-квартире. Внезапно тишину нарушил торопливый стук. Дверь открылась, и на пороге появилась могучая фигура Огира.
      – Второй офицер, на связи Граэль, – бесстрастным голосом доложил охранник.
      Выругавшись, Круг включил переговорное устройство.
      – Граэль? Это Второй офицер. Что дам у вас случилось?
      – Они все мертвы, – сообщил Граэль холодным и равнодушным тоном, словно говорил сейчас о параметрах траектории движения корабля или подобных скучных вещах.
      – Что за чепуху ты несешь? Кто мертв?
      – Они все погибли, – повторил Граэль. – И капитан Велед, и Первый офицер Гидрис. Погибли все, кроме меня.
      Кругу потребовалось время, чтобы осознать кошмарный смысл сообщения Граэля.
      – Кто же их убил? Ведь не эта свора человеческих выкормышей?
      – Нет, это не дети. Там вообще не было детей, Второй офицер. Были только взрослые – офицеры Звездного флота. Думаю, все это ловушка: у меня такое ощущение, что они специально готовились к нашей миссии.
      В порыве негодования Круг чуть было не разбил переговорное устройство вдребезги. Он-то уж точно и раньше знал, что дети, особенно человеческие, не в состоянии перехитрить таких искушенных воинов, как Гидрис. Об этом же должен был знать и Велед. Видимо, ему следовало взять с собой больше клингонов или использовать прямой огонь главного дисраптора "Кад'нры".
      Но теперь возмущаться было поздно. Граэль сказал., что капитана больше нет. Значит, и их миссия, цель которой – захват новой технологии, провалилась.
      Неожиданно Круг понял, что сбылась его мечта: теперь он не просто офицер, оставленный капитаном за старшего, а капитан, самый настоящий капитан!
      – Оставайся на связи! – приказал он Граэлю.
      – Есть, сэр!
      Рассеянно посмотрев на переговорное устройство, Круг подумал о том, что жизнь его теперь может круто измениться. Она подкинула немного вариантов, в которых необходимо разобраться.
      Можно вместе с оставшимися в живых клингонами дать бой спрятавшимся в холмах федератам. Однако... Кто знает, как там все повернется? Если это ловушка, как утверждает Граэль, то сколько еще клингонов не вернется на родину?
      Второй вариант – бежать, и бежать немедленно, прихватив с собой лишь некоторые захваченные компьютерные дискеты с расчетами и исследованиями по новой технологии.
      Естественно, после некоторых раздумий новоиспеченный капитан склонился ко второму варианту. Круг понимал, что они будут походить на жалких пурисов с поджатыми хвостами, что он не принесет никакой славы клану Гевиш'ре. А Будро... Будро лгал, глядя ему в лицо. Он должен был знать, кто ожидает клингонов в холмах! Теперь Круг не сомневался, что прибор "Джи-Семь" в руках у федератов. А вдруг этот прибор – оружие пострашнее дисраптора?
      Круг вновь вызвал по переговорному устройству Граэля.
      – Слушаю, Второй офицер.
      – Теперь я капитан, – напомнил Круг.
      – Слушаю, капитан, – поправился Граэль.
      – Свяжись с кораблем и передай мой приказ привести в полную готовность транспортный отсек. Нас ждет много работы.
      – Как вам угодно, капитан Круг. – Стоящий у дверей Огир не сводил глаз с нового капитана.
      – Мы отправляемся? – робко спросил он.
      – Да. Мы покидаем эту колонию, но не одни.
      – Не одни?! – удивленно переспросил охранник.
      – Конечно, нет, – раздраженно подтвердил Круг, давая понять, что он и Огир теперь на несколько ступеней дальше друг от друга, чем прежде. – Мы возьмем с собой колонистов.
      Дождавшись, когда массивная фигура охранника скроется за дверью, Круг вальяжно развалился в капитанском кресле.

* * *

      На большом экране появилось изображение далекой планетки, величиной с ноготь.
      – Приближаемся к Бете Канзандии-Десять, – раздался взволнованный голос Зулу. – Бета Канзандия-Три появится через двадцать три минуты тридцать секунд. – С колонией по-прежнему нет связи, – добавила Ухура.
      Капитан наклонился вперед и нервно затеребил свой подбородок. Возможно, когда они произведут посадку и узнают причину странного молчания колонистов, окажется, что просто вышла из строя передающая станция или виноваты атмосферные помехи. А Спок с удивлением узнает, что страх за судьбу колонии погнал "Энтерпрайз" аж через девятое искривление. "Как вы сами видите, сэр, – скажет вулканец, приподняв брови, – у нас все в полном порядке".
      Сидящий неподалеку за штурманским пультом Чехов внимательно всматривался в один из малых мониторов.
      Внезапно он закрутился в кресле и взволнованным голосом сообщил:
      – Сэр, на моем экране увеличенное изображение клингонского корабля! Он на орбите планеты колонистов!
      Капитан моментально принял решение.
      – Держите скорость, мистер Зулу! – он нажал на одну из кнопок на пульте. – Мистер Скотт!
      – Слушаю, сэр.
      – Кажется, мы наткнулись на неприятность: впереди по курсу клингоновское судно. Приготовить к бою фазерные установки и фотонные торпеды.
      – Они уже готовы, сэр!
      Почему здесь появились клингоны? Может, это просто пограничный корабль? Или за этим стоит что-то другое? А вдруг колония подверглась нападению? Клингоны и раньше видели угрозу в новых технологиях Федерации.
      Черт! Колонисты совершенно беззащитны, они не в состоянии сопротивляться клингонскому нападению. А если.., капитан словно увидел перед глазами Кэрол и Спока. Незаметно для себя он до боли сжал кулаки.
      – Мистер Лесли!
      – Слушаю, капитан, – последовал почти немедленный ответ.
      – Приведите в полную готовность отдел безопасности. Похоже, нам придется очищать колонию от клингонов – Будем готовы через пять минут, сэр, – заверил шеф безопасности.
      – Через пять минут? Хорошо.
      До Беты Канзандии-Три еще десять минут хода. Всего десять минут, которые казались капитану вечностью.

      Спрятавшись на игровой площадке, Спок и дети напряженно вглядывались в знакомые очертания поселка. Казалось, внизу царили мир и спокойствие.
      – Как мы узнаем, в каких домах засели клингоны? – спросил Гарсия.
      – Около этих домов должна быть выставлена охрана, – ответил вулканец. – В любом случае, это моя проблема, поэтому я спущусь вниз один.
      Ребята обиженно посмотрели на Спока. Всем хотелось пойти вместе с ним, даже несмотря на те страдания и унижения, которые им доставили клингоны.
      – Мистер Спок прав, – решил Дэвид. – Мы будем ему только мешать.
      Вулканец одобрительно взглянул на мальчика, отметив про себя, что за последние дни Дэвид сильно повзрослел. Не сын ли он Кирка? Нет, это невозможно. Конечно, капитан намекал несколько раз на подобную возможность, однако... Нет, Кирк обязательно знал бы об этом. Если бы Дэвид был его ребенком, то капитану сообщили бы, что у него растет сын.
      – Согласен, Дэвид, – подхватил Спок. – Мне, действительно, будет удобнее и проще спуститься в поселок одному. А вы оставайтесь здесь.
      Никто из детей не был счастлив от такого решения, но всем пришлось подчиниться.
      Окинув взглядом своих маленьких товарищей в последний раз, вулканец по узкой тропе направился в сторону поселка.

* * *

      Как Спок и предполагал, путь до поселка занял не более двадцати минут. Столько же времени ему потребовалось на разведку. У некоторых домов, действительно, была выставлена охрана, но вулканец, к счастью, остался незамеченным.
      Подобравшись поближе к одному из постов, Спок заметил, как к клингону-охраннику подошел другой. Переминаясь с ноги на ногу от холода, они затеяли оживленный разговор. Через несколько минут один из охранников удалился, возможно, чтобы о чем-то сообщить начальнику или по своим естественным надобностям. Это дало возможность вулканцу еще ближе подойти к дому и спрятаться за угол.
      Внезапно выскочив из своего укрытия, Спок решительно накинулся на ничего не подозревающего клингона и схватил его за шею. Несмотря на свои внушительные размеры, захватчик очень быстро сполз на землю.
      Подхватив клингона, Спок втащил его в дом.
      – Боже мой! – раздался вдруг чей-то голос. – Да это же Спок!
      Без сомнения, голос принадлежал доктору Будро.
      – Как вам удалось проникнуть в поселок? – не мог прийти в себя от изумления администратор.
      – У нас нет времени на разговоры, – отрезал вулканец.
      Спок положил клингона под лестницу и завладел его дисраптором.
      – Я был бы вам очень благодарен, если бы вы привлекли внимание остальных клингонов, – обратился вулканец к арестованным колонистам. – Чем громче, тем лучше.
      Обнаружив Кэрол Маркус живой и невредимой, Спок без промедления вручил ей оружие.
      – Спрячьте пока его подальше. Оно пригодится, если я потерплю неудачу.
      – Мистер Спок, – дрожащим голосом заговорила Кэрол, – а дети?
      – С ними все в порядке. А сейчас, доктор, помогите создать побольше шума.
      Сначала робко, а затем все громче и громче, колонисты вступили друг с другом в перебранку, которую не могли не услышать захватчики.
      Действительно, вскоре прибежал клингон, держа на перевес дисраптор. Озираясь по сторонам, он попытался найти пропавшего товарища, но ни среди колонистов, ни где-либо еще его не оказалось.
      Вдруг клингон заметил Спока. Повернувшись, он нацелил на вулканца свой дисраптор, но было слишком поздно. Получив сокрушительный удар в челюсть, клингон рухнул на пол.
      "Должен поблагодарить капитана за то, что он когда-то научил меня этому приему", – усмехнулся Спок.
      На этот раз он передал трофейный дисраптор доктору Будро.
      Приняв оружие, доктор заметил:
      – Никогда не думал, что настанет такой день, когда мне придется держать в руках эту штуку.
      – Дисраптор придаст вам уверенности, доктор. А где же остальные ваши коллеги?
      – В одном из домов, – ответил Будро. – Вот только не знаю, в каком именно.
      – Не надо беспокоиться, доктор. Я найду и этот дом, и всех ваших товарищей.
      – Не требуется ли вам помощь? – спросила Кэрол. Спок отрицательно покачал головой.
      – Я предпочел бы, чтобы вы нашли для себя более безопасное место.
      Кэрол хотела что-то возразить вулканцу, но быстро передумала и подчинилась.
      – Пойдемте, – обратилась она к находящимся в доме колонистам. – Я думаю, что мы найдем себе прибежище. Не будем путаться у мистера Спока под ногами.
      – Согласен с вами, доктор Маркус, – поддержал Будро. – Мистеру Споку сейчас не до нас.
      Маркус! Кэрол Маркус! Ведь Дэвид – тоже Маркус! Так вот в чем дело!
      Проводив колонистов задумчивым взглядом, Спок отправился на поиски другого дома с арестованными.

* * *

      Поселок казался спокойным и безлюдным.
      – Должно быть, он уже давно там, – предположил Пфеффер.
      – Да нет, – не согласилась Медфорд. – Прошло не больше двух минут, как он попал в поселок.
      – По крайней мере, не было еще ни одного выстрела, – поддержал ее Гарсия. – Я пока не видел ни одной вспышки.
      Дети притихли, вспомнив картину, которая разыгралась перед их глазами во время захвата колонии. Маленькая Ван задрожала.
      – Он все сделает как надо. Я уверен, – прервал молчание Дэвид.
      Мистер Спок вселил в мальчика спокойствие и уверенность. Дэвид не сомневался, что их старший товарищ в одиночку расправится с захватчиками. С каждой минутой мальчику все больше хотелось походить на вулканца. Ему не терпелось спуститься в поселок и помочь Споку в борьбе с врагами. Но сейчас это было невозможно. Дэвид это хорошо понимал.
      У мальчика никогда не было отца, никогда не было перед глазами человека, мужчины, с которого можно было бы брать пример. Теперь он появился.
      – Смотрите, – насторожился Гарсия. – Что это?
      С высоты холма было хорошо видно, как между домами протянулась цепочка движущихся фигурок. На клингонов они были непохожи. Тогда кто же? Фигурки, как муравьи, медленно продвигались к окраине поселка по направлению к игровой площадке.
      – Это наши родители! – задыхаясь от радости, воскликнула Ван. – И другие! Они на свободе!
      Все-таки Дэвид не зря верил в вулканца! Он знал, что все будет именно так. Никогда клингонам не устоять против человека!
      Неожиданно Пфеффер поднялся во весь рост, намереваясь спуститься вниз по холму навстречу людям, но Медфорд решительно схватила его за руку, как когда-то схватила руку Гарсии.
      – Ты что, с ума сошел? – прошептала она. – Вдруг их ведут клингоны под охраной? Тоже хочешь оказаться в плену?
      Медфорд была права. Даже сейчас они должны быть осмотрительными. Даже сейчас, когда, казалось бы, все идет к счастливой развязке, они не должны показываться никому на глаза.
      А растянувшаяся цепочка людей медленно продолжала свой путь к подножию холма, где располагалась детская площадка. К величайшей своей радости, Дэвид уже различил синюю форменную одежду вулканца. Спок беспрестанно махал руками, подгоняя отстающих колонистов. Вскоре они так высоко взобрались по узкой тропинке, что уже можно было без труда рассмотреть лица идущих.
      Среди колонистов Дэвид разглядел родителей Ван, Пфеффера и Гарсии. Но где же его мать? Ее в цепочке не было.
      Сердце Дэвида сжалось от боли, но вдруг он нашел и свою мать. Она шла перед доктором Будро, замыкающим колонну. Но самым удивительным было то, что Кэрол держала в руках дисраптор.
      Наконец, кто-то из колонистов заметил детей, что-то крикнул назад – и вся цепочка немедленно расстроилась. С криками радости колонисты бросились вверх к игровой площадке.
      Теперь уже не имело смысла прятаться. Не в силах больше сдерживать свои чувства, Дэвид и остальные дети выбрались из укрытия и припустили навстречу родителям.
      Через мгновение Дэвид оказался в крепких объятиях матери. Никогда прежде Кэрол не прижимала сына к груди с такой отчаянной и беспредельной нежностью, как сейчас. Возможно, с тех пор, когда Дэвид был еще грудным младенцем. Несмотря на все старания, Дэвид не смог сдержать своих, теперь уже недетских слез.
      – С тобой все в порядке? – наконец, взяла себя в руки Кэрол.
      Она утирала слезы, но они все текли и текли по ее раскрасневшимся от волнения щекам. Кэрол сделала полшага назад и внимательно оглядела своего сына.
      – Господи, какой же ты тощий! Что же ты ел все это время?
      – Что придется, мама...
      Вокруг них светились счастьем глаза и царило ликование. Дэвид и Кэрол могли разобрать обрывки полных драматизма рассказов детей. – .. И тогда мы спрятались в пещере. Там было холодно и страшно, но мы держались вместе...
      – .. И тогда мы пришли на помощь мистеру Споку...
      – .. Поймали клингона в ловушку? Что ты имеешь в виду?...
      Большинство жителей поселка уже поднялись на холм, другие же только готовились присоединиться к собравшимся. Среди них находились доктор Риордан с женой и сыном.
      На какое-то мгновение взгляды Тимоти и Дэвида встретились. Дэвид вспомнил старую сказку о Пайди Пайпере, которую ему часто в детстве рассказывала мать. В ней говорилось о злоключениях мальчика, отставшего от своих товарищей.
      Сейчас Тим Риордан напоминал этого несчастного Пайда Пайпера. В его глазах уже не было былой уверенности и непререкаемого авторитета. Покраснев, Риордан смущенно отвел взгляд.
      Забыв о Тимоти, Дэвид вместе с матерью подошел к другим колонистам. Перебивая друг друга, все без умолку рассказывали о том, что случилось с ними в последние дни.
      Дэвиду показалось, что у игровой площадки собрался весь поселок. Весь, без исключения.

* * *

      Подойдя к одному из ближайших лабораторных корпусов, где содержались арестованные колонисты, Круг резко остановился. Его посетили дьявольские идеи. Он по-прежнему был полон решимости взять на "Кад'нру" несколько заложников. Но Кругу внезапно захотелось на ком-то выместить всю злость за унизительный побег из крошечной колонии.
      Кто же должен стать объектом мести капитана? "Будро, – решил Круг. – Будро и этот щенок... Риордан. Они и ответят за все".
      В конце концов, клингоновским ученым не нужны все колонисты, причастные к созданию технологии по терроформингу. Одного или двух специалистов, пусть даже и не масштаба Будро, будет вполне достаточно. Зато он, Круг – клингон из клана Гевиш'ре, будет наслаждаться зрелищем, когда мерзкие федераты упадут перед ним на колени и станут лизать его пятки.
      Круг был занят мыслями о моральном реванше, что не сразу заметил отсутствие охраны у входа в лабораторию.
      У стеклянных дверей стоял один лишь Огир и рассеянно озирался по сторонам.
      – Капитан, а где же часовые? – удивленно спросил он.
      Круг ничего не ответил. Вслед за своими охранниками он стал всматриваться в окрестности. Действительно, куда часовые могли подеваться?
      Вдруг клингоны заметили торчащие из-за угла ботинки, где и нашли своих товарищей, лежащих в красноватой грязной жиже и без всяких признаков сознания. С перекосившей лицо звериной гримасой капитан вбежал в дом, который оказался абсолютно безлюдным. Выскочив наружу, Круг бросился к другому корпусу. Но и там его ждало разочарование: нигде не было ни души.
      Арестованные колонисты сбежали. Но куда? Выхватив переговорное устройство, Круг нетерпеливо нажал на кнопку, намереваясь связаться с кем-нибудь из клингонов, оставшихся в поселке. Неожиданно на связь вышла "Кад'нра", а точнее, Хаастра.
      – У нас проблемы, Второй офицер.
      – Я тебе не Второй офицер! Я теперь капитан! – поправил Круг. – И Велед, и Гидрис мертвы.
      Такое сообщение не сразу дошло до сознания шефа безопасности, поэтому на линии воцарилось молчание. Круг догадывался, почему. Ведь именно Хаастра был ответственным за безопасность, прежде всего, капитана, хотя бы в силу своей должности. К тому же, новые капитаны по традиции изгоняли прежних шефов безопасности, а Круг не собирался делать никаких исключений из этого неписаного правила.
      Наконец, Хаастра произнес с нескрываемой печалью и разочарованием:
      – В общем, капитан, у нас появилась проблема.
      – А у нас очень много проблем, Хаастра, – раздраженно прервал Круг собеседника. Что у вас случилось?
      Шеф безопасности был спокоен, как никогда. Такое зловещее спокойствие может исходить только от человека, чья участь уже предрешена. В голосе Хаастры Круг почувствовал даже нотки злорадства.
      – Капитан, радары зафиксировали появление корабля Федерации. Он будет здесь через считанные минуты.
      Круг почувствовал, как в его горле стал рождаться нервный смешок: почему все несчастья имеют обыкновение собираться в одно время и в одном месте?
      – Поднимите нас на борт, – приказал он Хаастре, – и приготовьте "Кад'нру" к старту с орбиты.
      – Слушаюсь, – ответил шеф безопасности. Капитан посмотрел на главный лабораторный корпус, начиненный самой ценной аппаратурой, и ухмыльнулся. Что ж, если он не может взять на родину заложников и продемонстрировать итоги своей бесславной миссии то он разрушит это осиное гнездо федератов.
      Что ж, их взяла... Но Круг – клингон, а клингоны так просто не сдаются.
      – Капитан! – осенило Огира, – а что, если... – Резким взмахом руки Круг заставил охранника замолчать. Наведя дисраптор на центральную лабораторию, он нажал на спусковой механизм.
      Через мгновение со стен массивного здания полетели горящие камни, с грохотом обрушиваясь на землю. Голубоватый луч проделал в стене огромную дыру, обнажившую центральный компьютерный зал. Блуждая по залу, луч поджигал аппаратуру и все, что колонисты создали за долгие годы упорного труда.
      Из зияющего отверстия повалил дым, скрывающий от глаз клингонов детище Будро и его коллег. Вскоре послышались многочисленные взрывы, и из отверстия повалили желтоватые языки пламени.
      Через минуту-другую на воздух взлетело все здание.
      Взрывная волна и нестерпимый жар ударили клингонам в лицо. Капитан удовлетворенно улыбнулся и даже не прикрылся рукой. Круг с наслаждением наблюдал за результатами своего безумия.
      Затем луч дисраптора принялся гулять по другим окрестным зданиям и строениям, и они вскоре запылали, как осенние листья.
      Проклятые федераты еще узнают, кто такой Круг, капитан "Кад'нры"! Когда-нибудь он пройдется дисраптором и по их безмозглым головам!
      Поднявшись на транспортной платформе на высоту птичьего полета, капитан в последний раз окинул взглядом пылающую колонию. Казалось, внизу проснулся вулкан, страшный и непобедимый, как клингонская империя. В красных возбужденных глазах капитана отразился огонь, смерчем, вознесшийся над колонией. Огонь – его утешение и его месть.

* * *

      Дэвид никогда прежде не видел столько радости, столько искрометного веселья и счастья, как в эти знаменательные минуты на игровой площадке. Взрослые и дети в едином порыве целовали и обнимали друг друга. Громкие возгласы и смех разносились далеко по окрестным холмам, возвращаясь назад радостным эхом.
      Только Спок с равнодушным выражением лица стоял в стороне и не принимал никакого участия в этом празднике жизни. Время от времени он настороженно поглядывал в сторону поселка, а затем взобрался на одинокий выступ, откуда, как капитан с корабля, обратил свой взор в долину, где еще властвовали оставшиеся в живых клингоны.
      Вспомнив про вулканца, Дэвид и Кэрол молча подошли к нему. Подняв бровь, Спок взглянул сначала на мальчика, а затем на его мать.
      – Вам нужна помощь? – спросил Дэвид.
      – Нет, по крайней мере, сейчас, – и обратившись к Кэрол, вулканец добавил:
      – Ваш сын – молодец, настоящий храбрец!
      – Я знаю, – без ложной скромности ответила женщина.
      Дэвид заметил, что между его матерью и офицером Звездного флота, как молния, проскользнула какая-то невысказанная мысль, что-то изменилось в их лицах и жестах, но мальчик не понял причины перемен в поведении взрослых.
      В следующее мгновение протяжный зловещий гул и яркая вспышка со стороны поселка приковали к себе внимание всех, без исключения, колонистов. Вскоре донесся запоздалый грохот, следом еще один и еще, после чего отдельные звуки слились в единую канонаду.
      Открыв рот, Дэвид не мог оторваться от страшной, но по-своему красивой картины. Над центральным лабораторным корпусом и окрестными сооружениями взметнулся огромный столб пламени и черного дыма. – Боже! – воскликнул кто-то. – Они жгут нашу колонию!
      Будро решительно шагнул вперед и вскинул дисраптор. Доктор был намерен хотя бы раз в жизни воспользоваться этим смертоносным оружием.
      Дэвид видел, как огонь начинал пожирать все новые и новые строения и дома. Языки пламени стали лизать Дом культуры, где он с остальными детьми пел в хоре; затем огонь добрался и до медицинского центра, где он встретился с доктором Маккоем наконец, дым заклубился и над его домом, где он жил, ел, готовил уроки и мечтал о теплой и зеленой планете Земля.
      Колонисты, не двигаясь с места, молча взирали, как огонь пожирал не только их жилища, но и их мечты и надежды.
      А Кэрол... Кэрол заплакала. Огонь давно перекинулся на ее ботанический сад, пожирая то, во что она ежедневно вкладывала свою душу и любовь.
      Все горело и дымилось, и ничего уже нельзя было изменить.

* * *

      – Клингоны покидают орбиту, сэр! – сообщил Чехов.
      На главном экране появилось увеличенное изображение вражеского корабля, намеревавшегося произвести крайне опасный маневр с использованием притяжения Беты Канзандии. Этот маневр, требующий очень аккуратного и точного управления вспомогательными двигателями, никак не указывал на то, что клингоны спешно удирали с планеты.
      – Посмотрите-ка, мистер Зулу, что они там затеяли?
      Главного рулевого долго не было слышно. Наконец, раздался его звонкий голос:
      – У них проблемы с двигателями, особенно с маршевым!
      Кирк задумчиво посмотрел на экран. Проблемы с основным двигателем? Это интересно.
      – А нет ли у них на борту людей? – И вновь мучительная пауза. Если клингоны взяли с собой заложников, то "Энтерпрайз" немедленно должен пуститься в погоню.
      – Нет, сэр. Сенсоры показывают, что людей с ними нет.
      Облегченно вздохнув, капитан на радостях решил даровать вражескому кораблю жизнь. Он безучастно взирал на то, как беспомощное судно едва ковыляло в сторону звезды, собираясь использовать ее гравитацию для своего разгона.
      – Определить маршрут для преследования? – поинтересовался Чехов.
      – Не надо, – покачал головой Кирк. – Садимся на орбиту Беты Канзандии-Три.
      Как бы ни искушали сейчас клингоны, как бы ни хотелось подойти поближе к их энергоустановкам, главное теперь – судьба колонистов. Может, они в беде, а может...
      Капитан стиснул зубы. Если клингоны что-нибудь натворили в колонии, они ответят за это сполна.
      На экране появилось изображение поселка, половина которого скрывалась за огромным шлейфом дыма. Вскочив с кресла, Кирк направился к турбо-лифту.
      – Приготовить транспортную капсулу! – приказал он Скотту. – Я возглавлю группу приземления.
      – Есть, сэр!
      Скотт еще не успел пересесть в капитанское кресло, а лифт уже проглотил фигуру Кирка. Последнее, что все услышали из уст капитана, было невнятное: "клянусь, что..."

      Кирк, Лесли и несколько других членов экипажа "Энтерпрайза" спустились в самый эпицентр пожаров. Повсюду вокруг них горели дома, взрывалась аппаратура и лопались стекла. Стоял нестерпимый жар; весь поселок заволокло дымом.
      "Кэрол..." – подумал Кирк. Он посмотрел на Лесли, прикрывающего лицо от теплого излучения.
      – Где же они?
      Если колонисты все еще здесь, в поселке, то офицеры должны помочь несчастным людям выбраться. Любым способом, но они должны оказать им помощь.
      Лесли включил чувствительный сенсор и медленно проверил им окрестности. Держа прибор в одной руке, другой офицер то и дело вытирал пот со лба.
      – Их здесь нет, – наконец, сообщил Лесли. – Колонистов вообще нет в поселке.
      Кирк не знал, как отнестись к его сообщению. Хорошо это или плохо? Сенсор реагировал только на живых существ. А вдруг колонисты уже мертвы?..
      Вытащив переговорное устройство, капитан связался с Зулу.
      – Попробуйте просканировать сенсором корабля всю округу в радиусе двух миль от нас. Особенное внимание обратите на людей и на вулканца.
      – Немедленно, сэр! – отозвался Зулу. Наступила пауза, во время которой капитан слышал, как рулевой отдавал приказания.
      – Обнаружена группа людей, капитан. К западу от колонии. С ними вулканец. Необходимы ли более подробные данные?
      Устало вздохнув, Кирк отрицательно покачал головой, будто Зулу мог это видеть.
      – Нет. Нет, спасибо, лейтенант. Конец связи.
      – Все-таки они ушли, – облегченно выдохнул Лесли.
      – Определенно, – всматриваясь в горящие дома, согласился капитан. – Надо попробовать спасти от огня хоть что-нибудь ценное.

* * *

      Дэвид сидел на самом краю игровой площадки и печально взирал на родной, все еще дымящийся поселок. Он пытался представить себе, как происходили внизу события, приведшие к уничтожению колонии.
      Все клингоны уже покинули планету, об этом сообщили Споку с "Энтерпрайза". Колонисты могли без опаски вернуться в поселок. Но многим возвращаться было некуда.
      Многочисленные пожары попытались потушить с помощью фазерных пушек корабля, и кое в чем офицеры преуспели: несколько домов на противоположном конце поселка были спасены. Немногочисленные колонисты могли бы там переждать трудные времена.
      И все-таки жизнь не остановилась. В их глазах светилась надежда. Не было ни отчаяния, ни злости, ни обиды на свою судьбу. Люди шли домой.
      Даже доктор Будро, со слезами на глазах наблюдавший, как огонь пожирает его детище – научную лабораторию, сейчас вполне успокоился и воспрял духом. Особую же радость ему доставил Спок, передавший спасенный центральный блок прибора "Джи-Семь". Будро осторожно ступал по склону и бережно, как младенца, нес в руках драгоценный прибор. Держась за материнскую руку, следом шел Дэвид. Мальчик никак не мог отделаться от мысли, что все происходящее – кошмарный сон, который не хочет отпускать из своих липких объятий.
      Конечно, "Энтерпрайз" представлял немалую угрозу для клингонов. Они, наверняка, узнали о приближении корабля. Если бы не появление федератов, вряд ли клингоны стали бы так варварски уничтожать поселок. "Интересно, не вмешайся корабль Звездного флота, – рассуждал мальчик, – то наш дом и лабораторные корпуса, и остальные здания так и стояли бы на своих местах целы и невредимы? Да, наверное".
      Дэвид покачал головой: нет, им не нужна была помощь Звездного флота, они справились бы с пришельцами своими силами. Но вмешался "Энтерпрайз" – и вот результат...
      С каждым шагом к подножию холма в мальчике росло убеждение, что без корабля федерации все могло бы произойти по-иному: уцелел бы поселок, и они шли бы сейчас не к пепелищам и разрушенным очагам.
      Наконец, колонисты подошли к первым домам на окраине, вернее, не к домам, а к тому, что от них осталось. У Дэвида было чувство, что это не он идет сейчас мимо обгоревших каркасов, стен с зияющими пустотами и провалившимися крышами; не его глаза сейчас смотрят на чудовищную разруху и запустение.
      В противоположность Дэвиду, его мать была спокойна и невозмутима; черты ее лица были тверды и неподвижны, словно вырезанные из горной породы. Но Дэвид все-таки чувствовал дрожь в кончиках ее пальцев.
      Почерневшие остовы домов выглядели как умирающие чудовища. Повсюду клубился дым. Весь воздух над бывшим поселком был наполнен гарью и копотью, и от этого Дэвид чувствовал в своих глазах острую резь. От дыма и горькой обиды хотелось плакать, но он не такой, он не станет этого делать. Стиснув зубы, Дэвид молча брел рядом с матерью.
      Зачем этим воякам понадобилось бряцать оружием, пугать клингонами, устрашать их своими фазерами и фотонными торпедами, заставляя злобных и коварных пришельцев становиться еще более жестокими и коварными? Зачем?
      Постепенно недоумение мальчика переросло в самую настоящую злость. Она застряла в горле, сердце и душе Дэвида, перевернув целые пласты его чувств и заставив его еще крепче стиснуть зубы.
      Вернувшись, колонисты разбрелись по своим бывшим жилищам. Вот Пфефферы подошли к руинам дома, в котором они когда-то жили, и молча склонились над обгоревшим, но чудом сохранившимся семейным альбомом. Свой бывший очаг обступили и Ваны.
      Зачем? Этот вопрос не покидал мальчика. Почему все так случилось? Он спрашивал себя еще и еще, но никто вокруг не видел его боли.
      Наконец, и Дэвид с матерью добрались до того места, где когда-то был взлелеянный Кэрол ботанический сад.
      За кое-где уцелевшей оградой царило оживление. Но это были не колонисты – в саду о чем-то оживленно беседовали офицеры и рядовые Звездного флота в синей и золотистой униформе. Один из них, почему-то опустившийся на колени, был капитаном Кирком. Тем самым, который спровоцировал клингонов на злобную месть.
      Капитан выпрямился. Дэвид увидел, что в руках у Кирка нечто длинное и сухое, похожее на, прутик. Мальчику не сразу удалось понять, что это такое. Лишь присмотревшись, он догадался, что это клингоновский огонь-цветок.
      Какое капитану дело до цветов его матери? Он виноват в уничтожении сада так же, как и клингоны, если не больше! Какое право у этого безумца выглядеть так же печально, как выглядит мать? Выглядеть так же жалко и опустошенно сейчас, когда уже все слишком поздно и ничего не поправить?
      Внезапно злость Дэвида переросла в безоглядную ненависть к этому человеку. Прошло совсем немного времени с тех пор, когда Кирк разрешил Споку препроводить колонистов в поселок. Он был немало удивлен, увидев Кэрол, держащую за руку светловолосого мальчика. Капитан припомнил, что уже видел его где-то, но никак не предполагал, что между мальчиком и этой женщиной существуют какие-то родственные отношения.
      В глаза Кирка бросилось сходство их лиц. Конечно, это был ее сын, здесь не могло быть никаких сомнений. Но почему Кэрол никогда не говорила о нем? Почему она...
      Затем капитан бросил на мальчика еще один, более внимательный взгляд и оторопел. Сам внешний вид ребенка и был ответом на его вопрос. "Боже мой!" – воскликнул Кирк про себя. – У меня.., сын? У меня сын!"
      Кэрол и мальчик стояли у входа в сад и молча смотрели на капитана. Не помня себя, Кирк бросился в их сторону, не представляя, что он скажет им и как они отреагируют на его странную выходку. Он чувствовал лишь, что сердце вот-вот выпрыгнет из его груди.
      Увидев порыв капитана, мальчик поменялся в лице, совсем не обрадовавшись. Напротив, он встретил Кирка такой гримасой, будто только что отведал коры хинного дерева. На опешившего офицера обрушился поток прямолинейных наивных детских упреков, которые, тем не менее, разящими стрелами ранили его сердце.
      Так вот в чем причина перемены в мальчике! Ненависть! Глупая и необоснованная ненависть! "Что я такого сделал? В чем я виноват? – спрашивал себя капитан.
      – Дэвид! – не веря своим ушам, сердито оборвала сына Кэрол. – Дэвид, что ты такое говоришь?
      Нахмурившись, мальчик вырвался из объятий матери. Но голос его стал более спокойным.
      – Это он сделал, мама. Все это натворил он. Это его ошибка.
      – Его.., ошибка? – переспросила Кэрол. – Что ты имеешь в виду?
      Казалось, мальчик вот-вот все объяснит. Но, бросив на капитана и мать сердитый взгляд, Дэвид прикусил губу и поспешил прочь.
      Кэрол недоуменно посмотрела на Кирка, полагая, что ему известна причина столь странного поведения сына, но и капитан лишь удивленно развел руками.
      Женщина припустилась было вдогонку за сыном, но голос Кирка остудил ее пыл.
      – Кэрол! – рявкнул он командным, капитанским тоном.
      Женщина послушно остановилась. Медленно, с робостью и обречением, она подняла глаза.
      – Да, – тихо произнесла Кэрол. – Да, ты угадал. Он, действительно, твой сын. А сейчас... Сейчас я должна найти Дэвида. Поговорим обо всем позже.
      – Поговорим.., позже, – повторил капитан. Он провожал Кэрол взглядом, пока она не скрылась за углом одного из сожженных домов. Чувства метались в душе Кирка, как загнанные в клетку волки. Поднявшись до сияющих высот счастья, они вдруг провалились в пучину безнадежной печали. Вспомнилась загадочная мальчишеская фраза: "Его ошибка.., его ошибка...

      Кэрол полной грудью вдохнула чистый и прозрачный воздух Буа-де-Булонь. Она наслаждалась тишиной и покоем. Если бы Кэрол жила в лесу и никогда не выходила из него, она так и не узнала бы о трагедии, разыгравшейся неподалеку.
      Но сейчас ни Кэрол, ни Джим не вспоминали о случившемся, их мысли были заняты совершенно другими проблемами.
      В этот вечер Дэвид остался у Медфордов. Ему нравилось бывать у них, и Кэрол не стала настаивать, чтобы ее сын ушел с уютной вечеринки вместе с ней.
      Неистощимый на разные шалости и проказы, Дэвид, тем не менее, не был злопамятным. Он всего лишь десятилетний мальчик, в этом возрасте все обиды исчезают сами собой, как дурной сон или наваждение. Жаль только, что все ядовитые стрелы обвинений достались капитану, неплохому человеку, ни в чем не виноватому и просто не вовремя попавшемуся мальчику на глаза.
      – А что ты рассказала Дэвиду? – спросил Кирк, и изо рта его заклубился пар. – Я имею в виду о его отце.
      – Немногое. Что я встретила его отца много лет назад, и что его отец покинул нас задолго до его рождения? По крайней мере, это правда.
      – А ведь Маккой все узнал, да?
      – Я заставила доктора поклясться, что он будет молчать, храня мой секрет так же, как врачебную тайну.
      – Тогда это объясняет, почему Боунз так долго избегал всяких разговоров со мной, – усмехнулся Кирк.
      Вдруг он посмотрел на Кэрол взглядом человека, которого очень волнует какая-то мысль.
      – Должно быть, очень трудно было воспитывать Дэвида все эти годы?
      – Не так трудно, как ты думаешь, – соврала женщина, почувствовав в голосе капитана легкую фальшь. – В общем-то, Дэвид – хороший мальчик.
      – Спок рассказал мне обо всем, что стряслось с ними на холмах. Он просто... Не знаю.., что-то особенное, – тихо, почти шепотом произнес капитан. – Жаль, что я не смог похвалить или отблагодарить его. Жаль, что.., что я не принимал в нем никакого участия, Кэрол.
      Женщина пристально посмотрела Кирку в глаза, но ничего не ответила. Да и что она могла сказать?
      Наконец, капитан спросил о том, что его так долго мучило.
      – Почему, Кэрол? Почему ты не давала знать о сыне все это время?
      – Почему? – резко переспросила Кэрол и неестественно улыбнулась. – Потому что так лучше для всех нас. Даже если бы ты знал о существовании сына, что бы ты смог дать?
      Денечек-другой? А потом? Мучился бы от мысли, что не можешь уделить сыну больше времени? А Дэвид... Он просто не понял бы, почему его отец появляется только по большим праздникам!
      – Что же, по-твоему, лучше совсем не иметь отца? – ядовито произнес Кирк.
      – Не скажу, что это было легко, – согласилась Кэрол. – И Дэвиду, и мне было тяжело, но, по крайней мере, ясно и определенно. Ему не нужно было выяснять для себя, кто он и с кем он. Мне не пришлось объяснять ему, почему он для отца значит меньше, чем для матери.
      – Но это нечестно! – запротестовал Кирк. – Ведь ты же не стала бросать свою работу ради него. Ты занималась своим делом, а Дэвид просто рос рядом.
      Кэрол взяла капитана за руку.
      – В моей работе, – более мягким голосом стала объяснять она, – есть место и для семьи, и для ребенка. А можешь ли ты представить себе картину, когда ребенок вертится в капитанском отсеке во время войны с клингонами?
      Кирк убрал руку и тяжело вздохнул. Его невидящий взгляд был устремлен на верхушки деревьев.
      – Нет. Не могу представить. И теперь Дэвид ненавидит меня.
      – Это пройдет, – попыталась успокоить Кэрол. – Я уверена, что это пройдет. Я объясню Дэвиду, что ты спасал наши жизни так же, как и Спок.
      – Спасибо. Но я был бы еще больше признателен, если бы ты сказала Дэвиду правду.
      – Ты считаешь, – в голосе Кэрол вновь появились металлические нотки, – что я должна рассказать ему о том, кто ты есть на самом деле?
      – Да. Скажи Дэвиду, что у него есть отец, есть человек, который думает, вспоминает и заботится о нем, даже когда его нет поблизости, – Кирк напрягся, как тетива лука. После некоторого молчания он медленно, подбирая слова, продолжил:
      – Кэрол, я ведь не учу тебя, как нужно Дэвида правильно воспитывать, я не вмешиваюсь в ваши отношения, да я и не имею права давать какие-либо советы. Но ты делаешь большую ошибку, скрывая правду обо мне. Если бы я находился на месте Дэвида, то для меня было бы крайне важно знать, что у меня есть отец, который находится здесь, рядом.
      Кэрол задумалась, а затем призналась, что Дэвид часто мечтал об отце, о мужчине, у которого можно было бы учиться, с которого можно было бы брать пример.
      Наверное, Джим прав. Наверное... И все-таки сомнения не отпускали. Не похоже ли это на ящик Пандоры? Не пойдет ли Дэвид по стопам Кирка, когда узнает, что его отец – капитан корабля Звездного Флота? Не забудет ли свои детские обещания – никогда не покидать родину и свою мать? Вдруг он отправится за романтикой дальних путешествий и приключений? А что же она? Каков будет ее удел? Ждать Дэвида и надеяться, что, хотя бы раз в год, он почтит ее своим визитом после долгих странствий по галактике? Нет, она не хочет для сына и себя такой судьбы.
      – Обещай, что расскажешь Дэвиду обо мне, – настаивал Джим. – Пусть не сейчас, пусть позже, когда он забудет обо всем случившемся. Ты сама почувствуешь этот момент.
      Кэрол отрицательно покачала головой. – Не могу. По крайней мере, в ближайшем будущем. Я должна все хорошо обдумать.
      – Ты, действительно, подумаешь об этом? – в глазах Кирка засветилась надежда. – Или ты просто хочешь, чтобы я от тебя отстал?
      Кэрол рассмеялась, беззлобно и тихо. Кирк когда-то был ее любимым человеком. Любовь не остыла до сих пор, она долгие годы тлела, как угольки, поддерживающие угасающий костере и ждала своего часа, чтобы разгореться новым всепоглощающим пожаром.
      Стоило ли лгать Джиму? Стоило ли сохранять маску отчужденности и равнодушия? К тому же, если она расскажет обо всем Дэвиду, устоит ли она под напором его упреков, детских и наивных, а потому горьких и праведных?
      – Хорошо, – наконец, выдохнула Кэрол. – Я действительно, подумаю об этом, даю тебе слово. Но взамен обещай мне вот что...
      – Что угодно, – быстро согласился капитан. Кэрол как-то по-особенному заглянула собеседнику в глаза, словно искала там понимания:
      – Так вот: никогда больше не появляйся на нашей планете или любой другой, где мы будем работать. И, пожалуйста, никогда больше не напоминай о себе – ни словом, ни делом.
      – Ты все это говоришь всерьез? – вымученно улыбнулся ошарашенный капитан.
      – Абсолютно, – твердо подтвердила Кэрол. Почувствовав боль Кирка, она нежно коснулась своей ладонью его щеки.
      – Пусть Дэвид сам ищет свой путь в жизни, Джим. Пусть думает своей головой. Но если он сам захочет тебя найти, я не буду препятствовать. Договорились?
      После некоторой паузы капитан ответил:
      – Договорились.
      Кэрол, почувствовав отчаяние Кирка, тяжело вздохнула, но решение не изменила.
      – А сейчас расскажи мне, что произошло на Альфе Малурии-Шесть.

* * *

      Из двух оставшихся в более-менее приличном виде домов один отвели для Маккоя и медицинской службы корабля. Поэтому детей было совсем нетрудно найти. Войдя в холл, Спок быстро обнаружил недавних маленьких партизан.
      Офицер хотел поговорить с каждым из них в отдельности, но сделать это сейчас не представлялось возможным: заметив старшего друга, дети соскочили со своих мест и обступили вулканца со всех сторон.
      Сначала подбежали Пфеффер и Ван, чьи родители сидели вместе, сдружившись, без сомнения, во время ареста. Затем прибежал Гарсия и, наконец, Медфорд с Дэвидом, наблюдавшие до этого в дальнем конце холла, как сестра Чэпел оказывает помощь Медфорду-старшему.
      С радостным возгласами, расталкивая взрослых, дети бросились к Споку, устроив настоящий переполох. Даже доктор Маккой, относившийся всегда иронично к вулканцу, оторвался от работы и с одобрением наблюдал за трогательной сценой.
      Посмотрев каждому маленькому колонисту в глаза, Спок неожиданно вскинул вверх правую руку и, сжав ладонь в кулак, выставил растопыренные указательный и средний пальцы.
      – На моей планете, – объяснил детям вулканец, – этот знак означает пожелание долголетия и процветания.
      – Разве вы покидаете нас? – спросила наивная и трогательная Ван.
      – Да, к сожалению, – не скрывая грусти, ответил офицер.
      Подняв вверх свою ручонку, девочка повторила незнакомый жест.
      – Живите долго и процветайте, – совсем по-взрослому напутствовала она вулканца.
      Этот же жест повторил и Пфеффер, Гарсия и Медфорд.
      – Живите долго и процветайте. – Наконец, настала очередь Дэвида. – Живите долго и процветайте, мистер Спок!
      – Спасибо, – поблагодарил, детей Первый офицер. Затем он обратился к Дэвиду с непонятными для других словами:
      – Ненависть ни к чему. Она вредна и опасна. – Могло показаться, будто мальчик не сообразил, что Спок имел в виду. Но Дэвид все прекрасно понял. Губы, глаза, все выражение его лица красноречиво об этом свидетельствовали. Может, он и не изменит своего отношения к капитану, но слова Спока, авторитетного для него человека, не могли не запасть в душу мальчика.
      – Долгих лет процветания и жизни всем вам! – бросил на прощание офицер и направился к выходу.

* * *

      Кирк стоял посреди ботанического сада "Энтерпрайза" и задумчиво смотрел на свой огонь-цветок, когда бесшумно открылась дверь и послышались чьи-то шаги.
      Капитан с удивлением обнаружил, что вошедший был никем иным, как послом Фаркухаром. После того, как корабль покинул Альфу Малурии, посланник как-то неожиданно сник. Больше никто не слышал ни его стремительных шагов в самых различных местах корабля, ни его горячих разглагольствований и нравоучительных речей.
      – Капитан! – кивнув, поприветствовал Фаркухар.
      – Что вас занесло сюда? – вежливо улыбнувшись, поинтересовался Кирк. – Что-то я не замечал вас в рядах горячих любителей редких растений.
      – Да нет, я не цветовод-любитель. Я вообще интересуюсь немногим.
      – Например, – не давал угаснуть разговору Кирк.
      – Пустое, – поморщился посол. – Я хочу серьезно поговорить с вами.., поблагодарить...
      – Поблагодарить? – изумился Кирк. – За что? – Фаркухар сжал кулаки.
      – Кажется, я чуть было не завалил все дело на Альфе Малурии-Шесть. И боюсь, не в одном случае. Но как-то так получилось, что вы вытащили мой хвост из огня. А заодно и всех малурианцев.
      – Я тоже много чего подпортил и счастлив, что все позади, – пожал плечами капитан. – Сейчас видно, что каждый из нас делал что-нибудь не то. Так что не стоит теперь посыпать голову пеплом.
      После некоторой паузы Кирк добавил:
      – Если бы я внимательно присмотрелся к вам сразу, сначала, может быть, мы смогли бы предотвратить резню в самом зародыше.
      – Понимаете, капитан, такая манера поведения помогла мне на Гамме Филувии, А до этого на Парнессе. Как только мне удается вывести экипаж какого-либо корабля из равновесия, то я, как правило, добиваюсь своего. А затем уже ко мне возвращается мое нормальное поведение, и все встает на свои места.
      – Да, когда что-то получается, начинаешь упорно за это держаться, никого и ничего не замечая вокруг. Черт, я сам грешил этим.
      – Теперь я вижу, что так будет не всегда, – сделал вывод посол и коснулся пальцами лепестков огонь-цветка. – А решение, которое вы приняли, капитан, сродни алмазному блеску. Служи я послом еще сотни лет, то и тогда не смог бы стать им по-настоящему.
      – Что ж, значит, вы не хотите дальше пробовать? – сыронизировал капитан.
      – Почему же... Я приложу все усилия, чтобы стать настоящим Послом.
      "Дай, Бог!", – подумал Кирк. – Простите, я бы еще постоял и поболтал с вами, но мне необходимо быть на командном пункте.
      – Не смею вас задерживать, – сухо отозвался Фаркухар.
      "Забавно, – думал капитан на пути в командный отсек. – Словно леопард, который меняет пятна на своей шкуре. Хамелеон какой-то".
      Выйдя из турболифта, Кирк оглядел привычное помещение и нашел всех сидящими на рабочих местах.
      Усевшись в свое кресло и взглянув на изображение Канзандии-Три на главном экране, капитан отдал распоряжение:
      – Снимаемся с орбиты, мистер Зулу. Отдать полимпульса!
      – Есть, сэр! – ответил рулевой. Планета медленно исчезла в бездне Вселенной. "Энтерпрайз" уже удалился от нее на почтительное расстояние и теперь взял курс на свою базу.
      Кирк сотни раз покидал самые различные планеты, но никогда еще этот обычный космический маневр не сопровождался такой грустью. Если бы он не был ответственным за "Энтерпрайз", тогда вполне можно было остаться на планете вместе с колонистами. Как муж. Как отец. Как семьянин. Но он уже сделал свой выбор. Спок и Маккой молча стояли по разные стороны от капитана, долго не решаясь прервать его мысли. Наконец, Маккой произнес:
      – Пройдет совсем немного времени, и поселок возродится.
      – Совсем скоро, – согласился Спок, – вырастут новые дома. Это дело каких-то недель.
      Ожил и капитан. – А с сохранившимся прибором доктора Будро они очень скоро продолжат свои исследования. Конечно, Звездному флоту и Центру нужно больше внимания уделять проблемам колонистов. Ведь они, без сомнения, заслужили это. Кроме того, и клингоны, наверняка, захотят взять реванш за свою неудачу.
      – Не думаю, что они вернутся, капитан, – с сомнением покачал головой вулканец. – По крайней мере, не в ближайшем будущем. Оценивая поведение клингонов, я бы счел Бету Канзандии-Три политическим объектом, а не военно-стратегическим.
      – Понимаю, – усмехнулся Маккой. – И когда это вы успели стать знатоком клингонской натуры?
      – Всякая научная теория базируется на наблюдениях и предсказаниях, доктор. А я перенес это правило в социальную сферу, – ответил Спок.
      – Это вы зря. Люди не атомы и не кванты. Они непредсказуемые коллективные существа.
      – Очень даже предсказуемые, – настаивал Спок.
      – Это риторическая двусмысленность.
      – Вовсе не двусмысленность! Это...
      – Хватит! – рявкнул капитан. Товарищи по экипажу замолчали. Развалившись в кресле, капитан взял инициативу в свои руки.
      – Знаете, – начал он, – я уже не в первый раз слушаю ваши споры. Но я никогда еще не слышал таких заумных и одновременно злобных аргументов, как сейчас. Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы хотите заморочить мне голову.
      Боунз и Спок опустили глаза, не смея посмотреть на капитана.
      – У меня нет ни малейшего представления о чем он говорит, – произнес Маккой, обращаясь к вулканцу. – А у вас?
      – Я тоже теряюсь в догадках, доктор, – поддержал Спок.
      – Ладно. Все, о чем вы говорили, было правильно, но теперь поговорили и забыли, – пресек спор капитан.
      Отвернувшись в сторону экрана, Кирк украдкой улыбнулся. Он многое оставляет на исчезнувшей в дебрях Вселенной планете. Но еще больше уносит с собой.

      На взгляд Кирука, наблюдательный пункт уже не выглядел зловещим, как во время его первого визита. К тому же, он теперь отлично знал, с кем встречается и по какому поводу.
      Зибрат и Торгис вели себя теперь совершенно иначе. После того, как Кирук сообщил им, что намерен в одиночестве идти на территорию заброшенной обсерватории, охранники не стали возражать.
      Вновь, как в прошлый раз, во мраке ночи подмигивало оранжевым светом единственное окно. Кирук ничего больше не опасался. Да и с чего бы? Он выполнил все свои обещания.
      Даже Каррад был теперь удовлетворен: Первый офицер убит при таинственных обстоятельствах, и уже ничего не мешает сыну Каррада шагнуть вверх по служебной лестнице.
      "Да, я поработал на славу", – похвалил сам себя Кирук.
      Вот и знакомые силуэты в вечерней дымке. Есть ли теперь необходимость доказывать свою безоружность? Есть ли основания для страхов? Кируку стало стыдно за малодушие, проявленное в прошлый раз.
      Сейчас он шел к императору без сомнений. Не успел Кирук вскинуть руку в знак приветствия, как его плотным кольцом окружили телохранители Капронека.
      "Как птицы-паразиты на теле пуриса, – подумал Кирук. – Странное, конечно, сравнение, но очень меткое". Наведя на гостя дисрапторы, охранники проводили его до центрального здания. Как и в прошлый раз, император томился в ожидании. Продолжая сравнивать, Кирук заметил, что охрана теперь не так пристрастна к нему, как прежде, даже в таких мелочах, как обыск перед входом в резиденцию императора.
      Конечно, этому есть объяснения: Совет теперь не такой взрывоопасный котел, каким был ранее, и не было оснований подозревать, что в его недрах родится план физического устранения императора.
      Позволив гостю войти внутрь помещения, охрана удалилась без всякого приказа, что тоже указывало на перемену политического климата.
      – Вы неплохо выглядите, – заметил император.
      Кирук не счел нужным ответить на комплимент комплиментом. Капронек явно сдал, он стал менее грузным, чем прежде, и менее.., величественным, что ли.
      – Благодаря служению моему императору! – с пафосом объяснил Кирук, полагая, что это сейчас лучший способ общения с хозяином Вселенной.
      – Неужели? – фыркнул Капронек. – Одно могу сказать: ваш император и весь клингонский народ ценят ваше усердие. Во всяком случае, в настоящее время.
      – В настоящее время, мой повелитель? – недовольно переспросил Кирук. – Я думал, что угроза, которая исходила от клана Гевиш'ре навсегда канула в прошлое после позорного провала миссии "Кад'нры" и изгнания Думерика из Совета.
      – Да. Угроза смягчилась, – проскрипел император. – Гевиш'ре потребуется некоторое время, чтобы вновь бросить мне вызов. – Помолчав, Капронек добавил:
      – Но угроза ушла не навсегда. Гевиш'ре никогда не оставят нас в покое... Никогда... Они не откажут себе в этом удовольствии. Это кредо хищников. Таков удел храбрых и отчаянных.
      – Вы ими чуть ли.., не восхищаетесь, – удивился Кирук.
      – Да, я, действительно, восхищаюсь ими. Восхищаюсь их жаждой крови, их упорством, стойкостью и умением выдерживать удары судьбы. И я завидую их будущему: когда-нибудь мы потеряем бдительность, и Гевиш'ре обойдут нас. Мы, Камор'даги, падем перед ними как скошенная трава.
      Кирук почувствовал во рту горечь. Предрекать скорое падение после недавних побед... Ладно, дело императоров – нести невесть что. У них всегда было не в порядке с головой.
      – Есть одна деталь, которая нуждается в уточнении, – сменил тему Кирук. – Я имею в виду судьбу одного из Гевиш'ре, Граэля, который оказал нам большое содействие. Заслуживает ли он, чтобы мы даровали ему жизнь?
      Подумав немного, император скрипучим голосом изрек:
      – Видимо, да. Он нам еще понадобится, – Капронек сузил до щелочек глаза цвета морской волны. – Да, этот Граэль будет жить.
      Интонация, с какой была произнесена последняя фраза, не оставляла сомнения, что умрет кто-то другой. Кирук надеялся услышать имя этого "счастливчика", но император не сказал больше ничего. Он только продолжал молча пожирать собеседника зеленоватыми глазами.
      Внезапно в жилах Кирука стала холодеть кровь. Его осенила страшная догадка.
      – Нет, – прошептал Кирук, подавленный несправедливым поворотом судьбы. – Я же верой и правдой служил вам. Вы сами только что сказали мне об этом.
      – Я не могу пожаловаться на ваше усердие и преданность нашему делу, – спокойно пояснил Капронек. – Но мне не понравилось, что вы оказали слишком много чести Карраду. Понимаете, Первый офицер "Фраг'ки" был моим родственником, хотя я допускаю, что вы могли об этом и не знать. – Кирук побледнел. – Родственником? Кернод?
      – Да. Внуком по линии одной из моих наложниц. Конечно же, вы не знали об этом. – В зеленоватых глазах императора, казалось, разразился шторм.
      – Тем не менее, он мой внук! И я должен отомстить за него!
      – А Каррад знал об этом? – дрожащим голосом выдавил из себя Кирук.
      Император зловеще усмехнулся. – Возможно. Очень возможно.
      "Как же меня использовали! – пронеслось у Кирука в голове. – Сделать за Каррада грязную и неблагодарную работу, за которую он сам никогда не взялся бы!"
      Кирук заглянул в черный мрак ночного окна. Торгис и Зибрат ждут его где-то во тьме, не подозревая ничего плохого. Неожиданно гость стал цитировать Кахлесса:
      – "Когда властвует достойный император, его подданные становятся прилежными учениками. И нет такой жертвы, которая была бы ужасна, и нет такой цены, которая была бы слишком велика".
      – Очень хорошо. Цитата из "Рамен'аа", не так ли? – Капронек довольно развалился в кресле.
      – Да, – закусив губу, кивнул Кирук, а затем спросил:
      – Есть ли у меня привилегия самому выбрать для себя смерть.
      – Пожалуй, – разрешил император. – У себя дома, если угодно. В конце концов вы заслужили это.
      – Я счастлив оказанной мне честью, – отчеканил Кирук и прижал кулак к своей груди. – Прощайте, Капронек.
      – Прощайте, Кирук, сын Каластры, – устало процедил император, внезапно почувствовав себя несколько утомленным.
      Выйдя из императорских апартаментов, Кирук усмехнулся: называть себя учеником Кахлесса и не помнить его самого известного изречения: "Оглядывайся назад. Друзья превращаются во врагов быстрее, чем ты вытаскиваешь нож".
      Дивясь собственной беспечности и глупости, Кирук скрылся во мраке ночи.