Торговец забвением

Говорил он искренне, и страх его был оправдан. Однако я несколько удивился тому, что Джерард не стал давить на него, не стал настаивать.

А просто сказал:

— Что ж, хорошо, — и после паузы добавил: — Тогда, я думаю, все.

На какую-то долю секунды Вернону, видимо, показалось, что он соскочил с крючка, что самое страшное теперь позади. Он даже выпрямился и расправил плечи, обретая прежний самоуверенный вид.

Но его тут же вернул к печальной реальности Квигли, прошипевший отрывисто и злобно:

— Отдайте мне ключи, Вернон! Немедленно! — Он властным жестом протянул руку. — Сию же секунду!

Вернон молча вынул из кармана связку ключей и отдал ему.

— С завтрашнего дня можете начинать искать себе другую работу, — отчеканил Квигли. — Я свое слово сдержу, не стану преследовать вас в судебном порядке. Но и никаких рекомендаций вам не видать… Вы меня страшно разочаровали, Вернон. Я вас не понимаю… А теперь можете идти на все четыре стороны.

Вернон тупо пробормотал:

— Но мне… сорок восемь.

— И здесь у вас была прекрасная работа, — кивнул Джерард. — А вы все поломали. Сами виноваты.

Похоже, впервые за все это время Вернон трезво взглянул на ожидавшую его унылую перспективу. На лбу и в уголках глаз залегли новые морщинки.

— У вас семья есть? — осведомился Джерард. Вернон ответил еле слышно:

— Есть.

— Остаться безработным лучше, чем сесть в тюрьму, — сурово заметил Джерард. То же самое он, несомненно, говорил многим другим людям, пойманным на мошенничестве; и Квигли, а также Вернон и я уловили звеневшие в его голосе стальные нотки. Человек должен отдавать себе отчет в своих поступках и действиях. Должен отвечать за последствия. Безответственность и постоянное отпущение грехов разъедают душу.

Вернон содрогнулся.

После того как Вернон ушел, мы с Джерардом с разрешения Квигли загрузили в «Мерседес», подогнанный к двери, коробки с «Беллз», помеченные штампом «Винтнерс инкорпорейтед», а также по коробке каждого из вин с тем же штампом. Вообще-то грузил я, а Джерард и Квигли наблюдали. Снова вернулся к своему исконному занятию, со вздохом подумал я, поднимая коробки, и, сложив их на тачку, снял тем самым напряжение с моих еще не окрепших после ранения мышц.

— Ну а с остальными что делать? — беспомощно осведомился Квигли. — И как теперь прикажете обслуживать осенний карнавал без Вернона? Ведь тут никто ничего толком не знает… А он проработал так долго. Он-то порядок знал… Сам его устанавливал.

Ни я, ни Джерард не подсказали ему выхода. Квигли мрачно начал запирать на замки двери складов, где хранились его сокровища, затем включил сигнализацию, и мы двинулись на выход.

— Что я должен делать? — спросил Квигли, запирая зеленую дверь. — Я имею в виду… это убийство..

Джерард пожал плечами.

— Вернон изложил нам свою версию того, что сказал ему Пол Янг. Сомнительно, чтобы она в точности соответствовала реальным фактам. Так что до настоящего понимания того, что здесь произошло, еще очень далеко

— Так значит… я ничего не должен пока делать?

— Поступайте, как подсказывает вам здравый смысл, — вежливо и равнодушно бросил Джерард. А я подумал, что, должно быть, впервые в жизни Квигли судорожно пытается обрести уверенность в себе, но не в силах побороть сомнений и нерешительности.

После паузы Джерард добавил:

— Мы с Тони сообщим в полицию, что Пол Янг может быть здесь с минуты на минуту. А там пусть сами решают.

— Он говорил, что Пол Янг прибудет ровно в два, — поправил его Квигли.

— Гм… Однако он вполне может заподозрить Вернона в намерении появиться раньше и замести все следы. А значит, Пол Янг может появиться здесь в любую секунду. — Похоже, сам Джерард не слишком верил в такую возможность, но был в этом одинок. Квигли заявил, что уезжает немедленно, я испытывал сильнейшее искушение последовать его примеру.

— Сюда ему не войти, все ключи теперь у меня, — сказал Квигли. — Полагаю, я должен поблагодарить вас, мистер Макгрегор Я просто в ужасе от всего этого. Остается надеяться, что теперь, когда Вернон уволен, все наши неприятности позади.

— Разумеется, — сухо ответил Джерард, и оба мы с ним наблюдали, как уезжал Квигли. Вселившаяся в него надежда на лучшее заставила распрямить плечи, вскинуть подбородок. Кто знает, может, неприятности у него действительно позади. А может — и нет.

— Мне бы тоже не хотелось… быть здесь, когда приедет Пол Янг, — сказал я.

Джерард улыбнулся краешками губ.

— Да, пожалуй, это было бы неблагоразумно. Садитесь в мою машину. Сперва заедем за вашей, потом найдем телефон-автомат.

Проехав мили четыре, мы остановились в маленькой деревушке, где он лозвонил из телефонной будки возле почтового отделения. Я продиктовал ему номер, который дал мне Риджер на всякий пожарный случай, и слушал, что он говорит дежурному полицейскому.

— Есть вероятность, — сказал он, — что человек, известный под именем Пол Янг, может появиться на ипподроме в Мартино-парк, у ворот, через которые производится доставка грузов… Сегодня в любой момент, — он выслушал ответ и добавил: — Нет, никаких имен. До свидания, — улыбаясь, он повесил трубку.

И обернулся ко мне.

— О'кей, долг можно считать выполненным.

— До определенной степени, — сказал я.

— Все на этом свете относительно, — он опять заметно повеселел, хоть и выглядел далеко не блестяще. — По крайней мере, теперь мы знаем, где находится виски Кеннета Чартера.

— Часть виски, — уточнил я.

— Ну, скажем, большая часть.

— Однако мы не знаем, где оно побывало на пути от цистерны к «Винтнерс инкорпорейтед».

— На фабрике по розливу, как вы говорили.

Он стоял, привалившись спиной к машине, одна рука на перевязи, и выглядел эдаким хрупким типично английским джентльменом, отправившимся тихим воскресным утром на прогулку за город — поправить пошатнувшееся здоровье. Но в глазах искрились смешинки и одновременно проглядывало стальное упорство. И вдруг я, неожиданно для самого себя, выпалил:

— Вам известно что-то еще, о чем вы мне не сказали?

— Думаете? Что же именно?

— Вы нашли разливочную фабрику!

— Да, нашел одну. По крайней мере, есть с чего начать. Хотел подъехать сегодня днем, взглянуть. Так, предварительная разведка.

— Но сегодня воскресенье. И там никого не будет.

— И в этом есть свое преимущество.

— Вы что же… хотите взломать дверь и войти?

— Там видно будет, — ответил он. — В зависимости от обстоятельств. Иногда на фабриках дежурит сторож или смотритель. И государственная инспекция может заявиться даже в воскресенье. Несколько ошарашенный, я спросил:

— И… э-э… где же это?

— Приблизительно в двадцати пяти милях от фирмы Кеннета Чартера, — он еле заметно улыбнулся. — В пятницу мы в своем агентстве пришли к выводу, что ваша идея сперва проверить фабрики, куда Чартер возил вино, была в целом верной, но не оправдалась. Таких фабрик пять. Мы проверили данные по ним, и оказалось, что все они заняты солидным бизнесом. А потом… вчера ночью… ну, знаете, как ночью, когда пребываешь в полудреме, вдруг приходят разные дурацкие идеи… Так вот, я вспомнил, что у Кеннета Чартера прослеживаются две связи с одной из них, и подумал, что, возможно, эта вторая связь важнее, чем мы себе представляли.

— Выкладывайте! — потребовал я.

— М-м… Не могу пока утверждать ничего определенного, но…

— Ради Бога…

— Ладно, так и быть. Так вот, в самом начале наших изысканий нам удалось установить, что владельцем одной из этих фабрик является некий Стюарт Нейлор. Просто она была первой в списке, который нам выдал Чартер, а потому и проверяли мы ее первой…

— Стюарт Нейлор… — я пытался вспомнить. — Погодите-ка… А не он ли… э-э… упоминается в записной книжке Кеннета-младшего? Нуда, точно… отец мальчика, который увлекается военными играми… Отец Дэвида.

— Превосходно!.. Стюарту Нейлору принадлежит фабрика «Бернард Нейлор боттлинг», основана еще его дедом. Старая респектабельная фирма. Я проснулся, и это имя, Нейлор, так и свербило в мозгу. Проснулся и рано утром позвонил самому Кеннету Чартеру и начал расспрашивать его о друге сына Дэвиде Нейлоре и его семье. Он сказал, что знает отца паренька, Стюарта Нейлора, вот уже много лет. Нет, они не близкие друзья, но давние знакомые, потому как их связывает бизнес, к тому же и сыновья очень дружны. По мнению Кеннета Чартера, Дэвид Нейлор — единственное светлое пятно в пустой и никчемной жизни Кеннета-младшего. Если б не дружба с ним, мальчишка только и знал бы, что болтаться на улице. Вообще Кеннет Чартер считает все эти военные игры пустой тратой времени, но все лучше, чем нюхать клей или кокаин.

— Так он и сказал? — улыбнулся я.

— Не совсем. «Эй, да о чем тут толковать, дружище!»

— И вы действительно считаете?..

— Кеннет Чартер так не считает. Хватается за соломинку, вот что он делает. Говорит, что «Бернард Нейлор боттлинг» — солиднейшая фирма и чиста, как стеклышко. Но никаких других связей обнаружить не удалось, хотя мы проверили все фабрики по розливу в стране и наших сотрудников уже начало тошнить от этого словосочетания. Три дня напряженнейшей работы — и все псу под хвост. Многие из них уже давно вышли из бизнеса. В одной сейчас находится библиотека. В другой — обувной склад.

— Гм, — буркнул я. — А может у этого Стюарта Нейлора оказаться незаконнорожденный брат?

— Незаконнорожденный брат может оказаться у кого угодно. С кем такого не случалось.

— Нет, я имел в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду. Кеннету Чартеру, во всяком случае, об этом неизвестно, — он пожал плечами. — Так что эта фабрика Нейлора — та еще мишень. Тут или в яблочко, или повод для извинений. Вот я и собираюсь поехать и проверить.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас же. И если этот Стюарт Нейлор является по совместительству еще и Полом Янгом, то сейчас он должен быть на пути в Мартино-парк, а не торчать среди своих бутылок.

— Вы просили Кеннета Чартера описать его внешность?

— Да… Ничем не примечательная, так он ответил.

— Ох уж эти ничем не примечательные люди!.. Он не глухой? — спросил я.

Джерард растерянно заморгал.

— А вот об этом забыл спросить.

— Так спросите, — сказал я. — Позвоните прямо сейчас, перед тем как ехать.

— А если окажется, что Стюарт Нейлор глухой? Тогда не ехать, что ли?

— Именно. Не ехать. Джерард покачал головой.

— Нет. Тем больше причин навестить это заведение.

— И оказаться в реке Лимпопо, — добавил я.

— Возможно. Заметьте, всего лишь возможно. Совсем не обязательно. — Однако он все же вошел в телефонную будку и набрал сперва домашний, потом служебный номер Кеннета Чартера. Но ни дома, ни в офисе никто не отвечал.

— Ладно, что поделаешь, — спокойно заметил он. — Я поехал.

— А вы когда-нибудь бывали на фабрике по розливу? — отчаявшись отговорить его, воскликнул я. — Вы хоть представляете, что там надо искать?

—Нет.

Я смотрел на него. Он — на меня. В конце концов я нехотя выдавил:

— В течение целого года я изучал в Бордо такие предприятия.

— Вот как?

— Да.

— Тогда скажите, что там надо искать.

Я вспомнил насосы и автоматы. Вспомнил огромные чаны и плескавшуюся в них жидкость. И безнадежно махнул рукой.

— Без меня вам все равно не разобраться. Хотите, чтоб я поехал с вами?

— Буду очень рад, — ответил он. — Но просить… просто не имею права. Это несколько выходит… э-э… за рамки консультационных услуг.

— И вы, конечно, не можете отличить один сорт вина от другого, не так ли? — спросил я. — И в виски тоже ничего не смыслите?

— Ни черта! — весело ответил он.

— Черт бы вас побрал, мистер Джерард! — проворчал я. — Жулик вы эдакий!

Он улыбнулся.

— Так и знал, что вы поедете, если я вам расскажу! Нет, честное слово, знал!

Глава 20

Я повесил на дверь лавки табличку: «Просим извинения за неудобства. Закрыто в связи с болезнью персонала. Работаем в понедельник с 9.30 утра».

Да нет, я просто рехнулся, подумал я. Окончательно сошел с ума!

Но, если не поеду, он поедет туда один.

На этом, собственно, и кончались все доводы «за» и «против». Я не мог отпустить его туда одного, поскольку только мне было ведомо, что именно надо искать. Не мог отпустить, поскольку он болен и слаб, а сам я поправился и почти полностью восстановил силы.

Я сидел за столом в конторе и писал записку сержанту Риджеру, в которой уведомлял его о том, что еду на разливочную фабрику Стюарта Нейлора, поскольку там может оказаться виски из «Серебряного танца луны». Еду с мистером Джерардом Макгрего-ром. На всякий случай вот его адрес. Затем вложил записку в конверт, заклеил его и написал инструкции для миссис Пейлисси. Отнести в полицию, если до десяти утра от меня не будет никаких известий, и попросить их немедленно вскрыть конверт.

Я положил конверт на прилавок на самое видное место, от души надеясь, что она сразу же заметит его и прочтет. Затем, в последний раз оглядев помещение, запер двери, сел в машину и отъехал, стараясь не думать о том, что, возможно, уже никогда сюда не вернусь.

Меня раздирали сомнения. То мне казалось, что Кеннет Чартер действительно хорошо знал этого человека и что Стюарт Нейлор чист, как стеклышко. То казалось, что ночные озарения Джерарда имеют под собой почву. Существует же интуиция! И важные решения очень часто приходят во сне.

А может, в результате выяснится, что мы впустую затеяли эту поездку и что она не стоит того, чтоб писать мелодраматические послания в полицию или гоняться за несуществующим призраком. Приедем на эту самую фабрику, вламываться, конечно, не будем, найдем многочисленные свидетельства того, что там занимаются вполне легальным и процветающим бизнесом, и мирно отправимся по домам. И не позволим превратить еще одно воскресенье в полный кровавых ужасов день.

Джерард, как и договорились, ждал меня на автостоянке. За это время он успел съездить домой и оставить в гараже вещественные доказательства из Мартино-парк. И вот мы в его «Мерседесе» двинулись по направлению к Лондону, только на этот раз за рулем сидел я.

— Представьте себя на месте Стюарта Нейло-ра, — сказал Джерард. — Представьте, что отдали полжизни, стремясь усовершенствовать семейный бизнес, и вдруг из-за каких-то французов, решивших разливать вино самостоятельно, получается, что полноводный поток иссяк и превратился в тоненький ручеек.

— Несчастье, — кивнул я.

— Что? Ах, ну да… Но, знаете, Кеннет Чартер ошибался в одном. Не было счастья, да несчастье помогло… Ладно, это я так, к слову. Счастье или несчастье, но внезапно, не по своей вине, вы оказываетесь не у дел. Сегодня утром говорил с Кенне-том Чартером, он подтвердил, что возит на фабрику Нейлора едва ли не пятую часть того, что было прежде. Но все равно довольно много. Больше, чем к кому-либо. По его словам, бизнес у Стюарта Нейлора по сравнению с другими просто процветает.

— Гм…

— Да, да, это так. Представьте себя на месте Стюарта Нейлора. Видя, что источник вина иссякает, вы начинаете искать другие жидкости, которые можно разливать по бутылкам… Томатный сок, к примеру, всякие там моющие средства. И вдруг оказывается, что не один вы такой умный, что и другие тоже нацелились на подобный бизнес. И вот уже разорение приподнимает свою безобразную голову и угрожающе смотрит на вас… — Он умолк, выжидая, пока я обгоню грузовик, затем продолжил: — Ранее мы предполагали, что к таким, как Нейлор, Должны явиться некие жулики и предложить вариант спасения в обмен на бесчестье и обман. И что наши загнанные в угол владельцы фабрик должны были непременно клюнуть на эту удочку. Ну а что, если здесь все обстояло по-другому?.. Что, если Стюарта Нейлора вовсе не требовалось соблазнять? Что, если он сам додумался до такой схемы?

— Которая состояла в том, — подхватил я, — что он сам закупал вино, а не только разливал его по бутылкам для других. Разливал, наклеивал этикетки и продавал, — я нахмурился. — И тут вдруг его ловят за руку и подводят под суд.

— Ну нет, все не так просто, особенно когда у вас есть брат, обожающий лошадей. Вы приспосабливаете его к отмывке денег… через «Серебряный танец луны». Вы заставляете его продавать это вино. А распродается оно прекрасно, причем по ценам, раз в двадцать превышающим ваши расходы на всю эту операцию, включая бутылки. Деньги текут рекой… и вот тут-то вас подстерегает опасность. Комплекс ненасытности.

— Комплекс ненасытности? — удивился я.

— Пагубная привычка, — сказал Джерард. — Первый шаг самый трудный и длинный. Человеку надо решиться. Нюхать кокаин или нет. Позаимствовать денег из общественной кассы или нет. Продать секрет. В первый и последний раз, говорит он себе. Создать этикетку с изображением несуществующего замка, нашлепать ее на бутылку с подделкой. Первый шаг всегда труден, второй — вдвое легче, а к шестому занятие уже входит в привычку. Что, если наш Стюарт Нейлор начал подумывать о расширении дела, при условии, что удастся найти новые точки сбыта?

— О'кей, — кивнул я. — Допустим.

— На этом этапе необходимо заручиться поддержкой какого-нибудь приспешника типа Зарака, которого назначают официантом по винам в «Серебряном танце луны». В его обязанности, помимо всего прочего, входит выискивание возможностей для расширения дела, и вот он выходит на Вернона из Мартино-парк. Докладывает, конечно, Полу Янгу… э-э… Пол Янг — он же Стюарт Нейлор. Тот идет поглядеть на этого Вернона. Они ударяют по рукам, и вот вам пожалуйста, винный бизнес обретает второе дыхание, и объемы его удваиваются. Теперь деньги текут уже таким широким потоком, что становится трудно их скрывать. Ничего, тоже не проблема. Потому как у Нейлора имеется единокровный брат Ларри, который зациклен на лошадях. Он передает Ларри черный нал, тот, словно по мановению волшебной палочки, превращает его в лошадок. Лошадки отправляются в Калифорнию, где происходит второе превращение, в доллары, да еще наверняка с хорошим наваром. После чего денежки стекаются в банк. И лежат там спокойненько до той поры, пока не придет момент снять их со счета и безбедно жить где-нибудь на солнышке до конца своих дней. Однако, исходя из опыта, могу заявить, что до этой, последней, главы редко когда доходит. Порочная привычка воровать и обманывать настолько входит в плоть и кровь, что преступник просто не в силах остановиться. Мне удалось схватить нескольких типов, замешанных в промышленном шпионаже, только благодаря тому, что они никак не могли избавиться от пагубной привычки снимать все подряд скрытыми камерами.

— Короче, остановиться и затихнуть они были просто не в силах, — заметил я.

— Именно. Этого почти никогда не случается. Они возвращаются за вторым куском, потом — за третьим и еще за одним… А там, глядишь, отхватил так много, что кусок поперек горла встал.

— Так, стало быть, Стюарт Нейлор решил заняться виски?

— Ага, — кивнул Джерард. — Так, ладно… Теперь предположим, сын навещает разведенного отца и однажды приводит с собой друга, Кеннета-младшего. Или же, допустим, приводит его часто… Стюарт Нейлор хорошо знает отца Кеннета-млад-шего… знает в течение многих лет. Его цистерны поставляли вино на фабрику Нейлора. И вот, по всей видимости, Стюарт положил глаз на беспутного паренька и сообразил, что цистерны Чартера могут перевозить не только вино, но и виски и джин. И что если доходы с поддельного вина можно было назвать приличными, то в случае с виски и джином они могли бы стать просто астрономическими… Правда, он не мог впрямую попросить Кен-нета-младшего, чтоб тот посодействовал в изменении маршрута цистерн и расписания перевозок. Должно быть, в тот, первый, день Кеннет-младший ушел домой чистым, точно агнец, но семя все равно было посеяно. Стюарт Нейлор не считал, что Кеннет-младший созрел для измены, хотя, вероятно, слышал, как он жаловался на отца.

— И вот он посылает Зарака завербовать его, верно? — вставил я. — Не домой к Чартерам, конечно. Ну, допустим, в футбольный клуб «Дайэмонд», куда-нибудь в этом роде. И Зарак говорит пареньку: «Вот тебе бабки, малыш. А ты достань мне ключи от цистерны, узнай ее маршрут и получишь еще. Кругленькую сумму, наличными». И через три месяца снова подкидывает ему деньжат, а потом еще. А затем говорит, достань-ка мне ключики от другой цистерны, потому как первая сильно засветилась…

— Действительно, почему бы нет?

— Почему бы нет? — повторил я.

— Этот Зарак, — задумчиво произнес Джерард, — был большим мастером по части шантажа.

Я кивнул.

— Слишком большим, на свою голову.

Мы доехали до конца главной дороги и свернули на узенькие улочки, ведущие к Илингу.

— А вы знаете, где находится эта фабрика? — осведомился я. — Или придется спрашивать полицейского?

— Карта, — коротко ответил Джерард и достал из «бардачка» карту. — На ней обозначены все дороги. Доедем до нужной и будем смотреть в оба.

— Что ж, справедливо.

— Но только, когда увидим ее, проедем мимо, — добавил он. — Посмотрим, что к чему, а там решим, как действовать дальше.

— Ладно.

— Примерно через милю поворот налево. Оттуда до нашей цели еще миль пять. Я буду вашим штурманом.

— О'кей.

Свернув влево, мы проехали через большую автомобильную развязку и оказались на сонной городской окраине, где дымились каминные трубы и жарилось что-то вкусное на воскресный ленч.

— Кстати, завтра будут готовы профильные анализы виски из Мартино-парк, — сказал Джерард.

— И той пробы из бутылки, что я взял из «Серебряного танца луны»?

Джерард кивнул.

— По идее, они должны быть идентичны.

— Так и будет.

— Надо же, какая уверенность! Я усмехнулся.

— Да.

— Ну ладно, выкладывайте, в чем тут загвоздка.

— Помните, я говорил вам, что в виски, вывозимом из Шотландии, содержание спирта составляет пятьдесят восемь процентов? И на фабрике по розливу «Рэнноха» они добавляют в него воду, чтоб довести крепость до положенных сорока градусов?

— Да, — кивнул он.

— А вы имеете хотя бы отдаленное представление, сколько для этого требуется воды?

— Нет, конечно, нет. Сколько же?

— Около двух тысяч семисот галлонов. Более десяти тонн по весу.

— Ого!

— Да, — кивнул я. — На фирме «Рэннох» всегда очень следили за качеством воды. Используют самую чистую родниковую воду, пусть даже она и не из шотландского озера. Но готов поклясться, что похищенное у Чартера виски разбавляли самой обычной водой из-под крана.

— А это плохо? Я рассмеялся.

— Конечно, плохо! Да любой шотландский производитель виски при виде этого просто хлопнулся бы в обморок. Принято считать, что шотландское виски является своего рода уникальным напитком именно благодаря мягкости и чистоте воды. Когда я в лавке еще раз попробовал виски, конфискованное в «Серебряном танце луны», то различил еле уловимый запах химикатов. Вообще-то в целом водопроводная вода у нас не так плоха, но в некоторых районах она просто ужасна. Даже чай из нее получается отвратительный. Да зайдите здесь в любой дом и спросите.

— Здесь? — удивленно воскликнул он.

— Западные окраины Лондона. Они этим славятся.

— О Господи…

— И на профиле это обязательно скажется.

— Вода?

— Нет, присутствие химикатов, которые используют для ее очистки. В настоящем виски их не обнаружить.

— Но разве водопроводная вода не влияет на этот самый профиль? Я имею в виду… сумеем ли мы доказать, что наши пробы идентичны оригиналу, то есть виски, вывезенному из Шотландии?

— Да, конечно, не беспокойтесь. Водопроводная вода не влияет на профиль виски, просто в нем будут выявлены дополнительные компоненты.

— А то, что виски разбавлено, имеет значение?

— Нет, — ответил я. — Анализ с использованием газовой хроматографии выявляет лишь наличие веществ, а не их количество.

Похоже, он был удовлетворен услышанным.

— Так, на следующем светофоре сверните направо… А может ли эта самая газовая хроматография определить, откуда взята водопроводная вода?

— Не знаю.

— Удивительно!

— Что удивительно?

— Что есть, оказывается, на свете вещи, которых вы не знаете.

— Есть… К примеру, понятия не имею о династиях китайских императоров, о том, как сказать «спасибо, нет» на пятнадцати языках, о том, как проехать на эту самую фабрику. — И еще больше всего на свете мне хотелось бы развернуться и уехать домой, подумал я. Чем ближе мы подбирались к логову Нейлора, тем больше я нервничал… Я думал об отце, храбрейшем из храбрых, отчаянно бросавшемся в бой, увлекавшем своим примером солдат… Господи, ну почему я не пошел в него, почему не унаследовал отчаянной смелости, почему вместо этого во рту у меня пересохло и дыхание участилось?.. А ведь мы еще даже не углубились в дебри этого самого Илинга.

— Здесь налево, — сказал Джерард. — А потом третий поворот направо… Вот она… наша улица.

Он был абсолютно спокоен, ни малейшего волнения ни в голосе, ни на лице. Я, стараясь взять с него пример, немного ослабил пальцы, так и впившиеся в руль, но и это не помогло успокоиться.

Бесполезно. Даже зубы мои были плотно стиснуты, а сердце так и подпрыгивало в груди. Наконец мы свернули налево и медленно поехали вдоль по улице.

— Вот она, — небрежно бросил Джерард. — Видите?

Я взглянул в указанном направлении и увидел высокую кирпичную стену со столь же высокими запертыми воротами. На воротах поблекшие белые буквы складывались в надпись: «Стюарт Нейлор боттлинг», ниже висел замок размером с чайное блюдце.

Да сюда ни за что не пробраться, подумал я. Слава тебе, Господи…

— А в конце улицы сверните налево, — сказал Джерард. — Где-нибудь там и запаркуемся.

Это был один из тех районов, где предприятия легкой промышленности возводились среди жилых кварталов, образуя как бы единое целое. Мы проехали мимо домиков с кружевными занавесками на окнах, маленькими садиками у входа. И запаркова-лись у обочины в ряду других машин, принадлежавших местным обитателям. Небось уже едят себе свои ростбифы, мрачно подумал я. Йоркширские пудинги, соус… Было уже время ленча, живот у меня подвело, а в желудке точно бабочки порхали, целая стайка, как в бразильском тропическом лесу.

Медленно, словно прогуливаясь, прошли мы по улице и не встретили на ней ни души, если не считать пожилого господина, терпеливо ожидавшего, пока его собака не сделает свои дела у фонарного столба.

Дойдя до ворот восьми футов в высоту, выкрашенных в поблекшую на солнце темно-зеленую краску, Джерард остановился и, закинув голову, стал разглядывать их, точно читал надпись из больших белых букв.

— А на каменном заборе наверняка рассыпано битое стекло, — заметил я. — И еще протянута проволока под напряжением. И не говорите мне, что можете сбить этот замок. Он полтонны весит.

— Нет необходимости, — спокойно ответил Джерард. — Раскройте глаза пошире. В больших массивных накрепко запертых воротах имеется, как правило, маленькая дверь, в которую может проскользнуть всего один человек. Вот она, прямо перед нами, по левую руку… Замок, насколько я могу судить, весьма примитивен. И если мне не удастся отворить эту самую дверцу, считайте, что лучшие годы своей жизни я потратил напрасно.

Он перестал читать надпись и двинулся дальше, время от времени поглядывая на прорезанную в воротах дверцу.

— Вы курите? — спросил он.

— Нет, — удивленно ответил я.

— Тогда завяжите шнурок.

— Хорошо, — смекнув, к чему он клонит, я послушно нагнулся и сделал вид, что завязываю несуществующий шнурок на своих мокасинах.

— Мямля! — раздался над головой голос Джерарда.

— Что?

— Да входите же!

Тут к своему изумлению я обнаружил, что узенькая дверца открывается. Джерард оказался на удивление проворен. Я заметил, как он убирает во внутренний карман кусок прозрачного пластика, одновременно косясь в ту сторону, где собака вновь испытывала терпение хозяина, пристроившись у очередного столба.

Джерард прошел в ворота с таким уверенным видом, точно делал это каждый день, я, чувствуя, как учащенно забилось сердце, последовал за ним. Он притворил за мной дверцу, замок защелкнулся. На губах его играла легкая улыбка, и только тут я с удивлением понял, что, несмотря на болезнь и усталость, он явно наслаждается всей этой игрой.

— Там могут быть люди, — пробормотал я.

— Если кто спросит… скажем, что дверь была открыта. И мы зашли просто из любопытства.

Мы оглядели гигантские ворота изнутри. Оказалось, что тяжелый висячий замок снаружи был повешен только для отвода глаз — толстые засовы упирались в землю, еще один крепился в петлях посередине, примерно на высоте груди. Так что сколько ни напирай снаружи, ворота ни за что не откроются.

— На фабриках всегда найдется какая-нибудь щелочка, в которую можно проскочить, — заметил Джерард, махнув рукой в сторону дверцы. — Особенно на старых, таких, как эта, построенных в век невинности и неведения.

Мы находились в большом заасфальтированном дворе. Справа от нас тянулось высокое кирпичное строение: небольшие зарешеченные оконца в два ряда, один выше, другой ниже. В дальнем от нас конце двора виднелось современное одноэтажное здание офиса из бетонных панелей, а слева, совсем рядом, — сторожевая будка, в которой по будням наверняка торчал охранник или сторож и проверял машины и входивших и выходивших людей. Но сегодня его видно не было. Дверь заперта. Джерард даже подергал за ручку — никакого толка.

Рядом с дверью находилось оконце типа тех, что встречаются в билетных кассах. Очевидно, подумал я, именно возле него и стоял по будням сторож. Джерард, щурясь, заглянул внутрь под разными углами, затем снова сосредоточил свое внимание на дверце.

— Врезной замок, — заметил он, оглядев скважину. — Жаль…

— Какая разница? — спросил я. — Что можно найти в сторожевой будке?

Джерард окинул меня насмешливо-снисходительным взглядом.

— На старых фабриках типа этой в будке можно найти ключи от всех дверей. Их вешают на такую дощечку. И сторож выдает ключи по мере того, как рабочие и служащие являются на работу.