Мы прошли двести, а может, четыреста метров, точнее в этих условиях определить было трудно, и тут к звуку наших шагов и хрипу нашего дыхания стал примешиваться еще какой-то тихий шум. Мы остановились, прислушались... может, почудилось? Нет, чем дальше мы шли, тем шум становился сильней. За поворотом ход стал шире, и мы оказались в небольшом зале, где с левой стороны открывался еще один широкий проход, по которому струился поток воды. Внизу образовалось настоящее озеро, спускаться туда было нельзя.
      Посовещавшись, мы решили двинуться по новому проходу. Как считал Валленброк, здесь должна была существовать целая сеть водостоков. Не исключено, сказал он, что мы найдем еще один проход к подземным сооружениям. Он дал еще несколько пояснений насчет границы между ледяным покровом и поверхностью земли и рассказал о трубах и каналах, по которым вода стекает с подтаивающих ледников. Но почему они подтаивают? Возможно, есть где-то неподалеку очаг радиоактивности, оставшийся после взрывов атомных бомб, который разогревает землю и покрывающий ее ледяной панцирь. Из предосторожности он проверил воду на радиоактивность, но уровень ее лишь немного превышал норму. Ничто не мешало нам шагать дальше по этому руслу.
      К счастью, вода покрывала не все дно целиком--по краям оставались сухие полоски, по которым можно было ступать. Двигаться здесь было тоже нелегко, ноги вязли в иле, намытом песке и гальке, которая гремела под нашими ногами так громко, словно это сталкивались бильярдные шары.
      Наконец мы вышли к новой развилке; с одной стороны из узкого отверстия вырывалась сильная струя воды, пройти там было невозможно, С другой стороны открывался зал, свод которого подпирало множество ледяных колонн.
      Этот зал магически притягивал к себе наши взоры, таким он казался приветливым и почти торжественным. По слегка возвышавшимся каменным плитам было легко идти, и каждый шаг постепенно удалял нас от громкого шума воды--только теперь мы заметили, до чего он нас оглушил.
      Не сговариваясь, все сбросили рюкзаки и, усевшись на них, решили устроить привал, чтобы немного привести себя в порядок, вытереть лицо, мокрое от влаги и пота, на несколько минут снять шлемы и вымыть руки.
      Валленброк попробовал сориентироваться по компасу.
      -- Отсюда, видимо, идут ходы в разные стороны -- но нам лучше пойти вправо. Может, где-то там удастся спуститься глубже.
      У него тоже был измученный вид, и сейчас он, похоже, больше не спешил, давая и нам передохнуть.
      По форме этого зала можно было судить о его происхождении. Видимо, сюда прежде тоже доходила вода, на стене сохранилась полоса, отмечающая ее уровень. Равномерно сходящиеся готические своды образовались позднее; может быть, их создали потоки относительно теплого воздуха, а может, сверху обрушился лед. Мы установили на земле шлемы со включенными фонариками таким образом, чтобы они освещали зал,-- зрелище получилось феерическое.
      Правда, холод уже опять стал проникать сквозь наши комбинезоны, из жара нас бросило в озноб. Один ботинок у меня оказался полон воды; я вспомнил, как однажды соскользнул в глубокую яму, не обратив никакого внимания. Пришлось стянуть ботинок, вытряхнуть воду и выжать носки... Но высушить их было негде, а надевать снова сырые вещи очень неприятно...
      Постепенно все стали дрожать от холода, поэтому никто не возразил, когда Валленброк снова скомандовал двигаться дальше.
      Зал расходился на множество коридоров; мы выбрали один из них, который вел в нужную нам сторону. Он был уже русла, которое привело нас сюда, зато здесь не было воды и можно было идти посередине, а не по краю. Впрочем, встретилось несколько узких мест, где камни под ногами сменились льдом, и мы не столько шагали, сколько скользили по нему, точно конькобежцы. Затем проход расширился, свод стал выше и стены как бы расступились, мы оказались в своего рода каньоне, от которого расходилось множество мелких ущелий.
      Мы были не настолько утомлены, чтобы снова устраивать привал, но Валленброк подозвал всех к себе, и мы попытались сориентироваться по нашему плану.
      -- Надо было сделать это сразу,--сказал Валленброк,--я просто не думал, что здесь окажется такой громадный лабиринт.
      Линия, которую он в конце концов провел жирным карандашом на влажной бумаге, получилась причудливо изогнутой, и у меня не было уверенности, что она показывала нужный путь.
      После короткого обсуждения мы опять свернули направо и пошли по дну каньона, усыпанному ледяной крошкой-- вероятно, остатками свалившейся сверху глыбы. Иногда мы упирались в завалы таких обломков, но каждый раз находили возможность как-то их обойти. Пройдя около полукилометра, мы снова оказались в одном из низких проходов -- они шли параллельно друг другу и кое-где соединялись проемами.
      Вдруг произошла непонятная заминка. Валленброк остановился--собака перед ним замерла, насторожилась, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Так простояли мы несколько секунд, прислушиваясь. Но нет, кругом было тихо.
      -- Вперед, Нерон, в чем дело! -- Валленброк нетерпеливо дернул поводок. Однако понадобился еще строгий выговор, прежде чем пес сдвинулся с места. Мы прошли еще немного--и снова повторилась та же сцена. Нам стало не по себе. Нерон несомненно что-то почуял -- но что? Ведь здесь, внизу, не могло быть никаких живых существ; град бомб, облака ядовитых газов, дождь радиоактивных лучей истребили всякую жизнь, и даже если какие-то люди или животные по счастливой случайности избежали гибели, здесь у них все равно не было шансов выжить. Так я думал. И вдруг услышал какой-то шорох и как будто бормотание... может, это шум далекого водопада или... и вдруг я до ужаса ясно различил: человеческие голоса! Долго размышлять мне не пришлось. Перед нами возникли три темные фигуры, эти люди, беззвучно вынырнув из темноты, направили на нас оружие... Я оглянулся в испуге, соображая, куда бежать, и увидел, что в боковом проеме возникла еще одна группа, а позади нас замерли несколько человек, закутанных в какие-то странные одеяния, с автоматами на изготовку. Все происходило беззвучно, словно в немой театральной сцене, и было так неожиданно, что мы растерялись...
      -- На землю! -- Человек, издалека показавшийся мне великаном, выступил вперед--он был на голову выше своих спутников. Мы отреагировали не сразу; тогда он поднял автомат и дал вверх очередь--загремел салют, зазвенели, падая вокруг, ледяные осколки.
      Мы бросились на землю. Я украдкой повернул голову, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть... Неизвестные подошли ближе, я слышал их шаги, видел сапоги со множеством дыр и заплаток.
      -- Сразу ликвидируем, или хочешь их сперва допросить?-- послышался звонкий голос.
      -- Погоди! -- ответил ему низкий бас.
      Снова послышались шаги, кто-то подходил к каждому из нас, пинал несколько раз... вот он передо мной, носком сапога бьет мне в бок, переворачивает... на какой-то миг я увидел прямо перед собой неуклюжую фигуру в униформе, составленной из разных частей, грязной и рваной, шея обмотана толстым платком, шапка оставляет открытым только лицо с длинным носом и темными глазами, на голове у человека был шлем. Он посмотрел на меня, как на какие-то отбросы, и снова толкнул на землю.
      -- Что это за типы?
      -- Посмотри, какой знак у него на шлеме! Наверно, взял у кого-то из наших.
      -- Он за это поплатится.
      -- Выглядят совсем свеженькими!
      -- Черные что-то затеяли?
      Я снова услышал шаги, они направились в сторону Валленброка.
      -- Эй! Ну-ка пошевеливайся, вставай!
      Видимо, Валленброк привлек их особое внимание. Он никогда не упускал возможности наклеить на шлем генеральский знак отличия. Должно быть, поэтому он их и заинтересовал. До меня только что дошло, что говорят они на нашем языке.
      Почувствовав, что все их внимание сосредоточилось на Валленброке, я покосился в ту сторону. Щека лежала на холодном камне, на зубах скрипел песок.
      Я увидел, что Валленброка крепко держат за руки двое, а высокий ощупывает его и обыскивает карманы. Вот он достал схему, бросил на нее беглый взгляд, вынул записную книжку, несколько бумажных носовых платков... Бросил все в кучу на землю.
      -- Кто вы такие? Откуда?
      Хотя шлем у Валленброка съехал набок и комбинезон был полурасстегнут, держался он прямо и гордо.
      -- Я тоже хотел бы спросить,-- ответил он,-- кто вы такие?
      Высокий коротко ударил его по лицу перчаткой и еще раз по другой щеке. Не произнося ни единого слова.
      -- Я Рихард Валленброк, Верховный главнокомандующий технических войск, мое военное звание-- генерал. Судя по вашим знакам отличия, вы принадлежите к нашей армии. Я требую немедленно освободить меня.
      -- А я Буцук, и мне плевать на твое звание. Если ты меня еще не знаешь, так узнаешь.
      Он что-то сказал своему спутнику, державшемуся все время рядом, и несколько человек, подойдя к Валленброку, стали срывать с него одежду. Все члены отряда были одеты во что попало, военная форма сочеталась с гражданской одеждой, на одном была толстая шерстяная кофта до колен, сапоги на другом были явно из разных пар. Лица закутаны; мне показалось, что они страдали от холода больше, чем мы,--так они кутались в свои лохмотья. Выглядели они очень истощенными, щеки ввалились, глаза глубоко запали, как у тяжелобольных. Возможно, двое или трое из них были женщины, точно я определить не мог.
      -- Эй, погляди-ка!
      Люди, раздевавшие Валленброка, увидели на его правом плече татуировку, такую же, какая была у всех нас: личный номер, темно-синие, несмываемые значки.
      -- Вроде и правда наш! Буцук немного подумал.
      -- Осмотрите других!
      Они повиновались, кто-то склонился надо мной, спустил с плеча куртку...
      -- И у него тоже!
      Великан-предводитель помедлил, затем обернулся к Валленброку.
      -- Одевайся! И давай выкладывай: откуда вы пришли?
      Я заметил, что Валленброк дрожит от холода, одеваясь, он не сразу попал в рукава. И при этом он говорил и говорил, пытаясь объяснить про анабиоз, про то, как нас нашли, разбудили... Буцук недоверчиво смотрел на него. Когда же Валленброк заговорил о внеземных поселениях людей, он злобно велел ему замолчать. Он поворчал себе под нос, покачивая головой, затем снова стал переходить от одного к другому, ощупывая одежду, у одного приподнимал шлем, с другого стаскивал перчатки...
      Кто-то окликнул его, он остановился, обернулся и после короткой паузы мы услышали визг Нерона.
      -- Что такое? -- Буцук сделал несколько шагов вперед и осветил фонарем собаку; она забилась в ледяную нишу.
      -- Это домашнее животное, раньше такие водились. Да, я слыхал. И видел на картинках. Это собака. Собака! С ума сойти!
      Буцук шагнул к Валленброку.
      -- Что все это значит? Постой-ка, я ее сейчас вытащу! Пристрели ее, но имей в виду, шкура моя!
      Валленброк. казалось, остолбенел, но лишь на одно мгновение: потом издал странный звук. Я думал сейчас он заорет или попросит о пощаде... но он быстро овладел собой, и голос его был таким, как обычно: Я не стану этого делать. Буцук.
      -- Это почему же?
      -- Потому что собака несет военную службу, объяснил Валленброк. -- Она прекрасно идет по следу, может разыскать беглеца, даже спустя несколько часов после того, как он убежал. Неужели вы никогда не слыхали о полицейских собаках? О собаках горных егерей?
      -- Ты хочешь сказать, что она понимает твои приказы и слушается тебя?
      Валленброк кивнул.
      -- Тогда подзови ее, чтобы мы могли рассмотреть эту тварь поближе!
      Валленброк коротко свистнул, и Нерон подбежал к нему. Было заметно, что присутствие незнакомых людей нервирует пса, он обходил их стороной, но бежал быстро. Уже через несколько секунд он, высунув язык, сидел перед Валленброком, которого двое мужчин все еще продолжали держать за руки.
      -- Значит, ты говоришь, он умеет идти по следу? Валленброк снова кивнул.
      -- Тогда мы его сейчас испытаем! Серж, он повернулся к своему спутнику, служившему, видимо, кем-то вроде адъютанта, что-то шепнул ему на ухо. Тот удивленно покачал головой, пожал плечами, затем отошел в сторону и исчез в проеме.
      Буцук выждал минут пять, потом подал знак Валленброку.
      -- Ну, пускай его.
      Валленброк стряхнул с себя обоих своих стражей, подошел к псу, взял его за ошейник и ткнул носом в место, где только что стоял Серж.
      -- Ищи. Нерон! Ищи!
      Он спустил пса. Тот принюхался, с присвистом дыша, и побежал, пригнув голову к земле. Можно было не сомневаться, что он без труда найдет след. Нерон исчез в проеме, и мы еще некоторое время слышали его сопение. Не прошло и двух минут, как до нас донесся крик. Буцук, резко обернувшись, схватил Валленброка за руку.
      -- Что это такое?
      -- Это значит, что пес нашел твоего человека. Не ошибусь, если скажу, что сейчас этот малый лежит на земле и Нерон держит его за горло. Буцук затряс Валленброка.
      -- Так вот что ты ему приказал! Ты за это поплатишься!
      -- Ничего с твоим парнем не случится,-- успокоил его Валленброк.-- Пока я не дам команду, пес так и будет стоять над ним.
      -- Тогда прикажи ему вернуться, сейчас же! -- прошипел Буцук.
      -- Нерон, Нерон! -- крикнул Валленброк.-- Ко мне! Вскоре пес показался в проеме. Валленброк кликнул его еще раз--тот подбежал и уселся рядом с хозяином. Наконец появился и Серж. Он был в грязи с головы до ног, по лицу стекала бурая жижа, и он вытирал ее рукой. Ненадолго воцарилась тишина; пожалуй, никто сейчас не смог бы сказать, что будет дальше. И вдруг Буцук громко расхохотался, он хлопал себя по коленкам и вопил:
      -- Догнал он тебя, Серж! Ну, ребята, вот это да! Собака-- это действительно сила! Этот пес мне нравится!
      -- Он слушается только меня,--сказал Валленброк. Буцук повернулся к нему и широко ухмыльнулся.
      -- Ах, она слушается только тебя! В самом деле? Великан приблизился к Нерону, тот насторожился, оскалил зубы.
      Буцук, ухмыльнувшись, подошел поближе. Пес изогнулся, прыгнул... В этот момент Буцук ударил его ногой, почти не замахиваясь, но удар получился, должно быть, чудовищной силы... Он угодил псу прямо в хвост и отбросил его метра на три. Нерон так и остался лежать кверху лапами; и только через несколько минут смог перевернуться. Он приник к земле и повизгивал, спрятав голову между передними лапами.
      Буцук наклонился к нему, рванул за ошейник и потряс. Потом отпустил пса и отступил на шаг.
      -- Нерон, ко мне!
      Это был решающий миг -- Буцук вышел победителем.. Нерон подполз к нему на согнутых лапах и уселся рядом.
      -- Ты, значит, большой начальник, генерал? -- Буцук, вплотную приблизившись к Валленброку, посмотрел на него сверху вниз.-- А сам даже не знаешь, как приучают собак к покорности.--Он в задумчивости прошелся взад-вперед. А когда заговорил снова, в голосе его опять зазвучали властные нотки.-- И чего я только вожусь с вами, шутами? Мне ведь абсолютно все равно, откуда вы явились-- из морозильной камеры или с Луны. Нам нужны солдаты, бойцы. Наш долг--довести войну до победного конца, и мы это сделаем. От кого нет пользы в этой войне, тот нам не нужен и подлежит ликвидации. Хотелось бы мне узнать, стоите ли вы хоть чуть-чуть больше, чем барахло, которое на вас. А пока, ребята, давайте действуйте! Славные на вас комбинезончики, сшиты как на заказ, да и провизия, я думаю, пригодится.
      Один из команды подошел ко мне, оглядел сверху донизу.
      -- А ну, скидывай свои шмотки, да побыстрей!
      И чтобы показать, что вовсе не шутит, он направил на меня свой огнемет, изрядно побитый, но наверняка действующий. Через полминуты я уже стоял перед ним в одном нижнем белье. С другими поступили так же. В считанные секунды у нас отобрали одежду, ботинки и шлемы; дошла очередь и до теплого белья. Хорошо, что они хотя бы не запрещали нам надевать свое тряпье, которое сбросили на землю. Мы промерзли до костей, и хотя засаленные вонючие отрепья еще хранили тепло их прежних обладателей, у меня было такое чувство, что я уже никогда не согреюсь.
      Я еще не успел осмыслить происходящее, как отряд внезапно снялся с места. Нам было приказано идти вместе со всеми, причем нас предусмотрительно поставили в середину, чтобы никто не мог убежать. Как я понял, подошли еще несколько человек, судя по всему, они принесли какое-то тревожное известие. Наших противников было человек пятнадцать. Я смотрел, как они ловко движутся по крутой дороге, почти не скользя на обледенелом спуске, и вынужден был признать, что, несмотря на их изнуренный вид, мы им в подметки не годимся. Прислушиваясь к речам предводителя, великолепного Буцука, я понял, что кругозор этих людей до крайности ограничен, они даже ничего не слышали о событиях начала войны. Похоже, они продолжают ее до сих пор действуя в духе давних лозунгов Валленброка; но я сомневаюсь чтобы это обрадовало его. Что было толку сейчас от наших исторических или технических познаний, чего стоило наше умение воздействовать на людей? Здесь были в цене достоинства совсем иного рода, более примитивные и исконные человеческие качества: физическая сила, выносливость, умение ориентироваться... Вот какие мысли проносились у меня в голове, пока я шел, внимательно глядя себе под ноги и стараясь не отставать от других стоило мне замешкаться, конвоиры тут же толкали меня прикладом в спину.
      Мы очутились в незнакомом месте; высокий свод пещеры терялся во мраке, пол под ногами ступенями поднимался вверх, пещеру делили на части такое множество ледяных наростов, что рассмотреть всю ее целиком не было никакой возможности.
      Мы прошли вдоль стены приблизительно посередине пещеры, ледяные конусы образовали перед нами нечто вроде балюстрады. Буцук сделал нам знак остановиться. Затем последовало еще несколько непонятных мне жестов, но члены отряда его поняли и беспрекословно подчинились. Они расположились в ложбинках, спрятавшись за ледяными наростами и взяв автоматы на изготовку.
      Буцук расположился выше других. Нерон улегся рядышком, хотя на расстоянии метра от него находился Валленброк. Я оказался позади них, между двумя вооруженными до зубов конвоирами. Мне тоже сунули в руки винтовку--видимо, все мы должны были отразить нападение невидимого врага. Двое отправились в разведку, они должны были дать нам знать, когда приблизится противник. Остальные, выключив фонари, ждали. На какое-то время стало тихо, затем послышались приглушенные голоса. Я попробовал прислушаться, но понял лишь, что речь идет об оружии, снаряжении, резервах и тому подобном.
      Я попытался заговорить с одним из своих охранников. Но, лишь удостоверившись, что Буцук занят беседой с Валленброком, он решился мне отвечать. Постепенно я начал разбираться: в этих местах обитает всего несколько сотен человек -- потомки тех нескольких тысяч, которые выжили в убежищах. Тогда, в последние дни перед тем, как было пущено в ход оружие массового уничтожения, приведшее к оледенению Земли, на подступах к штаб-квартире уже находились крупные соединения Черного блока, некоторые из этих солдат тоже остались в живых. Сначала они покорились черным, но похищение людей, и прежде всего детей, позволило им увеличить свою численность и силы. Однако решающим фактором выживания для всех этих людей оказались неожиданно обнаруженные огромные склады оружия и припасов. Вблизи этих складов они и обосновались, подземные, почти неприступные сооружения стали их прибежищем. Было известно, что существует еще несколько складов; их-то и пытались разыскать обе противоборствующие стороны, из-за них-то и велись кровавые схватки.
      Я спросил, не разумней ли было бы заключить мир в этих условиях. Лица своего собеседника я не видел и мог только догадываться, что он смотрит на меня с изумлением, не понимая, о чем я говорю.
      Как можно кончить войну,-- сказал он немного неуверенно,-- ведь мы еще не уничтожили черных, нам надо против них защищаться.
      Казалось, он окончательно был сбит с толку и на дальнейшие мои вопросы перестал отвечать.
      Понемногу глаза привыкли к темноте, из черноты стали проступать неясные очертания, из прозрачной глубины как будто исходило слабое свечение.
      До меня доносился шепот Валленброка и Буцука, я пробовал разобрать слова.
      Конечно,-- говорил Валленброк,-- вы знакомы с этой местностью и ваша тактика безупречна. Но, в конце концов, мы тоже профессиональные военные и могли бы быть вам полезны. Ведь это мы начали войну против Черного блока и до сих пор храним верность присяге.
      -- Что верно, то верно, пополнение нам бы не помешало, но какой сейчас от вас прок? Боюсь, вы будете для нас только обузой, а в таком случае выход один... он, очевидно, сделал какой-то жест.
      -- Но у меня есть кое-какие секретные сведения,-- заметил Валленброк. Он пустил в ход все свое искусство убеждения, и я не знал, говорит ли он правду или просто хочет перехитрить своего собеседника.-- Я имею в виду подземные сооружения. План создавался под моим руководством. Я знаю расположение складов. Там есть такое оружие, о котором вы понятия не имеете: отравляющие вещества, атомные гранаты, лазеры высокой энергии. И я знаю не только, где все это хранится, но и как с ним обращаться. Я предлагаю вам серьезно обдумать мое предложение!
      -- Ты имеешь в виду главный штаб? Да ты, видно, совершенно не в курсе дела! Мы давно знаем, что там можно кое-чем поживиться, но я никому не посоветовал бы туда сейчас соваться. Некоторые уже пробовали, да мало кто вернулся, получив смертельную дозу облучения. Ты хоть представляешь, что там, внизу, творится? Там не одну неделю шли жестокие сражения, каждый метр надо было брать с боем, и какие только средства не пускали в ход с обеих сторон: и газ, и бактерии, и радиоактивные вещества! И все это там и осталось и продолжает действовать--хоть многие замечают это слишком поздно. Нет, мой дорогой, если вы хотите остаться в живых, вы должны показать, что умеете воевать. Сейчас вам как раз такая возможность предоставляется.
      Внизу мелькнули два огонька, и донеслись приглушенные голоса. Начинается!
      Сердце бешено колотилось, я дрожал от страха. Может, для настоящих солдат все это было делом привычным, но я-то не был солдатом, единственное, что я умел,--это выразительно произносить тексты. Наверно, мои спутники испытывали то же самое. А что чувствовали остальные, эти неведомые порождения тьмы, я даже догадаться не мог. Дорога ли им была жизнь, считали ли они ее достаточно ценной, чтобы бояться за нее? А может, они потому и были так бесстрашны, что их убогое существование не имело для них никакой цены и смерть лишь подводила черту под списком их бесконечных лишений и невзгод?
      Я не заметил, что схватка уже началась. Тихий металлический звук раздался где-то совсем рядом, с шипеньем взлетела вверх ракета, так ярко осветившая пещеру, что я даже прикрыл глаза, а когда снова открыл их, заслонившись рукой, я увидел, как замелькали внизу какие-то фигуры, они пытались поскорее укрыться за ледяным валом, но там, внизу, не было ледяных наростов--конусов и сосулек,--которые прикрывали нас, и противник оказался беззащитен перед нашими выстрелами, залпы и взрывы обрушились на него, одни стреляли из автоматов, другие из винтовок, вниз полетели гранаты, которые, описав длинную дугу, взрывались с глухим звуком, среди ослепительно белых ледяных кулис распускались красные цветы огня и дыма.
      Мог ли бой так быстро кончиться? Неужели наши соратники и в самом деле настолько превосходили противника?
      И вдруг сзади послышалась какая-то возня, затем предостерегающий крик--для отряда это было, видимо, не так неожиданно, как для нас; часть людей тут же развернулась и побежала навстречу прорвавшемуся с тыла противнику, надеясь перерезать ему путь. И в ту же минуту возобновился штурм снизу. Нападавшие лезли вверх, не щадя себя, и хотя многие падали, сраженные пулями, численное превосходство было явно на их стороне, и сдержать их натиск не удавалось.
      Наши тут же изменили тактику: мы оставили свои укрепления и отступили в проход. Но это дало нам лишь короткую передышку--в зале уже слышались шаги солдат противника.
      Я с удивлением отмечал, с какой беззаветной отвагой сражались эти люди. Казалось, никто из них не думал о собственной безопасности, про нас же, пленных, они и вовсе забыли. Валленброк и тут сумел сориентироваться и отыскал шанс на спасение. Он встал возле узкой расщелины, темневшей слева в стене, и пока вокруг шел кровавый бой, а мы инстинктивно, просто из страха и чувства самосохранения, подались назад, Валленброк подтягивал нас к себе одного за другим,-- быстро, не произнося ни слова. Так нам удалось удрать под покровом темноты. Мы прошли по расщелине вперед и попали в маленькую пещеру, такую низкую, что продвигаться по ней можно было только ползком, и наконец, мокрые, задыхающиеся, залегли в тесной трубе -- здесь был тупик, дальше хода не было.
      Шум сражения пока доносился до нас, но уже приглушенно, изредка слышался то выстрел, то яростные выкрики, то глухое пыхтение: там, должно быть, дело дошло до рукопашной. Дрожа от холода и страха, мы скорчились в узкой щели и, прислушиваясь, ждали...
      Даже когда все окончательно стихло, мы еще долго не решались высунуться из своего укрытия. Наконец Катрин вызвалась разведать ситуацию, а я предложил ее проводить.
      Мы продвигались медленно, стараясь ступать как можно тише и притушив фонари. Удивительно, как недалеко мы, оказывается, ушли -- всего каких-нибудь двадцать метров. Дойдя до выхода из расщелины, мы остановились, прислушались... Ничего. Только тогда мы осмелились войти в коридор, включили фонари поярче и посветили кругом...
      На льду валялось несколько скорченных фигур, здесь нашли смерть человек десять. Мы осторожно осмотрели коридор с одной стороны, потом с другой... Нигде никаких следов жизни. И мы вернулись назад, чтобы рассказать обо всем остальным.
      Скоро все опять собрались в коридоре; теперь можно было осмотреться не спеша. Среди убитых мы узнали нескольких членов нашего отряда, но много было и чужих-- чернокожих. С них сняли все, что только могло пригодиться: одежду, оружие. На земле валялось несколько фонарей, мы подобрали их -- оказалось, что батарейки оттуда вынули.
      Валленброк побежал вперед по коридору, потом вернулся, пробежал в другую сторону и исчез. Скоро мы услышали его громкий крик, и только тогда я понял, что он искал. Мы подбежали к нему. Валленброк стоял на коленях, обняв руками собаку; глубокая рана зияла на ее голове, глаза остекленели. Нерон был мертв.
      Валленброк мотал головой, словно пытаясь стряхнуть невидимую тяжесть, и бормотал все громче, все отчетливей: ...бедное животное! Я отомщу за тебя! Вот во что превратились люди! Зачем таким жить? Я отомщу им, они у меня получат по заслугам...
      Он все мотал и мотал головой, словно обезумев. Потом склонился над телом пса, и плечи его задрожали. Никогда бы не подумал, что он может так расчувствоваться. Меня это зрелище потрясло, думаю, другие были поражены не меньше. Однако нельзя было забывать об опасности, ведь она еще не миновала; кто знает, не услышал ли кто-нибудь крик, вырвавшийся у Валленброка? Если немедленно не принять мер, может случиться самое ужасное.
      Что бы такое сделать, как успокоить Валленброка. чтобы он вернулся к действительности? Но он уже выпрямился и, все еще стоя на коленях, погладил собаку. Затем снял с нее ошейник, свернул его и положил в нагрудный карман старой форменной куртки. Затем он встал, оглядел нас, точно не узнавая. Мог ли этот человек продолжать руководить нами Положение у нас было довольно скверное: ни припасов, ни батареек -- и ни оружия. Сможем ли мы спасти свою жизнь?
      Мы переговаривались вполголоса, Валленброк в этом разговоре не участвовал. Вдруг Катрин подняла руку, приказывая всем замолчать...
      Она первая услышала какой-то стон, он повторился еще и еще... Кто-то стонал в глубине, у стены. Мы пригляделись и увидели нависшую над ямой ледяную плиту. Под ней лежал человек в незнакомой нам форме, на полу валялся черный с голубыми полосками шлем. Это был юноша, почти ребенок! Темнокожее лицо, курчавые волосы Глаза юноши были закрыты, но губы зашевелились, и мы снова услышали шедший откуда-то из глубины груди, сдавленный, болезненный стон.
      Катрин склонилась над ним, посветила -- никаких видимых повреждений.
      -- Здесь его оставлять нельзя. Помогите мне!
      Мы с Эллиотом вытащили юношу из ямы и отнесли на несколько метров выше, где была сравнительно ровная площадка. Глаза его все еще были закрыты, но дышал он ровно. Катрин, задержавшаяся возле ямы, подошла и укрыла юношу старым плащом. Он был без сознания. Эйнар пошарил в яме еще и поднялся, держа в одной руке пистолет, в другой--шлем.
      -- Посмотрите-ка! -- Он указал на продолговатую вмятину на шлеме.--Сюда попала пуля.
      Катрин откинула волосы юноши со лба, но никакой раны не обнаружила.
      -- Наверное, он просто контужен и скоро очнется.
      Все это время Валленброк безучастно стоял, прислонясь к стене; сунув в рот обломок ароматки, он втягивал живительный запах -- должно быть, нашел ароматку в кармане куртки. И вдруг он повернулся к Эйнару.
      -- Где ты взял пистолет?
      Эйнар рукой указал на яму.
      -- Наверное, этот черный уронил.
      -- Дай сюда! -- потребовал Валленброк. Эйнар, коротко взглянув на него, спросил:
      -- С какой стати?
      -- Дай! -- повторил Валленброк.
      Эйнар отвернулся с таким видом, словно разговор этот ему надоел.
      -- Я его нашел, и теперь он мой.
      Валленброк злобно покосился на него, но промолчал.
      За последние часы ситуация изменилась--и не в нашу пользу. Лишь теперь, когда мы смогли наконец задуматься и оценить обстановку, до нас дошло, насколько плохи наши дела. У нас больше не осталось концентратов, не было спальных мешков... Тряпье, которое мы на себя натянули, конечно, защищало нас от холода, но явно недостаточно. Холод и сырость проникали сквозь прорехи, пробирали до костей; ноги у меня нестерпимо болели от усталости, а потом совсем окоченели, так что я их больше не чувствовал.