Многие годы я жил в Санта-Монике, части Большого Лос-Анджелеса, близ мола. Этот мол вы видели а десятках фильмах и телешоу. Там еще старые такие карусели с того конца, что к пляжу (помните фильм «Удар»?)

За молом молодежь каждый день демонстрирует харакири, петляя на досках по волнам между облепленными рачками сваями. Это у них называется «попасть в просвет» или «поймать мол». И так каждый день. Нет, для этого надо быть идиотом.

Я не рисковал и катался на волнах а стороне от опасных свай. Теперь я живу а Аризоне[1], где большие волны куда как редки, но память сохранила и соль на губах, и песок в гидрокостюме, и дни штормов, когда огромные волны накатывались на берег откуда-то со стороны Японии и только большие мастера или ненормальные могли рискнуть покататься на них. И как это бывает со всеми воспоминаниями о приятных днях, с каждым рассказом волны становятся чуточку выше…

У этого Монстра не было тела, а только пасть, и вначале его слышали, а уж потом и видели.

Жоао Акорисал сам никогда не видел и не слышал его, а знал о нем по рассказам и легендам, которые много более живописующи, чем восприятие человеческих органов чувств. Он изучал историю Монстра, знал, на что он похож, как себя ведет.

Когда он был еще мальчиком впервые услышал на Талиа Мажор о Монстрах с Диса, то уже знал, что когда-нибудь ему предстоит столкнуться и побороться с ними. Это ему было написано на роду.

Родители и друзья слушали его мрачные сны наяву и посмеивались. Ему говорили, что если даже ему когда-то и удастся собрать денег на поездку на этот далекий Дис, то, увидев Монстра, он в страхе сожмется в комочек, слаб он тягаться с Монстром. Один-двое из его друзей видели ленту про Монстра и уверяли Жоао, что с такой громадиной никому в Талии не по силам тягаться и лучше забыть об этом и думать о чем-то достижимом.

Кирси, его жена, за двадцать лет их совместной жизни так и не смогла добиться, чтобы он выкинул из головы свою мечту.

Прохаживаясь по комнате, она то неслышно ступала по плетенным коврикам, то шлепала сандалиями по покрытому землистого цвета плиткой полу и при этом говорила:

— Не могу понять тебя, Жоао. — Она весьма оживленно жестикулировала руками, точно макаки, что носились по деревьям в саду за домом. — Ты всю жизнь работал не покладая рук, я тоже. — Она остановилась, обводя руками кое-как обставленную, но уютную комнату. — Богатыми мы никогда не будем, но и попрошайничать не придется. Мы неплохо живем. У нас двое прекрасных детей, они достаточно большие, чтобы понять, что их папаша рехнулся. Все, ради чего мы горбатились, собирали, ты хочешь пустить на ветер из-за своей детской блажи. — Она печально покачала головой, и ниспадавшие на спину локоны ее черных волос закачались на фоне белого ситцевого платья. — Ты мой муж, но я тебя не понимаю.

Жоао вздохнул и, отвернувшись в сторону, посмотрел в широкое окно, выходившее на берег. Над Атлантикой поднималось солнце. Спокойные волны опускались на песок, оставляя на нем словно скорлупу от яиц. Солнце на Талии было чуть более желтым, чем в других местах, и оно придавало сейчас морю топазовый оттенок. Талиа Минор, их мир-близнец, был вне досягаемости для глаз, где-то на другой стороне планеты

— Денег у нас хватает. Моя поездка не разорит нас. Так, разве что, чуть-чуть.

— Денег? Ты думаешь, я забочусь о деньгах? — Она подошла и обняла его сзади, как что-то принадлежащее только ей, и заключила пальцы в замок, а голову положила ему на спину. Он почувствовал, как по телу у него пробежала дрожь, словно это было двадцать лет назад, в ту первую ночь. — Деньги — это ничто, дорогой мой муж. А ты — это все. — Она развернула его лицом к себе и стала напряженно вглядываться ему в глаза, пытаясь отыскать ключик к его мыслям, чтобы взять его да и выкинуть в море вместе с этими нехорошими мыслями. — Ты мне нужен живой, Жоао.

Он улыбнулся, хотя в этот момент она этого не видела.

— И себе тоже, Кирси.

Она резко отстранилась от нет.

— Так чего же ты так торопишься расстаться с жизнью? Ты не старик, но ты и не профессиональный спортсмен.

Он нагнулся и нежно поцеловал ее, она недовольно дернулась.

— Пока не стар — вот поэтому, моя любимая, я и должен ехать на Дис сейчас, а то будет поздно…

Тот разговор и сама Кирси казались теперь такими далекими. Наконец-то он на Дисе и скоро встретится с Монстром и его семейством. Тридцать лет он мечтал об этом. Тридцать лет тренировал свое умение, тридцать лет мечтал — и вот его мечта близка к осуществлению.

Для этого нужно собрать все свое мужество.

Он напряженно вглядывался в соленый туман, пробираясь вместе с партнерами по предприятию среди мокрых голых камней и скал. Кое-где из-под земли выбивались на поверхность низкорослые кусты. Между трещинами и щелями сновали морские ракообразные.

В группе было двадцать четыре человека. Восемнадцать мужчин и шесть женщин, их возраст колебался от восемнадцати до сорока двух. Жоао рад был тому, что он не старше всех, а только второй по старшинству.

Но только не душой, говорил он сам себе, только не сердцем.

Соль прямо-таки висела в воздухе. Утренний туман наполняли жалостливые крики морских птиц, шипение и свист летающих рыб.

Этот поход был ритуальной частью всего предприятия. К нему не допустили не зрителей, ни судей, ни репортеров. В первой стычке с Монстром должна будет принять участие вся группа целиком. Потом они вернуться на сборный пункт, где произведут заключительные приготовления к последующим поединкам.

Между собой перекликались шепотом. Шепотом — из-за уважения к сопернику, а перекликались — чтобы слышать голос друг друга за раздававшимся время от времени ревом Монстра. Они подходили уже к дальнему берегу полуострова, и рев Монстра раздавался так сильно, что сотрясал гранит, а для участников предстоящей схватки это было легким предупреждением, которое они воспринимали босыми ногами. Монстр пока не показывался, но из-за скал до них доносилось шипение.

— В первый раз?

— Что? — Жоао вытер мокрый лоб, глаза и взглянул на того, кто ему задал вопрос.

— Я спрашиваю, впервые ли вы? — Человек, задавший вопрос, был очень маленький и исключительно мускулистый. Это была не ярко очерченная, выпуклая мускулатура культуриста, а плотные и крепкие мышцы, свидетельствующие о подлинной мощи. У нет были голубые глаза и коротко стриженные светлые волосы, и такая стрижка придавала ему обманчиво воинственный вид. Его плавательные шорты впереди были в сине-красную клетку, а сзади сплошь красные.

— Да. — Нога Жоао опустилась на крабовидное существо мрачного горчичного цвета, вооруженное четырьмя клешнями. Существо дернулось назад, чтобы спастись, но безуспешно. — А что, видно?

— Не очень. Но, если бы вы прошли через это раньше, я бы понял.

Они некоторое время шли молча.

— А вы сколько раз? — полюбопытствовал Жоао.

— Это будет третий. — Человек улыбнулся. — Соревнование проводится раз в три года. Это был бы для меня четвертый раз, но в последний раз я сломал ногу. Это дело вообще-то нелегкое.

— Меня можно не предупреждать. В течении тридцати лет я все время следил за этим.

Человек засмеялся.

— Ногу я сломал не во время поединка. За два дня до него я споткнулся о порог входной двери — вот и все. И три года пришлось ждать. Я в тех соревнованиях участвовал в качестве зрителя.

Жоао тоже постарался засмеяться. Еще несколько минут шли молча. Туман над морем сделался плотным, хорошо, хоть ветер подул. Участники предстоящих состязаний держались кучно.

— Меня зовут Жанвин. — Человек протянул руку, и Жоао пожал ее. Кожа у нет на руке была, вопреки ожиданиям Жоао, не грубой, а мягкой и гладкой. Рукопожатие его было крепким, но в меру. — Я местный.

— Жоао Акорисал, с Талиа Мажор. Строитель, строю в основном частные дома.

— А я — хирург, по системе кровообращения. Центральный клинический комплекс Диса. Очень приятно познакомиться. Так вот. Важнейшее дело в этом — уверенность в себе. Будь настороже, один глаз, так сказать, на дорогу, другой — на хищников. Не бойтесь прибегать к шесту, а если сбросило — пускайте в ход ранец и улепетывайте. Все так делают. Риск производит впечатление на судей, но очки — это ерунда, жизнь дороже.

— Во время поединка вы имеете три попытки, а жизнь — только одну, — продолжал Жанвин. — Ничего тут постыдного нет, если вы пойдете на попятную. Во время моего первого участия из сорока пяти попыток было совершено только пятнадцать, и ни одна не доведена до конца. Мне это ни разу не удавалось, а видеть пришлось ничтожно малое количество таковых.

Жанвин оценивающе посмотрел на Жоао. Впереди слышался сотрясающий скалы рев Монстра, на сей раз очень близко.

— У вас крепкие ноги, очень даже. За последние полгода не было никаких разрывов, растяжений? Если у вас что-нибудь не в порядке, то лучше в это дело не лезть.

Жоао отрицательно покачал головой.

— Знаю. Тридцать лет я готовился дома, тренировался — все ради этого дня. Я никогда не был в лучшей форме, чем сейчас.

— Это вы так думаете. Ладно, я помолчу. Но ведь я не птенец, опыт тут много значит. — Жанвин взглянул вперед. — Почти пришли. Я уверен, вы видели ленты про это. Но вблизи это несколько иначе. Помните про хищников и постарайтесь никогда не расслабляться.

— Противоречиво как-то звучит, но постараюсь. Спасибо за советы. — И Жоао порывисто добавил: — Если мне не удастся победить, то, надеюсь, вам.

Жанвин пожал плечами.

— Выше седьмого места я не поднимался. Но не в этом дело. Важно, что я здесь. И руки-ноги все при мне. Помните об этом, когда будете там и вам вдруг захочется перегнуть палку. Никакие очки на свете не возместят вам потери руки или глаза. — Немного поколебавшись, он спросил: — У вас есть семья? — Жоао кивнул. — Они здесь?

— Нет. Да я и не разрешил бы им приехать.

Хирург в знак одобрения кивнул.

— Ну и правильно. Если что случится, я послежу, чтобы все было сделано как надо. А вы — насчет меня, хорошо? Хотя, правда, у меня есть тут друзья.

— Идет! — Крикнул Жоао. У него получилось так, потому что они шли на небольшой подъем, которым заканчивался их поход к мысу — самой дальней точке узкого полуострова.

Движение группы замедлилось, все инстинктивно стали держаться ближе друг к другу, и вот Жоао увидел Монстра.

Высоко над головой, словно темные глаза на бледно-голубом небе, подернутом морским туманом, висели Цербер, Харон и Плутон, три из четырех лун, вращавшихся вокруг планеты Дис. Сгруппировавшись вместе, они заняли значительную часть утреннего неба. Солнце Диса, только что появившись из-за горизонта, находилось ниже лун. Три планеты-спутники также постепенно поднимались. Их меняющиеся орбиты раз в три года выстраивали их рядом друг с другом. Скоро солнце очутится позади них и дневной свет будет падать на поверхность планеты в причудливом сюрреалистическом беспорядке.

А внизу был Монстр, которому Луны помогли вырасти.

Волна была такой огромной, какой Жоао никогда не видел, но он этот и ожидал. Он изучающе разглядывал даль и не чувствовал в себе никакой дрожи при этом. Волна поднималась к самому небу, пока еще еле видимая. Вот на гребне ее стала видна пена, словно ряд сломанных зубов. Вот она со всех сил устремилась навстречу скалистому мысу и стала обрушиваться на него.

Гребень волны стал закручиваться, и завитки побежали по всей волне, а потом они услышали грохот. От этого грохота кровь стыла в жилах, в головах наблюдавших эту сцену пронеслись всевозможные ужасы из самых страшных детских снов — боязнь утонуть, быть раздавленным огромным весом. И все эти страхи воплощались в одной чудовищной, безжалостной волне.

Разбиваясь по линии от мыса к югу, она все росла, необъятным серо-зеленым одеялом закрывая вид за горизонт, а ее грохот заглушал все другие звуки. Находясь на безопасном расстоянии от просоленного мыса, участники предстоящих соревнований наблюдали, как волна продолжала рассыпаться дальше к югу, и только тогда втянули головы в плечи, когда оставшаяся масса волны разбилась о скалу, обдав их с ног до головы солеными брызгами.

А далеко в море, еле видимый сквозь туман, используя необычный наклон морского дна в этом месте, относительно малую силу притяжения на Дисе и сложение влияния на прилив со стороны солнца и трех массивных лун, зарождался новый Монстр.

Собравшиеся во все глаза смотрели и старались оценить волны, громко переговаривались, пытаясь перекричать грохот моря.

— Около восьмидесяти футов, — произнес задумчиво Жанвин. — Нормальная волна здесь достигает пятидесяти, а шторм — шестидесяти-семидесяти футов. А вот такие большие — только раз в три года, когда луны выстраиваются вместе и происходит значительное усиление притяжения. Это будет пара веселеньких дней.

Три претендента отделились от группы и пошли обратно к сборному пункту. Никто не сказал в их адрес ни слова упрека, не отпустил язвительной усмешки. Судьи спокойно вычеркнули выбывших из списка участников.

При подготовке разрешалось прибегать к услугам помощников, и на многих лицах Акорисал прочел готовность оказать такую услугу, но не пошел на это. Со своей доской он сживался пять лет, он по-настоящему объездил ее, любовно ремонтировал ее собственными руками. Ему знаком был каждый дюйм доски, каленое волоконце. Никакой помощи ему не нужно. Но он решил держаться рядом с Жанвином, смотреть, как тот готовится. Его всегда можно спросить, он поможет.

Один из организаторов подошел к хирургу и что-то прошептал ему на ухо, а сам перешел к следующему участнику. Жанвин послушал, кивнул, а затем легкой походкой подошел к Акорисалу, который в этот момент проверял крепление ранцевого реактивного двигателя и наличие твердого топлива.

— Пришла метеосводка. Переменная облачность, ветер пять-десять футов в секунду, юго-западный. Так что сдувать нас не будет и на состоянии гребня волны не скажется. А подальше гуляет тропический циклон, там штормит. У нас плохая ветра не будет. Впрочем, нам, мастерам, какая разница. — Глаза у Жанвина блестели. — У меня ни разу не было случая оседлать стофутовую. Но если такая появится — разойдись все, она моя.

— Еще посмотрим, чья. — Акорисал широко улыбнулся.

Жанвин занялся своими делами, а Акорисал вернулся к собственным приготовлениям. Мысль о стофутовой волне он выкинул из головы, потому что это было таким же непостижимым понятием, как бездонная пропасть или расстояние между звезд. Это были просто физические абстрактные понятия, которым не существовало соответствия в осязаемом мире. Чего он себе желал, так это несложной волны. И еще — выжить.

Его доска была изготовлена из ячеистой трипоксидной смолы. Длина ее составляла пятнадцать футов, ширина четыре, довольно легкая на вес, так что ее спокойно можно было переносить одному. В одной трети от носа донной части отходили два близнеца-стабилизатора в форме акульего плавника, еще пара находилась у самой кормы, как бы обрубленной но форме. Над кормой возвышались два воздушных стабилизатора, соединенных регулируемым крылом.

На верхней поверхности доски располагались контакты, от которых по проводам из прочного сплава команды поступали на четыре подводных стабилизатора и на крыло. Управление осуществлялось ногами.

Он поднял шест. Сделан шест был из того же материала, что и доска, только по обоим концам от находились два остро заточенных набалдашника. Шестом можно было пользоваться для балансирования, а также для отражения нападений со стороны хищных обитателей моря, которые часто следовали за большой волной. Несколько таких тварей водилось на Дисе. Никаких устройств или орудий, основанных на использовании энергетических источников, использовать не разрешалось. Исключение составлял лишь ранцевый твердотопливный реактивный двигатель.

Ранец — это жизнь. У спортсмена, который оказывается сброшенным с доски или теряет контроль над волной, есть несколько выходов. Можно нырнуть глубоко в волну с надеждой всплыть в ее задней части. Можно свернуться в клубок, как эмбриону, и, оставаясь на поверхности, отстать от волны. А можно запустить ранцевую установку и с помощью любого из двух заплечных ускорителей взмыть над волной и спокойно опуститься в воду позади нее. Когда возможно, лучше всего пользоваться ранцем.

Он проверил, не протекает ли гидрокостюм. При давлении или ударе определенной силы тяжелый прорезиненный костюм автоматически надувался и спортсмена — возможно, беспомощного — выбрасывало как поплавок на поверхность. Костюм должен был предохранять и от ссадин и царапин. Но все это не всегда спасало жизнь. Жоао натянул капюшон на голову, пошевелил пальцами ног. Только лицо осталось незащищенным. Костюм Жоао был ярко-оранжевого цвета с красными полосами.

Кто-то постучал пальцами по его плечу. Это был Жанвин. Сейчас он не улыбался. Из-под капюшона цвета смеси электрик и оранжевого смотрело серьезное лицо.

Акорисал кивнул и поднял свою доску. Он без слов понял, что надо делать в этой ситуации.

Еще один спортсмен выбыл, когда они садились на летательный аппарат. Это была женщина. С потерянным видом сидела она на своей доске, когда аппарат, в котором находился Акорисал, поднялся в воздух. Он понимающе махнул ей рукой, она не ответила. Монстр уже победил ее, как победил до нее других несколько человек. Ничего тут стыдного не было.

Об отступлении Акорисал даже и не думал. Уж по крайней мере воды-то он попробует.

Аппарат набрал высоту и, образовав вместе с двумя другими строй, направился по назначению. Внизу собрались зрители, наблюдавшие за приготовлениями спортсменов, и они провожали группу громкими приветствиями. Плавно поворачивались телекамеры, провожая аппараты.

Интересно, подумал Акорисал, будут ли Кирси и дети смотреть эту передачу. Даже не верилось, что они так далеко. Кирси ему сразу сказала перед отъездом, что ни в коем случае ни сама смотреть не будет, ни детям не даст. А вдруг…

Набрав скорость, летательные аппараты покинули базовый район. Скоро прибрежные скалы западной части самого крупного континента Диса остались далеко позади. Разноцветные полосы, прочерченные в разных местах берега. — Это были цепочки зрителей, словно кусочки лавы прилипшие к скалам.

Под ними прошла волна. Сверху она казалась совсем не такой, когда катится навстречу. Белый гребень волны напоминал Акорисалу теперь не зубы, а кружевную отделку подола развевающейся женской юбки. Эта линия мерно продвигалась к югу, пока не начала ломаться, уходя к далекому Фигурному заливу. Акорисал наблюдал за волной, пока пенная линия не скрылась из вида.

Скоро двигатели аппарата перешли на пониженные обороты и маленький летательный корабль стал спускаться к воде. Здесь, на широких просторах океана, волны представляли собой маленькие коконы, из которых потом разовьются Монстры. Они и здесь имели и лицо, и спину, и аппараты приводнились на изгибающийся позвоночник одного из них. Двигатели взвыли, когда аппарат коснулся воды. На темнозеленую водную поверхность через борт посыпались доски и спортсмены.

Спрыгнув в воду, Акорисал почувствовал уверенность. Доска была привязана к ноге тесьмой, от которой можно было моментально освободиться в случае необходимости. Плавалось Акорисалу легко. Он окунул голову и поднырнул под длинной тесьмой. Вода, поднятая с глубин, была довольно прохладной. Она взбодрила его, пропали последние остатки неуверенности, гнездившейся в тайниках сознания. Вокруг него спортсмены забирались на доски. Костюмы ярких оттенков создавали впечатление, что это конфетти разбросано по воде.

Акорисал почувствовал, как его подняло, потащило к небу вместе С Доской, выше и выше, вместе со всеми, на десять футов вверх, на двадцать, но потом мягко опустило вниз. Волна прошла под ними, полная силы и скрытой опасности.

Страха не было, напротив, он почувствовал радостное возбуждение. Вот оно, думал он. Одного этого и то достаточно. Если я не сделаю ничего другого, если не смогу оседлать волну, то стоило ехать сюда хотя бы ради того, чтобы почувствовать вот эту горку.

Доска подплыла к нему, легкая в воде, как перышко. Жанвин перестал работать в воде и сказал Акорисалу:

— Ноги вам еще пригодятся, поднимайтесь из воды.

Акорисал сплюнул соленую воду.

— Я нормально себя чувствую.

— Конечно, но энергию нужно экономить, не расходовать зря. В вас сейчас такая доза адреналина. Поднимайтесь на доску, расслабьтесь, а там пора и двигаться.

Акорисал решил внять совету и движением, достигнутым долгой практикой, легко взобрался на доску и сел, подставив лицо утреннему солнцу и давая ему высохнуть.

— Когда стартуем? — спросил он, взглянув на аппараты, которые покачивались на волнах поблизости, обеспечивая спортсменов.

— Да мы уже стартовали. — Жанвин широко улыбнулся, когда увидел недоумение на лице Акорисала. — Некоторые не удержались. Двое оседлали прошлую волну. — Он покачал головой. — Тут нет никакого преимущества в том, чтобы идти первым. Но не каждого в этом убедишь.

— А я и не видел, как они ушли, — пробормотал Акорисал. — Надо ж, так быстро. А не лучше подождать и выбрать подходящую волну?

Жанвин пожал плечами.

— Им, я думаю, первая попавшаяся волна и показалась подходящей.

— Ладно, я потяну еще, мне не к спеху. Я такой дальний путь проделал, не хватало испортить все спешкой.

— Правильно поступаете, — одобрительно кивнул Жанвин. — Число попыток ограничено. Я тоже предпочитаю подождать.

Прошло несколько часов. Один за другим стартовали спортсмены, исчезая в южной стороне. Когда появлялась большая, пенистая и «зубастая» волна, на наблюдательном посту, расположенном на борту обеспечивающего аппарата, раздавался извещающий выстрел. На обеспечивающий аппарат поступали сообщения о прохождении спортсменами дистанции, усиливались и транслировались для тех, кто еще не стартовал.

— Месвит Брукингс… четыре часа двадцать минут. Вышел нормально… Харлкит Ромм… три часа сорок пять минут. Выплыл. Измождение, в остальном нормально. — Акорисал знал, что Ромм получит больше очков, потому что не прибегал к ранцевому двигателю.

— Эрилл-сит аль Хазрам… четыре часа тридцать две минуты. — Потом наступила пауза, затем голос в динамике тихо добавил: — Выход неудачный, смыт волной. Тело пока не обнаружено. — Потом снова на некоторое время установилось молчание, но вскоре голос как ни в чем не бывало продолжил: — Эль Толет, пять часов пятьдесят шесть минут. Выплыл, повреждено легкое, ушиб шеи, в остальном нормально. Джуел Паркелла, пять часов десять минут…

Во время ожидания старта снялись еще два спортсмена, им молча помогли подняться на борт обеспечивающего корабля. Солнце поднялось выше, а под ним толкались три луны, чтобы занять местечко получше. Жанвин и Акорисал говорили о волнах.

— Вообще-то надо ожидать сочетания, — рассуждал хирург, оказавшись на гребне проходящей волны. — Когда идут три больших, потом три маленьких. Но сегодня вмешался шторм. Сейчас идут три большие, три маленькие, потом три или четыре больше обычного, штормовые, но они очень своеобразные.

Он сделал передышку и взглянул на партнера.

— Естественно, хотелось бы поймать одну из таких, но она может выкинуть номер. Может оказаться двойная волна, один гребень над другим, и из такой волны придется выбираться раньше времени. Оседлать ее оседлаешь, но, поскольку время прохождения будет коротким, много очков на ней не заработаешь.

Их разговор был прерван шумом прилетевшего корабля. Рядом с ними ждали старта еще двое участников. Один из них принял старт в момент, когда приводнился прилетевший корабль и под ними в этот момент прошла большая волна.

У борта прибывшего аппарата появилась доска, потом в воду спрыгнул ее владелец. Он влез на доску и погреб к трем другим участникам. Это был Брукингс. Он был худощав и намного моложе Жанвина или Акорисала. Лицо у него пылало и было раздражено длительным воздействием соленой воды, но дыхание было ровным, подгребал он спокойно и уверенно.

— Привет, Брукингс. Ты уже на вторую? — спросил Жанвин. Молодой человек кивнул. Во взгляде его было видно, что он доволен собой.

— Я поймал семидесятипятифутовую, — сообщил он окружающим. Он высоко поднял подбородок, стараясь дышать глубже и дать легким сверхвентиляцию. — Первые два часа были достаточно простыми. А потом начинаешь чувствовать тяжесть в ногах. Потом глаза начинают закрываться. Я решил закончить, когда увидел за спиной двойную закрутку гребня.

— И правильно сделал, — сказал Жанвин. — Мы слышали по радио о тебе. У тебя была хорошая волна, и ты хорошо прошел. Нашли аль-Хазрама?

Брукингс посмотрел мимо них, в сторону невидимого берега.

— Нет еще. Опасаются, что его костюм не сработал. Мне сказали, что он сел на штормовую волну высотой не меньше ста пяти футов. Поначалу он, вроде, шел прекрасно, но потом перегнул палку. Он спустился с волны слишком низко и слишком близко к завитку. И воздух из этой сплющившейся трубы сдул его с доски.

— А рюкзак? — спросил Акорисал.

— Зажигание сработало что надо, но он был так низко, что завиток захватил его и он не смог выбраться, так его и накрыло. А если костюм не сработал, то его вообще никогда не найдут. — Он замолчал на мгновение, потом сел на доску и стал подгребать. Волна стала поднимать его к небу. — О, вот эта мне нравится… До встречи. — Волна подхватила его и он скрылся.

— Надо начинать, — заметил Акорисал. — Он уже по второй…

Жанвин покачал головой.

— Соревнование — дело второе, а первое — остаться живым, помните об этом. Волна должна быть удобной для человека, иначе запросто можно стать трупом.

И они стали ждать дальше. Жанвин стартовал пятнадцатью минутами позже. Остались Акорисал и еще один участник. Большие волны приходили и уходили, а они все сидели на своих досках.

«Кирси… Я так рад, что тебя здесь нет, и так хочу — о, как я хочу, чтобы ты была здесь!» Лицо Жоао покраснело под воздействием полуденного солнца.

До двух дожидающихся старта спортсменов долетел звук подошедшего аппарата. Жоао взглянул искоса и различил на палубе торчащие носы двух досок. Значит, еще двое, успешно преодолевших первую попытку, прибыли ловить вторую волну. Все, больше ему ждать нельзя, иначе будет поздно думать о трех попытках. Есть еще ночь и завтрашний день. Оставлять на завтра две попытки ему не хотелось, а ночью на Монстре не проедет и святой.

И вот он увидел на подходе гору. Он увидел ее краем глаза справа, такую темно-зеленую, что почти черную. Волна была хороша — широкая, как небо, и вырастающая из воды, точно пузырь, надутый из чего-то большого и прочного. Но Жоао был не один, и надо было соблюдать вежливость.

Он напряженно стал наблюдать, что будет делать другой спортсмен, и увидел, что тот тоже заметил приближающуюся гору. Волна вырастала перед ними, точно уходящий со старта космический корабль. Акорисал по-прежнему заставлял себя ждать.

Внезапно другой спортсмен издал крик отчаяния и стал подгребать к дежурному аппарату, отказавшись, таким образом, от претензий на подходящую волну, от победы в сегодняшнем дне, от участия в соревнованиях. Акорисал повернул голову на восток и начал быстро-быстро подгребать, зажав шест между колен.

Он побоялся было, что переждал лишнего. На какое-то время он завис на вершине водяной горы, потом стал продвигаться вперед все с меньшими усилиями. Он перестал подгребать, но продолжал двигаться, прибавляя в скорости и слегка соскальзывая вперед. Волна продолжала набирать величину и силу, и словно неведомая черно-зеленая рука поднимала его все выше к небу. С этой высоты можно было различить неясную гряду скал, обозначавших берег.

То он лежал на животе, теперь встал на колени, постепенно наращивая скорость. Пальцы ног упирались в слегка упругую поверхность доски. Он встал, отставил одну ногу на дюйм назад, а другую соответственно вперед. Пальцы левой руки схватились за шнур зажигания ранцевого реактивного двигателя.

Чувствовал он себя превосходно. Гонка проходила легко и гладко, доска слушалась его каждого движения и чутко откликалась на малейшее перемещение им веса и на прикосновении пальцами ног к датчикам управления. Шест он крепко держал теперь в правой руке.

Он бросил взгляд вниз, и пальцы его инстинктивно еще крепче ухватились на петлю на конце пускового шнура.

Далеко-далеко внизу под солнцем блестела стальным блеском ровная поверхность океана. Ветер свистел и бил в лицо, соль пощипывала глаза. Его сковало было от одной мысли, что под ним пропасть в сто футов, но двадцатилетняя практика помогла ему взять себя в руки.

Доска резко пошла вниз по фронту волны. Десять, двадцать, тридцать футов. Он остановил стремительное снижение, перенеся вес чуть назад от центра доски и изменив положение крыла. Стабилизаторы удерживали доску на одном уровне, носовые фута четыре висели над пустотой, со свистом разрезая воздух.

На какой-то момент его обуяло смешанное чувство чистой воды страха и настоящего восторга. Справа от него двигалась, возвышаясь над ним, зеленая гора в тысячи тонн, слева была пустота.

Наконец он обратил внимание, как мерно и устойчиво рокочет Монстр, только сейчас этот звук не пугал, а вызывал благоговейный страх, Жоао прочно стоял на доске, слился с ней. Теперь он рискнул оглянуться.

Над ним постоянно висела многотонная масса воды высотой в три десятка футов, которая стремилась обрушиться в семидесятифутовый провал под ним. Она образовывала огромный зеленый стеклянный тоннель, вытянутую изумрудную трубу. Складываясь, она выбрасывала из себя воздух, добавляя высокие тона в рокот Монстра.

Он обеими руками крепко держал шест, помогая им балансировать, оставив пока что без внимания ранец. Потом он решил взглянуть на хронометр, составлявший часть его амуниции.

Он катится на волне уже полчаса.

Ему стала радостно от ощущения того, что он один, без соперников ведет эту гонку, но при этом не забывал поглядывать на завиток и гребень, опасаясь сюрпризов с их стороны — вдруг все это возьмет и рухнет вниз, и погребет его под собой. Вообще-то волна с достаточным постоянством держит свою форму, но иногда она неожиданно ломается и неосторожный или самоуверенный гонщик оказывается погребенным под миллионами тонн воды.