- Я тебя не понимаю, друг, - искренне признался пастух.
      Симна развязал мешок и принялся выкладывать вещи обратно в повозку.
      - Ты действительно хитрый парень, Этиоль Эхомба. Ты чуть меня не надул! - Он погрозил Этиолю пальцем. - Говоришь просто, но знаешь, как обдурить человека. Я и впрямь поверил, что никаких сокровищ там нет! Ты ловко заставил меня думать, что это я сам догадался. Но ты рано обрадовался! Я немного повременю, братец, я не похож на других простаков. Если я ухватил кусок, у меня его уже не отнимешь. Тебе не удастся так легко лишить меня моей доли. - Он снова уселся за рычаг, развернул парус, чтобы поймать ветер, и добавил: - Тебе не удастся меня обдурить, как бы ты ни старался. Симна ибн Синд никогда добровольно не откажется от своей доли сокровищ!
      Эхомба вздохнул: его лишенная ребер грудь чуть вздулась и тут же опала.
      - Ты самый упрямый человек, друг Симна, которого я знаю. Если ты что-то вбил себе в голову, то это уже навсегда.
      - Вот и не забывай об этом, наставник телят.
      Симна взялся за рычаг.
      - Подожди! - Эхомба, насколько это было возможно, попытался приподняться с колен Хункапы.
      - Что еще? - Симна усмехнулся. - Решил испробовать на мне очередную колдовскую штучку, чтобы лишить уверенности в себе? Не выйдет!
      - Совсем нет. Кто-то к нам приближается.
      Трепещущая рука с трудом указала в ту сторону, откуда они ехали.
      Симна нахмурился, неохотно обернулся и принялся вглядываться в лес.
      - Ничего не вижу. Если ты хочешь заставить меня выйти из повозки перед тем, как мы пересечем реку, то напрасно теряешь время. Нравится это тебе или нет, я остаюсь с вами. Мы все вместе отправляемся в Эль-Ларимар.
      - Взгляни чуть севернее от дороги. Одинокий всадник. Старый приятель.
      - Что значит "старый приятель"? - встревожился Симна. - У нас тут никаких приятелей нет. Мы не...
      Он замер на полуслове, различив одинокого всадника, приближавшегося к ним. Эхомба оказался прав - это действительно был "старый приятель".
      Скелет пастуха!
      Трясясь на позвоночнике лошадиного скелета-привидения, он припал к шейным позвонкам скакуна, крепко сцепив подними руки.
      - Но как?.. - Симна запнулся и бросил страдальческий взгляд на друга.
      Лицо Этиоля, утонувшее в складках его бескостного тела, расплылось в добродушной улыбке.
      - Если лишить кости всего остального, они будут страдать в одиночестве, - объяснил он.
      - Ты знал, что он вернется к тебе! - Симна оправился от потрясения и вновь обрел свою обычную самоуверенность.
      - Я знал, что он должен сделать такую попытку. И надеялся, что ему повезет. Я доверяю всему, что во мне, дружище. - Улыбка Эхомбы стала еще шире. - Сворачивай парус. Он скоро догонит нас.
      - Не так уж и скоро, - заявил Хункапа. Выпрямившись, он приподнял тело Эхомбы и, глядя в сторону приближавшегося скелета, добавил: - Еще кости.
      Симна вскочил на ноги и пригляделся. Среди деревьев ясно вырисовывались воины Братства - и пешие, и всадники. Они жутким шепотом завывали и улюлюкали и яростно размахивали оружием.
      - Клянусь Гайпуеном, - сквозь зубы проговорил Симна, - их тут несколько сотен. - Он взглянул на Эхомбу. - Что будем делать?
      - Переправляться через реку. И как можно быстрее, вот что я вам скажу. Парус, Симна, ставь скорее парус!
      - Ну да!
      Северянин торопливо развернул парус, потом взялся за рычаг. Повозка, набирая скорость, покатила к реке.
      - Только один вопрос, братец, - сказал Симна. - А как мы будем переправляться?
      - Повозка, за исключением нескольких скоб и гвоздей, вся деревянная. Она легкая и прочная. Надеюсь, она поплывет.
      Экипаж продолжал набирать скорость.
      - А если нет? - спросил северянин.
      - Тогда поплывем сами, и я окажусь лучшим из вас пловцом.
      Глухо завывая и яростно шипя, воины Братства скелетов продолжали преследовать сбежавшего новичка, а заодно и его друзей во плоти и крови. Симна то и дело оглядывался, ерзал на месте и ругательствами старался заставить повозку ехать быстрее. Один раз, не выдержав, он набрал полную грудь воздуха и что было силы дунул на парус.
      - Быстрее! - закричал Хункапа Аюб одинокому скелету, удирающему от своих собратьев.
      Вокруг беглеца начали падать копья. Одно попало в коня, но, не нанеся вреда, скользнуло между ребер.
      Скелет Эхомбы нагнал повозку и поскакал рядом. Он расцепил руки под шеей коня, примерился и прыгнул.
      И промахнулся.
      Но у самой земли его подхватила могучая волосатая рука. Довольный Хункапа быстро втащил скелет в повозку.
      - Расстели меня на дне! - велел Эхомба. Хункапа повиновался.
      Скелет, которому не требовался отдых даже после такой безумной скачки, не теряя времени начал наползать на тело. Эхомба открыл рот. Сначала во все увеличивающееся темное отверстие ушли кисти рук, потом предплечья... Скелет все глубже и глубже заталкивал себя в телесную оболочку.
      Когда последняя косточка исчезла в отверстии, рот начал уменьшаться. Потом пастух сел. Его лицо задвигалось - жуткое зрелище: это череп устраивал себя внутри головы. Затем со скрипом и треском задергалось все тело и наконец перед Симной предстал прежний Эхомба.
      Оглядев себя, он удовлетворенно улыбнулся.
      - Так все-таки лучше. Намного лучше. Жить без скелета легче, никакого напряжения не чувствуешь, но ужасно утомляет, что нельзя встать и потянуться.
      В следующее мгновение улыбка исчезла с его лица. Он ухватился за мачту и закричал:
      - Смотри, куда правишь!
      - А?
      Симна торопливо ухватился за рычаг. Возрождение друга настолько его потрясло, что он совсем забыл о повозке. В следующий миг колеса лишились опоры, и повозка оторвалась от земли.
      Подняв кучу брызг, она рухнула в реку. Течение и ветер сразу начали сносить ее на середину. Громадный кот поднял голову, зевнул и лениво поинтересовался:
      - Мы еще едем или уже плывем? Лучше поторопиться, враг близко.
      - Это вам не баркас! Весел нету! - огрызнулся Симна.
      Он глянул под ноги и увидел, что через щели в полу и бортах в повозку сочится вода. Оставалось только гадать, сколько еще она продержится на поверхности.
      Тем временем войско Братства выехало на берег. Самые разъяренные, чуть помедлив, пустили скелеты своих лошадей в воду.
      - Они еще пытаются догнать! - возмутился Симна и принялся дергать рычаг, пытаясь помочь повозке набрать скорость.
      Эхомба, глядя на ряды скелетов на берегу и всадников, плывущих по реке, заметил:
      - Мертвым легко быть храбрыми!
      - Глубокая мысль, - фыркнул Симна, - только вряд ли она нам поможет!
      Эхомба усмехнулся.
      - Ты бы лучше думал о парусе, друг. Храбрость и здравый смысл не всегда идут рука об руку. - Он вновь посмотрел на преследователей и после короткой паузы сказал: - Оура говорил, что у оживших скелетов происходят сдвиги в сознании. Они отлично помнят всякие пустяки, но о сложных вещах им думать трудно.
      Симна бросил взгляд через плечо, и настроение его сразу улучшилось: неприспособленные для плавания скелеты один за другим начали тонуть, и течение стремительно затягивало их на глубину. Некоторым удалось выбраться на берег, но остальным было суждено навечно остаться на речном дне, чтобы в конце концов сгнить и превратиться в ил.
      Симна порадовался бы удаче, но за этот день он так устал, что сил уже не было. Кроме того, они сами были на волосок от гибели: кузов продолжал заполняться водой.
      - Что делать? - спросил северянин Эхомбу. Пастух глянул себе под ноги.
      - Не знаю, Симна. Я не знаток по части лодок и местных повозок. Кузов, на мой взгляд, крепкий и должен выдержать плавание. Но если мы утонем, не дотянув до берега, это уже не будет иметь значения. - Он посмотрел на медленно приближающийся берег, потом перевел взгляд на парус. - Если ветер удержится...
      Как ни странно, но когда вода дошла до колен, повозка перестала погружаться, хотя скорость ее заметно упала. Течением их сносило вниз по реке, и когда беглецы скрылись за излучиной, войско Братства скелетов начало оттягиваться в лес. До противоположного берега уже было довольно недалеко, и Симна предложил попробовать перепрыгнуть. Но тогда они лишились бы всех припасов, поэтому Эхомба решил подождать, пока ветер и течение не прибьют повозку к земле.
      Симна возразил:
      - Если телега потонет под нами, все равно придется вплавь добираться до берега. Чего же тянуть?
      Вдруг кузов резко вздрогнул и остановился.
      - Ничего страшного, - усмехнулся Симна. - Мы просто сели на мель, - Он бросил рычаг, прошлепал к левому борту и глянул в воду. - Точно, песчаная отмель. Похоже, она тянется до самого берега. - Заметно повеселев, он взял меч и заплечный мешок. - Можно добраться пешком.
      Эхомба засомневался:
      - Я не уверен...
      - Не уверен? - Северянин энергично закинул мешок за плечо и приготовился ступить через борт. - В чем ты не уверен, Этиоль? С такими длинными ногами, как у тебя, тебе бояться нечего. Единственный, кто пострадает, - Симна кивнул в сторону громадной волосатой фигуры, - это Хункапа. У него шерсть как губка.
      - Хункапе будет хорошо, - заверил его зверочеловек.
      - Хункапе всегда хорошо, - передразнил его Симна. - Песчаные отмели обычно достаточно плотные, но все-таки я не хочу шагнуть за борт и провалиться по шею в песок. Если уж выглядеть дураком, то вместе со всеми. - Он показал на отвалившуюся от кузова перекладину. - А ну-ка, Хункапа, дай-ка мне эту палку.
      Аюб выловил ее из воды и протянул Симне. Северянин потыкал палкой в песок. Слегка выпуклая отмель была плотной, но какой-то упругой. Симна надавил посильнее, и она чуть-чуть поддалась.
      - Вот видишь!
      Он был рад, что сумел наконец-то уязвить Эхомбу. Долговязый пастух с постным лицом слишком часто оказывался прав. Это начинало надоедать.
      - Ступай осторожно. Давай бери шмотки и вылезай, пока эта телега еще держится на воде.
      Хункапа Аюб; держась одной рукой за мачту, нерешительно заглянул за борт.
      - Симна, а меня она выдержит?
      - Конечно. Смотри! - Воин стукнул палкой по отмели.
      Отмель, возмущенная таким обращением, извергла Симне в лицо струю мутной воды, которая сбила его с ног. Эхомба едва не свалился в реку, но успел схватиться за рычаг. Хункапа от неожиданности присел на корточки.
      Огромный угорь, зарывшийся в илистое дно, поднял голову из воды, чтобы узнать, кто посмел нарушить его покой. Маленькие черные глазки остановились на Симне. Щелкнув челюстями, угорь бросился вперед.
      Что-то напоминающее поток черного пламени мелькнуло в воздухе. Удар отбросил Симну в сторону. Падая, он успел заметить зубастую пасть и не задумываясь схватился за меч. Но лезвие не встретило преграды, и Симна рухнул в скопившуюся на дне кузова воду. Огромный угорь перевернулся на бок и мощным хвостом хлестнул по повозке. Все трое, кто был в ней, попадали с ног. Трое, потому что четвертый исчез.
      Вцепившись в рычаг, Эхомба смахнул воду с лица и с волос, заплетенных в косички, потом бросился к борту. Угорь продолжал молотить по повозке, и она ходила ходуном.
      - Вы видите что-нибудь? Симна!
      Оглушенный, насквозь промокший северянин уцепился за борт и заглянул в воду.
      - Нет! - выдохнул он.
      В следующий миг в лицо ему ударила струя грязи. Отплевываясь, он отскочил от борта.
      - Там ничего не видно! Ничего!!
      Эхомба, тоже перегнувшись через борт и вглядываясь во взбаламученную глубь, бормотал:
      - Алита! Где Алита?
      Зверочеловек поднял руку. Мокрая шерсть свешивалась с нее, словно водоросли.
      - Хункапа видит его.
      - Как... - Эхомба выплюнул попавшую в рот воду. - Как он выглядит?
      Наступило молчание, прерываемое только глухими ударами в дно повозки. Наконец Хункапа Аюб объявил:
      - Голодным.
      Из-под самого днища повозки взметнулась вода вперемешку с илом, и почти одновременно с этим удары о дно прекратились. Река успокоилась. Наступила тишина; только было слышно, как булькает вода, просачиваясь в повозку через новые трещины. Эхомба подумал, что теперь она точно скоро потонет.
      Из мутной жижи вынырнул черный левгеп, сжимая в зубах мертвого угря с перекушенной шеей. Плавными, но мощными толчками он поплыл к берегу, волоча за собой свою добычу. Эхомба посмотрел ему вслед, потом повернулся к зверочеловеку.
      - Хункапа, нам нужно двигаться за Алитой. А тебе придется тащить повозку. Только у тебя хватит на это силы.
      Услышав слова Эхомбы, Хункапа поник. Замогильным голосом он ответил:
      - Хункапа сделает, Этиоль. Но Хункапа не умеет плавать.
      - Не умеет?!
      Эхомбу редко можно было застать врасплох, но Хункапе это удалось. Когда повозка упала в воду, когда их сносило течением, даже когда они сидели по колено в воде, большой волосатый брат ни разу не заикнулся о том, что не умеет плавать.
      Эхомба поглядел на Симну. Они с меченосцем могут доплыть до берега; но им придется поддерживать Хункапу, чтобы голова его все время была над водой.
      Когда он сказал об этом Хункапе, тот с ужасом посмотрел на взбаламученную воду и тихо сказал:
      - Не знаю, Этиоль. Хункапа боится.
      - Надо попытаться, - твердо сказал пастух. - Я надеюсь, здесь все-таки достаточно мелко, и ты сможешь идти по дну. Если нет, попробуешь плыть. Я научился плавать еще до того, как начал ходить. Это куда более естественные движения, чем ходьба.
      Он выловил из воды свои пожитки, достал копье, повесил оба меча за спину.
      - Если что-то будет не получаться, следи за мной и делай как я. Этиоль ободряюще подмигнул Хункапе. - Здесь мы больше оставаться не можем. Повозка разваливается. Если нас подхватит течение, то вынесет на глубокое место. Тогда тебе уже вряд ли удастся пройтись по речному дну.
      Он видел страх в глазах Хункапы, и ему было удивительно, что такое большое и сильное существо боится стихии, которая ему, Этиолю, с детства была родной. Он взял в свою руку тяжелую волосатую лапу.
      - Давай со мной, Хункапа. Спрыгнем вместе, понял? У нас нет выбора.
      Зверочеловек робко кивнул:
      - Хункапа понимает. Давай вместе. Эхомба поможет другу.
      Огромные пальцы до боли сжали руку Эхомбы, но пастух не подал виду. Он повернулся и посмотрел на Симну.
      - Ты идешь? Или ты так привязался к этой повозке, что готов потонуть вместе с ней? - Он улыбнулся. - Чуть-чуть проплывешь, и твои ноги ударятся о настоящую песчаную отмель.
      - Они могут ударить кого-то еще, - мрачно огрызнулся северянин. Он подобрал меч, поправил мешок, встал на борт и, состроив гримасу, прыгнул в мутную воду.
      - Теперь мы с тобой, - сказал Эхомба Хункапе. Хункапа чуть не раздавил руку Эхомбе, когда они вместе спрыгнули с борта. Раздался громкий всплеск, и мгновением позже голова человекозверя появилась над поверхностью. На волосатом лице читались одновременно радость и удивление.
      - Хункапе не надо плыть! Хункапа стоит на дне!
      - Вот и отлично.
      Эхомба быстро, пока не намок его походный мешок, поплыл к берегу. Оказавшись в родной стихии, меч из зуба акулы радостно затрепетал, запрыгал у него на спине. Любого другого этот танец перепугал бы до смерти, но пастух был готов к нему. Разве не естественно, что чудесное оружие радуется, вернувшись в родную стихию?
      Неожиданно какая-то сила вытолкнула Этиоля снизу из воды. Нет, на сей раз это был не гигантский угорь, а Хункапа Аюб. Оставшуюся часть пути Эхомба совершил с неожиданным комфортом, сидя на широченных плечах друга.
      А вслед ему неслись проклятия, которыми сыпал Симна: ему почти до самого берега пришлось добираться вплавь.
      XI
      Выбравшись на берег, путешественники первым делом осмотрелись. Преследователи, не в силах преодолеть широкую реку, которая, по-видимому, служила естественной границей их владений, отказались от погони и скрылись в лесу. Теперь Эхомбе и его друзьям ничто не грозило. Вот только повозка пропала. Дальше предстояло идти пешком.
      Этиоль расположился на поросшем травой склоне и разложил пожитки, чтобы быстрее просохли. Рядом грелся на солнышке Хункапа Аюб; он сильно смахивал на мокрый ковер. Эхомба проводил печальным взглядом повозку, которую течение относило все дальше и дальше, уволакивало на стремнину.
      Наконец из реки выбрался усталый Симна. Вода потоками стекала с него, из-за пазухи выскакивали головастики. Северянин едва волочил ноги. Он на ходу сбросил заплечный мешок и ножны с мечом, а потом, пошатываясь, побрел туда, где лежал черный кот.
      - Мой учитель фехтования, - сказал он, отряхивая одежду, - постоянно твердил: не будь опрометчивым, прежде смотри, куда ставишь ногу. Должен признаться, я не раз забывал об этом совете.
      Громадный левгеп поднял голову от своей добычи и задумчиво ответил:
      - И всякий раз становился посмешищем.
      Симна скрипнул зубами и, тяжело дыша, уставился куда-то вдаль.
      - Хочешь лишний раз уколоть меня, кот? Зачем? Я ведь пришел поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь.
      Алита удивленно вскинул тяжелые брови.
      - Спас тебе жизнь? Разве? Хотя, - левгеп вновь повернулся к угрю, можно сказать и так. Но если тебе от этого будет легче, считай, что все получилось само собой. Случайно оказалось, что мясо угря мне больше всего по вкусу.
      Огромные клыки впились в скользкую зеленовато-черную рыбину.
      - Ладно, в любом случае спасибо тебе, слышишь, ты, кошачий гурман! Спасенный Симна ибн Синд отныне будет сначала думать, а потом только делать. Кроме того, он искупит свои прежние грехи воздержанием.
      Северянин с трудом повернулся и, спотыкаясь, направился к тому месту, где бросил свои пожитки. Там он сел и прислушался. Теплый полуденный воздух вокруг был наполнен стрекотом насекомых.
      Духовно и телесно измученные путешественники решили разбить лагерь и передохнуть. Они расположились недалеко от реки, под раскидистым деревом. На этом берегу лес был не такой густой, а деревья - не такие могучие.
      - А тут, я гляжу, лес помоложе, - заметил Эхомба. Он потянулся и перевернул вертел, на котором жарились кусочки угря. Это был их ужин. Очень печально, что утонула наша повозка. Она бы нам пригодилась, когда мы спустились бы на равнину.
      Симна лежал, пристроив голову Хункапе на живот, и молча следил, как жарится рыба. Он хранил верность обету, но аромат, струящийся от шипящих на огне кусочков, склонял его к греху.
      - Эх, долговязый братец, мы уже прошли пешком и пустыню, и степь, и горы, и болота. Клянусь мозолями Гамтихарапа, мы одолеем все, что встретится нам на пути!
      Эхомба улыбнулся своему другу.
      - Такой взгляд на вещи больше всего подходит тебе, Симна.
      Северянин посмотрел на него, усмехнулся и несколько туманно ответил:
      - Не только встреча с живыми скелетами способна переменить душевный настрой. Есть вещи и поважнее.
      Он многозначительно указал глазами туда, где безмятежно дремал сытый Алита.
      - Котенок в такие тонкости не вникает, но тем не менее он спас мне жизнь. Не воображай, будто я поверил, что он прыгнул только ради добычи. Алита в любое время мог наловить себе рыбки. Он знал, что делает, и это меня радует, это греет мне сердце.
      - Наверное, ты прав, дружище. - Эхомба встал и поправил килт. - Я вот подумал: было бы неплохо добавить еще что-нибудь к этой рыбе. По пути я видел несколько фруктовых деревьев и грибы.
      С этими словами он взял копье и пошел в лес.
      - Только не забредай далеко, братец, - с беспокойством сказал ему вслед Симна. - Места незнакомые. Пусть тут и нет этих пощелкивающих костями скелетов, но запросто могут быть голодные дикие звери.
      Не поворачивая головы, Эхомба ответил:
      - Я только дойду до ближайшего дерева. А ты отдыхай и следи, чтобы наш ужин не подгорел.
      - Я так голоден, что он ни в коем разе не подгорит.
      Эхомба сориентировался по звездам и двинулся через заросли к тому дереву, которое приметил по дороге сюда. Это был дикий апельсин, и ветви его были усыпаны длинными колючками. Но Эхомбе не было нужды взбираться на дерево. Он поднял копье и принялся срезать наконечником апельсины. Всякий раз, когда наконечник касался черенка, до Этиоля доносился едва различимый, почти неземной звук: это дух, обитающий в наконечнике, благодарил хозяина за то, что тот использует его не только для того, чтобы нести смерть, но и для мирного дела.
      Эхомба срезал апельсины с учетом того, что их надо будет делить на четверых. Разумеется, ему было отлично известно, что кошки не едят фруктов, но вместе с тем он так же хорошо знал, что Алита может обидеться, если его обделить.
      Собранные плоды он сложил в килт и пошел обратно к костру. По дороге он набрал еще и грибов. Он был уже совсем рядом с лагерем, когда ему почудилось какое-то движение за стволом ближайшего дерева. В следующее мгновение Этиоль почувствовал у своего горла острое лезвие. Он резко опустил руки, и вся его добыча рассыпалась по траве. Несмотря на остроту слуха и зрения, он не видел нападавшего и не слышал его дыхания. Он даже не почувствовал его запаха - впрочем, это неудивительно, если учесть, кто напал на него. Старые кости не пахнут.
      - Удивлен, мошенник, нарушивший слово?
      Похожий на шипение голос показался Эхомбе знакомым. Это был тот самый скелет, с которым Этиоль вел переговоры.
      - Еще как, - растерянно прошептал пастух. - Я и подумать не мог, что ты или кто-то из твоих собратьев сумеет переправиться через реку. Неужели ты способен ходить по дну?
      Скелет засмеялся и прошипел ему в ухо:
      - Кто говорил об этом?
      - Но как же ты перебрался на этот берег?
      Скелет стоял сзади вплотную к Эхомбе, и пастух не мог достать копье.
      - Перелетел, разумеется. - Он глухо захихикал. - Меня перенесли скелеты драконов. Тяжеловато для них, но другого не оставалось. Птицы для этого не годятся, зато летучие мыши и драконы - как раз то, что надо. Мембраны у них сохраняются, правда, не навсегда. Но все равно понадобился целый десяток, чтобы меня перенести. Жаль, обратного пути мне уже нет. Их крылья слишком истончились и пересохли... Впрочем, не важно. Какая разница, где сложить кости: здесь или там? Это ничего не изменит.
      Эхомба стоял не шевелясь.
      - Выходит, - осторожно проговорил он, - ты теперь изгой и тебе никогда не удастся вернуться к Братству.
      Кости задребезжали: скелет вновь засмеялся.
      - Это так, только взамен я получу что-то более ценное. Месть. Ты обещал отдать свои кости Братству, на этом условии я разрешил твоим друзьям свободно уйти. А потом ты позвал свои кости назад. Обманщик!
      Лезвие глубже вонзилось в кожу, и пастух почувствовал на шее теплую струйку крови.
      - Я выполнил обещание, - очень вежливо возразил он. - Я, как мы и договаривались, оставил вам свой скелет. Если он предпочел мое общество вашему, это не повод обвинять меня в нарушении слова.
      - Разве? Как будто ты не знал, что он найдет способ вернуться к тебе.
      - Я не был уверен. Но надеялся, что это произойдет. Мне нужен мой скелет. Гораздо нужнее, чем вам.
      - Через мгновение он тебе уже не понадобится.
      - Братец, что?..
      Держа меч обеими руками, из темноты вышел Симна ибн Синд. Рядом с ним мрачной горой возвышался Хункапа, с другой стороны угадывался силуэт Алиты.
      - Не подходите! - прошипел скелет.
      - Этиоль?.. - окликнул друга Симна. В следующее мгновение он заметил нож и на взгляд измерил расстояние между собой и скелетом. Слишком далеко. - Если ты зарежешь его...
      - Тогда что? - глухо загоготал скелет. - Ты меня убьешь? Будь это лет сто назад, твоя угроза подействовала бы, странник, а теперь уже поздно. А когда я покончу с ним, я, может быть, возьму и твои кости. На вид у тебя интересный скелет, крепкий, устойчивый.
      Симна хотел было что-то сказать, но тут раздался громкий треск, с каким обычно ломается дерево. Невольно все задрали головы. Все, кроме Эхомбы. Едва скелет отвлекся, он моментально освободился от захвата костлявой руки и бросился наземь. Посланник Братства успел взмахнуть ножом, но в следующий миг пал, сраженный упавшим с дерева толстым суком.
      Еще не затих грохот рассыпавшихся костей, как друзья уже окружили пастуха. Хункапа без лишних слов поднял Эхомбу и поставил на ноги. Порез на горле кровоточил, и Этиоль возблагодарил судьбу: на полдюйма, глубже, и он распрощался бы с жизнью. Сук сломался как нельзя более вовремя.
      Хункапа Аюб и левгеп вернулись в лагерь, а Симна и Эхомба остались, чтобы осмотреть упавшую ветку.
      - Вот это я называю удачей, - пробормотал северянин. - А ведь ветка-то не гнилая. Термиты или древоточцы над ней тоже не успели потрудиться. Но ведь отчего-то же она сломалась! - Он бросил подозрительный взгляд на Эхомбу. - И упала точно туда, куда нужно. И что теперь я должен думать о человеке, который столько раз говорил, что он не колдун, а когда приспичило, сумел и из собственной шкуры вылезти, и ветку уронить!
      - На самом деле, Симна, - ответил пастух, собирая в килт уцелевшие грибы и апельсины, - я и тогда говорил правду, и теперь говорю. Я не колдун. И я удивлен тем, что случилось, не меньше, а может, больше, чем ты.
      - Ну да, конечно! - язвительно проговорил северянин. - Ты все время твердишь одно и то же! Случайно вышло, что ты очутился под деревом, случайно сук обломился и упал прямо на этого костлявого убийцу. Никакой магии, никакого колдовства! Только счастливое совпадение, ничего больше!
      Эхомба выпрямился и, глядя в сторону, сказал:
      - Я не могу этого объяснить. Но мне известно, что в жизни бывают минуты, когда лучше не задавать вопросов. - Он вдруг вскинул голову и принюхался. - Что-то горит.
      - Наш ужин! - воскликнул Симна. Он заторопился к лагерю, на ходу бросив на Эхомбу настороженный взгляд. - Клянусь язвами Гномоста, мне кажется, я уже видел это дерево. Чушь, конечно, но все-таки...
      - Да, - ответил Эхомба и, прежде чем пойти за ним, в последний раз посмотрел на огромный старый дуб.
      Угорь оказался на редкость вкусным и, к радости Симны, почти не подгорел, разве что был слегка пережарен. Грибы и дикие апельсины стали отличной добавкой к основному блюду. Даже Алита, к удивлению своих товарищей-людей, попробовал того и другого.
      - Я люблю знакомиться с новым, - объяснил он, выплевывая апельсиновую корку. - Но только не с такой гадостью! Пф-ф!..
      Глядя на него, Эхомба подумал, что ничто на свете так хорошо не символизирует отвращение, как морда недовольного кота.
      После того как Хункапа Аюб согласился отдежурить в первую смену, остальные принялись готовиться ко сну. Симна и Эхомба расстелили одеяла, левгеп нагреб большую кучу опавших листьев и сухой травы. Ложась, Эхомба осторожно прикрыл воротником рубашки рану, чтобы ожерелье, которое он носил на шее, не касалось ее.
      Когда он уже заснул, его посетил сон - но не похожий ни на обычное сновидение, ни на ночной кошмар.
      Он бежал, стремительно несся на всех четырех лапах. Травинки и ветви кустарника с ошеломляющей скоростью мелькали мимо. Если бы он не чувствовал под лапами землю, то подумал бы, что летит.
      Какое-то существо, испуганное его внезапным появлением, на мгновение оцепенело, а потом стремглав метнулось в сторону. Кролик, кто же еще! Слишком мелкая добыча. Он искал более крупную.
      Он вылетел из травы, и олени в ужасе кинулись во все стороны. У Эхомбы была по крайней мере минута, чтобы оглядеться и выбрать подходящую жертву времени больше чем достаточно. Его выбор пал на матерого оленя-вапити. У того не было ни малейшей надежды спастись. Эхомба взвился в прыжке, и его могучие челюсти сомкнулись на горле оленя. Бык мотал головой, пытался сбросить врага, достать его длинными рогами, но смерть уже настигла его и продолжала сжимать в своих объятиях.
      Хлынула кровь, и каждая жилка Эхомбы, каждый нерв радостно затрепетали. Олень опустился на колени, затем упал, несколько раз дернулся и издох.
      Эхомба развалился на земле, положил лапу на тушу и принялся пожирать добычу. Утомленный охотой, он до полудня насыщался, потом отдыхал до первых вечерних сумерек. С наступлением вечера встал и направился в заросли. Там он нашел ручей и долго пил.
      Отыскав небольшую полянку, Эхомба устроился на отдых в тени деревьев, усыпанных желтыми цветами. Первым делом он принялся умываться. Наконец, сытый, довольный, он тяжело перевалился на бок и погрузился в дрему. Его сон был глубок, но, несмотря на это, далекого хруста сломанной ветки было бы достаточно для мгновенного пробуждения. Во сне его лапы подергивались.
      У Эхомбы, лежавшего возле костра, судорожно дернулась левая нога...
      Голова у Алиты кружилась. Не из-за того, что он долго гонялся за собственным хвостом - забава, которой он предавался, когда был совершенно уверен, что никто не видит. Голова кружилась от непривычных ощущений, от попыток сохранить равновесие, устоять в непривычной позе. При каждом шаге ему казалось, что он вот-вот упадет. Но несмотря на это, он все же не падал.
      Ради всех бегающих, прыгающих, плавающих и летающих, скажите, что случилось с его передними лапами?!
      А с глазами? С ушами, с носом? Он, правда, по-прежнему видел, но чувствовал себя полуслепым. Его зрение, которым он так гордился, ослабело, утратило четкость. Далекие предметы казались размытыми, сливались с окружающим фоном. Он видел мир словно сквозь дождь. Цвета были нарушены, а многие оттенки полностью отсутствовали. Это было ужасно.
      Со слухом тоже творилось что-то странное: казалось, мир замолк. Он словно бы лишился защитной брони, сплетенной из множества шорохов, рождаемых живыми существами. Он слышал только тех, кто был совсем рядом.
      Что касается чудесного мира запахов, то его отсутствие было похоже на ту же болезнь, которая поразила его зрение. Чтобы учуять что-нибудь, приходилось напрягаться, упорно внюхиваться в самые простые запахи, при этом те ароматы, которые ему удавалось определить, были настолько однообразны, что ловить их уже не имело смысла.
      Даже лишь для того, чтобы удержать свое смехотворное тело от падения, требовалось постоянное внимание. И еще он осознавал - пусть даже смутно, что его тело, пусть невысокое, гораздо лучше тех, что двигались рядом. Он испытывал слабость, он был растерян и поэтому инстинктивно попытался найти убежище.