- Главное, что вы оказались сильнее.
      Симна взглянул на неподвижную фигуру, с которой продолжал осыпаться металл, словно слезала старая кожа, - и был поражен. Лишенный доспехов Химнет Одержимый, властитель центрального побережья, владыка Эль-Ларимара, выглядел совсем не таким величественным, каким казался.
      Вьющиеся черные волосы, почти такие же грубые, как у Хункапы Аюба, покрывали его грудь и толстые длинные руки. Верхняя часть туловища была могучей, но ниже бедер тело сужалось и переходило в короткие чахлые ножки, тоже покрытые шерстью.
      Рядом с этими тоненькими ножками лежали другие - две человеческие ноги, отрезанные у какого-то очень высокого и сильного человека. Это были живые протезы, но сейчас они умерли: магия, которая прикрепляла их к ногам Химнета, чтобы добавить ему величественности, была блокирована.
      Голова колдуна на толстой шее выглядела непомерно большой по сравнению с телом. У Химнета были толстые губы и вытянутые вперед челюсти. Большие уши были сдвинуты к затылку. Лицо у него было на редкость уродливое, и, глядя на него, Симна вспомнил слова Хункапы: "...не обязательно быть человеком, чтобы стать искусным волшебником".
      Химнет Одержимый был неандером.
      Парализованный колдун не имел возможности заставить собравшихся вокруг людей отвернуться. Не мог стереть выражение жалости и презрения на их лицах. Он мог лишь беспомощно стонать от унижения.
      - Давайте, смотрите, любуйтесь! Мои подданные удивлялись, почему я никогда не появляюсь среди них без доспехов. Если бы они увидели, какой я на самом деле, они бы изгнали меня, несмотря на все мое могущество. Мои предки родом с севера, из ледяных пустынь, которые считаются коньком на крыше мира. Страдая от холода, они жили в дикости и умирали молодыми. Каждый день, чтобы выжить, им приходилось вступать в бой. Вот что я получил при рождении. Мне повезло, меня увезли оттуда "разумные" существа. Люди, похожие на тебя. - Химнет с вызовом глянул на Эхомбу. - Я был другим. Но я пожирал вашу мудрость, копил знания, собирал по крупицам. Я упорно учился и скоро выучился, и тогда поклялся никогда не жить по вашим законам. Я искал силу, чтобы добиться власти над теми, кто насмехался над неандерами. Судьба привела меня в Эль-Ларимар. Долгое путешествие едва не сгубило меня, зато в конце концов мне удалось отобрать трон у того, кто оказался слаб и изнежен, кто, кроме интриг, ни на что не был способен. Я перестроил страну в соответствии с собственными представлениями о величии и справедливости, расширил ее границы. Я мог бы сделать и больше, мог завоевать земли к северу и к югу, но отказался от этой мысли. Зачем? Я мечтал обрести силу, и я обрел ее. Однако я все равно не испытал полного удовлетворения. Получив власть в этом мире, я решил попытаться обрести ее за его пределами, в области сверхъестественного. Я погрузился в изучение тайных наук, но нигде мне не удалось найти метод, который помог бы мне превратиться в подлинного человека. Такого, как вы, в "нормальное" существо! В итоге я понял, что мое уродство навсегда останется со мной. Вот тогда я решил окружить себя красотой. - Химнет с трудом приподнял голову и кивком указал на стены зала. - Результаты вы можете видеть по всей стране, особенно здесь, в крепости. Этот замок, обстановка, даже слуги и лакеи - все здесь дышит красотой и гармонией. Все было подобрано с особой тщательностью, с таким расчетом, чтобы совместить красоту и функциональность. Мне не хватало только одного супруги! Я нуждался в женщине, которая бы села на трон рядом со мной. Мне нужна была королева. Я нашел ее. Выкрал из-под носа у лакеев и поклонников-подхалимов. Я привез ее сюда. Я питал огромные, может, непомерные надежды, но мне было ясно, что необходимо дать ей время на размышления. Что нужно предстать перед ней в ореоле славы. Я рассчитывал, что если она не полюбит меня, то в конце концов хотя бы смирится.
      Темарил, стоявшая рядом с ним на коленях, поднялась.
      - Он увез меня из дома, украл у семьи. Мой гнев в ту пору был безграничен, как океан, через который он доставил меня в этот замок. Я не разговаривала с ним, отказалась разделять с ним трапезу, никогда не садилась рядом. Это случилось поздним вечером, когда я думала, что в замке все спят. Я выкрала лестницу и пыталась бежать. Случайно я оказалась в его личных апартаментах и увидела Химнета - сгорбившегося за столом и абсолютно пьяного. Он был без шлема. Сначала я испытала отвращение. Но я поддалась слабости, я рискнула приблизиться и заглянуть ему в лицо. В ту минуту он едва ли соображал, что происходит. Но я тогда поняла, как он страдает. Она тяжело вздохнула. - С того дня все изменилось. Я вела себя очень осторожно, но спустя какое-то время почувствовала, что сам он боится подойти ко мне и ни на что, по существу, не рассчитывает. Со временем мы лучше узнали друг друга. Вся моя жизнь протекала при дворе, за мной ухаживали, мне льстили, обещали что-то несусветное. Поклонников было так много, что если их выстроить в ряд, эта череда протянулась бы от моего дворца до луны. Они все были одинаковые. Все на одно лицо! Пустые, чванливые, самовлюбленные, неспособные на искреннюю любовь. - Она опустила руку и коснулась покрытой шерстью груди Химнета. - Здесь я нашла иное. Если на обратном пути вам доведется побывать в Лаконде, прошу вас, скажите моим родным, что у меня все хорошо.
      Симна с размаху шлепнул Эхомбу по спине.
      - Что есть, с тем уже ничего не поделаешь, так, братец? Мы проделали такой долгий путь, чтобы спасти принцессу, которая не хочет, чтобы ее спасали!.. Давай-ка вспомним о сокровищах, а потом удалимся с миром. Нас здесь больше ничто не удерживает.
      Но второй раз за эту бесконечную ночь Этиоль Эхомба заявил решительно:
      - Нет!
      Симна изумленно уставился на него.
      - Как - нет? Что "нет"? - Он показал на распростертого на полу Химнета и Темарил рядом с ним. - Ты что, не понял? Она хочет остаться здесь.
      - Ничего не изменилось, Симна. Ты же слышал, что я ответил ему? Пастух подошел к своему копью и поднял его. Затем вернулся к лежащему на полу Химнету. - Я дал клятву Тарину Бекуиту, человеку честному и благородному, в ту минуту, когда он умирал. Я дал слово, что верну прорицательницу Темарил в Лаконду. И хотя это намного удлинит мой путь к собственной семье, я вынужден сделать то, ради чего пришел.
      Темарил повернула прекрасное лицо к Эхомбе.
      - Но я, как сказал ваш друг, хочу остаться! Я сама выбрала свою судьбу, связала жизнь с этим человеком. Я не хочу идти с вами. Даже не просите меня об этом!
      - Увы, - произнес Эхомба.
      Своей худой, но сильной рукой он обнял ее за талию и вскинул себе на плечо.
      Темарил была ошеломлена и разгневана.
      - Отпустите меня! Немедленно отпустите! Я, Темарил, приказываю вам!
      - Только одна женщина имеет право мне приказывать, но здесь ее нет.
      Этиоль повернулся к Симне.
      - Свяжи ей руки, пока она не вытащила мой второй меч или начала копаться в моем походном мешке. Быстрей, Симна!
      - Что?.. Ах да, братец! Держи ее!
      Северянин был мастером клинка, но не узлов, но все же он крепко связал Темарил ноги и руки шнурком, который выдернул из роскошной портьеры, висящей перед дверью.
      Химнет Одержимый мог лишь с трудом шевелить головой, но все равно, разгневанный, он громко проклинал чужестранцев, призывал на их головы все мыслимые несчастья и сулил адские пытки, если они не отпустят его женщину.
      Верный своему господину, Перегриф бросился к двери, чтобы вызвать дворцовую стражу, но его остановил огромный черный кот.
      - На твоем месте я бы держал язык за зубами, - предупредил Алита. Или, хочешь, я подержу...
      Проявив свойственное ему благоразумие, генерал призвал не солдат, а лекарей.
      А путешественники, на сей раз через парадные двери, покинули дворец и направились к главным воротам крепости. Гвардейцы хотели их остановить, но при виде Хункапы Аюба и победно ревущего черного левгепа тут же ретировались.
      Вот как четыре путешественника и не желающая покидать Эль-Ларимар женщина оставили этот прекрасный, сказочный край. При этом трудно сказать, кто больше шумел: разгневанная прорицательница или мастер клинка Симна ибн Синд, который без конца ворчал и проклинал всех и вся. Он не мог понять, ради чего они вообще явились сюда, если даже не попытались отыскать хоть какие-нибудь сокровища. Только после того, как Эхомба заверил его, что за возвращение Темарил им отвалят столько золота, сколько они смогут унести, Симна слегка успокоился.
      Впервые за все это долгое путешествие Эхомба двинулся на восток.
      XXIV
      Удача не изменила им и на обратном пути, что подтверждается тем, что после долгого и трудного перехода путники пришли в Дорон как раз тогда, когда туда вернулся "Грёмскеттер". Их встретили с распростертыми объятиями; Станаджер Роуз и все матросы не скрывали изумления и радости оттого, что им вновь посчастливилось встретиться с удивительными пассажирами.
      Никого не огорчило, что на сей раз плавание через Семордрию прошло гораздо спокойнее и быстрее. Корабль высадил пассажиров юго-восточнее Хамакассара, где можно было не опасаться встречи с ретивыми городскими стражниками. Оттуда друзья направились на юг, затем на восток, чтобы обогнуть северную область Лаконды, где надолго запомнили их первое посещение. Посовещавшись, путешественники решили, что на этом пути можно ждать больших трудностей, поэтому в центральную область страны они вошли с запада. Симна опасался, что если местные жители узнают Темарил, им вновь не миновать приключений, но беспокоился он напрасно. После долгого путешествия прорицательница была мало похожа на особу королевской крови, и до столицы они добрались спокойно.
      Весть о возвращении прорицательницы вызвала бурную радость среди населения Лаконды. Путешественники были незамедлительно препровождены в резиденцию герцога и его семьи.
      Все родственники прорицательницы собрались, чтобы приветствовать ее на родине. Здесь были мать и отец, одряхлевшие дедушка и бабушка, словоохотливые тетушки и дядюшки, а также бесчисленные кузены и кузины. Измученная походом Темарил была вынуждена без конца обниматься со всеми.
      - О моя радость! - взглянув на нее, воскликнул один из ее дядюшек. - У тебя такой вид, будто ты неплохо провела время на чужбине.
      - Теперь, Бенрик, я совсем не та, что была раньше, когда меня увезли отсюда. - Она сухо усмехнулась. - Со временем люди меняются, и я не исключение.
      - Но теперь ты вернулась в лоно семьи, а это самое главное, улыбнулся герцог Льюит.
      Он поднялся со своего скромного кресла, символизирующего верховную власть в стране, и величественным жестом указал на четверых чужестранцев, которые экзотическим островком выделялись среди разряженных аристократов и учтивых придворных.
      - За это мы благодарим присутствующих среди нас верных и храбрых странников!
      Герцог милостиво улыбнулся Эхомбе:
      - Не желаете, сэр, сказать что-нибудь людям Лаконды по случаю столь знаменательного события? Любое слово из ваших уст будет выслушано с уважением и вниманием.
      Однако речь решил толкнуть Симна:
      - Вы, уважаемый сэр, должны простить моего друга. Он не оратор. По характеру ему более свойственно...
      Ему пришлось замолчать: Эхомба не только вышел вперед, но и поднялся на возвышение, где сидели герцог и прорицательница Темарил. Пастух поднял руку, требуя тишины, а потом спокойно и размеренно объявил в своей обычной манере:
      - Я поклялся умирающему Тарину Бекуиту из северной Лаконды вернуть эту женщину домой, к ее семье. Я это сделал.
      Темарил угрюмо посматривала на него, но Эхомба словно не замечал ее взгляда.
      - Мои обязательства перед ним наконец-то выполнены, - добавил Этиоль. Затем он повернулся к прорицательнице и, к изумлению всех присутствующих, спросил: - Теперь мне хотелось бы знать, чего хочешь ты?
      В первое мгновение прорицательница решила, что этот долговязый южанин подшучивает над ней. Но за время изнурительно долгого возвращения в Лаконду она лучше узнала всех четверых. Среди своих необычных спутников Этиоль выделялся невозмутимостью и какой-то простодушной серьезностью. За все это время он ни разу не пошутил, не рассмеялся, никого не передразнил. Так что, может быть, он и сейчас говорит серьезно?
      Она не стала долго медлить с ответом.
      - Я хочу вернуться в Эль-Ларимар.
      Эхомба кивнул.
      Симна, стоящий в окружении придворных, замер. В его глазах отразилось понимание. Он положил руку на рукоять меча и начал отступать к ближайшей двери.
      Сказать, что семейство Темарил было обрадовано ее заявлением, значит, очень грубо приукрасить действительность. Все принялись шумно возражать, начали сцеплять руки, чтобы выстроить перед ней непроходимый барьер, кто-то потребовал вызвать солдат. Эхомба принял во внимание, что перед ним были мирные люди, ее земляки, и с минимальным ущербом для подданных Лаконды, при поддержке друзей вырвался из страны. Несмотря на то что меч из небесного металла был утрачен в сражении с Химнетом, у него еще оставалось копье с наконечником из акульего зуба, которое легко разгоняло врагов. В тех же случаях, когда его воздействие не давало результата, он использовал содержимое своего дорожного мешка, который казался бездонным.
      На "Грёмскеттер" им попасть не удалось, так как корабль отправился из Хамакассара вверх по реке Эйнхарроук, однако путешественникам повезло, и они сумели договориться с капитаном легендарного трехмачтового "Уорбета". Слухи в портах разносятся быстро, так что капитан "Уорбета" уже был наслышан о подвигах Эхомбы и его друзей. За несколько оставшихся камешков из мешочка пастуха он согласился переправить путников через Семордрию.
      Покров печали, лежащий на замке Химнета, был тотчас сброшен, едва до Эль-Ларимара докатилась весть о возвращении прорицательницы Темарил. Подавленный, потерявший надежду правитель встретил их в своих апартаментах. Встретил без доспехов, взволнованный до такой степени, что едва сумел встать им навстречу. Химнет обнял любимую женщину, которую уже и не мечтал увидеть вновь, а она ободряюще улыбнулась, заглянула ему в глаза и погладила его по уродливому лицу.
      В течение своей долгой и вряд ли образцовой жизни Химнет Одержимый встречал много такого, что привлекало его любопытство; еще больше - такого, что будило в нем ярость. Но смущение он испытывал редко (если вообще когда-либо испытывал).
      - Ты привез ее назад, - сказал он Эхомбе. - Ты пересек полсвета, чтобы забрать у меня жену, а затем повторил тот же путь, чтобы вернуть ее. Зачем?
      - Я выполнил свои обязательства по отношению к умирающему воину. Я больше ничего ему не должен. У нее, - пастух кивнул на Темарил, - доброе сердце. За то время, пока мы добирались до Лаконды, она стала менее властной и более человечной. Хотя на сей раз я не давал обета, но при сложившихся обстоятельствах просто был вынужден пообещать, что выполню одно ее желание. Она пожелала вернуться к тебе.
      Химнет мягко отстранился от супруги.
      - Знаешь ли, - объявил он, - а в моем положении ничего не изменилось. Меня все так же называют Химнетом Одержимым, и я по-прежнему являюсь господином центрального побережья и всего Эль-Ларимара. Верховным правителем этой части мира.
      - Знаю. - Эхомба загадочно улыбнулся. - Теперь я могу надеяться, что ты будешь лучше управлять своими подданными.
      * * *
      Этиоль Эхомба и его друзья покинули богатый дарами природы, но стиснутый страхом край. После долгого и трудного путешествия они наконец добрались до западного побережья Семордрии. В Дороне пришлось подождать, пока удалось найти храброго капитана, который согласился не только пересечь Семордрию, но и, минуя устье Эйнхарроука, доставить пассажиров как можно дальше на юг, поближе к маленькой деревушке, расположенной на пустынном океанском берегу.
      Сразу после высадки Хункапа Аюб объявил, что ему пришло время расстаться с друзьями, и после опечалившего всех прощания он покинул их.
      Симна попрощался с ним в красочных выражениях, не забыв похвалить себя и прибавить парочку своих непременных шуточек. Огромный черный кот рыкнул что-то неразборчивое и дружески протянул лапу. Они даже словом не обменялись. Чтобы понять друг друга, им не требовались слова, это было ясно даже Симне, ведь многое было пережито вместе, а для того чтобы выразить любовь, вполне достаточно взгляда или жеста. Или рычания... Расставшись с Хункапой, левгеп и Симна отправились вместе с Эхомбой. Северянин при каждом удобном случае не забывал напомнить пастуху об обещанных им сокровищах.
      После долгих и многочисленных приключений, о которых сейчас не к месту вспоминать, трое путников добрались до торгового города Аскакоса, откуда уже было рукой подать до маленькой деревушки на южном берегу Семордрии.
      Возвращение домой было для Эхомбы самой лучшей наградой за все мытарства. По сравнению с этим все знания, весь опыт, которые он приобрел за время долгого и трудного путешествия, не значили ничего. Это было его сокровище. Дети Эхомбы очень вытянулись за это время. Нелетча, как обычно, взяла его за руку, Даки встал рядом, и у Этиоля перехватило дыхание от наплыва чувств.
      Миранья, как и другие жители деревни, приветливо встретила товарищей Эхомбы и оказала им достойный прием. Несколько дней жители маленькой деревушки праздновали возвращение земляка. Симна ибн Синд, свидетель и участник похода, многоречиво рассказывал о героических деяниях, которые им пришлось совершить.
      В один из таких вечеров, пока северянин торжественно повествовал об опасностях Семордрийского океана, Эхомба присел рядом с черным левгепом. Большой кот наелся досыта и теперь подремывал, по обыкновению не обращая внимания на детишек, которые хватали его за гриву и играли с кисточкой на хвосте.
      - Чем займешься? - спросил его Эхомба. - По сравнению с теми расстояниями, которые нам пришлось преодолеть, до степей, где мы когда-то встретились, не так далеко.
      - Действительно, недалеко, - согласился кот. - Но и не близко. Не знаю. Хуже нет думать на полный желудок.
      Эхомба кивнул.
      - Наши стада велики, - сказал он, - и требуют постоянной заботы. На холмах, где они пасутся, полным-полно хищников. Такой помощник, как ты, пригодился бы тем, кому приходится их отгонять.
      Алита некоторое время молчал, затем ответил:
      - Ты спас мне жизнь, но больше я ничем тебе не обязан. Долг оплачен сполна.
      - И даже с избытком, - охотно согласился Этиоль. Некоторое время они прислушивались к звукам праздника. Потом огромный кот произнес:
      - Среди тех хищников, которые нападают на ваши стада, есть кошки? Ну, похожие на меня?
      - Не сосчитать, - не раздумывая ответил Эхомба. - Львицы и самки гепардов, лоснящиеся леопарды и смилодоны с длинными клыками.
      - До вельда так далеко топать... - Алита протяжно зевнул. - Ты хочешь поручить мне стадо - и при этом поверишь, что я не буду есть ваших овец?
      Пастух положил подбородок на сложенные руки и долго смотрел вдаль. Потом он пожал плечами.
      - В пути я доверял тебе не то что корову - жизнь. Кроме того, те, кто помогает приглядывать за стадом, получают, естественно, свою долю.
      - И я буду волен уйти, когда придет время?
      Эхомба внимательно взглянул на своего огромного когтистого друга.
      - Я никогда не попрошу другого о том, о чем не готов попросить себя.
      Левгеп фыркнул. Это была его манера отвечать кратко, не тратя лишних слов.
      Утром на северной окраине деревни Симна ибн Синд нос к носу столкнулся со своим другом. Под впечатлением от игры податливых одеяний, прикрывающих тела юных девушек, что явились к источнику за водой, меченосец сперва испытывал некоторое смущение и никак не мог начать разговор.
      - Давай, дружище, - помог ему Эхомба. - Выкладывай. Что у тебя случилось?
      - Понимаешь, братец, не хотелось бы обижать тебя и твоих гостеприимных земляков, у которых есть все, что необходимо мужчине, но...
      - Что "но"? Человеку всегда чего-нибудь не хватает, - философски заметил Эхомба.
      - Дело не в пище. Еда у вас - вкуснее не бывает. И не в житейских условиях, с этим тоже все в порядке. - Северянин помолчал, стараясь подобрать нужные слова, а потом откровенно признался: - Понимаешь, Этиоль, твоя деревня - как раз такое место, какого я всю жизнь старался избегать. Он повел рукой вокруг. - Может, этого всего вполне хватает коту, но я не кот. Сердце у меня не лежит к райским уголкам. - Он тяжело вздохнул. Понимаешь, есть небольшая загвоздка с этими сокровищами, о которых мы столько раз говорили. Когда я впервые с тобой повстречался, мне показалось, что ты тоже ищешь сокровища. Я верил, что этого добра в Эль-Ларимаре хоть пруд пруди... Единственное, что удерживает меня в вашей деревушке, так это надежда, что ты вспомнишь о своем обещании. - Голос его погрустнел, лицо помрачнело. - Я столько раз рисковал жизнью ради тебя, что и не перечесть, братец. Теперь пора вернуть должок.
      Эхомба указал на резко очерченные на фоне неба вершины горной гряды, на крыши деревенских домов. Все вокруг дышало миром и спокойствием.
      - Разве это не самая лучшая награда за все, что нам пришлось пережить?
      Вместо ответа северянин потер большим пальцем указательный и средний. Эхомба вздохнул.
      - Здесь нет сокровищ, какие ты имеешь в виду, Симна. - Он уставился в безоблачное высокое небо. - Сходи прогуляйся по берегу, может, это развеет твою печаль.
      - Послушай, Этиоль! Ты обещал мне...
      Он вдруг замолк, и гнев его сразу утих. Широкая хитрая улыбка появилась у него на лице.
      - Говоришь, по берегу прогуляться... Клянусь Голорисом, долговязый, я с удовольствием погуляю у океана. Я и забыл, как прекрасно побережье возле вашей деревни.
      Там, у самой кромки воды играли местные ребятишки. Среди них была и дочь Эхомбы. Пастуху пришлось приложить немало усилий, чтобы объяснить ей, почему взрослый дядя с севера вдруг разыгрался как мальчишка. Симна со смехом и радостными воплями горстями подбрасывал камушки и осыпал ими себя. В конце концов, насмеявшись до слез, человек с севера успокоился и принялся собирать голыши, выбирая самые крупные. Дети Наумкиба охотно помогали и радовались его счастью, когда приносили ему особенно большой и яркий камень.
      Симна ибн Синд не успокоился, пока не набил свой мешок алмазами под завязку.
      - Я человек не жадный, - сказал северянин Этиолю. - Мне хватит. Отправлюсь домой и куплю небольшое королевство.
      Эхомба с мрачным видом глянул на товарища.
      - Ты уверен, что именно это - предел твоих желаний? Небольшое королевство?
      Симна смутился. Его улыбка погасла. Долго он стоял, прислушиваясь к шуму волн, размеренно накатывающихся на берег алмазов, к детским голосам, болтовне мерапов на прибрежных скалах, крикам морских птиц и драконов. Затем снизу вверх глянул на своего высокого друга и усмехнулся.
      - Нет, братец. Как раз я не уверен. Просто собираюсь попробовать. А вдруг?
      Эхомба печально кивнул:
      - Пойдем в деревню, возьмешь еды на дорогу. Я со своей стороны дам тебе несколько полезных советов, объясню, как вести себя с обезьянами, которые могут встретиться тебе на пути.
      На следующее утро Симна ушел из деревни. Эхомба проводил друга до пляжа, где в первый раз повстречался с туманом.
      - Если идти на северо-восток, - по пути сообщил ему северянин, - то попадешь в страну, где правят ханы Мизарлон. Там моя родина. Я собираюсь осесть где-нибудь недалеко. Всегда найдутся королевства, которые выставили на продажу. - Он вздохнул. - Кто знает, может, я снова рискну отправиться на поиски Дамура-сесе. Может, повезет...
      - Ты был верным товарищем, Симна ибн Синд, и приятным спутником. Эхомба в последний раз положил руку ему на плечо. - Удачи тебе. Будь всегда начеку, смотри, куда ставишь ногу. Не забывай оглядываться, не теряй бдительности, и, возможно, придет день, когда счастье улыбнется тебе, и ты отыщешь сказочный город Дамура-сесе.
      Северянин кивнул и уже собрался, было уйти, но помедлил. Лучи низкого солнца били ему в глаза, и от этого он щурился.
      - Вот что... Напоследок, Этиоль, хотел спросить... - Он придвинулся поближе и в упор взглянул на товарища. - Скажи честно, ты колдун или нет?
      Эхомба невольно отвернулся и с улыбкой посмотрел вдаль. Эта таинственная улыбка была хорошо знакома Симне.
      - Я уже столько раз говорил тебе, Симна, и повторяю вновь: я всего лишь ученик, задающий много вопросов. Мне известно немногое, только то, чего обычно хватало, чтобы вовремя воспользоваться мудростью тех наумкибов, кто собирал меня в поход.
      - Ради Ганкада, брат, ответь же ты на вопрос!
      Эхомба глянул на товарища сверху вниз:
      - Симна, дружище, небесной синевой, зеленью моря клянусь тебе, что я такой же колдун, как любой другой житель нашей деревни, будь это пастух, дровосек, кузнец или кожемяка.
      Северянин выдержал его взгляд и, в свою очередь, долго, с той же силой в упор разглядывал пастуха. Потом кивнул.
      - Чем займешься теперь? - спросил он у Этиоля.
      - Овцами, коровами. Буду рядом с женой и детьми. Мой сын достиг возраста, когда ему пора становиться взрослым. Завтра я займусь церемонией посвящения.
      - Эй, я мог бы остаться... Ладно, не останусь, не буду тебе мешать. Да меня, в сущности, не очень-то и интересуют эти ваши старинные церемонии, когда мальчишке раскрашивают лицо и учат кастрировать бычков.
      Он виновато усмехнулся и зашагал на север. На вершине гряды повернулся, помахал рукой, И исчез в море тумана, стоящего над всем побережьем к северу от деревни. Больше Эхомба никогда не встречался с Симной ибн Синдом.
      На следующее утро пастух со своим сыном Даки вышел из деревни и направился в противоположную океану сторону. Миранья собрала им еды на дорогу и, пожелав им доброго пути, взяла с мужа обещание, что они вернутся к вечеру.
      Тропинка, по которой шагали отец и сын, была узенькая, часто терялась в траве и зарослях. Извиваясь среди зеленых холмов, она вывела их к ровной скальной стене, которой заканчивался длинный тесный каньон, в точности похожий на сотни других. Эхомба очистил скалу от сухой травы и сгнивших побегов; в гранитной поверхности открылся темный и очень узкий лаз. Отец и сын сделали из сухих деревьев факелы, зажгли их и вошли в пещеру.
      Чуть наклонный пол туннеля был сглажен потоками воды, которая текла здесь столетиями, и подошвами бесчисленных сандалий. Трудно сказать, как долго отец и сын пробирались по узкому проходу, но в конце концов надобность в факелах отпала. Дневной свет проникал в подземелье через трещины, расположенные высоко над головами. Туннель расширился и вывел их в небольшую пещеру, которая, в свою очередь, скоро расширилась еще больше и превратилась в огромный зал.
      На лице тоненького, но хорошо сложенного Даки появилось торжественное выражение. Он огляделся - с уважительным почтением, но без тени страха.
      - Что это за место, отец?
      - Отсюда вышли наумкибы, Даки. - Эхомба поднял руки и резко обвел вокруг, указывая на расстилавшуюся перед ними картину. - Никто уже не может сказать, сколько лет прошло с тех пор, когда наши предки обустроили эту пещеру. Здесь они по крупицам собирали бессчетные знания и несметные богатства.
      Подросток удивленно спросил:
      - Что случилось потом?
      Отец похлопал его по плечу:
      - Когда кому-то начинает казаться, что ему уже не в чем больше совершенствоваться, его одолевает скука. От скуки наумкибы начали покидать родную пещеру. По одному, по двое, по трое, группами, а то и целыми семьями они разбредались по миру. В конце концов они смешались с другими людьми, стали похожи на них. Осталось только несколько человек.
      - Мы? - догадался подросток. - Наша деревня?
      - Да. Вот почему тебе необходимо помнить о великой ответственности. О наследстве, Даки, следует заботиться! Нам нет нужды использовать знания предков в повседневных делах или распространять их. Их надо просто беречь.
      Эхомба двинулся вперед.
      - Пойдем, я покажу тебе наш город.
      До вечера они бродили между заброшенных башен, побывали в гигантской библиотеке. Весь день провели среди знаний. Даки с изумлением глядел на стены из чистого золота, на посуду из драгоценных камней, которой пользовались когда-то исчезнувшие обитатели пещеры. Все так и было брошено на кухнях... Отец и сын вместе листали страницы древних томов, огромные переплеты которых были вырезаны из целых рубинов. Этиоль объяснил, что причина не в красоте, а в долговечности этого материала. Они посетили обсерваторию, где телескопы все еще были направлены на специально проделанные широкие трещины в каменном своде. На потолке, вписанном в совершенный по форме купол, можно было различить карту звездного неба, выложенную из самоцветов всех возможных пород.
      Даки, увлеченный невиданным зрелищем, не хотел покидать этот город, но Эхомба был настойчив.
      - Твоя мать рассердится, если мы опоздаем к ужину, - напомнил он сыну.
      Они отправились в обратный путь.
      Когда они поднимались по широким мраморным лестницам, украшенным агатами и искрящимся солнечным камнем, подросток спросил:
      - Отец, ты здесь нашел ответы на все вопросы?
      - Нет, Даки. Здесь у меня возникло еще больше вопросов, чем было. Обещаю, когда ты станешь немного старше, мы вернемся сюда. Так поступали все наумкибы. Вот тогда, хочешь ты того или не хочешь, у тебя тоже появятся вопросы.
      Подросток некоторое время обдумывал отцовские слова. Потом очень серьезно кивнул.
      - У этого места есть какое-то особое название? - поинтересовался он. Или оно просто называется Наумкиб?
      - Мы сами зовем его Наумкибом. Но вообще этот древний город, средоточие знаний, называется Дамура-сесе.
      К этому времени они почти добрались до входа в туннель, ведущего на поверхность. Эхомба проголодался. Миранья, должно быть, уже приготовила ужин...
      - Весь остальной мир знает только легенды и слухи о нем. Мы же бережем его и охраняем.
      Даки взял один из оставленных у входа в туннель факелов.
      - Это часть нашего наследства?
      - Да, сынок. Часть нашего наследства. Маленький секрет наумкибов.
      - Но ведь не единственный? - вымолвил мальчик, проявляя мудрость, которая издревле была присуща их семье.
      - Да, сынок. Не единственный.
      Этиоль Эхомба был человек слова и вернулся к ужину - вернулся с сыном из воспетого в легендах затерянного города, чьи сокровища заключались не в накопленных знаниях. Он вернулся в скромную хижину у моря, где поклялся своему другу Симне ибн Синду, что если он и является колдуном, то не более, чем любой житель его деревни, будь он пастух или дровосек, кузнец или кожемяка.