- Мы пересекли не только Семордрию, но и все страны, что лежат далеко на юге.
      Человек в золотых с алым доспехах не обратил внимания на северянина. В глазах Химнета Симна ибн Синд просто не существовал. Так же, как Хункапа Аюб и черный левгеп - он на них даже не взглянул. Правитель смотрел лишь на высокого человека с копьем в руке, одетого в поношенную рубашку и килт. И тот, не дрогнув, выдержал его взгляд.
      Наконец, изучив противника, Химнет вздохнул и откинулся на спинку трона. Он положил руки на подлокотники, изображающие лежащих драконов, и продолжал:
      - Должен заметить, что ты не выглядишь знатоком магии. Я немного разочарован. Правда, даже Червь не всегда правильно видит будущее.
      - Клянусь Гостенхарком! - воскликнул Симна. - Мы требуем уважения к тем лишениям, которые испытали на своем пути! - Оскорбление Симна еще мог стерпеть, но только не пренебрежение. - Это мой друг, Этиоль Эхомба из Наумкиба. Он - чародей, обладающий бесценными знаниями и необоримой мощью. Он способен управлять силами, от которых ты не в состоянии защититься. Симна гордо вскинул голову и ткнул себя пальцем в грудь. - Я - Симна ибн Синд, обладатель шестой степени воинского искусства. Мы не явились бы сюда, если бы не сумели справиться с бессчетными опасностями и препятствиями. А нас встречают презрением!.. Мы пришли в Эль-Ларимар, чтобы вернуть прорицательницу Темарил из Лаконды ее народу. - Он сделал шаг назад и торопливо добавил: - А еще заберем отсюда столько сокровищ, сколько сможем унести!
      Химнет Одержимый медленно покивал; его поза и взгляд ясно говорили, что ему скучно. Старый генерал, наоборот, был весь внимание, и за все это время даже не пошевелился.
      - Хорошая речь. - Правитель Эль-Ларимара наконец соизволил услышать слова Симны. - По правде говоря, меня раздражает, когда мои солдаты много болтают, но ты доказал мне, что порой слепое бахвальство способно отразить истинное положение вещей. - И прежде чем Симна успел что-то ответить, он обратился к Этиолю, который молчаливо наблюдал за происходящим: - Когда я впервые был предупрежден о том, что ты явишься сюда, я взволновался. Не испугался, не встревожился - просто на какое-то время утратил покой. Я сказал себе: этот глупец относится к тому сорту людишек, которые просто не понимают, с кем имеют дело. Эти соображения омрачили мои мысли и так долго преследовали меня, что я лишился сна. Но потом положение изменилось. Или, если точнее, изменилось нечто более важное: мое отношение к твоему возможному визиту. Изменилось настолько, что я потерял к этому интерес. Случилось так потому, что я вдруг стал неуязвим для любых средств, которые ты способен применить против меня. Поверь, это была столь же благотворная перемена, сколь и неожиданная. - Химнет чуть склонил голову набок. - И мне совершенно безразлично, что ты будешь делать.
      - Он блефует, - прошептал Симна Эхомбе. - Не важно, насколько он силен, ему ведь ничего не известно о твоих возможностях. Поэтому он не может отнестись к тебе с безразличием.
      Эхомба даже головы в его сторону не повернул, он по-прежнему смотрел на Химнета. Тогда Симна решил продолжить наступление и вновь повернулся к человеку на троне.
      - Если ты надеешься запугать нас словами, тогда ты, правитель, просто не в состоянии вообразить тех испытаний, через какие мы прошли, добираясь сюда. - Он многозначительно коснулся рукояти меча. - Не имеет значения, один ли ты ждал нашего прихода или в компании со своим старым слугой и этими мячиками. С тем же успехом ты мог бы собрать здесь всю свою армию. Не имеет значения. Мы требуем, чтобы ты привел сюда прорицательницу Темарил для начала.
      Химнет неторопливо кивнул.
      - Вы сами убедитесь, что я могу быть на редкость сговорчивым. - Химнет повернулся и указал на затененную часть зала. - Нет необходимости посылать за ней. Она уже здесь.
      Из темноты вышла прорицательница, закутанная в бледно-голубой шифон. Ее волосы были стянуты золотой сеточкой, украшенной сапфирами и турмалинами. Темарил не шла, а, казалось, скользила над полом.
      Симну поразила ее красота. Он встречал много красивых женщин, но теперь все они казались ему чертополохом в сравнении с сияющей розой, нежданно-негаданно распустившейся перед ним.
      Прорицательница поднялась на возвышение, подошла к трону, встала рядом и положила руку на плечо Химнета Одержимого. Симна напрасно высматривал на ее руках наручники. Не было и кандалов на ногах. Темарил улыбнулась.
      У Симны отвисла челюсть. Но Эхомба и на этот раз ничем не нарушил молчания. Хункапа Аюб и Алита тоже безмолвствовали.
      Сказать, что Химнету понравилось впечатление, которое произвела на незваных гостей Темарил, значит, ничего не сказать. Он даже не старался скрыть ликование.
      - Как я уже говорил, - произнес он, - в Эль-Ларимаре произошло нечто важное. - Он повернулся к Темарил и громко попросил: - Скажи им, дорогая.
      Так же как и облик, голос прорицательницы казался выплавленным из золота. Она не говорила, а пела каждое слово.
      - Я сожалею, что вам довелось пережить столько лишений. Не стану лгать - после того как Химнет похитил меня, в моей душе родилась ненависть к нему и ко всему, что ему принадлежит. Много отважных мужчин и женщин погибли, пытаясь освободить меня. Я скорбела о них и о тех, кто стремился пойти по пути этих героев. Но, скорбя, я питала надежду, что если не повезло этому, то придет следующий храбрец, у которого хватит сил меня освободить. Мне не дозволялось покидать замок, но обращались со мной хорошо. Я скрывала свои чувства, но в душе копила гнев и отвращение к моему похитителю. Однако постепенно я пришла к выводу, что мое нынешнее положение следует трезво обдумать. Затем я нашла, что могу спокойно и учтиво разговаривать со своим тюремщиком. И уже потом я оценила его душевные качества.
      - Душевные... что?! - Симна повернулся к Эхомбе. - Братец, что ты молчишь? Ты слышал, что она сказала?..
      Пастух кивнул и опустил глаза.
      - Слышал, друг Симна.
      Прорицательница подалась вперед и ясным голосом объявила:
      - Я хочу остаться здесь. Такова моя воля. Как добрый супруг, Химнет предложил мне разделить с ним бремя власти над Эль-Ларимаром. Я приняла это предложение. Я очень сожалею, что вам пришлось пережить много страданий. Но так уж получилось. Вы вольны остаться здесь или покинуть нашу страну. Никто не причинит вам вреда.
      Симна не мог поверить в то, что услышал.
      - Он околдовал ее! Или она сама себя околдовала. Она говорит не то, что думает. Разбей чары, Этиоль! Освободи ее от них, пусть она скажет правду!
      Пастух переступил с ноги на ногу и снова оперся о копье.
      - Нет, Симна, я не думаю, что она околдована. Я внимательно следил за ее движениями, губами, глазами. Это решение она приняла по собственной воле. Оно шло от сердца в той же мере, в какой и от разума. Она искренне желает остаться здесь.
      - Тогда все, что нам пришлось преодолеть - все это было напрасно?
      Этиоль промолчал. Тогда Симна тяжело опустился на пол - и расхохотался.
      Он смеялся все громче и оглушительнее, хохот эхом разносился по залу. Он раскачивался взад и вперед, хватался за живот, но смех по-прежнему долгими раскатистыми руладами выплескивался из него. Однако этот безумный смех сразу прекратился, когда в зале раздался спокойный голос, в котором, правда, угадывались угрожающие нотки.
      - В отличие от прекрасной Темарил, я не испытываю никаких сожалений, и у меня нет чувства вины перед вами. Люди живут той жизнью, какой живут. Винить себя я могу только в одном - в том, что не сумел, как мечтал, быть истинно милостивым правителем. Сейчас, наемники, я должен был бы посмеяться вместе с вами, но полагаю, что у меня нет на это права. Я могу только посочувствовать вам. - Он в упор поглядел на Эхомбу. - Надеюсь, теперь ты, некромант, одолевший Семордрию, если ты и в самом деле чародей, понимаешь, что потерпел поражение еще до того, как решил взяться за это дело. Того злодея, с кем ты пришел сразиться, более не существует! - Закованные в сталь пальцы накрыли изящную ручку прорицательницы Темарил. - Обычно я не бываю столь великодушен к тем, кто без приглашения вторгается в мой замок, однако моя супруга уже приняла решение. Вы вправе покинуть Эль-Ларимар или остаться здесь. Одним словом, можете поступать так, как вам вздумается. Если моя столица пришлась вам по душе, Эль-Ларимар может многое предложить усталым путникам. - Он кивком указал на старика. - Если желаешь, Перегриф на сегодняшнюю ночь разместит тебя и твоих друзей в замке. С этой минуты у меня нет причин считать вас своими врагами. Завтра приглашаю вас отобедать со мной. И с моей несравненной супругой.
      Химнет взял руку Темарил, наклонился и поцеловал ей пальцы. Этого оказалось достаточно, чтобы Симна ибн Синд вновь начал хихикать.
      - Нет!
      Симна вновь замолчал. Седой генерал нахмурился. В глубине черных сгустков у подножия трона зажглись маленькие красные пятнышки.
      Химнет Одержимый приподнялся с трона.
      - Что ты сказал? - спросил он. В его голосе угадывалось едва заметное недоумение.
      - Я сказал - нет.
      Впервые с тех пор, как в зале вспыхнул свет, Эхомба сдвинулся с места. Он шагнул вперед.
      - Мы не можем воспользоваться твоим гостеприимством. У нас очень мало времени.
      Наконечником копья он указал на стоявшую рядом с правителем женщину.
      - Прорицательница Темарил отправится с нами.
      - Боюсь, что я не понимаю тебя. - Голос Химнета стал угрожающе ледяным. - Она не желает покидать Эль-Ларимар. Она не хочет возвращаться в Лаконду, к той жизни, какую вела прежде. Такова ее воля. Ты сам это слышал.
      Пастух кивнул. На него вдруг навалилась такая усталость, словно он целый день гонялся за разбежавшимся по холмам стадом.
      - Когда я вышел из Наумкиба, никто не мог предсказать, как долго продлится мое путешествие и с чем мне придется столкнуться в пути. Я отправился в Эль-Ларимар, потому что дал клятву. Умирающий воин по имени Тарин Бекуит из северной Лаконды взял с меня обет вернуть прорицательницу Темарил на родину, к ее семье. Я прошел долгий путь, потратил немало сил и намерен исполнить обет.
      Химнет покачал головой:
      - Есть разум и есть безумие, но ничего похожего на твое поведение я еще не встречал. Ты хочешь сказать, что вопреки желанию Темарил ты намерен доставить ее в Лаконду, даже если для этого придется применить силу?
      Эхомба кивнул:
      - Даже если придется применить силу. - Голос его при этом ничуть не изменился.
      Химнет Одержимый рывком поднялся и грозно проревел:
      - Клянусь Бесъюном, это хуже, чем просто безумие! - Он задрожал от гнева. - Забыв бессонные ночи, которые я провел по твоей милости, я предложил тебе жизнь. Но ты избрал смерть! - Химнет вытянул перед собой руку и сложил пальцы в подобие кубка. - Она здесь, в этой руке. Так подойди и получи ее!
      Лицо у Эхомбы исказилось. Ни слова не говоря, он отбросил копье. Оно еще не успело коснуться пола, а пастух уже несся к трону, на ходу выхватывая меч из небесного металла. Симна вскочил на ноги, Хункапа Аюб напрягся, а левгеп издал злобное рычание, от которого затрепетали полотнища знамен.
      Химнет выпрямился во весь рост, развел руки и резко выбросил их перед собой.
      Стрела, спрятанная в бронированном налокотнике, ударила Эхомбу в правое плечо. Пастух, не останавливаясь, вырвал ее и отбросил в сторону. Стрела была отравлена, но Этиоль, казалось, даже не почувствовал действия яда.
      Правитель Эль-Ларимара сузил глаза и выкрикнул слово столь мерзкое, что прорицательница Темарил вынуждена была зажать уши. Два темных, похожих на сгустки копоти облачка, которые вились у его сапог, раздулись до размеров быка. В их непрозрачной глубине горели по два кроваво-красных глаза.
      XXIII
      Эхомба не сделал попытки увернуться от эромакади или отступить в сторону. Через мгновение черное облако окутало его, и пастух исчез из виду. Симна затаил дыхание, но даже в этот страшный миг он был напуган куда меньше, чем его товарищи. В отличие от Симны они не имели удовольствия наблюдать, как пастух разделывается с эромакади. Однако минуты шли, а ничего не менялось. Облако не исчезало. И Симна почувствовал, как и в нем поднимается волна страха.
      Затем послышался свист. Он становился все громче и громче, пока ревущий, пронзительный вой не заполнил зал. Облако, окутавшее Эхомбу, затрепетало, и наконец зловещий черный сгусток начал ссыхаться.
      Мгновением позже возник Эхомба, стоящий с мечом в руке. Он без перерыва вдыхал и вдыхал в себя испорченный черной смертью воздух, пока эромакади тонкой струйкой не влились ему в рот и не исчезли бесследно. Все так же молча Эхомба вновь бросился на врага.
      - Эромакази! - вскричал изумленный Химнет и сжал правую руку в кулак. - Что ты сделал с моими любимцами, эромакази?
      Он раскрыл пальцы, и с его ладони к Эхомбе метнулся магический шар. Зеленый с оливковым оттенком, он угрожающе потрескивал на лету. Пастух отбил его ударом меча. Глуховатый гром прокатился по залу, и россыпь ярко-зеленых искр на мгновение ослепила Симну.
      Зеленые шары один за другим посыпались с ладони Химнета, и Эхомбе пришлось безостановочно работать мечом. Но он все равно продолжал двигаться к трону. Зеленые искры метались по всему залу, затмевая свет ламп, а Этиоль, коротко и точно взмахивая мечом, шаг за шагом приближался к возвышению. Но если Химнет Одержимый и испытывал в эту минуту озабоченность или тревогу, то ничем этого не показал. Владыка Эль-Ларимара оборонялся упорно и не собирался сдаваться.
      Сделав последний шаг, Эхомба отбил самый большой, в половину его роста, шар и в ореоле зеленых искр занес меч над правителем Эль-Ларимара. Но Химнет вскинул руки в железных перчатках и скрестил их над головой.
      Зеленые и белые искры фонтаном взлетели под потолок, когда металл ударил в металл. Ударная волна сшибла с ног и Перегрифа, и прорицательницу Темарил, и Симну ибн Синда. Только Хункапа Аюб и Алита устояли на ногах, но и они пошатнулись.
      Картина, которую Симна увидел, поднявшись, была настолько мучительной, что разум отказывался ее воспринимать. Со сверхъестественным равнодушием он обвел взглядом обломки клинка из небесного металла. Они валялись повсюду: на полу, на ступеньках, ведущих к трону, на самом троне... Симна смотрел на них в ожидании чуда, но они не спешили соединяться. Теперь это были простые куски железа.
      У подножия трона неподвижно лежал пастух.
      - Этиоль!
      Забыв о закованном в броню колдуне на подиуме, Симна бросился к трону. Хункапа и Алита не раздумывая кинулись за ним.
      Упав на колени, Симна перевернул Этиоля на спину. Глаза пастуха были закрыты, тело обмякло. В воздухе пахло паленым.
      Плечи у Симны затряслись.
      - Этиоль! Брат!
      Эхомба не отозвался. Симна приложил ухо к его груди и побледнел: сердца не было слышно. Он приложил ладонь к губам пастуха. Дыхания не было.
      - Не может быть... - Симна отодвинулся от неподвижного тела. - Этого просто быть не может!
      Алита опустил гривастую голову, прислушался, затем фыркнул раз, другой. Его желтые глаза метнулись к Химнету.
      - Все кончено, Симна. Он мертв.
      Эхомба не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал. Он знал, что погиб. Химнет Одержимый убил его. Но это не причиняло ему ни огорчения, ни беспокойства. Эти переживания принадлежали миру живых, а он уже не был его частью. Он забыл о семье, забыл о клятве. После смерти все изменилось.
      В какой-то степени ему был доступен ход времени. Эхомба догадывался, что оно движется, хотя в каких величинах ведется отсчет - в мгновениях или столетиях, - сказать не мог. Сначала, отделившись от собственного тела, он как бы воспарил. Затем с необыкновенной скоростью, хотя не почувствовав перемещения, он оказался в пустоте, в безмерном пространстве. Вокруг было черным-черно, и немигающий свет далеких звезд не рассеивал этой черноты. Рисунок созвездий был ему незнаком. В этой тьме не было и намека на что-то твердое, на какую-нибудь опору. Только пустота и бесчисленные звезды. И души.
      Вернее, он назвал их душами за неимением лучшего термина. Они парили в безграничной пустоте - все, кто когда-либо населял утраченную теперь Землю. В их глазах угадывалась смесь любопытства и изумления. Эхомба поймал себя на том, что сохранил понятие о теле, о физической сущности, и был удивлен тем, что, глядя на эти тела, лишенные признаков пола и возраста, чувствует, что его окружают люди.
      Одна из этих телесных душ звала его из более ранней эпохи... Солдат, в чьих глазах сквозило что-то знакомое.
      Окружающие тела не дышали, не пахли. Возможно, они - и он тоже - могли слышать, но в этой пустоте не было звуков в прежнем понимании. Он вдруг осознал, что понимает, что говорят окружающие его души, но не слышит их, как было раньше. Звуки доходили до него изнутри, через внутреннее ухо. Слова, которые Эхомба сумел различить, напоминали выговоренные шепотком, "Который час?" или "Кто-нибудь может сказать, сколько времени?". Несмотря на внутреннюю связь с другими душами, больше Эхомба ничего не мог разобрать. Интересно, подумал он, почему тут не интересуются днем, месяцем или годом?
      Вновь прибывшие души можно было легко распознать по нескончаемым попыткам постичь пространство и свою новую сущность, выливающиеся в недоуменное: "Как, я уже здесь?" Эта едва слышимая мантра повторялась вновь и вновь, равнодушно, но и без скуки. Время шло, а вопрос повторялся. Сколько миллионов или миллиардов раз, Эхомба понятия не имел. То же самое можно было сказать о тех, кто плавал в пустоте вокруг него. Чувства, ощущения, определенность - все ушло прочь. Проходил какой-то промежуток времени, и вопрос повторялся, такой же тихий и безучастный.
      Но в этой невесомой пустоте вскоре родилось еще одно ощущение осознание общей предназначенности "всему". Откуда оно взялось, Эхомба не знал. Исследователь по натуре, он был рад понять, что все на свете имеет причину и цель, основанную на чем-то "всём", но был и разочарован оттого, что не понимал, что же такое это "всё". Это состояние было похоже на крушение надежд, хотя точно описать его в прежних терминах не представлялось возможным.
      Он не ощущал ни жары, ни холода, ни собственного веса. Не испытывал боли или удовлетворения. Ничего! Только чувство существования - и Цели! Не божество, не кто-то, наблюдающий и управляющий, - просто души, люди, собравшиеся вместе, думающие о Цели...
      Химнет Одержимый, высокомерный, уверенный в себе, по-прежнему стоял возле тронного кресла. Он поправил шлем, за время поединка сбившийся набок, и указал на чужаков у подножия трона.
      - Видишь их, Перегриф?
      - Да, господин, - ответил генерал, всегда готовый исполнить приказ.
      - Как только придут в себя, наплачутся вволю, узнай, что они намерены делать. Наемнику предложи поступить ко мне на службу - но только не в гвардию. У меня нет обыкновения подбирать в ближайшее окружение людей, имеющих повод для мести. Кот по сравнению со своими мелкими сородичами проявил себя разумным. Я полагаю, что он пожелает уйти. Отпусти его. Что касается волосатого верзилы, - правитель пожал плечами, - то даже не знаю, что с ним делать. Надеюсь, он уйдет вместе с котом. Только пусть не пачкает пол. - Он повернулся к прорицательнице и протянул руку. - Прошу, дорогая. Я думаю, на сегодняшнюю ночь представлений достаточно.
      Припавший к распростертому телу Симна внезапно издал дикий вопль. Слезы потоком текли по его щекам.
      - Ты, сумасшедший осел, думающий лишь о себе! Ты, мрачный самодовольный ублюдок! Что я теперь скажу твоей семье?
      - Извини, - пробормотал стоящий рядом с северянином Хункапа Аюб. - Я вынужден попросить тебя отойти на шаг.
      - И что будет? - рыдая, выговорил Симна. - Почему я... - Он внезапно замолк и удивленно уставился на Хункапу. - Постой. Что ты сказал?
      Взгляд похожих на голубой арктический лед маленьких глазок был равнодушным.
      - Я попросил тебя отойти. Мне нужен простор.
      - Что тебе нужно? - Глаза у северянина сузились. - А где же "Хункапа хочет", "Хункапе нужно, чтобы Симна отодвинулся"? - Симна поднялся. - Во имя всего сонма этих треклятых богов, кто мне объяснит, что все это значит?
      - Мне для работы необходимо пространство, - откликнулся Хункапа Аюб.
      Едва Симна отошел на пару шагов, Хункапа выпрямился во весь рост, откинул волосатую голову, несколько мгновений смотрел в потолок, потом закрыл глаза и резко выбросил обе руки вверх и в стороны.
      Алита тоже отполз назад.
      - Я знал, что с ним дело не чисто. Я знал.
      - Что? - не понял Симна. - О чем ты знал?
      Огромный черный кот, продолжая пятиться, негромко зарычал. Его когти визгливо заскребли по каменным плитам.
      - От него, - объяснил левгеп - никогда не пахло ни глупостью, ни дикостью.
      - Симбала! Асенка cap врануто! - вскричал Хункапа, взывая к силам, лежащим глубже, чем эти слова.
      Нестерпимо яркое, ослепительно белое сияние возникло над его головой. Оно мощно пульсировало, его энергия рвалась на волю. Химнет Одержимый и его молодая супруга замерли, повернулись.
      Хункапа закрыл глаза и начал что-то монотонно напевать. Потом резко опустил руки и, направив их на тело Эхомбы, воскликнул:
      - Харанат!
      Пульсирующая над его головой сфера заколыхалась и, медленно стронувшись с места, накрыла пастуха. Сияющая энергия впиталась в мертвое тело, как молоко в губку. Труп слабо засветился, странное мерцание окутало его с головы до ног. Не открывая глаз, Хункапа продолжал творить заклинание.
      Химнет отпустил руку Темарил и торопливо подбежал к возвышению.
      - Червь сказал, - воскликнул он, - владеющий искусством некромантии! Но он ни словом не упомянул, каков будет его облик!
      Правитель вскинул руку и метнул смертоносную зеленую сферу в обросшего густой шерстью исполина.
      Из глаз Хункапы Аюба ударила молния.
      Она вонзилась в Этиоля Эхомбу. Пастух, поглощенный стремительным потоком чистейшей белой энергии, которая была постоянным спутником томительного дыхания миллиардов еще не закончивших свой жизненный путь, не исполнивших свое предназначение душ, вскочил с пола и принял удар изумрудной сферы на себя. Шар взорвался, разлетелся зелеными искрами. Симна прикрыл глаза рукой.
      Химнет метнул в пастуха еще один шар. Эхомба отбил его легким движением руки: каждый палец его был вооружен белейшей энергией миллионов душ. Все чары Химнета были бессильны против нее.
      Симна ибн Синд отполз в уголок и во все глаза следил за столкновением сил, о существовании которых он даже не догадывался и не мог вообразить, какова их природа. Больше всего в эту минуту его поразило лицо Эхомбы: на нем застыло то же самое выражение, с каким он в первый раз бросился на Химнета, - спокойствие и отрешенность. С ним он встретил смерть, с ним он и вернулся таким... Каким? Симна не мог ответить на этот вопрос. Он был воином, а не мыслителем. Попытки работать мозгами были для него хуже, чем удар вражеского меча.
      Эхомба двинулся вперед, неторопливо, но неумолимо. Зеленая энергия шаров Химнета сталкивалась с белой энергией душ, по всему залу плясали изумрудные и снежные молнии, а пастух подходил все ближе и ближе.
      Внезапно взрыв гигантского зеленого шара пробил защитную оболочку белого сияния, окутывающего Эхомбу. Обессилевший, но торжествующий, Химнет Одержимый приготовился поднять дрожащую от напряжения руку для решающего удара.
      - Кто бы ты ни был, пришел твой последний час! - вскричал правитель Эль-Ларимара. - Пришел конец и таинственному кукловоду, который тобой управляет.
      Голос Эхомбы, как и выражение его лица, ничуть не изменились.
      - Я - Этиоль Эхомба из Наумкиба, и никто мною не управляет.
      Он открыл рот и прежде, чем Химнет успел окончательно вздеть руку, плюнул в сторону властителя центрального побережья. Два влажных черных шара вылетели из его губ и угодили прямо в открытое забрало золотого с алым шлема Химнета.
      Рука правителя Эль-Ларимара замерла, не поднявшись. Химнет зашатался и сделал шаг в сторону. Потом послышался металлический скрежет, и его броня начала трескаться. Химнет завалился на бок, и прорицательница Темарил вскрикнула. Сраженный двумя эромакади, он распростерся на полу. Его доспехи продолжали раскалываться, как яичная скорлупа.
      Перегриф выхватил меч и бросился вперед. Но на пути у него вырос Симна. Выставив перед собой свой клинок, северянин позволил себе улыбнуться.
      - Ну уж нет, мой почтенный друг. Клянусь Гекведом, мы с тобой всего лишь зрители на этом спектакле. Давай-ка досмотрим его со стороны, тем более что участвовать в нем могут лишь те, кому это по силам.
      Генерал смутился, глянул на странствующего фехтовальщика, затем кивнул и опустил меч.
      Темарил бросилась к своему поверженному повелителю. Тревога исказила ее прекрасные черты, но она не плакала. Потом она подняла голову и испуганно взглянула на Этиоля.
      - Он... он мертв?
      - Нет. - Эхомба окинул долгим взглядом человека в растрескавшихся доспехах. - Только парализован и, как мне кажется, исключительно выше пояса. Скоро к нему вернется подвижность.
      Она благодарно улыбнулась и снова повернулась к супругу.
      Подошли Симна и Алита.
      - Неужели только парализован? - спросил северянин. - Зачем же останавливаться на полдороги? - Он острием меча указал на Химнета.
      - Нет, дружище, - остановил его Эхомба. - Я пришел сюда не за этим.
      Симна просительно посмотрел на друга.
      - Клянусь Галвентом, братец, он очнется и попытается убить тебя. Он уже тебя убил!.. Кстати... - Он повернулся к заросшему шерстью мастеру некромантии. Хункапа вежливо улыбнулся ему. - Я понял! - вскричал северянин. - Этиоль, ты умер не по-настоящему! Это было подстроено.
      Эхомба отрицательно покачал головой:
      - Нет, мой друг. Я умер на самом деле. Это точно, потому что я провел некоторое время в том месте, куда уходят все умершие.
      - Расскажи, - серьезным тоном попросил его Хункапа Аюб, - на что похоже место, куда уходят мертвые?
      - Это неинтересно, - откликнулся пастух. Он подошел к Симне, положил ему руку на плечо и неуверенно улыбнулся. - Я знал, что погибну в бою, Симна. Мне было предсказано это. И не один раз, а трижды. В первый раз мне предсказала это соблазнительная провидица - память о ее красоте и уме навсегда останется в моей душе. Потом меня предупредила собака, чью проницательность и преданность я никогда не забуду. И еще раз это случилось в тумане, чье упорство я тоже буду помнить всегда. "Если продолжишь путь, погибнешь", - сказал он. Так оно и вышло. Это должно было случиться до того, как мы одержали победу. - Повернувшись, он вновь посмотрел на неподвижного Химнета Одержимого - чародея, властителя прославленного Эль-Ларимара. - Вот и пришло время сбыться пророчествам. Однако никто никогда не говорил о том, что может произойти после того, как оно исполнится. - Он перевел взгляд на гороподобного Хункапу Аюба и с благодарностью улыбнулся. - Понимаешь, нигде не было сказано, что мне нельзя будет воскреснуть.
      До Симны не сразу дошел смысл последних слов пастуха. Потом он громко расхохотался.
      - Надо же, два колдуна! Все это время я, оказывается, путешествовал в компании двух колдунов! - Он встал перед Хункапой Аюбом, чьи глаза вдруг наполнились неземной мудростью, и продолжал: - Сколько невзгод и бед нам пришлось преодолеть, а мне и в голову не приходило... Я и представить себе не мог!
      Хункапа Аюб вновь улыбнулся.
      - Не все чародеи на одно лицо, добрый воин. Не все в жизни выглядит так, как кому-то видится. Совсем не обязательно быть человеком, чтобы стать искусным волшебником.
      Северянин потряс головой. Он все еще не до конца верил.
      - Но зачем? Зачем притворяться, зачем играть в прятки? Почему ты позволил людям Недербрае засадить тебя в клетку, зачем сносил насмешки и оскорбления?
      Зверочеловек сцепил за спиной огромные руки и некоторое время размышлял над вопросом Симны.
      - Тебе не нужно это знать, добрый воин. Даже великий маг нуждается в житейском опыте. Я путешествовал в тех краях и угодил в плен к тем людям. Они не слишком умны, но тем не менее им удалось выстроить в горах на удивление очаровательный город. Я мог освободиться в любое время, но мне всегда было интересно, что движет разумными существами. Я всегда хотел знать, что заставляет добрых людей жестоко поступать со своими ближними, с теми, кто не причинил им никакого вреда. Сидя в клетке, можно многое понять, если, конечно, внимательно вглядываться в окружающее. Потом в Недербрае появился ты - и освободил меня. Ты показался мне более интересным экземпляром, чем горцы, лишившие меня свободы. Я решил сопровождать тебя в надежде узнать много занятного и поучительного. И должен признаться, я не чувствую себя разочарованным.
      - Все равно не понимаю. - Симна развел руками. - Почему же ты с самого начала не сказал нам, кто ты такой?
      Хункапа Аюб мягко улыбнулся.
      - Чародеи, добрый воин, всегда прибегают к этой уловке. Они стараются помалкивать, привлекать к себе поменьше внимания. Мне хотелось получше тебя изучить, понять, каков ты на самом деле. Если бы тебе было известно, кто я, это могло мне помешать.
      Симна задохнулся от гнева.
      - Изучить!.. И что же ты понял, маэстро косноязычной маскировки, изучая того, кого решил держать в неведении?
      - Нет на свете более захватывающего занятия, чем познавать других. Я понял, что люди добры. Все, и ты тоже, Симна ибн Синд, хотя ты долго и нудно будешь доказывать, что это не так. Но я теперь хорошо знаю тебя. Тебя и нашего благородного большого кота. - Хункапа бросил взгляд на Эхомбу. - А вот о твоем друге и наставнике я этого сказать не могу. - Он обреченно пожал плевами. - Но я надеюсь остаться с вами еще на какое-то время. Ваше общество дает мне много пищи для размышлений.
      - Что ж, возможно, это даже хорошо, что ты не стал похваляться своим искусством, а был неуклюжим простаком, - заявил Симна и тут же торопливо добавил: - Я, правда, ничего не понимаю в таких делах, мастер. Кто бы мог подумать, что ты окажешься более могучим волшебником, чем Химнет Одержимый?
      - Кто сказал, что более могучим? - возразил Хункапа Аюб. - Просто Химнет ничего не заподозрил, и я поймал его, когда он был измотан схваткой с твоим другом Этиолем. Не я одолел его, а мы оба. Все зависело от общих усилий.