Эхомба убрал меч в ножны, и четверо друзей со спокойной душой продолжили путь.
      XXI
      Через несколько дней после битвы с туманом путешественники повстречали процессию, состоящую из людей и обезьян. Они устало брели по тропе, с севера на юг пересекающей горную долину. Мужчины несли домашний скарб, а женщины - детей.
      Вид Алиты и Хункапы Аюба поверг скитальцев в ужас, и Эхомбе долго пришлось их успокаивать. Переселенцы говорили на каком-то странном диалекте, очень невнятном и бедном. Объясняться с ними было нелегко. Пастуху приходилось то и дело прибегать к помощи жестов.
      - Эль-Ларимар? - спросил пастух у одетой в тяжелую шинель макаки с вытянутой мордочкой. Она показала на запад и несколько раз кивнула.
      - Хорошо. Спасибо.
      Эхомба отвернулся, но обезьяна вдруг положила руку на его плечо. Симна на всякий случай обнажил меч; в ответ обезьяны схватились за топоры и дубины. Алита глухо зарычал и начал скрести когтями по земле.
      Эхомба поспешил успокоить своих друзей.
      - Все в порядке. Он не хотел причинить мне вред. - На морде у макаки читалась не враждебность, а озабоченность. - В чем дело, мой длиннохвостый друг?
      Обезьяна поняла если не слова, то интонацию пастуха. Она вскинула руку и ткнула в сторону верховьев ущелья.
      - Хориксас! Хориксас!
      - Эй, что еще за Хориксас? - Симна неохотно убрал меч. - Может, это какой-то пограничный город?
      - Не исключено.
      Эхомба улыбнулся макаке и медленно стал отходить.
      - Все в порядке. Мы сами позаботимся о себе.
      Подробнее он объяснить не пытался. Язык этих существ отличался от того, на котором говорил старик Гомо и древесный народ.
      Обезьяна еще раз грозно повторила "Хориксас!", потом опустила руку, печально пожала плечами и вернулась к своим соплеменникам. Она поглядела вслед путешественникам и с грустью покачала головой.
      Друзья двинулись дальше. Симна, шагая вперед, внимательно оглядывал склоны, но никаких признаков засады или ловушек он не заметил. В небе безмятежно парили драконы и грифы. Мармазетки и паки в поисках орехов и ягод стремглав носились по камням. К ночи похолодало, но не намного. Эхомба и Симна перетащили свои одеяла поближе к Хункапе Аюбу и черному коту и не замерзли к утру.
      На следующий день путешественники миновали перевал. Первым свидетельством тому оказались реки, текущие на запад, тогда как прежде они текли на восток. Этим утром и раздался первый раскат грома.
      Хункапа вскинул голову, изучил небо, потом простодушно заявил:
      - Хункапа не видит туч, не видит грозу.
      - На такой гром не похоже, - ответил на ходу Эхомба. Он, как всегда, шел впереди.
      Симна ибн Синд посмотрел на него.
      - А что, громы бывают разные?
      Пастух глянул на него сверху вниз и улыбнулся.
      - Еще бы! Я знаю с десяток различных громов.
      - Ладно, если это не дальняя гроза прочищает горло, то что же?
      - Понятия не имею.
      Блестящий черно-зеленый жук сел пастуху на рубашку. Эхомба покосился на него, но трогать не стал.
      - Ты же сказал, что знаешь десяток разных громов.
      - Да. - Эхомба чуть усмехнулся. - Но этот мне неизвестен.
      Раскаты постепенно усиливались. Их ритм был размеренным, что наводило на мысль о целенаправленной деятельности, но сила такова, что ни одно человеческое существо не могло их производить.
      Все выяснилось, когда путники обогнули скалу.
      Деревня была уже наполовину разрушена, и существовать ей явно оставалось недолго. Гром, который не давал покоя Эхомбе и его спутникам, порождался ударами гигантского молота, дробящего камень.
      Молотом орудовал великан. Этиолю впервые довелось увидеть живого великана. Старики в деревне наумкибов рассказывали о них, и ребятишки слушали эти рассказы с горящими глазами. Эхомба тоже немало наслушался небылиц об одноглазых и горбатых гигантах, о зубастых страшилищах и, наоборот, о беззубых, которые с помощью трубок, сделанных из стволов деревьев, высасывали кровь из своих жертв. Одни летали под небесами, другие жили на дне океана или же в диких джунглях (кроме тех, кто был слишком велик, чтобы найти убежище).
      Существовали на земле и великаны-уроды, и те, кто жарил своих пленников в пальмовом масле, парил в каше из саго. Оура рассказывал о великане-вегетарианце и о том, который сторонился себе подобных, потому что ненавидел мыть волосы.
      Того, кто огромным молотом крушил дома, нельзя было отнести к самым ужасным представителям племени великанов, но и добряком его трудно было назвать. Сквозь спутанные рыжие волосы, спадающие на плечи, торчали заостренные, поросшие шерстью ушки. Глаза великана были оранжевого цвета, нос крючковатый, в оспинках. На удивление белые зубы ярко выделялись на грязном одутловатом лице. Загорелые руки торчали из рукавов многослойной кожаной куртки, сшитой не только из звериных шкур. Штаны у него были такие же, а на ногах - высокие сандалии.
      Ростом великан был раза в три выше Хункапы. Он усердно трудился, и запах вонючего пота растекался далеко по округе.
      - Э-ге-ге, теперь понятно, что случилось с деревней этих хориксасов, мрачно заметил Симна.
      Раздался еще один раскатистый удар, и задняя стена того, что когда-то было красивым двухэтажным домиком, развалилась на куски.
      - Неудивительно, что они тащили на себе весь скарб.
      - Пока мы ничего не можем утверждать наверняка, - ответил Эхомба и огляделся. Деревня, которую разрушал великан, перекрывала самый удобный проход, ведущий на запад. - Придется его обходить, - сказал он со смирением в голосе.
      Симна взялся за рукоять меча.
      - Брат, неужели у нас не хватит сил покарать злодея? - Он кивком указал на развалины. - Не знаю, чего они там не поделили, но никого нельзя прогонять из деревни и тем более разрушать ее. - Симна презрительно усмехнулся. - Этот огромный неуклюжий орк - ерунда, пустое место по сравнению с теми опасностями, с которыми нам доводилось встречаться за это время. Посмотри, как он неповоротлив. Мы должны преподать ему урок. Горный народ будет нам благодарен. - У него загорелись глаза. - Ну, что скажешь?
      Эхомба ответил, как обычно, невозмутимо:
      - Мне не нужна их благодарность. И я не хочу преподавать урок ни великану, ни кому-то еще. Долг зовет меня на запад, и цель уже близка. Опираясь на копье, он зашагал направо. - Надо его обойти.
      Симна не верил своим ушам.
      - Никогда бы не подумал, что ты трус, Этиоль.
      Пастух, не останавливаясь, бросил:
      - Или глупец.
      Он начал взбираться по склону ущелья, которое вело в северо-западном направлении. Хункапа Аюб и Алита молча последовали за ним.
      Симна умоляюще посмотрел на них, потом яростно сплюнул и выхватил меч. Взмахнув клинком, он издал боевой клич и бросился туда, где крушил дома великан.
      - Симна, стой!
      Но северянин не обратил внимания на возглас Эхомбы.
      Скрипнув зубами, пастух бросился догонять товарища. Хункапа и Алита переглянулись и неторопливо двинулись в ту же сторону.
      Симна забежал со спины и рубанул великана по левой лодыжке. Главное сухожилие перерезать ему не удалось, но рана оказалась чувствительной. Великан взвыл, развернулся и обрушил на противника молот, но Симна проворно отскочил.
      - Эй ты, большой мешок со свинячьим дерьмом! Что, не нравится? Давай-давай! - Он сделал неприличный жест. - Ты что же, не можешь попасть в такую малявку, как я?
      Злоба исказила лицо великана. Он топнул ногой, пытаясь раздавить смельчака, но Симна опять успел. Однако не так далеко, как ему бы хотелось. Великан был неуклюж, но не так медлителен, как рассчитывал Симна. Самодовольная улыбка на лице меченосца сменилась растерянностью.
      Подбежал Эхомба. Он был взбешен, но гнев его был направлен отнюдь не на великана.
      - Ты соображаешь, что делаешь! - заорал он на Симну.
      - Спасаю то, что осталось от деревни. Хочу помочь ее обитателям. Симна посмотрел в глаза пастуху и выкрикнул: - У тебя свои благородные цели, а у меня - свои!
      - В бессмысленной смерти нет ничего благородного!
      Великан не торопился нанести следующий удар. Казалось, он с интересом прислушивается к их разговору.
      - Умирать я не собираюсь, - гордо заявил Симна.
      - Никто не собирается, однако сплошь и рядом это случается. - Эхомба повернулся к великану. Прежде чем пустить в ход меч, он должен был выяснить, что происходит. - Приветствую тебя, сильнейший! Зачем ты разрушаешь деревню хориксасов?
      Рыжие брови великана, похожие на заросли кустарника, сошлись на переносице.
      - Деревня хориксасов? Здесь нет такой деревни. - Огромный орк указал на руины и добавил: - Это самое позорное место на земле называется Фео-Наттоа. - Он гулко ударил себя в грудь. - Это я берсерк Хориксас! Огромный молот угрожающе поднялся. - Теперь ты знаешь имя того, кто несет тебе смерть!
      - Зачем тебе убивать нас? - громко крикнул Эхомба. - И зачем ты рушишь деревню?
      Молот чуть-чуть опустился и замер.
      - Я - берсерк и делаю то, что должны делать берсерки. - Великан злобно оскалился. - Я горжусь тем, что я берсерк. Мне нравится разрушать и истреблять. Если мне повезет, то до своей славной смерти я разрушу все города и деревни в южной части Карридгианских гор. - Свободной рукой Хориксас смахнул пот с бровей. - Разрушать - тяжелая работа, - признался он.
      - Лучше остановись, пока не поздно! - закричал Симна. - Это Этиоль Эхомба из Наумкиба. Знаток магических и колдовских искусств, величайший заклинатель, чародей из чародеев, защитник слабых и гроза бандитов.
      - Я не бандит! - решительно возразил берсерк Хориксас. - Я профессионал. А он, - прищурился великан, указывая на Эхомбу, - не похож на того, кем ты его представляешь.
      - Спасайся! - Симна шагнул вперед. - Беги, пока еще можешь, или погибнешь на том самом месте, где стоишь!
      - Что ж, - охотно согласился Хориксас, - давай сразимся. А потом я вами позавтракаю.
      Симна придвинулся ближе к Эхомбе. Как только пастух обнажил меч из небесного металла, берсерк достал свою огромную колотушку и ощупал боек. Толстая веревка, которой была обвязана кожа, защищающая увесистую головку кувалды, порвалась, и грубая коричневая обшивка слегка сдвинулась. На солнце ясно блеснул обнажившийся металл, и Симна замер с открытым ртом.
      Молот Хориксаса был выкован из того же самого небесного металла, что и чудесный меч Эхомбы. Только молот был во много раз больше.
      Великан нанес стремительный удар. Симна и пастух едва успели отскочить в разные стороны. Земля задрожала; эта дрожь пронзила ее насквозь и отозвалась на другой стороне, на полях Придона.
      У Симны сердце ушло в пятки, однако он не стал спасаться бегством. Пока Хориксас замахивался снова, он вновь обежал его и опять рубанул мечом по ноге. Симна успел ударить несколько раз, но для исполина эти раны были только царапинами.
      Со склона Хункапа Аюб и Алита внимательно следили за битвой.
      - Хункапа не хочет, чтобы Этиоль умер, - мрачно заявил зверочеловек. Хункапа пойдет и поможет ему!
      - Не лезь туда, куда не просят! - Алита преградил путь Хункапе. Предоставь все пастуху. Он не раз выпутывался из самых отчаянных ситуаций. Выпутается и теперь.
      - А если нет? - Хункапа с сомнением поглядел туда, где разворачивалось сражение.
      - Тогда он умрет, и эта болтливая обезьяна тоже. Я постараюсь отыскать путь назад, в родной вельд, а ты - в свои горы. Солнце сядет вечером и взойдет утром, и никто на свете не обратит внимания на их гибель, как, впрочем, и на нашу. Так было, так будет. - Алита философски рыкнул, отчего все местные кролики тут же попрятались в норы. - Уж если Эхомба не сможет справиться с великаном, то ты и подавно.
      - Ты тоже можешь помочь, - бесхитростно подсказал Хункапа.
      - Действительно, я поклялся оказывать ему поддержку... - В голосе огромного кота послышалось сомнение. - Однако есть время сражаться и время выжидать. Полагаю, сейчас пришел черед ожиданию. Если ты немного пораскинешь мозгами, то сам увидишь, что это так.
      Они остались на склоне и продолжали внимательно наблюдать за сражением.
      Удар следовал за ударом, молот равномерно поднимался и опускался, рассекая воздух бойком, покрытым витиеватым узором. Пока людям удавалось уворачиваться, но оба понимали, что скоро усталость сделает их беззащитными перед берсерком.
      - Сделай же что-нибудь, Этиоль! - с трудом переводя дыхание, закричал Симна ибн Синд. - Швырни его на скалы, обрушь небо ему на голову!
      Но на сей раз он сам сообразил, что это невозможно. Если пастух вызовет ветер, то в первую очередь ветер сдует с горы их с Этиолем. А если что-то свалится сверху, то прихлопнет и их вместе с великаном.
      Поразительно, что Эхомба делал все, чтобы как можно больше разозлить Хориксаса.
      - Братец, что ты задумал? - улучив минуту, возмущенно спросил Симна. Ты хочешь довести великана до бешенства?
      Пастух, казалось, его не услышал. Он продолжал орать исполину:
      - Эй ты, неуклюжий дурень, неповоротливый фигляр! Это все, на что ты способен? Я меньше тебя, но куда проворнее. Неудивительно, что ты решил рушить дома: они от тебя не убегут.
      Берсерк все быстрее и быстрее размахивал молотом, пока в воздухе не послышался характерный вой, сопутствующий небольшой буре. В отличие от людей, которые издевались над ним, великан не ведал усталости. Наоборот, с каждым ударом он словно становился сильнее и все ловчее управлялся со своим страшным оружием. Боек молота начал издавать жужжание, напомнившее Симне жужжание меча Эхомбы, когда пастух сражался с высокомерными членггуу. Взмахи молота слились в одну сплошную серебристо-серую полосу, и Симна проклял свою опрометчивость. Надо было послушаться Эхомбы. Он выбивался из сил и понимал, что скоро берсерк нанесет удар, от которого он уже не успеет увернуться.
      В это время Эхомба отпрыгнул в сторону, спасаясь от гигантского молота, и выхватил меч. Когда боек пошел вверх, вслед за ним взметнулся клинок пастуха. В этот удар Этиоль вложил все свои силы. Получив дополнительный импульс, молот берсерка не остановился в верхней точке, а продолжал подниматься. Хориксас испуганно задрал голову и в следующее мгновение вместе с молотом взмыл в небеса.
      Если бы Хориксас сообразил сразу отпустить молот, то лишился бы своего грозного оружия, но сам уцелел. Однако эта простая мысль слишком долго пробиралась в его косматую голову. Пока он раздумывал, молот слишком высоко увлек своего хозяина. Теперь, если бы он отпустил его, то разбился бы насмерть.
      Поэтому он не только не выпустил молот, но и схватился за него второй рукой. Берсерк и гигантский молот - один с проклятиями, другой со свистом устремились в ясное небо. Эхомба долго смотрел им вслед. Удаляющееся пятнышко на глазах уменьшалось, потом превратилось в точку и в конце концов исчезло над южной стороной горизонта. Пастух глубоко вздохнул и убрал меч.
      Симна выбрался из-за скалы, за которой прятался, и подбежал к нему.
      - Во имя подошв Гоуербена, как это ты умудрился отправить этого разрушителя в такую даль? Может, ты, братец, и не колдун, но на сюрпризы мастер. Я бы хотел...
      Пастух резко повернулся к нему. В глазах у него пылал яростный огонь. В следующее мгновение Этиоль ударил Симну в лицо. Хункапа Аюб и Алита снова переглянулись и начали торопливо спускаться.
      Симна занес было меч, но второй удар бросил его на землю. Эхомба шагнул вперед и склонился над северянином. Огонь в его взоре угас, но гнев не утих. Дрожащим от ярости голосом он проговорил:
      - Никогда не повторяй этой ошибки, Симна! Ни в моем присутствии, ни когда меня нет рядом. Иначе, клянусь всем, что мне дорого, я от тебя избавлюсь! Брошу тебя подыхать вместе со всей твоей глупостью!
      Ошеломленный Симна лежал на земле и изумленно смотрел на рассвирепевшего Этиоля. Между ними и прежде случались размолвки, но в таком состоянии он Эхомбу ни разу не видел. Стиснув зубы, Симна встал и смерил пастуха испепеляющим взглядом.
      Алита предупреждающе зарычал и припал к земле, готовясь к прыжку, но Хункапа положил ему на холку огромную лапищу и придержал.
      Через мгновение, которое всем показалось вечностью, Симна ибн Синд отступил на шаг и с тягучей неторопливостью убрал меч в ножны.
      - Ты - храбрый человек, Этиоль Эхомба. Храбрый и, может быть - только может быть! - даже мудрый. Я видел, на что ты способен. Но если ты полагаешь, что я боюсь тебя, то ты ошибаешься. Симна ибн Синд никогда не испытывал страха. Ни перед солдатами, ни перед великанами, ни даже перед таинственными и могучими колдунами. И уж конечно, не перед пастухами. - Он потер щеку, на которой уже расплывался крупный кровоподтек. - Я всегда считал себя честным и рассудительным. Ладно. Ради всего, что нас связывает, я предаю забвению то, что здесь случилось. Но ты, в свою очередь, больше не давай воли рукам. Клянусь, один раз я готов простить того, кто меня оскорбил, но второго раза не будет.
      К Эхомбе уже вернулось прежнее спокойствие.
      - Ставка, мой друг, побольше, чем твоя гордость. Меня ждет семья, дом. Тебе не понять, что значит ответственность за дом и семью. Свой дом ты носишь с собой.
      - Эх, братец, неужели за все это время ты не убедился, что мой выбор лучше? Так легче жить. Дом! - В голосе Симны послышались горечь и презрение. - Человек возводит жилище, годами его обустраивает, а пожар, буря, землетрясение или шайка мародеров, наконец, в мгновение ока его разрушают. Дети умирают в младенчестве, жены заводят любовников... - Он ударил себя в грудь. - Я - свободный человек, Этиоль! Мой дом - весь белый свет, а семья - все, с кем я подружился.
      Эхомба устремил взгляд на запад, вдоль ущелья, ведущего к океану Аурель. Но, казалось, он видит там что-то совсем другое. Потом сказал:
      - Белый свет можно считать домом, Симна. Но не родным очагом. А что касается семьи... Мне бы хотелось, чтобы ты когда-нибудь обзавелся ею.
      Он повернулся и жестом позвал за собой остальных. Хункапа Аюб и Алита двинулись следом.
      Симна занял свое привычное место рядом с пастухом. Он шел мрачный - и вдруг улыбнулся: его жизнерадостная натура снова взяла свое.
      - Так я хотел спросить, братец, - что бы ты делал, если бы берсерк успел отпустить молот?
      Эхомба криво улыбнулся.
      - Тогда, наверное, мой друг, нам пришлось бы его убить. В ту минуту мне некогда было об этом задумываться. Амулеты, мази и снадобья, которыми мудрецы нашей деревни снабдили меня, способны совершать не более одного чуда за раз.
      Симна потрогал синяк.
      - Для пастуха, чьи дни проходят среди овец и коров, ты оказался на редкость опытен в кулачном бою.
      - Человека свалить куда легче, чем молодого бычка - сказал Эхомба и снова уставился на дорогу.
      Симна вдруг рассмеялся.
      - Хотел бы я увидеть рожу этого берсерка, когда он опустится на землю!
      Эхомба был поглощен своими мыслями. Но все же услышал эти слова.
      - А кто сказал, что он когда-нибудь опустится?
      XXII
      С хребта открывался ослепительный вид. Между горами и морем лежала плодородная зеленая равнина, на которой там и тут виднелись пятнышки лесов и небольших рощиц. С севера на юг, насколько хватало глаз, тянулась цепь пологих холмов. Между холмами были разбросаны небольшие фермы, а у залива раскинулся город.
      Этиоль Эхомба поставил ногу на камень, наклонился вперед, руку положил на бедро - и так застыл. Легкий ветерок теребил его заплетенные в косички волосы.
      Эль-Ларимар...
      Словно отвечая его мыслям, сзади раздался знакомый голос:
      - Эй, братец, вот он, твой Эль-Ларимар.
      Симна тоже любовался городом и заливом с белыми точками парусов. Мимо пролетела стайка попугаев; на лету они хрипло прокричали что-то приветственное. Их крылья посверкивали в лучах заходящего солнца, словно были усыпаны истолченными в пудру драгоценными камнями.
      - Хункапе нравится, - одобрительно проворчал зверочеловек. - Красивое место.
      - Слишком много людей.
      Эхомба удивленно глянул на исполинского кота, и тот недовольно добавил:
      - Знаю, знаю, здесь никого нельзя убивать. По крайней мере до тех пор, пока не отыщем эту твою самку.
      - Мы чересчур бросаемся в глаза, - словно размышляя вслух, проговорил Эхомба. - К счастью, город велик. Большой морской порт. Если повезет, на нас не успеют обратить внимания. Поэтому времени терять нельзя.
      - Интересно, - сухо поинтересовался Симна, - а когда было иначе? Что касается меня, я хотел бы побродить по этому великолепному городу, познакомиться с развлечениями, которые здесь могут предложить. Конечно, после того как добудем сокровища - и даму... Я понимаю, как важно поскорее отправиться в обратный путь. - Он подмигнул Эхомбе. - Ты мудро поступил, братец, прихватив с собой двух таких сильных попутчиков, как подстилка из шерсти и кот. Любой из них сможет унести столько золота и самоцветов, сколько нам с тобой и не снилось.
      - Да, они много могут утащить на себе, - согласился Эхомба. В голосе его не было и тени иронии.
      - Предлагаю возвращаться тем же путем, через горы, - предложил Симна и пояснил: - За нами, конечно, отправят погоню. Но я еще не встречал солдат, которые сумеют пройти через те места, где мы побывали, даже под страхом порки. - Он глянул на пастуха и весело улыбнулся. - Тем более что у них нет такого великого колдуна, как у нас.
      Эхомба начал спускаться вниз по склону горы - последней горы на его долгом пути.
      - Прежде всего надо выяснить, где дворец Химнета и какая там охрана. Порасспросить местных жителей, может, кто-нибудь слышал о прорицательнице Темарил и где он ее прячет.
      - А также где прячет сокровища, - напомнил Симна. - Не забудь о сокровищах!
      Вблизи Эль-Ларимар был не менее красив, чем казался издалека. Роскошные парки, чистые широкие улицы, большие амфитеатры. Однако в воздухе ощущалась какая-то болезненность, словно все, и богатые, и бедные, страдали от какого-то не смертельного, но угнетающего недуга.
      Горожане, как и следовало ожидать, провожали взглядами необычную четверку, но особого внимания никто на них не обращал. Они сразу направились в порт: там можно было не только спрятаться от любопытных глаз, но и получить нужные сведения. Однако местные жители, стоило спросить их о Химнете Одержимом, сразу теряли всякое дружелюбие и спешили отойти подальше. Даже чужестранцы, прибывшие из дальних земель, отделывались извинениями и тут же спешили уйти, сославшись на занятость.
      В конце концов, не без помощи угрожающей внешности Хункапы и Алиты, путешественникам удалось выяснить, где располагается замок Химнета. Если верить слухам, колдун держал в своей цитадели пленницу необыкновенной красоты, которую привез из далеких краев. Теперь по крайней мере было понятно, где искать прорицательницу. Как лаконично заметил Эхомба, дело было за малым - пробраться в замок.
      Они поселились в приморской гостинице, где можно было встретить людей из всех стран, лежащих по берегам Аурельского океана. Ночь и весь следующий день путешественники отдыхали. На вторую ночь, дождавшись темноты, они вышли на улицу.
      Легкая пелена облаков закрывала луну. Путники без приключений пересекли город. Редкие прохожие, завидев огромный силуэт Хункапы или блеск желтых зрачков черного зверя, спешили убраться с дороги. Никто не приставал к ним с расспросами и не пытался остановить.
      К мрачному замку, стоящему на горе, они пробрались по охотничьей тропе, ведущей от городских предместий. Немного не доходя до вершины, путешественники взяли чуть к югу и шли по гребню, пока не добрались до кустарниковых зарослей, густо покрывающих склоны позади замка и над ним. С первого взгляда было видно, что крепость строил человек, знающий толк в этом деле. Башни и укрепления располагались так, что весь город был на виду, а качество кладки было выше всяких похвал. На главной башне и на стенах мерцали огни.
      Путники выждали некоторое время, и когда луна начала опускаться к горизонту, Эхомба прошептал:
      - Пора, - и повел друзей к замку.
      Первое впечатление, которое произвела на них цитадель Химнета, подтвердилось и при более близком знакомстве. Как они ни искали, нигде им не удалось обнаружить слабое место, найти камень, который можно было бы вытащить из стены, или щель, через которую можно было бы проскользнуть. По парапетам прохаживались часовые - к счастью, вниз они не смотрели. Разве кто-то осмелится пробраться в замок Химнета Одержимого тайком, без приглашения?
      Тогда Симна ибн Синд, лучше других знакомый с устройством укреплений, предложил воспользоваться дренажной трубой. Ее обнаружили на западной стороне. Труба была широкая, по ней вполне мог пройти даже Хункапа Аюб. Отверстие было забрано железной решеткой, но тем, кто ее ковал и ставил, и в кошмарном сне не могло привидеться такое могучее существо, как Хункапа.
      Зверочеловек улегся рядом с решеткой и, упершись ногами в стену, взялся за один из прутьев. Он намеревался вырвать из гнезда только его, но вместо этого раздался приглушенный скрежет, и в руках у него оказалась вся решетка: видимо, костыли проржавели.
      Друзья по очереди начали забираться в трубу. Дренажный сток, как оказалось, был отводом канала, который убегал глубоко во двор крепости. Таким образом путники получили возможность незамеченными пробраться к основанию главной башни.
      Они спрятались в тени башни и как раз думали, что делать дальше, когда послышались приближающиеся шаги. Симна взялся за нож, висевший у него на поясе, но Эхомба положил руку ему на запястье и сделал знак молчать.
      Это оказался посудомойщик; видно, ему надоело полоскать тарелки, и он вышел подышать свежим воздухом. Когда он приблизился, Эхомба шагнул вперед, правой рукой схватил его за шею и, приподняв, втащил в тень. Все было проделано совершенно бесшумно. Перепуганный помощник пытался отбиваться, но через мгновение глаза у него выкатились, губы зашевелились в безмолвном крике, и он обмяк.
      Эхомба осторожно положил парня на землю. Симна восхищенно прошептал:
      - Отличный прием знает мирный пастух.
      - Иногда приходится останавливать заигравшегося теленка, чтобы не навредил себе. - Симна вынул нож, но пастух остановил друга: - Не надо его убивать. Он проспит до утра и завтра проснется вполне здоровым, только горло будет болеть.
      Симна усмехнулся и убрал нож.
      - Ты слишком добр для того, кто без спроса проник в чужой замок. Если бы мои противники рассуждали, как ты, у меня было бы куда меньше шрамов.
      - Попробуй вести более спокойную жизнь.
      Эхомба нашел деревянную дверь и подергал ее. Она отворилась, даже не скрипнув.
      Они вошли внутрь.
      Это был какой-то склад или кладовая, доверху забитая ящиками. Здесь царила кромешная тьма, но среди путников был один, кто мог видеть и в темноте. Они двинулись за Алитой, держась за его гриву. Он вывел их в коридор.
      - Пока планировка этой крепости ничем не отличается от тех замков, где мне довелось побывать, - шепнул северянин. - Дальше должно быть что-то вроде зала для аудиенций.
      В узкие окна проникал лунный свет, и Этиоль вновь пошел первым. С верхних ярусов башни доносились редкие звуки, но Эхомба не обращал на них внимания. Гвардия охраняла главные ворота крепости и внешние стены, но не жилые помещения внутри зданий. Он, правда, опасался сторожевых псов, но, к его удивлению, их здесь не оказалось.
      - Сюда. - Он показал налево.
      Они миновали облицованную туфом арку и попали в зал, о котором говорил Симна. Северянин был потрясен, обнаружив, что пол в этом просторном, с высоким потолком помещении выложен не гранитными или мраморными плитами, а плитами, вырезанными из полудрагоценных камней: родохрозита, лазурита, агата и оникса.
      - Теперь надо отыскать комнату, где он держит прорицательницу Темарил, - шепотом сказал друзьям Эхомба. - Попробуем поймать какого-нибудь слугу, пусть расскажет, что к чему. Мы похитим Темарил и выйдем из замка тем же путем, каким проникли сюда. К рассвету мы успеем добраться до гор.
      - На словах выходит неплохо, приятель, - откликнулся Симна. - А как насчет сокровищ?
      - Прежде всего - прорицательница, - твердо сказал Эхомба. - Когда она будет у нас, тогда займемся сокровищами. Сейчас надо найти комнату, где спит Химнет. Прорицательница должна находиться где-то рядом.
      - Он не спит! - раздался громкий раскатистый голос.
      Зал озарился ярким светом. Пятьдесят ламп, установленных вдоль стен и свисающих с потолка, зажглись все вместе, будто ожили. Эхомба и его друзья были в дальнем конце украшенного знаменами зала. У противоположной стены возвышался резной трон, стоящий на высоком, но скромно украшенном подиуме. Человек, сидящий на троне, был облачен в искусно сработанные доспехи золотисто-алого цвета. По обе стороны от трона на малахитовых подставках стояли светильники.
      В темной прорези забрала горели глаза правителя. Их свет был так же ярок, как ослепительное сияние ламп. Рука в железной перчатке была поднята. Властитель начал опускать ее - и сразу светильники стали меркнуть. Наконец в зале установился привычный для глаз уровень освещения.
      Сбоку и чуть позади трона стоял убеленный сединами военачальник. Глаза старика отливали стальным блеском. У подножия трона трепетали два зловещих темных облачка.
      Больше никого в помещении не было. Симна не видел ни стражников, ни страшных собак-убийц, рычащих и рвущихся с цепи... Только внушающая трепет фигура на троне и седовласый советник.
      Рука Симны невольно потянулась к мечу. Черный кот припал к полу, готовясь прыгнуть. Эхомба не отрывал взгляда от величественной фигуры и горящих глаз внутри шлема. В свою очередь, человек на троне не мигая смотрел на пастуха.
      - Владеющий искусством некромантии. Задающий вопросы, на которые нет ответов. Так, кажется, выразился Червь.
      Химнет Одержимый, властелин Эль-Ларимара, владыка центральной части побережья Аурельского океана и всех путей, ведущих из северных холодных стран к Мотопской Стене, наклонился вперед и положил подбородок на закованный в броню кулак.
      - Неужели это ты прошел весь путь, что ведет сюда через восточный океан, с противоположного берега Семордрии?
      Последовала пауза, которой воспользовался Симна. Сглотнув комок в горле, он смело вышел вперед и заявил: