Ледовый Союз (№3) - Проводники всемирного потопа

Он повернулся и направился на шканцы, безразличный к враждебным взглядам, его провожавшим, и не беспокоясь о том, что кто-нибудь может не удержаться и всадить ему копье в спину.

Этан перегнулся через борт и посмотрел на толпу, собравшуюся у ледохода. С такого близкого расстояния их вид не впечатлял вовсе. Скудно одетые, усталые, недружелюбные. Они не выглядели победителями. Они выглядели побежденными.

К нему подошел Гуннар.

— Странное место. Я думаю, что-то в нем есть еще, кроме этой ветхости. Все здесь такое разное, — он кивнул на толпу. — Такие разные одежды. Если вслушаться в их речь, можно услышать множество разных акцентов.

Завершив инспекцию шканцев, Корфу вернулся к ним: — Ты наблюдателен, благородный. Но ты должен знать, что совсем недавно Ингьяпин был гораздо беднее. Это могло бы быть и не так, если бы город был в другом месте. Есть много более удобных гаваней, которые можно освоить, более богатых земель, чтобы возделывать их. Здесь всего этого не много. Город основан на другом: на надежде. Надежда поддержала меня в несчастье. Она привела меня сюда и держит здесь. Все, кого вы здесь видите, бежали от обид из своих родных краев. Некоторые из них изгнанники, некоторые — преступники, некоторые просто бедняки. Поэтому вы слышите здесь так много наречий и видите так много различных одеяний. Ингьяпин — это убежище для изгнанных и обездоленных, для тех, кто оставил бедность и разочарование позади себя.

— Похоже на то, что они просто сменили прежние бедность и разочарование на новые.

— Не забывайте про надежду.

— Какую надежду? — Гуннар указал на ветхие постройки. — Я вижу только нужду и уныние.

Корфу стал еще красноречивее:

— Иногда надежда не похожа на красивое убежище и хороший меч. Это не всегда то, что вы можете почувствовать на ладони или под ногами. Она для нас пока неосязаема, но все же имеет вес. Наша надежда реальна и неизменна, — он рассмеялся собственной шутке, — как лед на Тран-ки-ки. Когда она явится перед вами, вы все поймете. Тогда вы не будете столь скоро судить по бедности, которую видите. Мудрый тран действует сообразно обстоятельствам.

— А обстоятельства таковы, что мы были похищены пиратами, — отрезал Гуннар.

— Если вы согласитесь присоединиться к нам, все ваши товары и собственность вернуться к вам, — неожиданно ответил Корфу. — Даже это большое судно. Так же вам не будет причинено никакого вреда. Мы ищем союзников, а не врагов, — он поднял лапу, предупреждая инстинктивный протест Гуннара. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Это уже было сказано до вас многими столь же гордыми и глупыми. Подожди и погляди, что тебе предлагают, прежде чем отказываться от сотрудничества.

Его тон посуровел, когда он посмотрел на Этана:

— Что касается вас, то вы не можете присоединиться к нам, потому что мы уже присоединились к вам.

Этану не представилось возможности обдумать смысл этого загадочного замечания. Из дока на палубу «Сландескри» перекинулся трап. Докеры вынуждены были прилагать большие усилия, поскольку никогда еще не имели дела с кораблем таких размеров. Этан заметил, что вооруженный пушкой скиммер продолжал летать где-то сбоку, ни на минуту не теряя бдительности.

Убежать отсюда будет непросто. И к чему были все эти разговоры о присоединении? Что может здесь быть такого, что было бы способно привлечь таких, как Гуннар Рыжебородый или Эльфа Курдаг-Влата? Корфу сказал им, что они увидят сами.

Торговец спустился по ледовому трапу и скоро вернулся с развязной охраной, которую уместнее было бы назвать сбродом. Она должна была сопровождать дюжину представителей с корабля в город.

Ингьяпин не выигрывал при более близком рассмотрении. Мнение о нем Гуннара и других транов стало еще хуже, если это было только возможно. Это было запутанное, отталкивающее поселение с постройками, сработанными наспех из разбитых необработанных камней. Самое невзрачное здание Уоннома показалось бы шедевром архитектуры по сравнению с сооружениями Ингьяпина. Только лишь приземистая, безобразная громада на южном конце города, казалось, была способна вынести порыв сильного ветра. Корфу называл ее дворцом.

Посетителей охраняло полдюжины транов, но каждый был вооружен ручным бимером. Они были одеты несколько лучше, чем другие горожане и обращались со сложным оружием так, будто прекрасно им владели. Септембер понимал, что достичь необходимых навыков по обращению с оружием невозможно при беглом инструктаже.

Они были хорошо натренированы. Всякая попытка напасть на них и отнять оружие была бы самоубийственна. Слишком рано еще было принимать столь решительные меры.

Даже этот предатель, бывший Комиссар, Джобиус Трелл, чьи планы так зависели от его арзудунских союзников, не доверял своим местным друзьям сложное оружие. Очевидно, кто-то думал иначе.

Пара транов, вооруженных традиционным оружием, охраняла малопривлекательный вход во дворец. Они прошли по грязной и плохо освещенной системе помещений и оказались в большой комнате, освещенной чуть лучше, чем коридоры, по которым они шли. Декор был неприятным и носил все тот же отпечаток убожества, с одним, правда, исключением. Две трети помещения занимал метровой величины осветительный прибор, подвешенный к потолку и работавший на собственной энергии. Эта штука вполне могла быть частью какого-нибудь скромного зрительного зала на далекой Земле. Ее присутствие в этом осыпающемся бастионе варварства было столь же неожиданным, как античная статуя в охотничьей хижине.

На троне, сколоченном из остатков листового железа, сидел маленький, скрюченный тран, которого Этан сперва принял за подростка, который при более близком рассмотрении оказался взрослым, но очень маленького роста.

— Всем склониться, — величественно произнес Корфу, — в присутствии Массула фел-Стуовика, первого императора планеты Тран-ки-ки.

Глава 9

Этан не знал, будет ли стрелять в них охрана, если они расхохочутся, но все они пытались как-то сдерживаться, услышав это удивительное сообщение. Даже ожесточенная и воинственная Сисфар с трудом подавляла в себе острые приступы веселья.

Массул фел-Стуовик ни единой чертой не напоминал императора. Любой из них, включая женщин, с легкостью уложил бы его на обе лопатки.

Корфу нахмурился и поднял дуло своего бимера.

— Все склоняются!

Септембер безразлично пожал плечами.

— Что за черт! Это всего лишь жест. Какой смысл быть расстрелянным за жесты?

Он согнулся в поясе. Этан и Миликен повторили движение. Но их спутники траны не были готовы уступать. Корфу прицелился между ног Гуннара и прожег пол одним выстрелом. Выражение лица Гуннара сделалось напряженным, но он удержал равновесие. Торговец уже собрался стрелять снова, когда миниатюрный правитель устало махнул лапой:

— Не важно, Корфу. Оставь их. Зачем убивать еще одного новообращенного?

Взгляд Корфу сузился, когда он уставился на Гуннара Рыжебородого.

— Не этот, я думаю. Слишком упрям, чтобы спасти себя.

— Упрямство может дать дорогу фанатизму, а если его правильно направить, он может быть полезен, — Массул взмахнул но второй раз.

Торговец колебался, не отрывая глаз от Гуннара. Потом он пожал плечами и вложил оружие в чехол.

— Как вы прикажете, мой господин.

— На Тран-ки-ки нет императоров, — Эльфе не требовалось разрешения, чтобы заговорить. — Их никогда не было и никогда не будет.

— Никогда это очень долгий срок, женщина.

— Кроме того, мы уже объединили четыре главных города государства и готовимся принять в союз еще больше. Мы не нуждаемся в верховном правителе.

— Союз, ты говоришь. Хорошие новости, если это правда. Это упростит достижение намеченной нами цели. — Император не казался удрученным новостью о конкурирующем всепланетном правительстве, как Корфу. Напротив, он видел в этом прогресс, который приветствовал.

— Но в чем состоит ваша цель? — спросил его Этан.

Массул изучал его маленькими, острыми глазками.

— Вы любопытны, люди. Всегда задаете вопросы, когда не отдаете приказы.

Сваксус даль-Джаггер вытягивал шею, чтобы осмотреть зал, с преувеличенным интересом.

— Где знамена, эмблемы семьи? Что это за двор?

— Нового типа, — сообщил ему император, — тот, который основывается на достижениях, а не на происхождении. Я не считаю себя наследником цепочки, протянутой из глубин времен. Мне просто хватило удачи оказаться в нужном месте в нужное время. Как и многим из нас, — он небрежно указал на Корфу.

Тот отозвался на этот жест кивком. Даже сюда, в святая святых замка, проникал ветер и ерошил мех приехавших транов.

— Слова еще не создают правителя, — огрызнулся Гуннар.

— Верно. Только дела создают правителя. Нельзя достигнуть великих свершений без надлежащей подготовки. Мы готовимся. Скоро результаты станут видны всему Трану. — Он посмотрел на транов. — Чего я не понимаю, — сказал он, обращаясь к Гуннару и Эльфе, — так это тот, что делает большой корабль с командой таких воинов, как вы, сопровождающих людей в эту часть мира.

— Мы — друзья, — просто ответила Эльфа.

Чила Хванг выступила вперед и заговорила через переводчика:

— Мы приехали исследовать аномальный метеорологический феномен. Здешний воздух гораздо теплее, чем должен быть. Наверняка вы сами это заметили.

— Наш климат не пришелся вам по вкусу? — Массул, очевидно, развлекался. — Я думал, вы, люди, предпочитаете более теплую погоду.

Это было явное признание, что император и его подручные имели связь а людьми, незаконно действующими на Тран-ки-ки, подумал Этан.

— Да, это так. Мы предпочитаем гораздо более жаркую температуру, чем вы. Но не этим мы озабочены, — объяснила Хванг. — Здешний климат не должен быть таким теплым. Верхний слой ледяного покрова в этих местах тает.

— Не только верхний, — сообщил ей Массул, ни в малейшей степени не взволнованный этой мыслью, — но и нижний.

— Тогда вам должно быть известно, что происходит здесь, — выпалил Вильямс, — и все-таки вас это, по-видимому, не беспокоит.

— Почему это должно беспокоить нас? Рано или поздно все начинает меняться.

— Да, но в случае с вашим миром было бы лучше, если бы это случилось позже. Позже на десять — двадцать тысяч лет, согласно нашим вычислениям. Здесь что-то происходит несвоевременное.

— Нет! — Массул подался вперед. — Здесь все идет как надо — исключая вас. Вас здесь быть не должно. С этим что-то нужно делать. Все остальное у нас в полном порядке.

Даль-Джаггер наклонился к Гуннару и прошептал ему в ухо:

— Мой господин, я не боюсь этого легкого оружия. Неважно, что копье не столь смертоносно, важно, чтобы им владели с отвагой и бесстрашием. Мы можем потягаться с ними без особого труда.

Гуннар возразил своему оруженосцу:

— Другие могут увидеть нас, вооруженные тем же оружием или машинами, о которых мы ничего не знаем. Мы еще не имеем полного представления о ситуации, чтобы рисковать всем. Подожди.

Даль-Джаггер отступил, разочарованный, но послушный. Септембер нечаянно подслушал их разговор и склонился к оруженосцу.

— Сначала надо все выяснить, потом сражаться. Если меня убьют, я не хочу умереть с головой полной вопросительных знаков. Еще не пришло время для великих жестов. Давайте убедимся, что хорошо во всем разобрались, перед тем, как разделаться с ними.

Оруженосец неохотно кивнул.

— Меня интересует еще кое-что, — обратился Септембер к Этану, пока Гуннар и Эльфа разговаривали с Массулом. — Я до сих пор не понял, кто здесь главный — император или торговец Корфу? Он позволяет императору заниматься разговорами, а если хочет что-то сказать, то сам не просит разрешения. Что-то не очень похоже на ваши обычаи, даже если он не осмелится расстрелять Гуннара. Может, у него есть причины, чтобы держаться в тени? Иногда люди с настоящей властью не сидят на троне. Для них реальная власть более важна, чем внешние почести. Они стоят в тени и избегают огласки. Это говорит о сходстве транов с людьми.

Массул продолжал разговор:

— Что же нам делать с вами, людьми?

— Я думаю, у наших друзей есть какие-то предложения, — сказал Корфу.

— Да-да, конечно. Ну, позаботься об этом. У меня был длинный день, и я утомлен. Отведи их к Шиве, и пусть он решает.

Септембер и Этан не обратили внимания на имя, но Вильямса и большинство ученых оно озадачило. Когда их проводили из тронного зала, учитель обратился к своим друзьям.

— Это не транское имя, — заметил он.

— Я и не думал, что оно транское, — сказал Септембер, — это просто имя.

— Оно человеческое, из древнего языка. Земного праязыка. В древности был известен как санскрит. В индуистской религии Шива был богом смерти и разрушения.

— Ну и что из того? — проворчал Септембер. — Какая связь?

— Не хочешь ли ты сказать, — заметил Этан, — что в наш век мы можем поверить в то, что в округе поселились индуистские боги?

— Как говорит Сква, это просто имя. Я просто думал, что вам следует знать.

Эскорт сопровождал их в пути, но вместо того чтобы повернуть обратно к пристани, они направились на запад, из города. Корфу переговаривался со своими людьми, безуспешно пытаясь вовлечь Гуннара в легкую беседу. С Грурвельк Сисфар ему повезло больше, ко всеобщему удивлению.

Они наткнулись на исхоженную тропу между двумя разрушенными зданиями, а потом им пришлось карабкаться по крутым, как американские горки, склонам на дальней стороне ингьяпинской пристани. Этан наклонил голову и вгляделся во внушающую опасения тропинку. Подняться можно было только на три четверти высоты склонов. Выше неровные уступы сменялись неприступными кручами. Ни у кого из охраны не было веревок, крюков или другого альпинистского снаряжения. Разумеется, они не собирались карабкаться на склон. Люди были лучшими скалолазами, чем траны.

У подножия отвесной скалы Корфу повернул направо. Вдоль каменной стены на север вела узенькая тропинка. Этан не мог понять, то ли она была едва проложена, то ли намеренно замаскирована. Это был мучительно трудный поход для транов. Они привыкли к ветру, который без особых усилий толкал их по льду. Здесь, на неровной земле, их большие, похожие на когти шивы скорее были помехой, чем подмогой. Очевидно, привычный к лазанью по горам Корфу сносил трудности без жалоб. Гуннар, Эльфа и остальные из гостей-транов морщились и пытались не замечать боли в ногах. Этан подумал, что это было похоже на ходьбу в слишком тесных туфлях на высоких шпильках. Приходилось идти медленно и осторожно, иначе неизбежный вывих лодыжки или еще того хуже.

В результате даже Вильямс, не самый выносливый из мужчин, легко мог держаться наравне с сопровождающими.

Этан почти не удивился, когда Корфу в конце концов остановился напротив того, что выглядело, как голая отвесная скала, дотронулся до потайного механизма и заставил повернуться большую плиту аспидного сланца. Открылся хорошо освещенный тоннель. За последние двадцать четыре часа они увидели столько сюрпризов, что Этан был уверен, что уже ничему не способен удивляться.

Он ошибся.

Тоннель, в который они вошли, не был прорублен кирками и ручными лопатами в сплошной скале. Стены были гладкими и прямыми, потолок плавно изогнут. Они еще не успели уйти далеко от входа, как на каменных стенах появилась облицовка из металл — пластику, и проход закончился огромной, похожей на ангар, пещерой, заполненной механизмами. Воздух струился под жужжание и свист электронной музыки. Он был пропитан запахом смазочных материалов, ацетона.

Подобные зрелища и запахи были неведомы на Тран-ки-ки. Трубы и провода змеились повсюду и уходили вглубь. Внезапно обладание транами из Ингьяпина несколькими скиммерами и бимерами показалось лишь пустяковым нарушением предписаний. Если тот, кто предоставил в распоряжение охраны Массула эти технические новшества, был кандидатом в тюремную камеру, то содержимого этой пещеры хватало, чтобы обречь преступников на физическое уничтожение.

Для чего бы ни предназначалось сооружение, было ясно, что построилось оно не быстро. Конструкция и масштаб предполагали годы приготовлений и собственно строительства. Все же, как сказал Септембер, здесь было нетрудно держать все дело в секрете.

— Мы чертовски далеко от «Медной Обезьяны», и что с того, что здесь мягче климат? Почему бы не построить этот город ближе к Арзудуну?

Это был не город, хотя и давал работу небольшой армии техников, которые с любопытством поднимали глаза от своей работы, когда процессия шла мимо них. Но никто не старался завязать разговор с посетителями. Этан нашел это странным. Присутствие чужаков в комплексе должно было вызвать большее любопытство. Но наверняка даже самые простодушные из них знали, что участвуют в нелегальных операциях. Должно быть, их скрытность имела какую-то причину.

— Я никого здесь не узнаю, — Чила Хванг пристально изучала работников комплекса. — Мне бы хотелось, чтобы здесь оказалось несколько человек из нашего инженерного департамента.

— Радуйся, что их здесь нет, — сказал ей Этан.

— Какие-то горные разработки?

— Возможно, — Септембер так же, как и все остальные, терялся в догадках относительно целей комплекса. — Может быть, они напали на крупную рудную жилу и тайком ее раскапывают? Разумеется, пришлось бы делать это так, раз нельзя получить разрешение у властей. В мире класса 4-В любые минералы остались бы нетронутыми и сохранились бы для местных. Может быть, тот, на ком лежит ответственность — а в эту операцию было вложено немало средств, — платит Массулу и Корфу?

Чем дальше они шли по комплексу, тем сильнее чувствовалась громадность сооружения. Температура внутри него поднялась почти до человеческого оптимума. Корфу и от воины, казалось, почти свыклись с нею, но Эльфа и другие члены экипажа мучилась, высовывая длинные языки, учащенно и тяжело дыша, пытаясь избавить свои организмы от перегрева. Этан и его спутники выключили терморегулирующие устройства.

Корфу привел их в большой служебный лифт. Они едва поместились в нем. Это было подходящее место, чтобы попытаться разделаться с охранниками. Септембер вновь воспрепятствовал намерению даль-Джаггера. В непосредственном соприкосновении даже плохо нацеленный бимер мог причинить ужасный вред простой плоти.

Лифт медленно поднимался, и наконец они очутились в пустынном коридоре. Корфу подвел их к дверям, которые распахнулись, чтобы открыть просторную круглую комнату. Свободной формы окна на дальней стене открывали вид на известняковые монолиты, до вершины окутанные туманом. Когда белые пары рассеялись, Этан смог увидеть покатые склоны, окружающие дымящуюся долину. Столбы светлого дыма поднимались к безоблачному небу.

По-видимому, здесь можно было искать доказательства теории вулканизма, в которой были уверены Хванг и ее коллеги. И все же что-то в этих массивных, неподвижных столбах смущало. Они не отличались друг от друга ни толщиной, ни интенсивностью. За всю свою жизнь Этану приходилось встречать несколько горячих источников, и пар, поднимавшийся от них, не обладал такими странными свойствами.

— Возможно, сооружение, через которое мы прошли, утилизирует подземное вулканическое тепло для своих целей, — он кивнул головой в сторону окна, — а этот пар может выделяться при выработке энергии.

— Вероятно, так, — согласился Септембер, — но я не думаю, что вулканы имеют к этому какое-то отношение.

Последовать дальше за мыслью Септембера оказалось невозможным, так как их втолкнули в комнату, которая оказалась похожей на какой-то конференц-зал, совмещенный с кабинетом. Их вооруженная бимерами охрана разделилась и встала по бокам у входа, Корфу торжественным шагом направился к окнам и склонился у стула с высокой спинкой, что-то шепча.

Небольшого роста темнокожий человек (хотя и не такой темный, как Вильямс) поднялся со стула. Он стоял к ним спиной и смотрел в окно на дымящуюся долину. Этан подумал о том, как выглядит эта комната снаружи. Он был уверен, что, пока не уткнешься в нее носом, она совершенно сливается со скалистым окружением. Даже окна будет трудновато различить на расстоянии. Спорить о том, были ли это эстетические изыски, или камуфляж, не приходилось.

Уже повернувшись к ним лицом, человек продолжал слушать Корфу. Этан не заметил ни следа транслятора в его ухе. Следовательно, он так же свободно владеет транским языком, как и любой из них. Он казался озабоченным, напряженным. Он был меньше ростом, чем Вильямс, и его телосложение было довольно изящным, но отнюдь не женоподобным. Когда он заговорил, голос его был озабоченным и почти извиняющимся:

— Прошу вас, садитесь. Приношу вам свои извинения за тот способ, которым вас сюда доставили, но, как вам станет ясно, это было необходимо. Пока я не пойму, как повлияют на нашу работу намерения, которые привели вас в наши края, я должен быть осмотрительным.

— Нас больше интересуют ваши намерения, — сказал Вильямс.

Человек повернулся к нему, плотно сжав губы:

— Вы мне ужасно не нравитесь. Будьте любезны помалкивать, пока вас не спросят.

Не очень-то примирительно, подумал Этан. Как видно, скрытые вулканы находились не только в долине, раскинувшейся за окнами.

Вильямс вспыхнул, но сдержался. Не в их интересах провоцировать конфликты, пока они не разберутся в обстановке. Септембер выступил вперед и официально представил людей и транов. Человек вежливо слушал, а Корфу позади него усмехался. Когда ему были представлены Эльфа и Гуннар и сказано о государстве, которое они представляют, человек начал медленно качать головой, вперив свой взгляд в пол, как если бы только что обронил иголку и имеет только одно желание — как можно скорее ее найти.

— Я никогда не слышал о нашем сотрудничестве, — сказал он, когда в конце концов поднял на них глаза, — к сожалению, здесь, в южной части вашего мира, мы совершенно отрезаны от всех дел, которые происходят в других местах. Я хотел бы вам верить, потому что звучит это прекрасно. Ваш союз послужит нашим целям.

Этан указал на Корфу.

— Он сказал то же самое.

— Да, — человек тонко улыбнулся торговцу, — Корфу оказывает мне огромную помощь.

Этан заметил, что никто не упомянул Массула фел-Стуовика, императора всея Тран-ки-ки.

— Вы должны простить мою забывчивость. Я был очень занят, и прошло некоторое время с тех пор, как мне приходилось обмениваться любезностями в обществе. Я доктор Шива Бамапутра. Я заведую этой установкой здесь, в Ингьяпине.

— Недурной заводик, — отозвался Септембер.

— Впечатляет, не правда ли?

— Я думаю, он впечатлил бы даже инспекторат Содружества. Почему вам не обратиться к ним за разрешением, чем бы вы тут ни занимались? Многое стало бы для вас гораздо легче.

— Вы напускаете прикидываетесь неотесанным болваном, господин Септембер, но мне думается, вы так же хорошо, как и я, знаете, почему я не могу этого сделать. Как вы думаете, почему мы устроились под землей? Не для того ли, чтобы избежать препятствий со стороны тех, кто не одобряет наших намерений? Так или иначе, нам пришлось поступить так, чтобы сохранить тепло. Тепло очень важно для того, чем мы здесь занимаемся, а даже атомные станции ограничены в своих возможностях.

«Значит, вулканизм здесь ни при чем», — подумал Этан.

— А чем же все-таки вы тут занимаетесь?

Бамапутра смотрел мимо него, мимо всех.

— Кое-чем, что вряд ли получит одобрение Содружества, полагаю. Реакция Советников Объединенной Церкви была бы еще сильнее. Все они такие несгибаемые консерваторы и тупые формалисты, что даже если бы они увидели огромную пользу, то все равно осудили бы нас, если дело не укладывалось бы в их предписания. Они запретили бы все в мгновение ока, несмотря на все выгоды, выпавшие на долю жителей этого мира.

Он повернулся лицом к окнам и посмотрел вдаль.

— Мы трансформируем.

— Это явное противоречие, — сказала Хванг. — Этот мир уже «трансформирован».

Он взглянул на нее.

— Насколько вы знакомы с историей и физиологией транов?

— Мы сделали несколько интересных открытий, — сообщил ему Этан.

Бамапутра бросил на него короткий взгляд, потом кивнул.

— Да, я заметил, что некоторые из вас, по-видимому, хорошо освоились с туземцами, да и с их языком. Предположим, что вы знакомы с основами. Если вы не будете успевать за моей мыслью или я упомяну что-либо вам неизвестное, пожалуйста, прервите меня, и я разъясню.

В том, что мы делаем, нет ничего сложного. Три атомные установки были помещены глубоко в этой части континентального плато. Мы используем энергию этих установок не только для того, чтобы обеспечить ею наш завод, но и чтобы расплавить лед в глубине. Вам будет интересно знать, что там, где он соприкасается с материковым шельфом, местами океанский слой льда тоньше двадцати метров. Это одна из причин, почему мы выбрали этот полуостров для нашей деятельности.

— Почему? — спросил Бланчард.

— Потому что эта атмосфера нуждается в двух вещах: во влаге и углекислоте. Кроме влаги от таяния в воздух выбрасывается водяной пар. Чтобы производить углекислый газ, который бы смешивался с воздухом, мы соединяем кислород и углерод, вырабатываемый из большого угольного пласта как раз под этой станцией. В этом районе есть значительные залежи антрацита. Кажется странным сжигать допотопное топливо только для того, чтобы тут же выбрасывать его в атмосферу.

Этан не был ученым, и потому ему приходилось прилагать усилия, чтобы не терять нить разговора, вот почему Бамапутра старался сделать свои объяснения настолько простыми, насколько это возможно.

— Парниковый эффект на Тран-ки-ки незначителен. Мы намереваемся увеличить его до такого уровня, когда солнечное тепло будет сохраняться в достаточной мере, чтобы повысить температуру на поверхности до восемнадцати градусов.

— О чем это он? — наконец-то спросил Гуннар своих друзей.

Этан ответил, не отрывая глаз от Бамапутры:

— Он говорит о значительном повышении температуры вашей планеты, гораздо выше точки таяния льда.

— Вы говорите о веках, вероятно, — обратился Септембер к хозяину. — Вы не проживете так долго, чтобы увидеть плоды своих творений.

— Ах, вот тут-то вы и ошибаетесь, мой друг. Так как климатический баланс на Тран-ки-ки очень чувствителен, в действительности можно вызвать существенные изменения в температуре за удивительно короткий срок.

— Чего я не понимаю, — сказал Этан, — так это зачем вам беспокоиться? Все это должно произойти естественным путем.

— Да, но эти перемены займут от десяти до двадцати тысяч лет. Планета насладится кратким теплым циклом, прежде чем свернет на свою беспокойную орбиту и снова покроется льдами. И прежний цикл жизни возобновится. Океаны снова замерзнут, температура надолго упадет ниже точки замерзания, и траны снова будут съеживаться в своих пещерах и феодальных замках, вынужденные использовать всю свою энергию только для выживания. Нет, вы ошибаетесь насчет времени, которое требуется нам, чтобы все это изменить. Вы забываете элементарную физику.

Кто-то из ученых поморщился. Если подобная реакция была неприятна Бамапутре, то он не подал и вида.

— Раз ледовый покров растаял, размораживающий эффект будет нарастать даже при отсутствии более высоких температур, так как выработанная темная вода будет поглощать и распределять солнечный свет, который раньше отражался льдом. Результатом явится ускоренное сокращение ледяного покрова и расширение открытого океана в северную и южную температурную зону. Уровень моря повысится на пятьдесят метров и выше. Траны, обитающие в низких районах, как это случилось бы через пятнадцать тысяч лет или около того, покинут их и переместятся на возвышенности. Начнется массовая миграция с низких земель на высокие земли материка. По мере того как воздух будет нагреваться, они станут пригодными для жизни, как и бывало раньше, когда климат смягчался. Таким образом, они придут сюда.

Наши исследования показали, что южный материк был районом с самой большой плотностью населения в теплые времена. Соответственно, будет происходить миграция и физиологические изменения у животных. Некоторые погибнут, не сумев выдержать ускоренные физиологические трансформации в период потепления.

— Многие погибнут? — Голос Септембера был очень низок.

— С точностью предсказать невозможно. Мы, конечно, сожалеем о них, но вы должны принять во внимание, что раньше погибали естественно, не выдержав трудного путешествия от островов к материку. Эти смерти будут предотвращены.

— Каким образом? — спросил его Бланчард.

— Когда Содружество узнает о том, что происходит здесь, правила придется изменить, чтобы спасти так много местного населения, как только возможно. Их надуманные ограничения не работают в условиях «природной» катастрофы, затрагивающей огромные районы. Траны из Ингьяпина, направляемые нами, это уже понимают. Мы вовсе не хотим бессмысленных смертей.

— Тем не менее вы собираетесь принять эти смерти как неизбежное, хотя и противоположное нашим целям и намерениям, — сказал Джалакан.

— Вы должны подумать о том, что будет конечным итогом нашей работы, — выразительно произнес Бамапутра. — Когда поднимется температура, траны начнут физиологически изменяться. Они потеряют свои шивы и даны и длинную шерсть и войдут в Золотую Сайю тысячелетиями раньше, чем при естественном ходе эволюции. Гораздо гуманнее так, не правда ли? Они станут жителями земли, а не льда.

Вы проникнетесь нашим энтузиазмом, поняв, что они получат толчок, которого не получало ни одно поколение транов. При благоприятном климате они смогут развиться до высот цивилизации, достичь всего, на что они способны, но что всегда отступало под натиском жестокого холода. Первый раз за всю историю они смогут достичь такого уровня, чтобы сохранить его даже при возможном возвращении холодного климата. В итоге они будут готовы войти в Содружество не ассоциативными, но полноправными членами и на тысячи лет раньше, чем это было бы в другом случае.

И далее, неизбежная помощь Содружества в условиях бедствий разрешит им удержать новую цивилизацию, несмотря ни на какие изменения климата, если искусственно созданный нами парниковый эффект нельзя будет поддерживать. Это явится рассветом золотого века на Тран-ки-ки.